Время созерцательного милитаризма — Ведомости

В госпропаганде и публичном дискурсе современной России тема войны и военных приготовлений чуть ли не доминирует. Можно ли назвать это явление милитаризмом, если в большую войну никто не верит и всерьез никто к ней не готовится?

Настоящий, классический милитаризм, расцвет которого пришелся на период со второй половины XIX по первую половину XX в., изрядно себя скомпрометировал, а потому как явление распался. В его основе союз элиты и широких народных масс в деле военного завоевания материальных и символических благ. Завоевываются они путем аннексий, оккупаций, захватов, конфискаций, колонизаций, подавлений и иных подобных мероприятий, в результате которых одни люди получают возможность эксплуатировать других – чужих. К Первой мировой войне готовились долго и обстоятельно, вступили в нее с энтузиазмом. Мало кто против войны возражал, так что в странах-участницах случилось небывалое единение классов, сословий, различных кругов общества, включая богемные. Ожидали общего блага при минимальных издержках, думали о войне, которую ведут ради обоснованно выбранных целей, по правилам военной науки, мобилизуя силы эффективного хозяйства, используя совершенные вооружения, опираясь на принципы гуманитарного права и христианское милосердие. Если люди считают, что построенная ими цивилизация – это венец истории и прогресса, то война как один из политических инструментов этой цивилизации получает вполне респектабельный статус.

Это и называется быть милитаристом, правда наивным. Такой милитаризм происходит от неопытности, от нежелания думать, а также от влияния нравов старой элиты. Не обращать внимания на издержки и выбирать цели, не думая об их рациональности, – это черты элитарного демонстративного потребления. Отсюда и нетрезвые азартные игры, к числу которых принадлежала и принадлежит так называемая геополитика – развлечение гораздо более интересное, нежели карты и рулетка. «Играть» с полетом означает уверовать в национальную судьбу, расовый принцип, народный дух, исторический закон, мнение святых отцов, жены или дворецкого или же просто возжелать тут спрямить границу, тут взять под покровительство, а тут выйти к теплому морю и на этих верованиях и желаниях начать строить политику. Главное – это удовольствие от процесса разрисовывания карты и глобуса, от втыкания в них цветных флажков, от парадов, от разговоров про утирание чьего-то носа, затыкание кого-то за пояс и указание кому-то его места, от того, что, как кажется, можно делать, что хочешь, а хотеть, что заблагорассудится. Когда же по случаю затеянная война оканчивается поражением, а социальные проблемы выливаются в революцию, можно меланхолически попросить не огорчать себя плохими новостями. Элита передает это свое увлечение азартными политическими фантазиями нижестоящим слоям непроизвольно, в силу неизбежного превращения элитарного образа жизни, языка, ценностей и т. д. в эталон для остальных. Потому старый, лихой и вполне народный милитаризм можно назвать безмозглым.

Ему на смену приходит милитаризм цинический. Он насаждается элитами, которые одни только и рассчитывают на получение выигрыша в войне, чудовищный характер которой ни для кого не является секретом. Успех в насаждении цинического милитаризма связан с тем, насколько общество способно к дезинтеграции. Рядовой человек – потенциальный участник войны и носитель ее издержек – не ожидает теперь выгод, но стремится повысить свои шансы на выживание и минимизировать свой ущерб. Сделать это можно только за счет того, что кто-то другой окажется в худшем положении. Дезинтеграция наступает в тот момент, когда, руководствуясь формулой «умри ты сегодня, а я – завтра», люди вступают в борьбу за позиции, позволяющие оказаться подальше от передовой и поближе к усыхающим источникам благ. Это происходит на фоне милитаристской и патриотической пропаганды, на фоне борьбы с отщепенцами и предателями, что заставляет людей глубоко прятать свои подлинные мотивы, еще более их разделяет и создает весомое основание для поддержания сложившейся системы отношений, ведь чем более выгодное положение я занимаю, тем более я заинтересован в его сохранении и тем самым в сохранении всего милитаристского уклада общества.

Нынешний милитаризм имеет двойственную природу. Во-первых, он риторический и в нем сочетание мотивов безмозглой удали и цинического расчета формирует у граждан определенные ожидания и эмоции, а также информирует их о текущем формате отношений власти и общества. Все тут сбалансировано. Духоподъемные геополитические бредни, сюжеты военных приготовлений, маленькие военные экспедиции то в Африку, то в Латинскую Америку, «Сирийский экспресс» оттеняются заявлениями в духе «Погибнем, но не уступим!», что предлагает увидеть в ближнем конкурента в деле выживания. Поэтому в речах Владимира Путина, в речах пропагандистов, в той или иной анималистической форме обеспечивающих ему подзвучку, рациональный россиянин слышит ясное и определенное послание. Состоит оно в том, что богаче он жить не будет, а будет, напротив, беднеть, что права и свободы его невелики и будут сокращаться и что сопротивление с его стороны будет жестко подавляться. В целом, конечно, ничего нового, все это слышится и в других посланиях, включая новогодние поздравления.

Во-вторых, нынешний милитаризм имеет характер созерцательный. Россияне в целом отдают себе отчет в реалиях современного мира – в частности, понимают, что для развитых современных обществ не то что тотальная, а даже локальная война (которую не следует путать с карательной операцией) как средство достижения каких бы то ни было целей неприемлема. Известно также, что и сами эти общества не представляют военной угрозы друг для друга. Россия не исключение – у нас нет ни внешних врагов, ни военных опасностей. Но коль скоро ведется так называемая гибридная война, которая состоит из небольшого масштаба пакостей, гадостей и провокаций, то почему бы не культивировать и гибридный милитаризм? Суть его состоит в том, что власть предлагает гражданам получать от этих пакостей, гадостей и провокаций удовольствие, причем без тени ответственности за соучастие.

Захватил ли созерцательный милитаризм российское общество или его содержание осталось текстом послания власти народу? Центральный вопрос – отношение к войне с Украиной. С самого начала война эта ведется одновременно на фронте эмоций российских граждан и на фронте реальном, причем первый фронт, конечно, главный. Получали ли наши сограждане когда-либо удовольствие от созерцания картин этой войны, жертвами которой стало более десяти тысяч убитых, десятки тысяч раненых и сотни тысяч беженцев, считают ли себя наши сограждане свободными от ответственности за эту войну? Думаю, что удовольствий особых не было и раньше, но сейчас их нет и в помине, а неприятный вопрос об ответственности получил прояснение: мы уже несем ее всем обществом и нести будем долго. Содеянное в этой войне оправдать нельзя, а созерцательный милитаризм оказался формой, в которой власть пытается разделить свою ответственность за украинскую войну с гражданами.

Никакие мультики, маневры, заморские спецоперации, броски, рывки, Юнармия, «Осоавиахим» и прочие появления военной бодрости ситуацию не спасут, и перспективы милитаризма плохи. Ничем, кроме дискурсивного инструмента, он быть сегодня не может. Люди серьезно относятся к тому, что сообщает им власть в тех или иных «словах», смысл которых не нужно прочитывать буквально, но чем позорнее, унизительнее, лживее сообщаемое, тем больше презрения они испытывают к доносящим его словам. Самые горькие и позорные обстоятельства российской действительности воплощены сегодня именно в дискурсе милитаризма.

Автор — философ, приглашенный преподаватель Европейского университета в Санкт-Петербурге

Эпоха развитого милитаризма — Левада-Центр

Сегодня никто уже не помнит этого замечательного марша: «Артиллеристы, Сталин дал приказ…», запечатлевшего «правильную», утвержденную властью, версию войны. «Из сотен тысяч батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину — огонь! Огонь!» Огонь к концу превращается в салют в честь вождя.

Победа в войне 1941–1945 годов, по мнению россиян, — ​главное событие мировой истории. С уходом из жизни поколения фронтовиков и ветеранов, не понаслышке знающих, что такое война, мифология Победы приобретает с каждым годом все большее значение.

9 мая — ​опорный символ национальной идентичности в нынешней России, основа коллективной гордости и самоуважения, моральный капитал режима. Это наша Победа, мы не хотим делить ее ни с кем другим.

От 60 до 70% россиян убеждены, что «мы» (брежневское и последующие поколения!) победили бы фашистов и без помощи союзников.

В общественном сознании практически стерлась память о тяжести военных будней, крови, страхе, голоде, бездомности, грязи, каторжной работе мобилизованных, о миллионах пленных и покалеченных. Их вытеснило парадное славословие по праздникам и телевизионные картинки компьютерных сражений.

Если в конце 1980-х — ​начале 1990-х годов огромные цифры погибших, как военных, так и гражданского населения, не поддающиеся воображению и осмыслению (официально 27 миллионов, некоторые историки говорят о более чем 40 миллионах), общественное мнение связывало с неподготовленностью к войне, с репрессиями среди командования Красной армии, с тем, что жизнь солдат в глазах генералов мало что стоила, то, начиная с середины 2000-х годов, после празднования 60-летия Победы объяснения неудач первых лет войны и военных потерь вернулись к советским версиям: внезапности нападения Гитлера и жестокости фашистов.

Обезличенные, обесчеловеченные цифры потерь придают как бы особый, сакральный смысл цене победы в войне, возвышая принесенные народом жертвы.

В 1960–1970-е годы самыми важными вопросами в дискуссиях о войне были: какова цена войны, каковы ее причины, как связана война с природой тоталитаризма, какова мера ответственности советского руководства за ее развязывание и поражения первых лет? Сегодня большинству россиян (особенно молодым) это неинтересно.

В публичном пространстве эти темы табуированы, война превращена в священный символ величия Русской державы, не подлежащий сомнению и анализу.

Еще вчера бывший фронтовик мог с полным правом говорить «нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим», сегодня от этого осталось смутное понимание — ​«цена их не интересует, за ценой они не постоят».

Идущая милитаризация массового сознания не осознается российским обществом. Прошлая война перекрывает нынешние. Из 27 лет своей постсоветской истории 19 лет Россия вела и продолжает вести ограниченные войны: 3,5 года первой чеченской войны, 9 лет — ​второй, 3,5 года — ​в Сирии, 5 лет гибридной войны на Украине («мелкие» случаи использования войск вроде 1993 года или регулярных КТО не в счет). Заметного внутреннего сопротивления или критики такая политика не вызывает, как нет и чувства вины за десятки тысяч отнятых жизней.

Начиная с 2004 года русский патриотизм (национальная гордость) слился с представлениями о нашей военной мощи, обеспеченной обладанием ядерным оружием, способным уничтожить все живое. В общественном мнении утвердилось убеждение, что в мире «нас уважают, потому что боятся». Других оснований для авторитета России в мире не осталось. Победа и военная мощь превратились в важнейшие основания легитимности российского авторитаризма.

За это время изменился и сам смысл, который вкладывается в понятие «великая держава». Если в 90-е годы и даже в первой половине 2000-х годов россияне связывали с этим прежде всего представления о развитой экономике, о высоком уровне благосостояния населения, общепризнанных в мире достижениях науки и культуры, то к сегодняшнему дню от этого остались лишь «очень большая территория», «природные богатства» и «военная мощь», слава русского оружия. Космос, наука, русская литература, достижения социализма и многое другое, что очень высоко оценивалось в нашей истории, сегодня теряют свой символический вес. Значение «армии» в этом контексте год от года все растет. Парадокс заключается в том, что почти все войны, которые вела Россия в ХХ веке, большинством россиян признаются несправедливыми — ​и японская, и Первая мировая, Гражданская, финская, афганская, как и обе чеченские войны. Единственное — ​и абсолютно оправданное — ​исключение составляет Великая Отечественная война.

Назойливый официозный культ Победы вытеснил мазохистские переживания национальной неполноценности и исторической несостоятельности, возникшие после краха СССР.

Поднялась убежденность в том, что «русские — ​великий народ, имеющий особое значение в мировой истории»: за 25 лет (с апреля 1992 до ноября 2017 года) число респондентов, разделяющих это мнение, выросло с 13 до 64%. Иное мнение — ​«русский народ такой же, как и другие» — ​напротив, снизилось с 80 до 32%.

Вместе с подъемом милитаризма меняются и массовые представления о заслугах президента Путина. В 2000-х годах основные достижения Путина, по мнению опрошенных, заключались в повышении уровня жизни населения, росте зарплат и пенсий, обеспечении экономического роста и оптимизма, уверенности россиян в будущем. В 2010-х годах (после кризиса 2008–2009 годов) на первое место выходят «укрепление международных позиций», «восстановлении Россией статуса великой державы» (в 2010 году так полагали 51%).

А с весны 2014 года — ​главной заслугой Путина люди начинают считать «укрепление боеспособности Вооруженных сил» (осенью 2018 года так считали 41% опрошенных; в списке его достижений «рост благосостояния населения» отходит на 11-е место, эту позицию назвали лишь 16% опрошенных).

Пики популярности и одобрения Путина приходятся именно на военные кампании: 2008 год — ​война с Грузией, 2014-й — ​присоединение Крыма.

Как показывают многолетние социологические опросы «Левада-центра», по мнению граждан, Путин в своей политике опирается в первую очередь на армию и спецслужбы, выражая и защищая интересы преимущественно этих институтов. Россияне верят, что Путин вернул России утраченный при Горбачеве и Ельцине авторитет, каким, по их мнению, обладал СССР.

Если в середине 1990-х годов менее трети россиян признавали Россию «великой державой», то после «Крымнаш» и конфронтации с Западом, в 2017–2018 годах, в этом были убеждены уже более 70% населения.

Апология армии, как и сам характер российского милитаризма, менялись во времени за последние 100 лет — ​от «врагу не сдается наш гордый «Варяг» до «мы мирные люди, но наш бронепоезд», от «Красная армия всех сильней» или «Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…» до «не смешите наши «Искандеры». Но смысл — ​защита действующей власти под прикрытием защиты страны и народа — ​оставался неизменным. Соединялись в одном ряду воины Александра Невского, Ивана Грозного, Суворова, Жукова, а в последнее время — ​и солдаты Первой мировой. Главное в этой картине мира — ​враг, ее функция — ​обеспечение единства народа с властью, позволяющее требовать от всех солидарности и полного подчинения, которое в другом языке выражается как «самоотверженный героизм» и «преданность Родине».

Отношение к армии россиян воспроизводит характерное двоемыслие, отражающее положение отдельного человека в его отношении к государству: точка зрения обывателя и человека государственного. В качестве частного лица наш человек старается уклониться от государевой службы, по мере возможности откосить сына от армии, требует увеличить расходы на медицину и помощь бедным, равнодушен к «политике». В качестве «народа» — ​он одобряет действия Кремля в Донбассе или в Сирии (при этом сам категорически не хочет туда отправляться или платить за неизбежные издержки такой политики). Он считает, что на оборону денег надо выделить столько, сколько требуется, даже если при этом придется пожертвовать чем-то другим. Соотношение этих установок меняется в зависимости от того, спокойная ли ситуация в стране, растут ли доходы населения или мы вступили в фазу «возбужденного состояния общества» (спровоцированного угрозами извне), патриотической гордости и мобилизации готовности к отпору. Периодические внутренние кризисы резко снижают значимость и эффективность милитаристской риторики, тогда как периоды процветания — ​в сочетании с антизападной пропагандой, вражеской угрозой — ​дают всплески патриотизма и доверия к армии.

Конец 1980-х годов отмечен параличом массовой призывной армии. Общество осознало непосильность для страны сохранения прежних военных расходов, процессы внутреннего разложения армии, утрату ею своего предназначения. Симптомом неблагополучия в армии было нетерпимое положение с дедовщиной, а показателем сильнейшего недовольства общества военной политикой — ​нарастающее (хотя открыто не артикулируемое) требование закончить афганскую войну, вывести советские войска из всех других стран, положить конец гипертрофированному влиянию военных, сократить военные расходы, прекратить практику безвозмездной военной помощи «дружественным» странам. Абсолютное большинство россиян тогда считало необходимым не просто сокращение численности армии, но и скорейший переход от призыва к контрактной, или, как тогда говорили, к профессиональной армии, обеспечивающей не только повышение ее эффективности, но и большую защиту прав самих военнослужащих.

В 1998 году 35% россиян были согласны с тем, что на армию и оборону надо тратить больше бюджетных средств, 52% — ​напротив, настаивали на сокращении военных расходов, перераспределении бюджета в пользу социальных нужд.

Фактическое поражение в первой чеченской войне, коррупционные скандалы в высшем военном руководстве, гибель «Курска» и постыдное поведение руководства и высших военных чинов в этой ситуации еще сильнее подорвали авторитет и доверие к армии.

Но после Крыма ситуация полностью перевернулась: уже в 2015 (кризисном!) году 52% поддержали бы «увеличение затрат на оборону, даже если бы это создало проблемы для нашего развития», 34% были не согласны с этим, 14% затруднились ответить.

Никакой связи в общественном мнении между нарастающей экономической стагнацией, падением доходов населения и поддержкой милитаристской политики в массовом сознании не возникает или она полностью подавлена и стерилизована.

Гордость за военную мощь и уверенность большинства россиян в том, что наша армия в случае чего защитит страну (в 2005 году так считали 52%, в 2018-м — ​88%), парадоксальным образом сочетается с крайне двусмысленной позицией в отношении собственного выбора: а если придется сражаться за родину, вы готовы добровольно пойти на фронт, как в 1941 году? Готовы добровольцами — ​21% опрошенных, только по призыву — ​22%, будут уклоняться — ​31%, еще 26% заявили, что они не подлежат призыву.

Иначе говоря, нынешняя милитаристская пропаганда пробуждает чувство коллективной гордости, не переходящее, однако, в фанатизм и самопожертвование, как это было в прошлом. Но вместе с тем растет привычное для советского сознания «я — ​как все»: если в 2000 году лишь 30% считали необходимым сохранить всеобщую воинскую обязанность (63% были против), то в 2017 году, уже после Крыма, картина почти полностью поменялась: 58% — ​за, 37% — ​против.

Укрепление власти Путина и смена правящей элиты означали усиление влияния спецслужб и генералитета. Свобода СМИ им явно мешала во время первой чеченской кампании. Введение цензуры и зачистка политических партий позволили военным взять реванш. После войны с Грузией армия получила приоритетное финансирование, началась модернизация вооружения, растут доходы и привилегии высшего офицерского состава. Министерство обороны стало одним из ключевых игроков в продвижении идеологии государственного патриотизма, в борьбе с «чуждой» идеологией либерализма, демократии, прав человека, правового государства, всего, что идет под общей шапкой борьбы с «экспортом цветных революций».

Сегодня министр обороны и новый командующий военно-политическим воспитанием ВС обещают нам в ближайшие годы ввести в обязательном порядке отряды Юнармии в каждую школу. Общественное мнение обрабатывают многочисленные «военно-патриотические» каналы и пропагандистские передачи на телевидении («Звезда», «Полигон», «Территория заблуждения», «Военная тайна» и все прочие понемногу).

Ежедневная подача материалов о превосходстве нашего новейшего оружия, не имеющего, конечно, аналогов в мире, способного в считанные минуты уничтожить Нью-Йорк и Лондон, раз за разом вдалбливает в голову обывателя: мы всех сильнее, да, мы мирные люди, но нас хотят унизить, уничтожить, ослабить, нас не любят и презирают именно за то, что мы сильнее всех. Не мы нападаем, это нам вечно угрожают, мы лишь жертвы чужой агрессии. Сочетание нескольких мотивов — ​извечной «русофобии», морального права победителей фашизма и своего «особого пути» — ​вытесняет в сознании россиян вопрос: а почему нас так не любят?

Может быть, бессознательно ощущая свою ущербность и позорное раболепство, мы приписываем другим то, чего внутренне стыдимся?

По мнению абсолютного большинства россиян, правительство в первую очередь должно быть обеспокоено проблемами падения уровня жизни населения, ростом цен, деградацией медицины и социального обеспечения, коррупцией и общей некомпетентностью администрации, угрожающим снижением качества образования, развитием социальной инфраструктуры, а вместо этого оно занято войной в Сирии, конфронтацией с Западом и Украиной. Да, реформы в армии важны, важна и модернизация вооружений, но пока следствием этой политики оказалась изоляция России и западные санкции, с течением времени становящиеся все более ощутимыми, снижение производства и падение доходов населения. После того как Путин подписал закон о пенсионной реформе, его рейтинг резко снизился, и в сентябре 2018 года уже армия оказалась на первой позиции в списке самых влиятельных институтов, пользующихся доверием населения.

В массе своей россияне готовы одобрить растущие расходы на «оборону», полагая, что усиливающаяся угроза со стороны Запада (а в том, что она реальна, сегодня не сомневаются 56% респондентов) требует определенных жертв. Но такое отношение не в последнюю очередь вызвано и тем, что никаких возможностей у людей влиять на распределение госбюджета, на то, чтобы власти учитывали их мнения и интересы, нет. Поэтому такие ответы в соцопросах означают не «горячее одобрение», а отсутствие возражений, пассивное принятие фактического положения дел, когда власть сама решает, на что тратить собранные налоги.

И это важнейший эффект милитаристской пропаганды и навязывания государственного патриотизма. На языке державного величия, памяти о героизме предков и жертвах, угроз со стороны враждебного Запада невозможно обсуждать проблемы повседневной жизни — ​инфляцию, теневую занятость, обеднение большей части населения, цинизм, алчность и коррупцию администрации и многое другое.

Оригинал

Вконтакте

Facebook

Twitter

Десятки японских депутатов посетили храм Ясукуни, считающийся символом милитаризма

ТОКИО, 15 августа. /Корр. ТАСС Кирилл Агафонов/. Группа из по меньшей мере 70 депутатов парламента Японии, представляющих в том числе правящую Либерально- демократическую партию, посетила в субботу — в 70-ю годовщину капитуляции страны во Второй мировой войне — синтоистский храм Ясукуни, который в некоторых азиатских странах считается символом японского милитаризма. Премьер-министр Синдзо Абэ в этот день ограничился лишь ритуальным подношением, отказавшись от личного посещения, что непременно вызвало бы протест со стороны Китая и Южной Кореи.

