Что такое стокгольмский синдром и как помочь от него избавиться
Эту статью можно послушать. Если вам так удобнее, включайте подкаст.
Когда Вольфганг умер, Наташа плакала. Позже она зажгла свечу в его память. Это выглядело бы трогательно, если бы не бэкграунд данного события.
Наташа Кампуш — это девушка, которую в 10‑летнем возрасте похитил маньяк и восемь лет держал в подвале, используя в качестве сексуальной рабыни. Вольфганг Приклопил — тот самый преступник, из рук которого Наташа в итоге чудом сбежала.
История Кампуш и Приклопила лишь один из примеров того, как проявляется психологический феномен под названием стокгольмский синдром. Иногда такие сюжеты выглядят скандально и даже пугающе. Но синдром гораздо распространённее, чем кажется.
Вполне возможно, он есть и у вас. Просто вы об этом пока не знаете.
Что такое стокгольмский синдром
Скорее всего, историю этого термина вы хотя бы краем уха слышали: она достаточно популярна.
Поэтому напомним лишь в общих чертах.
В 1973‑м вооружённые террористы захватили крупный банк в Стокгольме. В заложниках оказались четыре банковских служащих. Преступники обвесили жертв взрывными устройствами и на шесть дней поместили в маленькую комнатку. У заложников не было возможности встать и размяться. Нормально сходить в туалет. Первые дни они провели под постоянной угрозой быть застреленными за малейшее неповиновение.
Но когда полиции удалось освободить их, выяснилось странное. Жертвы не держали зла на своих мучителей. Напротив — сочувствовали им. «Не трогайте их, они не сделали нам ничего плохого!», — кричала одна из работниц, прикрывая террористов от полицейских. Чуть позже другая призналась, что считала одного из агрессоров «очень добрым» за то, что тот позволил ей двигаться, когда она лежала на полу банка. Третий заявил, что испытывал признательность похитителям: «Когда он (Олссон, террорист. — Лайфхакер) хорошо с нами обращался, мы считали его чуть ли не богом».
Психиатр‑криминалист Нильс Бейерот, анализировавший эту историю, назвал парадоксальную привязанность жертв к мучителям стокгольмским синдромом.
Тогда же, в 1970‑х, психиатры столкнулись с данным феноменом ещё не раз. Чего стоит знаменитое похищение Патти Хёрст, наследницы знаменитого медиамагната, всего через год после Стокгольма. Девушку много дней держали в тесном шкафу, насиловали, избивали. Закончилось всё тем, что Патти влюбилась в одного из похитителей и искренне вступила в их группировку.
Что заставляет людей привязываться к насильникам
На самом деле стокгольмский синдром — это даже естественно. Механизм его возникновения тесно связан с инстинктом самосохранения — одним из мощнейших человеческих инстинктов.
Во‑первых, симпатия к агрессору снижает риск быть убитым. Если вы улыбаетесь, демонстрируете послушание и понимание, то, возможно, насильник сжалится и подарит вам жизнь. В человеческой истории, переполненной войнами и захватами, такое случалось миллионы раз.
Мы все — потомки людей, которые выжили лишь потому, что однажды продемонстрировали симпатию к агрессорам. Стокгольмский синдром, можно сказать, зашит в наших генах.
Во‑вторых, проявление этого синдрома повышает групповую выживаемость, поскольку служит объединяющим фактором между жертвой и агрессором. Раз уж вы оказались в одной команде, пусть даже против воли, выгоднее для всех — не прибить друг друга. Косвенный бонус: если кто‑то спешит на помощь, а вы дерётесь с агрессором, то в пылу сражения освободитель может убить и вас. Поэтому заложнику выгоднее сохранять мирные подчинённые отношения с насильником: со стороны так понятнее, кто есть кто.
Стать жертвой стокгольмского синдрома может каждый. Достаточно лишь создать для этого условия.
В большинстве случаев стокгольмский синдром — следствие сильной психологической травмы. Потрясение такого уровня, которое убеждает человека: его жизнь висит на волоске и ему не на кого положиться.
Кроме разве что насильника — единственного активного субъекта, оказавшегося рядом, с которым связан пусть крохотный, но всё-таки шанс на выживание.
Как выглядит стокгольмский синдром в обычной жизни
Чтобы стать жертвой синдрома, необязательно попадать в ситуацию похитителей и заложников.
Достаточно всего трёх условий :
- психологической травмы, связанной с угрозой для жизни;
- близких отношений, в которых существует серьёзная разница в силе и возможностях сторон;
- сложностей с тем, чтобы покинуть эти отношения.
Пример 1: отношения между жестоким родителем и ребёнком
Мать или отец могут оскорблять ребёнка, пренебрегать им, жестоко наказывать физически. Но иногда, в приступах хорошего настроения, дадут конфету. Или улыбнутся ему. Этого достаточно, чтобы ребёнок запомнил только светлые моменты, а родитель стал для него «почти богом», как террорист Олссон в глазах захваченных им банковских служащих.
Впоследствии такие дети будут защищать взрослых от, например, приехавших по вызову полицейских.
Или лгать окружающим, уверяя, что синяки — это не от побоев, а от простого падения.
Пример 2: насилие в паре
Насилие в семье, когда кто‑то, чаще женщина , испытывает зависимость от своего жестокого партнёра, — классика бытового стокгольмского синдрома. Развивается всё по той же схеме. Сначала жертва оказывается в травмирующей ситуации, когда ей неоткуда ждать помощи, а насильник, кажется, держит её жизнь в своих руках. Затем агрессор преподносит жертве «конфету»: демонстрирует искреннее раскаяние, дарит подарки, рассказывает о любви.
Позже побои продолжаются, но жертва уже на крючке: она помнит редкие светлые моменты и начинает даже сочувствовать агрессору. «Он хороший, просто я его довожу». Такие мучительные отношения, полные физического и психологического насилия, могут тянуться много лет.
Пример 3: жестокий начальник или гуру в религиозных сектах
«Он жёсткий, но справедливый», — наверняка вы слышали подобные формулировки. Отношения с вышестоящим самодуром, который изредка балует похвалой, тоже могут являться своеобразной формой этого психологического феномена. В таких случаях говорят о корпоративном стокгольмском синдроме.
Как распознать стокгольмский синдром
Общепринятых диагностических критериев, которые позволили бы выявить стокгольмский синдром, не существует. Во многом это связано с тем, что данный феномен не является официально признанным заболеванием или психическим расстройством. Вы не найдёте его ни в одном авторитетном психиатрическом руководстве. Синдром рассматривается, скорее, как неосознанная стратегия выживания.
Однако некоторые общие признаки, по которым можно распознать жертву стокгольмского синдрома, всё-таки существуют. Вот они .
- Понимание, которое человек проявляет к насильнику. «Это не он, это обстоятельства вынудили его так поступать».
- Позиция «Я сам виноват». Жертва может рассуждать так: если я буду вести себя «правильно», отношение ко мне изменится.
- Вера в доброту агрессора. «Он хороший, просто характер взрывной».
- Чувство жалости к мучителю.
«Он такой, потому что отец бил его в детстве». «Он такой, потому что общество не признаёт его талант!» - Самоуничижение, безоговорочное признание власти агрессора. «Без него я ничего не стою». «Без него я пропаду».
- Нежелание расстаться с насильником. Ведь «Он бывает добр ко мне», «Он меня ценит».
- Нежелание сотрудничать с обществом или полицией в привлечении мучителя к ответственности. «Не надо вмешивать в наши отношения посторонних людей». «Полиция просто отправит его в тюрьму не разобравшись, а ведь он был добр ко мне, я не хочу быть неблагодарным».
«Он такой, потому что отец бил его в детстве». «Он такой, потому что общество не признаёт его талант!»Как помочь человеку, у которого стокгольмский синдром
Вот несколько правил, которые помогут вытащить жертву из болезненных отношений.
1. Предложите психотерапию
Идеально, если вам удастся уговорить жертву отправиться к психотерапевту. Специалист поможет разложить происходящее по полочкам. Обозначит, что происходит с человеком. Заставит того задуматься о ненормальности ситуации. Это самый эффективный способ избавления.
Если возможности для визитов к профессионалу нет, попробуйте сами подтолкнуть жертву к размышлениям. В разговорах будто случайно, без давления, обозначайте важные точки. «На людей нельзя кричать: это неуважение». «Никто не имеет права поднимать руку на другого человека». Предложите почитать статью о стокгольмском синдроме. Просвещение — важный шаг к избавлению от болезненной зависимости.
2. Не давайте советов и не давите
Жертва насилия должна иметь право принимать собственные решения. Если вы разговариваете с человеком с позиции «Я лучше знаю, что тебе делать», вы лишь в очередной раз подпитываете его беспомощность.
3. Выслушивайте, но не судите
Возможность рассказать кому‑то о своих переживаниях искренне и честно, без страха услышать в ответ: «Ты сам дурак», критически важна. Она помогает человеку избавиться от лишних эмоций и включить рациональное мышление.
4. Используйте метод Сократа
Древнегреческий философ полагал: человек сам может осознать, что с ним происходит, если задавать ему наводящие вопросы.
Искренне интересуйтесь у жертвы, как она сама видит ситуацию. Что чувствует по этому поводу. К какому финалу может привести происходящее. Не делайте утверждений или оценок. Просто спрашивайте и слушайте.
5. Избегайте поляризации
Не пытайтесь убедить человека, что агрессор — злодей. Это может привести к противоположному результату: жертва «поляризуется» — станет на одну сторону с обидчиком против всего мира.
6. Определите крючок, на котором держится стокгольмский синдром, и разрушьте его
Иногда такой крючок очевиден. Например, женщина не может разорвать отношения с мужем‑насильником просто потому, что полагает: ей некуда идти. Или потому, что боится потерять материальные блага, которые даёт ей агрессор в моменты хорошего настроения. Иногда крючок спрятан более глубоко.
Помогите жертве определить, какую именно потребность она пытается удовлетворить в этих болезненных отношениях. Осознание, что именно держит человека рядом с насильником, — первый шаг к освобождению.
Читайте также ❗️❗️❗️
«Стокгольмский синдром»: может ли жертва понять мучителя?
Например, существует много ситуаций, в которых захватчики пользовались тем, что у жертв развивался этот синдром, и умело поворачивали это в свою пользу. Возможен и другой вариант, когда при вынужденном общении заложники пытаются понять своих мучителей и, наоборот, последние стараются объяснить жертве мотивы своих действий, и, как следствие, привыкание друг к другу.
Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Биджероту, который он ввёл во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.
23 августа 1973 года швед Ян Эрик Ульссон захватил в банке четырех заложников — в самом центре Стокгольма. Он потребовал доставить из тюрьмы своего подельника, принести ему оружие, деньги, бронежилеты и дать скоростную машину.
Одна из захваченных женщин стала упрашивать полицию не штурмовать банк и сказала, что она доверяет террористам, обещавшим не трогать своих пленников.
Hа следующий день террорист позвонил премьер-министру Улофу Пальме, угрожая убить всех заложников, если его требования останутся не выполненными. Следующий звонок премьеру был уже от заложницы, которая стала ругать Пальме за медлительность и требовала выпустить преступников и заложников. Еще накануне многие находящиеся в захваченном здании звонили и говорили, что террористов можно и нужно понять.
После освобождения заложницы устроили скандал, не желая расставаться с новыми «друзьями» и умоляя не причинять им боли. Освобожденные заявляли, что больше всего боялись штурма полиции. При этом многие расхваливали террористов. Так, один канадский бизнесмен в интервью назвал главаря бандитов вежливым, образованным человеком. Более того, после освобождения они стали собирать деньги на адвокатов для своих захватчиков, а две женщины из числа заложников обручились с преступниками.
Это была лишь ситуация, давшая название, но на самом деле, их было гораздо больше. Психологи, например, вспоминают о доверительных отношениях между членами царской семьи и их охранниками.
Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от захватчика человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Если человеку не причиняют физического вреда, он, так или иначе, начинает чувствовать себя в безопасности. Это называется синдромом заложника.
В случае с Наташей Кампуш ситуация, возможно, более сложная. Ее заточение длилось слишком долго, она попала в плен в возрасте, когда личность человека еще формируется. Выстоять при таких обстоятельствах может только очень сильная личность. Тем не менее, делать выводы о ее состоянии на основании телевизионного интервью очень сложно.
Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации Агентства РИА Новости и других источников
«Стокгольмский синдром» дистанционного обучения
В начале 1970-х два преступника предприняли неудачную попытку ограбления одного из шведских столичных банков.
При этом они взяли в заложники несколько человек и целых шесть дней держали их в подвальном хранилище, пока полиция не выкурила их оттуда с помощью слезоточивого газа. Парадоксальность ситуации была в том, что заложники в процессе своего удержания стали испытывать к преступникам странную привязанность. И даже на суде они не хотели свидетельствовать против них. Сообщения об этой драме и последующих событиях шли по всем каналам и транслировались на весь мир. Так человечество познакомилось с новым явлением – «стокгольмским синдромом», означающим защитно-бессознательную взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и захватчиком в ситуации продолжительного совместного пребывания в изоляции от внешнего мира.
Свою привязанность к захватчикам заложники оправдывают желанием сохранить свою жизнь в экстремальной ситуации. Психологи отмечают, что, став заложниками, люди меняются. Если период изоляции был особенно долгим, то эти изменения необратимы. Первоначальный шок у заложников сменяется адаптацией – приспособлением и формированием привычки «быть заложником».
Метафора стокгольмского синдрома пришла мне в голову в связи с парадоксальной ситуацией: формированием у многих студентов, преподавателей и администраторов зависимости к режиму полного дистанционного обучения.
Войти в него год назад было для всех чрезвычайно трудно, но оказалось, что выйти из него ещё сложнее. Как говорится, «вход – рубль, выход – два». Сразу уточню, что речь идёт не только о нашем университете. «Стокгольмский синдром» дистанционного обучения проявляется сегодня почти повсеместно. И это несмотря на то, что значительную часть обучающихся и обучающих качество «удалёнки» в той или иной степени по разным причинам не устраивает. Например, из-за плохой интернет-связи, разницы во временн
Для начала попытаемся понять, какие объективные и субъективные проблемы испытывают сейчас студенты из других регионов, получающие «повестку» явиться в кампус для дальнейшего прохождения очного обучения. Многие из них живут в семьях, испытывающих серьёзные финансовые проблемы из-за экономического кризиса, приведшего к сокращению рабочих мест и закрытию бизнесов в ситуации долгосрочного локдауна. То, что было посильно для родителей ещё год назад (оплата питания и карманных расходов детей-студентов, покупка для них билетов на междугородний и внутренний транспорт и прочее), сегодня оказывается уже недоступным.
Мне самому приходилось видеть молодых людей, слушающих университетские лекции по телефону прямо на своих рабочих местах. Например, в торговых залах магазинов или на ресепшн в аэропорту. Возвращение в кампус для них означает потерю работы и, соответственно, финансового источника. Есть семьи, понёсшие тяжелые утраты из-за коронавируса, где к финансовым проблемам прибавляется ещё и горе из-за потери близкого человека. Одинокому родителю на какой-то период нужна моральная поддержка, которую может оказать только другой близкий человек – взрослая дочь или сын.
Тех же, кто приступил, наконец-то, к учебе, ждут уже другие «квесты». Теперь это трудности смешанного обучения, при котором в расписании одного и того же дня могут быть как офлайн, так и онлайн-занятия. Это означает, что нужно всегда иметь с собой исправный гаджет – ноутбук или хотя бы смартфон, да ещё и с зарядником.
А заодно и какую-то еду и питьё, поскольку общепитовская инфраструктура многих вузов успела разрушиться за период карантина, и теперь нужно время на её восстановление.
У значительной части преподавателей – свои причины «не хотеть» возвращаться к очному преподаванию. Те, кому «за 65», опасаются инфицироваться от бессимптомных носителей коронавируса, каковых много среди молодёжи. И это объективно существующий риск, являющийся одной из основных причин ввода режима смешанного обучения (наряду с тем, что многие студенты, по тем или иным обстоятельствам, вынуждены пока оставаться в своих регионах). Но и преподаватели, не попадающие в эту возрастную категорию, не все стремятся выходить в офлайн.
