Рефлексия в психологии

Понятие рефлексии

Определение 1

Рефлексией называют разновидность сознания личности. Точнее говоря это процесс сознания, направленный на знание.

Философ Джон Локк дал такое понятие рефлексии — это процесс наблюдения, в котором ум осознаёт свою деятельность.

Замечание 1

К рефлексии можно отнести процессы мышления, сомнения, веры, рассуждения, познания, желаний и других внутренних чувств.

Существует два уровня рефлексии:

• 1 характеризуется восприятием, мыслями и желаниями;
• 2 уровень характеризуется наблюдением или созерцанием структур 1 уровня.

Таким образом рефлексия занимается изучением закономерностей, которые свойственныпсихологическим особенностям человека и включает в себя самонаблюдение.

Замечание 2

Многие авторы занимаются исследованиями понятие рефлексии. Они считают что рефлексивные функции ставят личность человека в позицию наблюдателя в отношении своей мыслительной деятельности.

Рефлексия может выполнять следующие функции:

• благодаря ей человек сознательно планирует, регулирует и контролирует свое мышление, таким образом осуществляется взаимосвязь мышления с саморегуляцией;
• оценивает и исследует не только истинность умозаключения, но и логическую последовательность;
• находит решения и ответы на сложные поставленные задачи.

Типы рефлексии

В психологии выделено несколько типов рефлексии:

Оперативная рефлексия относится к психологии управления, педагогическому направлению, психологии формирования коллективной деятельности и организации совместных взаимодействий. При этом происходит процесс высвобождения субъекта и его деятельности, выход в новые позиции с целью взаимопонимания и согласованности совместных взаимодействий. И здесь важен результат рефлексирования, а не сам процесс.

Коммуникативная рефлексия исследует социально-психологические и инженерно психологические связи с проблемами нарушения психики. Данный тип рефлексии является важным составным звеном общения и внутреннего восприятия в процессе познания одного человека другим человеком.

К коммуникативному аспекту рефлексии относятся:

• познавательная функция;
• регулятивная функция;
• функция развития.

Данные функции показывают смену представлений о личности на адекватное восприятие ситуации. Они проявляются во время противоречий представлений личности и специфических психологических факторов.

Личностная рефлексия ведет наблюдение за своими поступками, образами собственного я. Ведется анализ связи проблем развития и деградации, а также коррекция самосознания личности и механизмов формирования личностных образов.

Существуют следующие этапы личностной рефлексии:

• состояние тупика и поиск решений сложных задач и ситуаций;
• поиск личных шаблонов поведения и их обнаружение;
• осознание собственных стереотипов и взгляд на себя со стороны.

Интеллектуальная рефлексия занимается знаниями об объектах и способах взаимодействия с ними. Она рассматривает взаимосвязь проблем организации и переработки информации, а также ведет разработку методов решения основных задач.

В дополнение к основным четырем видам рефлексии относят следующие второстепенные:

• экзистенциальная;
• культуральная;
• саногенная.

Рефлексия для самопознания

Данный процесс имеет сходство с механизмом идентификации. С раннего детства ребенок может идентифицировать себя, а первые зачатки рефлексии появляются у детей дошкольного возраста. В процессе жизни рефлексия мало развивается и остается чаще всего на низком уровне. Так можно объяснить искаженное восприятие сознанием внешнего мира, в том числе и слабое самоосознание.

Можно различить три уровня рефлексии:

• отражение и последующее самостоятельное конструирование личностных образов;
• осознание себя как отдельной личности, отличной от остальных;
• отношение к себе как к субъекту коммуникативной связи, при этом ведется анализ возможностей и результатов личного влияния на окружающий мир.

Замечание 3

В итоге процесса проведения рефлексии происходит глубокое понимание личностных особенностей другого человека и собственных черт и свойств личности.

Понятие рефлексии в истории философии Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 1(091) К 59

Т.В. Козырева Понятие рефлексии в истории философии

Аннотация. В статье представлена эволюция понятия рефлексия в истории философии с периода античности до современного этапа. Рассматриваются разные подходы к данному понятию таких мыслителей, как Сократ, Платон, Лейбниц, Гегель, Гуссерль и др.

Ключевые слова: рефлексия, саморефлексия, логическая рефлексия, спекулятивное знание, рефлексия-для-себя, трансцендентальная рефлексия, редукция, интенциональный предмет, естественная установка, самопознание.

T.V. Kozyreva

Concept of a reflection in the history of philosophy

Summary. Concept evolution is presented in article a reflection in the history of philosophy since the antiquity period to the present stage. Different approaches to this concept of such thinkers as Socrat, Platon, Leibniz, Gegel, Gusserl, etc. are considered.

Keywords: reflection, self-reflection, logical reflection, speculative knowledge, itself, transcendental reflection, reduction, intentsionalny subject, natural installation, self-knowledge.

Понятие «рефлексия» является не только основополагающим и сложным понятием философии, но спорным и по-разному понимаемым термином. Относительно нее всегда существовали различные мнения. Различают несколько видов рефлексии. Элементарная рефлексия заключается в рассмотрении и анализе индивидом собственных знаний и поступков. Такой вид рефлексии присущ почти каждому человеку: каждый из нас хотя бы изредка задумывается над причинами собственных неудач и ошибок, с тем чтобы изменить свои представления о мире или об окружающих людях, исправить ошибки и постараться не допускать их в будущем. Научная рефлексия направлена на критическое исследование научного знания, методов и приемов получения научных результатов, на процедуры обоснования научных теорий и законов. Такая рефлексия находит выражение в специальных дисциплинах — логике, методологии научного познания, психологии научного творчества и т.п. Высшим видом рефлексии является фило-

софская рефлексия — размышления о предельных основаниях человеческой культуры и о смысле человеческого существования.

Как особая проблема рефлексия стала предметом обсуждения еще в древнегреческой философии. В философии Сократа обращается внимание на гносеологический, психологический и этический аспекты проблемы рефлексии. Согласно Сократу предметом знания может быть лишь то, что уже освоено, а т.к. наиболее подвластна человеку деятельность его собственной души, самопознание есть наиболее важная задача человека. Предмет самопознания — духовная активность в ее познавательной функции. В истолковании знания как «припоминания» (анамнесис), по мнению Сократа, рефлексия служит способом возвращения в глубины памяти к идеям как творящим первообразам вещей. «Принцип самопознания понимается у Сократа как отказ от внешних космологических интуиций его предшественников-натурфилософов и обращение к внутреннему миру человека, осознающего

свое божественное происхождение. В этом смысле самопознание является добродетелью, а рефлексия трактуется как категория этики и педагогики (пайдейи), занимающейся исправлением искажений идеального состояния души, естественно возникающих в результате ее общения с телом» [1]. , стремится отделиться от вопроса «что?», который с неукоснительностью ставит mneme. Такое раздвоение на когнитивный и прагматический подходы подчеркивает, что, с одной стороны, при воспоминании акцентируется внимание на процессах представления знания, хранения, обработки, интерпретации и производства новых знаний, с другой стороны, оценивается достоверность и всесторонность знания.

У Платона и Аристотеля мышление и рефлексия толкуются как атрибуты, изначально присущие демиургу, божественному разуму, в котором обнаруживается единство мыслимого и мысли. У Платона ум интуитивен и своим предметом имеет сущность вещей. Платон рассматривает все составляющие философии через призму учения об идеях. Идеи — причины вещей и причины мира в целом, но они не присутствуют в мире. Они пребывают в душе человека. Именно душа содержит знание об идеях, поскольку она до вселения в тело обитала в мире идей. Поэтому идеи познаются не через чувства, а посредством «припоминания» разума. Материальный мир познается, мир идей — «припоминается». Этим и определяется строение души: высший уровень — разумный, с высоты которого человек созерцает вечный мир идей и стремится к благу, и низший — чувственный, с помощью которого он познает мир вещей. Разум в своей чистой теоретической деятельности полагает себя в качестве предмета и тем самым обнаруживает единство предмета знания и знания, мыслимого и мысли, их тождество.

С точки зрения Ю.М. Романенко, «Платон сумел обогатить учение о рефлексии, объединив посылки космологического интуитивизма натурфилософов и софистическо-сократовско-го дискурса, в результате чего сложилась его позитивная концепция диалектики, в которой существенную системообразующую роль играет рефлексия» [1].

В «мифе о пещере» (диалог «Государство») символ пещеры и происходящих в ней событий является адекватной мифологической моделью действующей рефлексии — отражения света от стены пещеры и стихийно-вихревого его возвращения к своему «беспредпосылоч-ному началу», Единому Благу, захватывая при этом в свой поток и увлекая к Абсолюту душу философа, рефлектирующую не по собственному субъективному произволу, а в соответствии и в подражании (мимесисе) объективным законам и структурам распространения этого света в условиях «пещерного» (телесного) существования души.

Критика учения Платона об идеях приводит Аристотеля к другим положениям. Вещи, явления и процессы реального мира могут быть познаны из него самого, т.е. изучать следует саму действительность, а не мир идей. Носителем сознания является душа, которая имеет три уровня: «растительная душа», «чувственная душа», «разумная душа». Именно «разумная душа» ведает функциями познания и мышления.

В философии Плотина самопознание было методом построения метафизики; различив в душе ощущение и рассудок, он полагал самопознание атрибутом только последнего: только ум может мыслить тождество самого себя и мыслимого, ибо здесь едины мысль и мысль о мысли, т.к. мыслимое есть живая и мыслящая активность, т.е. сама активная мысль [2, 189]. Самопознание есть единственная функция ума, рефлексия противоположна практике: «… Нужно перенести объект внутрь субъекта и созерцать его как нечто единое, процесс созерцания должен быть аналогичным процессу самосозерцания» [3, 350]. Потому что аромат яблока не существует отдельно от яблока, и никакая сила не отделена от своего истока. А значит, и мы не отрезаны и не отделены от источника бытия и истины и имеем его начало в самих себе. А значит, и искать начало всегда нужно в самих себе, в каждое мгновение, здесь и сейчас.

«Охватим же теперь… этот мир, в котором каждая часть существует без смешения с другими, нашим умственным оком и охватим его как единое целое. Пусть в пестрой смене явлений, которые извне ограничены будто бы поверхностью шара, за образом солнца и всех звезд последуют образы суши и моря и всех живых существ, при этом как бы расположенные на видимой со всех сторон шаровой поверхности. Тогда действительно перед нами предстанет вся совокупность вселенной. Пусть затем наша душа представит себе ярко светящийся шар, охватывающий собою все и отчасти движущийся, отчасти же остающийся неподвижным. Фиксируя этот образ, нужно

вызвать в себе другое представление, свободное от всякой телесности. Удали затем из своей души всякое представление о пространстве и материи и стремись не к тому, чтобы в тебе зародился образ той же материи, только меньший по массе и занимаемому им пространству, а обратись с мольбой к Богу создавшему твое представление, и проси его снизойти к тебе. Он спустится во всем своем великолепии со всеми богами, которых он объемлет собой, сохраняя при этом полное единство, подобно тому, как и всякий другой Бог объемлет всех остальных в высшем единстве» [3, 348].

Соответственно по Плотину получается, что окончательное постижение истины возможно только благодаря Божьему Откровению. Но оно возможно лишь после того, как всякая душа сумеет с помощью размышления и неуклонного стремления к красоте найти этот единственно верный путь и убедить себя в его истинности. И вот тогда, — пишет Плотин чуть далее, — «Душам, способным к созерцанию, этот мир раскрывается во всем своем богатстве» [3, 349]. Лишь погрузившись в недра собственного духа, человек может слиться воедино и с объектом созерцания, и с «приблизившимся в тиши божеством» [3, 480].

В средние века рефлексия рассматривалась исходя из господствующего религиозного мировоззрения как способ существования божественного разума, как отраженная в логосе миротворческая активность божества и форма его реализации: дух познает истину постольку, поскольку возвращается к самому себе. Здесь человек сотворен Богом по Его образу и подобию личным волевым актом свободного дарения. Образом Божьим в человеке является данность свободного разума, который, тем не менее, постоянно греховно искажается самим человеком. Разум в человеческом самостоятельном опыте подвержен мутациям (флексиям) и ошибкам, поэтому он нуждается в рефлективной корректировке, в постоянном обнаружении и исправлении заблуждений. Рефлексия есть вынужденная мера по возвращению разуму исходного чистого образа

его целостности и простоты. Рефлектирова-ние разума обусловлено волевым участием и проверяется в свете религиозных истин. Проблема соотношения веры и разума по-разному решалась представителями различных направлений средневековой теологии и философии. Например, Августин полагал, что наиболее достоверное знание — это знание человека о собственном бытии и сознании. Углубляясь в свое сознание, человек достигает истины, заключенной в душе, а тем самым приходит к богу. Для Августина Блаженного вера есть обращение к Богу, в процессе которого преображается разум. В данном отношении вера имеет приоритет перед разумом, в задачи которого входит приведение в единство многообразия чувственно-телесных впечатлений. В вере возврат к Богу, и, как необходимое следствие, к себе самому. Высшая истина запредельна разуму, существуют аспекты бытия, которые выходят за пределы ограниченного существования, эмпирического мира, однако разум может трансцендировать к истине, будучи ведом ортодоксальной верой. Рациональная рефлексия конкретизируется в «Исповеди» Августина в форме психологического самонаблюдения и самоанализа, в концепции памяти и психического времени.

В новое время трактовка рефлексии связана с проблемами философского обоснования научного знания. У Декарта рефлексия выступает в качестве способа постижения непосредственно достоверных основоположений сознания. В «Метафизических размышлениях» Декарта рассуждение основывалось на методическом сомнении. «Картезианское сомнение» предлагает усомниться абсолютно во всем. Сомнение надо начинать с того, что «обманывает» прежде всего. Таковы наши чувства, образы (воображение) и понятия. Тогда усомнимся и в собственном существовании. Но отбросить собственное существование мы не можем. Невозможно считать несуществующим то, что существует акт сомнения. А сомнение — это наша мысль. Таким образом, достоверным и не поддающимся сомнению

является лишь одно — мое собственное сомнение и мышление, а тем самым — и мое существование [4, 342]. Отсюда знаменитый вывод: «Мыслю, следовательно, существую» (Cogito ergo sum). Добытое с помощью рефлексии сознание о самом себе — единственное достоверное положение — является основанием для последующих заключений о существовании бога, физических тел и т.д.

Локк, отвергая концепцию врожденных идей Декарта, проводит мысль об опытном происхождении знания и в этой связи различает два вида опыта: внешний (чувственный) и внутренний (определяющий рефлексию). К первому он относил воздействие внешнего на человеческие органы, а ко второму — процесс самонаблюдения, при котором рефлексия выступала как источник особого знания, ког -да наблюдение направляется на внутренние действия сознания. Согласно Дж. Локку, рефлексия есть «… наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность и способы ее проявления, вследствие чего в разуме возникают идеи этой деятельности» [5, 129]. Обладая самостоятельностью по отношению к внешнему опыту, рефлексия тем не менее основывается на нем.

Лейбниц, критикуя различение внешнего и внутреннего опыта у Локка, определял рефлексию как «внимание, направленное на то, что заключается в нас» [6, 51] и подчеркивал существование в душе изменений, которые происходят без сознания и рефлексии. Проведя различие между отчетливыми и неотчетливыми идеями, он связывает первые с рефлексией духа, рефлектирующего над самим собой, а вторые — с истинами, коренящимися в чувствах [6, 82-83]. В рефлексии он усматривал способность, которой нет у животных [6, 173].

Лейбниц, критикуя различение Локка, показывает, что «… для нас невозможно рефлектировать постоянно и явным образом над всеми нашими мыслями, в противном случае наш разум рефлектировал бы над каждой рефлексией до бесконечности, не будучи в состоянии перейти к какой-нибудь новой мысли» [7, 107].

В концепции Лейбница рефлексия получает полную самостоятельность. Рефлексия является исключительной характеристикой разума. «Зеркальное» свойство лейбницевской «монады» черпает начало в определении основного духовного разумного качества — апперцепции. В. Лейбниц ввел термин «апперцепция», обозначив им сознание или рефлективные акты («которые дают нам мысль о том, что называется «Я»), в отличие от неосознаваемых восприятий (перцепций). Он связывал с апперцепцией самосознание: благодаря апперцепции становится возможным отчетливое представление не только какого-либо содержания, но и того, что оно находится в моем сознании. «Таким образом, следует делать различие между восприятием-перцепцией, которая есть внутреннее состояние монады, и апперцепцией-сознанием, или рефлективным познанием этого внутреннего состояния…» [8, 406]. Это различие было проведено им в полемике с картезианцами, которые «считали за ничто» неосознаваемые восприятия и на основании этого даже «укрепились… во мнении о смертности душ». «Восприятие цвета или света, которое мы сознаем, состоит из некоторого количества малых восприятий, которых мы не сознаем, а шум, восприятие которого мы имеем, но на который не обращаем внимания, становится доступным сознанию благодаря небольшому прибавлению или увеличению» [7, 120]. В этом смысле апперцепция у Лейбница близка к современному понятию о внимании, но не совпадает с ним. В самосознании и рефлексии он усматривал источник морального тождества личности, переход которой на следующую ступень своего развития всегда сопровождается рефлексией [6, 236].

Кант различал логическую рефлексию, при которой представления просто сравниваются друг с другом, и трансцендентальную рефлексию, при которой сравниваемые представления связываются с той или иной познавательной способностью — с чувственностью или рассудком. Не обладая знанием, по Канту, о самом предмете, феноменологический под-

ход подразумевает лишь отражение неких процессов мышления, аффицируемых предметом, и уже эти процессы подвергаются проверке на этапе рефлексии. Сознание рефлексирует относительно наблюдаемого предмета, и в результате рефлексии этот предмет удваивается как осознаваемый. В моменте для-нас оба восприятия (в-себе: знание предмета и для-себя: осознавание знаний о предмете) уравниваются, поскольку объединены «размышляющим я» и как бы движутся по кругу, временно меняясь местами, поэтому рефлексия или раздвоение сознания на мышление «о-предмете» и «осознаю, что мыслю о-предмете» приводит к раздвоению и самого предмета.

Познавательная способность, по Канту, есть синтетическая деятельность сознания, обеспечивающая возможность получения нового знания. Рефлексия есть тогда не что иное, как трансцендентальное познание, воссоздающее связь чувственности и рассудка и выявляющее фундаментальную роль продуктивного воображения и времени в априорном познании.

В философии И. Канта трансцендентальными называются априорные формы познания, которые обуславливают и определяют возможность всякого опыта и организовывают наше познание. Трансцендентальными формами чувственности являются пространство и время, трансцендентальными формами рассудка — категории (субстанция, причинность и др.), трансцендентальными формами разума -регулятивные идеи чистого разума (идеи Бога, души, мира как целого). Трансцендентальное (априорное) противостоит, с одной стороны, эмпирическому (опытному, апостериорному), которое оно оформляет, а с другой стороны -трансцендентному, выходящему за пределы опыта, вещам в себе. Соответственно, субъекту познания присуще трансцендентальное единство апперцепции. «Я называю трансцендентальным всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным a priori [9, 121].

Кант толкует рефлексию как неотъемлемое свойство «рефлектирующей способности суждения». Если определяющая способность суждения выступает, когда под общее подводится частное, то рефлектирующая способность нужна в том случае, если дано только частное, а общее еще надо найти [10, 117]. Именно благодаря рефлексии производится образование понятий. Рефлексия «… не имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от них», она есть «… осознание отношения данных представлений к различным нашим источникам познания, и только благодаря ей отношение их друг к другу может быть правильно определено» [9, 314].

Именно трансцендентальная рефлексия «… содержит основание возможности объективного сравнения представлений друг с другом» [9, 316]. Отношения между представлениями или понятиями фиксируются в «рефлективных понятиях» (тождество и различие, совместимость и противоречие, внутреннее и внешнее, определяемое и определение), в ко -торых каждый из членов пары рефлектирует другой член и вместе с тем рефлектирован им. Рассудочное знание, основывающееся на рефлективных понятиях, приводит к амфиболиям -двусмысленностям в применении понятий к объектам, если не произвести его методологического анализа, не выявить его формы и границы. Такой анализ и совершается трансцендентальной рефлексией, связывающей понятия с априорными формами чувственности и рассудка и конструирующей объект науки.

Таким образом, Кантом рефлексия была признана необходимой для разума. У Канта отчетливо видна связь между сознанием и рефлексией, между априорным и трансцендентальным познанием. Время и продуктивное воображение выполняют здесь как раз связующую функцию; время есть как предмет трансцендентального познания (априорная форма чувственности и трансцендентальная схема), так и средство описания синтезов сознания.

Но следует учитывать, что, согласно философии Канта, субъективная рефлексия «не

имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от них». В этом явно проявляется ограничение философии Канта и неизбежность вещей-в-себе в силу отказа от признания объективности рефлексии.

Феноменологии (науке о предметах опыта) Канта противостоит спекулятивное мышление Гегеля. Основополагающим при формировании «спекулятивной» гегелевской философии является одно из центральных понятий — это рефлексия.

В противовес субъективистскому пониманию мышления Гегель отстаивает идею объективности истины. Спекулятивное знание (от лат. 8реси1айо — наблюдаю, созерцаю) — тип знания, лежащий в основании метафизики и направленный на осмысление предельных оснований духовно-практического освоения мира. Спекулятивное знание возвышается не только над эмпирическим опытом, но и над теоретическим знанием, которое и является предметом философского размышления. Фи-лософско-теоретический синтез осуществляется здесь не методами научного знания, а с помощью рефлексии и понимания. Обычно спекуляция — это теоретический тип знания, противостоящий эмпирическому, и характеризуется рефлексивным схватыванием мыслью самой себя, но в философии Гегеля спекулятивная идея схватывает теоретическое и эмпирическое как единое целое, углубляется в опытное знание. Гегелем предполагается и спекулятивным образом конструируется некий абсолютный субъект — дух, для которого логические формы его самосознания оказываются формами его бытия, а исходной позицией -позиция тождества субъекта и объекта, мышления и бытия. Гегель здесь постулирует, что уже не просто сознание, а сам предмет оказывается способным на собственную рефлексию (отражающим себя в видимости своей сущности), в результате чего сам предмет сознания модифицируется и синтезируется за счет отрицания внешности внутренним содержанием как суммирующего внутреннего отношения к себе: рефлексии-для-себя.

