Что такое прагматизм и инструментализм? Кратко — Философия — Наука — Каталог статей

Что такое прагматизм и инструментализм? Кратко

Прагматизм — философское течение, возникшее в США в конце XIX века. По словам американского психолога и философа Уильяма Джеймса (1842-1910), представитель прагматизма «отбрасывает все, что носит отвлеченный и недостаточно убедительный характер, а также показные словесные решения, жалкие априорные утверждения, закоснелые принципы, мнимые абсолютные истины и закрытые системы, — но, напротив, утверждает конкретность и адекватность, приветствуя факты и действия».

Начало прагматизму положил друг Джеймса американский философ Ч. С. Пирс [1839-1914), впервые провозгласивший в 1878 году «максиму прагматизма». Вот как понимает ее смысл Пирс: «Примем во внимание, какой практический эффект может быть связан с данным объектом, и наше понимание этого объекта будет состоять в совокупности наших знаний о его практических приложениях. Представим себе, какие практические последствия может иметь действие данных объектов, и наше представление об этих действиях будет составлять всю совокупность представлений об этих объектах». Иными словами, о верности предположений можно судить только по практическим результатам. Таким образом, метафизические спекуляции, характерные для континентальной Европы, развенчивались как бессмысленные, потому что истинность или ложность их не имели практического влияния на дела людей.

Американский философ и просветитель Джон Дьюи (1859-1952) предложил новый вариант прагматизма — инструментализм. Постулировалось, что ценность любой научной теории заключается не в истинности или ложности ее как таковой, но в практической ценности — например, в возможности что-то прогнозировать. Дьюи утверждал, что не существует иной реальности, кроме доступной каждодневному опыту и научным исследованиям. Образование, по убеждению Дьюи, должно учить людей умению решать конкретные проблемы. Уильям Джеймс распространил область прагматизма и на этические принципы и религиозные верования, утверждая, что подобные принципы и верования «истинны» той мере, в какой полезны человеку, например, помогая повышать уровень благосостояния людей. Однако некоторые мыслители критиковали стремление Джеймса считать истинными только воззрения, полезные в практическом отношения, и аргументировали свое несогласие тем, что иные из представлений могут слыть правильными, оставаясь явно ложными. Среди философов есть и те, кто готов развенчивать прагматизм как типично американское отношение к действительности, ограниченное жаждой успеха и попросту игнорирующее немало серьезнейших философских вопросов.

Прагматизм — это… Что такое Прагматизм?

Позитивизм
Основные понятия
Верификация, Опыт, Факт Индукция, Конвенционализм Теорема о неполноте Тезис Дюэма — Куайна Метаязык
Тексты
Основные начала Логико-философский трактат
Течения
Эмпириокритицизм, Махизм Венский кружок, Неопозитивизм Львовско-варшавская школа
Люди
Конт, Тэн, Милль, Спенсер Мах, Авенариус Пуанкаре, Дюэм, Рассел Шлик, Карнап, Гедель, Нейрат Витгенштейн

Прагматизм (от др.-греч. πράγμα, родительный падеж πράγματος — «дело, действие») — философское течение, базирующееся на практике, как критерии истины и смысловой значимости. Его происхождение связывают с именем американского философа XIX века Чарльза Пирса, который первым сформулировал «максиму» прагматизма. Далее прагматизм развивался в трудах Уильяма Джемса, Джона Дьюи и Джорджа Сантаяны. Среди основных направлений прагматизма известны инструментализм, фаллибилизм, антиреализм, радикальный эмпиризм, верификационизм и др.

Внимание к прагматизму существенно выросло во второй половине XX века с появлением новой философской школы, которая сосредоточилась на критике логического позитивизма, опираясь на собственную версию прагматизма. Это были представители аналитической философии Уиллард Куайн, Уилфрид Селларс и др. Их концепция была затем развита Ричардом Рорти, позже перешедшим на позиции континентальной философии и критикуемым за релятивизм. Современный философский прагматизм после этого разделился на аналитическое и релятивистское направления. Кроме них существует также неоклассическое направление, в частности, представленное работами Сьюзан Хаак (англ.).

Прагматизм в исторической науке — термин, употребляемый с довольно различными значениями. Впервые прилагательное «прагматический» (греч. πραγματικός) применил к истории Полибий, назвавший прагматической историей (греч. πραγματική ίστορία) такое изображение прошлого, которое касается государственных событий, причём последние рассматриваются в связи с их причинами, сопровождающими их обстоятельствами и их следствиями, а само изображение событий имеет целью преподать известное поучение.

Прагматик — последователь, сторонник прагматизма, как философской системы. В бытовом смысле прагматик — это человек, который выстраивает свою систему поступков и взглядов на жизнь в аспекте получения практически полезных результатов. «То, во что для нас лучше верить — истинно», — утверждал основатель прагматизма В. Джемс

[2].

Прагматизм как философское течение ХХ века

История

В качестве философского течения прагматизм возник в последние десятилетия XIX века. Основы философской концепции прагматизма были заложены Чарльзом Пирсом.

Прагматизм становится популярным с 1906 года, когда последователь Пирса Уильям Джеймс прочел курс общедоступных лекций, которые были изданы под этим названием.

Третьим виднейшим представителем прагматизма был Джон Дьюи, развивший собственный вариант прагматизма, получивший название инструментализм

Эпистемология прагматизма

Ранний прагматизм находился под сильным влиянием дарвинизма. Аналогичного образа мышления ранее придерживался Шопенгауэр: идеалистическое представление о действительности, полезное для организма, может сильно отличаться от самой действительности. Прагматизм, однако, уходит от этой идеалистической концепции, разделяя познание и прочие действия на две независимые сферы деятельности. Поэтому прагматизм признает существование абсолютной и трансцендентной истины над познавательной деятельностью, которая стоит за действиями организма по поддержанию своей жизни. Таким образом появляется некая экологическая составляющая познания: организм должен иметь представление об окружающей его среде. Понятия «реальное» и «истинное» в этом аспекте считаются терминами процесса познания и не имеют смысла вне этого процесса. Прагматизм, следовательно, признает существование объективной реальности, хотя и не в обычном строгом смысле этого слова (который был назван Патнемом метафизическим).

Хотя некоторые высказывания Уильяма Джемса подавали повод считать прагматизм одной из теорий субъективного идеализма, та точка зрения, что верования делают реальность истинной, у философов-прагматиков не нашла широкой поддержки. В прагматизме ничто полезное или практичное не является обязательно истинным, так же как и то, что в какой-то краткий момент помогает организму выжить. Например, вера в то, что обманывающая супруга остается верна, помогает ее обманутому мужу лучше себя чувствовать в данный момент, но определенно не поможет ему в долгосрочной перспективе, если таковая вера не соответствует истине.

Концепция истины

По Джемсу, высказанная истина не является окончательной, мы вместе с объективной реальностью «создаём» истины. Отсюда следуют две ее особенности: 1) истина изменчива и 2) истина зависит от концептуальной схемы, в которую мы ее помещаем.

Изменчивость истины

Среди философов-прагматиков нет единого мнения о том, могут ли верования из истинных превращаться в ложные и наоборот. Для Джемса верования не являются истинными до тех пор, пока они не подтверждены в процессе верификации. Он считал, что предположения становятся истиной, если они в течение длительного времени доказывают свою полезность для конкретной личности. Противоположный процесс не является фальсификацией, просто вера выбывает из употребления. Ф.Шиллер прямо заявлял: «Если я хочу узнать, как попасть домой, правильным будет любой ответ, который поможет мне решить поставленную задачу. Если позже у меня будет другая задача, тот же ответ может оказаться ложным. Вместе с изменением задачи и способов ее решения меняются и свойства истины».

Пирс не был согласен с тем, что одно и то же утверждение может быть истинным для одного человека и ложным для другого. Он требовал привязывать теоретические утверждения к практической верификации (то есть к проверке), а не к текущим задачам и нуждам. По Пирсу, истина есть конечный результат (а не любой промежуточный результат) исследования некоторым сообществом (обычно научным). Дьюи в целом соглашался с определением Пирса, но также характеризовал истину как некоторую ценность. Если нечто истинно, то это одновременно означает, что оно надежно, и на истину можно всегда положиться, так как она не меняется в зависимости от ситуации. Как Пирс, так и Дьюи связывали определение истины с гарантированной проверяемостью. Патнем также развивал идею идеального эпистемологического оправдания истины. О взглядах Джемса и Шиллера он заявлял:

Истина не может быть просто разумно приемлемой по одной основной причине; предполагается, что она является частью утверждения, которое не может быть ложным, в то время как оправданность со временем может быть утрачена. Заявление «Земля — плоская», возможно, было приемлемым 3000 лет назад, но в наше время оно неприемлемо. Кроме того, нельзя сказать, что 3000 лет назад Земля БЫЛА плоской, т.к. она не меняла своей формы

[3].

Рорти также выступал против мнения Джемса и Шиллера:

Истина, конечно, является абсолютной, заявления «верно для тебя, но не для меня» или «справедливо для твоей культуры, но не моей» туманны и неопределенны. Таково же выражение «верно когда-то, но не сейчас»… Джемс мог бы лучше сказать, что фраза типа «лучше верить в то и это» эквивалентна термину «оправданно», а не «истинно»^[4].

Концептуальная относительность

Точно так же вызывает разногласия идея о зависимости истины от принятой концепции. Джемс и Шиллер утверждали, что мы делаем истину в процессе верификации, с чем другие философы-прагматики не соглашаются. Но практически все они согласны в том, что истина может быть выражена только в рамках некоторой концепции, вне которой она теряет смысл.

До тех пор, пока мы не договоримся о том, что означают термины «объект», «существование» и т.п., вопрос «сколько существует объектов» не имеет никакого смысла. Но как только мы решили, как использовать указанную терминологию, ответ на заданный вопрос в рамках принятой концепции или ее «версии», как говорил Нельсон Гудман, более не является предметом «соглашений» ^[5].

Ф.Шиллер для пояснения своих идей о «производстве» истины использовал аналогию со стулом: так же как столяр делает стул из подручных материалов, ничего не создавая из ничего, истина является трансформацией нашего опыта, но это не значит, что мы вольны создавать воображаемую реальность по своему произволу.

Основные принципы прагматизма

В основе прагматизма лежит следующая максима: «Примем во внимание, какой практический эффект может быть связан с данным объектом, и наше понимание этого объекта будет состоять в совокупности наших знаний о его практических приложениях»^[6].

Первичность практики

Прагматик исходит из основной предпосылки о способности человека теоретизировать, что является неотъемлемой частью его интеллектуальной практики. Теория и практика не противопоставляются как разные сферы деятельности; напротив, теория и анализ являются инструментами или «картами» для поиска правильного пути в жизни. Как утверждал Дьюи, не следует разделять теорию и практику, скорее можно разделять интеллектуальную практику и тупую, неинформированную практику. Он же говорил о Уильяме Монтегю, что «его деятельность состояла не в практическом применении ума, а в интеллектуализации практики»^[7]. Теория — это абстрактное представление непосредственного опыта и, в свою очередь, непременно должна обогащать опыт своей информацией. Таким образом, организм, ориентирующийся в окружающей среде, — основной предмет исследования для прагматизма.

Против материализации теорий и концепций

В своей работе «Поиск определенности» Дьюи критиковал философов, принимающих категории (ментальные или физические) как данность, на том основании, что они не понимают номинальную сущность любых концепций, изобретаемых человеком для решения тех или иных задач. Это приводит к метафизической или концептуалной путанице. Среди примеров можно перечислить абсолютное бытие гегельянцев или идею о том, что логика, как абстракция, производная от конкретного мышления, не имеет с последним ничего общего. Д. Л. Гильдебранд суммировал эту проблему следующим образом: «Ощутимое невнимание к специфическим функциям познания ведет к тому, что и реалисты, и идеалисты формулируют знание, которое проецирует продукт абстракции на опыт.»^[8]

Натурализм и антикартезианство

Философы-прагматики всегда стремились реформировать философию, привнеся в нее научный метод. Они критикуют как материалистов, так и идеалистов за попытки представить человеческое знание как нечто большее, чем может дать наука. Такие попытки подразделяются, в основном, на феноменологию, восходящую к философии Канта, и теории соответствия знания и истины (то есть что знание соответствует объективной реальности). Первых прагматики осуждают за априоризм, а вторых — за то, что соответствие принимается за факт, не подвергаемый анализу. Прагматики вместо этого стремятся объяснить, преимущественно психологически и биологически, как соотносятся между собой субъект и объект познания, и как это соотношение сказывается на реальности.

Пирс в работе «Исправление веры» (1877 г.) отрицал роль интроспекции и интуиции в философском исследовании. Он считал, что интуиция может привести к ошибкам в рассуждениях. Интроспекция также не создает доступа к работе ума, поскольку «Я» — это концепция, производная от наших отношений с окружающим миром, а не наоборот^[9]. К 1903 г. он также пришел к выводу, что прагматизм и эпистемология не являются производными от психологии, а то, что мы на самом деле думаем, отличается от того, что мы должны думать. В этом отношении его взгляды существенно отличаются от философии остальных прагматиков, которые больше привержены к натурализму и психологизму.

Рорти в работе «Философия и отражение природы» также критиковал попытки философов науки выкроить пространство для эпистемологии, независимое или даже превосходящее пространство эмпирических наук. Куэйн в «Натурализованной эпистемологии» (1969 г.) подверг критике «традиционную» эпистемологию и ее картезианскую мечту об абсолютной определенности. Он заявлял, что на практике эта мечта оказалась несбыточной, а в теории — ложной, поскольку привела к разделению эпистемологии и научного исследования.

Примирение антискептицизма и фаллибилизма

Антискептицизм возник в современном академическом сообществе как реакция на учение Декарта о том, что основой философского исследования является сомнение, наличие которого подтверждает факт существования сомневающегося. Прагматизм, в основе которого также лежит сомнение в достоверности человеческого знания, лежит вполне в русле старой традиции скептицизма.

Тем не менее, Патнем считает, что основной задачей американского прагматизма является примирение антискептицизма и фаллибилизма. Хотя все человеческое знание неполно, и нет никакой возможности когда-либо взглянуть на мир глазами всеведущего Бога, совсем не обязательно становиться на позиции глобального скептицизма. В свое время Пирс настаивал, что Декарт был не совсем прав, и сомнение не может быть создано или фальсифицировано с целью провести философское исследование. Сомнение, как и вера, должно быть оправданным. Оно происходит вследствие столкновения с некоторыми упрямыми фактами бытия (которые Дьюи называл «ситуацией»), подрывающими нашу веру в существующее положение вещей. Исследование поэтому становится рационально самоконтролируемым процессом возвращения к пониманию ситуации или, по крайней мере, попыткой вновь поверить в то, что такое понимание достигнуто.

Когда говорят о прагматической истории, обыкновенно имеют в виду или особенно выдвигают вперёд одно из трёх: или чисто политическое содержание истории (государственные дела), или способ исторического изложения (установление причинной связи), или, наконец, цель исторического изображения (поучение). Вот почему термин Прагматизм и страдает некоторой неопределённостью.

