Приговор: олигофрения
Дети, выходящие из стен коррекционных школ VIII вида, сталкиваются с жестокостью взрослого мира. Здесь их не очень-то ждут Заключение «умственная отсталость» выносит психолого-медико-педагогическая комиссия, которая организуется на базе детского сада или начальной школы. Если нарушения в развитии ребенка подтверждены консилиумом специалистов, родителям рекомендуют направить его в специальное коррекционное образовательное учреждение VIII вида (вид определяется в зависимости от нарушения развития). В Краснодарском крае 38 подобных заведений, 4 из них — в кубанской столице. Основной контингент учащихся таких учреждений — дети с клиническим диагнозом «олигофрения» разной степени тяжести (в 80-85% случаев). Их отклонения от нормы очень разнообразны. Недоразвитие эмоционально-волевой сферы, речи, моторики и личности в целом… Но, несмотря на слабоумие, такие дети способны к развитию, пусть и происходит оно гораздо медленнее, чем у их здоровых ровесников.
— Ученикам преподаются основные предметы: математика, русский, природоведение и некоторые другие, но нет физики, химии…» Большое внимание уделяется трудовому воспитанию. Но главная задача учителей — социально адаптировать детей-олигофренов, подготовить их к самостоятельной жизни в чужом взрослом мире. Некоторые воспитанники живут в интернате постоянно. Режим дня — с упором на полную занятость. Иванова говорит: «Подростки с отклонениями в 15-16 лет могут быть опасны не только для себя, но и для окружающих. Поэтому у воспитанников школы-интерната фактически нет свободного времени: учебные занятия сменяются встречами с логопедом, психологом, кружками по интересам». Проблема сложна и многопланова. Важно одновременное взаимодействие лечебно-воспитательных мероприятий, трудового обучения и профессионального приспособления. Но в компетенции школы — только обучение и социализация. «Увы, мы не можем педагогическими методами исправить состояние здоровья», — продолжает Оксана. Любые психоактивные медикаменты (они часто необходимы и назначаются, например, для подавления извращенных влечений, лечения нарушений метаболизма или стимуляции психического развития) выдаются детям исключительно с письменного разрешения родителей.
Имена и фамилии героев изменены
ФГБНУ НЦПЗ. ‹‹Малая психиатрия большого города››
Тупоумие — это душевная вялость, проявляющаяся в речах и поступках
Феофраст, IV век до н. э
К этой главе автор подходил с робостью. Дело в том, что олигофрении он не знает. То есть знает то, что ему как заведующему отделением положено знать об этом предмете, но врожденное малоумие для всех нас или, скажем скромнее, для преобладающего большинства психиатров — во многих отношениях «терра инкогнита». Дело не только в сложности предмета, но еще и в некой коллективной антипатии к нему, разделяемой врачами с остальным человечеством, — об этом мы говорили уже в разделе эпилепсии.
Действительно, чем дальше or «человечески понятных» симптомов, в которые можно «вчувствоваться» и «вжиться», тем больше выражена «реакция отторжения» расстройств исследователем. Это не метафора и не преувеличение, а вполне реальный научный и даже административный факт: олигофрены исключены из сферы ведения собственно медицинских учреждений и отданы на попечение специальных учебных заведений и собесовских домов призрения. Мягкие формы олигофрении: живущие на свободе «дебилы» — диспансерами практически не наблюдаются (возможно, к их пользе и благополучию;. Психиатры общей сети сталкиваются со взрослыми олигофренами только в состояниях их психоза или при совершении ими (олигофренами) правонарушений — отсюда и два профиля научных работ, преобладающих в психиатрической литературе. Между тем врожденное малоумие, равно как и его старший брат слабоумие, приобретенная деменция — два пробных камня психиатрии, о которые она спотыкается всего чаше и с далеко идущими последствиями неправильной диагностики.
Прежде всего при изучении малоумия (равно как и слабоумия, с которым у него очень много общего) применяется иной подход, нежели в остальной психиатрии. Это «принцип не» или метод исключения: описывается не то, что составляет интимную суть предмета, а то, чем он не является, на что не способен. Все определения и характеристики при таком подходе к явлению начинаются с «не»: олигофрены не могут, не умеют, не делают, неряшливы, не абстрагируют, не рефлектируют, не выделяют главного и т. д. — психиатр становится своего рода экзаменатором, проверяющим подготовку ученика по системе «да-нет», ставит ему неудовлетворительные оценки и умывает затем руки. Между тем — и это элементарный закон познания — предмет не может определяться тем, чего в нем нет, но должен быть раскрыт изнутри, в своей позитивной, имманентно присущей ему и ничему другому сущности. И это тоже не книжное, не умозрительное требование: пренебрежение им чревато врачебными ошибками и приводит к печальным житейским следствиям.
Как характеризовать «олигофрению» без «не»? Вопрос в самом деле трудный — он еще сложнее, чем при деменции. Классики психиатрии понимали это, возможно, лучше нас, но удавалось это и им немногим лучше нашего.
Эскироль в 1838 г. (цитирую по H. Baruk, откуда вставки последнего) писал по поводу деменции следующее (его слова полностью применимы и к олигофрении):
«Слабоумие представляет собой заболевание обычно безлихорадочное и хроническое, характеризующееся ослаблением чувствительности, ума и воли; проявлением этого страдания служат непоследовательность в мыслях и умственная и нравственная аспонтанность (deficit de spontaneite intellectuelle et morale). Цементный теряет способность правильно воспринимать окружающее, улавливать взаимоотношения между предметами, сравнивать их, сохранять о них отчетливую память — отсюда неспособность здраво мыслить». Далее Baruk: «Интерпретация этого синдрома дана Эскиролем как производное энергетической недостаточности мозга». Эскироль: «Впечатления слишком слабы, чувствительность сенсорных органов снижена… самому мозгу недостает силы запечатлевать передаваемые ему сигналы… Дементные не способны к сколько-нибудь длительному вниманию… у органа мысли нет достаточной внутренней энергии, он лишен тонуса, необходимого для интегрирования функций».
Baruk: «Это динамическое расстройство сказывается не только на интеллектуальных способностях… на умственном синтезе, но еще и прежде всего — в аффективной сфере, чья слабость, по Эскиролю, для деменции характерна». Эскироль: «У дементных душевнобольных нет ни желаний, ни антипатий, ни ненависти, ни нежных чувств; они глубоко безразличны к тем, кто был для них прежде дорог, встречают родителей и былых друзей без удовольствия и расстаются с ними без сожаления». Baruk: «Наконец, это энергетическое ослабление самым прямым образом воздействует на произвольность, принятие решений, на волю». Эскироль: «Находящийся в состоянии атонии мозг не порождает ни впечатлений для возникновения идей и возобновления процесса мышления, ни каких-либо оснований для вынесения суждений; умозаключения таких больных носят самый неопределенный, блуждающий, изменчивый характер, лишенный цели и страсти. Дементные больные инертны, не способны принимать решения, они предоставляют это другим, ведомы окружающими, их подчиняемость по своей природе пассивна… Но они, как все прочие психические инвалиды, могут быть возбудимы и раздражительны».
Baruk: «Далее Эскироль особенно настаивает на автоматичности всей их жизненной деятельности, на двигательных стереотипах и бредовых идеях… Заметим далее, что термин деменции по Эскиролю не включает в себя неизбежно плохого прогноза. Если он и говорит о частоте хронических случаев, то описывает также острую преходящую деменцию и даже — периодическую».
Иными словами: деменция как таковая, как интеллектуальная слабость — лишь один из аспектов более общего психического страдания: он для нас — определяющий, наиболее характерный и социально значимый, но не исчерпывает явления, которое может иметь разную причину и природу и, следовательно — разный прогноз; к сожалению, течение некоторых болезней растягивается на столь длительные сроки, что они смешиваются с пожизненными, окончательными состояниями.
Если посчитать, сколько в описании Эскироля явных и скрытых «не», то окажется, что и у него почти нет «положительных» симптомов этого страдания — только самые неспецифичные: возбудимость, раздражительность, стереотипии и автоматичность психической деятельности, бредовые идеи (последний термин шире современного, он равноценен искаженному восприятию действительности).
Но и одно это, хотя и в незначительной мере, но подвигает суждение из разряда негативных в область положительного знания предмета, где важно не отсутствие чего-либо (это сторонний взгляд на явление), а наличие того, что предопределяет это отсутствие (взгляд на него «изнутри»).
Морель безоговорочно включал малоумие в единую лестницу вырождения, видя в нем начало психиатрической патологии, первоначальный «сгусток» ее энергии, дающий начало всему остальному: самую тяжелую ее ступень, из которой, по мере «разбавления», происходят более мягкие формы и стадии. Для него естественным было находить у малоумных все те, по нынешней терминологии, «позитивные» психические симптомы, которые свойственны психотической группе душевнобольных, а у олигофренов протекают на ином, деградированном фоне и уровне. Наши лучшие руководства по олигофрениям (прежде всего Г. Е. Сухаревой) также описывают «сопутствующие» аффективные, параноидные, кататонические и т. д. расстройства у олигофренов, но почему-то возводят между последними и прочими душевнобольными непроходимую «нозологическую» стену.
Современные американские авторы, базирующиеся преимущественно на психоаналитическом и психодинамическом учениях, парадоксальным образом, «с другого конца», приходят к морелевской концепции. У них между тем к нашим патриархальным бедам присоединяются новейшие: если мы самым старомодным образом, на глаз, решаем. что может и чего не может олигофрен, то они еще и измеряют это известными коэффициентами, после чего магия чисел, столь могущественная в любящих счет странах Запада, завершает процесс отторжения уже на цифровом уровне, обладающем всеми внешними признаками объективности. Известно, однако. что показатели умственного развития, сами по себе, возможно, полезные, пригодны лишь ограниченно. Более достоверный при тяжелых формах олигофрении (как и клинические методы) тест Бине может ввести в заблуждение в относительно мягких случаях (точно так же как и клиника заболевания). Во-первых (цитирую ряд работ no E. Zigler), в течение жизни IQ может меняться — и в немалой степени: иногда до 50 (!) пунктов.
Во-вторых, что, может быть, еще важнее, сам по себе он не в состоянии предсказать последующее приспособление больного к жизни: здесь большую роль играют личностные особенности, степень эмоциональной сохранности, являющиеся в свою очередь следствием вовлечения в процесс или интактности инстинктивной и аффективной сферы. Чем ближе тот или иной «олигофрен» к парциальным видам интеллектуальной слабости (врожденная алексия, аграфия, акалькулия и т. д., которые в своем чистом, изолированном, виде выводятся, как известно, за пределы олигофрении), тем его компенсаторные способности выше и шансы устроиться в жизни лучше; чем больше выражена «сопутствующая» патология: чувств, воли, общения — тем прогноз хуже. Частота же этих «аддитивных» расстройств, по самым осторожным оценкам, огромна. В часто цитируемой работе под ред. F. J. Meuolascino приведен ряд изысканий такого рода — в предшествовавших исследованиях и в произведенных авторами сборника (цитирую по Th. G. Webster).
Woodward e.
a. в 1958 г.: «Несмотря на все усилия, направленные на исключение явных случаев шизофрении, все наши дети (олигофрены), кроме одного, обнаруживали те или иные шизоидные признаки… аутистический уход от реальности и такого же рода занятия… очень странные жесты и маньеризмы… единственное исключение относилось к ребенку с выраженными компульсивными и персеверативными чертами поведения. Некоторые из этих детей обнаруживали ту или иную способность устанавливать контакты со взрослыми, но общение их отличалось меньшей теплотой, чем у нормальных детей того же возраста. Обычными были страхи и боязливость».
Согласно Chess, 1946 г.: 70 % олигофренов обнаруживали «иную» психическую патологию.
У самого Webster из 159 детей-олигофренов ни один не был признан нормальным «в прочих отношениях». Это известно и близко каждому, кто занимался когда-либо олигофренами, — интересно то, какая патология психики отмечена этим автором. Характерными для олигофренов он считает «аутизм, персеверативность, тугоподвижность психики, тупость и уплощенность аффекта, пассивность и элементарность психической жизни».
Тут тоже нет ничего нового — в сравнении, например, с описаниями олигофренов у Г. Е. Сухаревой, но любопытно сопоставление этих черт с таковыми других психических больных: истина, как известно, познается в сравнении. Аутизм олигофренов, считает автор, не повторяет собой аутизм шизофреника, где он сопряжен с негативизмом, — это, скорее, некое стремление к сохранению инертного покоя и бездеятельности и, как следствие, к одиночеству; но и в таком, смягченном, варианте он часто — предвестник будущего психоза. Персеверативность олигофренов, проявляющаяся, в частности, в стремлении играть в одни и те же игры, в отличие от детей-шизофреников, свойственна более активным и эмоционально сохранным детям: она насыщена поиском удовольствия — чего нет у шизофреников, у которых сходная деятельность более машинальна, «дефицитарна», является как бы следствием схематизма и стереотипии психики, изначально присущих им и все более прогрессирующих. Негативизм также част у олигофренов: они отказываются от предлагаемых им заданий, просьб, требований — но, в отличие от молчащих при этом шизофреников, объясняют свой отказ: ссылаются на неспособность и неумение, обнаруживают видимое неудовольствие, когда «нарушаются покой и единообразие их жизни».
(Любопытно, что и американские авторы одержимы тем же стремлением «расщепить волос по длиннику надвое»: то есть во что бы то ни стало разделить на контрастные противоположности то, что по природе своей составляет естественную непрерывность. Это настоятельная потребность напоминает об известном правиле: «разделяй и властвуй» — хотя речь идет всего лишь о владении предметом знания.)
Мы извиняемся перед читателем за столь длинное отступление, но оно необходимо для изложения нашего собственного материала. Мы тоже не нашли в населении «чистых» олигофренов: почти все они были «сверх того» отягощены «иными» расстройствами, подозрительно схожими с таковыми у носителей других психических заболеваний. В иных же случаях уместнее было говорить не об олигофрениях, а о наследственных органических заболеваниях головного мозга с умственной отсталостью и сложными психотическими, «шизофреноподобными» синдромами. Большая часть выявленных «олигофренов» была отягощена семейно — как сходной, так и «иноименной» патологией: преимущественно — «психопатиями» шизоидного спектра.
Изложение материала мы начинаем с тяжелых олигофрений. Один из немногих случаев близких к традиционному представлению о «чистом» малоумии, проявляющемся исключительно или предпочтительно в задержке умственного развития:
Набл.105. Мужчина 22 лет. Отец деспотичный, пьющий; пьяный, скандалит (набл.167). Мать недалекая, невротизированная семейной обстановкой. Ребенок развивался с рождения со значительным запаздыванием: пошел с 1 года и 10 месяцев, первые слова начал произносить в 6 лет. Был во вспомогательной школе с 8 до 16 лет, выучился считать до 10 и машинально, не понимая текста, читать. Всегда был вялым, апатичным, покорным. Работает на картонажной фабрике, ездит туда без сопровождения. Покупки делает только простые: «чтоб без сдачи». Следит за собой, аккуратен. Играет до сих пор с маленькими девочками. Стал называть в последнее время то одну, то другую из них «моя невеста». В последние два года более раздражителен, ссорится с пожилыми женщинами во дворе, любит жечь бумагу.
