Ангедония (эмоциональная анестезия)

Воскрешение «мертвых» лидеров

Ощущение потока

К списку статей по Коучингу и бизнес-консультированию
К списку статей по Клинической парадигме менеджмента
К списку статей по Истории и теории психоанализа
К списку статей А. В. Россохина в журнале «Psychologies»

Соотношение апатии и витальности в психотерапии депрессии(Кукульскиене А.)

Введение

Депрессия — одна из самых распространённых болезней нашего времени, поэтому у меня в работе с депрессивными пациентами возникает много вопросов и противоречий. Когда я писала эту работу, я старалась понять, что собой представляет депрессивный человек и какие возможны способы психотерапии. Но углубляясь в тему депрессий, возник вопрос: «А почему меня это интересует, почему мне это так важно?». Не очень ясны становились мне самой мои мотивы, почему я пишу именно эту работу. Что в депрессии такого, что меня привлекает и отталкивает?

Поначалу для меня были важны такие вопросы: что такое депрессия, почему так случается? Это у меня вызывает удивление и протест. Как может так случиться, что человек не хочет жить, не имеет для чего жить, и просто утрачивает силу жить. Зная ответы на вопросы «почему», надеюсь более понять и «как» работать с такими пациентами. Частично это иллюзия. Окончательного ответа на вопрос «почему» не может быть. Возможны только частичные ответы, предпосылки, и они могут быть разные. В этом я убедилась, читая литературу о депрессии. Становится понятнее, но это так и остаёться обьектом наблюдений и исследований, а в реальной жизни — с больными нужно реально быть и жить.

Потом я осознала, что я протестую против депрессии и не могу согласиться с апатией и бессилием этих пациентов. Это значит, что я не способна достаточно принять этих людей и быть с ними. От моей неоднозначной позиции зависит их самочувствие и возможности работы с ними.

Апатия — это то, что сразу бросается в глаза, что очень меня подавляет в общении с такими пациентами, и уменьшается у пациента во время удачной ( к сожалению только удачной ) терапии. Апатия и бессилие очень заражают. А заразительно это потому, что у меня также есть апатия и бессилие, которые просыпаются тогда, когда с ними сталкиваюсь. Есть ещё что-то внутри меня, что вынуждает меня так реагировать на депресивных пациентов. Мне близки мысли Р. Мэя (1997, 23 стр.): «ощущение пустоты и вакуума … как правило, порождается чувством, что ты бессилен что-либо изменить в своей жизни или в окружающем мире». Внутренний вакуум — это конечный результат постепенного растущего убеждения человека в том, что он, как личность, не может руководить своей жизнью… не может изменить отношение к нему других людей или хоть как-то повлиять на окружающий мир. В итоге он погружается в глубокое отчаяние, характерное для столь многих наших современников. И коль скоро его желания и чувства не имеют никакого значения, то он отказывается от желаний и чувств».

Депрессия — только часть выражения бессилия человека, поэтому в этой работе на эту небольшую часть я попытаюсь посмотреть в изменении соотношения апатии и витальности.

I. Теоретический анализ депрессии.

Определение апатии и депрессии.

«Депрессию можно определить, как почву для меланхолии, болезненного самосозерцания, способность человека печалиться. Таким образом, переваривая боль, душа обращает свою активность внутрь, отыскивая для себя здоровый отход от внешнего. Мы отгораживаемся от окружающего мира и начинаем костенеть. Такая самоизоляция обусловливает чувство внутреннего съёживания, холода, окостенения. Относительно живая антипатия усиливается до ненависти и непонимания себя и мира. Подобно тому как человек меланхолического темпепамента интенсивно ощущает свою телесную земную тяжесть, так страдающий депрессией душевно полностью костенеет, т. е. становится неживым и отвердевшим.

Депрессия не относится к числу так называемых «душевных болезней» вроде шизофрении или определённых форм мании, однако представляет собой тяжёлое расстройство и паралич сил воли как в душевной сфере, так и в телесной. По своим психофизическим симптомам депрессия невероятно многообразна, ибо охватывает как чисто психические симптомы вроде уныния, умственной и эмоциональной апатии, отчаяния, страха, безнадёжности и внутренней пустоты, а равно внешней апатии, постоянной усталости вплоть до полного телесного оцепенения, так и, прежде всего, симптомы физические вроде нарушений сна и аппетита, болей в сердце, озноба, спазмов горла или стеснения в груди» (Олаф Кооб, 2002, 15-23 стр.). Такое элементарное определение депрессии.

В литературе о депрессии и о терапии депрессии, есть много описаний, как она проявляется, какие признаки, какие возможные трудности возникают в работе с такими пациентами, но то, что меня больше всего интересовало и шокировало — утрата витальности и доминирование апатии — об этом в литературе говорится лишь мимоходом. Представители когнитивной психотерапии и психоанализа указывают на апатию, как на один из многих признаков депрессии. Я не хочу утверждать, что для меня обязательны критерии апатии и витальности, так как можно смотреть на депрессию через другую призму, и это не будет ошибкой. Столкновение жизни и смерти в депрессии, борьба бытия и небытия может быть обозначена и другими понятиями. Но для меня важны именно понятия апатии и витальности.

Сначала меня заинтересовала когнитнвная терапия депрессии, когнитивно — бихевиорально аналитическая система психотерапии Дж. Мак-Калоу. Там я нашла описания ситуаций, рекомендации, как работать терапевту, на что обратить внимание, какие трудности возникают в начале терапии, работая с такими пациентами, и что в таком случае делать (особенно полезная глава). Это всё конкретные рекомендации, которые необходимы в каждодневной практике. Но в этом мне чего-то недостовало и, как я поняла,- не хватало идеологии, более широкого и глубокого взгляда, который я нашла в книге Р. Мэя «Любовь и воля».

В определении депрессии как болезни очень выражено отступление от жизни. В проявлении депрессии её стерженем является апатия. Это то, что противоположно жизни, жизненности или точнее витальности. Ниже я представлю понимание депрессии через призму апатии. Апатия как свойство может быть разной силы, и её функции могут быть разными.

Схематично можно выделить такие функции апатии: небольшая апатия, как защита от чрезвычайного воздействия современного мира, как возможность отступления после поражения, и при трудностях — как углубление в себя, отстранение от внешнего мира, а когда это длится дольше, это ведёт к утрате своей сущности, переходит в депрессию. Это спокойствие, углубление в себя, когда это не меняется, переходит в апатию, оцепенение.

Из Р. Мэя (1997, 25-26 стр.): «Как же назвать это состояние, о котором говорит столько наших современников — отчуждение, невозмутимость, отстраненность, полное равнодушие, безразличие, моральное разложение, обезличивание? Каждый из этих терминов обозначает часть того состояния, о котором я говорю, — состояния, при котором мужчины и женщины дистанцируются друг от друга и от объектов, которые когда-то вызывали у них сильные эмоции и желание действовать. Я использую термин «апатия», несмотря на его изначальную узость, потому что в своём буквальном значении он больше всего соответствует описываемому мною состоянию «отсутствие чувств, страстей, эмоций или волнений, безразличие». Апатия, действующая подобно фрейдовскому «инстикту смерти», — это постепенный отказ от участия в чём-либо, пока человек не обнаруживает однажды, что жизнь полностью прошла мимо него. Но приняв к сведению погубные последствия апатии, мы должны теперь обратиться к факту её необходимости, а также к тому, как в своей «нормально-шизоидной» форме, она может быть превращена в конструктивную функцию».

Трагический парадокс заключается в том, что в наше время мы вынуждены использовать апатию как средство защиты. Гарри Ст. Салливан замечает: «апатия — любопытное состояние; это способ пережить поражение, не нанеся материального ущерба, хотя если она длится слишком долго, то вред причиняет уже само это состояние. Мне апатия представляется чудесным средством защиты, с помощью которого потерпевшая сокрушительное поражение личность обретает покой и пребывает в нём до тех пор, пока не сможет заняться чем-нибудь ещё. Чем дольше не представляется такая возможность, тем дольше держится апатия; и рано или поздно она становится состоянием души. Нетрудно себе представить, каким образом живущие в шизоидном мире люди должны защищаться от ужасного сверхстимулирования».

В современном мире «нормальность» — значит умение не тревожиться, не реагировать. Почти каждый пациент, который приходит ко мне говорит: «я слишком чуткий(-ая), я из-за всего слишком переживаю, так как я такой(-ая), с детства — это со мной и произошло(болею депрессией, у меня тревожное расстройство и т. п.». На работе я это слышу постоянно, я считала, что причина — это их проблемы, плохая адаптация, оправдание себя. Частично это так. Чувствительность, по-моему, есть дар, умение понять и почувствовать субтильные моменты. Люди, которые говорили о чувствительности были очень разные, и я начала сомневаться, о чувстительности ли здесь идёт речь? Как я поняла позже, речь идёт не о чувствительности, а о желании отстраниться и не реагировать на то, любят тебя или ненавидят.

Все они говорят, что больше всего они бы хотели не реагировать ни на какие стрессоры, быть холодными и равнодушными. Это показывает, что они очень хорошо понимают необходимость отстраниться от чрезмерного влияния современного мира, и стараются защититься от этого, но защита может быть губительной. Поэтому в данном случае мне близки мысли Р. Мэя в определении апатии как защиты от предельного шума и воздействия современного мира.

Пациенты говорят, чтобы психолог помог им ничего не чувствовать, и у меня тогда возникает образ робота, компьютера — идеал расчётливого, холодного и трезвого реагирования на всё. Они не хотят быть роботами и компьютерами, но и не хотят чувствовать боли и того, что для них важно. Они хотят отойти, пробыть и выжить, а это ведет, как указывает Р. Мэй(1997, 30 стр.) «к апатии, которая есть устранение воли и любви, заявление, что они «ничего не значат», нежелание брать на себя обязательства. Она необходима во времена смятения и стресса; а имеющееся на сегодняшний день огромное количество стимулов является формой стресса. Но апатия, в противоположность «нормальной» шизоидной установке, ведёт к пустоте и снижает способность человека к самозащите, к выживанию».

Утрата и депрессия

Во всех теоретических интерпретациях очень яркая тема утраты: утрата смысла, утрата любимого человека, утрата самости, утрата желаний, утрата положительного взгляда на себя, окруженние, веры в будущее… Может быть всё это можно объединить в утрату интенциональности, в которой есть всё то, что утрачивается. Дальше представлю понимание утраты в разных теоретических интерпретациях, чтобы показать, как утрата ведёт к депрессии. Очень разнообразно, исследуя разные аспекты депрессии об утрате говорит Олаф Кооб, он в своих интерпретациях прибегает к религии, философии, литературе, психологии: «одно из чрезвычайно широко распространённых заблужденний наших дней — убеждённость, что счастъе, радость и здоровъе следует воспринимать как награду, а несчастье, страдание и боль как разного рода наказания. При этом нужно различить, скорбим ли мы по утраченному «объекту» ради него самого или ради себя. Если же любовь к объекту была своекорыстной, т.е. нарциссической, то вместе с его утратой утрачивается и частица нашего «я» — мы переживаем и это оплакиваем. Может быть и противоположная вещь — обвинение себя. Итак, в депрессии, как и в слезах, может таиться изрядная порция самовлюблённости, на которую необходимо посмотреть честно и открыто, иначе целиком погрязнешь в иллюзиях. Здесь целесообразно вникнуть в противоположномть «буддизм — христианство». Для буддиста земная жизнь — страдание, а причина страдания — жажда земного бытия. В этом смысле буддизм представляет собой «религию избавления», потому что человек стремится вырваться из чувственного мира, уйти в его пределы. Христиианство, напротив, стремится именно посредством жизни на Земле, в многообразных встречах, страданиях и делах отыскать путь к более высокой степени развития, к совершенству. Более того, Христос, «Сын Божий», через свои страсти даже добровольно предал себя Земле и людям» (Олаф Кооб, 2002, 105-108стр.).

При несчастьи, человек не анализирует эти события, а всеми возможными способами пытается отвлечься. И как пишет Паскаль, что «единственным средством, утешающим нас в наших горестях, служит развлечение, но в то же время в нём величайшая беда наша. Депрессия — внешняя маска «ничто», чувство бренности и смертности; точно также и душа может исподволь сформировать маску вечного, живущей в нас духовности. Страх, при этом возникающий, большей частью не что иное, как страх перед самостановлением» (Олаф Кооб, 2002, 126 стр.).

В. Руднев (2002, 148-152 стр.) указывает: «по З.Фрейду депрессия — «тогда, когда сверх-Я давит на Я: до тех пор пока Я сопротивляется и защищается, депрессия проходит в невротическом регистре, если же сверх-Я одерживает победу над Я, то начинается психоз. Депрессия — это «нарциссический невроз», то есть в нём либидо направлено на собственное Я, поэтому нет переноса и нельзя подвергать психоаналитическому лечению. Дальнейшее развитие психоаналической теории показало, что он был неправ. Это показал Кохут. Меланхолия использует интроекцию, которая является более архаическим механизмом защиты, так как она действует между Я в целом и внешним миром. «Астено-депрессивный синдром», была для начала века явлением нетипичным. Тогда доминировала истерия. Проблемой были большие сексуальные ограничения. Сейчас после нескольких сексуальных революций, эти истории воспринимаются с улыбкой. Главное в этиологии депрессии — это «утрата любимого объекта». В результате Первой мировой войны, был утрачен чрезвычайно важный объект — уютная довоенная Европа, в которой самым страшным событием в жизни была не газовая атака и не оторванные ноги, а ситуация, когда слишком пылкий обожатель невзначай прикоснётся к даме своим желзом. Без этого были утраты в прямом смысле: погибли миллионы людей — жены остались без мужей, дети без отцов и матери без сыновей. Классический психоанализ можно называть «отцовским» психоанализом, то психоанализ депрессий это «материнский» анализ. Этому начало положил Абрахам. Следующий важнейший вклад в изучение депрессии был сделан М. Клайн о двух гипотезах раннего младенчества: параноидно-шизоидной позиции (1-3 месяца) и депрессивной позиции (3-6 месяцев). Находясь в депрессивной позиции, младенец выучается понимать, что плохие и хорошие стороны являются двумя сторонами одного объекта. Он ощущает скорбь и стремится восстановить разрушенный вследствие исчезновения материнской груди мир путём интроекции. Всякий раз, когда возникает печаль, нарушается ощущение надёжного обладания любимыми объектами, и чувство вины и тревоги — младенческая депрессивная позиция — реактивируется в полную силу».