Центральным пунктом Прагматизма можно считать изображение именно человеческих действий в истории, хотя бы и не исключительно политических и не ради поучения, но такое, в котором разыскиваются прежде всего их причины и следствия, то есть мотивы и цели действующих лиц. В этом смысле прагматическая история отличается от культурной, которая занимается не событиями, складывающимися из человеческих деяний (res gestae), а состояниями общества в материальном, умственном, нравственном и общественном отношениях, и связывает между собой отдельные факты не как причины и следствия, а как различные фазисы в развитии той или другой формы. С этой точки зрения исторические факты могут быть разделены на прагматические (события и человеческие поступки, их составляющие) и культурные (состояния общества и формы быта), и историческая связь может быть либо прагматическая (причинная), либо эволюционная.

Согласно с таким пониманием, прагматизмом в истории следует называть исследование или изображение причинной связи, существующей между отдельными поступками отдельных исторических деятелей или между целыми событиями, в которых действующими лицами являются не только единицы, но и целые группы, например, политические партии, общественные классы, целые государства и т. п. Такое понимание не будет противоречить определению, данному Полибием и большинством историков, употреблявших термин прагматизм.

Во всяком случае, прагматизм интересуется действующей в истории личностью, её мотивами и намерениями, её характером и страстями, одним словом, её психологией, которая должна объяснять её поступки: это — психологическая мотивация исторических событий. Причинность, царящая в мире явлений, проявляется в разных областях этого мира различным образом, вследствие чего и появляется необходимость специальных исследований причинности (напр., причинности в уголовном праве). В области истории этот вопрос разработан очень мало (см. Н. Кареев, «Сущность исторического процесса и роль личности в истории», СПб., 1890).

Теория прагматической истории должна была бы исследовать, как порождаются одни события другими, вызываясь разными переменами в волевой сфере действующих лиц под влиянием действия на них тех или других событий, которые сами, в последнем анализе, суть лишь какие-либо поступки. Прагматическая история отличается от последовательной именно проникновением во внутренний мир людей, с целью не только рассказать событие, но и представить его непосредственное действие на мысли и чувства современников, а также показать, как само оно сделалось необходимым ввиду существования у людей, его совершивших, тех или других мотивов и намерений. Ср. Е. Bernheim, «Lehrbuch der historischen Methode» (1894).

См. также

Примечания

1. ↑ Мапельман В.М., Пенькова Е.М. История философии
2. ↑ ^{1 2} Иван Кузнецов, http://ufn.ru/ru/articles/1960/4/a/ с. 9.
3. ↑ Hilary Putnam Reason, Truth and History. 1981, p. 55.
4. ↑ Richard Rorty Rorty Truth and Progress: Philosophical Papers. Volume 3. 1998, p. 2.
5. ↑ Keya Maitra. On Putnam. 2003, p. 40.
6. ↑ Peirce, The Collected Papers of Charles Sanders Peirce (CP) v. 5, para. 2, 1878/1902).
7. ↑ Michael Eldridge. Transforming Experience: John Dewey’s Cultural Instrumentalism. 1998, p. 5.
8. ↑ David L. Hildebrand. Beyond Realism & Anti-Realism. 2003.
9. ↑ Cornelis De Waal. On Pragmatism. 2005, pp. 7-10.

Литература

• Франк С.Л. Прагматизм как гносеологическое учение. — В сб.: Новые идеи в философии. СПб, 1913, сб. 7, с. 115—157.
• Мельвиль Ю. К. Чарльз Пирс и прагматизм. М., 1968.
• Кирющенко В.В. Язык и знак в прагматизме. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008. — 199 с. — ISBN 978-5-94380-069-6.
• Baldwin, James Mark (ed., 1901—1905), Dictionary of Philosophy and Psychology, 3 volumes in 4, Macmillan, New York, NY.
• Dewey, John (1900—1901), Lectures on Ethics 1900—1901, Donald F. Koch (ed.), Southern Illinois University Press, Carbondale and Edwardsville, IL, 1991.
• Dewey, John (1910), How We Think, D.C. Heath, Lexington, MA, 1910. Reprinted, Prometheus Books, Buffalo, NY, 1991.
• Dewey, John (1929), The Quest for Certainty: A Study of the Relation of Knowledge and Action, Minton, Balch, and Company, New York, NY. Reprinted, pp. 1-254 in John Dewey, The Later Works, 1925—1953, Volume 4: 1929, Jo Ann Boydston (ed.), Harriet Furst Simon (text. ed.), Stephen Toulmin (intro.), Southern Illinois University Press, Carbondale and Edwardsville, IL, 1984.
• Dewey, John (1932), Theory of the Moral Life, Part 2 of John Dewey and James H. Tufts, Ethics, Henry Holt and Company, New York, NY, 1908. 2nd edition, Holt, Rinehart, and Winston, 1932. Reprinted, Arnold Isenberg (ed.), Victor Kestenbaum (pref.), Irvington Publishers, New York, NY, 1980.
• Dewey, John (1938), Logic: The Theory of Inquiry, Henry Holt and Company, New York, NY, 1938. Reprinted, pp. 1-527 in John Dewey, The Later Works, 1925—1953, Volume 12: 1938, Jo Ann Boydston (ed.), Kathleen Poulos (text. ed.), Ernest Nagel (intro.), Southern Illinois University Press, Carbondale and Edwardsville, IL, 1986.
• James, William (1902), «Pragmatic and Pragmatism», 1 paragraph, vol. 2, pp. 321—322 in J.M. Baldwin (ed., 1901—1905), Dictionary of Philosophy and Psychology, 3 volumes in 4, Macmillan, New York, NY. Reprinted, CP 5.2 in C.S. Peirce, Collected Papers.
• James, William (1907), Pragmatism, A New Name for Some Old Ways of Thinking, Popular Lectures on Philosophy, Longmans, Green, and Company, New York, NY.
• James, William (1909), The Meaning of Truth, A Sequel to ‘Pragmatism, Longmans, Green, and Company, New York, NY.
• Lundin, Roger (2006) From Nature to Experience: The American Search for Cultural Authority Rowman & Littlefield Publishers, Inc.
• Peirce, C.S., Collected Papers of Charles Sanders Peirce, vols. 1-6, Charles Hartshorne and Paul Weiss (eds.), vols. 7-8, Arthur W. Burks (ed.), Harvard University Press, Cambridge, MA, 1931—1935, 1958. Cited as CP vol.para.
• Peirce, C.S., The Essential Peirce, Selected Philosophical Writings, Volume 1 (1867—1893), Nathan Houser and Christian Kloesel (eds.), Indiana University Press, Bloomington and Indianapolis, IN, 1992.
• Peirce, C.S., The Essential Peirce, Selected Philosophical Writings, Volume 2 (1893—1913), Peirce Edition Project (eds.), Indiana University Press, Bloomington and Indianapolis, IN, 1998.
• Putnam, Hilary (1994), Words and Life, James Conant (ed.), Harvard University Press, Cambridge, MA.
• Quine, W.V. (1951), «Two Dogmas of Empiricism», Philosophical Review (January 1951). Reprinted, pp. 20-46 in W.V. Quine, From a Logical Point of View, 1980.
• Quine, W.V. (1980), From a Logical Point of View, Logico-Philosophical Essays, 2nd edition, Harvard University Press, Cambridge, MA, 1980.
• Ramsey, F.P. (1927), «Facts and Propositions», Aristotelian Society Supplementary Volume 7, 153—170. Reprinted, pp. 34-51 in F.P. Ramsey, Philosophical Papers, David Hugh Mellor (ed.), Cambridge University Press, Cambridge, UK, 1990.
• Ramsey, F.P. (1990), Philosophical Papers, David Hugh Mellor (ed.), Cambridge University Press, Cambridge, UK.

• Douglas Browning, William T. Myers (Eds.) Philosophers of Process. 1998.
• John Dewey. Donald F. Koch (ed.) Lectures on Ethics 1900—1901. 1991.
• Daniel Dennett. Postmodernism and Truth. 1998.
• John Dewey. The Quest for Certainty: A Study of the Relation of Knowledge and Action. 1929.
• John Dewey. Three Independent Factors in Morals. 1930.
• John Dewey. The Influence of Darwin on Philosophy and Other Essays. 1910.
• John Dewey. Experience & Education. 1938.
• Cornelis De Waal. On Pragmatism. 2005.
• Abraham Edel. Pragmatic Tests and Ethical Insights. In: Ethics at the Crossroads: Normative Ethics and Objective Reason. George F. McLean, Richard Wollak (eds.) 1993.
• Michael Eldridge. Transforming Experience: John Dewey’s Cultural Instrumentalism. 1998.
• David L. Hildebrand. Beyond Realism & Anti-Realism. 2003.
• David L. Hildebrand. The Neopragmatist Turn. Southwest Philosophy Review Vol. 19, no. 1. January, 2003.
• William James. Pragmatism, A New Name for Some Old Ways of Thinking, Popular Lectures on Philosophy. 1907.
• William James The Will to Believe. 1896.
• George Lakoff and Mark Johnson. Philosophy in the Flesh : The Embodied Mind and Its Challenge to Western Thought. 1929.
• Todd Lekan. Making Morality: Pragmatist Reconstruction in Ethical Theory. 2003.
• C.I. Lewis. Mind and the World Order: Outline of a Theory of Knowledge. 1929.
• Keya Maitra. On Putnam. 2003.
• Joseph Margolis. Historied Thought, Constructed World. 1995.
• Louis Menand. The Metaphysical Club. 2001.
• Hilary Putnam Reason, Truth and History. 1981.
• W.V.O. Quine. Two Dogmas of Empiricism. Philosophical Review. January 1951.
• W.V.O. Quine Ontological Relativity and Other Essays. 1969.
• Richard Rorty Rorty Truth and Progress: Philosophical Papers. Volume 3. 1998.
• Stephen Toulmin. The Uses of Argument. 1958.
• William Egginton (Mike Sandbothe Eds.) The Pragmatic Turn in Philosophy. Contemporary Engagement between Analytic and Continental Thought. 2004.
• Mike Sandbothe. Pragmatic Media Philosophy. 2005.
• Gary A. Olson and Stephen Toulmin. Literary Theory, Philosophy of Science, and Persuasive Discourse: Thoughts from a Neo-premodernist. Interview in JAC 13.2. 1993.
• Susan Haack. Vulgar Rortyism. Review in The New Criterion. November 1997.
• Pietarinen, A.V. Interdisciplinarity and Peirce’s classification of the Sciences: A Centennial Reassessment // Perspectives on Science, 14(2), 127—152 (2006). vvv

Ссылки

Прагматизм | Основные направления | Рухани Жаңғыру

Модернизация невозможна без изменения ряда привычек и стереотипов. В нашей истории есть много примеров подлинного прагматизма.

На протяжении столетий наши предки сохранили уникальный экологически правильный уклад жизни, сохраняя среду обитания, ресурсы земли, очень прагматично и экономно расходуя ее ресурсы.

И только за несколько лет в середине прошлого века нерациональное использование ресурсов привело к исчезновению Аральского моря, превращению тысяч гектаров плодородных земель в зоны экологического бедствия. И это пример крайне непрагматичного отношения к окружающей среде. Так прежний национальный прагматизм обратился в расточительность.

На пути модернизации нам стоит вспомнить навыки предков. Прагматизм означает точное знание своих национальных и личных ресурсов, их экономное расходование, умение планировать свое будущее.

Прагматизм есть противоположность расточительности, кичливости, жизни напоказ. Культура современного общества – это культура умеренности, культура достатка, а не роскоши, это культура рациональности.

Умение жить рационально, с акцентом на достижение реальных целей, с акцентом на образование, здоровый образ жизни и профессиональный успех – это и есть прагматизм в поведении.

И это единственно успешная модель в современном мире. Когда же нация и индивид не ориентированы на конкретные практические достижения, тогда и появляются несбыточные, популистские идеологии, ведущие к катастрофе.

К сожалению, история дает нам немало примеров, когда целые нации, ведомые несбыточными идеологиями, терпели поражение. Мы видели крах трех главных идеологий прошлого века – коммунизма, фашизма и либерализма.

Век радикальных идеологий прошел. Нужны ясные, понятные и устремленные в будущее установки. Такой установкой может быть ориентация на достижение конкретных целей с расчетом своих возможностей и пределов как человеком, так и нацией в целом. Реализм и прагматизм – вот лозунг ближайших десятилетий.

К отношениям прагматизма и ответственного взаимодействия

Одной из центральных тем, вокруг которых шли дискуссии на только что завершившейся в Мюнхене ежегодной конференции по безопасности, была вечная тема отношений между Россией и Европой. Ни для кого не секрет, что эти отношения вот уже долгое время находятся в состоянии глубокого кризиса. И кризис этот вызван не только событиями на Украине, значение и последствия которых для России и Европы никак нельзя преуменьшать. Он имеет более глубокие корни, связанные с очевидной неготовностью обеих сторон выработать оптимальные формы их взаимодействия на современном этапе.

Тем не менее, выступления и дискуссии на конференции дают основания говорить о том, что стороны проявляют готовность вырабатывать оптимальную модель отношений. Большинство европейских лидеров, выступавших с трибуны конференции, в той или иной форме соглашались с тем, что нынешнее состояние отношений Москвы и ее западных соседей не может считаться нормальным и нуждается в пересмотре. Вопрос, как всегда, упирается в то, какими могли бы стать конкретные взаимоприемлемые параметры новой модели отношений.

Вызовы, стоящие сегодня перед Москвой и Брюсселем, носят не только тактический и ситуативный, но также и стратегический, долгосрочный характер, а потому ответы на них также должны быть стратегическими и долгосрочными.

Любой опыт прошлого должен быть предметом внимания не только историков, но и политиков, если те не хотят снова и снова повторять старые ошибки. К каким выводам подводит нас опыт последних тридцати лет отношений между Россией и Европой?

Прежде всего, наши отношения должны строиться не на эмоциях, а на прагматических оценках существующих на данный момент возможностей и ограничителей. В силу своей истории, культуры, религии, жизненного уклада Россия и Европейский союз не готовы к тому, чтобы создавать единые пространства в основных сферах деятельности (если не считать единые пространства, скажем в гуманитарной, культурной или образовательной сферах). После окончания «холодной» войны под воздействием эйфории мы явно поторопились провозгласить перспективу создания «Большой Европы». Какой бы привлекательной ни казалась эта цель, мы не скоро приблизимся к ее реализации.

На современном этапе Россия и Европейский союз решают разные задачи развития, которые порой не только не тождественны другу, но и могут вступать в противоречие. Это касается сфер политики, экономики, и безопасности. Любые механизмы сотрудничества начнут работать только в том случае, если они будут учитывать не только общие интересы, но и объективно существующие расходящиеся интересы. А это значит, что в понятие «сотрудничества» мы должны включать не только совмещение общих или совпадающих интересов, но и минимизацию издержек и рисков, связанных с неизбежным соперничеством и даже с элементами противостояния. Коль скоро это так, то в основе отношений между Россией и Европой должен оставаться прагматизм. Однако, прагматизм сам по себе недостаточен для того, чтобы строить стабильные отношения. Ведь и модель «выборочной вовлеченности» претендовала на то, чтобы выстраивать прагматичный диалог между Брюсселем и Москвой. Но, как показал опыт последних шести лет, голый прагматизм, по сути, мало чем отличается от оппортунизма и попыток так или иначе переиграть партнера, воспользовавшись своими сравнительными преимуществами в той или иной сфере.