Пассивен в беседе, ответы односложные, уровень понимания чужой речи низкий, не старается вникнуть в смысл вопросов — особенно многословных (В).
Несмотря на большую грубость собственно интеллектуальных расстройств, этот больной относительно приспособлен к жизни, работает. Из «позитивных» психопатологических расстройств следует отметить поздно выявившееся, существующее еще в начальной стадии расторможение влечений: начатки пиромании и проснувшийся интерес к маленьким девочкам — явления, могущие со временем сделать этот психиатрически безобидный случай более опасным. Далее многочисленные менее «типичные» случаи. (В психиатрии, как водится, — чем «атипичнее», тем чаще.) Два брата:
Набл. 106. Мальчик 5 лет. Мать и отец пьют. Мать прежде была «приличной» женщиной, пьянство ее в «считанные» месяцы преобразило: детьми не занимается, вымогает в абстиненции деньги у своей матери; каждый раз одинаково громко хлопает дверьми в опьянении. Бабка молчаливая, странноватая на вид, безропотно «несет свой крест», сведения давала односложно, при более настоятельных расспросах начинает говорить путано, непоследовательно, бестолково.
Ребенок родился в срок, ходить стал вовремя. Речь до сих пор невнятная, не выговаривает многих звуков, словарь крайне беден, фразы короткие. Постоянно пребывает в хаотическом вихревом движении: скачет, прыгает по комнате, с пола на диван и обратно, прыжки эти выглядят всякий раз неожиданными и бесцельными, сопровождаются громким криком. Требователен, драчлив — гулять его не выводят, потому что тут же нападает на детей, отбирает у них игрушки; бабка ни на шаг от него не отходит. В беседу вовлечь не удается — дружелюбно гогочет, затем теряет интерес к врачу, так же не обращает внимания на бабку, которая непрерывно его придерживает (А).
Набл. 107. Мальчик 13 лет, его брат. В раннем детстве был необычайно пугливым и нервным. От всякого стука сильно вздрагивал, кривил ротик, вскрикивал по ночам. К 4—5 годам стал более покоен, вял, пассивен, медлителен и малоподвижен. Учился плохо, был, по оценке учителя, «туп», дублировал 4-й класс. Отличается подчеркнутой, утрированной вежливостью и готовностью к послушанию.
В последний год безмолвно враждует с пьющей и скандалящей матерью, «не признает» ее. Молча помогает бабушке в ведении хозяйства, ходит в магазины, аккуратно приносит сдачу, в остальное время сидит, как дежурный, в терпеливом ожидании или же с тем же служебным видом, без собственного интереса занимается случайным делом, пока бабушка не попросит его о чем-то.
Обращает на себя внимание своеобразным «жеманством», тонкой манерностью всего моторного облика: медлителен, движения, походка как бы растянуты во времени и невольно привлекают к себе внимание. Отвечает коротко и сугубо формально, ничего о себе не сообщает, избегает смотреть на врача — взгляд в сторону, терпеливый, отсутствующий, «пережидающий». Осторожно постукивает пальцами по столу и внимательно прислушивается к стуку. При расспросах о матери сделался подавлен, стал держаться более вызывающе, но не изменил ни позы за столом (сидел откинувшись всем корпусом), ни манеры отвечать — односложной и как бы нарочито бессодержательной (В).
Меня, помнится, поразило это постукивание по столу: осторожное, вкрадчивое, имеющее какой-то трудно определимый ритм — некая телеграфная морзянка, ни к кому не обращенная, но ему внутренне необходимая. Почти полный мутизм этого ребенка, его отгороженность от окружающих придавали ему сходство с детскими и прочими шизофрениками, но особенности его «растянутой», «резиновой» моторики, отношение к бабушке и матери (вполне естественное и эмоционально сохранное), его домашнее поведение в роли единственного и незаменимого помощника в ведении хозяйства — все это на «обычную шизофрению» не походило и заставляло думать скорее о наличии наследственного (?) органического поражения мозга, производящего в качестве мышечного синдрома не столько кататонические, сколько паркинсоноподобные расстройства — тоже подкорковые, но с иной клиникой и с иной сопутствующей психической патологией.
Его младший брат лучше вписывается в традиционное представление об «олигофрений» — вследствие большей выраженности интеллектуального дефекта.
Но и у него на первом плане не столько малоумие, сколько общий гиперкинетический синдром с постоянным двигательным возбуждением, в хаосе которого заметны стереотипии — именно из-за него он и нуждается в первую очередь в постоянной опеке и наблюдении; эта бесконечная «двигательная буря» имеет некоторое сходство с кататоническим возбуждением.
В чем-то похожий случай из следующего наблюдения.
Набл. 108. Мужчина 22 лет. В семье без существенных особенностей…
(Впрочем, под этой трафаретной справкой при любом сколько-нибудь массовом обследовании населения имеется в виду лишь то, что в семье нет бросающейся в глаза, из ряда вон выходящей патологии, а «отклонения» если и есть, то носят настолько общий, широко распространенный характер, что их трудно и утомительно всякий раз фиксировать: им несть числа, они универсальны — необычно скорее их отсутствие. Я поднял архивы и посмотрел, что было в этом случае. Уточненные данные сообщают следующее. Отцу 54 года, он русский, рабочий высокой квалификации.
Был в детстве вспыльчив и драчлив. В последние годы, после относительного «затишья» в зрелом возрасте, вновь стал более раздражителен и вспыльчив — «дерется» дома. Выпивает — в какой мере, не выяснено. Матери 54 года, она описана в разделе начальных стадий церебрального атеросклероза — с неврозоподобным синдромом, с ухудшением состояния в связи с постоянно травмирующей семейной ситуацией; преморбидно «ничем не примечательна». Сестре больного 20 лет, в раннем детстве она была нервной, затем — стеснительной, застенчивой, лет в 14—15 стала «смелее»; характеризуется несколько рассудочной, внешне суховатой, но обидчивой и ранимой; работает на заводе, имеет высокий квалификационный разряд.)
Больной родился с весом 2,5 кг, с ростом 45 см. В роддоме сказали, что были судороги, других подробностей мать не знает. Развивался с опережением сроков: зубы прорезались в 4 месяца, отдельные слова начал говорить в 8, фразовая речь — с 10— 12 месяцев. Говорил чисто, выговаривая все звуки и правильно согласуя слова.
Ходить стал в год. В последующем сравнялся в развитии с остальными детьми. В раннем детстве и до школы был очень спокоен, вяловат, боязлив, «не лазил никуда, как другие», мог проводить время в детском обществе, но не тяготился и одиночеством, часами играл один. Каких-либо других особенностей или отклонений родители не замечали. В общую школу, однако, допущен не был. Родители утверждают, что мальчик испугался врача, и не отвечал поэтому на простые вопросы. Учился во вспомогательной школе. Был и там вял, нерасторопен, медлителен, за 8 лет учебы научился лишь писать и считать, все давалось с усилиями, особенно практические навыки, хуже всего было на уроках труда. Жил в интернате. Приходя домой молчал, сидел без дела, «из него нельзя было слова вытянуть». После школы был устроен грузчиком на предприятие, использующее труд инвалидов, живет с родителями. На работе ни с кем не общался, долгое время молча отдавал получку каким-то парням, работавшим там же и грозившим ему побоями; ни разу не пожаловался на них родителям.
Неряшлив, мать по утрам с трудом заставляет его умыться, крайне медленно одевается. Приходя с работы, иногда берется за газеты, читает, слушает радио. Интересуется футболом, знает все его новости, помнит фамилии игроков, иногда ходит на стадион: один или с отцом. Во дворе сидит со стариками, боится ребят, которые его бьют. В последние два года меняется: начал требовать у матери, чтобы она его «женила», открыто, не стесняясь, онанирует. Стал в это время более раздражителен и упрям, повышает голос на мать, «жаден на деньги», перестал отдавать зарплату «рэкетирам», и те от него отстали. Подолгу смотрится в зеркало, часто встает по ночам и часами стоит без движения, в застывшей позе. Стал упускать мочу и иногда — кал, чего раньше не было. Приходит домой грязный, не говорит ни слова и, кажется, не тяготится тем, что испачкан. Пьет воду в больших количествах: в эти 2 года выявлен несахарный диабет. Стал еще медлительнее, подолгу застывает в одних и тех же позах: сидит, например, держась за голову, вялый и безжизненный.
Выглядит лет на 18. Лицо не похоже на «олигофреническое»: выражение его отрешенное, черты заострены, «кожа в обтяжку», взгляд мимо врача. Движения крайне медленные, «ползучие», «осторожные». Увидев незнакомого человека и узнав, что он врач, заметно испугался, замер, затем, преодолевая очевидную инерцию, «двинулся в путь», робко приблизился к столу, неловко сел. В ответ на вопросы стереотипно, «смущенно» и «дежурно» улыбается, никому в отдельности свою улыбку не адресуя, но сестре, которая попыталась вмешаться в разговор, неожиданно резко сказал: «Уйди, чего тебе». Со временем начал односложно отвечать врачу, чем вызвал удивление родителей («Смотри, разговорился!»). Повторяя одни и те же фразы, жалуется на отца с матерью: «у них характер упругий», они «такие хорошие, что бежать хочется», называет их «прокурорами». Ограничивается общими обвинениями, не разъясняет, чем вызвано его недовольство. Правильно складывает и вычитает большие числа, но делает это крайне медленно; получив задание на умножение, склоняется и надолго замирает над бумагой, оправдывается тем, что «давно не держал в руках карандаша», повторяет эти слова несколько раз кряду — как и другие свои фразы.
Легко прерывает разговор, надолго умолкает, однообразно улыбается взамен ответов. Спонтанная речь лишь однажды: спросил у сестры, какой будет фильм по телевидению (А).
Назвать эту болезнь олигофренией, как в диспансере, значит ничего не сказать или сказать очень мало. Совершенно ясно, что перед нами «текущее» и «органическое» по своей природе и клинике заболевание. В пользу этого говорят стертый экстрапирамидный двигательный синдром, несахарный диабет и появившееся в 20 лет недержание мочи и кала. В клинике ему бы, наверно, поставили диагноз последствий перенесенного энцефалита неуточненной этиологии с неблагоприятным отдаленным течением, что клинически ближе к истине, но это, по-видимому, все же наследственная, хотя и «органическая», патология: ускоренное развитие ребенка в раннем периоде жизни, метаморфоза вундеркинда в тупоумного не свойственны, кажется, никаким заболеваниям, кроме генетически обусловленных. «Олигофрения» его не столько в отсутствии у него умственных способностей, сколько в «невозможности ими воспользоваться»; речь, при количественной бедности, наделена словами, предполагающими достаточный уровень абстрагирования: «упругий характер», «прокуроры-родители»; медлительность же — типично брадипсихическая.
Еще один столь же «сомнительный» случай, но в ином, «пропфшизофреническом», роде.
Набл. 109. Женщина 42 лет. Матери 67, она русская, неквалифицированная рабочая в прошлом. Всегда была молчалива, необщительна, пассивна, склонна к уединению, пониженному настроению. В последнее время настроение постоянно удрученное: раздражительна, не хочет ни с кем общаться, жалуется на физическое нездоровье, но жалобы носят самый общий и неопределенный характер. Сведения о себе дает нехотя, о дочери — чуть лучше, но тоже — лишь при усиленных расспросах. Отнесена к шизоидам.
Больная родилась в срок, ходить стала с полутора лет, говорить — с двух. В школу пошла в 7 лет, вела себя там тихо и незаметно, но с первого же класса обнаружила неспособность к обучению, «плохо соображала». Нашли умственную отсталость, была переведена во вспомогательную школу, где каждый класс дублировала. Научилась только читать, была безразлична к учебе, ничем вообще не интересовалась. Оставалась молчалива, замкнута, ни с кем не разговаривала и не ссорилась, была «как посторонняя».
Жила после школы с матерью. В 19 лет сделалась тревожна и беспокойна, испытывала страхи, уходила из дома. Была стационирована, выписана лишь через полгода с диагнозом «психоз у олигофрена». Страхи вскоре возобновились: перестала разговаривать дома, сделалась враждебна к матери. Вновь стационирована, переведена в загородную больницу для хроников, пробыла там два года (истории болезни утеряны), с тех пор живет дома. Состояние однообразно: молчалива, с матерью переживаниями не делится, «скорее другим пожалуется» (на головную боль, на боль «внутри»). Ничего по хозяйству не делает, говорит, что не умеет, сидит весь день со «скучным» выражением лица. Соседей избегает и, когда те заходят и спрашивают ее о чем-нибудь, не отвечает, но повторяет то, что говорит мать. Мать пыталась устроить ее на какую-нибудь работу, но отовсюду уходила: не высиживала и нескольких часов, говорила, что «надоело». В диспансер, где стоит на учете с диагнозом «олигофрения в степени имбецильности», ходит раз в год, на приеме молчит, возвращается оттуда в обычном настроении.
Только однажды пришла после приема возбужденная, ругала врача, который сказал, что ей нужно искать жениха, обозвала его «дураком»: «Не мог ничего лучше придумать!» В последние два года ходит в одну семью, где в отсутствие родителей сидит или гуляет с ребенком. Детей любит. Выглядит моложе своих лет. Неприветливая, отчужденная; часто раздражается, недовольна беседой, повторяет одни и те же фразы, но от разговора не уходит и не прерывает его. Говорит, что все есть в истории болезни в поликлинике, она ничего не помнит: «давно все было». Настроение у нее «всегда такое», «никого не люблю, ничего не люблю», «безразличная» (ее собственные слова). Жалуется на головную боль — будто бы после того, как два года назад поскользнулась и упала. Недовольна глухонемыми соседями: они шумят, голова от них болит еще больше. Вопрос, ходит ли она гулять с мальчиком (соседей), поняла превратно и ожесточилась: «Нужны мне эти мальчики, никого не люблю!» Не выполняет заданий на счет, умножение: ссылается на то, что все забыла.
В ходе разговора не меняется, мимика недовольная, интонации ворчливой спорщицы, ни с чем ни разу не согласилась (А).
По традиционной диагностике — это «осложненная» олигофрения, «олигофрения с параноидным психозом»: со страхами и, по-видимому, бредом в отношении матери. Степень собственно малоумия здесь завышена: имбецильность вряд ли допускает возможность критической самооценки, а она называет себя «безразличной». В ее речевом статусе обращают на себя внимание персеверативные повторы, эхолалия, в эмоциональном — тусклость, монотонность, пассивность, безучастность, оппозиция окружающим, которую она сама формулирует как нелюбовь ко всему и всем. Иначе говоря, клинически это некий гибрид «шизофрении» и «олигофрении», где неясно, каков уровень собственно интеллектуальных расстройств и каков — «способности» и «желания» ими пользоваться. В клинике бы нашли компромисс и поставили ей диагноз пропфшизофрении, что лучше — тем, что связывает воедино оба заболевания. Напомним, что еще один случай пропфшизофрении (?) был описан выше, среди параноидов неясного характера (набл.
17).
Далее — более мягкие случаи, еще более трудные для «дифференциальной» диагностики, примером чему — следующее семейное наблюдение: мать-дочь-сын (где последний — имбецил с тяжелой степенью олигофрении).
