Содержание

Филантропия как социокультурный феномен Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

УДК 36:613.83

ФИЛАНТРОПИЯ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН

М. А. ЛЫГИНА

Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского кафедра социологии и социальной работы

В российском общественном сознании под благотворительностью, как правило, понимается как усовершенствованная и поставленная на поток раздача материальных благ (в первую очередь денег и оборудования, а также пищи и одежды). Необходимо усилие для того, чтобы увидеть благотворительность в бесплатном предоставлении услуг, передаче знаний и умений. Установка же благотворителя на то, что благотворительность может быть средством воздействия на социальную практику, воспринимается с глубоким подозрением и может встречаться общественным мнением в штыки. Здесь возникает существенный вопрос о том, что такое филантропия и какими должны быть филантропические организации.

Филантропия (благотворительность) — это деятельность, посредством которой частные ресурсы добровольно распределяются их обладателями в целях содействия нуждающимся (в широком смысле слова) людям, для решения общественных проблем, а также усовершенствования условий общественной жизни.

В качестве частных ресурсов могут быть финансовые и материальные средства, способности и энергия людей. Благотворительность нередко понимают как подачу милостыни. В мотивах и ценностных основаниях благотворительности и милостыни много общего. Но как определенного рода общественная практика благотворительность отличается от милостыни.

Милостыня представляет собой индивидуальное и частное действие: в основном она дается просто нуждающимся даже без явной просьбы с их стороны. Она ориентирована на ослабление суровой и не терпящей промедлений нужды. Благотворительность же носит организованный и по преимуществу безличный характер. Даже в случаях обеспечения реализации индивидуальных начинаний (проектов) имеются в виду общественно значимые цели. Она осуществляется по плану, по специально разработанным программам. Вклады в университеты, музеи, больницы, храмы, экологические проекты, равно и в фонды, берущие на себя рациональное распределение собранных средств, — все это филантропия независимо от того, направляется ли помощь именно бедным или тем, кто нуждается в помощи. Милостыня -это помощь в насущно необходимом.

Филантропия также проявляется в ситуациях необходимой неотложной помощи (голодающим, терпящим бедствие и т. д.). Масштабные национальные и международные филантропические акции по оказанию гуманитарной помощи отдельным населенным пунктам или целым районам и даже народам, оказавшимся в острой нужде из-за стихийного бедствия, военного конфликта или экономической катастрофы, предпринимаются постоянно, особенно в последние десятилетия. Однако опыт показывает, что такого рода помощь наиболее эффективно осуществляется государственными организациями или при поддержке государственных служб (имеется в виду необходимость

экстренной мобилизации ресурсов, привлечения дорогостоящих транспортных средств и т. д.). Более того, любая чрезвычайная или систематическая помощь остро нуждающимся, по-видимому, должна быть предметом государственного или государством организованного и субсидируемого попечения, поскольку филантропия добровольна. Чрезвычайная помощь или систематическая помощь остро нуждающимся должны быть непременными, иными словами, не зависящими от чьей-либо доброй воли. Филантропия же, помогая в насущно необходимом, также может поддерживать людей и организации просто в желаемом.

В этом плане филантропия представляет собой дополнительный фактор автономии и свободы людей — индивидуальных лиц и организованных в сообщества.

В последние десятилетия (начиная с 60-х годов) сложилось устойчивое представление о филантропии не только как о денежных и имущественных пожертвованиях, но и как о безвозмездной, т. е. «общественной», деятельности в собственном смысле этого слова. Именно исходя из этого мы и можем рассматривать филантропию как феномен социальной стороны общества. Такую активность называют еще «добровольной», хотя иностранное слово «волонтерская», принятое в русском языке для обозначения иного рода вещей, здесь, может быть, более уместно.

Филантропической является и деятельность, в которой реализуются помимо общественных и личные интересы. Это деятельность, которая предпринимается исключительно из личных интересов, но посредством которой достигаются и общественно значимые результаты. «Гордость и тщеславие построили больше больниц, чем все добродетели вместе взятые» — это заслуживающее внимание, не без сарказма высказанное Б. Мандевилем замечание как раз указывает на возможность такого парадоксального сопряжения частных и общих интересов, которое может смущать нравственное чувство, но должно быть тем не менее предметом разумного внимания законодателя, заинтересованного в стимулировании филантропии [1].

Безразличный для законодателя, но существенный в плане социальной стратификации и социальной

мобильности момент заключается в том, что филантропия (в странах с давними ее традициями) является знаком социального статуса. Речь не идет об архаичных стереотипах, отражавших практику благотворительности и помощи (в средневековом обществе), когда благодеяние оказывал богатый бедному, но в социально определенной ситуации отношений старшего и младшего, когда сам факт благодеяния обозначал (а в более поздние времена устанавливал) положение включенных в ситуацию людей.

В наше время элементы той практики в снятом виде сохраняются в рамках филантропии традиционных элит (разумеется, в странах со стабильными традициями филантропии).

Учитывая сказанное о филантропии, насколько обоснованно предположение, что деятельность, в которой жертвуются материальные и личностные ресурсы, может осуществляться нецеленаправленно, без серьезного и ответственного планирования призванного обеспечить ее максимальную эффективность? Ответ столь очевиден, что сам вопрос можно считать риторическим. Филантропические усилия могут быть и неэффективными. Но, по крайней мере, в идеале, филантропия — это всегда целенаправленная, программно организованная, планомерная, сориентированная на позитивный практический результат деятельность. Также очевидно, что планированию подлежит не только исполнительская работа организации. Исходя из своих уставных задач, она принимает решения, формирует программы, разрабатывает или инициирует проекты. Через определение целевых задач и приоритетов, программирование и проектирование филантропическая организация в той мере, в какой ее деятельность имеет общественный резонанс и социальный эффект, осуществляет определенную политику, утверждает свою идеологию или философию. Необходим поворот в общественном мнении для осознания очевидности того, что организованная филантропия — это не повышенная в масштабах милостыня. Это один из механизмов, обеспечивающих стабильность развитого гражданского общества.

Как бы «филантропичны» ни были филантропы, общество заинтересовано в определенных ограничениях их деятельности, которые гарантировали бы его независимость от частных благотворителей. Эти ограничения предполагаются уже самой квалификацией филантропического фонда, определяющей его правовой статус как негосударственной, некоммерческой, самоуправляющейся через попечителей или директоров организации, которая обладает безвозмездно предоставленным капиталом, распределяемым в виде грантов (субсидий/стипендий) или призов, призванных содействовать социальной, образовательной, благотворительной, религиозной и другой деятельности, направленной на общее благо.

Этой квалификацией задаются ограничения как на коммерческую деятельность, что, очевидно, не вызывает споров, так и на политическую деятельность. К определению филантропического фонда можно добавить, что это организация не только некоммерческая и негосударственная, но и не ставящая перед собой

непосредственных политических целей: филантропические организации не должны быть ни «машинами пропаганды», ни стимуляторами негативной по отношению к общественному status quo деятельности, будь то прямые действия граждан и гражданских организаций или лоббирование в законодательных органах новых законов, не говоря о поддержке политических партий и движений.

Но эти ограничения должны носить не только запретительный, но и стимулирующий характер. Частные фонды, если они действительно существуют (и существуют как частные), могут играть в обществе особую роль. Разумеется, нереалистично ожидать, что с их помощью будут решены все социальные проблемы, до которых у государства не доходят руки. Но непременно следует ожидать, что фонды полно и эффективно смогут реализовать то особое положение, которым они обладают в обществе. У фондов нет чудодейственных рецептур, но они имеют неповторимую для общественного института возможность быть независимыми от рыночных механизмов или давления избирателей, благодаря чему при решении сложных общественных проблем могут строить долгосрочные стратегии и аккумулировать значительные интеллектуальные и профессиональные ресурсы для их компетентного и неконъюнктурного практического воплощения.

Филантропические организации — это негосударственные организации. Последнее характеризует не только их юридический статус: они открыты обществу во многих отношениях. Их активность может и не быть публичной. Другое дело, что необходимо обсуждение того, что в деятельности филантропических фондов или отдельных благотворителей подлежит общественному и государственному контролю, и каковы могут быть рациональные критерии для оценки, равно как и самооценки филантропической деятельности.

Фонды располагают и распоряжаются огромными финансовыми ресурсами, подчас сопоставимыми с некоторыми статьями государственного бюджета. Очевидно, это обстоятельство неоднозначно: масштабы и возможные социальные последствия вызывают оправданный вопрос о соотношении фондов как института гражданского общества и государства. Этот вопрос касается даже не контроля, а власти: кому при таких значительных масштабах деятельности фондов в определенных сферах общественной жизни принадлежит приоритет и, стало быть, власть — негосударственным фондам или государству. Одновременно возникает вопрос и о подотчетности негосударственных фондов обществу. Этот вопрос актуален не только в бедных обществах, в которых действуют (напрямую или через слои филиалы) богатые заграничные фонды, подчас способные конкурировать с государством в реализации отдельных направлений социальной, научно-образовательной или культурной политики.

Проблеме соотношения правительственной (государственной) социальной помощи и частной благотворительности уделял специальное внимание Дж. С. Милль еще во времена, когда частная филантропия не получила полномасштабного на уровне об-

щества в целом институционального развития. Между правительственной помощью и частной благотворительностью имеются существенные различия. Главное из них заключается в том, что правительственная помощь носит государственный характер, сориентирована на интересы государства, подчас именно конъюнктурные, и интересы конкретных людей при этом часто действительно не принимаются во внимание. В этом несомненное достоинство государственной помощи: она может быть безличной (и оттого восприниматься как бездушная), но она обязательна. Она должна быть непременной, поэтому обеспечение неимущих, настаивал Милль, должно зависеть от закона, а не от частной благотворительности. Про старую благотворительность, т. е. благотворительность, которую Милль наблюдал, он говорил, что у нее нет возможности для планомерности и систематичности: в одном месте много, в другом — мало. Но то же можно сказать и о современной благотворительности: она не претендует на всеохватность, хотя порой и способна на нее.

Милль предъявлял особые требования к государству относительно непременности помощи неимущим. Его аргументация была по-своему неотразимой: «Поскольку государство по необходимости должно содержать неимущего преступника, пока он отбывает свое наказание, то не делать того же для бедняка, не совершившего никакого преступления, значит вознаграждать за преступления». Так что государство должно помогать неимущим. Другое дело, что эта, как и всякая другая, помощь должна быть рациональной. Миллю принадлежит важная формулировка, которую можно было бы назвать «прагматическим правилом» благотворительности: «Если помощь предоставляется таким образом, что положение лица, получающего ее, оказывается не хуже положения человека, обходившегося без таковой, и если к тому же на эту помощь могли заранее рассчитывать, то она вредна; но если, будучи доступной для каждого, эта помощь побуждает человека по возможности обходиться без нее, то она в большинстве случаев полезна» [2].