Вместе с тем, Ясукуни посетили также по отдельности ряд представителей кабинета Абэ — министр по вопросам женщин Харуко Аримура, министр внутренних дел и коммуникаций Санаэ Такаити, государственный министр по чрезвычайным ситуациям Эрико Яматани, а также государственный министр по вопросу похищенных японских граждан Кэйдзи Фуруя.

Токийский храм Ясукуни, где хранятся списки солдат, павших во время всех войн за Японию, является одним из наиболее популярных в стране синтоистских святилищ, однако за рубежом он имеет негативную репутацию, поскольку в упомянутых списках присутствуют имена военных преступников, казненных по итогам Токийского процесса. В связи с этим посещения храма официальными лицами вызывают протесты в азиатских странах, пострадавших от японской агрессии. В последний раз Абэ совершил паломничество в Ясукуни в декабре 2013 года.

В Японии в субботу проходят мемориальные мероприятия, посвященные памяти жертв Второй мировой войны и приуроченные к 70-й годовщине со дня капитуляции страны. Главная церемония с участием императора Акихито состоялась в зале «Ниппон Будокан» в центре Токио. В ней приняли участие около 5 тыс. человек, включая членов императорской семьи, руководителей палат парламента и депутатов, родственников погибших.

15 августа 1945 года император Японии Хирохито выступил по национальному радио с обращением к своим подданным, в котором признал, что страна более не в состоянии продолжать войну и вынуждена принять условия Потсдамской декларации о своей безоговорочной капитуляции. Сама церемония подписания Акта о капитуляции состоялась 2 сентября на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе.

Страна восходящего милитаризма. Японии готовят рекордный военный бюджет

https://radiosputnik.ria.ru/20210831/1748050705.html

Страна восходящего милитаризма. Японии готовят рекордный военный бюджет

Страна восходящего милитаризма. Японии готовят рекордный военный бюджет

Страна восходящего милитаризма. Японии готовят рекордный военный бюджет

Радио Sputnik, 31.08.2021

2021-08-31T17:56

2021-08-31T17:56

2021-08-31T18:05

в эфире

подкасты – радио sputnik

авторы

сша

япония

владивосток

f-35

министерство обороны японии

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/08/1f/1748051674_0:46:2622:1521_1920x0_80_0_0_b13201ff72b0264603d52339d61c04b1.jpg

Страна восходящего милитаризма.Японии готовят рекордный военный бюджет

Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik Содержание американских баз обходится Японии в два миллиарда долларов, остальное янки вкладывают в себя сами. Но переговоры о перераспределении финансовой нагрузки на принимающую сторону ведутся. И принимающая сторона, видимо, тоже ведется.

audio/mpeg

Страна восходящего милитаризма.Японии готовят рекордный военный бюджет

Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik Содержание американских баз обходится Японии в два миллиарда долларов, остальное янки вкладывают в себя сами. Но переговоры о перераспределении финансовой нагрузки на принимающую сторону ведутся. И принимающая сторона, видимо, тоже ведется.

audio/mpeg

Содержание американских баз обходится Японии в два миллиарда долларов, остальное янки вкладывают в себя сами. Но переговоры о перераспределении финансовой нагрузки на принимающую сторону ведутся. И принимающая сторона, видимо, тоже ведется.Да, не тот нынче самурай пошел. Тому меча хватало. А этим уже и рекордного военного бюджета мало. Министерство обороны Японии на следующий финансовый год запрашивает повышение еще на два с половиной процента. И с ними это почти 50 миллиардов долларов на милитаризацию. Хотя у них до сих пор пацифистская Конституция, и они по-прежнему – страна Восходящего солнца, а не туч, что ходят хмуро.Но на растущую боевую активность Китая, говорят, как-то отвечать надо? Надо. Новые системы ПВО, ракетные установки, высокотехнологичные беспилотники для сбора и анализа информации нужны? Нужны. Опять же на дополнительные истребители F-35пару миллиардов вынь да положь. Их, правда, даже сами США потихоньку списывают. Но ведь еще и сбагривают. А попробуй им откажи – себе дороже.Кстати, с присутствием этих самых США в Японии тоже не все ясно. Не в том смысле, что после Афганистана от них и здесь всего ожидать можно. Как раз наоборот – за свое «так уж и быть – остаемся» они могут запросить кругленькую сумму. Которую, к слову, в проекте бюджета-2022 пока не прописали. То есть, не исключено, что он еще немного подрастет. Сейчас содержание американских баз обходится японцам примерно в два миллиарда долларов, остальное янки вкладывают в себя сами. Но переговоры о перераспределении финансовой нагрузки на принимающую сторону ведутся.И принимающая сторона, видимо, тоже ведется, поскольку уже и в ней самой признают, что давно в официальном Токио так не лебезили перед Вашингтоном. Считают даже, что это именно в угоду Соединенным Штатам премьер-министр Ёсихидэ Суга решил нарушить добрую традицию, заложенную его предшественником, и отказался от участия в Восточном экономическом форуме. Он пройдет со 2 по 4 сентября во Владивостоке. Понятно, что дата для Японии не самая благоприятная, но чем не повод перейти от капитуляции к капиталовложениям и к совместным проектам на тех же Курилах. Мы приглашаем.Однако кабинет Суги предпочитает пусть вербальную, но все-таки агрессию. А с увеличением военных расходов можно допустить, что и не только вербальную. Они, конечно, мечтают не только о нашей гряде. Есть у них территориальные терки и с другими соседями. С тем же Китаем, например. Но у нас с ними все еще не подписан мирный договор. Стало быть, мы вправе полагать, что эти военные меры они предпринимают и по нашу душу. А мы не любим, когда нам лезут в душу. Тем более, когда в нее плюют.Поэтому готовьте ноту протеста, японцы. Вам же, наверное, не понравится, когда на Курилах появится еще кое-что предупредительно-оборонительное. Финансовый год, кстати, а с ним и новый военный бюджет, в Японии начинается 1 апреля. Так что готовьте вторую ноту, японцы. Вы же подумаете, что мы смеемся над вами. А мы вас даже разубеждать не станем.О событиях в мире откровенно, остро, на грани – в авторском Телеграм-канале Михаила Шейнкмана.

https://radiosputnik.ria.ru/20210828/korabli-1747633897.html

https://radiosputnik.ria.ru/20210829/yaponiya-1747710238.html

https://radiosputnik.ria.ru/20210831/ucheniya-1747976314.html

сша

япония

владивосток

Радио Sputnik

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2021

Михаил Шейнкман

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147874/25/1478742534_824:0:4104:3280_100x100_80_0_0_82104dcbb07822b69e08625785bf8e34.jpg

Михаил Шейнкман

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147874/25/1478742534_824:0:4104:3280_100x100_80_0_0_82104dcbb07822b69e08625785bf8e34.jpg

Новости

ru-RU

https://radiosputnik.ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

Радио Sputnik

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/08/1f/1748051674_268:0:2356:1566_1920x0_80_0_0_10a407cf42d0f882051f8b71d9e176a9.jpg

Радио Sputnik

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Михаил Шейнкман

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147874/25/1478742534_824:0:4104:3280_100x100_80_0_0_82104dcbb07822b69e08625785bf8e34.jpg

в эфире, подкасты – радио sputnik, сша, япония, владивосток, f-35, министерство обороны японии, есихидэ суга

Содержание американских баз обходится Японии в два миллиарда долларов, остальное янки вкладывают в себя сами. Но переговоры о перераспределении финансовой нагрузки на принимающую сторону ведутся. И принимающая сторона, видимо, тоже ведется.

28 августа, 11:07В миреДва корабля КНР зашли в акваторию Японии около спорных островов

Да, не тот нынче самурай пошел. Тому меча хватало. А этим уже и рекордного военного бюджета мало. Министерство обороны Японии на следующий финансовый год запрашивает повышение еще на два с половиной процента. И с ними это почти 50 миллиардов долларов на милитаризацию. Хотя у них до сих пор пацифистская Конституция, и они по-прежнему – страна Восходящего солнца, а не туч, что ходят хмуро.

Но на растущую боевую активность Китая, говорят, как-то отвечать надо? Надо. Новые системы ПВО, ракетные установки, высокотехнологичные беспилотники для сбора и анализа информации нужны? Нужны. Опять же на дополнительные истребители F-35пару миллиардов вынь да положь. Их, правда, даже сами США потихоньку списывают. Но ведь еще и сбагривают. А попробуй им откажи – себе дороже.

Кстати, с присутствием этих самых США в Японии тоже не все ясно. Не в том смысле, что после Афганистана от них и здесь всего ожидать можно. Как раз наоборот – за свое «так уж и быть – остаемся» они могут запросить кругленькую сумму. Которую, к слову, в проекте бюджета-2022 пока не прописали. То есть, не исключено, что он еще немного подрастет. Сейчас содержание американских баз обходится японцам примерно в два миллиарда долларов, остальное янки вкладывают в себя сами. Но переговоры о перераспределении финансовой нагрузки на принимающую сторону ведутся.

29 августа, 09:48В миреПриплывшего в Японию россиянина задержали, ему грозит депортация

И принимающая сторона, видимо, тоже ведется, поскольку уже и в ней самой признают, что давно в официальном Токио так не лебезили перед Вашингтоном. Считают даже, что это именно в угоду Соединенным Штатам премьер-министр Ёсихидэ Суга решил нарушить добрую традицию, заложенную его предшественником, и отказался от участия в Восточном экономическом форуме. Он пройдет со 2 по 4 сентября во Владивостоке. Понятно, что дата для Японии не самая благоприятная, но чем не повод перейти от капитуляции к капиталовложениям и к совместным проектам на тех же Курилах. Мы приглашаем.

Однако кабинет Суги предпочитает пусть вербальную, но все-таки агрессию. А с увеличением военных расходов можно допустить, что и не только вербальную. Они, конечно, мечтают не только о нашей гряде. Есть у них территориальные терки и с другими соседями. С тем же Китаем, например. Но у нас с ними все еще не подписан мирный договор. Стало быть, мы вправе полагать, что эти военные меры они предпринимают и по нашу душу. А мы не любим, когда нам лезут в душу. Тем более, когда в нее плюют.

Поэтому готовьте ноту протеста, японцы. Вам же, наверное, не понравится, когда на Курилах появится еще кое-что предупредительно-оборонительное. Финансовый год, кстати, а с ним и новый военный бюджет, в Японии начинается 1 апреля. Так что готовьте вторую ноту, японцы. Вы же подумаете, что мы смеемся над вами. А мы вас даже разубеждать не станем.

31 августа, 12:59В миреСразу четыре страны проведут военные учения на КаспииО событиях в мире откровенно, остро, на грани – в авторском Телеграм-канале Михаила Шейнкмана.

Мы живем в мире, где Большая Война невозможна — Российская газета

23 февраля — повод поговорить о роли милитаризма сегодня.

Война была во всех странах Главной, почти сакральной ценностью (кстати, ВСЕ армии знали: с нами Бог!), главным источником национальной гордости. Императоры, короли, цари, султаны были прежде всего военными, все аристократы были военными, уклониться от службы — позор. Кроме чести, участие в войне — способ пробиться в политическую элиту, получить не только титулы, но и земли. Лишь в XIX веке стали открываться иные пути карьеры — через выборы в США, Англии, Франции, через гражданскую службу — в Германии, России, с помощью денег — везде. Тем не менее до 1914 г. Армия оставалась Главной Скрепой, становым хребтом практически любого Государства. Знаменитая фраза Клаузевица «война есть продолжение политики другими средствами» может быть перевернута: политика была средством (важнейшим!) подготовки к войне. «Хочешь мира — готовься к войне» (т.е. наращивай военную мощь) считалось самоочевидным. Все как могли наращивали. Вот только мира не было: история была чередой почти непрерывных войн. Видно, мало наращивали…

Советская власть, родившаяся из Гражданской войны, была куда более милитаристской, чем Российская Империя начала ХХ века. Диктатура Партии и милитаризм составили общий пазл. Идеология обещала военное столкновение с империалистическим Западом, все должно работать на эту конечную цель. Поэтому сердцевиной госэкономики был ВПК, прочее — по «остаточному принципу». Сами принципы советской административной, внерыночной экономики будто нарочно придуманы для ВПК.

Советская власть, родившаяся из Гражданской войны, была куда более милитаристской, чем Российская Империя начала ХХ века

После ВОВ, которая стала главным событием не только для страны, но практически для любой семьи, дух милитаризма изменился. Главным стал другой лозунг, глубоко вошедший в душу народа, — «только б не было войны!». Но по старой логике (хочешь мира — готовься к войне) это опять вело к абсолютному примату ВПК. В такой ситуации вполне логично, что именно и только в ракетах, ЯО СССР достиг высшего Мирового уровня при постыдном состоянии отраслей, работавших «на благо человека». Что ж, при таких раскладах Мощь ВПК (ее внешняя проекция — успехи в Космосе) стала восприниматься не только как гарантия безопасности, но и как «утешение» в житейском убожестве, хотя само это убожество было во многом следствием милитаризации экономики. Словом, ВПК (в котором вместе с армией было занято в 1980-е гг. свыше 10 млн чел., около 12% трудоспособного населения) было стержнем всего: политики, экономики, национальной гордости, самоуважения.

Тем временем Мир необратимо изменился.

СССР был неоригинален: и на Западе ВПК был наиболее технически развит в ХХ веке, хотя, конечно, разрыв с мирными областями экономики не был таким чудовищным. В целом за свою Историю Человечество больше всего преуспело в благородном деле войн и достигло такого совершенства, что по законам диалектики пришло к важной развилке. Дальше — или «отрицание милитаризма», или «отрицание Человечества».

Фактический и логический финиш II МВ — Хиросима — показал, как ТЕХНИЧЕСКИ можно обеспечить «окончательное решение Человеческого вопроса». ЯО наконец-то дало людям реализацию вековой Мечты об Абсолютном Оружии. Это орудие реального САМОУБИЙСТВА. Выяснилось, что Человечество: а) смертно б) внезапно смертно.

И вот, впервые в своей Истории реально занеся ногу над Краем, Человечество «вздрогнуло». С тех пор пытается как-то «попятиться» от Пропасти, но, конечно же, все заботятся как бы «сохранить лицо» друг перед другом («только после вас или хотя бы строго вместе с вами»). Прежде всего это стало политической и психологической проблемой для главных военных держав — США и РФ.

II Мировая стала Последней Большой войной, т.е. войной между Великими (имеющими ЯО) странами. По крайней мере таких войн нет уже 74 года — небывалый срок в Истории. Вдруг все прежние Высокие цели войн (территории, религия, государственный престиж и т.д.) как-то сдулись. Скажем, немцы и французы, едва ли сейчас могут понять зачем они 3 раза (!) воевали «за Эльзас». Гонка вооружений, конечно, выгодный бизнес для ВПК, но применяется ничтожная часть этого оружия и только против «овец», да и то… США проиграли в Корее и Вьетнаме, СССР — в Афгане. И никто не применил ЯО, хотя у противника его нет, «ответки» не будет. Но это просто ПСИХОЛОГИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНО. Вообще, «дьявольское обаяние Войны» сильно потускнело в глазах народов.

Но важны цели Войны или нет, куда важнее другое. Теперь в Войне ядерных стран никто никого не победит, зато уничтожат друг друга — наверняка. И тогда, «после Цивилизации», причины «ради которых» ее совместно уничтожили, изучать будет некому. Значит, ЯО, которое интуитивно все еще кажется Кольцом Власти, на деле невозможно применить, это «кольцо в себе». В такой ситуации единственная возможная причина Большой Войны — ТЕХНИЧЕСКАЯ ОШИБКА компьютера, ложное сообщение о «вражеской атаке», которое может запустить механизм взаимоуничтожения. Значит, «если хочешь Мира», повышай меры политического доверия и технического контроля, ни в коем случае не ставь ракеты так, чтоб уменьшилось подлетное время.

Немцы и французы, едва ли сейчас могут понять зачем они 3 раза (!) воевали «за Эльзас»

Де-факто мы УЖЕ живем в мире, где Большая Война и РЕАЛЬНАЯ угроза такой войны невозможны. Но мы это не до конца осознаем. Чем станет Высокая Политика, когда из нее психологически выпадет тысячелетний стержень — угроза Большой войны? Нет, это будет не «конец Истории» — именно потому, что Войны не будет, История не кончится. Но это станет началом совсем новой, непостижимой для нас постмилитаристской Истории.

Милитаристская Япония капитулировала 75 лет назад

Ровно 75 лет назад, 2 сентября 1945 года, был подписан Акт о безоговорочной капитуляции милитаристской Японии. В этот день завершилась кампания на Тихом океане и советско-японская война.

Советское правительство объявило о начале войны между СССР и Японией 8 августа 1945 года, а уже на следующий день начались боевые действия. На заключительном этапе Второй мировой войны была проведена Маньчжурская стратегическая наступательная операция советских войск. Её целью был разгром японской Квантунской армии, освобождение северо-восточных и северных провинций Китая (Маньчжурии и Внутренней Монголии), Ляодунского полуострова, Кореи, а также ликвидация крупной военно-экономической базы Японии на азиатском континенте.

Советская авиация нанесла удары по военным объектам, районам сосредоточения войск, узлам связи и коммуникациям противника в приграничной зоне. Тихоокеанский флот, выйдя в Японское море, перерезал коммуникации, связывавшие Корею и Маньчжурию с Японией, и нанес авиацией и корабельной артиллерией удары по военно-морским базам противника.  

Уже 18-19 августа советские войска вышли на подступы к важнейшим промышленным и административным центрам Маньчжурии. Чтобы ускорить пленение Квантунской армии и не дать противнику возможности эвакуировать или уничтожить материальные ценности, на данной территории был высажен воздушный десант. А 19 августа началась массовая сдача японских войск в плен. Разгром Квантунской армии в Манчьжурской операции вынудил Японию капитулировать.

Вторая мировая война завершилась полностью и окончательно, когда 2 сентября 1945 года на борту американского флагманского линкора «Миссури», прибывшего в воды Токийского залива, министр иностранных дел Японии М.Сигемицу и начальник Генерального штаба генерал Й.Умедзу, генерал армии США Д.Макартур, советский генерал-лейтенант К.Деревянко, адмирал флота Великобритании Б.Фрейзер от имени своих государств подписали «Акт о безоговорочной капитуляции Японии».  

По условиям Потсдамской декларации 1945 года, условия которой Япония приняла полностью, ее суверенитет был ограничен островами Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо, а также менее крупными островами японского архипелага — по указанию союзников. Острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи отходили Советскому Союзу.

Также согласно Акту, военные действия со стороны Японии прекращались немедленно, все японские и находившиеся под японским контролем вооруженные силы безоговорочно капитулировали; оружие, военное и гражданское имущество сохранялись без повреждения. Японскому правительству и генштабу предписывалось немедленно освободить союзных военнопленных и интернированных гражданских лиц. Все японские гражданские, военные и морские официальные лица обязывались повиноваться и выполнять указания и приказы Верховного командования союзных держав.

В целях осуществления контроля за выполнением Акта решением Московского совещания министров иностранных дел СССР, США и Великобритании были созданы Дальневосточная комиссия и Союзный совет для Японии. Позже в честь окончания Второй мировой войны в России была установлена памятная дата.

ЗАЯВЛЕНИЕ Совета глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества в связи с 75-летием Победы во Второй мировой войне

Мы, лидеры государств-членов Шанхайской организации сотрудничества, в год празднования 75-летия Победы во Второй мировой войне c глубокой благодарностью и искренней признательностью чтим подвиг народов и стран, которые ценой огромных и невосполнимых человеческих жертв и материальных потерь спасли мир от порабощения и уничтожения нацизмом, фашизмом и милитаризмом.

Война, в которую была вовлечена большая часть человечества, стала величайшей трагедией, принесла неисчислимые бедствия и страдания. Она явилась следствием агрессивных амбиций тех, кто уверовал в собственную исключительность, продемонстрировала опасность потакания ненависти, нетерпимости и дискриминации на расовой, этнической и религиозной основе.

Победа стала возможной благодаря сплочению народов всех миролюбивых стран в противостоянии нацизму, фашизму и милитаризму, их сторонникам и пособникам, сеявшим кровопролитие, жестокость и разрушения. Склоняем головы перед теми, кто погиб, был ранен и выжил, героически сражаясь на фронтах и в рядах партизан, стойко трудясь в тылу. Выражаем трепетное уважение ныне здравствующим фронтовикам и труженикам тыла за их ратный и трудовой героизм, проявленные в военные годы.

Призываем мировое сообщество не забывать прошлое и свято чтить память о совместной борьбе против нацизма, фашизма и милитаризма в годы Второй мировой войны, противодействовать попыткам исказить нравственные и правовые оценки ее итогов, предать забвению уроки этой общечеловеческой трагедии.

Наш общий долг – с почтением и заботой относиться к воинским захоронениям, мемориальным комплексам, памятникам, обелискам и другим историческим реликвиям во славу сражавшимся и погибшим в годы Второй мировой войны. Считаем неприемлемыми любые проявления неуважения к ним, надругательства над могилами тех, кто отдал жизни за освобождение мира.

Решительно осуждаем любые попытки реабилитации и героизации нацизма, фашизма и милитаризма, пересмотра итогов Второй мировой войны, приговоров Нюрнбергского и Токийского трибуналов, не имеющих срока давности. Необходимо сделать все возможное, чтобы не допустить возрождения прежних и зарождения новых радикальных, бесчеловечных и экстремистских идеологий, способных вновь привести мир к катастрофе. В этой связи приветствуем ежегодно принимаемую Генеральной Ассамблеей ООН Резолюцию «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости».

Тяжелые для человечества последствия войны и огромная цена Победы над нацизмом, фашизмом и милитаризмом подтверждают, что укрепление дружбы, добрых и созидательных отношений, сотрудничества между народами и государствами являются главными факторами мира, стабильности и безопасности на планете, важнейшими условиями обеспечения мирной и спокойной жизни наших граждан, что только совместными усилиями международного сообщества можно противостоять силам зла и разрушения.