Отобразим понимание рефлексии Гегелем: «Точка зрения сущности представляет собой точку зрения рефлексии. Гегель определяет сущность «как рефлексия в самом себе» [11, 11].

Кант, признавая объективность сущности («вещи в себе»), считал, что сущность принципиально не может быть познана человеком в самобытном существовании. Явление, согласно Канту, есть не выражение объективной сущности, а лишь вызванное последней субъективное представление. Преодолевая метафизическое противопоставление сущности и явления, Гегель утверждал, что сущность является, а явление есть явление сущности. Явление истолковывалось как чувственно-конкретное выражение абсолютной идеи. «Сущность тем самым есть бытие как видимость / als Scheinen / в себе самой» [12, 264]. «Сущность… выступает как видимость / scheint / внутри самой себя, иначе говоря, есть рефлексия.» [11, 10].

Гегель трактует спекулятивное знание как диалектически-разумное выведение действительности из понятия. Выделяя в логическом три аспекта — абстрактно-рассудочный, диалектически-отрицательный и спекулятивный (положительно-разумный), Гегель связывает со спекулятивным знанием постижение единства определений в их противоположности, что позволяет найти им разрешение и переход к чему-то иному. Содержание спекулятивного знания, по мнению Гегеля, может быть выражено не в одностороннем суждении, а лишь в форме понятия, которое мыслится им как конкретное богатство абстрактных определений. Поэтому отношение спекулятивного знания к наукам специфично; оно «не отбрасывает в сторону эмпирического содержания последних, а признает его, пользуется им и делает его своим собственным содержанием» [12, 123]. Спекулятивное знание разворачивается в Понятии, которое взято в спекулятивном смысле и которое определяется Гегелем как высшая форма мышления, как царство субъективности

или свободы, как форма абсолютного, как кон -кретная целостность, как раскрывшаяся сфера разума, как идея, объединяющая собой жизнь, познание и благо.

Использование особой рефлексии предполагает Гуссерль. Данная рефлексия сознания на свою собственную «жизнь» осуществляется с помощью феноменологического метода. Овладение такой рефлексией предполагает переход к особой теоретической «позиции», которая получила название феноменологической установки.

Рефлексия у Гуссерля, примыкая к методу редукции, оказывается «способом видения», включена в сам метод описания. С одной стороны, рефлексия как всякий акт сознания необходимо переживается, однако характер рефлективного переживания Гуссерль отграничивает от всех прочих на основании того, что в рефлексии мы имеем дело с уже свершенным редуктивным актом, который является, по мнению некоторых интерпретаторов, как бы вплетенным в событие рефлексии.

Трактовка феноменологической редукции в произведениях Гуссерля подвергалась изменениям. На ранних этапах («Пять лекций по феноменологии») внимание сосредоточивалось именно на редуцировании, воздержании (феноменологическое эпохе,) от типичных для традиции и для современности суждений о сознании, познании и методах их исследований, прежде всего натуралистических и историцистских. В более поздних произведениях подход радикализируется. Центр тяжести теперь переносится с негативно-очищающих процедур воздержания (эпохе), нейтрализации (модификации сознания, при которой «приостанавливается» вера в наличное существование предметов (в этом смысле аналогична эпохе) на многослойные и многоразличные процедуры «конституции», т.е. творческого воспроизведения сознанием мира и всего относящегося к миру и его объектам.

Соответственно феноменологическая редукция предстает как методологически

последовательный процесс со следующими главными ступенями:

1) эпохе, подготовительный этап;

Совершая феноменолого-психологиче-скую редукцию, мы выключаем естественную установку. Под естественной установкой Гуссерль понимает установку сознания, универсум его дорефлексивных очевидностей, это мир «само собой разумеющегося», тотальность человеческого опыта, тождественная универсуму бытия. Он всегда «здесь, перед нами» как неоспоримая данность, принятая на веру. Это мир, включающий не только объекты обыденного сознания, но и факты научного мышления, непосредственно данные сознанию как «самоочевидные». В «естественной установке» человек обращен к миру и полагает его как существующий. Размышляя о себе и воспринимая других, человек считает себя или других частью мира. Поэтому сам мир, заключающий в себе тотальность бытия, выступает как «бытие в себе». Вера в существование мира, даже не будучи выраженной (как это обычно и происходит), — свойственна любому акту, объектом которого является мир. Существование мира — «генеральный тезис естественной установки». Эта установка, по Гуссерлю, сущностно наивна. А это значит, что «наивность» не проистекает из какого-либо несовершенства эмпирической природы человека, а сущностно принадлежит любой мысли, направленной на объекты. Подобная «наивность» состоит в допущении предметов как данных и существующих без предварительного сомнения и вопросов, касающихся смысла их существования и «факта данности». Эта наивность покоится на принципиальном невнимании, которое обнаруживает естественная установка в отношении механизма жизни, что дает смысл и ее собственным предметам. Не изменив свой взгляд, обращенный к предметам, мы не способны увидеть структуру самого познания. Следовательно, пока мы направлены к тем или иным предметам, от нас ускользает возможность определить место этих предметов в жизни, «дающей им смысл».

Поэтому естественная установка не позволяет сделать ясной подлинную интенцию жизни. Не отказавшись от естественной установки, мы не будем знать отчетливо, «что сознание достигает» в каждом своем акте. Смысл предмета, на который направлено сознание в силу своего внутреннего значения, не может стать доступным, пока мы живем среди вещей и наш взор непосредственно к ним прикован: подлинная интенция жизни остается здесь скрытой.

Мы как бы заключаем в скобки мир, вещи в естественной установке, воздерживаемся от суждения об их физическом, «пространственно-временном существовании здесь», «от принятия решения о бытии или небытии мира» [13] — и направляем взор не на воспринимаемое, а на само восприятие (феномен, переживание сознания). Происходит редукция трансцендентного «к чисто психическому»; «является не [внешний] мир или часть его, но «смысл» мира» [14].

В естественной установке осознавался ин-тенциональный предмет, т.е. тот, на который направлено переживание. Он может быть как реальным, так и идеальным. Например, интенциональный предмет восприятия этого конкретного дома — реальная вещь; интенцио-нальный предмет слова «дом» — соответствующая сущность.

В трансцендентном акте внимание переносится на акт, в котором является предмет. Мы не живем в интенциональных актах, не растворяемся в них, а рефлектируем относительно них. Теперь не имеет значения «реальное существование», то есть не окажется ли наблюдаемое галлюцинацией, иллюзией и т.п., — феноменологический состав восприятия от этого не зависит. Мы рассматриваем восприятие красного цвета, а не сам этот трансцендентный воспринимаемый цвет, присущий реальному предмету [15].

Иными словами, мы совершаем феноменологическое эпохе (эпохе — воздержание от суждения, которое «совмещается с непо-колебленной или даже непоколебимой — ибо

очевидной — убежденностью» в его истинности). Мы не отбрасываем присущее феномену (переживанию сознания) указание на существование действительной вещи, но лишь воздерживаемся от суждения об этом и ограничиваемся самим феноменом, а это указание рассматриваем как его часть [16].

2) Со вторым этапом тесно связана эйдетическая редукция.

Эйдетическая редукция — очистка феноменов сознания от фактичности [16]. Проведение феноменолого-психологической редукции очистило феномены от внешней реальности, превратив их в переживания сознания, однако они остались фактами сознания, реальностями сознания. В модусе же эйдетической редукции «мы можем пренебречь фактической стороной наших феноменов и использовать их только как «примеры» [14]. Иначе говоря, переживания сознания берутся не как данные конкретные явления, существующие в данный момент времени, а как таковые, как вневременные сущности, «просто как пример определенной почвы для идеации» [15]. «Феноменологическая редукция открывает феномены действительно внутреннего опыта; эйдетическая редукция — сущностные формы сферы психического бытия» [15]. «Становится явной типическая особенность любого психического факта» [14].

Итак, эйдетическая редукция — это переход при рассмотрении переживаний сознания от экзистенции к эссенции (лат. essentia — сущность), от фактов к их сущностям (эйдосам), усматриваемым в идеации (непосредственное усмотрение, созерцание сущности) [16].

3) Наконец, собственно феноменологическая, или трансцендентальная, редукция, задача которой — движение анализа от конкретного эмпирического субъекта к чистому «Я», к чистой субъективности, соответственно, к феноменологии как чистой эгологии. С мето-дологическо-процедурной точки зрения феноменологическая редукция определяется как

задействование «актов рефлексии» («актов второй ступени»), благодаря которым переживание становится «абсолютным переживанием».

После феноменолого-психологической редукции, «выключившей» естественную установку, внешнего мира для нас больше нет, мы ограничены внутренним опытом, полем сознания, оно стало нашей «действительностью». Необходимо сделать теперь само сознание (cogito), его содержание предметом исследования: тот удивительный факт, что я что-то сознаю, переживаю, даже независимо от того, соответствует ли этим переживаниям некая действительность. Нужно проделать теперь с самим сознанием (как сознанием эмпирического субъекта) то же, что ранее с естественным внешним миром [16].

Феноменолого-психологическая редукция, даже вместе с эйдетической, еще ограничена реальным миром (как смысловым горизонтом «внутреннего» опыта субъекта, поскольку субъект психической жизни по-прежнему мыслится как часть этого мира). Трансцендентальная же редукция ставит вопрос о том, что вообще есть сознание и реальный мир, «проявляющийся» в сознании. Этот вопрос также охватывает и бытие любого идеального мира (мира сущностей) и его «бытие-для-нас» [14]. Сущности, хотя и не являются частью реальности, воспринимаемой в естественной установке, тем не менее так же чужды, трансцен-дентны непосредственному составу сознания, как и реальные вещи [16].

Факты внутреннего опыта и «психологическое Я», оставшиеся после феноменолого-пси-хологической редукции, также оказываются частью мира, трансцендентного по отношению к трансцендентальному Я [13]. Теперь же мы выключаем не только внешний мир, но и внутренний, то есть эмпирическую субъективность.

Сложившуюся ситуацию можно описать и так: если мы назовем Я, погруженное в мир при естественной установке, — в опытном познании или каким-либо иным образом, — заинтересованным в мире, то измененная и

постоянно удерживаемая феноменологическая установка состоит в расщеплении Я, при котором над наивно заинтересованным Я утверждается феноменологическое как незаинтересованный зритель. Само такое обстоятельство дел доступно благодаря новой рефлексии, которая, будучи трансцендентальной, снова требует занятия именно этой позиции незаинтересованного наблюдения — с единственным остающимся для него интересом: видеть и адекватно описывать.

Таким образом, все события обращенной к миру жизни вместе со всеми осуществляемыми в них простыми и фундированными полеганиями бытия и коррелятивными им бытийными модусами — такими как достоверное, возможное, вероятное бытие, а также бытие в

модусе прекрасного или благого, полезного и т.д., — очищенные от всех привносимых наблюдателем сопутствующих и предшествующих полаганий, становятся доступными описанию.

Таким образом, рассмотрев понимание рефлексии в истории философии, можно отметить, что рефлексия в конечном итоге есть осознание практики, мира культуры и ее модусов — науки, искусства, религии и самой философии. В этом смысле рефлексия есть способ определения и метод философии, а философия — рефлексия разума. Рефлексия мышления над предельными основаниями знания и жизнедеятельности человека составляет собственно предмет философии. Изменение предмета философии выражалось и в изменении трактовки рефлексии.

Литература

1. Романенко Ю.М. Понятия «рефлексии» и «спекуляции» в античной философии // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. С. 3-12.

2. Блонский П. Философия Плотина. М., 1918. 462 с.

3. Плотин. Сочинения. СПб.: Алетейя, 1995. 672 с.

4. Декарт Р. Избр. произв. М.: Политиздат, 1950. 456 с.

5. Локк Дж. Избр. произв. М., 1950. 561 с.

6. Лейбниц Г.В. Соч. в 4 тт. Т. 2. M.: Мысль, 1983. 686 с.

7. Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. М., 1936. 556 с.

8. Лейбниц Г.В. Соч. в 4 тт. Т. 1. M., 1982. 636 с.

9. Кант И. Критика чистого разума: Введение. VII // Сочинения в 6 тт. Т. 3. М., 1964. 581 с.

10. Кант И. Критика способности суждения. Соч., т. 5. М., 1966. 564 с.

11. Гегель Г.Ф. Наука логики. В 3-х тт. Т. 1. М.: Мысль, 1971. 467 с.

12. Гегель Г.Ф. Энциклопедия философских наук (наука логики). М., 1974. 476 с.

13. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб.: Наука, 2006. 320 с.

14. Гуссерль Э. Феноменология: [Статья в Британской энциклопедии] // Логос. 1991. № 1. С. 12-21.

15. Гуссерль Э. Исследования по феноменологии и теории познания. Том 3. Логические исследования. Издательство Гнозис, Дом интеллектуальной книги, 2001. 474 с.

16. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. 1. М.: ДИК, 1999. 472 с.

References

1. Romanenko Yu.M. Ponyatiya «refleksii» i «spekulyatsii» v antichnoy filosofii // Chelovek. Priroda. Obschestvo. Aktualnyie problemyi. SPb.: Izd-vo SPbGU, 2000. S. 3-12.

2. Blonskiy P. Filosofiya Plotina. M., 1918. 462 s.

3. Plotin. Sochineniya. SPb.: Aleteyya, 1995. 672 s.

4. Dekart R. Izbr. proizv. M.: Politizdat, 1950. 456 s.

5. Lokk Dzh. Izbr. proizv. M., 1950. 561 s.

6. Leybnits G.V Soch. v 4 tt. T. 2. M.: Myisl, 1983. 686 s.

7. Leybnits G.V Novyie opyityi o chelovecheskom razume. M., 1936. 556 s.

8. Leybnits G.V Soch. v 4 tt. T. 1. M., 1982. 636 s.

9. Kant I. Kritika chistogo razuma: Vvedenie. VII // Sochineniya v 6 tt. T. 3. M., 1964. 581 s.

10. Kant I. Kritika sposobnosti suzhdeniya. Soch., t. 5. M., 1966. 564 s.

11. Gegel G.F. Nauka logiki. V 3-h tt. T. 1. M.: Myisl, 1971. 467 s.

12. Gegel G.F. Entsiklopediya filosofskih nauk (nauka logiki). M., 1974. 476 s.

13. Gusserl E. Kartezianskie razmyishleniya. SPb.: Nauka, 2006. 320 s.

14. Gusserl E. Fenomenologiya: [Statya v Britanskoy entsiklopedii] // Logos. 1991. № 1. S. 12-21.

15. Gusserl E. Issledovaniya po fenomenologii i teorii poznaniya. Tom 3. Logicheskie issledovaniya. Izdatelstvo Gnozis, Dom intellektualnoy knigi, 2001. 474 s.