По сути дела, для Милля это и было основным регулирующим ограничением филантропии. А что сверх помощи неимущим, то, как не непременное, но только желательное, может быть уступлено частной благотворительности: в отличие от государственной помощи она может позволить себе делать различие между отдельными случаями действительной нищеты, чтобы кому-то помогать, а кому-то нет. Помощь, идущая от частной благотворительности избирательна, здесь важно лишь, чтобы распределители помощи не брали на себя функции инквизиторов и руководствовались рациональными мотивами, а не капризом.

Сколь ни проницателен был Милль, формулируя «прагматическое правило» помощи, он не увидел существенной практической разницы между государственной помощью и частной филантропией. Нет нужды обращать внимание на то, что аргумент «от преступников» не убедителен, а только остроумен и, безусловно, морален: государство обращает внимание на преступников и окружает их вниманием пенитен-

циарных учреждений не инициативно, а вынужденно, в ответ на произведенные ими противоправные действия. Неимущие и нуждающиеся не провоцируют, таким образом, внимание государства, и они не настолько опасны, как преступники. Существо дела в другом. Как показывает разнообразный опыт, именно на ниве государственной помощи, независимо от характера государственной системы имеют место самые крупные злоупотребления, и чем «государственнее» государство, т. е. чем меньше оно контролируется обществом, тем больший масштаб приобретают злоупотребления. Злоупотребления встречаются и в деятельности частных благотворительных фондов; однако обычно более строгий контроль со стороны попечительских советов фондов, а также фискальных служб государства эффективно блокирует такие нарушения. К тому же частные филантропические фонды не зависят от государственного бюджета. Они более маневренны и оперативны в оказании помощи, в особенности программной, и, как уже говорилось, менее подвержены конъюнктуре.

Роль частной благотворительности в западной истории XX столетия трудно переоценить. Именно активная деятельность филантропических фондов привела к снижению радикализма в политической борьбе, находившейся в зените в XIX веке. Было бы упрощением представлять дело таким образом, что фондам путем финансовых вливаний удалось задобрить политических активистов народной оппозиции и сбить накал политической борьбы. С самого начала фонды Н. Рокфеллера, Д. Карнеги, затем Г. Форда стремились к научной обоснованности своей активности. Эти крупные промышленные и финансовые магнаты приложили все усилия, чтобы организационная сторона филантропии была рационализирована не меньше, чем известная им экономическая деятельность. В ходе развития благотворительных фондов фактически произошла организационная революция, благодаря которой постепенно сформировалось новое пространство общественной практики, где в основе принятия решений и оценки их исполнения лежит экспертиза профессионалов, а не тех, кто осуществляет общее управление или исполняет решения.

Во второй половине прошлого столетия в деятельности американских филантропических организаций произошли значительные перемены, обусловленные переворотом во взглядах на филантропию. Ее предназначение связывается с усовершенствованием общества: абстрактное еще для кого-то «благо ближнего» наполняется конкретным смыслом блага сограждан, блага общества. Смысл филантропии усматривается в распределении не просто потребительских благ, а средств, с помощью которых люди сами могут достичь (приобрести) потребительские блага. Такое понимание общественной миссии филантропии предполагало ее перестройку как общественно значимой и целенаправленной деятельности на принципах научности, технологичности, планирования и контролирования результатов. Исходя из новейших результатов развития конкретных («позитивных») социальных наук, организаторы филантропии (а это были главным

образом крупные частные фонды) попытались применить в этой сфере принципы социальной инженерии, предполагавшие формулировку проблем в терминах объективно фиксируемых критериев, определение поддающихся контролю целей и тщательный выбор средств, обеспечивающих достижение конструктивных практических результатов. При этом предполагалось, что технологизация филантропии не подменяется милосердностью: филантропия принципиально нереволюционна, а она не должна разрушать существующий порядок ради нового порядка — жизнь меняется силами самих людей, а не активистов-филантропов, филантропы лишь инициируют эти изменения.

Благодаря своей многопрофильности фонды в Америке первой трети XX столетия стали выполнять по отношению к образованию, науке, культуре те функции, которые в Европе традиционно исполняло государство. Более того, в политическом плане широкое развитие филантропических фондов в Америке можно рассматривать как демократическую реакцию на закрытость для общества государственной машины, в которой ключевые роли принадлежали судам и партиям. Основание фондов открывало новый путь — в обход государства — к власти, как способности воздействовать на социальные процессы.

Более всего дискуссии относительно социальной значимости частной филантропии развились на рубеже 70-х годов. К этому времени в полной мере проявились как положительные, так и отрицательные тенденции социально и социально-политически ориентированной филантропии. Начиная с Карнеги и Форда филантропические фонды использовали свою огромную мощь для развития здравоохранения, образования, искусств. Широкие гражданские движения за равные политические и социальные права в Америке 50-60-х годов привели к тому, что в деятельности крупнейших фондов (Форда, Рокфеллера, Карнеги), приоритеты, политики которых стали определять леволиберальные интеллектуалы, возобладали идеи коренного реформирования общества. Но к чему это привело? С 60-х годов адепты таких фондовых политик сделали благополучие одним из обязательных прав человека. Это в совокупности с расширенными программами государственной социальной помощи привело к тому, что в США выросло несколько поколений людей, привыкших к зависимости и не желающих социальной самостоятельности. Фонды всячески стремились к расширению размеров материальной компенсации неимущим, в этом проводимая ими линия немногим отличалась от социальной политики государства, провозгласившего курс на создание «общества всеобщего благоденствия», что только укрепляло социально-классовые перегородки. Одновременно проводимые этими фондами просветительские и образовательные программы для этнокультурных меньшинств, внешне вполне прогрессивные, реально способствовали размыванию традиционных для этих меньшинств ценностей и обострению свойственных им социально-экономических и социально-психологических (например, связанных с идентификацией) про-

блем. В какой-то момент фонды — эти могущественные институты гражданского общества — оказались в роли политических таранов, способных изнутри расшатать американскую систему.

Осознание пагубности такой фондовой политики заставило по-новому взглянуть на роль филантропических фондов в обществе — с точки зрения не доноров и не реципиентов филантропической помощи, а именно общества. Наиболее острый вопрос касался того, является ли жертвование и расходование средств делом самих жертвователей или оно должно быть предметом общественного контроля. Следующий вопрос касался стандартов осуществления выбора между общественными и частными интересами в определении приоритетов распределения филантропических средств. Далее, обсуждался вопрос относительно того, кому, в конечном счете, должны быть подотчетны и кому реально подотчетны фонды. Наконец, кто определяет приоритеты филантропической помощи, и каковы критерии эффективности и полезности филантропических программ.

По-видимому, в эти годы происходит и очередное переосмысление роли филантропии в обществе. Под филантропией начинают понимать также общественную деятельность, и в качестве содержания филантропического действия рассматриваются не только денежные пожертвования, но и пожертвования личного времени, добровольные и безвозмездные, профессиональные или личностные усилия, направляемые на общее благо, благо других людей.

Филантропия должна быть разумной, несомненно, рачительной и никогда не расточительной. Крупнейшие частные благотворительные фонды США не случайно носят имена знаменитых предпринимателей и финансистов — Рокфеллера, Карнеги, Форда, Сороса. Это люди, сумевшие применить свои знания и талант к достижению успеха в экономической деятельности. Но их филантропическая активность не была бы столь же успешной, как их предпринимательская деятельность, если бы они просто щедро делились заработанной прибылью, а не распределяли бы средства, используя те же принципы рациональности, которые оправдали себя в деле приобретения средств.

Впрочем, эта мысль столь же древняя, сколь сама благотворительность. Интересные замечания на этот счет находим уже у Сенеки, в особенности в одном из его последних трактатов «О счастливой жизни» [3]. Рассуждая о мудреце, Сенека утверждал, что богатство нисколько не унижает мудреца, если оно нажито честным путем и если оно не унижает кого-либо, в том числе его самого. Богатство само по себе не ценно для мудреца, поэтому он с радостью будет его раздаривать. Однако не без разбору, а исходя из определенных принципов, поскольку он всегда отдает себе отчет как в расходах, так и в доходах. Сформулированные Сенекой положения вполне актуальны в качестве наиболее общих критериев филантропической деятельности, они развивают и уточняют прагматическое правило Милля. Щедрость мудреца универсальна: для него не важно, кому оказывать благодеяние — он просто тво-

рит благо людям. Но его щедрость осмотрительна, он выбирает наиболее достойных для этого, имея в виду, что благодетельствовать, следует хорошим людям или таким, которые могут стать хорошими благодаря помощи. Щедрость должна быть уместной и целесообразной, «потому что неудачный дар принадлежит к числу постыдных потерь». Мудрец именно дарит, т. е. он не предполагает получить обратно. Но при этом он старается не потерять. Кому-то он дарит из сострадания, кому-то оказывает помощь, поскольку тот заслуживает, чтобы его спасти от разорения, в отличие от другого, которому, как очевидно, никакая помощь не поможет; кому-то предлагает помощь, а кому-то навязывает ее. Мудрец, одаривая, не ожидает взаимности. Но к дару он относится так, как если бы это был кредит или вклад, прикидывая, можно ли будет возвратить полученное; иными словами, насколько те, кому помогают, могут воспользоваться полученным на благо себя и тем самым не промотать его.

Все эти замечания свидетельствуют о том, что Сенека весьма прагматичен в отношении к благодеянию, для него благодеяние — не ритуал, не просто обычай и, конечно, не развлечение. В основе благодеяния лежит человечность, оно вдохновлено высо-

кими мотивами. Но вместе с тем это — дело; к нему надо подходить по-деловому, рационально, стремясь к тому, чтобы оно было эффективным и успешным. Замечания Сенеки относятся в первую очередь к индивидуальной благотворительности (они высказывались в отношении именно индивидуальной благотворительности), однако они в полной мере сохраняют свое значение и по отношению к организованной благотворительности, тем более что в наше время люди благотворительствуют индивидуально лишь посредством милостыни, чаще же и, как правило, — через посредников, очевидно, полагая (порой небезосновательно), что посредники, посвятившие себя благотворительности, представляют организацию, фонд, а на этом уровне благотворительная деятельность ведется эффективно, «по науке».

список литературы

1. Мандевиль Б. Басня о пчелах. М., 1974. С. 236.

2. Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. III. М., 1981. С. 371.

3. Сенека. О счастливой жизни, XXIII // Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1995. С. 187.