Победа во Второй мировой войне позволила сформировать устойчивую систему международных отношений, воплощенную в Организации объединенных наций и гарантирующую мирное развитие человечества. Отмечая 75-ю годовщину ООН, мы призываем мировое сообщество совместно поддерживать и укреплять ООН как универсальную многостороннюю организацию, которая в соответствии с Уставом играет центральную и координирующую роль в поддержании международного мира и безопасности, стимулировании глобального развития и защите прав человека.

г. Москва, «10» ноября 2020 года

Милитаризм как причина Первой мировой войны

Британский пропагандистский плакат военного времени, изображающий «безумного зверя» германского милитаризма

Милитаризм — это вера или система, в которой военные превозносятся, а их потребностям и соображениям уделяется чрезмерное внимание или приоритет. Милитаризм был мощной силой в Европе 19 и начала 20 веков. Хотя милитаризм сам по себе не стал началом Первой мировой войны, он спровоцировал мощную гонку вооружений и подорвал роль дипломатии как средства разрешения споров.

Определение милитаризма

Милитаризм — это философия или система, подчеркивающая важность военной мощи. Альфред Вагтс, немецкий историк, участвовавший в Первой мировой войне, определил это как «доминирование военного над гражданским, чрезмерное преобладание военных требований, упор на военные соображения».

В милитаристских странах генералы и адмиралы часто действуют как де-факто правительственных министров или должностных лиц, консультируя политических лидеров и влияя на внутреннюю политику.Неудивительно, что это приводит к значительному увеличению расходов на оборону и вооружение.

В конце 19 — начале 20 века милитаризм подпитывал гонку вооружений, которая привела к появлению новых военных технологий и увеличению расходов на оборону. Милитаризм также сформировал культуру, прессу и общественное мнение. Газеты называли военачальников героями, враждующие страны изображали опасных агрессоров и регулярно высказывали предположения о возможности войны.

Другие «измы»

Милитаризм и два других «изма», национализм и империализм, были неразрывно связаны.Это были системы, идеологии или способы мышления, которые усиливали и усиливали друг друга.

В XIX и начале XX веков военная мощь считалась мерой национальной и имперской мощи. Сильному государству нужна была мощная армия для защиты своих интересов и поддержки своей политики. Сильные армии и флот были необходимы для защиты родины, защиты имперских и торговых интересов за рубежом и предотвращения угроз.

Войны избегали там, где это было возможно, но ее также можно было использовать для продвижения политических или экономических интересов страны.Как писал в 1832 году прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц, война была «продолжением политики другими средствами».

В XIX веке европейское сознание, политика и военная мощь стали неразделимы, так же как политика и экономическое управление стали неразделимы в современном мире. Правительства и лидеры, которым не удавалось содержать армии и флот для защиты национальных интересов, считались слабыми или некомпетентными.

Прусский милитаризм

На этой сатирической карте 1868 года показаны прусские милитаристы (синим цветом), смотрящие на восток.

Немецкоязычное королевство Пруссия считается источником европейского милитаризма.До объединения Германии в 1871 году Пруссия была самым могущественным из германских королевств. После объединения немецкое правительство и вооруженные силы были основаны на прусской модели, и многие немецкие политики и генералы были юнкерсов (прусская знать, владеющая землей).

Прусская армия была реформирована и модернизирована в 1850-х годах фельдмаршалом фон Мольтке Старшим. Под руководством фон Мольтке армия Пруссии внедрила новые стратегии, улучшила подготовку своих офицеров, представила современное вооружение и внедрила более эффективные средства управления и связи.

Сокрушительное военное поражение Франции Пруссией в 1871 году доказало, что ее армия является самой опасной и эффективной военной силой в Европе. Эта победа также обеспечила объединение Германии, а это означало, что прусский милитаризм и немецкий национализм стали тесно переплетаться.

Прусские командиры, личный состав и методология стали ядром новой германской имперской армии. Немецкий кайзер был его верховным главнокомандующим; он полагался на военный совет и начальник генерального штаба, состоящий из юнкерских аристократов и кадровых офицеров.Когда дело доходило до военных вопросов, Рейхстаг (избранный гражданский парламент Германии) выполнял не более чем консультативную роль.

Милитаризм в других странах

Социалисты, такие как немец Карл Либкнехт, выступали против милитаризма как регрессивной и опасной идеи

В других странах Европы милитаризм был более сдержанным и менее вопиющим, но при этом оставался мощной политической и культурной силой.

Британский милитаризм был более сдержанным, чем его немецкий аналог, но, тем не менее, все еще очевиден.Военная мощь считалась необходимой для поддержания британских имперских и торговых интересов. Королевский военно-морской флот, являющийся на сегодняшний день крупнейшей военно-морской силой в мире, занимался защитой судоходства, торговых путей и колониальных портов. Британские сухопутные войска поддерживали порядок и навязывали имперскую политику в Индии, Африке, Азии и Тихоокеанском регионе.

Отношение британцев к вооруженным силам претерпело резкую трансформацию в течение 1800-х годов. В прошлом веке многие британцы считали армии и флот неизбежным злом.Их ряды были заполнены отбросами низших классов, их офицеры часто были аристократами-неудачниками и бездельниками. К середине 19 века это отношение изменилось, и военная служба рассматривалась скорее как благородное призвание, как самоотверженное служение своей стране. Как и в Германии, британских солдат прославляли и романтизировали в прессе и массовой культуре.

Неважно, служили ли они в Крыму или в далеких колониях, британских офицеров считали джентльменами и безупречными лидерами. Военнослужащие были хорошо обучены, решительны и готовы принести высшую жертву «ради короля и страны».Представление о солдатах как героях было воплощено в стихотворении Теннисона 1854 года «Атака легкой бригады » и отражено в дешевых романах «безумный» о зарубежных войнах и сражениях, как реальных, так и воображаемых.

Военная модернизация

Военные победы, будь то в колониальных войнах или крупных конфликтах, таких как Крымская война (1853-56) или франко-прусская война (1870-71), только повысили престиж европейских военных и еще больше усилили национализм.

Напротив, военное поражение (например, поражение России от Японии в 1905 г.) или даже дорогостоящая победа (как Великобритания в англо-бурской войне 1899–1902 гг.) Может выявить проблемы и усилить призывы к военной реформе или увеличению расходов.

Практически каждая крупная европейская нация участвовала в той или иной форме военной реформы и обновления в конце 1800-х — начале 1900-х годов. В Германии военную экспансию и модернизацию горячо поддержал только что коронованный кайзер Вильгельм II, который хотел претендовать на «место под солнцем» своей страны.

В Великобритании гонка вооружений была вызвана не монархией, а общественными интересами и прессой. В 1884 году видный газетчик У. Т. Стед опубликовал серию статей, в которых говорилось о том, что Великобритания не была готова к войне, особенно в плане своей военно-морской обороны.Группы давления, такие как Британская военно-морская лига (образована в 1894 г.), агитировали за новые корабли и персонал. К началу 1900-х годов Военно-морская лига и пресса призывали правительство ввести в эксплуатацию больше дредноутов (линкоров). Один из популярных слоганов звучал так: «Нам нужно восемь [дредноутов], и мы не будем ждать!»

Гонка вооружений

Как следствие, военные расходы Европы в период с 1900 по 1914 год взлетели до небес. В 1870 году совокупные военные расходы шести великих держав (Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии, России и Италии) составили в эквиваленте 94 миллиона фунтов стерлингов.К 1914 году он увеличился в четыре раза до 398 миллионов фунтов стерлингов.

Расходы Германии на оборону за этот период увеличились на 73 процента, затмевая рост во Франции (10 процентов) и Великобритании (13 процентов). Между 1898 и 1912 годами правительство Германии приняло пять различных законов о флоте, чтобы расширить военно-морскую мощь страны.

Расходы на оборону России также выросли более чем на треть. Позорное поражение России от японцев (1905 г.) побудило царя отдать приказ о масштабной программе перевооружения.К 1910-м годам около 45 процентов государственных расходов России направлялось на вооруженные силы по сравнению с 5 процентами на образование.

Военное расширение

Каждая крупная европейская держава, Великобритания, исключила, ввела или увеличила военную службу для расширения своих армий. Германия добавила в свою армию 170 000 штатных солдат в 1913-1914 годах, резко увеличив при этом свой флот.

В 1898 г. четвертый Закон о флоте правительства Германии предписал построить 17 новых судов.Берлин также возглавлял строительство военных подводных лодок; к 1914 году в германском флоте было 29 действующих подводных лодок. Этот быстрый рост военно-морской мощи Германии вызвал в Британии неистовство и тревогу в прессе. Лондон ответил на расширение военно-морского флота Германии, введя в строй 29 новых кораблей для Королевского флота.

В следующей таблице приведены оценочные расходы на оборону и военные расходы семи крупных стран в период с 1908 по 1913 год (цифры указаны в долларах США):

Страна	1908	1909	1910	1911	1912	1913
Великобритания	286 долларов.7 мес.	306,2 млн долл. США	330,4 млн долл. США	345,1 млн долл. США	349,9 млн долл. США	374,2 млн долл. США
Германия	286,7 млн ​​$	306,8 млн долл. США	301,5 млн долл. США	303,9 млн долл. США	331,5 млн долл. США	463,6 млн $
Франция	216 млн долл.	236,4 млн $	248 млн долл.	277,9 млн долл. США	307,8 млн долл. США	363,8 млн долл. США
Россия	291,6 млн долл. США	315 ​​долларов.5 мес.	324 млн долл.	334,5 млн долл. США	387 млн ​​$	435 млн $
Италия	87,5 млн долл. США	115,8 млн долл. США	124,9 млн долл. США	133,7 млн ​​долл. США	158,4 млн $	142,2 млн $
США	189,5 млн $	199 млн долл.	197 млн ​​долл. США	197 млн ​​долл. США	227 млн ​​долл.	244,6 млн долл. США
Япония	93,7 млн ​​долл. США	95,7 млн ​​долл. США	100 $.2 мес.	110,7 млн ​​долл. США	107,7 млн ​​долл. США	104,6 млн долл. США
Источник: Jacobson’s World Armament Expenditure, 1935 г.

Новые технологии и оружие

В этот период произошли значительные изменения в качестве боевого оружия и техники, а также в их количестве. Это не только сделало это оружие более мощным и смертоносным, но и стало возможным массовое производство на ошеломляющем уровне. Сэр Эдвард Грей, размышляя о своей службе в качестве министра иностранных дел Великобритании в июле 1914 года, сказал, что:

«Великая европейская война в современных условиях была бы катастрофой, для которой предыдущие войны не имели прецедента.В прежние времена нации могли собирать только часть своих людей и ресурсов за раз и выводить их постепенно. В современных условиях целые народы могут быть мобилизованы сразу, и вся их кровь и ресурсы излиты потоком. Вместо нескольких сотен тысяч людей, встречающихся друг с другом на войне, теперь встретятся миллионы — и современное оружие многократно умножит разрушительную силу. Финансовые трудности и трата богатства были бы невероятными ».

Изучив уроки Крымской войны и других конфликтов XIX века, военные промышленники разработали сотни улучшений и поспешили запатентовать их.Наиболее значительные изменения улучшили калибр, дальность, точность и портативность тяжелой артиллерии. Во время Гражданской войны в США (1861–1865 гг.) Тяжелая артиллерия могла стрелять в лучшем случае на расстояние до 2,5 км (1,5 мили). К началу 1900-х годов этот диапазон увеличился почти втрое.

Были разработаны

разрывных снарядов, повышающих поражающую способность одиночных артиллерийских снарядов, где бы они ни приземлялись. Эти достижения позволили артиллерийским обстрелам и бомбардировкам стать стандартной практикой на Западном фронте во время Первой мировой войны.

Впервые разработанные в 1881 году, пулеметы стали меньше, легче, точнее, надежнее и быстрее, некоторые из них способны стрелять до 600 выстрелов в минуту.

Стрелковое оружие также значительно улучшилось. Прицельная дальность стрельбы из винтовки в 1860-х годах составляла около 400 метров. Напротив, британский выпуск Lee-Enfield .303 мог поразить цель на расстоянии более двух километров.

Колючая проволока, изобретение 1860-х годов, также была воспринята военными стратегами как противопехотное средство.Хотя историки часто расходятся во мнениях относительно причин гонки вооружений, нет никаких сомнений в том, что разработка этого нового оружия изменила облик современной войны.

Взгляд историка:
«Вера в войну как испытание национальной мощи и доказательство национального превосходства добавила научную основу культу патриотизма … В Британии были предприняты реальные усилия, чтобы научить мальчиков этому успеху в война зависела от патриотизма и военного духа нации, и эта подготовка к войне укрепляла «мужскую добродетель» и «патриотический пыл».”
Zara Steiner

1. Милитаризм — это включение военных идей, приоритетов и персонала в гражданское правительство, а также вера в то, что военная мощь необходима для национальной мощи.

2. Милитаризм был наиболее сильным в Германии, где кайзер в значительной степени полагался на своих военачальников, а гражданское законодательное собрание ( Рейхстаг ) практически не контролировало вооруженные силы.

3. Милитаристами двигали также опыт и неудачи предыдущих войн, таких как Крымская война, англо-бурская война и русско-японская война.

4. Милитаризм в сочетании с новым оружием, новейшими технологиями и разработками в области промышленного производства подпитывал европейскую гонку вооружений в конце 1800-х — начале 1900-х годов.

5. Под влиянием национализма и советов военачальников европейские правительства увеличили военные расходы, закупив новое вооружение и увеличив размер армий и флотов.

Название: «Милитаризм как причина Первой мировой войны»
Авторы: Дженнифер Ллевеллин, Стив Томпсон
Издатель: Alpha History
URL: https: // alphahistory.com / worldwar1 / militarism /
Дата публикации: 21 сентября 2020 г.
Дата обращения: 24 октября 2021 г.
Авторские права: Запрещается переиздание содержимого этой страницы без нашего явного разрешения. Для получения дополнительной информации об использовании, пожалуйста, обратитесь к нашим Условиям использования.

Международная энциклопедия Первой мировой войны (WW1)

Введение ↑

Насколько милитаристской была Европа в 1914 году? Вопрос, естественно, зависит от того, что подразумевается под термином «милитаризм», и это нелегко дать однозначное определение.Как однажды заметил историк Майкл Ховард (1922-2019): «Милитаризм, как и« фашизм », стал термином такого повсеместного неграмотного злоупотребления, что ученый должен использовать его с осторожностью». ^[1] Даже Фолькер Берган заканчивает свое подробное исследование по этому вопросу, признавая в последнем абзаце книги, что «[мы] действительно не обладаем согласованной теорией милитаризма». ^[2] В следующей статье исследуется историография этого термина и рассматривается милитаризм как популярное, а также элитарное явление.Текст сосредоточен в основном на Европе и, в частности, на отношениях между Великобританией и Германией, поскольку эти страны занимали видное место в дискуссиях о природе и характере милитаризма.

По разным причинам европейцы часто обращались к Германии при обсуждении милитаризма, а само немецкое общество временами считалось ярким примером милитаризма на практике. В книге Германия и следующая война , которая была широко прочитана в Великобритании после ее перевода на английский в 1912 году, генерал Фридрих фон Бернхарди (1849-1930) много времени уделял превознесению применения силы в международной политике.Он писал, что немцам «нужен грубый шок, чтобы разбудить их воинственные инстинкты и заставить их показать свою военную силу». ^[3] «[Мы] должны признать», — заметил комментатор британской газеты « Saturday Review », прочитав копию, «что те, кто не доверяет тевтонцам, имеют здесь весьма ощутимое оправдание своей позиции». ^[4] Как описание немецкого вероломства и очевидного стремления Германии завоевать своих соседей с помощью грубой силы, книга была воспринята некоторыми в Великобритании как дорожная карта к войне — вывод, который стал еще более убедительным, когда разразился конфликт. летом 1914 года.Рецензент в «Академия » в сентябре 1914 г., когда работа Бернхарди была переиздана на английском языке в более дешевом формате, считал ее иллюстрацией германского милитаризма и утверждал, что целью Британии в Первой мировой войне должно быть «переломное положение». военного инкуба ». Казалось, что в погоне за военной доблестью Германия поставила себя вне цивилизации. ^[5]

Такие заявления, возможно, было легко предъявить на начальных этапах Первой мировой войны, когда немецкие войска нанесли удар через нейтральную Бельгию и, как широко сообщалось в британской прессе, совершили зверства против бельгийских мирных жителей.Тем не менее, если комментаторы искали доказательства немецких милитаристских тенденций, то полемика Бернхарди — при всей ее агрессии — была любопытным дымящимся пистолетом, на который можно было бы указать. Правда, в нем описывалась Германия, которую, по мнению Бернхарди, «раздирали внутренние разногласия, но при этом она была полна устойчивой силы» ^[6] , и страну, которая могла бы объединиться для общего дела, которое принесет война. Но генерал также открыл книгу с рассмотрения «стремлений к миру, которые, кажется, доминируют в нашу эпоху и угрожают отравить душу немецкого народа в соответствии с их истинным нравственным значением». ^[7] Несмотря на воинственное название, Германия и следующая война не описывает немецкую публику, которая требовала военной экспансии, а, напротив, слишком послушную и миролюбивую, по мнению Бернхарди.

Прием Фридриха фон Бернхарди в Британии и то, как его книгу читали после августа 1914 года, иллюстрируют сложность попыток понять милитаристские настроения в Европе до начала войны. Хотя сам Бернхарди определенно не был голубем, пытаться прочесть в его публикации более широко распространенные настроения есть неотъемлемая опасность.Во всяком случае, книга показывает, как милитаризм может быть сложной и непростой концепцией, которую часто трудно обнаружить или пригвоздить даже тем, кто ее ищет.

Если смотреть исключительно сверху вниз, милитаризм может означать подчинение гражданской власти решениям вооруженных сил. Однако согласно этому определению степень «милитаризма» в разных государствах довольно неясна. Все европейские страны в 1914 году в той или иной степени видели частичное совпадение гражданского и военного процесса принятия решений относительно мира и войны, и суверены от Британии до России часто носили военную форму, хотя не всем это нравилось в той же степени, что и в Германии. император Вильгельм II (1859-1941).Коронованные главы государств также любили носить униформу других наций — Вильгельм, опять же, является ярким примером — а это означает, что ношение униформы, по крайней мере, само по себе, вряд ли было признаком безудержной ксенофобии или желания покорить соседние страны. . Также стоит помнить, что для начала войны требуется нечто большее, чем просто униформа; и хотя они могут быть символическими, то, что символизирует униформа, может отличаться в зависимости от ситуации.

Действительно, если военная власть над гражданским правительством является эталоном милитаризма, Сербия до 1914 года, если взять один пример, окажется гораздо более «милитаристской», чем Германия.Сербский король был назначен после военного переворота в 1903 году, когда его предшественник был зверски убит, в то время как Вильгельм и его министры часто (хотя и не всегда) терпели неудачу в своих попытках расширить вооруженные силы противодействием непримиримого Рейхстага. , с его большим контингентом представителей социал-демократов, стремящихся утвердить свои собственные полномочия. В Швеции, стране, которую редко называют «милитаристской», Густав V, король Швеции (1858-1950), спровоцировал правительственный кризис в начале 1914 года, когда он выгнал действующего премьер-министра либерала из-за разногласий по поводу военных расходов.

Если, с другой стороны, милитаризм анализируется снизу вверх, возникает другой не менее сложный образ. В какой степени политика правительства формировалась под давлением народа? Или давление народа было скорее информированным и сформированным, или действительно управляемым элитой государства, будь то культурная, политическая или иная? Ховард отметил, что милитаризм можно определить как принятие обществом ценностей военной субкультуры. И в соответствии с этим определением он утверждал:

К концу девятнадцатого века европейское общество стало в значительной степени милитаризованным.Война больше не считалась делом феодального правящего класса или небольшой группы профессионалов, а была делом всего народа. Вооруженные силы рассматривались не как часть королевского дома, а как воплощение нации. ^[8]

Риск здесь, конечно, состоит в том, что термин становится несколько трудным для определения и, как следствие, становится менее полезным для исторического анализа.

Принимая во внимание вышеупомянутые проблемы, чтобы понять природу милитаризма в европейском обществе и то, как его можно использовать для объяснения событий, приведших к июльскому кризису, сначала необходимо понять, как этот термин анализировался и понимался исторически. .После краткого ознакомления с историей этого термина, анализ переходит к популярному милитаризму в Европе и спрашивает, в какой степени он может быть использован для объяснения начала Первой мировой войны и поддержки народом военных действий.