16. Gusserl E. Idei k chistoy fenomenologii i fenomenologicheskoy filosofii. T. 1. M.: DIK, 1999. 472 s.

Никита Глебович Алексеев: Рефлексия — Гуманитарный портал

Я приношу извинения, если нарушу логику вашего движения, поскольку я не знаю нормы, по которым вы делаете доклады и, наверное, я буду ходить по разным позициям, рассказывая то, что я хочу рассказать. Я хотел рассказать сегодня вам следующее. Во-первых, мне кажется необходимым рассказать кое-что из истории философии — именно там ставилась проблема рефлексии, чтобы вы представляли исток того, что понимается сейчас под рефлексией. Очень многое из нашей трактовки рефлексии пришло оттуда, но мы этого часто не осознаем. Второй момент, на котором я хотел бы остановиться, это попытаться ответить и для себя, и для вас на вопрос, а почему именно сейчас, ни с того ни с сего, стали популярны разговоры о рефлексии? Ведь в 1960-х годах в психологии про неё не говорили, и в 1950-х годах не говорили, и в 1970-х годах про неё почти не говорили, а сейчас вдруг начинают во всю говорить — отчего это так? Этот вопрос и для меня самого был не ясен, и сейчас не совсем ясен, но я попытаюсь с вами в этом разобраться. И третий момент — вот хорошо, мы говорим о рефлексии, употребляем этот термин. А можем ли мы, как психологи, его пощупать? Можем ли мы его, как психологи, экспериментально исследовать? Если можем, то как? Здесь мы уже должны применить к её исследованию, конструированию, скажем, психологическому, в общем-то, некоторую психологию. Есть кое-какие намётки, о которых я хотел бы вам рассказать. Вот на этих трёх темах я и хотел бы сегодня остановиться. Ещё маленькое техническое замечание — поскольку все мы здесь за столом, не на лекции, то все вопросы задавайте прямо по ходу рассказа. Итак, рефлексия. Давайте посмотрим, знаете ли вы, кем это слово было введено как термин? И почему? Термин рефлексия впервые был введён Локком. Я подчёркиваю: как термин, но не как слово. Слово — это немножко другое. Он был введён Локком, и можно понять почему, с какой целью он это сделал. Ведь Локк работал в традиции английского эмпиризма. Его основная идея заключалась в том, что все имеют опыт. Мышление у него возникает из опыта, любое. Ему очень важно это было. Он даже считал, что то, что вне опыта, не может быть проверено, установлено. Этим самым Локк противостоял, прежде всего, Декарту, и через Декарта — средневековой схоластике. Как же он к этому приходил? Скажем, — он выводил идеи. Ощущения, представления, идеи. У него мысли о внешнем достаточно логично прописывалась через этот ряд. Но опыт этим же не ограничивается. И Локк его называл внешним опытом, или первым путём порождения понятий. И есть некоторый внутренний опыт, есть то, что мы получаем, наблюдая, так сказать, своё сознание или наблюдая сознание других. И вот внутренний опыт, идеи, получаемые при помощи внутреннего опыта, Локк назвал рефлексией. Так появился этот термин. И это очень важно понять, ведь это исходное взросление, отнесение, рефлексия. Такую формулировку и я когда-то писал, что рефлексия есть мышление о мышлении — это фактически есть ничто иное как повторение этой мысли Локка, повторение этого центрального тезиса, и этот тезис устоялся. Любое современное понимание рефлексии основывается на этой глобальной оппозиции, на этом глобальном расчленении — рефлексия отличается, в первую очередь, выделяется как особая организованность от других организационностей мышления тем, что она имеет дело с мышлением о мышлении, с явлениями сознания. В то время как другие организационности мышления, другие типы мышления имеют дело не с этим, а с чем-либо другим. Это кардинальное различение остаётся и до сего времени. Теперь можно подумать вот над каким обстоятельством — а почему Локк вдруг выбрал этот термин — рефлексия? Это тоже важно понять, что такое рефлексия как слово, каково его этимологическое значение. Слово рефлексия пришло к нам из латыни, и буквально оно обозначало внутреннее обращение на себя, внутренний рефлекс. Здесь не трудно представить себе это слово в переносном значении. Поэтому уже в латыни возникло переносное значение слова как отражения. И вот это переносное значение, понимание рефлексии как отражения и было использовано Локком, когда он взял этот термин для обозначения внутреннего опыта. И здесь надо немножко разобраться. Дело в том, что Локк, как и материалисты XVIII века, был механическим философом. Они строили картину мира на жёстких основаниях, которые действуют как бы сами по себе. Ощущения закрепляются в представлении, а предтавления закрепляются в идеи. Материалистическая идея об образовании внутреннего по внешнему опыту. Но для чего Локк выделил рефлексию? Произошла следующая вещь. У него практически рефлексия была выражением внутреннего опыта. То есть некоторые наблюдаемые явления сознания проходят таким образом, что сгущаются и получается некоторая идея. Но идея является отражением явления сознания. И поэтому был выбран термин отражение. Это важно понять, потому что современная рефлексия как отражение, предложенная первоначально Локком, вызвала уже тогда большие споры между ним и Лейбницем. Этого я касаться не буду, но именно с этим пониманием рефлексии боролась немецкая классическая философия, развивая своё представление о рефлексии. Боролась с механизцизмом и пассивностью в понимании рефлексии, которое первоначально привнёс Локк. Я пропущу кучу других философов, мне важно выделить узловые точки. Остановлюсь на Канте. Кант — это очень существенный момент для понимания рефлексии. Какой это момент? Кантом разрабатывалась идея схематизмов мышления. Схематизмы мышления — это опыт, упорядоченный через пространственно-временную сетку ощущения, представленную различными категориальными схемами. Что очень важно для схематизмов, чтобы их понять не только автоматически. Действительно, 99,99% того, что мы делаем, мы делаем автоматически, то есть согласно некоторым схемам, имеющимся у нас. В нас работают некоторые схемы. Ну а если схема не срабатывает, если она почему-либо неадекватна ситуации, что тогда? И вот здесь происходит переход от схематизма-I к схематизму-II. Это моя интерпретация, Кант такую форму не давал. И здесь рефлексия выступила в функции определённого инструмента, позволяющего переходить от схематизма к схематизму. Кант называл это творческим воображением, но более часто он называл это — в том числе и рефлексией. Поскольку, — считал Кант (обратите внимание на содержание этой мысли), — для того, чтобы перейти от схематизма к схематизму, мы каким-то образом должны обратить внимание на собственные схематизмы, то есть, — как он говорил, — на условия своего познания, или способность своего познания. Правильно ли мы используем схематизмы? Он ведь провёл это различение Локка, что рефлексия есть мышление о мышлении, но он этому расчленению придал, или, более точно, наложил на него нечто новое. Я бы выразился так: автоматически/не автоматически. Вот эта вот дихотомия автоматического — неавтоматического была использована для выделения одного случая рефлексии. То, что у Локка, как всегда бывает, содержится только в зародыше, но фактически специально выделено не было. Вот это была такая капитальная идея, потому что в ней содержится масса вещей, которые только сейчас попадают в термин рефлексия. Отсюда вытекает продуктивный или творческий характер рефлексии. А в общем-то, все мы относимся к этому термину с некоторым придыханием, какое-то новообразование при этом появляется. И второй, очень существенный момент, который внёс в понимание рефлексии Кант, который не очень замечен нами, как его последователями, в каком-то смысле, поскольку мы все стоим на этих плечах. Кант говорил, хотя сам не разводил эту вещь, что рефлексия всегда предполагает сравнение. И это точка зрения капитальной важности. Рефлексия всегда предполагает сравнение, то есть она невозможна, я бы выразился современным языком, в плане или аспекте одной деятельности, в плане нечто одного. Впоследствии этот момент развил Гегель, и я немного позже на этом остановлюсь. Вот это были два, я очень все огрубляю, момента, которые были привнесены в понимание рефлексии Кантом. Самошкин: Было ли добавление к пониманию рефлексии Кантом — восхождением? Алексеев: Нет. Для Канта вообще представление о дедукции категорий в смысле Гегеля не было. У него не было понимания метода восхождения от абстрактного к конкретному. Для него это было бессмысленно. Кант был плюралистом. Он не владел схемой и системой, в конце которой стоит, по Гегелю, основная категория. Самошкин: Но при переходе от схематизма к схематизму проявляется особого рода средственность. Алексеев: Это неверно. Понимаете в чём дело. Мы же движемся очень медленно. Нам кажется, что быстро. Кардинальные решения, кардинальные идеи идут и рождаются незаметно. С современной точки зрения, то, что рефлексия выступает в функции перехода от схематизма к схематизму, от нормы к норме кажется достаточно простым и ясным. Но потребовалась колоссальная работа Канта, чтобы показать и создать эту схему. Самошкин: Можно ли понять Вашу интерпретацию, что рефлексия — какого-то рода механизм перехода к схематизмам, адекватным новым видам деятельности, новым условиям? Алексеев: Функция была задана, а схематизма не было. Схематизм — это уже более у Фихте, к которому я сейчас и хочу перейти. Я подчёркиваю, что это все очень огрублено. Можно было бы обозначить таким образом исходное расчленение — это Локк, дальнейшая функция — это Кант (я огрубляю, схематизирую), теперь я перейду к тому, что было сделано Фихте. Фихте занялся вопросом, который сейчас может показаться смешным, но который достаточно каверзен и ядовит. Он буквально поставил задачку, которую легче всего представить в образе Барона Мюнхгаузена, который вытаскивает себя за волосы. Фихте сказал так: Можем ли мы быть свободны от собственной мысли, можем ли мы быть свободны от собственного мышления и если да, то как? Вот вопрос, который был одним из центральных в его философской системе. И действительно, давайте подумаем, а как это сделать? Ведь мы же находимся в собственном мышлении, как же мы можем быть от него свободными? Как же мы можем быть свободны от тех построений мысли, с которыми мы мыслим, которыми мы все схватываем и видим? Ильясов: То есть встать по отношению к ним в объективированную позицию? Алексеев: А как это возможно? Смысл-то здесь простой, казалось бы — в каждом конкретном случае мы можем указать: это мышление, вот так-то и так-то мы мыслили, таким-то образом. Достаточно вспомнить конкретный случай и его описать. Ильясов: На эмпирическом уровне это можно описать? Алексеев: На каждом конкретном случае это можно разобрать. А как ответить в общем виде? Вот это было колоссальной, с моей точки зрения, проблемой в философии. Почему мы Фихте считаем великим философом, несмотря на то, что он вроде бы ничего не делал, а восхвалял собственное Я, которое непонятно каким образом существует? И Фихте ответил на этот вопрос. Я не думаю, что это единственный ответ, но, во всяком случае, он был красив. Фихте оказал: Для того, чтобы быть свободным от собственной мысли, я должен мысли свои положить как объект. И это единственно возможное решение. Он считал, что другого выхода нет. И здесь фактически мы имеем рассуждения, не проработанные психологически. Дело в том, что мысль должна быть объективирована. Объективация мысли, когда мы её кладём как объект, даёт нам возможность и относиться к ней как к объекту. То есть применять к этому объекту все те способы, операции, действия, методы, которые мы имеем при исследовании объектов. Вот, вкратце, тот смысл, который был сделан [Фихте]. Следует отметить, что эта идея тоже присутствует тем или иным образом в нашем понимании рефлексии, поскольку мы считаем, что обязательно надо объективировать нечто для того, чтобы ей можно было потом отрефлексировать. Произвести рефлексию над тем, что выступает для нас как объект. Самошкин: Можно ли понять, что Фихте будет по отношению к рефлексии в гносеологической позиции? Алексеев: Наверное, можно. Если хотите, можно. Я поэтому заранее говорил, что внесу деструктивный, анархический момент. Философия Фихте — это философия активности. И при этом у него было совершенно определённое понимание мысли, которое, может быть, и дало ему возможность решить этот вопрос. Он говорил, что мысль всегда есть некоторое построение. Всегда. Даже если она реализуется чисто автоматически. Мышление всегда есть некоторая конструктивная работа. Поэтому объективированная мысль (и в этом, считал Фихте, есть механизм рефлексии) и мы тем самым (объективированием) для себя делаем возможность посмотреть на собственное построение мысли, не просто на мысль, а именно на построение мысли. Я не буду подробно рассматривать тот огромный материал по рефлексии, который имеется у Гегеля, а совершенно произвольно для себя выберу один момент. Гегель различил реальную или предметную рефлексию и рефлексию формально-рассудочную. Это различение представляется очень важным и существенным. Дело в том, что часто — и у нас сейчас, рефлексию понимают как осознание. Но осознание не обязательно является рефлексией. И когда мы имеем формально-рассудочную рефлексию, я потом специально это ещё покажу, то она в некотором смысле аналогична самокопанию в собственных мыслях. Tо есть, сказал Гегель, рефлексия тогда имеет смысл и возникает, когда для этого есть соответствующая задача. Задача, которая является важной, актуальной и должна быть решена в практике мышления. Он привязал рефлексию к некоторой задачной плоскости. Этим Гегель как бы выявил некоторые условия рефлексии и различил рефлексию формально-рассудочную и содержательную. И это было очень важно. С моей точки зрения, это было чрезвычайно существенным различением. Помните ли вы героя одного романа Горького, который, с точки зрения ранее приведённых характеристик, только и делал, что занимался рефлексированием — он всё время думал о том, как он создаёт что-то. Этот герой известен тем, что всё время отвечал на специфический вопрос, а был ли мальчик? Так вот, по Гегелю, такое самокопание можно условно назвать рефлексией и отнести её к формально-рассудочной рефлексии. Если вы заметили, то вся немецкая классика принимает исходное расчленение Локка, но борется с ним, стараясь придать рефлексии активный характер. И, наконец, последний узелок, который я хочу выделить — это Маркс и Энгельс. В первую очередь, Маркс с его пониманием мышления, с его историческим пониманием мышления, не в смысле Гегеля, а в смысле связки мышления с реальным бытием и пониманием рефлексии как исторически организованном мышлении. А из этого следует масса выводов. Например, зададимся простым вопросом: а была ли рефлексия у древних греков? Если мы хотим быть логически последовательными, надо ответить — нет. Рефлексии как особой организованности мышления не было как практики их мышления. Кстати, решали ли древние греки задачи? Была ли такая организованность мышления как задачи? Опять, следуя Марксу, нужно сказать — нет. В этом надо немножко разобраться и почувствовать, что нам даёт основу так говорить. Это легче и лучше почувствовать с противоположного конца. То есть ответить на вопрос, а почему мы считаем, что у греков была рефлексия? Почему мы считаем, что у греков была такая организованность мышления как решение задач? Почему мы считаем, что греки мыслили при помощи схемы, скажем, анализ, синтез, абстракция, обобщение? Самошкин: Может быть не эти схемы, а другие? Алексеев: Любые схемы. Я взял случайным образом. Мы считаем, что иначе мыслить нельзя, а почему? Мы проецируем на прошлое наши схемы мышления и видим, что они мыслили, как мы. И Платон, и Аристотель. Мы считаем, что они мыслили лучше нас, нет, по крайней мере, так, как мы, и наверняка обладали такими же формами мысли, как у нас, поскольку были гениями. За счёт чего это возникает? Это очень важный и чрезвычайно существенный вопрос. Это исходит из общей идеи естественнонаучного подхода к мышлению, из представления о том, что мышление есть некая родовая, и в каком-то смысле неизменяющаяся особенность человека. Меняются лишь какие-то мелкие детали. И если мы можем видеть своё мышление только таким образом, то мы привносим своё видение в историю, и это для нас само собой разумеется. Другой ход, который я считаю, естественно, правильным, заключается в том, что некоторая организованность мышления использует все те элементы, которые были ранее, и то, что эти элементы были ранее, даёт нам возможность приписывать любую организованность мышления всей целостности. Злотников: Вы хотите сказать, что в историческом плане сама форма мышления развивается? Алексеев: Да, организованность мышления. И, скажем, такой организованности мышления как рефлексия, не было. Хотя те или иные элементы, конечно, присутствовали, и из них складывалась рефлексия, ведь она не из воздуха возникла. Но как целостность она ранее не существовала. Можаровский: Но Ваши рассуждения доказывают, что рефлексии могло не быть, но не на то, что её действительно не было. Алексеев: Позже я покажу это на эмпирическом уровне более конкретно. Остановимся на тех моментах, которые тем или иным образом присутствуют в нашем понимании рефлексии и которые то или иное наше понимание рефлексии определяют. Не обязательно, когда мы употребляем термин рефлексия, мы имеем в виду все эти моменты. Но в тех трактовках рефлексии, которые сейчас имеются, мы всюду можем найти те исходные корни рефлексии, о которых я сейчас говорил. И в общем для того, чтобы действовать и рассуждать о рефлексии достаточно культурно, мы должны знать, откуда, что и как пошло. В этом и есть смысл первого кусочка, который я хотел вам рассказать. Злотников: Сейчас налицо преобладание новых форм мышления? Алексеев: Да, во второй части я подробней отвечу, почему мне так кажется, кстати, там рефлексия получит и другое определение. Ильясов: И там вы расскажете, какие элементы могли существовать в плане исторического развития? Алексеев: А это в третьей части. Я специально дам некий критерий рефлексии. Злотников: Аристотель вывел из своего мышления правила формальной логики. Делал ли он при этом акт рефлексии? Алексеев: Я понял, что вас этот вопрос заинтриговал. Я бы ответил так. Акт рефлексии мы Аристотелю можем приписать с точки зрения всех критериев, которые мы введём. Но организованности мышления — такой не было. Это было то, что можно было считать праэлементами. То есть то предшествующее, из чего мы сейчас собираем рефлексию. Элементы были — сравнение, сопоставление, обстановка действия — всё это было, но они не выступали как то, что необходимо людям. Ведь что образует эту историческую организованность мышления? (Я уже перехожу ко второй части моего выступления.) Самошкин: Перед самим переходом — можно ли понять организованность как степень совершенства какой-то системы? Алексеев: Нет. Тот аспект рефлексии, который в своё время специально пытался исследовать Владимир Александрович Лефевр и который вызвал резкую критику и с моей стороны и со стороны Г. П. Щедровицкого. В. А. Лефевр, действительно, организованность понимал в этом духе. Он противопоставлял её специально энтропии. И выводил своё понимание рефлексии из этой дихотомии, из этого противопоставления. Рефлексия понималась как мера организованности. Самошкин: А как Вы понимаете организованность? Алексеев: Примерно в таком смысле, как надо понимать тип животных. Это очень интересная аналогия, страдающая, как и любая аналогия, изъянами. Вот, например, мы берём историю развития животного мира. Появляются пресмыкающиеся, появляются млекопитающие (кстати, млекопитающие все элементы от пресмыкающихся взяли). То есть это некоторая форма, в которой происходит деятельность. Это форма, в которой мы мыслим. Вот, например, вам сейчас задают некую норму обсуждения докладов. Подумайте, существовала ли такая норма лет десятьпятнадцать назад? Нет. Где-то праэлементы её были, использовались. И Онегин, беседуя с Ленским, мог использовать её праэлементы, но это не было нормой работы. А представим себе, что эта норма работы будет настолько удачной, что все её будут использовать. Тогда мы будем говорить, что есть определённая организованность. Нормирующая деятельность. Ильясов: Реально действующая. Алексеев: Ещё пример, погрубее. Не умеет человек рефлектировать — он будет считаться неполноценным. И это обязательно войдёт в норму его мышления, его деятельности. Самошкин: То есть это уже будет в культуре как ценность? Алексеев: Организованность всегда существует именно в культуре. Самошкин: Вы сейчас проделали оригинальный интерпретационный историко-критический анализ. Чем Вы методически определялись, когда проецировали своё видение рефлексии по векам? Алексеев: Ещё раз подчеркну своё понимание. Скажем, прекрасная статья А. П. Огурцова в Философской энциклопедии про рефлексию. Но, с моей точки зрения, он не прав полностью. Он начинает разбор рефлексии с Аристотеля. И это не только моя точка зрения. Начинать разбор рефлексии с Аристотеля, с моей точки зрения, бессмысленно, исходя из всего сказанного выше. Теперь я перейду ко второму кусочку изложения и задам такой вопрос: почему к концу 1970-х годов вдруг все бросились на рефлексию? Почему раньше психологи весь этот комплекс идей (да он для них и не существовал), почему это богатое содержание, эта коллекция идей для психолога представлялась как спекуляция философская, которая к реальной психологии отношения не имеет и иметь не может? Мне могут задать вопрос, а могу ли я это аргументировать? Да, очень просто, простейшими средствами науковедческого анализа — возьмите до 1960 года журнал Вопросы психологии, вы там не увидите этого слова, нет и соответствующих идей. Хотя с идеями дело сложнее, но мне достаточно, что вы не увидите этого слова. Этого термина нет, он не существует и не только y нас. Почему это так? Задумавшись над этим вопросом, я должен был ответить для себя на такой вопрос: если абстрактный смысл был ясен с самого начала, то в реальности ещё не возникла такая новая организованность мышления как рефлексия, то есть она не стала достаточно доминирующей. Она появлялась где-то в островках, и поэтому для психологов, которые изучают общее мышление, её не существовало. Это абстракция, вытекающая последовательно из последнего, пятого тезиса. А конкретно, каковы же условия, фактические условия, породившие необходимость рефлексии? Причём, заметьте, эти условия должны обладать, по крайней мере, двумя основными особенностями. Первое и самое существенное условие — Всё должно произойти естественно, так, чтобы все поняли, что без этого ничего дальше не могло бы быть. Второе — это представляющееся нам как само собой разумеющееся условие должно нами же отличаться от предшествующего, то есть от того, что раньше казалось естественным, а сейчас кажется неестественным. Вот какую вещь я должен решить, чтобы ответить на вопрос. Я должен выделить, соблюсти эти два условия, чтобы сказать, а как же возникла эта организованность? И здесь я буду отвечать на этот вопрос только в психологическом плане, хотя этого и недостаточно. Я проведу социокультурный анализ, но только с психологической точки зрения. То есть с точки зрения мышления и действия. Здесь можно выделить следующие два момента. Первое, резкое нарушение автономности действия и второе — быстрое изменение состава и характера осуществляемого действия. Это есть условие к мыслительному действию. К примеру, обратите внимание на фантастическую литературу начала XX века. Главный герой — одиночка, который вершит многие, огромные по значимости дела. Он становится личностью где-то к двадцати годам и далее уже не развивается. В других культурах это выражается в понятии каста. Сейчас же какую деятельность ни возьми, допустим, профессионально-производственную, культурную (здесь ужас что делается — разные средства массовой информации заставляют нас по-разному относиться к различным формам поведения) — всё ведёт нас к быстрому темпу изменения состава и характера реально реализуемого действия, включая и мыслительное действие. И эти два условия для нас становятся очевидными, то есть это те условия, в которых мы живём. Раньше состав и характер профессиональной деятельности был автономен, подолгу не менялся. А вот теперь я задам просто вопрос. Случайно ли понятие рефлексия появилось в Европе тогда, когда европейская культура столкнулась с другими? Подумайте над этим! Так вот. Эти новые изменившиеся условия, некоторый набор исходных расчленений-рефлексий, который я продемонстрировал в первом куске, сдвигают ли они наше понимание рефлексии? Но посмотрите, какой происходит примечательный сдвиг — психология не может рассматривать рефлексию как определённую организованность мышления. Психология решает другие задачи. Она решает задачи диагностики, обучения, терапии и так далее, и поэтому с психологической точки зрения рефлексия выступает как условие, в котором, реализуется определённая способность. Рефлексия начинает трактоваться, как бы её ни исследовали, как определённая способность мышления. Как способность к рефлексии. Вот это первый крупный сдвиг, который произошёл в развитии философской и психологической трактовке рефлексии. Если философия (или методология) рассматривает рефлексию как особую историческую организованность мышления, то при психологическом подходе мы начинаем трактовать рефлексию как некоторую способность, тоже в историческом плане. Но тогда мы должны ответить на вопрос, а в чём же эта способность состоит? И эти условия надо проинтерпретировать как-то психологически, на психологическом языке. Мне кажется, что кардинальной здесь может быть следующая характеристика: основным содержанием рефлексивных процессов является установление отношений. Почему мы должны говорить об установлении отношений? Во-первых, потому, что если действие А не является действием изолированным, а предполагает какие-то другие действия (допустим действия В и С), то для того, чтобы действие А было эффективно, адекватно, мы должны заранее связать это действие каким-то образом и в каких-то деталях и сторонах с действиями В и С. То есть мы должны установить отношения между нашим действием А, действием В и действием С. Вот пример из вашей ситуации: понимающий, делая работу в своей позиции, должен предвидеть работу критика, и это отношение может быть самое разное, важно даже то, что сами позиции понимающего и критика просто различаются, что они выделены и поставлены в последовательный ряд и между ними установлены отношения. Теперь вновь немного о втором условии. Вот эти В и С всё время меняются. Поэтому нам устанавливать отношения каждый раз нужно заново. Ведь когда отношения установлены, то никакой рефлексии нет — обыкновенный схематизм или автоматизм мышления — применение общего правила. А если те деятельностные образования, с которыми надо устанавливать отношения, всё время беспрерывно меняются, то, действительно, надо всё время эти отношения устанавливать заново. Деваться некуда! Поэтому, исходя из этой общей идеи, я и определил рефлексию вообще как процесс установления отношений по содержанию. То есть — способность к установлению отношений, с психологической точки зрения. Конечно, эта способность к установлению отношений предполагает всю предшествующую парадигму (парадигма — это не что иное, как некая схема грамматических правил, падежные окончания…) Этот процесс обращения к предыдущей парадигме предполагает и все предшествующие пункты, и процесс обращения мышления на мышление, и переход от схематизма-I к схематизму-II, и объективирование своих мыслей и так далее. Но он предполагает и некоторые более конкретные