УДК 87.3

античная философия о целесообразности и вынужденном характере лжи

А. Г. МЯСНИКОВ

Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского

кафедра философии

В статье рассматривается проблема морального отношения ко лжи в античной философии. На примере философс ких учений Платона, Аристотеля и Цицерона показывается прагматический характер этого отношения, обуслов ленный нацеленностью на достижение некоторого блага.

Платон об умении лгать

У древнегреческих философов было неоднозначное отношение ко лжи и правдивости: с одной стороны, ложь вредна и порождает недоверие и даже презрение к лжецу, а с другой стороны — она может быть полезна. Обратимся к Платону, который начал глубоко размышлять над этим вопросом в одном из ранних диалогов «Гиппий Меньший» [5, 205]. Платон сравнивает известных мифологических героев — Одиссея и Ахилла. Первому свойственны многоликость и лживость, а второму — правдивость и прямота. Кто из них лучше?

Кто совершеннее?

Платон не хочет однозначно противопоставлять их внутренние качества. Он ставит под сомнение саму противоположность этих человеческих качеств и говорит об этом: «Значит, Гомеру, видимо, представляется, что один кто-то бывает правдивым, другой же -лживым, а не так, чтобы один и тот же человек был и правдив и лжив» [Там же]. Ход его рассуждений направлен на то, чтобы доказать смешанность правдивости и лживости в жизни искусного и благоразумного

человека, а это ведет к признанию их стратегическими средствами в достижении блага.

В данном случае речь идет об умениях человека лгать и не лгать. Более искусным и успешным будет тот, кто умеет делать и то, и другое. Поэтому тот, кто не умеет лгать, явно проиграет тому, кто умеет это делать. Платон считает, что использовать разные стратегии поведения могут более умелые и искусные люди, чем те, кто ограничен в своем умении. Тот, кто не может (не умеет) лгать, представляется человеком, действующим «не по своей воле», а, следовательно, рабом или невеждой.

Более искусный — это более знающий, а потому он может больше сделать, достичь большего блага, чем незнающий. Платон продумывает прагматическую линию поведения в отношении правдивости и лживости человека, имея ввиду пользу или вред такого поведения. По сути, они мыслятся как «технико-прагматические» умения, которые можно использовать для достижения любых целей. Однако логика прагматической позиции приводит Платона к парадоксальному выводу: тот, кто сознательно погрешает и причинит

Что такое ФИЛАНТРОПИЯ — что это значит

Филантропия – это термин, который используется для определения процесса добровольных пожертвований или прочей благотворительности в пользу нуждающихся. Термин происходит от слияния двух греческих слов: phileo (люблю, любить) и anthropos (человек), что буквально можно перевести как «любовь к людям» или «любовь к человеку».

 

 

Что такое ФИЛАНТРОПИЯ – значение, определение простыми словами.

 

Простыми словами, Филантропия – это благотворительность. Фактически, любое пожертвование может считаться филантропией, будь то деньги, собственность или услуги по оказанию помощи нуждающимся. В общем плане, сума пожертвования не имеет критического значения, важен сам акт благотворительности. Будь то один доллар, отданный непосредственно в руки неимущему, или миллион долларов перечисленный в благотворительный фонд – все это будет считаться актом филантропии. В большинстве случаев, масштабная благотворительность может практиковаться различными крупными корпорациями и компаниями. Но чаще всего, слово филантропия ассоциируется с конкретным человеком или семьей, и собственно их фондом. Вот так плавно мы переходим к тому, кого принято называть филантропом.

 

 

Кто такой ФИЛАНТРОП – определение простыми словами.

 

Филантроп — это человек, который занимается благотворительностью. Также можно сказать, что филантроп — это человек, который занимается деятельностью, направленной на благо людей и всего общества (в отличие от мизантропа). Обычно данный термин используется для описания тех, кто жертвует большие суммы денег, например, миллионы или миллиарды долларов. Но, в целом такая концепция не совсем правильная. По факту, значение слова филантроп подразумевает совершение человеком акта благотворительности в любом масштабе. Так что, даже человека, который время от времени жертвует на благотворительность доллар или два, можно справедливо называть филантропом.

 

 

Чем занимаются филантропы?

 

Филантропы могут пожертвовать деньги, время, навыки или материальные блага на дела, которые они поддерживают. Например, меценат может заметить, что городские службы по оказанию помощи бездомным, не справляются со своими обязанностями. Тогда он может за свои деньги организовать центр помощи бездомным, где им будет предоставляться питание и место для отдыха. Подобная структура будет выполнять свои обязанности гораздо эффективней, так как, она не будет связана различными бюрократическими проволочками.

 

Помимо помощи бедным, многие отрасли искусства в значительной степени полагаются на благотворительные взносы. Многие музеи, театры и другие центры искусств финансируются за счет взносов меценатов и благотворительных организаций.

 

 

Причины и мотивы Филантропии.

 

Ссылаясь на ряд исследований, психологи отмечают тот факт, что альтруистические действия вызывают чувство удовлетворения и вознаграждения в мозге. Предполагается что люди на самом деле генетически запрограммированы заниматься благотворительностью и помогать друг другу в трудные времена. Это может быть одной из причин, по которой человек становится филантропом. Помимо человеческой предрасположенности, богатые люди также испытывают огромное социальное давление. В современном мире, они могут быть осуждены за неспособность внести свой вклад на различные благотворительные цели.

 

На самом деле, причин, почему люди становятся филантропами, огромное множество. Тем не мене мы попробуем сгруппировать и описать основные из них. Итак, условно к основным причинам филантропии можно отнести:

 

  • Изменение мира в лучшую сторону;
  • Личная оценка и признание;
  • Импульс;
  • Миссия;
  • Финансовая выгода.

 

А теперь обо всем этом подробней:

 

 

Изменение мира в лучшую сторону.

 

Основная причина, почему люди жертвуют свои деньги на благотворительность, заключается в том, что они хотят внести позитивные изменения в наш мир. Как правило, это:

 

  • Спасение жизней;
  • Уменьшение страданий;
  • Кормление голодных;
  • Ликвидация болезней.

 

Люди, которыми движет подобная идея, в большинстве своем говорят, что взамен им ничего не нужно. Но это далеко не так. Им просто жизненно необходимо знать, что они вносят свой вклад в позитивные изменения на земле. По факту, подобная мотивация является отличным примером истинного альтруизма.

 

Личная оценка и признание.

 

Многим меценатам просто нравится внимание, которое приносит благотворительная деятельность. Это может быть компания, стремящаяся привлечь к себе внимание, или человек, которому нравятся события, названия проектов и публичность связанная с филантропией. Некоторым филантропам просто нравится то позитивное чувство, которое они получают от того, что их ценят. В их честь могут называть здания, улицы или проекты, да и вообще их все любят.

 

 

Импульс.

 

Данная мотивация возникает мгновенно под влиянием от каких-то важных и трагических событий. Так к примеру, человек может ощутить в себе потребность в занятии благотворительностью если он или его близкие были участниками каких-то страшных событий. Например, после событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, многие люди занялись помощью пострадавшим в результате этого ужасного теракта. Де-факто, данная мотивация является эмоциональной бомбой, которая запускает процесс филантропии в человеке.

 

 

Миссия.

 

Некоторые меценаты, заинтересованы в благотворительности, так как считают, что у них одна и та же миссия. Пациенты с онкологическими заболеваниями, собирают деньги для того, чтобы поддержать исследования, посвященные их собственной болезни или болезни других. Они делают это из-за чувства общей цели или миссии. Такие люди могут быть наиболее мотивированными филантропами из-за чувства личной заинтересованности в результате.

 

Финансовая выгода.

 

Возможно, самая противоречивая мотивация для благотворительности, это получение личной выгоды. Во многих странах, налоговое законодательство специально стимулирует богатых людей заниматься благотворительностью. Все дело в том, что если человек, или компания жертвует/тратит деньги на благотворительные цели, то ей предоставляются различные налоговые скидки.

 

 

Основные формы филантропии.

 

  • Деньги. Деньги могут быть пожертвованы непосредственно нуждающимся или могут быть переданы благотворительным организациям. Многие благотворители жертвуют определенный процент своего дохода, называемый десятиной. Некоторые филантропы предпочитают отдавать свои деньги после смерти, вкладывая в свою волю инструкции, к каким благотворительным организациям или людям следует обращаться.
  • Имущество. Собственность может быть пожертвована так же как деньги. Так это может быть: одежда, техника, медикаменты, продукты, жилье, автомобиль и так далее.
  • Услуги. Некоторые люди жертвуют своим временем, работая в центрах для бездомных. Другие посещают людей в домах престарелых и хосписах, чтобы у них была компания. Те, у кого есть специальные знания, могут пожертвовать свои навыки разными способами, например, быть юридическими представителями, или обучать нуждающихся детей.
  • Донорство. Безвозмездно пожертвовать часть себя, ради спасения жизни другого — это один из самых альтруистических актов, который может сделать человек. Также сюда можно включить донорство крови.

 

 

Примеры филантропии.

 

Топ филантропов (Люди филантропы):

(Цифры, приведенные ниже, приблизительные, так как они с каждым годом меняются. Да и список весьма условный, приведенный лишь в качестве примера.)

 

  • Уоррен Баффетт: пожертвовал на благотворительность более 30-ти миллиардов долларов;
  • Билл и Мелинда Гейтс: пожертвовали на благотворительность более 33-ех миллиардов долларов;
  • Джулиан Робертсон-младший: пожертвовал более чем 1,5 миллиарда долларов;
  • Джордж Сорос: пожертвовал более 12-ти миллиардов долларов;
  • Эли и Эдит Броуд: пожертвовали на благотворительность более четырех миллиардов долларов;
  • Гордон и Бетти Мур: более пяти миллиардов долларов;
  • Чак Фини: пожертвовал на благотворительность более семи миллиардов долларов;

 

 

Топ самых филантропических компаний в мире:

 

  • Gilead Sciences. Общая сумма денежных пожертвований в 2015 году: 446,7 млн. долларов США;
  • Walmart. Общее пожертвование в 2015 году: 301 млн. долларов;
  • Wells Fargo. Общее денежное пожертвование в 2017 году: 286,5 млн. долларов США;
  • Goldman Sachs (Голдман Сакс). Общее пожертвование в 2015 году: 168,5 млн. долларов США;
  • ExxonMobil (ЭксонМобил). Общее денежное пожертвование в 2015 году: 168,5 млн. долларов США;
  • JPMorgan. Общее пожертвование в 2017 году: 250 миллионов долларов;
  • Chevron. Общее денежное пожертвование в 2015 году: 168,5 млн. долларов;
  • Microsoft. Общее пожертвование в 2017 году: 169 миллионов долларов;
  • Bank of America. Общее пожертвование в 2015 году: 168,5 млн. долларов;
  • Alphabet (Google). Общее пожертвование в 2015 году: 167,8 млн. долларов.

