ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ БИХЕВИОРИЗМА — Студопедия

№	Персоналии	Предмет и задачи исследования	Основные результаты
	Павлов Иван Петрович (1849-1936)	Автор учения о ВНД, которая сложилась под влиянием материалистических традиций русской философии и идей И.М. Сеченова. Руководящим являлось представление о рефлекторной саморегуляции работы организма, имеющей эволюционно-биологический (адаптивный) смысл. В качестве основного акта поведения выступил условный рефлекс
	Бехтерев Владимир Михайлович, (1857-1927)	Осуществил реформацию современной психологии, разработав собственное учение, которое назвал объективной психологией, затем психорефлексологией. Исследовал ряд психиатрических, неврологических, физиологических и психологических проблем. Ориентировался на комплексное изучение проблем мозга и человека
	Торндайк Эдвард Ли (1874-1949)	Экспериментальное исследование условий и динамики научения путем анализа способов решения задачи в проблемном ящике	Законы образования коннекции (связи), т. е. законы научения. Метод обучения путем проб и ошибок
	Уотсон Джон Бродес (1878-1958)	Изучение поведения, анализ его формирования путем образования связи S-R. Наблюдение за естественным становлением поведения, эмоций, понятий, речи	Доказательство прижизненное™ образования основных знаний, умений, переживаний человека и возможности повлиять на их содержание
	Толмен Эдуард Чейс (1886-1959)	Изучение деятельности системы организм-среда, формирование целостного, молярного полхода к проблеме поведения	Внутренняя переменная, опосредующая связь S-R, понятие о когнитивных картах и латентном обучении
	Халл (Hull) Кларк Леонард (1884-1952)	Формирование гипотетико-де-дуктивного подхода к изучению поведения, анализу факторов, влияющих на характер связи S-R	Понятие первичного и вторичного подкрепления, закон редукции напряжения
	Скиннер Беррес Фредерик (1904-1990)	Разработка методов целенаправленного обучения, управления и коррекции поведения. Изучение оперантного поведения	Законы оперантного обучения, программированное обучение, методы коррекции поведения
	Бандура Альберт (1925-1988)	Исследование социального научения, изучение механизмов формирования социального поведения и подражания, а также способов коррекции поведения	Понятие косвенного подкрепления, раскрытие роли модели подражания, исследование самоэффективности, влияющей на регуляцию персонального поведения
	Роттер Джулиан (р.1916)	Исследование социального научения, изучение механизмов формирования социального поведения посредством источников подкрепления: внутреннего и внешнего локусов контроля	Теория социального научения, ориентированная на социальные исследования значения когнитивных переменных в формировании поведения

5. Плюсы и минусы бихевиоризма

В 30-е годы прошлого века⁸, во время экономического кризиса, стало ясно, что уже невозможно сбросить со счетов роль социальной среды и отношение к ней человека, причем не только внешние его реакции, но и его мотивы, настроения, установки.

И тут бихевиоризм начал сдавать свои позиции: вначале американский психолог Роберт Вудворте включил промежуточное звено — организм и его установки в схему «стимул-реакция», разработал учение о мотивации; затем необихевиористы Эдвард Толмен и Кларк Халл реформировали поведенческую психологию, введя понятие «промежуточных переменных» (познавательных и побудительных факторов между стимулом и реакцией). Но все это не могло объяснить психологические механизмы обучения человека и даже животных.

Идея бихевиоризма — превращение психологии в естественную науку о поведении организма потерпела крах, т.к. сам организм не вписывался в эту схему. Таким образом, наш младенец научился двигаться, но без включения сознания, его поведение было идентично поведению животного.

Но надо отдать должное, что появление бихевиоризма привело психологию к дальнейшему развитию взглядов на организацию психики. Психологи этого направления обогатили науку, но не в результате, а вопреки, потому что они не смогли удержаться на позициях только лишь бихевиоризма, используя явления без которых невозможно было понять смысл поведения.

Простота схемы «стимул-реакция» давала возможность простого количественного описания явления и математической обработки результатов, но полностью исключало качественную характеристику психики.

6. Методы и развитие бихевиоризма

Бихевиористами применялось два основных направления для исследования поведения: наблюдение в лабораторных, искусственно создаваемых и управляемых условиях, и наблюдение в естественной среде обитания.

Большинство экспериментов бихевиористы проводили на животных, затем установление закономерности реакций в ответ на воздействия окружающей среды перенесли на человека. Позже эта методика подвергалась критике, в основном по этическим причинам. Также бихевиористы полагали, что благодаря манипуляциям внешними стимулами можно формировать у человека разные черты поведения.

Бихевиоризм положил начало возникновению и развитию различных психологических и психотерапевтических школ, таких, как необихевиоризм, когнитивная психология, поведенческая терапия. Существует множество практических приложений бихевиористской психологической теории, в том числе и в далёких от психологии областях.

Сейчас подобные исследования продолжает наука о поведении животных и человека — этология, использующая другие методы (например, этология гораздо меньшее значение придаёт рефлексам, считая врождённое поведение более важным для изучения).

 

Заключение

Научающе-бихевиоральный подход к личности, поддержанный Б.Ф.

Скиннером, касается открытых действий людей в соответствии с их жизненным опытом. Скиннер утверждал, что поведение детерминировано, предсказуемо и контролируется окружением. Он категорически отвергал идею о внутренних «автономных» факторах в качестве причины действий человека и пренебрегал физиолого-генетическим объяснением поведения.

Скиннер признавал два основных типа поведения: респондентное поведение, как ответ на знакомый стимул, и оперантное поведение, определяемое и контролируемое результатом, следующим за ним. Работа Скиннера сосредоточена почти полностью на оперантном поведении. При оперантном научении организм действует на окружение, производя результат, который влияет на вероятность того, что поведение повторится. Оперантная реакция, за которой следует позитивный результат, стремится повториться, в то время как оперантная реакция, за которой следует негативный результат, стремится не повторяться.

По Скиннеру, поведение наилучшим образом можно понять в терминах реакций на окружение.

Общая психология. Бихевиоризм — psy_konspekt — LiveJournal

В ходе своего развития психология помимо структуралистского подхода делалась также на элементаристский и функционалистский подходы. Зачатки последнего ввел еще Аристотель, говоря о сознании, как о функции человека.

 

В период развития психологии этот взгляд разделял Уильям Джемс, который ввел понятие потока сознания. Он заявил, что сознание едино, что в корне отличалось от структуралистской точки зрения, которая пыталась выделить элементарные частицы сознания. Поток сознания сравнивается с рекой. Если Вундт пытался измерять объем сознания, то Джемс утверждал, что некорректно ставить такой вопрос, поскольку фиксация объема останавливает потом, течение сознания, что делает невозможным его изучение.

 

Психология 20 века

 

Очень быстро психология, как наука, впадает в кризис метода. Причин этому было несколько.

 

1)      Метод интроспекции оказался субъективным и не мог использоваться в качестве научного.

2)      Возник разрыв теории с практикой. Эксперименты давали больше результатов, чем существовало теорий, объясняющих их. То есть теории писались под отдельные результаты, что не может считать научным подходом, который подразумевает изначальное возникновение теории и проверку ее экспериментом.

3)      К психологам пришло осознание, что психические явления и феномены поведения невозможно объяснить исключительно физиологией. Использовались теории Павлова, Сеченова и Бехтерева, однако в психологии они доказали свою несостоятельность и возникла острая необходимость в создании для психологии отдельного научного метода.

4)       Дефицит представлений о сознании приводил к тому, что ему приписывали не относящиеся многие феномены проявлений психики.

 

 

Осмысление этих причин приводит к тому, что вначале 20 века в психологии одновременно возникает множество параллельных методологий. Психология становится полипредметной наукой.

 

 

Бихевиоризм

 

В переводе с английского означает «поведение». Именно оно стало центральным предметом внимания этого направления. Бихевиоризм отличается закреплением естественнонаучной парадигмой, которую наследует у основателя психологии Вильгельма Вундта. Методом нового направления был избран эксперимент и наблюдение.

 

Основателем бихевиоризма принято считать Джона Уотсона, который в 1913 году пишет манифест «Психология с точки зрения бихевиоризма». В ней он выдвигает основные задачи направления.

 

Выделяя единицу поведения «стимул-реакция» (R-S), Уотсон говорит о необходимости изучить максимально возможное количество стимулов, которые вызывают одну и ту же реакцию и изучить максимально возможное количество реакций на один стимул.

 

Соответственно целью исследования ученый обозначает как изучение возможности предсказания поведения в зависимости от стимула и напротив, по поведению изучить стимул. В основе нового течения был положен принцип реактивности. То есть субъект фактически отменялся тем, что все поведение определяли внешние стимулы. В свою очередь изучение работы стимулов и реакций ставило в необходимость изучать жизнь подопытных от рождения до смерти.

 

Бихевиоризм признавал наличие сложного поведения, которое объяснял комбинациями цепочек стимулов и реакций. Собственно их изучение также входило в главные задачи течения.

 

В экспериментах Уотсон базируется на теориях Павлова. К примеру, исследуя феномен страха, он пытается выяснить какие его формы являются врожденными, а какие приобретенными. Павлов это обозначал через условные и безусловные рефлексы.

 

Уотсон экспериментирует на детях в детских домах. Подсовывая младенцам различных животных (жаб, пауков, больших собак) он отмечал отсутствие проявлений страха. Из этого можно было сделать вывод, что страх перед ними является приобретенным. В ходе экспериментов было выявлено, что врожденными проявлениями страха младенцы обладают по отношению к потере опоры (резко вырывался матрац) и резкому металлическому звуку. 

 

Уотсон выдвигает предположение, что образование реакций происходит при соединении врожденных стимулов с приобретенными. То есть для того, чтобы выработать нужную реакцию необходимо подкрепить ее стимул врожденным.

 

К примеру, выработка страха младенцев к белому кролику. Сажают к люльку кролика и издают резкий металлический звук. После нескольких повторений, белый кролик вызывает у младенца страх. Уотсон приходит также к выводу, что если можно выработать нужную реакцию, то ее можно и отменить. К примеру, объект страха соединяют с позитивным врожденным стимулом. Уотсон в данном случае использовал усвоенный страх белого кролика и кормление, в процессе которого кролика показывали вначале издалека, затем ближе до тех, пор пока реакция страха не исчезала и ребенок спокойно мог питать в присутствии животного.

 

Стоит отметить, что подобные эксперименты становятся первым в истории примером использования психологических практик.

 

Вместе с тем, бихевиористам не всегда удавалось внедрять стимулы и удалять их. К примеру, страх у некоторых младенцев закреплялся особенно сильно и его не получалось устранить. Несколько таких экспериментов привели к бихевиористов к общественному порицанию и они были вынуждены перейти к использованию в опытах животных. В частности, белых крыс. Продолжительность их жизни была меньшей, у человека, что было удобнее для наблюдения.

 

Важным элементом теории бихевиоризма является утверждение, что сознание не может являться предметом изучения психологии. Нет объективных инструментом для его описания. Поэтому Уотсон делает вывод, что бихевиористы должны изучать только то, что можно наблюдать извне. Важно подчеркнуть, что бихевиоризм не отрицает наличие сознания, но считает его невозможным для изучения.

 

В этом отношении эксперименты с крысами были удобны, поскольку их поведение не было «замутнено» сознанием, что существенным образом очищает эксперимент. Однако, это одновременно является минусом таких исследований, поскольку тяжело установить их сопоставимость с психикой человека.

 

Феномен сложного поведения, который особенно присущ человеку, бихевиористы объясняли суммой стимулов и реакций. К примеру, широкий спектр реакций младенца при появлении матери объяснялся совокупностью стимулов, которыми она обладала: грудь вызывает желание, лицо – улыбку, поглаживание – удовольствие. Однако, зачастую младенцы испытывали схожие гаммы реакций и при появлении других взрослых, что делало неверным не только это объяснение, но и всю схему объяснения сложного поведения применительно к людям.

 

В ходе своего развития у бихевиоризма появилось несколько направлений.

 

Когнитивный бихевиоризм или необихевиоризм.

Концепция развития данного направления бихевиоризма принадлежит Эдварду Чейзу Толмену. Он проводил эксперименты на белых крысах, которых помещал в лабиринт. В нем Толмен помещал приманка, и крыса должна была найти к ней короткий путь. Когда крыса методом проб и ошибок находила приманку, ученый усложнял задачу, закрывая найденный ей проход перегородкой. Предполагалось, что животное начнет поиск заново, однако, большинство крыс сразу же находили приманку, и не проводило повторных исследований лабиринта.

 

Тогда Толмен вводит в изначальную формулу бихевиористов «стимул-реакция» промежуточное звено, которое называет когнитивной или познавательной картой. Именно этой переменной объяснялось то, что у крысы в ходе изначального исследования лабиринта возник целостный образ ситуации, на который она в последствие и ориентировалась.

 

 

Теория оперантного поведения или оперантный бихевиоризм.

Теорию разработал Беррес Фредерик Скиннер, который возвращаясь к классической бихевиористской формуле «стимул-реакция», говорит о подкреплении реакция. То есть для того, чтобы закрепить нужную реакцию, необходимо закреплять не стимул, как это делал Уотсон, а реакцию.

 

Подкрепление реакций может происходить искусственным и естественным путем. Естественный вариант связан с адаптивными процессами в среде. Такие реакции могут прошиваться в основную базу инстинктов и работать наряду с ними.

 

Искусственное подкрепление хорошо демонстрируется в дрессировке дельфинов. Выполняя упражнение, они получают награду в виде пищи. Таким образом, у них появляется желание выполнять это упражнение, чтобы и в дальнейшем получить пищу. Поэтому перед выступлениями дельфинов специально не кормят. Данные полученные в ходе изучения этого направления в настоящий момент активно используется в американской системе образования. В этом, впрочем, есть существенный минус, поскольку происходит ориентация на механическую память, а не на смысловую. То есть обучение происходит ради награды, а не ради усвоения материала.

 

 

 

Достоинства бихевиоризма:

 

1)      Внес в психологию сильный крен в естественно научную сторону

2)      Ввел объективный метод

3)      Был чрезмерно расширен класс исследуемых объектов.

4)      Были значительно продвинуты отдельные разделы психологии – проблемы научения, образование, образование навыков и другие. 

5)      Первые психотерапевтические техники

 

 

Недостатки бихевиоризма:

 

1)      Недоучет сложности психической деятельности

2)      Игнорирование процессов сознания

3)      Перенос результатов исследования на животных на человека

4)      Негуманные эксперименты

5)      Игнорирование высших форм научения (творчество, самоопределение личности)

Реферат Достоинства и недостатки бихевиоризма

Группа предметов	Гуманитарные
Предмет	Психология
Тема/вариант работы	Реферат Достоинства и недостатки бихевиоризма
Кол-во источников:	5
Кол-во страниц:	19
Тип работы:	Реферат, 2015
Цена работы	250 руб

 

Введение 

1. История становления и развития необихевиоризма

2. Характеристика достоинств и недостатков необихевиоризма посредством рассмотрения проблематики указанного направления психологии

Заключение 

Список используемой литературы

 

 

 

Необихевиоризм – это направление в психологии, основанное на допущении, что в качестве предмета анализа могут быть не только наблюдаемые поведенческие акты.

Используются такие понятия, как образ, цель, потребность, интеллект, ожидание, успех – неуспех, которые являются феноменами поля сознания.

Актуальность проводимого исследования обусловлена тем, что начало становления социальной психологии пришлось на время, когда в психологии господствовали бихевиористические принципы. А так как сегодня бихевиоризм в социальной психологии использует те варианты этого течения, которые связаны с необихевиоризмом, изучение сосредоточено именно на необихевиоризме.

Основные идеи теорий научения в необихевиоризма и сегодня сохраняют свое значение, а также оказывают влияние на современных социальных психологов. Но в целом социальная психология давно вышла за рамки простых моделей типа «стимул-реакция» при изучении человеческого поведения.

И главная отличительная черта нынешних теорий научения – это интерес к протекающим в организме внутрипсихическим процессам, т.е. учеными исследуются не только стимулы и реакции, но и сам человек, включенный в процесс научения.

Более того, в настоящее время фокус интереса исследователей все больше смещается на когнитивную и психическую активность человека, т. е. на промежуточное звено между стимулом и реакцией.

Цель контрольной работы – изучить достоинства и недостатки необихевиоризма.

Исходя, из этой цели были поставлены следующие задачи. Во-первых, изучить историю становления и развития необихевиоризма. Во-вторых, выявить в достоинства и недостатки необихевиоризма посредством рассмотрения проблематики указанного направления в психологии.

Работа состоит из введения, основной части, заключения, списка литературы.

С данной работой также покупают: Новую работу можно заказать здесь.