содержания применительно к психологической задаче. Скажем, это не просто процессы осознания, как у нас часто трактуют рефлексию, не верно понимают под этим и определённые процессы мышления, которые связаны с установлением отношений. Вполне возможно, что и я делаю в своём определении некоторую ошибку. Но сейчас наиболее частая ошибка — это ошибка экстраполяции, ошибка того, что узкое содержание очень широко распространяется. Возможно, я делаю другую ошибку — сужаю понимание рефлексии, но такое сужение понимания рефлексии даёт мне как психологу право жёстко с ней работать, поэтому я делаю это совершенно сознательно. Поэтому я настаиваю, где есть необходимость именно на таком понимании рефлексии. Эта базовая способность, которой раньше не было. Какие-то праэлементы были, конечно, но они не были как массовая, как общественная необходимая способность, которой должны овладеть всё, чтобы адекватно жить в этом мире. Способность, которая пронизывает всё наше бытие. Ранее общей такой способности не было. На этом я закончу второй кусок своего выступления. Я приведу несколько примеров, показывающих важность вот этого установления отношений. Современный человек всё время попадает в новые системы любой деятельности. Это характерная особенность современного человека, и чем дальше, тем больше эта особенность будет проявляться. Причём совокупности людей совершенно различные, как реальные, так и идеальные, так как развитие массовой коммуникации достигло невиданных масштабов. Ведь чисто психологическая зарисовка — несколько человек едут в троллейбусе и обсуждают фильм, увиденный по телевиденью, — они устанавливают некое отношение с другим, которого не было ранее, и в данном случае рефлектируют, потому что они сталкивают свои и чужие нормы поведения, которые были представлены на экране. И вот между этими нормами устанавливаются отношения. Может возникнуть вопрос, а почему люди решили со всеми устанавливать отношения? И здесь мы переходим к цели рефлексии. Только таким путём мы можем проводить саморегуляцию, то есть регуляцию управления своим поведением и также управлять, регулировать поведение других людей. Без установления этого отношения ни саморегуляция, ни регуляция других не представляется возможной. А вот в этом быстро изменяющимся, тесно взаимосвязанном мире, который всё более и более становится, в этом смысле, человеческим миром, то есть человеческие отношения выступают всё более и более на первый план, вот эта способность к рефлексии, к установлению отношений всё более и более становится значимой. И ещё два важных моментика. Здесь важны оба слова — установление и отношения. Я остановлюсь на первом слове — установление — это всегда процесс. В данном случае рефлексия выступает для психолога с процессуальной стороны, со стороны для психолога чрезвычайно важной и существенной. Почему? Да потому, что если отношение уже есть, то какая может быть вообще рефлексия? Я просто применяю некоторый штамп. Поэтому очень важна роль именно этого установления. И что устанавливается — тоже очень важно. Теперь я подчёркиваю второе слово — отношение. Потому что только через это отношение между своим и чужим действием я могу реализовать собственные действия адекватно и правильно. Это последнее замечание по второму кусочку. Резюме: в психологии происходит изменение подхода к рефлексии. Она начинает пониматься как способность. Эту способность можно понимать и трактовать как способность к установлению отношений. На этом я заканчиваю этот кусок общепсихологических рассуждений. Этот кусок, на мой взгляд, очень эвристичен в том, что даёт богатые возможности для создания чисто конкретных методик действия. О некоторых из них я расскажу позже. Злотников: А какова связь между рефлексией и отражением? Алексеев: Эта связь даже есть в русском языке, рефлексия — рефлектор, а что такое рефлектор — это отражатель. Я пытался показать, что вся немецкая классика, которая очень много сделала относительно рефлексии, напала на понимание рефлексии как отражения. Она не могла свести к механистическому пониманию отражения, она стремилась показать активность рефлексии. Вот так намёком я и могу ответить на ваш вопрос, а показать, как действительно связана рефлексия с отражением я просто не знаю. Злотников: А не есть ли это одно и то же? Алексеев: Думаю, что нет. Михайлов: А по отношению к мышлению? Алексеев: Установление отношений не есть отражение. Установление отношений, с психологической точки зрения, есть активное нечто, которое конструируется нами, я бы сказал, что я в данном вопросе фихтеанец. Идея построения собственного действия, активность мне более импонирует. А в отражении есть какой-то механистический привкус, и он мне не очень нравиться, хотя я и сам пользуюсь термином отражение. Я не хочу вдаваться в философскую дискуссию, что такое отражение. Для меня этот вопрос находится где-то в стороне. Самошкин: В Вашей трактовке рефлексию можно понимать как какую-то психическую реальность? Алексеев: Как способность. Самошкин: Но способность в теоретическом плане, как теоретический конструкт для меня имеет другую загруженность, а в данном случае Вы говорите о сущности рефлексии. А раз это сущность, то она имеет за собой ту реальность, которую можно проверить эмпирически. И тогда возникает вопрос: ведь никакую способность без её реализации мы не увидим, а ведь одно дело осознаваемые, а другое — неосознаваемые способности. Или по-другому: если это способность, а способность есть психическая реальность, то что это за реальность? Алексеев: Понимаете, с моей точки зрения, любая способность — есть способность к действованию, безотносительно к тому, чему это принадлежит, к действию интеллектуальному, к действию с предметами, к действию художественному. Мы в этих способностях всегда выделяем некоторые общие для любой возможной практической направленности элементы, которые мы называем общими способностями. Причём, заметьте — язык нас никогда не обманывает, что такое способность, вдумайтесь в это слово — это владение способом, ничего больше. Кстати, этимологические рассуждения часто очень многое дают. Язык, слово, когда прошло через тысячелетия и не изменилось, оставило своё содержание, то это значит, что оно всеми схватывает понимание, оно выражает настолько сильный смысл, что мы ему противостоять не можем, оно принудительно нас обязывает себя выполнять. Михайлов: Вопрос о соотнесении рефлексии с мышлением. Или рефлексия — это новое психическое свойство человека, или это на уровне мышления новый тип организации? Алексеев: Способность всегда проявляется в новом типе организации мышления. Но что значит новый тип организации мышления? Из чего, в чём он состоит? Во-первых, некоторая направленность мышления. На что? Новый тип организации не может возникнуть, если нет какой-то особой направленности, зачем нужна новая организация мышления, если у меня старая направленность? Новый тип организации предполагает новые вводимые элементы. Что такое организация? Это связь между элементами, управление, распределение между элементами и так далее. Здесь есть эти новые элементы или новые типы организации, в данном смысле. В чём они состоят? Вот, например, в химии, возьмите три элемента и по-разному устройте между ними структуру связи, и вы получите два совершенно не похожих вещества, будем иметь с одной стороны уголь, а с другой — алмаз. А химический состав их однороден. Так вот, в рефлексии на первый план (почему я говорю, что это содержательные характеристики) отношения между чем-то ранее неизвестным становятся центрирующими в этой новой организации мышления. Михайлов: Рефлексия — это суть новое понятие, а психические процессы — это останется мышлением, огрубляя. Алексеев: Понимаете, я вообще не работаю в категории психические процессы. Понимаете, в моей практической деятельности как психолога этого не нужно. Я, наверное, сказал ужасную вещь с точки зрения преподавания психологии, но я сейчас отчётливо для себя понял, что я не понимаю, что такое психические процессы. Почему не понимаю? Да потому, что не работаю с этим понятием. Ильясов: Заметьте, ребята, Никита Глебович демонстрирует нам один из видов работы, который мы с вами разбирали. Психология — это наука о психике в той мере, в какой она может быть рассмотрена как компонент деятельности. Предмет психологического исследования — это особый ракурс деятельностного анализа. Алексеев: Ведь что такое психология: наука о психике? С точки зрения формальной логики получается логический круг. И здесь и там один и тот же корень — псих. Поэтому я и не понимаю, что такое психические процессы. Ильясов: Термины и задаются по кругу: психология — есть психика, и на неё мы наводим логос, и получаем психологию. Алексеев: Прошу прощения. Я не буду ввязываться в вашу сферу, вы здесь понимаете больше, я скажу проще — что такое психические процессы, я не понимаю, поэтому не берусь об этом рассуждать. Ильясов: Но здесь есть один момент, интересный, как мне кажется… Алексеев: А вот раскрыть, извините, я вас перебью, более точно, что такое организация, можно, но чуть подальше. Дело в том, что надо понять логику моей сегодняшней с вами беседы. Я сначала должен был вам показать самые общие представления общефилософские, потом перейти на более конкретный общепсихологический уровень, а затем выстроить вам моё понимание, совершенное или несовершенное, уже на конкретно-психологическом уровне, чтобы вы поняли: из каких более общих позиций я исходил. Ильясов: И всё-таки интересно остановиться вот на чём. Я с Вами согласен, что есть устоявшиеся образования и неизменные. Но термин рефлексия через всю историю устоялся, неся в себе этот оттенок отражательного процесса, иначе — вообще, при чём здесь рефлексия. Алексеев: Устоялся. Вы меня начинаете теребить по поводу того философского вопроса, на который я не хочу отвечать. Ильясов: Нет, нет — это не философский вопрос. Вы выделяете, совершенно законно, важную реальность, вид деятельности, способность к этому виду деятельности такую, как установление отношений. И эта реальность действительно приобретает очень важное значение в последнее время. И эта способность становится уже в массовом порядке необходимой для большинства людей. Без этого люди просто не могут сейчас существовать. Все это можно совершенно чётко принять на содержательном уровне, это всё правильно, верно и интересно — и это самое главное. Но если все это обозначить терминами, то всегда возникнет недоумение, почему установление отношений — суть рефлексия? Почему такая трансформация значения этого термина? И отсюда не проглядывается та связь из внешней позиции в первом приближении и в первом знакомстве со всем тем, что вы сейчас здесь говорили, не просматривается связь с философами, которые про неё твердили, и с вашей интерпретацией этого термина. И я говорю совершенно чётко — это терминологический вопрос, можно все это хозяйство вообще не называть рефлексией. Алексеев: Вы говорите терминологические вещи, давайте посмотрим. Рассмотрим сначала аналогию — атом. Что такое атом? Терминологически. Это неделимое далее. Ильясов: Есть ещё одно значение — частица, неделимая далее. Алексеев: Частица вещества. Но нечто важное происходит далее. А происходят совсем нетривиальные вещи. Происходит парадокс, если здесь первое и второе значение мы можем подставить так, то позднее первое значение выходит на первое место, а второе совсем уходит. Вот этот процесс с терминами происходит беспрерывно. Есть вначале одни термины, затем проходит время, и мы получаем для того же самого термина другую совокупность значений. Поэтому я объясняю, что рефлексией я назвал то, что назвал тем, что я почувствовал так — современность, то есть в старый термин, вложил новое содержание. Вот когда мы будем смотреть конкретные вещи, связанные с рефлексией, вы увидите, как старые философские идеи там присутствуют. Сейчас я перейду к совершенно конкретной части моего выступления. Здесь я остановлюсь на двух моментах. Первое — это условие возникновения или постановки рефлексивной задачи, и второе — механизм, точнее один из механизмов решения этой рефлексивной задачи. Нам необходимо найти удобные и простые критерии, по которым мы можем судить, что мысль перешла в рефлексию, вот в эту организованность. Это критерии чисто эмпирические, теоретической схемы у меня никакой нет, и делал я это по наитию. Я выделил таких четыре критерия. Первым критерием является произвольная остановка действия. Почему выделяется именно этот критерий? Представьте себе, что вы проводите некоторое рассуждение. Отрефлектировав это рассуждение, направив свою мысль на мысль, вы не можете этого сделать, пока вы эту мысль не остановили. Точно также вы не можете рефлектировать любое своё действие, пока оно не остановлено. Если оно не остановлено, то вы занимаетесь, собственно, этим действием. И произвольная остановка действия имеет, что очень важно, активный характер. И эта остановка наступает тогда, когда в деятельности что-то не срабатывает. Этот момент чувствуется, действие дальше продолжать не следует. Причиной может быть и безрезультативность действия. Этот пример очень интересен с точки зрения патологии. Кстати, понимание рефлексии, которое я пытаюсь здесь провести, сейчас проходит в одном диссертационном исследовании на шизофрениках. Здесь важно иметь в виду, что само действие остановки лежит в другой плоскости, чем совершаемое действие. Оно по отношению к нему как бы перпендикулярно. Это происходит по схеме: схематизм (Cx1) — рефлексия (Р), схематизм (Схема № 2). Действие остановки принадлежит к плоскости, управляющей конкретными схематизмами. Остановка — не вся рефлексия, но одно из условий, которое обуславливает совершение рефлексии, и по своей природе соответствует тем различениям, которые я проводил выше. Мне кажется, было бы чрезвычайно интересно провести психологическое исследование на эмпирическом материале, посвящённое изучению того, как осуществляется остановка действия. Интересно было бы типологизировать остановки действия, создать методики, позволяющие фиксировать характер остановки — это хорошая не только курсовая, но и дипломная работа. Ильясов: Значит параллельно рефлексия идти с действием не может, это для Вас принципиальное положение. Алексеев: Понимаете в чём дело, мы всегда мыслим и рассуждаем функционально. Так вот, функционально, это различные вещи, а во временной процедуре это может совпадать. Но, тем не менее, даже во временной, если мы не остановили совершаемое действие, то мы не можем делать рефлексии, по крайней мере, по отношению к этому действию. Я просто занят другим, поэтому я не могу делать эту рефлексивную работу. Это все лежит на поверхности и должно быть понятно. Напомню, что в психологии нет сложных вещей, точно также, как нет и простых — они просто таковыми нам представляются, потому что реальные, действительные вещи, просты, когда вы начали их понимать и исследовать, и нам нужно исследовать то, что лежит на поверхности, то, что всюду есть, а не какие-то экзотерические свойства. Второй момент или второй критерий — это фиксация действия. Мало остановить действие — мы можем сделать это непроизвольно. Остановка действия сама по себе ещё не ведёт к рефлексии, нам ещё что-то нужно. И следующим функциональным шагом (не по времени, а по смыслу, по значению) является фиксация действия. Что это такое? Действие, выполненное и остановленное, должно быть каким-то образом ограничено. Мы должны это действие ограничить, чтобы таким образом отделить это действие от другого. Даже в каком-то смысле выделить ранее совершенное наше действие. В этом смысл фиксации. Фиксация, по большей части, носит отрывочный характер, выполняющий роль указания. Она всегда отрывочна, приблизительна. Фиксация, точно также, как остановка действия, имеет другую управляющую природу. Она не входит в схематизм, действия по фиксации. И не может ему принадлежать, так как направлена на выделение какой-то границы, частичной, этого самого схематизма, и в этом смысле управляет этим схематизмом. Третий критерий — объективация действия. Мы фиксируем действие, прибегая к его содержательной характеристике. Делал то, сделал это и так далее. Когда же я объективирую своё действие, то я делаю действие объектом своего рассмотрения. Я провожу очень существенный для понимания момент — я, во-первых, описываю содержательно своё действие, но при этом я даже в речи это фиксированно выделяю — главное следствие, порядок действия, второстепенное и так далее. Ведь за этими словами, по сути дела, стоит некая методологическая схема, использованная для описания деятельности. Само это конкретное описание совершенного действия организуется при помощи этой методолого-методической схемы. И в каждом конкретном случае мы можем реконструировать эту схему, представив это действие как объекта. И ещё очень характерный момент для объективации действий. Объект всегда выступает как некое целое. Поэтому в фиксации мы можем фиксировать какой-то момент того, что мы сделали — конец действия, начало действия, вообще какой-либо важный для нас элемент, то совершая действие по объективации, само действие представляется как некое целое, отличное от других возможных целых. Ясно, что само действие объективации, опирающееся на какие-то схемы, не принадлежит к рассматриваемому схематизму, а направлено на него, на его выяснение. Если связать это с первой частью моего выступления, то объективацию мы фактически можем видеть в работах Фихте, о которых я немного говорил ранее. И, наконец, последняя, четвёртая характеристика, которую бы хотелось рассмотреть — это то, что я называю отчуждением действия. Дело в том, что человек, это человек, это не машина. И человек как человек пристрастен ко всему, он эмоционально заряжен на всё, прорывается это реально или не прорывается. Человек либо принимает, либо отвергает, он либо любит, либо не любит, либо интересуется, либо не интересуется. И это имеет отношение к собственному действию. Если человек сделал сам действие, то он пристрастен к нему. Но для того, чтобы действие, даже будучи объективировано, могло быть рассмотрено, оно должно быть собственным действием, отчуждённым от себя. Потому что пристрастность наша личная к каждому своему действию лишает возможности (то есть надевает какие-то очки, либо розовые, либо тёмные) разобраться в собственном действии. Это психологический личностный момент, и это момент необходимый. И, что очень важно, он лишает нас возможности адекватно, правильно сопоставить и чужое действие. Самым центральным из этих четырёх критериев я бы назвал объективацию. Я ещё раз на ней остановлюсь и поясню на одном примере. Сидите вы, скажем, на семинаре у Г. П. Щедровицкого и там чертите различного рода пляшущих человечков, связи между ними, квадраты, блоки и другие разные схемы. Читаете ли вы, скажем, какую-либо кибернетическую работу психологическую, работу кибернетизированного типа, в которой тоже много различных блок-схем. В чём же функция всего этого? Во-первых, очередь для того, чтобы объективировать ход своего рассуждения — никакого специального значения, как правило, все эти схемы и рисунки, не имеют. Они имеют только один смысл — объективировать, закрепить, сделать объектом, специфически знаковым объектом, проводимым ход рассуждений, и если всё это сделано хорошо, то эти цели достигаются. Так вот, объективация является центральным процессом, в котором все остальные критерии должны присутствовать. Но по большей части слитно. Хотя, если вы разработаете какую-то диагностику рефлексии, вы увидите их различный смысл. То есть у вас будет содержательный критерий, на базе которого можно создать и формальный критерий, чтобы в любом рассуждении выделять эти четыре вещи. И здесь очень большой объём методической, методологической и просто экспериментальной и очень интересной, с моей точки зрения, работы по диагностике рефлексии. Я совсем не касался проблемы обучения рефлексии, но именно этому надо обучать, надо обучать культуре остановки своих действий, культуре фиксации своих действий, культуре объективации своих действий. И, как это не парадоксально, культуре отчуждения своих действий, умению рассмотреть их как не свои, как некий объект, безразличный для анализа, то есть не имеющий каких-то своих преимуществ или наоборот, недостатков, зависящих от своей личностной позиции. Эта совокупность действий образует то, что я называю условиями постановки рефлексивной задачи, психологической и, как мне представляется, весьма и весьма конкретной. Теперь хотелось бы посмотреть, а как решается сама эта рефлексивная задача. Кстати, эти четыре условия, по сути дела, являются теми моментами, проведение которых и является рефлексией. Вроде бы рефлексивная задача ещё не решена, но переход к рефлексии уже схвачен, поэтому я и говорю, что это условие возможности постановки рефлексивной задачи. Теперь разберёмся, в чём же суть самой рефлексивной задачи, и какие механизмы её решения бывают. Говоря об условиях, я несколько раз подчёркивал одно обстоятельство — все эти действия лежат в одной плоскости по отношению к тому схематизму, в котором мы двигались раньше. Следовательно, я могу заключить, что рефлексивная задача связана всегда с выходом в некоторую другую плоскость рассмотрения. Даже употребляется такой термин (кажется, он был введён Щедровицким) — рефлексивный выход. Это условие, обеспечивающее возможность такого рефлексивного выхода — перехода в это иное, скажем, состояние. А рефлексивная задача — это задача, возникающая вот в этой новой плоскости. Если говорить буквально, то эта задача связана с тем, что некоторым образом анализируются те основания, те средства, которые были заложены в использованном ранее схематизме. Злотников: А каковы средства объективации? Алексеев: Есть вербальные средства объективации. Злотников: Они достаточны? Алексеев: Большей частью нет. Злотников: Значит необходимы другие? Алексеев: Да. Понимаете, почему я вернулся к объективации и рассказал о личных схемах, выносимых на доску? Потому что это формально значимые средства иного рода, чем речь. Здесь все не очень просто. Почему речь в качестве средства объективации не очень эффективна? Дело в её многозначности, это раз. Во-вторых, речь у нас существует только во временном протяжении, она у нас не существует, вынесенная во вне. Злотников: Значит нужны более адекватные, знаковые системы для объективации? Алексеев: Да. Фактически вот эта блок-схема, назовём её так, движение и является попыткой сделать это. Самошкин: И такая система должна иметь свою парадигматизацию и свою синтагматизацию? Ильясов: Она может быть синтагмически ситуативной? Алексеев: Здесь нельзя забывать один интересный момент, который был исходно положен в рефлексию. В связи с работами Канта был показан продуктивный и творческий характер рефлексии. Дело в том, что рефлексия угасает в своём продукте. Нечто сделанное и далее использованное, как правило, уже не требует рефлексии. Так что если мы выработаем парадигматику объективации, то мы даже не будем рефлексировать, хотя внешне будет казаться, что рефлексия осуществляется. Ильясов: то есть принципиально творческий акт не может быть нормирован? Алексеев: В этом смысле, да. Но, нормируя его, мы достигаем очень многое в культуре, в совершенстве, в организации нашего мышления, но снимаем рефлексию. Ильясов: Она становится другим образованием. Самошкин: Момент объективации в рефлексии должен иметь нормативный характер, иначе тогда сплошная интуиция творчества отнюдь не эвристического порядка. Алексеев: Здесь происходит забавная вещь. Георгий Петрович Щедровицкий во всех этих отношениях страшный пурист. Но он говорит: Какая-то непонятная трудноуловимая, неизъяснима вещь, магическая, рефлексия. Мы стремимся для себя эту вещь представить, но, как только мы её формализуем, даже какие-то вещи из неё, мы из её ведомства сразу уходим. Понимаете, почему давая своё содержательное определение рефлексии как установление отношения, мне очень важно подчеркнуть, что всегда — это процесс установления отношений. Как только отношения установлены, дальше рефлексии нет. Это процесс, который никогда по этим путям не повторяется, всё время ищущий новый ход, или это воспроизводимый в некоторых случаях репродуктивный процесс? Вот в чём дело. Некоторые пути механизма рефлексии мы опознать, скорее всего, сможем, и в этом смысле эти пути воспроизводимые. Но здесь другое. Какими бы мы формальными знаниями не обладали, когда мы сталкиваемся с реальной ситуацией, мы нечто реальное должны сделать. И это каждый раз есть своя рефлексивная практика. Если своеобразия в данной новой ситуации нет, то мы просто накладываем известный паттерн, шаблон или схему, то тогда, хотя внешний процесс и подобен, но рефлексии нет. Есть то, что П. Я. Гальперин называет подведением под понятие, а П. А. Шеварев — правилосообразное поведение. Злотников: Но, в таком случае, сам процесс объективации рефлексии теряет смысл, как только рефлексия объективирована, то она уже не существует. Алексеев: Объективируется не рефлексия, а мысль, рассуждение, действие. А рефлексия не объективируется. Я не говорю об объективации рефлексии, а говорю о критерии перехода. Это действие, действие остановки есть критерий остановки, действие, фиксации и их критерий фиксации, действие объективации, действие отчуждения и их критерии. Мне не хватает слов, я не могу найти достаточно хорошего образа даже для себя. Это есть первая часть, то есть постановка рефлексивной задачи — но есть ещё сама рефлексивная задача. О! Теперь понял, как тот лектор, который девять раз объяснял, а на десятый понял, о чём он говорил. Смотрите, все это может быть сделано, все четыре действия, а рефлексивная задача не решена. Почему мы тогда будем называть это рефлексией? Это не рефлексия. Рефлексия — это когда всё это сделано и ещё решается рефлексивная, задача. Самошкин: Почему Вы называете эти критерии эмпирическими? Алексеев: Я не очень люблю наукообразные слова, но иногда без них не обойтись. Дело в том, что эти критерии я нашёл не исходя из какой-то заранее продуманной схемы, то есть я просто думал и подбирал, что нужно, но эти критерии не пронизаны единым пониманием, вот в этом смысле я и говорю, что они эмпирические. Самошкин: Эти условия предваряют рефлексивную задачу, но ведь они и остаются в ней, и тогда проблематика объективации на уровне решения рефлексивной задачи возникает с новой силой? Алексеев: Конечно остаются, и я попытаюсь показать, что там происходит. Ильясов: Может быть можно сказать так, что рефлексия не просто о мышлении в общем плане, а рефлексия — это творческое мышление о мышлении? А не репродуктивное мышление о мышлении. То есть — как только пропадает признак творчества, мы уходим из рефлексии. Алексеев: Ничего не могу возразить. Вы проще и лучше показали необходимость того первого шага, который я сделал. Злотников: Но тогда получается, что любое установление отношений есть суть творческий акт? Алексеев: Как установление, конечно. Ильясов: Как установление нового отношения, да. Не репродукция уже известных, а новых. Алексеев: Новых по содержанию, по форме, по чему угодно. Но творческое — это уж очень помпезно звучит, лучше продуктивное. Теперь я вернусь к рефлексивной задаче. Какие её характерные особенности? Какие признаки? Я сразу извинюсь, но у меня здесь есть люфты в собственном понимании, я не распределил специально характеристики по рангу, по значению и по прочему, поэтому я их просто перечислю в некотором беспорядке. Первое — это перевод в иную плоскость действия. Это понятно. Второе — это специфическая направленность рефлексивной задачи на предшествующий схематизм, на