Самая распространенная причина – осознание того, как много времени снова придётся тратить на переезды между домом и работой и «беготню между учебными корпусами». Если в самые первые месяцы полного ухода в онлайн все страдали от перегруза и нехватки времени из-за необходимости осваивать новые цифровые компетенции и форматы коммуникации со студентами и коллегами, то теперь, после их освоения, у преподавателей, наконец-то, появилась возможность работать над научными публикациями и методическими пособиями не только в периоды своих летних отпусков. Кроме того, многим пришлись по душе лёгкость организации виртуальных деловых коммуникаций со своими коллегами, возможность одновременного участия в двух-трёх совещаниях, онлайн-формат повышения квалификации в домашних условиях и тому подобное. Старшее поколение на глазах становится «цифровым» и приобретает способность работать в условиях многозадачности. И расставаться с этими неожиданными преференциями ему уже не хочется.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что у части студентов и преподавателей за долгий период «удалёнки» успели сформироваться и устойчивые негативные привычки. У первых – это слушание лекций прямо в кровати, при котором особенно хорошо спится под тихий «медитирующий» голос профессора, а на просьбу визуализироваться на экране можно сказать, что у тебя «плохая связь».
У вторых – это ведение лекций и семинаров «в тапках», что в той или иной степени отражается на степени погруженности в данный момент в работу.
Не редки случаи, когда студенты жалуются на отвлечение преподавателей на телефонные звонки или на коммуникации с членами семьи прямо во время занятий. «Дистанционка» расслабила всех. По-человечески это можно понять, но принять как «новую норму» нельзя.
Для вузов массовое возвращение студентов и преподавателей в кампус до конца учебного года – тоже серьезное испытание. Как уже было сказано, для этого нужно специальным образом готовить общежития и учебные аудитории, восстанавливать инфраструктуру общественного питания, освоить совершенно новые принципы составления расписания. В общем, абсолютно для всех выход из полного дистанционного обучения снова будет связан с большим стрессом. И он обусловлен не только тем, что всем придётся преодолевать сформировавшиеся за время изоляции привычки. Но и тем, что мы должны будем вновь осваивать абсолютно неизвестный для нас формат обучения и работы, теперь уже смешанный (или гибридный).
Иначе говоря, мы не возвращаемся к «прежней жизни», как многие ещё полагают, а настраиваемся на освоение нового стиля университетской жизни.
В определенном смысле он будет значительно более сложным, чем полный дистант, поскольку при его реализации нужно будет учитывать гораздо большее количество факторов. Среди них может быть и фактор временного ухудшения статистики по заболеваемости в мире, стране и регионе, что побудит нас вновь вернуться на какое-то время к полному дистанционному обучению. Оперативная смена форматов в зависимости от внешних обстоятельств – офлайн, онлайн и смешанного – ещё одна неизбежная черта нового стиля университетской жизни. Нужно быть готовыми ко всему. Но сидеть массово на «удалёнке» постоянно невозможно, не рискуя разрушить систему высшего образования до необратимых процессов. Негуманитарные вузы и факультеты (медицинские, инженерные, естественнонаучные) за период локдауна исчерпали все ресурсы перекраивания учебных планов и расписаний только под теоретические занятия.
У кого мы будем лечиться в будущем, если врачи будут знать анатомию человека только по картинкам? Кто будет открывать новые месторождения полезных ископаемых, если геологи ни разу не выезжали в поле? Как будут создаваться новые материалы и лекарства, если химики, биологи и фармацевты ни разу не держали в руках пробирки? Список негативных последствий для общества в этом случае нескончаем.
Для самого человека долгое пребывание на полном дистанционном режиме также чревато. Это, прежде всего, падение мотивации и эмоциональное выгорание; а также гиподинамия, приводящая к набору веса и ухудшению общего физического и эмоционального состояния. Непонятны пока до конца и последствия самоизоляции как отсутствия возможности осуществлять свои социальные контакты «вживую». В общем, необходимо прислушаться к здравому смыслу, преодолеть «стокгольмский синдром» и… начинать новую жизнь.
Но при этом также нельзя обойтись без адаптационного периода, в процессе которого и студентам, и преподавателям, и администраторам необходимо будет проявлять повышенную толерантность друг к другу. Понятно, что студенты первое время будут опаздывать. И не только на первые пары, так как отвыкли от очного формата учёбы. У них нарушилось так называемое «чувство времени». По той же причине опаздывать могут и преподаватели, живущие далеко от места своей работы. Если раньше в аудиториях приходилось с трудом переключать внимание студентов с экранов их смартфонов на темы занятий, то теперь это будет делать ещё сложнее. Ведь за это время они привыкли воспринимать информацию только посредством гаджетов! Глаза преподавателя тоже ещё какое-то время будут тянуться к экрану ноутбука, а не к живым лицам. Сила привычки, и от этого никуда не деться. Главное – помнить, что на место старых привычек могут с таким же успехом прийти новые, если только захотеть.
Томский государственный университет с нетерпением ждет и студентов, и преподавателей. Осуществлена соответствующая подготовка всего кампуса. Ведется активная работа по восстановлению системы общественного питания. Хотя надо признать, что по объективным причинам это, на сегодняшний день, одна из самых больших для нас проблем. Сейчас мы срочно ищем новых арендаторов для наших университетских столовых и кафе. Никто ведь заранее не знал и не мог знать точную дату выхода из локдауна. А хорошие новости заключаются в следующем.
Все основные противоэпидемические мероприятия продолжают осуществляться в плановом режиме. Абсолютно все приезжающие из других регионов студенты обеспечены местами в общежитиях и вполне комфортным пребыванием на сокращенном, теперь уже всего трёхдневном, а не двухнедельном, карантине.
Конечно, при условии наличия справки из своего региона об отсутствии у них коронавируса и сдачи анализа ПЦР по прибытию в Томск. Анализы берутся в общежитии ТГУ «Маяк», где создана оперативная система ПЦР-диагностики. В университете большое количество аудиторий переоборудовано под одновременное обучение в режимах офлайн и онлайн. Плюс к этому открыто более двадцати учебных аудиторий со специализированной инфраструктурой для смешанного формата обучения (технология «Актру»), позволяющей в автоматическом режиме не только записывать и транслировать занятие, но и распознавать, систематизировать и хранить весь учебный материал для доступа к нему всех, кому это необходимо.
Итак, дорогие студенты и коллеги, мы надеемся на самую скорую встречу со всеми вами! Добро пожаловать домой – в университет!
Эдуард Галажинский,
ректор ТГУ и врио президента РАО
Стокгольмский синдром: возможно ли любить агрессора?
Представьте на минуту, что вы стали заложником.
Захватчики с оружием в руках и яростью в глазах напали на организацию, в которой вы оказались по воле судьбы, а такие же случайные посетители, как и вы, теперь являются вашими единомышленниками, т.е. так же окутаны страхом и желанием выпутаться из истории. Очевидно, ваша самая главная и яркая реакция на все происходящее – страх, а это, как известно, непростое чувство …
Кстати, чтобы бороться с чересчур яркими эмоциями и чувствами, порой выключающими рациональное мышление и логические доводы, рекомендуем вам пройти нашу онлайн-программу «Психическая саморегуляция». На этой программе вы научитесь бороться со стрессом, апатией и многими другими нежелательными психологическими явлениями.
Возвращаясь к обуреваемому страху, напомним, что под властью этой сильнейшей эмоции с психикой человека могут происходить различного рода метаморфозы. Так вот, ситуация, описанная в начале, произошла на самом деле. На первый взгляд кажется, что ничего особенного в ней нет, ведь, к сожалению, в мире часто происходят захваты, ограбления, террористические акты и т.
д., но давайте разберемся в деталях произошедшего в августе 1973 года.
Откуда все пошло?
Из названия понятно, что данный случай произошел в Стокгольме (Швеция). Грабители банка Kredibanken взяли в заложники четырех работников: Биргитту Лундблад, Элизабет Ольдгрен, Кристин Энмарк и Свена Сефстрема. На протяжении трех дней захватчик Ян-Эрик Олссон на пару со своим освобожденным по его требованию напарником Кларком Уолфссоном звонили представителям власти (в частности, упоминается премьер-министр Улоф Пальме) и заявляли о намерении освободить заложников только при выполнении определенных условий (все довольно стандартно: деньги, оружие, автомобиль).
Через три дня, 26 августа 1973 года в потолке здания банка полицейские просверлили отверстие, с помощью которого могли наблюдать происходящее внутри. Заметил это только Ян-Эрик Олссон, пообещавший расправиться с заложниками в случае применения мер полицией. И все же 28 августа шведской полицией была проведена газовая атака, в результате которой никто не пострадал: заложников вывели в целости и сохранности, а преступников взяли под стражу.
Что примечательного в данной истории? Пожалуй, самое шокирующее – это то, что заложники (в большей степени заложницы) сами нанимали адвоката для Олссона и Улофссона [M. Adorjan, T. Christensen, B. Kelly, D. Pawluch, 2012], чтобы защитить «карателей» от агрессивной общественности и правосудия. Зачем?
Оказалось, что по ходу захватнической операции заложники прониклись к преступникам настоящим состраданием, оправдали их в своих глазах, потому что полагали, что вина развернувшегося действа вовсе не в девиантных наклонностях мужчин, а в несправедливости общества, вынудившего их совершать такой поступок. Из-за этого заложники не отказывались давать показания в суде против Улофссона и Олссона. Очевидно, для всей общественности стало настоящим удивлением такое трепетное отношение к преступникам со стороны заложниц.
Если вам интересно, каким образом все же закончилось судебное разбирательство, спешим сообщить, что Кларк Улофссон был освобожден по причине как раз-таки доказанных попыток спасения заложников и отсутствия поддержки во время операции Яна-Эрика Олссона. Последний был приговорен к 10 годам лишения свободы, и, будучи в тюрьме, получал несметное количество восхищенных писем от поклонниц. Кстати, Улофссон и одна из заложниц, Кристин Энмарк, на свободе начали общаться и стали дружить семьями.
По ходу разбирательства вместе с полицией работал психиатр и криминалист Нильс Бейерут, ставший автором термина «норммальмсторгский синдром», впоследствии трансформированный в «стокгольмский». Однако задолго до того, в 1936 году, Анна Фрейд, младшая дочь основателя психоанализа Зигмунда Фрейда, считавшаяся также основателем детского психоанализа, по сути, ввела это понятие под названием «идентификация с агрессором» [А. Фрейд, 1936].
Посмотрим, в каких других случаях проявлялся синдром.
Еще примеры стокгольмского синдрома
Наиболее нашумевший и покоривший аудиторию случай произошел с Патрисией (Петти) Херст через год после стокгольмского случая в 1974 году. Девушка была похищена боевиками-революционерами (фактически террористами) из Симбионистской армии освобождения (С.
А. О.) Следует упомянуть и о том, что девушка была родом из богатой семьи, ее дедушка был газетным магнатом, поэтому ситуация приобрела более чем резонансный характер.
Патрисия провела в шкафу 57 дней в жутких условиях (более подробно читайте здесь), подвергалась психическому, физическому, сексуальному насилию. А за день до освобождения девушки, когда семья выделила еще одну сумму для выкупа, появилась аудиодекларация, где Петти заявляла о своем намерении вступить в ряды леворадикального движения, что впоследствии и сделала. Юная Патрисия присоединилась к криминальным делам, она была замечена в ряде ограблений, угонов автомобилей, захвате заложников, производстве взрывчатки. В результате, в сентябре 1975 года девушку удалось задержать.
У Патриссии Херст было обнаружено посттравматическое расстройство психики, появившееся по причине тотального ужаса и страха. Этим в суде объясняли ее поведение. Все же отбыть срок в тюрьме девушке пришлось, т.к. ее обвиняли в ограблении банка «Хиберния», и только благодаря вмешательству президента США Джиммии Картера срок был сокращен [K.
Ramsland, 2007].
Этот пример считается типичным для стокгольмского синдрома. Патрисия сделала этот выбор сама, но, безусловно, ее психическое состояние в тот момент можно признать неуравновешенным и крайне нестабильным.
Другой, менее явный пример произошел в 1998 году в Вене, где Вольфганг Приклопиль похитил 10-летнюю девочку, шедшую в школу. Наташа Кампуш, ставшая его жертвой, провела в подвале 3096 дней (более 8 лет), пока 23 августа 2006 года не сбежала от своего похитителя. В тот же вечер, когда общественность, наконец, узнала о произошедшем и девочка была найдена, Приклопиль покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд на Северном вокзале в Вене.
Многие спорят по поводу причисления данного случая к практике стокгольмского синдрома, однако более всего смущает тот факт, что, когда Наташа Кампуш узнала о смерти Приклопиля, она безудержно плакала и поставила ему свечку, т.е. налицо определенная эмоциональная взаимосвязь с, казалось бы, враждебным человеком.
Возможно, стоит меньше удивляться в силу условий, созданных для девочки.
Несмотря на то, что сама Наташа воздерживается от каких-либо комментариев по поводу того, какого рода связь и отношения были между похитителем и заложницей («это наше личное дело», – как указывает девушка), полиция при обыске места преступления обнаружила хоть и крохотную комнатушку, но со всеми удобствами (кровать, полки, телевизор стол и стул, вентилятор, крючки для одежды). Книги, одежда, ящики, игры, бутылки с водой также были найдены в помещении. Более того, заложнице разрешалось выходить на прогулки во дворе и даже купаться в бассейне соседей. Совместный завтрак стал традицией, Наташа не отставала в учебе, потому что располагала различной литературой.
Тем не менее не все так радужно было в этот период жизни маленькой девочки. Представитель Кампуш в интервью говорил, что иногда Приклопиль мог избить девочку очень сильно, так, что она с трудом ходила; затем он принимался ее успокаивать, после чего начинал фотографировать свою «жертву». Однако девочка затем признавалась, что была психологически сильнее своего захватчика и иногда посылала его в магазин за покупками или убеждала в необходимости отметить Рождество [Н. Кампуш, Х. Гронемайер, К. Мильборн].
Этот пример не является классическим, т.к. у девочки все же оставалось понимание того, что перед ней преступник, и он держит ее взаперти, иначе одним августовским днем она так и не решилась бы на побег. Да и сама Наташа отрицает наличие у себя стокгольмского синдрома. Но все же очевидным остается тот факт, что какая-то психологическая зависимость между этими двумя людьми осталась. Очевидно, по причине сильного шока детская психика не смогла вынести такого стресса, отсюда и пошло данное отклонение.
К сожалению, стокгольмский синдром проявляется довольно часто. Давайте попробуем понять, как, почему и при каких обстоятельствах это происходит.
Механизм действия стокгольмского синдрома
Название «стокгольмский синдром» содержит исключительно географический признак, в то время как существуют и его синонимы, в частности, синдром здравого смысла, стокгольмский фактор, синдром выживания заложника. Также изучению данного синдрома посвящают свою исследовательскую деятельность многие ученые и криминалисты.
К примеру, психиатр Мичиганского университета Фрэнк Окберг, комментировавший ситуацию в Стокгольме, указывал на то, что его истоки кроются в характере складывающихся отношений между агрессором и жертвой. В частности, первый становится хозяином положения, жизнь заложника оказывается во власти захватчика, он выступает как кормилец, обеспечивает кров, разрешает удовлетворять элементарные физиологические потребности (именно разрешает) [Д. Каллен, 2016].
Теперь обратимся к жертве. Ее положение чрезвычайно критично: поначалу заложник испытывает сильнейший страх, впадает в паническое состояние, тревогу. В этот момент под воздействием страха у него начинает формироваться инфантильность, чувство благодарности, лепетания перед своим «хозяином»; его действия оправдываются в сознании заложника, ведь они происходят ради «лучшего», «благородной миссии».
Стокгольмский синдром называют также защитно-бессознательной реакцией, проявляющейся в форме односторонней или взаимной симпатии [С.
Алиева, 2017]. Отмечается, что он вовсе не носит характер парадоксального феномена, а напротив, является нормальной реакцией на серьезное травмирующее событие. Эта реакция возникает, когда заложник начинает сочувствовать, сопереживать своему захватчику и даже идентифицировать себя как необходимую для общей, правильной миссии жертву. Далее происходит процесс отождествления себя с агрессором, причастность к его действиям становится для заложника как нечто данное.
Однако, как указывает автор [С. Алиева, 2017], синдром может появиться и действовать, пока заложник не начнет применять физическое насилие, хотя из примеров выше мы видели и применение грубой силы, а также жестокости. В любом случае, реакция жертвы на агрессора в виде стокгольмского расстройства помогает ослабить страх и беззащитность, это и является первопричиной его появления.
Еще одним фактом в защиту позиции о том, что стокгольмский синдром проявляется только при относительно мирных отношениях между агрессором и жертвами служат некоторые подробности банковского инцидента. Как утверждал американский журналист Даниель Ланг, взявший, спустя год, интервью у всех причастных к этому случаю ключевых фигур, заложники не наблюдали враждебного отношения со стороны Олссона, а одна из страдавших клаустрофобией жертв Элизабет Ольдгрен, была выведена им «на прогулку» с веревкой на шее. Конечно, это рассматривалось как нечто гуманное в глазах жертв.