 

Гемпель, Райл и Витгенштейн — Гуманитарный портал

Логический бихевиоризм есть теория о том, что быть в ментальном состоянии означает быть в бихевиоральном состоянии. Мышление, надежда, восприятие, воспоминание и так далее — всё это должно пониматься либо как поведение, либо как обладание сложной диспозицией или склонностью к поведению. Сознание (mind) не является чем-то иным, помимо поведения, где под «поведением» подразумевают доступное общему наблюдению телесное поведение. Подобное сведение ментального к поведенческому логические бихевиористы отстаивают в качестве лингвистического тезиса — тезиса о том, как возможно употреблять в нашем языке психологические понятия типа «образ», «восприятие», «мысль», «память». И это, согласно логическим бихевиористам, возможно потому, что любое предложение (или набор предложений) о сознаниях может быть без изменения значения переведено в любое предложение (или набор предложений) относительно доступного общему наблюдению поведения. В этом суть логического бихевиоризма. До тех пор пока наша психологическая терминология не станет обозначать внешнее поведение, она не будет обладать значением. Логические бихевиористы различаются между собой по вопросу, почему это должно быть так. Некоторые полагают, что мы не сможем определять, истинны или ложны психологические утверждения, если одновременно они не будут и утверждениями о поведении. Другие же придерживаются мнения, что психологические понятия не играли бы роли в нашем общем (public) языке, если бы не существовало общедоступных критериев для их употребления. Все логические бихевиористы согласны в том, что, если наш психологический язык не будет описывать поведение, он вообще будет не о чём. Следует чётко разграничивать логический бихевиоризм и бихевиоризм в психологии. Бихевиоризм в психологии представляет собой метод для изучения человеческих существ. Но он не является ни учением о значении психологических понятий, ни возможным решением проблемы сознания и тела. Для американских психологов Д. В. Уотсона и В. Ф. Скиннера характерен взгляд, что всё человеческое поведение может быть объяснено как совокупность ответов на стимулы, которые воздействуют на личность. Бихевиористы не в большей степени обращаются к неврологическим фактам, чем к данным интроспекции. Считается, что знания причин человеческого поведения — какие стимулы причинно обусловливают те или иные ответные реакции — достаточно для объяснения этого поведения. Конечно, верно, что бихевиористы-психологи иногда делают квазифилософские заявления: Уотсон, к примеру, полагает, что сознание (consciousness) не существует. Тем не менее эти заявления не составляют части их бихевиорального метода. Последний есть попытка предсказания и контроля человеческого поведения с помощью изучения причин, исходящих из окружения. И в самом деле, достоинства и недостатки бихевиоризма как метода в психологии логически независимы от возможных решений проблемы сознания и тела. Я, к примеру, имею в виду, что, даже если дуализм сознания и тела истинен, бихевиоризм всё же мог бы быть лучшим методом объяснения поведения, но если материализм был бы истинным, то бихевиоризм мог бы и не быть лучшим методом для объяснения поведения. Хотя психологический бихевиоризм и логический бихевиоризм достаточно различны и хотя практика психологического бихевиоризма логически совместима с различными онтологиями ментального, логический бихевиоризм может быть истолкован как философская легитимация психологического бихевиоризма. И это потому, что если всякий осмысленный психологический язык на самом деле оказывается языком поведения, то в таком случае бихевиористская психология становится единственно значимой разновидностью психологии. Возможных соперников бихевиористской психологии тогда можно было бы априори исключить. Также логический бихевиоризм мог бы отчасти обосновать претензию психологического бихевиоризма на подлинную научность. Уотсон и Скиннер полагают, что одним из признаков подлинной науки является изучение некоего доступного общему наблюдению предмета. Если предметом психологии будет приватное и субъективное, то в указанном смысле научности психология будет невозможна. Но если можно указать, как рассуждают бихевиористы, что ментальное в действительности есть бихевиоральное, то психологии будет гарантирован доступный общему наблюдению предмет. Представляется, что логический бихевиоризм открывает путь для научной психологии. Для рассмотрения в данной главе я выбрал концепции двух логических бихевиористов — североамериканского философа науки Карла Гемпеля и английского философа Гилберта Райла. Каждый из них — заметный представитель определённого движения в философии XX века: Гемпель — логический позитивист, а Райл — лингвистический философ. Эти две философии отличаются одна от другой. Логический позитивизм, в сущности, представляет собой взгляд, согласно которому каждая подлинная проблема может быть решена научным путём и всевозможные ненаучные пути познания вселенной бессмысленны. Лингвистическая философия — это взгляд, согласно которому философские проблемы, подобные проблеме сознания и тела, возникают в результате неправильного употребления нашего обыденного, ненаучного языка. Далее я подробно расскажу о логическом позитивизме и лингвистической философии в параграфах, посвящённых Гемпелю и Райлу. Я также включил обсуждение некоторых чрезвычайно влиятельных работ позднего Витгенштейна. Некорректно называть Витгенштейна «логическим бихевиористом» в каком-либо ясном и прямом смысле; его мысли слишком сложны и утончённы для подобной упрощённой таксономии. Тем не менее его антикартезианство имеет более близкое сходство с логическим бихевиоризмом, нежели любой другой взгляд, рассмотренный в этой книге. Гемпель Для того, чтобы понять, что собой представляет логический бихевиоризм, будет полезно сравнить его с двумя другими важными направлениями современной философии. Логический бихевиоризм основывается на логическом позитивизме и в некотором смысле является его экстраполяцией, а в своей стратегии он имеет отношение к ряду утверждений позднего Витгенштейна. Сначала я расскажу о логическом позитивизме, а обсуждение концепции Витгенштейна отложу до конца данной главы. Венский кружок Позитивизм представляет собой доктрину о том, что любой феномен в принципе может быть объяснён посредством естествознания. Логические позитивисты, которые собрались в Вене в 1930-е годы для того, чтобы сформировать так называемый Венский кружок, пытались переформулировать философские проблемы таким образом, чтобы их можно было решать с помощью научных методов. Для достижения этой цели они выработали особый критерий установления осмысленности, и любое философское предложение, которое не отвечало данному критерию, классифицировалось как бессмысленное. Этот критерий для отличения осмысленного от бессмысленного был назван «принцип верификации». Он предполагал, что некое предложение является осмысленным, если и только если имеется или могла бы быть некоторая процедура для установления его истинности или ложности. Так, предложение осмысленно, только если, по крайней мере в принципе, возможно доказать или опровергнуть его. Ясно, что в соответствии с этим критерием многие традиционные философские положения — о происхождении вселенной, о существовании Бога или души — фактически оказывались лишёнными значения. Заметьте, логические позитивисты отнюдь не заявляли, что подобные положения ложны, но что они полностью бессмысленны. Далее, они были убеждены, что есть только два совершенных способа определения истинности или ложности предложения и потому есть только два совершенных вида предложений, истинность или ложность которых можно установить. Первой разновидностью являются тавтологии математики и логики, да и вообще все дефиниции. Вторую разновидность представляют научные предложения и предложения здравого смысла, которые могут быть подтверждены или опровергнуты с помощью наблюдения. Эти последние суть эмпирические предложения. Ясно, что огромное число философских предложений прямо не попадает ни в одну из этих категорий. В лучшем случае они могут иметь эмоциональное значение для людей, произносящих их. Применяя принцип верификации к философскому языку, логические позитивисты надеялись научным образом решить все подлинные философские проблемы. Бессмысленный остаток «псевдопроблем» можно было спокойно проигнорировать. Логический бихевиоризм Гемпеля представляет собой экстраполяцию этого проекта, ибо он стремится ликвидировать качественное различие между психологией и естественными науками; фактически он хочет, чтобы психология была ещё одной естественной наукой. Основанием этому, согласно Гемпелю и другим логическим позитивистам, служит идеал единства науки — науки должны сформировать взаимно поддерживающее целое для объяснения мира природы. он признает, что естественные науки обладают такой точностью и объяснительной силой, которая психологии и — по той же причине — метафизической философии недоступна. Его подход заключается в сведении психологии к физическим наукам. Одна дисциплина (subject) «сводима» к другой, если и только если возможно перевести теоретическое содержание одной в термины другой. Например, биология может быть сведена к химии, если и только если в принципе любое предложение биологии может быть без потери значения переведено в предложение химии (даже если эти предположения химии будут очень длинными и сложными). В соответствии с данным взглядом и в идеале все науки в конечном итоге могли бы быть сведены к физике. Проект перевода Согласно Гемпелю, существенным шагом в этой редукции психологии должен быть перевод предложений психологии в предложения о человеческом поведении, сформулированных с помощью терминов физики. Ясно, что это полностью согласуется со взглядом Венского кружка о том, что если предложение значимо, то оно должно быть верифицируемо. Общеизвестно, насколько трудно верифицировать утверждения относительно ментальных состояний других людей. И в самом деле, философская проблема «других сознаний» заключается в том, что один человек не может знать, что думает другой или мыслят ли вообще другие. По крайней мере, существует проблема относительно того, откуда мы знаем, мыслят ли и о чём мыслят другие люди. Гемпель надеется квалифицировать эту проблему как псевдопроблему и снабдить психологию научным содержанием, а именно предложениями, подтверждаемыми или опровергаемыми в процессе наблюдения. Очевидно, что утверждения делаются относительно именно такого верифицируемого поведения человека. Гемпель полностью осознает, что его проект небесспорен. Он понимает, что многие мыслители признают существование субъективного, личного и опытного измерения ментального, которое доступно только интроспекции и невыразимо посредством физических терминов. Он также знает, что ряд мыслителей — немецкий философ XIX столетия Вильгельм Дильтей, например, — убеждены в том, что ментальные состояния в своей основе «осмысленны» и что эти смыслы могут быть оценены только благодаря эмфатическому прыжку воображения, называемому «понимание» (Verstehen). Кроме того, есть утверждения о том, что ментальное в своей основе культурно обусловлено и что невозможно понять ментальность индивида, не понимая ментальности группы, частью которой он является. Но Гемпель также знает, что если придерживаться всех этих утверждений, то возникнут непреодолимые барьеры для включения психологии в состав естественных наук. Однако, по мнению Гемпеля, эти утверждения лишены значения, а значит не подлежат научному обсуждению. Он открыто обращается к одной из версий принципа верификации для того, чтобы квалифицировать утверждения интроспективной и понимающей (Verstehen) психологии как бессмысленные: «Значение утверждения устанавливается условиями его верификации» («The Logical Analysis of Psychology», p. 17). Но для верификации предложений о якобы сугубо личных ментальных событиях не существует условий, так что любые подобные категоричные утверждения на деле оказываются псевдоутверждениями или бессмысленными высказываниями. Они подпадают под категорию, которую Гемпель определяет следующим образом: «Утверждение, для верификации которого нельзя определить абсолютно никаких условий и которое в принципе неспособно вступать в противоречие с условиями проверки, совершенно лишено содержания и не обладает значением. В подобных случаях мы должны иметь дело не с утверждениями, как таковыми, но с «псевдоутверждениями», то есть с правильно построенной с точки зрения грамматики последовательностью слов, лишённых, однако, значения» (Ibid., p. 17). Гемпель вовсе не считает, что утверждения о том, что человек думает, что ему больно или что ему присущи определённые эмоции, бессмысленны. Он лишь высказывает мнение, что значения подобных утверждений должны быть корректно представлены особым образом. Значения психологических утверждений даются в предложениях, сообщающих об «условиях их проверки». В целях пояснения Гемпель предлагает следующий пример: «У Пола болят зубы» (Ibid., p. 17). Для того, чтобы понять значение этого предложения, нам нужно рассмотреть обстоятельства, которые могли бы сделать его истинным. Затем мы могли бы представить это значение в виде набора предложений, характеризующих условия истинности для утверждения «у Пола болят зубы», или условий, при которых оно могло бы быть верифицировано. Это бихевиоральные условия. Человек, у которого болят зубы, вероятно, кричит и жестикулирует, а когда его спрашивают, что с ним, он искренне отвечает, что у него болят зубы, к тому же в его зубе наблюдаются признаки загнивания, а в его кровяном давлении и центральной нервной системе отмечены изменения. Гемпель отнюдь не утверждает, что все эти поведенческие и физиологические феномены суть лишь симптомы чего-то другого — зубной боли; как раз наоборот, он говорит, что это и есть то, что значит иметь зубную боль. Упоминание их и есть придание значения словосочетанию «зубная боль». Согласно Гемпелю, «все обстоятельства, верифицирующие это психологическое утверждение, выражены посредством предложений физической проверки» (Ibid., p. 17), а поскольку значение предложения есть метод его верификации, психологическое предложение и выражает эти проверочные предложения. Таким образом, слово «боль» есть лишь сокращённая запись того факта, что субъект ведёт себя определённым образом: «Рассматриваемые утверждения о чьей-то «боли» являются поэтому … сокращённым выражением того факта, что все условия его проверки верифицированы» (Ibid., p. 18). Гемпель полагает, что для всех наших психологических понятий можно предложить сходные типы анализа. Если Гемпель прав, значит он не только обеспечил психологию предметом, который можно изучать, используя методы естественных наук — контролируемые эксперименты, тщательное наблюдение, выдвижение гипотез, подведение событий под законы природы, — но также добился успеха в «сведении» психологии к физике. Имеет смысл процитировать то, как сам Гемпель формулирует свою точку зрения: «Все осмысленные психологические утверждения, то есть верифицируемые в принципе, переводимы в утверждения, которые включают в себя только понятия физики и не включают психологических понятий. Следовательно, утверждения психологии суть физикалистские утверждения. Психология является интегральной частью физики» (Ibid., p. 18). Под «физикалистским утверждением» Гемпель имеет в виду утверждение, переводимое на язык физики без потери значения. Если он прав в том, что значение предложения заключается в методе его верификации, и если он также прав, что психологические утверждения могут быть верифицированы только путём общедоступного и наблюдаемого телесного поведения, то имеет право заключить, что психология и в самом деле может быть сведена к физике, ибо нельзя же отрицать, что наше телесное поведение составляет часть естественного физического мира, функционирование которого объясняется законами физики. Если мы не согласны с мнением Гемпеля, то должны сами ответить на вопрос, в чём заключается значение таких психологических терминов, как «мысль», «боль» или «эмоция». Нам, вероятно, придётся отрицать отсутствие потери содержания при переводе ментального понятия посредством какого-либо поведенческого термина, но при этом мы также должны быть способны уточнить, в чём заключается утерянное содержание. Псевдопроблема Каково же отношение логического бихевиоризма к дуализму и идеализму? Ведь эти две теории представляют собой решения проблемы сознания и тела, то есть вопроса о том, является ли человек полностью физическим, полностью ментальным или же и физическим, и ментальным одновременно. Но Гемпель не стремится дать ещё одно решение данной проблемы. Его точка зрения сводится к тому, что эта проблема, как таковая, фактически бессмысленна — это псевдопроблема. Поэтому, как бы близко Гемпель, казалось бы, ни приближался к материализму — взгляду, согласно которому человек есть не что иное, как физический объект высокой степени сложности, — мы должны помнить, что Гемпель рассматривает сам спор, по отношению к которому материализм мыслится в качестве одного из ответов, как лишённый значения. Создаётся впечатление, что спор возникает только потому, что мы не понимаем, как действительно функционируют наши психологические понятия. И, как только мы проясним их с позиции логического бихевиоризма, тотчас исчезнет сама проблема сознания и тела. Когда мы увидим, что слова типа «сознание» («mind») являются лишь сокращёнными терминами для обозначения телесного поведения человека, то просто не останется концептуального пространства для вопроса, существуют ли сознания, равно как и тела. Гемпель проводит аналогию с ходом часов. Сказать, что часы «идут», значит просто кратко сказать, что все их части правильно функционируют, в частности что их стрелки движутся соответствующим образом. Было бы концептуальной ошибкой предполагать, будто ход часов есть что-то помимо этого правильного функционирования, или же предполагать, будто функционирование часов есть только симптом или знак чего-то ещё называемого «ходом» часов, — это как раз то, что «ход» действительно означает или в чём он состоит. Поэтому также ошибочно было бы удивляться, что стало с ходом часов, как только все их наблюдаемые части перестали функционировать. Кроме того, сходной концептуальной ошибкой было бы предположение, будто сознание есть нечто помимо телесного поведения, что подобное поведение есть лишь симптом или знак ментальности или что сознания могут существовать как своего рода остаток, после того как прекратится какое-либо телесное поведение. Согласно Гемпелю, эти утверждения не ложны, но бессмысленны, ибо представляют собой неправильное употребление психологических понятий. Позиция Гемпеля, таким образом, является наиболее радикальной. Если бы можно было последовательно придерживаться этой позиции, то можно было бы считать, что он преуспел в решении самой проблемы, по отношению к которой другие теории, представленные в данной книге, — всего лишь попытки её решения. Используя лингвистические посылки — посылки относительно правильного употребления нашей психологической терминологии, — он заключает, что определённые онтологические утверждения (утверждения о том, какого рода вещи существуют) совершенно неуместны. Являются ли ментальные события в действительности физическими или же физические события в действительности ментальны, или это два отдельных класса событий, и, если так, способны ли они к каузальному взаимодействию — всё это для логического бихевиориста псевдовопросы. Как об этом говорит сам Гемпель: «Старая проблема отношения между ментальными и физическими событиями… основывается на недоразумении относительно логической функции психологических понятий. Наша аргументация позволяет понять, что психофизическая проблема является псевдопроблемой, формулировка которой основывается на недопустимом употреблении научных понятий» (Ibid., p. 20). Райл Плодом работы оксфордского философа Гилберта Райла является систематическое опровержение картезианского дуализма сознания и тела. Его книга «Понятие сознания» 12, написанная в весьма своеобразном стиле, полном остроумия, живописных метафор и исторических ссылок, опирается на огромное разнообразие простых, повседневных практик, используемых для иллюстрации главного тезиса. С некоторыми оговорками Райл позволяет нам рассматривать его книгу как теорию сознания и говорит, что не столь существенно, назовём ли мы её «бихевиористской», но мы должны помнить, что оригинальность и детализированность книги противятся любым прямым категоризациям подобного рода. Конечно, было бы грубой ошибкой думать о Райле как о материалисте, несмотря на его резкую и высмеивающую критику самой идеи имматериального сознания. Причина этого лежит в том, что он присоединяется к позиции, изложенной в конце последнего параграфа, а именно что само убеждение в существовании проблемы сознания и тела является результатом целой серии глубоких концептуальных заблуждений. Райл видит, что возможные решения этой предполагаемой проблемы беспорядочно колеблются между взглядом, что ментальное в действительности есть физическое, и взглядом, что физическое в действительности есть ментальное. Он и в самом деле стремится покончить с этим имеющим давнюю историю спором, однако не путём принятия одной из этих позиций: «… сакральная противоположность между Материей и Духом будет рассеиваться, но не за счёт одного из столь же сакральных поглощений Духа Материей или Материи Духом, а совсем иным способом» (Ук. изд., с. 32). Что же это за «совсем иной способ»? Очевидно, что он не сводится к тому, чтобы предоставить какие-либо новые сведения о сознании. Важной составной частью райловской аргументации является то, что каждый из нас уже обладает значительной информацией о ментальном. И без помощи философской рефлексии мы способны решить, действует ли некоторый человек разумно или глупо, демонстрирует ли некоторый уровень самоконтроля, является ли остроумным, беспечным, суетным, наблюдательным, трудолюбивым и прочим. Нам, очевидно, нет необходимости обращаться к картезианскому различению мыслящей и телесной субстанций, чтобы правильно высказывать подобные суждения в повседневной жизни. И в самом деле, те понятия, которые мы используем для понимания и оценки поступков людей, обычно не принадлежат однозначно к словарям «ментального» или «физического». Проблема сознания и тела возникает лишь тогда, когда люди размышляют философски, и это происходит потому, что в ходе подобной спекуляции наша обычная терминология используется неверно. Райл прослеживает подобное неправильное употребление вплоть до раннего дуализма Нового времени — специфической теории сознания, выдвинутой Декартом в XVII веке и исследованной в первой главе настоящей книги. Райл ставит перед собой задачу показать, как неспособность понять логику наших обычных понятий приводит нас к ошибочному суждению, будто существует проблема сознания и дуализм служит её решением. Именно это он имеет в виду, когда говорит, что его проект заключается лишь в том, чтобы прояснить и очистить «логическую географию уже имеющегося у нас знания» (Ук. изд., с. 19). Призрак в машине Райл называет картезианский дуализм «догмой призрака в машине» (Ук. изд., с. 25) и, поскольку его так широко придерживались, иногда ссылается на него как на «официальное учение» (Ук. изд., с. 21). Это учение о том, что существуют и сознания, и тела, но, в то время как тела являются пространственно-временными, доступными всеобщему наблюдению и объяснению с помощью законов механики, сознания лишь темпоральны и их деятельность приватна самому сознанию и объяснима с помощью загадочных немеханических законов. Полагают, будто сознания находятся внутри тел, но этого не может быть ни в каком обычном смысле слова «внутри», ибо сами-то сознания внепространственны. Из этого образа ментального вырастают такие проблемы, как проблема знания одним сознанием того, что происходит внутри другого сознания, а также проблема как сознания могут воздействовать на тела, а тела — на сознания. Никакие каузальные отношения, казалось бы не применимы к этим категориям. В соответствии с дуалистическим взглядом каждый из нас обладает привилегированным и уникальным доступом к операциям своего собственного сознания, так что наше знание о наших собственных ментальных состояниях особо достоверно: если человек находится в некотором ментальном состоянии, то он знает, что находится в этом