основания, которые там использовались, на средства там применённые и так далее. И третье, которое следует подчеркнуть особо — при этом задаются, как правило, новые идеализированные образования через объективацию. Все это станет более понятным, когда мы разберём один пример. Заодно на нём и обрисуем психологический механизм решения рефлексивной задачи. Ильясов: Создание новых идеализированных объектов, в которых зафиксирована не просто действительность, а особая действительность — действительность отношений, действительность мышления? то есть идеализация в мышлении отношений, потому что физик тоже создаёт идеализированные объекты, но это не касается рефлексии совершенно. Алексеев: Кстати, мы же психологи, и поэтому всегда должны понимать простую вещь — все наши расчленения — это наши расчленения, а в грешной действительности там все перепутано, там все слито воедино. И, понимая эту действительность, мы её рассортировываем по нашим различениям. Но сейчас я хочу привести один пример, и на нём ввести и рефлексивную задачу и механизм её решения. В своё время мне пришлось пять лет работать математиком в школе, и я встречался со следующим фактом. Одарённые ученики, хорошо соображающие в математике, при решении новых задач, конечно, не все, тратили на их решение относительно большее время, чем просто способные ученики? Меня это страшно заинтересовало. За счёт чего это происходит? Почему люди явно одарённые, любящие математику и так далее тратят на эти задачи относительно большее время? Вот на этот вопрос я для себя должен был ответить. Я как психолог их расспрашивал, узнавал. И вот какой условно-обобщённо, я получал ответ: Вы знаете, я её давно уже решил, но хотел посмотреть, а если в условии что-нибудь изменить, то если решать так, как я её по-новому решил, сработает, или нет. Вот это факт. Это было то, с чего началось выделение этого механизма. Давайте представим, что делает человек. Первое, что он сделал, он начал размножать условия, он вместо одной задачи сделал две задачи. У него появилось условие–1, условие–2… условие–N. Далее, под условием–1 он ввёл некую систему действий–1, к условию–2 он применил их и ещё нечто другое, поэтому это есть система действий–2 и так далее — до системы действий–N. Как же шла его мысль, его работа? Ведь он эти условия как бы сравнивал. Помните, я вам говорил, что Кант высказал мысль о том, что очень важно в установлении рефлексии — он их [схемы: условия — действие] сопоставлял. То есть в нашем случае условия и система действий сопоставлялись. Но, спрашивая себя, он только условия сопоставлял? Нет, он ещё проверял и метод. То есть у него была вторая линия: он сопоставлял не только условия, но и действия. Ещё вопрос: а только ли это он делал? Нет, я должен максимально полно представить механизм и реальное движение его мысли. Что же он ещё делал? Он соотносил между собой вот эти получившиеся ряды сопоставлений. Он устанавливал отношения между варьированием условий и варьированием действий. Но каков же конкретно психологический механизм, обеспечивающий работу рефлексии? Механизмом рефлексии является соотнесение рядов сопоставления. Что этим я делаю? Я расставляю для себя возможность в полученную схему каждый раз подставлять всё, что мне нужно. Попадаю я в новую для себя среду, реализую свою норму поведения — это Норма–1. Она почему-то не срабатывает. Что я делаю? Занимаюсь анализом своей собственной формы? Да ничего подобного. И никогда я этим не буду заниматься, потому что если я буду заниматься лишь анализом своей нормы, то я всё время буду заниматься самокопанием, например, про того горьковского мальчика. Я начинаю её сравнивать с Нормой–2, выбираемой из Нормы–3, Нормы–4, Нормы–N из этого окружения. Но только ли нормы я сопоставляю между собой? Да нет. Это был бы чисто такой псевдообъективный научный анализ, и не было бы рефлексии. А я беру те условия, которые порождают эти нормы — у меня возникают Условия–1, Условия–2 и так далее. Я опять пользуюсь этим механизмом: я провожу несколько рядов сопоставлений, соотнося их друг с другом. И этот механизм и показывает некоторые специфические характеристики собственно рефлексивной задачи. Во-первых, я нахожусь в совершенно иной действительности по отношению к схематизму 1, который был. Моя деятельность направлена на этот схематизм, потому что он не сработал. Для того, чтобы выдать новое, то есть лучше управиться, отрегулировать собственное поведение, либо поведение других, я строю некую идеальную действительность для себя, (скажем, приведённого выше типа). Осуществляю рефлексивный выход в неё. Выход подготовлен. Этот механизм достаточно подробно описан в моей работе в сборнике Педагогика и логика (Н. Г. Алексеев — Формирование осознанного решения учебной задачи. В сборнике: Педагогика и логика. — М., Касталь, 1993, с. 378–409. Первое издание сборника Педагогика и логика было подготовлено в 1968 году. Однако в связи с известными событиями лета 1968 года готовый набор книги был рассыпан и впервые сборник вышел в свет в 1993 году. — Прим. ред.) и в моём диссертационном исследовании (Н. Г. Алексеев. Формирование осознанного решения учебной задачи. Автореф. канд. дисс. — М. МГПИ, 1975). Мне представляется, что этот механизм достаточно универсален и является одним из возможных психологических механизмов рефлексии, то есть могут быть и какие-то другие. Правда, я пока других не знаю, а этот я вижу. Он очень соответствует философской и общепсихологической пропедевтике, которую я проводил. Это есть механизм установления отношений. Не конкретный, каждый раз описываемый по-своему, а общепсихологический механизм. Это всё, что я хотел рассказать вам. Пожалуйста, вопросы. Злотников: На ком ещё, кроме математиков, экспериментально проверялся этот механизм? Алексеев: Разработана своеобразная методика для диагностики рефлексии. Её смысл был в следующем. Человек должен был совершить действие, потом рассказать его, потом проимитировать это действие как другое, а потом рассказать смысл, тот психологический смысл, который мог бы быть, когда его заставляли делать это действие и его имитировать. Получилась чёткая и интересная вещь — когда человек проходил четыре условия и после этого начинал решать рефлексивную задачу, он рассказывал все с той или иной степенью ограничения. Что при помощи этой методики или теста можно исследовать? Понимаете, — это конструкция, как и всё остальное, психологическое. Я говорил, но могу повторить: я не верю в законы психики какие-то. Человек от человека меняется и будет меняться — в этом его слабое достоинство. Поймите, я ведь не математиков беру, а реальную ситуацию действия, и на ней могу, как мне кажется, показать, что этот механизм работает. (Пример с Tомом Сойером, когда Том красил забор.) Злотников: Как соотносится сознание и рефлексия, не есть ли это одно и тоже? Алексеев: Думаю, что нет. Понимаете, в чём дело, термины такого типа трудно соотносить. Например, как соотнести попугай и трамвай? Рефлексия существует в сознании, в этом смысле она является моментом сознания. Я бы обратил ваше внимание на другое. Очень часто сознание начинают с чем-то соотносить для построения некой формальной системы, не задумываясь, что эти разные понятия возникали в разных реальностях для решения разных задач. В формальностях они как-то соотносятся, но не видно, что с ними можно сделать и куда с их помощью можно выйти. Злотников: то есть соотношение рефлексии и сознания — это неверно поставленный вопрос? Алексеев: Может быть и верно, если вы сумеете этот вопрос поставить и увидеть за ним действительно большую реальность. Я пока её не вижу, но может быть она и есть. Злотников: Вот есть объект — сознание, а вот объект — рефлексия… Ильясов: Для Алексеева рефлексия совершенно определённая, в том смысле, что Алексеев знает, что делается, когда осуществляется рефлексия, и что он может с этим что-то делать. А когда он говорит про сознание, то он говорит, что не знает, что с ним делать. Правильно ли я Вас проинтерпретировал? Алексеев: В общем смысле, да. Часто делают так: берут общие понятия, не задумываясь над простой вещью, что и общие понятия возникают для решения вполне определённых социокультурных задач и для разных целей. Например, начинают рассуждать, о том, что общего было в понимании мышления у Аристотеля, у Канта, у Гегеля и что осталось там рационального. Но не задумываются над тем вопросом, что для Аристотеля идеи о мышлении, размышления. О мышлении в определённой социокультурной ситуации, очень большой, значимой, но, тем не менее, совершенно определённое решение задач. А у Канта они были другие. А, скажем, Фихте — у него были третьи, ему надо было торжество личности провозгласить. И только поэтому он дошёл до решения этой задачи, он дошёл до понимания активности человеческого сознания. И это была задача, которая ставилась в то время. Обратите внимание на такую вещь, в английском языке все слова само, самосознание и так далее, появились в ХХ веке, а до этого их просто не было. Вдумайтесь в эти факты, которые показывают, почему я пытался показать вам организованность, историческую организованность мышления. Нам кажется, что это все по природе так существует, а мы только можем все исследовать так, как надо. Аристотель что-то исследовал не до конца, не до конца что-то понял. Потом кто-то понял лучше, кто-то ещё лучше понял. Я принципиально не приемлю такую позицию. Я считаю, что Аристотель исследовал до конца и ответил на ту задачу, которая стояла для его времени, и только мы это не домысливаем, начинаем думать, что он это осветил, а вот это не осветил. А он осветил всё, что нужно было осветить. Злотников: Тогда получается, что каждое поколение должно все исследовать заново? Алексеев: Это измеряется не поколениями. И если вы что-то хотите сделать, то у вас иного пути нет. Если вы ничего не хотите сделать, а хотите воспроизводить, повторять, то будете заниматься тем, что делает Т. Кун. Кстати, психолог должен читать науковедческие книжки. Книга Куна — это классическая книга. (Т. Кун. Структура научных революций. изд. 2. — М., «Прогресс», 1977). Он говорит: все это экзотерические исследования в рамках одной парадигмы. Вот когда принята основная система допущений, вот тогда там и копают, и копают все сложные вещи. А если поколению везёт, если поколение застаёт новые условия своего существования, то ему не это надо решать. Потом это сводится к культуре. Конечно, культуру надо знать, и в первой части я попытался показать, на каких предпосылках понимания рефлексии моё понимание основывается. Они в нас сидят, и мы не можем от них освободиться, но, может быть, попозже мы и их сбросим. Это нужно учитывать, но, тем не менее, работая, строить надо заново. А если вы не будете работать заново, то вы не получите нового материала. И это заново должно чувствоваться и с той, новой ситуацией, в которую вы погружаетесь. А социокультурные задачи, общечеловеческие — они всё время возникают, но они не измеряются жизнью поколений, они могут измеряться и пятью годами, а могут и столетиями. Ильясов: Здесь, ребята, прозвучала более глубокая идея. На материале рефлексии представлена более глубокая вещь мировоззренческого уровня. Речь идёт о том, что в исследовании человека, человеческой деятельности, человеческого мышления есть два принципиальных подхода. При одном подходе считается, что человеческое мышление и человеческая деятельность изначально задана, с какого-то момента все стороны там, в заданном, есть. И задача состоит только в том, чтобы к ним пробиваться и, соответственно, поколения исследователей друг от друга отличаются глубиной исследований природы человеческого мышления, человеческой деятельности. Аристотель что-то сделал, но не до конца доработал. Следующие поколения дополняли то, что не доделал, скажем, Аристотель. Но уже изначально существовало всё, что может существовать в мышлении. Это первый заход. А второй заход утверждает, что ничего подобного — каждый исторический период даёт новообразования в человеческой деятельности, в человеческом, мышлении. И каждое поколение оказывается, по крайней мере, в двух ситуациях; либо оно ещё не попало в тот момент, когда возникли новообразования, пользуется и живёт ещё в старую эпоху, пользуется тем, что было сделано предшествующими поколениями, либо оно вынуждено самостоятельно, от начала и до конца, это новообразование постигать. И принципиально Аристотель не мог сделать того, что делаем мы сейчас, не потому, что он был ограничен разными обстоятельствами, а потому, что то, что делаем мы сейчас, во времена Аристотеля просто не существовало. Вот какой заход. Перед Аристотелем не стояло социальной задачи исследовать рефлексию. Должен вам сказать, что первая позиция может отчаянно сопротивляться второй и проблематизировать её, утверждая, что это категорически не верно, что в человеческом мышлении нет такого эволюционного движения и человеческое мышление, поскольку оно мышление, оно изначально по своей природе несёт в себе всё. И развитие состоит не в появлении принципиально новых образований, а в совершенствовании того, что в зародыше дано, и поэтому Аристотель не дотягивал. Не потому, что он не мог, а потому, что не дотягивал, а другие вообще не добирались. То, что я сейчас говорю, это не значит, что это моя точка зрения. Я вам проблематизирую эту ситуацию, чтобы вы догматически не приняли ту или иную линию. Обе линии отчаянно борются, и борьба очень острая, и в настоящее время — эта борьба стала принципиальна, раньше она шла подспудно, а сейчас она чётко эксплицирована. За рубежом, например, позитивизм — это чистой воды неэволюционная система изучения мышления. Есть антипозитивизм, который выступает как исторический подход к мышлению. Марксистская литература критикует серьёзные недочёты и недостатки этой исторической ориентации в зарубежной логике и методологии науки в исследовании мышления. Но идею историчности подхода, в целом, глобально, мы поддерживаем, не её конкретную реализацию, а глобальный заход. Если персонально, то все позитивисты, Венский кружок, вплоть до К. Поппера, хотя он к нему не относится. А вот ученики К. Поппера, начиная, скажем, с И. Лакатоса, П. Фейерабенда и других — они как раз при всех своих ошибках ближе ко второму направлению. Достаточно было решить что-то одно, главное, чтобы кардинально перевернуть всю действительность. Почему я привлекаю ваше внимание к литературным образам? Большие писатели делали это достаточно убедительно, но остаётся чувство, что все события, красивые и так далее, описанные в романах, реально не могли быть, то есть мы чувствуем, что это фантазия, что это фантастическое произведение. Почему мы это чувствуем? Потому что понимаем, что так быть не может. Мы понимаем, или более мягко, начинаем понимать, что усилия одного не достигают цели. Что для этого нужна определённая кооперативная деятельность, и чем более мы вспоминаем, начинаем чувствовать, причём чувствуем это реально, практически, что любое действие все менее и менее становится автономным. Оно не становиться не свободным, но зависит от действий других лиц. От посредников. Но разве раньше действие не опосредовалось? Конечно опосредовалось, но степень автономности его, возьмите, например, натуральное хозяйство, была более ярко выражена. Здесь можно много примеров подобрать, чтобы показать резкое нарушение прежней изолированности действий. Мне важно, чтобы вы поняли этот момент, он достаточно прост, что прежняя автономность и изолированность действий уходит в прошлое. Для нас естественным является, что наше действие в большей степени зависит от действий других. Более того, я даже выдвину такой аргумент успешности и адекватность наших действий, который по большей части зависит от того, как мы заранее смоделируем и сформулируем наше действие по отношению к другим. Это явилось кардинальным условием изменения мышления. Самошкин: А в советской науке? Ильясов: Тут дело посложнее, поскольку советская наука на марксистских основаниях строилась, а марксизм исходно, культивирует исторический взгляд на всё. Все рассматривается конкретно-исторически. Нет универсальных этических норм, всеобщих, универсальных ценностей и то же самое нет и мышления, но по отношению ко второму подходу — это эксплицитно выражено в марксистской логике с временной. Раньше эти общие ходы так эксплицитно не выступали по отношению именно к мышлению. Вот к другим вещам — социальным, этическим, эстетическим категориям это чётко фиксировано. Все эти категории всегда конкретно-исторические. По отношению к мышлению на уровне идеологии это фиксировалось, но на уровне конкретного детального исследования этого не осуществлялось. Алексеев: Я могу добавить. Вы не читали Первобытное мышление Л. Леви-Брюля? Знакомы вы с теорией Э. Сепира и Б. Л. Уорфа о лингвистической относительности? С работами А. Я. Гуревича по средневековому мышлению? Вот в этих работах эта вторая, конструктивная позиция, как её называют, представлена достаточно сильно. Если брать советскую психологию, то вторая позиция, наиболее чётко выражается в исследованиях, которые каким-то образом сгруппированы вокруг Г. П. Щедровицкого. Самошкин: Который, почему-то, отрицает психологию. Алексеев: Понимаете, всё бывает. Я думаю, он не отрицает, он просто говорит, что она не построена как предмет. Ильясов: Он не отрицает психологию. Это неправильная квалификация. Он говорит, что психология, как таковая, она стара, она уже прожила, нынешняя психология — это ХVIII век. Алексеев: Посмотрите, то, что рассказано сегодня. Мы своих позиций тоже ничего не скрываем. Ведь фактически задача, которая передо мной стояла, не стояла в том, чтобы найти, что такое рефлексия. Да если бы я такую задачу поставил, то не решил бы её. Задача стояла в другом: сконструировать, что такое рефлексия и чем может быть рефлексия. Я могу сконструировать плохо, и эта конструкция в жизни не пройдёт — это моя частная неудача. Второй момент — что значит сконструировать? Это просто так на пустом месте задуматься и что-то там выдумать? Конечно, нет. И именно это я и хотел вам показать. Ведь такая конструкция опирается и на изучение достижений предыдущей мысли, что очень важно, и в этом вторая, неразвёрнутая, и поэтому менее понятная, часть доклада, на анализе того, что в жизни происходит. Это не волюнтаристский акт, конструкция, поймите это. Но это действительно конструкция, которая учитывает и культуру и запрос сегодняшней действительности, как она идёт. Почему мне так понадобились условия, в которых возникает мыслительное действие, показ их какой-то всеобщности, совершенно для нас неестественной. Ведь та конструкция, которая неосознанно начинает реализовываться — должна быть осознана. Кстати, роль философской литературы и состояла в этом — они осознавали веления своего времени, так говорили в старину. И в этом смысле проектировали возможное будущее движение. Ильясов: Ребята, вы поняли, какой здесь важный момент. Это восходит к тезису о том, что философы только объясняли мир, а надо его изменить. Алексеев: Одиннадцатый тезис о Фейербахе Марса и породил так называемых диалектических станковистов. Один из представителей которых — здесь перед вами сидит… (Диалектические станковисты — шутливое самоназвание участников Московского методологического кружка. См. Матвей Хромченко. Диалектические станковисты. — М., Издательство Школы Культурной политики. 2004, а также: ММК в лицах. Том I. — М., Фонд Институт развития им. Г. П. Щедровицкого, 2006. И ММК в лицах. Том II. — М., Фонд Институт развития им. Г. П. Щедровицкого, 2007. — Прим. ред.) Вы знаете, что такое станковизм диалектический? Хо! Да вы не читаете классиков, меня это поражает. Вы даже не читаете 12 стульев и Золотой теленок. Это те самые художники, им надо было перекрасить машину, которую они украли, а красок в городе не оказалось. Почему? А потому, что там один гайками метать начал, зерном и прочее. Это был кружок диастанковистов. Ильясов: Острейшая борьба проходит и по линии: что важнее — объяснять или изменять мир. Одни говорят, что слишком много времени идёт у нас на объяснение, мы много уже знаем, но толку от этих знаний мало. А другие говорят, что без изменения мир изменить нельзя. Но не нужно это разводить как альтернативу. Дело не в том, что нужно бросить объяснять мир и всем стремиться его сразу изменить. Задача объяснения остаётся, но к ней надо добавить ещё и задачу изменения мира. И при конструировании нельзя забывать и об использовании объяснений. Невозможно бросить объяснение и заняться изменением. А в Марксовском тезисе фиксируется одно очень важное обстоятельство: слишком много времени у нас идёт на объяснение, и почти нет никакого конструирования. Алексеев: Ислам Имранович, когда Вы говорили, то меня теребил червь сомнения. Я очень уважаю А. Н. Леонтьева как очень крупного психолога, но для меня тестовым лет пятнадцать-двадцать тому назад, был такой вопрос: Алексей Николаевич, а как Вы думаете, Ваша схема всегда и всюду работает? Ответ я знал, мне важно было удостовериться. И он ответил: Да, бесспорно, то есть эта схема на все века, на все народы. Следовательно, я действительно не для политеса подчёркивал своё уважение к этому психологу, но он ни в коей мере не стоял на марксистской позиции, в этом смысле. Он мог говорить очень много про историчность мышления, но это шло шапкой, вначале, а в реальной своей работе он этого не реализовывал, не проводил, а стоял на совершенно других позициях. Кстати, это явление чрезвычайно распространённое. Вот здесь Ислам Имранович критически говорил про неопозитивизм, бихевиоризм. А вы посмотрите как будущие психологи, какими методиками вы будете пользоваться — только этими, других то почти и нет. Михайлов: Своими. Алексеев: Вот это другое дело. Это другая постановка вопроса. Ильясов: Мы во-первых, изобретём свои, а во-вторых, реализуем те. Мы можем многие из них взять, так как свою задачу они решают, но нужно понимать, что они решают не всё, что нам нужно. Графская: Скажите, процесс решения творческой задачи и рефлексия, как я поняла, одно и тоже, если понимать процесс решения творческой задачи как установление новых отношений? А поскольку творчество — установление новых отношений, было всегда, на любом этапе развития общества, то рефлексию тоже, наверное, можно увидеть всегда, у того же Аристотеля. Алексеев: Я думаю, что, во-первых, процесс решения творческой задачи не обязательно предполагает рефлексию. В процессе решения творческой задачи может и участвует рефлексия, там, где это необходимо для решения творческой задачи. Более того, рефлексия всегда находится в решении творческих задач, но творческая задача — это понятие более широкое. И мне кажется, что есть действительно творческие решения, которые даже не предполагают обращение мышления на мышление. Ведь часто, творчество связано не с радостью, а с какими-то занудливыми операциями. Рефлексия, в том смысле, который я здесь пытался показать, не обязательно связана с творчеством. Ну, прошёл у человека какой-то образ, и мучился он над ним. Но не думал человек над прежним своим опытом, не сопоставлял, не сравнивал, не соотносил. Решил, в конце концов, задачу, но почему мы должны сказать, что здесь есть рефлексия? Поймите мою внутреннюю интенцию — термин всегда обессмысливается и теряет своё значение, когда он становится столь широким, что туда попадает все. Было, например, словечко информация. Сначала это было совершенно ясное понятие, по Шеннону. Потом все начали называть информацией. И само слово информация как-то обессмыслилось. То же может произойти и с рефлексией. Мы все будем называть рефлексией. Кстати, сейчас так и делают — любое сознание называют рефлексией. И тогда реконструировать при помощи этого понятия простые конкретные вещи становится невозможным. Потому что все расплывается. Здесь я придерживаюсь одного из любимых высказываний Гегеля: Если все белое, то нет белого. Ильясов: Но в вопросе Лены [Графской], содержалась та линия, она, может быть, этого и не желала. Она сомневается в том, что установление отношений — это продукт исторического развития мышления. Установление отношений есть исконно человеческое дело, и при Аристотеле оно тоже имело место. Алексеев: Да, оно имелось, и были такие прототипы и образцы, но это не было обстоятельной необходимостью всех, это не было нормой, как мы бы сказали сейчас. А мы исследуем нечто, имеющее нормативный и общий характер. Например, когда мы исследуем куст и начинаем исследовать движение соков по нему, нас не интересует данный куст, нас интересует, как двигаются соки и так далее. Ильясов: Но тогда представитель такого философствования должен всё-таки сказать: Это в какой-то мере существенная деталь для исследователя, а если такое было, то принципиально, хотя бы в виде исключения, мог это схватить и изучать. В исследовании есть всегда такая установка. Алексеев: Нет, и принципиально нет. И вот почему. Аристотель был гениальный человек. A гениальный человек исследует то, что нужно его времени. Он не исследует нечто случайно попавшееся ему. Кстати, существует одна блестящая работа по Аристотелю. Вы задумывались когда-нибудь, как появлялась формальная логика? Очень интересный вопрос. Ведь она появилась для того, чтобы, как это ни парадоксально, чтобы совершенствовать ораторское искусство и, в первую очередь, для этого. Почему? Так как всегда тождественное высказывание убеждает. Против него нечего возразить. Море есть море. Оно всегда истинно. И в этой связи, прежде всего c практикой сократиков, с практикой судебных речей, с практикой проведения общественных собраний, с практикой убеждения других, друг друга, которая в Древней Греции играла колоссальную роль, которую мы не можем сейчас представить, в их той жизни, поскольку каждый должен был выходить и говорить. Это было нормой. Заставляли. Человека, который уклонялся от собрания в своём городе, могли лишить гражданства и имущества заодно. А умение говорить и убеждать было колоссальнейшей задачей. И на этом основании, ещё до Аристотеля, конечно, возникла формальная логика. Аристотель это суммировал. И не просто как отражение некоторой всеобщей, всегда существующей действительности. А, скажем, сейчас, если вы посмотрите формальную логику, увидите, что то, что сделал Аристотель, по объёму занимает всего одну десятую часть, даже меньше. Сейчас возникли модальные, многозначные логики и так далее. Ильясов: Всё правильно, Я здесь не ставлю так вопрос, что действительная реальность и практическая ситуация жизни не играет никакой роли в озадачивании исследователя. Наоборот — решающую и ведущую роль. Алексеев: И единственную. Ильясов: Вот тут и могут быть возражения. Здесь есть вот какая сторона. Вот то, чего не было, это могло быть связано с разными обстоятельствами. Не было потому, что не было Никиты Глебовича две тысячи лет назад, который вот это все не сделал, не сконструировал. И тем самым не дал возможность формировать все это у всех остальных. Или не было, потому что и не могло этого быть. Алексеев: И единственную, потому что не понятно, зачем вы что-то другое, что не отвечает потребностям времени, делаете. Посмотрите, ведь история — это сложный процесс. Скажем, если мы посмотрим на такую интересную вещь: стоит ли заняться римскими стоиками специально и почему? Да потому, что некоторые из тех условий, которые я обозначил, в то время активно рекрутировались. Смешение народов и языков, необходимость быстрого изменения действия и так далее. Поэтому нечто подобное могло возникать, но, и здесь я всё-таки утверждаю, что стоиков посмотреть специально стоит, эта ситуация не была реализована, она была как бы праситуация. Ильясов: Спасибо Вам большое.