Историография милитаризма до 1914 г. ↑

Альфред Вагтс (1892-1986), писавший в межвоенные годы, отмечал, что слово «милитаризм» можно было проследить до Второй империи, Франции, в 1860-х годах, где термин «использовался, как и концепция современников», империализм, «республиканскими и социалистическими врагами Империи». ^[9] Однако именно за Ла-Маншем эта концепция была впервые подвергнута серьезному и систематическому анализу. ^[10] В 1880-х годах либеральный социолог, биолог и эрудит Герберт Спенсер (1820–1903) намеревался описать различия между тем, что он называл милитаристскими или «воинствующими» обществами, и индустриальными обществами. Принципы социологии . Терминология может немного вводить в заблуждение: первое, как он утверждал, было обществом, которое подчиняло потребности человека потребностям государства; в то время как последний определялся либеральным индивидуализмом.По сути, утверждал он, социализм проявляет столько же милитаристских тенденций, сколько пруссианство; определение основывалось на различии между регламентацией, навязанной сверху в «воинствующем» обществе, и личной свободой, присутствующей в «индустриальном» обществе. ^[11]

Как отмечает Берган, либерализм Спенсера и вера в «прогресс» привели его к мысли о том, что мир постепенно перейдет от воинственной социальной организации к либеральной, индустриальной. ^[12] Тем не менее, несмотря на весь свой оптимизм виггов, Спенсер также опасался, что поздняя викторианская эпоха может пойти в другом направлении: он определил возможное «возрождение» воинственности, о чем свидетельствует рост расходов на вооружение, а также имперская экспансия и регулирование британского гражданского населения через государственные школы, волонтерское движение и воинствующие организации мальчиков. ^[13] Таким образом, в Великобритании, как и во Франции, критика милитаризма или «воинственности» с самого начала была связана с антиимпериализмом.Британские либералы и радикалы, критики войны, продолжали объединять эти два — милитаризм и империализм — как до, так и после мировой войны. Таким образом, J.A. Критика Хобсоном (1858-1940) южноафриканской войны 1899-1902 годов была сосредоточена на популярном характере «ура-патриотизма», в широком смысле определяемом как празднование военных побед, и выраженном стремлении поднять оружие против иностранных врагов, что, по его мнению, привело к Британия в имперских войнах. ^[14] В 1970-х и 1980-х годах британские историки вернулись к этому аспекту идей Спенсера — или, точнее, пришли к аналогичным выводам самостоятельно — с серией исследований, которые определили религиозные и молодежные организации как источники предварительных данных. 1914 г. Британский милитаризм, а также империализм. ^[15]

Британские подходы к анализу милитаризма — начиная со Спенсера и далее — часто основывались на том, что называют Primat der Innenpolitik , или приматом внутренней политики: давление внутри британского общества, как утверждал Спенсер, привело к имперской экспансии и международной напряженности. Аргумент Хобсона был аналогичным. Конкурирующая теория рассматривала военную организацию — и уровень милитаризма — как результат внешнего давления; это основано на главенстве внешней политики или Primat der Aussenpolitik .Сторонником этой точки зрения был немецкий историк Отто Хинце (1861-1940) в лекции, прочитанной в 1906 году. Согласно Хинтце, государства получали политический (и, косвенно, военный) порядок в зависимости от их положения в международной системе. Отвергая идею о том, что внутреннее развитие, такое как классовая борьба, определяло организацию государства, Хинтце вместо этого предположил, что «на протяжении веков давление извне оказывало определяющее влияние на внутреннюю структуру». ^[16] Война и конфликт сформировали и фактически определили государство в соответствии с этим анализом, вариации которого можно проследить в более поздних работах Макса Вебера (1864-1920), который увидел способность государства использовать насилие в своих границах или контролировать его. как его определяющая черта — и в содержательном заявлении Чарльза Тилли (1929-2008), что «война создала государство, а государство породило войну.” ^[17]

По мнению Хинтце, различный характер и уровень внешних угроз привели к различным идеям военной организации в Европе раннего Нового времени. Защищенное от вторжения, британское самоуправление могло развиваться без препятствий для внешних угроз, в то время как континентальные державы, в частности Пруссия, пошли другим путем. «Абсолютизм и милитаризм, — заявил Хинтце, — идут вместе на континенте, как самоуправление и милиция в Англии». ^[18] Эта идея — что внешние угрозы формируют политические и социальные системы — была центральной для многих других интерпретаций европейского государственного устройства.Хинтце во многом согласился бы с теориями его современника Хэлфорда Маккиндера (1861-1947) о геополитике, в частности о том, как отдельные нации формируются внешними силами. ^[19]

Аргумент Хинтце также поднимает центральный вопрос: имеет ли смысл говорить о различии между милитаризмом и «навализмом»; или, иначе говоря, принадлежит ли милитаризм исключительно обществам с сильными военными традициями, а не тем, у кого есть морские традиции.Хотя он не ссылается на Хинтце, недавний аргумент Эндрю Ламберта о том, что «морские державы», подобные Британии 19 ^-го годов, определялись как своими культурными и политическими измерениями, так и военными, имеет много общего с теориями немецкого мыслителя. Как пишет Ламберт, «морские державы» были «политически инклюзивными, перспективными и динамичными» и могли только выставить большие армии на поле боя с большой и, в конечном счете, разрушительной ценой. ^[20] Морские силы, утверждает Ламберт, отчасти определяются их инклюзивными политическими системами и их коммерческой ориентацией — определение, которое, кажется, соответствует идее Спенсера о «индустриальном», а не «воинствующем» государстве.Однако уход военно-морского флота и военно-морское общество, подобное Британии до 1914 года, помимо обсуждения довоенного милитаризма, создает свои собственные проблемы, о которых мы поговорим позже.

После Первой мировой войны, и особенно после Второй мировой войны, историки и политологи применили различные другие анализы к вопросу о том, что такое милитаризм. Однако это, по большей части, вариации вышеупомянутых концепций либо «сверху вниз / снизу вверх», либо «внутреннего / внешнего» ( Primat der Innenpolitik vs. Primat der Aussenpolitik ) эвристический подход. Согласно Альфреду Вагтсу, «милитаризм» обозначал иррациональное стремление к воинской славе; Способы планирования и ведения войн определяли природу милитаризма, не обязательно сами войны. «Милитаризм», — писал Вагц, —

Таким образом, не является противоположностью пацифизму; его истинный аналог — гражданственность. Любовь к войне, воинственность — это противоположность любви к миру, пацифизму; но милитаризм — это больше, а иногда и меньше, чем любовь к войне.Он охватывает каждую систему мышления и ценностей, а также каждый комплекс чувств, которые ставят военные институты и пути выше обычаев гражданской жизни, переносят военный менталитет и способы действий и решений в гражданскую сферу. ^[21]

Это широкое и несколько непростое определение делает анализ Вагтса менее полезным для целей обсуждаемого здесь, хотя его следует упомянуть как один из примеров того, как «милитаризм» не обязательно влечет за собой антимилитаристские настроения. В самом деле, Джеймс Джолл (1918–1994) и Гордон Мартель указывают на преобладание того, что можно назвать «воинствующим антимилитаризмом», особенно среди французских революционных синдикалистов, в годы до 1914 года. ^[22] Революционные группировки по всей Европе часто имели воинственную направленность, хотя антимилитаризм также составлял важную составную часть их мировоззрения. Например, сломанная винтовка использовалась в качестве символа мира левыми в Германии и Скандинавии в преддверии начала войны.

В политических науках отношения между вооруженными силами и гражданским правительством были в центре внимания многочисленных исследований, взятых из описания Гарольдом Д. Лассуэллом (1902–1978) концепции «гарнизонного государства» — государства, в котором солдат « специалист по насилию », отвечал за экономику и общество — за анализ влияния« военного разума »на государство и военно-гражданские отношения Сэмюэля П.Хантингтона (1927-2008) и Амоса Перлмуттера (1931-2001), и это лишь некоторые из наиболее влиятельных теоретиков. ^[23] Эти исследования, естественно, сосредоточены на структурных взаимоотношениях между институтами внутри государств или внутри государственных систем.

Народный милитаризм: Патриотические общества ↑

Оставив в стороне структурный вопрос о влиянии военного мышления на политику государства, давайте вместо этого сосредоточимся на популярной природе милитаризма — «ура-патриотизме», описанном и критикуемом такими писателями, как Хобсон.

В Европе до Первой мировой войны, безусловно, не было недостатка в военной или военно-технической атрибутике. Пол Фассел (1924-2012), который сам носил форму американской пехоты во время Второй мировой войны (а до этого — форму бойскаута), отмечает, что «[b] когда генерал Роберт Баден-Пауэлл основал бойскаутов, в 1908 году идея молодежи в униформе, возможно, изрядно утомилась ». ^[24] В одной только Великобритании было достаточно молодежных групп — от Бригады мальчиков до Бригады церковных парней и Бригады еврейских парней — чтобы обратиться к большому и разнообразному сегменту довоенной молодежи.Были группы как для девочек, так и для мальчиков, а также многие другие организации, обслуживающие более зрелую аудиторию. Если бы кто-то был так склонен, взрослый британец мог бы иметь членство в различных обществах, так или иначе связанных с вооруженными силами. Лига национальной службы, с 1905 года возглавляемая бывшим главнокомандующим британской армией лордом Фредериком Робертсом (1832-1914), могла похвастаться внушительным списком последователей накануне войны. По словам Энн Саммерс, среди своих 200 000 сторонников в 1912 году, из которых 100 000 были активными членами, Лига могла перечислить более 100 депутатов. ^[25] Другие британцы смотрели на море и поддерживали Морскую лигу, созданную в середине 1890-х годов. Однако военно-морская лига была охвачена распрями, и у нее не было такого харизматичного лидера, как Робертс, чтобы удержать ее вместе. Отколовшаяся группа окончательно уехала, чтобы сформировать конкурирующую Имперскую морскую лигу в 1908 году. ^[26]

Популярные группы, такие как Лига национальной службы и Военно-морская лига, привлекали большое внимание ученых в 1980-х годах, не в последнюю очередь в рамках исследований подъема так называемых радикальных правых, а часто и в рамках сравнительных исследований между Великобританией и Германией. . ^[27] Тем не менее, влияние лиг, похоже, было довольно ограниченным, как в культурном, так и в политическом плане. Служащие армейские офицеры, как правило, избегали Лиги национальной службы, и Энн Саммерс отмечает, что она привлекала в основном консерваторов и англиканцев. Похоже, что мало кто из представителей рабочего класса был заинтересован в присоединении к организации. ^[28] Морская лига также имела сильные взгляды на высший класс и консерваторов, согласно Франсу Кутзи, ^[29] , что означает, что такие организации часто обслуживали ограниченную политическую аудиторию.Энн Саммерс отмечает, что «очень маловероятно, чтобы какие-либо радикалы или социалисты когда-либо действительно вступали в Лигу национальной службы». ^[30] Тем не менее, определенно были, по крайней мере, некоторые британские левые сторонники национальной службы в той или иной форме, хотя и не всегда по тем же причинам, что и членство в Лиге среднего класса. Социалисты, такие как Роберт Блатчфорд (1851-1943), редактор газеты Clarion , страстно писали о необходимости противодействовать предполагаемой угрозе со стороны Германии, в том числе в статьях для Daily Mail в конце 1909 года и непосредственно в письменной переписке с Лорд Робертс.

Недоверие Блатчфорда к намерениям Германии иллюстрирует, как провоенные настроения британцев перед войной могли быть основаны на страхе перед иностранной агрессией. «Ура-патриотизм, — пишет Саммерс, — был защитной реакцией на предполагаемую внешнюю угрозу. Народный национализм не был агрессивной или внешней силой ». ^[31] Это определенно было правдой, когда дело касалось некоторых членов различных лиг, но трудно доказать, что ура-патриотизм и страх особенно глубоко укоренились в Британии во время конкретных и ограниченных по времени вспышек.Британское общество в целом вряд ли было парализовано страхом перед внешними агрессорами в десятилетия, предшествовавшие Первой мировой войне. Следует с осторожностью экстраполировать существование некоторых популярных групп, содержащих довольно ограниченный социально-экономический слой общества, что все британцы приняли аргументы Лиги. Действительно, аргументы организаций также часто противоречили друг другу.

Летом 1914 года Великобритания с ее небольшой армией и мощным флотом была во многих отношениях особняком.Его опора на добровольческую армию и его теоретическая способность оставаться в стороне от континентальных обязательств из-за его изолированного положения и «деревянных стен» Королевского флота означали, что обсуждения интервенции в июле и августе приняли иной характер, чем в прошлом году. другие страны. Для Франции и Германии, например, мобилизация на войну в 1914 году с самого начала приняла вид самообороны, тогда как британское правительство вместо этого представило свое решение вмешаться в защиту небольших государств, таких как Бельгия, и выступить против Германская агрессия — было ли это правдой или нет, ни здесь, ни там.Повышенный статус флота в британском обществе, в отличие от армии, кажется, указывает на страну, которая больше соответствует идеям Хинца и Спенсера о менее милитаристском или «воинственном» обществе, чем государства на европейском континенте. Однако есть много сравнений, которые можно провести между довоенной поддержкой вооруженных сил населением и военными действиями в Великобритании и Германии, что делает это различие менее четким.

В Германии, как и в Великобритании, за десятилетия до 1914 года возникли популярные лиги в поддержку крупного флота, и они тоже привлекли большое количество членов.Естественно, между двумя странами были различия, в частности, между Британской лигой флота и ее аналогом, немецким Flottenverein (Navy League). Положение Королевского флота в обществе прочно утвердилось задолго до гонки морских вооружений, тогда как немецкий флот не имел такого же положения в немецком обществе. Потребность в группе активного давления в Британии казалась явно менее важной, чем для покровителей немецкого боевого флота. Но есть и много точек для сравнения.Как отмечали Франс Кутзи и Мэрилин Шевин Кутзи, членов патриотических обществ как в Великобритании, так и в Германии привлекало множество разных причин, не в последнюю очередь из-за театрального элемента: «Политика была формой театра и патриотических обществ. выполняя политическую функцию, они одновременно выполняли социальную функцию, обеспечивая форму развлечения ». ^[32] В исследовании Яна Рюгера англо-германской военно-морской гонки ключевую роль играет театральный элемент: и Великобритания, и Германия были вовлечены в нечто большее, чем просто гонка вооружений, военно-морской флот также был представлен как популярное культурное выражение две нации.Спуск на воду нового военного корабля был также грандиозным публичным событием, и поэтому военно-морская гонка была тесно связана с появлением современных средств массовой информации. ^[33]

Газеты и национализм ↑

Национализм сформирован печатным словом. По словам Бенедикта Андерсона (1936-2015), «воображаемое сообщество» современного национального государства было связано печатным станком. ^[34] Национализм и печатное слово также обвиняли в разжигании войны или, по крайней мере, в разжигании ксенофобии и, в конечном итоге, милитаризма по всей Европе.«Среди тектонических плит, формирующих контекст международной политики, — отмечает Сэмюэл Р. Уильямсон, — ни один не выглядел так опасно и иррационально, как безудержный, яростный, наполненный страстью национализм … [В] 1914 году национализм стал игрушкой политиков. и интеллигенция ». ^[35]

Однако роль национализма в довоенной политике и влияние прессы на ее формирование и продвижение остаются неясными. Газеты, в особенности газеты с большим тиражом и периодические издания, такие как вышеупомянутая Daily Mail в Великобритании, часто получали плохую репутацию со стороны историков. ^[36] Но стоит помнить, что, хотя некоторые европейские газеты явно продвигали конкретную политику — не в последнюю очередь, когда дело доходило до имперского авантюризма или ксенофобских обличений во времена международной напряженности, — газеты часто были столь же эклектичными, как и их широкий и разнообразный круг читателей. . Письменное слово в эпоху средств массовой информации никогда не двигалось последовательно в одном направлении, и любой заинтересованный читатель мог уловить и прочитать ряд различных мнений в газетах по всему континенту, не считая, конечно, ограничений, установленных государственной цензурой.В странах с крупными левыми партиями также были крупнотиражные газеты с левыми — и часто явно антимилитаристскими — взглядами, и читатели, вероятно, имели тенденцию искать и читать газеты, с которыми они были согласны, вместо того, чтобы радикально менять свои взгляды. собственные политические взгляды, если и когда газета попросит их об этом.

Даже когда казалось, что газеты и другие публикации отстаивают определенные идеи, они часто читаются по-разному читателями, способными читать и интерпретировать такие идеи в соответствии со своими собственными убеждениями.Например, в науке давно существует тенденция изображать Великобританию, в частности, как опасающуюся иностранных захватчиков в период, предшествующий началу Первой мировой войны. В то время как некоторые, такие как Роберт Блатчфорд, посвятили свое время и свои ручки, чтобы попытаться предупредить общественность об опасностях войны и вторжения, было проведено мало исследований о том, как британская общественность отреагировала на их предупреждения. Возьмем один пример: хотя есть признаки того, что многие действительно читали и взаимодействовали с широко популярной и повсеместной литературой того периода о войне будущего и запугивании вторжений, реакция на это была скорее разнообразной, чем однозначно «пугающей». ^[37] Аналогичный анализ может быть применен к тем историям, которые изображают военный конфликт в положительном свете, и хотя было заявлено, что такая страна, как Британия до Первой мировой войны, была пропитана культурой милитаризма — « культура удовольствия от войны », как ее назвали ^[38] — есть несколько указаний на то, что британцы стали более кровожадными в результате чтения о военных подвигах.

Тем не менее, вымышленные изображения будущих войн и вторжений могут усилить представление о внешних угрозах и, таким образом, усилить ощущение внутри страны, что ей действительно угрожают внешние силы.Одним из примеров является Швеция, где Россия считалась призраком для многих авторов фантастики о войне будущего за десятилетия до ее начала. ^[39] Художественная литература о войне будущего вполне могла отражать реальные страхи в обществах или, по крайней мере, среди групп внутри этих обществ в определенные моменты времени. Тем не менее, сомнительно, что эти истории сами по себе вызывали ксенофобию или создавали условия, необходимые для войны; в конце концов, Швеция и Россия не вступили в бой в 1914 году.

Страх и ура-патриотизм могли в любом случае — по крайней мере, на первый взгляд — сосуществовать: мнение, часто выражавшееся в межвоенные годы, утверждало, что Британия фактически вступила в конфликт на волне общественного энтузиазма, которая повлекла за собой принятые политические решения. .Дэвид Ллойд Джордж (1863-1945) утверждал в своих мемуарах, что британское правительство твердо поддерживало общественность, когда оно вмешалось против Германии летом 1914 года. Действительно, Ллойд Джордж представил это решение как результат общественного давления, а не рационального расчеты британских государственных деятелей. «Все войны популярны в день их объявления», — написал он. «Но никогда еще не было войны, столь широко известной, как та, в которую Британия вступила 4 ^{-го апреля 9028-го августа 1914 года». [40]}

Конечно, Ллойд Джордж был заинтересован в том, чтобы изобразить правительство, частью которого он был, действующее согласно воле народа. Однако историки оспаривают такие утверждения, и теперь кажется очевидным, что реакция британской общественности на новости о военных действиях в Европе была явно более неоднозначной, чем утверждал Ллойд Джордж. ^[41] Как показала Катриона Пеннелл, в Великобритании и Ирландии были толпы, выступавшие против войны, а также те, кто ее поддерживал, в дополнение к большой опасности и всеобщему недоверию, когда мир в Европе был нарушен.Поддержка войны не вызывала паники или хладнокровия среди британцев и ирландцев: «Скорее, — пишет Пеннелл, — их поддержка очень часто тщательно рассматривалась, была хорошо информирована, аргументирована и оказывалась только после того, как были исчерпаны все другие варианты». ^[42]

Точно так же миф о «духе 1914 года» в Германии — где нация якобы с энтузиазмом сплотился в поддержку войны — был подвергнут критике историками, не в последнюю очередь в подробном исследовании Джеффри Верхи. Верхей использовал газеты, чтобы составить карту реакции Германии на июльский кризис и объявление войны, и обнаружил, что, хотя определенно существовали толпы в поддержку вооруженного конфликта, многие немцы были гораздо более обеспокоены. ^[43] Новаторское более раннее исследование Жан-Жака Беккера показало аналогичное разнообразие во французской реакции на начало войны, ^[44] , и и Беккер, и Верхи видят различия между реакцией сельских и городских жителей в обеих странах. . ^[45] Как заметил Роджер Чикеринг, сцены на улицах Германии в 1914 году «не следует воспринимать как свидетельство того, что закоренелый энтузиазм Германии во время войны сделал войну вероятной или неизбежной». ^[46] Эти выводы вряд ли указывают на глубоко укоренившиеся милитаристские взгляды в той или иной стране в преддверии войны, и, конечно, нельзя винить общественное мнение в том, что оно подталкивало государственных деятелей в том или ином направлении, когда принимались решения о войне.

Империализм ↑

Имперская политика часто находила сильную и громкую поддержку на страницах европейских газет. Поскольку термин «империализм» так тесно связан с милитаризмом — иногда они практически неотличимы как в современных, так и в исторических спорах, — его необходимо включить в это обсуждение.

Усиление имперской экспансии в Африке с 1870-х годов, в период, известном как «новый империализм», привело европейские державы к потенциальному конфликту друг с другом.Комментаторы, такие как J.A. Хобсон видел в этой имперской экспансии потенциальную движущую силу для народного милитаризма, и хотя было бы слишком далеко приписывать имперские завоевания конца 19 ^-го -го века народному давлению в европейском обществе, многие, безусловно, считали имперские владения необходимостью. для любой уважающей себя Великой державы.

Борьба за Африку усилила напряженность в Европе и разожгла ура-патриотические настроения в газетах и ​​патриотических обществах.В Италии, где гонка за колонии сочетается с особенно яростными националистическими настроениями, направленными, в частности, на регионы «Неискупленной Италии» ( Italia Irredenta ) за пределами страны — до В годы войны наблюдался упадок традиционной либеральной политики и возникновение более радикальных политических идей. Италия имела возможность подождать и посмотреть, куда дул ветер во время июльского кризиса, и оставалась нейтральной в 1914 году. Однако в мае 1915 года националистические толпы заполнили улицы, заставив Джованни Джолитти (1842-1928), ведущего светила среди людей. нейтралистские либеральные политики, признающие поражение.Италия присоединилась к войне, по-видимому, на волне популистского милитаристского возбуждения. Имперский авантюризм и яркий национализм заставили парламент приложить руку. Однако, как замечает Кристофер Дагган (1957-2015), гнев толпы был направлен на саму политическую систему, а не на внешнего врага: «Толпы, призывающие к вмешательству», — пишет он, — «были воспламенены гневом на Джолитти. а нейтралисты — энтузиазмом войны ». ^[47] Как отмечает Пол Корнер, решение Италии присоединиться к войне было принято в то время, когда итальянское государство столкнулось с кризисом легитимности и уже испытало повсеместное недовольство.Неспособность Джолитти на посту премьер-министра до 1914 года стабилизировать политическую систему Италии оттолкнула как левых, так и правых, и на политическом горизонте появились темные тучи. Для Антонио Саландры (1853–1931), преемника Джолитти, вступление в войну казалось выходом из политических затруднений Италии. ^[48]

Решение Италии присоединиться к европейскому пожару является ярким примером того, как довоенный народный милитаризм может быть трудно четко идентифицировать, и как он может формироваться и подпитываться озабоченностями и проблемами, специфичными для определенных стран и их предыдущий опыт.В случае Италии на переход к войне явно повлияла политическая система, которая сложилась во время стремления страны к имперскому величию и теперь трещала по швам.