состоянии; исключение, возможно, составляют лишь бессознательные мысли и мотивации. В частности, ментальные слова нашего обыденного языка обозначают события в сознаниях, описанных вышеприведённым образом, так что «сознание» указывает на нечто специфически секретное и оккультное. Приговор, который Райл выносит дуализму, или «догме призрака в машине» гласит: «… она совершенно, ложна, причём ложна не в деталях, а в самих своих принципах. Это не просто собрание частных ошибок. Это одна большая ошибка и ошибка особого рода. А именно это — категориальная ошибка. Теория представляет факты ментальной жизни так, как если бы они принадлежали к одному логическому типу или категории (или же к ряду типов и категорий), в то время как в действительности они принадлежат к совершенно другому» (Ук. изд., с. 25–26). Категориальные ошибки Сейчас нам необходимо понять райловскую идею «категориальной ошибки», поскольку она составляет существенную часть его тезиса о том, что дуализм сознания и тела есть иллюзия, возникшая вследствие неправильного употребления нашего обыденного языка. Райл не без пользы снабжает нас определённым количеством примеров категориальных ошибок, так что если мы их изучим, то будем способны отчётливо понять, какого рода концептуальную путаницу он имеет в виду. Райл приглашает нас рассмотреть случай, когда иностранному посетителю Оксфорда или Кембриджа показывают различные колледжи, библиотеки, административные здания и учебные факультеты. Тот видит, где сотрудники и студенты живут и работают, что они посещает музеи и научные лаборатории. Но в конце своей экскурсии он задаёт следующий вопрос: «Где же университет?» Задавая этот вопрос, он ошибочно полагал, будто из его экскурсии был исключён существенный элемент. Он предположил, что хотя он и увидел различные колледжи и учреждения вместе с людьми, которые в них работают, но он не видел самого университета, как будто бы университет был какой-то дополнительной сущностью, которая существует помимо всего того, что он видел. Фактически, конечно, университет не является особой вещью, подобной другому колледжу или отделению; скорее, слово «университет» употребляется для указания на все колледжи, все отделения и всех их сотрудников, действующих как единое, связанное целое. Так что, хотя посетитель и не понимал этого, в действительности он уже познакомился с университетом, поскольку ничего дополнительного и нельзя было увидеть. Он просто не осознал, что университет не попадает в ту же самую категорию, что и какой-либо из колледжей или лаборатория. Сходным образом, Райл представляет себе ребёнка, наблюдающего за проходящей маршем армейской дивизией, состоящей из различных подразделений пехотных батальонов, артиллерийских батарей и так далее. После парада ребёнок спрашивает, когда же появится сама дивизия. Подобно тому как посетитель Оксфорда или Кембриджа полагал, что сам университет был чем-то сверх и помимо различных колледжей и отделений, так же и ребёнок ошибочно считал, что дивизия — это что-то вроде ещё одного батальона, батареи или эскадрона. Но ведь фактически, наблюдая проходящие подразделения, он видел проходящую мимо него дивизию. Дивизия есть просто сумма её частей, в той мере, в какой они участвуют в согласованных военных действиях. Так же и в игре в крикет проявление «командного духа» — это не реализация некоторого дополнительного умения вроде умения подавать, отбивать и ловить мяч на поле; скорее, это те ловкость и проворство, с которыми эти умения проявляются. Почему Райл считает подобные категориальные ошибки концептуальной путаницей? Он полагает, что люди, допустившие ошибки, не знали, как правильно использовать определённые слова обыденного языка. Они не знали правильного толкования понятий «университет», «дивизия» и «командный дух». Это и заставило их предположить, будто в каждом случае они имели дело с загадочной новой сущностью, которая существует сверх и помимо того, с чем они уже были знакомы. Райл также обнаруживает категориальные ошибки в нашем абстрактном мышлении, так что, к примеру, человек может ошибочно рассматривать «Британскую конституцию» как загадочный и тайный институт, существующий сам по себе или же в качестве дополнения к функционирующим кабинету, парламенту и другим институтам. Или же он может считать «среднестатистического налогоплательщика» иллюзорным невещественным человеком — призраком, который пребывает везде и одновременно нигде. Райлу не нравится этот термин, но ведь «онтология» является ветвью философии, которая пытается установить, что существует. Точка зрения Райла, полагаю, заключается в том, что, неверно понимая функционирование нашего языка в обычных, повседневных контекстах, мы впадаем в онтологические ошибки. Неправильно используя родовые или абстрактные понятия, мы склонны постулировать существование сущностей, которых на самом деле нет. Когда мы мыслим подобным образом, наши идеи создаются по образцу знакомых нам вещей, и поскольку мы знаем, что эти дополнительные сущности не являются физическими объектами, то думаем о них как о странных, призрачных, нефизических объектах. Целью «Понятия сознания» является исправление этой привычки нашего мышления, и в частности демонстрация того, что слово «сознание» (mind) не является именем какой-то странной, нефизической сущности, но обозначает сложное переплетение известных всем нам умений и поступков, таких, как воображение, верование, знание, решение проблем, восприятие и желание. Райл озабочен тем, как бы его не поняли неправильно. Он отнюдь не пытается отрицать тот очевидный факт, что каждый из нас живёт полноценной психической жизнью — что мы все испытываем удовольствия и страдания, что нам присущи мысли и эмоции, настроения, интересы и склонности. Он говорит, что всё это хорошо известные факты к тот факт, что наша психологическая терминология обладает значением, не должен вести нас к картезианскому дуализму. Позднее я приведу примеры райловского «прояснения логической географии» наших ментальных понятий, но сначала следует отметить, что его философский проект в своей основе относится к логическому бихевиоризму. Он считает, в частности, что ментальные термины обретают своё значение благодаря тому, что обозначают доступное наблюдению телесное поведение и высказывания, а не благодаря тому, что тайно навешиваются как ярлыки на данные интроспекции. К примеру, он заявляет, что, «когда мы описываем людей как обнаруживающих определённые способности сознания, мы не обращаемся к скрытым эпизодам, следствием которых являются внешне наблюдаемые поступки и высказывания; мы обращаемся к самим этим поступкам и высказываниям» (Ук. изд., с. 34). Диспозиции Давайте рассмотрим, к примеру, райловский анализ «убеждения» (beliefs). Кто-то может придерживаться той точки зрения, что, фактически, убеждения — это индивидуальные ментальные состояния, непосредственно известные тому, кто их придерживается, но открывающиеся другим только в речи и действии. Отчасти подобная точка зрения означает, что убеждения подобны идеям, вероятно, подобны эпизодам или явлениям в нефизической среде, называемой «сознанием». Райл совершенно отвергает эту точку зрения и выдвигает идею, согласно которой иметь убеждения значит быть склонным говорить и вести себя определённым образом. Он не утверждает, что наши высказывания и действия — это симптомы чего-то ещё, что относится исключительно к иному миру; он лишь говорит, что наша склонность действовать и говорить и есть убеждение на самом деле. Чтобы прояснить это, процитирую пример, который приводит сам Райл: «Разумеется, если я верю (believe), что лёд опасно тонок, то я, не раздумывая, говорю себе и другим, что «лед тонок», соглашаюсь, когда другие люди делают такие же высказывания, и возражаю на противоположные по смыслу, вывожу следствия из предложения «лед тонок» и так далее. Однако вера (belief) в то, что лёд опасно тонок, выражается также и в склонности кататься осторожно, бояться, представлять себе в воображении возможные несчастья и предостерегать от них других катающихся» (Ук. изд., с. 139). Райл считает ошибочным говорить об убеждении как о любого рода явлении вообще. Убеждения суть диспозиции. Согласно объяснению, данному Райлом, человек обладает диспозицией, если ему присуща склонность вести себя определённым образом. Так, в вышеприведённом примере убеждение человека в тонкости льда есть его диспозиция говорить об этом) другим, кататься осторожно и так далее. Ряд возражений приходит в голову в ответ на представленное объяснение, но я полагаю, что Райл не считает их обоснованными. К примеру, разве человек не может быть убеждённым, что лёд тонок, но ничего не говорить другим или же кататься неосторожно — вероятно, потому, что он пребывает в особом, нерешительном или безрассудном, расположении духа? Это означает, что определённые действия или слова не являются необходимым условием наличия определённого убеждения. И наоборот, разве не могут люди говорить другим, что лёд тонок, а также осторожно кататься, даже если они не убеждены, что лёд тонок? Вероятно, в первом случае они лгут, а во втором у них есть какой-то другой повод для того, чтобы кататься осторожно. Если так, то представляется, что определённое поведение или высказывание суждений не являются достаточными условиями для наличия определённого убеждения. Райл считает вполне возможным, что люди могут обманывать друг друга и самих себя, и у него есть объяснение тому, чем является притворство. Я думаю, его ответ свелся бы здесь к тому, что есть предел скептицизму, выраженному мной в отношении его примера. В другом месте он говорит, что не может быть фальшивых монет, если нет настоящих, и это верно. Нет смысла говорить о том, что кто-то лжёт, если не бывает случаев, когда говорят правду, да и притворства не может быть, если не бывает естественного поведения. В частности, наши психологические слова вроде слова «убеждение» получают своё значение — при использовании в повседневных ситуациях — в таких контекстах, которые описывает пример с катанием на коньках. Райл предлагает объяснение того, как употребляются наши понятия, но отнюдь не утверждает, что каждое заверение в убеждении подлинно. Он применяет диспозициональный анализ к целому ряду наших психологических понятий. Когда мы говорим о человеке как о «вежливом», то имеем в виду, что он передаёт соль, когда его об этом просят, и не игнорирует нашей просьбы. Если мы спрашиваем, попал ли солдат «в яблочко» в силу своей сноровки или по счастливой случайности, то имеем в виду, что он смог бы повторить это снова и снова, возможно, даже если сипа и направление ветра оказались бы иными. Если мы говорим о ком-то, что он «интеллигентен», то эта значит, что данный человек обладает способностью точно и, вероятно, быстро решать определённого рода проблемы. И это не значит, что решению проблемы предшествовала или была ему параллельной чисто ментальная серия интеллектуальных шагов. По мнению Райла, просто неверно считать, будто любое разумное действие заранее ментально репетируется или дублируется: один раз — ментально, другой — физически. По мнению Райла, также неверно, что действия, совершаемые добровольно, предваряются или вызываются чисто ментальными причинами, называемыми «велениями» или «волевыми актами». Он, разумеется, согласен, что есть несомненные различия между добровольными и недобровольными действиями. Но он отрицает, что мы правильно проведём данное различие, если укажем, что одни действия причинно обусловлены, а другие — не обусловлены загадочными ментальными усилиями (tryings) под названием «воления», появляющимися в некоторой таинственной среде, которая как тень сопровождает действия. Как раз наоборот, сказать, что человек сделал что-то добровольно, значит просто сказать, что он оказался способным сделать это, что ему в этом не препятствовали и, наконец, что он действительно сделал это. Именно потому, что мы наблюдаем людей в ситуациях такого рода, мы можем провести различие между «добровольным» и «недобровольным», а философы, разделяющие иллюзию «догмы призрака в машине», неправильно употребляют эти понятия и потому ставят ложную проблему свободы воли. Диспозициональному объяснению, предлагаемому Райлом, присуща, без сомнения, немалая интуитивная правдоподобность. Представляется, что оно согласуется со здравым смыслом в том, что если, к примеру, человек знает, что решением некоторой арифметической операции является определённое число, то он может написать данное число в качестве ответа на экзамене или же сказать его нам, когда мы спросим его о решении данной арифметической операции. Или если человек знает, как завязывать рифовые узлы, или умеет говорить по-немецки, то при прочих равных условиях он должен суметь сказать что-то по-немецки или завязать рифовый узел, когда его об этом попросят. Однако читателю, возможно, интересно знать, можно ли это объяснение распространить и на такие связанные исключительно с переживаниями черты ментального, как восприятия или ощущения? Можно ли действительно объяснить подобным образом интроспекцию или воображение, связанное с продуцированием ментальных образов? Явления Райл осознает эту проблему и признает, что не ко всем психологическим понятиям применим диспозициональный анализ. Некоторые ментальные термины обозначают явления, а не диспозиции, но даже и в этом случае они не явления сознания в каком-либо картезианском смысле. Для того чтобы понять, что Райл имеет в виду под понятием «явление» (occurence), мы можем сопоставить это понятие с понятием «диспозиция». Взять хотя бы один из райловских примеров из повседневной жизни, когда фиксируется важное различие между утверждением, что человек является курильщиком, и утверждением, что человек курит сигарету. Первое утверждение приписывает человеку диспозицию: у данного человека есть склонность курить сигареты. Ясно, что здесь вовсе не имеется в виду, что данный человек всегда или постоянно курит сигареты или что он курит непосредственно в данный момент. Второе же утверждение не приписывает человеку диспозицию, но сообщает об определённом явлении — о том, что происходит некоторое событие (event). Такого же рода различие имеет место, когда, с одной стороны, говорят, что некто что-то знает или в чём-то убеждён, и, с другой стороны, когда говорят, что ему больно или у него зуд. Райл допускает в отношении определённых (но не всех) диспозиций, что они не могли бы существовать, если бы не существовали определённые явления. К примеру, если истинно, что некоторый человек — курильщик, то есть обладает диспозицией «курить сигареты», то это утверждение может быть истинным только при условии, что имеют место определённые явления, то есть человек иногда курит сигарету. Ясно, что если бы человек время от времени не курил сигареты, то было бы неправильно называть его курильщиком. Но тот факт, что человек выкурил только одну сигарету, ещё не даёт основания назвать этого человека курильщиком. Таким образом, имеется как различие, так и взаимосвязь между явлениями и диспозициями. Интроспекция Возможно, наиболее трудным для логико-бихевиористского анализа является понятие «интроспекция». Если в самом деле имеются восприятия нефизических сущностей и в этих восприятия сознание фиксирует свои собственные операции, то трудно понять, как их можно объяснить, ссылаясь на речь или поведение человека. Говоря без обиняков, ответ Райла сводится к тому, что интроспекции в этом смысле просто не существует. Такой вывод не покажется столь уж необычным, если мы рассмотрим, какие основания выдвигает Райл в его пользу. Райл отмечает, что, признав существование интроспекции, мы допускаем, что имеет место своего рода осознание сознания, а это означает, что мы можем одновременно осуществлять два ментальных акта. Если, например, в ходе вашей интроспекции обнаруживается, что вы принимаете решение вставать рано по утрам, то в отношении вас одновременно верны две вещи: что вы принимаете решение вставать рано по утрам и что вы мысленно обращаете внимание на это решение. Райл очень сомневается в том, что подобное двойное ментальное действие когда-либо имеет место. Он не отрицает того, что имеет смысл говорить о «сосредоточенном внимании», и потому Допускает возможность обратного ему распределённого внимания, когда нас отвлекают или когда мы одновременно выполняем две задачи. Тем не менее, полагает он, этот феномен лучше всего объясняется нашей способностью периодически переключать внимание с одной задачи на другую. В этом вопросе он апеллирует к нашему здравому смыслу, чтобы освободить нас от картезианского образа: «… многие из тех, кто готов поверить, что действительно может заниматься описываемой в этом духе интроспекцией, пожалуй, усомнятся в этом, когда убедятся, что для этого они должны будут концентрировать своё внимание одновременно на двух процессах. Они скорее сохранят уверенность в том, что не концентрируют внимание одновременно на двух процессах, чем в том, что способны заниматься интроспекцией» (Ук. изд., с. 166–167). В дополнение к сказанному Райл ставит непростой вопрос перед сторонниками теории интроспекции: откуда вы знаете, что занимаетесь интроспекцией? Если я знаю, что занимаюсь интроспекцией благодаря интроспекции, то это, как представляется, потребует трёх одновременных ментальных актов: изначального акта, который я интроспективно наблюдаю, моей интроспекции изначального акта и, наконец, моей интроспекции самого акта интроспекции. С точки зрения здравого смысла не только не правдоподобно, что существуют подобные ментальные триады, но предложенное решение порождает регресс в бесконечность — я занимаюсь интроспекцией, чтобы знать, что я занимаюсь интроспекцией, чтобы знать, что я занимаюсь интроспекцией, и так далее. Альтернативой является отказ от идеи, что мы знаем о своей интроспекции благодаря интроспекции. Отказавшись от неё, мы тем самым признаем, что можем знать о своём нахождении в некотором ментальном состоянии без помощи интроспекции, но если мы можем без интроспекции знать о своих ментальных состояниях, то почему не могут все остальные? Естественно, если райловское доказательство того, что наша интроспекция — это просто миф, способно выдержать критику, то оно тем самым наносит серьёзный урон целому ряду небихевиористских теорий в психологии. К примеру, поскольку теории Юнга и Фрейда в определённой степени опираются на предполагаемые данные интроспекции, то (если интроспекции не существует) эти теории оказываются совершенно пустыми. Если же вообще не существует знания, полученного с помощью интроспекции, то не может быть истинным и утверждение (которого придерживался Декарт), что знание, полученное с помощью интроспекции, не нуждается в исправлении. Хотя Райл открыто не называет свою философию бихевиоризмом, но одним из очевидных её следствий (если она верна) является устранение концептуальных препятствий на пути развития бихевиористской психологии как эмпирической науки. Поэтому заключение Райла о том, как следует заниматься психологией, полностью совпадает с надеждами таких первых логических бихевиористов, как Гемпель. Единый мир Следует далее отметить, что отрицание интроспекции не просто согласуется с райловским опровержением дуализма сознания и тела, но и составляет часть этого опровержения, поскольку Райл настаивает на том, что наши повседневные поступки, включая произносимые нами высказывания, не дублируются в теневом «втором мире», называемом «сознанием». И в самом деле, даже нет смысла говорить о ментальном и физическом мире: «Говорить о сознании человека — не значит говорить о некоем вместилище объектов, где запрещается размещать то, что называется «физическим миром». Говорить о сознании — значит говорить о человеческих способностях, обязанностях и склонностях что-то делать или претерпевать, причём делать или претерпевать в повседневном мире. В самом деле, нет смысла говорить, будто существуют два или одиннадцать миров» (Ук. изд., с. 197). Таким образом, есть только один мир — тот, в котором вы сейчас читаете эту книгу. В соответствии с райловским анализом само чтение не делится на два процесса — физический и ментальный. Утверждать подобное деление значит злоупотреблять нашими обыденными понятиями. Только в том случае, если мы примем «догму призрака в машине», мы будем вынуждены считать, что любой процесс должен быть либо ментальным, либо физическим или же должен содержать отдельные компоненты ментального и физического. Фактически, Райл считает, что то, что мы говорим и делаем, явно не подпадает ни под одну из этих категорий и если дуализм ментального и физического не служит нам отправной точкой, то он не должен быть и завершающей точкой. Важный принцип логического позитивизма, логического бихевиоризма и того вида концептуального анализа, который проводит Райл, состоит в том, что философские проблемы возникают в результате постановки неправильных вопросов. Примером подобного вопроса будет следующий: является ли личность на самом деле ментальной или физической? И дело не в том, что ответить на него очень сложно или что в задачу философа должно входить изобретение все более остроумных решений. Согласно логическому позитивизму, если вопрос оказался неразрешимым, без преувеличения, на протяжении тысяч лет, то верной тактикой будет, в первую очередь, предположить, что есть нечто ошибочное в самой постановке вопроса. Райл придерживается этой точки зрения и полагает, что рассматриваемая им философская проблема возникла только потому, что философы злоупотребляли нашим обыденным языком. Как бы ни были убедительны аргументы Райла против дуализма сознания и тела и интроспективной психологии, всё ещё остаётся вопрос, может ли он объяснить наши эмоции, ощущения и ментальные образы в терминах, сходных с теми, что использовались до сих пор. Разумеется, не нужно быть сторонником дуализма сознания и тела, чтобы придерживаться точки зрения здравого смысла, согласно которой каждый из нас испытывает удовольствия и страдания, проходит через периоды депрессии и счастья и способен воображать себе вещи «в уме», причём такое воображение вещей совсем не то же самое, что их восприятие. Видимо, также в своих повседневных представлениях мы считаем, что эти явления в таком-то смысле являются личными для нас. Они субъективны. Райл, разумеется, сказал бы, что называть подобные ментальные состояния «личными» или «субъективными» с философской точки зрения ошибочно, и не только потому, что это могло бы привести к картезианскому дуализму, но и потому, что если бы об испытываемых эмоциях, ощущениях и ментальных образах мог знать только тот, кто их испытывает, то наши понятия об этих событиях не могли бы иметь те значения, которыми они в действительности имеют. Согласно Райлу, термин «эмоция» является двусмысленным, поскольку он может обозначать определённый вид явления или же определённый вид диспозиции. Эмоции, относящиеся к явлениям, он называет чувствами и в качестве их простых примеров приводит: «трепет, приступы боли, угрызения совести, нервную дрожь, щемящую тоску, непреодолимые желания, мучения, холодность, пыл, обременённость, приступ дурноты, стремления, оцепенения, внезапную слабость, напряжения, терзания и потрясения» (Ук. изд., с. 90). Райл отмечает, что выражения, в которых мы сообщаем о наших чувствах, сплошь состоят из пространственных метафор, но урок, который, по его мнению следует из этого извлечь, заключается не в том, что чувства относятся к какому-то личному, субъективному миру, состоящему из призрачных парамеханических частей, а в том, что нет особого смысла называть их ментальными или физическими. Полагаю, что Райла привлекает точка зрения американского философа и психолога Уильяма Джемса, полагавшего, что чувства в действительности следует определять как ощущения, обладающие конкретной пространственно-временной локализацией в теле. Но он не принял эту точку зрения, ибо она довольно сильно напоминала ему ответ на вопрос, который он считает бессмысленным. Вместо этого Райл отмечает тот факт, к примеру, что: «прилив гордости как бы пронизывает все тело человека, показывая, что строгая таксономия ментальное/физическое неуместна и чувства вроде прилива гордости хотя и явления, но всё же явления не в картезианской душе. Чувства не следует путать с настроениями. Настроения лучше всего понимать как диспозиции, а не как явления, так что человек, пребывающий, скажем, в легкомысленном настроении, имеет обыкновение или склонность чаще обычного смеяться над шутками и более беззаботно относиться