Рефлексия в педагогике: понятие, компоненты и функции

Определение 1

С философской точки зрения рефлексия представляет собой размышление индивида о самом себе, самонаблюдение, анализ продуктов собственной активности и их переосмысление, изучение своих эмоций и мыслей, обращение сознания внутрь себя и размышление о личном внутреннем состоянии. Рефлексию можно определить как формирование нового знания в сознании человека.

Что же такое рефлексия в педагогике? С точки же зрения психологии рефлексия рассматривается в качестве процесса самопознания личностью своих внутренних психических состояний. Социальная психология определяет рефлексию не просто в виде понимания себя самого субъектом, но и как осознание его оценивания и восприятия другими людьми. Такое осознание является следствием наличия способности индивидуума ставить себя на чужое место и понимать позицию другого человека.

Рефлексия представляет собой личностное свойство, являющееся значимым аспектом развития личности и формирования ее цельной психической культуры. Понятие рефлексии начало активно применяться в рамках педагогики только в последние несколько десятков лет. Этот факт обретает дополнительную необычность, если учитывать то, что педагогика по своей сути является понятием, которое носит рефлексивный характер. Это наблюдается в стремлении педагога посмотреть на процесс обучения глазами учащихся, оценить происходящее с их точки зрения и пытаться учитывать ее и внутренний мир воспитанников в дальнейшем.

Взаимодействуя с ребенком, педагог оценивает свои действия в рамках организации процесса в качестве одного из участников данного взаимодействия. В ходе педагогической рефлексии педагог смотрит на происходящее со стороны коллег-педагогов и воспитанников, рассматривает собственную деятельность с точки зрения определенной педагогической ситуации и технологий, а также идентифицирует себя с содержанием педагогического взаимодействия.

Главная цель процесса педагогического воздействия представляет собой достижение развития. Данный процесс является, в основном, внутренним и справедливо оценивать его может лишь непосредственно субъект такого воздействия. Оценивание продукта взаимодействия, действенности способа развития и саморазвития осуществляется субъектом путем погружения в себя, и самоанализа, другими словами с помощью рефлексии.

Определение 2

Рефлексия в педагогике определяется в качестве непосредственного процесса, а также как результат фиксирования субъектами степени своего развития, саморазвития и того, что стало их причиной. Ход педагогической рефлексии подразумевает под собой самооценку и взаимоотражение членов данного педагогического процесса и взаимодействия, осознание педагогом особенных аспектов внутреннего мира и состояния развития ученика и, соответственно, наоборот.

Нужна помощь преподавателя?

Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!

Описать задание

Рефлексивные компоненты

Педагогический процесс в практическом смысле предполагает обмен деятельностью, происходящий между педагогом и воспитанниками, по этой причине существуют так называемые рефлексивные компоненты.

Определение 3

Рефлексивные компоненты — это основные компоненты, которые включает в себя педагогическая рефлексия:

• рефлексию деятельности учащихся педагогом;
• рефлексию педагогом собственной педагогической работы;
• рефлексию педагогического взаимодействия педагогом;
• рефлексию учащимся собственной деятельности;
• рефлексию деятельности педагога учащимся;
• рефлексию учащимся взаимодействия с педагогом.

Педагогический процесс осуществляется педагогом с целью развития воспитанников, по этой причине каждая из составляющих элементов рефлексии в педагогическом процессе основываются на прямой рефлексии воспитанника собственной деятельности в приведенном процессе. Этот факт делает целесообразным процессы рефлексии взаимодействия и рефлексии работы педагога.

Функции рефлексии

Рефлексия в рамках процесса педагогического взаимодействия представляет собой первый по значимости элемент, способствующий обретению максимальной эффективности развития и саморазвития каждого из участников. Рефлексия выполняет перечень приведенных ниже функций:

• диагностическую функцию, смысл которой заключается в определении уровня развития участников педагогического процесса, а также их взаимодействия и степень его действенности;
• проектировочную, основывающуюся на проектировании и моделировании деятельности, а также на тесном взаимодействии всех участников педагогического процесса;
• организаторскую функцию, дающую возможность организации максимально эффективной деятельности, продуктивного взаимодействия педагога с учащимися;
• коммуникативную функцию, представляющую собой одно из наиважнейших условий эффективного общения педагога с его воспитанниками;
• смыслотворческую функцию, которая способствует формированию в сознании участников процесса смысловой основы их собственной деятельности и взаимодействия;
• мотивационную функцию, которая задает направленность, характер и результативность деятельности, а также взаимодействия педагога и воспитанников;
• коррекционную функцию, смысл которой заключается в провоцировании участников процесса на корректировку своей деятельности и взаимодействия.

Выделение и осуществление данных функций помогают увеличивать степень развивающего потенциала рефлексии в процессе педагогического взаимодействия, а также способствуют нахождению процедуры максимально рефлексивной деятельности.

Саморефлексия: как учиться на своих ошибках и быть счастливым :: РБК Тренды

Спорить до победного, опускать руки, наступать на одни и те же грабли — если что-то из этого вам знакомо, задумайтесь о развитии навыка саморефлексии. Рассказываем, как его развить и почему это главный навык в обучении

Об эксперте: Надежда Хорт — преподаватель НИУ ВШЭ. Автор Телеграм канала о самопознании и осознанном обучении «Учись, пока немолодой».

Что такое саморефлексия

Каждый человек рефлексирует о своей жизни, поступках и собственном развитии, даже не осознавая этого. Но только те, кто мастерски пользуются навыком саморефлексии, извлекают уроки из своего опыта и учатся на собственных ошибках.

Пример саморефлексии героя романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота»:

«Уже много лет моя главная проблема — как избавиться от всех этих мыслей и чувств самому, оставив свой так называемый внутренний мир на какой-нибудь помойке. Но даже если допустить на миг, что он представляет какую-то ценность, хотя бы эстетическую, это ничего не меняет — все прекрасное, что может быть в человеке, недоступно другим, потому что по-настоящему оно недоступно даже тому, в ком оно есть».

Понятие рефлексии как осознанного познания себя появилось еще в Древней Греции. Сократ считал, что самопознание — наиболее важная задача человека. Платон связывал понятие рефлексии с благоразумием — знанием о самом себе. Позже Джон Локк определял рефлексию как основу жизненного опыта, который помогает человеку развиваться.

Саморефлексия — это способность разбираться в себе. Смотреть на свои поступки, чувства и эмоции со стороны и на их основе делать выводы, чтобы идти дальше, конструктивно проживая разные жизненные события. С развитым навыком саморефлексии вы контролируете свои мысли, а не они вас.

Преимущества саморефлексии

Согласно исследованию Гарвардской школы бизнеса, если сотрудники в конце дня рефлексировали об извлеченных уроках по 15 минут, то через 10 дней они работали на 23% лучше, чем те, кто не рефлексировал. Британское исследование это подтверждает: люди, которые размышляли о своем плане на день по дороге на работу, счастливее, продуктивнее и реже выгорают.

Навык саморефлексии помогает:

• понять свои ошибки и причины неудачного опыта;
• выявить сильные и слабые стороны, ценности и приоритеты;
• научиться принимать правильные решения;
• раскрыть свой потенциал;
• понять других людей;
• избавиться от эмоциональных привязанностей и препятствий;
• видеть проблемы на ранних стадиях;
• изменить характер.

Саморефлексия — основа обучения и образования

Помимо психологии, саморефлексию используют в обучении. Навык помогает специалистам выйти на новые уровни профессионального и личного развития.

Цикл Колба. Роль саморефлексии в процессе обучения описал американский теоретик образования Дэвид Колб в своей модели в 1970-е годы. Колб утверждал, что мы учимся, когда получаем конкретный опыт и через осмысление или рефлексию преобразуем его в теоретическую концепцию. Эту концепцию мы пробуем на практике, обновляя «цикл Колба».

Если вы привыкли учиться с изучения теории, обратите внимание на эту модель. Цикл обучения может начаться с любого этапа, но именно приобретение опыта, а не теории — отправная точка развития.

Петля обучения Арджириса. В теории двойной петли обучения Криса Арджириса саморефлексия — триггер, который помогает выйти на новый уровень осознания своих компетенций и действий.

Одинарная петля — это базовая форма обучения. Вы исправляете ошибки и учитесь решать похожие задачи чуть лучше в будущем. Часто программы корпоративного или профессионального обучения строят только на основе одинарной петли — исправлении ошибок. Из-за этого квалифицированные специалисты могут годами оставаться на месте в профессиональном развитии. По мнению Арджириса, им не хватает навыка саморефлексии, чтобы провести переоценку ценностей и найти новые способы решения задачи или отказаться от них.

Двойная петля — обучение, когда вы задумываетесь о ценности тех или иных правил, нормативов и целей. Проще говоря, вы совершаете переход от стереотипного к более свободному мышлению. Согласно Арджирису, на второй уровень обучения возможно перейти только с развитым навыков саморефлексии.

Наши убеждения влияют на данные, которые мы выберем в следующий раз при принятии решений. Поэтому рефлексия играет ключевую роль в процессе размышлений и принятия решений в условиях ограниченных данных. Если рефлексировать о своих убеждениях, вы сможете увидеть картину целиком и принять лучшее решение.

• Блок Assumptions — Предположения, ценности и убеждения (Почему мы делаем то, что мы делаем)
• Блок Goals — Цели, стратегии, техники (Как мы действуем)
• Single Loop Learning — одинарная петля обучения
• Блок Results — Результаты и выводы
• Double Loop Learning — двойная петля обучения
• Блок Defensive — Защитная реакция (что нужно преодолеть)

Почему так мало людей развивают саморефлексию?

Многие люди не умеют размышлять и не понимают, как это делать. Другим, не нравится процесс, они склонны действовать или не видят быстрых результатов.

Не нравится процесс. Рефлексия требует делать вещи, которые могут не нравятся: замедлиться, принять образ незнания и любопытства, терпеть беспорядок и неэффективность, брать личную ответственность. Рефлексия может привести к ценным открытиям и прорывам или вызвать чувство дискомфорта, уязвимости и защитную реакцию.

Склонны действовать. Многие люди настроены действовать, как и футбольные вратари. Исследователи изучили действия профессиональных вратарей во время пенальти и выяснили, что у голкиперов, которые остаются в центре ворот, шанс отбить мяч — 33%. И только 6%, если они прыгают вправо или влево. Дело в том, что вратарям становится легче, когда они «что-то делают». То же самое происходит с рефлексией — кажется, что стоять на месте неверно.

Не видят результата. Иногда трудно увидеть немедленную окупаемость усилий и результат, но именно замедление и размышления помогают вырваться вперед.

Саморефлексия как soft skills: как развить навык

Чтобы проверить уровень развития навыка саморефлексии, Арджирис предлагает подняться по «лестнице умозаключения» — шести этапам мыслительной деятельности:

• выбираете данные — смотрите прогноз погоды на определенном сайте;
• интерпретируете их — сравниваете погоду за окном и прогноз дождя вечером;
• проверяете предположение — просматриваете другие сайты;
• формулируете выводы — по прогнозу дождь будет, но предпосылок не видно;
• решаете: что делать и почему — на «всякий случай» берете с собой зонт, чтобы не промокнуть.

В повседневной жизни вы можете «подняться по лестнице» за секунды, даже не задумываясь об этапах. Если навык рефлексии развит слабо, такая скорость может привести к ложным выводам и конфликтам. Например, вы не проверите прогноз погоды на других сайтах и не возьмете с собой зонт — перейдете со второй ступени на пятую.

Подробный разбор «Лестницы выводов» Арджириса

Например, вам кажется, что руководитель игнорирует ваши аргументы и мнение, поэтому вы не ощущаете своего вклада в общий проект. Это изматывает, чувство неудовлетворенности растет. В какой-то момент вы задумаетесь о новой работе, где вас будут ценить больше. Это финальная ступень лестницы — «действие». В таком случае важно последовательно «пройтись вниз» по всем ступеням и удостовериться, что вы ничего не упустили. Можно проверить себя с помощью этих вопросов:

1. Почему я выбрал такой образ действий? Есть ли другие действия, которые следует рассмотреть?  — можно поработать над другим проектом или в другом отделе.
2. Какие убеждения привели меня к такому действию? Это обоснованно?  — ваши последние предложения не приняли.
3. Почему я сделал такой вывод? Вывод верный?  — вспомнили рабочие ситуации и проекты. В голове прочно засела мысль: начальник вас точно не ценит.
4. Что я предполагаю и почему? Верны ли мои предположения?  — перечитали переписку с руководителем, предложили новую идею, но ее снова не приняли. На основе собранных данных сделали предположение. Здесь стоит задуматься: это действительно так или происходит что-то другое и нужно собрать больше данных?
5. Какие данные я выбрал и почему? Тщательно ли я выбирал данные?  — вы сделали предположение на основе личных ощущений, но ведь можно поговорить с коллегами или с самим руководителем.
6. Какие реальные факты использовать? Какие еще факты следует учесть?  — возможно, вы сделали вывод только на видимых фактах. На самом деле у вашего руководителя случилась личная трагедия, из-за которой он уделяет меньше внимания работе. И дело вовсе не вас.

Упражнение кажется громоздким, но если практиковаться регулярно, вы будете «проходить» по всем ступеням лестницы за несколько минут. Спрашивайте себя на каждом этапе: о чем вы думаете и почему. Анализ поможет скорректировать рассуждения — изменить предположения или расширить данные.

Ведите дневник рефлексии. Ведение дневника может показаться несерьезным или детским занятием. Но регулярные записи и письменные практики помогают привести мысли в порядок, посмотреть на них со стороны и развить навык рефлексии. Главное здесь — регулярность. Даже пяти минут в день будет достаточно, чтобы записать ключевую мысль дня или ответить на один из рефлексивных вопросов. Если не любите писать от руки, попробуйте завести личный блог на сайте или в соцсетях.

Дополнить дневник рефлексии можно чек-листом для анализа недели 365 done:

Задавайте критические вопросы. Одно из лучших упражнений для развития саморефлексии — задавать рефлексивные вопросы себе и окружающим. Это вопросы, которые помогают взглянуть в суть ситуации, убеждения или эмоции, понять их истоки.

Формулируйте актуальные, конкретные вопросы в позитивном ключе. Такие вопросы можно использовать для дневника. Например:

• что для меня по-настоящему важно?
• как часто меня подводит интуиция и почему?
• что или кто может мне помочь?
• кому и как могу помочь я?
• какой урок я извлеку из этой ситуации?
• как изменить эту привычку?

Учитесь получать и слышать обратную связь. Спрашивайте у коллег, друзей и знакомых обратную связь — отзыв о ваших действиях. Так вы получите взгляд и критику со стороны. Например, попросите честную обратную связь у своей команды и сделайте выводы. Вот вопросы, которые помогут ее получить:

• Если бы вы были на моем месте, что бы подумали об этом?
• С вашей точки зрения, какую информацию я не учел?
• Что из того, что только что произошло, было правильно?
• Что мне следует улучшить?

Отмечайте свои достижения. Из-за быстрого темпа жизни мы можем забыть оценить проделанную работу. Отслеживайте свой прогресс, хвалите и отмечайте достижения. Например, вкусной едой, путешествиями или выходными.

Не бойтесь своих и чужих провалов. Спокойное отношение к провалам — признак развитого навыка саморефлексии. Если вы умеете учиться на своих ошибках, провалы станут полем для развития, а не трагедией.

О провалах можно и нужно говорить. Например, гости подкаста «Это провал» открыто обсуждают свои провалы, ошибки и страхи.

Будьте открыты новому и неизведанному. Пробуйте адаптироваться к психологическому или социальному дискомфорту из-за новых людей или других взглядов. Это отличная тренировка навыка саморефлексии.

---

Больше информации и новостей о трендах образования в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь.

Рефлексия — это… Что такое Рефлексия?

Рефле́ксия (от позднелат. reflexio — обращение назад) — междисциплинарное понятие с многовековой историей, обращение внимания субъекта на самого себя и на своё сознание, в частности, на продукты собственной активности, а также какое-либо их переосмысление. В частности, — в традиционном смысле — на содержания и функции собственного сознания, в состав которых входят личностные структуры (ценности, интересы, мотивы), мышление, механизмы восприятия, принятия решений, эмоционального реагирования, поведенческие шаблоны и т. д.

Согласно П. Тейяру де Шардену, рефлексия — то, что отличает человека от животных, благодаря ей человек может не просто знать нечто, но ещё и знать о своём знании.

Согласно Э. Кассиреру, рефлексия заключается в «способности выделять из всего нерасчленённого потока чувственных феноменов некоторые устойчивые элементы, чтобы, изолировав их, сосредоточить на них внимание»^[1]

Одним из первых в психологии рассмотрением рефлексии занялся А. Буземан (1925—1926 гг.), который трактовал её как «всякое перенесение переживания с внешнего мира на самого себя».^[2]

В психологических исследованиях рефлексия выступает двояко:

• как способ осознания исследователем оснований и результатов исследования;
• как базовое свойство субъекта, благодаря которому становится возможным осознание и регуляция своей жизнедеятельности.

Общее понимание

В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена. Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 12 мая 2011.

Рефлексия, в одной из весьма общих и абстрактных её трактовок, может рассматриваться как связанная с процессом развития чего-либо (в частности, практики, мышления, сознания, технологии и др.), и участвующая в этом процессе, например, посредством снятия затруднений в его функционировании.

В обиходном, а также в некоторых контекстах — в психологическом смысле рефлексией называют всякое размышление человека, направленное на рассмотрение и анализ самого себя и собственной активности (своеобразный самоанализ), например, собственных состояний, поступков и прошедших событий. При этом глубина такой рефлексии связана, в частности, с заинтересованностью человека в этом процессе, способностью его внимания замечать что-то в большей, а что-то — в меньшей степени, на что может влиять степень его образованности, развитость моральных чувств и представлений о нравственности, уровень его самоконтроля и многое другое. Считается, что представители различных социальных и профессиональных групп различаются в использовании рефлексии. Рефлексия, в одном из пониманий, может быть рассмотрена как разговор, своеобразный диалог с самим собой. Рефлексия также обычно рассматривается в связи со способностью человека к саморазвитию, и с самим этим процессом.

На рефлексии построены также некоторые специализированные модели в военном деле (см. Тактика, Стратегия, Стратагемы).

Определения рефлексии

Рефлексия является предметом изучения и орудием, применяемым в разных сферах человеческого знания и его использования: философии, науковедении, психологии, акмеологии, управлении, педагогике, эргономике, конфликтологии и др.

В качестве одного из определений рефлексии может быть рассмотрено следующее: рефлексия есть мысль, направленная на мысль (или направленная на саму себя). Возможно, сущность рефлексии — не в том, что она есть мысль, а в обращённости на себя и в том, что рефлексия, в некоторых подходах может рассматриваться как генетически вторичное явление, возникающее из практики^{[источник не указан 612 дней]}. Одна из возможностей для появления рефлексии обнаруживается при возникновении непреодолимых затруднений в функционировании практики, в результате которых не выполняется практическая норма (потребность). Рефлексия, в таком случае — это выход практики за пределы себя самой, и в этом смысле она может рассматриваться как инобытие практики, а именно как процедура, осуществляющая снятие практического затруднения. Соответственно, рефлексия может вести к развитию и обновлению практики, и значит, она может рассматриваться не только как мысль, направленная на себя, но и как обращённость практики на себя^{[источник не указан 612 дней]}. В этом смысле рефлексия производна от прекращения практики.