Пример Италии также показывает, как парламенты, правительства и правители могут реагировать на популярную политику, а не пытаться формировать и направлять ее. Однако большинство других крупных европейских стран оказались в другой ситуации, поскольку события июля 1914 года повлияли на решения о войне в министерствах иностранных дел и в высшем командовании.Кажется очевидным, что любое широко распространенное общественное мнение, подталкивающее к войне, в основном существовало в умах таких государственных деятелей, как Дэвид Ллойд Джордж. Следовательно, вина за войну 1914 года не может быть убедительно возложена на ноги европейского народа, а должна быть оставлена ​​на их лидеров.

Милитаризм наверху: правительства и вооруженные силы ↑

Одна европейская великая держава особенно выделяется, когда дело доходит до вопроса о милитаризме: Россия. Общество России до Первой мировой войны было сформировано во многом ее имперским проектом.Но в отличие от Италии, например, Россия была имперской державой из-за ее контроля над большой континентальной территорией, в отличие от заморских колоний. Тем не менее, российские официальные лица стремились подражать другим колониальным державам, таким как Франция, в управлении этой территорией. «Внутреннее гражданское правление России», как заметил Питер Холквист, «поэтому было более« колониализированным »и« милитаризованным », чем большинство других европейских держав». ^[49] Довоенное общество в царской России в значительной степени определялось ролью насилия в ее политике; это было общество, в значительной степени основанное на логике военизированного государственного аппарата.Это продолжалось и после октября 1917 года: когда Макс Вебер связал современное государство с его монополией на законное применение насилия, он начал с цитаты Льва Троцкого (1879-1940) в Брест-Литовске: «Каждое государство, — утверждал Троцкий, — основано». о насилии ». ^[50] Так было в России.

Хотя случай с Россией является крайним, другие государства, конечно, также во многом формировались по аналогичной логике. Как отмечалось выше, коронованные главы государств были либо титульными, либо в разной степени де-факто главами как гражданского правительства, так и вооруженных сил в своих странах.Действительно, современное европейское государство с его эффективной бюрократией, налогообложением и способностью регистрировать и мобилизовать своих жителей было в очень большой степени либо непосредственно сформировано войной и для войны, либо в значительной степени способно быть реорганизовано для целей борьбы с ней. Существовали также четкие связи между должностными лицами, занимающими государственные должности, и патриотическими обществами в таких странах, как Великобритания и Германия, как упоминалось ранее. Служащие и отставные офицеры служили членами британского парламента, а класс юнкеров в Германии считал себя естественными лидерами как в мирное, так и во время войны.Частная промышленность также имела связи с вооруженными силами и с политиками: когда дело дошло до Германии, реальное или воображаемое влияние семьи Крупп приобрело почти мифический статус, но в либеральной Британии и Франции тоже частный бизнес и лица, принимающие решения. в политике и в вооруженных силах были в тесном контакте друг с другом до войны. В самом деле, Дэвид Эджертон утверждал, что британское государство этого периода сформировалось в результате того, что он назвал «либеральным милитаризмом». ^[51]

Сделали ли такие связи более вероятной войну в Европе или нет — другой вопрос.Политики подчинялись военным планировщикам — намеренно или нет — в преддверии войны, позволяя логике военного планирования и мобилизации жить собственной жизнью. Стремление к войне или к решительным мерам могло быть вызвано тем, как политика в определенной степени была организована вокруг ведения войны. Однако летом 1914 года зарубежные офисы по всей Европе работали над поиском собственных путей выхода из кризиса. Мобилизация, бряцание оружием и объявление войны были лишь некоторыми инструментами в инструментарии государства в 1914 году.Назвать это «милитаризмом», скажем, в смысле Гарольда Лассуэлла — «гарнизонным государством», где военные принимают решения как в мирное, так и во время войны, — может быть слишком далеко.

Из неевропейских воюющих сторон Япония, кажется, лучше всего подходит под описание милитаризма сверху вниз. После Второй мировой войны на Японию после Реставрации Мэйдзи часто ссылались как на пример общества, в котором гражданская власть была подчинена силе вооруженных сил. Как пишет Берган, «[t] влияние вооруженных сил на японскую политику и общество после 1868 года было настолько очевидным, что большинство [послевоенных] историков никогда не беспокоились так сильно, как немцы по поводу применимости концепции милитаризма». . ^[52] Хотя и здесь изображение немного менее четкое, чем можно было бы предположить на первый взгляд. В последние десятилетия ^-го -го века некоторые гражданские лидеры часто осуществляли тщательный надзор за вооруженными силами, хотя отчасти это было связано с тем, что некоторые из них были самураями до Реставрации. ^[53] В любом случае идея полностью милитаризованного общества, в котором вооруженные силы определяли политику, принадлежит скорее межвоенному периоду, нежели периоду до 1914 года.

Выводы ↑

Без четкого и неоспоримого определения милитаризма становится трудно сделать ясные и неоспоримые выводы относительно его преобладания в обществе до Первой мировой войны. Многие гражданские лица по всей Европе охотно вступали в патриотические общества, поддерживали движения за усиление вооружений или одевали своих сыновей и дочерей в форму. Энтузиазм к войне — или к символам войны — принимал разные формы в разных странах, но было много общего.Великобритания и Германия рассматривали свои военно-морские силы как национальный объединяющий символ, несмотря на более важную роль, которую немецкая армия играла в немецком обществе по сравнению с ее британским аналогом. Однако публичные демонстрации энтузиазма в отношении вооруженных сил или националистических символов или настроений не обязательно заставляли общественность в целом с большей вероятностью поддерживать Великую войну 1914 года. Для многих зрелище военных парадов и обзоров флота было всего лишь зрелищем. и развлечения. Таким образом, мы имеем несколько неоднозначную картину довоенного милитаризма.С одной стороны, военный язык, униформа и символы в значительной степени завоевали гражданское общество — о чем свидетельствуют молодежные организации, патриотические общества, а также военные и флотские экспозиции, столь популярные в Европе. Однако эти символы означали разные вещи для разных людей, и народный милитаризм, возможно, не перешел в массовую агрессию.

Что касается самих правительств, то различная степень влияния вооруженных сил на гражданское общество затрудняет понимание того, сколько свободы действий у генералов и адмиралов действительно было в преддверии войны.Николай II, император России (1868-1918), и Вильгельм II в Германии теоретически имели большую власть как над гражданским правительством, так и над вооруженными силами, но осуществление этой власти ограничивалось множеством сдержек и противовесов — официальных или иных. Это не были древние деспоты, способные требовать безоговорочной лояльности от своего государственного аппарата или населения. Если довоенные государства и общества можно было назвать милитаристскими, значит, это был милитаризм степеней, а не абсолютное и всеобъемлющее явление.

Кристиан К. Мелби, Университет прикладных наук Западной Норвегии

Редакторы секции: Анника Момбауэр; Уильям Маллиган

Конец американского милитаризма?

Президент Джо Байден хотел бы, чтобы мир поверил, что Соединенные Штаты меняются, причем во многом. Он заявил в прошлом месяце на Генеральной Ассамблее ООН, что безумное увлечение Америки войной закончилось. В будущем Соединенные Штаты больше не будут рассматривать военную мощь как «ответ на все проблемы, которые мы видим во всем мире», — сказал он.Центральным в послании президента было признание того, что в последние десятилетия Соединенные Штаты не классифицируют силу как «инструмент крайней меры». Напротив, беспорядочное применение силы стало отличительной чертой американского государственного управления, настолько, что такие фразы, как «бесконечная война» и «вечные войны», стали основой повседневного политического дискурса. В эту новую эпоху глобальное лидерство США остается важным, сказал Байден, но Соединенные Штаты будут руководить «не только примером нашей мощи», но «силой нашего примера».”

Предположим, что президент имеет в виду то, что он сказал. Предположим далее, что Пентагон, спецслужбы США и военно-промышленный комплекс (вместе со своими союзниками в Конгрессе и средствах массовой информации) согласны с главнокомандующим. Как его взгляды могут воплотиться в жизнь? Какая разница? В этом отношении ссылка Байдена на силу как на «инструмент последней инстанции» отвечает на одни вопросы, но избегает других. В нем даются общие, но не особо полезные указания относительно того, когда применять силу — не слишком рано, , но предположительно как раз вовремя, — и вообще никаких указаний относительно того, что могло бы оправдать применение силы.И это в целом позволяет избежать самого важного вопроса: для чего в нынешнюю эпоху нужна вооруженная сила?

Если Байден хочет превратить эту предварительную доктрину в нечто конкретное, ему необходимо строить вокруг нее политику своей администрации и выбор расходов — а не только свои выступления. Например, Соединенные Штаты должны играть по тем же правилам, регулирующим использование силы, как они ожидают от других стран. Ему следует сократить свое военное присутствие по всему миру и пересмотреть 1 триллион долларов, которые он планирует потратить на свой ядерный арсенал в течение следующих нескольких лет.Вот некоторые из шагов, которые Байден мог бы предпринять, если бы он искренне желал дать понять, что Соединенные Штаты действительно «вернулись» из эпохи Трампа «Америка прежде всего». Однако простого возврата к статус-кво, который существовал до Дональда Трампа (и который помог ему проложить путь), недостаточно.

Правила применяются

Если президент серьезно настроен подавать пример , он должен привести Соединенные Штаты в соответствие с уже существующими нормами, от которых они обычно освобождались, особенно в годы, прошедшие после терактов 11 сентября.Это означает, что Вашингтону следует полностью отказаться от идеи превентивной войны. В своем обращении в Вест-Пойнте в мае 2002 года президент Джордж Буш заявил, что теракты 11 сентября лишили силы принципы сдерживания и сдерживания времен холодной войны. «Если мы будем ждать полной реализации угроз, — предупредил Буш, — мы будем ждать слишком долго».

Менее чем через год он претворил в жизнь так называемую Доктрину Буша , вторгшись в Ирак с катастрофическими последствиями.В крупном публичном мероприятии, таком как его следующее Послание о положении страны, Байден должен недвусмысленно отменить Доктрину Буша, , недвусмысленно восстанавливающую сдерживание как краеугольный камень военной политики США. Слишком долго сменявшие друг друга администрации воспринимали американскую военную мощь как целесообразное средство решения проблем — свержение режимов, которые считались нежелательными, или уничтожение предполагаемых террористов и других лиц, которых Вашингтон считал опасными. Байдену следует отказаться от этой фантазии.То, что сегодня у Соединенных Штатов нет недостатка в иностранных противниках, по крайней мере частично, но ни в коем случае не полностью, объясняется их злоупотреблением военной мощью в прошлом. Какими бы ни были его нынешние трудности с Тегераном и Пхеньяном, вооруженный конфликт вряд ли обеспечит рентабельное решение.

Кроме того, Байден должен подтвердить приверженность США Уставу ООН, ратифицированному 98–2 голосами в Сенате США 28 июля 1945 года. Статья 2 Хартии требует, чтобы все члены «воздерживались в своих международных отношениях от угрозы». или применение силы »любым« способом, несовместимым с целями Организации Объединенных Наций.«Когда им было удобно, сменяющие друг друга администрации США игнорировали эту оговорку. Байден должен подтвердить, что статья 2 применима к Соединенным Штатам в такой же степени, как и к любому другому государству-члену ООН. И он не должен останавливаться на достигнутом. Статья 51 Хартии делает оговорку в отношении статьи 2. Она признает «неотъемлемое право на индивидуальную или коллективную самооборону в случае вооруженного нападения». Байден должен закрепить самооборону — а не смену режима, построение нации или исключение предполагаемых злодеев из «списка уничтоженных» — в качестве всеобъемлющего обоснования использования U.С. Военная сила.

Заявления Байдена о «силе нашего примера» звучат бессмысленно, когда Соединенные Штаты продолжают отказываться подписывать или уважать ключевые аспекты международного права.

Есть много других возможностей продемонстрировать добросовестность, продемонстрировав готовность соблюдать нормы, которым привержено большинство членов международного сообщества. Это включает соблюдение условий Четвертой Женевской конвенции, ратифицированной США.С. Сенат 1949 г., определяющий коллективное наказание как военное преступление. По этому стандарту экономические санкции США против Кубы и Венесуэлы незаконны и аморальны. Они также оказались неэффективными, и их следует отменить. Как и в случае с самой силой, принуждение другими средствами должно стать крайней мерой.

Байден должен подтвердить возобновленное соблюдение США Конвенции против пыток, ратифицированной Сенатом в 1994 году, но в значительной степени проигнорированной в годы после 11 сентября.И он должен одобрить раздел 2340A раздела 18 Кодекса Соединенных Штатов, согласно которому применение пыток государственными служащими за пределами США является федеральным преступлением. Раз и навсегда закрытие тюрьмы в Гуантанамо-Бей на Кубе — это один из способов показать, что Соединенные Штаты выходят за рамки пыток. Байден должен также оказать давление на Сенат с целью ратификации нескольких ключевых договоров и международных соглашений, включая Конвенцию ООН по морскому праву (1982 г.), Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (1996 г.), Договор о запрещении мин или Оттавский договор ( 1997 г.) и Римский статут Международного уголовного суда (1998 г.).То, что сильно разделенный Сенат США во главе с такими сторонниками, как Митч МакКоннелл и Чак Шумер, вряд ли возьмется за эти вопросы, несомненно, так. Тем не менее, если Байден серьезно настроен привести Соединенные Штаты в соответствие с существующими международными нормами, он, по крайней мере, призовет Сенат к действию. Жест лучше молчаливого согласия.

Заявления Байдена о «силе нашего примера» звучат бессмысленно, когда Соединенные Штаты продолжают отказываться подписывать или уважать ключевые аспекты международного права.Существующую модель поведения США нетрудно расшифровать: Вашингтон склонен противостоять или игнорировать любое международное соглашение, ограничивающее его свободу принуждения. Если Байден имеет в виду то, что он сказал Генеральной Ассамблее ООН, это должно измениться.

Больше, чем просто губы

Если подавать личный пример означает нечто большее, чем пустая болтовня, президент должен подробно описать, что это будет означать на практике. Он может начать с Министерства обороны США.Несмотря на официальное название, само собой разумеющимся целью министерства обороны является не защита: это проекция силы. Вооруженные силы Соединенных Штатов готовы противостоять потенциальным угрозам в отдаленных местах, таких как Персидский залив, Восточная Азия и Европа. Как убедительно показали последние два года, угрозы, которые непосредственно угрожают безопасности и благополучию американцев там, где они живут, чаще всего остаются в тени. Для Пентагона это означает, что свобода судоходства в Южно-Китайском море имеет приоритет над лесными пожарами, ураганами, наводнениями, пандемиями и проницаемыми границами здесь, у себя дома, не говоря уже о подавлении периодических восстаний. Ответственность за них ложится на ведомства, чьи бюджеты и ресурсы блекнут по сравнению с тем, чем обычно пользуются вооруженные силы.

Речь идет о значении «национальной безопасности . ” С момента окончания Второй мировой войны этот термин подразумевал устранение военных угроз с опорой на открытые или скрытые военные действия. В результате Пентагон привык получать львиную долю ресурсов, предназначенных для национальной безопасности. Внутри внешнеполитического истеблишмента такое распределение ресурсов — Пентагон — крупный победитель, в то время как другие выживают за счет относительных обрывков — даже отдаленно не вызывает споров.Байдену следует настаивать на устранении этого дисбаланса, выделяя больше денег таким агентствам, как Береговая охрана, Национальные институты здравоохранения, Лесная служба США и Пограничный патруль США, при этом армия, флот и военно-воздушные силы вынуждены мириться с этим. немного меньше.

Глубоко вложенный в сохранение статус-кво, военно-промышленный комплекс будет противодействовать любому отходу от стандартной концепции национальной безопасности. Так что, если Байден настроен на перемены, ему придется поработать. Еще неизвестно, готов ли он потратить необходимый политический капитал на борьбу с силами, приверженными существующим договоренностям.Если, например, Байден возражает против недавнего голосования в Палате представителей, утверждающего новые военные расходы в размере 768 миллиардов долларов на 2022 год — самый крупный в истории военный бюджет в общей сумме долларов, — он еще не заявил об этом публично.

С чего начать сокращение военного профиля США за рубежом? Европа.

Сокращение бюджета Пентагона обязательно имело бы серьезные последствия для конфигурации и дислокации вооруженных сил США. Здесь также есть возможность для Байдена продемонстрировать, что он серьезно относится к классификации силы как к крайнему средству и подчеркивает ненасильственные подходы к лидерству.Закрытие одного или нескольких из шести региональных боевых командований США, которые наблюдают за военными операциями США на обширных географических просторах, является хорошей отправной точкой. В этом отношении Южное командование Соединенных Штатов (SOUTHCOM), которое берет на себя «ответственность» за всю Южную Америку и Карибский бассейн, должно уйти первым.

Южные соседи США сталкиваются с множеством проблем. Главные из них — экономическая отсталость; хрупкие политические институты; внутренние проблемы, связанные с коррупцией, преступностью и торговлей наркотиками; и не в последнюю очередь — изменение климата.Несомненно, Соединенные Штаты должны приложить усилия для решения этих проблем. Но ни один из них не прибегает к военным решениям. Помимо предложения работы четырехзвездному генералу или адмиралу, SOUTHCOM примерно так же актуален для сегодняшних проблем национальной безопасности, как и разрушающиеся огневые точки береговой артиллерии, которые все еще обнаруживаются по бокам крупных портов США.

В более широком смысле администрация Байдена должна также сократить количество зарубежных баз США за рубежом. В настоящее время их около 750 в более чем 80 странах.С чего начать сокращение военного профиля США за рубежом? Европа. Спустя почти восемь десятилетий после Второй мировой войны и примерно через три десятилетия после холодной войны американским войскам больше нет необходимости размещать гарнизоны в процветающих демократиях, таких как Германия, Италия, Испания и Соединенное Королевство, которые в полной мере способны защитить себя. В дополнение к сокращению присутствия вооруженных сил США администрация Байдена должна также ограничить экспорт произведенного в США оружия, который в 2020 финансовом году составил ведущие в мире 175 миллиардов долларов.Сокращение продаж современного оружия Саудовской Аравии, которое в настоящее время превышает 3 миллиарда долларов в год, дает начало.

Продолжающаяся модернизация американских ядерных ударных сил также предлагает место для начала отхода от милитаризма и шанс перенаправить расходы на оборону на более неотложные приоритеты. Ядерная война (или ядерная катастрофа) остается одной из самых непосредственных угроз человечеству. При минимальных публичных дебатах Соединенные Штаты в настоящее время заняты заменой всей существующей «стратегической триады», состоящей из бомбардировщиков большой дальности, баллистических ракет подводных лодок и межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования.Этот проект, вероятно, продлится до середины следующего десятилетия и будет стоить не менее 1 триллиона долларов. И все же, как страна, подписавшая Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Соединенные Штаты пообещали «вести добросовестные переговоры», ведущие к «ядерному разоружению». Если Байден хочет продемонстрировать, что он серьезно настроен подавать пример, он может подумать о том, чтобы отнестись к обязательствам США по ДНЯО не на словах. Ремонт, а не замена ядерного арсенала США сделает именно это.

То же самое и отказ от варианта первого ядерного удара, что означает упреждающую атаку с целью уничтожить арсенал противника. Обещание «неприменения первыми» не помешает Соединенным Штатам нанести ответный удар в случае ядерной атаки. Однако это будет сигналом того, что Соединенные Штаты серьезно настроены снять дамоклов меч, который ядерные державы навешивают на человечество с первых дней холодной войны.

Новая холодная война?

Лучшим полигоном для претворения в жизнь своих слов Байдена является Китай.Если сила действительно является крайним средством, Байден приложит все усилия, чтобы не допустить, чтобы все более враждебные отношения США с Китаем превратились в полномасштабное военное соревнование. Допустить, чтобы американо-китайские отношения сконцентрировались на гонке вооружений, сравнимой с той, которая вызвала антагонизм между США и Советским Союзом в 1950-х годах, было бы верхом опрометчивости. Тем не менее, как предполагает недавно объявленное соглашение между Австралией, Соединенным Королевством и Соединенными Штатами о продаже Австралии атомных подводных лодок, Байден, похоже, склоняется именно в этом направлении.В своем выступлении в ООН Байден сказал, что Соединенные Штаты не «стремятся к новой холодной войне или разделению мира на жесткие блоки». Но действия говорят громче, чем слова, и до сих пор Байден, похоже, либо принимает новую холодную войну как почти неизбежную, либо приветствует такую ​​перспективу. В любом случае, с учетом сделки с подводной лодкой, доверие к утверждению Байдена о том, что Соединенные Штаты теперь намерены подавать пример, начинает выглядеть довольно слабым. Возможно, Байден делает ставку на усиление военной мощи США второго эшелона.С. союзники, чтобы сделать Китай более сговорчивым. Если это так, он делает очень большую и рискованную ставку.

В респектабельных кругах фраза «Америка прежде всего» равносильна богохульству. Он восходит к безответственности 1930-х годов и невежеству предшественника Байдена. На самом деле, однако, сохранение Америки на первом месте — сохранение позиции глобального превосходства — долгое время считалось первостепенной задачей внешнеполитического истеблишмента, членом которого является Байден. Члены этого истеблишмента принимают как данность, что Соединенные Штаты должны пользоваться привилегиями и прерогативами, не разрешенными какой-либо другой стране.Американский народ соглашается, считая такие привилегии и прерогативы должными. Возможно, Соединенным Штатам следует рассматривать настоящий момент как приглашение переоценить это предложение. По крайней мере, политики могут рассмотреть возможность того, что дальнейшее злоупотребление военной мощью приведет лишь к растрате того, что осталось от привилегированного статуса Соединенных Штатов.

Загрузка …
Пожалуйста, включите JavaScript для правильной работы этого сайта.

Заблуждение милитаризма — Атлантика

Будущий историк первого десятилетия двадцатого века будет озадачен.Он обнаружит, что мир в начале века был чрезвычайно воинственным настроением, и что настроение было почти универсальным, господствовавшим как в Новом Свете, так и в Старом, на Востоке не меньше, чем на Западе. Он обнаружит, что подготовка к войне, особенно между народами, которые признали верность Князю мира, велась с огромной энергией и энтузиазмом, и что воздух был наполнен пророческими голосами, изображающими национальные бедствия и предсказывающими кровавые и охватывающие весь мир конфликты. .