к своим повседневным делам. Человек в подавленном настроении склонен к определённым позам, а также, вероятно, склонен плакать и признаваться в своих чувствах, говоря, к примеру: «я чувствую подавленность» (Ук. изд., с. 107). Признания такого рода выражают настроение, и даже отчасти в них заключается само это настроение, так же, как признания в ненависти или любви к другому человеку могут быть частью самой этой ненависти или любви. По мнению Райла, ошибочно рассматривать признания (avowals) как главным образом автобиографические сообщения о ментальном состоянии личности; скорее, они части такого состояния. Мы заблуждаемся, считая настроения сугубо личными или субъективными явлениями, ибо мы неправильно ставим определённый каузальный вопрос: мы, к примеру, спрашиваем, сделал ли человек нечто потому, что находился в депрессии, как будто бы депрессия была чем-то вроде скрытой внутренней причины действия. Фактически, настроения не являются причинами в том смысле, в каком причинами являются события; настроения — это диспозициональные причины. Для иллюстрации своей мысли, Райл приводит пример со стеклом, которое бьётся, потому что оно хрупкое. Сказать, что стекло хрупкое, значит сказать, что оно имеет тенденцию разбиваться, когда по нему бьют с определённой силой. Под «хрупкостью» мы вовсе не имеем в виду внутренне присущее стеклу свойство, которое можно было бы объяснить в полном отвлечении от его отношений к другим объектам. Сходным образом, если мы говорим, что человек заливается слезами, поскольку находится в депрессии, то подразумеваем его склонность или предрасположенность делать именно это; мы отнюдь не имеем в виду, что какое-то внешнее событие имеет своей причиной это внутреннее событие. Райл говорит, что настроения не являются переживаниями. Но даже если это утверждение допустимо, оно, безусловно, будет оспорено, ведь ощущения (sensations) — это переживания. В известной мере Райл готов допустить это, но он призывает нас осознать, что само слово «ощущение» в действительности является специальным термином, используемым, главным образом, философами. Оно не играет большой роли в повседневной жизни или в художественной литературе. Обычно мы обходимся лишь тем, что говорим, что кто-то что-то воспринимает, например видит соловья или нюхает сыр. Согласившись с этим утверждением, мы, согласно Райлу, поймём, что определение восприятия как только ментального явления ничего не добавит к нашему пониманию восприятия. К примеру, если кто-то наблюдает за скачками, имеет смысл спросить, хорошо или плохо ему было видно, видел ли он все или только мельком взглянул на соревнования. Идея существования ощущений как «мира иного» коренится в привычке использовать слова вне их повседневных контекстов. И как только мы переместим их — скорректируем их логическую географию, — искусственный разрыв между ментальными и физическими явлениями покажется лишённым смысла. Ментальные образы представляются ещё более неподатливыми, чем ощущения. Образы моего детства — это парадигмальный пример сущностей, которые являются сугубо ментальными и личными только для меня. С целью критики подобной идеи Райл проводит различие между «воображением» и «представлением», с одной стороны, и неоптическим рассматриванием нефизических образов — с другой. Он пишет: «Короче говоря, акт воображения происходит, но образы не видятся» (Ук. изд., с. 241). Райл имеет в виду: если я представляю себе некую вещь, то представляю её, внутренне не осознавая ментальный образ этой вещи. Я не вижу эту вещь, но я как бы её вижу. Мне кажется, что я вижу эту вещь, но это не так: «… человек, представляющий свою детскую комнату, в определённой мере похож на человека, видящего свою детскую комнату, но это сходство заключается не в реальном взгляде на реальное подобие его детской комнаты, а в реальной кажимости того, что он видит саму эту детскую комнату, в то время как на самом деле не видит её. Он не наблюдает подобия своей детской комнаты, хотя и подобен её наблюдателю» (Ук. изд., с. 241–242). По сути, эта разновидность воображения зависит от притворства, и многое из того, что мы называем «воображением», следует объяснять как притворное поведение. Например, если вы воображаете себя медведем, это может принять форму игры в медведя. Что же касается других анализируемых Райлом понятий, то они получают значение в результате их употребления в единственно доступном всеобщему наблюдению мире здравого смысла, а не вследствие их использования в качестве ярлыков для сугубо индивидуальных эпизодов, происходящих в картезианской душе. Как нам следует оценить этот тезис Райла? С точки зрения сторонника дуализма сознания и тела, Райл, очевидно, допускает существование всего, кроме наиболее важного, а именно того чисто ментального и, возможно, духовного центра самосознания, которым каждый из нас, в сущности, является, и, конечно, главная цель Райла заключается в опровержении подобной идеи я (self). Но даже те из нас, кто не являются сторонниками дуализма, могут решить, что Райл, по крайней мере, пытается преуменьшить значимость жизненного опыта индивида, даже несмотря на его собственные заверения в том, что в его планы не входило отрицание хорошо известных фактов психической жизни — он лишь стремился дать нам более ясное их понимание. Материалисты зачастую находят в работах Райла много полезного для своей теории. Но сам Райл считает материализм почти столь же большой ошибкой, как и дуализм. Возможно, достоинство его работы не в последнюю очередь заключается в том, что он поставил вопрос о правомерности проблемы сознания и тела с её чётким различением ментального и физического. Если данная проблема вводит в заблуждение, то позиция Райла, и в самом деле, оказывается наиболее радикальной, ибо требует от неё пересмотреть многое из того, что считается «философией сознания». Витгенштейн Можно доказать, что никто не оказал более непосредственного и основательного влияния на англоязычную философию в XX столетии, чем Людвиг Витгенштейн. Хотя он и родился в Австрии, но наиболее продуктивную часть своей жизни провёл в Кембриджском университете. Обычно считают, что его философия имела три фазы: раннюю фазу, продолжавшуюся до конца 1920-х годов, в которой философские проблемы должны были решаться путём изобретения логически совершенного языка; среднюю фазу начала 1930-х годов, во время которой выполнимость подобного проекта была поставлена под вопрос; и позднюю фазу, продолжавшуюся с 1930-х годов до его смерти в 1951 году, когда философские проблемы считались путаницей, порождённой неправильным употреблением нашего обычного повседневного языка. Шедевром, относящимся к ранней фазе, является «Логико-философский трактат» (1921). Среди ряда текстов среднего периода наиболее заметными являются «Голубая и Коричневая книги» (1958) и «Философская грамматика» (1974), а третья фаза представлена другим шедевром — «Философскими исследованиями» (1953). (В каждом случае я даю дату публикации книг на английском языке.) В дальнейшем мы будем иметь дело только с поздней работой, поскольку она имеет прямое отношение к проблеме сознания и тела. Для более углублённого изучения Витгенштейна я отсылаю читателя к книге Энтони Кении «Витгенштейн» (см. раздел «Библиография»). Аргумент личного языка и философия сознания Витгенштейновский аргумент личного языка есть аргумент против возможности существования такого языка. Возможен ли личный язык — решающий вопрос для философии сознания (а на самом деле и для философии в целом) в силу следующей причины: могло бы быть так, что несколько теорий сознания предполагали бы личный язык. Если бы они это сделали и если личный язык невозможен, то эти теории должны были бы быть ложными. Например, и Платон, и Декарт допускают, что мы можем иметь понятие о сознании или душе, существующих независимо от любого тела. Декарт, в частности, полагает, что каждый приобретает понятие сознания, основываясь на опыте своего собственного существования. Для него ментальное есть личное в том смысле, что только тот, кому принадлежит сознание, имеет прямой когнитивный доступ к своим состояниям, и можно сомневаться, обладают ли другие люди сознаниями. Он также думает, что психологическое знание от первого лица особым образом не поддаётся коррекции: если я убеждён в том, что нахожусь в определённом ментальном состоянии, то это убеждение истинно. Чтобы сформулировать такую позицию, Декарт, кажется, предполагает существование языка, который мог бы обретать значение только от указания на содержание его собственного сознания, то есть языка, понимать который, вероятно, мог бы только он. Другой пример: солипсизм есть доктрина, утверждающая, что существует только (чье-то) личное сознание. Другие люди суть лишь физический внешний вид или видимость, но личное сознание есть. Если аргумент Витгенштейна против существования личного языка работает, то солипсизм может быть сформулирован только при условии, что он ложен. Солипсизм допускает — формулируя, к примеру, предложение «Только моё сознание существует», — что существует язык, который обретает значение исключительно от указания на содержание (чьего-то) личного сознания. Ясно, что для солипсиста никто другой не смог бы обучиться этому языку. Да никого другого и нет. Солипсизм представляет собой крайнюю версию идеализма, который, как мы увидим в следующей главе, есть теория о том, что существуют только сознания и их содержания. Идеалисты часто допускают, что все, с чем вообще может быть знакомо сознание, — это его собственное содержание, то есть мысли и опыт. Представляется, что любому языку обучаются путём личного навешивания ярлыков на свои мысли и опыт, которые и будут значениями такого языка. Опять же, если Витгенштейн способен показать, что такой язык невозможен, то данный вид идеализма ложен. В феноменологии делались попытки описать содержание сознания беспредпосылочным образом, без предварительного принятия положения об объективном существовании этого содержания. Тем не менее феноменология, вероятно, не может избежать предположения о существовании феноменологического языка — языка, который указывает субъекту только на «феномены» или личные явления. Если Витгенштейн исключил подобный язык, то он исключил и феноменологию. Последний пример из философии сознания: феноменализм — учение о том, что предложения о физических объектах могут быть корректно проанализированы с помощью предложений, описывающих содержание чувственного опыта. Тот язык, Который мы используем, говоря о физических объектах, должен быть полностью переведён именно на язык, описывающий содержания чувств. Если чувственные содержания приватны — содержание вашего опыта не то же самое, что содержание моего опыта, — тогда все выглядит так, что и сам феноменализм требует перевода с общего языка на личный язык. Вопрос в следующем: возможен ли подобный личный язык? Потенциально аргумент личного языка обладает огромной элиминативной силой в философии. Если он правилен, то он не только служит опровержением дуализма, идеализма (включая солипсизм), феноменологической философии и феноменализма, но также делает бессмысленной постановку определённых скептических вопросов. Например, утверждение о том, будто мы не можем знать ни того, что другие люди вообще думают, ни того, о чём они думают, а также допущение того, что ваш опыт может совершенно отличаться от моего, — оба утверждения, кажется, предполагают существование личного языка. Далее, согласно более чем одной влиятельной теории в философии языка, значением слова является идея: нечто «внутреннее», личное и психологическое. И в самом деле, целое философское направление под названием «эмпиризм» есть, в сущности, взгляд, что все знание каждого из нас, включая и знание языка, извлечено из опыта. Если опыт является «личным», то, по мнению эмпириста, таковым же является и язык. Из сказанного следует, что Витгенштейн, если он прав, своим аргументом серьёзно подрывает позиции столь разных философов, как Декарт, Локк, Беркли, Юм, Шопенгауэр, Гуссерль, Рассел и Айер. Чем же конкретно является личный язык? Витгенштейн полностью допускает, что в некоторых смыслах личный язык возможен. К примеру, вы можете решить записывать свои секреты в дневник и изобрести некий код, чтобы переводить на него свои секреты с английского. Иногда мы браним или подбадриваем самих себя и зачастую говорим сами с собой по-английски или по-немецки. Ясно также, что молодые братья и сестры или друзья могут изобрести язык исключительно для своего собственного употребления, чтобы скрывать своё общение от других. Витгенштейн отнюдь не озабочен аргументированием против существования любого из подобных языков. Цель Витгенштейна — найти философски значимый смысл «личного языка»: «Но мыслим ли такой язык, на котором человек мог бы для собственного употребления записывать или высказывать свои внутренние переживания — свои чувства, настроения и так далее? — А разве мы не можем делать это на нашем обычном языке? — Но я имел в виду не это. Слова такого языка должны относиться к тому, о чём может знать только говорящий, — к его непосредственным, личным впечатлениям. Так что другой человек не мог бы понять этот язык» («Философские исследования», с. 171, № 243) 13. Личный язык, таким образом, обладает двумя мнимыми характеристиками: он указывает исключительно на опыт говорящего, и никто, помимо самого говорящего, не может понимать его. Подобный опыт также обладает определёнными мнимыми характеристиками. Он — «внутренний», «личный» и «непосредственный», и только сам говорящий знает, что он есть и что он такое. Витгенштейн продолжает атаку на мнимую приватность опыта и значения. Является ли опыт сугубо личным? Представим себе, что некто сказал, что его или её ощущения индивидуальны (private) в том смысле, что «только я могу знать, действительно ли у меня что-то болит» (Ук. изд., с. 171, № 246). Витгенштейн полагает, что это неверно. По его мнению, при одной интерпретации это просто ложно, при другой — бессмысленно. Ложно, поскольку другие люди часто и в самом деле знают, когда у меня что-то болит. В обыденном языке употребление глагола «знать» допускает это. Бессмысленно, поскольку фраза «я знаю, что у меня что-то болит» ничего не добавляет к фразе «у меня что-то болит», кроме, пожалуй, ударения. О знании имеет смысл говорить только тогда, когда есть вероятность сомнения или ошибки. Нет смысла говорить о сомнении в том, что у кого-точто-то болит — в его собственном случае, — поэтому также нет смысла говорить о том, что некто знает, что у него что-то болит. Примечательно, что использование глагола «знать» предполагает скорее возможность сомнения, нежели факт абсолютной достоверности. Витгенштейн допускает лишь один вид употребления утверждения «ощущения индивидуальны». И не для того, чтобы выразить некий мнимый факт относительно ощущений, но для того, чтобы показать, как слово «ощущение» употребляется в английском языке. Это пример того, что он называет «грамматическим предложением», которое показывает, как употребляется определённое слово. Было бы заблуждением думать, что утверждение «ощущения индивидуальны» выражает некий факт из области философии сознания или некое метафизическое прозрение. Подобное предложение просто показывает нам, как определённое слово употребляется в английском языке. Предположим, что некто заявил о том, что его ощущения индивидуальны в несколько ином смысле. Этот человек говорит: «У другого не может быть моих болей» (Ук. изд., с. 173, № 253). Опять же, это утверждение имеет смысл лишь постольку, поскольку имеется возможность ошибки или сомнения относительно того, чьи боли являются чьими. Конечно, может быть путаница относительно того, какой физический объект является каким — является ли данный стул тем же самым, что вы видели вчера, или же он просто похож на него, — но не может быть никакого сомнения в том, что переживаемая вами боль действительно ваша. Это бессмысленное предположение. Витгенштейн допускает, что можно вообразить определённые подобные случаи без того, чтобы возникала бессмыслица. Вы можете чувствовать боль в моём теле, или сиамские близнецы могут чувствовать боль в одной и той же области тела. Но вот что действительно лишено смысла, так это утверждение, что другой человек может или не может иметь мою боль. Для Витгенштейна искушение полагать, что существуют глубокие метафизические проблемы, сродни заболеванию. В действительности же подобные проблемы есть иллюзии, порождённые неверным пониманием нашего обыденного языка. Он полагает, что «философ лечит вопрос как болезнь» (Ук. изд., с. 174, № 255). Является ли значение индивидуальным? Мы, конечно, можем использовать повседневный язык для указания на наши ощущения, и Витгенштейн этого не отрицает. Он настаивает на том, что эти ощущения не являются сугубо личными ни в каком философски значимом смысле и что наша психологическая терминология, хотя она и в полной мере значима, отнюдь не получает своё значение от навешивания ярлыков на наш опыт. Его выступление против существования индивидуального значения можно разделить на три компоненты: мнение о том, как можно обучиться словам, обозначающим ощущения, аргумент против возможности существования личного остенсивного определения и, наконец, утверждения относительно необходимости некой основы для правилосообразной коммуникации, а также необходимости публичных «критериев» для употребления психологических понятий. Употребление слов, обозначающих ощущения типа «боли», происходит в языке отнюдь не в силу того, что эти слова являются ярлыками чего-то внутреннего и личного. Скорее, полагает Витгенштейн, слово «боль» используется для замены изначальных проявлений боли. Ещё до овладения языком ребёнок, испытывая боль, просто кричит, но взрослые учат его новым лингвистическим способам выражения боли, которые употребляются вместо крика: «Они учат ребёнка новому болевому поведению» (Ук. изд., с. 171, № 244). С этой точки зрения «боль» есть скорее проявление боли, нежели имя боли. Также ребёнок обучается «боли» путём обучения его языку, а не в результате скрытого процесса внутреннего навешивания ярлыков. Витгенштейн не говорит ни того, что «боль» означает «крик», ни того, что «боль» можно полностью перевести в сообщение о нелингвистическом поведении. Тем не менее он явно считает, что болевое поведение включает употребление (слова) «боль». По его мнению, первое употребление слова «боль» и есть приобретённая часть болевого поведения, то есть вербальное выражение боли. Обратите внимание также на то, что если употребление слова «боль» оказывается частью того, что Витгенштейн называет «естественными проявлениями этих ощущений» (Ук. изд., с. 174, № 256), то язык, в котором это слово фигурирует, будет не личным, а общим. И это потому, что подобные проявления оказываются доступными всеобщему наблюдению элементами поведения. Идея о том, что слово «боль» представляет собой приобретённое в результате обучения, общедоступное выражение боли, служит Витгенштейну альтернативой личному остенсивному определению. Остенсивное определение следует отличать от вербального определения. В вербальном определении значение слова объясняется только с помощью других слов. Словари, к примеру, предоставляют вербальные определения. Наоборот, в остенсивном определении слово определяется путём показа примера того, на что оно указывает. Например, чтобы вербально определить слово «квадрат», формулируют такое предложение: «Слово «квадрат» означает равностороннюю, равноугольную, прямоугольную замкнутую плоскость». Но, остенсивно определяя слово «квадрат», указывают на квадрат и произносят: «Квадрат». В работе «Философские исследования» Витгенштейн систематически критикует взгляд, согласно которому слова получают значение от простых остенсивных определений. У слов широкое разнообразие употреблений: отдавать приказы, задавать вопросы, обижать, умалять и так далее. Слова имеют разные употребления, или функции, подобно тому, как имеют разные употребления человеческие артефакты вроде столов или отверток. Вырывать слово из его поведенческого и лингвистического контекста — его «языковой игры» — и спрашивать о его значении — значит вводить в заблуждение посредством процедуры вроде той, когда из машины удаляют винтик и спрашивают, что это такое. Замените данный винтик в машине, и его функция станет очевидной. Замените слово в жизненном контексте человека, и его употребление станет очевидным. Значение не является внутренним, загадочным, личным и психологическим. Оно — внешнее, очевидное, общедоступное и бихевиоральное. В самом деле, нам следует прекратить поиск теории «значения» и направить внимание на актуальное лингвистическое употребление. Значение и есть такое употребление. Остенсивное определение возможно, но оно заранее предполагает существование общего языка с тем, что Витгенштейн называет его «установкой сцены»: с его грамматикой, его правилами, его миром здравого смысла людей, находящихся в общении друг с другом. Остенсивные определения полезны, поскольку они показывают роль или место слова во всём таком контексте. Как философам, нам не следует забывать отмеченную «установку сцены», которая и делает остенсивное определение возможным. Для того чтобы показать невозможность существования личного остенсивного определения, Витгенштейн приглашает нас рассмотреть мнимую возможность того, что некто решает вести дневник о повторяющемся ощущении (Ук. изд., с. 174, № 258). Идея заключается в том, что человек записывает знак s каждый раз, когда имеет место данное ощущение. Витгенштейн считает, что это будет невозможно для того, кто овладел общим языком, в рамках которого s может быть отведена роль в качестве имени ощущения. Мнимое личное остенсивное определение не содержит в себе ничего. Человек не может указать на своё ощущение. Он, конечно, способен сконцентрировать внимание на данном ощущении и, так сказать, «указать на него внутренне», но будет заблуждением полагать, будто таким путём могло бы установиться референциальное отношение между s и ощущением. В s не заключается ничего такого, что было бы именем ощущения. В нём не заключается ничего такого, что бы правильно или неправильно именовало ощущение. В данном случае нет ничего, что было бы правильным или неправильным навешиванием ярлыка s на ощущение, так что ничего подобного здесь не происходит. Как об этом пишет Витгенштейн: «Но ведь в данном случае я не располагаю никаким критерием правильности. Так и тянет сказать: правильно то, что мне всегда представляется правильным. А это означает лишь, что здесь не может идти речь о правильности» (Ук. изд., с. 175, № 258). Именование предполагает саму возможность того, что оно может быть правильным или неправильным. Но эта возможность существует только в общем языке, где есть критерии правильности или неправильности. Личное остенсивное определение фиксирует употребление слова не более, чем сверка с железнодорожным расписанием. Это напоминает покупку нескольких экземпляров утренней газеты, чтобы удостовериться, что сообщение о какой-то новости истинно. Нельзя обучиться психологическим понятиям только на своём собственном случае. Необходимо, чтобы обучающийся был знаком с критериями от третьего лица для их употребления. Если бы каждый только переживал боль и никогда не показывал её, то слово «боль» могло бы и не использоваться в нашем общем языке. То же самое применимо и к случаю, когда никто никогда не знал бы, что другому больно. Именно потому, что мы иногда правы, а иногда неправы в наших приписываниях боли другим, данное слово может употребляться. Поведенческие критерии предоставляют условия для употребления термина. Если витгенштейновский аргумент личного языка работает, то он уничтожает картезианскую картину мира её же собственным оружием. Декарт полагает психологическое знание от первого лица единственного числа наиболее достоверным и основополагающим. Он считает, что нет ничего более достоверного, чем то, что он мыслит, и основывает на этом все свои иные притязания на знание, включая и притязание на то, что он существует. Если витгенштейновский аргумент личного языка обоснован, то Декартова доступность своего сознания самому себе основывается на очень больших допущениях: общем языке и мире здравого смысла находящихся в общении друг с другом людей. Его (Декарта) сомнения возможны только в том случае, если они беспочвенны. Интересно отметить, что Декарт явно не ставит под сомнение осмысленность своего собственного языка в «Размышлениях».