В психологии творчества и творческого мышления рефлексия трактуется как процесс осмысления и переосмысления субъектом стереотипов опыта, что является необходимой предпосылкой для возникновения инноваций. В этом контексте принято говорить о рефлексивно-инновационном процессе, рефлексивно-творческих способностях (И. Н. Семёнов, С. Ю. Степанов), а также выделять разные формы рефлексии (индивидуальная и коллективная) и типы (интеллектуальная, личностная, коммуникативная, кооперативная).

Введение рефлексии в контекст психологического исследования и рассмотрение её с точки зрения личностно-смысловой динамики позволило таким исследователям, как С. Ю. Степанов и И. Н. Семёнов, разработать концептуальную модель рефлексивно-инновационного процесса, а также методику его изучения путём содержательно-смыслового анализа дискурсивного (речевого) мышления индивидуума и группы в процессе решения ими творческих задач. Использование этой методики для эмпирического изучения развертывания рефлексии в процессе индивидуального решения малых творческих задач (т. н. «задач на соображение») привело к выделению разных видов рефлексии: в интеллектуальном плане — экстенсивной, интенсивной и конструктивной; в личностном плане — ситуативной, ретроспективной и проспективной.

Рассмотрение взаимосвязи между рефлексией, творчеством и индивидуальностью человека позволяет, по мнению Е. П. Варламовой и С. Ю. Степанова, подойти к изучению проблемы творческой уникальности личности и роли рефлексии в её развитии.

У такого классика философской мысли, как Э. Гуссерль, как отмечает А. В. Россохин, рефлексия оказывается «способом видения», включённым при этом в сам метод описания, и, кроме того, она трансформируется в зависимости от объекта, на который направлена (например, рефлексия фантазии сама должна быть фантазией, рефлексия воспоминания — воспоминанием).^[3]

Подходы к пониманию рефлексии и её аспекты

Традиционно (по крайней мере для отечественной психологии, в частности, начиная с работ И. Н. Семёнова и С. Ю. Степанова) выделяются 4 подхода к изучению рефлексии (или другими словами — 4 аспекта изучения рефлексии):^[4][5]

• кооперативный (Емельянов Е.Н., Карпов А. В., Лепский В. Е., Лефевр В. А., Щедровицкий Г. П., и др.). Рассматривается при анализе субъект-субъектных видов деятельности, а также при проектировании коллективной деятельности с учётом необходимости координации профессиональных позиций и групповых ролей субъектов, а также кооперации их совместных действий.
• коммуникативный (социально-психологический) (Андреева Г. М., Бодалёв А. А., и др.). Рефлексия рассматривается как существенная составляющая развитого общения и межличностного восприятия, как специфическое качество познания человека человеком.
• когнитивный или интеллектуальный (Брушлинский А. В., Корнилова Т. В., Кулюткин Ю. Н., Матюшкин А. М., Семёнов И. Н., и др.). Понимание рефлексии, как умения субъекта выделять, анализировать и соотносить с предметной ситуацией собственные действия, а также рассмотрение рефлексии в связи с изучением механизмов мышления, прежде всего — теоретического.
• личностный (общепсихологический) (Аллахвердов В. М., Василюк Ф. Е., Гуткина Н. И., Знаков В. В., Леонтьев Д. А., Петренко В. Ф., Петровский В. А., Семёнов И. Н., Степанов С. Ю., Шаров А. С., и др.). Построение новых образов себя, своего «я», в результате общения с другими людьми и активной деятельности, а также выработка новых знаний о мире.

Личностная рефлексия в традиционном понимании — это психологический механизм изменения индивидуального сознания. Согласно А. В. Россохину, личностная рефлексия — это «активный субъектный процесс порождения смыслов, основанный на уникальной способности личности к осознанию бессознательного (рефлексия нерефлексивного) — внутренней работе, приводящей к качественным изменениям ценностно-смысловых образований, формированию новых стратегий и способов внутреннего диалога, интеграции личности в новое, более целостное состояние.»^[6]

Виды рефлексии

В зависимости от функций, которые выполняются рефлексией в различных ситуациях, А. В. Карпов и некоторые другие её исследователи, например А. С. Шаров, выделяют следующие её виды:^[7]

• Ситуативная рефлексия — выступает в виде «мотивировок» и «самооценок», обеспечивающих непосредственную включённость субъекта в ситуацию, осмысление её элементов, анализ происходящего. Включает в себя способность субъекта соотносить с предметной ситуацией собственные действия, а также координировать и контролировать элементы деятельности в соответствии с меняющимися условиями.
• Ретроспективная рефлексия — служит для анализа уже выполненной деятельности и событий, имевших место в прошлом.
• Проспективная рефлексия — включает в себя размышления о предстоящей деятельности, представление о ходе деятельности, планирование, выбор наиболее эффективных способов её осуществления, а также прогнозирование возможных её результатов.

Психологические характеристики рефлексии

• Способность рефлексии изменять содержания сознания.
• Способность рефлексии изменять структуры сознания (согласно А. В. Россохину).^[6]

Рефлексия в физике

В физике понятие рефлексии используется в рамках квантовой теории.

В отношениях физического наблюдателя, измерительного прибора и измеряемой системы можно различать несколько теоретических позиций. Согласно одной из них квантовое измерение — это частный случай взаимодействия квантовых систем.

«Для всех практических нужд» в квантовой теории достаточно перечисления вероятностей исходов экспериментов, способности теории предсказать исход будущего эксперимента по результатам прошедших. Одна из главных трудностей в последовательной реализации этих представлений — это обратимость времени в уравнении Шрёдингера, его линейность и детерминистический характер/необратимость времени на макроуровне, происхождение вероятностей. Эти трудности вынуждают некоторых теоретиков вводить представление о новом, не выводимом из уравнения Шрёдингера процессе, редукцию волновой функции, которую иногда связывают с сознанием наблюдателя («Второй наблюдатель», по книге Юрия Карпенко)

Второй наблюдатель необходим, по Дитеру Цее, в многомировой интерпретации для объективации, единства наблюдаемого мира.

О проблеме второго наблюдателя упоминает и Джон фон Нейман, который доказал необходимость введения наблюдателя в процесс измерения.

Юджин Вигнер обсуждает проблему, связанную со вторым наблюдателем, после введения первого наблюдателя в процесс измерения.

См. также

Примечания

1. ↑ Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. — М., 1988. — С. 486.
2. ↑ См.: Степанов С. Ю., Семёнов И. Н. Психология рефлексии: проблемы и исследования // Вопросы психологии, 1985, № 3. — С. 31-40.
3. ↑ Россохин А. В. Рефлексия и внутренний диалог в изменённых состояниях сознания: Интерсознание в психоанализе. — М.: «Когито-Центр», 2010. — С. 31.
4. ↑ Россохин А. В. Рефлексия и внутренний диалог в изменённых состояниях сознания: Интерсознание в психоанализе. — М.: «Когито-Центр», 2010. — С. 21-22.
5. ↑ Карпов А. В. Психология рефлексивных механизмов деятельности. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2004. — С. 31.
6. ↑ ^{1 2} Россохин А. В. Рефлексия и внутренний диалог в изменённых состояниях сознания: Интерсознание в психоанализе. — М.: «Когито-Центр», 2010. — С. 24.
7. ↑ Карпов А. В. Психология рефлексивных механизмов деятельности. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2004. — С. 32.

Литература

• Карпов А. В. Психология рефлексивных механизмов деятельности. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2004. — 424 с. — ISBN 5-9270-0052-5.
• Карпов А. В., Скитяева И. М. Психология рефлексии. — М.: ИП РАН, 2002.
• Кутолин С. А. Мир как Труд и Рефлексия. — Новосибирск.: МАН ЦНЗ, 2001.- 260с. — ISBN 5-02-029077-7.
• Кутолин С. А. Феномен Ноосферы(Метахимия псиэргетки). — Новосибирск.: МАН ЦНЗ, 2009. — 260с. — ISBN-5-02-029077-10
• Кутолин С. А. Философия интеллекта реального идеализма. — Новосибирск.: СГУПС, 1996. — 116с. — ASIN: B0000EFHEM
• Ладенко И. С. Модели рефлексии. — Новосибирск.: Изд-во «Институт философии и права СО РАН», 1992. — 80 с. — ISBN 5-85618-043-7
• Россохин А. В. Рефлексия и внутренний диалог в изменённых состояниях сознания: Интерсознание в психоанализе. — М.: «Когито-Центр», 2010. — 304 с. — ISBN 978-5-89353-271-5.
• Семенов И. Н. — Тенденции психологии развития мышления, рефлексии и познавательной активности
• Шаров А. С. Ограниченный человек: значимость, активность, рефлексия. — Омск.: Изд-во ОмГПУ, 2000. — 358 с.
• Шаров А. С. Жизненные кризисы в развитии личности: Учебное пособие для студентов, аспирантов и практических работников в области психологии. — Омск: Издательство ОмГТУ, 2005. — 166 с. — ISBN 5-8149-0282-5 (См.: Глава 2. Онтология рефлексии: функции и механизмы).
• Щедровицкий Г. П. Мышление. Понимание. Рефлексия. — М.: Наследие ММК, 2005. — 800 с. — ISBN 5-98808-003-0.

Развитие команды и рефлексия как управленческая коммуникация тимлида

Мы уже поднимали тему коммуникации как важнейшего навыка управленца любого уровня. Эффективность коммуникаций в компании напрямую влияет на её развитие, поэтому сегодня подробно обсудим два понятия: развитие и рефлексию.

Поговорим, что такое развитие в команде, что такое развитие человека и что такое развитие управленца. Рассмотрим траектории роста разработчика от исполнителя до тимлида. Обсудим, с чем придется столкнуться, что понадобится преодолеть и кем можно стать. Выясним, какие инструменты помогут и выделим пять областей развития тимлида.

Главным инструментом для развития я считаю рефлексию. Это понятие обычно ассоциируется с ретроспективами, обратной связью, performance-review. Но в основе рефлексии лежит глубинный психологический процесс, поэтому предлагаю начать с основ и рассмотреть рефлексию подробнее.

Развитие

Задумывались ли вы, что такое развитие? Что означает понятие «развитие» для вас?

Частые ответы, развитие — это:

• улучшение результата;
• получение новых знаний;
• совершенствование;
• эволюция.

Так чем же развитие отличается от улучшений?

В случае сомнений насчет смысла слова лучше всего сначала обратиться к этимологии. Слово «развитие» в русском языке имеет две части: «раз» и «витие».

В Вики-словаре приводится одинаковое значение этого слова по крайней мере на четырех языках (немецком, латинском, французском и русском). Развитие означает, что нечто когда-то было «завито», и теперь его нужно развить. Само понятие относит нас к принципам спиральных динамик, к последовательному распутыванию чего-то.

Если что-то нужно развить, очевидно, сначала оно каким-то образом было «завито». Что же такое «завитие»?

Оказывается, в тех же языках все, что касается «завития», закручивания в рулон, связано с такими словами, как цикл действия. То есть наш опыт — то, как мы действуем, как что-то производим, — все это процесс «завития».

Любопытно поиграться с этими словами, например, английское слово «involve» означает как раз вовлечь в процесс.

Но мы тут обсуждаем не лингвистику, давайте посмотрим, что же такое у нас завивается, что потом нужно развивать, чтобы осуществить это самое развитие.

Деятельность

Рассмотрим схему мышления человека через цикл действия. Существует 4 основных процесса, соответствующих 4 типам коммуникаций, которые мы подробно рассматривали в прошлый раз.

Цикл действия на этой схеме идет по часовой стрелке. «Я» со своими ценностями (values) получает призыв к действию, который определяет смысл деятельности. Возникают идеи и эмоции, на следующем шаге происходит приоритезация — возникают цели и задачи, мотивация. На стадии, когда задачи определены и их нужно выполнять, нужны знания и компетенции. GitHub, Google, общение с коллегами помогает их прокачать и приступить к этапу исполнения — GTD. Getting Things Done — это performance-зона, в которой собственно и происходит создание ценности, отвечающей первоначальному призыву к действию. Рано или поздно мы получаем результат, который создает новый опыт. Новый опыт дает рост и новые возможности (новые смыслы).

Если мы много раз повторим цикл (а мы в своей работе это делаем постоянно), рано или поздно наш мозг превратится в нагромождение неразобранного опыта. Только один человек, и то с трудом, может в этом разобраться. Он опирается в своих рассуждениях на отрывочные несистематизированные случаи, оперирует, назовем это, мышлением на основе примеров.

Если в команде все мыслят на основе примеров, то новую задачу в ней обсуждают на уровне: «У меня опыт такой,» — «А у меня другой, и что мы будем делать?».

Когда опыт неразобранный, решить, что делать в новой ситуации, очень сложно. Разговор на уровне обмена жизненным опытом не работает, если нужно найти решение новой задачи. Поэтому, с «завитием», которое произошло на основе опыта, нужно что-то сделать — «развить» его!

Развитие команды

Для того чтобы понять, кто какие роли занимает в групповой работе, обратимся к аналитике, полученной на платформе Seendex на основе масштабных исследований поведения сотрудников российских организаций в ситуации требующей развития.

Картина следующая:

• 72% людей никак не относятся к развитию, им оно не очень нужно. Они живут и живут, как-то работают, зарабатывают деньги и о развитии вообще не думают. 
• Всего 1% людей, назовем их лидерами, всегда стремятся к развитию — им постоянно что-то нужно, они постоянно что-то меняют, изучают. 
• Оставшиеся 27 % ведут себя ситуативно: если есть лидер, идут за ним, если нет — примыкают к неразвивающемуся большинству.

То есть, если в организации есть сильный лидер, то и вся компания развивается, появляются новые проекты и интересные задачи, люди меняются, их жизненный уровень постоянно растет, зарплата и влияние увеличиваются. Если такого лидера нет, то эти 27% примыкают к большинству, действуют как все, и все у них движется стабильно, без развития.

С точки зрения управления, практически в любой команде можно найти все категории сотрудников.

В развитии команды есть очень простое правило — можно развивать тех, кто развивается. Нельзя человека заставить развиваться, большинству людей (72%!) это не надо.

Если говорить о ценности рефлексии, она нужна далеко не всем — не все ее понимают и не всех можно в неё вовлечь. Когда вы управляете командой, смотрите, кто перед вами, действуйте ситуативно из соображений здравого смысла. Не надо в этом смысле пытаться делать всех людей счастливыми, потому что не получится.

Всегда в команде будут люди, которые просто работают на результат. Дальше мы посмотрим, что с этим делать. А есть люди, которые смотрят в будущее. Сейчас они могут добиваться хороших результатов или не очень, но зато они развиваются и станут лучше и продуктивнее в будущем.

К сожалению, в русском языке нет подходящего слова-аналога performance. Продуктивность, например, не передает семантику слова в полной мере. Поэтому в эмпирической формуле оставлю performance:

В знаменателе ресурсы, и важной их составляющей является мозг руководителя, что особенно актуально в сегодняшних реалиях управления.

Таким образом в команде всегда есть люди, которые не готовы меняться. Важно понять, как они работают в команде и чем мотивированы.

Есть несколько принятых типов, например, человек служебный. Это достаточно удивительно, но тем не менее такое понятие есть и его активно изучают. Это самый нерефлексирующий и неосознанный тип людей. К счастью, думаю, что в командах разработки таких немного. Человек служебный работает исключительно в жёстких условиях управления, ему нужен контекст: цели, задачи, исполнение, фиксированный график работы, надсмотрщик (супервайзер). Такой тип людей был популярен до XX века — от рабовладельческих времен и до начала активной работы со станками.

Человек исполнительный уже делает так, как ему сказали. Вообще говоря, это свойство есть не у всех, потому что иногда мы любим делать так, как нам больше нравится, или думаем, что «так будет лучше», а не так, как нам сказали.

Следующий этап развития человека неосознанного — человек мотивируемый. Он хорошо работает с KPI и с такой хорошо мотивирующей вещью, как зарплата: сделал больше — получил больше, сделал меньше — получил меньше. Здесь же работают и другие простые мотивации.

Человеку вовлекаемому нужна идея, смысл работы. Он будет хорошо работать, если есть интересный проект, интересная движуха, хорошая команда или компания. К счастью, в IT-командах таких людей немало.

В целом, кажется, в IT служебных и исполнительных людей почти не осталось, а мотивируемые и вовлекаемые — частая практика.

Чтобы сделать шаг к развитию команды, обратимся к понятию нормы.

На графике по вертикали — количество сотрудников в команде, а по горизонтали — performance по формуле.

Мы живем в век непрерывных инноваций, улучшений и ускорений. 20 лет назад такого не было, но сейчас компания не сможет выжить без постоянного развития. Условно каждый день нужно что-то делать и придумывать новую норму.

На графике есть старая норма (слева) и новая норма (справа). Получается простая формула, чтобы попасть в новую норму, нужно делать две вещи:

• оставлять тех, у кого высокий performance, то есть находится в высшей (правой) части старой нормы — постоянно демонстрирует выдающиеся результаты;
• развивать тех, кто развивается.

Развитие команды становится неотъемлемой частью работы тимлида.

По отношению к норме есть такое выражение: «Только отрефлектированное действие может приобрести норму!» Невозможно из сырого накопленного опыта просто перейти на новую норму. Опыт нужно отрефлектировать.

Как рефлектировать

Дам инструкцию, которой можно следовать.

I. Остановиться

Прежде, чем заниматься любым развитием, нужно остановиться. Невозможно одновременно и делать что-то, и рефлектировать. Это два совершенно разных процесса. Процесс рефлексии всегда начинается в спокойном эмоциональном состоянии, когда человек находится перед чистым листом и в данный момент не занимается никакой деятельностью. На бегу рефлексировать нельзя.

II. Зафиксировать разницу

Когда остановились и приготовились к рефлексии, фиксируем разницу. Вспоминаем: был какой-то процесс деятельности, идеи по поводу ожидаемого результата, и собственно конкретный результат.

Слева на схеме человек получил призыв к деятельности и был в неё вовлечен. Тогда у него было представление, что если он выполнит проект, то окажется в позиции 1. Иначе говоря происходит целеполагание.

Предположим, пришел заказчик и попросил сделать фичу за неделю. Разработчик поставил целью оказаться в позиции 1 (со сделанной фичей), но реализовать фичу за неделю не удалось, и по факту разработчик оказался в позиции 2.

Первое, что необходимо сделать — это зафиксировать, что есть разница. Для этого важны три вещи:

• Что я хотел, то есть какой был вызов, в чем состоял проект.
• Где я хотел оказаться (позиция 1).
• Где я оказался (позиция 2).

В реальной жизни, если мы не проводим рефлективный процесс, то когда достигаем позиции 2, считаем, что все именно так, как и задумывалось. Человеческий мозг так устроен, что начинает считать, что разницы вообще нет: то, чего мы достигли, — это ровно то, чего хотели. Так всегда происходит, если не осуществлять рефлексию.

Зафиксировать эту разницу — крайне важный процесс.

III. Провести самоопрос

Дальше берем чистый листок бумаги и отвечаем себе на три вопроса:

• Как я участвовал?
• Что было полезного в том, как я участвовал?
• Что бы я улучшил в том, как я участвовал?

Формулировка вопросов отражает то, что актуально для тимлида. Речь идет об оценке поведения, а не результата, и именно личного поведения, а не отношения к проекту в целом. Используйте эти вопросы в своей практике прямо в таком виде.

Если вы руководите процессом рефлексии как тимлид в отношении своего сотрудника, то важная составляющая — никогда не критиковать содержание, а только форму.

Рефлексия осуществляется в отношении МОЕГО поведения, то есть того, как Я участвовал в этом процессе, что было полезного в том, как Я участвовал в этом процессе, что бы Я улучшил в этом процессе. Главное здесь форма, а содержание для каждого индивидуально — это его собственные находки и собственный шаг развития.

IV. Провести upstream control

Если развернуть процесс деятельности в обратную сторону, окажется, что у нас был некий призыв к действию и идея о том, что мы должны получить на выходе.

Приоритет вопросов для поиска точки затыка идет последовательно справа налево, против течения действия.

Сначала смотрим собственное поведение по отношению к проекту. Действительно ли я действовал, уделил достаточно времени и внимания исполнению… После уровня исполнения, и если на нем все нормально и я сделал все, что от меня требовалось, иду дальше и смотрю на уровень знаний: правильный ли стек технологий я использовал, с теми ли людьми поговорил, те ли статьи прочитал. Дальше смотрю на уровень целей: правильно ли вообще были поставлены цели?

Если с целями было все нормально, они были ясны и мы их приняли, то, возможно, смысл работы изначально не был ясен, или, еще хуже, мы его не разделяли.

Но приоритет в поиске причины всегда идет с обратной стороны — сначала всегда смотрим на поведение.

V. Сделать рефлексию второго порядка

Еще одна схема, касающаяся рефлексии — это работа с ограничивающими убеждениями.

Чтобы понять, есть ли у нас ограничивающие убеждения, можно использовать следующую схему.

Это рефлексия над рефлексией — рефлексия второго порядка.

Если в какой-то момент времени становится понятно, что есть какие-то ограничивающие вещи, с которыми непонятно как работать, то можно выйти на рефлексию второго порядка. Взять и точно так же написать: как я участвовал в написании рефлексии, что было хорошего в том, как я писал рефлексию.

Попробуйте сделать это и увидите, что когда вы начинаете думать о том, как вы думали по поводу того, как вы делали рефлексию, на многое открываются глаза. Это не простая техника, но если честно подойти к оценке самого себя и посмотреть на то, что руководило мной, когда я оценивал самого себя, свои действия, то удастся четко увидеть собственные убеждения, которые образуют стеклянный потолок для развития.

Развитие осознанности

Цикл развития любого человека иерархичен и он, как и рефлексия, идет в обратной последовательности, против течения действия.

Сначала это самодисциплина, потом самообучение, потом самомотивация, и потом осознанность выборов. И эти качества иерархичны. Невозможно научиться самому себе ставить цели, если нет самодисциплины, потому что тогда это уже не цели, а фантазии.

Сначала идет хороший работник, который самодисциплинирован.

Только после того, как человек самодисциплинирован, он может быть квалифицированным самообучаемым сотрудником. На этом уровне сотрудника на надо обучать и рассказывать ему, как нужно делать. Он научится сам.