Поэтому понятие «прагматизма» должно быть дополнено понятием «ответственного взаимодействия». Ответственность в данном случае предполагает прежде всего умение и готовность сторон учитывать не только свои ближайшие, конъюнктурные интересы, но также интересы стратегические, долгосрочные. От Европы и России зависит не только будущее их двусторонних отношений, но и в значительной мере будущее мирового порядка. Думая о взаимодействии в таких сферах как глобальная и региональная стабильность, нераспространение ядерного оружия и борьба с международным терроризмом, управление климатом и миграционными потоками, мы должны постоянно помнить о нашей общей ответственности за формирующийся миропорядок. Принять как историческую неизбежность новый миропорядок в формате «игры без правил», «войны всех против всех» мы просто не имеем права.

Одной из центральных тем, вокруг которых шли дискуссии на только что завершившейся в Мюнхене ежегодной конференции по безопасности, была вечная тема отношений между Россией и Европой. Ни для кого не секрет, что эти отношения вот уже долгое время находятся в состоянии глубокого кризиса. И кризис этот вызван не только событиями на Украине, значение и последствия которых для России и Европы никак нельзя преуменьшать. Он имеет более глубокие корни, связанные с очевидной неготовностью обеих сторон выработать оптимальные формы их взаимодействия на современном этапе.

Тем не менее, выступления и дискуссии на конференции дают основания говорить о том, что стороны проявляют готовность вырабатывать оптимальную модель отношений. Президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер, открывая конференцию, прямо заявил: «Европа не должна мириться со все большим отчуждением России. Мы нуждаемся в других, лучших, отношениях ЕС с Россией и России с ЕС». Большинство европейских лидеров, выступавших с трибуны конференции, в той или иной форме соглашались с тем, что нынешнее состояние отношений Москвы и ее западных соседей не может считаться нормальным и нуждается в пересмотре. Вопрос, как всегда, упирается в то, какими могли бы стать конкретные взаимоприемлемые параметры новой модели отношений.

На протяжении почти пяти десятков лет мне довелось непосредственно заниматься практическими вопросами развития сотрудничества между Советским Союзом, а затем России, с одной стороны, и Европой, с другой. За этот немалый исторический срок стороны последовательно испытали три модели взаимодействия, ни одна из которых в итоге не прошла проверку временем.

Первая модель «управляемого соперничества» сложилась в эпоху «холодной» войны, когда между Советским Союзом и Европой существовали непреодолимые барьеры идеологического, политического и военно-стратегического характера. Тогда главная задача заключалась в том, чтобы, опираясь на основополагающие документы послевоенного мироустройства, не допустить прямого военного столкновения сторон. А там, где возможно, — путем диалога разрешать конфликты и одновременно выстраивать взаимовыгодное сотрудничество. Наиболее яркими примерами такой политики являются Заключительный акт Совещания по безопасности в Европе 1975 г., а также целый пакет договоров и соглашений в области контроля над вооружениями и мер доверия.

Надо сказать, что эта политика, не будучи безукоризненной, позволяла на протяжении второй половины 20-го века сохранять мир на европейском континенте. В каком-то смысле, ситуация в Европе в те, уже далекие годы, была более стабильной и предсказуемой, чем сегодня, а приемлемые для противоположной стороны правила игры и опасные «красные линии» были более понятны на Западе и на Востоке, чем в настоящее время.

Вторая модель — «Большой Европы» — была испробована после распада Советского Союза, а вместе с ним и всего социалистического блока вместе с его институтами. Парижская хартия для новой Европы, подписанная в ноябре 1990 г. главами государств и правительств СБСЕ, провозглашала, что «эра конфронтации и раскола Европы завершилась» и открылась новая эпоха демократии, мира и единства Европы. Подписанная в ноябре 1999 г. в Стамбуле Хартия европейской безопасности была призвана «способствовать формированию общего и неделимого пространства безопасности» на европейском континенте. На основе этих и целого ряда других документов, в том числе подписанных Россией с Европейским союзом и НАТО, строились далеко идущие планы строительства Большой Европы, единого пространства от Владивостока до Лиссабона, единых пространств в различных областях сотрудничества и т.д.

Все это было на наших глазах и, к глубокому сожалению, оказалось не реализованным. Сейчас, по прошествии времени, уже можно более объективно оценивать те шаги, которые предпринимались Россией и Европой после окончания «холодной» войны для налаживания сотрудничества в новых реалиях. Не пытаясь перекладывать вину на другую сторону, мы можем с большой долей уверенности говорить о том, что главной проблемой в наших отношениях стало разное прочтение не только происходящих на наших глазах исторических событий, но и будущего вектора развития наших отношений.

Если отбросить детали, то можно говорить о том, что неудачи в реализации масштабных проектов построения новой Европы были следствием не коварства и злого умысла, чего полностью тоже нельзя исключать, а концептуальных разногласий между Россией и Европой в понимании базовых принципов построения такого европейского пространства. И эти разногласия стали вскрываться и набирать силу по мере практической реализации политических договоренностей. Из Европы формирование единых пространств виделось как процесс встраивания России в действующие европейские структуры, а из России как выработка на равноправных условиях новых механизмов, учитывающих современные реалии и законные интересы сторон. Такие непримиримые позиции рано или поздно должны были вылиться в конфликт. Что и произошло!

Третья модель отношений возникла после острой стадии кризиса в отношениях между Россией и Западом в 2014 г. Впоследствии в Европейском союзе она была обозначена как «выборочная вовлеченность» (selective engagement) и в такой формулировке вошла в небезызвестные «пять пунктов Федерики Могерини». Идея заключалась в том, что Европа должна взаимодействовать с Россией там, где это соответствует интересам Брюсселя, и противостоять России там, где интересы Москвы и Брюсселя расходятся. Эта идея в целом соответствовала доминирующим настроениям и на российской стороне. Казалось, «выборочная вовлеченность» должна была обозначить взаимоприемлемые параметры «новой нормальности» на длительное время вперед.

Однако, модель «выборочной вовлеченности», как представляется, также обнаружила свою неполноценность. Хотя бы потому, что в Европейском союзе до сих пор нет единства относительно того, какую степень «вовлеченности» в отношениях с Москвой следует считать необходимой и достаточной. Новый алгоритм взаимодействия с Россией так не был конкретизирован ни в одном документе ЕС. Кроме того, интересы и возможности Москвы и Брюсселя носят ярко выраженный асимметричный характер, поэтому найти приемлемый для обеих сторон баланс интересов в каждой конкретной области представляется весьма затруднительным.

Но более важно, на наш взгляд, то обстоятельство, что «выборочная вовлеченность» по сути сводит позитивное взаимодействие Брюсселя и Москвы исключительно к тактическому, ситуативному сотрудничеству, касающемуся текущих международных проблем и конкретных, жестко очерченных областей. Но вызовы, стоящие сегодня перед Москвой и Брюсселем, носят не только тактический и ситуативный, но также и стратегический, долгосрочный характер, а потому ответы на них также должны быть стратегическими и долгосрочными.

Любой опыт прошлого должен быть предметом внимания не только историков, но и политиков, если те не хотят снова и снова повторять старые ошибки. К каким выводам подводит нас опыт последних тридцати лет отношений между Россией и Европой?

Прежде всего, наши отношения должны строиться не на эмоциях, а на прагматических оценках существующих на данный момент возможностей и ограничителей. В силу своей истории, культуры, религии, жизненного уклада Россия и Европейский союз не готовы к тому, чтобы создавать единые пространства в основных сферах деятельности (если не считать единые пространства, скажем в гуманитарной, культурной или образовательной сферах). После окончания «холодной» войны под воздействием эйфории мы явно поторопились провозгласить перспективу создания «Большой Европы». Какой бы привлекательной ни казалась эта цель, мы не скоро приблизимся к ее реализации.

На современном этапе Россия и Европейский союз решают разные задачи развития, которые порой не только не тождественны другу, но и могут вступать в противоречие. Это касается сфер политики, экономики, и безопасности. Любые механизмы сотрудничества начнут работать только в том случае, если они будут учитывать не только общие интересы, но и объективно существующие расходящиеся интересы. А это значит, что в понятие «сотрудничества» мы должны включать не только совмещение общих или совпадающих интересов, но и минимизацию издержек и рисков, связанных с неизбежным соперничеством и даже с элементами противостояния.

Коль скоро это так, то в основе отношений между Россией и Европой должен оставаться прагматизм. Однако, прагматизм сам по себе недостаточен для того, чтобы строить стабильные отношения. Ведь и модель «выборочной вовлеченности» претендовала на то, чтобы выстраивать прагматичный диалог между Брюсселем и Москвой. Но, как показал опыт последних шести лет, голый прагматизм, по сути, мало чем отличается от оппортунизма и попыток так или иначе переиграть партнера, воспользовавшись своими сравнительными преимуществами в той или иной сфере.

Поэтому понятие «прагматизма» должно быть дополнено понятием «ответственного взаимодействия». Ответственность в данном случае предполагает прежде всего умение и готовность сторон учитывать не только свои ближайшие, конъюнктурные интересы, но также интересы стратегические, долгосрочные. И не надо быть Нострадамусом, чтобы прийти к очевидному выводу — чем дальше в будущее мы заглядываем, тем больше мы находим областей совпадающих интересов России и Европы. Нельзя допускать, чтобы эмоции момента закрывали от нас эту долгосрочную перспективу.

Кроме того, понятие «ответственности» предполагает учет не только собственных интересов, а также интересов своего партнера, но и более широких интересов всей международной системы в целом. От Европы и России зависит не только будущее их двусторонних отношений, но и в значительной мере будущее мирового порядка. Думая о взаимодействии в таких сферах как глобальная и региональная стабильность, нераспространение ядерного оружия и борьба с международным терроризмом, управление климатом и миграционными потоками, мы должны постоянно помнить о нашей общей ответственности за формирующийся миропорядок. Принять как историческую неизбежность новый миропорядок в формате «игры без правил», «войны всех против всех» мы просто не имеем права.

Совмещение прагматизма и ответственности потребует значительных интеллектуальных и политических усилий с обеих сторон. Для начала необходимо, чтобы Россия и Европа должны приступили к выстраиванию таких механизмов взаимодействия, включая контакты на самом высоком политическом уровне, которые способствовали бы лучшему взаимопониманию и открывали бы возможности для плодотворного сотрудничества. Разумеется, эти контакты должны подкрепляться настойчивой работой на всех других уровнях и площадках — включая совместную работу чиновников, дипломатов, военных, экспертов и активистов гражданского общества.

Впервые опубликовано в Российской газете.

Что такое прагматизм? — Блог Викиум

Изначально о прагматизме заговорили в философии, где под этим понятием подразумевался особенный тип мышления. Прагматиков считали людьми, которые решают жизненные трудности, избегая необдуманных шагов. В религии прагматиками считали тех, кто живет исключительно по Божьим законам, регулярно посещает службы в церкви, а также придерживается поста. В психологии прагматизм рассматривается как наблюдение за стилем деятельности человека и его мотивами.

Прагматизм — это хорошо или плохо?

Если человек обладает таким качеством, как прагматичность, то он:

• умеет нести ответственность;
• адекватно воспринимает происходящее;
• все вопросы решает быстро и четко;
• достигает желаемого;
• не разочаровывается в окружающих;
• из любой ситуации извлекает личную выгоду.

Несмотря на то, что прагматизм имеет массу положительных качеств, следует поговорить и о недостатках. Прагматикам свойственны:

• достаточно холодный и равнодушный стиль общения;
• расчетливость;
• предсказуемость;
• неумение мечтать.

Прагматик является полным антиподом романтика:

• у него отлично развито аналитическое мышление;
• он сдержан в проявлении чувств;
• в деятельности для него важен результат, а не процесс;
• во всех отношениях он ищет выгоду для себя;
• он не имеет привязанности ко второй половине;
• он не любит фантазировать и не приемлет сентиментальности;
• материальные ценности для него являются первоочередными.

Развитие прагматизма

Прагматизм означает рациональность, поэтому психологи рекомендуют работать над развитием данной черты. Для этого необходимо:

1. Обязательно доводить до конца любое начатое дело.
2. Завести ежедневник, куда записывать все планируемые дела.
3. Идя к цели, делить ее на небольшие этапы.
4. Научиться хладнокровно относиться к различным жизненным трудностям.

Все успешные люди являются прагматиками. Такая черта характера позволяет адекватно воспринимать происходящее, избегать стрессовых ситуаций, а также достигать поставленных целей. Люди со слабо развитым прагматизмом очень часто могут расстраиваться из-за мелочей, загоняя себя в депрессивное состояние. В связи с этим человеку гораздо труднее добиться чего-либо. Прагматизм, как и любая черта характера, имеет свои негативные стороны, однако, если приложить усилия, то их можно контролировать. Развивая в себе прагматизм, человек делает шаг навстречу своему светлому будущему. Сделать шаг к развитию прагматизма поможет курс Викиум «Критическое мышление».

Читайте нас в Telegram — wikium

Философия прагматизма Содержание — Литература

Философия прагматизма

Содержание

§1.Зарождение и становление прагматизма с.1

§2. У.Джемс – главный теоретик прагматизма с.10

Литература с.15

§1.Зарождение и становление прагматизма

Идея позитивистской философии об опытной основе достоверных знаний была использована прагматизмом. Это философия, сделавшая чистый опыт не просто изначальным принципом познания, но и придавшая ему онтологический статус.

У. Джемс (Джеймс), американский философ, (1842-1910), в работе «Существует ли сознание?» — отбросил отношение «субъект – объект» как основной принцип философии и вместо него привнёс понятие «чистого опыта», который он рассматривал в качестве «первичного вещества или материала, из которого состоит всё в мире». Отношение же «субъект – объект» есть в таком случае лишь производное от чистого опыта.

Что касается «чистого опыта», то это непосредственный жизненный поток, представляющий материал для нашего последующего отражения. При этом У. Джемсом упраздняется различие между духом и материей: на этой основе возникает «нейтральный монизм», согласно ему вещество, из которого состоит мир, — это и не дух, и не материя, а нечто, предшествующее и тому, и другому; «опыт» и «вещество мира» никогда не совпадают во времени и в пространстве.

В прагматизме сильно подчёркнута практическая сторона философии, или точнее идея о соотношении теоретических размышлений и их практического воплощения. Мы часто, как считает Джемс, вынуждены принимать решения без достаточных теоретических оснований. В этих случаях мы руководствуемся только верой (или неверием). Отсюда стремление сторонников прагматизма рассматривать не столько знания, сколько веру в качестве основы наших действий. (У. Джемс «…Верьте, и вы будете правы…»)

Ясно то, что такие посылки свидетельствуют об усилении субъективности в познании. Обратимся к высказываниям американского философа Ч. Пирса (1839 — 1914), который сформулировал принцип прагматизма: для достижения ясности в наших мыслях о каком-либо объекте надо выяснить какие возможные последствия практического характера этот объект может содержать в себе. Здесь мы видим подмену гносеологического момента оценочным, что находится в противоречии с канонами как науки (естествознания), так и рационалистической философии, утверждающими объективность истинного знания.

У. Джемс стоит фактически на той же позиции: идеи становятся истинными постольку, поскольку они помогают нам вступать в удовлетворительные отношения с другими частями нашего опыта. Мысль истинна постольку, поскольку вера в неё выгодна для нашей жизни. Отсюда можно заключить, что истина — это одна из разновидностей добра, а не отдельная категория.