10 психологических экспериментов о поведении человека, которые открывают удивительную правду о нас ⋆ ГардИнфо

Человека всегда завораживала неизвестность того, как работает разум и каковы причины нашего поведения. И вот в начале XX века получила развитие экспериментальная психология.

Исследования изучали целый ряд областей: от поведенческих до социальной динамики и сложных биологических процессов, происходящих в мозге. Результаты тщательно контролируемых исследований, проведенных во имя экспериментальной психологии, поведали многое о человеческом состоянии, благодаря им мы стали лучше понимать, почему мы ведем себя так или иначе.

Мы собрали список самых знаменитых и интригующих экспериментов прошлого века. От самых простых социальных до изучающих сложные поведенческие модели, которые раскрывают то, как работает человеческое подсознание, и сдвигают принятые этические рамки. Вы точно задумаетесь, все ли вы знаете о себе и на что способен человек на самом деле.

«Голубоглазые/кареглазые»

В 1968 году после убийства борца за гражданские права Мартина Лютера Кинга учительница Джейн Эллиот попыталась обсудить проблемы дискриминации, расизма и предубеждения с учениками третьего класса в школе города Рисевилл, штат Айова. Чувствуя, что дети не только не понимают, что значит дискриминация по цвету кожи, но и никогда не встречали ее проявления в небольшом городе, Эллиот начала двухдневное упражнение «голубоглазые/кареглазые», чтобы показать всю несправедливость расизма.

Ученики были разделены на две группы по цвету глаз. У обладателей голубых глаз были привилегии в учебном процессе: вторая порция на обед, доступ в новую игровую комнату, лишние пять минут на перемене. Эллиотт разместила голубоглазых учеников на передних рядах класса, тогда как кареглазые были отправлены на задние ряды. Она мотивировала подопечных к общению только с одноклассниками из своей группы, советуя им избегать контактов с кареглазыми учениками.

Также представителям двух групп было запрещено пить воду из одного фонтанчика. Кареглазые постоянно подвергались наказанию со стороны учителя, когда не следовали правилам или допускали какие-то ошибки. Эллиотт подчеркивала различия между группами, выделяя достоинства голубоглазых учеников и недостатки кареглазых. На следующий день привилегированными учениками стали кареглазые.

В результате та группа, которая считалась превосходящей, стала лучше учиться. Те же, кто подвергался дискриминации, стали допускать больше ошибок — даже те ученики, которые до эксперимента были отличниками.

Ступени в виде пианино

Инициативная группа Volkswagen под названием The Fun Theory («Теория веселья») хотела доказать, что поведение человека может измениться к лучшему, если добавить в рутинные и скучные действия веселья. Они разместили в стокгольмском метро ступени в виде пианино, чтобы посмотреть, сколько людей выберет лестницу вместо эскалатора.

Результаты показали, что в тот день лестницу с музыкальными ступенями выбрали 66 процентов.

Скрипач в метро

12 января 2007 года около тысячи пассажиров, утром проезжающих через станцию ​​метро в Вашингтоне, округ Колумбия, услышали небольшой бесплатный концерт, который исполнил скрипач-виртуоз Джошуа Белл. Он играл около 45 минут, исполнив шесть классических произведений на скрипке Страдивари 1713 года, которая, по некоторым данным, стоит 3,5 миллиона долларов.

Только шесть человек остановились, чтобы послушать музыку. Около 20 дали денег, продолжая идти своим обычным темпом. Скрипач собрал 32 доллара. Когда он закончил играть и наступила тишина, никто этого не заметил. Никто не аплодировал. Никто не понял, что один из лучших музыкантов в мире сыграл одну из самых сложных композиций на скрипке стоимостью 3,5 миллиона долларов.

Писатель и журналист Washington Post Джин Вайнгартен (Gene Weingarten), автор этого эксперимента, описал его «как эксперимент о контексте, восприятии и приоритетах, а также оценке общественного вкуса: в банальной и скучной обстановке, в неудобное для всех время, будет ли заметна красота?».

Дым в комнате

Для эксперимента в одной комнате были собраны люди, которые заполняли анкету, когда из-под двери вдруг повалил дым. Что бы вы сделали? Вероятнее всего, встали бы и покинули помещение или сообщили об этом ответственному лицу. Теперь представьте себе ту же ситуацию, за исключением того, что вы не одни, с вами еще люди, которых, похоже, совсем не беспокоит дым.

Два нанятых актера должны были вести себя так, как будто ничего не происходит. В итоге только 10% испытуемых покинули комнату или сообщили о дыме. 9 из 10 фактически продолжали работать над анкетой, потирая глаза и отгоняя дым от лица.

Эксперимент показал, что люди реагируют медленнее или вообще не реагируют на чрезвычайные ситуации в присутствии пассивных личностей. Мы сильнее полагаемся на реакцию и поведение других людей, чем на собственные инстинкты. Если группа людей ведет себя так, как будто все в порядке, то, должно быть, так оно и есть, правильно? На самом деле нет. Не позволяйте себе бездействовать из-за пассивности других. Не стоит думать, что всегда поможет кто-то другой.

«Летний лагерь»

Этот эксперимент протестировал теорию реалистичных конфликтов и стал примером того, как возникает негативное отношение между группами из-за конкуренции за ограниченные ресурсы.

Экспериментаторы взяли две группы мальчиков 11 и 12 лет и поместили их в место, которое они посчитали летним лагерем. Первую неделю группы были разделены и не знали друг о друге. За это время отношения внутри групп стали крепче.

Далее мальчиков представили друг другу, и тут же стали появляться признаки конфликта. Экспериментаторы создали конкуренцию между группами, и, как и ожидалось, уровень враждебности и агрессивного поведения усилился.

На третьей неделе экспериментаторы создали условия, чтобы обе группы работали вместе, решая общую проблему. Например, проблема питьевой воды. У детей сложилось впечатление, что их питьевая вода была отрезана, возможно, из-за вандалов. Обе группы работали вместе, чтобы решить эту проблему.

К концу эксперимента, после того как мальчики из разных групп работали вместе, они подружились, что свидетельствует о том, что общая работа — это один из наиболее эффективных способов снижения предрассудков и дискриминации.

Эксперимент Carlsberg

Социальный эксперимент проводился датским пивоваренным заводом Carlsberg. Ничего не подозревающая пара входила в переполненный байкерами кинотеатр. Свободно было всего два места рядом с татуированным байкером.

По результатам неофициального эксперимента (он проводился в качестве рекламы продукта), не все пары сели на свободные места: увидев соседа, они тут же покидали зал. Некоторые все же оставались и занимали место, за что их сразу же вознаграждали аплодисментами и бесплатным пивом Carlsberg. Не стоит судить книгу по ее обложке.

Эффект дезинформации

В 1974 году Элизабет Лофтус начала изучать эффект дезинформации на примере дорожно-транспортных происшествий. В одном из экспериментов семь видеорядов длительностью от 5 до 30 секунд были показаны 45 студентам, разделенным на группы по 9 человек. В этих видео была запись автомобильной аварии. После каждого видео студенты заполняли опросный лист, первый пункт в котором был сформулирован так: «Дайте отчет об аварии, которую вы только что увидели».

Далее был представлен ряд конкретных вопросов про ДТП. Самый главный вопрос касался скорости автомобилей, представленных на видео. Девятерых человек спросили: «Как быстро двигались автомобили на видео в тот момент, когда они врезались друг в друга?» Остальные испытуемые получили похожий вопрос, но в нем вместо слова «врезались» использовались слова «соприкоснулись», «ударились», «разбились», «стукнулись». При использовании в вопросе слова «разбились» машинам приписывалась наибольшая скорость — 40,8 миль/ч. Результатом данного эксперимента стал вывод о том, что форма вопроса влияет на ответ свидетеля. Лофтус сделала предположение, что это связано с изменениями представления в памяти испытуемых.

Эксперимент Милгрэма

Этот эксперимент был проведен в 1961 году психологом Стэнли Милгрэмом. Его целью было понять, как далеко могут зайти люди в подчинении авторитетам, даже если приказы от этих авторитетов вредят другим людям.

В опыте участвовали экспериментатор, испытуемый и актер, игравший роль другого испытуемого. Заявлялось, что один из участников («ученик») должен заучивать пары слов из длинного списка, пока не запомнит каждую пару, а другой («учитель») — проверять память первого и наказывать его за каждую ошибку все более сильным электрическим разрядом.

В начале эксперимента роли учителя и ученика распределялись между испытуемым и актером «по жребию» с помощью сложенных листов бумаги со словами «учитель» и «ученик», причем испытуемому всегда доставалась роль учителя. После этого «ученика» демонстративно привязывали к креслу с электродами. «Учитель» получал «демонстрационный» удар током.

«Учитель» уходил в другую комнату и садился за стол перед прибором-генератором. Экспериментатор поясняет «учителю», что при нажатии на каждый из переключателей к ученику подводится соответствующее напряжение, при отпускании переключателя действие тока прекращается. Нажатый переключатель остается в нижнем положении, чтобы «учитель» не забывал, какой выключатель был уже нажат, а какой нет. Прибор производил серьезное впечатление реального, не давая повода сомневаться в подлинности эксперимента.

На самом деле никого не било током. «Ученик» специально отвечал на вопросы неправильно и делал вид, что ему становится больнее, поскольку напряжение якобы увеличивалась с каждым неправильным ответом. Несмотря на это, многие субъекты продолжали бить током людей, когда им приказывал авторитет — «экспериментатор». В конце концов 65% испытуемых применили такой «удар электричеством», который мог бы быть смертельным.

Результаты эксперимента показали, что обычные люди, вероятнее всего, будут следовать приказам от авторитетной фигуры, вплоть до убийства невиновного человека. Подчинение власти укоренилось во всех нас, поскольку именно так нас воспитывают в детстве.

Тест маршмеллоу

Эксперимент конца 1960-х — начала 1970-х годов под руководством психолога Уолтера Мишеля включал серию исследований на тему отложенного вознаграждения.

Детей от 4 до 6 лет сажали на стул в комнату, где на столе лежало угощение (чаще всего маршмеллоу, иногда печенье или крендель). Детям говорили, что они могут съесть сладкое, но если подождут 15 минут и не поддадутся искушению, то получат вторую порцию.

Мишель заметил, что некоторые закрывали глаза руками или поворачивались так, чтобы не видеть сладости, другие начинали пинать стол, дергать себя за волосы или поглаживать зефир, как будто это была плюшевая игрушка. Другие же просто съедали зефир, как только уходили исследователи.

В эксперименте приняли участие более 600 детей. Сразу же съели угощение меньшинство. Из тех, кто пытался удержаться, одна треть получила второе угощение. Причем возраст был основным определяющим фактором.

Дальнейшие исследования показали, что дети, которые были в состоянии ждать, как правило, имели лучшие результаты в жизни, более высокий уровень образования и низкий индекс массы тела.

Эффект ложного консенсуса

В этом эксперименте исследователи спросили студентов колледжа, будут ли они ходить по кампусу в течение получаса с большой табличкой с сообщением: «Ешьте у Джо».

Затем студентов попросили прикинуть, как много людей согласится на это. В итоге те, кто согласился пройтись с табличкой, предположили, что большинство людей тоже согласятся. Те, кто отказался, естественно, думали, что большинство так же, как они, откажутся. То есть участники исследования твердо верили, что большинство людей сделает тот же самый выбор, что и они.

Результаты продемонстрировали то, что в психологии известно как эффект ложного консенсуса. Независимо от того, каковы наши убеждения, мнения или поведение, мы склонны полагать, что большинство других людей согласны с нами и действуют так же, как и мы.

bigpicture.ru

*Бихевиоризм (англ. behaviour — поведение) – направление в психологии, изучающее поведение человека как объективный феномен психики.