Только после того, как человек самообучаем, он может быть самомотивирован — сам себе назначать цели и начинать работать с ними. Только на этом уровне возникает способность руководить.

Тот, кто не может мотивировать себя, не может мотивировать других людей.

Это вопрос и для саморефлексии, и для назначения новых управленцев на управляющие позиции.

Следующий уровень развития включает в себя все 4 качества — это ответственный сотрудник, разделяющий ценности компании. Такая категория сотрудников и такой уровень осознанности крайне необходимы, чтобы формировать плоские структуры: кросс-функциональные команды, команды без жесткой иерархии, когда все вовлечены в одно действие и работают, как слаженная команда. Такой высокий уровень осознанности в команде нужно развивать.

Области развития управленца

С управленцем происходит приблизительно то же самое.

Самый главный и сложный переход — переход от исполнителя, то есть ответственности за себя, на уровень тимлида и ответственности за других людей.

В этот же момент меняется тип деятельности. На уровне исполнителя разработчик программирует, пишет код и реализует фичи, а основная performance-зона тимлида другая и находится в области коммуникации. Это достаточно сложный для осознания переход.

Следующий уровень — это переход на управление управлением. Это тоже психологически сложный переход, который можно сделать в процессе рефлексии. Если говорить простым языком, это бить себя по рукам за попытки исправить конкретную ситуацию и признать, что ты больше не эксперт.

Когда мы становимся управленцами, то сразу теряем экспертность.

Возникает такая сложная штука, как управление экспертными сотрудниками.

Управление управлением заключается в том, чтобы находить системные вещи, которые можно автоматизировать, превратить в стандарт, в алгоритм. Задача в управлении управлением — это управлять форматами, а не разбирать конкретные кейсы. Это время решать проблемы на системном уровне и строить систему.

Следующий сложный момент — переход на уровень предпринимателя, или, как модно говорить, внутреннего предпринимателя (interprenership). Здесь самое трудное перейти от «делать вещи правильно» к «делать правильные вещи».

Человек на уровне предпринимателя постоянно разрушает сложившиеся систему, уклад, процессы, потому что всегда необходимо следовать тому, что требует заказчик (рынок). Для нас это важно, потому что digital-бизнес требует быть предельно клиентоориентированным. Фокус на клиенте важнее, чем система, построенная внутри команды. Этим как раз занимается внутренний предприниматель.

Дальше возникает следующий переход: человек на позиции внутреннего предпринимателя начинает понимать, что его одного недостаточно, чтобы обслуживать рынок, — слишком много вариантов. Становится необходима вовлеченность и включение команды, которая разделяет общие смыслы.

Есть модные слова «бирюзовая организация», холакратия, плоские структуры, к ним же относятся кросс-функциональные команды — организации, которые мы обозначаем, как организации будущего.

Для того, чтобы построить команду будущего, нужны две вещи:

• Исполнители, исполнительский уровень которых разделяет ценности и смыслы команды. То есть уровень осознанности каждого сотрудника в команде таков, что человек самодисциплинирован, самообучаем, самомотивирован и разделяет миссию компании. Только такая команда может стать звеном в плоской структуре.
• Лидера такой команды уже нельзя назвать лидером. Он сфокусирован на рынке, умеет выстроить систему обслуживания рынка, когда каждый сотрудник команды сам становится самомотивированным лидером.

Пять областей развития тимлида

Резюмируя вышесказанное, у тимлида есть 5 областей развития:

1. Исполнение/GTD. Фокусироваться на исполнении отдельного сотрудника. Если тимлид видит, что в его команде есть человек, который не перформит, то он либо делает работу за него, либо как супервайзер следит за исполнением. Эффективность работы руководителя при этом крайне низкая (1:1) — он фактически замещает собой исполнительский уровень.
2. Знания/Компетенции. Развивать профессиональные компетенции в команде. Эффективность руководителя при этом значительно выше и составляет условные 1:3. Если развивать знания и компетенции, можно работать с командой от 3 до 10 человек.
3. Цели/регламенты. Выявлять систематические явления, формировать регламенты, стандарты и алгоритмы на уровне управления управлением. Эффективность руководителя, то есть время, затраченное на результат, условно 1:5. Может быть значительно выше — 1:10, в разных компаниях по-разному.
4. Ценности/Смыслы. Трансформировать систему на основе требований рынка, развивать клиентоцентрированность. Такой уровень ответственности и такое направление — это уже реальная работа лидера — управленца.
5. Развитие Команды. Высший уровень — это то, к чему нужно стремиться в работе тимлида.

Приходите на Saint TeamLead Conf 23 и 24 сентября в Санкт-Петербурге, продолжим тему и рассмотрим некоторые паттерны поведения в командной работе. Поговорим о том, когда лидерство может выглядеть как токсичность и наоборот и как тимлиду подходить к организации командной работы для решения сложных проблем (в отличие от работы с задачами).

Определение отражения по Merriam-Webster

отражение | \ ri-ˈflek-shən \ 1 : пример отражения особенно : возврат световых или звуковых волн от поверхности

2 : создание изображения с помощью зеркала или как бы с его помощью

3а : действие изгиба или складывания назад

4 : то, что создается путем отражения: например,

а : изображение, возвращаемое отражающей поверхностью.

б : эффект, вызванный влиянием высокий уровень преступности — отражение нашего жестокого общества

5 : часто неясная или косвенная критика : упрек отражение его характера

6 : мысль, идея или мнение, сформированные или замечание, сделанное в результате медитации.

7 : рассмотрение некоторого предмета, идеи или цели

8 устаревший : поворот назад : возврат

9а : преобразование фигуры, в котором каждая точка заменяется точкой, симметричной относительно линии или плоскости.

б : преобразование, которое включает отражение более чем в одной оси прямоугольной системы координат.

Определение и значение отражения | Словарь английского языка Коллинза

Примеры «отражения» в предложении

отражение

Эти примеры были выбраны автоматически и могут содержать конфиденциальный контент.Читать далее… Это печальное отражение того, что психическому здоровью уделяется мало внимания.

Times, Sunday Times (2017)

Отражения в стекле меняются, например, в зависимости от времени суток.

Times, Sunday Times (2016)

Это печальное отражение современного регби.

Times, Sunday Times (2014)

Это было хорошее отражение игры.

Times, Sunday Times (2008)

Новый год часто является временем для личных размышлений.

Times, Sunday Times (2010)

Это может стать началом полезного процесса размышлений.

Times, Sunday Times (2016)

Вы хотите, чтобы люди видели его отражение в вашей жизни.

Христианство сегодня (2000)

Должно быть некоторое отражение ценности, которую партнер вносит индивидуально.

Times, Sunday Times (2006)

Просто печальное размышление о том, что ускользнуло.

Times, Sunday Times (2007)

Регламент на самом деле отражает отношение общества и правительства к риску.

Times, Sunday Times (2006)

Подробнее …

Подобные признательные звуки можно услышать, когда она смотрит на свое отражение в зеркале.

Times, Sunday Times (2013)

Сколько сообщений действительно отражало то, что происходило в вашей голове?

Солнце (2015)

Это грустное отражение обо мне и моем пребывании в этом клубе.

Солнце (2015)

Это справедливое отражение масштаба конкурса.

Times, Sunday Times (2012)

Именно личные размышления доставляют этой книге особое удовольствие.

The Times Literary Supplement (2011)

Это не только часто ясное размышление о процессе перевода.

Times, Sunday Times (2006)

Когда мы смотрим на океан, мы видим только отражение неба.

Times, Sunday Times (2009)

Посадите группу деревьев у пруда, и вы получите вдвое большую ценность от их отражений.

Times, Sunday Times (2008)

Он с ужасом смотрел на свое зеркальное отражение.

Сталь, Элизабет справляется с внезапной потерей волос (1988)

Но если внимательно подумать, все это очень хорошие качества.

Times, Sunday Times (2011)

Если на изображении есть точечные источники света или отражения, вспышка иногда может дать им ореол.

Freeman, Michael Photographers Handbook (1993)

Но годовщина вызвала различные мысли и размышления, три из которых могут представлять мимолетный интерес.

Times, Sunday Times (2008)

Редакторы изображений подозревают, что таинственный фотограф — это фигура в шляпе, которая появляется в отражении в стеклянной двери на одном из снимков.

Times, Sunday Times (2012)

В базовой конфигурации для освещения путем отражения свет направлен прямо от объекта на белую поверхность.

Фриман, Майкл Коллинз. Полное руководство по фотографии (1993)

И, как и все лучшие вечеринки, впоследствии было время для размышлений и размышлений о том, что могло бы быть.

Солнце (2012)

Отражение волн: определение и примеры — видео и стенограмма урока

Закон отражения

Когда любая волна, включая свет, ударяется о непрозрачную поверхность, свет в основном отражается от этой поверхности. Закон отражения говорит нам, как он отражается от этой поверхности.Когда волна движется к поверхности, это называется «падающим лучом». Когда он отражается, он называется «отраженным лучом». Если бы вы провели идеально линию между двумя лучами, закон отражения говорит нам, что угол падения равен углу отражения.

Когда вы смотрите в зеркало, что вы видите? Пока зеркало является плоским, изображение будет красивым и четким, а при правильном размере все ваши части будут в нужном месте.Это из-за закона отражения. Но означает ли это, что это применимо только к зеркальным поверхностям?

Типы отражения

Отражение от поверхности зеркала или любое отражение, при котором все световые лучи отражаются от поверхности под одинаковым углом, называется зеркальным отражением . Но на самом деле закон отражения всегда верен. Когда вы переходите от зеркальной поверхности к обычной, меняется не закон, а сама поверхность.

Посмотрите на стол, на котором стоит ваш компьютер.Проведите по нему рукой. На ощупь гладко? Хотя что-то может казаться нам гладким, на поверхности есть миллионы крошечных дефектов. Из-за этих недостатков световая волна не попадает на плоскую поверхность, которую мы видим. В большинстве случаев он встречается с несовершенством, и эти недостатки можно направить под любым углом. Следовательно, световые волны ударяют по разным несовершенствам и отражаются от них под разными углами отражения. Это называется диффузное отражение .

Зеркальное отражение и диффузное отражение — это два типа отражения.Чем ярче и зеркальнее поверхность, тем сильнее зеркальное отражение, а чем тусклее поверхность, тем более диффузное отражение.

Секреты слуха

Звук — это тоже волна, поэтому он может отражаться так же, как свет. Часто отражение бывает диффузным, но с гладкими стенами в аудитории могут возникнуть некоторые странные эффекты. В соборе Агридженто на Сицилии было обнаружено, что исповедь можно подслушивать на расстоянии 250 футов! При условии, что вы стояли точно в нужном месте, слова, произносимые в противоположном конце комнаты, можно было четко слышать из-за звуковых волн, отражающихся от стен собора.

К сожалению, архитектор спроектировал собор как эллиптическую комнату, и из-за звуковых волн, следующих закону отражения и отражения от стен, если два человека стоят в двух определенных местах, они могут разговаривать так, как будто они стояли рядом друг с другом.

Волны землетрясений

Вибрации Земли, вызывающие землетрясения, также являются волнами.Хотя вы можете подумать, что быть ближе к землетрясению — это единственный способ ощутить сильные вибрации, из-за отражения волн сейсмографы могут обнаруживать землетрясения на большом расстоянии.

Когда происходит землетрясение, вибрация распространяется по Земле во всех направлениях, создавая волны концентрическими кругами. Но волны также идут вниз, уходя под землю. Когда эти волны попадают в ядро ​​Земли, они могут преломляться или отражаться, а затем отражаться в других частях поверхности Земли.Фактически, землетрясение иногда может быть обнаружено почти на противоположной стороне планеты. Именно это отражение впервые позволило ученым определить структуру Земли с ее корой, мантией, внутренним ядром и внешним ядром.

Прослушивание радио

Когда мы слушаем радио, этот сигнал может передаваться на большом расстоянии. Итак, как это до нас доходит?

Радиосигналы также являются волнами, и такие волны могут отражаться от ионосферы или верхних слоев атмосферы Земли.Если бы они этого не сделали, вы могли бы слушать радио, только если бы вы находились в прямой видимости с передатчиком. Волны, как и свет, обычно движутся по прямым линиям.

Краткое содержание урока

Волны присутствуют в нашей жизни повсюду, от света и звука до радио и инфракрасного излучения. Понимание того, как отражаются волны, было жизненно важным для разработки многих технологий, которые мы используем сегодня, и все это исходит из основного закона отражения. Закон отражения гласит, что углы падения и отражения будут одинаковыми, что верно даже для несовершенных поверхностей.

отражение существительное — Определение, изображения, произношение и примечания по использованию

1. [счетное] изображение в зеркале, на блестящей поверхности, на воде и т. Д.
   • Он восхищался своим отражением в зеркале.
   Дополнительные примеры
   • Он заметил ее отражение в окне.
   • Ее отражение в зеркале выглядело искаженным.
   • Я увидел свое отражение в полированном мраморе.
   • В отражении на стеклянной двери он увидел класс позади себя.
   • В стекле появляется отражение Кайла.
   • Мое отражение смотрело на меня.
   • Она поймала его на восхищении своим отражением в зеркале.
   • отражение гор в спокойных водах озера
   Oxford Collocations Dictionary прилагательное глагол + отражение
   • поймать
   • взглянуть на
   • взглянуть на
   • …
   отражение + глагол
   • пристальный взгляд (назад)
   • …
   предлог
   • в / отражение
   • отражение в
   • отражение на
   • …
   См. Полную запись
2. [бесчисленное множество] действие или процесс отправки заднего света, тепло, звук и т. д.от поверхности
   • Тепло отражается от металлической поверхности.
   Оксфордский словарь словосочетаний прилагательноепредставленияфразы См. Полную запись
3. [счетно] знак, который показывает состояние или природу чего-то
   • Ваша одежда часто является отражением вашей личности.
   • Этот отчет — лишь бледное отражение истинного положения вещей.
   • размышления о чем-то Рост преступности — это печальное отражение (= показывает что-то плохое) в нашем современном обществе.
   Дополнительные примеры
   • Фильм плохо отражает работы Керуака.
   • Такие исследования не дают точного отражения потребностей населения.
   • Это было ярким отражением личности Марка.
   • Его низкий уровень успеваемости не влияет на его общие способности.
   • Поведение молодых людей — прямое отражение взрослых ».
   Оксфордский словарь словосочетаний прилагательное глагол + отражениепредложение
   • отражение
   • отражение
   • отражение
   • …
   См. Полную запись
4. [бесчисленное множество] внимательное размышление о чем-то, иногда в течение длительного периода времени
   • Неделя отдыха могла бы дайте ему время подумать.
   • размышляя Она все-таки решила, поразмыслив, принять его предложение.
   • Может случиться так, что по зрелом размышлении вы решите отменить план.
   см. Также самоотражение Дополнительные примеры
   • Теперь необходим период спокойного размышления.
   • После минутного размышления он начал говорить.
   • Поразмыслив, она решила не браться за эту работу.
   • Консультации должны побуждать к размышлениям о прошлом.
   • Если подумать, я не уверен, что это хорошая идея.
   • Такие решения могут быть приняты после вдумчивого размышления.
   • Учителя должны поощрять размышления со стороны своих учеников.
   • Партия нуждается в периоде трезвого размышления о том, что пошло не так.
   Oxford Collocations Dictionary прилагательное глагол + отражение отражение + глагол
   • показать кого-то / что-то
   предлог
   • после отражения
   • при отражении
   • при отражении
   • …
   фраз отражение
   • в момент отражения
   • в момент отражения
   период размышлений
   • …
   См. запись полностью
5. [исчисляемое, обычно множественное число] ваши письменные или устные мысли по определенному предмету или теме
   • книга ее размышлений о детстве
   Дополнительные примеры
   • Мы попросили их поделитесь с нами своими размышлениями о состоянии отрасли сегодня.
   • В заключение она дает некоторые размышления о достижениях предыдущего десятилетия.
   • В прошлом году он опубликовал свои размышления о войне и мире.
   • Им потребовалось несколько минут, чтобы поделиться своими личными размышлениями.
   • У нее есть интересные размышления о духовном состоянии страны.
   Oxford Collocations Dictionary прилагательное
   • интересное
   • острое
   • краткое
   • …
   глагол + отражениепредложение
   • отражение около
   • отражение на
   • отражение на
   • …
   903 описание чего-то
   • Статья точно отражает события того дня.
   Оксфордский словарь словосочетаний прилагательное глагол + отражениепредложение
   • отражение
   • отражение на
   • отражение на
   • …
   Полная запись

Слово происхождение Среднеанглийское: от старофранцузского рефлексии или позднего латинского рефлексии (n-), от латинского рефлекса — «согнувшись», от глагола «отражать».

См. Отражение в Oxford Advanced American Dictionary См. Отражение в Oxford Learner’s Dictionary of Academic English

, определение отражения в The Free Dictionary

«Это действительно должно быть самым благодарным размышлением вашим возвышенным умам.»(сказал он.) Я упражняюсь в размышлении, и, следовательно, со мной каждая первичная причина сразу же влечет за собой другую, еще более первичную, и так далее до бесконечности. Хвала — это отражение добродетели; но она подобна стеклу или телу. Она, видевшая, что неделя за неделей она так постоянно страдает, угнетается душевной болью, о которой у нее не было ни смелости говорить, ни силы духа, чтобы скрыть, теперь увидела с радостью, которую никто другой не мог разделить с равной очевидное спокойствие ума, которое, как она считала результатом серьезного размышления, должно в конечном итоге привести ее к удовлетворенности и жизнерадостности.Это вызывает моральное размышление о том, что жизнь состоит из рыданий, всхлипов и улыбок, с преобладающим сопением. С одной стороны, отражение показывает, что выражение воли человека — его слова — являются лишь частью общей деятельности, выраженной в событии. как, например, во время войны или революции, и поэтому, не допуская непостижимой сверхъестественной силы — чудо, — нельзя допустить, что слова могут быть непосредственной причиной движений миллионов людей. , как помощь к размышлениям, и сидел, потягивая ликер, и вертел и вертел письмо в своих подагрических пальцах.Мальчик поздравил себя с хорошей внешностью; девушка рассердилась и не смогла вынести самовосхваления своего брата, истолковав все, что он сказал (а как она могла поступить иначе?), как размышления о себе. Он подкрался к нему, чтобы прийти в себя, приподнял верхнюю часть своего тела. на его дрожащих руках, наклонил голову вперед и увидел отражение его лица, как в зеркале. Другое отражение было очень полезно для меня, и, несомненно, будет таковым для любого, кто попадет в такое бедствие, как мое; и это было для того, чтобы сравнить мое нынешнее состояние с тем, что я сначала ожидал; более того, тем, что, несомненно, было бы, если бы доброе провидение Божье чудесным образом не приказало подбросить корабль ближе к берегу, где я мог бы не только подойти к ней, но и принести то, что я получил от нее, к берегу. берег для моего облегчения и утешения; без которых я нуждался в инструментах для работы, оружии для защиты, порохе и выстрелах для добычи еды.Мужчины, привыкшие действовать на основе размышлений сами, слишком склонны полагать, что женщины тоже действуют на основе размышлений. Если это отражение будет справедливым, существует меньшая опасность сопротивления со стороны нерегулярных комбинаций людей авторитету Конфедерации, чем к одному члену. Отражение

— определение и значение

Возможно, мы используем здесь термин отражение по-разному.

The Code Project Последние статьи

В фильме отражение такое же реальное и твердое, как реальное изображение, отраженные лица и тела, потому что верно обратное, изображения столь же преходящи, эфемерны и несущественны, как отражения.

Копье Маннион:

В фильме отражение такое же реальное и твердое, как реальное изображение, отраженные лица и тела, потому что верно обратное, изображения столь же преходящи, эфемерны и несущественны, как отражения.

Циничный сатирический триллер с сердцем

Почти во всех версиях, вечно смотрящий в бассейн на свое отражение — это его проклятие или наказание от богов за то, что они отвергли любовь других или оставили их в болезненном состоянии безответной любви.

Нарцисс и я | Ее плохая мать

В последний период своей жизни, за год до смерти, Дюбюффе создал 210 поразительных картин non-lieux, которые он назвал отражением его нигилистической философии.

Небесное пространство Джеймса Террелла предлагает медитацию о свете и времени

В-третьих, потому что сами эти операции ума по поводу идей, полученных из ощущений, сами по себе, когда они отражаются, являются другим набором идей, полученным из того другого источника нашего знания, который я называю отражением ; и поэтому подходит для рассмотрения в этом месте после простых представлений о ощущениях.

Очерк человеческого понимания

Чтобы не было недоразумений, я объясню, что, хотя B — это то, что мы называем отражением A, они будут считаться двумя различными расположениями, в то время как C, если его перевернуть, даст четыре расположения; и если повернуть перед зеркалом, четыре других устройства.

Занятия по математике

И этот способ познания мы называем отражением (speculiren).

Сам жизнь блаженного Генри Сусо.

Никто не живет в вакууме, и я бы сказал, что такое отражение очень важно.

GTA IV и Темный рыцарь: фильмы и игры в 2008 году

Это отражение иногда сопровождается дрожью отвращения.

Французское слово в день:

Определение для изучающих английский язык из Словаря учащихся Merriam-Webster

^{отражение существительное}

или в основном британские отражение / rɪˈflɛkʃən /

множественное число размышления

или в основном британские отражение / rɪˈflɛkʃən /

множественное число размышления

Определение ОТРАЖЕНИЯ учащимся

1 [считать] : изображение, которое видно в зеркале или на блестящей поверхности 2 [считать] : что-то, что показывает эффект, существование или характер чего-то еще — часто + из

• Высокий уровень преступности — это отражение насилия в нашем обществе.

• художественных стилей, отражений различных культур

• Фильм является точным отражением того, на что похожа жизнь в маленьких городах.

3 [единственное число] : что-то, что заставляет людей не одобрять человека или вещь — + на или на

• Его плохое поведение — отражение всех нас.[= из-за этого люди плохо думают обо всех нас]

• Вы не виноваты в этих проблемах. Они не отражаются на тебе. [= они ничего не говорят о вашем персонаже]

4 [noncount] : осторожно подумал о чем-то

• Ей было не до размышлений .

  No related posts.