Новая филантропия — Ведомости

Одной из не самых заметных, но важных новостей последних дней стал отказ правительства от введения углеродного налога, целью которого было дать компаниям стимулы сокращать выброс парниковых газов. Оставляя в стороне эффективность данной конкретной меры, можно констатировать, что в отличие от интересов крупных госкомпаний вопросы экологии и других социально значимых проблем с тем же образованием и здравоохранением сегодня нельзя назвать приоритетными для государства. Заняться ими бизнесу предлагается в качестве собственной инициативы. Как ни странно, но такой подход может оказаться не таким уж и бесперспективным. Во всяком случае, пока на это больше надежды, чем на резкую смену приоритетов правительства.

Стандартная модель филантропии претерпевает существенные изменения на наших глазах. В течение многих лет стандартным путем было заработать свой капитал, не особо заботясь об этической составляющей бизнеса, и уже отойдя от дел (а еще лучше – в завещании) пытаться замолить свои грехи вложениями в благотворительность. Уже в наше время многие богатейшие люди планеты, такие как Билл Гейтс или Марк Цукерберг, начали активно заниматься филантропией параллельно со своей основной деятельностью, пытаясь исправить свою карму еще при жизни. Но их благотворительная активность по-прежнему остается не связанной с основным бизнесом.

В последнее же время все больше предпринимателей и инвесторов стараются не разделять свои деловые интересы с желанием изменить мир к лучшему. Именно поэтому идеи социального предпринимательства и социально ответственного инвестирования привлекают все больше внимания. По оценкам Глобальной сети социально значимого инвестирования, общий объем средств в этом секторе в мире уже составляет более $500 млрд и продолжает расти.

Рост интереса к этому подходу связан не только с тем, что инвесторы и предприниматели все чаще пытаются не исправлять карму, принесенную в жертву бизнес-интересам, а изначально не портить ее. Четкое разделение бизнес-подхода и чистой филантропии зачастую оказывается вредным и для достижения самих целей благотворительности.

Недостаток чистой филантропии – отсутствие дисциплины, прежде всего финансовой. Даже движимые самыми высокими идеалами НКО могут забывать о повышении собственной эффективности. Не случайно аккуратные методы анализа эффективности различных социальных программ, за развитие которых в этом году была присуждена Нобелевская премия по экономике, зачастую принимаются в штыки именно НКО, которые без всякого анализа лучше знают, как на самом деле надо спасать человечество – а по факту очень боятся, что на поверку их методы окажутся далеко не самыми эффективными и деньги филантропов уйдут их конкурентам.

Проблема социального инвестирования в том, что инвесторы зачастую оказываются в ситуации охотника, погнавшегося сразу за двумя зайцами. Пытаясь одновременно и получить прибыль, и достичь социальных целей, инвесторы рискуют не сделать ни того, ни другого. Всегда есть искушение как оправдать плохие финансовые показатели плохо измеримыми социальными результатами, так и закрыть глаза на сомнительную социальную пользу особо прибыльных проектов.

Один из способов решить эту проблему – построить рейтинги, которые бы позволили квантифицировать социальное воздействие конкретных фирм и уже с цифрами на руках сравнивать финансовые и социальные показатели. Но сейчас методология таких рейтингов только разрабатывается, и их качество оставляет желать лучшего. Так, недавнее исследование бизнес-школы МТИ показало, что существующие альтернативные «социальные» рейтинги компаний (ESG ratings) плохо скоррелированы друг с другом: рейтинговые агентства по-разному измеряют влияние по категориям, по-разному учитываются и различные категории социального воздействия. Эти проблемы связаны прежде всего с тем, что социальное инвестирование – направление все еще достаточно молодое, хотя и бурно развивающееся. По мере его взросления мы, скорее всего, увидим все большую унификацию и стандартизацию подходов к оценке социального инвестирования, что позволит ему развиваться еще быстрее.

Пока социальное инвестирование как тренд заметно прежде всего в западных странах. В России оно только начинает развиваться. Но опыт показывает, что хотя и с некоторой задержкой, но в нашей стране видим те же самые тренды, что и во всем мире. А значит, и социальное инвестирование скоро из невиданного зверя превратится в, быть может, нишевой, но вполне стандартный подход. И те задачи, которые традиционно отдавались на откуп государству и чистой благотворительности, будут постепенно укореняться в практиках частных компаний, еще раз подтверждая, что при наличии желания частная инициатива и социальные проблемы может решать эффективнее государства.

Автор – ректор Российской экономической школы

Филантропия по-русски: сердобольных много, доверия нет

Автор фото, Coutts

Подпись к фото,

Банк Coutts осуществляет целый ряд благотворительных программ

Что такое филантропия по-русски и по-европейски? Корреспондент Би-би-си Екатерина Дробинина поговорила об этом со старшим вице-президентом банка Coutts Дениз Кеньон-Рувине.

Би-би-си: Существуют ли культурные различия в том, как люди занимаются благотворительностью в России и на Западе?

Дениз Кеньон: Существуют, и в первую очередь из-за того, что у вас в течение 70 лет был коммунизм. Государство взяло на себя обязанность заботиться о нуждающихся — другой вопрос, делало ли оно это. А богатые люди — да и обычный народ — не помогали тем, кто в этом нуждался. Они знали, что есть кто-то более могущественный, с более серьезными ресурсами, кто мог помогать и бедным, и больным.

Но в России все же есть культура благотворительности. Вы умеете отдавать — на протяжении столетий это делали цари и богатые люди. Особенность российской благотворительности в том, что она направлена на поддержание элитных сфер жизни — изобразительного искусства, высшего образования, архитектуры. Так было и в царской России, так же происходит и сейчас.

После развала СССР благотворительность начала восстанавливаться, а в последние пять лет был настоящий всплеск, но сейчас все равно приходится начинать все заново.

Би-би-си: Со стороны может сложиться впечатление, что в России принято помогать музеям, а на западе — больным детям. Это тоже культурные различия?

Д.К.: Ну почему же? Во Франции, например, члены королевской семьи или просто богатые люди постоянно поддерживали искусство. Просто помогать музеям проще. Нельзя решить проблему бедных или больных только благодаря благотворительности, за счет пожертвований частных лиц или негосударственных организаций. Здесь нужно сотрудничество с властями.

В России пока этого нет. Здесь благотворительность существует только 15 лет, и пока нет доверия: во-первых, государство не доверяет тем, кто дает деньги. Во-вторых, благотворители не доверяют организациям, ведущим сбор средств.

Би-би-си: Обычно все жалуются на то, что в России нет взаимодействия между теми, кто готов дать деньги, и теми, кто должен отслеживать, что они пойдут именно туда, куда надо. Нет взаимодействия между благотворителями и негосударственными организациями. У бизнесмена нет времени следить за тем, куда ушли его деньги, направленные в детдом — куда, кстати, они не всегда уходят… Кто должен заниматься налаживанием этих отношений?

Д.К.: Во-первых, государство и фонды должны доказать, что в этой системе есть строгие правила. Если отношения будут полностью прозрачными, то им будут доверять.

В России раньше благотворительностью занимались только корпорации или очень богатые люди, а теперь к этому подключился и средний класс. Это значит, что люди начинают постепенно доверять.

Но этой системе все равно нужен жесткий контроль и прозрачность. Еще нужно информировать население. Столько людей хотят помочь нуждающимся, но они не знают, как это сделать.

Би-би-си: В новейшей истории российской филантропии есть несколько примеров, которые многие называют неоднозначными. Самый известный — это пример с покупкой Виктором Вексельбергом коллекции яиц Фаберже, принадлежавших царской семье. Он купил их более чем за 100 миллионов долларов на аукционе Sotheby’s в 2004 году. И многие расценили эту покупку как попытку получить индульгенцию у российских властей…

Д.К.: Зачем он купил эту коллекцию, вам лучше спросить у самого Виктора Вексельберга, я не могу комментировать эту тему. Но как бы то ни было, в России культура благотворительности только зарождается, поэтому практика проб и ошибок неизбежна.

Например, иногда власти не могут объяснить, зачем одним людям стоит помогать другим людям, зачем кому-то стоит вмешиваться в какой-то процесс, чтобы помочь. Когда люди не понимают, зачем это нужно, они могут интерпретировать события, как им вздумается. Иногда они дают событиям негативную трактовку, хотя у тех, кто их задумывал, были самые благие намерения.

Я приведу вам один пример: в третьем поколении владельцев банка Coutts была молодая девушка по имени леди Бёрдет Кутс. Ей было чуть больше 20, когда она унаследовала крупнейшую по тем временам компанию в Британии.

Лондон в те времена [середина XIX века — прим. редактора] был очень бедным городом, в котором было много бедных бездомных детей, у которых не было возможности учиться. И она решила помочь им. Она решила, что если поможет хотя бы только детям получить образование, то они смогут устроиться на работу и помогать потом своим родителям. Она построила школы, наняла учителей, купила учебники…

А потом она подумала: «Хорошо, что теперь эти дети могут учиться, но после уроков им некуда идти. У них нет дома, не на что купить еду. Как можно учиться, будучи голодным? Как можно что-то выучить, если ты замерзаешь? Кто думает об учебе, когда надо думать о выживании?»

Тогда она построила им дома и накормила их. Она изменила так все общество. Спустя почти полтора века мы видим то же самое. Если вы хотите помочь больным, то просто дать денег будет недостаточно. Если вы не супербогатый человек, то один вы с проблемой не справитесь. Вам нужен единомышленник. И им может быть государство.

Типология благотворителей

Центр управления благосостоянием и филантропии СКОЛКОВО сравнивает подход из отчета IPG Mediabrands и Tooba с результатами своего исследования «Индекс удовлетворенности владельцев капиталов филантропическими проектами».

IPG Mediabrands совместно с благотворительным проектом Tooba провели исследование среди участников благотворительных проектов. В результате было выделено 6 психотипов благотворителей, различающихся по уровню эмоционального вовлечения и рациональности.

Центр исследовал основные драйверы филантропических начинаний владельцев крупного капитала и их удовлетворённость от участия в филантропических проектах, а также провёл опрос среди владельцев капитала и профессионального филантропического сектора, который показал их предпочтения в благотворительных проектах и мотивацию участников.

Шесть психотипов по результатам исследования IPG Mediabrands и Tooba

«Добродушный помощник» (24%). Люди этого типа жертвуют преимущественно спонтанно, когда ими движет душевный порыв. От участия в благотворительном проекте они получают искреннее удовольствие. Благотворительность для них является источником положительных эмоций, им не нравится давление, они редко помогают на регулярной основе. Жертвователям этого типа очень важна обратная связь и информация о результатах помощи.