Набл.110. Женщина 51 года. Отец— крестьянин, непрактичный, бесхозяйственный, безалаберный. Мать умерла от туберкулеза легких, была чрезмерно брезглива и чистоплотна, ела только дома. Обследуемая кончила 4 класса, работала в колхозе, переехала в Москву, где поступила в прислуги. Отличалась стеснительностью, нетребовательностью, «отсутствием своего мнения». Лет с 20 стала более общительной, любила петь, легко вступала во внебрачные связи и беременела, не умея предохраняться и не требуя этого от партнеров. Вышла замуж, по совету тетки, за тяжелого пьяницу и шизоида, с которым прожила более 20 лет. Из 4 ее детей трое не от мужа: объясняет это своей «добротой». Работала 10 лет штукатуром, в последние годы — санитаркой в психиатрической больнице.
Отмечает, что лет с 30 стала «нервная», с того же времени — чрезвычайная неустойчивость в настроении, мнительность и особого рода внушаемость: «за доброе слово» могла все отдать и потом плакать, что ее «оставили в дурочках».
Стала постоянно взбудораженной, беспокойной: на новой работе находилась под впечатлением рассказов о душевнобольных и их возможной опасности, страшилась их, но жалела и в работе относилась к ним, по ее словам, по-человечески. В последние 3—4 года свою постоянную готовность пугаться и приходить в волнение связывает с квартирными неурядицами. Жила вначале с душевнобольным соседом, боялась его — особенно когда он застывал в одной позе в коридоре. Опекала и безвозмездно обслуживала его, но обратилась в конце концов в диспансер и его положили в загородную больницу. После него в квартире поселился тяжелый психопат-графоман (набл.39), которого она тоже поначалу опекала, обстирывала и убирала за него места общего пользования, затем, после незначительной ссоры (он обругал ее сына, намусорившего в ванной, и отказался помочь в ремонте), обиделась и перестала помогать ему. Ожидала, что он извинится —тогда бы вернулись прежние отношения, но он вместо этого стал изводить ее глупыми насмешками, издевался над ней (это соответствует действительности).
Стала нервной, вздрагивала, ее «всю трясло» от одного его вида. Затем, после того как нашла на кухонном столе доску с торчащими вверх гвоздями, поняла, что это предупреждение, решила, что сосед хочет убить ее. Он также налил будто бы под ее дверь «клопомор», мотивируя это тем, что от нее к нему ползут клопы (сосед это отрицает, но и это или нечто подобное тоже возможно). Начала прятать от него сына и внука, которого ей привозят на попечение. В воскресенье, когда сосед дома, живет с детьми как на осадном положении, запирается. В последние годы выпивает с сожителем дочери, отношение к которому у нее «ходит как маятник»: то поддерживает дочь, не оформляющую брака с ним, соглашается с ней, что он законченный пьяница, то становится на его сторону — он же, пьяный, бьет их обеих. Остается постоянно сосредоточена на квартирном конфликте, полна наихудших предчувствий, но никаких мер в связи с этим не предпринимает: объясняет это тем, что ничего не сможет доказать — поверят не ей, а соседу-инженеру.
В момент осмотра «навеселе». Выглядит немного чудаковатой, угловатой. С «комичной», аффектированной жестикуляцией и повествовательной, нарративной, интонацией, словоохотливо, без всяких задержек, распространяется о подробностях квартирных ссор. Убеждена в том, что сосед хочет ее убить или выжить: главное доказательство тому видит в доске с гвоздями и еще — гантеле, которую он тоже «не случайно» оставил на кухне. Допускает, что сосед намерен отправить ее в психиатрическую больницу. Обследователь представился ей невропатологом но она быстро угадала его профессию и в течение беседы не раз с улыбкой спрашивала, не считает ли врач, что она больна психически. Отмечает в себе почти болезненную любовь к чистоте: «не могу пройти мимо грязного белья» — этим отчасти объясняется то, что она всегда всех обстирывала. Сосед говорит про нее, что она «вечно что-то трет» (В).
Набл. 111. Женщина 24 лет, дочь описанной выше. Об отце ничего достоверного. Кончила 10-летку, училась средне, была «не очень общительна», ко всему внешне безучастна, легко уступала тем, кто был настойчивее ее и сильнее характером.
В молодости внешне мало отличалась от сверстниц, ходила «как все» на танцы, но там довольно безразлично относилась к тому, танцуют с ней или нет. Кончила поварское училище, стала работать по профессии. Оставалась «скучной» — после работы «ничем особенным не занималась», была медлительна, нерасторопна, однообразна, хотя на настроение и состояние свое никогда не жаловалась. Сошлась с сотрудником-поваром, имеет от него дочь, живет с ним вне брака. Он пьет и, когда пьян, страшен: дерется, «может убить», по словам матери. Несколько раз обе вызывали милицию. После таких сцен съезжает от него к матери, затем под его нажимом, которому не может противостоять, мирится с ним и переезжает на его квартиру. Каждый раз ссоры и примирения совершаются одинаково и всякий раз будто впервые в жизни: «без памяти на прошлое». Остается все той же — постоянно вялой и аморфной: недавно в первый раз в жизни была на море, но и там быстро «соскучилась», оно не произвело на нее впечатления. В свободное время немного читает, в основном — приключенческие романы.
Выглядит неприметной, «уставшей», слегка заторможенной: говорит, что приехала с прогулки на пароходе с дочерью, где утомилась. Движется по комнате совершенно бесшумно и незаметно. Во время разговора смотрит мимо, говорит медленно скупыми, растянутыми во времени фразами, которые часто звучат уклончиво. В ответ на уточняющие и прямо поставленные вопросы единообразно посмеивается, часто отмалчивается; просьбы же врача и матери сделать то или иное выполняет почти автоматически. Жалоб на самочувствие, настроение, положение ее дел от нее, по словам матери, «не дождешься» — равно как и каких-либо вопросов или самостоятельно высказанных суждений. С работой вполне справляется, имеет высокий квалификационный разряд, но о работе дома не говорит ни слова (С).
Набл.112. Мальчик 12 лет, брат описанной выше. Об отце ничего достоверного. Родился на 3 недели раньше срока. Ходить стал в 1 год и 2 месяца, не говорил до 5 лет.
165Посещал специальные ясли, затем такой же детсад.
В 3 года стали жаловаться, что ребенок беспокоен: бьет посуду в детском саду, жует белье, набрасывается на детей, царапается. С этого времени стационируется. К 5 годам стал несколько послушнее, в это же время появились отдельные слова, но периодически вновь делался возбужден, убегал, его привязывали. С 6 лет начал приставать к девочкам, онанировал. Когда мать брала его домой, убегал, весь день где-то пропадал, бегал с палкой в руке, садился в лужи, домой возвращался «в невообразимом виде». Временами и на этом фоне бывали состояния особенно бурного возбуждения. Жег бумагу в ванной, прожег обои в прихожей. Много и неряшливо ел, громко требовал еду от матери. Был очень полным: в 10 лет весил 50 кг; в течение последнего полугода похудел и вырос: рост сейчас 170 см, размер ботинок 42-й. Стал тише, не так часто онанирует, как прежде, но остается неусидчив, не способен сосредоточиться на чем-либо. Ведет себя как трехлетний малыш, бегает по квартире, ползает по полу на коленках, кидается игрушками, ломает их, крутит в руках, раскачивается; какие-либо занятия с ним возможны лишь в течение нескольких минут, не более.
Речь косноязычна, неразборчива, способен лишь на самые элементарные фразы. Пытается нарисовать что-то, но не выходит, читать и писать не научился. Во сне страхи, кричит. Сложен неравномерно, с избыточным отложением жира на ягодицах. К врачу интереса не проявляет, продолжает играть сидя на полу (А).
Такова эта семья. В ней прямое отношение к олигофрении имеет лишь сын, страдающий тяжелой имбецильностью с гиперкинетическим синдромом, расторможением влечений, телесной диспластичностью. Его мать, при первом знакомстве со случаем, тоже может быть расценена как «дебилка»: она повышенно внушаема, безвозмездно и унизительным для себя образом обслуживает других, ее суждения переменчивы, движимы минутным настроением, ее всю жизнь обманывали и эксплуатировали. При более внимательном рассмотрении оказывается, однако, что уровень ее суждений вполне соответствует среднему, что она достаточно наблюдательна и правильно оценивает ситуацию; выявляется далее, что ее «обстирывание» соседей едва ли не необходимо ей самой: из-за почти навязчивого влечения к мытью и стирке, преувеличенной чистоплотности и брезгливости, неспособности «пройти мимо грязи».
Ее параноид, производящий поначалу впечатление психогенного (поскольку он появляется на высоте квартирного конфликта и из него «тематически вытекает»), по мере его развития начинает все более походить на эндогенный — из-за возрастающего значения деталей, вокруг которых центрируется теперь бредовая фабула. Иначе говоря, ej можно отнести скорее к шизофреническому полюсу наследственной патологии, чем к «олигофренному», к которому несомненно относится ее сын (хотя и у него наблюдаются эндоформные флюктуации состояния с усилением психомоторного возбуждения и с периодической агрессией). Дочь больной с ее пассивной подчиняемостью обстоятельствам, аспонтанностью, монотонно безликим, «скучным» настроением, «дрейфом по жизни», фактической амбивалентностью (при вполне достаточных умственных способностях) — также из шизофренного круга патологии, хотя и ее, при большом желании, можно назвать «дебильной»: мотивируя это тем, что ею в жизни тоже помыкают и манипулируют.
Дебильность — одно из самых сложных для психиатрической квалификации состояний.
Это положение легко иллюстрируется примерами из выборки: она мала, но речь идет о широко распространенных феноменах. Ниже случай дебильности» с параноидом в анамнезе: на этот раз, кажется, в самом деле психогенным.
Набл.113. Женщина 50 лет. Из крестьян Тверской области. Рано умерших родителей не помнит. Брат — рабочий, сестра — колхозница, оба с «хорошим» характером. В детстве, по-видимому, тяжелый рахит: не ходила, по ее рассказам, до 5 лет, был большой живот и тонкие ножки. Кончила 2 класса, училась плохо, что связывает с тем, что скиталась по чужим людям. Жила в няньках. Была нетребовательной, покладистой, исполнительной. Долго не понимала, что у нее нет родителей, считала ими дядю и тетку, которые ее не удочеряли, но лишь опекали на расстоянии. Месячные с 14 лет, интерес к молодым людям с 19—20: работала тогда мойщицей в столовой и «заглядывалась» на посетителей.
В войну (в 1941 г. ей было 22 года) попала в оккупированную зону. Была там потрясена сценами избиения родственников, в том числе малолетних: «по голове били».
Жила тогда и по прекращении оккупации в постоянном паническом страхе, вздрагивала от шума и без причин, «сама по себе», пугалась, чувствовала себя совершенно беспомощной и беззащитной. Была мобилизована на фронт прачкой. Здесь познакомилась с будущим мужем, который, сойдясь с ней, не смог ее оставить, «пожалел»: «куда бы она делась». После войны ей еще в течение 2—3 лет казалось, что на улице немцы: видела похожих на них людей, боялась и «своих», потому что в войну «и свои предавали». Муж ежедневно встречал ее после работы. В последующем страхи этого содержания прекратились, но осталась постоянная готовность к тревоге по самым разным поводам: сейчас, например, живет в страхе за сына, служащего в армии. Не может смотреть фильмы о войне — тут же приходит в волнение, плачет. Имеет двоих детей, 20 и 22 лет. Дома очень заботлива к близким, хозяйственна; интересы ее ограничиваются семьею. Телевизора часто «не понимает». В свободное время любит гулять с мужем, гордится им и семьей. Физически была прежде здорова.
В последние два года после работы (мойщица машин) — головные боли. О смене места не думает, к врачам не обращается, не любит и боится поликлиники — как и всякого другого официального учреждения.
Полная, приземистая, «рыхлая», с крупными чертами лица. Держится застенчиво, «незадачливо», отвечает послушно и всерьез, легко уступает разговор мужу, стеснительно умолкает в его присутствии, уходит в другую комнату. Муж и дочь беззлобно вышучивают ее — она не обижается, лишь привычно и с виноватым видом оправдывается. При рассказе о пережитом волнуется, краснеет, делается подавлена— голос начинает дрожать, говорит, что «на всю жизнь память от войны осталась» (С).
Этот случай, с не меньшим на то основанием, можно было изложить в разделе психогений военного времени, но можно рассмотреть и здесь — в той мере, в какой речь идет о «почве», на которой разыгрывается «параноид оккупации»: дебильность с повышенной внушаемостью и «пугливостью» является субстратом, на котором, по-видимому, особенно легко развиваются психогенные параноиды (И.
Н. Введенский и М. С. Хейф). Эта женщина действительно может быть отнесена к дебильным личностям. Она недалека, недопонимает, например, телевидение, доверчива, привязчива, не умеет и не хочет смотреть правде в лицо — ей, в частности, трудно было понять, что у нее нет родителей, и примириться с этой мыслью: вследствие, видимо, не столько слабости ума, сколько — известного оптимизма дебильности, тенденциозного самообмана, аффективного видения реальности. Социальная адаптация этой «дебилки», однако, вполне достаточна. Она замужем, работает, имеет семью, детей и гордится этим: здесь очевидная причина того, что она так любит выходить гулять с мужем. В каком-то отношении ей повезло: муж ее — человек безусловно положительный, но дело тут не только в его качествах: из жалости не женятся и, во всяком случае, не живут так долго — она сама «кузнец своего счастья», какие-то иные ее качества и достоинства послужили противовесом ее неспособности к абстрактной логике. Речь идет по существу о том, что такое дебильность и исчерпывается ли интеллект одними вербальными и логическими операциями.
Американские авторы, которые всему на свете дают новые обозначения, называют «компенсаторные механизмы», которыми пользуются дебилы для возмещения своих интеллектуальных дефектов, «некогнитивными детерминантами поведения» (E. Zigler). Последние включают в себя: «повышенную потребность в социальном подкреплении» (social reinforcement), «усиление тенденции избирательности в социальном сближении и избегании», «использование типовой реакции заученной беспомощности» (learned helplessness) и т. д.. Если перевести все это на «язык родных осин», то (по всей очевидности) это будет означать, что дебильность как «неспособность к абстрагированию» представляет собой нечто сходное с «очаговыми» психическими дефектами: алексией, аграфией, акалькулией — выявляющимися более всего в достаточно искусственных школьных условиях. Они (эти дефекты) активно скрываются их носителями и «компенсируются» ими за счет иных психических качеств: интуиции, эмотивной чуткости, пластичности в подражании и приспособлении.
Как не умеющий читать всячески избегает обстоятельств, где становится явной его неграмотность, так и наша подопечная уходит от ситуаций, где «разоблачается» ее речевая неразвитость и «неспособность к логическому мышлению»: предоставляет вести разговор мужу и дочери, робеет перед врачом (или привычно разыгрывает такую робость), не посещает официальных учреждений, которые своим воинствующим формализмом и открытой или подспудной агрессией пугают ее и отнимают у нее последнее соображение. Она всю жизнь стремится возместить свои умственные долги и делает это не только ценой физических усилий (на таких людях обычно держится вся «механическая» работа в доме), но и подключает к делу куда более тонкие психологические «механизмы». Она, как пишут американцы, постоянно играет роль «заученной беспомощности» и незадачливости: позволяя родным подтрунивать над ней, доставляя им удовольствие считать себя умнее ее и тем утверждать собственное превосходство: обнажает перед ними свою незащищенность, что на языке инстинктов означает биологический сигнал о помощи.