Истинной идею делают не процедуры, а события, в центре которых, оказывается эта истина, истинное — это лишь удобное в образе нашего мышления и в конечном итоге — в образе нашего действия. Поиск нами истины, таким образом, сводится к поиску нами выгоды для нас. Тогда приходится согласиться с таким выводом: мы не можем отвергнуть никакую гипотезу, если из неё вытекают полезные для жизни следствия. Так, гипотеза о Боге истинна, ибо она служит удовлетворению потребностей самого широкого круга людей, согласуется с религиозным опытом их и идеалом добра и справедливости.

Если этот принцип распространить на мир в целом, то мы неизбежно примем его плюралистическую картину («плюралистическая Вселенная» У. Джемса). Он говорил о том, что тогда мир уподобится федерации равноправных штатов, в которой каждый из них обладает автономией. Иначе говоря, любое объяснение мира можно рассматривать как относительное, так как оно исходит от конкретного лица, которое преследует сугубо свою выгоду.

Из приведённых рассуждений видно, что прагматизм отошёл от классических постулатов рациональной философии о мире (бытии), о познании, об истине и т.д. и подчеркнул значение индивидуальных начал субъекта познания: воли, опыта, веры, полезности и др.

В силу этого философия прагматизма обрела широкий круг сторонников среди самых обыкновенных людей, которые в её рассуждениях усмотрели едва ли не практические руководства к своим действиям; это касается политиков, бизнесменов, менеджеров и всех, кто предпочёл абстрактным рассуждениям практические действия, направленные на извлечение конкретного результата.

В американском прагматизме моральное благо выступает как достижение успеха, которое увязывается с разрешением конкретной проблемной ситуацией, с соответствующими практическими методиками. Прагматисты более определенно, чем утилитаристы, настаивают на том, что ценности являются результатом деятельности человека.

Развитие философского (Ф. Ницше, А. Бергсон) и естественнонаучного знаний (Ч. Дарвин) выявили тенденцию к радикальному пересмотру природы знания и истины: интеллектуальная деятельность стала во все большей степени рассматриваться не как направленное на понятийное воспроизведение объективной действительности, а как средство проектирования успешных действий по достижению определенных целей «заинтересованного субъекта». Ч. Пирс — основатель прагматизма, в основе которого лежат теория «сомнения-веры» и теория значения. Первая основана на так называемой «прагматической вере» Канта. Последний в «Критике чистого разума» замечает, что если надо действовать, но нет полных знаний об обстоятельствах дела, то приходится делать некоторое предположение и верить, что основанное на нем действие будет успешным. Действие, основанное не на знании, а на «прагматической вере» — основа философской доктрины Ч. Пирса, её суть. Им различаются два состояния сознания: сомнение и вера. Сомнение — колебание между альтернативными решениями, вызывающее неприятное психологическое состояние. Вера — готовность действовать определенным образом, уверенность в успехе. Успешный переход от первого состояния ко второму составляет важнейшую функцию мысли. Теория значения утверждает, что содержание (значение) идеи или понятия состоит в тех практических последствиях, которые они вызывают. У.Джемс разрабатывает далее эти основополагающие идеи, вводит понятие о воле к вере. Именно волевой момент является основой продуктивной деятельности человека.

Обосновывал необходимость религиозной веры, приносящей эмоциональное удовлетворение. Свои философские взгляды называл «радикальным эмпиризмом», подчеркивая их практическую, опытную направленность. Д.Дьюи разработал теорию инструментализма, суть которой в рассмотрении понятий как инструментов для преодоления сомнения на пути к вере. Истина рассматривается как переход от ситуации проблематической к ситуации определенной. По своему значению истина отождествляется с понятием полезность. Прагматики распространяют утилитарный подход на науку, понятия и категории которой отождествляются с инструментами действия в зависимости от ситуации. Помимо социальной реконструкции наука считается ключевым средством совершенствования опыта с использованием совершенных методов и высоких технологий.

При определении истины прагматики делают акцент на аксиологию, на ценностные характеристики. Истиной объявляется всё, что приносит выгоду, служит действию, она в их понятиях — «полезность».

Философия прагматизма проявляет повышенный интерес к изучению поведения человека. С их точки зрения оно детерминировано верой, привычкой или убеждением. Универсальным способом изменения социума и человека является изменение привычек.

Прагматизм оказал огромное влияние на общественное сознание. Но он ограничивает кругозор человеческими нуждами текущего момента, не позволяя заглянуть в будущее, мешая понять настоящее. Прагматизм, сблизившись с неопозитивизмом, уводил людей от реальности.

Пирс и Джемс исходили из известных философских принципов, определяя смысл философствования через деятельность субъекта и личностное восприятие мира и в этом смысле их философские теории могут быть отнесены к той филоcoфcкoй традиции, которая успешно разрабатывалась в Европе Нового времени в трудах И.Фихте, частично у Д.Юма, а затем у многочисленных представителей разнообразных школ субъективного идеализма, считавших, что «без субъекта — нет объекта».

Слово — «pragma» означает по-латыни «действие». В основе философии прагматизма лежит деятельность, действие, практика человека. Такой подход сторонников прагматизма к философии сразу же отбрасывает «как ненужную старую ветошь все умозрительные построения, выросшие На протяжении сотен лет развития философии и представляющие собой спекулятивные конструкции, никак не связанные с практической деятельностью людей». Вместе с тем, философия прагматизма не ограничивается только исследованием практической деятельности людей, а представляет собой достаточно четкую и стройную систему взглядов практически на все стороны традиционного философского знания.

Главный принцип прагматизма провозглашает тезис о том, что у каждого человека — своя философия. Уильям Джемс считал что сама действительность обладает множеством форм, а свободное творчество каждого человека создает плюралистическую картину мира. У каждого человека свои, свойственные только ему способы философствования, ибо, с его точки зрения, «философствовать означает иметь индивидуальный способ восприятия и чувствования биения пульса космической жизни», а сама философская направленность обусловлена врожденным темпераментом человека. С точки зрения сторонников прагматизма, философия является методом улаживания споров философов, основанном на практических последствиях наших действий.

В основании прагматизма находится то положение кантианской философии, которое утверждает, что подлинное знание о сущности вещей изначально недоступно человеку, т. е. принцип агностицизма. Познание неразрывно связано с субъектом и его мнением. Именно субъективное мнение субъекта определяет представление о том, что истинно, а что ложно и подтверждает эту истинность ложность успешность практических действий человека.

В качестве истины, которая может быть принята, У. Джемс признает лишь то, что наилучшим образом руководит нами, что лучше приспособлено к любой части жизни и позволяет лучше всего слиться со всей совокупностью нашего опыта.

Истина, — считает он, — это то, что помогает ассимилировать свой новый опыт с запасом старых убеждений Сторонники прагматизма утверждают, что истиной является то, что лучше работает на нас. Её добиваются только для практики, а не для самоцели. Этот подход резко отличает философию прагматизма от господствовавшей на протяжении многих десятилетий европейской философской традиции искания истины ради неё самой.

Крылатая фраза У. Джемса «Истина — это кредитный билет, который имеет силу только в определенных условиях», заставила по-новому увидеть многие философские традиции и заново переоценить их.

Отношение прагматизма к практике как к совокупности чувственных последствий, вытекающих из нашего понимания, позволило историкам философии сближать теорию познания прагматизма и марксизма (диалектического материализма). Единственное различие между этими двумя гносеологиями они видели только в том, что марксизм признавал критерием истины общественно-историческую практику, а прагматизм — индивидуальный опыт, успешность действий познающего субъекта.

Исследуя проблемы познания Джон Дьюи разрабатывает центральное понятие прагматизма — опыт, который он понимает как все формы жизнедеятельности людей и все проявления их жизни. Прагматизм не интересуется проблемами онтологии, утверждает Д. Дьюи, т. к. философия должна быть связана с разрешением реальных потребностей людей, их интересов, тех напряжений, которые и заставили их философствовать.

Центром философии, по мнению Д. Дьюи, является гносеология. Начало познания — это всегда затруднение в деятельности и философская методология подчинена обеспечению успешности действий человека. Именно поэтому каждому человеку необходимо иметь не один единственный, а множество методов или способов познания мира, тех инструментов, которые способствуют эффективности действия и его успешности.

Исходя из этого принципа, прагматизм обращает внимание на то, что любая истина — условна и неоднозначна. Этот принцип был подхвачен и распространен представителями естествознания XX века, объявившими о конвенциалистской (договорно-условной) концепции истины как Основополагающей особенности современного естествознания и философской гносеологии.

Исследуя проблемы познания, Дж. Дьюи подчеркивал, что мышление начинается тогда, когда ситуация оказалась прo6лeмaтичecкoй, когда мы находимся в затруднении и не можем придумать ничего лучшего. Мышление целиком подчинено потребности в непосредственном действии и сама наука призвана помочь человеку сделать что-либо. Возникшая проблемная ситуация, побуждающая человека начать познание, по мнению Дж. Дьюи, проходит пять этапов своего решения:

1. ощущение затруднения, тревожности, вызванное затруднениями в действиях, заставляет человека искать источник затруднений и сформулировать проблему;

2. неопределенность в последующих действиях уточняет формулировку проблемы, иногда первый и второй этапы проходят вместе, особенно в случае опытного познающего субъекта;

3. формирование гипотезы решения проблемы, этот этап зависит от собственного мышления человека, а также от знаний, которыми он обладает;

4. критическое рассмотрение гипотезы и ее теоретических основ с предвидением успехов и неудач, связанных с реализацией гипотезы;

5. экспериментальная проверка гипотезы — наиглавнейшая часть прагматистской теории познания, которая позволяет определять эту философию как разновидность эмпиризма и позитивизма, близкого материализму.

Прагматистская философия способствовала созданию самокорректирующегося метода познания, характерного для современной науки. С точки зрения людей науки, именно прагматизм учит действовать, а не рассуждать втуне, именно прагматизм позволяет правильно понимать вечную проблему философии — что есть истина? — как пользу и как успех в действиях.

Этот четкий утилитарный посыл философии прагматизма позволяет отказываться от многих традиционных философских проблем, называя их спекулятивными и метафизическими и вставать на последовательные позиции субъективного идеализма. Так, по мнению Д. Дьюи, познаваемые вещи всегда и везде неотделимы от познающего субъекта, те и другие лишь два аспекта одного и того же.

Субъект и объект, считает Д. Дьюи, означает не реальные порядки или виды существования, а самое большее — некоторые различия, устанавливаемые для определенной цели внутри опыта.

В этом смысле вещь становится делом нашего произвола, опираясь на который мы делим потоки чувственного опыта на вещи. С точки зрения Д. Дьюи, опыт является исходным понятием философии, поэтому он называет свою философию радикальным эмпиризмом, так как опыт охватывает все сферы жизни человека и все виды его деятельности.

Принципы прагматизма не позволяют отвергнуть ни одной гипотезы, из которой вытекают полезные для жизни следствия, будь то ценности морали, религии или эстетики.

Вместе с тем, любое фундаментальное понятие морали является, с точки зрения прагматизма, догматизмом и недопустимой абстракцией, такой абсолютизацией, которая не имеет права на существование, потому что любая моральная ситуация неповторима и требует своего нового, уникального решения. Анализируя представления о добре, прагматизм делает вывод о том, что добром называется то, что отвечает какой-либо потребности, а значит, общего, одинакового для всех представления о добре и зле как основополагающих категориях этики, на самом деле нет и быть не может. Этот прагматистский подход делает неизбежным вывод о том, что цели, которые выдвигает человек — внеразумны, что разуму могут быть подчинены лишь методы, средства и формы моральной деятельности. Такой подход позволил определить главные принципы длящейся многие десятилетия дискуссии внутри этики: существует и моральная деятельность или моральную оценку деятельности людей привносят в нее люди? Могут ли быть определены характерные особенности нравственных отношений, равно как и нравственных (безнравственных) чувств людей? Прагматизм решает эти проблемы с позиций утилитаризма: нравственно то, что приносит пользу человеку, как действующему субъекту. Это — крайняя разновидность релятивизма в морали.

Мораль у Дьюи всегда связана с политикой. Он считает, если его философия учит научному методу — инструментализму, то и политика, как особая область деятельности людей, должна быть преобразована за счет использования научного метода. Это обеспечит ей разрешение сложных проблем, перед которыми стоит человечество в XX веке.

Бихевиоризм утверждает активность организма, способность к научению и основывает свою аргументацию на главной категории —действие, деятельность. Именно поэтому бихевиоризм оказал самое заметное влияние на гуманитарное знание о человеке, когда это знание основывается на экспериментальном исследовательском поле, независимо от того, какая наука ставит эксперимент: социология, семиотика, антропология, демография и т. д. Основополагающие позиции бихевиоризма четко прослеживаются в работах У. Джемса и Д. Дьюи, и авторитет этих философов в немалой степени способствовал утверждению бихеворизма как одного из наиболее популярных направлений современной психологии.

Творчество Д. Дьюи способствовало и тому, что разрушился фундаменталистский предрассудок по отношению к духовной культуре, и к философии в особенности, предполагающий наличие устойчивых оснований в этой области, которые не могут быть изменены или по-другому истолкованы. Его мысль о том, что идеи, концепции не константны а изменяются в связи с тем, что они являются инструментами для решения каких-то необходимых человеку проблем, открыла новый подход к пониманию всего духовного производства.

§2. У.Джемс – главный теоретик прагматизма

«В качестве истины, которая может быть принята,- писал Джемс,- прагматизм признает лишь одно то, что наилучшим образом руководит нами, что лучше всего приспособлено к любой части жизни и позволяет лучше всего слиться со всей совокупностью опыта».

Последователь английских позитивистов, решительный сторонник эмпирического метода, поборник здравого смысла, — при всем при этом Уильям Джемс ярко выступил в защиту религии, когда в 1902 году опубликовал одно из своих основных произведений «Многообразие религиозного опыта», написанном на основании двадцати лекций, прочитанных им на кафедре Естественной Религии Эдинбургского университета. В исследовании вопросов религии он совершенно отказался от обычных методов рационализма и основание своего мировоззрения утвердил не на законах мышления, а на непосредственно познаваемом факте личного переживания, на созданном им методе интроспекции. Расширяя сферу душевной жизни человека включением в нее областей подсознательного, Джемс естественно должен был отвергнуть все те гносеологические построения, которые исходят из представлений о ясном и отчетливом логическом сознании. Если понятие «я» не что иное как ориентир человека в пределах окружающей его действительности, а, по Джемсу, это «я» должно быть рассмотрено не как рациональная часть сознания, а во всей полноте его сознательной и подсознательной жизни, то в таком случае это «трансцендентальное «я»» превращается в бессодержательную абстракцию, и единственной мерой бытия остается индивидуум с его мыслями, грезами, страданиями и надеждами, таинственными религиозными переживаниями и чудесным экстазом. Подсознание многообразно, таинственно и богато творческими элементами, но точно так же полна бесконечных возможностей живая действительность. Всякое проникновение сознания переживаниями, выплывающими из бессознательных недр души творит в ней новые для сознания ценности. Религия не как церковь, или другой социальный институт, а как явление интимных, личных переживаний, как общение с высшими силами для Джемса одно из таких спасительных вторжений подсознательного «я» в повседневность.