«Рациональный альтруист» (19%). Это очень осознанный тип жертвователей, не готовый помогать всем без исключения. Они вдумчиво выбирают способ оказания помощи, и им очень важно видеть результат. Таким жертвователям важна история благотворительной организации и подробная информация о ее работе. 

«Доверчивый активист» (15%). Этот тип жертвователей старается включать благотворительность в свои каждодневные практики. Больше других они помогают детям, нуждающимся в лечении. Эта категория жертвователей с доверием относится к различным фондам и организациям. Они получают удовольствие от помощи и участия в решении какой-либо проблемы и не склонны к выгоранию. 

«Спонтанный флегматик» (15%). Для этой категории характерны нейтральное отношение к пожертвованиям и неосознанный подход к благотворительности. Их может привлечь простота способа пожертвования, например, в онлайн-формате. Чаще других они выступают донорами программ и проектов, направленных на решение экологических проблем. Представители данного психотипа редко делают пожертвования через фонд на регулярной основе.

«Утомленный эмпат» (15%). Демонстрирует низкую степень вовлеченности в благотворительность, помогает из чувства сострадания. Большинство «утомленных эмпатов» не готовы к регулярным отчислениям, кроме того, для них важно самостоятельно выбирать, кому жертвовать.

«Невовлеченный рационалист» (12%). Случайные жертвователи. Воспринимают благотворительность нейтрально, как обычное дело. Представители данного психотипа не любят просьб о помощи. Они менее склонны к пожертвованию через фонды и предпочитают личный контакт. «Невовлеченных рационалистов» могут привлечь локальные проблемы или проблемы узкого спектра. Они не стесняются маленькой суммы пожертвования.

Самые активные и перспективные жертвователи по результатам анализа — это «доверчивые активисты», «рациональные альтруисты» и «добродушные помощники».

Четыре типа филантропов из исследования Центра управления благосостоянием и филантропии СКОЛКОВО «Индекс удовлетворенности владельцев капиталов филантропическими проектами»

Эмоциональный филантроп. Главный драйвер заниматься благотворительностью — эмоция. Делает пожертвования определённым людям и на конкретные программы.

Системный филантроп. Ему важны системность и результат. Жертвует средства на устойчивые проекты. 

Несистемный филантроп. Участвует в благотворительных проектах под действием сильных эмоций. Помогает при просьбе о помощи. Делает пожертвования определённым людям и на конкретные программы.

Бизнес-филантроп. Главный драйвер — получение выгоды. Помогает при обращении за помощью. Воспринимает благотворительность как бизнес. Жертвует средства на устойчивые проекты.

«Доверие – ключевое понятие в развитии местной филантропии»: выводы исследования БФ «КАФ»

БФ «КАФ» опубликовал новое исследование о роли фондов местных сообществ в развитии местной филантропии. Авторы исследования — Барри Найт, директор Центра исследований и инноваций в области социальной политики и практики CENTRIS, и Лариса Аврорина, руководитель программ благотворительного фонда «КАФ» — проанализировали роль фондов местных сообществ в развитии филантропии и показали, как можно измерить результаты их работы.

В исследовании БФ «КАФ» приняли участие четыре фонда: из Ангарска, Перми, Пряжи и Пскова. Они представляют собой разные регионы и разные сообщества, от городских до сельских. В течение двух лет (2017–2019) фонды регулярно анализировали и описывали свою работу. Необходимо было обращать внимание как на свои достижения, так и на трудности.

«Проведенная работа дала возможность фондам не только оценить приобретенный за годы деятельности багаж знаний и практик по развитию своей организации, увидеть глазами самого сообщества свою роль, но и понять, как можно добиться доверия этого сообщества», — объясняет Лариса Аврорина, руководитель программ благотворительного фонда «КАФ».

Главные выводы и итоги нового исследования — в обзоре «Филантропа».

О фондах местных сообществ

С 1997 года БФ «КАФ» поддерживает развитие фондов местных сообществ (ФМС)
в россии. «КАФ» функционирует как ресурс, который предлагает ФМС финансовую поддержку, актуальную информацию, обучение и консультации, развивает их сетевое взаимодействие и анализирует их деятельность.

Фонды местных сообществ — это некоммерческие организации, которые объединяют ресурсы сообщества, привлекают к взаимодействию бизнес, власть и общественные организации для развития сообщества и общественной инициативы. Первые фонды местных сообществ в россии появились в Тольятти (1998) и Тюмени (1999), в малом городе Чайковский Пермского края (1999), которые впоследствии стали экспериментальными площадками по развитию местной филантропии.

В настоящее время в России насчитывается около 80 ФМС, и их количество существенно увеличилось с тех пор, как первый фонд был зарегистрирован в 1998 году.

В последние годы в России все больше людей участвует в общественной деятельности местных сообществ. Они помогают уязвимым группам, привлекают денежные ресурсы, мобилизуют граждан, проводят благотворительные мероприятия и находят способы взаимодействия с местными властями и бизнесом.

Что же формируется в результате такой деятельности? Как она влияет на местные сообщества?  Как измерить ценность результатов этой работы? Чтобы ответить на эти вопросы БФ «КАФ» предложил заинтересованным фондам оценить себя с помощью новой модели ACT (Assets-Capacity-Trust – «Активы-Потенциал-Доверие»).

Активы, потенциал, доверие: как это работает?

Такая модель анализа собственной деятельности — новая для российской практики. Ее разработал Глобальный фонд поддержки Фондов местных сообществ (ФМС), опираясь на десятилетний опыт изучения местной филантропии в разных странах.

АСТ — это гибкий инструмент, который можно адаптировать под себя: в нем нет списка фиксированных индикаторов и строгого образца заполнения. Скорее, это рамка, на основании которой фонды могут анализировать и планировать свою работу.

Для оценки используются три показателя: активы, потенциал и доверие.  Активы — это все виды доступных в вашем сообществе ресурсов, материальных и человеческих. Потенциал — способность
к действиям, понимание того, что местные жители могут делать сами для помощи сообществу. Доверие – это отношения внутри сообщества, это социальный «клей», который объединяет людей, чтобы они совместно достигали необходимых изменений в сообществе.

Исходя из особенностей своей деятельности, каждый ФМС разрабатывает для себя систему индикаторов для каждого из трех компонентов модели. После чего составляется матрица, где каждый компонент предлагается оценить в текущей и в желаемой ситуации. При регулярном мониторинге собственной работы, у фонда складывается четкая картинка о его проблемах и достижениях, а также об эффективности предпринимаемых действий.

Круг благотворителей, с. Ведлозеро, Пряжинский район

Результаты применения модели АСТ

Оценка позволила каждому ФМС проанализировать и описать свою работу, обратив внимание на достижения и трудности за последние два года.

Пряжа

В Пряже флагманский проект по возрождению и развитию хоккея на льду повлиял на жизнь всех участников. Эта работа, в свою очередь, способствовала развитию других активностей: обновился дизайн сайта фонда, а в рамках программы «Добрая кухня» стали печь пироги на продажу в пользу фонда. Это часть «позитивной динамики в развитии сообщества за последние 5 лет».

Псков

Фонд «Добрый город» проводит заметные массовые мероприятия, в том числе фестивали, и, таким образом, можно утверждать, что он стал неотъемлемой частью местного сообщества и достигает своих целей в области благотворительности. Это не значит, что в его работе совсем нет проблем, потому что порой сложно мотивировать волонтеров и у фонда отсутствует их пул, но фонд смог адаптироваться к работе в условиях местного сообщества с учетом его особенностей и тестирует новые инструменты взаимодействия с ним. Наиболее яркие примеры таких технологий – «Круг благотворителей», интерактивная карта благотворительных организаций и мероприятий и проект «Моя история».

Ангарск

В Ангарске ФМС успешно смог перезапуститься в последние два года, начиная
с 2017 года фонд «Новый Ангарск» постоянно занимается развитием потенциала местных НКО.

Пермь

В Перми фонд «Содействие» пережил трансформацию, став региональным ресурсным центром по развитию социальных инициатив. он консолидировал свой опыт работы с ветеранскими НКО и использует системный подход для развития социальной активности пожилых людей в регионе.

Места силы: как помогают в новых условиях фонды местных сообществ

Главные выводы: 

— Доверие — важный индикатор ценности ФМС

Данные, собранные в рамках исследования, показали, что доверие – самый важный индикатор, определяющий создаваемую ФМС ценность. Фонду практически невозможно работать, если оно отсутствует.

Доверие нематериально, но крайне важно, поскольку именно оно связывает людей в совместной деятельности.

Для успешной деятельности ФМС решающими оказались два типа отношений:

  • участие людей в работе фонда,
  • работа фонда по развитию местных организаций гражданского общества, чтобы реализовывать проекты и программы.

Измерить доверие всегда сложно. Это может быть рост числа сторонников, партнеров, новых предложений о сотрудничестве. Рост числа подписчиков страницы фонда в социальной сети, результаты опроса населения, увеличившееся количество частных жертвователей, спрос на услуги фонда, совместные мероприятия с местным бизнесом – это тоже показатели роста доверия.

Доверие может падать из-за частой смены руководства, узкой специализации в проектной деятельности и ее низкой эффективности.

Активная работа по позиционированию, выстраивание отношений с местной властью, НКО, бизнесом и активными гражданами, регулярный обмен опытом – все это вызывает рост доверия внутри сообщества и готовность людей доверить фонду свои деньги.

При этом 18 из 19 опрошенных ФМС назвали формирование доверия самым важным направлением работы.

«И строить, и жить»: как песни и благотворительные шоу помогают малым территориям на Алтае

— Построение местных сообществ развивает гражданскую активность

Исследование показало, что, как бы не отличались друг от друга фонды, их работу можно описать как построение местных сообществ через развитие гражданской активности. Самые распространенные технологии работы с сообществом: #ЩедрыйВторник и Круг благотворителей. Они играют ключевую роль в трансформации пассивных благополучателей в активных агентов социальных изменений.

Люди хотят самостоятельно контролировать свою жизнь, принимать важные решения и играть ведущую роль в своих сообществах. Активное вовлечение граждан в работу ФМС делает сообщества сильнее.

Конечно, рост доверия и гражданской активности не только развивает потенциал, но и приносит конкретные финансовые результаты.

— Развитие ФМС уменьшает зависимость благополучателей

Согласно исследованию, хорошо вовлекаются в работу фондов не только молодые и активные граждане. Возможность самостоятельно менять свою жизнь привлекает тех, кто обычно относился исключительно к категории благополучателей. Например, есть примеры, когда люди старшего возраста перестали выступать в качестве просителей: у них появились знания по социальному проектированию, и они могут сами успешно привлекать ресурсы.