В этом отношении она напоминает инфантильных «истериков», но истерики сызмалу «испорчены» иной патологией, они заражены «манией величия», им всегда нужно больше, чем всем прочим, — чего-то особенного, исключительного, а эта женщина добивается лишь того, что ей (и она твердо это знает) «положено от природы», «свою долю счастья» — достигает своей цели и тем заслуживает общего уважения.
(По-видимому, «компенсация» в таких случаях идет за счет «невербального», интуитивного, словесно не опосредованного, живого восприятия и мышления и столь же «архаичных» аффективных форм поведения; такие «дебилы» способны «читать с лица» и вести себя инстинктивным и потому — единственно или наиболее верным способом. В случаях, подобных последнему, то есть — «сохранной» дебильности, ограничивающейся некомпетентностью в отдельных видах умственной деятельности, с мягким инфантилизмом и психастеническим ядром, есть еще одна подкупающая черта, а именно — удивительная живость и сохранность эмоций таких лиц, их преданность, не знающая времени и естественного увядания.
Она находит ценителей среди любителей всего детского и вечно юного. Дездемона среди «нормальных» людей возможна лишь в подростковом возрасте — любовь же и страсти некоторых «дебилов» не помнят времени, вечны в своей первозданной свежести и нетронутости. В них есть что-то роднящее их с сензитивными дефензивными эпилептоидами, но без вязкости и бессознательной эгоцентричности последних: ими движет своего рода первозданное, недифференцированное, слепое чувство или чувственность, нечто всепоглощающее и всеобъемлющее — своего рода «мать сыра земля» русского фольклора, и эта эмоциональная насыщенность и сохранность «бережет» их и возмещает их дефекты в иных сферах — все столь бросающиеся в глаза и столь общественно значимые недостатки и неудачи у классной доски, в официальных приемных и т. д.)
Дале — случай с судорожным синдромом и сочетанием в последние годы сосудистого заболевания и депрессии. Если бы не факт учебы во вспомогательной школе, обследователь не обратил бы внимания на интеллект этой женщины, чей умственный уровень был, как говорится, «на нижней границе нормы».
Набл.114. Женщина 48 лет. Москвичка. Отец — квалифицированный рабочий, мать — контролер на большом заводе, оба спокойные, разумные, доброжелательные.
Развивалась с отставанием: ходить стала с полутора лет, зубы появились в 3,5 года, долго не выговаривала ряд согласных. В возрасте двух лет был судорожный приступ, после которого в течение года был «перекошен рот». Припадки продолжались до 12 лет; кроме судорожных, частоту которых установить трудно, были кратковременные отключения сознания — при них постепенно сползала со стула, так что ее иногда успевали подхватить; после приступов такого рода чувствовала «минут десять» холод во всем теле и не могла согреться.
Училась (во вспомогательной школе) с трудом: «все забывала». Была вяла, пассивна, застенчива и обидчива, легко начинала плакать. Лет с 12 стала «смелее», подружилась с несколькими девочками, стала лучше учиться и держаться увереннее на уроках, стала лучше память. В 13 лет пошла в ремесленное училище, которое не закончила из-за начавшейся войны.
Работает с 14 лет: грузчицей на заводе, затем клейщицей резиновых изделий. Месячные с 16 лет, регулярные. В 19 лет начала встречаться с молодым человеком, за которого вышла замуж. Была в то время веселой, жизнерадостной.
Припадки возобновились в 18 лет: на работе начала внезапно хохотать, затем был развернутый судорожный приступ с недержанием мочи, с головными болями и разбитостью в течение последующего дня. Вскоре подобный приступ повторился. Получила 3-ю группу инвалидности, устроилась лифтером. В 20 лет инвалидность сняли, но осталась работать там же. До 29 лет припадки были редкими, случались обычно на улице, в кино, однажды — в цирке. Оставалась «веселой», не стеснялась своей болезни. В семье была аккуратной, домовитой, очень заботливой по отношению к ребенку. Мужу подчинялась, всегда ему уступала, но ругала, когда он выпивал: боялась, что «сопьется, как другие».
С 29 лет — боли в сердце и тяжелые головные боли. Вскоре обнаружили постоянно высокие цифры артериального давления.
Головные боли стали сопровождаться резью в глазах, покраснением лица. Сделалась раздражительна, обидчива, настроение стало легко меняться. Несколько раз с непродолжительным эффектом лечилась в терапевтических стационарах. В 38 лет перенесла обширный инфаркт миокарда, в 40 — второй, более легкий. Имеет с тех пор 2-ю группу инвалидности.
Во время пребывания в больнице по поводу второго инфаркта миокарда впервые развилось длительное депрессивное состояние: была мрачна, не хотела никого видеть, говорила очень мало, казалось, что должна умереть. С тех пор — постоянные волнообразные смены настроения: то оживленная, бодрая, то «ничто не радует», «все как рукой снимает». Длятся состояния подавленности, угнетенного настроения около недели. В последние 3 года постоянно чувствует себя физически плохо: жалуется на слабость, боли в сердце, зависима от погоды. Не может смотреть телевизор: «чуть что, плачу». Остаются большие судорожные припадки — теперь редкие, раз в 3—4 месяца. Давление крови постоянно около 220/130 мм.
Полная женщина, с небольшой головой, разлитой краснотой лица. Суждения о том, что происходит вне семьи, — самые поверхностные и «примитивные», охотно перепоручает разговор мужу, но о своих домашних делах судит вполне здраво. К своему собственному состоянию относится различно в зависимости от настроения: то недооценивает свою болезнь, то ждет скорой смерти (С).
Данный случай стоит как бы на перекрестке трех и более психиатрических дорог: циркулярной аффективной, эпилептической, сосудистой и олигофрении — последней в виде умеренной и «сгладившейся со временем» дебильности. В соматическом «измерении» случая больная страдает длящейся едва ли не всю жизнь «сосудистой болезнью» — именно она в последние годы определяет степень тяжести ее страдания. Гипертоническая болезнь в таких случаях во многих, если не во всех, отношениях родственна нервно-психическому расстройству и может расцениваться как его разновидность: она является проекцией наружу, видимым следствием хронического возбуждения, «ирритативного спазма» нервных вегетативных центров.
Она наследуема, как и психические заболевания; в случае злокачественного течения для нее характерны раннее начало и быстрое развитие сосудистой энцефалопатии, часто — с изменениями на глазном дне типа застойных. Из психических расстройств этим явлениям обычно сопутствуют аффективная лабильность, депрессии и изначально присущие больным особенности умственного развития, оцениваемые чаще всего как «примитивность психики, граничащая с дебильностью»; развитие этого полиморфного синдрома во времени ведет к астенизации и «органическому» руинированию пациентов. Рассматривать больную можно, следовательно, с равным на то основанием, и в аффективном и в эпилептическом и «сосудистом» разделе патологии — мы поместили ее здесь не из-за тяжести собственно малоумия, а как очередную иллюстрацию сочетания этого последнего состояния с иной симптоматикой.
Приведем вкратце и без комментариев еще несколько случаев дебильности. В следующем наблюдении дебильность является, по всей очевидности, следствием хронической гипоксии мозга и, наверно, потому так близка к простым, «неосложненным» ее формам.
Набл.115. Женщина 23 лет, татарка, инвалид 2-й группы по врожденному комбинированному пороку сердца. Симптомокомплекс хронической сердечной недостаточности, «сердечный горб». С детства в больницах, отставала в развитии, оказалась неспособной к учебе, училась во вспомогательной школе. Мягкая, добрая, послушная, недалекая. Объективно — признаки выраженного психического и физического инфантилизма (В).
Другие случаи атипичнее или, что то же, типичнее: атипичнее по отношению к школьным образцам и типичнее как статистический феномен. В нижеследующем наблюдении — «дебильность у шизоидной личности»? (или «псевдодебильность при латентной шизофрении»? или «пропфшизоидия»?)
Набл.116. Женщина 37 лет. Жена дефектного шизоида, описанного в набл.26, мать шестерых детей, двое из которых описаны (набл.27 и 28 в разделе латентной шизофрении) и еще один, не попавший в выборку, страдает манифестной шизофренией. Училась плохо, работала всю жизнь на неквалифицированных работах. Беспомощная, внушаемая, пассивная. Детей родила, не желая этого, потому что до сих пор не научилась предохраняться: «стыдно» пойти к врачу или расспросить об этом кого-то другого. Часто попадала в затруднительные ситуации из-за медлительности, несообразительности, бестолковости, «нападающей» на нее в трудных ситуациях и обычно затем проходящих: «потом-то все понимаю». Безропотно терпит семейные трудности, пьющего мужа. Всю жизнь мечтала научиться играть на аккордеоне, но так и не осуществила свою мечту. В беседе оказывается неожиданно сообразительной, наблюдательной, дает точные характеристики сыновей и мужа (С).
Дебильность/психастения:
Набл.117. Женщина 59 лет, русская, из Тульской области. Неграмотна, не училась в школе по семейным обстоятельствам, но и потом грамоты не осилила. Работала уборщицей. Была замужем, овдовела. Всегда была очень стеснительна, «боялась слово сказать», легко терялась. Этим, с ее слов, пользовались другие: обсчитывали ее, заставляли работать лишнее — она понимала это, но не держала зла и обиды на этих людей, великодушно их прощала, продолжала общаться с ними и дальше, и они обманывали ее снова.
В последнее время беспокоят головные боли, слабость, расстройства памяти (С).
Чета глухонемых «дебилов» с расторможением влечений и фасадом возбудимой психопатии:
Набл.118. Мужчина 42 лет, русский, подсобный рабочий. В 6 лет «испуг», после которого перестал говорить, и речь с тех пор так и не восстановилась. Злоупотребляет алкоголем. Раздражителен, легко краснеет при волнении, возбуждается, бранится — обычно из-за обсчетов (его будто бы постоянно обманывают в магазинах, он внушаем, верит кассирам и не может быстро сосчитать деньги). Во время визита врача пьян, ругает дочь за то, что та «сидит на его шее», — речь нечленораздельная, мычащая (С).
Набл.119. Женщина 42 лет, жена предыдущего лица. Кончила 3 класса вспомогательной школы. Речь так и не развилась, может выговаривать лишь отдельные слова, понятные только домашним. Не работает. Шумливая, расторможенная, повышенно эмоциональная. Движения суетливые, верченая, с характерной избыточной жестикуляцией (С).
Мы позволим себе еще раз представить все изложенные выше случаи олигофрении в виде сводки с короткими резюме клинического анамнеза и статуса — как это делали старые авторы.
Набл.105. Мужчина 22 лет: умеренная имбецильность с намечающейся патологией влечений — пироманией и влечением к малолетним девочкам.
Набл.106. Мальчик 5 лет, тяжелый имбецил с постоянным психомоторным возбуждением, «двигательной бурей».
Набл.107. Мальчик 13 лет, его брат. Дебильность с шизофреноидной пассивностью, мутичностью, особого рода «утонченной» манерностью.
Набл.108. Мужчина 22 лет. Имбецил? Дебил? Опережающее развитие до года-двух, затем черты нарастающей пассивности, брадипсихии, развитие кататоно-паркинсоноподобного мышечного синдрома, несахарного диабета, позднее появление недержания мочи и кала.
Набл. 109. Женщина 42 лет. Вялотекущая параноидная пропфшизофрения, дебильность.
Набл. 17.
Параноидно-парафренная пропфшизофрения, дебильность.
Набл. ПО. Женщина 51 года. Дебильность с тимопатией и навязчивостями. Параноид, вначале подобный психогенному, затем приобретающий большое сходство с эндогенным.
Набл.112. Мальчик 12 лет, сын последней, тяжелый имбецил с расторможением влечений, с картиной постоянного речедвигательного возбуждения.
Набл.113. Женщина 50 лет. Дебильность. Психогенный параноид (оккупации), конституциональная тимопатия.
Набл, 114. Женщина 48 лет. Дебильность, эпилептиформный синдром, периодические депрессии на фоне общей и церебральной сосудистой патологии.
Наблюдения 115—119 вкратце изложены выше, и мы не будем повторять их.
Выявлено, таким образом, 7 тяжелых и 8 — более легких случаев олигофрении, из которых все примечательны в других отношениях: как носители «иной» психической патологии. (Оба показателя частоты олигофрении, между прочим, выше обычно сообщаемых.
И это можно отнести за счет малого объема выборки, но делается подозрительной системность отклонений показателей, когда ошибка всегда — в сторону завышения: как у недобросовестного продавца при взвешивании товара.) Оставив в стороне абсолютные данные, заметим, что из представленной сводки явствует, что «чистых» случаев олигофрении в выборке практически не было: почти все они были так или иначе отягощены «иной» психической патологией — точно так же и с не меньшей частотой, с какой сопровождает она, например случаи «шизофрении». Собственно малоумие, как относительно тяжелых, так и более мягких степеней, завышалось при наличии «сопутствующих» расстройств; при ее отсутствии или малой выраженности оно, напротив, имело больше шансов пройти незамеченным, и дело тут, видимо, не во взаимоотягощении и взаимовыявлении двух или более заболеваний, а в том, что они растут из общего корня, и полиморфизм болезни свидетельствует о его наследственной «полисистемности» и большей совокупной тяжести. Сходные частоты взаимоотягощения олигофрении с шизофренией, эпилепсией и т. д. дают и другие авторы. Кроме уже цитированных, назовем из последних работ исследование В. Ф. Шалимова. По-видимому, морелевское представление о малоумии как естественной, органичной части единого ряда психического вырождения больше соответствует реальности, чем его искусственная изоляция от остальной психической патологии.
Олигофрен — что это такое? Определение, значение, перевод
Олигофрен — человек, страдающий умственной отсталостью. Умственная отсталость, олигофрения — врожденное или рано приобретенное (до 3 лет) слабоумие, для которого характерна недоразвитость всей психики. Проявляется нарушением мышления, речи, эмоций, воли, моторных функций. Люди с диагнозом олигофрения составляют в настоящее время 1-3 % всего населения. Причины возникновения чаще всего генетические, а также внутриутробное поражение зародыша и плода, травмы в родах, травмы головы в раннем детстве. Это значит, что у олигофрена имеется органическое повреждение головного мозга.По степени выраженности олигофрения делится на 3 группы: дебильность (легкая степень), имбецильность (средняя степень), идиотия (тяжелая степень слабоумия).
Чаще встречается легкая форма, при которой олигофрен адаптируется к внешней среде и бытовым процедурам. Для этого очень важно, чтобы рядом были адекватные и поддерживающие родители и педагоги. Практика показывает, что даже самые «тяжёлые» дети при условии правильного обращения с ними стремятся к общению и активности.
В США и западной Европе детей-олигофренов водят в обычные школы (инклюзивное образование). Такая практика постепенно доходит и до России. Слова олигофрен, дебил, имбецил, кретин давно превратились из медицинских диагнозов в ругательства. Поэтому употреблять их где-то, кроме как в специализированных врачебных кругах, не корректно, лучше говорить «человек с ментальными особенностями».
Вы узнали, откуда произошло слово Олигофрен, его объяснение простыми словами, перевод, происхождение и смысл.
Пожалуйста, поделитесь ссылкой «Что такое Олигофрен?» с друзьями:
И не забудьте подписаться на самый интересный паблик ВКонтакте!
Олигофрен — человек, страдающий умственной отсталостью.
Умственная отсталость, олигофрения — врожденное или рано приобретенное (до 3 лет) слабоумие, для которого характерна недоразвитость всей психики. Проявляется нарушением мышления, речи, эмоций, воли, моторных функций. Люди с диагнозом олигофрения составляют в настоящее время 1-3 % всего населения. Причины возникновения чаще всего генетические, а также внутриутробное поражение зародыша и плода, травмы в родах, травмы головы в раннем детстве. Это значит, что у олигофрена имеется органическое повреждение головного мозга.
По степени выраженности олигофрения делится на 3 группы: дебильность (легкая степень), имбецильность (средняя степень), идиотия (тяжелая степень слабоумия). Чаще встречается легкая форма, при которой олигофрен адаптируется к внешней среде и бытовым процедурам. Для этого очень важно, чтобы рядом были адекватные и поддерживающие родители и педагоги. Практика показывает, что даже самые «тяжёлые» дети при условии правильного обращения с ними стремятся к общению и активности.
В США и западной Европе детей-олигофренов водят в обычные школы (инклюзивное образование). Такая практика постепенно доходит и до России. Слова олигофрен, дебил, имбецил, кретин давно превратились из медицинских диагнозов в ругательства. Поэтому употреблять их где-то, кроме как в специализированных врачебных кругах, не корректно, лучше говорить «человек с ментальными особенностями».
Программа обучения детей с легкой отсталостью умственного развития
Адаптированная общеобразовательная программа (АООП) для детей с умственной отсталостью
Умственная отсталость (олигофрения, малоумие) – общее расстройство психики, характеризующееся значительным снижением интеллектуальной деятельности, адаптивных навыков и недоразвитием эмоционально-волевой сферы. Состояние определяется оценкой IQ менее 70, а также поведенческими проблемами, которые влияют на повседневную жизнь. Коррекционные программы для детей с умственной отсталостью составляют с учетом степени олигофрении.
Разработаны отдельные материалы, предназначенные для обучения детей с легкой, умеренной и глубокой умственной отсталостью.
Умственная отсталость затрагивает порядка 2–3% населения, из которых у 75–90% отмечается умеренная олигофрения. Идиопатические случаи, возникающие по неустановленной причине, составляют 30–50%, 25% вызваны генетическим расстройством, порядка 5% – наследственные.
Виды и степени умственной отсталости ребенка
Характеристики умственной отсталости ребенка – стойкое нарушение познавательной деятельности вследствие органического поражения головного мозга. Умственно отсталых детей принято разделять на олигофренов и не олигофренов. У последних умственная отсталость возникает в более поздний период жизни и выступает следствием органических заболеваний или травм мозга (менингоэнцефалит, сотрясения, ушибы и т.д.).
Различают следующие степени олигофрении:
- легкая (дебильность) – IQ ребенка 50-60. Заметных отклонений поведения у таких детей не наблюдается.
Обучение затруднено из-за сниженной способности к концентрации и рассеянного внимания; - умеренная (нерезко выраженная имбецильность) – IQ ребенка 35-49. Таких детей можно научить обслуживать себя самостоятельно, писать, читать, считать, но за ними нужен постоянный уход и контроль. У имбецилов неразвитое мышление, сниженное внимание, неполноценная речь, нарушенная моторика;
- тяжелая (выраженная имбецильность) – IQ ребенка 20-34. У таких детей крайне слабое развитие речи, они способны обучиться лишь простым приемам самообслуживания;
- глубокая (идиотия) – IQ ребенка ниже 20. Состояние характеризуется почти полным отсутствием мышления и речи. Ребенок почти не может самостоятельно передвигаться.
Обучение затруднено из-за сниженной способности к концентрации и рассеянного внимания;Оценка вида и степени умственной отсталости ребенка может быть затруднена из-за сопутствующих патологий, например, глухонемоты, слепоты. В таких случаях ставят диагноз «другие формы умственной отсталости».
Выделяют такие основные виды умственной отсталости:
- наследственные формы;
- умственная отсталость при хромосомных заболеваниях;
- смешанные по этиологии;
- обусловленные экзогенными факторами.
Обучение детей с легкой отсталостью умственного развития
У умственно отсталых детей наблюдается недоразвитие познавательных интересов, выраженное в том, что они меньше чем сверстники испытывают потребность в познании. Определения варианта адаптированной общеобразовательной программы (АООП) для детей с умственной отсталостью проводят с учетом рекомендаций психолого-медико-педагогической комиссии.
Дифференцированный подход к построению АООП для учащихся с легкой умственной отсталостью предполагает учет их разных возможностей освоения образовательной программы. Такое отношение позволяет реализовать индивидуальный потенциал развития ребенка. При обучении детей с легкой отсталостью умственного развития следует учитывать, что учащиеся могут путать графически сходные цифры и буквы, похожие по звучанию слова. Педагогам следует учитывать трудности в распределении внимания, замедленную переключаемость, невозможность сосредоточиться на каком-то одном виде деятельности детей с диагнозом «олигофрения».
Занятия в школах для учащихся с умственной отсталостью проводят по адаптированным образовательным программам с учетом их психофизических возможностей. Наименование предметов и количество часов, отводимых на их изучение, определяется учебным планом в соответствии c приказом Министерства образования и науки Украины.
ФГОС для детей с умственной отсталостью
Стандарт регулирует отношения в сфере образования групп учащихся с легкой, умеренной, тяжелой и глубокой умственной отсталостью, а также тяжелыми и множественными нарушениями развития. Подробнее с документом можно ознакомиться на нашем сайте https://www.dobrobut.com/
ФГОС для детей с умственной отсталостью легкой степени предусматривает выделение пропедевтического периода, обеспечивающего преемственность дошкольного и школьного этапов, овладение различными видами и средствами коммуникации, обучение по программам профессиональной подготовки квалифицированных рабочих и служащих. В образовательном стандарте акцентировано внимание на психологическом сопровождении, которое улучшает взаимодействие обучающегося с педагогами и другими учащимися.
Учебный план для детей с умеренной умственной отсталостью предусматривает индивидуализацию обучения и формирование навыков самообслуживания. Таким детям необходимо пошаговое обучение, постоянный присмотр (уход). Детям с тяжелой умственной отсталостью требуется помощь в формировании коммуникативных функций. Тяжелая олигофрения определяет необходимость занятий по развитию речи, двигательных функций, крупной и мелкой моторики.
СИПР для детей с глубокой умственной отсталостью предусматривает обучение на дому или в условиях специализированных медицинских учреждений. Программа определяет комплексное сопровождение детей с множественными нарушениями развития, включающее их обучение и сотрудничество с родителями, воспитывающими ребенка с тяжелой инвалидностью.
Связанные услуги:
Консультация педиатра
Занятия с логопедом
Олигофрения | Стационар «Новая медицина»
Олигофрения
Олигофрения (умственная слабость, умственная отсталость) – группа заболеваний, характеризующихся недоразвитием психики.
Ее часто путают с деменцией. У больных олигофренией отмечается не только слабоумие, у них часто обнаруживаются проблемы в эмоциональной сфере, речи, движениях. В зависимости от степени недоразвитости мозговых структур больные нуждаются в помощи со стороны близких и родственников, или им требуется постоянный уход.
Несмотря на схожесть симптоматики, олигофрения и деменция — это разные заболевания. Деменция развивается вследствие поражения головного мозга различными факторами, она довольно часто наблюдается у пожилых людей, стариков. Олигофрения – это изначальное недоразвитие мозговых структур, которое обнаруживается в детском возрасте.
Описание болезни Обнаружение недоразвитости головного мозга у ребенка, ставит родителей в сложное положение. В зависимости от степени заболевания, прогноз его различен. При легкой степени олигофрении в некоторых случаях можно постараться социально адаптировать ребенка, он научится читать, писать, но будет отставать в развитии и даже во взрослом возрасте, его поведение будет напоминать поведение подростка.
Взрослых больных олигофренией обучают определенным простым действиям, и они даже с удовольствием трудятся на производстве, выполняя тяжелую, монотонную работу. Но, несмотря на это, такие больные требуют присмотра, поскольку они слишком наивны, доверчивы.
При средней степени олигофрении человек уже зависит от окружающих, иногда он может научиться обслуживать себя, но чаще бывают большие проблемы с речью и двигательной активностью. При тяжелой степени больной является полным инвалидом, за ним требуется постоянный уход и присмотр.
Иногда родители отказываются от детей с олигофренией, они не могут взять на себя ответственность за них и нести эту ношу до конца жизни, другие же, наоборот, пытаются лечить своего малыша, адаптировать его в обществе, научить обслуживать себя. Актуальность проблемы в том, что даже при легкой степени олигофрении, больной не может стать полностью самостоятельным и забота о нем ложится на родителей и близких родственников.
Олигофрения у взрослых – это обычно продолжение детского заболевания. С возрастом даже небольшая степень олигофрении усугубляется, особенно сильно это выражается в эмоциональной сфере. Больной становится более раздражительным, легко возбудимым, иногда агрессивным. При тяжелой степени олигофрении, пациенты редко доживают до пожилого возраста. Необходимость постоянного ухода и обслуживания, а уход при олигофрении у таких больных специфический и требует профессиональных навыков, приводит к развитию осложнений со стороны мочеполовой системы, дыхательной. Развиваются пролежни, воспалительные процессы в легких и больные погибают после присоединения, генерализации инфекции.
Уход за взрослым пациентами с олигофренией, которые со временем теряют родителей, так как такова природа жизни, также достаточно сложен. Они требуют постоянного присмотра, а в некоторых случаях и медицинской помощи. Таким людям лучше находиться в доме престарелых, где им обеспечат надлежащий уход.
Причины развитияНа развитие олигофрении влияет множество факторов:
- для периода беременности опасны такие инфекции, как корь, краснуха, ветряная оспа, ОРВИ, вирусный гепатит, поскольку они могут привести к внутриутробной инфекции плода,
- токсоплазмоз (паразитарная инфекция),
- асфиксия плода, травмы в родах,
- наследственный фактор (малоумие обоих или одного из родителей),
- хромосомные нарушения (синдром Дауна),
- сахарный диабет и другие тяжелые расстройства эндокринной системы,
- резус-конфликт,
- вредные привычки матери,
- интоксикация (медикаментами, химическими средствами),
- нейроинфекции и ЧМТ у ребенка в первые месяцы жизни гораздо реже становятся причиной малоумия. Это приобретенная олигофрения, в отличие от других причин, при которых поражение мозга происходит внутриутробно.
Это приобретенная олигофрения, в отличие от других причин, при которых поражение мозга происходит внутриутробно.Клинические особенности олигофрении зависят от стадии и формы заболевания, а также возраста больного.
Стадии олигофрении:
- легкая степень умственной отсталости (дебильность) характеризуется снижением интеллекта, но речь больного хорошо развита, он умеет складывать простые числа, решать незначительные бытовые вопросы и выполнять примитивный ручной труд, но не может абстрактно мыслить,
- средняя степень (имбецильность) характеризуется бедным словарным запасом, он может научиться обслуживать себя, но неспособен выполнять примитивную работу,
- глубокая степень (идиотия) человек практически полный инвалид, мышление почти не развито, общение, и проявление эмоций ограничено. Эти больные наиболее уязвимы, поскольку не могут за собой ухаживать и полностью зависят от окружающих.
При постановке диагноза, олигофрения и деменция нуждаются в дифференциации, поскольку отличить эти два заболевания в раннем возрасте очень сложно.
Коэффициент интеллекта не может служить критерием в постановке диагноза. Для выявления олигофрении и постановки диагноза группой специалистов оценивается общее психическое развитие человека, бытовые навыки, умение общаться и проявлять эмоции, способность к обучению и адаптации. Проводятся неврологические тесты.
Лечение умственной отсталости назначается врачом с учетом стадии, формы и особенностей течения болезни. Используются такие группы препаратов: гормоны, йодосодержащие медикаменты, ноотропы, витамины, аминокислоты. При необходимости назначаются нейролептики и транквилизаторы. К сожалению, одного терапевтического лечения при олигофрении мало. Здесь нужен комплекс мероприятий, включающий медикаментозную терапию, правильное питание, обучение, психокоррекция, занятия с логопедом. Специфических мер профилактики умственной отсталости не существует.
Особенности ухода за больным олигофренией Умственная отсталость (олигофрения), деменция – тяжелые патологии, при которых больные люди нуждаются в профессиональном уходе.
Мало кто может ухаживать за умственно отсталым взрослым родственником, в силу стечения обстоятельств оставшемуся одному. Такой уход при олигофрении могут обеспечить в пансионате для пожилых людей, где персонал знает, как общаться с такими людьми и имеет огромный опыт в общении, уходе и лечении пациентов с олигофренией. Поэтому наилучшим решением будет помещение такого человека в пансионат. Это поможет родственникам решить многие проблемы, а больному человеку – получить грамотное лечение и уход.
ОЛИГОФРЕНИЯ — Студопедия
(УМСТВЕННАЯ ОТСТАЛОСТЬ)
Олигофрения — это врожденное или приобретенное в первые годы жизни слабоумие, которое выражается в общем психическом недоразвитии с преобладанием интеллектуального дефекта и затруднения социальной адаптации.
Помимо термина «олигофрения» (от греческого «oligos» — малый, незначительный и «phren» — ум, то-есть, малоумие), для обозначения сборной группы стойких состояний, сопровождающихся задержкой или неполным умственным развитием, используют и другие названия : психическая ретардация, умственная отсталость, умственный дефицит, психическая субнормальность, общее недоразвитие, умственное недоразвитие.
Согласно определению Американской Ассоциации Умственных Дефектов, умственная отсталость характеризуется следующим:
1. Значимое снижение общего уровня интеллектуального развития
2. Значительный дефицит или отсутствие способности к адаптации
3. Появление отмеченных изменений в возрасте до 18 лет.
Наиболее рельефное проявление олигофрении — недоразвитие интеллекта. Коэффициент интеллектуальности у больных олигофренией (IQ ) ниже 70. Но малоумие является лишь частью общего психического недоразвития личности, задержки психического развития в целом.
Врожденное слабоумие необходимо отличать от приобретенного слабоумия (деменции) с признаками распада психической деятельности. Знаменитый врач Д.Эскироль писал, что человек с врожденным слабоумием подобен бедняку, который никогда не имел ни гроша за душой, а больной с деменцией (приобретенным слабоумием) — это разорившийся богач. А В.Гризингер образно сравнивал врожденное и приобретенное слабоумие как постройку незаконченную и постройку, обрушившуюся после окончания строительства.
Существует более 300 различных наследственно обусловленных заболеваний и нарушений, являющихся причинами развития умственной отсталости.
Все факторы, являющиеся причиной возникновения олигофрении, принято разделять на наследственные (эндогенные) и внешние (экзогенные). Соответственно, выделяют формы олигофрении, преимущественно связанные с наследственными факторами и с внешнесредовыми воздействиями (внутриутробными, родовыми и воздействующими в раннем детском возрасте). Но есть и формы умственной отсталости, вызванные сочетанным влиянием и наследственных (генетических), и внешних факторов.
Наследственно обусловленные формы олигофрении составляют 20-25% случаев тяжелой умственной отсталости. А в целом доля наследственно обусловленных форм среди всех случаев олигофрении составляет от 69,5 до 90%.
Среди детей умственно отсталых лиц процент олигофрений существенно выше, чем среди детей от нормально развитых родителей.
Если умственной отсталостью страдают оба родителя, то процент олигофрений у их детей составляет от 45,9 до 100%.
Если олигофренией болен один из родителей, то умственно отсталых детей у них от 33,3 до 58,1%.
36,1% больных олигофренией имеют одного или обоих умственно отсталых родителей.
Риск рождения умственно отсталого ребенка при браке между двумя олигофренами составляет 42,2%, а при умственной отсталости одного из родителей этот риск составляет 19,9%.
А при браке двух нормальных людей риск рождения умственно отсталого ребенка составляет всего 1,3%.
Наследственные заболевания с умственной отсталостью включают такие, как болезнь Дауна, микроцефалия, фенилкетонурия, галактоземия, болезнь «кошачьего крика», синдром Шерешевского-Тернера и многие другие. Многие из них связаны с хромосомной патологией или наследственной ферментной недостаточностью.
Стойкая недостаточность психической деятельности наблюдается при врожденных аномалиях развития мозга или вследствие различных заболеваний, поражающих мозг на раннем этапе его развития.
Психическая отсталость может явиться результатом воздействия на плод во время беременности — расстройства плацентарного кровообращения, тяжелые токсикозы второй половины беременности, нефропатия, повышение артериального давления.
Причиной умственной отсталости могут быть такие заболевания беременной, как сердечно-сосудистая недостаточность, болезни почек и печени, сахарный диабет, нарушение функции щитовидной железы и другие эндокринные нарушения.
Вредное воздействие на плод оказывают и многие лекарственные средства, которые беременная женщина должна принимать из-за своих заболеваний.
Некоторые успокаивающие средства, которые раньше назначались беременным, например, талидомид — при неукротимой рвоте, — приводили к рождению детей с глубоким слабоумием и физическими уродствами. Применение препаратов лития и употребление алкоголя беременной женщиной тоже могут негативно повлиять на развитие плода.
Некоторые инфекционные заболевания у беременной женщины, а особенно, вирусные (коревая краснуха, цитомегалическая инклюзивная болезнь, грипп, острые респираторные заболевания, инфекционный гепатит), а также пневмония, — могут явиться причиной умственной отсталости ребенка. Олигофрению могут вызвать сифилис, токсоплазмоз и листериоз.
В настоящее время серьезные опасения вызывает СПИД. Беременность женщины, страдающей СПИДом, может окончиться смертью плода, мертворожденностью, самопроизвольным выкидышем или смертью ребенка в первые годы жизни. Поскольку вирус непосредственно поражает мозг, то у детей может быть различная степень умственной отсталости.
Частой причиной умственной отсталости является несовместимость плода и матери по резус-фактору, когда кровь матери резус-отрицательная, а у отца ребенка резус-положительная, то плод в подавляющем большинстве случаев тоже приобретает резус-положительность.
Одной из частых причин умственной отсталости является алкоголизм одного или обоих родителей.
Вследствие многих отрицательных воздействий нарушается развитие головного мозга у плода во внутриутробном периоде.
Кроме того, все эти болезненные состояния матери способствуют рождению недоношенного ребенка и осложнениям во время родов, что само по себе вредно для новорожденного, а тем более, когда он во внутриутробном периоде испытывал недостаток кислорода, питательных веществ и различные вредные воздействия.
Наиболее тяжелые формы врожденного слабоумия обычно возникают в ранние периоды внутриутробного развития. Утяжеляет развитие малоумия интенсивность воздействия вредного фактора и сочетание нескольких факторов.
Причинами умственной отсталости могут быть и болезнь ребенка в первые годы его жизни. Большинство тяжелых, изнуряющих заболеваний отрицательно влияет на развитие мозга новорожденного и детей до 2-3 — х лет. В первую очередь это инфекционные процессы, особенно, инфекционные заболевания центральной нервной системы — менингит, энцефалит и менингоэнцефалит.
Отставание в развитии может быть и при тяжелых и длительных инфекционных заболеваниях, протекающих с явлениями токсикоза и дистрофии — дизентерии, дифтерии, а также если ребенок переносит подряд несколько инфекционных заболеваний, особенно у недоношенных, ослабленных детей.
Распространенность умственной отсталости среди населения по данным разных авторов составляет от 3 до 5,7%.
По данным Всемирной организации здравоохранения, умственная отсталость широко распространена во всем мире и составляет до 3% всего населения.
По данным американских психиатров, ежегодно в США рождаются 135 000 слабоумных детей, из них от 60 000 до 90 000 — с глубокой умственной отсталостью, что требует серьезного лечения и изоляции.
В США и странах Европы распространенность олигофрении составляет от 7 до 30 на 1000 населения.
Приведенные данные говорят о значительной распространенности олигофрений в населении. А поскольку умственная отсталость ведет к значительному снижению трудоспособности, то становится понятным большое социальное значение этого заболевания.
Очень важно, что олигофрения устанавливается преимущественно у молодых людей. Так из числа больных олигофренией, состоящих на психиатрическом учете, лиц моложе 19 лет до
64% , а старше 40 лет — всего 6,8%.
По данным Всемирной организации здравоохранения, в последние годы происходит увеличение умственно отсталых людей в населении. Во многом это обусловлено тем, что акушеры выхаживают детей с явными пороками развития и дефектами центральной нервной системы, а также недоношенных с весом менее 1 килограмма, которые раньше погибали.
Олигофрения — это не болезненный процесс, а патологическое состояние, результат когда-то подействовавшей вредности, давнего болезненного процесса, вызвавшего задержку умственного развития и психики в целом.
Олигофрении не свойственно прогрессирующее развитие, слабоумие не нарастает, как при деменции (приобретенном слабоумии), наоборот, во многих случаях при своевременном лечении и корректировке возможно улучшение интеллектуального развития (за исключением самых тяжелых степеней).
Обычно первыми признаками врожденного слабоумия, если нет явных физических дефектов, являются изменения поведения. Ребенок может быть вялым, пассивным, не реагирует на появление матери, взгляд его не фиксирует предметы. Или ребенок чрезмерно плаксив, может кричать целыми днями бея явной причины. В младенческом возрасте возможны судорожные припадки.
Такие дети поздно начинают держать голову, сидеть, ходить и говорить. Они не интересуются игрушками, бросают их или ломают. Если ребенок все же начинает ходить, то выявляются нарушения координации и неустойчивость походки.
Клинические проявления олигофрении изучены отечественными детскими психиатрами — Г.Е.Сухаревой, В.В.Ковалевым, М.В.Вроно.
Основная особенность олигофрении — диффузное, «тотальное» недоразвитие, что означает поражение психики в целом. Недоразвитие обнаруживается в интеллекте и мышлении, восприятии, памяти, внимании, речи, координации движений, в эмоциональной и волевой сфере.
При глубокой степени олигофрении (имбецильность, идиотия) больные не способны к интеллектуальной деятельности.
При дебильности наиболее отчетливо проявляется слабость отвлеченного мышления, преобладание конкретных связей, не выходящих за рамки привычных представлений. Высшие формы мышления — способность к анализу, синтезу и абстрагированию, — олигофренам недоступны. Логическое мышление у них отсутствует.
Некоторые больные олигофренией в степени дебильности сознают свою недостаточность и стараются избегать ситуаций, где они могут обнаружить свою несостоятельность.
Связи между предметами или явлениями олигофрены способны устанавливать только по внешним признакам, они не могут определить, в чем сходство и различие между предметами.
Например, если олигофрену в степени дебильности предложить разделить на две группы картинки с изображением предметов домашней утвари и орудий труда, которые произвольно окрашены в два цвета, он разделит их по цвету.
Они не могут сформулировать понятия, например, что такое добро, зло, порядочность, благородство, честность, ответственность. Отвлеченные понятия им недоступны.
Олигофрены не могут классифицировать предметы, например, разделить предложенные им картинки на животных и птиц или на млекопитающих и земноводных.
Умственно отсталые люди не понимают переносного смысла пословиц, не понимают метафор. Например, на просьбу объяснить смысл пословицы «Мал золотник да дорог» дебил ответит, что золотник маленький, но дорого стоит. «Нашла коса на камень» — он может объяснить как «коса шла и камень нашла» или «коса на камень наступила» и тому подобное, а в большинстве случаев олигофрен вообще затруднится как-то объяснить пословицу или метафору, а будет тупо повторять её.
Недостатки их мышления выявляется с самых ранних этапов обучения. Дети с трудом обучаются считать, не умеют решать простейшие арифметические задачи, не понимают правила грамматики.
Неспособность осмысливания и логического запоминания может подменяться механическим заучиванием. Они неспособны передать основной смысл даже простого рассказа и могут лишь дословно передать его содержание, используя те же самые выражения, не будучи способными как-то видоизменить, обобщить, сократить пересказываемое или использовать другие выражения.
Характерна слабость активного, целенаправленного внимания — внимание с трудом привлекается, плохо фиксируется, легко рассеивается. Преобладает пассивное внимание с бездумной регистрацией окружающего — по типу «что вижу, о том и говорю».
Память у олигофренов слабая, они плохо запоминают, а заучив, плохо воспроизводят. Чтобы усвоить любой новый материал, олигофрен должен многократно повторять его, «зубрить». Особенно страдает логическое опосредованное запоминание, а механическая память поражается в меньшей степени.
Олигофрены не способны выделить в запоминаемом материале главное и отделить его от второстепенного, составить план, по которому можно легче запомнить новую информацию, не могут установить внутреннюю связь между элементами.
Глубина умственной отсталости отражается и в речи больных олигофренией. В тяжелых случаях больные не способны говорить, могут издавать лишь отдельные звуки. При этом они не понимают обращенную к ним речь и могут реагировать только на интонацию.
В более легких случаях больные могут говорить, но запас слов у них ограничен, они не умеют строить правильно фразы или говорят короткими предложениями. Известные им слова они используют для обозначения конкретных предметов или действий, обобщающее значение слов им недоступно.
Даже при олигофрении в степени дебильности, когда имеется достаточный запас несложных слов, нарушается смысловое значение фразовой речи. Новые определения. не связанные с известной, привычной ситуацией, усваиваются с большим трудом.
Столь же замедленно формируется и способность к грамматически правильной речи. Даже при неглубокой умственной отсталости речь больных маловыразительна, зачастую односложна, с речевыми штампами или короткими, неправильно построенными предложениями. Многие слова олигофрены употребляют неправильно по смыслу.
Поэтому говорят, что речь олигофрена напоминает «речь» попугая. Тем более, что олигофренам тоже присуща подражательность. Могут быть и дефекты речи — косноязычие, речь по типу «каши во рту».
В целом развитие речи у детей, больных олигофренией, значительно отстает по срокам и своему качеству от речи нормальных сверстников — и понимание чужой речи, и произношение, и фразовая речь.
Наряду с дефектами развития речи, наблюдается недостаточное усвоение навыков чтения и письма.
Все эти нарушения сочетаются с недоразвитием координации и двигательных функций. Особенно это заметно при выполнении точных и дифференцированных движений, координированных действий, требующих быстрого переключения с одних видов движений на другие.
Движения у олигофренов неловкие, угловатые, неритмичные, медлительные.
При глубокой степени умственной отсталости больные совершают множество лишних, ненужных движений, их осанка и походка может напоминать осанку первобытного человека.
Мимика и жестикуляция у олигофренов бедные, невыразительные, однообразные, жесты скупые и однотипные, выражение лица при глубокой умственной отсталости «тупое».
Эмоциональность у олигофренов различна. Бывают вялые, апатичные, медлительные, а бывают и беспричинно благодушные или с неустойчивым настроением, но бывают и более или менее уравновешенные олигофрены.
Для эмоциональной сферы больных олигофренией характерно недоразвитие высших эмоций, у них преобладают низшие эмоции. Отсутствуют тонкие оттенки переживаний.
С недостаточностью высших эмоций связано и описанное знаменитым русским психиатром С.С.Корсаковым отсутствие потребности познать окружающее. Г.Е.Сухарева отмечает, что олигофрены могут проявлять любопытство, но у них нет любознательности.
Эмоции у олигофренов однообразны, мало дифференцированы. При отсутствии высших эмоций у олигофренов сохранены примитивные эмоциональные реакции — обида, злоба, гнев.
Чем сильнее умственное недоразвитие, тем больше удельный вес эмоциональных реакций, не соответствующих раздражителю. Олигофренам свойственно отсутствие способности подавлять свои влечения.
По выражению С.С.Корсакова, у олигофренов недостаточна «направляющая сила ума», что сказывается на их волевой деятельности и поведении. Они склонны к импульсивным, необдуманным поступкам.
Слабость побуждений сопровождается отсутствием целенаправленности и последовательности поведения. Олигофрены не способны предвидеть последствия своих поступков.
Больным олигофренией свойственна повышенная внушаемость. Причем, она может сочетаться с упрямством и стремлением делать все наоборот.
Олигофрены с трудом переключаются на новую деятельность из-за ригидности психики («рабы привычек»). Инертность и тугоподвижность всех психических процессов сочетается с их неустойчивостью.
При глубокой степени умственной отсталости больные не могут длительное время заниматься даже простым физическим трудом.
Больные с олигофренией в степени дебильности могут быть старательными, и проявлять усердие, справляясь с простой работой, не требующей быстрого переключения. Но у многих больных продуктивность их деятельности невысока, особенно при вялости, апатичности, или же при неусидчивости и суетливости.
Всем больным олигофренией свойственно отсутствие самостоятельности и инициативы.
Адаптация к окружающему зависит от степени умственной отсталости. При легкой дебильности больные могут неплохо разбираться в привычных житейских ситуациях, у них вырабатываются правильные навыки поведения в обществе.
Знаменитый психиатр Э.Крепелин писал, что олигофренов отличает «способность гораздо лучше ориентироваться в простых обстоятельствах, чем можно было бы ожидать, если судить по скудости запасов представлений и слабости суждения» и «олигофрен может несомненно больше, чем знает».
При некоторых врожденных формах умственной отсталости имеются пороки развития. Они могут быть настолько характерными, что на основании этих признаков уже можно поставить диагноз ещё до появления психического недоразвития.
В частности, при болезни Дауна характерный внешний вид: косо расставленные глаза со складкой на верхнем веке (эпикантус) , маленький «пуговичный» или курносый нос, утолщенная верхняя губа, увеличенный, с глубокими бороздами язык, румянец на щеках, голова уменьшена в размерах, затылок сглажен, пальцы рук толстые и короткие.
При микроцефалии (малоголовости) наблюдаются уменьшенные размеры черепа из-за раннего заращения черепных швов, вследствие чего мозг не развивается. Если нормальный череп имеет диаметр 50-55 см, то при микроцефалии он не превышает 40 см, лицевой череп преобладает над мозговым.
При мегалоцефалии череп и мозг отличаются большими размерами, что обусловлено водянкой головного мозга.
Часто наблюдаются пороки органа зрения — дефекты век, опущение верхнего века, маленькие глаза (микрофтальмия), пороки развития сетчатки и глазного дна.
Пороки органов слуха включают дефект наружного уха, недоразвитие внутреннего уха, что обусловливает врожденную глухоту.
Характерны дефекты развития рук и ног или их врожденное отсутствие, сращение пальцев, шестипалость или отсутствие пальцев, врожденная тугоподвижность или вывихи суставов, аномалии губ и неба (заячья губа, волчья пасть), неправильный рост зубов, неправильный прикус, незаращение дужек позвонков, спинно-мозговые и мозговые грыжи.
Могут быть различные врожденные аномалии внутренних органов — врожденные пороки сердца и крупных сосудов, пороки развития желудочно-кишечного тракта, органов дыхания и мочеполовых путей — у мальчиков — крипторхизм и монорхизм ( то-есть, неопущение яичка или наличие одного яичка), у девочек — атрезия (заращение) влагалища.
В зависимости от глубины умственной отсталости выделяют три её степени: дебильность, имбецильность и идиотию
Особенности внимания умственно отсталых детей
Статья:
Внимание является необходимым условием любой человеческой деятельности.
Именно поэтому внимание считают одним из важнейших показателей общей оценки уровня развития личности.
С того времени, как умственно отсталые дети были выделены из детской популяции и стали предметом специального изучения, клинисты, психологи, педагоги говорят о глубоких нарушениях их внимания.
Особенностям внимания у детей с умственной отсталостью посвящен ряд исследований (Л.С. Выготский, А.Н. Граборов, И.М. Соловьев, С.Я. Рубинштейн, И.Л. Баскакова, Е.З. Безрукова и др.).
В прошлом веке отклонения в развитии внимания некоторые дефектологи оценивали как сущность умственной отсталости. Например, Солье был одним из первых, кто пытался построить психологию умственно отсталого ребенка на недостатке внимания. У всякого идиота, считал Солье, вообще затруднено и ослаблено внимание, и в этом заключается сама сущность идиотии. У абсолютных идиотов произвольного внимания совсем нет, у других степеней произвольное внимание проявляется или редко, периодами; или легко вызывается, но не цепко; или действует только автоматически.
Подобный взгляд на специфику умственной отсталости является односторонним и неоднократно справедливо критиковался еще современниками Солье. Тем не менее, практически во всех исследованиях, так или иначе связанных с проблемами нарушения психики при олигофрении, можно найти указания на серьезные патологические отклонении в функционировании внимания.
И.Л. Баскакова отмечает, что внимание олигофренов почти никогда не бывает нормальным: или оно быстро ослабевает (у глубоких идиотов его вообще нельзя возбудить), или оно настолько отвлекаемо, что невозможна никакая концентрация. По мнению автора, произвольное целенаправленное внимание у детей, страдающих олигофренией, всегда более или менее нарушено: оно трудно привлекается, плохо фиксируется, легко рассеивается.
А.Н. Лурия отмечает, что для умственно отсталых детей характерно преобладание непроизвольного внимания над произвольным. Это объясняется особенностями нейродинамики: слабостью внутреннего торможения и резко выраженным внешним торможением.
Трудно регулируемое внешнее торможение лежит в основе частых отвлечений внимания и его неустойчивой направленности.
Внимание при олигофрении нарушено, отмечает О.С. Фрейеров, так что некоторые больные часто не в состоянии активно концентрировать внимание, они быстро отвлекаемы, чрезмерно непоседливы, реагируют на каждый случайный шум, слово. Другие, наоборот, внешне сосредоточены, выполняя самое простое действие, совершенно не реагируют на происходящее вокруг, однако производительность выполняемой работы остается крайне низкой, так как речь идет как бы о внешнем выражении внимания, в то время когда в действительности психические процессы у них не концентрируются в нужном направлении и по существу нецеленаправленны. У этой группы больных преобладает, следовательно, непроизвольное внимание.
Дефекты внимания детей–олигофренов обнаруживаются сравнительно быстро при выполнении ими любого, даже не сложного задания. Внимание их неустойчиво, объем мал, все формы произвольного внимания, как правило, недоразвиты.
Несомненно, что при олигофрении страдает как произвольное, так и непроизвольное внимание. Л.С. Выготский видел в недоразвитии произвольного внимания результат недостаточной дифференциации личности олигофрена.
Слабость произвольного внимания, по мнению А.Н. Граборова, определяет отсутствие целевого направляющего признака внимания, что выражается в стремлении олигофрена обойти трудности, не пытаясь их преодолеть. Слабостью же произвольного внимания объясняется стремление олигофрена к частой смене объектов внимания, перенос внимания с целого на часть, с содержания на форму, на отдельный признак.
Отличается своеобразием и произвольное внимание при олигофрении. Факт несоответствия внешнему выражению отмечали многие авторы (А.Н. Грабаров, О.Е. Фрейеров и др.). В частности, А.Н. Граборов, описывая имитацию выражения внимания умственно отсталыми детьми, пишет о том, что создается впечатление, что ребенок обдумывает задачу, об этом говорит выразительность его позы, а между тем внимание-то и сосредоточено на самой позе и ее выразительности, а не на задаче.
Г.Я. Трошин отмечал адинамичность внимания олигофренов в смысле привлечения его к нужным объектам, при этом имелась в виду сложность привлечения внимания именно к нужным объектам.
Внимание олигофренов, даже будучи привлечено к определенным сторонам объекта, плохо фокусируется, слабо сосредотачивается на них, как бы скользит по поверхности. Поэтому многие авторы (А.Н. Граборов, И.М. Соловьев, С.В. Лиепинь и др.) отмечают, что внимание умственно отсталого ребенка не достигает такой высокой степени концентрации, как у нормальных детей. Трудность, а подчас и невозможность длительной концентрации, отражается, прежде всего, на деятельности, требующей значительного умственного напряжения.
Повышенную патологическую отвлекаемость олигофренов многие авторы констатируют у группы так называемых возбудимых олигофренов, для которых характерны удивительная живость, подвижность, назойливость, часто двигательная расторможенность в сочетании с «поразительной нестойкостью внимания». Эта болезненная отвлекаемость ведет к невозможности выполнить задание, которое доступно и понятно олигофрену.
Для группы тормозных, торпидных олигофренов можно отметить чрезвычайную старательность в выполнении простого автоматизированного действия. Такие дети в состоянии часами, не отвлекаясь, и ни на что не реагируя, выполнять несложные действия.
С.В. Лиепинь экспериментально выявила, что возбудимые олигофрены менее отстают от нормы в показателях объема внимания по сравнению с тормозными. Автор приходит к выводу, что расширение объема внимания умственно отсталых детей существенно отстает от нормы именно в тех случаях, когда требуется более высокий уровень обобщения и осмысления при восприятии.
Вместе с тем узость объема внимания отмечается многими исследователями. Так, Г.М. Дульнев пишет о том, что узость объема произвольного внимания олигофренов проявляется, в частности, в особенностях запоминания, когда ребенок вначале запоминает четыре слова из десяти, а после повторного зачитывания он воспроизводит уже четыре слова другие, но не может воспроизвести те, которые он называл ранее.
С.Я. Рубинштейн отмечает, что основной источник нарушения внимания – это колебание психической активности, являющееся проявлением летучих, кратковременных фазовых состояний в коре головного мозга. Это обуславливает быструю истощаемость процессов, которая может наступить сразу после некоторого умственного напряжения. Это падение и колебание тонуса психической активности может иметь место у каждого ребенка с ослабленной нервной системой (даже у детей с сохранным интеллектом). Однако у многих детей – олигофренов колебания тонуса психической активности возникает очень часто.
В исследовании М.С. Певзнер на основании клинических и патофизических данных было показано, что ведущим нарушением высшей нервной деятельности у детей-олигофренов является патологическая инертность нервных процессов, нарушение их подвижности. Также М.С. Певзнер говорит о том, что у некоторых детей – олигофренов наблюдается нарушение баланса между основными нервными процессами, то есть дети, у которых возбуждение преобладает над торможением, или напротив, есть дети, у которых торможение преобладает над возбуждением.
М.С. Певзнер отмечает, что у умственно отсталых детей часто возникают летучие кратковременные фазовые состояния, которые во время деятельности проявляют себя в колебаниях внимания.
В своих исследованиях А.Н. Лурия отмечает, что у умственно отсталых детей отмечаются большие дефекты внимания; дети не могут длительно сосредоточить внимание на выполняемых заданиях; дети часто с большим трудом подчиняются словесной инструкции и не могут без отвлечений выполнить работу. Нередко даже незначительный шум настолько отвлекает внимание детей, что очень трудно удается вновь привлечь их к работе.
Основные свойства внимания умственно отсталых детей выявляются в экспериментальных исследованиях (по данным Ж.И. Шиф, И.Л. Баскаковой).
Устойчивость внимания умственно отсталых детей исследовалась с помощью методики корректурных проб. Опыты проводились индивидуально с каждым ребенком и длились 15 минут. При характеристике устойчивости внимания используется ряд показателей, к числу которых относятся: показатель продуктивности работы, определяемый количеством знаков, просмотренных за определенный промежуток времени; показатель правильности, о котором судят по числу допущенных ошибок; обобщенный показатель качества устойчивости внимания, в котором учитывается темп нарастания количества ошибок и производительность деятельности (последний показатель предложен И.
Л. Баскаковой).
Рассматривая показатели продуктивности работы детей через каждые 5 минут, можно сделать вывод, что продуктивность работы в течение 15 минут у умственно отсталых детей в среднем снижается.
Существенные различия в устойчивости внимания отмечаются у детей-олигофренов, относящихся к разным клиническим группам. У детей с неосложненной формой олигофрении показатели продуктивности работы в наибольшей мере приближаются к показателям нормально развивающихся детей. Отличия имеются преимущественно в повышенном количестве допускаемых олигофренами ошибок. В группе олигофренов с преобладанием возбуждения выявляется самое большое количество допущенных ошибок при сравнительно быстром темпе ошибок. В этой группе зафиксирован самый низкий показатель качества внимания, у возбудимых детей-олигофренов – самое неустойчивое внимание. Это выражается в высокой отвлекаемости. Своеобразен и характер ошибок: большое количество неправильно вычеркнутых знаков, что реже наблюдается в других группах испытуемых.
Отмечается и стереотипность ошибок: вычеркиваются одни и те же неправильно опознанные знаки. Группа олигофренов с преобладанием торможения выделяется особенно малым количеством просмотренных знаков, при сравнительно небольшом количестве ошибок.
Распределение внимания малодоступно умственно отсталым детям. Это видно из эксперимента, предложенного Г.М. Дульнев. Детям предложили одновременно с выполнением задания типа корректурных проб вслух считать сигналы метронома. Оказалось, что даже многие первоклассники не способны к распределению внимания. Они продолжали выполнять только первое задание. К числу таких детей относились 65% учащихся с неосложненной формой олигофрении и 95% учеников, у которых олигофрения осложнена нарушением нейродинамики.
При этом олигофрены, характеризующиеся заторможенностью нервных процессов, не только не считали звуковые сигналы, но и выполняли корректурные пробы медленнее, чем обычно, допуская при этом большее количество ошибок.
Возбудимые олигофрены не обращали внимания на метроном, но работали с корректурными пробами.
Число ошибок непременно увеличивалось, однако дети их не замечали. В среднем показатель качества устойчивости внимания снизился у 80% детей.
Объем внимания умственно отсталых детей уже, чем у нормально развивающихся детей. Объем внимания учеников первого класса вспомогательной школы ограничивается 1-2 объектами и несколько расширяется по мере обучения, достигая 2-3 объекта к третьему классу.
Среди умственно отсталых детей наиболее высокий показатель объема внимания отмечается у детей с неосложненной формой олигофрении. У детей с олигофренией, осложненной нарушениями нейродинамики, объем внимания существенно уже. Особенно отчетливо это обнаруживается у детей с преобладанием процесса торможения, что связано с присущей им резко выраженной патологической инертностью нервных процессов, безразличным отношением к предлагаемому заданию (Ж.И. Шиф).
Интересными представляются многолетние сравнительные наблюдения Г.Я. Трошина за вниманием «нормальных и ненормальных» детей. Он считает, что главное различие между недоразвитием и нормой, заключается не в общих, формальных признаках внимания (сила, устойчивость), а объективных его границах: «если мы захотим сделать внимание идиота сильным и, не обращая внимания на объективные данные ему границы, применим к идиоту средства, к которым он не способен, конечно, кроме разочарования ничего не выйдет.
Но если мы воспитаем внимание в области, доступной для идиота, одну область сделаем совершенной, и то будет заслуга. Поэтому большая неточность характеризовать недоразвитое внимание вообще: вообще слабое, вообще неустойчивое, вообще узкое и т.д.; все это – отрицательные признаки, да к тому же общие с нормальными детьми недоступные точному измерению; для практических же целей необходимо знать не только то, чего нет, но и то, что есть, и только соединение этих двух точек зрения может указать точно, где и в каком размере задержано развитие внимания».
Таким образом, данные об особенностях внимания детей с умственной отсталостью позволяют оптимистично прогнозировать результаты работы по коррекции и развитию внимания у этой категории детей. Знание особенностей внимания детей с интеллектуальной недостаточностью позволит правильно построить коррекционную работу, найти адекватные средства воспитания внимания данной категории детей.
Список литературы:
1. Баскакова И.
Л. Внимание школьников-олигофренов. — М.: Просвещение, 1982. — 56с.
2. Выготский Л.С. Развитие высших форм внимания в детском возрасте / Хрестоматия по вниманию / Под ред. А.Н. Леонтьева, А.А. Пузырея. — М.: МГУ, 1976. — С.113-129
3. Граборов А.Н. Вспомогательная школа: (Школа для умственно отсталых детей). — М: Госиздат, 1923. — 328с.
4. Дульнев Г.М. Вопросы коррекции развития умственно отсталых детей в процессе обучения // Коррекционная роль обучения во вспомогательной школе. — М.: Педагогика, 1971. — С.3-10.
5. Лиепень С.В. Особенности внимания учащихся младших классов вспомогательных школ //Дефектология. 1985. №4. — С.47-51.
6. Лиепинь С. В. Сравнительные исследования объема внимания учащихся 1-3 классов вспомогательных и массовых школ // Клиническое и психолого-педагогическое изучение детей с интеллектуальной недостаточностью. — М., 1976. — С.63-67.
7. Лурия А.Р. Умственно отсталый ребенок. — М.: АПН РСФСР, 1960. — 204 с.
8. Особенности умственного развития учащихся вспомогательной школы / Под ред.
Ж.И. Шиф. — М.: Просвещение, 1965. – С.129-217.
9. Певзнер М. С. Дети-олигофрены (изучение детей-олигофренов в процессе их воспитания и обучения). — М.: Изд-во АПН РСФСР, 1959. — 486с.
10. Рубинштейн С.Я. Психология умственно отсталого школьника: Учеб. пособие. 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Просвещение, 1986. — 192 с.
11. Соловьев И.М. Психология познавательной деятельности нормальных и аномальных детей. Сравнение и познание отношений и предметов. – М.: Просвещение, 1966. – 224 с.
12. Фрейеров О.Е. Легкие степени олигофрении. Клиника и экспертиза. — М.: Медицина, 1964. – 224 с.
Вся информация взята из открытых источников.
Если вы считаете, что ваши авторские права нарушены, пожалуйста,
напишите в чате на этом сайте, приложив скан документа подтверждающего ваше право.
Мы убедимся в этом и сразу снимем публикацию.
Олигофреническое медицинское определение | Медицинский словарь Merriam-Webster
oli · go · phren · ic | \ -ˈFren-ik \Медицинское определение
олигофреника(запись 1 из 2)
Медицинское определение олигофрена (запись 2 из 2)
олигофренов: значение, происхождение, определение — WordSense Dictionary
oligophrenic (английский)
Прилагательное
олигофрен ( сравнительный более олигофрен , превосходный наиболее олигофренный )- Проявляющий или относящийся к олигофрении.
Существительное
олигофрен ( мн. олигофрен )- Лицо, страдающее олигофренией.
Это означает олигофрения:
oligophrenia (английский)
Происхождение и история
От λίγοι («немногие») + φρήν («разум, душа»)),Произношение
IPA: / ˌɒlɪgoʊˈfriːnɪə /Существительное
олигофрения ( счетных и бесчисленных; табл. олигофрении )- ( патология ) меньше нормального умственного развития
Записи с «олигофренами»
олигофреники : олигофреники (английский) Существительное олигофреники Множественное число олигофренов
Оценить и поделиться
Цитата
Цитируйте эту страницу :
«олигофреник» — онлайн-словарь WordSense (2 марта 2021 г.) URL: https://www.wordsense.eu/oligophrenic/
wordsense.eu/oligophrenic/ «target =» _ blank «>» oligophrenic «- онлайн-словарь WordSense (просто отметьте, скопируйте и вставьте приведенный выше код)
Примечания, внесенные пользователями
внесенные примечания для этой записи.
Добавить примечание
Добавить примечание к записи «олигофрен». Напишите подсказку или пример и помогите улучшить наш словарь. Не просите о помощи, не задавайте вопросов и не жалуйтесь. HTML-теги и ссылки не допускаются.
Все, что нарушает эти правила, будет немедленно удалено.
Next
oligophrenics (английский) Имя существительное олигофреники Множественное число олигофренов
oligopithecid (английский) Имя существительное олигопитецид (мн. олигопитециды) …
oligopithecids (английский) Имя существительное олигопитециды Множественное число олигопитецида
олигопол (Чехия)
Имя существительное
олигополь (маск.)
олигополия
Родственные слова .
..
oligopole (французский) Происхождение и история Из олиго- + -поля Имя существительное …
олигополей (французский) Имя существительное олигополи (маск.) Множественное число олигополя
oligopoli (финский) Имя существительное олигополи олигополия олигополи …
олигополии (английский) Имя существительное олигополии Множественное число олигополии
олигополио (итальянский) Происхождение и история олиго- + -полио Имя существительное …
oligopolios (испанский) Имя существительное олигополии Множественное число олигополио Июль, …
олигополист (английский) Происхождение и история олигополия + -ист Имя существительное …
oligopolista (итальянский) Прилагательное олигополиста (fem. sing. oligopolista, …
oligophrenic — определение — английский
Пример предложений с «олигофреном», память переводов
Giga-fren В частности, его беспокоят сообщения о том, что в России, например, поощряются родители сотрудниками родильных домов для отказа от детей с умственными и физическими недостатками при рождении, а также о сообщениях о том, что брошенных детей слишком легко называть «олигофрениками» (умственно отсталыми) в очень раннем возрасте без надлежащего наблюдения и обследования, таким образом направляя их как « необучаемые »в систему закрытых заведений.
springer Статистически значимые различия между пациентами-олигофренами и здоровыми людьми наблюдались в сыворотке крови APh, SPh, GOT и LDH, в группах 1-3 (только взрослые), лейкоцитах APh (дети, группы 1-2), лейкоцитах SPh и LDH (дети). , группы 1–3), GOT лейкоцитов (взрослые, группа 1; дети, группа 1-2) и GOT эритроцитов во всех группах; все эти ферменты показали отчетливое увеличение. Спрингер Мы сообщаем здесь о случае молодого человека-олигофрена, убитого психопатом, пронзив его острой палкой, которую воткнули в область промежности, что привело к травмам брюшных и грудных внутренних органов.Мы сообщаем о пациенте-олигофрене с семиномой pT1, у которого развился метастаз в губчатое тело и уретру полового члена, который был успешно вылечен местной внешней лучевой терапией, что привело к долговременной ремиссии опухоли в течение 4-летнего периода наблюдения. детей, считающихся слабыми, Заззо предложил концепцию «олигофренической гетерохронии», чтобы показать, что это развитие по сравнению с нормальными детьми происходило с разной скоростью в зависимости от конкретного психобиологического сектора.
Giga-fren Дети, страдающие простым физическим уродством, например заячья губа или дефект речи могут быть диагностированы как ненормальные дети и объявлены умственно отсталыми или даже олигофреническими.springer Мы сообщаем о случае 14-летнего мальчика-олигофрена с атипичными абсансами, дисморфией лица и прогрессирующим сколиозом.Показаны страницы 1. Найдено 8 предложения с фразой oligophrenic.Найдено за 2 мс.Накопители переводов создаются человеком, но выравниваются с помощью компьютера, что может вызвать ошибки. Найдено за 0 мс.Накопители переводов создаются человеком, но выравниваются с помощью компьютера, что может вызвать ошибки.Они поступают из многих источников и не проверяются. Имейте в виду.
PICA Перейти в меню Это расстройство пищевого поведения, при котором пациент употребляет непищевые вещества, такие как бумага, камни и т. Д. Оно встречается у олигофреников, шизофреников и при некоторых деменциях. | PICA Retourner au menu Il est un trouble de l’almentation, dans le quel le malade mange, вещества, похожие на папье, пьер и т. Д.On peut se Trouver en oligophrénies, schizophrénies, et aussi in quelque démence. |
| Это связано с тяжелыми психотическими расстройствами, шизофренией и олигофренией. Лечение психиатрическое. | Elle est associée à de graves проблем, психотиков, шизофреников и олигофренов. Le traitement est Psychiatrique. |
| Это происходит при деменции и олигофрении, когда пациент возвращается на уровни личной эволюции. | Il se produit dans les démences et oligophrénies oùle Patient de Retour dans les niveaux d’évolution staffle. |
| олигофренин -1, продукт его экспрессии и его диагностические и терапевтические применения | nouveau gène appelé oligophrénine 1, produit d’expression, et applications, diagnostiques et thérapeutiques |
Это может быть вызвано различными заболеваниями, от органических заболеваний мозга до апатии, связанной с депрессией и шизофренией, до отсутствия интереса к деменции и олигофрении. | Elle peut être provoquée par diverses disney, allant des Troubles Organiques du Cerveau, par l’apathie associée à la dépression et la schizophrénie, jusqu’à l’absence d’intérêt dans la démence et oligophrénies. |
| Комитет обеспокоен тем, что государство-участник считает, что некоторые инвалиды, особенно те, которые были брошены и классифицированы как «серьезные и хронические больные олигофренией», по-прежнему помещены в специальные учреждения и не имеют необходимой поддержки для жизни в обществе. . | Le Comité note avec preoccupation que Определенные люди с ограниченными физическими возможностями, en spesentant les personnes Abandonnées considérées Com présentant une «oligophrénie grave et chronique», restent en agency et ne disposent pas du soutien nécessaire pour vété dans la soci. |
Умственная отсталость Тупой
Этот обзор посвящен умственной отсталости в отличие от других обзоры, посвященные природе разума и психики.
OLIGOPHRENIA от OLIGO для дефицита и PHRENIA для РАЗУМА — это термин, который предлагает ВЗГЛЯД к тому, что сегодня называют «умственной отсталостью», срок все чаще возражали. Термины ГЛУПОЙ, ИДИОТ, КРЕТИН, МОРОН добавляют перспективы, но еще более обидно. Много более мягкий термин «НЕВИННЫЙ» использовался в прошлом для обозначения олигофреники. Дело в том, что те отсутствие звука или развитая ФРЕНИЯ или ум менее способны контролировать свои импульсы и могут действовать не думая о последствиях.Это тоже основа многих правовых систем и цивилизаций кто придерживается мнения, что дети, олигофреники и ОТСУТСТВИЕ или психически больные юридически НЕВРЕДНЫ, следовательно, по своей сути не являются ВРЕДНЫМИ.
Размер головы — если он уменьшен, как при микроцефалии или чрезмерный, как при макроцефалии, макрокранизации или мегалоцефалия, может сигнализировать об аномальных церебральных разработка. Однако размер головы не является надежным индикатор развития психики или ФРЕНИЯ.
Кроме того, PHRENIA лиц с ГИДРОЦЕФАЛИЯ или «вода в мозгу» может ускользнуть повреждать.
| Мегалокрания или Макроцефалия Возможно гидроцефалия |
ИДИОТ описывает тех, кому не хватает ИДЕЙ, и в этом смысл, все люди ИДИОТИЧЕСКИ при рождении, но имеют способность научиться улучшать это условие.Среди людей с олигофренией идиотизм может длиться дольше или стать инвалидом. В любом слючае, все люди — ИДИОТЫ в отношении одного предмета или еще один.
| Невеста «дана» прочь «богатому олигофрену |
| Сообщение погружение в сон или дурманящий ступор после еды |
CRETin — это древнее оскорбление, направленное на тех, кто живем на острове КРИТ.
Эксперты предполагают, что CRETin также имеет корни в CHRetien, имени «простодушные» христиане от йода истощенный альпийский регион Савойя во Франции. Современное медицина установила, что КРЕТИНИЗМ — это синдром врожденных дефектов, характеризующийся олигофрения и карликовость, вызванные пренатальным йодная деправация.
| Карлик, возможно Cretin | Плохо в Йод |
Идея в STUPID имеет корни в латинском STUPEO для бессмысленно или наивно.
Этот обзор предлагает ТУПИЧНАЯ возможность указать на то, что от древние времена, STUPrum или изнасилование принадлежит к компания идей, связанных с STUPid и Тупой. Наркотики или по-испански eSTUPfacientes для «порождения глупости» вместе с избытком себялюбия — один из способов достичь СТУП или НАР Циссос олицетворяет.
| Профилактика олигофрении |
Любовь к себе побудила НАРцисса, как и НАРкотикс другие в СОЮЗ.НАРцисс, НАРке, НАРКОЛЕПСИС и НАРКОТИК подразумевают измененный ум особенно летаргия или НАРКОЗ и НАРКОЛЕПСИЯ. НАРКОЗ обозначает тип сна, вызванный анестетики, а ЛЕПСИС означает «схватить разум «.
Такая летаргия и душевная тупость очевидна из мрачного и мрачного отношения БОЛЬШЕ других людей. MORosus — латинское предназначен для больных или душевнобольных и указывает на MORtal.
| Корабль дураков |
Поэты придумали много слов.Возможно долгое время назад один НЕВЕРОЯТНЫЙ поэт создал слово АМОР добавив A к MOR, чтобы подчеркнуть, что настоящая любовь — это БЕЗМОРТНЫЙ и лишенный ЗАБОЛЕВАНИЯ.
Putti или Любовные игры. |
серого олигофреника слова в небольших квадратных деревянных буквах с черным.. Фотография, картинки, изображения и сток-фотография без роялти. Изображение 153978297.
серое слово олигофрен в небольших квадратных деревянных буквах с черными буквами Фотография, картинки, изображения и сток-фотография без роялти. Изображение 153978297.серое слово олигофреник маленькими квадратными деревянными буквами с черным шрифтом на синем фоне
S M L XL РедактироватьТаблица размеров
| Размер изображения | Идеально подходит для |
| S | Интернет и блоги, социальные сети и мобильные приложения. |
| M | Брошюры и каталоги, журналы и открытки. |
| L | Плакаты и баннеры для дома и улицы. |
| XL | Фоны, рекламные щиты и цифровые экраны. |
Используете это изображение на предмете перепродажи или шаблоне?
Распечатать Электронный Всесторонний
4240 x 2832 пикселей | 35.9 см x 24,0 см | 300 точек на дюйм | JPG
Масштабирование до любого размера • EPS
4240 x 2832 пикселей | 35,9 см x 24,0 см | 300 точек на дюйм | JPG
Скачать
Купить одиночное изображение
6 кредитов
Самая низкая цена
с планом подписки
- Попробовать 1 месяц на 2209 pyб
- Загрузите 10 фотографий или векторов.
- Нет дневного лимита загрузок, неиспользованные загрузки переносятся на следующий месяц
221 ру
за изображение любой размер
Цена денег
Ключевые слова
Похожие изображения
Нужна помощь? Свяжитесь со своим персональным менеджером по работе с клиентами
@ +7 499 938-68-54
Мы используем файлы cookie, чтобы вам было удобнее работать.
Используя наш веб-сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie, как описано в нашей Политике использования файлов cookie
Кто такой олигофрен? Что отличает его от других людей?
Не все знают, кто такая олигофрения. Это человек с патологией, проявившейся при рождении. Олигофрению нельзя вылечить, она сопровождает пациента на протяжении всей его жизни. Эта особенность развития заставляет с детства приучать человека жить в среде мира, к сожалению, не адаптированной к его ограниченным возможностям.Основная задача врачей, родителей, учителей умственно отсталого ребенка — максимальная его адаптация в обществе.
Что означает олигофрения?
Олигофрения дословно переводится на русский язык как «заблуждение». Этот термин используется в области психиатрии с 1915 года. Определение слова «олигофрения» в отечественной медицине означает пациента с нарушением умственного развития в результате органического поражения нервной системы. В первую очередь отклонение касается интеллектуальных способностей.
Причины деменции
Есть несколько факторов, способствующих развитию олигофрении. Изучив их, можно понять, кто такая олигофрения и какие патологии у нее могут быть.
1. Генетическая предрасположенность. Этот фактор может возникать при болезни Дауна и истинной микроцефалии.
2. Поражение плода в утробе матери при беременности. Это относится к гормональным нарушениям, вирусным инфекциям, токсоплазмозу, врожденному сифилису.3 Асфиксия новорожденного, несовместимость крови плода и матери по иммунологическим причинам.Имеется в виду конфликт резус-факторов, травмы, полученные во время родов, травмы головы в раннем детстве, врожденная гидроцефалия, младенческие инфекции.
Олигофрен: симптомы умственной отсталости
В первую очередь патология проявляется в виде неразвитости не только процесса познания мира, но и личности в целом. Симптомы олигофрении выражаются в отсутствии восприятия, моторики, речи, памяти, интеллекта, внимания, мышления.Основное положение в структуре поврежденной психики пациента — отсутствие способности абстрактно мыслить и неумение обобщать.
К
Речь пациента характеризуется дефицитом словарного запаса, неграмотностью и неуместными фразами. Внимание ослаблено, но иногда наблюдается превосходное развитие механической памяти с возможностью выборочного запоминания (имена, числа, числа, телефоны).
Степень зрелости олигофрена
У больных олигофренией значительно снижен уровень инициативы и мотивации. Незрелость их личности выражается в излишней внушаемости, в отсутствии рефлексии над происходящим, в неспособности принимать адекватные решения в самых обычных жизненных ситуациях. Развитие олигофренного тела физически происходит медленнее, чем у здоровых людей. Степень этого торможения зависит от уровня деменции.Теперь вы знаете, кто такая олигофрения.
Лечение заболевания
При установлении этиологии олигофрении проводится своеобразная терапия некоторых ее видов. При патологии, связанной с нарушением обмена веществ, назначается лечебная диета.