В послесловии к «Многообразию религиозного опыта» У.Джемс пытается кратко представить свое философское мировоззрение как мировоззрение грубого (или «частичного») супранатуралиста, допускающего чудеса и свободную от законов природы волю Провидения. Он не находит оснований, запрещающих смешение идеального и реального миров путем причисления воздействия идеального мира к тем силам, которые причинно обусловливают явления реального мира, в отличие представителей «утонченного» супранатурализма, которые предполагают, что подлинное соприкосновение таких различных сфер бытия, как реальное и идеальное совершенно недопустимо, то есть мир идеальный не является миром фактов, а только миром смысла и ценности фактов, являющийся только лишь отправной точкой для оценивания фактов.

Последняя сентенция совершенно неприемлема для Джемса. «Инстинкт и разум», пишет он, «одинаково подсказывают убеждение в том, что существование таких принципов, которые бы никак не отражались на реальных фактах, совершенно невероятно».

«Я потому так резко и обостренно ставлю этот вопрос, что общее течение академической мысли враждебно мне, и я чувствую себя в положении человека, который должен всей своей силой налечь на дверь и отворить ее, если не хочет, чтобы ее защелкнули за ним и таким образом заперли ему все входы и выходы».

В конце концов он прямо формулирует свое отношение к религии таким образом: «Если существует иной, более обширный мир, чем мир нашего обыденного опыта, если в нем существуют силы, которые время от времени оказывают на нас свое воздействие, если облегчающим это воздействие условием является отсутствие «наглухо запертой двери в сублиминальную жизнь», то из всех этих элементов складывается теория, вероятность которой подтверждается явлениями религиозной жизни. Она состоит в том, что некоторая надмирная сила — Бог — оказывает непосредственное воздействие на тот естественный мир, к которому принадлежит весь остальной наш опыт».

Однако, из вышеизложенного не должно сложиться неправильного представления о том, что Уильям Джемс полностью отвергает научный подход. Напротив, он по праву считается классиком научной психологии. Основным научным методом анализа психологической реальности, используемым Джемсом, являлся метод интроспекции, впервые применённый Вильгельмом Вундтом, основателем первой школы научной психологии — психологии сознания. Джемс изучал сознание с помощью самонаблюдения и самоанализа, а также подробного разбора литературных описаний психических процессов и рассказов людей. Экспериментальный подход использовался им очень ограниченно, как впрочем и всей школой психологии сознания, за что она позднее и была подвергнута критике со стороны основателя бихевиористской психологии Дж. Уотсона.

С 1878 по 1890 год Джемс пишет свои «Принципы психологии», в которых отвергает атомизм немецкой психологии и выдвигает задачу изучения конкретных фактов и состояний сознания, а не данных, находящихся в сознании. Джемс рассматривал сознание как индивидуальный, непрерывно меняющийся поток, в котором никогда не появляются дважды одни и те же ощущения и мысли. Для школы психологии сознания было вообще характерно описание феноменов психики с помощью метафор из физики: поток сознания, внимание как волна, фокус внимания и так далее. Ведь в то время физика пока еще не вышла за рамки ньютоновских представлений о классической науке, в которой все может быть объяснено в универсальных терминах. Тем самым они хотели подчеркнуть естественную природу психического и свою веру в то, что психология может стать в один с ряд с естественными науками и дать законченную и общепонятную картину психики. В последующие годы в физике произошла квантовая революция, поставившая под сомнение сам образ мышления классических ученых, которая не могла не отразиться также на представлениях о мире ученых других направлений.

С точки зрения Джемса сознание является функцией, которая «по всей вероятности, как и другие биологические функции, развивалась потому, что она полезна». Исходя из такого приспособительного характера сознания, он отводил важную роль инстинктам и эмоциям, а также индивидуальным физиологическим особенностям человека. Членение сознания Джемс отвергал, выдвигая положение о его целостности и динамике, реализующей нужды индивида. Особое значение придавалось активности и избирательности сознания, а также его функции в жизнедеятельности личности как системы, несводимой к совокупности ощущений и представлений. Согласно Джемсу, сознание соотносится не только с телесными адаптивными действиями, но и с природой личности, под которой понимается «всё, что человек считает своим». При этом личность отождествляется с понятием «Я», рассматриваемом в качестве особой тотальности, имеющей несколько форм: материальную, социальную, духовную. Тем самым им был намечен переход от чисто гносеологического понимания «Я» к его системно-психологической трактовке и поуровневому анализу.

Даже когда Джемс обращается в своих исследованиях к такому тонкому предмету, как религия, предмету, который в некоторой степени противопоставляется науке, как постоянно подчеркивает и сам философ, он структурирует свое исследование таким же образом как и научную работу, выделяя например такую отдельную главу как «Предмет исследования», и подчеркивая, что все без исключения состояния сознания обусловлены органическими процессами.

Жизненность и значительность идей Джемса определяется тем, что в исследовании вопросов религии он совершенно отказался от обычных методов рационализма. Его книга «Многообразие религиозного опыта» претендует на всепроникающее постижение феномена религии.

Основные идеи автора кажутся значительно опережающими своё время. Рассуждая о том, что не следует смешивать экзистенциальную проблему с проблемой ценности, он предвосхищает появление философии существования (экзистенциализма). Брошенное им замечание о том, что философия основана на вере — своего рода предтеча Ясперсовской философии веры.

Джемс явно формулирует гипотезу, согласно которой разумное сознание — лишь одна из форм познания мира. Несомненно, существуют и другие способы мироощущения. Они отделены от интеллекта тонкой перегородкой. Сегодня мы называем эти «готовые и определенные формы духовной жизни» измененными состояниями сознания. Без них, по мнению Джемса, представление о мире не может быть законченным. Более

того, как показывает автор, нельзя непогрешимо судить о других ре-

альностях бытия только с позиции разума.

Литература:

1. Джемс У., Многообразие религиозного опыта, М., 1993

2. Джемс У., Психология, М., 1991

3. Краткая философская энциклопедия, М., 1994

4. Психология (словарь), Изд-во политической литературы,1990

5. Современная западная философия, словарь, М., 1991

Замглавы МИД РФ: встреча Путина и Байдена сродни инъекции прагматизма

Заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков рассказал ТАСС о перспективах российско-американского диалога после женевской встречи Путина и Байдена, состоявшейся 16 июня.

— Как прошла встреча? Какие ожидания подтвердились, а какие нет?

—   В главном прошла, как и ожидали. Крупных прорывов не было, но их и не могло быть с учетом состояния отношений. Тем не менее, особенно по стратстабильности и по безопасности в сфере ИКТ-технологий, сдвиги в конструктивном направлении достигнуты. Регионалка — скорее обмен оценками и известными взглядами, позициями — достаточно предсказуемо прошла. 

—  Как вы оцениваете общий итог одним-двумя словами? Если не очередная перезагрузка, то что?

 

На эту тему

—  Новый старт. Новое начало. Будет ли движение по восходящей, вопрос остается открытым. Но то, что желание не нагнетать дальше, а искать выходы из некоторых тупиков превалировало, — это факт.

—  Вот известный политолог Дмитрий Тренин предложил свой вариант: «Диалог без разрядки». Годится?

— Я не думаю, что нам нужна разрядка. Это термин из другой эпохи. Нам нужны здравый смысл и прагматизм. И инъекция прагматизма в отношения определенно произошла.

«Доверие не возникает по принуждению»

—  Какой теперь оперативный принцип в наших отношениях? «Доверяй, но проверяй», — как советовал Рейган? «Проверяй, но доверяй», — как мне больше нравится? Или, как все последние годы, «Не доверяй ни в коем случае; можно даже и не проверять»?

 — Доверие не возникает, что называется, по приказу и принуждению. Оно вызревает в процессе диалога и развития практических отношений.

Я склонен согласиться с теми, кто говорит, что понадобится время, прежде чем мы сделаем вывод: воплощаются ли договоренности и понимания в практической жизни, в реальности. Вот тогда можно будет оценивать: добавилось доверия или нет.

— Кстати, Байден говорил, что где-то через полгода-год можно будет проверить, как идут дела. Этот срок как-то официально затвержден?

 

На эту тему

— Ну, не только Байден. И с нашей стороны похожие комментарии делались.

Я не беру сейчас конкретный временной диапазон. Допускаю, что это меньше, чем полгода. Тогда будет гораздо понятнее, готовы ли США все же оставить позади свои порочные практики ведения дел в ряде областей с Россией.

«Без раскачки и без пауз»

— Красные линии. Объясняли ли мы их друг другу? Зачем вообще объяснять то, что должно быть ясно, как надпись на трансформаторной будке «Не влезай, убьет!»?

 

На эту тему

— Нам не надо объяснять красные линии США. Мы давно поняли, о чем коллеги в Вашингтоне ведут речь, когда употребляют разного рода термины такого или похожего свойства. Но мы и не пересекаем эти их красные линии, потому что все их обвинения в том, будто мы действуем не так, как следовало бы, полностью голословны. И это одна из фундаментальных проблем в отношениях с США. Мы хотим одного: взаимоуважительного диалога и совместной работы там, где возможно, на основе баланса интересов.

Что касается наших красных линий, то президент об этом сказал, по-моему, настолько понятно для всех, что дополнительные пояснения не требуются. И разговор о том, где мы видим особую остроту проблем, связанных с поведением США, был в Женеве вполне прямой и откровенный.

— По общим оценкам еще нужно что-то добавить?

— Я бы сказал, что мы имеем сейчас целую серию прямых поручений руководства для того, чтобы не допускать пауз в практическом взаимодействии с США. В особенности это касается уже упомянутых мной стратстабильности и ИКТ-безопасности.

И мы без раскачки и без пауз уже запускаем реализацию достигнутых пониманий, их перевод в плоскость практических дел. И очень рассчитываем на американский отклик.

— А можно исходить из того, что диалог по стратстабильности будет оставаться в вашем ведении? 

— Я имею поручение своего руководства, министра [Сергея] Лаврова этим заниматься.

«Мы хотели бы, чтобы пауза больше не затягивалась» 

— Как лидеры обращаются друг к другу? Если бы разговор шел на русском, на ваш взгляд, это было бы общение на «ты» или на «вы»?

— Это вопрос личностный, вопрос отношения к очень важным нюансам. На мой взгляд, это все же было «вы».

— Насчет продолжения диалога. Форматы понятны? У них есть какое-то название: рабочие группы, что-то иное?

— То-то и оно, что мы сейчас только приступаем к отработке конкретики. Я исхожу из того, что будут пленарные заседания делегаций в межведомственном формате. А промежутки между встречами делегаций в полном составе будут использоваться для проведения тематических экспертных встреч. Структурированный диалог — это диалог, который имеет согласованную повестку дня и некоторый график на обозримую перспективу. Она может быть разной, все зависит от предпочтений. Мы хотели бы, чтобы пауза больше не затягивалась. И уже в ближайшие недели готовы провести первую такую установочную комплексную встречу с американцами.

— Лидеры по определению ставят задачи и цели. Цели поставлены?

— Даны указания командам договариваться по принципиальным моментам, а затем инструктировать подчиненных, чтобы они воплощали эти договоренности в практические дела.

— И это, наверное, предполагает последующий отчет самим президентам, правильно?

— Ну, так и будет, конечно.

— То есть не министру, а напрямую?

— Нет. Мы проводим президентскую внешнюю политику, и докладывает президенту министр иностранных дел.

Кто о чем просил

— Продолжают ли американцы втягивать нас в свои внутриполитические дела и просили ли мы их этого не делать?

— Нет, не продолжают.

— Значит, мы, соответственно, не просили их нас не втягивать. А вообще мы их о чем-нибудь просили на этой встрече, например о снятии санкций?

 

На эту тему

— Разговор в такой плоскости не мог идти в принципе. С нашей стороны санкционные вопросы обсуждаются и ставятся в определенный контекст наших отношений ровно так, как это сделал сам президент на пресс-конференции. Что санкции нанесли ущерб и самим американцам, их бизнесу, но, конечно, в какой-то мере сказались и на нас. В чем-то простимулировали наше развитие, в чем-то напомнили о рисках, связанных, например, с зависимостью от американских платежных систем. Это комплексный вопрос, но это не тема повестки дня для ее проработки и какого-то обсуждения с американцами: вот, давайте этим займемся и к чему-то придем как к какому-то общему результату.

— А американцы нас о чем-то просили?

— Это надо спрашивать у американцев. Мы реагировали на их постановку вопросов по многим направлениям. Можно представить себе, какого рода претензии они нам высказывали. На все их претензии ответы давались четкие, обоснованные, аргументированные, базирующиеся на логике фактов, на прочной юридической правовой основе. И насыщенные политической волей.

— А размены какие-то обсуждались? Условно говоря, что и у нас сидят их люди в местах лишения свободы, и наши у них…

— Этой темы президенты коснулись. Мы как ведомство будем в координации с другими структурами дальше в контактах с США вопрос отрабатывать. Но сказать, что после этой встречи на высшем уровне уже есть контуры неких решений, наверное, нельзя, это было бы преувеличением. Все-таки позиции сильно расходятся. Но будем упорно искать возможности для сближения.

«Коллективный Запад»

— Союзники и партнеры. Американцы на переговорах только свои интересы продавливают или и за других хлопочут?

— Конкретно на этой встрече я бы не сказал, что шла речь о таком американском заступничестве, похожем на то, которое имело место несколько недель назад, когда в Вашингтоне вдруг очень озаботились включением Чешской Республики в наш перечень недружественных государств. Такого и чего-то похожего на этой встрече не было. Но то, что президент Байден приехал в Женеву, имея за спиной целую серию совместных документов, принятых за последние дни в разных форматах коллективным, что называется, Западом, — это тоже факт, это чувствовалось.

Но для нас это не проблема. Это было ожидаемо, и в конечном итоге не так существенно, отрабатывается ли та или иная позиция США индивидуально или разделяется еще каким-то количеством других государств. В конце концов, более важна содержательная часть: что адресуется нам в виде сигналов, каких-то ожиданий или претензий. Мы фокусируемся именно на смысле, а не на количестве подписантов под тем или иным сигналом.

«Главные» темы

—  Напоследок о «главном». Напутствия Трампа. Байден на встрече не дремал, не кемарил? И привет от него передал? 

— Ну, был же формат узкий, на котором я не присутствовал, поэтому на вторую часть вопроса я по определению ответить не в состоянии.

А на первую — однозначно нет. Это был диалог быстрый, насыщенный с точки зрения содержания и конкретики, многослойный. В общем, я для себя отмечаю, что состоялась встреча на высшем уровне во всех смыслах этого слова.

— По времени саммит совпал с футбольным матчем, важным для нашей сборной. Известно, что Сергей Лавров — большой поклонник этой игры. Следила ли делегация за ходом встречи, как оценивается спортивный результат? 

— Сопровождающие лица были в курсе происходящего на поле. Но они не отвлекали членов делегации от работы, которая велась в ходе встречи президентов. 

Когда возникали паузы, тогда информация передавалась. А по-другому просто и быть не могло. 

— Ну, будем надеяться, победа на футбольном поле добавила положительных эмоций и политикам.

— Должен сказать, что по счету победа на футбольном поле была одержана, но игра нашей сборной все же оставляет желать лучшего. А что касается саммита, то, как вчера было сказано, счет мы выставлять не будем, но игра получилась крайне интересной. 