Олссон же сам, также прошедший интервью с Д. Лангом, говорил: «Это была ошибка жертв. Они выполняли все, что я им велел делать. Если бы они вели себя иначе, меня бы сейчас здесь не было. Почему никто из них меня не атаковал? Совершение убийства они сделали затруднительным. Они заставили нас жить с ними день за днем, словно стадо козлов, в этой грязи. Больше ничего не оставалось делать, как узнавать друг друга все лучше» [K. Westcott, 2013]. Что думаете по поводу этой проникновенной речи? По нашему мнению, довольно любопытно…
Итак, анализируя все вышесказанное, можно сказать, что стокгольмский синдром простыми словами – это реакция жертвы на агрессора, ее идентификация с ним, его идеями, сопереживание ему до применения им физического насилия.
Кстати, довольно часто тема стокгольмского синдрома связывается с треугольником Кармпана, когда одна и та же личность может выступать и как жертва, и как агрессор, и как спаситель. Более подробно об этом читайте статье «Треугольник Карпмана».
Посмотрим теперь, как данное явление отражено в массовой культуре, и здесь необходимо упомянуть о литературе и кинематографе.
Фильмы и книги про стокгольмский синдром
Сначала обратимся к кинематографу. «Однажды в Стокгольме» (Stockholm – название на английском языке) – фильм, снятый режиссером канадского происхождения Робертом Будро в 2018 году. Несмотря на то, что в фильме идет прямая отсылка на стокгольмскую историю («Основано на реальной и абсурдной истории»), его сложно привязать к действительной ситуации. Картина представляет собой обыкновенную комедию, изобличающую и в какой-то степени иронизирующую факт того, что между преступниками и заложниками могут возникнуть романтические отношения.
Весьма забавными кажутся и сами герои.
Типичные для жанра комедии, они совершенно не выглядят полноценными преступниками, и это заметно уже даже по тому, какой сценический образ предстает перед зрителем, а уж их поведение совершенно не символизирует серьезный криминальный мотив.
В целом, если вы хотите провести уютный вечер и посмотреть какую-нибудь комедию, можете выбрать данный фильм. Однако не ищите в нем глубоких отсылок к ситуации, документальных сведений, и не рассматривайте его как познавательную кинематографическую работу. Приведем слова Дмитрия Сосновского, автора рецензий на фильмы из «Российской газеты»: «»Стокгольм» даже не пытается быть комментарием – хоть бы и ироничным – к удивительному психологическому феномену и казусу, удачно его проиллюстрировавшему. Это просто не очень сбалансированный фарс с симпатичными исполнителями, которым большую часть времени приходится кривляться и строить из себя милых лопухов в беде» [Д. Сосновский, 2019].
Другим отражением рассматриваемой проблемы уже в литературном амплуа стала книга с прямым названием «Стокгольмский синдром». Тем не менее в этой истории нет совершенно никакой связи с банковским инцидентом. Происходящее по сюжету касается холостого состоятельного мужчины порядка 30 лет, завоевавшего славу гения, признанного ученого, а также молодой девушки-студентки. При этом у него отклонения в психике, связанные с редкой формой клептомании, из-за чего перед похищенной девушкой встает задача написать книгу о жизни миллиардера.
В общем, можно отметить, что это типичный любовный роман от автора Эмилии Грин. Если вы любитель любовных историй с начинкой психологических изысков, то данная книга для вас.
Однако существует и другая книга, непосредственно описывающая проблему идентификации с агрессором, она называется «Любить монстра». Авторами книги являются знаменитый профайлер Микки Нокс и американский психолог-криминалист Роберт Ресслер.
Книга повествует о трех знаменитых случаях стокгольмского синдрома, приводится психологический анализ, компетентные выводы, а затем следует вторая часть, включающая художественный рассказ.
Поэтому если вы заинтересованы в прочтении дополнительной литературы по теме синдрома, смело читайте эту работу.
На текущий момент мы с вами познакомились с главной интерпретацией стокгольмского синдрома (криминальная область). Однако существует множество других сфер, куда возможно и даже необходимо приложить механизм его действия. Давайте поближе познакомимся с ними.
Где еще можно встретить стокгольмский синдром?
Итак, наблюдать проявление стокгольмского синдрома можно в следующих сферах:
Семейные и бытовые отношения
К сожалению, нам часто приходится слышать и говорить о насилии в семье, когда муж избивает жену, детей либо давит на них психологически, об инцестах, о давлении женщины на других членов семьи, даже об убийствах и т.д. Но к еще большему сожалению, такие отношения могут носить характер проявления стокгольмского синдрома.
К примеру, в научной статье Елены Ильюк приводится описание виктимного архетипа (архетип жертвы). Здесь автор указывает, что зачастую у ребенка, которого родители воспитывают в страхе и полной зависимости, может развиться стокгольмский синдром в силу проявления так же и ласки, доброты, заботы.
В такие моменты жертва начинает проникаться доверием к агрессору, возникает эмоциональная связь, и действия агрессора переходят в разряд приемлемых, допустимых [Е. Ильюк, 2017].
Точно так же расстройство действует и в ситуации насилия по отношению к женщине. Она впадает в зависимость от мужа, более сильного, страшного и агрессивного, страх делает ее беззащитной, создается впечатление, что никто в этом мире не спасет ее положения. Единственный выход – примириться с насильником и его действиями, ведь на самом деле он всегда такой ужасный… [K. Westcott, 2013]
Конечно, такие случаи стокгольмского синдрома чрезвычайно страшны, и здесь необходимо вмешательство родных, а также кропотливая работа профессионального психотерапевта.
Политические отношения
Давайте честно ответим на вопросы: в государствах-автократиях часто ли народ заявляет о своих правах, о том, что он претендует на построение демократического общества и при нарушении обязательств по построению такого, народ будет вынужден требовать отставки автократа на честных, независимых выборах? Часто ли эта, казалось бы, нормальная идея реализуется на практике? Граждане многих государств прекрасно осознают, что такое страх, молчание, конформизм…
В ситуации, описанной выше, налицо проявление стокгольмского синдрома масс, когда люди привыкают к попустительству властных полномочий, когда в стране царит коррупция, бюрократическая небылица, когда власть фактически сконцентрирована в руках группы людей, а народ выступает всего лишь массовкой, фоном для действий, разворачивающихся на авансцене.
При этом ни один гражданин не имеет смелости заявить о своих правах, требованиях, желаниях, о царящей несправедливости.
Отношения между жертвой (население) и агрессором (государственный автократический аппарат) наполнены страхом, поэтому в какой-то момент наступает чувство бессилия, вызывающее обычное адаптивное поведение – конформизм. «Все идет, как должно идти», «Ничего не изменить», «А что будет, если власть сменится, разве лучше?» – типичные фразы для людей, страдающих стокгольмским расстройством [А. Канюков, 2015].
Довольно интересная трактовка стокгольмского синдрома приводится Николаем Медушевским, экстраполирующим действие синдрома также на массы, но именно в контексте миграционной политики Европейского союза. Так, мигранты из африканских и азиатских стран выступают в данном случае «захватчиками», перенося свое религиозное, примитивное восприятие жизни в лоно цивилизационного европейского уклада, а мирное, толерантное, ищущее рациональные корни в происходящем население европейских стран – «заложниками» [Н.
Медушевский, 2018].
Отношения «учитель-ученик»
Часто о моральном насилии нам приходится слышать из стен школы. Только лишь единицы школьных педагогов были не только учителями, которым интересно, что ты выучил и получил, а настоящими наставниками, воспитателями и образцами. Таких людей запоминает каждое детское сознание.
К сожалению, порой ученики оказываются жертвами обстоятельств, учителя не видят радости в своем ремесле, не интересуются школьной жизнью своих учеников, что демотивирует обе стороны учебного процесса. И в условиях морального гнета, кричащий, постоянно недовольный, чрезмерно строгий учитель может выступать в роли агрессора. Дети же становятся жертвами, а их детское сознание, пока что не способное анализировать происходящее вокруг критически, подстраивается под условия и не сопротивляется. Наоборот, учитель бывает авторитетным, его поступки – значимыми, а мнение – беспрекословным.
Отличным разбором российского фильма «Училка» является работа Кругловой Татьяны, соединяющей сюжет и рассматриваемый психологический феномен [Т. Круглова, 2016]. Автор показывает, как образуется стокгольмский синдром в условиях учебного процесса.
Помимо указанных сфер, синдром можно наблюдать и в религии, терроризме, национальных обрядах, концентрационных лагерях, тюрьмах и т.д. Довольно подробно на тему идентификации с агрессором рассматривает в своем стриме психолог и психотерапевт Андрис Саулитис. Запись стрима можно посмотреть чуть ниже:
Критика
Существует целое сообщество, отвергающее состоятельность стокгольмского синдрома и заявляющее о том, что это чистой воды выдумка, придуманная средствами массовой информации, и оправдание действий жертв за неимением других. В силу отсутствия четких критериев выявления данного расстройства, а также невключения его в общепризнанное руководство по обследованию и диагностике в практике психиатров, сложно говорить о научной его полноценности.
Один из знаменитых журналистов в правовой сфере Эрин Фукс в своей авторской статье приводит цитату клинического психиатра из университета Эмори Надин Каслоу, поясняющей, что есть слишком мало доказательств того, что стокгольмский синдром существует, о нем больше говорят в СМИ [E. Fuchs, 2013].
Более обескураживающим фактом становятся слова американского журналиста и писателя Роберта Райта: «Это совершенно новый опыт для нас <…> Но действительно интересно, что термин «стокгольмский синдром» был введен психиатром, который даже не проводил интервью с женщиной, которую он описывает».
Основываясь на его мнении, стокгольмский синдром – это миф, созданный чтобы дискредитировать женщин-жертв насилия, затмить их попытки сознательной защиты от него, отвлечь внимание от главных событий, произошедших по ходу того эпизода. Более того, указывает Робертс, этот миф создан с целью принуждения к молчанию тех, кто, становясь жертвой насилия, находит силы публично выступать с критикой общественных институтов [I. Badhwar, 2017].
Схожей позицией располагает доктор Алан Уэйд из Центра доказательной практики, признающийся первым психиатром, проведшим интервью с одной из заложниц банка, Кристин Энмарк. Именно он содержательно переиначил стокгольмскую ситуацию, отметил, как Кристин сопротивлялась захватчикам, объединившись с другими жертвами сплоченно и аккуратно противостояла агрессорам, действовала в условиях ошибочной стратегии правоохранительных органов. С этих позиций Уэйд показывает, как намеренно сдвигался фокус от происходящего в стенах банка к психологическим реакциям заложников, в особенности женщин [A. Wade, 2015].
Отечественный психолог Наталья Коробкова в своем блоге также указывает на то, что такая поведенческая модель заложников произошла именно по причине возникновения симпатии, но не как формы расстройства, а как частного случая. Девушки-заложницы были относительно молоды, приятны на вид, а один из преступников, как было доказано впоследствии, вообще не принимал никакого участия в абьюзе; другой же не предпринимал никаких действий, связанных с насилием. Данные обстоятельства в совокупности и стали причиной сближения участников ситуации [Н. Коробкова, 2019].
И перед переходом к заключению предлагаем вам пройти небольшой тест, чтобы вы могли проверить, насколько хорошо удалось усвоить материал статьи:
Заключение
К сожалению, в нашей жизни много страдания, насилия, жестокости, боли, негатива, преступлений, и в этих условиях важно оставаться психически уравновешенным, не терять самого себя. Помните, что сохранение устойчивости, удержание рассудка и способность анализировать помогают в любой ситуации, а паника, потеря контроля, отчаяние – враги человеческой психики. Также вы можете пройти нашу онлайн-программу «Когнитивистика», которая поможет вам тренировать мозг, чтобы справляться с трудными задачами, в том числе опасными или нестандартными ситуациями.
Стокгольмский синдром является довольно стройной теорией, оправдывающей поведение жертв в стрессовых условиях. Но какое мнение у вас? Действительно ли этот синдром не имеет ничего общего с психологическим расстройством и является лишь только раздутым не без участия медиа частным случаем? Оставляйте свои комментарии.
Желаем успехов!
Стокгольмский синдром — причины, симптомы, диагностика и лечение
Стокгольмский синдром – это специфическое психологическое состояние, характеризующее парадоксальную взаимную или одностороннюю симпатию между жертвой и агрессором. Возникает в ситуациях захвата заложников, похищения, угроз, применения насилия. Проявляется сочувствием к преступникам, попытками рационально объяснить, оправдать их действия, отождествлением себя с ними, помощью агрессорам при вмешательстве полиции, вынесении официальных обвинений. Диагностика проводится психологами, психиатрами с помощью наблюдения, клинической беседы, опроса свидетелей. Коррекция выполняется после окончания конфликта методами психотерапии.
Общие сведения
Термин «стокгольмский синдром» введен криминалистом Н. Бейеротом в 1973 году при исследовании ситуации захвата в заложники сотрудников швейцарского банка в городе Стокгольм. Сам феномен парадоксального поведения жертвы был описан в 1936 году А. Фрейд, получил название «идентификация с агрессором». Существует множество синонимов синдрома – синдром идентификации заложника, стокгольмский фактор, синдром здравого смысла. Распространенность среди жертв террористов составляет 8%. Данный поведенческий феномен не включен в официальные классификации заболеваний, рассматривается как нормальная адаптивная реакция психики на травмирующее событие.
Стокгольмский синдром
Причины
Условием развития синдрома является ситуация взаимодействия с агрессорами – группой людей или одним человеком, ограничивающим свободу, способным совершить насилие. Парадоксальное поведение жертвы разворачивается при политических, криминальных терактах, военных операциях, тюремном заключении, похищении, развитии диктатуры внутри семей, профессиональных коллективов, религиозных сект, политических групп. Гуманизации отношений между захватчиком и жертвой способствует ряд факторов:
- Демонстрация насилия. Люди, подвергнутые физической расправе, наблюдающие ее со стороны, склонны к проявлению гуманного отношения. Страх смерти, увечий становится источником мотивации поведения.
- Языковой, культурный барьер. Данный фактор может препятствовать развитию синдрома или увеличивать вероятность его возникновения. Положительное влияние объясняется тем, что другой язык, культура, религия интерпретируются как условия, оправдывающие жестокость агрессоров.
- Знание приемов выживания. Психологическая грамотность обеих участников ситуации усиливает гуманизацию взаимоотношений. Активно задействуются механизмы психологического влияния, способствующие выживанию.
- Личностные качества. Синдром чаще наблюдается у людей с высоким уровнем коммуникативных навыков, способностью к эмпатии. Дипломатическое общение способно изменить действия агрессора, снизив риски для жизни жертв.
- Длительность травмирующей ситуации. Синдром возникает на протяжении нескольких суток после начала активных действий преступника. Длительное общение позволяет лучше узнать агрессора, понять причины насилия, оправдать действия.
Патогенез
Стокгольмский синдром является механизмом психологической защиты, формируется бессознательно, но может быть постепенно осознаваем жертвой. Он разворачивается на двух уровнях: поведенческом и психическом. На уровне поведения жертва демонстрирует принятие, послушание, выполнение требований, оказание помощи агрессору, что увеличивает вероятность положительной реакции – сокращения насильственных действий, отказа от убийства, согласия на переговоры. Для жертвы повышается вероятность выжить, сохранить здоровье. На психическом уровне синдром реализуется через идентификацию, оправдание поступков «террориста», прощение. Такие механизмы позволяют сохранить целостность Я как системы личности, включающей самоуважение, любовь к себе, силу воли. Психологическая защита предупреждает развитие психических расстройств после травматичной ситуации – люди легче справляются со стрессом, быстрее возвращаются к привычному образу жизни, не страдают ПТСР.
Симптомы
Идентификация жертвы с личностью агрессора возникает в разных типах отношений: при вооруженных захватах, похищениях, семейных и профессиональных конфликтах. Ключевая особенность – распределение ролей. «Жертва», не имея средств для активной самозащиты, занимает пассивную позицию. Поведение «агрессора» преследует определенную цель, часто реализуется согласно плану или привычному сценарию, при котором угнетение жертвы является условием достижения результата. Стремление гуманизировать отношения проявляется попытками установить продуктивный контакт. Человек, занимающий позицию жертвы, оказывает необходимую медицинскую, бытовую помощь агрессору, инициирует беседу. Темой обсуждения часто становятся аспекты личной жизни – семья, вид деятельности, причины, побудившие к насилию, совершению преступления.
В отдельных случаях жертвы защищают агрессоров от полиции, обвинений при судебном разбирательстве. Если стокгольмский синдром развивается на бытовом уровне между членами семьи, пострадавшие часто отрицают факт насилия и тирании, отзывают собственные официальные заявления (обвинения). Существуют примеры, когда заложники скрывали преступника от полицейских, закрывали его собственным телом при угрозе применения оружия, выступали на судебных заседаниях на стороне защиты. После разрешения критической ситуации агрессор и жертва могут стать друзьями.
Осложнения
Стокгольмский синдром – форма адаптивного поведения в ситуации угрозы. Он направлен на защиту жертв от действий агрессоров, но при этом может стать препятствием для действий реальных защитников – полицейских, группы специального подразделения, обвинительной стороны при судебных разбирательствах. Особенно неблагоприятные последствия наблюдаются в «хронических» ситуациях, например, при домашнем насилии. Избежав наказания, агрессор повторяет свои действия с большей жестокостью.
Диагностика
Специфических диагностических методов для выявления синдрома не разработано. Обследования выполняются после завершения психотравмирующей ситуации. Признаки доброжелательного отношения жертвы к захватчикам определяются в ходе беседы, наблюдения за поведением в периоды судебных заседаний. Обычно люди открыто рассказывают о произошедших событиях, стремятся оправдать преступников в глазах врача-психиатра или психолога. Они преуменьшают значимость, реальность прошедшей угрозы, склонны обесценивать риски («он бы не стал стрелять», «он ударил, потому что был спровоцирован»). Для большей объективизации исследования проводится опрос других пострадавших либо наблюдателей. Их рассказы сопоставляются с данными опроса пациента.
Лечение стокгольмского синдрома
В опасной ситуации (террористического захвата, деспотичного поведения начальника, супруга) стокгольмский синдром поощряется специалистами служб поддержки. Вопрос о терапии становится актуальным после конфликта, когда жертва находится в безопасности. Часто специальная помощь не требуется, спустя несколько дней проявления синдрома исчезают самостоятельно. При «хронических» формах (бытовом стокгольмском синдроме), необходима психотерапия. Распространено применение следующих ее видов:
- Когнитивная. При легких формах синдрома используются методы убеждения, смысловой переработки установок. Психотерапевт рассказывает о механизмах, лежащих в основе приспособительного поведения, о нецелесообразности такого отношения в нормальной жизни.
- Когнитивно-поведенческая. Техники убеждения, изменения представлений об агрессоре сочетаются с разработкой и внедрением поведенческих шаблонов, позволяющих уйти от роли жертвы. Обсуждаются варианты ответов на угрозы, способы предотвращения конфликтов.
- Психодрама. Данный метод помогает восстановить критическое отношение пациента к собственному поведению, к поведению агрессора. Психотравмирующая ситуация проигрывается, обсуждается участниками группы.
Прогноз и профилактика
Случаи стокгольмского синдрома, произошедшие вследствие терактов и похищений, имеют благоприятный прогноз, реабилитация продуктивно проходит при минимальной психотерапевтической помощи. Бытовой и корпоративный варианты хуже поддаются коррекции, так как сами жертвы склонны отрицать наличие проблемы и избегать вмешательства психологов. Способы профилактики данного состояния не являются актуальными, адаптивное поведение направлено на сохранение физического и психического здоровья жертв, подверженных агрессии. Чтобы предупредить развитие неблагоприятных последствий, необходимо обеспечить пострадавшим психологическую помощь.
Стокгольмский синдром, что это, история возникновения, симптоматика и проявление
Стокгольмский синдром — психологический феномен, который возникает при проявлении насилия одного человека (или группы лиц) по отношению к другому. При этом заложник грабителей, террористов или жертва насилия начинает проявлять симпатию, сочувствие и даже любовь к своему захватчику. Жертва отождествляет себя с захватчиком или насильником, погружаясь в его жизнь и оправдывая его действия. Если преступника удаётся поймать, бывший заложник не испытывает радости по этому поводу, а после вынесения приговора активно интересуется судьбой правонарушителя, посещает его в тюрьме и просит правоохранительные органы смягчить приговор.
Стокгольмский синдром: история
Этот феномен получил своё название в честь чрезвычайного происшествия, случившегося в шведском городе Стокгольме в 1973 году прошлого столетия. Двое опасных преступников попытались ограбить банк и взяли в заложники четырёх человек. Захваченная группа состояла из одного мужчины и трёх женщин. Шесть суток преступники держали людей в здании банка, угрожая их жизни, но периодически разрешали им вставать с места, принимать пищу и передвигаться по помещению.
После операции по освобождению заложников произошло неожиданное: женщины полностью оказались на стороне мужчин-преступников и даже пытались создавать помехи полицейским, принимавшим участие в операции. После благополучного разрешения ситуации бывшие заложницы стали заступаться за своих мучителей, а одна из них даже развелась с собственным мужем и поклялась преступнику в вечной любви.
Врач-психиатр Нильс Бирджерот был первым, кто подробно описал это явление. Будучи криминалистом, Бирджерот объективно взглянул на ситуацию и понял, что в сознании жертв страх заменила симпатия: возможно, так сработали защитные реакции психики женщин, подвергавшихся опасности и стрессу в течение длительного времени.
Стокгольмский синдром: что это в психологии?
Психологи и психотерапевты говорят о стокгольмском синдроме, если у человека наблюдаются следующие симптомы и проявления:
- отождествление себя и насильника (захватчика, преступника). Жертва пытается расположить к себе захватчика и заручиться его защитой;
- жертва осознаёт, что спасительные меры, принятые по отношению к ней, могут плохо для неё закончиться. Она понимает опасность для жизни, так как насильник или преступник может её убить;
- жертва хорошо знакома с личностными качествами своего мучителя. Она знает его сильные и слабые места, а иногда считает его позицию авторитетной и правильной, не подвергая её критике;
- пленник (или пленница) проявляет некую отдалённость от ситуации. Со стороны кажется, что он или она эмоционально не вовлечены в происходящее. При ухудшении ситуации жертва может обвинять в этом своих потенциальных спасателей.
Бытовой стокгольмский синдром
Известно, что многие женщины не пытаются бороться с проявлениями домашнего насилия в семье, даже если это создаёт угрозу для их жизни и здоровья. Обычно бытовой стокгольмский синдром возникает у людей, имеющих определённые личностные качества. Такие люди всегда смотрят на мир исключительно с позиции жертвы. Они видят его только в чёрных тонах, а себя часто считают виновниками случившегося — своего рода «магнитом», притягивающим неприятности.
Психологи считают, что такая форма поведения обусловлена детскими проблемами и взаимоотношениями ребёнка с родителями или старшими. Если стокгольмский синдром формируется у женщин, в их психике включаются защитные механизмы. Женщина считает так: если она будет покорной и послушной, насильник или садист не станет причинять ей вред, однако на деле всё оказывается гораздо печальнее.
Возможно, такое поведение возникает у людей, которые в раннем детстве были обделены вниманием. Нездоровые и болезненные отношения с садистами повышают их чувство собственной значимости. Порой жертва готова на всё ради того, чтобы внимание насильника было сконцентрировано только на ней, а желание окружающих оказать ей помощь она воспринимает неадекватно.
Бывает и так, что после очередной порции побоев мужья-садисты просят у женщин прощения, и эмоционально неустойчивые жёны или сожительницы прощают их, оказываясь внутри порочного круга. В скором времени события повторяются с завидной периодичностью и, к сожалению, часто заканчиваются не только серьёзными травмами, но и смертью.
Иногда психологам или психотерапевтам удаётся оказать таким людям реальную помощь, однако многие из них снова возвращаются к своим мучителям невзирая на работу, сделанную специалистами. Если женщина осознаёт неадекватность своего поведения, пропуская её через эмоциональную сферу — тогда у неё появляется шанс разорвать возникший порочный круг и вернуться к нормальной жизни.
Популярные статьи в категории:
Не нашли нужную информацию? Задайте вопрос менеджеруМины замедленного действия, или Нездоровые ситуации в работе. Как их найти и обезвредить
В работе ассистента стресса хоть отбавляй. Дни, иногда недели накануне крупных мероприятий или дедлайнов – самые тяжелые. Однако кроме неравномерной нагрузки и постоянного напряжения, встречаются и другие сложности. Их причины кроются в защитных реакциях и непроизвольном поведении. Рассмотрим несколько примеров нездоровых ситуаций на работе с точки зрения внешнего наблюдателя и самого ассистента. Распознаем и устраним позицию жертвы в собственном поведении, выстроим границы, а также избавимся от синдрома заложника. Выработаем шаги, которые можно предпринять самостоятельно тем, кто узнает себя в приведенных примерах.
ПОЗИЦИЯ ЖЕРТВЫ
Позиция жертвы – это состояние психики, которое суммирует в себе негативный взгляд на мир, деструктивное поведение и безответственность. В привычных обстоятельствах жертва может действовать активно: обвинять обидчика и даже реализовывать план мести. Однако в трудной ситуации она опускает руки, демонстрирует беспомощность. На первый взгляд похоже, что в этом состоянии одни недостатки. Но жертва знает, как обернуть ситуацию себе на пользу: манипулировать, получать постоянные внимание, сочувствие, даже популярность в узком кругу людей.
Елена, 31 год. Помощник генерального директора в крупной компании (более 10 000 работников).
За пять лет работы функционал Елены значительно увеличился. К деловым поручениям добавились частные поездки семьи из четырех человек, покупки товаров для двоих детей, поиск и аренда недвижимости на летний период. Да и деловые поручения вышли на качественно новый уровень. Например, обзвон ключевых сотрудников перерос в сбор информации и оформление ее в аналитические отчеты в MS Excel.
Елена попросила компанию оплатить обучение, которое требовалось для профессиональной работы в MS Excel. Ей отказали. Девушке пришлось самостоятельно оплатить курсы, чтобы справляться с отчетами. Повышение заработной платы согласовали единожды и только на 10 %, а две другие просьбы отклонили. Ежегодный бонус не превышал размеров 13-й зарплаты, а один раз был ниже, несмотря на хорошее качество ее работы.
Как видит ситуацию Елена?
Меня не любят, не ценят в компании, все используют. Генеральный директор бессовестно эксплуатирует меня. Все поступают со мной бесчестно. Даже курсы по MS Excel, которые нужны мне для работы, я оплачиваю за свой счет!
Как на самом деле?
Елена работала ровно столько, сколько надо, и не больше. Она не решалась попросить руководителя о чем-то, кроме отпуска. Девушка была робкой и чувствовала себя уязвимой, а каждый отказ все больше загонял ее в позицию жертвы. Так легче получить внимание и поддержку коллег. Да и собирать данные для ежемесячного отчета проще, ведь все знали, что Елену руководство ничем не поощряет, поэтому помогали ей.
Раз в год подруги убеждали ее поговорить с руководителем о прибавке, но она не верила, что ей полагается что-то сверх нормы. Неудивительно, что просьбы девушки выглядели неаргументированными. Бонус сократили из-за слабой инициативы, о чем она предпочитала не думать и никому не рассказывать.
Курс по MS Excel не оплатили, несмотря на одобрение руководителя, потому что поздно включили счет в график платежей. Елена не проконтролировала вопрос и не стала торопить. Зато у нее появилась история на века о том, как ее подвела бухгалтерия. Несомненно, это делало Елену в глазах коллег мученицей и давало почву для постоянного сочувствия.
Почему так случилось?
Желание Елены получить внимание и сочувствие любой ценой привело к тому, что вместо достижений она соглашалась на небольшие проигрыши. Они с лихвой окупались поддержкой окружающих, в том числе и помощью по работе.
За пять лет в огромной компании, которая была пронизана неповоротливой бюрократией, Елена нашла свою нишу и не хотела двигаться дальше. Она не обсуждала с руководством чрезмерную нагрузку, потому что могла ссылаться на нее дома и тем самым оправдывать себя в своих собственных глазах.
Что делать?
Позиция жертвы разрушает личность изнутри, и негативные последствия отражаются как на рабочей, так и на личной жизни. Жертва – манипулятор, который уже не может действовать иначе, не способен прямо попросить о помощи. Она добра с теми, кто ее жалеет, и злится на тех, кто пытается вывести на чистую воду.
Как говорится, оказались в яме – срочно перестаньте копать. Если вы замечаете, что постоянно сетуете на неприятности или подстраиваете небольшие неудачи, чтобы коллеги из жалости сделали вашу работу, – это важный шаг для выхода из ситуации. Заметить такое за собой сложно, но еще сложнее будет «перестать копать», т.е. отвечать за свои действия, прямо говорить о том, что вам нужно или что вас не устраивает.
Первое время трансформация будет доставлять дискомфорт. Коллеги привыкли к другому поведению жертвы и не знают, как реагировать. Нужно продержаться до тех пор, пока на прямые просьбы не последуют такие же прямые ответы или действия.
Чтобы помочь человеку избавиться от комплекса жертвы, не стоит проявлять сочувствие. Заставьте его реально взглянуть на ситуацию. От обсуждения проблем переходите к плану действий по ее решению.
БЕЗ ГРАНИЦ
Психологические границы человека [1] – осознанное отделение собственного «я» от других и его пределы. Границы определяют человека, его возможности, желания, ощущения и отношения с другими людьми. К физическим границам относятся тело, пространство вокруг, даже личные предметы. К психологическим – эмоциональное пространство и ощущения, отделяющие нас от других людей.
Пример: любой из нас чувствует физическую угрозу при приближении незнакомого человека. Мы это видим, другие это видят. Наше действие – шаг назад. В такой ситуации легче заметить нарушение и встать на защиту своих рубежей.
С психологическими границами сложнее (эта тема негласно табуирована). Нередко их нарушители оказываются манипуляторами, которые перекрутят ситуацию не в нашу пользу. Вы легко вспомните неприлично любопытного коллегу, вечно пытающегося узнать что-то слишком личное. На ваше недовольство и нежелание разговаривать он заметит: «И что я такого спросил?» Ответ простой, но мы им редко пользуемся: «То, что вас не касается». А ведь таким образом можно запретить нарушать наши психологические границы.
Татьяна, 25 лет. Помощник директора по маркетингу в средней компании (до 100 работников).
Татьяна пришла в компанию сразу после магистратуры, чтобы получить работу по специальности. На собеседовании ей сказали, что позиция маркетолога закрыта, но есть прекрасный способ попасть в профессию без опыта – начать помощником руководителя отдела по маркетингу. За два года Татьяна получила недостаточно функционала, на который рассчитывала.
Бывало, она засиживалась допоздна из-за подготовки раздаточных материалов, брошюровки презентаций и выполнения другой низкоквалифицированной работы, далекой от ее специальности. Татьяна была бы рада найти время на исследование вместе с коллегами-маркетологами, но каждый раз кто-то из них перекладывал на нее свою рутинную работу. И она соглашалась, взваливала все на свои хрупкие плечи, словно Золушка перед балом.
Татьяна выполняла много лишних поручений, хотя и не должна была. Девушка поняла, что долго работает на одном месте и недостаточно продвинулась, когда в отдел приняли маркетолога-стажера.
Как видит ситуацию Татьяна?
Несправедливо, что подчиненные моего руководителя ставят мне задачи, напрямую не связанные с работой. Наверное, это из-за того, что я всегда соглашаюсь. Но как им отказать? Они старше и опытнее, всегда указывают мне на мою позицию. И хотя мы пришли в компанию одновременно, менеджер по персоналу сказала, что я больше подхожу на другую должность. Как с ней не согласиться, ведь она опытнее и лучше знает? Может быть, ведущий специалист станет моей подругой, если я буду больше ей помогать. Она говорила, что можно будет пообщаться после работы, и даже оставляет мне свою квитанцию для химчистки. Я считаю это знаком доверия.
Как на самом деле?
Татьяна не была уверена в себе и с раннего детства делала так, как сказали взрослые или авторитетные люди, пусть и старше всего на несколько лет. Незнание своих границ и возможностей выбирать и отстаивать то, что лучше для себя, сделало девушку легкой жертвой лентяев и нечестных карьеристов, которые отправляли ее за обедом, кофе и даже в химчистку.
Работники в отделе присваивали себе не только время и силы Татьяны, но и ее заслуги. Когда девушка справлялась с какой-нибудь задачей по-настоящему хорошо, руководитель об этом не знал. Когда проявляла инициативу и делала что-то дополнительно меры, активные лицемерные коллеги тут же говорили ей: так не пойдет, так наверх не пробиться, – и снова присваивали результаты ее работы.
Почему так случилось?
После бакалавриата по маркетингу Татьяна хотела взять смежную специальность, но родители решили за нее: магистратура должна быть в той же сфере. Они сами получили высшее образование и считали, что дочь обязана продолжить обучение, чтобы стать профессионалом. Родители настояли на том, чтобы девушка жила с ними: зарплата ассистента недостаточно высокая, на аренду ее не хватит. Мама не просто решала, что лучше надеть дочери, но и сама покупала для нее вещи. И это был не последний случай, когда родители и другие люди нарушали ее границы, навязывали мнение взрослому человеку. Аргументы у коллег были от «мы же друзья, разве ты не поможешь?» до «это твоя работа, так что ты можешь присоединиться к нам, когда закончишь» (что, кстати, было неправдой).