Социальный акселератор в селе: как в Пряже создают общественную резиденцию

— Оценка роли ФМС по модели ACT — новый шаг к пониманию ценностей местной филантропии.

ФМС, которые использовали модель АСТ, оценивают ее положительно, считают такую работу полезной для дальнейшего развития организации, для лучшего понимания своей роли и возможностей в сообществе. Причем анализ и оценку своей работы можно проводить и самостоятельно. Анализ работы фонда по модели ACT — это не единообразная форма с фиксированными индикаторами, а настраиваемый инструмент, который можно адаптировать под себя. Оценочный анализ можно проводить внутренними силами организации без дополнительных расходов и сложностей, которые могут быть связаны с привлечением внешних консультантов.

Модель АСТ — как рамка, на основании которой фонды могут анализировать и планировать свою работу. Это не форма с закрытым перечнем четких индикаторов, которую всем необходимо заполнять по установленному образцу.

Это инструмент, который разные организации смогут настроить под себя и который будет для них полезен, потому что позволит оценить проделанную работу, построить планы на будущее и донести результаты до людей в сообществах, где они работают, в России и в мире.

Оценка по модели АСТ позволяет сделать новый шаг к пониманию ценностей местной филантропии, особенно в том, что касается форм и методов работы с сообществом. ФМС — движущая сила гражданского активизма, они стали частью своих сообществ, признанными центрами их всестороннего развития, а не просто источниками ресурсов для поддержки определенных целевых групп.

ФМС сегодня более четко оценивают потребности сообществ и уровень доверия в них, что, в свою очередь, влияет на устойчивость самих ФМС.

Все исследования о фондах местных сообществ

Филантропия 2020: от ожиданий до реальности

В начале 2020 года Центр развития филантропии опубликовал доклад, посвященный глобальным трендам и прогнозам в филантропии. Практически сразу после публикации нагрянула пандемия, которая серьезнейшим образом повлияла на жизнь людей во всем мире. Каким образом происходящие перемены отразились на некоммерческом секторе? И что произошло с теми трендами, которые мы выявили? В течение всего года мы  следили за развитием событий в сфере филантропии во всех регионах мира и хотели бы поделиться своими наблюдениями.

Усиление сотрудничества

На мой взгляд, одной из главных характеристик уходящего года стало развитие сотрудничества.

В прогнозе центра именно филантропия взаимодействия была обозначена как самая сильная тенденция.

Мы говорили о том, что для решения социальных проблем необходимы коллективный подход и координация действия многих игроков: НКО, государства, бизнеса, граждан. Более того, в качестве перспективы было отмечено усиление взаимодействия между донорами и переход к интеграционным моделям сотрудничества.

Так вышло, что пандемия стала катализатором этих процессов, пусть во многом и вынужденных.

Во всем мире наблюдается рост консолидации, который заключается и в коллективных обращениях НКО к государству и обществу, и в договоренностях грантодающих организаций о базовых принципах работы в условиях кризиса, и в создании самых разных антикризисных фондов помощи (от Африки до США), и в альянсах некоммерческих организаций и бизнеса, и в усилении взаимодействия некоммерческого сектора с национальными системами здравоохранения.

Стоит сказать, что степень консолидации зависит от уровня развития гражданского общества и некоммерческого сектора, но так или иначе объединяющие процессы усилились повсеместно, включая Россию.

Технологический контекст

Вторым по значимости трендом в начале 2020 года было развитие технологий и цифровизация филантропии.

Очевидно, что пандемия и в этом случае кардинальным образом повлияла на стремительный переход некоммерческого сектора в цифровую плоскость.

Оценить масштабы цифровизации и степень ее проникновения в организационные процессы еще только предстоит, но уже сейчас можно говорить о всплеске цифрового фандрайзинга.

В недавнем дайджесте «Фандрайзинг в эпоху перемен: уроки и тенденции» выделяется несколько ключевых векторов, которые, вероятно, будут определять взаимодействие НКО и доноров в течение нескольких следующих лет: рост онлайн-пожертвований, рост пожертвований с мобильных телефонов, изучение данных о донорах, внедрение новых цифровых инструментов фандрайзинга, проведение виртуальных мероприятий, использование искусственного интеллекта.

И именно благодаря цифровым технологиям стало возможным привлечение значительных средств на борьбу с последствиями пандемии.

Социальный эффект

Усиление влияния филантропии и достижение социального эффекта давно находится в числе основных приоритетов некоммерческого сектора, и это нашло отражение в нашем прогнозе.

Однако это тот случай, когда необходимость мобилизоваться и реагировать «здесь и сейчас» могла негативно повлиять на реализацию долгосрочных программ.

Фокус многих НКО сместился на оперативное реагирование, экстренную перестройку процессов и поиск ресурсов для собственного выживания. Эксперты говорят о временном откате назад: от системных инициатив к «затыканию дыр» и быстрой помощи.

Действительно, многие категории благополучателей и даже страны (например, Кения и Нигерия) оказались на грани гуманитарной катастрофы, и в такой ситуации выбор очевиден.

С другой стороны, пандемия повлияла на позицию многих грантодающих организаций, которые стали предоставлять НКО «свободные», не «проектные» средства, предназначенные для их трансформации и повышения организационной устойчивости, а также усилили экспертное сопровождение своих грантополучателей.

Вполне допускаю, что эта тенденция сохранится и после пандемии. А это может положительным образом повлиять на профессионализацию НКО и усилить их ориентацию на эффективность в самом широком смысле.

Несмотря на ослабление стратегической филантропии, пандемия стала толчком для важных дискуссий о роли филантропии в целом и о том, каким образом предпринимаемые сегодня меры повлияют на ландшафт глобальной филантропии завтра.

Это означает, что сейчас, параллельно с восстановлением сообществ и экономик, будут идти процессы стратегического осмысления происходящего и обсуждения эффективных конструкций филантропии будущего.

Местная филантропия

Опыт прошлых лет показывает, что местные сообщества во всем мире играют огромную роль и в борьбе с последствиями кризисов, и в выходе из них. Именно они могут успешно преодолевать последнюю милю в оказании помощи нуждающимся и знают, какая поддержка и кому нужна в первую очередь. Более того, они обладают большей гибкостью, чем, например, крупные фонды и государство, и высоким кредитом доверия со стороны местного сообщества.

Пандемия лишь подтвердила значимость локальных инициатив и в России, и за рубежом.

Произошла активизация местных и волонтерских сообществ, которые оказались способными мобилизовать необходимые ресурсы и оказать помощь продуктами, средствами индивидуальной защиты тем, кому она больше всего необходима.

Донор во главе угла

И вновь пандемия стала драйвером для существенных изменений во взаимоотношениях с донорами. Ориентация на доноров, стремление удержать их и превратить в стратегических партнеров НКО только усилились.

Реакция донорского сообщества в разных регионах мира была различной. Где-то произошло резкое сокращение корпоративных пожертвований и их перенаправление на государственные программы по борьбе с пандемией.

В некоторых странах наблюдался рост частных пожертвований, особенно в первые месяцы после начала пандемии. Однако многие эксперты предсказывают сокращение частных пожертвований в среднесрочной перспективе.

Все это означает, что НКО будут еще больше фокусироваться на взаимодействии со своими сторонниками, используя для этого разные инструменты: аналитику, технологии, формирование сообществ.

Что нового?

Мы видим, что пандемия затронула практически все тенденции развития сектора, которые были выявлены в начале 2020 года. При этом в большинстве случаев это влияние можно назвать если не положительным, то каталитическим.

Многие эволюционные процессы ускорились, и достигнутый прогресс по некоторым направлениям наверняка останется с нами и по завершении пандемии.

А какие новые тренды проявились в связи с COVID-19?

Мне бы хотелось выделить несколько заметных сдвигов, которые могут оказаться трансформационными.

Во-первых, это усиление зависимости некоммерческого сектора во многих регионах мира от государства. Во-вторых — обострение проблемы неравенства на всех уровнях: как в обществе, так и внутри некоммерческого сектора. В-третьих — рост внимания к темам, которые, как и пандемия, могут представлять угрозу для человечества. В частности, проблема изменения климата занимает как никогда прочное место на повестке дня западных филантропических организаций.

И, наконец, это возобновление внимания к вопросам устойчивости некоммерческого сектора и некоммерческих организаций.

Непростой год подходит к концу. Судя по всему, он принес нам не только плохие новости, но и стал толчком для важных размышлений и изменений.

Определение благотворительности Merriam-Webster

фи · лан · горло · пи | \ fə-ˈlan (t) -thrə-pē \ 1 : добрая воля к другим представителям человеческого рода особенно : активные усилия по продвижению благосостояния людей

: акт или подарок, сделанный или сделанный в гуманитарных целях.

б : организация, распределяющая или поддерживающая средства, выделенные на гуманитарные цели.

Щедрости и воздействия недостаточно.

Давайте рассмотрим филантропию на том, насколько хорошо она меняет власть — Inside Philanthropy

За те годы, что я писал об этом, у меня возникло непростое двойственное отношение к филантропии. Это проистекает из своего рода внутреннего конфликта по поводу того факта, что почти каждый случай благотворительного воздействия, даже если я могу его приветствовать или поощрять, также является случаем концентрированного богатства, проявляющего свою силу.

У меня такое чувство, что многие люди, которые работают или работают в этом секторе, испытывают тошноту подобного рода. После смерти благодетеля из своего родного города Джерри Ленфеста ученый-филантроп Бенджамин Соскис написал о своих противоречивых чувствах, охарактеризовав отношение американцев к благотворительности как «оттенок благодарности и опасений».Или, как пишет Дэвид Каллахан о секторе в The Givers : «Я почувствовал, что между надеждой и страхом разрываетесь». Другие известные критики, такие как Ананд Гиридхарадас, менее амбивалентны, и по мере того, как наступает новый позолоченный век, в отношении богатых доноров возникла оправданная обратная реакция.

И тем не менее, эти источники богатства остаются, как и многие различные фонды и доноры, пытающиеся использовать их на благо общества. Несмотря на наши оговорки, крупная и мелкая благотворительность питает гражданское общество, наши культурные институты и часто социальные изменения, как это в той или иной форме происходило на протяжении всей истории.

Это представляет собой дилемму, по крайней мере, для меня. Как мы можем ценить и поощрять «хорошую благотворительность», одновременно бить тревогу об опасностях концентрированного богатства и его влияния? Конфликтуют ли эти два настроения и должны ли они быть?