Cybrary прагматизма

Фредерик Л. Уилл

Все его книги и сопутствующие материалы о его прагматическом реализме были размещены Кеннетом Вестфалом здесь:

http://illinois.academia.edu/FrederickLWill

Американский институт философской и культурной мысли

Американский институт философской и культурной мысли, расположен недалеко от Карбондейла, штат Иллинойс, способствует изучение философской и культурной мысли в Америке путем сбора и архивирование литературных и образовательных ресурсов, обеспечивая доступ к эти ресурсы для научных исследователей и распространение образования об американской философской и культурной мысли.AIPCT поддерживает организована архивная библиотека, состоящая примерно из 35000 подаренных книги и сборники бумаг, а также купленные предметы за денежные пожертвования. AIPCT поощряет использование этих исследовательских материалов разрешая ученым получить к ним доступ в Институте, расположенном недалеко от Карбондейл, Иллинойс. AIPCT также будет способствовать развитию других видов научных мероприятия, такие как семинары, информация о веб-сайтах, онлайн-конференции, и академические публикации, связанные с его образовательной миссией.

Современный прагматизм Рецензии на книги Последние книги доступны для рецензирования. Рецензии на книги обычно составляют от 1000 до Объем 1500 слов, приветствуются более длинные рецензии на тома собранных глав. Чтобы получить задание на рецензию на книгу, напишите по адресу [email protected]. чтобы получить рекомендации по стилю. Посетите домашнюю страницу журнала в Brill: www.brill.com/products/journal/con Contemporary-pragmatism

СОБЫТИЯ

Посмотреть календарь Общества Пирса и SAAP календарь.

ПРИЕМ ДОКУМЕНТОВ
Летний семинар по будущему философской практики:

Университет Северной Каролины в Эшвилле
Пятница, 14 июля 2017 г. — воскресенье 16 июля 2017 г.

КРАЙНИЙ СРОК ДЛЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ РЕЗЮМЕ: понедельник, 15 мая 2017 г.
Мы приглашаем присылать тезисы (600 слов), чтобы прочитать 30-минутный доклад на Основная программа. Местные хозяева — Брайан Э. Батлер и Грейс. Кэмпбелл. Они собирают отрывки из 600 слов для комитета. рассмотрение.Пожалуйста, отправляйте свои предложения на его адрес ([email protected]). Он также может ответить на вопросы о местных условиях проживания.

Тема:
Этот летний семинар объединяет «континентальный конгресс» философов и других заинтересованных сторон, чтобы обсудить будущее философская практика (в академии и за ее пределами). Мы заинтересованы в любом бумажном предложении, которое связано с нашей темой, в целом истолковано. Например:

Генеалогия проблем, стоящих перед профессиональной философией
Философия, выходящая за рамки традиционной философии
Экономика практикующей философии (e.грамм. философский коучинг и другие модели)
Роль общественной философии в эпоху неопределенности
Пересечения, деколонизация и другие альтернативы мейнстриму Философия
Чтение, преподавание, практика: курс философии в двадцатке First Century

Помимо обычного расписания конференций, планируется, например:

Панель Общества философов Америки (SOPHIA). СОФИЯ проведет панель предназначена для ознакомления людей с тем, что мы делаем.Миссия SOPHIA — создавать сообщества философского разговора на местном, национальном, и онлайн. Мы пригласим ключевых членов местного сообщества поговорить о «Этике в конце жизни». Мы начнем наше обсуждение с краткое прочтение: «Все кончено, Дебби», на основании которого мы все будем на той же странице. Для получения дополнительной информации о SOPHIA и нашей панели посетите PhilosophersInAmerica.com или электронное письмо исполнительному директору Эрику Томасу Веберу на [email protected].

Рабочая группа экспериментальной программы по философии: рабочая группа, возглавляемая Леонард Вакс и Эли Крамер встречаются на выходных, чтобы спланировать основы для новой пилотной философской программы.Цель — создать программа, которая может решить структурные, фискальные и экономические проблемы столкнувшись с текущей профессиональной моделью занятия философией. Рабочая группа создаст руководящий комитет, который продолжит свою работу после собрания. Семинар пилотной программы философии начнется с вечера. ознакомительное собрание в четверг 13 июля 2017 г. Если вас интересует участвующие в рабочей группе, свяжитесь с Эли Крамером по адресу [email protected]. Более подробная информация о расписании рабочих групп будет представлена ​​в Май Июнь.

Американский институт философской и культурной мысли (AIPCT) (www.americanphilosophy.net) проведет информационную и дискуссионную панель о будущем культурная мысль в целом, возглавляемая Рэндаллом Осье из Южного Иллинойса Университет Карбондейла.

редакционная

Затмение прагматизма?

О «затмении» прагматизма много говорилось в период становления аналитической философии. наибольшее господство с 1950 по 1990 гг.Миф надо исправлять: прагматизм никогда не затмевали. В то время как прагматизм был заметным конкурентом с соперничающими неоидеализмами и новыми реализмами в течение первых двух десятилетий 20-го века. века, прагматизм имел мало представителей на двадцати ведущих факультетах философии. Уже довольно маргинализованные в 1920-х и 1930-х годах горстка профессоров-прагматиков такие как Дьюи в Колумбии и Мид в Чикаго, поощряли многих своих студентов изучать психологию, социологию, антропологию, лингвистику, образование и экономику.Многие из лучших молодых умов, склонных к прагматизму, сильно повлияли на общественные науки 1940-1980-х гг.

На философских факультетах прагматизм оставался на обочине. Однако Гарвард и Колумбия по-прежнему была довольно прагматичной и продолжала дебаты. C.I. Льюис, Мортон Уайт и В. Куайн из Гарварда вместе с Эрнестом Нагелем, Сигни Моргенбессер, и Исаак Леви из Колумбийского университета, каждый преследовал какие-то прагматические темы.Многие из их учеников в свою очередь защищали избранные прагматические взгляды, сильно разбавленные и преобразованные, но все еще согласуется с прагматическим натурализмом (например, взгляды, представленные в Патнэме, Дэвидсоне, Деннет, Черчленд и т. Д.). Дополнено усилиями философов-отступников-аналитиков. таких как Ричард Рорти, прагматизм оставался маргинальным, но все же очень мощным и защищенным несколькими крупными фигурами на известных философских факультетах.Визит Подробности в Центре генеалогии. Когда философия стала более междисциплинарной в 1990-е годы он сталкивается с лингвистикой, антропологией, когнитивной наукой, семиотика и т. д. вернули ее в контакт с процветающими прагматическими взглядами.

Таким образом, прагматизм был небольшой, но действенной философией до и после Мировой войны. II. Его современная жизнеспособность усиливается благодаря возвращению философии к социальные и когнитивные науки.- Дж. С.

Откуда берутся прагматики?

Около 300 ученых включены в списки профессоров философии Cybrary. чьи исследовательские и педагогические интересы включают прагматизм. Откуда они пришли? Какие докторские программы выпускают выпускников, которые узнали о прагматизме и сохранили что интерес к их карьере? The Pragmatism Cybrary не будет оценивать программы PhD по качество или трудоустройство, но эти цифры позволяют сделать собственные выводы.Примечание что большинство из этих программ стали прагматиками на протяжении поколений.

Колумбийский университет, 19. Университет Фордхэма, 14. Университет Южного Иллинойса, 13. Университет Вандербильта, 12. Государственный университет Пенсильвании, 11. Чикагский университет, 11. Университет Сент-Луиса, 10. SUNY в Стоуни-Брук, 10. Университет Нотр-Дам, 10. Йельский университет, 10. Бостонский университет, 9. Гарвардский университет, 9.Принстон Университет, 8. Пенсильванский университет, 8. Университет Эмори, 7. Университет Пердью, 6. Техасский университет, 6. Бостонский колледж, 5. Клермонтский университет, 5. Университет Лойолы, Чикаго, 5. Университет Майами, 5. Университет Орегона, 5. Городской университет Нью-Йорка, 4. Тулейнский университет, 4. Univ. Иллинойса в Урбана-Шампейн, 4. Мичиганский университет, 4. Университет Западного Онтарио, 4.

В центре внимания: прагматизм в философии разума

Прагматизм был оригинальной функциональной психологией и когнитивной наукой, которая (1) объясняет интеллект с точки зрения преднамеренного целенаправленного поведения, и (2) объясняет знания как успешные предсказания о манипулировании природой.Опыт и ум не ограничиваются и не сводятся к мозговым событиям — опыту, сознанию и т.п. развиваются естественные системы взаимодействия организм-среда.

Вы можете прочитать защиту некоторых или всех этих принципов в недавних работах Энди Кларк (Эдинбург, Великобритания), Сьюзан Херли (Бристоль, Великобритания), Альва Ноэ (Калифорнийский университет в Беркли, США), Марк Роулендс (Хартфордшир, Великобритания) Роберт Уилсон (Альберта, Канада) и Тид Роквелл (Сонома, США).
— Дж. С.

Прагматизм — по движению / школе

Прагматизм — это философская школа конца XIX века, и начала 20 века, , которая рассматривает практических последствий или реальных эффектов как жизненно важные компоненты как , что означает , так и истины . Проще говоря, что-то истинно только постольку, поскольку работает .Однако прагматизм — это , а не единая философия , а скорее стиль или способ философии.

В общих чертах, прагматизм утверждает, что любая теория, которая оказывается более успешной в предсказании и , управляющих нашим миром, чем ее соперники, может считаться более близкой к истине . В нем утверждается, что , означающее любой концепции, может быть приравнено к мыслимым рабочим или практическим последствиям всего, что изображает концепция.Подобно позитивизму, он утверждает, что научный метод обычно лучше всего подходит для теоретического исследования , хотя прагматизм также допускает, что урегулирование сомнений также может быть достигнуто упорством и настойчивостью, авторитетом источника готового -сделанные верования или другие методы . Подробнее см. В разделе о доктрине прагматизма.

Основатель школы , американский философ Чарльз Сандерс Пирс, впервые сформулировал прагматический принцип в конце 19 века (и переформулировал его по-разному на протяжении многих лет) как максиму , логику и как реакция на метафизические теории.Прагматический Максим на самом деле представляет собой семейство принципов , не все эквивалентные (по крайней мере, на первый взгляд), и существует множество тонких вариаций с значениями , которые проникают почти во все уголки философской мысли.

Школа прагматизма достигла своего пика в философии начала 20 века Уильяма Джеймса и Джона Дьюи. Термин «прагматизм» впервые был использован в печати Джеймсом, который приписал Пирсу создание этого термина в начале 1870-х годов.

После первой волны прагматизма движение раскололо и дало начало трем основным школам , в дополнение к другим более независимым, неприсоединившимся мыслителям:

• Неоклассический прагматизм наследует большинство принципов классических прагматиков, и его приверженцы включают Сидни Хук (1902–1989) и Сьюзан Хаак (1945 -).
• Неопрагматизм (иногда называемый Лингвистический прагматизм ) — это тип прагматизма, хотя он отличается по своей философской методологии или концептуальному построению от классического прагматизма, и его приверженцы включают C.И. Льюис (1883 — 1964), Ричард Рорти (1931 — 2007), У. В. О. Куайн, Дональд Дэвидсон (1917 — 2003) и Хилари Патнэм (1926 -).
• Французский прагматизм является специфически французским ответвлением механизма и включает Бруно Латура (1947 -), Мишеля Крозье (1922 — 2013), Люка Болтански (1940 -) и Лорана Твено (1949 -).

Прагматический подход к социальным наукам

Попробуйте сформулировать прагматический подход к социальной науке на основе философской традиции прагматизма и обсудите, насколько он будет похож на критический подход или отличаться от него.

Введение

Литература, в которой обсуждаются проблемы традиционных социальных наук, впечатляет, но до сих пор было немного хорошо сформулированных альтернатив. Это эссе обращается к одному из них, прагматизму или убеждению в том, что знание возникает из практики и должно быть практическим, и сравнивает его с другим, а именно критическим подходом Фуко, основанным на взаимосвязи между властью, знанием и дискурсом. Это оправдывается сложной взаимосвязью между ними, поскольку они имеют как фундаментальные сходства, так и несоизмеримые различия.Следуя прагматическому духу достижения лучшей ориентации в сложном мире, в этом эссе сначала будет сделан набросок прагматического подхода к социальной науке, прежде чем обсуждаться, как прагматизм и критический подходы имеют общие отправные точки, но фундаментально различаются в понимании целей социальных наук. Повсюду основное внимание будет уделяться методологии или широким онтологическим и эпистемологическим допущениям, присутствующим в каждом подходе, а не конкретным методам исследования (Vuketic 2011: 1297).Применяются обычные предостережения об упрощении разнообразных интеллектуальных традиций.

Прагматический подход к социальным наукам

а. Философская традиция прагматизма: набросок

Прагматическая мысль была в значительной степени развита в Соединенных Штатах в конце 19 ^-х и начале 20-х ^{-х годов} века, такими как К.С. Пирс, Уильям Джеймс, Джон Дьюи и другие (Hammersley 1989 ), и, вслед за Джеймсом, состоит из двух центральных элементов: прагматического метода и теории истины.Ключ к прагматическому методу — приверженность конечным причинам и результатам практики, а не абстрактным первопричинам. Поэтому он «пытается интерпретировать каждое понятие, отслеживая его соответствующие практические последствия»; если нет разницы в результатах, метафизический спор бесполезен (James 1995: 18). Таким образом, объяснения направлены на понимание нашей сложной реальности, в то время как теория истины Джеймса рассматривает теории как полезные инструменты. Таким образом, идеи верны при условии, что они помогают нам объединить и связать новый опыт с нашим существующим набором мнений с минимальными нарушениями и противоречиями с другими жизненно важными преимуществами, т.е.е. «Истинно во многом… истинно инструментально» (Джеймс 1995: 23).

Это проистекает из стремления к полезным знаниям, всегда ориентированным на практику, а не на метафизические «истины». Это достигается методом абдукции, который предполагает, что главным соображением должно быть «Экономия денег, времени, мысли и энергии» (Peirce 1965: 419). Это позволяет нам прагматично выбирать, какие теории развивать среди множества правдоподобных, уже предложенных нашей естественной склонностью, оценивая их пригодность.Согласно этой точке зрения, знания сначала генерируются посредством творческого процесса, затем фокусируются на применении экономических соображений по поводу похищения, за которыми следуют умозаключения и подтверждение индуктивной теории (McKaughan 2008). Таким образом, прагматизм прочно принадлежит эмпирику и эмпирическому лагерю философии, выступая против метафизических допущений рационализма и сосредотачиваясь на том, как люди адаптируются к своей среде, включая новый опыт во время своей практики, которая сама по себе является отправной точкой и конечной точкой для знания (Hammersley 1989: 45-46).

г. Прагматично заниматься социальными науками

Прагматизм в социальных науках, и особенно в международных отношениях, по-прежнему привержен «решению» проблем в реальном мире путем генерирования полезных знаний, подтвержденных консенсусной теорией истины. Следуя Фридрихсу и Кратохвилю (2009), он контрастирует со стандартными методологиями и подвергается критике по двум причинам. Во-первых, эти методологии связаны с онтологическим реализмом, который предполагает мир, независимый от наблюдателей, тогда как социальный мир характеризуется интерсубъективно разделяемым пониманием.Во-вторых, это также сводит на нет соответствующую теорию истины, поскольку знание становится все ближе и ближе к некой «реальности» где-то «где-то там». Напротив, прагматизм означает эпистемологический инструментализм, выведенный из вышеприведенного взгляда на теории как инструменты, которые должны обеспечивать ориентацию в сложном социальном мире, а также за консенсусную теорию знания, в которой знания оцениваются научными и внешними сообществами.

Основываясь на этой критике, прагматический подход к социальным наукам, вероятно, будет рассматривать генерацию знаний следующим образом.Во-первых, проблемы возникают в мире человеческой практики, понимаемой как «динамическая взаимосвязь между [социальными] смыслообразующими правилами и ансамблями [индивидуальных] факторов диспозиции» (Franke and Weber 2012: 8). Эти проблемы порождают новые аспекты, которые наши старые концепции не могут объяснить и, следовательно, требуют познания и генерации знаний, что является вторым шагом. Здесь исследователь использует методы для получения полезных знаний, таких как похищение, которое рассматривается как «эвристическая стратегия… нацеленная на своего рода полезное знание, которое должно помочь нам найти свой путь сквозь сложности социального мира» (Friedrichs and Kratochwil 2009: 711) или, альтернативно, другие прагматические стратегии, такие как аналитический эклектизм (Сил и Катценштейн, 2010).Наконец, научные и внешние сообщества призваны оценить полезность этих знаний; таким образом прагматизм подчеркивает «рефлексивную практику дискурсивных сообществ ученых» (Friedrichs and Kratochwil 2009: 711). Что особенно важно, это означает, что «истина» постоянно пересматривается, обсуждается, интерпретируется в свете ее полезности в новых непредсказуемых ситуациях. Таким образом, «наши текущие целесообразные теории, философии и истины… могут однажды стать бесполезными, то есть ложными» (Franke and Weber 2012: 16).Таким образом, научное знание больше не актуально вне времени, а исторически обусловлено.

В целом, этот подход дает нам альтернативу картезианским тревогам, преследующим традиционную социальную науку. В частности, это открывает путь как к теоретизирующей практике, так и к рефлексивной практике генерации знаний. Тем не менее, это его ключевая озабоченность человеческими действиями и практикой как источником проблем и сферой, в которую теории должны вносить полезный вклад.

Прагматизм и критические подходы

К прагматизму присоединяется критический подход Фуко в его оппозиции онтологическому реализму и позитивизму традиционных социальных наук.Действительно, при ближайшем рассмотрении эти два подхода объединяют больше, чем просто отвращение к метафизическим объяснениям. Поэтому полезно изучить их сходства и различия с прагматической целью определить, есть ли взаимодополняемость или их различия принципиально несовместимы.

а. Сходства: общие начальные точки

Возможно, наиболее существенное сходство состоит в том, что и прагматический, и критический подходы рассматривают человеческую практику как отправную точку и объект анализа и избегают метафизических рассуждений, основанных на первых принципах.Действительно, оба подхода сосредоточены на влиянии наших знаний на социальный мир. Таким образом, в случае прагматизма реальный мир является источником проблем и полигоном для проверки полезности теорий, в то время как критические подходы исследуют, как человеческое поведение и действия формируются под воздействием мощных дискурсов. В самом деле, помимо хорошо известного детального эмпиризма Фуко, можно также увидеть явную приверженность практике в качестве отправной точки в критерии того, что генеалогии должны быть «эффективными», т.е.е. сосредоточьтесь на «проблеме» нашего «нормального» поведения (Vuketic 2011: 1301-1302). Этот акцент на практике также приводит оба подхода к тому, что Лиотар назвал «недоверием к метанарративам».

Кроме того, это общее недоверие ведет к отказу от разума как критерия истины. Таким образом, в то время как прагматизм избегает метафизического оправдания рационализма, критические подходы идут еще дальше и часто проблематизируют претензию разума над истиной (Scheurich and McKenzie 2006: 844).Вместо этого, как показано выше, прагматизм рассматривает истину как установленную посредством консенсуса в научном сообществе, что очень похоже на идею Фуко о «режимах истины», устанавливаемых доминирующим «научным» дискурсом. Если довести эти сходства до их логических выводов, истина, таким образом, рассматривается как никогда не фиксированная, не универсально достоверная и постоянно переопределяемая, переосмысливаемая и восстанавливаемая. Историческая случайность истины подробно описывалась выше в связи с прагматизмом, но полезно отметить, что фундаментальная цель генеалогии, критического метода сигнатуры, состоит в том, чтобы раскрыть именно этот процесс (Carabine 2001: 275-276).Тем не менее, в то время как в случае прагматизма пересмотр истины является просто следствием оценки полезности, критический подход рассматривает это как фундаментальную социальную динамику.

Наконец, оба подхода явно предполагают большую рефлексивность роли научных сообществ в генерации знаний. Это очевидно в прагматизме, где, используя язык критических подходов, Фридрихс и Кратохвиль выделили «рефлексивную практику дискурсивных сообществ ученых» (2009: 711).При критическом подходе знания, генерируемые научным сообществом, играют ключевую роль на двух уровнях: во-первых, как доминирующий дискурс, оправдываемый ссылкой на объективную «науку» (Foucault 2008: 319), и, во-вторых, как основа как дискурса, так и власть.

Короче говоря, подобный упор на власть, случайность истины и рефлексивность научных сообществ приводит к общему скептическому взгляду на однонаправленный «прогресс» в науке. Прагматизм и критические подходы также разделяют другие аспекты, такие как методы, которые делают причинно-следственные утверждения, хотя и не позитивистского типа (Friedrichs and Kratochwil 2009, Vuketic 2011), и определенную слабость в работе с процессом изменений (из-за предвзятости статус-кво в отношении « новых »). ‘истины, основанные на старых убеждениях научных сообществ и подавляющем влиянии доминирующих дискурсов, соответственно)

г. Различия: помощь исследователям или критика общества?

Возможно, наиболее разительным различием между этими подходами является конечная цель изучения практик: в то время как прагматизм направлен на включение понимания новых проблем, чтобы достичь удовлетворительного душевного спокойствия и вернуться к рутине, критические подходы явно сосредоточены на силе. Таким образом, они стремятся раскрыть властные отношения в повседневной жизни (о которых люди могут даже не знать) посредством изучения того, как власть / знания составляют доминирующий дискурс (Carabine 2001).В свою очередь, это приводит к совершенно иному фокусу, поскольку прагматизм работает на уровне исследователя, ищущего полезные теории, в то время как подходы Фуко подразумевают приверженность критике на уровне общества. Этот раскол четко отражается в разделении руководящих принципов исследования: экономия и эффективность, с одной стороны, и эмансипация, с другой. Сомнительно, в какой степени научный этос и цели прагматизма могут быть успешно согласованы с (неявным) морально-этическим аспектом раскрытия властных отношений в обществе.Под полезностью знаний здесь понимаются разные вещи в зависимости от предпочтительного подхода.

Второе важное отличие можно найти на уровне логики умозаключений. Действительно, критические подходы разработали набор методов для достижения своих целей, но эти методы исследования редко дополняют другие традиции. В самом деле, инструменты археологии / генеалогии и дискурс-анализа настолько тесно переплетены с критическими подходами и настолько специфичны, что сомнительно, что они могут быть согласованы либо с экономикой исследования, либо с логикой вывода самого похищения. более общий и эклектичный подход.Тем не менее, возможно (и будет полезно) попытаться прагматично разработать новые инструменты анализа для критических подходов.

Это связано с третьим эпистемологическим различием, а именно с разными местами нахождения проблем. В прагматическом исследовании проблемы возникают из-за поиска удовлетворительного объяснения вопросов, которые озадачивают и тревожат исследователя. Однако критические подходы следуют другой логике: они ищут то, что считается нормальным, рутинным, и стремятся проблематизировать эту нормальность, которая обычно не представляет проблемы для прагматика.Это различие, в свою очередь, отражается в том, как прагматизм стремится соединить старые и новые концепции с минимальными когнитивными нарушениями, в то время как прерывность является ключом к мысли Фуко и, по сути, к генеалогическому подходу к истории, который стремится объяснить именно эти разрывы с точки зрения конфликта, власти. , и дискурс (Scheurich and McKenzie 2006: 844 852).

Заключение

Таким образом, в этом эссе сначала был предложен прагматический подход к социальным наукам, а затем обсуждалась взаимосвязь между прагматизмом и критическими подходами с точки зрения сходства и различий.В целом, они едины в своих отправных точках и в своем неприятии традиционных подходов, но существенно различаются в том, подразумевает ли этот отказ просто отвержение их или, скорее, активное сопротивление влиянию власти / знаний. Были попытки слияния (Hamati-Ataya 2012), в первую очередь с позиций неопрагматизма Рорти (Rorty et al., 2004), но в поисках взаимоприемлемой золотой середины их эклектичный выбор часто обходил фундаментальные вопросы совместимости и дальнейшего развития. необходимо исследование, возможно, в соответствии с такими понятиями, как семейное сходство.В определенной степени прагматизм и критический подход выиграют от включения идеи власти и рассмотрения похищения как исследовательской стратегии. Тем не менее цель этого эссе была прагматической: прояснить путаницу, чтобы помочь нам ориентироваться в сложном социальном мире исследовательских методологий.

Библиография

Карабин, Жан, 2011. «Незамужнее материнство 1830–1990: генеалогический анализ». В Маргарет Ветерелл и др., ред. Дискурс как данные: руководство для анализа . Лондон: Сейдж, стр. 267-284.

Фуко, Мишель, 2008. «Две лекции: сила / знание». В Стивен Роуч, изд., Критическая теория и международные отношения: Читатель . Лондон: Рутледж, стр. 317-326.

Franke, Ulrich, and Weber, Ralph, 22012. «В отеле Papini: о прагматизме в изучении международных отношений». Европейский журнал международных отношений [готовится к печати, опубликовано в Интернете 10 июня 2011 г., 23 стр.].

Фридрихс, Йорг и Кратохвиль, Фридрих, 2009. «О действии и знании: как прагматизм может способствовать развитию исследований и методологии международных отношений». Международная организация , 63 (4), стр. 701-731.

Хамати-Атая, Инанна, 2012. «За пределами (пост) позитивизма: упущенные обещания системного прагматизма». International Studies Quarterly , 56 (2), стр. 291-305.

Хаммерсли, Мартин, 1989. «Прагматизм». In Мартин Хаммерсли, Дилемма качественного метода: Герберт Блюммер и чикагские традиции .Лондон: Рутледж, стр. 44-65.

Джеймс, Уильям, 1995 [1907]. «Что значит прагматизм». В Уильям Джеймс, Прагматизм . Нью-Йорк: Довер, стр. 17-32.

Катценштейн, Питер и Сил, Рудра, 2010. «Аналитический эклектизм в изучении мировой политики: реконфигурация проблем и механизмов в рамках исследовательских традиций». Перспективы политики , 8 (2), стр. 411-431.

МакКоган, Дэниел, 2008. «От гадкого утенка до лебедя: К.С. Пирс, Похищение и поиск научных теорий.” Труды Общества Чарльза С. Пирса , 44 (3), стр. 446-368.

Пирс, Чарльз Сандерс, 1965 [1903]. «Методы достижения истины». В Чарльз Сандерс Пирс, Собрание бумаг Чарльза Сандерса Пирса, Vol. 5 . Гарвард: Издательство Гарвардского университета, стр. 414-424.

Рорти, Ричард, Патнэм, Хилари, Конант, Джеймс, Хелфрич, Гретхен, 2004. «Что такое прагматизм?» Think 3 (8), стр. 71-88.

Шойрих, Джеймс Джозеф и Маккензи, Кэтрин Белл, 2006.«Методологии Фуко: археология и генеалогия». In Norman Denzin and Yvonna Lincoln, eds., The Sage Handbook of Qualitative Research . Лондон: Сейдж, стр. 841-868.

Вукетич, Срджан, 2011. «Генеалогия как инструмент исследования в международных отношениях». Обзор международных исследований , 37 (3), стр. 1295-1312.

—
Автор: Ивайло Иайджиев
Написано: Оксфордский университет
Написано для: Д-р Йорг Фридрихс
Дата написания: ноябрь 2012 г.

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

Прагматическая этика

Прагматизм

Из: http: // www.saint-andre.com/ismbook/P.html

Уильям Джеймс приписывает Чарльзу С. Пирсу (1839-1914) создание движение посредством статьи «Как сделать наши идеи ясными», опубликованной в Popular Science Monthly за январь 1878 года. Прагматизм обычно считается первым и единственным философским школа мысли или традиции, возникшие в Северной Америке. В термин был создан К.С. Пирс, который позже назовет свою форму нового движения «прагматизмом» чтобы отличить его идеи от идей самых известных представителей: Уильяма Джеймса и Джона Дьюи. G.H. Мид и F.S.C. Шиллер были менее известными членами эта традиция в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков, когда он процветал. Оригинальная формулировка прагматизма Пирса применительно к эпистемологии (идея о том, что знание должно быть проверено полезность), но Джеймс быстро расширил эту концепцию.Прагматизм в этика — это форма консеквенциализма, представленная в этой работе. В прагматизм сосредоточен на результирующих действиях, в то время как утилитаризм подчеркивает полезность. Прагматизм, по мнению Уильям Джеймс, происходит от греческого слова прагма, что означает действие. и служит основой для наших английских слов «практика» и «практика» (греч. pragma = «действие», а латынь utilis = «использовать»). Прагматизм установил человеческие потребности и практические интересы человека как основа для суждений и оценок. Прагматизм отвергает любые формы абсолютизма и универсальности мышления. Прагматизм способствует развитию релятивизма. Прагматизм в этике отвергает идея о существовании какого-либо универсального этического принципа или универсальной ценности. Это справедливо для этических принципов, являющихся социальными конструкциями, которые необходимо оценивать в с точки зрения их полезности.

Прагматическая этика Хью Лафоллетта

ЧИТАТЬ: http: // www.etsu.edu/philos/faculty/hugh/pragmati.htm

Для прагматиков вопрос этики подходит практически. Наши практики — это наши привычки. В прагматической этике есть Приоритет привычек, которые расширяют возможности и ограничивают. Они исследуют социальную природу привычек и их взаимосвязь. Желать. Для них мораль — это привычка, и они фаллибилисты, прагматики знают, что нет безупречных привычек. Они также считают, что мораль социальна и что изменение привычек моральные соображения надо.

Особенности прагматической этики

:

• Использует критерии, но не является критериальным

• Выводы из других этических теорий

• Относительный, но не относительный

• Терпимый, но нерешительный

• Теория и практика

Принятие прагматической этики

Прагматическая этика не основана на принципах, но это не так. беспринципный.Обсуждение играет важную роль, хотя и иную. роль, чем та, которая дана ему в большинстве аккаунтов. Мораль не стремится к окончательному абсолютные ответы, но он не является пагубно релятивистским. Оно делает признать, что обстоятельства могут быть разными, и что в разных обстоятельства, разные действия могут быть уместными. Так что не требует моральное единообразие между людьми и культурами. Более того, это понимает моральный прогресс как выход из горнила опыта, а не через провозглашение чего-то или кого-то вне нас.Как только идеи только доказывают свое превосходство в диалоге и конфликте с другими идей, моральная проницательность также может доказать свое превосходство в диалоге и конфликт с другими идеями и опытом. Следовательно, некоторый диапазон моральных разногласий и какого-то количества разных действий не будет, ибо прагматик, есть что оплакивать. Это будет неотъемлемой частью морального развития, и поэтому следует позволять и даже хвалить, а не сетовать. Только кто-то кто думал, что теория может дать окончательные ответы, и ответы без грязная задача вести битву на рынке идей и жизни, нахожу это прискорбным

Джон Дьюи реконструирует этику Др.Ян Гаррет

Общественные слушания / слушания: прагматический подход к Применение этики , Келли Паркер

Прагматизм настаивает на и на том, что теория является необходимым руководством к любой практике, и то, что мы обнаруживаем на практике должны вернуться к нашим первоначальным теориям и изменить их. Уильям Джеймс заявил о значении этой точки зрения для этики, когда писал «там Догматически невозможна такая вещь, как этическая философия составили заранее.»(2) Этические теории бесценные культурные конструкции, но, как и в случае с другими видами теории, даже их наиболее фундаментальные функции должны быть изменены, когда новые проблемы встретившиеся на практике требуют этого.

Защита прагматизма в этике Пола О’Брайен

Свобода и нравственная жизнь: этика Уильяма Джеймса Джон К. Рот 157 стр. Филадельфия, Вестминстер Пресс, 1969 .

Почему Философия прагматизма Важно? Христианин Критик прагматизма и его влияния на этику

————————————————- —————————

Шук, Джон Р., редактор Ранние критики прагматизма

http://www.press.uchicago.edu/cgi-bin/hfs.cgi/00/14654.ctl

T В этих томах перепечатаны пять наиболее значительных критических замечаний прагматизм, написанный до Первой мировой войны, а также подборка современные ответы и ответы.Каждый автор был грозным философский критик. Джеймс Б. Пратт получил образование в Гарварде; изначально привлеченный прагматизмом Джеймса, он вскоре стал членом Реалистической движение. Поль Карус, редактор The Monist, и Альберт Шинц, ученый-лингвист, выразил сожаление по поводу релятивизма прагматизма. Уильям Колдуэлл был продуктом корнельской школы идеализма. Джон Т. Дрисколл обратился к томистской схоластике за критику прагматизм.Все они участвовали в горячих спорах по поводу прагматизм в течение первого десятилетия, и опирался на этот опыт, чтобы подвести итог их взгляды в своих книгах перепечатаны в этих наборах. Это ключевые тексты для понимания контекста самых жизнеспособных лет прагматизма.

———————————————

Чтобы перейти к следующему разделу главы, нажмите здесь >> раздел.

Авторские права Стивен О Салливан и Филип А. Пекорино 2002. Все права зарезервированный.

Прагматизм — Философская энциклопедия Рутледжа

DOI: 10.4324 / 9780415249126-N046-1
Версия: v1, опубликовано в Интернете: 1998
Получено 28 ноября 2021 г. с https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/pragmatism/v-1

---

Прагматизм — это философская традиция, основанная тремя американскими философами: Чарльзом Сандерсом Пирсом, Уильямом Джеймсом и Джоном Дьюи.Исходя из определения Александра Бейна веры как правила или привычки к действию, Пирс утверждал, что функция исследования состоит не в том, чтобы представлять реальность, а, скорее, в том, чтобы позволить нам действовать более эффективно. Он критически относился к «теории копирования» знания, которая доминировала в философии со времен Декарта, и особенно к идее непосредственного интуитивного самопознания. Он также был пророком лингвистического поворота, одним из первых философов, который сказал, что умение пользоваться знаками необходимо для мышления.

Использование Пирсом слова Bain было расширено Джеймсом, чьи «Принципы психологии» (1890) порвали с ассоцианизмом Локка и Юма. Джеймс продолжал в своей работе «Прагматизм» (1907), чтобы возмутить философов, заявив, что «Истина» … всего лишь уловка в нашем образе мышления ». Джеймс и Дьюи оба хотели примирить философию с Дарвином, сделав стремление людей к истине и благу продолжением деятельности низших животных — культурную эволюцию с биологической эволюцией.Дьюи раскритиковал картезианское представление о себе как о субстанции, существовавшем до языка и аккультурации, и заменил его описанием себя как продукта социальных практик (концепция, развитая далее Джорджем Гербертом Мидом).

Дьюи, чьи основные интересы были связаны с культурными, образовательными и политическими реформами, а не с конкретными философскими проблемами (проблемы, которые, как он считал, обычно требовалось решить, а не решать), разработал последствия прагматизма для этики и социальной философии.Его идеи занимали центральное место в интеллектуальной жизни Америки на протяжении первой половины двадцатого века.

Все три прагматика-основателя сочетали натуралистический, дарвиновский взгляд на человека с глубоким недоверием к проблемам, унаследованным философией от Декарта, Юма и Канта. Они надеялись спасти философию от метафизического идеализма, но также и спасти моральные и религиозные идеалы от эмпирического или позитивистского скептицизма. Их натурализм был объединен с антифундационалистским, целостным взглядом на значение Уилларда ван Ормана Куайна, Хилари Патнэм и Дональда Дэвидсона — философов языка, которых часто считают принадлежащими к прагматической традиции.Эта традиция также имеет сходство с работами Томаса Куна и более поздними работами Людвига Витгенштейна.

Цитирование этой статьи:
Рорти, Ричард. Прагматизм, 1998 г., DOI: 10.4324 / 9780415249126-N046-1. Энциклопедия философии Рутледжа, Тейлор и Фрэнсис, https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/pragmatism/v-1.
Авторские права © 1998-2021 Routledge.

Прагматизм: определение и философы

Прагматическая философия, краткое определение

Прагматизм: Доктрина о том, что знания следует использовать, чтобы действовать в соответствии с определенными задачами.Идея действительно верна, если она имеет практическую эффективность.

Прагматизм — это теория, согласно которой функция интеллекта состоит не в том, чтобы знать, чтобы найти, а в том, чтобы знать, чтобы действовать. Уильям Джеймс защищал идею истинной только тогда, когда она была доказана, но может ли он утверждать, что идея истинна только потому, что она уже верна. Мы также можем понять, что идея истинна только в том случае, если она полезна, что может означать, что любая идея (теория) рождается из практики, то есть абстрактные представления систем рождаются конкретными условиями, которые имеют свое собственное развитие и определить объем их действия.Этот тезис встречается как в случае истории через диалектический материализм, так и в случае психологии знания (Пиаже) и психоанализа, где вкус к истине выражает интерес к другому порядку (например, механизму сублимации).

Объяснения и философы-прагматики

Прагматизм (от греч. Прагматический бизнес) имеет обычное значение («придерживаться реальности») и философское значение («связывать смысл, познание и действие»). Прагматизм — философская школа, основанная в 19 веке философами и учеными, которые выступали против современной метафизики (Гегель) и дихотомии теории / практики (Аристотель, Кант).«Отцами-основателями» являются Пирс, Джеймс, Дьюи, Мид (1850–1950), а «новыми прагматиками» — Рорти , Патнэм, Куайн, Гудман ( 1950–2000). Философия прагматизма, зародившаяся в Америке, подвергалась критике со стороны некоторых европейских философов, таких как Рассел и Поппер, которые обвиняли его в том, что он «философия для инженеров» из-за ее упора на практику. Однако прагматизм — это больше философия, чем набор уникальных философий, о чем свидетельствует множество его собственных вариантов относительно отношений между истиной и смыслом, познанием и действием, наукой, моралью и искусством.Прагматизм также, благодаря Дьюи, является значительным вкладом в философию технологий.

Прагматизм — это прежде всего метод философии, призванный «прояснить наши идеи» (Пирс) и избежать путаницы, соотнося наши идеи с их практическим действием. Основное правило прагматизма Пирса гласит: «Посмотрите, какие практические эффекты, которые, по вашему мнению, могут быть произведены объектом вашего дизайна: дизайн всех этих эффектов составляет всю вашу концепцию объекта». Точно так же для Джеймса, если нет практической разницы в эффектах двух разных понятий (например, воды и h3O), то они относятся к одному и тому же.Тем не менее, представители прагматизма разработали множество замыслов, включая ключевую концепцию истины. Для Пирса истина — это состояние убеждений, основанное на совершенной и полной информации, связанной с завершением исследования, проведенного сообществом исследователей, для Джеймса истина — это свойство не объектов, а идей и указывает на завершение процесса проверки. на основе критерия удовлетворения или полезности для человека или сообщества и, наконец, для Дьюи, истина является «гарантией утверждения», которая зависит от способности построить адекватное обоснование утверждения (или утверждения).

Один из разрушителей прагматизма в Европе, Рассел, считал инструментальную концепцию истины (истина как инструмент предсказания, а не копия реальности) логически несовместимой и политически опасной. В этом он говорит, что прагматизм — это «философия для инженеров», ожидающая теорий, которые соответствуют желаниям людей действия или людей веры. Что касается Поппера, он считал, что прагматизм ведет к путанице между наукой и технологией, уподобляя научные теории простым правилам вычислений, «правилам вычислений».Современные прагматики, такие как Рорти, в ответ утверждали, что не существует никакого рационального метода исследования, или «Рассуждения о методе» (Декарт), или «Логики научных открытий» (Поппер). Истина и добро не могут быть открыты никаким «методом», научным или философским, но только через обсуждение в человеческом сообществе, результат которого зависит от обстоятельств. Однако для Патнэма, другого неопрагматика, если мы сможем достичь истины, по крайней мере, мы сможем потребовать, чтобы наши утверждения о том, что они имеют рациональную приемлемость, включали в себя ряд оправданий.

Прагматизм Дьюи

Фактически, в отличие от других прагматиков, логика Пирса и психолога Джеймса, Дьюи охватил большинство областей философии, от логики до политики. Логика Дьюи на самом деле является «теорией исследования», исследование — это способность, общая для всех живых существ, человека как животного. Живые существа продолжают переживать ситуацию, образуя единое целое, но в случае разрушения они обязуются восстановить единство и уравновесить ситуацию посредством расследования.Таким образом, изначально определенная ситуация, но которая нарушается из-за того, что она не стала постоянной, трансформируется в новую позицию, определяемую опросом.

Этика Дьюи отвергает общепринятую оппозицию между этикой (основанной на правиле и долге) и телеологией (ориентированной на цель и счастье). Кроме того, по его словам, судебная практика является рефлексивной, а не просто импульсом или привычкой, оценочное суждение является конститутивным (объединение деятельности), относительным (отношения между средствами и последствиями) и исследовательским (использование действия для достижения цели). оценка последствий стоимости).Для Дьюи модель рассуждений для фиксированных и ограниченных средств обследования неадекватна, потому что цели также являются причинами последствий, которые требуют оценки их ценности.

Наконец, политика Дьюи выступила против доктрины либерализма, основанной на понятии отрицательной свободы (отсутствия ограничений), и поддержала положительную свободу (способность быть индивидуальным «я»). Реализация личной свободы в индустриальном обществе требует его участия, консультаций и обсуждения с людьми, а также умного политического контроля над политическими институтами.Демократия для Дьюи — это политическая система, целью которой является защита интересов людей в отношении правящего класса, состоящего из экспертов. Метод демократии — это социальный опрос, предназначенный для изучения обсуждаемых вопросов и разрешения споров.

Дьюи — один из отцов-основателей прагматизма, внесший значительный вклад в философию технологий. Он разработал особую философскую историю технологии, выделив три типа объективации.В случае аборигенов, например, нет научного взаимодействия с окружающей их средой, поэтому объективация минимальна. В случае греческих мыслителей, Платона и Аристотеля, цели эксперимента абстрактны и сводятся к объектам вечного знания, так что объективация невозможна. Однако в наше время инструменты и переход от наблюдения к эксперименту делают объективацию не только возможной, но и максимальной. Таким образом, использование технических методов в науке подразумевает обращение с ними и их сокращение, предполагая, что после уменьшения (например, уменьшения содержания воды в h3O) свойствами объекта можно управлять для более широкого использования.

Dewey также защищает широкую концепцию технологии, охватывая как искусство, чем науку. Он отвергает иерархию знания и уверенности, которая ставит на первое место теорию (знание), затем праксис (действие) и, наконец, поэзис (производство). Более того, он отвергает развод между теорией и практикой, которые представляют собой лишь разные фазы интеллектуального исследования: теория — это «лучший акт», практика — это «идея». Дьюи описывает науку как своего рода продуктивную технику, включающую испытания и тесты, в том числе абстрактную математику.Он отвергает противопоставление «изящного искусства» и «искусства и ремесла», которое на самом деле является продуктом различия между целями и средствами. Технологии — это деятельность в мире, вдвое превышающая техническую и социальную адаптацию Дьюи, основанная на науке и разработанная для удовлетворения человеческих потребностей. Однако Дьюи осознавал разрыв между двумя культурами, влияние науки на общество через ее технические разработки. Вот почему он чувствовал, что такая угроза требует контрагентов, что он назвал «моральной технологией».

Позже технология приобрела гораздо более широкий смысл, став синонимом метода расследования. Тем не менее, для Дьюи все, что делают люди, не обязательно означает приспособление к их среде, настолько, что вся человеческая деятельность не является технологией.

В конечном счете, философия, или, скорее, философия прагматизма, отражение американского «духа», является основной тенденцией и признана в западной философии, а также является значительным вкладом в современную философию технологий.Прагматизм превратил Америку в подлинную философскую традицию, в противоположность европейской традиции, в которой долгое время доминировали категории и иерархии, унаследованные от Аристотеля. Главный вклад прагматизма, несомненно, заключается в трансформации отношений между теорией и практикой, что вызвало резкое недовольство некоторых представителей европейской философии, которые оценили ее как «философию для инженеров». Причина этого отрицания заключается в том, что инженерный дизайн (эффекты действия) занимает слишком центральное место в ущерб более традиционной эпистемике дизайна (когнитивные причины).Прагматизм открыл путь для своего рода техноцентризма, основанного на общем критерии полезности, который, казалось, противоречил эстетическому идеалу красоты и свободы, дорогому для некоторых европейских философов. Фактически, прагматизм демонстрирует иную, но общую приверженность экспериментализму и инструментализму, но Дьюи — единственный, кто разработал подлинную философию технологии.

Статьи по теме прагматизма

BBC Radio 4 — В наше время, прагматизм

Мелвин Брэгг обсуждает американскую философию прагматизма, согласно которой знание имеет смысл только в сочетании с действием.

Показать больше

Мелвин Брэгг и гости обсуждают американскую философию прагматизма. Прагматик «отворачивается от абстракции и недостаточности, от вербальных решений, от плохих априорных причин, от фиксированных принципов, закрытых систем и мнимых абсолютов и истоков. Он обращается к конкретности и адекватности, к фактам, к действию и к власти». Цитата из трактата Уильяма Джеймса 1907 года «Прагматизм: новое имя для некоторых старых способов мышления».Уильям Джеймс, наряду с Джоном Дьюи и Чарльзом Сандерсом Пирсом, был основателем американского философского движения, которое процветало в течение последних тридцати лет девятнадцатого века и первых двадцати лет двадцатого века. Предполагалось, что знание имеет смысл только в сочетании с действием. Нет ничего истинного или ложного — либо работает, либо нет. Это была философия, глубоко укоренившаяся в реальности жизни и касающаяся, прежде всего, непосредственного опыта человека в мире, в котором он жил.По сути, практическое применение было всем. Но как прагматизм использовал огромный научный скачок вперед, который произошел с идеями Чарльза Дарвина об эволюции? И как эта динамичная новая философия бросила вызов сомнениям, высказываемым скептиками относительно природы и объема знания? Повлиял ли прагматизм на экономическое и политическое господство Америки в начале 20 века? И проложило ли это путь для современной озабоченности постмодернизмом? С А.

No related posts.