Наряду с этим фактом он найдет еще один факт, не менее заметный и универсальный, — что все важные люди в первые годы двадцатого века были горячими поборниками мира. Он найдет неопровержимые доказательства того, что король Англии был одним из самых верных друзей мира, когда-либо восседающих на английском троне, что германский император неоднократно заявлял, что дело мира всегда было дорого его сердцу, что президент Соединенные Штаты были настолько эффективны в качестве миротворца, что он получил приз за прекращение могущественной войны, что царь России был настолько ревностен в своей приверженности миру, что он призвал народы собраться на торжественный совет, чтобы рассмотреть меры по началу новой эры. всеобщей дружелюбия и доброй воли, и что президент Франции, король Италии и микадо Японии ни на йоту не отставали от своих королевских братьев в принесении жертв на алтарь Богини Мира.Толпа королевских миротворцев в мире, переполненном мыслями и угрозами войны, группа влюбленных, прогуливающихся по проспекту, который они сами выстроили из лиддитовых снарядов и двенадцатидюймовых пушек, заставят нашего историка потереть глаза.

В своих исследованиях он обнаружит, что мировые королевские советники и ведущие государственные деятели также, без исключения, были искренне преданы делу примирения. Он с восхищением зачитает речи принца Бюлова, сэра Генри Кэмпбелл-Баннермана, мистера Фейса.Его Святейшество Асквита, г-на Джона Хэя и г-на Элиху Рута заставят признать, что у трех ведущих наций нашего западного мира никогда за всю свою историю не было государственных деятелей более миролюбивых, чем они, по характеру или более красноречивых в своем поведении. их отстаивание дела доброй воли международного сообщества. Галактика миролюбивых государственных деятелей под черным от тучи войны небом, несомненно, вызовет недоумение нашего историка.

Его недоумение станет не меньше, если он рассмотрит неопровержимые доказательства того, что никогда с незапамятных времен массы людей не были так миролюбивы, как в этот неспокойный и охваченный слухами двадцатый век.Он обнаружит, что наука, торговля и отношения вместе, что наемные работники во всех европейских странах начали говорить друг о друге как о братьях и что растущий дух братства и сотрудничества выразился в таких организациях, как Межпарламентский союз. , в которую входят двадцать пятьсот законодателей и государственных деятелей, а также различные другие общества и союзы ученых, торговцев, юристов и юристов. Он обнаружит, что делегации совершают дружеские визиты в соседние страны, и, ошеломленный, прочитает, что английские и немецкие газеты говорили о вторжениях и необходимости увеличения вооружений в то самое время, когда двадцать тысяч немцев в Берлине аплодировали эхом. дружеские приветствия компании английских посетителей.И он будет еще более озадачен, когда прочитает, что, пока десять тысяч юношей и девушек в Токио пели любовные приветствия нашим военно-морским офицерам, в Соединенных Штатах были люди, которые метались из города в город, призывая людей готовиться к американскому … Японская война. Нашему историку будет казаться необъяснимым, что, когда общества мира, арбитража и примирения множились на одной территории, и когда люди, казалось, ненавидели войну с отвращением, которого не было никогда ни в какой предыдущей эпохе, должен был возникнуть поток разговоров о войне, текущих как адский прилив по всему миру.

Его замешательство, однако, достигнет своего апогея, когда он обнаружит, что именно после учреждения международного суда все страны проголосовали за увеличение своих вооружений. Все признали, что международные споры лучше разрешать разумом, чем силой, но как только был создан правовой механизм, с помощью которого можно было обойтись без меча, возникла новая страсть к тому, чтобы сразу же усовершенствовать все инструменты. разрушения. После каждой новой мирной конференции раздавались новые призывы к новым ружьям.Наш историк с радостью прочитает отчеты о заседаниях Гаагской конференции и закладке фундамента периодического Конгресса Наций и постоянного Высокого суда. Он отметит нейтрализацию Швейцарии, Бельгии и Норвегии; договор, заключенный странами, граничащими с Северным морем, о вечном уважении территориальных прав друг друга; договор такого же рода, торжественно ратифицированный всеми странами, граничащими с Балтийским морем; подписание более восьмидесяти арбитражных договоров, двадцать из которых ратифицированы правительством США; создание Международного бюро американских республик, объединяющего двадцать одну страну; учреждение Высокого суда Центральной Америки; разработка и совершенствование правовых инструментов, направленных на парламент людей, федерацию мира.

Он также отметит, что, пока эти великолепные достижения духа мира находили себе жилище и имя, народы как никогда раньше были взволнованы мрачными предчувствиями, и мир был омрачен шепотом смерти и разрушения. Пока строился Дворец мира в Гааге, народы приветствовали появление дирижабля как великолепное изобретение из-за той службы, которую он мог оказать делу войны. Этот беспрецедентный рост миролюбивых настроений, сопровождаемый постоянным ростом ревности и подозрительности, страха и паники среди народов земли, заставит нашего историка выяснить значение этого странного явления, возможно, наиболее необычного из возможных. встречался за всю историю мира.

Ему не понадобится много времени, чтобы обнаружить, что фонтаны, из которых текли эти темные и набухшие потоки военных слухов, все находились на территории военных и военно-морских лагерей. Это были специалисты армии и флота, которые всегда дрожали от какой-то новой опасности и рисовали мрачные картины того, что произойдет, если в армию не будут добавлены новые полки и не будут выбраны дополнительные линкоры для флотилии. Например, именно лорд Робертс обнаружил, как легко Англия может быть захвачена немецкой армией; и именно генерал Куропаткин сообразил, что русско-японская война наверняка разразится снова.Историк отметит, что журнальные эссе на тему «Опасности» были написаны по большей части военными экспертами, а пугающие статьи в газетах были подготовлены молодыми людьми, которые верили в то, что им говорили военные эксперты. Многие морские офицеры, действующие и отставные, не могли произнести послеобеденную речь, не бросив на своих слушателей тень надвигающегося конфликта.

Именно так законодательные органы пришли к выводу, что, возможно, стране действительно грозит опасность; и оглядываясь вокруг в поисках основания, на котором можно было бы оправдать новые расходы на военное снаряжение, они ухватились за древнюю языческую максиму, сформулированную военными экспертами: «Если хочешь мира, готовься к войне.Старая поговорка, когда-то возведенная на трон, работала с энергией бога. Любовь к войне в значительной степени ушла. Иллюзия, веками создававшаяся им в умах миллионов людей, потеряла свое очарование. Люди пришли к выводу, что война — это бойня, жестокость, убийство и ад. Они верили в разум. Мир рассматривался как высшее благо для мира; но для сохранения мира нужно было готовиться к войне. Это лежало в основе политики двадцатого века. Для убийства мужчин не требовалось никакого оружия — оружие было установлено в качестве гарантии.Никаких боевых кораблей не было спущено на воду — они были хранителями мира. Колоссальные армии и гигантские флоты были выставлены как украшения нации — прекрасные знаки ее миролюбия. И вслед за этим Ангелом мира народы увеличивали свои вооружения, пока не тратили на них более двух миллиардов долларов каждый год, и накопили общенациональные долги на общую сумму тридцать пять миллиардов. Расходы сокрушили самые бедные из народов и нанесли вред самым богатым из них, но это бремя было с радостью понесено, потому что это была жертва во имя дела мира.Это было трогательное и волнующее свидетельство ненависти человеческого сердца к войне и стремления к миру, когда народы захотели обанкротиться, пытаясь удержаться от боевых действий.

Но здесь наш историк начнет спрашивать, могла ли существовать какая-либо связь между умножением орудий бойни и постоянным подъемом волны разговоров о войне и чувства войны. Он, вероятно, заподозрит, что простое присутствие сияющего аппарата смерти могло разжечь в сердцах людей чувство ревности и недоверия и вызвать панику, которую даже Гаагские конференции и миролюбивые правители и советники не смогли бы развеять.Когда он обнаруживает, что только люди, всю жизнь прожившие с оружием, преследовали ужасные видения и продолжали видеть ужасные сны, и что чем больше было вооружение, тем больше была нация, преследуемая страхами вторжения и возможного уничтожения, он будет предлагать Сам себе эти вопросы: было ли все это заблуждением, представление о том, что огромные военные и военно-морские учреждения являются гарантом мира? Было ли это формой национального безумия, неистовым излитием национального богатства для двигателей разрушения? Была ли это галлюцинация, это лихорадочное убеждение, что только с помощью оружия можно символизировать достоинство нации и с честью сохранить ее место в жизни и деятельности мира?

Это вопросы, над которыми обязательно задумаются наши потомки, и почему бы нам не ответить на них сейчас? Если эта подготовка к войне для сохранения мира на самом деле является заблуждением, то чем раньше мы это обнаружим, тем лучше, поскольку это самая дорогостоящая из всех навязчивых идей, которыми когда-либо подчинялось человечество.Наблюдается множество событий, которые заставляют вдумчивых наблюдателей подозревать, что эта дохристианская максима является частью устаревшей мудрости и что желание установить мир в нашем современном мире, умножая и размахивая орудиями войны, является продуктом умственной аберрации. Конечно, в этом направлении есть указания. Возможно, мозг мира вышел из равновесия из-за бациллы, носимой в складках языческой пословицы. Самая опасная и разрушительная болезнь, бушующая сейчас на земле, — это милитаризм.

Сегодняшний милитарист выдает определенные симптомы, с которыми изучающий патологию не совсем незнаком. Есть навязчивые идеи, которые настолько крепко держатся в уме, что их трудно изгнать. Например, человек, у которого создается впечатление, что его преследует мстительный и беспощадный противник, не собирается сидеть и спокойно слушать аргумент, цель которого — доказать, что такого врага не существует и что звуки, которые Вызвали панику шаги приближающегося друга.Милитарист не будет слушать никого, кто пытается доказать, что его «опасности» — порождение ума. В самом деле, он чрезвычайно нетерпелив по отношению к противоречию; и здесь он снова подобен всем жертвам галлюцинаций. Отрицать его предположения или подвергать сомнению его выводы — для него богохульство и измена, своего рода ненормативная лексика и глупость, достойные презрения и презрения. Он один стоит на фундаменте, который нельзя поколебать, а другие люди, не обладающие его внутренней информацией или технической подготовкой для решения таких вопросов, живут в раю для дураков.Свирепость, с которой он нападает на всех, кто осмеливается противостоять ему, — это ярость человека, чей мозг ненормально возбужден.

Безрассудство последствий — черта, которую врачи обычно ищут при определенных типах психических расстройств, и здесь милитарист снова представляет симптомы больного человека. Какое ему дело до последствий? Военно-морские специалисты Германии все глубже втягивают Германскую империю в долги, не смущаясь зловещим бормотанием надвигающегося шторма. Военно-морские эксперты Англии продолжают запускать дредноуты, в то время как число британских нищих с годами растет, и все британские проблемы становятся все более озадачивающими и тревожными.Российские военно-морские эксперты планируют построить новый флот на миллиард долларов, несмотря на то, что государственный долг России составляет четыре с четвертью миллиарда долларов, и для оплаты текущих расходов она вынуждена ежегодно занимать семьдесят пять миллионов долларов. В условиях, когда миллионы ее людей находятся на грани голода, а нищие роятся по улицам ее городов и вокруг станций ее железных дорог, военно-морские эксперты продолжают просить новые ассигнования на оружие.

Ужас пациента, страдающего психическим расстройством, часто бывает жалким.Окружите его гранитными стенами, числом десять, и каждой стеной толщиной десять футов, и он все равно будет настаивать на том, что он незащищен. Так и с милитаристом. Ни один народ еще не проголосовал за ассигнования, достаточные, чтобы успокоить его беспокойное сердце. Формула военно-морской мощи Англии в течение некоторого времени была следующей: британский флот в крупных кораблях должен равняться двум следующим по силе флотам плюс десять процентов. Но несмотря на то, что сегодня британский флот по линейным кораблям, крейсерам и торпедным катерам почти равен трем следующим сильнейшим флотам, безопасность Англии никогда не была такой ненадежной, по мнению ее величайших военных экспертов, как сегодня.На одиннадцатом часу было обнаружено, что ее могучий флот не может служить защитой, если его не поддерживает гражданская армия численностью не менее миллиона человек. Когда-то это было целью защитить Англию от вероятных комбинаций против нее. Теперь цель состоит в том, чтобы защитить ее от всех возможных комбинаций. По словам высокопоставленного представителя британской армии, она должна защищать себя не только от опасностей, которых у нее есть основания ожидать, но и от тех, которых никто не ожидает.

Как и многие другие лихорадки, милитаризм растет за счет того, чем он питается, и, если его не остановить героическими мерами, обязательно сожжет пациента. Мужчины в бреду редко обладают чувством юмора. Мир для них ужасно мрачен, а жизнь — вещь торжественная и трагичная. Они выражают абсурд с трезвым лицом и делают нелепые утверждения без улыбки. Может быть, милитаристы в каком-то бреду. Во всяком случае, они публикуют статьи под названием «Армии — настоящие защитники мира», не смеясь вслух над нелепостью того, что они делают.

Милитарист комичен в своей серьезности. Он говорит, что если вы хотите сохранить мир, вы должны подготовиться к войне, и все же он знает, что там, где люди готовятся к войне, нося охотничьи ножи, мир — вещь неслыханная, и что там, где каждый вооружен револьвером, список убийств самый длинный. Он заявляет о своей вере в добрые чувства и мягкие манеры и сразу же начинает доказывать, что нация должна выглядеть как можно более свирепой. Чтобы побудить народы стать джентльменами, он заставлял их подражать повадкам хулиганов.Многим это кажется нелепым, милитаристу это не шутка. Он поборник мира, но хочет носить с собой ружье. Человек, который расхаживает по моей тротуару с пистолетом на плече, может иметь мирные чувства, но он не вселяет в меня мира. Ему не помогает, если он каждые несколько минут кричит: «Я не причиню тебе вреда, если ты будешь вести себя прилично», потому что я не знаю его стандартов хорошего поведения, а сам вид пистолета держит меня в состоянии хроническая тревога. Но милитарист говорит, что для развития гармоничных чувств и мирных эмоций нет ничего равного изобилию хорошо сконструированных ружей.

Веселый человек действительно милитарист. Какое имеет значение, какие сладкие слова обмениваются между собой королем Англии и немецким кайзером, если каждая нация постоянно слышит, как другой спускает на воду более крупный линкор? И хотя принц Бюлов может сто раз в неделю говорить мистеру Асквиту: «Мы не намерены причинять вреда», а мистер Асквит может кричать в ответ: «Мы ваши друзья», до тех пор, пока Лондон и Берлин никогда не будут за пределами слышимости. солдаты, которые тренируются стрелять на поражение, до тех пор, пока Англия и Германия будут наводнены сплетнями ненависти и ввергнуты в истерию слухами о вторжении и резне.

Как и многие другие болезни, милитаризм заразен. Одна нация может быть заражена другой, пока во всем мире не разразится эпидемия. Парад линкоров может зажечь огонь в крови даже мирных народов и увеличить военно-морские ассигнования в десятке стран. Кто-то спрашивает, возможно ли, чтобы мир сошел с ума? То, что сообщество может сходить с ума, было доказано Салемом во времена иллюзий колдовства; что город может потерять голову, было продемонстрировано Лондоном во время Порохового заговора; что континент может стать жертвой галлюцинаций, было показано, когда Европа потеряла желание жить и ждала конца света в 1000 году.Почему можно считать невероятным, что многие народы, связанные паром и электричеством, подпали под чары заблуждения и какое-то время действовали, как сошедший с ума человек? Но это неправда, что мир сошел с ума. Массы людей разумны; но в настоящее время народы находятся в тисках милитаристов, и пути к спасению еще не найдено. Спасение придет, как только люди начнут задумываться и исследовать софизмы, которыми милитаризм наводнил мир.

Определенные факты обязательно когда-нибудь прожигут себя в сознании всех мыслящих людей. Дороговизна вооруженного мира только начинает привлекать внимание законодателей. Расточительность милитаристов приведет к их гибели. Они требуют линкоров по десять миллионов долларов каждый, и парламент или Конгресс голосуют за них. Но позже выясняется, что линкоры бесполезны без крейсеров, крейсеры бесполезны без торпедных катеров, торпедные катера бесполезны без миноносцев, все это бесполезно без угольщиков, катеров с боеприпасами, госпитальных катеров, ремонтных катеров; и все это вместе бесполезно без более глубоких гаваней, более длинных доков и более просторных морских верфей.И что все это стоит без офицеров и солдат, на образование которых потрачены миллионы долларов? Когда, наконец, флот развернут, официальные лица армии выступают вперед и демонстрируют, что флот, в конце концов, бесполезен, если он не поддерживается колоссальными сухопутными войсками. Таким образом правительства шаг за шагом попадают в коварное болото, в котором они сначала запутываются, а в конце концов подавляются.

Все великие страны сегодня сталкиваются с дефицитом, в каждом случае вызванным военными и военно-морскими экспертами.Всем известно, в какую путаницу завели финансы России и Японии. Германия за одно поколение увеличила свой государственный долг с восемнадцати миллионов долларов до более чем одного миллиарда долларов. Министр финансов Германии дико оглядывается в поисках новых источников национального дохода. Финансовые эксперты признают, что Франция приближается к пределу своих источников дохода. Ее дефицит создается ее армией и флотом. Британское правительство всегда ищет новые устройства, с помощью которых можно пополнить истощенную казну.Ее дредноуты делают ее бедной. Италия в течение многих лет находилась на грани банкротства, потому что на своей спине она носит разросшуюся армию. Даже наша собственная богатая республика сталкивается в этом году с дефицитом более ста миллионов долларов, в основном из-за того, что мы тратим сто тридцать миллионов на наш флот. Г-н Кортелью обратил наше внимание на тот факт, что, хотя за тридцать лет мы увеличили наше население на 85 процентов, а наше богатство — на 185 процентов, мы увеличили наши национальные расходы на 400 процентов.

Именно за эти тридцать лет мы потратили миллиард долларов на наш флот. И конца еще нет. Министр военно-морского флота недавно запросил двадцать семь новых судов на предстоящий год, четыре из которых — линкоры по десять миллионов долларов каждый, и он откровенно заявляет, что эти двадцать семь — лишь малая часть судов, которые должны быть построены. попросил позже. Мы уже построили или строим тридцать один первоклассный линкор, наш военно-морской флот занимает третье место после Великобритании, Германия занимает третье место, Франция — четвертое, а Япония — пятое. дополнительные гарантии мира как сегодня.

Милитаристы — люди мира любой ценой. Они полны решимости сохранить мир даже в условиях риска национального банкротства. Все хорошее в Германии, Италии, Австрии, Англии и России сдерживается конфискацией доходов промышленности, используемых для поддержки армии и флота. В Соединенных Штатах развитие наших ресурсов сдерживается той же фатальной политикой. У нас есть миллионы акров пустынных земель, которые нужно орошать, миллионы акров болот, которые нужно осушить, тысячи миль внутренних водных путей, которые нужно улучшить, гавани, которые нужно углубить, каналы, которые нужно вырыть, и леса, которые нужно защитить, и однако за все эти кардинальные работы мы можем позволить себе лишь гроши.У нас недостаточно денег, чтобы платить достойную зарплату нашим судьям в Соединенных Штатах или людям, которые представляют нас за рубежом. У нас есть вредители, непримиримые и ужасные, вроде непарного шелкопряда, и эпидемии, такие как туберкулез, для уничтожения которых нужны сразу миллионы денег.

В любом случае мы сталкиваемся с препятствиями и инвалидами, потому что мы тратим две трети наших огромных доходов на пенсии за прошлые войны и на оборудование для будущих войн. Милитаристы завидуют каждому доллару, который не идет в армию или флот.Они считают, что все работы по внутреннему благоустройству должны оплачиваться продажей облигаций, даже покупка участков для новых почтовых отделений стала возможной благодаря закладной будущего. Они никогда не устают говорить о нашем огромном национальном богатстве и смеются над скупыми смертными, которые не верят в то, что их вкладывают в оружие. Почему бы нам не тратить на военную технику такую ​​же большую часть своего богатства, как другим странам мира? Это их вопрос, и когда-нибудь купцы и фермеры ответят на него.

Это заблуждение грозит стать столь же вредным, сколь и дорогостоящим. Каждое увеличение американского флота усиливает милитаристов в Лондоне, Берлине и Токио. Трудность найти причину появления американского военно-морского флота увеличивает зло. Есть причина, по которой у Японии есть военно-морской флот, потому что ее подтолкнула Россия. У Германии есть оправдание, когда она закована в доспехи, потому что она совершила поступки, которые пробуждают страх возмездия. Можно найти оправдание тому, что Англия прикрывала океаны своим оружием, поскольку ее политика была властной и раздражающей, и, будучи островным королевством, она могла бы умереть от голода, если бы не владела морем.Но зачем Соединенным Штатам иметь колоссальный флот? Никто, кроме милитаристов, не может ответить. Поскольку нет никаких очевидных причин для этой антиамериканской политики, другие американские страны пугаются. Бразилия только что разработала экстравагантную военно-морскую программу, потому что гордая Республика Юга не может согласиться отдаться на милость надменной Республики Севера. Новый отъезд Бразилии околдовал Аргентину из видения, которое она посетила перед статуей Христа, которую она возвела высоко среди Анд, и воспламенила ее желанием соперничать на своих боевых кораблях с ее амбициозным военным соседом.Прежде всего, мы утвердили милитаризм в западном мире и своим примером втягиваем более слабые страны на глупый и самоубийственный курс, бесконечно сдерживая развитие двух континентов.