Что делать?
Личные границы – хорошо, их отсутствие – плохо, как у Оруэлла. И как в его произведениях, люди, которые не умеют выстраивать и поддерживать личные границы, не формируют свое мнение и желания. Они подчиняются тем, кто осознанно или случайно вторгается в их пространство и диктует им собственную версию происходящего.
Границы нужны для того, чтобы ясно понимать, чего ожидать от других, а им – от вас. Они обозначают, что вы считаете допустимым и чего не приемлете. Важно говорить о том, что для вас нормально, а что нет. Это касается в том числе общения в коллективе. Нужно отказывать, когда вам что-то не нравится, и не позволять другим решать это за вас.
Устанавливать личные границы необходимо. Так можно защитить внутренний мир от посягательств извне, сохранить и даже накопить собственные силы.
Мы выстраиваем границы, а потом защищаем их. Почему так? Потому что границы будут проверять на крепость. Рядовой сотрудник не один раз попросит вас при коллегах сделать ему кофе или распечатать документ, за который он отвечает накануне совещания. Но все это не входит в ваши обязанности. Скажете «нет» раз-другой – превратитесь в монстра в собственных глазах и глазах других (если вы это позволите) или поставите на место навязчивого коллегу. Никто не хочет выглядеть плохим, отказывая выручить в том или ином случае (даже если просят сделать чужую работу). Но в офисе нужна граница между помощью (по собственному желанию) и разделением обязанностей. Один человек все равно не сможет сделать работу за всех.
СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ
Трудно себе представить, чтобы человек, оказавшийся заложником, стал оправдывать действия преступника и с пониманием к нему относиться. Однако такое возможно.
Стокгольмский синдром (от англ. Stockholm Syndrome), или синдром заложника, назван по месту, где произошло взятие заложников. Они повели себя нетипичным образом: встали на сторону захватчиков и выступили против полиции. Автором термина считают шведского психиатра и специалиста по криминалистике Нильса Бейерута, который проводил анализ случившегося. Понятие описывает аналогичное поведение людей не только в ситуациях с террористами.
Есть также бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях. Однако его можно наблюдать в менее явной, но такой же токсичной форме рабочих отношений.
Ирина, 22 года. Секретарь в небольшой компании (10 работников).
Ирина считала, что нужно как можно быстрее выйти на работу, а учебу продолжить, когда будет скоплено достаточно денег. Первая работа – курьер, вторая – секретарь в той же компании. Явное движение по карьере менее чем за год. Проводя больше времени в офисе, Ирина столкнулась с несдержанностью своего руководителя. Компания переживала не лучший период, и босс срывал гнев на подчиненных, в первую очередь на ней. Как любой новичок, она допускала ошибки, но училась их анализировать, чтобы впредь не совершить. От вспышек гнева руководителя Ирина терялась, однако старалась выполнять свою работу качественно. Со временем страх вызывал больше ошибок, чем ее неопытность. Руководитель же злился все сильнее.
Спустя пару месяцев за обедом коллеги рассказали, что у руководителя проблемы в семье: супруга хочет лишить его родительских прав. Поэтому он компенсирует свою беспомощность криком на подчиненных, урезанием премий, агрессивным поведением (может хлопнуть дверью или громко ударить рукой по столу во время совещания). Другие работники словно поддерживали его. Они были значительно старше, и Ирина предположила, что их поведение объясняется жизненным опытом.
Как видит ситуацию Ирина?
Да, это несправедливо, только неясно, как себя вести. Я встречала агрессивное поведение в повседневной жизни, но не представляю, как дать отпор на работе, где все сохраняют видимость деловых отношений.
Бросить работу не могу: нужны деньги. Меня дважды лишили премии, но это и понятно: у руководителя проблемы, а я ведь допускаю серьезные нарушения. Меня охватывала тревога, когда нужно ехать в офис, даже руки трясутся. Не явиться нельзя: мне кажется, я понимаю своего руководителя-мучителя.
Как на самом деле?
Ирина всегда отличалась активной жизненной позицией. Если бы она услышала историю о том, как крикливый негодяй лишает подчиненных зарплаты, а те продолжают работать и оправдывают его поведение, то только рассмеялась бы. Однако на деле любой человек может превратиться в «заложника». Так происходит под влиянием внешних обстоятельств и внутренней потребности контролировать ситуацию.
Ирина понимает, что поведение руководителя непозволительное, но в противоречие этому вступает поведение других работников, которые также защищают своего тирана. Она видит, что ее интересы игнорируют, но не предпринимает никаких действий. Ирина нуждается в регулярной зарплате, но, хотя и прошла испытательный срок, по-прежнему не получила полную сумму, о которой договорилась на собеседовании.
Эмоциональное перенапряжение переходит в физическое (дрожь в руках, тревожность).
Почему так случилось?
Стокгольмский синдром – это психологическое состояние, при котором заложники сочувствуют своему захватчику. Также они могут отождествлять себя с ним. В мирной жизни стокгольмский синдром проявляется в ситуациях физического и психологического насилия. У условного заложника включается механизм защиты, который можно объяснить иррациональной верой человека в то, что захватчик станет мягче и добрее, если пленник будет выполнять его требования, проникнется к нему доверием, не будет сопротивляться.
Что делать?
В отличие от реальных заложников, которых часто разделяют друг от друга (что усиливает их состояние), работник имеет возможность как психологически, так и физически выйти из ситуации, из-под контроля руководителя или коллеги-«захватчика».
Сложность в том, чтобы объективно оценить происходящее: увидеть свою роль заложника, признаться себе, что попали в непростую ситуацию. В этом могут помочь близкие, важно прислушаться к их словам. Задумайтесь, не может ли быть такого, что все друзья и родные, которые знают о ситуации на работе, правы, единогласно заявляя, что ваш руководитель-тиран несправедливо издевается над вами, применяя как крик и оскорбления, так и финансовые наказания?
Победить или изменить руководителя-террориста не выйдет. Нервы и кошелек будут целее, если признать, что вы подверглись синдрому, и найти работу с другим психологическим климатом.
РезюмеПроведите аудит вашей повседневной работы, атмосферы в коллективе, поведения коллег и отношений с руководителем. Оцените свои действия в сложных ситуациях, будьте беспристрастны. Если в примерах из статьи вы узнали себя, постарайтесь следовать рекомендациям. Пусть лучшим мотиватором для изменения ситуации будет мысль о том, что работа лишь часть жизни, но не вся жизнь.
[1] https://goo-gl.ru/P2e.
[2] http://victoriakahelin.simplesite.com.
М. А. Логинова
Стокгольмский синдром | Определение, примеры и факты
Стокгольмский синдром , психологическая реакция, при которой пленник начинает тесно отождествлять себя со своими похитителями, а также с их повесткой дня и требованиями.
Популярные вопросы
Что такое Стокгольмский синдром?
Стокгольмский синдром описывает психологическое состояние жертвы, которая идентифицирует себя и сочувствует своему похитителю или обидчику и их целям. Стокгольмский синдром встречается редко; Согласно одному исследованию ФБР, это заболевание встречается примерно у 8 процентов жертв заложников.
Как Стокгольмский синдром получил свое название?
Стокгольмский синдром назван в честь ограбления банка в Стокгольме, Швеция, в 1973 году. Четыре человека были заложниками грабителей в течение шести дней; когда их спасли, заложники попытались защитить преступников, с которыми у них сложились дружеские отношения.
В каких ситуациях может возникнуть Стокгольмский синдром?
Стокгольмский синдром изначально был идентифицирован как противоречивые отношения между заложником и его похитителем.Это также было задокументировано во вредных отношениях, которые включают насилие в семье, инцест, жестокое обращение с детьми, членство в культах, спортивные тренировки и военное заключение.
Почему люди страдают стокгольмским синдромом?
Не совсем понятно, почему возникает Стокгольмский синдром. Некоторые исследователи предполагают, что это механизм выживания, при котором жертва смягчает дальнейший вред, проявляя покорность и благодарность. Другая теория утверждает, что благодарность жертвы возникает после того, как ее обидчик или похититель увековечивает страх, фактически не причиняя жертве вреда.
Какой самый известный случай Стокгольмского синдрома?
Самый известный случай Стокгольмского синдрома может быть, когда Патриция Херст, наследница газеты, помогла своим похитителям ограбить несколько банков в 1970-х годах. Херст утверждала, что ей промыли мозги и на время она стала сторонницей радикальной идеологии похитителей.
Название синдрома происходит от неудачного ограбления банка в Стокгольме, Швеция. В августе 1973 года четыре сотрудника Sveriges Kreditbank были заложниками в хранилище банка в течение шести дней.Во время противостояния между пленником и похитителем возникла, казалось бы, несочетаемая связь. Одна заложница во время телефонного разговора с премьер-министром Швеции Улофом Пальме заявила, что полностью доверяет своим похитителям, но опасается, что погибнет в результате нападения полиции на здание.
Самым печально известным примером Стокгольмского синдрома может быть похищенная наследница газеты Патрисия Херст. В 1974 году, примерно через 10 недель после того, как Симбионская освободительная армия взяла в заложники, Херст помогла своим похитителям ограбить калифорнийский банк.Но именно во время кризиса с заложниками в Иране (1979–81) Стокгольмский синдром пробился в общественное воображение. Синдром также упоминался после угона в 1985 году рейса 847 авиакомпании TWA. Хотя пассажиры подверглись жестокому обращению с заложниками, которое длилось более двух недель, после освобождения некоторые из них открыто сочувствовали требованиям своих похитителей. Другой пример — это жители Запада, похищенные исламистскими боевиками в Ливане. Заложники Терри Андерсон (удерживался в 1985–1991 гг.), Терри Уэйт (1987–91 гг.) И Томас Сазерленд (1985–1991 гг.) — все утверждали, что похитители обращались с ними хорошо, несмотря на то, что они часто содержались в одиночных камерах. и скованы цепями в маленьких нечистых камерах.Аналогичные отзывы были продемонстрированы заложниками, удерживаемыми в посольстве Японии в Перу в 1996–1997 годах.
Психологи, изучавшие этот синдром, считают, что связь изначально возникает, когда похититель угрожает жизни пленника, размышляет, а затем решает не убивать пленника. Облегчение пленника устранением угрозы смерти переходит в чувство благодарности к похитителю за то, что тот отдал ему или ей жизнь. Как показывает инцидент с ограблением банка в Стокгольме, для закрепления этой связи требуется всего несколько дней, что доказывает, что на раннем этапе желание жертвы выжить превосходит желание ненавидеть человека, создавшего ситуацию.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасИнстинкт выживания лежит в основе Стокгольмского синдрома. Жертвы живут в вынужденной зависимости и интерпретируют редкие или незначительные добрые дела в ужасных условиях как хорошее лечение. Они часто проявляют повышенную бдительность к нуждам и требованиям своих похитителей, создавая психологическую связь между счастьем похитителей и их собственным. Действительно, синдром отмечен не только позитивной связью между пленником и пленником, но и негативным отношением со стороны пленника к властям, которые угрожают отношениям между пленником и пленником.Негативное отношение особенно сильно проявляется, когда заложники бесполезны для похитителей, кроме как в качестве рычага давления против третьей стороны, как это часто бывает с политическими заложниками.
К 21 веку психологи расширили свое понимание Стокгольмского синдрома от заложников до других групп, включая жертв домашнего насилия, членов сект, военнопленных, сводных проституток и детей, подвергшихся насилию. Американская психиатрическая ассоциация не включает Стокгольмский синдром в свое Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM).
Виктимология | Britannica
Виктимология , раздел криминологии, который научно изучает отношения между потерпевшей стороной и преступником, исследуя причины и характер последующих страданий. В частности, виктимология сосредотачивается на том, были ли преступники совершенно незнакомыми людьми, просто знакомыми, друзьями, членами семьи или даже близкими людьми, и почему конкретный человек или место стали объектом нападения. Преступная виктимизация может повлечь за собой экономические издержки, физические травмы и психологический ущерб.
Виктимология впервые появилась в 1940-х и 1950-х годах, когда несколько криминологов (в частности, Ханс фон Хентиг, Бенджамин Мендельсон и Анри Элленбергер) исследовали взаимодействие жертвы и преступника и подчеркнули взаимное влияние и смену ролей. Эти пионеры высказали предположение, что некоторые люди, получившие ранения и потери, могут разделить определенную долю ответственности с нарушителями закона за свои собственные несчастья. Например, беспечность некоторых автомобилистов облегчила работу воров; безрассудное поведение пьяных посетителей в баре часто привлекало внимание грабителей; провокация некоторых скандалистов вызвала эскалацию столкновений до такой степени, что подстрекатель был ранен или даже убит.Более спорно, женщины иногда говорят, несут определенную ответственность за недопонимания, которые эволюционировали в сексуальные нападения. Систематическое расследование действий жертв позволяет выявить дорогостоящие ошибки и определить стратегии снижения риска. Кроме того, те, кто подчеркивает виновность потерпевших в своей виктимизации, например адвокаты, склонны выступать за смягчение наказания правонарушителей.
Хотя изначально эта область была сосредоточена на разной степени виновности потерпевших, к 1970-м годам эта озабоченность была омрачена исследованиями, направленными на предотвращение виктимизации, улучшение обращения с заявителями со стороны полиции и судов и ускорение выздоровления.Виктимология обогащается другими областями исследований, в частности психологией, социальной работой, социологией, экономикой, правом и политологией. В то время как адвокаты, должностные лица системы уголовного правосудия, консультанты, терапевты и медицинские работники предоставляют фактические услуги, виктимологи изучают виды помощи, в которой нуждаются потерпевшие, и эффективность усилий, направленных на их восстановление как в финансовом, так и в эмоциональном плане. Жертвы убийств, изнасилований, супружеского насилия, жестокого обращения с пожилыми людьми, жестокого обращения с детьми и похищения людей привлекали наибольшее внимание исследователей, но были вновь обнаружены целые категории жертв, которые ранее не рассматривались (например,g., люди с ограниченными возможностями, которые делают их необычно уязвимыми и становятся объектами насилия на рабочем месте, преступлений на почве ненависти и террористических атак). Были обнаружены и защищены другие группы, например лица, ставшие жертвами кражи личных данных.
Одно из направлений виктимологии сосредоточено на выявлении и измерении частоты (как ежегодной, так и пожизненной распространенности) различных типов виктимизации, таких как преследование, изнасилование на свидании и угон автомобилей. Некоторые исследования были сосредоточены на связанной проблеме объяснения того, почему риски насильственной виктимизации так сильно различаются от группы к группе, особенно по возрасту, полу, социальному классу, расе, этнической принадлежности и месту проживания (в основном в результате воздействия опасных людей из-за рутинной деятельности, а также из-за образа жизни).Еще одна область, вызывающая беспокойство у виктимологов, — это то, как правовая система (например, детективы в специализированных отрядах, программы помощи потерпевшим и свидетелям, осуществляемые прокуратурой, и управляемые государством программы финансовой компенсации) обращается с жертвами в их качестве свидетелей для правительства . Виктимологи задокументировали, как исторически обычно игнорировались интересы и потребности потерпевших, но теперь они принимаются во внимание, потому что движение за права жертв добилось уступок, которые расширяют права и возможности жертв в системе правосудия.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасВиктимологи оценили многочисленные проекты, инициированные с начала 1970-х годов группами защиты интересов и самопомощи (например, приюты для женщин, подвергшихся побоям, и кризисные центры изнасилований), а также законодательство, которое позволило жертвам внести больший вклад в процесс принятия решений, которые разрешают их дела (например, по таким вопросам, как вынесение приговора и условно-досрочное освобождение). В этой области также исследуется социальная реакция на тяжелое положение жертв со стороны средств массовой информации, компаний, продающих защитные продукты и услуги, и политических групп, которые якобы призывают к реформам и законодательству «в интересах жертв».Кроме того, виктимологи изучают импульс к бдительности в качестве возмездия за прошлые обиды, а также противоположную тенденцию, то есть готовность принять реституцию как предпосылку для взаимного примирения, которая является основой альтернативной парадигмы восстановительного правосудия. Восстановительное правосудие основывается на посредничестве, переговорах, диалоге и компромиссе для достижения консенсуса в сообществе о том, что правонарушитель должен взять на себя ответственность за предпринятые действия и приложить реальные усилия для оказания помощи пострадавшим сторонам и устранения любого ущерба, нанесенного гармоничным отношениям.
Виктимологи часто собирают свои собственные данные, но они также анализируют подробную информацию, предоставляемую правительственными учреждениями, которые собирают официальную статистику преступности на основе инцидентов, сообщаемых в полицейские управления (например, ежегодные отчеты о единых преступлениях Федерального бюро расследований ) или инциденты, раскрытые интервьюерам респондентов, которые входят в большую репрезентативную выборку из различных слоев населения (например, Национальное обследование виктимизации от преступлений, проведенное Бюро судебной статистики).
Пэтти Херст | Биография и факты
Патти Херст , полностью Патриция Кэмпбелл Херст Шоу (родилась 20 февраля 1954 года, Лос-Анджелес, Калифорния, США), наследница газетной империи Уильяма Рэндольфа Херста, похищенная в 1974 году левыми радикалы назвали Симбионистскую освободительную армию, к которой она под принуждением присоединилась к грабежам и вымогательствам.
Британика исследует100 женщин-первопроходцев
Познакомьтесь с выдающимися женщинами, которые осмелились выдвинуть на первый план вопросы гендерного равенства и другие вопросы.Этим историческим женщинам есть что рассказать, от преодоления угнетения до нарушения правил, переосмысления мира или восстания.
Третья из пяти дочерей Рэндольфа А. Херста, она училась в частных школах в Лос-Анджелесе, Сан-Матео, Кристал-Спрингс и Монтерее, Калифорния, а также обучалась в колледже Менло и Калифорнийском университете в Беркли. Ночью 4 февраля 1974 года она и ее жених Стивен Виид находились в ее квартире в Беркли, когда в нее ворвались три члена Освободительной армии Симбионистов, избили Виида и похитили Херста.Ее якобы принуждали и «промывали мозги» в унизительных условиях заключения в туалете убежища в квартире, и после этого она начала делать публичные заявления на магнитофонных записях, осуждая капиталистические «преступления» своих родителей. Херста стали называть «Таней», псевдонимом Хайди Тамары Бунке Бидер, воевавшей с латиноамериканским революционером Че Геварой. Освободительная армия симбионистов вымогала у ее отца 2 миллиона долларов в виде раздачи продовольствия бедным и якобы вынудила ее участвовать как минимум в двух ограблениях банка в Сан-Франциско и магазина в Лос-Анджелесе.
Патрисия ХерстПатрисия Херст позирует перед эмблемой Симбионской Освободительной армии.
Архив CSU — Everett Collection Inc./age fotostockВ Освободительной армии Симбионистов, вероятно, никогда не было более 11 или 12 членов, шесть из которых, включая лидера Дональда ДеФриза, были убиты в полицейской перестрелке и пожаре в доме в Лос-Анджелесе. Анхелес 17 мая 1974 года. Херст оставалась на свободе со своими похитителями или сообщниками (в частности, Уильямом и Эмили Харрис), пересекая страну до Нью-Йорка и Пенсильвании.18 сентября 1975 года, вернувшись в Сан-Франциско, она и еще одна сообщница, Венди Йошимура, а также семья Харрисы были захвачены ФБР.
Херст был судим и осужден в марте 1976 года за ограбление банка и противоправное использование огнестрельного оружия. Приговоренная к семи годам, она провела следующие три года частично в тюрьме и частично на свободе (во время рассмотрения апелляций). Она была освобождена в феврале 1979 года после того, как президент США. Джимми Картер смягчил ее приговор. Вскоре после этого она вышла замуж за своего бывшего телохранителя Бернарда Шоу.Она написала (вместе с Элвином Москвой) отчет о своих испытаниях с 1974 по 1979 год: Every Secret Thing (1982). В 2001 году она была полностью помилована уходящим президентом США. Билл Клинтон. Херст иногда снимался, в частности, появляясь в нескольких фильмах Джона Уотерса, в том числе Плакса (1990) и Сесил Б. ДеМентед (2000).
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасСтокгольмский синдром: правдивая история заложников, верных своему похитителю
Утром 23 августа 1973 года сбежавший преступник пересек улицы столицы Швеции и вошел в шумный банк Sveriges Kreditbanken на престижной Стокгольмской площади Норрмальмсторг.Из-под сложенного пиджака, который он держал в руках, Ян-Эрик Олссон вытащил заряженный пистолет-пулемет, выстрелил в потолок и, замаскировав свой голос, чтобы он звучал как американский, крикнул по-английски: «Вечеринка только началась!»
После ранения полицейского, среагировавшего на беззвучную тревогу, грабитель взял в заложники четырех сотрудников банка. Олссон, взломщик сейфов, который не смог вернуться в тюрьму после трехлетнего тюремного заключения за кражу в особо крупных размерах, потребовал более 700000 долларов в шведской и иностранной валюте, машину для бегства и освобождение Кларка Олофссона, который отбывал срок в вооруженное ограбление и соучастие в убийстве полицейского в 1966 году.В течение нескольких часов полиция доставила сокамерника Ольссона, выкуп и даже синий Ford Mustang с полным баком бензина. Однако власти отклонили требование грабителя уехать с заложниками на буксире, чтобы обеспечить безопасный проезд.
Разворачивающаяся драма захватила заголовки во всем мире и разыгралась на телеэкранах по всей Швеции. Общественность заполонила штаб полиции предложениями по прекращению противостояния, которые варьировались от концерта религиозных мелодий оркестра Армии спасения до отправки роя разъяренных пчел и жала преступников, чтобы заставить их подчиниться.
Фоторепортеры и полицейские снайперы лежат бок о бок на крыше напротив банка, где 24 августа 1973 года удерживались заложники.
AFP Photo / ScanPix Sweden / Roland Jansson / Getty Images
Запертый в тесном банковском хранилище , пленники быстро установили странную связь со своими похитителями. Олссон накинул шерстяную куртку на плечи заложницы Кристин Энмарк, когда она начала дрожать, успокоил ее, когда ей приснился дурной сон, и дал ей на память пулю из своего пистолета.Бандит утешил пленную Биргитту Лундблад, когда она не смогла связаться с семьей по телефону, и сказал ей: «Попробуй еще раз; не сдавайся. »
Когда заложница Элизабет Олдгрен пожаловалась на клаустрофобию, он позволил ей выйти из хранилища, привязанной к 30-футовой веревке, и год спустя Олдгрен сказал The New Yorker , что, хотя и был на привязи: «Я помню, как думал, что он был очень хорош. любезно разрешите мне покинуть хранилище ». Доброжелательные действия Ольссона вызвали сочувствие его заложников.«Когда он хорошо с нами обращался, — сказал одинокий заложник-мужчина Свен Сафстром, — мы могли бы думать о нем как о боге на случай опасности».
ПРОЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ: Оглядываясь назад на кризис с заложниками в Иране
На второй день заложники назывались по именам со своими похитителями, и они начали бояться полиции больше, чем своих похитителей. Когда комиссару полиции разрешили войти внутрь для проверки состояния здоровья заложников, он заметил, что пленники настроены враждебно к нему, но расслаблены и веселятся с боевиками.Начальник полиции заявил прессе, что сомневается, что боевики причинят вред заложникам, потому что у них сложились «довольно спокойные отношения».
Энмарк даже позвонил премьер-министру Швеции Улофу Пальме, уже озабоченному приближающимися общенациональными выборами и предсмертным бдением в честь уважаемого 90-летнего короля Густава VI Адольфа, и умолял его позволить грабителям взять ее с собой во время побега. машина. «Я полностью доверяю Кларку и грабителю», — заверила она Пальме. «Я не в отчаянии. Они нам ничего не сделали.Напротив, они были очень хорошими. Но ты знаешь, Олоф, чего я боюсь, так это того, что полиция нападет и заставит нас умереть.
Даже при угрозах физической расправы заложники все равно видели в похитителях сострадание. После того, как Ольссон угрожал выстрелить Сафстрому в ногу, чтобы встряхнуть полицию, заложник рассказал The New Yorker : «Как я подумал, что он был добр, сказав, что он выстрелит только в мою ногу». Энмарк пыталась убедить своего товарища-заложника взять пулю: «Но Свен, она просто в ногу.
Полицейские в противогазах выводят из банка 32-летнего беглеца из тюрьмы Яна-Эрика Олссона.
AFP Photo / ScanPix Sweden / Egan-Polisen / Getty Images
В конечном итоге осужденные не причинили никакого физического вреда заложникам, и в ночь на 28 августа, спустя более 130 часов, полиция закачала слезоточивый газ в хранилище. и преступники быстро сдались. Полиция призвала заложников выйти первыми, но четверо пленников, до самого конца защищая своих похитителей, отказались.Энмарк крикнул: «Нет, Джен и Кларк идут первыми — вы застрелите их, если мы это сделаем!»
В дверях склепа осужденные и заложники обнимались, целовались и пожали друг другу руки. Когда полиция схватила боевиков, две заложницы закричали: «Не трогайте их — они не причинили нам вреда». Пока Энмарк увозили на носилках, она крикнула Олофссону в наручниках: «Кларк, я увижу тебя снова».
На первый взгляд иррациональная привязанность заложников к похитителям озадачила общественность и полицию, которые даже расследовали, планировал ли Энмарк ограбление вместе с Олофссоном.Пленные тоже растерялись. На следующий день после ее освобождения Олдгрен спросил психиатра: «Со мной что-то не так? Почему я их не ненавижу? »
Психиатры сравнили поведение солдат с контузией во время войны и объяснили, что заложники были эмоционально обязаны своим похитителям, а не полиции, за то, что они спаслись от смерти. Через несколько месяцев после осады психиатры окрестили странное явление «Стокгольмским синдромом», которое стало частью популярного лексикона в 1974 году, когда оно использовалось в качестве защиты для похищенной наследницы газеты Пэтти Херст, которая помогла похитителям ее радикальной Симбионской Освободительной Армии в убийстве. серия ограблений банков.
Даже после того, как Олофссон и Ольссон вернулись в тюрьму, заложники навещали своих бывших похитителей. Апелляционный суд отменил приговор Олофссону, но Олссон провел годы за решеткой, прежде чем был освобожден в 1980 году. Освободившись, он женился на одной из многих женщин, которые отправляли ему восхищенные письма во время заключения, переехал в Таиланд и в 2009 году выпустил свою автобиографию под названием Stockholm. Синдром .
ПОДРОБНЕЕ: ПТСР и Shell Shock
Общие сведения о Стокгольмском синдроме
Стокгольмский синдром развивается , когда люди оказываются в ситуации, когда они испытывают сильный страх физического вреда и считают, что весь контроль находится в руках их мучителя.Психологическая реакция наступает через некоторое время и является стратегией выживания жертвы. Оно включает сочувствие и поддержку тяжелому положению похитителя и может даже проявляться в негативных чувствах к офицерам, которые пытаются помочь жертвам. Ситуации, в которых жертвы проявляли такую реакцию, включают ситуации с заложниками, длительные похищения людей, членов сект, узников концентрационных лагерей и многое другое.
Ключевые выводы: Стокгольмский синдром
- Люди с синдромом Стокгольма начинают защищать своих похитителей до такой степени, что препятствуют усилиям полиции по их спасению.
- Синдром — это не названная болезнь в каком-либо руководстве, а скорее описание поведения людей, получивших травму в течение определенного периода времени.
- Хотя заложники и жертвы похищений могут демонстрировать такое поведение, люди, находящиеся в агрессивных отношениях, или члены культов, могут демонстрировать такое поведение.
Происхождение имени
Название «Стокгольмский синдром» произошло от ограбления банка (Kreditbanken) в Стокгольме, Швеция, в 1973 году, когда четыре заложника удерживались в течение шести дней.На протяжении всего заключения и находясь в опасности, каждый заложник, казалось, защищал действия грабителей.
В качестве иллюстрации странных мыслей и поведения заложников в условиях психологического стресса History.com представляет следующий пример: «Заложник рассказал жителю Нью-Йорка :« Как я подумал, что он был добр за то, что сказал, что это всего лишь моя нога. он стрелял бы ».
Похоже, что заложники даже воспротивились усилиям правительства по их спасению. Они клялись, чтобы похитители не пострадали во время спасения, и продумали способы, чтобы это произошло.
Сразу после инцидента жертвы не смогли объяснить психологам свои симпатии и отсутствие гнева и ненависти к похитителям.
Спустя месяцы после того, как их суровые испытания закончились, заложники продолжали демонстрировать лояльность грабителям вплоть до отказа давать показания против них, а также помогали преступникам собирать средства для юридического представительства. Они даже навещали их в тюрьме.
Обычный механизм выживания
Реакция заложников заинтриговала бихевиористов и журналистов, которые после этого инцидента провели исследование, чтобы выяснить, был ли инцидент с Kreditbanken уникальным или другие заложники в аналогичных обстоятельствах испытывали такую же симпатию и поддержку со своими похитителями.
Исследователи определили, что такое поведение было обычным явлением среди людей, которые пережили похожие ситуации. Психолог, который был связан с ситуацией с заложниками в Стокгольме, ввел термин «Стокгольмский синдром», а другой определил его для ФБР и Скотланд-Ярда, чтобы офицеры могли понять этот возможный аспект ситуации с заложниками. Изучение состояния помогло их переговорам в будущих инцидентах того же типа.
Что вызывает Стокгольмский синдром?
Люди могут умереть от Стокгольмского синдрома при следующих обстоятельствах:
- Вера в то, что похититель может убить его или ее.Чувство облегчения жертвы за то, что ее не убили, превращается в благодарность.
- Изоляция от всех, кроме похитителей
- Вера в невозможность побега
- Преобразование добрых поступков похитителей в искреннюю заботу о благополучии друг друга
- Прохождение хотя бы нескольких дней в неволе
Жертвы Стокгольмского синдрома обычно страдают от жесткой изоляции и эмоционального и физического насилия, что также проявляется в характеристиках избитых супругов, жертв инцеста, детей, подвергшихся насилию, военнопленных, жертв культов, привлеченных проституток, порабощенных людей, а также жертв похищений, угонов или заложников.Каждое из этих обстоятельств может привести к тому, что жертвы будут подчиняться и поддерживать, как тактику выживания.
Это похоже на реакцию от «промывания мозгов». У жертв проявляются некоторые из тех же симптомов, что и у тех, кто страдает синдромом посттравматического стресса (ПТСР), например, бессонница, кошмары, трудности с концентрацией внимания, недоверие к другим, раздражительность, замешательство, чувствительный испуганный рефлекс и потеря удовольствия однажды. Любимые занятия.
Известные дела
В год, прошедший после инцидента в Стокгольмском банке, этот синдром стал широко известен благодаря случаю с Пэтти Херст.Вот ее история и другие недавние примеры:
Пэтти Херст
Пэтти Херст, 19 лет, была похищена Симбионистской освободительной армией (SLA). Через два месяца после похищения ее видели на фотографиях, когда она участвовала в ограблении банка SLA в Сан-Франциско. Позже была выпущена магнитофонная запись, на которой Херст (псевдоним SLA Таня) выражала свою поддержку и приверженность делу SLA. После ареста группы SLA, включая Херста, она осудила радикальную группу.
Во время судебного процесса ее адвокат объяснил ее поведение во время работы с SLA подсознательной попыткой выжить, сравнивая ее реакцию на плен с другими жертвами Стокгольмского синдрома. Согласно свидетельским показаниям, Херст связали, завязали глаза и держали в маленьком темном чулане, где она подвергалась физическому и сексуальному насилию в течение нескольких недель до ограбления банка.
Джейси Ли Дугард
10 июня 1991 года свидетели заявили, что видели, как мужчина и женщина похитили 11-летнюю Джейси Ли Дугард на остановке школьного автобуса недалеко от ее дома в Саут-Лейк-Тахо, Калифорния.Ее исчезновение оставалось нераскрытым до 27 августа 2009 года, когда она вошла в полицейский участок Калифорнии и представилась.
В течение 18 лет она находилась в заточении в палатке за домом ее похитителей, Филиппа и Нэнси Гарридо. Там Дугард родила двоих детей, которым на момент ее повторного появления было 11 и 15 лет. Хотя возможность сбежать присутствовала в разное время во время ее плена, Джейси Дугард сблизилась с похитителями как форма выживания.
Наташа Кампуш
В августе 2006 года Наташе Кампуш из Вены было 18 лет, когда ей удалось сбежать от своего похитителя, Вольфганга Приклопила, который держал ее запертой в маленькой камере более восьми лет. Она оставалась в камере без окон, площадью 54 квадратных фута, в течение первых шести месяцев ее плена. Со временем ей разрешили в главном доме, где она готовила и убирала для Приклополя.
После нескольких лет содержания в плену ее время от времени отпускали в сад.В какой-то момент ее представили деловому партнеру Приклопила, который описал ее как расслабленную и счастливую. Приклопил контролировал Кампуш, морив ее голодом, чтобы сделать ее физически слабой, жестоко избивая ее и угрожая убить ее и соседей, если она попытается сбежать. После побега Кампуша Приклопи покончил жизнь самоубийством, прыгнув перед приближающимся поездом. Когда Кампуш узнал, что Приклопил мертв, она безутешно заплакала и зажгла ему свечу в морге.
В документальном фильме, основанном на ее книге «3096 Tage» («3096 дней»), Кампуш выразила сочувствие Приклопилю.Она сказала: «Мне его все больше и больше жалко — он бедняга». Газеты сообщили, что некоторые психологи предположили, что Кампуш, возможно, страдает стокгольмским синдромом, но она не согласна. В своей книге она сказала, что это предложение было неуважительным по отношению к ней и неправильно описало сложные отношения, которые у нее были с Приклопилом.
Элизабет Смарт
Совсем недавно некоторые считают, что Элизабет Смарт пала жертвой Стокгольмского синдрома после девяти месяцев заточения и жестокого обращения со стороны своих пленников, Брайана Дэвида Митчелла и Ванды Барзи.Она отрицает, что испытывала сочувствие к своим похитителям или плену, и объяснила, что просто пыталась выжить. Ее похищение изображено в фильме «Я Элизабет Смарт» 2011 года на всю жизнь, а в 2013 году она опубликовала свои мемуары «Моя история».
Теперь она выступает за безопасность детей и имеет фонд, который предоставляет ресурсы для тех, кто пережил травмирующие события.
Синдром Лимы: обратная сторона
Когда у похитителей возникает чувство сочувствия к заложникам, что случается реже, это называется синдромом Лимы.Название происходит от инцидента в Перу в 1996 году, во время которого партизаны устроили вечеринку по случаю дня рождения японского императора Акихито в доме японского посла. Через несколько часов большинство людей были освобождены, даже некоторые из самых ценных для группы.
Источники
- Александр, Дэвид А. и Кляйн, Сьюзен. «Похищение людей и захват заложников: обзор последствий, преодоление и устойчивость». Журнал Королевского медицинского общества, т.102, нет. 1, 2009, 16–21.
- Бертон, Нил, доктор медицины «Что лежит в основе Стокгольмского синдрома?» Психология сегодня . 24 марта 2012 г. Обновлено: 5 сентября 2017 г. https://www.psychologytoday.com/us/blog/hide-and-seek/201203/what-underlies-stockholm-syndrome.
- Конрад, Стейси. «Ограбление банка за Стокгольмским синдромом». Ментальная нить . 28 августа 2013 г. http://mentalfloss.com/article/52448/story-behind-stockholm-syndrome.
- «Биография Элизабет Смарт.»Biography.com. A&E Television Networks. 4 апреля 2014 г. Обновлено 14 сентября 2018 г. https://www.biography.com/people/elizabeth-smart-17176406.
- «Внутри шатра ужаса Джейси Дугард». Новости CBS . https://www.cbsnews.com/pictures/inside-jaycee-dugards-terror-tent/5/.
- Кляйн, Кристофер. «Рождение« Стокгольмского синдрома »40 лет назад». History.com . Телевизионные сети A&E. 23 августа 2013 г. https://www.history.com/news/stockholm-syndrome.
- Пень, Скотт. «Элизабет Смарт об одном вопросе, который не исчезнет:« Почему ты не сбежала? »» Today.com. 14 ноября 2017 г. https://www.today.com/news/elizabeth-smart-one-question-won-t-go-away-why-didn-t118795.
Что такое стокгольмский синдром? | Живая наука
Психиатры используют термин Стокгольмский синдром для описания набора психологических характеристик, впервые наблюдаемых у людей, взятых в заложники во время ограбления банка в Стокгольме в 1973 году. В этом инциденте двое мужчин под угрозой оружия в течение шести дней держали в заложниках четырех банковских служащих в хранилище банка.Когда противостояние закончилось, жертвы, похоже, развили положительные чувства к своим похитителям и даже выразили им сочувствие.
Хотя бывает трудно понять, как заложники идентифицируют себя, формируют эмоциональную привязанность и даже защищают своих похитителей после ужасающих, опасных для жизни испытаний, это необычное явление, как известно, случается в редких случаях. Психологи предполагают, что помимо того, что синдром встречается при захвате заложников, он также может затронуть членов секты и жертв домашнего насилия.
Одним из самых известных примеров жертв Стокгольмского синдрома является Пэтти Херст, известная наследница СМИ, похищенная в 1974 году. В конце концов Херст помогла похитителям ограбить банк и выразила поддержку их воинствующему делу. Другой громкий пример — Элизабет Смарт, подросток из Юты, которую похитили в 2002 году. Смарт проявил заботу о благополучии похитителей, когда ее наконец нашла полиция.
Хотя некоторые эксперты не согласны с этим, большинство считает эти случаи яркими примерами Стокгольмского синдрома.
Симптомы
Стокгольмский синдром — это психологическое понятие, используемое для объяснения определенных реакций, но это не формальный диагноз, сказал Стивен Нортон, судебный психолог из Рочестера, штат Миннесота. Стокгольмский синдром не указан в последнем издании Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (DSM-5), справочного инструмента, который психологи используют для диагностики психического здоровья и поведенческих состояний. [10 главных загадок разума]
Однако, по словам Нортона, правоохранительные органы и специалисты в области психического здоровья признают, что Стокгольмский синдром может возникнуть, поэтому есть общее понимание и понимание этого состояния.
Человек со стокгольмским синдромом может начать идентифицировать себя или формировать тесную связь с людьми, которые взяли его или ее в заложники, сказал Нортон Live Science. По его словам, пленник может начать сочувствовать захватчикам заложников, а также может стать эмоционально зависимым от них. Это связано с тем, что жертва со стокгольмским синдромом может становиться все более напуганной и подавленной и проявлять пониженную способность заботиться о себе. Это, в свою очередь, сделает их более зависимыми от их похитителей, сказал Нортон.
Жертвы со стокгольмским синдромом демонстрируют две ключевые характеристики: положительные чувства к похитителям и отрицательные чувства, такие как гнев и недоверие, к правоохранительным органам, согласно бюллетеню правоохранительных органов ФБР за 1999 год. Жертва может опасаться, что действия полиции могут угрожать их безопасности.
По словам Нортона, не существует четкого набора критериев, используемых для определения наличия у кого-либо Стокгольмского синдрома. Кроме того, симптомы могут совпадать с симптомами, связанными с другими диагнозами, такими как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и «приобретенная беспомощность».» При последнем явлении люди, неоднократно подвергавшиеся неподконтрольной им стрессовой ситуации, теряют способность принимать решения.
Причины
Не совсем понятно, почему возникает Стокгольмский синдром. Эксперты по психическому здоровью предположили, что это защитная стратегия и Метод выживания жертв эмоционального и физического насилия.
«Это действительно форма выживания», — сказал Нортон. «Это стратегия выживания и механизм выживания, основанный на уровне страха, зависимости и травмы ситуации», — сказал он.
Жертвы со стокгольмским синдромом могут отказаться от спасения, потому что они начали доверять своему похитителю. Это неуместное доверие — это способ для жертвы справиться с травмой захвата и пережить ее. (Изображение предоставлено Shutterstock)В своей публикации 1995 года Ди Л. Р. Грэм, психолог и почетный профессор Университета Цинциннати, и ее коллеги описали, что Стокгольмский синдром может с большей вероятностью возникнуть при следующих четырех условиях:
- Жертвы чувствуют предполагаемую угрозу своему выживанию со стороны похитителей.
- Жертвы воспринимают мелкую доброту, исходящую от похитителей, например, получение еды или отсутствие травм.
- Жертвы изолированы от других точек зрения, кроме тех, кто их похитил.
- Жертвы чувствуют, что не могут выбраться из своего положения.
Одно из возможных объяснений того, как развивается синдром, состоит в том, что сначала захватчики заложников могут угрожать убить жертв, что вселяет страх. Но если похитители не причинят вреда жертвам, заложники могут почувствовать благодарность за маленькую доброту.
Заложники также узнают, что для того, чтобы выжить, они должны приспособиться к реакции своих похитителей и развить психологические черты, которые нравятся этим людям, такие как зависимость и уступчивость.
Эксперты предположили, что, согласно бюллетеню правоохранительных органов ФБР 2007 года, именно интенсивность травмирующего инцидента вместе с отсутствием физического насилия по отношению к жертвам, несмотря на страх жертв перед его возникновением, создает благоприятный климат для Стокгольмского синдрома.Переговоры о заложниках могут способствовать развитию синдрома, потому что они считают, что жертвы могут иметь больше шансов выжить, если у захватчиков появится некоторая озабоченность благополучием своих заложников.
Постоянная загадка
Стокгольмский синдром — редкое заболевание, и это может объяснить, почему исследования, связанные с ним, так скудны, сказал Нортон. Отчет ФБР за 1999 год показал, что 92% жертв заложников никогда не проявляют признаков Стокгольмского синдрома.
При таком небольшом количестве случаев также неясно, как Стокгольмский синдром влияет на психическое здоровье человека спустя годы после травматического инцидента, сказал Нортон.
Дополнительные ресурсы:
Что такое Стокгольмский синдром? Это реально?
Если вы готовитесь к экзамену AP по психологии, вы, вероятно, наткнулись на термин «Стокгольмский синдром». Но что такое Стокгольмский синдром? Как оказалось, Стокгольмский синдром — сложный диагноз, который до сих пор вызывает много споров.
В этом руководстве w расскажет вам все, что вам нужно знать о Стокгольмском синдроме, и мы ответим на следующие часто задаваемые вопросы:
- Что такое Стокгольмский синдром?
- Откуда это?
- Что вызывает Стокгольмский синдром и каковы его симптомы?
- Действительно ли Стокгольмский синдром — это настоящий диагноз?
В конце этой статьи мы подробно рассмотрим два реальных случая Стокгольмского синдрома.(Вы хотите остаться до конца … эти дела действительно интересны.)
Готовы? Тогда приступим!
Что такое Стокгольмский синдром?Стокгольмский синдром, который также иногда называют «привязкой к травме» или «привязкой к ужасу», определяется как «психологическая тенденция заложника связываться, идентифицировать себя или сочувствовать своему похитителю». Другими словами, Стокгольмский синдром возникает, когда кто-то, кого удерживают против своей воли, начинает испытывать положительные чувства по отношению к человеку (или группе), который держит его в плену.
Кроме того, несмотря на то, что Стокгольмский синдром является психологическим явлением, он не является психическим расстройством. Вместо этого i классифицируется как синдром , который представляет собой состояние, характеризующееся набором симптомов, которые часто возникают вместе. Чтобы получить диагноз синдрома, подобного Стокгольмскому синдрому, человек должен проявить большую часть — но не все! — основных симптомов, связанных с самим синдромом.
Здание Kreditbanken в Норрмальмсторге, Швеция
История Стокгольмского синдрома
В отличие от большинства синдромов, которые обнаруживаются с течением времени, когда врачи выявляют тенденции у своих пациентов, происхождение Стокгольмского синдрома можно проследить до одного конкретного события.
Утром 23 августа 1973 года Ян-Эрик Олссон, который уже был условно-досрочно освобожден за ограбление, вошел в Kreditbanken, банк в Стокгольме, Швеция. Он открыл огонь по двум шведским полицейским, а затем взял в заложники четырех сотрудников банка. В рамках списка требований, которые он предъявил властям, Олссон попросил привести к нему Кларка Олофссона, одного из его друзей из тюрьмы. (Олофссон стал сообщником Олссона в ситуации с заложниками в Kreditbanken, а два года спустя он грабил другой банк.)
Ситуация с заложниками продлится шесть дней , прежде чем полиция применит слезоточивый газ, чтобы подчинить Ольссона и спасти заложников.
Разворачивающаяся драма привлекла внимание всего мира. Однако в течение этих 130 часов произошла еще одна странная вещь: заложников Ольссона начали сочувствовать своему похитителю.
Одна заложница, Кристин Энмарк, сказала репортерам после испытания, что она и ее товарищи по заложникам больше боялись полиции, чем Ольссон.Позже она и ее товарищи по заложникам рассказали властям, что Ольссон хорошо с ними обращался, хотя и держал их в плену. Например, Олссон отдал свою куртку Кристин, когда она начала дрожать, а когда Элизабет Олдгрен, еще одна заложница, заболела клаустрофобией, Олссон позволил ей выйти из хранилища, где он держал всех в заложниках. даже после того, как их испытание закончилось, а некоторые из них даже пошли навестить Олссона в тюрьме!
Психиатры, лечившие пострадавших, сравнивали их поведение с посттравматическим стрессовым расстройством, или посттравматическим стрессовым расстройством, которое они наблюдали у солдат, возвращающихся с войны.Но этот диагноз не совсем подходил, тем более что жертвы заложников Kreditbanken чувствовали себя эмоционально в долгу перед Ольссоном. Они чувствовали, что Олссон, а не полиция, спас их от смерти, и были благодарны Олссону за его доброту к ним. Этот уникальный набор симптомов привел к тому, что психиатры назвали это явление «Стокгольмским синдромом», как мы его называем до сих пор.
Ник Янгсон / Alpha Stock Images
Что вызывает Стокгольмский синдром?Стокгольмский синдром возникает у людей, которых похитили или взяли в заложники и удерживали против их воли. Часто люди думают, что для развития Стокгольмского синдрома кто-то должен находиться в заложниках в течение длительного периода времени, но новые исследования показывают, что это неправда. Эксперты считают, что именно интенсивность переживания, а не его продолжительность, является одним из основных факторов, влияющих на то, испытает ли кто-то Стокгольмский синдром.
Кроме того, некоторые психологи считают, что Стокгольмский синдром более вероятен в ситуациях, когда похитители не подвергают своих заложников физическому насилию. Вместо этого похитители полагаются на угрозу насилия. Это может быть направлено на жертву, семьи жертвы или даже других заложников. Если жертвы верят, что похитители продолжат свои угрозы, это делает их более сговорчивыми. Кроме того, отсутствие насилия становится признаком доброты. Другими словами, поскольку похититель может — но не может — действовать в соответствии с их угрозами, жертвы начинают видеть в этом знак того, что похитители заботятся о них.
Это напряжение создает определяющую характеристику Стокгольмского синдрома, когда жертвы начинают сочувствовать своим похитителям и / или заботиться о них.
Мы определенно видим это в случае ограбления Кредитбанкен. Ольссен угрожал заложникам физической расправой, но не довел до конца. Заложники заявили прессе, что не считают Олссена плохим человеком, тем более что он не обращался с ними физически во время кризиса с заложниками. Подобные обстоятельства могут заставить жертв думать о похитителях как о хороших, а иногда и хороших людях, которые о них заботятся.
Случаи Стокгольмского синдрома , однако, могут свидетельствовать об эмоциональном манипулировании или жестоком обращении.В этих случаях похитители используют эмоциональную тактику, чтобы убедить жертв посочувствовать им и выполнить их требования. Это может включать в себя убеждение жертв в том, что внешний мир более опасен, чем оставаться со своими похитителями, или убеждать жертв в том, что похититель тоже является жертвой. Это заставляет жертв чувствовать, что они не могут сбежать из своей ситуации, поэтому люди со Стокгольмским синдромом остаются со своими похитителями.
С психологической точки зрения большинство психологов и психиатров считают, что Стокгольмский синдром, по сути, связан с инстинктом выживания.
Когда люди попадают в чрезвычайно опасные или травматические ситуации, они часто действуют инстинктивно, чтобы выжить. Вы, наверное, слышали об этом феномене, который называют инстинктом «бей или беги», когда вы бежите, замираете или нападаете, когда вам страшно. (Для справки, мы бегуны.)
Но инстинкт выживания на самом деле намного сложнее, особенно когда речь идет о сложной травме. В случае Стокгольмского синдрома жертвы привязываются к своим похитителям как способ справиться со своей ситуацией.Это также способ для жертв попытаться заставить своих похитителей посочувствовать им, и, таким образом, уменьшить вероятность того, что похитители причинят им вред или убьют их. Другими словами, создание эмоциональной связи становится для жертвы способом как справиться со своей новой реальностью, так и, надеюсь, выжить.
Сказав все это, есть еще одна, но важная вещь, которую необходимо понять о Стокгольмском синдроме: он не предполагает какого-либо сознательного выбора со стороны жертвы.
Вот что мы имеем в виду. Допустим, вас похитили и удерживают против вашей воли. Вы можете решить быть милым со своими похитителями, пытаясь остаться в живых и, надеюсь, сбежать. В этом сценарии вы, , выбираете , чтобы действовать определенным образом. Стокгольмский синдром, с другой стороны, возникает только тогда, когда жертва начинает подсознательно и невольно сочувствовать своему похитителю. В этих случаях жертвы не имеют никакого сознательного представления о том, что они делают, и их чувства к похитителям сохраняются еще долго после того, как они были освобождены.
Каковы симптомы Стокгольмского синдрома?На данный момент ясно, что Стокгольмский синдром носит ситуационный характер, а это означает, что это то, что человек развивается в определенном наборе очень травмирующих обстоятельств. (А именно, потерпевший взят в заложники незнакомцем и удерживается в плену.)
Теперь давайте взглянем на четырех основных симптомов человека, пережившего Стокгольмский синдром.
Симптом 1: Жертва положительно относится к похитителюКак мы уже упоминали ранее, это отличительная черта Стокгольмского синдрома. Несмотря на ужасающую ситуацию, омеон , у которого развивается Стокгольмский синдром, начинает сочувствовать, заботиться или положительно относиться к человеку (или людям), которые держат их в заложниках. Эти положительные чувства заставляют жертву с большей вероятностью подчиняться требованиям похитителей и чувствовать себя виноватыми, когда они этого не делают.Это, безусловно, относилось к заложникам при ограблении Кредитбанкен. После освобождения Кристин Энмарк — одна из заложниц — рассказывала журналистам, что «чувствовала себя предательницей», когда сообщала полиции информацию за спиной Олссона.
Кроме того, эти чувства возникают из-за восприятия того, что похитители обращаются с ними доброжелательно. Другой из жертв Kreditbanken, Свен Сафстрём, вспоминает свою реакцию на угрозы Олссона. «Все, что возвращается ко мне [сейчас], — рассказывал он позже репортерам, — это то, как я подумал, что [Олссон] был добр, сказав, что он выстрелит только в мою ногу.Эти воспринимаемые акты доброты заставляют жертв чувствовать, что их похитители заботятся о них или защищают их, даже в плохой ситуации. Это может заставить жертв думать о похитителях как о хороших людях в плохой ситуации, а не как о преступниках, нарушающих закон.
И помните: для жертвы эти положительные чувства развиваются подсознательно и полностью находятся вне их контроля. Эта реакция — их инстинктивная реакция на опасную и травмирующую ситуацию, и это тактика выживания.
Симптом 2: потерпевший испытывает негативные чувства к семье, друзьям или властямПоскольку жертва совпадает со своим похитителем, жертвы также начинают перенимать их образ мышления. Поскольку похитители боятся быть пойманными и привлеченными к ответственности, жертвы часто испытывают то же беспокойство.
Кроме того, некоторые похитители также убеждают своих жертв, что они защищают их от опасного мира, — не наоборот.Так было в случае с Kreditbanken, когда заложники испугались, что реальную угрозу представляет полиция, а не Ольссон. В телефонном разговоре с премьер-министром Швеции Кристин Энмарк объяснила, что, хотя с ней обращались хорошо, она боялась, что «вместо этого полиция нападет и убьет нас».
Эксперты объясняют, что феномен сочувствия похитителю является разновидностью сверхбдительности , когда жертвы считают, что счастье похитителей имеет решающее значение для их собственного благополучия и безопасности.Другими словами, когда похититель чувствует себя счастливым и в безопасности, жертвы тоже. Вот почему жертвы, демонстрирующие симптомы Стокгольмского синдрома, обращаются к людям, которые угрожают отношениям между похитителем и пленником, в том числе властям.
Симптом 3: Похититель положительно относится к жертвеЭто работает двумя способами. С одной стороны, жертва понимает, что похититель действительно заботится о ней. Это во многом связано с «добротой», о которой мы упоминали ранее.Когда похитители не реагируют на их угрозы — или когда они делают небольшие, казалось бы, приятные вещи для своих жертв — может показаться, что они действительно заботятся о людях, которых они держат в плену.
Например, когда Элизабет Олдгрен была заложницей при ограблении Kreditbanken, Олссон использовал ее в качестве живого щита. Но он также подарил ей свою куртку, когда она простудилась, что Элизабет сочла признаком доброты Олссона. Позже она рассказывала журналистам, что, хотя она «знала его в тот день, когда я чувствовала его пальто вокруг себя», она также была «уверена, что [Олссон] всегда был таким.Несмотря на угрозы и позерство Олссона, его единственный акт сострадания заставил Элизабет думать, что он тоже заботится о ее благополучии.
Второй способ, которым это работает, — это когда власти, такие как ФБР или полицейские переговорщики, используют тактику, чтобы заставить похитителей видеть в своих жертвах людей. Например, прося похитителей называть заложников по именам, власти стараются очеловечить жертв. Это снижает вероятность того, что похитители убьют своих жертв, потому что они боятся, что их поймают, и ФБР обучает своих сотрудников использовать эту тактику, чтобы «спасти жизнь».”
Симптом 4: Жертва поддерживает или помогает похитителюПоследний симптом Стокгольмского синдрома проявляется, когда жертва, вместо попытки убежать, пытается помочь своему похитителю, а не властям. В этом случае жертва ставит потребности похитителя выше собственной свободы, чтобы выжить.
К этому моменту кто-то с симптомами Стокгольмского синдрома уже считает, что похититель может причинить вред им или близким им людям, если они не выполнят их требования.Но что еще более важно, жертва начала видеть мир с точки зрения похитителя. Помощь своему похитителю — это не то, что они вынуждены делать — люди со Стокгольмским синдромом делают это по собственной воле и инстинкту выживания.
Этот последний симптом может сбивать с толку представителей власти , особенно когда они не осознают, что у жертвы Стокгольмский синдром. Во время инцидента с Kreditbanken Кристин Энмарк разрешили поговорить с тогдашним премьер-министром Улофом Пальме по телефону.Она не только выразила недоверие к полиции, она также потребовала, чтобы жертвам было разрешено сбежать с Олссоном, а не от него!
Чтобы усложнить ситуацию, этот симптом может также проявляться в желании помочь похитителям даже после того, как жертва была освобождена . Фактически, Кристен и другие жертвы ограбления Kreditbanken навещали Олссона в тюрьме в течение многих лет после инцидента.
Стокгольмский синдром — это то же самое, что и жестокое обращение?Короткий ответ? Нет.
Несмотря на то, что многие причины и симптомы Стокгольмского синдрома похожи на признаки оскорбительных отношений, есть одно существенное отличие: Стокгольмский синдром возникает только в ситуациях, когда жертва не знает своего похитителя. Другими словами, , чтобы развить Стокгольмский синдром, жертва должна никогда не встречать своего похитителя до года. С другой стороны, домашнее насилие требует определенного предварительного контакта. В случаях домашнего насилия жертва и преступник каким-то образом знают друг друга — они связаны, имеют романтические отношения или находятся в каких-то других близких отношениях.
Таким образом, хотя жестокие отношения и Стокгольмский синдром могут иметь некоторые общие характеристики, это не одно и то же.
Стокгольмский синдром — настоящий диагноз?Хотя Стокгольмский синдром захватил общественное воображение, в медицинском сообществе ведутся споры о том, следует ли классифицировать его как собственное расстройство.
Психологи и психиатры используют «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам » , или DSM-5, как святой Грааль психологических диагнозов.Это стандартный диагностический инструмент для любых психических заболеваний и расстройств … и Стокгольмский синдром не фигурируют в DSM-5.
На это есть несколько причин. Во-первых, симптомы Стокгольмского синдрома очень похожи на симптомы связанного с травмой или посттравматического стрессового расстройства, оба из которых – появляются в DSM-5. Однако психиатры и психологи не пришли к единому мнению о том, к какой классификации подпадает Стокгольмский синдром.Поскольку нет обширных исследований или консенсуса, которые помогли бы разрешить спор, Стокгольмский синдром полностью исключен из DSM-5.
Во-вторых, Стокгольмский синдром невероятно сложно изучить , потому что он очень редок. (Подробнее об этом через секунду.) Это означает, что трудно придумать общепринятую метрику для диагностики Стокгольмского синдрома, поскольку каждый случай уникален. Это делает практически невозможным разработку диагностической рубрики Стокгольмского синдрома, который является основной целью DSM-5.
Наконец, Стокгольмский синдром — это синдром, а не психическое расстройство или психическое заболевание. Это означает, что это набор ассоциированных симптомов, не имеющих коренной биологической или психической причины. Хотя Стокгольмский синдром имеет разветвления, похожие на посттравматическое стрессовое расстройство, возникновение Стокгольмского синдрома носит ситуационный, а не патологический характер.
Итак, это возвращает нас к нашему первому вопросу: действительно ли Стокгольмский синдром является диагнозом? И да и нет. Хотя Стокгольмский синдром не является признанным психологическим диагнозом психического заболевания или расстройства в DSM-5, это — это клинический способ объяснить уникальные симптомы, которые проявляются у некоторых жертв похищения людей и заложников.
Ник Янгсон / Alpha Stock Images
Есть ли известные примеры Стокгольмского синдрома?Несмотря на то, что Стокгольмский синдром является довольно известным психологическим заболеванием, в реальной жизни он встречается очень редко. Согласно Бюллетеню правоохранительных органов ФБР за 2007 год, 73 процента всех жертв похищений не имеют никаких доказательств Стокгольмского синдрома. Из оставшихся жертв Стокгольмский синдром разовьется у менее пяти процентов вообще. (Напротив, оскорбительные домашние отношения, которые имеют многие характеристики Стокгольмского синдрома, к сожалению, гораздо более распространены.)
Так почему же людей так интересует синдром, который встречается так редко?
Стокгольмский синдром не только является увлекательной психологической темой, но и продолжает захватывать воображение публики в фильмах, телешоу и даже в музыке.На самом деле, это настолько распространенная тема в поп-культуре, что о синдроме даже есть отдельная статья на TVTropes.com!
Эта озабоченность стокгольмским синдромом означает, что когда случается редкий случай, это вызывает неистовство СМИ. Давайте рассмотрим два случая Стокгольмского синдрома, которые привлекли внимание всего мира.
Пэтти Херст после ареста в 1975 году
Пэтти ХерстОдин из самых известных случаев Стокгольмского синдрома — похищение Пэтти Херст.
В феврале 1974 года 19-летняя Пэтти Херст была похищена из своей квартиры в Беркли, Калифорния, группой, называющей себя Симбионистской освободительной армией (SLA). SLA была радикальной группой активистов, которая использовала такие приемы, как ограбление банков, убийство и похищение людей, чтобы вести войну — как идеологическую, так и буквальную — против правительства США, которое они рассматривали как деспотическое «капиталистическое государство». SLA решила похитить Пэтти Херст, потому что она была внучкой миллиардера, газетного магната Уильяма Рэндольфа Херста и наследницей его состояния.
У SLA было три цели по похищению Пэтти Херст. Во-первых, они хотели привлечь внимание средств массовой информации к своей антикапиталистической платформе (что они определенно получили). Во-вторых, они хотели вымогать деньги у семьи Пэтти, чтобы подпитывать свое дело. И, наконец, SLA планировало «промыть мозги» Пэтти, чтобы она стала не только членом SLA, но и образцом их движения. К сожалению, хотя семья Херстов выполнила большую часть требований SLA, включая пожертвование 8 миллионов долларов на кормление бедных, SLA не передала Патти ее семье.
Пэтти не будет видно в течение двух месяцев, и когда она снова появилась, это было шоком.
В апреле 1974 года SLA ограбила банк Hibernia в Сан-Франциско … и Пэтти Херст была одной из грабителей. Видеозаписи с камер наблюдения показали, что Пэтти владеет автоматом и помогает в ограблении, что совершенно не похоже на кого-то, кого держали против ее воли. После ограбления SLA выпустила записанное на пленку сообщение от самой Патти. В записи Пэтти назвала себя «Таней» и заявила, что теперь она добровольно присоединилась к движению SLA.
Видео вызвало широкую общественную дискуссию. Неужели Пэтти промыло мозги SLA? Или она организовала план похищения, чтобы присоединиться к организации и вымогать деньги у своей семьи?
Эти дебаты в конечном итоге разыграются в суде. Пэтти и другие члены ОАС были задержаны ФБР в сентябре 1975 года, через восемь месяцев после похищения Патти. Ей было предъявлено обвинение в вооруженном ограблении, а также в ряде других преступлений, и ее группа защиты утверждала, что у нее был Стокгольмский синдром.Но это было непросто: ограбление Kreditbanken произошло всего двумя годами ранее, а Стокгольмский синдром все еще был новой идеей в общественном сознании. В конечном итоге защита не убедила присяжных, и Пэтти Херст все же приговорили к семи годам тюремного заключения . Она отбыла два года в тюрьме, прежде чем ее приговор был смягчен президентом Джимми Картером.
Несмотря на то, что вокруг дела Пэтти Херст до сих пор ведутся споры, ее ситуация сейчас рассматривается как один из лучших примеров Стокгольмского синдрома за пределами ситуации с заложниками Kreditbanken.
Джейси Дугард в 1991 году ( Семейное фото / CNN)
Джейси ДугардПохищение Джейси Дугард — еще один известный случай Стокгольмского синдрома, ставший сенсацией в СМИ.
10 июня 1991 года 11-летняя Джейси Дугард была похищена, когда шла домой после выхода из школьного автобуса. Ее мать переехала с семьей в Мейерс, штат Калифорния, годом ранее, потому что она думала, что это более безопасное место для воспитания ее детей, но теперь ее худшие опасения оправдались.
Как только люди поняли, что Джейси пропал, сообщество начало действовать. Несмотря на широкомасштабные поисковые работы и широкое освещение в средствах массовой информации — включая статью о самых разыскиваемых в Америке — Джейси Дугард, казалось, бесследно исчез. Многие думали, что Джейси мертва, но ее мать надеялась, что она еще жива. А она была жива, но ее держали против ее воли в Антиохии, Калифорния … всего в трех часах езды от дома ее детства.
Джейси держали в плену до 2009 года, но даже тогда ее спасли только потому, что ее похититель допустил несколько критических ошибок.
Филип Грег Гарридо, который был условно-досрочно освобожден за похищение и зарегистрированный сексуальный преступник, посетил кампус Калифорнийского университета в Беркли в поисках места для проведения специального мероприятия в рамках своей программы «Божье желание». Гарридо считал, что с ним общаются ангелы и наделили его сверхъестественными способностями, и он хотел проповедовать в кампусе.
Офис мероприятий Калифорнийского университета в Беркли и полиция кампуса сообщили о нем его офицеру по условно-досрочному освобождению, который попросил Гарридо прийти на встречу. Он сделал это и привез с собой двух дочерей своей жены, Нэнси, Джейси и Джейси. (Гарридо неоднократно подвергал Джейси сексуальному насилию, у которого в результате родилось двое детей.) Полиция отделила Джейси от Гарридо и начала допросить ее. Джейси настаивала на том, что ее зовут Аллисса, и она признала свою настоящую личность только после того, как Гарридо признался в своих преступлениях. К этому моменту Джейси жила с Гарридо как «Аллисса» дольше, чем она жила со своими биологическими родителями.
Во время допроса в полицейском участке сотрудники сразу заметили, что у Джейси проявляются симптомы Стокгольмского синдрома . Это стало еще более очевидным, когда стало известно больше об истории Джейси. Например, когда Джейси стал старше, Гарридо и его жена выводили ее на публику, включая местные фестивали и ярмарки. Дугард даже помог Гарридо управлять типографией вне дома. Она работала его графическим дизайнером, отвечала на телефонные звонки и электронные письма и даже встречалась с клиентами.Несмотря на это, она никогда не предпринимала попыток сбежать или раскрыть свою настоящую личность.
Во время интервью с Дайан Сойер для ABC News, Джейси объяснила, почему она никогда не пыталась убежать, и свой опыт со Стокгольмским синдромом. Когда Сойер спрашивает Джейси, почему она не сбежала, она отвечает: «В данной ситуации… это был не вариант». Далее она говорит, что Гарридо убедил ее, что внешний мир опасен, и что оставаться с ним — единственный способ обезопасить себя и своих детей.Затем Сойер спрашивает Джейси, поймет ли она когда-нибудь, почему она не пыталась уйти, и Джейси отвечает: «Нет. Я так не думаю.
Как и жертвы Kreditbanken, Стокгольмский синдром убедил Джейси, что ей безопаснее оставаться со своим похитителем, чем пытаться уйти. Сегодня Джейси использует свой опыт в качестве жертвы похищения и пережившей травму, чтобы помочь другим, кто сталкивался с подобными ситуациями. Через свою некоммерческую организацию JAYC Foundation Джейси работает над повышением осведомленности и поддержкой семей, которые пережили похищение любимого человека.
Что теперь?Если вы или кто-то из ваших знакомых оказались в ситуации, подобной описанной выше, обратитесь за помощью.