Честно говоря, не знаю. Я знаю, что опасности вполне реальны, такие же реальные, как наш ослабленный государственный сектор и налоговая база. И в некоторые дни, я думаю, нам лучше полностью отказаться от налоговых вычетов на благотворительные цели или, по крайней мере, радикально их изменить. Но после долгого написания и чтения на эту тему я пришел к выводу, что часть этого конфликта и возможный способ его урегулирования заключается в том, как мы судим о том, что является хорошей благотворительностью.

А именно, мы часто оцениваем успех филантропов по некоторой комбинации щедрости и воздействия (под воздействием я имею в виду достижение намеченных, измеримых результатов). Я все чаще думаю, что мы должны, если не полностью заменить эти критерии, дополнить их, рассматривая как меру истинной благотворительности успех спонсора в передаче власти из своих собственных рук другим.Это может включать финансирование программных областей, которые бросают вызов плутократии, создание более разнообразных и основанных на участии структур управления или простых методов предоставления грантов, которые передают власть и контроль получателям, а не спонсорам.

Это не совсем новая идея и не идеальное решение проблем благотворительности, но это концепция, о которой я думаю и слышу достаточно, чтобы ее стоило изложить на бумаге.

Почему щедрость — плохая мера хорошей благотворительности

Общественное отношение к благотворительности колебалось на протяжении всей истории, как авторы описывают в книге Филантропия в демократических обществах в которых к донорам обычно относятся с теплотой (хотя, возможно, и все меньше).

Это тепло подогревается такими проектами, как Giving Pledge, который чествует богатых в зависимости от того, сколько денег они жертвуют. Сегодня популярная дискуссия о том, является ли человек хорошим филантропом, часто зацикливается на том, достаточно ли он щедр.

Щедрость — неплохая вещь. Или, другими словами, отсутствие щедрости — это почти наверняка плохо, учитывая огромные потребности и проблемы, с которыми сталкивается общество. Фактически, с 2015 года я написал серию сообщений, призывающих сектор направить больше денег на борьбу с изменением климата, и оплакивал тот крошечный процент, который идет на это дело. Я по-прежнему полностью согласен с этим мнением, но со временем у меня появилось более сильное опасение, что отдача большего не должна рассматриваться как неотъемлемое благо.

Например, щедрость часто формулируется в терминах добровольного перераспределения, но мы видели, что пожертвование не особенно эффективно для разбивания больших состояний. Некоторые из самых щедрых жертвователей в мире — Блумберг, Гейтс, Баффет и другие — наблюдали, как их личное состояние растет с тех пор, как они взяли на себя обязательство раздать это самое богатство (почти удвоение, в случае Гейтса и Баффета).Когда-то накопленное богатство развивает гравитационное притяжение, которое делает щедрость слишком слабым инструментом, чтобы действовать как какой-либо противовес неравенству.

Но я также беспокоюсь о последствиях увеличения щедрости . На ум приходит недавнее мнение о Salon , в котором автор утверждает, что мы должны сделать социально приемлемым стандартом для миллиардеров отдавать почти все свои деньги. Мне нравится дух, но, честно говоря, меня охватывает холодок при мысли о тех триллионах долларов, которые хлынут на различные арены (или, может быть, только в Гарвард!).

Я знаю, что это кощунство, и, в частности, соискатели грантов кричат ​​на меня, борясь изо всех сил, чтобы получить скудное финансирование для своей важной работы. Но как бы ни тревожно было то, что так мало людей сидят на таком большом богатстве, я также нахожу идею о том, что они значительно расширяют свою благотворительную деятельность в виде , ужасающей .

Продолжая пример изменения климата, представьте, если бы Фонд Гейтса увеличил хотя бы 20 процентов своих ежегодных пожертвований и полностью посвятил бы их смягчению последствий изменения климата.Если высвободить миллиард в год, это более чем вдвое увеличит ежегодную благотворительность в области смягчения последствий изменения климата (775 миллионов долларов в 2017 году). С одной стороны, это долгожданный сценарий, но теперь подумайте об огромном влиянии на вид работы, которая в результате станет приоритетной и будет осуществляться только тремя попечителями фонда.

Для ясности, я не говорю, что раздавать больше денег — это плохо или что это нельзя делать правильно. Просто это нехорошо по своей сути и что это, по крайней мере, неполный показатель хорошей благотворительности.

Почему влияние — плохая мера хорошей благотворительности

Это подводит к проблеме воздействия — тот факт, что суммы, которые могут перевести богатые доноры, настолько велики, что даже если они очень эффективны в своих пожертвованиях, результаты могут быть опасный. Это основано на аргументе Роба Райха в его книге Just Giving о том, что филантропию следует рассматривать не как щедрость, а как проявление власти.

Должен отметить, что я использую термин «влияние» в широком смысле для описания руководящего принципа, которым руководствуется большая часть современной благотворительности — независимо от того, приводит ли грантодействие явно к желаемому результату, своего рода социальной отдаче от инвестиций.Одна из рамок этой идеи — стратегическая благотворительность; другой — эффективный альтруизм. Но если мы рассматриваем филантропию как проявление власти, то насколько эффективно она это делает, также не является достаточным способом судить о благотворительности.

Например, даже если фонд отлично справляется со своей работой, что, если он делает неправильную работу? Что, если фонд проведет эффективную стратегическую кампанию по строительству местного ледового катка (или, может быть, велодрома или плавучей площадки для выступлений) на участке земли, который жители уже пытались превратить в многофункциональный парк? Как заметил Соскис после смерти Дэвида Коха, это был, несомненно, эффективный филантроп, но тот, кто часто жертвовал «ради антиобщественных и эгоистичных ценностей».

Во-вторых, даже если спонсор ставит цель, которая не может быть безупречной по каким-то невероятно объективным стандартам, и этот спонсор проделывает невероятную работу по достижению этой цели, могут возникнуть пассивные негативные воздействия, повышающие известность организации, полагающейся на богатство. неравенство, и этим управляют немногие, у которых мало подотчетности. Это особенно проблематично, когда создается обманчивое впечатление, будто частное богатство может выполнять работу затрудненного государственного сектора.

Изменяющаяся сила как лучший показатель

Вы могли бы проследить некоторые из аргументов, которые я здесь привожу, и прийти к выводу, что субсидируемой благотворительности в ее нынешней форме просто не должно существовать, а личное богатство как таковое. сегодня определенно не должно существовать.Я согласен с последним, и для первого есть неплохие аргументы.

Но это еще не все, что нужно для сектора. Он также не борется с тем фактом, что всегда существовала какая-то филантропия, в том числе формы, поддерживающие интересы меньшинств и дела, которые игнорируются правительством, которые продвигают более справедливое общество и которые способствуют демократии и даже укрепляют ее. Есть фонды и доноры, которые делают невероятно полезную работу; Я вижу это каждый день в учреждениях и некоммерческих организациях, даже в моем собственном сообществе.

Если целью является окончательное устаревание благотворительности или даже просто ее реформа, я предлагаю один компас, которому мы могли бы следовать, заключается не в оценке того, достаточно ли пожертвовано или достаточно умно, а в рассмотрении вопроса о том, является ли оно изменением силы вместо ее накопления. Сейчас, когда я критикую спонсоров и их программы, это показатель, который я часто держу в глубине души.

Этот основной принцип давно существует в различных рамках. Я имею в виду модель отзывчивой филантропии NCRP, благотворительность, основанную на доверии Института Уитмена, благотворительную благотворительность Аарона Хорват и Уолтера Пауэлла или аргумент Кьяры Корделли о том, что большую часть благотворительности следует рассматривать как возмещение ущерба с ограниченным усмотрением доноров.Гиридхарадас призывает богатых «отказаться от чего-то» вместо того, чтобы просто «отдать что-то», например, путем повышения структурных изменений, таких как глобальный налог на капитал.

Я вижу, как это проявляется во многих отношениях, от выбора программных областей до процедур предоставления грантов. Одним из последователей этой идеи, которая действительно прижилась во мне, является Фонд Chorus Foundation, о котором я впервые рассказал еще в 2017 году. Это фундамент, который буквально ускоряет его собственную кончину, тратя на части общую поддержку набора местные группы, работающие над изменением климата в отдельных регионах.Помимо того факта, что он не работает вечно, цель Chorus заключается не столько в достижении конкретных климатических побед, сколько в том, чтобы предоставить общинам больше собственных возможностей для перехода от ископаемого топлива.

Меня также впечатлили фонды, осуществляющие совместное предоставление грантов, концепция, которая существует уже много лет, но привлекает внимание крупных спонсоров отчасти благодаря работе таких сторонников, как Синтия Гибсон. Он включает в себя передачу спонсором полномочий по принятию решений членам сообщества, которое он обслуживает.Другая инициатива, Бостонский проект Удзима, использует захватывающий подход к поддержке инвестиционных решений, принимаемых сообществом, с сочетанием благотворительности и частных инвестиций. (Движение власти с помощью инвестиций — это совсем другая тема.)

Это более радикальные примеры, но даже основные грантодатели могут сделать изменение власти большей частью своей ДНК. Это может означать выбор программных областей, которые борются с неравенством или накладывают ограничения на власть богатых (налоги, финансирование избирательных кампаний) или иным образом укрепляют государственный сектор и демократические процессы.Это может включать в себя изменение управления путем увеличения размера и разнообразия совета директоров или прислушивания к мнению сообщества. Или простые методы предоставления грантов, такие как доверие грантополучателям определить, как выглядит воздействие, и оказание общей операционной поддержки. Этот принцип может быть реализован добровольно фондами, использован критиками для проверки реальности или защитниками для призыва к реформированию сектора.

Вы можете себе представить множество преимуществ такого подхода к благотворительности. Во-первых, это потенциально хорошо для будущего сектора.Недовольство плутократией только растет, и внутреннее изменение норм для подчинения власти, вероятно, предпочтительнее, чем внешние реформы и их последствия. Отказ от контроля также максимизирует способность фонда идти на риск и поддерживать острые идеи, позволяя другим голосам и точкам зрения рискнуть с ресурсами. И, возможно, это приводит к более прочным изменениям. Какой толк в ударе, если он высыхает, как только отключается донорский кран? Вместо того, чтобы подсчитывать цифры, не лучше ли использовать богатство для создания более сильных институтов, сформированных и руководимых теми, кто не входит в фонды?

Я не настолько наивен, чтобы думать, что те, кто работает в этом секторе, могут прочитать это и выбросить свои учебники.И я знаю, что в филантропии есть большой контингент, который считает, что богатство на самом деле дает им право на большую власть. По общему признанию, это тоже далеко не полностью готовое решение. Нетрудно представить сценарий, в котором кто-то великодушный, влиятельный, и меняют власть, но результат все равно довольно плох.

Но это обрамление, которое, на мой взгляд, имеет достоинства и больше похоже на то, чем должна быть филантропия, чем это часто бывает. Может быть, стремление к некой щедрости власти вместо денег может внести некоторую моральную и практическую ясность в использование существующих источников богатства, чтобы сделать мир лучше и справедливее.