Наше влияние идет еще дальше. Это поджигает Австралию и подталкивает Японию к политике, которую она не может себе позволить. Но мы не можем причинить вред иностранным государствам, не нанеся себе серьезного вреда. Те самые боевые корабли, которые недавно разожгли энтузиазм детей в Южной Америке, Австралии и Японии, также всколыхнули сердца американских мальчиков и девочек на наших побережьях Атлантического и Тихого океана, укрепив в них импульсы и идеалы Старого Света, который прежде боролся и страдал. Пришел Иисус.Именно дети получают самые глубокие впечатления от конкурсов и торжеств; и кто может измерить ущерб, нанесенный миру парадом американских линкоров? Дети не могут смотреть на символы грубой силы, превозносимые и превозносимые их старшими, не создавая впечатления, что мощь нации измеряется калибром ее орудий, а ее влияние определяется взрывной силой ее снарядов. Флот линкоров создает неправильное представление о том, что такое Америка, и скрывает секрет, который сделал Америку великой.Дети не знают, что мы стали великой мировой державой без помощи армии или флота, построив себя на вечных принципах с помощью наших школ и наших церквей. Сила притяжения нашего военно-морского зрелища не была нужна в мире, который уже опустился до уровня на примере древних народов, запутанных унизительными традициями, от которых они изо всех сил пытаются сбежать. Представление о том, что эта выставка линкоров повысила наш престиж среди людей, чье мнение заслуживает внимания, или заставило мир полюбить нас еще больше, — это лишь еще одна черта милитаристского заблуждения.

Есть заблуждения, которые фатальны, и это может быть одно из них. Самая важная драма, которая будет разыгрываться в ближайшие пятьсот лет, будет разыграна в районе Тихого океана. В этой драме нашей республике суждено сыграть важную роль. В настоящее время мы самая влиятельная страна, граничащая с его водами. Нам, главным образом, предстоит определить, каким будет будущее. Мы можем сделать мир таким, каким он является — мирным морем. И японцы, и китайцы — миролюбивые народы.Они не будут сражаться, если их не заставят. Им нужны все деньги на школы и внутренние улучшения. Мы можем заключить договоры с обеими странами, которые сделают войну невозможной. Филиппины могут быть нейтрализованы, как Швейцария нейтрализована, так и Швейцария нейтрализована, так что они будут в безопасности без защиты единственного оружия. Почему бы этого не сделать? Мы не сможем создать смертоносную дубинку без того, чтобы Япония сделала то же самое. То, что делает Япония, должен делать и Китай. Она уже ежегодно пополняет свою армию двадцатью пятью тысячами солдат, и постепенно она построит флот, который будет соперничать с флотом Соединенных Штатов и Японии вместе взятых.Империя из четырехсот миллионов человек не будет лежать на спине бесконечно, позволяя вооруженным народам наступать на нее в свое удовольствие. Наша нынешняя политика заставит Китай строить боевые корабли, и в эти корабли войдут хлеб миллионов китайцев и образование десятков миллионов китайских мальчиков и девочек. И что потом? Никогда не знаешь, что может сделать миролюбивая нация, когда однажды дремлющие дьяволы сердца пробуждаются к действию при виде оружия и мысли о крови.Китай понес тяжелые обиды. Ей, как и другим народам, может показаться, что месть сладка.

Милитаристы уверяют, что когда-нибудь столкновение между белой и желтой расами неизбежно. Они говорят: «Точите мечи, умножайте свои линкоры, готовьте снаряды, готовьтесь к роковому часу». У милитаристов есть все основания для страха, если Америке придется встретиться с Востоком на поле боя. Порох и лиддит стирают социальные и расовые различия и уравнивают людей.Китайский кули после небольшой практики может стрелять из ружья так же точно, как выпускник Йеля или Гарварда. Последователь Конфуция — ровесник последователя Иисуса, когда оба мужчины вооружены винтовками. В сфере силы интеллектуальные различия мало что значат, а духовные достижения — меньше, чем ничего. Если христианский Запад соглашается сражаться с языческим Востоком мечами и ружьями, он отказывается от преимущества, полученного им тысячелетней борьбой, и спускается, чтобы сражаться на том же уровне, на котором люди стояли во времена Цезаря.Сконфигурируйте тысячу мальчиков-христиан против тысячи мальчиков-конфуцианцев, отдайте приказ: «Огонь!» и когда дым рассеется, вы найдете среди мертвых столько же христианских мальчиков, сколько мальчиков с желтой кожей. В мире бойни победа достается большему количеству людей, а не характеру и культуре. У нас есть культура, у Китая есть цифры, но цифры перевешивают достоинства и достоинства христианского сердца.

Желтая опасность действительно опасна, если мы предлагаем встретиться с Китаем на поле боя.Почему бы не сделать такую ​​встречу невозможной? Почему бы не сделать для Тихого океана то, что наши отцы сделали для канадской границы? Они приготовились к миру и получили его. Почему бы не потратить миллионы долларов на укрепление дружбы Востока и Запада и не работать, не переставая поддерживать нравы двух миров братскими и милыми? Вместо того, чтобы послать на боевые корабли за огромные деньги несколько тысяч молодых людей, которые не представляют ни мозг, ни культуру нашей страны, почему бы не послать в Китай и Японию за государственный счет делегации учителей и публицистов, редакторов и банкиров, фермеров и т. Д. юристы, врачи и профсоюзы, люди, которые могут дать Востоку представление о том, что мы за люди? Мы можем отправлять тысячу таких представителей через Тихий океан каждый год в течение следующих ста лет за меньшие деньги, чем мы тратим в этом году на наш флот.Никогда не изобреталось такого грубого и экстравагантного метода обмена любезностями, как отправка в иностранные столицы морских офицеров и матросов на линкорах и крейсерах.

Никогда не воюют страны, влиятельные граждане которых знают друг друга. Почему бы не познакомиться с нашими восточными соседями? В искусстве мира мы превосходим их. В военном искусстве Китай может стать равным нам за одно поколение, так же как Япония за одно поколение поднялась до военного уровня России.Военные добродетели просты, и их можно быстро развить. Они быстро проходят этапы своей эволюции и рано приходят к совершенству. Добродетели христоподобного духа — прекрасные наросты тысячелетней давности, и мы безумны, если готовы подвергнуть опасности то, что мы приобрели бесконечными жертвами и усилиями, вступив в поле, на котором победа не зависит ни от красоты духа, ни от благородства. сердца, но при умелом манипулировании физическими силами. Мы должны снова и снова говорить Востоку, как словом, так и делом: «Мы верим в мир! Мы ненавидим войну! Это противоречит нашей природе, противостоит нашей религии, враждебно нашим идеалам и традициям.Мы не верим в решение споров силой. Мы верим в разум. Посмотри на наши руки, у нас нет дубинок. Обыщите нас, у нас нет скрытого оружия. Доверьтесь нам, потому что мы будем доверять вам. Давайте работать вместе для нашей взаимной выгоды и прогресса человечества! »

Но, заблуждение или нет, может ли одна нация держаться в стороне от этого танца смерти, пока другие нации продолжают танцевать? Конечно, Америка ограничит свое вооружение, если другие страны сделают то же самое. Но — нас спрашивают, — разумно или безопасно для нашей республики, изолированной и одинокой, смело сказать: «Мы не пойдем дальше в этом деле.Позвольте другим нациям делать то, что они хотят, Америка в любом случае будет вливать свое золото в будущем в каналы образования и экономического развития ». Почему бы не сказать этого? Конечно, это был бы риск, но почему бы не рискнуть? Наша нынешняя политика несет в себе гораздо большие риски. Мы рискуем изменить настроение наших людей, внести структурные изменения в нашу форму правления и сблизить себя с нациями, которые теперь дружелюбны. Подготовка к войне — дело опасное.Все мы признаем, что сейчас не время для разоружения. Америка должна внести свой вклад в охрану морей. Не время обсуждать даже сокращение вооружений. Наши линкоры не продаются с аукциона. Мы все согласны с тем, что Америка должна иметь флот, соответствующий ее потребностям. Но не пришло ли время остановить это бесконечное расширение все большего военно-морского флота? Милитаристы как раз сейчас просят Конгресс о 26 000-тонных линкорах с 14-дюймовыми орудиями, а высшее военно-морское ведомство заявляет, что целесообразность постройки даже 40 000, 50 000 или 60 000 тонных линкоров является «зрелым мнением многих самых способных и самых талантливых». консервативные офицеры нашего флота сегодня.«Чего хотят радикалы, пока не разглашается.

Об ужасах войны написано много; пришло время написать об ужасах вооруженного мира. Во многом это страшнее войны. Война скоро закончится, и раны заживают. Вооруженный мир длится бесконечно, и его раны зияют, гноятся и отравляют весь воздух. Война дает мужчинам возможность быть бодрым; вооруженный мир порождает бесконечные сплетни о воображаемых гоблинах и опасностях. Во время войны нации думают о принципах, но в условиях вооруженного мира разум занят исключительно разработкой способов повышения эффективности орудий бойни.Война развивает людей, но вооруженный мир подрывает моральные устои.

Можно купить мир по слишком высокой цене. Лучше сражаться и покончить с этим, чем заставлять народы постоянно думать о своих соседях злые. Играть с линкорами — жалкое дело. Магнитная стрелка, нарушенная металлом, теряет верность к северу, и корабль может разлететься на скалы. Сердце нации, прижатое к стальной броне, становится ненормальным в своем действии. Линкоры закрывают глаза на высшие идеалы.Они уводят сердце от веры в могущество духовных сил. Они утоляют веру в силу справедливости, милосердия, любви. Они служат атеизму силы. Они размывают тот факт, что Америка стала мировой державой без военно-морского флота. Они учат мужчин полагаться на тростник, который сломается, когда наступит кризис. Они раздувают огонь тщеславия и своекорыстия. Они обманщики. Они кажутся доминирующими силами истории, хотя на самом деле они — пузыри, надуваемые потоком, для создания которого они ничего не делали.Они вводят мужчин в заблуждение, побуждая их принять их как решение проблем, в то время как они создают проблемы более серьезные, чем те, которые уже были под рукой. Они обостряют международные отношения и наполняют газеты сплетнями, ослабляя взрослых и деморализуя молодежь. Они кормят пасть паникеров и омрачают небеса роем лжи и слухов.

Милитаризм навязал миру политику, которая затрудняет работу церкви, парализует руки благотворительности, блокирует конструктивное законодательство, перерезает нервы реформ, ослепляет государственных деятелей перед неизбежными и серьезными опасностями, такими как бедность и вся орда зла, проистекающая из недостаточного питания и устремляющая взоры на причудливые и далекие опасности.Он размножает семена раздора, истощает ум, наполняя его тщетными фантазиями, разъедает сердце чувствами подозрительности и недоброжелательности. Он голодает и останавливает жизнь миллионов людей и подвергает саму структуру общества напряжению, которое оно не может выдерживать бесконечно. Нация, которая покупает ружья по семьдесят тысяч долларов за штуку, когда трущобы больших городов гниют, а миллионы людей борются за хлеб, если она не покается, рано или поздно настигнет тот же самый божественный гнев, который разрушил Вавилон на куски. , и сбросил Рим с престола, который должен был быть вечным.

Мир сбит с толку и изводит, преследует и терзает ужасное заблуждение. Кто разрушит чары? Америка может это сделать. Будет ли она? Подражать обычаям европейских монархий — слабость. Почему бы не сделать красивую и оригинальную вещь? У наших отцов была интуиция, что Новый Свет должен отличаться от Старого, что у него уникальная судьба и что он должен следовать оригинальным курсом. В этом состоит духовный смысл доктрины Монро — недопустимо никакое иностранное влияние, которое могло бы помешать развитию Америки по первоначальным направлениям.Увы, Старый Свет ворвался в наш Рай, и мы свергаем идеалы, за которые наши отцы были готовы умереть.

Мир имеет свои победы
Не менее известен, чем война,

Давным-давно сказал Мильтон Кромвелю, и человечество ждет нацию, которая одержит победы, которые видел Мильтон. Сможет ли Америка посвятить себя делу достижения этих мирных побед? Будет ли она потратить половину в следующие десять лет на подготовку к миру, как она потратила последние десять лет на подготовку к войне? Опыт показал, что раздутые флоты умножают точки трений, разжигают недоверие, разжигают подозрения, раздувают огонь ненависти, становятся вызовом и угрозой и лежат, как возвышающееся препятствие, на пути стран, изо всех сил пытающихся продвигаться вверх.Старая политика неверна. Старые лидеры дискредитированы. Старая программа устарела. Те, кто желает мира, должны к нему подготовиться. Наше главное дело — не запугивать соперников, а заводить друзей.

Станет ли Америка лидером? В настоящее время мы подражатели. Как унизительно идти по пятам за Великобританией в военно-морской процессии, постоянно преследуемой страхом, что мы можем отстать от Германии! Почему бы не выбрать дорогу, на которой можно будет быть первым? Почему бы не возглавить процессию народов, лица которых обращены к свету? Это возможность для Америки.Сможет ли она, подавая смелый пример, остановить рост вооружений во всем мире? Народ, который так поступает, уверен в непреходящей славе.

Попытка концептуального разъяснения JSTOR

Абстрактный

Термин «милитаризм» широко используется как в аналитических, так и в пропагандистских целях, служа ярлыком для множества различных явлений. В западной либеральной традиции большинство авторов подчеркивают понятие излишества (военные расходы, войны и т. Д.).), в то время как в марксистской традиции милитаризм рассматривается как связанный с империализмом и монополистическим капитализмом. Заимствуя идеи из обеих традиций, мы предполагаем, что обсуждение милитаризма может быть организовано по трем направлениям: (1) поведенческое, (2) установочное или идеологическое и (3) структурное. Последние удобно разделить на национальную структуру и международную структуру. Под каждым из этих заголовков обсуждается ряд показателей милитаризма. Размеры коррелированы, но корреляции, как правило, слабые.Необходимы дополнительные исследования, чтобы более точно определить взаимосвязь, например, между ростом военно-промышленного комплекса и применением насилия во внешней политике. Исторические случаи милитаризма значительно отличаются друг от друга. Следовательно, термин «милитаризм» не следует связывать исключительно с конкретным явлением, а должен служить названием для ряда связанных явлений.

Информация о журнале

Journal of Peace Research — ведущий журнал в данной области, публикующий научные работы в области исследования мира, посвященные причинам насилия, методам разрешения конфликтов и способам поддержания мира.

Информация об издателе

Сара Миллер МакКьюн основала SAGE Publishing в 1965 году для поддержки распространения полезных знаний и просвещения мирового сообщества. SAGE — ведущий международный поставщик инновационного высококачественного контента, ежегодно публикующий более 900 журналов и более 800 новых книг по широкому кругу предметных областей. Растущий выбор библиотечных продуктов включает архивы, данные, тематические исследования и видео. Контрольный пакет акций SAGE по-прежнему принадлежит нашему основателю, и после ее жизни она перейдет в собственность благотворительного фонда, который обеспечит дальнейшую независимость компании.Основные офисы расположены в Лос-Анджелесе, Лондоне, Нью-Дели, Сингапуре, Вашингтоне и Мельбурне. www.sagepublishing.com

Нация под прицелом: милитаризм и сопротивление на Гавайях

Милитаризм и колониализм — это неразделимые силы, которые сформировали современные Гавайи. Спустя более ста лет с тех пор, как американские военные участвовали в свержении Гавайского королевства в 1893 году, милитаризм продолжает искажать культурную и политическую среду, как магнит, притягивающий частицы железа.Милитаризм на Гавайях — продукт «явной судьбы», расистской идеологии, которая стимулировала экспансию США на Тихий океан и Карибский бассейн в девятнадцатом веке. Геополитическое значение Гавайев, расположенных на перекрестке торговых и военных маршрутов в Азиатско-Тихоокеанском регионе, делает их центральным элементом военной стратегии США.

ОПЕРАТОРЫ ИМПЕРИИ

Сегодня Гавайи — это «стержень» военной стратегии США в Азиатско-Тихоокеанском регионе и командный центр того, что Уолден Белло называет «транснациональным гарнизонным государством».»Тихоокеанское командование (USPACOM) и главнокомандующий Тихоокеанским флотом США (USCINCPAC) из своей штаб-квартиры в Гонолулу управляют обширной сетью зарубежных баз и обеспечивают гегемонию США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Гавайи имеют также служил плацдармом для США, чтобы начать свои войны во Вьетнаме и Ираке.

U.S.PACOM насчитывает 300 000 военнослужащих на театре военных действий (пятая часть всех действующих военнослужащих США), в том числе 100 000 передовых войск в западной части Тихого океана.U.S.PACOM контролирует 105 миллионов квадратных миль в 43 странах и более 60% населения мира. В 1998 году на Гавайях находились 47 064 военнослужащих и 85 350 иждивенцев. Вместе военное население составляло 11% от 1 193 001 жителей Гавайев. Для сравнения, население к … нака маоли (коренное население Гавайев) составляло 220 748 человек, или 18,5 процента от общей численности населения.

Текущее состояние вооруженных сил США на Гавайях отражает совпадение ряда факторов.С распадом Советского Союза США изменили свою позицию с советской угрозы времен холодной войны на так называемую «террористическую угрозу» из стран третьего мира. Джозеф Герсон из Комитета службы американских друзей писал: «Азиатско-Тихоокеанский регион является геополитическим центром борьбы за мировое могущество … Погоня за экономическим преимуществом в значительной степени вытеснила идеологию как движущую силу внешней и военной политики». В то же время экономические интересы США в регионе и давление изнутри военно-промышленного комплекса заставили военных искать новых врагов, таких как Китай и Северная Корея, для оправдания распространения войск и нового оружия в регионе.

Для колонизированных народов Азиатско-Тихоокеанского региона вооруженные силы США представляют собой глобального «суперкара», который подавляет мятежи и локальные конфликты, которые могут дестабилизировать условия для транснационального капитала. В то время как американским колониям говорят, что военное присутствие предназначено для их защиты, фактическая функция вооруженных сил заключается в поддержании порядка и защите интересов США, часто вопреки местному населению. Военные также поддерживают гегемонию США в Тихоокеанском регионе за счет поддержки иностранных вооруженных сил, таких как кровавые индонезийские военные, которые были связаны с убийством более 200 000 восточнотиморцев с помощью сотен миллионов долларов INA

.

МИЛИТАРИЗАЦИЯ ‘…INA

Центральным конфликтом между коренными гавайцами и военными является контроль над землей, вопрос, который неразрывно связан с вопросом суверенитета и культурного выживания. Военные экспроприировали и заняли самые богатые и наиболее стратегические места, включая важные религиозные объекты, места рыбной ловли, сельского хозяйства, охоты и собирательства.

В результате Гавайи являются одним из наиболее милитаризованных регионов под контролем США, где военные контролируют 205 925 акров, или примерно 5% территории.На Оаху, самом густонаселенном острове, военные контролируют 85 718 акров из 382 148 акров, или 22,4% всей земли. По всему штату объединенные вооруженные силы имеют 21 объект, 26 жилых комплексов, 8 учебных полигонов и 19 различных баз и оперативных станций.

Наибольший процент земельных владений военных составляют так называемые «уступленные земли». В 1898 году почти 1,8 миллиона акров бывших национальных и коронных земель Королевства Гавайи были незаконно захвачены Соединенными Штатами.В 1959 году, когда Гавайи были признаны штатом, военные сохранили контроль над примерно 180 000 акрами уступленных земель, а остальные вернулись к государству. Закон требовал, чтобы излишки земли были возвращены государству после Второй мировой войны, но, за исключением Кахо’олаве и Барберз-Пойнт, на самом деле было возвращено очень мало. Сегодня военные контролируют примерно 112 173 акра уступленной земли, что составляет 54% ее земельных владений.

Милитаризация также повлияла на доступ коренных гавайцев к гавайским землям.Закон о Гавайской комиссии по жилищам от 1920 года выделил 187 000 акров земли под приусадебные участки коренных жителей. Целевая группа федерального штата в 1983 году пришла к выводу, что 13 580 акров земельных участков на Гавайях были незаконно изъяты на основании указов президента. Из этих ненадлежащим образом переданных земель 1356 акров в Луалуалеи были изъяты из реестра Гавайских земель и переданы военно-морскому флоту. В 1999 году в соответствии с соглашением об обмене землей для урегулирования неправомерной передачи Департамент внутренних земель Гавайев получил 580 акров в Барберз-Пойнт в обмен на землю в Луалуалеи.Хотя земля в Barber’s Point была предположительно более ценной, чем участок Lualualei, 770 акров земли были потеряны из-за этой сделки между правительством штата и федеральным правительством.

КУЛЬТУРНЫЙ ГЕНОЦИД

Милитаризация земли на Гавайях отрицательно сказывается на культурном выживании коренных гавайцев, чья генеалогия, духовность и средства к существованию зависят от наличия прямых и жизненно важных связей с землей. Вытесняя к … нака маоли с их родных земель, милитаризм на Гавайях совершает культурный геноцид.Статистика иллюстрирует наследие колонизации: 40% бездомных и бездомных составляют к … нака маоли; 31% к … нака маоли получают годовой доход менее 4000 долларов; 32% бросают среднюю школу; только 5% имеют высшее образование; и примерно треть получателей пособий и заключенных — к … нака маоли. У к … нака маоли самая низкая продолжительность жизни (на 5 лет меньше, чем у всех других групп на Гавайях) и самый высокий уровень детской смертности и самоубийств. В 1998 году из 197 673 акров земельных участков на Гавайях только 40 703 акра, представляющие 6 547 приусадебных участков, фактически использовались поселенцами канака маоли.Между 1920 и 1990 годами около 30 000 к … нака Маоли погибли в ожидании приусадебного участка. По состоянию на июнь 1998 года в списке ожидания находилось 29 702 заявителя.

Использование земли в военных целях противоречит фундаментальным гавайским ценностям алоха ‘… ина (любовь к земле) и м … лама’ … ина (забота о земле). Типичные воздействия на окружающую среду включают разрушение экосистем и охраняемых видов, а также загрязнение растворителями, органическими соединениями, топливом, взрывчатыми веществами, химическим оружием, тяжелыми металлами, радиоактивными веществами и неразорвавшимися боеприпасами.В результате масштабных строительных проектов, связанных с военными, были уничтожены сельскохозяйственные угодья и культурные объекты. В результате традиционные и традиционные практики, такие как сельское хозяйство, рыбная ловля, охота, собирательство и поклонение, в определенных областях были безвозвратно повреждены или полностью уничтожены. Ниже приведены некоторые примеры военных воздействий на ‘… ина (землю).

— В Мфкапу, на месте базы морской пехоты США в заливе К … неохе, были обнаружены сотни иви — костей предков, которые были вытеснены военными.

— После двадцатилетней борьбы была завершена спорная автострада H-3, самая дорогая из когда-либо построенных в Соединенных Штатах. За счет средств обороны США он разрушил важные археологические памятники в долине Х … лава и К … неохе.

— Кеавалау-о-Пуулоа (то есть Перл-Харбор), когда-то являвшийся центром одной из самых продуктивных сельскохозяйственных и аквакультурных систем на Гавайях с более чем 36 рыбоводными прудами, был разрушен в результате дноуглубительных работ на военно-морской базе Перл-Харбора. .Сегодня Перл-Харбор является одним из наиболее загрязненных военных объектов в стране, с шестью объектами Суперфонда и загрязнителями, включая свинец, ТВК, ртуть и нефть. Кроме того, корабли ВМФ сбрасывали в гавань радиоактивный кобальт и химические вещества. Рыбаки, ведущие натуральное хозяйство в гавани, в основном жители Гавайев, островов Тихого океана и филиппинцы, подвергаются наибольшему риску воздействия токсинов.

МОДЕЛИ ЗАВИСИМОСТИ

Несмотря на огромную мощь вооруженных сил, милитаризм не мог существовать на Гавайях без сотрудничества или, по крайней мере, согласия местного сообщества.Ключевым фактором сохранения милитаризма на Гавайях является высокая степень экономической зависимости от военных расходов. В своей целеустремленной погоне за военными фондами правительственные чиновники и бизнес-лидеры не обращали внимания на «скрытые» издержки милитаризма и были готовы обменять долгосрочную экономическую безопасность жителей Гавайев на краткосрочные экономические выгоды. Эта зависимость исказила экономические и социальные приоритеты государства, задушила экономическую диверсификацию и устойчивость и в процессе сделала Гавайи более уязвимыми с экономической точки зрения перед решениями и событиями, выходящими далеко за пределы контроля жителей Гавайев.

УСТОЙЧИВОСТЬ

Из-за подавляющего присутствия военных на Гавайях сопротивление милитаризму было относительно индивидуализированным и спонтанным до 1970-х годов, когда на Гавайях впервые возникло организованное движение против военной оккупации некоторых земель. Ободренные освободительной борьбой третьего мира и гражданскими правами США, этнической властью и антивоенными движениями, а также вдохновленные гавайским культурным возрождением, Канака Маоли и прогрессивные активисты начали продвигать более радикальную, антимилитаристскую и антиколониалистскую повестку дня.Различные элементы движения объединились в попытке освободить Кахо’олаве. Когда общины начали требовать доступа и контроля над своими землями, материализовались новые конфликты с военными, включая Нохили, Мфкапу, Вайк … нэ, Пу’улоа, Вайманало, М … куа, Пфхакулоа и Луалуалеи.

Кахо’олаве и М … куа — два примера того, как движение К … нака маоли сопротивляется милитаризму. Первый пример Кахо’олаве важен, потому что он имел решающее значение для развития гавайского движения.Второй случай описывает продолжающуюся борьбу за М … куа и раскрывает возможности, а также сложности и проблемы для демилитаризации и суверенитета.

КАХО’ОЛАВЕ

В 1970-х годах Кахо’олаве стал мощным символом культурного возрождения Канака Маоли, а также антиимпериалистической борьбы в зарождающемся гавайском движении. Остров считается кинолау (физическая форма; воплощение) Каналоа, бога моря, и, таким образом, является священным для Канака Маоли. Военно-морской флот безжалостно бомбил Кахо’олаве более тридцати лет, что нанесло серьезный ущерб экологии и культурным объектам.

Начиная с 1976 года, организация Protect Kaho’olawe ‘Ohana (PKO) провела смелую оккупацию земель во время запланированных военно-морских учений в знак протеста против бомбардировок и отстаивания культурных прав канака маоли. В том же году PKO также подала иск против ВМС. Эти действия политизировали многих K … naka Maoli и сделали фразу «алоха ‘… ina» (любовь к земле) лозунгом движения. Кроме того, международная солидарность сыграла решающую роль в кампании, включая усилия движения за безъядерный и независимый Тихоокеанский регион, направленные на то, чтобы заставить иностранные правительства отказаться от совместных военных учений на Кахо’олаве.

В 1977 году два молодых активиста «исчезли», пересекая канал между Кахо’олаве и Мауи: Джордж Хелм, президент ОПМ и музыкант, и Кимо Митчелл, коммерческий рыбак и менеджер Службы национальных парков. Хотя многие подозревали нечестную игру, их исчезновение усилило чувство безотлагательности движения и вызвало более широкую поддержку.

После открытия множества доисторических мест археологи подтвердили то, что К … нака Маоли все время говорил, что Кахо’олаве имеет культурное и духовное значение для гавайцев.Это привело к постановлению 1980 года о согласии, которое требовало от военно-морского флота ограничить использование острова и начать очистку определенных районов. Это также позволило PKO иметь ежемесячный доступ к острову. После указа о согласии весь остров был внесен в Национальный реестр исторических мест.

В 1990 году президент Буш приказал прекратить использование Кахо’олаве в качестве полигона. Транспортная комиссия острова Кахо’олаве рекомендовала вернуть остров государству. Позже Конгресс выделил 400 миллионов долларов на очистку и восстановление острова.В 1993 году законом штата была создана Комиссия по заповеднику острова Кахо’олаве (KIRC) для надзора за очисткой, восстановлением и управлением ресурсами. В этом статуте также указывалось, что остров в конечном итоге будет включен в состав коренной гавайской нации после признания со стороны правительства США.

В 1998 году военно-морской флот приступил к обезвреживанию неразорвавшихся боеприпасов. Очистка требует удаления неразорвавшихся боеприпасов со 100% площади поверхности и до глубины четырех футов в выбранных областях. Однако за три года, оставшиеся до завершения плана очистки, было расчищено только 400 акров из 28 600 акров.Хотя движению Кахо’олаве удалось добиться возвращения и частичной очистки острова, некоторые критиковали движение за то, что оно скомпрометировало свою позицию против милитаризма, чтобы сотрудничать с военно-морским флотом и Конгрессом в вопросах очистки и восстановления. Уроки Кахо’олаве очень важны для продолжающейся борьбы за освобождение долины М … куа, полигона с боевыми стрельбами, расположенного на западной стороне Оаху.

M … UA

К … нака Маоли населяли М … куа не менее 1000 лет и считают его вахи пана (священным местом).М … куа означает «родители» на гавайском языке, что предполагает его генеалогическое значение для К … нака Маоли. В долине есть по крайней мере три задокументированных места хэйау (храмов) и множество других древних мест, а на пляже находится множество захоронений. Морские воды были важными рыболовными угодьями и защитными стенами долины, местом тренировок для традиционных боевых искусств. М … Куа также является важной средой обитания для многих местных видов.

В 1930-х годах военные начали использовать долину в качестве огневой позиции.Впоследствии во время Второй мировой войны военные распространились по всей долине, выселив несколько сотен жителей и разрушив их дома. Бывшие жители долины рассказывают, как военные нарисовали белый крест на церкви М … куа и бомбили его для тренировок по стрельбе. Хотя военные должны были освободить землю после войны, ничего не вернули. В 1964 году, несмотря на возражения губернатора Гавайев, президент Джонсон подписал Указ 11166, согласно которому 3236 акров долины были назначены учебным центром.Затем государство сдало в аренду армии еще 1515 акров на 65 лет всего за доллар.

Военные учения в M … kua включали в себя бомбардировку кораблем-берег и воздушную бомбардировку, десантный десант, минометные, напалмовые и ракетные учения, а также обезвреживание боеприпасов. Многие опасаются, что токсичные химические вещества от взрывчатых веществ загрязняют почву и грунтовые воды. Крупные пожары нанесли серьезный ущерб исчезающим видам и населенным пунктам. Недавно, в 1995 году, пожар сжег более половины 4700 акров долины и сжег дома семей, живущих через дорогу.

В 1970-х годах, когда нарастало движение за освобождение Кахо’олаве, активисты и жители района Вайанаэ начали настаивать на возвращении М … куа. В наше время гавайские семьи использовали пляж М … куа как временное жилище, пу’ухонуа (убежище; святилище) для бездомных семей, которые видят на пляже место, где можно исцелить свою жизнь. Эти поселения подверглись нападению со стороны военных и государства. С 1970-х годов государство осуществило как минимум три массовых выселения семей Канака Маоли с пляжа.Последнее выселение произошло в июне 1996 года, когда государство в соответствии с условиями, установленными военными, выселило более 280 человек и арестовало шестнадцать. Это сделало М … куа символом сопротивления и суверенитета, а также выявило противоречие между нищетой и бездомностью канака маоли наряду с военной оккупацией гавайских земель.

В 1997 г. активисты одержали крупные победы, заблокировав две высадки морских пехотинцев у М … Куа. Пасхальным утром межконфессиональная молитвенная служба на пляже прервала запланированные упражнения.Затем, осенью, морские пехотинцы объявили о другой высадке морского десанта всего через несколько дней после поминальной службы популярного гавайского музыканта Исраэля Камакавиво’оле в М … Куа. Сообщество, возмущенное высокомерием и неуважением морских пехотинцев, приготовилось к конфронтации. Практики культуры построили на пляже два религиозных алтаря, а группы проводили демонстрации и готовились к гражданскому неповиновению. Проведя беспрецедентную встречу с примерно тридцатью членами сообщества в Кэмп-Смит, адмирал Прюэр, CINCPAC, приказал перенести военные учения.

Общественные группы добились успехов в других областях. Армия активизировала свои программы защиты окружающей среды, включая размножение и высаживание исчезающих видов. Армия также учредила консультативный комитет Канака Маоли для разработки протоколов доступа к религиозным святыням. В 1998 году группы активистов M … lama M … kua и Earthjustice Legal Defense Fund подали иск, чтобы заставить армию сделать заявление о воздействии на окружающую среду всей своей деятельности в М … куа в соответствии с Национальным законодательством. Закон об экологической политике.Во внесудебном соглашении армия согласилась прекратить учения с боевой стрельбой до завершения экологической экспертизы. В М … куа не было тренировок с боевой стрельбой почти два года.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Хотя армия глубоко укоренилась на Гавайях, условия и обстоятельства постоянно меняются, создавая возможности для демилитаризации.

Движение за суверенитет Канака Маоли в наибольшей степени заинтересовано в демилитаризации и, вероятно, по-прежнему будет самым прямым и мощным вызовом милитаризму на этих островах.В ближайшем будущем борьба на суше, вероятно, продолжится как основной способ сопротивления, потому что эта борьба самым непосредственным образом противостоит несправедливости. Однако борьба за экономическую и экологическую справедливость также может стать более заметной.

Тем не менее, планирование демилитаризации требует точной информации. В качестве первого шага независимые партии должны провести точный учет издержек и последствий милитаризма. Военные должны быть обязаны раскрыть все соответствующие экологические, экономические и социальные данные, которые могут потребоваться для оценки истинных последствий их присутствия.Общественные группы могут использовать эту информацию для просвещения общественности и политиков, а также для агитации при любой возможности.

Начиная с районов, представляющих наибольший риск для здоровья и окружающей среды, военные должны очистить все загрязненные ими земли и придерживаться принципа «загрязнитель платит». Фонды очистки должны помочь нанять и переобучить рабочих, которые уходят с работы, зависящей от военных. Кроме того, министерство обороны должно подготовить планы на случай непредвиденных обстоятельств для сокращения и вывода своих сил в ожидании того дня, когда военные должны будут запросить разрешение у суверенной гавайской нации даже на существование на Гавайях.

ССЫЛКИ

Альбертини, Джим, Нельсон Фостер, Уолли Инглис и Гил Родер. 1980. Темная сторона рая: Гавайи в ядерном мире. Гонолулу: Католическая акция на Гавайях / Проект по воспитанию мира.

Алули, Ноа Эммет и Давианна Помайкай МакГрегор. 1994. «Исцеление Кахо’олаве». Улла Хасагер и Джонатан Фридман. (ред.). Гавайи: возвращение к государству. Коппенхаген: Международная рабочая группа по делам коренных народов. Документ №. 75. p197-208.

Келли, Мэрион и Нэнси Алек.1997. Макуа означает «родители»: краткая культурная история долины Макуа. Гонолулу: Региональная программа на Гавайях Комитета обслуживания американских друзей.

Линд, Ян. 1984/1985. «Стальное кольцо: заметки о милитаризации Гавайев». Социальный процесс на Гавайях. 31: 25-47.

Фергюсон, Кэти Э., Филлис Тернбулл и Мехмед Али. 1994. «Переосмысление военных на Гавайях». Улла Хасагер и Джонатан Фридман. (ред.). Гавайи: возвращение к государству. Коппенхаген: Международная рабочая группа по делам коренных народов.Документ №. 75. С. 183-193.

Фергюсон, Кэти Э. и Филлис Тернбулл. 1999. Ой, скажи, ты видишь? Семиотика военных на Гавайях. Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.

Моралес, Родни. (ред.). 1984. Ho’iho’i Hou: дань уважения Джорджу Хелму и Кимо Митчеллу. Гонолулу: Bamboo Ridge Press.

Министерство обороны США. 1998. Гавайские военные объекты и тренировочные площадки. Лагерь H.M. Смит, Гавайи: Тихоокеанское командование США.

Витек, Джон.1999. «Рост этнических исследований в Гавайском университете: антивоенные, студенческие и ранние общественные схватки». Ибрагим Г. Ауд и др. (ред.). Социальный процесс на Гавайях. 39: 10-19.

Авторские права на статью Cultural Survival, Inc.

Милитаризм и глобализация: есть ли эмпирическая связь?

DOI: 10.1007 / s11135-017-0525-4. Epub 2017 16 июня.

Принадлежности Расширять

Принадлежность

• ¹ Департамент экономики и финансов, Школа бизнес-исследований, Университет Кристианстада, 291 39 Кристианстад, Швеция.

Бесплатная статья PMC

Элемент в буфере обмена

Манучехр Ирандуст. Qual Quant. 2018.

Бесплатная статья PMC Показать детали Показать варианты

Показать варианты

Формат АннотацияPubMedPMID

DOI: 10.1007 / s11135-017-0525-4. Epub 2017 16 июня.

Принадлежность

• ¹ Департамент экономики и финансов, Школа бизнес-исследований, Университет Кристианстада, 291 39 Кристианстад, Швеция.

Элемент в буфере обмена

Полнотекстовые ссылки Опции CiteDisplay

Показать варианты

Формат АннотацияPubMedPMID

Абстрактный

Несмотря на то, что в предыдущих исследованиях широко изучалась причинно-следственная связь между военными расходами и экономическим ростом как в развитых, так и в развивающихся странах, в этих исследованиях не учитывалась роль глобализации.Целью данного исследования является изучение взаимосвязи между милитаризмом и глобализацией для 15 крупнейших стран, расходующих военные расходы за период 1990-2012 годов. Для определения направления причинности используется метод причинно-следственной связи Грейнджера. Результаты показывают, что военные расходы и общая глобализация причинно связаны в большинстве рассматриваемых стран. Это означает, что в странах, переживающих большую глобализацию, за последние 20 лет наблюдается относительно большой рост милитаризации.Политический смысл выводов состоит в том, что увеличение военных расходов страны увеличивает вероятность военного конфликта в будущем, ожидание которого препятствует глобализации.

Ключевые слова: Причинно-следственная связь; Глобализация; Милитаризм; Военные расходы.

Цифры

Рис.1

a Военные расходы Австралии (1990–2012 гг.)…

Рис.1

a Военные расходы Австралии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Австралии (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Инжир.1

a Военные расходы Австралии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Австралии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.2

a Военные расходы Бразилии (1990–2012 гг.)…

Рис.2

a Военные расходы Бразилии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Бразилии (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 2

a Военные расходы Бразилии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Бразилии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Рис.3

a Военные расходы Китая (1990–2012 гг.)…

Фиг.3

a Военные расходы Китая (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Китая (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 3

a Военные расходы Китая (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Китая (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.4

a Военные расходы Франции (1990–2012 гг.)…

Фиг.4

a Военные расходы Франции (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Франции (1990–2012 гг.). Источник КОФ…

Рис. 4

a Военные расходы Франции (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Франции (1990–2012 гг.). Источник КОФ и СИПРИ

Рис.5

a Военные расходы Германии (1990–2012 гг.)…

Фиг.5

a Военные расходы Германии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Германии (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 5

a Военные расходы Германии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Германии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.6

a Военные расходы Индии (1990–2012 гг.)…

Фиг.6

a Военные расходы Индии (1990–2012 годы). b Индекс общей глобализации Индии (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 6

a Военные расходы Индии (1990–2012 годы). b Индекс общей глобализации Индии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Рис.7

a Военные расходы Италии (1990–2012 гг.)…

Фиг.7

a Военные расходы Италии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Италии (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 7

a Военные расходы Италии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Италии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.8

a Военные расходы Японии (1990–2012 гг.)…

Фиг.8

a Военные расходы Японии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Японии (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 8

a Военные расходы Японии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Японии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Рис.9

a Военные расходы Кореи (1990–2012 гг.)…

Фиг.9

a Военные расходы Кореи (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Кореи (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис.9.

a Военные расходы Кореи (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Кореи (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.10

a Военные расходы России (1990–2012 гг.)…

Фиг.10

a Военные расходы России (1990–2012 гг.). b Общий индекс глобализации России (1990–2012 гг.). Источник КОФ…

Рис. 10

a Военные расходы России (1990–2012 гг.). b Общий индекс глобализации России (1990–2012 гг.). Источник КОФ и СИПРИ

Рис.11

a Военные расходы Саудовской Аравии…

Фиг.11

a Военные расходы Саудовской Аравии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Саудовской Аравии (1990–2012 гг.)…

Рис. 11

a Военные расходы Саудовской Аравии (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Саудовской Аравии (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.12

a Турецкие военные расходы (1990–2012 гг.)…

Рис.12

a Турецкие военные расходы (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Турции (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 12

a Турецкие военные расходы (1990–2012 годы). b Общий индекс глобализации Турции (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Рис.13

a Военные расходы Великобритании (1990–2012 гг.)…

Фиг.13

a Британские военные расходы (1990–2012 годы). b Британский общий индекс глобализации (1990–2012 гг.). Источник КОФ…

Рис 13

a Военные расходы Великобритании (1990–2012 годы). b Британский общий индекс глобализации (1990–2012 гг.). Источник КОФ и СИПРИ

Фиг.14

a Военные расходы США (1990–2012 гг.)…

Фиг.14

a военные расходы США (1990–2012 гг.). b Общий индекс глобализации США (1990–2012 годы). Источник КОФ…

Рис. 14

a военные расходы США (1990–2012 гг.). b Общий индекс глобализации США (1990–2012 годы). Источник КОФ и СИПРИ

Все фигурки (14)

Похожие статьи

• Связь между потреблением энергии и финансовым развитием: оценка роли глобализации в странах Next-11.

  Датский, Сауд С., Белудж М.А., Лодхи Р.Н. Датский и др. Environ Sci Pollut Res Int. 2018 июл; 25 (19): 18651-18661. DOI: 10.1007 / s11356-018-2069-0. Epub 2018 28 апр. Environ Sci Pollut Res Int. 2018. PMID: 29705897

• Милитаризм, милитаризация, здоровье и Третий мир.

  Zwi AB. Zwi AB. Med War. 1991 октябрь-декабрь; 7 (4): 262-8.DOI: 10.1080 / 0748800

  09001. Med War. 1991 г. PMID: 1808475

• Идолизация и разветвление между глобализацией и экологическими следами: данные квантильного квантильного подхода.

  Шариф А., Афшан С., Куреши М.А. Шариф А. и др. Environ Sci Pollut Res Int. 2019 Апрель; 26 (11): 11191-11211. DOI: 10.1007 / s11356-019-04351-7. Epub 2019 22 февраля.Environ Sci Pollut Res Int. 2019. PMID: 30796670

• Глобализация и экономический рост: эмпирические данные о роли взаимодополняемости.

  Самими П., Дженатабади Х.С. Самими П. и др. PLoS One. 2014 10 апреля; 9 (4): e87824. DOI: 10.1371 / journal.pone.0087824. Электронная коллекция 2014 г. PLoS One. 2014 г. PMID: 24721896 Бесплатная статья PMC. Рассмотрение.

• Исследование эффективной связи мозга на основе данных фМРТ: прошлые выводы и текущие проблемы со ссылкой на анализ причинно-следственной связи Грейнджера.

  Дешпанде Г., Ху Х. Deshpande G, et al. Brain Connect. 2012; 2 (5): 235-45. DOI: 10.1089 / brain.2012.0091. Brain Connect. 2012 г. PMID: 23016794 Бесплатная статья PMC. Рассмотрение.

использованная литература

1. 1. Аджемоглу Д., Яред П. Политические пределы глобализации.Являюсь. Экон. Преподобный Пап. Proc. 2010; 100: 83–88. DOI: 10.1257 / aer.100.2.83. — DOI
2. 1. Али HE. Военные расходы и неравенство на Ближнем Востоке и в Северной Африке: панельный анализ. Def. Peace Econ. 2012. 23 (6): 575–589. DOI: 10,1080 / 10242694.2012. 663578. — DOI
3. 1. Альптекин А., Левин П. Военные расходы и экономический рост: метаанализ. Евро. J. Полит. Экон. 2012; 28: 636–650. DOI: 10.1016 / j.ejpoleco.2012.07.002. — DOI
4. 1. Bahmani-Oskooee M, Chang T, Wu T.Возвращаясь к паритету покупательной способности в африканских странах: стационарный тест панели с резкими и плавными изменениями. Прил. Финансовая экономика. 2014. 24 (22): 1429–1438. DOI: 10.1080 / 09603107.2014.925068. — DOI
5. 1. Барбьери К. Экономическая взаимозависимость: путь к миру или источник межгосударственного конфликта? Дж.Peace Res. 1996. 33 (1): 29–49. DOI: 10.1177 / 0022343396033001003. — DOI

Показать все 50 ссылок

LinkOut — дополнительные ресурсы

• Источники полных текстов

• Источники другой литературы

• Разное

.