Поделиться ссылкой:

Похожее

История исследования поведенческой психологии | Статья в журнале «Молодой ученый»



Статья посвящена вопросам поведенческой психологии. В рамках статьи рассматриваются основные направления, изучающие поведенческую психологию человека. Рассказывается об особенностях изучения работы человеческой психики как в группе, так и индивидуально. Также дается обзор истории изучения бихевиоризма как в России, так и в западных странах.

Ключевые слова: бихевиоризм, поведение, стимул, обучение.

The article is devoted to the questions of behavioral psychology. Inside the article the main directions of researching behavioral psychology are analyzed. The article describes the features of studying human psychic and how it works among the groups and individually. The article also provides an overview of the history of studying behaviorism in Russia as well as in western countries.

Keywords: behaviorism, behavior, stimuli, studying.

В России сами идеи бихевиоризма и в целом поведенческой психологии не получили должного распространения. В наши дни эти идеи можно применить в области педагогической практики, то есть имеется необходимость в постоянном совершенствовании технологий обучения и обновления педагогических методов. XXI век требует постоянного развития образования, и методы, разрабатываемые психологами, должны им помочь.

Поведение является внешним проявлением психической деятельности человека. Бихевиоризм как наука о поведении возник в ХХ веке и являлся новым направлением в психологии. Поведение стало предметом психологической науки. Э. Торндайк, который являлся одним из выдающихся американских психологов, а также предвестником бихевиоризма, исследовал динамику и условия научения, проводя эксперименты с «проблемным ящиком». В нём кошка заперта внутри, где она передвигается, а выбраться может лишь, нажав на рычаг. С течением времени и количеством проб кошка всё быстрее покидает замкнутое пространство. Данный метод решения задач животными Э. Торндайк назвал «Методом проб и ошибок». [11]

Само понятие бихевиоризм (behaviorism) появилось в 20 гг. ХХ века. Д. Уотсон в статье «Психология с точки зрения бихевиоризма», выпущенной в 1913 году, обозначил поведение (behavior) как новый предмет в психологии. Оно противопоставлено сознанию, являющемуся совокупностью внутренних, незаметных глазу, субъективно переживаемых процессов. Внешние проявления также являются неотъемлемой частью внутреннего мира.

Бихевиоризм описывает различные типы реакций, исследует процесс возникновения поведения и объясняет его, изучает возможность управления и контроля над поведением. Главные проблемы и задачи бихевиоризма заключаются в процессе научения и формирования навыков, образующихся вследствие слепых проб и ошибок. Мышление и речь также являются навыками, т. е. заученными или индивидуально приобретёнными действиями.

Поведение — это реакция R, возникшая в ответ на стимул S. Таким образом происходит приспособление индивида к окружающей среде. Под реакцией понимается любое объективно регистрируемое изменение организма, к примеру, моргание или движение. Есть несколько видов реакций: внешняя, внутренняя, безусловная, условная, врождённая или приобретённая. Основу поведения составляют врождённые элементарные движения. Д. Уотсона считал, что ответную реакцию (врожденную), или комплекс безусловных реакций вызывают в человеке определённые внешние воздействия. Условные реакции формируются на основе безусловных. В основе образования новых реакций лежит обуславливание. Классическое обуславливание происходит в ситуации, когда условный стимул предшествует безусловному, причём между этими двумя стимулами имеется короткий промежуток времени, и это происходит неоднократно. Условная связь исчезнет при систематической десенсибелизации, когда условный стимул будет предъявляться без безусловного.

Проводя исследования на животных и перенося их результаты на человека, обнаружилась ограниченность простой схемы стимул — реакция для объяснения поведения человека, ведь они находятся в достаточно сложных взаимоотношениях и определённую однозначную связь проследить между ними не всегда представляется возможным. Преодолеть эту ограниченность пытался необихевиоризм, сохранив главную установку бихевиоризма на биологизацию человеческой психики. Феноменами поля сознания являются понятия необихевиоризма: потребность, цель, ожидание, образ, успех или неуспех, интеллект. Э. Толмен, Б. Скиннер, К Холл — представители необехивеоризма.

Основы необихевиоризма заложил Э. Толмен в 30–60гг ХХ века, предложив внести в схему стимул — реакция (S-R) промежуточные переменные, которые опосредуют действие стимула. Он назвал их V. Ими являются цели, намерения, познавательные карты, гипотезы. В результате схема приобрела вид S-V-R. Э. Толмен противопоставил две трактовки поведения: молярную, где реакциями являются более обширные единицы поведения — поведенческие акты, и молекулярную, в которой поведение составляют мельчайшие поведенческие реакции, такие как мимика или жесты.

Сам же Э. Толмен являлся сторонником молярной трактовки. Человек, как и каждое животное, обладает целью — неким теоретическим конструктом, позволяющим объяснить окружающую его реальность более адекватно, придать ей смысл. Понять, что у человека или животного есть цель можно по наличию у них 1) поисковой активности, 2) прекращению этой активности после достижения результата, 3) а также при повторном поиске происходит более быстрое достижение желаемого результата

Э. Толмен экспериментально смог это подтвердить путём создания Y образного лабиринта, в одной части которого была вода, а в другой — еда. Он считал, что животные способны к активному формированию когнитивной карты и последующему применению её в действительности. Сперва крысы бегали по этому лабиринту сытые и не испытывавшие чувства жажды. Затем в контрольном эксперименте крыс запустили либо с чувством голода, либо с чувством жажды, и они смогли быстро определить нужное ответвление в Y образном лабиринте. Из этого Э. Толмен заключил, что ещё до непосредственного удовлетворения потребностей крыс, у них уже имелась некая схема данного Y образного лабиринта, сформировавшаяся ещё на начальном этапе, когда все потребности ещё были удовлетворены и не было нужды ни в пище, ни в воде.

В отличие от Д. Уотсона, который объяснил принцип научения при помощи схемы стимул — реакция (S-R), Б. Ф. Скиннер предложил другой путь научения — оперантное, в контексте обуславливания является основой научения, при котором происходит автоматическое подкрепление и закрепление связей в нервной системе вне зависимости от желания и воли. Схема состоит из Действия (операнты) — и подкрепления (которое является изменением в окружающей среде в ответ на действие). Подкрепление бывает положительным и отрицательным. При положительном подкреплении увеличивается вероятность повторения действия (операнты). При отрицательном, соответственно, эффект обратный. Временами оперантная связь возникает практически мгновенно, и её бывает весьма сложно разорвать. Б. Ф. Скиннер считал, что практически любое человеческое поведение можно объяснить при помощи оперантного научения. [9] Он полагал, что человек в своём взаимодействии с окружающей средой нацелен на то, чтобы достигнуть желаемого (получить поощрение). Основываясь на том, что механизмы поведения человека и животных идентичны, Б. Ф. Скиннер распространил свою концепцию на психотерапию, усвоение речи и обучение в школе, став инициатором обучения, названного программированным. [10]

Также Б. Ф. Скиннера принято считать основоположником ABA. Прикладной анализ поведение (ПАП), более известный как ABA (Applied behavior analisys) — это научная дисциплина, целью которой является изучение поведения как объекта исследования.

Широкое распространение метод ABA получил в начале 90-х годов после вызода в свет книги К. Моррис «Услышать голос твой». Исследования И. Ловааса о применении АВА метода в раннем возрасте показали, что до 40 % детей с аутизмом преодолевают задержки развития и включаются в коллектив сверстников в школьном возрасте. [6]

Прикладной анализ поведения применяется не только для реабилитации детей с аутизмом и другими расстройствами развития, но и для разработки обучающих технологий в целом, для организационного менеджмента, коррекции поведенческих и психических расстройств и даже для пропаганды здорового образа жизни.

Говоря про поведенческую психологию, существуют три вида научения:

1) Импринтинг (от англ. Imprint — запечатлевать) — это то, что объединяет человека и прочих живых существ. Импринтинг — быстрое, автоматическое приспособление организма к окружающим конкретным условиям при помощи врождённых форм поведения. С его помощью формируются многочисленные двигательные, сенсорные и другие инстинкты.

2) Условнорефлекторное научение — возникновение новых, специфических форм поведения как условных реакций на изначально нейтральный стимул. Работы И. П. Павлова во многом поспособствовали становлению данного типа научения.

3) Оперантное научение — подкрепление положительного результата, избегание неудачных попыток. Методом проб и ошибок приобретаются новые навыки.

Если мы говорим об истории бихевиоризма в России, то так получилось, что на начальном этапе достижениями российских ученых активно интересовались основоположники поведенческого подхода на западе. Так отец бихевиоризма Уотсон активно интересовался опытами Павлова по теме рефлексов у собак. Результаты, полученные у знаменитого российского ученого, легли в основу экспериментов, проводимых уже на людях.

История бихевиоризма в России связана с развитием позитивизма и неопозитивизма начале XX в что привело к отделению от него науки о поведении. Исследованиями жизни общества и различными сценариями его поведения занимались И. М. Сеченов, В. М. Бехтерев, А. С. Звоницкая, И. П. Павлов, и многие другие. Именно эти люди заложили основы бихевиоризма в России.

Первые шаги в исследованиях поведения сделал И. П. Павлов (1849 –1936). Физиолог ещё в 1876–1878 гг. активно изучал работу нервной системы. А в начале XX в. посредством опытов открыл такое явление как условный и безусловный рефлекс.

Так называемое «павловское научение» продвигало идею о том, что в мозгу устанавливаются связи между разными стимулами и порождаются различные реакции. Одни из них могут быть приобретённые, а другие быть уже с рождения. Например звонок, который является нейтральными стимулом, сигнализирует о наличии безусловного стимула — отделение слюны. В добавок к этому их можно сочетать. Так мы имеет стимул — еду, которая вызывает слюноотделение. И комбинируя этот стимул со звонком и лампочкой, которые либо запускают выделение слюны, либо его останавливают, то можно вырабатывать рефлексы.

Так же как и И. П. Павлов стал интересоваться вопросами рефлекторной природы человеческой психики В. М. Бехтерев. Результаты своих исследований он отразил в книге «Основы общей рефлексологии» (1923 г.), где говорится, что не существует врожденного рефлекса, например рабства или свободы. Также утверждается, что общество само порождает нравственность, делая социальную селекцию. И только тип реакций может быть наследуемым.

В качестве доказательства того, что нервная система обладает такой пластичностью, В. М. Бехтерев приводит результаты исследования рефлексов детей разного возраста, где было выявлено решающее значение среды, в которой живет и развивается личность. [7]

Помимо этого, В. М. Бехтерев утверждал, все процессы, протекающие в мозге человека рано или поздно будут иметь объективные внешние проявления. Применяя теорию рефлексов, в дальнейшем исследователь пришел к выводу, что необходимо принимать во внимание все объективные проявления, которые способны зафиксировать. Следует отметить и то, что Бехтерев много внимания уделял изучению человеческой памяти. Так, он со своими студентами, проводил опыт с показом картинок с различным временным интервалом. При этом испытуемые не только должны были вспомнить их детали, но и выражать своё отношение к происходящему на них.

Исследования И. М. Сеченова также внесли вклад в основу поведенческой психологии. Слово «рефлекс» воспринималось как своеобразная метафора в духе эпохи индустриализации 20-х годов прошлого века, когда человеческую жизнь пытались автоматизировать. «Машины — тела». И логика здесь была простая: рефлекс — это сокращение мышцы, т. е. её работа, и тем самым создаётся обратная связь, из-за этого меняется картина среды.

В. А. Вагнер (1849–1934) профессор Петербургского университета и биолог также проявил интерес к актуальному в 20-е годы вопросу об инстинктах. Ведь именно инстинкты тоже выступают факторами для определения типа поведения у людей. Вагнер выделяет несколько видов: питания, размножения, самосохранения, страха. Согласно теории петербургского социобиолога, человек при подражании, проявляет способности присущие существам с высокой степенью организации нервной ситемы, и оно при этом сопровождается проявлением творческих качеств. Подражание становится фактором эволюции человека.

Выводы В. А. Вагнера пересекаются с выводами Тарда. Он пишет: толпа всегда глупее и обладает низкими моральными качествами, нежели отдельные её члены. И в результате исследований выводит и классификацию разных типов толпы: предсоциальная, уличная инстинктивная толпа и социальная толпа. В заключении, Вагнер делает вывод о том, что толпа подавляет отдельную личность.

В 1910-е К. М. Тахтарев был одним из первых, кто в своих исследованиях обратились к использованию эмпирических методов – наблюдения, эксперимента и данных статистики. Его главным инструментом он считал математику, так как она позволяет добиться точных и объективных результатов. А задачу социологии видел как: понимание общественной жизни, взятой в целом, во всем многообразии ее явлений; разложение общественной жизни на ее различные составные основные явления – элементы общественной жизни.

По мнению Тахтарева, основной считается соединение всех естественных наук, не только биология и психология. Недостаточно строить социологию на основе биологии или психологии — иначе она превратится в психологию или же в биологию.

Такой же заметный след оставили в поведенческой психологии и труды П. А. Сорокина, который вывел пять принципов социологического подхода: 1) строится по типу естественных наук; 2) изучать мир таким, каков он есть; 3) изучать реальные взаимодействия людей, доступные эмпирическому измерению; 4) отказ от создания умозрительных схем; 5) несовместимость с идеей монизма, т. е. сведения любого явления к какому-нибудь одному. [8]

Основным понятием помогающим объяснить мотивы людей в исследованиях П. А. Сорокина является «ценность». Можно заметить, что общечеловеческие ценности он рассматривал как основу для сотрудничества народов.

В наши дни, П. Б. Торопов отмечает, что идеи о том, что человеку присуще относительно небольшое число врождённых поведенческих феноменов Дж. Б. Уотсона, Б. Ф. Скинера и Э. Торндайка устарели и ими также бихевиоризм не оперирует. Идею Б. Ф. Скиннера «Наиболее эффективным способом контроля за поведением является награда» [1] П. Б. Торопов также считает актуальной.

Не следует забывать и о таких исследователях как: П. Я. Гальперин, В. В. Давыдов, И. А. Зимняя и др., которые работали уже во второй половине в 20-го века. Они выработали три основных направления: Павловское учение, необихевиоризм, классический бихевиоризм. Основой теории научения является «закон эффекта» Э. Торндайка. Т. е. научение состоит из приобретения индивидуального широкого класса психических процессов, обеспечивающих формирование новых, приспособительных реакций. [2]

Течение бихевиоризма отделилось от классического в 60-е годы ХХ века. Таким образом возникло направление в социологии — социальный бихевиоризм, которое отличается от классического бихевиоризма. Причина появления социального бихевиоризма предельно проста: схема «стимул-реакция» давала возможность просто описать количественные показатели того или иного явления, но при этом полностью исключалась внутренняя характеристика явления и причины оной. Это привело социологию к дальнейшему развитию взглядов на организацию социального взаимодействия в малой группе.

Подводя итоги вышесказанному, следует отметить достоинства и недостатки бихевиоризма.

Достоинства:

1. естественнонаучное направление развитию психологии,
2. объективный метод, основанный на регистрации и анализе внешне наблюдаемых фактов.

Недостатки:

1. не учитывается психическая деятельность человека,
2. сближение психики человека и животного,
3. игнорирование процессов сознания.

Бихевиоризм нельзя назвать однородным, нельзя говорить о нём как о чем-то отрицательном, так и характеризовать его положительность. Его главные представители, приведенные выше, нуждаются в специфической характеристике, т.к. нельзя при изучении истории отказываться от принципа историзма. Любое явление, в том числе и идеи бихевиоризма, должны рассматриваться через призму конкретных исторических условий, которые имели место в период, когда зарождалось это течение. Эти идеи вполне соответствовали духу времени, который диктовал механизацию всего и вся, и не удивительно, что они рассматривали и человека как набор механизмов.

Литература:

1. Барановская, Т. А. Обзор зарубежных теорий обучения. Исторический очерк / Т. А. Барановская // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. – 2011. – № 11, с. 216–220, 222–225
2. Головачева, И. В. Свобода, стимул, реакция (бихевиоризм в утопиях О. Хаксли и Б. Ф. Скиннера) / И. В. Головачёва // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. – 2008. – № 57, С. 115
3. Голосенко, И. А. История русской социологии XIX — XX вв./ И. А. Голосенко., В. В. Козловский. – М. – Онега, 1995.
4. Джеффрис В. Интегрализм П. А. Сорокина: новая общественная наука и реконструкция человечества // Социологические исследования. 1999. № 11.
5. Зинченко В. П. (1993). Пётр Яковлевич Гальперин (1902–1988). Слово об Учителе, Вопросы психологии, 1993, N 1.
6. Мелешкевич О., Ю. Эрц. Особые дети. Введение в прикладной анализ поведения. Бахрах-М, 2018 г, С. 35
7. Менделевич, Д. М. О новом психотерапевтическом методе, разработанном В. М. Бехтеревым в Казани / Д. М. Менделевич // Журнал им. В. М. Бехтерева. – 2007. – Т. XXXIX. – № 4, c.112 –113
8. Сорокин. П. А. Дальняя дорога: Автобиография. М., 1992, с.11–17
9. Скиннер Б. Ф. Бихевиоризм 50-х, 1963, С.56–57.
10. Скиннер Б.Ф, Роджерс К. Вопросы о контроле поведения человека, 1956, С. 66–68
11. Торндайк Э. Принципы обучения, основанные на психологии. М., 1930, С.28.
12. Ярошевский М. Г. История психологии от античности до середины ХХ веков. – М. – Инфра-М, 1996.

Основные термины (генерируются автоматически): ABA, поведенческая психология, Россия, S-R, поведение, реакция, нервная система, образной лабиринт, общественная жизнь, человеческая психика.

Таблица преимуществ и недостатков в психологии A Level и IB

	Преимущества С научной точки зрения достоверно. Приносит такие процессы, как репликация и объективность. Влиял на развитие психологии как научной дисциплины. Установите в настройках лаборатории. Предлагает язык и методы естественных наук в психологии, потому что он фокусируется на измерениях наблюдаемого поведения в лабораториях. Реальное приложение. Оперантное кондиционирование можно увидеть в системах токен-экономики (тюрьмы, психиатрические больницы). Классическое кондиционирование используется для лечения фобий. Теория социального обучения подчеркивает важность умственных процессов. Процесс опосредуется реакцией и стимулами. Показывает, что мы можем играть более важную роль в нашем обучении.	Недостатки Этические и практические вопросы экспериментов на животных.Крысы Скиннера подвергались стрессовым и отталкивающим условиям. Может повлиять на реакции. Механистические представления поведения. Животные и люди считаются пассивными и подобными машинам в своей среде. Слабое или полное отсутствие осознанного понимания поведения. Теория обучения может относиться меньше к людям и больше к поведению животных. Экологический детерминизм.Определяет поведение, обусловленное переживаниями. Не позволяет свободной воле играть какую-либо роль.

Преимущества и недостатки поведенческого подхода Пример бесплатного эссе

Эссе, Страницы 2 (458 слов)

Краткое описание двух преимуществ и двух недостатков поведенческого подхода

Одна из сильных сторон бихевиористского подхода заключается в том, что он фокусируется только на поведении и поведении, которые можно наблюдать и которыми можно манипулировать.Следовательно, этот подход оказался полезным в экспериментах, в которых можно наблюдать за поведением и манипулировать им для достижения желаемых эффектов, таких как эксперимент, который Бурр Фредерик Скиннер провел на крысах, заставляя их нажимать кнопки и рычаги до тех пор, пока им не дадут еду, и эксперимент Иван Петрович Павлов. проводился на собаках, где он заставлял их выделять слюну под звон колокольчика, а не на еду.

Не теряйте время

Обратитесь к проверенному писателю, который поможет вам с преимуществами и недостатками поведенческого подхода

Нанять проверенного писателя

долларов США 35.80 для 2-страничной статьи

Бихевиористский подход также концентрируется на «здесь и сейчас» и на том, что можно увидеть, а не на исследовании прошлого человека, как это делает психодинамический подход. Это преимущество, потому что оно не касается того, что нельзя увидеть и что произошло в прошлом, и многие люди не знают и не верят, что их прошлое определяет поведение и личности в их дальнейшей жизни, и многие люди считают, что устранение нежелательного поведения является важнее, чем понимание причин поведения.

С другой стороны, недостатком бихевиористского подхода является то, что теории слишком детерминированы, поскольку бихевиористы считают, что наше поведение определяется только эффектами окружающей среды, такими как классическая обусловленность и оперантная обусловленность, что является недостатком, поскольку поведение может быть недетерминированным и может нет причин для этого. Это также подрывает свободу воли человека и не учитывает, что когда-либо человек может делать выбор в отношении своего поведения и нести моральную ответственность за свое поведение, что является недостатком подхода, поскольку человек может решить изменить свое поведение и личность. в любой момент, и окружающая среда не должна влиять на их решение.

Кроме того, бихевиористский подход слишком много внимания уделяет воспитанию. Он фокусируется только на влиянии окружающей среды на человека, поэтому он полностью игнорирует эффекты, которые природа может оказать на цель, и игнорирует генетику как объяснение поведения, что является недостатком, поскольку поведение может изменяться и модифицироваться природой каждый день разными способами, например, где человек живет, где он бывает, даже по какому маршруту на автобусе он ездит и т. д. Более того, бихевиористам часто задают вопрос: «Если обучение — единственный фактор, который делает нас такими, какие мы есть, то мы все должны быть способны стать такими, какими мы хотим. быть », и многие бихевиористы не могут должным образом обосновать этот вопрос, суть в том, что существует множество различных факторов, влияющих на наши способности, помимо обучения.

Кроме того, теории бихевиоризма в основном проверялись на животных, поэтому полученные результаты могут не полностью применяться к человеческому поведению, которое намного сложнее.

Не теряйте время

Обратитесь к проверенному писателю, который поможет вам с преимуществами и недостатками поведенческого подхода

Нанять проверенного писателя

$ 35,80 за 2-страничный доклад

Преимущества и недостатки поведенческого подхода Пример

Тип бумаги: Очерк

Страницы: 2 (485 слов)

Скачать статью: 47 Взгляды: 1540

Краткое описание двух преимуществ и двух недостатков бихевиористского подхода (12)

Одна из сильных сторон бихевиористской атаки состоит в том, что она просто фокусируется на поведении и поведении, которые можно наблюдать и которыми можно манипулировать.Следовательно, эта атака показала себя полезной в экспериментах, где можно наблюдать за поведением и манипулировать им для достижения желаемых эффектов, таких как эксперимент Burrhus Frederic Skinner, проведенный на крысах. потянуть их за веревочки, чтобы нажимать на кнопки и рычаги, пока они не получат питательные вещества, и эксперимент, который Иван Петрович Павлов провел на Canis familiss, где он манипулировал их слюноотделением до звука колокольчика.

Не используйте источники плагиата. Получите свое индивидуальное эссе на

Преимущества и недостатки поведенческого подхода

Всего от 13,9 $ / Страница

вместо питательного.

Бихевиористская атака, кроме того, концентрируется на «здесь и сейчас» и на том, что можно увидеть. вместо того, чтобы исследовать прошлое человека, как это делает психодинамическая атака. Это преимущество, потому что его не интересует то, что нельзя увидеть, и то, что произошло в прошлом, и многие люди не осознают и не верят, что их прошлое вызывает поведение и личности в их потусторонней жизни.

и многие люди думают, что нежелательное поведение является более важным, чем понимание причин такого поведения.

На другой манус. Недостатком бихевиористской атаки является то, что теории чрезмерно детерминированы, поскольку бихевиористы считают, что наше поведение определяется просто эффектами окружающей среды, такими как классическая обусловленность и оперантная обусловленность, что является недостатком, поскольку поведение может быть недетерминированным и для него не может быть никаких причин. Это, кроме того, подрывает сумму свободы воли человека и не учитывает, что когда-либо человек может делать выбор в отношении своего поведения и нести моральный долг за свое поведение, что является недостатком в атаке, которую может предпринять человек, чтобы изменить свое поведение. и личность в любую минуту, и окружающая среда не должна влиять на их определение.

Кроме того. бихевиористская атака слишком много делает упор на рейзе. Он фокусируется только на влиянии окружающей среды на человека. Таким образом, он полностью игнорирует эффекты, которые природа может удерживать в своем намерении, и игнорирует генетические науки как учет поведения, что является недостатком, поскольку поведение может изменяться и модифицироваться природой каждые двадцать четыре часа различными способами, например, там, где живет индивидуум. где они бывают. даже какой автобусный путь они выбирают и т.д. Кроме того. бихевиористов часто спрашивают: «Если приобретение — единственный фактор, который делает нас такими, какие мы есть».так что мы все должны быть способны делать то, чем хотим », и многие бихевиористы не могут прилично обосновать это исследование. Суть в том, что помимо ларнинга на наши способности влияет множество различных факторов.

В надстройке. теории бихевиоризма проверялись главным образом на одушевленных существах, поэтому полученные данные нельзя полностью использовать для человеческого поведения. что намного сложнее на партию.

Показать меньше

Преимущества и недостатки поведенческих теорий лидерства

Поведенческие теории лидерства разработаны для изучения поведения лидера в контролируемой ситуации с целью создания маркетингового потенциала.Если руководители могут принять точку зрения своих клиентов, когда они рассматривают продукт или услугу, ориентированную на них, они знают, как установить длительные отношения, ведущие к постоянным покупкам и доходу для компании. В этой статье мы рассмотрим, как определяются теории поведенческого лидерства и какое влияние они оказывают на вас и ваших коллег.

Хотите нанять? Разместите вакансию на Indeed.com.

Что такое поведенческая теория лидерства?

Теория поведенческого лидерства основана на научной оценке настроений и действий лиц, занимающих руководящие должности, с целью принятия шаблонов, которые могут повлиять на вас и окружающую среду вокруг членов вашей команды.Если исследование нескольких лидеров достаточно велико, можно сделать статистические выводы для определения ощутимых показателей их поведения, и это может служить индикатором того, способствует ли их стиль управления улучшению рабочего места.

Связано: План непрерывного улучшения рабочего места: определение, методы и примеры

Преимущества теории поведенческого лидерства

Есть два основных преимущества теории поведенческого лидерства:

1.В нем рассматриваются ключевые вопросы модели лидерства организации

В этом исследовании можно рассмотреть несколько моментов: ожидают ли руководители, что вы будете сотрудничать между различными отделами по разным задачам, или если команды постоянно участвуют в принятии решений, чтобы обеспечить поддержку связанные проекты. Если в работе над маркетинговым проектом происходит задержка, поведенческая теория лидерства может дать ответ, почему может быть отставание и кто несет прямую ответственность за это.

Если менеджер по маркетингу не сообщил ожидания относительно процесса утверждения результатов поставки клиента, то необходимо изменить направление, чтобы вернуть проект в нужное русло, чтобы клиенты были довольны вашим брендом.

Связано: Постановка целей для улучшения вашей карьеры

2. Он определяет стиль лидерства вашего менеджера

Поведенческие теории лидерства оценивают только поведение, а не черты характера или способности. Теория личностных качеств подробно описывает, как менеджеры и сотрудники обладают такими характеристиками, как способность адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам и бдительность в социальной среде, которая показывает, готовы ли они быть лидерами.Оценка поведенческой теории лидерства позволяет выделить события, в соответствии с которыми менеджер действует в данной ситуации.

Если вы чувствуете, что ваши средства коммуникации отличаются от вашего менеджера, определите, какой стиль руководства у вашего менеджера, например:

Коучинговое лидерство

Такой лидер помогает вам ставить цели перед вами и вашим отделом и проявляет инициативу в их решении. предоставление отзывов о производительности. Например, менеджер может назначить вашей команде проект как возможность роста в дополнение к установлению ожиданий и созданию благоприятной рабочей среды для персонала.

Каждый месяц директор по продажам может устанавливать цели для своей команды по достижению квоты исходящих звонков потенциальным клиентам, привлеченных потенциальных клиентов и закрытых сделок в течение установленного периода. После того, как директор по продажам соберет все показатели эффективности, он определяет, достигли ли они своих целей по этим трем категориям, или даже превысили их, предлагает улучшения и отвечает на вопросы или опасения команды относительно дальнейших действий.

Дальновидное лидерство

Эти типы лидеров могут вдохновлять своих сотрудников на прогресс, зарабатывая при этом новые идеи и создавая связь между вами и сотрудниками других организаций.Это полезно, если вы являетесь частью небольшой быстрорастущей организации или более крупной организации, которая переживает корпоративную реструктуризацию. Если ваш менеджер формирует группу с вами и вашими коллегами для решения проблем, связанных с рабочей нагрузкой, это пример дальновидного лидера.

Слуга-лидерство

Слуга-лидеры настроены на людей прежде всего и удовлетворены, когда вы чувствуете себя лично и профессионально удовлетворенными. Многие менеджеры верят, что если вы удовлетворены всеми аспектами своей жизни, у вас больше шансов регулярно выполнять отличную работу.Они могут поднять моральный дух сотрудников и помочь вам вернуться к работе. Скажем, генеральный директор вашей компании пьет с вами кофе раз в месяц, чтобы обсудить проблемы, вопросы или мысли о продукте, который скоро запускается. Это сделано для того, чтобы помочь вам избежать путаницы, связанной с вашей работой, и помочь клиенту получить очень ценный продукт.

Автократическое лидерство

Автократический лидер принимает решение компании, не консультируясь с вами напрямую.Если решение нужно принять быстро, имеет смысл не зацикливаться на вас, особенно если вы не являетесь сотрудником высшего звена в организации. Эта стратегия может сэкономить ваше время, если вы работаете над проектом с жесткими сроками исполнения для клиента, поэтому вам не придется участвовать в совещании, которое не требует вашего участия.

Беспристрастность или невмешательство в руководство

Этот подход противоположен автократическому лидерству, где его подход сосредоточен на делегировании задач разным сотрудникам без или с минимальным контролем.Если у вас большой опыт в своей области, то вы бы предпочли этот стиль, так как он не требует особого надзора. Также полезно, если вам нравится свобода создания собственного расписания, отвечающего целям отдела.

Демократическое лидерство

Демократические лидеры просят свою команду внести свой вклад до принятия управленческого решения. Это может стать для вас шансом проявить себя, представив свои идеи в соответствии с результатами работы команд. Несмотря на то, что каждый лидер отличается по тому, сколько информации они просят от своей команды, соглашение имеет значение, если между коллегами существует нерушимая связь.

Связано: 10 общих стилей лидерства (с примерами)

Недостатки поведенческой теории лидерства

Есть два основных недостатка теории поведенческого лидерства:

1. Поведенческие теории — это процесс изучения и время.

Независимо от того, являетесь ли вы руководителем или сотрудником, определение определенных моделей поведения, соответствующих сценариям, осуществляется методом проб и ошибок. Лидеры должны быть готовы поставить себя в среду для тестирования, и они должны признать, что их поведение заслуживает контроля.В связи с огромными ожидаемыми сроками и клиентами, которым нужно уделить внимание, генеральный директор или влиятельный руководитель может оказаться трудным объектом для проверки. Однако, если они проявят готовность быть уязвимыми, они будут знать о себе больше, чем в ходе оценки, и это может иметь прямое влияние на то, как они будут взаимодействовать с вами с течением времени.

2. У руководителей есть другие соображения относительно того, как управлять служащими.

Лидеры могут учитывать подходы силы и влияния при выполнении работы и способах работы с вами.Таким образом, ваша роль и то, как вы работаете в организации, влияют на то, какое решение вы принимаете и когда.

Два стиля лидерства, которые соответствуют этой парадигме, включают:

Лидерство Pacesetter

Этот подход ориентирован на получение быстрых результатов от членов команды, где они придерживаются высоких стандартов для вас и ваших коллег для достижения ваших целей. Ваш менеджер может изменить еженедельное совещание персонала с одного часа в зале заседаний на 15-минутное совещание, чтобы подвести итоги работы за прошлую неделю.

Транзакционное лидерство

Этот метод также основан на лидере, который только измеряет эффективность своей команды. Этот лидер предлагает заранее определенные стимулы, обычно денежные в случае успеха или дисциплинарные меры в случае неудачи. Однако лидер по-прежнему предоставляет возможности наставничества для достижения этих целей. Директор по продажам встречается со своей командой каждые две недели, чтобы узнать, как они могут превзойти свои цели и заработать бонусы. Это не оптимальный стиль управления, если вы стремитесь перейти в творческую сферу.

Преимущества бихевиоризма в обучении

Бихевиоризм — это теория о том, почему люди ведут себя именно так. В основном это связано с наблюдаемым поведением, которое можно измерить. В обучении бихевиоризм фокусируется на стимулах, вызывающих реакцию. Бихевиоризм ориентирован на действия и не принимает во внимание мысли или эмоции, связанные с реакцией или поведением, потому что они не наблюдаемы и не поддаются измерению. Хотя зрелое осознание поведения учащихся включает в себя ненаблюдаемые переменные, некоторые учебные ситуации требуют эффективности бихевиористского подхода.

1 Аутизм

Учащиеся с аутизмом имеют нетипичное социальное и языковое развитие и проявляют стереотипное поведение. Они часто проявляют агрессивное поведение по отношению к себе и другим. Часто дети с аутизмом испытывают трудности с переменами. Хотя аутизм неизлечим, модификация поведения оказалась эффективной методикой обучения. Теория поведения утверждает, что поведение можно формировать с помощью поощрений и наказаний. Постоянное вознаграждение ученика за проявление желаемого поведения увеличивает вероятность того, что такое поведение будет проявляться снова.Наказание за нежелательное поведение имеет такой же потенциал для уменьшения нежелательного поведения.

2 Социальное обучение

Теория социального обучения является ответвлением бихевиоризма и основана на предпосылке, что учащиеся учатся, наблюдая за другими и моделируя поведение. В классе использование моделей сверстников оказалось эффективным инструментом обучения. Когда ученики моделируют то, что они наблюдают за действиями другого ученика, происходит обучение. Наблюдающий студент узнает, что поведение имело для модели положительный или отрицательный результат.Создание позитивных моделей в классе — важный метод обучения хорошему поведению.

3 Поддержка позитивного поведения

Поддержка позитивного поведения (PBS) — это основанный на исследованиях функциональный метод устранения нежелательного поведения и замены его просоциальными навыками. PBS использует некоторые из принципов бихевиоризма, в которых учащихся учат наблюдать, как использовать соответствующее поведение в классе. Студентов учат прислушиваться к вербальным стимулам, например: «Убери свои игрушки.«Учитель моделирует складывание игрушек, а ученики тренируются. Когда ученик не следует модели, он получает ответ от учителя, чтобы повторить попытку. Студентов учат судить о собственном успехе или неудаче при ответе на запросы учителя.

4 Поведенчество и вызывающее поведение

Поведенческие стратегии для решения проблемного поведения в классе включают: формирование, затухание, подсказки и моделирование. Один из поведенческих подходов к преодолению проблемного поведения называется ABC.«А» относится к идентификации предшествующей модели поведения — того, что произошло прямо перед тем, как поведение произошло. Буква «B» относится к поведению и детальному определению того, какое поведение следовало за предшествующим. Буква «C» относится к последствиям или к тому, что произошло, когда произошло поведение. Использование подхода ABC к управлению поведением помогает учителю узнать, что вызывает поведение (антецедент или стимулы) и какие последствия или реакция подкрепляют это поведение.

Преимущества и недостатки поведенческого подхода — фабрика диссертаций

Преимущества и недостатки поведенческого подхода

Введение
Поведенческий подход чаще всего используется в отношении детей или в ситуациях, когда власти хотят «контролировать» поведение клиента, например, в тюрьме или дома.Он использует положительное и отрицательное подкрепление для формирования поведения человека. Отрицательное подкрепление часто по ошибке наказуемо. Символы, созвездия, тайм-ауты, «непослушный шаг» — все это элементы этого метода. Это требует подхода ABC — Фон — что происходит немедленно с поведением, а затем какие последствия усиливают поведение. Метод поведения указывает на проблемы с правами человека и уважение к свободе воли.

Изменение поведения
Поведенческие теории могут использоваться для стимулирования краткосрочного и долгосрочного развития.Игра в хорошее поведение (Mackay, 2018) — это метод, используемый для закрепления позитивного поведения в классе. Учащиеся работают индивидуально и в группах, чтобы заработать награды, такие как привилегии или специальные призы, в конце дня или недели. Возможность выиграть теряется, если определенное нежелательное поведение происходит за пределами заранее определенных пределов, и каждый случай отслеживается до таблицы или таблицы прокрутки. Например, каждый случай выступления вне очереди может быть нежелательным поведением, которое идет вразрез с командой. Учащиеся мотивированы поведением, которое приводит к краткосрочному вознаграждению.
Поведенческие теории, использующие положительное подкрепление, также показали положительные долгосрочные последствия. Согласно исследованию, проведенному в июне 2008 г. в Journal of Drug and Alcohol Dependence (Mackay, 2019), первая и вторая серии, участвовавшие в игре «Хорошее поведение», показали меньшую зависимость от табака, алкоголя и социальное поведение по мере того, как они достигли совершеннолетия.

Повышение уверенности в себе
В публикации «Социальные основы мысли и действия: социальная когнитивная теория» в 1986 году Альберт Бандура задокументировал теорию о том, что познание, связанное с воздействием окружающей среды, может управлять поведением человека и вести к большей уверенности в себе ( Маккей, 2018).Учения Бандуры подчеркивают способность человека осуществлять собственное развитие и действия, признавая при этом, что условия окружающей среды влияют на то, как люди меняются. Признание того, что человек может изменить свое поведение с последующими изменениями в результате, создает уверенность в себе, которая ведет к новым изменениям.

Построить доверие
Когнитивно-поведенческая теория пытается адаптировать поведение, помогая людям по-другому и более позитивно относиться к проблемам, с которыми они сталкиваются, а применение когнитивно-поведенческого обучения в терапевтической среде может укрепить уверенность.По данным Американской психологической ассоциации, пациенты, которые применяют когнитивно-поведенческую терапию в попытке лучше справиться с болью, проявляют большую уверенность в своей способности участвовать в жизни. Пациентов учат диагностировать негативные мысли о боли и о том, как уменьшить боль с помощью техник осознанности и релаксации. Подсчет очков в повседневной деятельности помогает развить навыки управления болью, а также укрепляет уверенность в способности человека участвовать в различных занятиях и получать от них удовольствие (Dietrich and Feeley, 2016).

Стратегии обучения
Одним из ограничений поведенческой теории является то, что люди учатся по-разному. Недавние исследования показывают, что человеческое развитие намного сложнее, чем считалось ранее. Альберт Бандура, психолог из Стэнфордского университета, говорит, что многие факторы, от генетики до жизненного опыта, противостоят индивидуальным методам обучения (Mackay, 2018). Это означает, что, хотя двое или более человек могут в конечном итоге сделать один и тот же выбор в тесте по математике, факторы, участвующие в этом выборе, могут сильно отличаться от одного человека к другому.Таким образом, некоторые методы обучения поведению могут работать для одних учеников, но не работать для других.

Когнитивные навыки
В ситуациях, когда есть общая проблема и явный результат, например математика или словарный запас, поведенческий подход, безусловно, поможет учащимся достичь положительного результата (Dietrich and Feeley, 2016). Например, запоминание таблиц умножения приведет к положительным результатам математических тестов и тестов. Однако учащиеся столкнутся со многими другими проблемами, когда их труднее измерить.Сегодня ученые широко согласны с тем, что обучение является поведенческим и когнитивным, а это означает, что для учащихся важно не только выполнять задания, но также понимать и интерпретировать эти задачи.

Открытые задачи
Для некоторых задач методы обучения могут выиграть от поведенческой теории. Такие навыки, как базовое письмо, чтение и письмо, почти наверняка улучшатся при повторном обучении для устранения ошибок и развития устойчивых навыков (Sharma, 2015). Тем не менее, попросите студентов вести дневник своих мыслей о «Сети Шарлотты» или «Приключениях Гекльберри-финнов», и поведенческие методы начинают ухудшаться.У каждого ученика будет немного другое мнение о книге, и никто не обязательно ошибается. Задача более интеллектуальная, чем поведение. Студент должен не только уметь правильно читать и писать, но также понимать текст и развивать уникальное представление о нем.

Непрерывное образование
Когда дело доходит до более разнообразных задач, таких как письмо и анализ, недавние исследования использовали более когнитивный подход, чем теорию поведения. По словам Линды Блом, которая занимается разработкой новых теорий обучения и письма в Университете Карнеги-Меллона, методы, связанные с проектами, не рассматриваются, как студенты преодолевают трудности (Mackay, 2018).Например, поведенческая теория не объясняет, как индивидуальные воспоминания и опыт студента соотносятся с тем, как он или она интерпретирует книгу или принимает вызов, с которым его или ее никогда не учили.

Заключение
Творчеству уделяется большое внимание, потому что он фокусируется на том, как окружающая среда влияет и формирует поведение. Это означает, что роль природы игнорируется, поскольку бихевиористы часто упускают из виду тот факт, что генетическая структура может влиять на наше поведение. Многие внутренние факторы контролируют поведение, например роль стимулов и эмоций, которые не принимаются во внимание в поведенческом подходе.Хотя этот метод считается слишком специфическим, он предполагает, что поведение изучается в сочетании с ассоциациями, созданными со стимулами окружающей среды и / или ответами, которые мы получаем (подкрепление). Эта точка зрения утверждает, что окружающая среда контролирует наше поведение, а не наши сознательные мысли и процессы контролируют поведение.

Список литературы
Маккей Д., 2018. Клиническая психология: теория и терапия. Рутледж.
Dietrich, S.B. и Фили, T.H., 2016. Поведение, бихевиоризм и поведенческие науки.Международная энциклопедия теории и философии коммуникации, стр. 1-13.
Шарма, М., 2015. Мульти-теоретическая модель (MTM) для изменения поведения в отношении здоровья.

Мы также пишем статьи для различных веб-сайтов, таких как The Success Guardian, FootballAxis и BestWebHostToday.

Мы также находимся в письменном партнерстве с редакторами Англии и писателями Мзанси.

15 Преимущества и недостатки классического кондиционирования — ConnectUS

Классическое кондиционирование — это Павловская точка зрения, согласно которой обучение происходит через ассоциацию.Проще говоря, два стимула связаны, чтобы произвести новую усвоенную реакцию. Этот процесс применим к людям и животным. Джон Ватсон использовал наблюдения Ивана Павлова, чтобы даже предположить, что этот процесс может объяснить все аспекты человеческой психологии.

Все, от наших эмоциональных реакций до наших речевых образов, происходит от стимулов и возможностей реакции. Уотсон даже предположил бы, что существование «разума» вместо наличия мозга было необоснованным.Все индивидуальные различия в личном поведении объясняются наличием уникальных процессов обучения.

«Дайте мне дюжину здоровых младенцев, хорошо сложенных, и мой собственный заданный мир, чтобы вырастить их», — сказал Уотсон. «Я гарантирую, что возьму любого наугад и обучу его, чтобы он стал специалистом любого типа, которого я выберу: врачом, юристом, торговцем, художником, нищим или вором, независимо от его талантов, склонностей, склонностей, способностей, призвания и раса его предков ».

Список преимуществ классического кондиционирования

1.Классическое кондиционирование делает упор на извлечение уроков из окружающей среды.
Вместо того, чтобы заниматься любимым делом, нередко кто-то выбирает карьеру, которая помогает ему достичь определенной цели за пределами их трудовой жизни. Вы можете решить стать бухгалтером, потому что он оплачивает счета. Если вам нравится помогать другим, вы можете стать социальным работником.

Классическое кондиционирование говорит о том, что мы являемся отражением нашей окружающей среды.Люди учатся каждый день из-за того, что происходит в окружающем их мире. Этот бихевиоризм вызывает реакции, которые заставляют нас принимать конкретные решения, которые определяют ход нашей жизни. Возможно, вы захотите помочь другим, потому что ваше окружение никогда не помогало вам в детстве. Оплата счетов может быть важна для вас, потому что вы всегда жили в долгу, когда росли. Эти процессы позволяют нам изменить мир.

2. Это говорит о том, что воспитание более важно для развития, чем природа.
Наше окружение включает в себя больше, чем физическое окружение, которое существует вокруг каждого человека. Социальное взаимодействие, которое мы получаем от семьи и друзей каждый день, также помогает нам развиваться. Классическая обусловленность предполагает, что причина, по которой мы стремимся к конкретным результатам, заключается в том, что важные люди в нашей жизни поощряли нас к этому.

Допустим, ребенок из вашей жизни (сын, дочь, двоюродный брат, племянница, племянник и т. Д.) Приходит к вам за советом о возможностях своей будущей карьеры.Они показывают вам произведение искусства и спрашивают ваше мнение о нем, никогда ничего не говоря о цели вопроса. Если вы скажете, что это отличная работа, вы подтолкнете их к карьере в этой отрасли. Если нет, то вы можете заставить их изменить свое мнение.

3. Эта реакция на раздражители становится методом самозащиты.
Одно из уникальных качеств классического процесса кондиционирования состоит в том, что он предоставляет индивидуумам механизм адаптации.Все мы выбираем поведение или действия в зависимости от того, как мы воспринимаем результат. В этом выборе не всегда есть моральные или духовные элементы. Вы можете увидеть привлекательного человека, представить, что занимаетесь с ним сексом, а затем решить продолжить отношения для достижения этого результата из-за базового физиологического желания. Вот почему статистика добрачного секса, статистика сексуальной активности подростков и статистика разводов одинаковы для многих демографических групп, в том числе тех, кто имеет опыт духовного обучения.

Мы следуем своим физическим желаниям из-за внешних стимулов, которые доступны в большей степени, чем наши умственные процессы. Классическая обусловленность утверждает, что это создает среду, в которой внешние стимулы почти всегда более сильны, чем какие-либо внутренние.

4. Это может помочь людям изменить деструктивное поведение.
Классическое кондиционирование часто используется в программах лечения, потому что оно может помочь людям понять, почему они делают определенный выбор, даже если они хотят предпринять другие действия.Курение, алкоголизм, употребление запрещенных наркотиков и даже сексуальная зависимость — все это может привести к изменениям, происходящим при лечении, включая систематическую десенсибилизацию к стимулу, который вызывает конкретный выбор. Терапия отвращением и наводнение также могут побудить людей держаться подальше от своих триггеров, что затем изменяет поведение, потому что меняется их окружение.

Реальность классической обусловленности заключается в том, что мы можем выбирать среду, в которой мы живем, что означает, что мы делаем выбор в отношении нашего поведения и действий одновременно.Даже если этот процесс инициирует сторонняя сторона, это может помочь нам быстро избавиться от вредных привычек, потому что они получают ассоциацию с неприятным опытом.

5. Мы можем использовать его каждый день или получать для внесения изменений.
Классическое кондиционирование применяется множеством способов во всех средах, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Когда вы видите рекламу, в которой показано, что кто-то наслаждается одним товаром и ненавидит товар конкурента, этот процесс используется, чтобы убедить вас совершить покупку.Мы смотрим на цену двух товаров, а затем выбираем продукт, который наиболее выгоден для использования в данный момент.

Люди связывают хорошие и плохие переживания с каждым действием, которое они совершают в жизни. Если вы почувствуете «неприятный привкус» в отношении определенного бренда, предмета или концепции, то борьба за то, чтобы изменить свое мнение, реальна. Вы испытываете глубокое отвращение к этой ситуации из-за негативного опыта, с которым столкнулись в прошлом.

6. Его можно использовать для усиления положительных чувств, которые люди испытывают к другим людям.
Одна из самых разрушительных проблем, которую пытаются решить американские военные, — это рост числа самоубийств военнослужащих. В среднем 20+ солдат из всех родов войск умирают в среднем за день. Работая над теорией о том, что классическое кондиционирование может укрепить отношения, снизить количество разводов и решить эту проблему, исследование в 2017 году сопоставило фотографии положительных моментов с изображением значимого другого морпеха. Чтобы создать контрольную группу, команды соединили нейтральные изображения (кнопки) со своим супругом или партнером.

Это исследование показало, что когда фотографии партнеров сочетаются с положительными изображениями, это может стимулировать положительные чувства к этому человеку. При достаточном просмотре этих фотографий может возникнуть позитивное чувство без дополнительных фотографий закатов, щенков или свадебных тортов, помогающих процессу.

7. Классическое кондиционирование позволяет избавиться от фобий.
Есть разница между ненавистью и страхом. Если вы действительно что-то ненавидите, то вас никогда не будет рядом, если не будет другого выбора.Страх — это эмоция, которая сдерживает вас. Имея дело с фобией, легко спутать эти две реакции.

Причина, по которой классическое кондиционирование может помочь в лечении различных фобий, заключается в том, что оно изменяет среду, которая в первую очередь запускает реакцию. Затем он повторяет воздействие сигнала положительным образом, чтобы устранить беспокойство, которое может распространиться по телу. Со временем стимул теряет способность вызывать у вас страх, в результате чего фобия начинает уменьшать свое влияние на вашу жизнь.

Список минусов классического кондиционирования

1. Классическое кондиционирование не учитывает идею свободы воли.
Павлов и Ватсон предполагают, что классический процесс обусловливания меняет наш подход к каждой жизненной ситуации. Уотсон даже доходит до того, что говорит, что сознание — это только отражение результатов, к которым мы стремимся в этом процессе. Если в этой обучающей установке есть доля истины, значит, у нас нет тех уровней свободы воли, которые, как мы думаем, нам доступны.

Поскольку наша среда диктует наше поведение и выбор в этой модели, неожиданные обстоятельства будут диктовать наши предпочтения и действия. Подумайте об этом так: маленький ребенок впервые идет в зоопарк. Они видят много животных, с которыми никогда раньше не сталкивались. Затем незнакомец говорит: «Я не люблю тигров, потому что они подлые и уродливые». Это утверждение формирует у ребенка подобное чувство из-за создаваемого им стимула. Это первое взаимодействие может вызвать у этого животного на всю жизнь отвращение.

2. В процессе обучения недооценивается, насколько уникальны люди.
Есть три специфические черты, которые мы можем найти в человечестве, которые делают нас абсолютно уникальными как вид с нашим нынешним знанием Вселенной: символическое абстрактное мышление, построение структуры и более высокое сознание. Тот факт, что вы можете прочитать и понять это содержание прямо сейчас, свидетельствует о том, что существует фоновый «разум», работающий в фоновом режиме, в то время как ваш мозг заботится о биологических функциях вашего тела.

Ватсон, вероятно, мог бы побудить любого ребенка, имеющего соответствующее образование, заняться любой сферой карьеры, которую он желал для него, но это знаменитое утверждение — лишь один из элементов человеческого существования. Человек может в любой момент передумать и избрать другой курс. Кен Чон стал лицензированным врачом, но прекратил заниматься, чтобы продолжить актерскую карьеру — и он является одним из многих различных примеров.

3. Классическое обусловливание не обеспечивает предсказуемости.
Люди по-разному реагируют на раздражители, с которыми они сталкиваются в окружающей их среде.Постоянный запах одной пищи может вызывать у одного человека все время чувство голода, в то время как другой от этого заболевает. Получение негативной информации о самолетах может заставить кого-то бояться летать, в то время как это вдохновляет кого-то стать пилотом и вносить изменения в отрасль. Хотя для каждого из нас бывают важные моменты, когда кто-то или что-то влияет на то, как мы видим мир, реальная реакция остается за каждым человеком.

4. Мы должны помнить разницу между «созиданием» и «обучением».
Классическая обусловленность никому не помогает формировать новое поведение. Это процесс обучения, который связывает естественную реакцию со стимулом в окружающей среде. Разница между этими двумя концепциями заключается в сосредоточении внимания на происшествии в настоящий момент. Изучение нового поведения означает, что вы повторяете одну и ту же привычку, выбор, мысль или действие каждый раз, когда на вашем пути появляется похожий стимул. Кто-то или что-то учит вас реагировать определенным образом.

Создание нового поведения — естественный результат классического процесса обусловливания.Это то, что сложно измерить, потому что реакция может обеспечить разные уровни успеха в каждой ситуации. Уотсон предполагает, что для каждого человека происходит определенное действие, но окружающая среда настолько разнообразна, что нет двух людей или ситуаций, на 100% одинаковых.

5. Существует множество переменных, которые могут изменить возможные результаты.
В стабильной среде могут произойти многочисленные изменения, которые влияют на то, как кто-то может реагировать. Индивидуальный опыт, взгляды и привычки так же важны для конечного результата, как и внешние факторы, присутствующие в момент, когда делается выбор.Даже когда конкретный стимул сочетается с определенной реакцией, действие, которое происходит после него, не совсем предсказуемо.

Мы можем добавить предсказуемости, найдя что-то, что нравится человеку, а затем связав с этим другое действие, чтобы чувства переместились на дополнительное действие. Собаки Павлова обнаружили, что еда вызывает безусловную реакцию, а свист — нет. Во время процесса кондиционирования свисток во время подачи пищи вызовет у обоих положительные ассоциации.Это означает, что когда кто-то подает свисток без еды, собака все равно будет думать, что ее все равно накормили.

6. Чтобы быть полезным, у кого-то должны быть положительные ассоциации.
Если у человека настроены преимущественно негативные чувства к кому-то или чему-то, то классическое обусловливание не превратит автоматически хмурый взгляд в улыбку. Люди не испытывают положительных чувств к тому, что им сильно не нравится. Если у вас испорчены отношения, вы ненавидите вкус определенного блюда или не хотите посещать определенное сообщество из-за событий, которые там произошли, то ассоциации со счастливыми моментами ничего не меняют.

7. Люди могут действовать против своей обусловленности.
Давайте воспользуемся примером из эксперимента Павлова, чтобы устранить этот недостаток классической обусловленности, а затем применим его к людям. Человек чувствует голодные боли в желудке каждый раз, когда чувствует запах жареного в мультиварке. Они начинают думать о картофеле, подливе и овощах, что только усиливает потребность что-нибудь съесть. Таймер, срабатывающий в этот момент, может создать триггер, который стимулирует аналогичную физическую реакцию, когда это происходит каждый раз, когда жаркое в горшочке готовится.

Затем человек вспоминает, что он пытается достичь определенной цели по весу для своей диеты. Им нужно избегать белков из-за рекомендаций по питанию, которые им прописал врач. Теперь нужно сделать выбор: использовать среду врача или обусловленную биологическую среду? Люди могут игнорировать свои условные реакции. Это все еще может вызывать определенную реакцию, но не всегда приводит к поведению.

8. Обеспечивает временный эффект при генерации результатов.
Классическое кондиционирование может вызвать положительный ответ на другой стимул, который получает связь с чем-то приятным. Он также передаст эту эмоцию на определенное время. Павлов обнаружил, что связь колокольчика или свистка с подачей пищи может вызвать аналогичный биологический ответ после установления связи, но он исчезнет при постоянном использовании. Если он продолжал звонить в колокольчик несколько раз без еды, то парное объединение предметов прекратится, что устранит физиологическую реакцию.

Та же проблема возникает с тягой. Если вы привыкли курить сигарету, садясь в машину после работы, то у вас будет сильное желание закурить ее каждый раз, когда вы отправитесь домой после рабочего дня. Когда вы заставляете себя занять позицию, в которой такой результат больше невозможен, вы постепенно уменьшаете силу сигнала до тех пор, пока он не исчезнет.

Заключительная мысль о преимуществах и недостатках классического обусловливания

Бихевиоризм основан на предположении, что все обучение происходит через взаимодействие с окружением человека.Он также должен предполагать, что поведение формируется самой окружающей средой. Классическое кондиционирование предполагает размещение нейтрального сигнала перед естественным рефлексом для достижения результатов. Связывая нейтральный стимул с положительным стимулом окружающей среды, оба могут начать создавать специфическую реакцию для любого человека или животного.

Проблема, которую этот метод обучения никогда не решает, — это потенциальная проблема с нейтральным ответом. Если бы у собаки был оскорбительный хозяин, который дал свисток, когда ударил животное, то его звук больше не вызывал бы нейтральную реакцию.Вместо этого это вызовет страх, который перейдет на пищу, предложенную животному, что может привести к тому, что собака перестанет есть.

Эти классические плюсы и минусы условного рефлекса показывают нам, что эта матрица ответов может создавать положительные результаты, но она также может стать проблематичной, когда возникают неожиданные результаты.