Представители когнитивной терапии указывают, что «в случае депрессии меняется отношение к самому себе, к своему будущему, к своему опыту. Первый компонент триады связан с негативным отношением пациента к собственной персоне. Пациент считает себя ущербным, неадекватным, неизлечимо больным или обделённым. Свои неудачи он склонен объяснять якобы имеющимися у него психологическими, нравственными или физическими дефектами. Пациент убеждён, что эти мнимые дефекты сделали эго никчемным, никому ненужным существом, он постоянно винит и ругает себя за них. Вторым компонентом когнитивной триады является склонность к негативной интерпретации своего текущего опыта. Пациенту кажется, что окружающий мир предъявляет к нему непомерные требования и/или чинит ему непреодолимые препятствия на пути достижения жизненных целей. В любом опыте взаимодействия со средой ему видятся только поражения и потери. Третий компонент триады связан с негативным отношением к собственному будущему. Обращая взгляд в будущее, он видит там лишь нескончаемую череду тяжких испытаний и страданий. Нарушения мотивации (например, безволие, отсутствие желаний ) можно объяснить искажением когнитивных процессов. Пессимизм и чувство безнадёжности парализуют волю. Если он надеется на плохой результат, так зачем ему браться за какие-нибудь дела.

«О феномене утрате смысла писал В. Франкл: пациенту, страдающему эндогенной депрессией, его психоз мешает ему увидеть какой-либо смысл в своей жизни, пациент, страдающий невротической депрессией, мог получить её из-за того, что не видел смысла в своей жизни. При паранойе всё наоборот — гиперсемиотизация окружения.

Для депрессивного человека мир прежде всего теряет интерес, поскольку депрессивная личность полностью сосредоточивается на интроецированном потерянном объекте любви и на своей фантазматической вине перед ним. Этот единственный объект и обладает повышенной ценностью для меланхолика. Ценностью, но не знаковостью, посколько этот объект помещается где-то внутри, как бы проглоченный целиком, непереваренный. По Ф. Перлзу, в любом случае мы обнаруживаем в организме пациента инородный, неассимилированный материал. Это интроецирование своего депрессивного Я, отгораживание от мира в некую непроницаемую среду, в некий депрессивный кокон. В этом смысле Я выступает не как сосуд, не как субъект интроекции, но как интроецируемый объект. То есть можно сказать, что депрессивная реакция «назад в утробу» является репаративным стремлением возместить утраченный объект любви, понимаемый архаически как некая защитная оболочка. Так, депрессивный человек часто заворачивается с головой в одеяло, чтобы отгородится от мира. Приведенная в пример Э. Фроммом история пророка Иовы, который уклонялся от социальных обязанностей — один из характерных признаков депрессии. Депрессия толкуется как временная смерть, а её завершение — как возвращение к жизни, сопровождаемое смехом, то есть как воскресение. Это сказки о принцессах, которые не смеются, также это утрата сексуальности. Депрессия каким-то важным образом соотносится с обрядом инициации. Это разные сказки, где младенца закрывают в сосуд, в корзину, а во время инициации зашивают в шкуре зверя. Моделируется «депрессивная позиция», пройдя через которую герой сможет стать сильным, то есть и прежде всего — сможет обходиться без матери. В этом связь инициации и депрессии Если депрессия не длится у человека всю жизнь, то после её окончания с необходимостью следует подьём, некое возрождение, воскресение к новой жизни. Один из признаков депрессии — утрата сексуальности. Утрачиваются чувства и смыслы. Например, по-английски «sence» — это и смысл, и чувство. Получается своеобразная картина: чтобы уметь воспринимать мир как исполненный смысла и прочитывать его послания, надо обладать чувствами. Одной интеллектуальной способности недостаточно. При депрессии изменения происходят именно в сфере чувств, эмоций — и мир десемиотизируется, теряет смысл. Превращается в бессмысленный конгломерат. Когда человек вылечивается от депрессии, он становится готов к новой любви и соответственно, к восстановлению осмысленности окружающего мира.

В случае депрессии мир — это вещи без значений и смысла. Депрессия не образует никаких знаков. Можно сказать, что депрессивная мимика и жестикуляция, имеющая, как правило, весьма смазанный характер, — опущенные скорбно веки, согбённая поза и т.д. — семиотизируется в том случае, когда депрессивный человек, извлекает вторичную пользу, этим показывает, что ему плохо, и взывает к помощи. Тоска, вина, тревога — семиотически слишком сложные понятия, чтобы с ними можно было работать. Психоанализ потому и не подошёл, что отводил пациента назад в прошлое. В этом случае эффективной была стратегия Аарона Бека, которую можно назвать обучением языку мира.

Но для обучения языку нужен и слух, и зрение. Однако, при депрессии зрение и слух начинают играть гораздо меньшую роль. При тяжёлой депрессии человек перестаёт читать, ходить в кино и театр, смотреть телевизор, слушать музыку. Восприятие мира — это прежде всего визульно-аудиальное восприятие. Вообще развитие зрения и слуха — прерогатива homo sapiens или homo semioticus. С этим связана прежде всего такая особенность человеческого развития, как экстракорпоральность — развитие орудий труда, отделённых от тела. Знак, который воспринимает зрелое человеческое сознание, — это прежде всего отдалённый и отделённый от тела на какое-то расстояние предмет — то есть семиотическое может восприниматься прежде всего при помощи зрения и слуха, которые в случае депрессии редуцируются. При депрессии человеческое тело действительно как бы забывает само себя. Депрессивный человек, как правило, редуцирует все или большинство своих микро- и макросоциальных связей. Он становится некоммуницирующим телом. Тело депрессивного человека говорит: «не обращайте на меня внимания». Это, конечно, тоже коммуникация, но это её последняя стадия, нулевая ступень. Он способен различать значения, но ему безразличен их смысл. Депрессивный человек начисто лишён фантазии. Даже в психотическом сосотоянии (МДП) его бред скудный. По Блейлеру, психотик говорил: «Каждый глоток воды, что я пью, украден, а я столько ел и пил». Первое — оральный характер, он выпивает; второе — он интроецирует воду, то есть отнимает у других; третье — универсальность высказываний, каждый глоток украден, всё плохо, всё ужасно. Если это чистая депрессия, то он ничего не хочет, ничего не обязан, ничего не боиться» (В.П.Руднев, 2002, 156-163 стр.).

Витальность

Противоположность апатии — витальность. Здесь приведу определение витальности по Р.Мею и П.Тиллиху (Р.Мей, 1997, 265 стр.).

О витальности и интенциональности говорится, что в каждом столкновении с рельностью, человек находится уже за этой реальностью и это истоки его витальности.

В своей книге «Мужество быть» Пауль Тиллих даёт такое определение витальности: «Витальность человека настолько велика, насколько велика его интенциональность: они взаимозависимы. Это делает человека самым жизнеспособным из всех существ. Он может выйти из любой данной ситуации в любом направлении, и эта возможность побуждает творить вне себя, не теряя при этом самое себя. Чем большей способностью творить вне себя обладает существо, тем в большей степени оно витально. Мир технических творений является самым заметным выражением витальности человека и его бесконечного превосходства над витальностью животного. Лишь человек обладает наиболее полной витальностью, потому что только он обладает завершённой интенциональностью… Если правильно понимать связь между витальностью и интенциональностью, то можно принять биологическую интерпретацию мужества в рамках заданных ограничений».

Мы определяем интенциональность «как направленность на смысловое содержание». Человек живёт «в смыслах», в том, что логично, эстетично, имеет под собой религиозную основу. Его субъективность проникнута объективностью. В каждом столкновении с реальностью есть между собой соединенные структуры «я» мира. По существу этот факт выражает речь, которая позволяет человеку абстрагироваться от конкретной данности и потом, обстрагировавшись от неё, вновь вернуться к ней, осознать её и изменить. Самое витальное существо есть то, которое имеет слово и это слово освобождает его от рабства данности. В каждом столкновении с реальностью, человек находится уже за этим столкновением. Он знает о нём, он сравнивает его, его соблазняют другие возможности, вспоминая прошлое, он предвидит будущее. Здесь и есть его свобода, и в этой его свободе есть сила жизни. Это источник его витальности.

Дальше Р.Мей (1997, 266 стр.) так интерпретирует Тиллиха: «интенциональность и витальность связаны с тем фактом, что жизненность человека проявляется не просто как жизнеспособность, как биологическая сила, а как установление связи с миром, формирование и перестраивание мира посредством различных видов созидательной деятельности. Таким образом, степень интенциональности человека можно рассматривать как степень его мужества («мужества быть»). Интенциональнось можем связать с «интенсивностью» переживания или степенью «напряженности» жизни. Предпринимался ряд попыток определить то, что мы подразумеваем под витальностью в психологической сфере: употреблялись такие слова, как «энергия» и т. п., но без особого убеждения в том, что это что-то значит. Но разве интенциональность не предоставляет нам критерий для определения витальности как психологической жизнеспособности? Степень интенциональности может определить энергетику человека, потенциальную силу его обязательств, и его способность, если мы говорим о пациенте, продолжать лечение».

Здесь важно понять, что интенциональность — это не намерение. Интенциональность в жизни человека — это основа воли и решения. Она выступает не только раньше их, но и делает возможными волю и решение.

Поэтому в случае депрессии интенциональность — это не только то, что противоположно апатии, но и то, что даёт силу и основу для всех решений и действий, что даёт возможность вообще жить.

Обобщение

Почва для меланхолии — это человеческая способность грустить, и хотя депрессия не относится к «душевным болезням», но представляет собой паралич сил в духовной и телесной сфере. При депрессии доминирует апатия и такие ее формы: небольшая апатия, как защита от большого стимулирования современного мира, как возможность отступления после поражения, как углубление в себя при трудностях. Когда это длится долго, это ведёт к утрате своей сущности.

По разным теоретическим интерпретациям, депрессия — это утрата смысла, любимого человека, положительного отношения к себе, к окружающим, к будущему.

Противоположность апатии — витальность, жизненная сила, которая даёт жизни мощь, силу и основание для решений и действий.

II. Особености терапии депрессий

Внутренняя подготовка терапевта

В этой работе всё внимание обращено на начало депрессии, так как это соответствует моему опыту работы в поликлинике (первичный центр охраны здоровья), среднее число встреч 10-15 сессий, диагноз — депрессия средней тяжести, когда нет личностных расстройств. В таком случае начало терапии первые 3 встречи, и от этого начала зависит вообще придёт ли пациент на другие встречи. Начало терапии депрессий тяжело из-за апатии, которая тогда бывает максимальной. Само начало, если обратить внимание на разные трудности, факторы и особенности, которые здесь указаны, имеет значение для того, чтобы «стена» апатии была «проломлена», если же нет, то терапия не идёт и нет никакой динамики. Когда в этом «болоте» депрессии появляются островки витальности, это указывает на то, что жизнь возвращается. Тогда далее — процесс осознания интенциональности, нахождение самости происходит легче. Но, как правило, и об этом пишут разные авторы, витальность не поднимается по прямой ввысь, а идёт по волнистой линии, постепенно поднимающейся вверх. Не было ни одного случая, чтобы работая с болеющим депрессией, не было колебаний самочувствия. Здесь подошла бы поговорка «Хорошее начало — половина работы».

Терапия начинается с внутренней подготовки терапевта. Это не только теоретическая подготовка, но и опыт, восприятие себя и своей работы, своих установок, интенций к клиенту и к терапии и их осознание, это процесс, который происходит постоянно. Основа интенциональности и витальности общая для клиента и терапевта, и это позволяет им работать вместе. «Интенциональность базируется на смысловой матрице, во многом общей для пациента и терапевта. Каждый человек, нормальный или душевнобольной, живёт в «координатах» смысловой матрицы, которую он в некоторой мере создаёт сам — то есть эта матрица индивидуальна — но создаётся она в рамках общей ситуации человеческой истории и языка. Вот почему так важен язык: это среда в которой мы находим и формируем нашу матрицу смыслов, среда, которую мы разделяем с другими людьми» (Р.Мэй, 1997, 283 стр.).

Работа с клиентом начинается от восприятия и осознания своих интенций, так как в этом есть витальность или жизнь, а при уменьшении осознания интенциональности увеличивается апатия. Это важно при работе с разными пациентами, но особенно важно с болеющими депрессией, потому что утрата витальности, желаний, интенциональности, подавленность — одни из самых важных признаков. Терапевту важно, что и он, и пациент хотя и детерминированы обстоятельствами, но не являются жертвами обстоятельств. И терапевт, и клиент всегда имеют небольшую возможность выбора, и это меняет ситуацию. В такой вере или интенциональности есть жизнь и это позволяет терапевту надеяться, что работа вообще возможна. Это шире иллюстрирует Р.Мэй (1997, 216 стр.): «мы не можем работать, основываясь на допущении, что пациент «каким-то образом» делает выбор или просто останавливается вследствии апатии, или кончает борьбу хоть и с разрешения терапевта. В терапии независимо от того, в какой мере пациент оказывается жертвой неизвестных ему сил, он некоторым конкретным образом ориентирует себя на факты в самом обнаружении и изучении этих детерминирующих сил в своей жизни и, таким образом, делает выбор, сколь незначительный он ни казался; он пользуется некоторой свободой, какой бы трудно различимой она ни была». Эти мысли Р.Мэя мне очень важны, не имея достаточного опыта, я постоянно колебалась в своих намерениях от слишком большого желания помочь до отчаяния и безнадёжности. В этом случае терапевту важно понять и осознать свою интенциональность, работая с конкретным пациентом. Это есть та самая сила, вера и надежда, которая является двигателем для нас и наших клиентов.

И не зря Р.Мэй (1997, 317 стр.) говорит о заботе, как особом типе интенциональности в терапии: «это интенция желать кому-то выздороветь; и, если терапевт не ощущает этого в себе или не считает, что это имеет какой-то смысл, то горе терапии. Обычный, первоначальный смысл «интенциональности» и «заботы» заключается в небольшом слове «tend» (ухаживать), которое представляет собой корень интенциональности и заботы. «Тend» означает также тенденцию, склонность, концентрацию всего своего влияния на данном аспекте, движении; это означает также «беспокоиться, уделять внимание, ожидать, проявлять заботливость». В этом смысле, это источник как любви, так и воли».

«Если я забочусь своей сущностью (экзистенцией), то уделяю внимание её благополучию, если я о ней не забочусь, она разрушается. Мы заботимся о наших овцах и о скоте и направляем заботу на самих себя, и то и другое есть проявление нашей склонности, тенденции» (Р.Мэй, 1997, 248 стр.). Наша забота, отношения с клиентом — обоюдное дело.

Особенности пациентов, болеющих депрессией

Пациенты, болеющие депрессией имеют некоторые особенности, о которых нужно знать и на которые нужно обратить внимание. «Чем больше для них делают, тем неблагодарнее они зачастую реагируют. Их страх утратить других ведёт к тем или иным формам вымогательской любви и тирании, которые прячутся под депрессией как средством нажима» (Олаф Кооб, 2002, 80 стр.). А. Кемпинский (1975, 285 стр.) замечает, «что врач, работая с невротиком устаёт больше, чем работая с психотиками. Причиной усталости может быть скука, потому что невротический мир менее интересен, чем мир больного психозом. Психоз рассматривается с точки зрения «зла», охватывающего человека, на которое он не может повлиять. А невроз принадлежит к «злу», от которого можно как бы частично освободиться при приложения собственного усилия воли. Входя в ситуацию больного неврозом, психиатр видит его «ошибки и искажения», которые содействовали появлению невроза., и ему трудно отойти от позиции воспитателя и судьи, тогда он больного винит и упрекает, но также видит, что его усилия тратятся по-напрасну. Усталость идёт также от постоянного контролирования отрицательных эмоций».

Олаф Кооб (2002, 86 стр.) указывает, «что здесь не действует «ничего, всё как-нибудь уладится». Ведь человек всё более нищает, потому для души нужны любовь, участие, сострадание и сочувствие суть процессы тепловые, ибо они связаны с истечением. Огонь течёт, лёд застывает в комок. Любовь, ласковое отношение к больному, самоотверженная заботливость, терпение и вслушивание — вот наилучшее психическое лекарство и целительный бальзам для больного». В.Франкл предупреждает, что упрёки больному, указания взять себя в руки могут быть вредными для больного. Сначала он рекомендует внимательно следить, чтобы психотерапия, применяемая к больному не стала источником ятрогении. Поэтому попытки взять себя в руки бесполезны. Вместо этого нужно позволить депрессии быть. Мы должны сообщить больному, что он болеет, так уменьшаем его самообвинения. Мы требуем, чтобы пациенты от себя ничего не требовали.

А. Бек (2003, 45 стр.) так говорит о отношениях пациента и терапевта: «депрессивный пациент в силу своего недуга склонен видеть в себе обузу для терапевта и искать постоянное подтверждение его холодности и равнодушия. Нужно преодолеть и скорректировать этот искажённый образ, делающий невозможным плодотворное терапевтическое общение».

С разными пациентами это может проявляться по-разному: могут проявиться все указанные признаки, но выраженные в разной степени, или же только один, или несколько из них. В начале терапии, когда контакт ещё не установлен окончательно, эти призаки пациентом не выражаются прямо. Это я понимала по разным признакам невербального поведения, из ничего незначащего небольшого неудовольствия. Это последствие проблемы контакта между терапевтом и клиентом, отрицательного восприятия себя и других.

В этой работе будут представлены случаи пациентов первый раз болеющих депрессией, не имеющих личностных расстройств. У меня нет достаточных данных, но из своего опыта могу предположить, что эти признаки более выражены и доминируют при расстройствах личности.

Трудности начала терапии

Дж. Мак-Калоу (2003,29 стр.) обобщая свой опыт работы с пациентами, болеющими хронической депрессией, ещё более углубляется в этот вопрос: «работая с тяжело больными депрессией, начинаешь чувствовать себя беспомощным и некомпетентным. В случаях хронической депрессии у взрослых, терапевт как правило сталкивается с тем, что человек с упорством придерживается деструктивного образа жизни.

Во время первой сессии как правило наблюдается:

1. Повторяющееся проявление беспомощности и страданий;

2. «Упадничество» в настроении;

3. Настороженность в интерперсональных взаимоотношениях, которая распространяется и на отношения с врачом;

4. Убежденность, что попытки взять под контроль депрессию безнадёжны;

5. Ригидное поведение, не подвержено влиянию ни позитивных, ни негативных событий;

6. Ощущение, что пациент ждёт, чтобы его «починили»;

7. Чувство беспомощности и тщетности любых попыток помочь пациенту изменить его поведение.

Поэтому на первой встрече терапевту важно себе задать такие вопросы:

1. Как я могу эффективно работать с пациентом, который не мотивирован на изменения?

2. Что мне сделать, чтобы умерить поглощающие пациента чувства беспомощности и безнадёжности, которые обычно сводят на нет любую терапевтическую стратегию?

3. Почему, когда я работаю с такими пациентами, эти неуместные и бесполезные чувства овладевают и мной?

4. Откуда у меня ощущение, будто что бы я не сделал, всё бесполезно?

5. Почему так легко возникает ощущение, что изменения в поведении пациента зависят от меня?

6. Целесообразно ли заниматься психотерапией с такими пациентами?

Это не обязательно особенности и трудности первой встречи, но и начала терапии. И именно от этого начала будет зависеть состоится ли вообще терапия. Тогда доминирует апатия самыми разными способами.

Есть вещи, о которых мы знаем и о которых говорится много раз, но когда они называются, они становятся более ясными, например, как и принятие чрезмерной ответственности, что для меня особенно актульно. Дж. Мак Калоу указывает (2003, 111стр.): «терапевту нужно избегать «ловушек» соблазна «всё взять на себя». Иными словами, психотерапевты нередко берут на себя ответственность за изменение поведения пациента. Результат всегда один и тот же: они ограждают пациентов от последствий их собственного поведения. Пациенты ничему не учатся, у них не формируется мотивация к изменению.

Это бывает в четырёх случаях: 1) когда терапевты объясняют пациентам, что им следует, а чего не следует делать, чтобы решить свои проблемы; 2) когда терапевты предлагают свои интерпретаци для объяснения поведения или же логически рассуждают о дисфункциональных идеях или представлениях; 3) когда терапевты настаивают, дезориентируют, всячески потакают, стыдят или выдвигают категорические требования; 4) когда терапевты всеми силами стараются, чтобы пациенты почувствовали себя лучше, и изображают добрых гадалок и утверждают, что «всё изменится к лучшему».

Ни для кого не секрет, почему терапевты прибегают к подобным стратегиям: во-первых, в начале лечения многие пациенты являют собой такое воплощение уныния, отчаяния, страдания и беспомощности, что большинство заботливых психотерапевтов стараются как можно скорее вмешаться и облегчить дискомфорт. Во-вторых, во время анализа ситуации часто стараются избавить пациента от его ноши, принимая в этом излишне активное участие. В-третьих, недостаточно быстрый прогресс может вергнуть терапевта в состояние фрустрации, что иногда толкает на подобные маневры.

Рекомендуется выяснять ситуации, чтобы это помогло лучше понять последствия своего поведения и искать другие способы решения, чтобы пациент понял, что другое поведение может привести к лучшему окончанию ситуации:

1. Что происходило в этой ситуации?

2. Как вы интерпретируете то, что произошло?

3. Что вы сделали в этой ситуации?

4. Какой был реальный результат?

5. Как бы вы хотели, чтобы это событие закончилось для вас? То есть каков был бы желаемый результат?

6. Вы получили то, что хотели?

Осознание интенций

Цель терапии — раскрытие интенций и это возможно только через всё более глубокий процесс осознания. В начале терапии апатия достигает вершины или находится недалеко от неё, то есть в начале терапии апатия может ещё более увеличиться. Эта «стена» апатии, которая понемножку разрушается, вновь востанавливается, но процесс разрушения становится необратимым. Само осознание многогранный и многосмысловой процесс, и только тогда, когда осознание начинается — апатия начинает уменьшаться. Такие простые вещи, как отражение, слушание имеют большое значение для клиента.

«Что само самоосознание — возможность осознания индивидом того, что огромный, сложный, изменчивый поток переживаемого является его переживаниями, факт, который часто удивляет его — неизбежно привносит элемент принятия решения во всякий момент» (Р. Мэй, 1997, 218 стр.)

Реально в процессе терапии можно наблюдать, как самоосознание, к примеру, своей суицидальности, своих трудностей, меняет отношение к этому и уменьшает суицидальность.

Для иллюстрации предлагаю случай Ренаты, 16 лет, болеет депрессией средней тяжести, неполный месяц как начала лечиться, пить лекарства, самочувствие почти не улучшилось. Привела мать, но она сама согласилась приходить на консультации. В первой консультации начала говорить, что ничего не хочет и что всё ей кажется бессмысленным. Мало общается, потому что боится замечаний о своей внешности, что кто-нибудь скажет, что она толстая (рельно выглядит нормально, может и есть один килограмм лишний, если иметь ввиду идеальную фигуру), не знала бы, что на это ответить, а если что-нибудь и сказала, потом долго бы думала и переживала, и грызла бы себя. Какая она противная и никчемная, даже веса и того не может регулировать. Друзья заметили, что последнее время она очень изменилась, стала скрытной, а до этого любила общаться, была популярна, никому не боялась высказать своё мнение. У неё есть друг, с которым может делиться всеми своими мыслями. Он её хорошо понимает и с ней соглашается, особено их мнения совпадают в том, что жизнь бессмысленна. Она не раз подумывала, как хорошо бы выпить лекарства, или ещё что-нибудь сделать, потому что всё так пусто, и ничего хорошего она в жизни не видит. Они делятся этими мыслями, друг друга в этом поддерживают и понимают один другого. Теперь у неё никаких желаний нет, не видит смысла в учёбе, перспективы будущего. Когда я попросила её пофантазировать о будущем, она сказала, что хотела бы иметь любимую работу, быть независима от своего мужа, а с теперешним другом, если он не вылечится, она не хотела бы жить. Я спросила, а что значит, «не вылечится?». Она сказала, что он такой же больной как и она, но разница в том, что он не лечится, а она лечится. В конце консультации сказала, что стало легче, но ей было так странно и страшно себя слышать, говорящую о таких вещах как внешность, вес и это нежелание жить. Она ушла немножко смущённая.

В этом случае простое отражение, выслушивание привело к началу осознания себя депрессивной, больной, с суицидальными намерениями. Она особенно чётко в этой консультации поняла, что это её переживания, а не кого-то другого, и это для неё было неожиданно, очевидно у неё было совсем другое представление о себе самой. Здесь интересно то, что со своим другом они также говорили о суицидальных намерениях, но наверное там это было по-другому и не давало возможности восприятия себя с такими намерениями. Ей стало страшно от самой себя, и она стала не соглашаться с такой своей позицией, нежеланием жить, а это значит перейти на противоположную позицию. Конфликт между жизнью и не жизнью внутри неё становится более ясным и выходит на поверхность.

При депрессии многие авторы указывают, что одна из возможных опасностей — это суицид, уход из жизни, и это нельзя пропустить, так как последствия могут быть трагическими. Поэтому осознание, откровенное свободное высказывание суицидальных мыслей позволяет перейти от апатии к витальности. При депрессии бывает по-разному, не обязательно должны быть суицидальные намерения, может быть только общее нежелание жить.

Депрессивные пациенты склонны акцентировать свои неудачи, не замечают ничего хорошего в своём поведении, и не думают, что от их поведения зависят отношения с важными для них людьми, поэтому они не мотивированы меняться, и не ждут результата от терапии. Как указывает Дж. Мак Калоу (2003, 105, 106 стр.), «их общий психо-логический дистресс, отчаяние от тщетных попыток почувствовать себя «как все», недоверие к окружающим и негативный интерперсональный опыт, до краёв наполняют чашу страдания, которое можно использовать в качестве отрицательного подкрепления с целью спровоцировать изменение поведения. Любое поведение, которое приводит к разрядке хронического дистресса, можно подкреплять, если поможем пациенту осознать, что именно в его поведении привело к снижению уровня дискомфорта. Я называю такие случаи, сопровождающие процесс терапии, «моментами облегчения»: видимое снижение уровня дискомфорта, как результат внутреннего или внешнего поведения пациента. Такие события, потенциально могущие выступать в роли отрицательного под-крепления, сигнализируят о том, что человек начинает продуцировать «здоровое» поведение».

Здесь представлю отрывок из второй консультации той самой девушки 16 лет. Её самочувствие такое же, как и прежде. Говорила она о своей внешности, питании. Злилась на своего парня, что он не заботится о себе, а переживает о том, что она курит. Сказала, что всё это время она ходила в школу и рассчиталась с долгами, которые были из-за непосещения школы. Я её спросила, а лучше ли ей от того, что ходила в школу? Она сказала, что нет чувства неудобства, когда не знаешь, что другие делают и многого не понимаешь на уроках. Тогда я спросила, а могла бы она этому порадоваться? Она удивилась, потом с сомнением сказала, что могла.

Необходимо заметить перемены, хотя бы и небольше, и обратить внимание пациента на них, чтобы он осознал, что это делает он, и что ему от этого лучше. Это свойственно всем пациентам, и нет такого пациента, у которого к второй или третьей встрече нельзя найти моментов продуктивного поведения. То что есть момент «здорового поведения», а самочувствие не улучшилось, значит и уровень апатии тот же самый. Но уже есть признаки, что апатия не такая стабильная: есть безнадёжность и невидение перспективы, но она уже не говорила о суициде; есть злость, недовольство поведением своего парня, а не вялость. В других встречах я уточняла, как обстоят дела с нежеланием жить? Но даже когда были ухудшения состояния или трудные ситуации, суицидальных намерений уже не было, были только мысли, «какая жизнь, что даже жить не хочется».

И ещё одна простая, но значительная вещь, когда она говорила, как бессмысленно учиться.Так она говорила на первой и второй консультации. Я не показывала согласия с ней, и не отрицала это, только выслушивала и отражала, но когда записывала эту консультацию, я осознала, что внутри я согласилась с её безнадёжностью и присоединилась к ней. Если этого мы не осознаём, но это есть, то безнадёжность передаётся пациентам и уменьшает возможность витальности. Когда я это осознала, то к её безнадёж-ности в других консультациях не присоединялась.

Есть болезнь и есть лекарства. Представители когнитивной терапии, когнивно-бихевиоральной аналитической системы терапии детально рассматривают разные терапевтические ситуации, предлагают конкретные способы работы, техники и возможные решения. Думаю, что это ценный материал, если применять его в терапии естественно.

Осознание — это осознание интенций, что в начале возможно только через восприятие желаний. «Необходимо помочь пациенту достичь какой-то эмоциональной жизненности и честности, раскрыв его желания и способность к желанию. Это не завершение терапии, а необходимый отправной пункт» (Р.Мэй, 1997, 288стр.).

Поэтому в начале терапии важно принять желания пациента, так как это прямой путь к настоящим интенциям.

«Большинство людей по нашему волюнтаристскому обычаю склонны перепрыгивать через первичный смысл и использовать это понятие только в его производном значении сознательного замысла и цели. И так как наша психология вскоре сумела доказать, что такие сознательные замыслы и цели представляют главным образом иллюзии, мы давно уже знаем, что дорога в ад вымощена добрыми намерениями, а теперь мы увидели, что эти намерения, добрые или злые, так или иначе являются вымыслом нашего собственного самомнения. Но если вы поменяете «самомнение» на «самоозабоченность», то есть заботу о себе, и осознаете, что вообще не бывает ни смысла, ни действия без этой заботы о себе — что всё имеет в себе свою заботу или намерение, интенцию, и что мы узнаём наш мир благодаря этим интенциям» (Р.Мэй, 1997, 247 стр.).

«Интенциональность обязательно необходима для полного понимания желания, воли и решения. Первое измерение, желание, наблюдается на уровне осознания, это измерение общее и для человеческого организма и для животного. Это элементарные инфантильные потребности.

Переживание желаний может вызвать у человека драматическое, а иногда и травматическое беспокойство или сдвиг при разоблачении того подавления, которое с самого начала вызывало блокирование его осознания. Это растущее осознание своего тела, желаний, стремлений — процесс, очевидно, связанный с ощущением собственной личности — обычно влечёт за собой повышенную самооценку себя как живого существа и всё большую значимость бытия самим собой. Мы добиваемся осознания этих желаний отнюдь не ради того, чтобы «выпустить пары» или дать «выход аффекту» — хотя я считаю это тоже необходимо. Более важно для нас, чем простая разрядка аффекта, то, что желания указывают на смысл» (Р. Мэй, 1997, 284-286 стр.).

Представлю другой случай, который иллюстрирует, что процесс осознания от внешнего довольно ясного желания переходит к более глубокой интенции, а это ведёт к самости.

Женщина 31 года, Вита, недавно начала лечиться от депрессии, работает на заводе начальницей отдела. Это для неё новая работа. Здесь она работает уже два года, и с того времени начались её трудности. Постоянные конфликты со своим начальником, «воюет» с ним. На первую консультацию пришла в чёрной одежде, и этот цвет доминировал до шестой встречи. Первые две встречи говорила о своей «борьбе» с начальником. Я её спрашивала: «А борьба ли здесь самое важное?». Она отвечала, что борьба. Всё пыталась обратить внимание на неё саму, но она всё время рассказывала ситуации с начальником, о том, какой он плохой, и спрашивала меня, «а может ли так некрасиво вести себя начальник в этой ситуации?». Я не вдавалась в оценивание, а спрашивала, что её саму здесь не устраивает. На второй консультации спросила, а чего она от консультации ожидает для себя? Пациентка сказала, что хотела бы найти способ, как и что сказать начальнику, чтобы он её выслушал и это бы повлияло бы на него. Она и дальше хочет «бороться и не сдаваться». Хотя это её желание не совсем подходит к терапии, я приняла его, надеясь, что оно будет меняться. Во время третьей консультации пациентка сказала, что чувствует себя лучше, повысилась работоспособность. Опять говорила о людях, о поисках правды, и потом сказала, что начальника она не изменит. Тогда стали выяснять, а чтобы она в себе хотела изменить. Пациентка хотела бы быть энергичной и строгой. Оказалось, что энергичной она сама хотела быть, а строгость — это то, что от неё требует начальник, но она не хочет быть строгой. По мнению начальника, она слишком хорошая и поэтому у неё начинаются проблемы. Она работает за других, верит их обещаниям. В конце этой консультации она сказала, что противоречит сама себе. Она видит противоречия и насчёт своей доброты, и в том, чего хочет начальник и что хочет она, и что есть о чём подумать. С того момента всё начало меняться, улучшилось самочувствие. В четвёртой консультации пациентка сказала, что и её муж заметил, что она меньше говорит о работе, меньше жалуется. А всё же, чего она хочет от начальника? Она сказала, что хочет поддержки. И потом речь зашла о других вещах, о её отце, который рано погиб. Она только помнит, что он привозил подарки, и что часто уезжал. Потом был отчим, который не очень её замечал и никогда её не хвалил. Я спросила: «не хочет ли она такой поддержки от начальника, как от умершего отца?». Она задумалась и сказала, что отца ей очень не хватает, она даже кладбище начала посещать, и из колег, с которыми работала раньше, у неё есть мужчина старшего возраста, с которым она советовалась, особенно, когда ей бывало трудно. В этой консультации она плакала из-за своего отца.

Анализируя этот случай, можно выделить отношение с другими людьми и изменение этих отношений. Здесь подходят мысли отца Вильяма Линча ( Р.Мэй, 1997, 232-233стр.): «не желание вызывает заболевание, а отсутствие желания. Желание в межличностных отношениях требует взаимности. В нашем желании всегда присутствует элемент насилия как над другим, так и над самим собой. Своеволие здесь означает упорство собственного желания человека вопреки реальной ситуации. Своеволие, утверждает он, является типом воли, мотивируемой вызовом, когда желание в большей мере направлено против чего-то, чем на что-то». И в этом случае, когда пациентка борется против начальника, она борется против него и это отнимает у неё много сил, настолько много, что она заболевает депрессией. Здесь желание обращено не на что-нибудь, а против. Это её желание разрушает её изнутри, из-за чего она чувствует себя так плохо. Это не настоящие отношения с собой. Это свойственно и всем пациентам, болеющим депрессией.

В случае Ренаты важен другой аспект межличностных отношений. Она была растерянна в своих отношениях с парнями, так как с нынешним парнем она познакомилась, когда была в отчаянии из-за другого парня, с которым постоянно ругалась и тем временем они расстались. Во время консультаций выяснялось, чего она хочет, что ей нужно от этих людей. Сначала она говорила, что ей легче, когда она с теперешним другом, тогда и проблем с пищей нет и настроение лучше. Потом она начала на него злиться, начала осознавать, что с таким не хотела бы жить. Даже был интересный момент, когда отношения с ним она сравнила с проблемами питания: «он, как пища, сначала хочется, а потом сама себе становлюсь противной». Она начала понимать, чего она хочет и чего боится в отношениях с ними. То что потеряла своего первого парня, она приняла как доказательство своей никчемности, а другой парень, был ей нужен для утешения. Она боялась, что останется одна, или если бросит парня, то он что-нибудь с собой сделает. Когда она начала осознавать, что эти парни действительно для неё значат, она начала себе казаться не такой уж никчемной. Она стала свободнее и приемлимее сама к себе. Вместе с осознанием своих отношений и желаний происходит и осознание своей самости, восстоновление подлиного отношения с самим собой, возврата свободы в этих отношениях. И всё это увеличивает витальность и уменьшает апатию.

Если вернуться к случаю Виты, можно обратить внимание на её неосознанное желание получить отцовскую поддержку от своего начальника. А так как этого не было, то это воспринималось как враждебность. Также и насчёт того, что она слишком хорошая и поэтому ей слишком трудно, а она приняла, что ей нужно быть ненатурально строгой, что противоречит её сути. Но как потом оказалось, что это не строгость, а нормальное определение своих обязанностей, деловитость, принятие ответственности там, где это нужно. Тогда конфликт становиться не таким большим, и необходимость борьбы исчезает. Это даёт возможность использовать энергию для других вещей. Также повышается и самооценка.

Поэтому, как говорит Р. Мэй (1997, 268 стр.) «подтверждая непосредственное желание, мы можем добраться до более глубокого уровня, того, что он искренне желает».

Ещё два аспекта важны в этих случаях: это прошлое и вина (вина других и своя вина).

Эти случаи имеют некоторые особенности, такие как короткое время терапии (10-15 встреч), депрессией заболели впервые, отсутствие личностных расстройств. Тогда прошлое — это самое ближайшее прошлое (2,3 иногда 1 год), когда произошли резкие изменения, трудные переживания, которые потом привели к заболеванию депрессией. В случае Виты это новая работа (2 года), когда происходили постоянные столкновения с начальником. Всё это прошлое выяснялось вместе с нынешними ситуациями, и поэтому я не могла бы утверждать, что прошлое нужно особо внимательно анализировать. В этом случае это было нужно настолько, насколько это нужно для выяснения желаний, проблем. Один более глубокий эпизод прошлого — о её отце, переносе своих неосознаных желаний на начальника. Прошлое не изолированно, оно связано с настоящим пациента с самосознанием себя. Прошлое нужно настолько, насколько необходимо для выяснения желаний, интенций.

Авторы указывают, что чувство вины мучает болеющих депрессией, но в этом случае мне не удалось это выделить как отдельный аспект. Чувство вины для меня больше связано с неадекватной оценкой себя, а это глядя глубже, недостаточное осознание своей интенции, что искривляет восприятие отношений с окружающими и с собой. Когнитивная терапия предлагает как работать с самокритикой, и если это использовать по необходимости, то это может быть полезно для терапии. Эта модель предлагает пациенту осознать мысли самообвинения и объективно оценить их содержание. Пациенту нетрудно поймать себя на таком моменте, где он себя обвиняет, так как это моментально ухудшает его самочувствие. Пациенту предлагается каждый раз, когда есть такие мысли, вычленить обвинение, а потом оценить, насколько обвинение объективно.

Наивно думать, что за 10-15 встреч можно помочь осознать и «докопаться» до глубоких интенций. Но это начальный этап в определении интенций, и это то, что хочет осознать сам пациент, сколько он может принять, и сколько терапевт может в этом помочь.

В обоих случаях не было настоящей заботы о себе, хотя делалось всё лучшее для себя: Вита боролась с начальником за свою правду, но эта борьба её измучила, а в начале она была уверена, что это хорошо и хорошо для неё.

Говоря о заботе важны такие слова Р. Мея ( 1997, 313-314стр.): «забота — это состояние, когда что-то действительно имеет смысл. Забота — противоположность апатии. Гарантией постоянства самости является забота».

Но всё это только начало терапии, и 10-15 встреч может быть только началом, но важно, чтобы это начало было хорошее.

Обобщение

В начале терапии, когда апатия особенно велика, важна внутренняя подготовка терапевта, интенция, настоящая забота о клиенте, вера, что работа с ним имеет смысл. В начале важно принять его как больного и позволить ему болеть. Нужно заметить как клиент реагирует на терапевта и все несоответствия выяснить. Обратить внимание на безнадёжность пациента и осознать, как это действует на терапевта. Не принять на себя чрезмерной ответственности, так как это ограждает пациента от последствий своего поведения. Конкретные способы, как работать с этим, предлагает когнитивная терапия. Суть терапии — это осознание настоящих желаний и более глубоких интенций. В начале пациент начинает осознавать себя, что это его переживания, потом начинает понимать несоответствие себя реального и воображаемого, он становится недовольным собой и начинает воспринимать несоответствие многих вещей. Осознание отношений и желаний ведёт к осознанию самости. Всё это увеличивает витальность, но это только начало терапии.

Литература:

1. Кемпински А. Психопатология неврозов. Варшава, 1975.

2. Когнитивная терапия депрессии. Санкт-Петербург: «Питер», 2003.

3. Кооб О. Тёмная ночь души. Пути выхода из депрессии. М.: «Просветительский фонд «Эвидентис»», 2002.

4. Мак Калоу Дж. Лечение хронической депрессии. М.: «Речь», 2003.

5. Мэй Р. Любовь и Воля. М.: «Рефл-бук», «Ваклер», 1997.

6. Руднев В.П. Характеры и расстройства личности. М.: «Класс», 2002.

Кукульскиене А.,

От апатии до летального исхода. Психолог о послеродовой депрессии | ЗДОРОВЬЕ: События | ЗДОРОВЬЕ

Беременность считается счастливейшим временем в жизни любой женщины. Но так бывает далеко не всегда, даже если это долгожданный, планируемый ребенок. «От гормонов не уйти», — говорят врачи. Больше 20% женщин после родов впадают в депрессию. Не просто в состояние плаксивости или усталости. Исходы бывают и летальные: как для матерей, так и для детей. И не все знают, как с этим бороться.

Виноваты гормоны?

Екатерина Гаврилова, «АиФ-Юг»: Ирина Викторовна, все женщины боятся, понимают, что будет нелегко после родов… Как определить: депрессия это или просто страх?

Ирина Бабкина: После родов многие испытывают страх перед кормлением грудью, уходом за малышом, волнуются за свою фигуру. Появляется боязнь за здоровье новорожденного. Однако вскоре страхи проходят, женщина успокаивается и постепенно вживается в свою роль мамы. Но у некоторых появляется болезненное необоснованное состояние тревоги, которое не соответствует объективным причинам.

— С чем связано такое состояние?

— В период беременности женский организм вырабатывает огромное количество гормонов, а после рождения малыша их численность резко сокращается. Этот физиологический процесс, социальные и психологические трансформации часто являются причиной плохого настроения, тоски, тяжести на душе. И могут влиять на возникновение послеродового депрессивного расстройства. Обычно послеродовая депрессия манифестирует в интервале от 2-х недель до 6-ти месяцев после появления ребенка.

— Кто в большей степени подвержен послеродовому депрессивному расстройству?

— Риск депрессий значительно повышается при возникновении беременности в подростковом и раннем юношеском возрасте. У 15-17-летних мамочек частота депрессий более чем в 2 раза превышает этот показатель для зрелых матерей. Еще факторы: перенесенная в прошлом депрессия или депрессия у кого-либо из членов семьи, алкоголизм, возраст старше сорока лет, тяжелое течение беременности, низкий социально-экономический статус, слабая поддержка со стороны семьи.

У мамочки могут наблюдаться плаксивость, резкие перепады настроения, неконтролируемые вспышки гнева, панический страх по поводу состояния и здоровья новорожденного. Могут появляться суицидальные мысли, мрачное видение будущего. Ощущение паники и тревоги сопровождаются сильным сердцебиением, потерей аппетита, регулярными головными болями, бессонницей. Иногда у женщины возникает непреодолимое желание совершать бессмысленные, по мнению окружающих, поступки.

— Как определить, что началась депрессия?

— Жалобы на страдания по поводу одиночества и чрезмерная усталость, апатия, отчуждение эмоций (мучительное чувство неспособности испытывать любовь к мужу, ребенку). Кроме того, у мамочки могут наблюдаться плаксивость, резкие перепады настроения, неконтролируемые вспышки гнева, панический страх по поводу состояния и здоровья новорожденного. Могут появляться суицидальные мысли, мрачное видение будущего. Возможно присоединение навязчивых представлений контрастного содержания (страх нанести повреждения ребенку — ударить ножом, бросить с балкона). Ощущение паники и тревоги сопровождаются сильным сердцебиением, потерей аппетита, регулярными головными болями, бессонницей. Иногда у женщины возникает непреодолимое желание совершать бессмысленные, по мнению окружающих, поступки. Простые разговоры с молодой матерью чаще всего заканчиваются скандалами. Родные и близкие, как правило, даже не догадываются об основных причинах такого поведения мамы.

«Блюз» после родов

— Итак, у мамочки все симптомы налицо. Что делать?

— Близкому окружению нужно бить тревогу. Нельзя недооценивать это состояние. Важно сразу обратиться к врачу-психиатру, потому что депрессия, как ни одно другое психическое заболевание, сопряжена с риском самоубийства.

— Расскажите о сегодняшних принципах лечения.

— В зависимости от типа и сложности депрессия лечится или амбулаторно, или в стационарных условиях. Решение о последнем варианте принимается исключительно на основании выявления риска суицидальных наклонностей и тяжести общего состояния. К счастью, расстройство это хорошо поддается лечению. Психотерапия осуществляется или в индивидуальном порядке, или в группах. Назначаются препараты (антидепрессанты, транквилизаторы, нейролептики).

— Но в этом случае страдает ребенок?

— При приеме лекарственных препаратов рекомендуется полный отказ от кормления грудью, так как эти средства могут навредить ребенку. Когда проходит послеродовая депрессия, препараты постепенно отменяют, и женщина возвращается к своей привычной жизни.

— Можно ли предотвратить заранее это заболевание?

— Точные причины возникновения этого состояния до сих пор остаются спорными. Именно поэтому специалисты пока не могут предложить эффективных мер его профилактики. Однако психологи называют целый ряд мероприятий, которые в той или иной степени способствуют уменьшению вероятности возникновения депрессии.

— Что за мероприятия?

— Планирование беременности. Подготовка к будущему материнству — чтение специальной литературы, курс при роддоме, беседы с психологом. Выявление и своевременное лечение так называемого «послеродового блюза». Это эмоциональная неустойчивость и плаксивость, развивается обычно после появления ребенка на свет.

Сама молодая мама не виновата в том, что ей приходится так страдать. Именно поэтому «просто взять себя в руки и справиться с проблемой» ей не под силу. Ведь ни один человек усилием воли не может побороть грипп, сахарный диабет или сердечный приступ.

— Неужели нельзя просто «взять себя в руки» и заняться делом — воспитанием своего же ребенка?

— Не забывайте, депрессия — это серьезная болезнь. Сама молодая мама не виновата в том, что ей приходится так страдать. Именно поэтому «просто взять себя в руки и справиться с проблемой» ей не под силу. Ведь ни один человек усилием воли не может побороть грипп, сахарный диабет или сердечный приступ. С другой стороны, внимание мужа и родных поможет женщине почувствовать себя действительно любимой. Такого рода забота способствует быстрому выздоровлению молодой мамочки и возвращению ее в семью.

Лучший способ позаботиться о своем малыше — это заботиться о себе, считают медики. 

• Не оказывайте давление на себя.
• Снизьте ожидания об идеальной семье, не перетруждайтесь.
• Просите о помощи ваших близких или друзей.
• Пробуйте соблюдать режим дня, расслабляйтесь и отдыхайте.
• Расскажите супругу, семье о том, как вы себя чувствуете.
• Спросите у других матерей об их опыте.
• До и после родов делайте утреннюю зарядку, ходите на прогулку с ребёнком каждый день.
• Ешьте здоровую и некалорийную пищу, не употребляйте алкоголь.
• Меняйте обстановку, выходите из дома, сходите в кино, в театр.
• Избегайте одиночества и изоляции.

Смотрите также:

Апатия | | Пациент

Разочарование и подавленность — нормальная часть жизни. Но очень важно уметь игнорировать разочарования, чтобы больше не чувствовать апатию. Так что временный период апатии — это нормально. Однако длительная апатия — это ненормально и может вызвать серьезные проблемы с качеством вашей жизни.

Что такое апатия?

Апатия означает отсутствие эмоций, чувств, беспокойства или страсти. Это означает, что вас не интересует то, что обычно считается интересным или захватывающим.Апатия чаще встречается у подростков, а также у пожилых людей.

Каковы причины апатии?

Между апатией и психическими расстройствами существует тесная связь. Например:

• Апатия — главный симптом шизофрении. Многие люди с шизофренией мало интересуются окружающими их событиями.
• Апатия также может возникать при депрессии. Например, люди, находящиеся в депрессии, часто чувствуют оцепенение по отношению к происходящим вокруг них событиям и не получают никакого удовольствия от переживаний, которые они когда-то считали приятными.
• Апатия также связана с различными другими состояниями, включая различные типы деменции, болезнь Паркинсона и рассеянный склероз, а также после инсульта.

Однако апатия — это обычное явление, не связанное с психическим здоровьем. Апатия может быть вызвана множеством различных жизненных ситуаций, в том числе:

• Негативными мыслями о себе.
• Очень пессимистично смотрю на свое будущее.
• Страх неудачи или отказа.
• Ощущение себя неполноценным, некомпетентным, неадекватным или никчемным.
• Недавнее жизненное событие, которое сильно повлияло на вас или на кого-то из ваших близких.
• То, что заставляет вас чувствовать себя деморализованным, пессимистичным и безнадежным.
• Что-то, что заставляет вас чувствовать себя циничным и заставляет чувствовать, что вы ничего не можете сделать.
• Чувство скуки и усталости от повседневной рутины и ощущение, что ждать нечего. Чувство смирения с рутиной и скукой.

Как лечить апатию?

Апатия часто временная и легкая. Друзья могут помочь вам развить интерес к вещам. Ваше отношение очень важно. У людей, которые хотят преодолеть апатию, гораздо больше шансов на успех, чем у людей с совершенно негативным отношением к жизни. Однако это может быть сложно, потому что часто бывает трудно чувствовать себя позитивно, когда вы чувствуете апатию.

Самый важный начальный шаг к преодолению апатии — это изменить свое мышление и сосредоточиться на том, как изменить свои чувства.Борьба с апатией может быть чрезвычайно сложной, но бездействие может еще больше снизить вашу самооценку и привести к усилению чувства апатии и никчемности, которое становится все труднее преодолеть. Вот несколько способов помочь преодолеть апатию:

• Определите, откуда исходит ваша апатия, и попытайтесь взглянуть на вещи с другой точки зрения. Дайте себе больше сострадания, сочувствия и понимания. Постарайтесь выйти за пределы того негатива, который вы испытываете по отношению к себе.
• Если вы чувствуете себя пассивным, займитесь решением проблем.Попробуйте найти решение того, что заставляет вас чувствовать апатию и негатив. В ситуациях, которые вы не можете изменить, постарайтесь принять их и двигаться дальше.
• Пробовать обновки. Рутина может стать скучной и утомительной. Подумайте о новых занятиях или даже о смене карьеры. Подумайте обо всем, что может дать вам новую жизнь.
• Подумайте о том, что вам нравилось до того, как вы стали апатичными, например, о друзьях, с которыми вам нравилось быть, или о местах, в которых вам нравилось бывать. Попробуйте вернуться к этим занятиям и снова наладить контакт со старыми друзьями.
• Сосредоточьтесь на цели, которую вы можете преследовать прямо сейчас. Не выбирайте слишком сложные вещи, которые могут вас ошеломить.
• Рассмотрите возможность обращения за помощью не только к друзьям, но, возможно, к консультанту или психологу.

Помимо поддержки, лечение более стойкой апатии будет зависеть от того, есть ли у вас какое-либо основное психическое заболевание, такое как депрессия или шизофрения. Апатия часто улучшается, если основное состояние улучшается после лечения.

Каковы перспективы апатии?

Перспективы (прогноз) для любого человека с стойкой апатией будут зависеть как от объема доступной поддержки, такой как близкие родственники и друзья, так и от характера любой первопричины.

Апатия: необычный симптом беспокойства

Беспокойство — сильная эмоция. Он истощает счастье, вызывая негативное мышление, негативные эмоции, страх, раздражительность и многое другое. Беспокойство — это состояние, которое может заставить вас плакать без причины, и это тип эмоций, который заставляет вас чувствовать себя совершенно на грани и отчаянно жаждать облегчения.

Но даже несмотря на то, что тревога — такая сильная эмоция, не все симптомы, которые она вызывает, наполнены энергией. Фактически, один из самых распространенных симптомов крайнего беспокойства — это апатия.

Беспокойство множеством способов порождает апатию

Апатия — это отсутствие заботы. Это отсутствие желания заниматься чем-то, вносить изменения или искать чего-то положительного. Апатия может влиять на каждое тревожное расстройство, и чаще всего встречается с тяжелой тревогой.

Апатия кажется «эмоцией» (если ее можно назвать эмоцией), которая не соответствует тому, что вызывает беспокойство. Но на самом деле есть несколько разных причин, по которым возникает апатия. Небольшая выборка этих причин включает:

• Усталость Одна из самых распространенных — просто эмоциональная усталость.Тревога — это настолько эмоциональное переживание, что через некоторое время ваши эмоции — как мышцы — просто утомляются. Вы начинаете чувствовать эмоциональную усталость, и эта эмоциональная усталость выливается в апатию.
• Низкий уровень серотонина Тревога и депрессия не идентичны, но они связаны. Беспокойство вызывает низкий уровень серотонина — тот же низкий уровень серотонина, который способствует депрессии — и если вы страдаете даже от минимальной депрессии, вы, вероятно, будете гораздо менее увлечены многими видами деятельности в своей жизни.
• Утрата счастья Беспокойство также может привести к полному отсутствию счастья. Это может быть связано с низким уровнем серотонина или может быть связано с негативным мышлением и отвлечением, которые возникают, когда у вас есть беспокойство, но независимо от причины отсутствия счастья, и, к сожалению, это может повлиять на то, как вы себя чувствуете. о вещах, которые ты любил.
• Трудности получения удовольствия Люди с тревогой, похоже, также испытывают серьезные проблемы с получением удовольствия от мероприятий, которые они посещают, и от занятий, которые они обычно стараются получить.Когда вы встречаетесь с друзьями, вы часто думаете о тревоге, а это значит, что вам не так весело от этих занятий, и вы, в конечном итоге, хотите заниматься ими меньше.

На естественном уровне, когда вы сталкиваетесь с тревогой каждый день, трудно представить, что у вас вообще будет хороший день. На химическом уровне тревога может заставить ваш мозг смотреть только на негатив и игнорировать потенциальные позитивы. Легко увидеть все способы / причины, по которым может возникнуть апатия.

Апатия к тревоге

По этим причинам у многих людей также развивается поведенческая апатия в отношении того, как справиться со своим беспокойством. Мы говорим о поведенческих, потому что большинство людей все еще желают избавиться от беспокойства и могут ежедневно пытаться избавиться от беспокойства, но на самом деле они не тратят время на то, чтобы найти эффективные методы лечения или полностью посвятить себя лечению.

Этот тип апатии на самом деле вызван тревогой. Вера в то, что ничего хорошего не произойдет, представляет собой реальную проблему, которая мешает людям начать лечение.

Как предотвратить апатию

Тревожная апатия — это не то, что кто-то действительно может предотвратить, когда у него есть тревога, поскольку переживание сильной тревоги — это то, что создает апатию. Чтобы по-настоящему избавиться от него, вы должны резко уменьшить свое беспокойство.

Но важно убедиться, что вы правильно справляетесь с апатией, когда она возникает. Если вы ответите на апатию уступкой, вам будет сложнее преодолеть тревогу позже. Так что помните следующее:

• Проводите время с друзьями Проведение времени с другими очень важно.Очень важно, чтобы вы как можно чаще бывали с людьми, которые вам небезразличны, даже если идея не так хороша, как раньше. Очень важно, чтобы вокруг вас были люди, которые отвлекают вас от беспокойства и улучшают настроение.
• Соблюдайте плотный график Точно так же, даже если вы не чувствуете особого энтузиазма по поводу обычных жизненных дел, убедитесь, что вы продолжаете придерживаться плотного графика. Занятость создает новые воспоминания и, что, возможно, самое главное, отвлекает ваш разум от беспокойства.Занятость на самом деле является важной частью борьбы с тревогой.
• Exercise Хотя кажется, что упражнения не связаны с апатией, они обладают несколькими качествами, которые улучшают настроение и уменьшают апатию. Физические упражнения высвобождают нейротрансмиттеры, что способствует более расслабленному и приподнятому настроению. Когда вы чувствуете апатию, может быть трудно заниматься спортом, но если вы сможете выйти на улицу и больше бегать или гулять, у вас будет больше шансов улучшить свое настроение.

Очевидно, это только мелкие исправления.Но, тем не менее, они полезны, потому что гарантируют, что ваша апатия не станет чем-то, что в конечном итоге помешает вам получить необходимое облегчение.

Была ли эта статья полезной?

Поделиться статьей:

Категория:

IJERPH | Бесплатный полнотекстовый | Опыт апатии при деменции: качественное исследование

1. Введение

Необходимость дальнейшего изучения этого вопроса важна, поскольку понимание того, как человек с деменцией переживает свое состояние апатии, может предложить эффективные меры, которые помогут ему и их опекунам улучшить проблемы, вызванные состоянием апатии.

3. Результаты

3.1. Утрата чувства собственного достоинства

Участники описали потерю чувства идентичности и сопоставили восприятие своего нынешнего «я» с тем, как они себя чувствовали раньше в своей жизни. Это сопоставление было передано для некоторых участников как прямое описание физических изменений, которые с ними произошли, а для других — как более метафорическое объяснение, когда они воспринимали изменение, чтобы вовлечь их в превращение в кого-то или что-то совершенно другое. Участник 03 очень хорошо понимал свое чувство апатии и во время интервью предоставил много саморефлексии, как если бы он боролся с другим существом, в которое он превращался в течение некоторого времени.

Это похоже на то, что я два человека … другая сторона меня, другая сторона, эта инопланетная штука.

(участник 03)

Для Участника 03 развитие «инопланетной вещи» как одного из аспектов их «я» помогает, во-первых, преодолеть несоответствие между их прошлым и настоящим ощущением себя, выделив этот аспект себя, и во-вторых, это дает то, к чему можно привязать чувство апатии — ощутимую причину для отказа от действий. Участник хочет что-то делать, однако что-то еще, отдельное от него самого, мешает ему предпринимать какие-либо действия.

Вы хотите что-то сделать, и у вас есть возможность это сделать, но по какой-то причине вы не можете это сделать.

(участник 03)

В отличие от этого, участник 02 поддерживал самоощущение, контекстуализируя свою повседневную жизнь в рамках своей прежней роли офицера полиции. Хотя супруга этого участника подтвердила исследовательской группе, что участник 02 больше не работает, на протяжении всего интервью он утверждал, что он действительно все еще служит офицером, и обсуждал свои чувства апатии в этом контексте.Он не считал, что выполняет много дел дома, и вместо этого ссылался на чувство апатии, когда ему назначали задачи, которые было бы трудно решить или добиться успешного результата.

Что ж, это все равно что думать, что они дают вам работу, и вы не особенно заинтересованы в этом, потому что знаете, что это тупиковая работа.

(участник 02)

Этот участник признал свое чувство апатии по отношению к таким задачам, однако, похоже, они не особо беспокоили их, возможно потому, что он мог связать их с чем-то вне себя, в данном случае со своей карьерой .Аналогичный процесс произошел с участницей 01, которая контекстуализировала свое чувство апатии с точки зрения постоянной боли в спине, которая беспокоила ее в течение долгого времени.

Сложно объяснить. У меня ужасно болит спина, и я чувствую, что мне нужно попробовать сесть или принять какие-то таблетки, или я не знаю, что с собой делать.

(участник 02)

Эта участница не указала явно, что она чувствовала апатию, но сослалась на отсутствие мотивации и прекращение выполнения различных действий или задач, которые она обычно выполняла бы, и всегда связывала это со своими проблемами со спиной .Полагаться на ситуацию, не зависящую от нее, помогло ей сохранить чувство идентичности.

Хобби и занятия были важными маркерами самосознания участников. Участники признали, что трудности с мотивацией для участия в этих развлечениях представляют собой еще одну грань их личности, которая ускользает. Эти изменения в самоощущении объяснялись двумя процессами. Во-первых, участники сообщили о потере мотивации начинать или продолжать делать то, что ранее было для них важно, особенно когда их оставили наедине с собой.Участники признали, что обычно их просто не беспокоят дела, даже если они знали, что им это понравится, а также сообщили, что им нужно, чтобы их супруги мотивировали их повседневными занятиями, такими как личная гигиена, даже если они знали, что это важно и необходимо.

Моя внучка, она хочет, чтобы я покатал ее на велосипеде. Я не могу этого сделать. Я не хочу никуда ходить.

(участник 05)

Жена толкает меня… Толчок переодеться.Стремление оставаться опрятным и чистым и тому подобное.

(участник 04)

Во-вторых, участники говорили о потере уверенности и снижении самооценки. Это привело к чувству, что он больше не в состоянии заниматься хобби или вносить свой вклад в домашние дела. Сравнение активного участия в широком спектре прошлых занятий, таких как хобби, взаимодействие с другими людьми и домашние дела, в то время как текущее отсутствие желания даже пытаться что-то делать, продемонстрировало сдвиг в идентичности от человека, который активно участвует в кто-то, кто стоит на обочине своей жизни.Некоторые участники связали эти изменения в способностях с физическими проблемами, такими как проблемы со спиной (участник 01), вес (участник 05) или их возрастающий возраст (участник 04), и это можно интерпретировать как способ сохранить чувство собственного достоинства как насколько это возможно, оправдывая свою потерю готовности попробовать ощутимые изменения, которые были вне их контроля, как если бы это было более приемлемо и избавляло их от необходимости противостоять вкладу своей апатии в изменение самоощущения.

Я просто состарился, я… не способен на это.

(участник 04)

Изменения в самоощущении можно интерпретировать как вызванные тем, что можно рассматривать как составляющие апатии, а именно потерей мотивации и уверенности; однако этот процесс также представляет собой порочный круг, в результате которого апатия еще больше подрывает идентичность участников, увеличивая разрыв между тем, кем они считали себя в прошлом, и тем, кем они воспринимают себя сейчас.Кажется, что как только этот процесс начался и самоощущение начинает ускользать, возникает чувство бесполезности в возвращении к нему, как будто однажды запятнанное, нет смысла поддерживать его.

3.2. Чувствуя себя обузой

Апатия проявлялась для большинства участников и как вкладчик, и как результат ощущения себя обузой для других людей, особенно их супругов или важных социальных групп, и это было вызвано страхом неудачи. Для большинства восприятие того, что они не смогут выполнить задачу в соответствии с определенным стандартом, независимо от того, достигли ли они ранее стандарта или стандарта, требуемого кем-то другим, означало, что в попытках выполнить задачу было мало смысла, так как вероятность того, что это пошло не так, было высоким.

Иногда это было основано на опыте, однако часто это основывалось просто на мысли, что это, вероятно, пойдет не так. По мере того как участники постепенно уходили от занятий и взаимодействий в течение определенного периода времени, росло чувство, что они потерпят неудачу и причинят кому-то неудобства из-за своей неудачи. В конце концов, это чувство было невозможно преодолеть, и оно представляло собой препятствие для начала деятельности. Участник 03 ранее был очень активен в своей церкви, но беспокоился о возможности внести правильный вклад и поэтому предпочел сократить свою помощь.К сожалению, это было встречено непониманием со стороны других в церкви, что привело к дальнейшему чувству неудач и обуздания.

Я не думал, что мне нужно продолжать, потому что правильно или ошибочно я думал, что буду больше помехой из-за памяти, мотивации и прочего. И один из служащих церкви сказал: «Я думаю, что вы просто доите это, и это действительно очень сильно запечатлелось в моем мозгу, каждый раз, когда я вижу этого человека, который появляется в моем мозгу, это меня очень расстраивает.

(участник 03)

Участник 05 хотел помочь по дому и облегчить жизнь своей жене, которая все еще работала оплачиваемой сиделкой, но изо всех сил пыталась это осуществить.

Я чувствую, что хочу помочь (супругу), но не могу, и мне кажется, что она думает: она работает столько времени, сколько может, а когда она приходит домой, я ничего не делал. Она будет давать мне задания. Она все записывает, а я просто не сделал или забыл.

(участник 05)

Этот участник не стал подробно останавливаться на том, что, по его мнению, его жена думала о его бездействии, но дальнейшие данные предполагают, что результатом являются трения в их отношениях, и участник беспокоился, что потеряет свою жену. в результате этих случаев.

(Супруг) должен подтолкнуть меня, да. Она подтолкнет меня и скажет, что это нужно сделать. Мы немного поспорим, и я знаю, что она была на работе, она работала 24 часа, чтобы этот человек умер, типа вещь. Я знаю, что это нужно сделать. Так что я делаю — я изо всех сил пытаюсь сделать это, но я делаю это, чтобы удержать ее. Я пытаюсь положить белье. Она на меня кричит, я постираю. Ну, я говорю, вы хотите, чтобы я что-то делал. Я пытаюсь это сделать, она говорит, что нет, вы смешаете все цвета.

(участница 05)

Участница 01 рассказала о своей изменчивой способности вносить свой вклад в домашнее хозяйство в решение проблем со спиной и действительно чувствовала беспокойство по поводу того, что ее муж вынужден выполнять больше задач.Эта участница несколько раз сообщала, что ее муж очень хорошо справлялся с такими задачами, и это, казалось, снимало некоторые чувства бремени.

Когда у меня болит спина, я не чувствую — я чувствую, что вообще ничего не могу сделать. Тогда меня беспокоит то, что я оставляю это (супруге). Я считаю это несправедливым.

(участник 01)

Чтобы успокоить такие чувства, участники часто прибегали к тактике, позволяющей избегать ситуаций и задач, потому что, устраняя возможность возникновения проблем, можно смягчить ощущение себя обузой.Для участника 05, как только он почувствовал, что задачи по их распределению начинают создавать чувство бремени для его жены, он отказался от распределения.

(Супруга) выделил мне участок, а потом мы стали заводить цыплят и уток. У нас было… были времена, когда я не хотел спускаться, и она сказала, давай, мы спустимся. Сходил каждый день. Потом начались проблемы, и я больше не хотел этим заниматься. Я только что избавился.

(участник 05)

Для участника 03 отсутствие упоминания идей другим или напоминания им о задачах, которые он ранее выполнял, уменьшало вероятность того, что его будут разыскивать, чтобы что-то сделать, и поэтому он мог избежать создания ожиданий, которые могли бы быть обреченным на неудачу и причинить неудобства другим.

Один из присутствующих там людей хочет устроить большую демонстрацию истории церкви, и у меня есть большая часть информации, потому что я ее почерпнул, раньше я очень интересовался историей, я не хочу быть вовлеченный. И все же год назад, может быть, меньше года назад, я бы с нетерпением ждал этого, но теперь я уговариваю себя, если я не скажу им об этом, им может не понравиться дисплей. Если бы я пошел к ним и сказал, не хотите ли вы, чтобы я снова устроил представление, скорее всего, они ответили бы: да, это было бы хорошей идеей.

(участник 03)

Этот участник надеется, что, если он будет молчать, такие действия исчезнут и о них забудут, что фактически избавит их от ответственности.

Я не хочу этого делать, если я не упомяну об этом, они могут не упомянуть об этом и могут пойти и заняться чем-нибудь еще.

(участник 03)

В отличие от этого, участник 02 не сообщил, что избегал действий или задач, и это, возможно, было связано с контекстуализацией участником своей повседневной жизни в рамках своей роли офицера полиции, где иерархия этой конкретной карьеры не позволять людям выбирать, выполняют ли они определенные задачи.Вместо этого, если отдавался приказ что-то сделать, полицейский выполнял соответствующие действия.

Потому что тогда в это вмешалась иерархия … Иерархия. Боссы.

(участник 02)

Наряду с чувством неудачи и попытками избежать ситуаций, которые могут стать проблематичными для них самих и других, большинство участников этой выборки высказали довольно пессимистический взгляд. Участники были обеспокоены тем, что по мере прогрессирования деменции они будут больше бороться и меньше вносить свой вклад в домашнее хозяйство и социальные роли.Такое чувство пессимизма и потенциальное бремя, возникшее по мере того, как их способности изменились в будущем, подпитывали цикл апатии, в результате чего им мешала неуверенность в знании того, что может произойти в любой данной ситуации, или возможность того, что они могут создать проблему из-за своих когнитивных изменений. от участия в задачах или взаимодействиях, которые они в противном случае сделали бы.

Я думаю, с моей точки зрения, с проблемами, которые у меня есть, и эти проблемы усугубляются, когда кто-то в нужде, я действительно мог бы усугубить ситуацию, потому что это настолько непредсказуемая болезнь Альцгеймера, я не знаю что происходит завтра, и завтра может случиться что-то ужасное.

(участник 03)

3.3. Невидимые препятствия

На первый взгляд апатия может выглядеть так, как будто в ней происходит очень мало активности, и люди, которых описывают как апатичные, обычно считаются не вовлеченными в какое-либо конкретное действие или взаимодействие с окружающей средой и людьми вокруг них. Тем не менее, участники этой выборки показали, что на самом деле происходит очень много активности, поскольку между стремлением что-то делать и множеством препятствий, мешающих им что-то делать, происходила постоянная фоновая борьба.

Апатия — это ваша неспособность что-то сделать с чем-то, вы знаете, что хотите сделать, вы знаете, как это сделать, но вы не способны на самом деле инициировать это.

(участник 03)

Для некоторых участников было неясно, в чем заключаются проблемы, кроме того, что они просто обычно не хотели что-то делать или по причинам, о которых они не знали, что они просто не могут или не будут их выполнять .

Иногда я немного раздражаюсь, потому что все неопрятно, но потом, как вы видите, у моей жены артрит, поэтому она немного ограничена, вещи падают, и меня раздражает, что их никто не забирает, но тогда почему бы мне их не забрать? Я часто этого не делаю.

(участник 03)

Участник 03 описал ситуации, когда любая форма нарушения или отклонения от плана может привести к внезапной остановке любых действий, и что действие возобновляется с того места, где оно было остановлено, и продолжается. когда это произошло, стало невозможно.

Примерно месяц назад, я думаю, это было первое, что я собирался сделать, нет, второе, второе, третье, это банк, но когда я пришел туда, они не были открыты, потому что они открыли, должно быть, в среду, я не мог пойти в банк.И тогда вся рутина маршрута развалилась, потому что я не мог этого сделать.

(участник 03)

Для этого участника существует зависимость от импульса, который можно интерпретировать как состояние потока после начала действия или последовательности событий, когда участие в таких задачах увлекает их и защищает их от потенциально чрезмерного обдумывания того, что они делают, прежде чем чувство апатии сможет подкрасться и остановить их. Однако, если поток взаимодействия прерывается по какой-либо причине, деятельность прекращается, и пытаться вернуться в нужное русло слишком сложно.Снова начинается невидимая борьба, и обычно побеждает апатия.

Участники также описали стигму, окружающую их апатию, и они чувствовали, что это трудно объяснить другим, потому что другие люди не понимали, что они чувствовали, или невидимой борьбы, с которой они имели дело.

Вы не можете действительно относиться к этому или относить это к своей семье, потому что они знают ситуацию, они являются ее частью, поэтому вы не можете по-настоящему поговорить о том, что вы чувствуете со своей семьей.

(участник 03)

3.4. Что держит меня в движении

Я с нетерпением ждал возможности сделать это с ним, потому что там два человека. Ему нужна моя помощь, чтобы сделать это, ему нужна моя помощь, ну, ему это не нужно, вот тут-то и проявляется мотивация. Когда кто-то еще участвует, и они хотят это сделать, это дает своего рода толчок к преодолению апатии.

(участник 03)

Привлечение других людей к занятиям и выполнение заданий с другими также казалось полезной стратегией, особенно если участвовало более молодое поколение, и деятельность включала элемент обучения или передачи навыков, например, их внуки.Участник 03 отмечает, что у него есть мотивация заниматься резьбой по дереву, когда он учит свою внучку делать это, но он не будет делать это упражнение только для себя или в одиночку. Потенциально просто нахождение рядом с внуками и вовлеченность в их миры оказывает положительное влияние, как будто их энергия передается участникам и дает им повод для действий. Следовательно, хотя внуков можно было считать довольно тяжелым трудом, их очень ценили.

Я все еще люблю иметь внуков.

(участник 05)

Считалось, что для преодоления апатии также полезно поддерживать хобби из разных жизней участников, а действия, в которые участники особенно вкладывались или в которые они очень хорошо практиковались, казалось, обходили невидимую борьбу.

Выхожу кормлю рыбу, которая стоит на заднем дворе. У меня есть большая штука, похожая на пруд с рыбой.

(участник 05)

Поощрение чувства связи с такими хобби также может помочь уменьшить потерю самоощущения, как обсуждалось в первой теме, в результате чего некоторые участники в нашей выборке изо всех сил пытались продолжить хобби и деятельность это были частью того, кем они были.Дополнительная поддержка и поощрение могут быть особенно полезны.

Наконец, участники нашей выборки говорили о важности рутины. Потенциально установленный распорядок не оставлял пробелов, которые нужно было заполнить апатии, а определенная последовательность событий означала, что не было необходимости принимать какие-либо решения о том, выполнять задачу или нет. Вместо этого участники просто знали, что следующим было определенное действие, и они могли сделать это, не сомневаясь в себе и не подвергая сомнению ситуацию.

Обычно мы идем по магазинам, в город на кофе, гуляем по (загородному) парку, видим друзей.

Одевайся, жена меня бреет. Смотрите новости пару часов, а затем мы идем по магазинам, возвращаемся, а затем, может быть, днем ​​выходим в парки, сады или что-то еще.

(участник 04)

Удаление элемента мышления или принятия решений помогло участникам, поскольку уменьшило когнитивную нагрузку. Принятие решений о том, что делать, непросто, и потенциально апатия связана с усталостью от решений, когда постоянно думать о различных потенциальных вариантах и ​​выбирать, какой из них делать, является подавляющим и слишком сложным для людей с деменцией, чтобы справиться с ними в контексте изменений. уровни когнитивного функционирования.Участник 05 рассказывает о своем опыте переутомления и необходимости отстраняться от определенных ситуаций, чтобы прояснить свою голову.

Меня это раздражает, и мне очень грустно, но я не знаю почему. Я просто иногда предпочитаю пойти куда-нибудь еще или поплакать. Я схожу в туалет и просто сижу там.

(участник 05)

Следовательно, все, что могло помочь уменьшить чувство перегруженности выбором или информацией, считалось полезным для отражения чувства апатии, которое могло заставить участников сдаться еще до того, как они начали.

3.5. Сводка тем

Анализ описаний и размышлений, представленных участниками этой выборки людей с деменцией, дает подробное представление о том, как может начаться апатия, а затем охватить людей, разрушая их самоощущение до тех пор, пока они не потеряют уверенность в себе. их способность участвовать в задачах и действиях. Беспокойство о неудаче может привести к тактике избегания и пессимизму в отношении будущего, в конечном итоге усиливая чувство бремени для других.Апатию можно рассматривать как спираль или ловушку, из которой трудно выбраться, и, вопреки представлениям посторонних, апатия на самом деле требует больших когнитивных усилий, посредством которых для преодоления апатии необходимо победить в борьбе с невидимыми силами. Однако выводы из этой выборки предполагают, что есть способы помочь в виде поддержки в сохранении хобби, установления распорядка, позволяющего избежать когнитивной борьбы, и вовлечения других людей.

4. Обсуждение

Это исследование является первым, которое описывает субъективное переживание апатии людьми, живущими с диагнозом деменция.Результаты выявили четыре основные темы, три из которых касались сложных аспектов апатии, но одна описывала положительные аспекты усилий людей преодолеть апатию и оставаться на связи с миром и людьми вокруг них.

Сильные стороны этого исследования включают использование идиографического метода анализа (IPA), который позволяет выявить опыт людей на основе данных интервью. Четыре исследователя участвовали в обсуждении каждого индивидуального интервью, и темы были многократно уточнены и согласованы всей командой, что повысило надежность анализа и нашу уверенность в результатах. Несколько версий модели также были обсуждены, прежде чем прийти к окончательной версии.

Можно предположить, что относительно небольшое количество участников (N = 6) и их относительная однородность диагноза, стадии деменции и этнического происхождения могут быть ограничениями.Конечно, потребуются дальнейшие исследования, чтобы установить, актуальны ли те же темы для других социальных и культурных групп. Однако IPA — это идиографический метод, и цель исследования состояла в том, чтобы построить последовательную картину апатии в этой выборке, для чего размер выборки был определенно достаточным для достижения достаточного качества данных для предлагаемого анализа.

Навигация по апатии и депрессии

Когда вы садитесь в видеочат с друзьями, вы можете ожидать, что почувствуете себя счастливым и взволнованным. Когда вашему партнеру нужна помощь в принятии трудного решения на работе, вы должны чувствовать сочувствие и поддержку.Но вместо этого вы можете ничего не почувствовать. Апатия может проявляться в связанных, но различных формах, от отсутствия интереса до отсутствия мотивации. Это может затруднить выполнение повседневных дел, выполнение проектов на работе или в школе и поддержание социальных отношений.

Это те же проблемы, которые характерны для депрессии, но являются ли апатия и депрессия одним и тем же? Нет, хотя апатия может быть признаком депрессии. Если апатия стала постоянной проблемой в вашей жизни, читайте дальше, чтобы узнать, как она связана с депрессией и другими состояниями и как найти эффективное лечение.

Что такое апатия?

У нас есть естественная склонность искать стимулы — новые проблемы, хобби и отношения, удовлетворяющие наше любопытство. Если вы не чувствуете желания участвовать в этом опыте или внезапно теряете интерес к занятиям, которые вам раньше нравились, это может быть признаком апатии.

Апатия — это отсутствие эмоций, интереса или беспокойства по поводу повседневных дел или событий, происходящих вокруг вас. Апатия может быть ситуативной и временной, а может быть постоянной и постоянной.Это нормально, когда вы теряете интерес к вещам из-за острого стресса, но если это происходит чаще или в нетипичное время, это может помешать вам получать удовольствие от жизни, затруднить вашу работу или бросить вызов вашим связям с другими людьми.

Хотя апатия сама по себе не является клиническим состоянием, один психолог охарактеризовал это как «отношение», которое может указывать на лежащее в основе состояние. Например, апатия может быть признаком нейродегенеративного состояния, поскольку стойкая апатия может быть вызвана проблемами в области мозга, которая регулирует эмоции и поведение.В одном исследовании 45 процентов людей с деменцией испытали отсутствие интереса, равное апатии. Апатия, помимо потери памяти, также является основным симптомом Болезнь Альцгеймера.

Апатия может быть признаком других состояний, например Болезнь Паркинсона, шизофрения, посттравматическое стрессовое расстройство и Болезнь Хантингтона, а также депрессия. Врачи, которые отмечают апатию у своих пациентов, часто принимают меры, чтобы определить, можно ли вылечить основное заболевание для улучшения симптомов.Отсутствие интереса к повседневной деятельности также является признаком ангедонии, что позволяет легко спутать ее с апатией. Однако они разные. Человек с ангедонией в основном испытывает недостаток удовольствия от повседневной деятельности без недостатка мотивации, характерного для апатии. Тем не менее, в некоторых случаях вы можете испытывать апатию и ангедонию одновременно.

Вызывает ли депрессия апатию?

Можно легко спутать депрессию с апатией, поскольку и то, и другое может вызвать у вас испытывать незаинтересованность в повседневной деятельности.Чувство безразличия к жизни в целом — обычное явление для обоих, равно как и отсутствие мотивации для достижения ваших целей.

Подобно тому, как апатия может указывать на нейродегенеративные и другие расстройства, описанные выше, она также может быть симптомом депрессии. Согласно одному исследованию, целью которого было определить диагностическим критерием апатии, апатия была характерна в 94 процентах депрессивных эпизодов. Исходя из этих критериев, эти симптомы должны длиться четыре недели или дольше, чтобы их можно было квалифицировать как апатию.

Апатия может быть диагностирована как симптом депрессии, если вы испытываете ее наряду с другими симптомами депрессии, включая физические показатели, такие как боль и усталость, и эмоциональные показатели, такие как грусть, безнадежность или чувство вины. Чтобы понять, связана ли испытываемая вами апатия с депрессией или с другим основным заболеванием, и как лучше всего ее лечить, поговорите со своим врачом о любых других симптомах, которые вы можете ощущать.

Обращаюсь за лечением

Если вы постоянно чувствуете апатию и несчастье, важно проконсультироваться с врачом или специалистом в области психического здоровья для диагностики и лечения, даже если вы не думаете, что у вас депрессия.Вы можете справиться с апатией с помощью психотерапии, такой как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), индивидуальная терапия или назначенные лекарства. Эти методы также часто рекомендуют для лечения депрессии. Однако, поскольку все люди, страдающие депрессией, испытывают это состояние по-разному, некоторые методы лечения могут быть более эффективными для одних людей, чем для других. По факту, Каждый третий человек все еще испытывает симптомы депрессии после приема двух лекарств.

Транскраниальная магнитная стимуляция (ТМС) — еще один вариант, когда лечение первой линии не сработало.TMS одобрен FDA для лечения большого депрессивного расстройства, когда лекарства не были эффективны, TMS — это неинвазивное немедикаментозное лечение, которое использует мягкие магнитные импульсы для стимуляции определенных областей мозга, чтобы улучшить симптомы депрессии и помочь вам восстановить мотивацию и эмоциональную реакцию, которых вам не хватало. Чтобы узнать больше о том, подходит ли вам TMS, запланируйте бесплатную консультацию.

Апатия — Терапедия

Введение

Апатия — проблема для многих из нас, потому что мы склонны подавлять врожденную личность, которая фактически определяет, кем мы являемся в физическом мире.Большинству из нас трудно сбалансировать свое чувство благополучия, потому что наши обязательства перед обществом, к сожалению, поглощают то, кем мы являемся. При постоянном отношении надсмотрщика это может привести к апатии — эмоции, которая уводит нас от полной реализации нашего потенциала.

Апатия — это состояние подавления, означающее, что в нашей личной жизни может отсутствовать страсть. Внезапно мы можем ни к чему не проявлять интереса, потому что мы слишком заняты своими предполагаемыми обязанностями.«Отрицая себя и прикрываясь обязанностями, мы начинаем испытывать чувство апатии. Может быть очень трудно признать, что вызвало такое состояние. Заглянув глубже в себя, мы можем определить причину этой эмоции и устранить ее влияние на наше текущее здоровье и поведение.

Когда апатия становится нездоровой

Апатия берет верх, потому что вы скоро потеряете интерес к обучению или исследованию жизни. Когда вы больше не занимаетесь хобби или наслаждаетесь свободным временем вдали от работы, жизнь превращается в утомительный цикл.Предположим, у вас есть работа, которая не бросает вам вызов и не позволяет проявить врожденное творческое начало. Скука, порождаемая этой работой, может отвлечь вас от понимания того, на что вы способны как человек, а не только как сотрудник.

Мы часто отрицаем, кто мы такие, чтобы чувствовать себя принятыми и легко адаптироваться к новой среде. Обычно мы все говорим и делаем вещи, которые нравятся другим людям, потому что мы предпочитаем чувствовать себя нормально, чем изолированными от большинства. Эти адаптации могут фактически скрыть, кто мы есть, и превратиться в циничное поведение.

Влияние апатии на другие отношения

Апатия — это форма избегания, которая может повлиять на здоровье наших личных отношений. Исследования показывают, что, если пары избегают решения своих проблем и личных потребностей, отношения будут ухудшаться до тех пор, пока партнеры не перестанут поддерживать сильную связь друг с другом. Длительная апатия внутри нас также может ослабить способность налаживать отношения. Выражая то, что вы есть с другими, и предлагая свою индивидуальность, вы можете начать новый тип отношений с собой и близкими.Это особенно важно в отношениях между двумя партнерами, которые должны уметь выражать друг другу эмоции и мысли.

Устранение апатии улучшит вашу способность общаться и создавать значимые связи с людьми, которые похожи на вас. Представляя, кто вы есть на самом деле, вы привлечете единомышленников. Это удовлетворяет вашу потребность проводить время с людьми, которые заставляют вас чувствовать себя лучше. Вы также сможете общаться с другими на интимном уровне. Если мы не научимся устранять апатию, это может заставить нас проводить время с группами людей, с которыми у нас нет схожих желаний или интересов.Это только заставит нас подавить наш мыслительный процесс, который изолирует и ограничивает рост и личность. Когда нам нужно скрывать, кто мы должны чувствовать себя принятыми, это вызовет такие симптомы, как депрессия и проблемы с идентичностью. Проблемы с самоидентификацией могут быть вызваны тем, что вы чувствуете одно, но обязаны чувствовать другое. Помня о том, что «вы — то, что вы привлекаете» и оставаясь честным с самим собой, вы можете создать приятную и содержательную жизнь с людьми, с которыми вам нравится проводить время.

Как терапия может помочь

Апатия — это форма серьезной тревоги, которая может выражать начало депрессивных симптомов.Чтобы избавиться от обременительных эмоций, вы можете обратиться к консультанту, который успешно покажет вам, как избавиться от такого поведения, и выучить новое выражение, более выгодное для вас. Важно правильно разобраться с этим чувством, чтобы оно не становилось все хуже. Сначала выразив себя консультанту, вы узнаете, что распознавание скрытого «я» — один из наиболее эффективных способов понять симптомы депрессии. Вероятно, вы какое-то время не выражали себя, и это принимает форму депрессии и скуки.Поговорив с терапевтом об испытании, вы узнаете, что выражать себя и делать то, что делает вас счастливым, — это способ избавиться от апатии. Терапия помогает вам выразить свои эмоции с помощью консультаций с гидом. Если кто вы есть и что вы чувствуете, было отложено в сторону, терапия может выявить ваше скрытое «я». Вскоре вы поймете, что можете открыто говорить о себе с людьми, которые вас окружают, что будет мотивировать вас расти и чувствовать себя удовлетворенным нынешним окружением.

Помогите нам улучшить эту статью

Вы нашли неточность? Мы прилагаем все усилия, чтобы предоставлять точную и достоверную с научной точки зрения информацию.Если вы обнаружили какую-либо ошибку, сообщите нам об этом, отправив электронное письмо по адресу [email protected], укажите название статьи и проблему, которую вы обнаружили.

Апатия при болезни Паркинсона | APDA

Отношения между болезнью Паркинсона и апатией

Один из самых сложных и загадочных немоторных симптомов болезни Паркинсона (БП) — апатия. Апатия определяется как чувство безразличия или общего отсутствия интереса или мотивации к деятельности. Люди с болезнью Паркинсона могут чувствовать, что они утратили способность «вставать и уходить», и не могут проявлять энтузиазм ни в чем — даже в том, чем они когда-то занимались и чем им нравилось. Апатия может быть очень неприятным немоторным симптомом болезни Паркинсона (БП) не только для человека с БП, но и для партнеров по уходу, друзей и семьи.

Апатия может сосуществовать с другими немоторными симптомами PD

Апатия может возникать вместе с депрессией, но может возникать и сама по себе, без депрессии.Апатичный человек может не чувствовать печали или уныния, он просто не заинтересован в том, чтобы делать то, что он / она раньше находил удовлетворяющим. Как для человека с PD, так и для партнера по уходу может быть очень сложно потерять то чувство, которое когда-то заставляло человека с PD планировать и выполнять задачи.

Ситуацию еще больше усложняет то, что человек, который абсолютно апатичен и не находится в депрессии, тем не менее, может казаться депрессивным близким и друзьям.Итак, апатия может сопровождать депрессию и имитировать депрессию.

Апатия также часто сосуществует с когнитивными проблемами, особенно с исполнительной дисфункцией или трудностями в инициировании, планировании и выполнении сложных, многоэтапных форм поведения. Однако апатия может возникнуть и у людей без когнитивных проблем. Опять же, апатичный человек, даже при отсутствии когнитивных проблем, может казаться , как будто у него / нее есть когнитивные проблемы. Итак, апатия может как сопровождать снижение когнитивных функций , так и имитировать снижение когнитивных функций .

Апатия может помешать вашей лучшей жизни с PD

Апатия может помешать человеку выполнять физические упражнения, участвовать в терапии или пользоваться социальными возможностями, что создает большую проблему для людей с БП, которым больше, чем большинству других, необходимо участвовать в этих занятиях, чтобы оставаться мобильными и когнитивно вовлеченными. насколько возможно. Отказ от вещей, занятий и людей, которые вам когда-то нравились, может иметь негативные последствия для вашего физического и психического здоровья, поэтому важно поддерживать хотя бы некоторые из этих элементов, несмотря на проблемы апатии.

Апатия может больше расстраивать партнеров по уходу, чем самих людей с БП.

Человек с БП может очень хорошо осознавать изменение уровня своей мотивации. Однако иногда апатия может сопровождаться неосведомленностью о проблеме. Человек с БП может чувствовать удовлетворение, не понимает, почему его / ее партнер по уходу так настаивает на том, чтобы он / она участвовал в какой-либо деятельности, и не осознает, что его / ее незаинтересованность на самом деле является симптомом БП или влияет на окружающих / ее.Это может вызвать сильное разочарование и негодование у партнера по уходу, который может думать, что «Мой муж не хочет себе помочь!» Это также может затруднить для тех, кто хочет проводить время с человеком с PD и общаться с ним, потому что их можно встретить с безразличием или незаинтересованностью, что через некоторое время может обескуражить. Однако важно не сдаваться и по-прежнему проводить время с человеком с БП, даже если просто сидите вместе тихо.

Как и любой симптом, обсудите его со своим врачом и неврологом

Поскольку апатия может совпадать с другими немоторными симптомами, но также может имитировать другие немоторные симптомы, важно обсудить свое чувство апатии с врачом.Он или она может захотеть обследовать вас на предмет депрессии и когнитивных проблем — двух немоторных симптомов, которые можно лечить с помощью лекарств. Он или она также может захотеть проверить вас на наличие заболеваний, которые потенциально могут повлиять на общую клиническую картину, таких как дефицит витамина B12 или гипотиреоз.

Нет лекарств от апатии, но есть способы помочь

К сожалению, в настоящее время нет одобренных лекарств для лечения апатии, что может усугубить ситуацию.Небольшое испытание с использованием ривастигмина для лечения апатии показало, что он может быть эффективным, но необходимо провести более крупное испытание, чтобы окончательно определить, работает ли он.

Но хорошая новость в том, что есть способы улучшить ситуацию:

• Это нормально — постоянно поощрять человека с ПН к занятиям или прогулкам. Человека с PD, возможно, нужно будет убедить принять участие, но тогда, будем надеяться, занятия ему понравятся.
• Пытаетесь ли вы преодолеть апатию в себе или пытаетесь ободрить кого-то апатией, сосредоточьтесь в первую очередь на небольших целях и постепенно добивайтесь больших целей.
• Постарайтесь установить регулярный распорядок, при котором определенные действия выполняются в определенное время без согласования.
• Помните, что апатия является немоторным симптомом БП и не находится под контролем человека с БП. Помните об этом, чтобы помочь партнерам по уходу, а также людям с БП воздерживаться от обвинений в своей безынициативности.
• Участие в группах поддержки как для человека с БП, так и для партнера по уходу может помочь справиться с апатией.

Советы и выводы

• Апатия может быть неприятным немоторным симптомом болезни Паркинсона.
• Апатия может сопровождаться депрессией и / или снижением когнитивных функций, может имитировать депрессию и снижение когнитивных функций, а также может возникать независимо от этих других немоторных симптомов. Это может затруднить определение и идентификацию апатии.
• Обсудите этот и все другие симптомы со своим врачом, так как он / она может захотеть осмотреть вас на предмет других немоторных симптомов, а также может захотеть проверить наличие некоторых заболеваний.
• Хотя не существует одобренных лекарств от апатии, изменение образа жизни может помочь, включая установление не подлежащего обсуждению, регулярного распорядка.

У вас есть вопрос или проблема, которые вы хотели бы изучить доктору Гилберту? Предложить тему

Доктор Ребекка Гилберт

Вице-президент и главный научный сотрудник APDA

Доктор Гилберт получила степень доктора медицины в Медицинском колледже Вейл при Корнеллском университете в Нью-Йорке и степень доктора философии в области клеточной биологии и генетики в Высшей школе медицинских наук Вейля.Затем она прошла обучение в неврологической ординатуре, а также в стипендиальной программе по борьбе с двигательными расстройствами в Колумбийском пресвитерианском медицинском центре. До прихода в APDA она была адъюнкт-профессором неврологии в Медицинском центре Нью-Йоркского университета в Лангоне. В этой роли она наблюдала за пациентами с двигательными расстройствами, инициировала и руководила Содружеством NYU Movement Disorders Fellowship, участвовала в клинических испытаниях и других исследовательских инициативах по болезни Паркинсона и широко читала лекции по этой болезни.

Просмотреть все сообщения доктора Ребекки Гилберт