Определение благотворительности от Merriam-Webster

phil · an · throp · ic | \ ˌFi-lən-ˈthrä-pik \ варианты: или реже филантропический \ ˌFi- lən- ˈthrä- pi- kl \

2 : выдача или получение помощи из средств, зарезервированных на гуманитарные цели

Что такое благотворительность и как мы можем сделать ее актуальной?

Слово «филантропия» вызывает в воображении образ сверхбогатых людей, жертвующих — или обещающих пожертвовать — значительную часть своего богатства на благо отдельных лиц и общества; вспомните Билла и Мелиссу Гейтс, Марка Цукерберга или Уоррена Баффета. Хотя для многих из нас это благородное дело, оно, кажется, находится за пределами нашей досягаемости и требует огромных резервов богатства. Отталкивает ли это вас от благотворительности или делает ее недоступной? Не должно быть. Филантропия традиционно рассматривается как стремление способствовать благополучию других, и хотя это часто осуществляется посредством щедрых пожертвований денег на добрые дела, все чаще — особенно среди поколения миллениалов — она ​​рассматривается как возможность посвятить свое время, деньги и знания. , опыт, мнения и связи с делом, которое для большинства из нас гораздо более достижимо.

Отчет Charities Aid Foundation резюмирует, что важно для нового поколения дарителей и как их отношение может повлиять на будущее благотворительности. Три ключевые темы отчета:

Использование сетей
Миллениалы процветают благодаря вовлечению , оценке своих сетей и совместным пожертвованиям. Они также охотнее кричат ​​о том, что делают. Таким образом, в будущем мы можем ожидать увеличения численности и силы людей, что умножит отдачу от индивидуальных пожертвований.

Глобальные причины
Из 5 основных благотворительных организаций миллениалов могут видеть более широкую картину , чем дарители старше 45 лет. интерес к бедности, окружающей среде и образованию. На людей старше 45 лет гораздо больше влияют дела, «близкие к дому», и они отдают предпочтение благотворительности по причинам, связанным с детьми и раком.

Практический подход
Наконец, миллениалов более стратегически настроены и практичны, действительно застревают, чтобы получить отдачу от своих пожертвований.Они с гораздо большей вероятностью захотят принять участие, предлагая поддержку навыков или волонтерство, чем их старшие коллеги, несмотря на такую ​​же загруженную жизнь. Это означает, что мы можем ожидать большего количества инноваций, большего количества экспериментов, более долгосрочных отношений с общественными организациями и благотворительными организациями и большего внимания к использованию рычагов.

Прочтите полный отчет здесь: https://www.cafonline.org/my-personal-giving/long-term-giving/future-of-philanthropy/future-stars-of-philanthropy

Как BeMORE поощряет благотворительность?
BeMORE помогает вам открыть для себя благотворительность, позволяя вам исследовать, как вы можете лучше всего изменить жизни других, и узнать, как добиться максимальной отдачи от ваших пожертвований.

Подход BeMORE создает группы благотворительности, позволяя отдельным людям увеличивать свое личное влияние до 20 раз, отдавая в группе. Вы познакомитесь с другими лондонцами-единомышленниками, разделяющими общие ценности, и присоединитесь к сообществу BeMORE.

Николетт Вольф — генеральный директор BeMore.

Что значит быть благотворителем?


Что значит быть благотворителем? Филантропия — это существительное, которое Оксфордский словарь английского языка определяет как «любовь к человечеству» и «склонность или активные усилия, направленные на обеспечение счастья и благополучия других».«В нашем нынешнем обществе слово« филантропия »часто заменяется термином« предпринимательство ». Как правило, филантропами являются те люди, которые финансово связаны с организацией, содействующей усилиям по оказанию помощи нуждающимся.

Такой нынешний взгляд на благотворительность со стороны общества вреден в том смысле, что он, кажется, предотвращает или даже стигматизирует благотворительные усилия в небольших масштабах. Эти мелкие усилия могут быть восприняты обществом как незначительные и нереалистичные, если предположить, что только грандиозные пожертвования от предприимчивых людей могут иметь значение, что является основным фактором, почему многие люди не вовлекаются в решение социальных проблем.

Филантропия по своей сути — это любовь к человечеству, и люди могут по-разному участвовать. Индивидуальные усилия в течение длительных периодов времени могут быть столь же эффективными, если не более эффективными, как грандиозный разовый финансовый жест. Хотя дух предпринимательства может помочь в обеспечении устойчивости благотворительной организации, им не следует полагаться исключительно на финансовую выгоду. Это разрушило бы цель попытки внести позитивные изменения.

Помимо финансового участия, время и усилия волонтеров на благотворительные цели могут иметь значение для создания положительных изменений.

Так как благотворительность существует для того, чтобы приносить пользу другим, неудивительно, что участие в этих усилиях может помочь создать личную выгоду и самореализацию внутри человека. В недавних исследованиях, касающихся волонтерской работы и ее физических преимуществ, результаты показали 22-процентное снижение смертности участников волонтерской работы. Было доказано, что когда человек участвует в помощи своего ближнего, центр вознаграждения в мозге, который производит нейромедиатор дофамин, создает чувство удовлетворения и большего счастья или «кайфа помощника».«Кроме того, есть много других преимуществ для отдельного волонтера в благотворительных организациях, таких как лучшее обезболивание и снижение артериального давления.

Быть филантропом — значит выражать любовь ко всему человечеству и помогать любым способом. Хотя большинство людей предпочитают участвовать в финансовом процессе, важно понимать, что не всем благотворительным предприятиям это нужно. Решение стать волонтером может помочь этим благотворительным организациям продолжать вносить позитивные изменения в наше общество.

— Алиша Бимольт

Источники: Oxford English Dictionary, Inc., Huffington Post
Фото: Блейк Рубин

Что значит быть благотворителем?

Когда мы слышим о «филантропах», большинство из нас, вероятно, думает об очень богатых людях, семьях и фондах, таких как Билл и Мелинда Гейтс, Уоррен Баффет, Карнеги и Форды. Поэтому благотворительность часто кажется «недосягаемой» для всех нас стремлением — мы просто жертвуем из благотворительности, когда просьба кажется уместной.

Но важно помнить, что филантропия и благотворительность имеют много общего; оба они могут быть определены как акт пожертвования денег, товаров, времени или усилий для поддержки дела. Обычно это обязательство действует в течение длительного периода времени и по определенной причине (например, вы знаете кого-то, кто страдал от определенного недуга или у вас был большой опыт в определенной школе). В более фундаментальном смысле отдача может включать в себя любую альтруистическую деятельность, которая направлена ​​на продвижение блага или улучшение качества жизни человека, при этом донор решает, что хорошо.

Так что, возможно, разница просто в масштабе. То есть благотворительность финансирует новые крылья больниц, культурных учреждений или широкие социальные программы, в то время как благотворительные пожертвования — это выписывание случайных чеков в альма-матер или в ответ на конкретный запрос. Конечно, эти многочисленные индивидуальные пожертвования в совокупности могут на самом деле иметь большее и более значимое влияние, чем пожертвования одного хорошо известного филантропа.

На наш взгляд, принципиальное отличие заключается в стратегическом планировании.Лучшие благотворительные фонды придерживаются стратегической стратегии и дисциплинированно создают и выполняют продуманный план. Они знают свои главные приоритеты — причины, в которые они хотят инвестировать, — и знают, как они будут измерять свой успех (с помощью показателей воздействия, возврата инвестиций и прогресса).

Нет причин, по которым те из нас, у кого нет частных фондов, не могут применить аналогичный, передовой подход к благотворительности. Фактически, когда мы обнаруживаем, что наши клиенты склонны к благотворительности, мы рекомендуем им разработать план, который соответствует их личным ценностям и финансовым целям, но также включает гибкость, позволяющую эволюционировать по мере изменения времени и обстоятельств.Чтобы сформировать такой план благотворительности, мы рекомендуем начать с нескольких важных вопросов:

  • Какую или кому вы хотите, чтобы ваши пожертвования приносили пользу?
  • Чего вы пытаетесь достичь с помощью пожертвований денег, времени или имущества?
  • Почему вы даете? Вы имеете в виду конкретное наследие? Какая у вас мотивация?
  • Сколько и что вы способны дать?
  • Насколько активно вы хотите сотрудничать с различными организациями?
  • Если у вас есть семья или дети, какую пользу им может принести участие в этом процессе?
  • Как вы узнаете, что ваш вклад имеет значение? По каким критериям вы будете оценивать свои пожертвования и будущие благотворительные возможности?

Эти вопросы могут показаться устрашающими, и ответы на них могут со временем меняться. Однако мы обнаружили, что самые эффективные филантропы и довольные дарители — это те, кто отвечает на эти вопросы. Другими словами, ответы создают прочную и устойчивую основу для вознаграждения за пожертвования.

Здесь, в Truepoint, мы очень серьезно относимся к своей роли, помогая клиентам понять их склонности к благотворительности, сформулировать их мотивацию и определить свои цели. Однако даже последнее не всегда так очевидно для людей, которые исторически отдавали должное обществу.Иногда процесс участия в исследовательских беседах, сосредоточенных на страсти, историческом опыте и семейной истории, и это лишь некоторые из них, может дать клиентам более ясную картину того, чего они пытаются достичь своим вкладом. Мы приветствуем возможность дополнительно изучить эти темы вместе с вами, когда наступит такое время, когда вы захотите начать процесс.

Если у Вас возникнут вопросы, не стесняйтесь обращаться к нам. Если вы в настоящее время не являетесь клиентом, но хотите назначить встречу, свяжитесь с Лизой Рейнольдс по телефону (513) 792-6648 или [адрес электронной почты защищен].

благотворительность — определение и значение

  • TinaTheriault Alpha Chi Omega благотворительность событие 🙂 ночь казино, ужин и аукционы! tvwells Только что закончил отличную сессию о видении и стратегии Фонда Рокфеллера с @ianwilhelm @philanthropy.

    Gaea Times (от Simple Thinkts) Последние новости и острые обзоры 24/7

  • Эта обязанность не исключает возможности корпоративной благотворительности , хотя слово «благотворительность», используемое в контексте максимизации прибыли, вводит в заблуждение.

    Креативный капитализм

  • Эта обязанность не исключает возможности корпоративной благотворительности , хотя слово «благотворительность», используемое в контексте максимизации прибыли, вводит в заблуждение.

    Креативный капитализм

  • Эта обязанность не исключает возможности корпоративной благотворительности , хотя слово «благотворительность», используемое в контексте максимизации прибыли, вводит в заблуждение.

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *