определение и где данный термин применяется?

Некоторые термины имеют свойство быть полезными как в технических науках, так и в гуманитарных, а бывает — еще и в повседневной жизни. Среди них есть слово с потрясающе простым и понятным значением — аберрация. Что это за термин и каково его истинное значение? Мы попробуем разобраться в этом, а также рассмотрим его смысл в рамках некоторых дисциплин.

Общее понятие

Итак, само по себе слово «аберрация» — это попросту «ошибка». В зависимости от сферы употребления данного термина он может быть синонимом слов «самообман», «ложь», «искажение», «неверное преломление» и даже «астигматизм». Логично было бы спросить, почему вместо конкретного научного термина, который четко соответствует определенной области знаний, или же вместо простого слова «ошибка» необходимо употреблять этот сложный термин.

Необходимости нет, просто данное слово имеет латинские корни, где первая часть ab переводится как «от», а вторая — errare — как «блуждать» или «уклоняться». Термин, так сказать, международный и общепринятый, он будет понятен представителю любой сферы деятельности. Конечно же, в быту мы не говорим своим детям: «Ты совершил аберрацию, прогуляв сегодня школу», но в социологии, психологии, менеджменте и прочих науках, связанных с жизнедеятельностью человека, термин весьма распространен.

Астрономия

Наиболее часто именно в науке, изучающей далекие звезды, употребляется понятие аберрации. Что это такое в рамках астрономии и как правильно понять смысл слова? Это кажущееся, не имеющее места в действительности смещение того или иного небесного тела. Такая иллюзия возникает за счет движения Земли и за счет конечности скорости света. Луч может преломляться под иным углом, если точка, из которой наблюдатель совершает свой осмотр неба, смещается, в результате происходит искажение спектра, и мы видим, что звезда якобы сместилась. Компенсировать этот дефект можно очень просто: телескоп устанавливается под углом не более 20 градусов.

Интересный факт: о том, что это — аберрация, узнали еще в 1729 году, и зафиксировать это явление удалось именно благодаря искажению луча света. С тех пор сомнений в том, что Земля круглая и вращается вокруг своей оси и Солнца, не осталось.

Психология

НУ а в рамках данной науки более чем широко рассматривается аберрация сознания. Термин невероятно широко используется как в повседневной психологической практике, так и в психиатрии. Чаще всего он описывает те или иные отклонения от нормы восприятия окружающего мира. Аберрацией может называться та или иная фобия, состояние постоянной тревожности, стресс, различные мании. В более серьезном смысле слова такими «ошибками» сознания называют психические расстройства различного рода, шизофрению, неврастению, а также доведенную до предела апатию или меланхолию.

Менеджмент

Еще одна область знаний, в рамках которой существует понятие «аберрация сознания». Суть его заключается в том, что человек, поднимаясь по карьерной лестнице, теряет ощущение реальности. Особенно если его взлет связан лишь с его личностными достижениями, его талантами, знаниями, опытом, навыками и т. д. (то есть посторонней помощи не было), искажение восприятия трудового процесса вполне реально. Это может проявляться как тирания по отношению к сотрудникам, как излишний контроль или же как отсутствие какой-либо деятельности на фоне того, что «теперь я — главный, и все будут работать на меня».

Дабы избежать подобной аберрации в мировосприятии, стоит заучить как «Отче наш» простую истину: стабильность успеха будет сохраняться только при условии упорного труда, а управление — такая же профессия, как и любая другая, только с иными полномочиями.

На ментальном уровне

Существует и такое понятие, как «аберрация памяти», что весьма интересно по своему определению. Предполагается, что человек по тем или иным причинам запоминает конкретное событие не в таком виде, в каком оно было на самом деле. В результате все его последующие мысли, впечатления и иные воспоминания, связанные с этим изначальным, также искажаются. Аберрация памяти рассматривается не только с точки зрения психологии, но и на эзотерическом или гипнотическом уровне. Считается, что именно гипноз может позволить вернуть истинные воспоминания.

Заключение

Мы разобрались в том, что это — аберрация. Термин весьма емкий, он не имеет четких рамок и не принадлежит какой-либо отдельной отрасли деятельности или науки. Тем не менее знать его полезно — это позволит максимально расширить кругозор и задуматься о том, не случались ли когда-либо аберрации подобного плана в вашей жизни или трудовой деятельности.

Бурбулис «работал не у Ельцина» — 15 октября 1993 г.

День за днем. События и публикации 15 октября 1993 годакомментирует обозреватель Аркадий Дубнов *

Страшная штука аберрация памяти. Но это можно объяснить и простить, психика человеческая, очевидно, так устроена, что вытесняет из памяти неприятное и замещает его удобными на сегодняшний день формулами и установками. В этом случае трудно упрекать в аморальности обладателя такой памяти, это его личное дело, если он не навязывает окружающим свои установки. Хуже, когда люди сознательно пытаются«договориться»со своей памятью, полностью отдавая себе отчет, что они искажают реальный ход событий.

Много раз об этом думал, скорее даже, ярился, читая в последние недели иные воспоминания и оценки событий октября1993-гов Москве. Так много оказалось умников, сегодня вещающих о том, как надо было действовать в те дни, чтобы избежать трагедии…В этом, впрочем, тоже нет ничего плохого, что ж, люди извлекают уроки. Хуже другое, выясняется, что эти умники уже и двадцать лет назад были такие умные и сегодня спешат нам об этом сообщить.

Это небольшое вступление нужно мне самому, чтобы объяснить, чем зацепило меня беседа Леонида Радзиховского с Геннадием Бурбулисом, опубликованное 15 октября 1993 года в «Известиях».

«Агония номенклатуры чревата потрясениями. Как избежать третьего путча».

В первом же ответе Бурбулиса мета времени: огромное число людей в те первые после подавления путча дни вздохнуло с облегчением.

«Геннадий Эдуардович, говорят, что вы сыграли очень важную роль в дни октябрьского путча, во многом помогли его ликвидации?Такую же роль, как и десятки тысяч москвичей, и россиян.

Сейчас выясняется, что сторонников путча вообще не было, кроме тех, кто сидит в Лефортово, зато все были его противниками. Так что давайте не будем отнимать хлеб у историков и фантастов».

Сразу же замечу, что меня в этой беседе, скажу честно, только после второго прочтения. смущает: там нет соболезнования многим трагически погибшим3-4 октябряв Москве людям. Их было больше ста человек…И как выяснилось, даже двадцать лет спустя точная цифра погибших неизвестна.

Бурбулис человек несентиментальный и идеологический, его задача отрефлексировать происходящее.

Он отвечает на вопрос о причинах путча, политических и социальных:

«…Система распадаясь, отчаянно сопротивляется реформам. Ресурс системыэто масса чиновников, связанных и единой организационной структурой, и корпоративными отношениями, и определенной идеологией. Первые лица неизбежно являются, в определенной мере, заложниками системы. Если нет опоры на глубоко продуманную, выстраданную стратегию, то неизбежно будешь дрейфовать в сторону«соблазнов»этой системы. А система руководствуется одниминтересами своего выживания. Вот так и случилось с тем же Руцкимчеловеком в политике абсолютно случайным, беспомощным. Оказавшись на одном из первых постов в системе, он легко принял ее общую идеологию, как всегда, завернутую в яркую бумажку социального популизма и национального тщеславия. Он вошел в уже существующую систему как…колесикои стал крутиться по ее законам».

Не могу тут тоже отрефлексировать…И воспользоваться преимуществами комментатора, который знает, что произошло спустя совсем небольшое время после той беседы, когда Руцкой и прочие путчисты были амнистированы, а он сам через пару лет стал губернатором Курской области. Если«случайный и беспомощный»в политикеэкс-вице-президентвернулся в эту политику, значит такая была политика, что в ней оказались востребованы эти люди.

Геннадий Бурбулис, отвечая Радзиховскому, признается:

«Наши (это«наши»стоит отдельного комментария, но об этом чуть позжеА.Д.) реформы глубоко противоречивы. Когда говорят о слабости и ошибках президента (ЕльцинаА.Д.)он в августе(1991 года после путча ГКЧПА.Д.) сохранил на высших постах почти всех руководителей КГБ или местное начальство, и сейчас, мол, повторяется та же«роковая ошибка», я всегда удивляюсь наивности таких разговоров. Это не ошибкаэто сознательная линия на компромисс с прежней элитой, сознательная линия на мирное, эволюционное врастание прежней номенклатуры в новый строй, в новую систему. Если бы не было этого компромисса, мы имели бы совсем иную ситуациюмы или гораздо радикальнее продвинулись бы по пути реформ или., уже началась бы настоящая гражданская война, инспирированная загнанной в угол номенклатурой».

Бурбулис уже тогда, спустя десять дней после подавления путча, отвечает на упреки, нет, на обвинения, которые все эти двадцать лет предъявляют Ельцину и его команде тех лет, в нежелании идти на компромисс с Верховным советом и его лидерами. Компромисс был, утверждает он, и состоялся раньше, когда Ельцин отказался от последовательного и радикального вычищения советской номенклатуры из нового российского руководства. И Бурбулис выглядит честным, когда признается, что не знает, чем бы кончилась такая бескомпромиссность, успехом или трагедией…У меня, человека того же возраста (разница всего лишь в два года), что и герой беседы, но совсем иной биографии (я никогда не был членом КПСС и, тем более, не читал лекции студентам по диамату), не было и такого знанияпартийно-советскойноменклатуры, каким обладал Геннадий Эдуардович Бурбулис. Думаю, он знал, о чем говорил…

Бывший первыйвице-премьерельцинского правительства, или как чаще его называли,«отец гайдаровского правительства»четко отвечает на вопрос, в чем социальная причина путча:

«Решающий момент тут, конечно же, приватизация. Они взорвались путчем, как всегда, уже позднокогда приватизация приобрела необратимый характер, когда значительная часть собственности уже сменила хозяев. На порогебанкротство предприятий и финансовая стабилизация. Давайте расшифруем политический смысл этих вроде бы чисто экономических явлений. Банкротство предприятийбанкротство их директоров, размывание«директорского корпуса», начало кадровой смены генералов административной экономики.

Финансовая стабилизация-стабилизация курса Ельцина, стабилизация реформаторского правительства».

Трудно отделаться от ощущения, что эта простая схема оказалась бы реализованной, не случись октябрь93-го…Но Бурбулис человек, повторюсь, идеологический и умел внушить веру в свою правоту самому Ельцину. Так было и когда он убедил Бориса Ельцина, что никто кроме Егора Гайдара не знает, как спасти от краха российскую экономику. Но повторю избитую фразу об истории, которая не имеет сослагательного наклонения…

А Геннадий Бурбулис, тем не менее, печален и не скрывает скепсиса относительно итогов кровавого октября93-го. Да и какой вменяемый человек мог бы испытывать восторг от случившегося…Облегчение, да, потому что выбор был из двух зол, плохое и очень плохое.

«Вообще говоря, победителей в этих событиях пока нет, замечает Бурбулис.Надо добиться ускоренного обновления правящей элиты, соответственно и ускорения реформ. Путч 1991крах КПСС, путч 1993крах Советов. Однако в политике очень часто бывают алогичные, парадоксальные результаты.

Исполнительная власть, которая может быть скорее носителем авторитарных тенденций, защищала демократию, законодательная, которая по функции должна быть опорой демократии, выступала против нее. Но теперь ситуация может измениться.Сейчас идет новый массовый компромисс с номенклатурой.Идет активная миграция непримиримых депутатов в структуры исполнительной власти. Что они принесут туда? Как раз может получиться гармоничное слияние: авторитарный дух бывшего Верховного Совета сольется со структурами исполнительной власти. Тогда парадокс снимется: авторитарная по функции власть проникнется окончательно авторитарным духом. Это было бы очень печально.Поэтому именно сейчас парламентновый парламентбудет иметь решающее значение. Если в нем все-таки, учитывая наш горький опыт, большинство будет принадлежать людям демократического образа мыслей, то мы наконец получим нормальную структуру власти. Законодательный орган и по функции, и по духу является носителем и защитником демократии, а исполнительная власть создает необходимый жесткий властный каркас. При таком естественном балансе политических сил, при такой системе противовесов политическая система оказалась бы«разминированной». Такая система власти больше не была бы беременна путчами как средствами разрешения вновь накапливающихся политических противоречий. Но для этого нам нужен, наконец, парламент».

Аргументация Бурбулиса логична. Он прекрасный теоретик, убедительно излагающий резоны, согласны которым вновь избранный парламент, освобожденный от «советского»духа, может вывести Россию из тупика. Он оказался прав в одном, путчей больше не было. В остальном ошибся. Выборы в первый постсоветский парламент, вновь названный Думой, заставили недавно скончавшегося философа и публициста Юрия Карякина воскликнуть на всю страну:«Россия, ты одурела!». Победа Жириновского и его ЛДПР стала результатом глубокой фрустрации значительной части россиян, на глазах которых разворачивалась московская драма октября93-го.

А теперь о «наших»реформах в устах Бурбулиса. Это признание, на мой взгляд, много говорит о политической порядочности первого и единственного пока госсекретаря в новейшей российской истории. Он не отрекается от своей связи с Борисом Ельциным, от ответственности за политику гайдаровского правительства даже спустя больше года с момента, как был отставлен президентом со своего поста.

Стоит почитать интервью Бурбулиса во много раз цитируемой мной книге, изданной в 2013 году, «Революция Гайдара».

«Я всегда придерживался того, что события могут быть поняты содержательно и максимально объективно, если мы стараемся увидеть в их связи историю идей, историю людей и тех событий, которые их объединяли в каком-то пространстве».

Это к вопросу об «идеологизме»Бурбулиса.

А вот о том, как Ельцин в последний момент перед президентскими выборами в июне1991-гонарушил«безусловную договоренность», что Бурбулис пойдет на нихвице-президентом.

«…вечером, накануне последнего дня, когда в избирком надо представить фамилию своего вице, Борис Николаевич мне позвонил. Я захожу, он говорит:«Геннадий Эдуардович, вот такая ситуация. Я рассчитал, я долго думал. Есть риск, поскольку Вы хороший человек…». Я тогда говорю:«Ну, Борис Николаевич, это, может быть, и правильно, но кто тогда будет вместо меня?». Ельцин отвечает:«Вот я хочу, чтобы это был Руцкой». Для меня это, конечно, было ужасное состояние. Я ему сказал:«Борис Николаевич, выборы мы, конечно, постараемся выиграть, я сделаю все. Но это грубейшая Ваша ошибка и, конечно, нам ее придется долго и трудно исправлять».

Это Бурбулис называет«политическими решениями»или«специальными отношениями», которые у него сложились с Ельциным. Эти спецрешения Ельцин по отношению к Бурбулису принимал дважды. Второй раз в 1992-м, когда, уступая напору Хасбулатова и стремясь к компромиссу с Верховным советом в стремлении спасти уже само гайдаровское правительство, он отправил Геннадия Бурбулиса в отставку.

А когда Петр Авен (один из авторов«Революции Гайдара»), пытаясь завести Бурбулиса, подначивает его, ожидая услышать от него резкие оценки в адрес дважды сдавшего его президента, тот спокойно отвечает:

«Еще раз объясняю. Я работал не у Ельцина. Я работал по своей жизненной программе, по своей стратегии, со своим собственным взглядом на жизнь. И я не имел права реагировать на то, что между нами происходило, только по принципу, обидел он меня или не обидел».

По-моему, достойно.

Точно так же дорогого стоит и сегодняшнее признание Бурбулиса, что«Гайдар оказался абсолютно прав», когда вечером 3 октября1993-го«обратился с призывом вооружить наших сторонников и вывести их на улицу».

«Я считал тогда, вспоминает Бурбулис, что нельзя этого делать по той причине, что мы несем ответственность прежде всего за людей, но люди встали и вышли…».

…У меня на стенке висит фото, сделанное той ночью в переулке у Моссовета, рядом с Лерой Новодворской, Ильей Мильштейном и кем-тоеще. Оружие нам не дали (забавно бы выглядела Лера с винтовкой…), но дело свое мы сделали, изобразив живой щит. Но это был наш выбор. В ту ночь Моссовет баркашовцы атаковать не решились…

Остров забвения. Как устроен роман Ёко Огавы «Полиция памяти».

Статья литературного критика Артёма Роганова для сайта «Горький» 18 декабря 2020

Роман Ёко Огавы «Полиция памяти» впервые был опубликован в 1994 году, но лишь этой весной вошел в шорт-лист Международной Букеровской премии и уже появился на русском языке. Японская писательница, придумавшая историю об обитателях изолированного острова, за чьими воспоминаниями следит Тайная полиция, странным образом предвосхитила тот мир самоизоляции и отчуждения, в котором все мы оказались сегодня. Подробнее о ее книге — в материале Артёма Роганова.

Многозначные романы-притчи любят обманывать читательские ожидания, хоть и делают это по-разному. Достаточно вспомнить классику: в «Игре в бисер» Германа Гессе не рассказывают, как играть в бисер, а в «Процессе» Франца Кафки остается неизвестным, в чем обвиняют главного героя. Стараниями английского переводчика «Полиция памяти» тоже обманывает читателей своим названием — как упоминает русский переводчик романа Дмитрий Коваленин, в оригинале книга Ёко Огавы называется «Заветный кристалл». Но, судя по всему, на мировом уровне английский вариант заглавия окончательно закрепила Международная Букеровская премия. И дело даже не в том, что ее авторитет оказался выше воли автора. Во-первых, «Полиция памяти» на самом деле не о полиции и даже не об аппарате тоталитарного насилия. Во-вторых, роман рассказывает не только о памяти. В-третьих, в нашем литературном контексте такое название наводит на мысль о произведении, которое могла бы скомпилировать нейросеть из популярных русскоязычных книг последнего времени. Ведь внушительная их часть, от «Оправдания Острова» Евгения Водолазкина и «Средней Эдды» Дмитрия Захарова до более андеграундных «Гимнов» Николая Кононова или комикса «Собакистан», прямо или косвенно педалируют темы государственного насилия и прошлого. К счастью, в случае с «Полицией памяти» нелепые обманы читателя на названии и заканчиваются. Дальше уже начинаются обманы хитрые и красивые.

Героиня-рассказчица — писательница, которая живет на отрезанном от мира острове, где время от времени исчезает какое-либо явление. Птицы, ленты-украшения, мореходство, истории — что угодно. Никто не знает об исчезновении заранее, но, когда оно происходит, все тут же чувствуют: что-то вновь безвозвратно утрачено. Только вот то, что в романе называется «исчезновением» и о чем еще юной писательнице в первой же главе рассказывает мама, на самом деле не является пропажей в буквальном смысле слова. Чем дальше продвигается повествование, тем яснее становится: просто бо́льшая часть жителей острова временами просыпается с утра с убеждением, что очередной вещи для них теперь не существует — как идеи, почти в платоновском смысле. После этого они избавляются от никуда не девшихся материальных воплощений этой вещи — чаще всего сами, лишь иногда за них это делает природа, как, например, в случае с розами, которые уносит река. Как только с этим покончено, островитяне окончательно забывают о «пропавшем» предмете или явлении. Но есть среди них и те, кто сохраняет память об исчезнувших вещах и даже может прятать у себя отдельные их экземпляры. Здесь-то и дает о себе знать Тайная полиция. Она тщательно следит за соблюдением забвения, в том числе разыскивает людей, обладающих способностью помнить о чем-то, чего для большинства уже не существует.

Главная героиня к числу «помнящих» не принадлежит. В детстве мама показывала ей свои духи, но затем пришла их очередь исчезнуть, и взрослая писательница уже не помнит, что это такое, и — важнейший момент — не может узнать заново, столкнувшись с духами во взрослом возрасте. То есть аберрация распространяется не столько на память, сколько на саму способность восприятия. В гомеровской «Одиссее» человек, незнакомый с веслом, может принять его за лопату, то есть включить загадочный предмет в знакомый контекст. Но в мире «Полиции памяти» исчезнувший объект навсегда превращается в нечто чуждое и отталкивающее. Даже когда один из персонажей романа получает в подарок музыкальную шкатулку и начинает исправно включать ее каждый день, она все равно остается для него странным и непривычным, точнее сказать — непонятным предметом. Говоря языком нейронауки, жители острова периодически имеют дело с когнитивными мутациями, в результате которых их мозг перестает адекватно воспринимать тот или иной объект. В конце книги суть подобных «исчезновений» как невозможность восприятия, тотальное непонимание того или иного предмета будет показана особенно наглядно.

Немаловажно, что жители острова помнят о самом факте забвения, они знают — исчезло, например, мореплавание, но что оно собой представляло и для чего применялось, сказать уже не могут. Писательницу же постоянно сопровождает острое чувство утраты. И не только по поводу исчезнувших вещей. Она рано потеряла родителей: отец умер, а маму, которая как раз все помнила, забрала Тайная полиция. Поэтому каждая новая книга героини — тоже об утрате. Близких людей у писательницы немного: знакомый с детства старик и еще редактор ее книг. Когда Тайная полиция ужесточает преследование «помнящих», выясняется, что редактор тоже из их числа, и писательница решает спрятать его у себя дома. Она устраивает для редактора маленькую звуконепроницаемую комнатку, откуда ему теперь нельзя выходить. Тут, казалось бы, по всем законам антиутопии герои должны вступить в борьбу с противостоящей им силой, раскрыть истинных руководителей острова и узнать тайну исчезновений… но ничего этого не будет. Тайная полиция так и останется тайной — по-кафкиански бездушной бюрократической машиной, действующей неизвестно по чьей воле. Роман Ёко Огавы в строгом смысле вообще не является антиутопией, как не относятся к этому жанру произведения того же Кафки. «Полиция памяти» — философская притча, она задает прежде всего метафизические вопросы. Социально-политическое измерение играет в этом романе второстепенную роль — даже в такой близкой ему книге, как пронизанная атмосферой необъяснимой катастрофы «Слепота» Жозе Сарамаго, куда больше социального подтекста. Где-то на острове существует подпольная организация, но никому нет до нее дела. Люди живут в бедности и страхе, но будто бы заперты каждый в своем коконе и толком не способны ни к вдумчивому обсуждению очевидной проблемы, ни, тем более, к объединению. От «Полиции памяти» веет духом экзистенциального одиночества — одинок отрезанный от мира остров, одинок и каждый из его жителей. Что и понятно: если человек постоянно прекращает что-то понимать и помнить, он поневоле запирается в своем маленьком личном мирке, пытаясь удержать то, что осталось. Построенный по сюжетной схеме, которую в сценарном мастерстве называют «все хуже и хуже», роман напоминает «Пену дней» Бориса Виана.

Ёко Огава

Свойственно ему, кстати, и виановское внимание к деталям — мелкие подробности в обеих книгах подчас одушевлены почти так же, как люди. Это находит отражение и в языке «Полиции памяти», подкупающем своей прямотой. Характерный для романа-притчи по большей части бесстрастный и фактологический стиль повествования позволяет рассказчице, почти не замечающей лиц других персонажей, тщательно фокусироваться на особенностях их одежды или на бытовых деталях. Впрочем, это не мешает нагнетать психологическое напряжение. Так, героиня подробно описывает момент, когда уже считала себя разоблаченной из-за ковра, не до конца закрывающего потайной вход. Сухой и прямолинейный отчет о трагедии заставляет читателя додумывать и хотя бы отчасти испытывать переживания героев. К тому же драматичные эпизоды тут чередуются с относительно мирными и уютными сценами, что создает эмоциональные «качели» и наделяет достаточно лаконичный роман парадоксальной способностью вызывать эмпатию.

И в силу особенностей стиля, и тематически «Полиция памяти» органичнее всего встраивается именно в японскую литературную традицию, где мотив забвения возникает еще в раннесредневековой «Повести о старике Такэтори». И мотив изоляции по понятным географическим и историческим причинам встречается у многих японских писателей — и у Кэндзабуро Оэ в «Объяли меня воды души моей», и у Харуки Мураками в ряде произведений, и, конечно, у Кобо Абэ, с чьими романами «Женщина в песках» и «Человек-ящик» у «Полиции памяти» очень много общего. Это касается как добровольно-вынужденного заточения редактора в доме писательницы, так и «романа в романе» — книги героини, вставной новеллы о немой машинистке.

Машинистка медленно, но верно теряет человеческую идентичность, оставшись без голоса. Жители острова лишаются своего «я», утрачивая память и понятие о вещах. Центральную линию романа Ёко Огавы можно интерпретировать как метафору постепенного умирания. Однако memento mori — хоть и вечная, но обыденная мораль, тогда как перед нами не басня, а роман-притча с куда более широким подтекстом. «Полиция памяти» говорит о том, что делает людей людьми, о сердцевине человеческой сущности. Эта сущность оказывается довольно сложно устроена: в нее входит память как способность хранить в мыслях события прошлого и разбираться в окружающих предметах, а также сами эти предметы — те мелочи, без которых, как утверждают островитяне после очередного «исчезновения», легко обойтись, но которые хранят в себе нашу любовь к ним. Под таким углом зрения книга превращается в убедительную апологию всего на первый взгляд непрактичного и бесполезного, будь то духи, птицы в небе или вымышленные истории.

С другой стороны, в центре внимания Ёко Огавы находится и ценность непосредственного самовыражения, вплоть до потребности говорить своим голосом, не пропущенным через фильтр печатного станка. Здесь возникает еще одна традиционная для японской литературы тема ненастоящей идентичности, маски, убивающей подлинное «я». Писательница вынуждена постоянно делать вид перед соседями и на работе, что живет так же, как все остальные, без тайной комнаты, хранящей память об исчезнувшем. Это роднит «Полицию памяти» не только с классической «Исповедью маски» Юкио Мисимы, но и с романом «Человек-минимаркет» другой современной японской писательницы Саяки Мураты, где также присутствуют мотивы отчужденности, невозможности наладить контакт с миром.

В том, что это написанное четверть века назад произведение, в мире которого исчезают привычные вещи, а героям приходится самоизолироваться, обрело популярность именно в 2020 году с его пандемией и повсеместным карантином, есть определенная ирония. Но одновременно нет и ничего удивительного. Все больше работая и общаясь опосредованно, через интернет, мы все стали чем-то похожи на машинистку из вставной новеллы Ёко Огавы. Созвучна нашему времени и атмосфера отчужденности, ощущение незаметной, медленно надвигающейся катастрофы из романа. Но еще «Полиция памяти» напоминает нам о важности внимания к повседневным мелочам. Без них, как ни крути, не возникнет и понимания между людьми.

Текст: Артём Роганов

Сетевое издание «Горький»

Российский архитектор Николай Лызлов: «Не снести ни одного здания для архитектора важнее, чем построить»

Организаторы архитектурного конкурса Me’mor//2021 продлили прием работ до 2 августа, а мы поговорили с председателем Экспертного совета российском архитектором Николаем Лызловым об архитектуре Узбекистана, манифесте Орхана Памука и о том, что «наследие – это не только Регистан».

В 2019 году вы посетили Узбекистан. Поделитесь впечатлениями: что понравилось в архитектурном облике республики?

Когда я впервые оказался в Узбекистане в 2019 году, то влюбился в эту страну. Этой весной, как только смягчились пандемические ограничения, и наладилось авиасообщение, мы с друзьями сразу же купили билеты. Наше интересное путешествие началось в Ташкенте и охватило Нукус, Хиву, Бухару, Самарканд.

ск
Гараж-паркинг в Москве

Впечатления, которые остались с прошлого раза, и текущие ожидания не просто сбылись, а были превзойдены. Возможно, это некая аберрация памяти, но я обнаружил позитивные изменения, хотя с момента прошлого визита прошло всего два года. Особенно прогресс ощущается в Бухаре. То, что было древним, так древним и осталось, а вокруг центра появились новые районы с приятной и правильной застройкой. Она избавилась от царившего два года назад постмодернизма, стала более естественной, искренней и минималистической.

Также я посетил потрясающее место под Нукусом — мемориал Миздархан. Он производит неизгладимое впечатление тем, что это живая, абсолютно подлинная вещь. В вопросе сохранения памятников важен принцип подлинности, когда ты не сомневаешься и не думаешь: «Все действительно так замечательно сохранилось или было обновлено?»

Интерьер жилого дома

Николай Лызлов — российский архитектор, вице-президент Союза московских архитекторов, профессор Международной Академии Архитектуры (МААМ), преподаватель МАрхИ. Лауреат премий «Арх Москва», «Золотое сечение», «Зодчество».

А какие впечатления оставил Ташкент?

В этом году я увидел в Ташкенте то, чего не видел раньше — махаллю. Мы гуляли по старому району и на мой вопрос насколько это все объявлено объектами культурного наследия и охраняется, сопровождающий ответил, что нет, не охраняется и это не то, о чем стоит задумываться. На самом деле именно об этом и стоит.

Пользуясь случаем, хочу заострить внимание на архитектуре повседневности — бытовой архитектуре, не связанной с великими именами. Меня в последние годы беспокоит отношение к наследию. Наследие — это не только площадь Регистан, мавзолей Саманидов или мавзолей Амира Темура. Это ещё и простая махалля, традиционные дома. Вот это хранить труднее всего. Легко сохранять безусловную ценность с мировой известностью, но трудно беречь живую городскую ткань.

Интерьер жилого дома

Почему важно «беречь живую городскую ткань»?

Объясню на примере. Достаточно давно в музейном деле произошла революция. Она началась с манифеста лауреата Нобелевской премии турецкого писателя Орхана Памука. Документ говорил о том, что время больших музеев, наполненных шедеврами, прошло. Сегодня Лувр, Британский музей и Эрмитаж не столь важны, как музеи, хранящие следы обычной человеческой жизни.

Памук создал в Стамбуле потрясающий Музей невинности, в котором собраны вещи обитателей города середины двадцатого века. Это страшно интересно. Сейчас многие говорят о том, что хранить память прошлого нужно через жизнь простых людей и артефакты, с ней связанные.

То же самое касается архитектуры. Нужно обратить пристальное внимание на демократичную, древнюю, бытовую архитектуру. Она требует защиты, поскольку это самая уязвимая часть культурного наследия.

Частный дом

Тема смотра-конкурса Me’mor//2021 — «Устойчивая архитектура — осознанный подход к градостроительству». Расскажите, какие тенденции в области экологически ориентированного строительства наблюдаются в мире?

Смысл устойчивой архитектуры заключается в осознанном отношении к тому, чем человечество располагает и гораздо более рачительном расходовании ресурсов. Например, мы говорим о том, что строительство должно вестись из местных аутентичных материалов. Это связано с необходимостью сокращать транспортные расходы, не таскать глину, песок и цемент по всему миру, не увеличивать количество потребляемой энергии.

ЖАК Нескучный сад в Москве

О чем заставляет задуматься лично вас тренд на устойчивую архитектуру?

Устойчивая архитектура всегда была важна, но человечество понемногу забывает то, что в свое время было сделано и достигнуто. Это не означает, что мы стали умнее предков. Давайте обратимся к традиционному жилью Узбекистана — домам бухарской махалли.

Много веков назад люди научились регулировать климат жилищ, не прибегая к электроэнергии. То, чего мы достигаем за счёт кондиционеров, можно делать архитектурными и планировочными средствами. Но человек расходует безумное количество энергии там, где этого можно не делать. Сейчас мы должны наверстать то, что в принципе знали.

Масса споров ведется по поводу того, насколько человечество виновато в глобальном потеплении. Может, не виновато, но мы постоянно тратим и мало что возвращаем. Вот об этом стоит задуматься.

Интерьер жилого дома

Какой совет, базируясь на собственных ценностях, опыте и профессиональных убеждениях, вы бы дали архитекторам?

Я бы посоветовал внимательно относиться к тому, чем мы располагаем. Лауреаты Притцкеровской премии 2021 года Анна Лакатон и Жан-Филипп Вассаль говорят о том, что за все время работы не снесли ни одного здания. Это огромное достижение. Не снести ни одного здания для архитектора даже важнее, чем построить.

Предками поставлена высокая планка, и нам нельзя делать хуже. Это должно стать главным стимулом: делать не хуже, чем то, что уже есть. Лучше, наверное, невозможно, но надо к этому стремиться.

Срок подачи конкурсных проектов на Me’mor//2021 продлён до 2 августа (до 24:00). У вас еще есть шанс получить оценку международного жюри и выиграть от 5 до 20 млн сумов. Для правильного оформления заявки смотрите Правила подачи работ.

Мотель «Бумеранг»

Организатор ME’MOR//2021 — ИП ООО «КНАУФ ГИПС БУХАРА». Конкурс проводится при поддержке Союза архитекторов Узбекистана.

Аберрация памяти?

Недавно получил телефонный звонок от уже директора Львовского драматического театра им. Леси Украинки Алексея Коломийцева

В очень экспрессивной форме он потребовал убрать «хню» (дословно привести не рискну) с нашего сайта о его якобы новой постановке, или идти в суд. Юмор он не то что не оценил, а вообще посчитал это ни юмором, ни шуткой, а вещью, лишенной такта.

Кроме этого он часто и далеко не лестно отзывался о Полтаве и полтавчанах. Алексей Коломийцев высказал глубокое облегчение по поводу того факта, что он уже не работает в Полтаве, хотя и до этого «никогда полтавчанином не был».

Весь наш частный разговор приводить не буду, потому что он частный, но так как речь зашла о Полтаве и полтавчанах, то хотел бы вынести общие оценки на общее же рассмотрение.

Я далек от того противного мне, так называемого, квасного или шароварного патриотизма, где любовь к Родине, народу сводится к галушке или формуле «калина-малина». Честно признаться, то есть именно у полтавчан свои природные черты, которые явно их не красят. Мы все их знаем. Однако же и грести всех под одну гребенку считаю излишним. В семье, как известно, не без урода, но что теперь делать с Григорием Сковородой, Иваном Котляревским или Николаем Гоголем?

Если Алексею Коломийцеву нужны мои личные извинения, то я всегда считал, что, если тебя об этом просят, то нужно обязательно извиниться. Поэтому лично у Алексея Коломийцева прошу прощения за свою «бестактную вещь» и прошу её считать не только бестактной, но и не соответствующей действительности.

Однако позиция нынешнего директора Львовского театра (даже поза) «Д’Артаньяна», перевод личных обид в плоскость оценки всего города и всех его жителей — показались мне (как бы тактичнее?) больше громогласными и предвзятыми, чем объективными и общепонятными.

Вероятно, произошла некая аберрация памяти, когда более поздняя информация накладывается на ранние впечатления. В нашем случае личные конфликты режиссера с директором Полтавского театра перешли на уровень «Болото, которое считает себя духовной столицей». Заслужили ли полтавчане (все до единого) такой уничижительной оценки?

Я не был так близок с представителями «богемы», чтобы сейчас дать внятный ответ: нормально ли именно так «видеть» человеку, который посвятил свою жизнь театру и искусству? Что здесь можно списать на счет экспрессии, присущей для людей этого рода занятий, а что все же принять во внимание и сделать выводы?

И где здесь хранится то, что принято считать нормой для Человека не только интеллигентного, но и просто со способностью к самоиронии?

AJ-PX800 — Видеокамера P2 с поддержкой карт памяти — Professional Camera Solutions

General
Power	DC 12 V (11.0 V to 17.0 V)
Power Consumption	22 W (when the optional board AG-YA600G is installed)
Рабочая температура	0°C to 40°C (32°F to 104°F)
Operating Humidity	10% to 85% (relative humidity)
Storage Temperature	-20°C to 60°C (-4°F to 140°F)
Вес	Approx. 2.8 kg (6.2 lbs.) (body only, excluding the battery and accessories)
Dimensions	144 mm (W) x 267 mm (H) x 350 mm (D) (5-21/32 inches x 10-1/2 inches x 13-25/32 inches) Body only, excluding protrusion
Camera Unit
Pickup Devices	2/3 type 2.2 million pixels, MOS x 3
Lens Mount	2/3 type bayonet
ND Filter	1: CLEAR, 2: 1/4ND, 3: 1/16ND, 4: 1/64ND
Gain Setting	NORMAL mode: -3 dB, 0 dB, 3 dB, 6 dB, 9 dB, 12 dB, 15 dB, 18 dB, 21 dB, 24 dB, 27 dB, 30 dB HIGH SENS mode: -6 dB, -3 dB, 0 dB, 3 dB, 6 dB, 9 dB, 12 dB, 15 dB, 18 dB, 21 dB, 24 dB, 27 dB, 30 dB
Super Gain (S.GAIN)	Selectable from 30 dB, 36 dB, 42 dB
Shutter Speed	60i/60p mode: 1/60 (OFF) sec., 1/100 sec., 1/120 sec., 1/250 sec., 1/500 sec., 1/1000 sec., 1/2000 sec. 30p mode: 1/30 (OFF) sec., 1/50 sec., 1/60 sec., 1/120 sec., 1/250 sec., 1/500 sec., 1/1000 sec. 24p mode: 1/24 (OFF) sec., 1/50 sec., 1/60 sec., 1/120 sec., 1/250 sec., 1/500 sec., 1/1000 sec. 50i/50p mode: 1/50 (OFF) sec., 1/60 sec., 1/120 sec., 1/250 sec., 1/500 sec., 1/1000 sec., 1/2000 sec. 25p mode: 1/25 (OFF) sec., 1/50 sec., 1/60 sec., 1/120 sec., 1/250 sec., 1/500 sec., 1/1000 sec.
Synchro Scan Shutter	60i/60p mode: 1/60.0 sec. to 1/250.0 sec. 30p mode: 1/30.0 sec. to 1/250.0 sec. 24p mode: 1/24.0 sec. to 1/250.0 sec. 50i/50p mode: 1/50.0 sec. to 1/250.0 sec. 25p mode: 1/25.0 sec. to 1/250.0 sec.
Slow Shutter Speed	60i/60p mode: 1/15 sec., 1/30 sec. 30p mode: 1/15 sec. 24p mode: 1/12 sec. 50i/50p mode: 1/12.5, 1/12.5 sec. 25p mode: 1/12.5 sec.
Shutter Open Angle	3.0 deg to 360.0 deg (in 0.5 deg steps, angle display)
Sensitivity	NORMAL mode: F9 (2000 lx, 3200 K, 89.9% reflection, 1080/59.94i) F10 (2000 lx, 3200 K, 89.9% reflection, 1080/50i) HIGH SENS mode: F12 (2000 lx, 3200 K, 89.9% reflection, 1080/59.94i) F13 (2000 lx, 3200 K, 89.9% reflection, 1080/50i)
Minimum Subject Illumination	Approx. 0.22 lx (HIGH SENS MODE, F1.4, +42 dB (S.GAIN))
Image S/N	62 dB (standard)
Horizontal Resolution	1000 TV or higher (center)
Memory Card Recorder
Recording Media	P2 card (for microP2 card: adaptor is required)
System Format	1080/59.94i, 1080/23.98psF, 720/59.94p, 480/59.94i, 1080/50i, 720/50p, 576/50i
Recording Formats	AVC-Intra100/AVC-Intra50/AVC-LongG50/AVC-LongG25/AVC-LongG12/DVCPRO HD/DVCPRO50/DVCPRO/DV formats switchable
Recording Video Signal	1080/59.94i, 1080/29.97pN, 1080/23.98pN, 720/59.94p, 720/29.97pN, 720/23.98pN, 480/59.94i, 480/29.97p, 1080/50i, 1080/25pN, 720/50p, 720/25pN, 576/50i, 576/25p
Recording/Playback Time*	16GB x 1 32GB x 1 64GB x 1 AVC-Intra100: Approx. 16min. Approx. 32min. Approx. 64min. AVC-Intra50: Approx. 32min. Approx. 64min. Approx. 128min. AVC-LongG50: Approx. 32min. Approx. 64min. Approx. 128min. AVC-LongG25: Approx. 64min. Approx. 128min. Approx. 256min. AVC-LongG12: Approx. 120min. Approx. 240min. Approx. 480min. DVCPRO HD: Approx. 16min. Approx. 32min. Approx. 64min. DVCPRO 50: Approx. 32min. Approx. 64min. Approx. 128min. DVCPRO/DV: Approx. 64min. Approx. 128min. Approx. 256min. These are reference values for continuous recording using the Panasonic products. The recording time may differ depending on the scene or the number of clips.
Digital Video
Sampling Frequency	AVC-Intra100/AVC-LongG50/AVC-LongG25/AVC-LongG12/DVCPRO HD: Y: 74.1758 MHz, PB/PR: 37.0879 MHz (59.94 Hz) Y: 74.2500 MHz, PB/PR: 37.1250 MHz (50 Hz) DVCPRO50: Y: 13.5 MHz, PB/PR:6.75 MHz DVCPRO: Y: 13.5 MHz, PB/PR: 3.375 MHz
Quantizing	AVC-Intra100/AVC-Intra50/AVC-LongG50/AVC-LongG25: 10 bit AVC-LongG12/DVCPRO HD/DVCPRO50/DVCPRO/DV:8 bit
Video Compression Format	AVC-Intra100/AVC-Intra50: MPEG-4 AVC/H.264 Intra Profile AVC-LongG50/AVC-LongG25/AVC-LongG12: MPEG-4 AVC/H.264 DVCPRO HD/DVCPRO50/DVCPRO: DV-Based Compression DV: DV Compression
Digital Audio
Recording Audio Signal	AVC-Intra100/AVC-Intra50: 48 kHz/16 bit, 4CH and 48 kHz/24 bit, 4CH switch AVC-LongG50/AVC-LongG25: 48 kHz/24 bit, 4CH AVC-LongG12/DVCPRO HD/DVCPRO50/DVCPRO/DV: 48 kHz/16 bit, 4CH
Headroom	18 dB/20 dB (switchable with menu)
Proxy
Video Compression Format (Proxy)	H.264/AVC Baseline Profile, H.264/AVC High Profile
Audio Compression Format	AAC-LC, Linear PCM
Approx. Recording Time* (1GB)	AVC-G6 2CH MOV: Approx. 13 min. SHQ 2CH MOV: Approx. 25 min. HQ 2CH MOV: Approx. 78 min. LOW 2CH MOV: Approx. 135 min. These are reference values for continuous recording using the Panasonic products. The recording time may differ depending on the scene or the number of clips.
Video Input/Output
SDI Out/In (Option)	BNCx1 1.5 G HD SDI: 0.8 V [p-p], 75 ohms SD SDI: 0.8 V [p-p], 75 ohms
MON Out	BNCx1 (Can be switched to HD SDI/SD SDI/analog composite on SmartUI. ) 1.5 G HD SDI: 0.8 V [p-p], 75 ohms SD SDI: 0.8 V [p-p], 75 ohms Composite: 1.0 V [p-p], 75 ohms
HDMI Out	HDMIx1 (HDMI type A terminal, not compatible with VIERA Link)
Audio Input/Output
Audio In	XLR (3 pin) x 2 LINE/MIC (switch selection) LINE: 0 dBu MIC: -50 dBu/-60 dBu (menu selection), +48 V ON/OFF (switch selection)
MIC In	XLR (3 pin) x1, +48 V supported (selectable menu) -40 dBu/-50 dBu/-60 dBu (selectable menu)
Wireless In	25 pin, D-SUB, -40 dBu, 2CH supported
Audio Out	Pin jack x 2 (Ch2, Ch3), Output level: 600 ohms, 316 mV
Phones Out	3.5 mm diameter stereo mini jack x1
Speaker	20 mm diameter, round x 1
Other Input/Output
Genlock In	BNCx1, 1.0 V [p-p], 75 ohms
TC In/Out	BNCx1, IN/OUT switch selection IN: 0.5 V [p-p] to 8 V [p-p], 10 k ohms OUT: 2.0 ±0.5 V [p-p], Low impedance
Разъем питания	XLRx1, 4 pin, DC 12 V (DC 11.0 V to 17.0 V)
DC Out	4 pin, DC 12 V (DC 11.0 V to 17.0 V), maximum output current 1.5 A
Remote	10 pin
Lens	12 pin
VF	20 pin
Сеть	100BASE-TX/10BASE-T
USB 2.0 (Host)	Type A connector, 4 pin
USB 2.0 (Device)	Type B connector, 4 pin
USB 2.0 (Sub Host)	Type A connector, 4 pin (exclusively for wireless module AJ-WM30)
Included Accessories	Shoulder strap, Mount cap
Note	Weight and dimensions shown are approximate. Specifications are subject to change without notice. * Time shown above is when you record a series of 1 shot to a P2 card. Depending on numbers of shots you record, the time will get shorter than the number shown above.

5.2 Актуальная культура и культурная память

5.2 Актуальная культура и культурная память

Почему с легкой руки Гесиода и Овидия идею золотого века люди связывали с прошлым? За счет чего так силен и живуч консерватизм? Чем объяснить, что в поворотные моменты истории многократно возрастали ряды его сторонников? Великий преобразователь России Петр 2 I 0лежал при смерти, а его сын, царевич Алексей, мечтал о возврате к тому, что рушил отец: “В Москве буду жить. Тихо, мирно, с колокольным перезвоном. Солдат распущу, корабли сожгу. Петербург пускай шведы берут… “ (А. Н. Толстой). Где логика? На что надеялись луддиты, крушившие ткацкие станки и требовавшие возвращения к прялкам? Почему так часто путь в “светлое будущее” люди прокладывали через возвращение к прошлому? Память – вот слово, играющее здесь главную роль.

Помнит ли человек свое детство? Странный вопрос! Разумеется, помнит. Как можно забыть это время? И блеск реки под жарким полуденным солнцем, и самое вкусное в мире мороженое, и ту чудесную игрушку, что подарили ему в день рождения… Все помнит. Полноте, все ли? А знаменитый угол, куда ставили его родители? А гриппы, ангины, ушибы и ссадины? А двойки, наконец? Помнит?

Как ответить? В общем-то, конечно, помнит… Но не это встает перед глазами, когда речь заходит о детстве. Аберрация памяти высвечивает хорошее, доброе, радостное. Для того, чтобы вспомнить плохое, нужны дополнительные усилия. Но память народов складывается из памяти людей. Память культур складывается из памяти народов. Величественный и гармоничный Аполлон, а не скорченный раб символизирует для нас античную Грецию. Аберрация исторической памяти в принципе мало чем отличается от наших воспоминаний.

Любой исторический тип культуры в своей конкретности представляет неразрывное единство двух составляющих – актуальной культуры и культуры накопленной, или культурной памя– ти. Под актуальной понимается та часть культуры, которая непосредственно функционирует в данном обществе и выражается в повседневных проявлениях – культуре труда, быта, поведения. Культурная память представляет собой определенную культурную деятельность, которая непосредственно не участвует в воспроизводстве общественной жизни. Это как бы отложенные, но не стертые прогрессом старые знания и умения, лежащие в основе современного уровня развития и при необходимости извлекаемые из забытья. Так, спички выступают сегодня элементом актуальной культуры, в то время как получение огня при помощи трения относится к сфере культурной памяти. При необходимости мы способны вспомнить древний способ и заняться трением палочек, но лишь при том условии, что наши спички безнадежно отсырели.

Большая картинка-Робинзон на острове мечтает о спичках

ольшаяР:артинкаЭ обинзонР=аР»стровеР«ечтаетР»РAпичкахЕНа все встающие перед ним вопросы человек ищет ответ в усвоенной им культуре. Последняя же предлагает ему не слишком богатый выбор – актуальный или накопленный опыт. Выбрать что-то третье невозможно, ибо нельзя выбрать то, чего нет или что еще неизвестно. Когда социальные катаклизмы сотрясают общество и жизнь человека становится невыносимой, а актуальная культура ни в экономике, ни в политике, ни в идеологии не дает ответа на животрепещущие вопросы, человек начинает искать ответ за ее пределами. И здесь иного, чем накопленный опыт, чем традиция, культура ему не дает. Люди ищут ответ в прошлом, потому что больше им искать негде. Отдельный человек – мыслитель, гений – способен подняться над ограниченностью культуры и увидеть новые горизонты развития. Масса же всегда исповедует принцип “Новое – это хорошо забытое старое”. И не надо ее за это винить – таков парадокс культуры.

Но, никого не обвиняя, описанную особенность феномена культуры нельзя и недооценивать. В противном случае любой возврат к традициям (будь то традиции национальной культуры или народной педагогики, экономического уклада или политической организации) обернется своей худшей стороной – традиционализмом. Последний же, как справедливо отмечает Г. С. Батищев, “по своей сути не способен самокритично учиться у своей традиции, что потребовало бы раскрыть и развернуть все многообразие и сложность, всю антиномичность присущего ей одновременно и положительного, и отрицательного культурно-исторического опыта былого при столь же непредубежденной готовности творчески обновляюще продлить жизнь традиции” (Батищев Г. С. Социальные связи человека в культуре // Культура, человек и картина мира. М., 1987. С. 110.).

Биологическая единица вида Homo sapiens становится человеком по мере приобщения к культуре. Примеры настоящих, а не сказочных “Маугли” трагичны именно тем, что выпавший в силу случая из культурной среды человеческий детеныш уже никогда не мог вернуться в мир людей, овладеть речью и навыками общения. Культура вбирается новорожденным из общения с людской средой. Благодаря этому усваиваются навыки контактов с себе подобными, действий с предметами, форм выражения эмоций, умения говорить. Следовательно, культура – это человеческое в людях, это степень, мера формирования, развития и реализации социальных (сущностных) сил человека в его многообразной общественной деятельности. Именно культура отличает человека от всех остальных живых существ.

Так, пожалуй, и можно сформулировать самое общее определение культуры. Культура – это совокупность всего того, что делает человека человеком. При этом “все” включает в себя как чисто природные объекты, так и предметы, созданные людьми, и духовные явления. Известный отечественный исследователь культуры В. В. Сильвестров выразил эту мысль так: “Культура общепризнанно выражает то, что определяет человеческую историю как человеческую, – ту тайну ее преемственности, которой нет ни в каком другом процессе” (Сильвестров В. В. Философское обоснование теории и истории культуры. М., 1990. С. 3).

Травма, посттравматическое стрессовое расстройство и искажение памяти

Этот пост был написан в соавторстве с доктором Дерином Стрэнджем, профессором судебной психологии в колледже Джона Джея.

Наши воспоминания — это не идеальные реконструкции прошлого. Напротив, запоминание прошлого события представляет собой комбинацию процессов, объединяющих воедино множество отдельных деталей и делающих выводы, чтобы заполнить пробелы, чтобы создать единое целое. Обычно эти логические процессы хорошо служат нам, позволяя быстро и точно принимать решения о том, что мы видели и сделали.Но никакая система, основанная на предположениях, не будет точной на 100%.

Наши текущие побуждения, предубеждения, стереотипы и ожидания могут повлиять на этот процесс вывода, коренным образом искажая то, что мы «помним». Хотя было бы легко согласиться с тем, что наши воспоминания о повседневных переживаниях могут быть искажены таким образом, люди долгое время придерживались мнения, что травматические воспоминания отличаются друг от друга, что они защищены от любого вида искажения памяти.

Фактически, сходящиеся доказательства демонстрируют, что переживания травмы, будь то единичное событие (например,g., сексуальное насилие) или длительный стрессовый опыт, который может включать несколько типов травм (например, переживания на войне), также уязвимы для искажения памяти. Фактически, травматическое искажение памяти, по-видимому, следует определенной схеме: люди склонны помнить, что пережили еще большую травму, чем на самом деле. Обычно это приводит к большей тяжести симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) с течением времени, поскольку запомненная травма «растет». (Для исследовательских статей, документирующих это, см. Ссылки, цитируемые в этом посте.)

Источник: Public Domain

Проще говоря, чрезмерное вспоминание травмы обычно приводит к ухудшению психического здоровья. В одном примере Southwick et al. спросил ветеранов «Бури в пустыне» через месяц и два года после их возвращения со службы, произошли ли определенные события во время этой службы (например, попадание под снайперский огонь, сидение с умирающим коллегой). Они обнаружили, что 88% ветеранов изменили свой ответ хотя бы на одно событие, а 61% изменили свое мнение более чем на одно. Важно отметить, что большинство этих изменений были от «нет, это не случилось со мной» до «да, это случилось со мной».Неудивительно, что это «чрезмерное вспоминание» было связано с усилением симптомов посттравматического стрессового расстройства.

Почему это должно быть? С эволюционной точки зрения было бы неприспособленным вспоминать событие как более травмирующее с течением времени; это усилило бы эмоциональную боль и ухудшило бы симптомы посттравматического стрессового расстройства, задерживая выздоровление.

Одно из возможных объяснений состоит в том, что, хотя сами ошибки не являются адаптивными, они являются неизбежным побочным продуктом мощной и гибкой системы памяти.Это что-то вроде ACL человека: хотя это слабое место в наших коленях, это следствие позитивной адаптации: двуногости. Возможно, травма из-за чрезмерного запоминания — как и другие виды ошибок памяти — является результатом сбоя в так называемом процессе мониторинга источника.

Вкратце, согласно системе мониторинга источников, люди не хранят в памяти подробности опыта, сопровождаемые ярлыками, указывающими их происхождение. Вместо этого они полагаются на эвристику, например, насколько знакомыми кажутся детали события, чтобы определить, действительно ли произошла запомненная деталь, или она была просто предложена или воображена.Крайне важно, что обработка событий после события — например, активное воображение новых деталей или переживание нежелательных навязчивых мыслей — может повысить узнаваемость новых деталей настолько, что люди могут ошибочно принять эти новые детали за подлинные следы памяти. Это искажение памяти.

Чтобы проверить это объяснение, исследовательская лаборатория доктора Дерина Стрэнджа провела исследование, в котором участники просмотрели короткометражный фильм, изображающий настоящую автомобильную аварию со смертельным исходом в графических деталях. Фильм был разбит на серию отдельных сцен, разделенных пустыми кадрами.Эти «белые пятна» представляют собой недостающие элементы, то есть сцены, которые были удалены. Некоторые из этих пропущенных сцен были травмирующими (например, ребенок кричал из-за своих родителей), в то время как другие были нетравматичными (например, прибытие спасательного вертолета). Двадцать четыре часа спустя зрители вернулись для неожиданного теста, чтобы проверить свои воспоминания о фильме, который им показали, а также их мысли и воспоминания о фильме за последние 24 часа.

Участники хорошо оценили свою способность распознавать сцены, которые им действительно показывали как часть видео.Однако примерно в четверти случаев они «узнавали» сцены, которых на самом деле не видели! У них было гораздо больше шансов «припомнить» травмирующие сцены, чем нетравматические, и они делали это с уверенностью.

Кроме того, некоторые зрители сообщали о симптомах, аналогичных посттравматическому стрессу. Они сообщили, что думали о травмирующих сценах, когда не собирались или не хотели этого (навязчивые мысли), и избегали вещей, которые напоминали им фильм. Интересно, что люди с симптомами посттравматического стресса с большей вероятностью, чем другие, «припомнили» травмирующие элементы фильма, которых они на самом деле не видели.Это еще одно свидетельство связи между симптомами посттравматического стрессового расстройства и искажением памяти.

Если сбой в мониторинге источников был причиной искажения памяти, мы должны иметь возможность помочь зрителям разобраться с искажениями памяти, предупредив их, что видео являются неполными (что некоторые сцены отсутствуют), прежде чем они посмотрят фильм. Тогда зрители будут более «настороже» с точки зрения мониторинга своих источников.

В ходе последующего исследования исследовательская группа доктора Стрэнджа подтвердила, что это действительно сработало.И снова они обнаружили, что формирование ложных воспоминаний было наиболее высоким для травмирующих сцен, а не для нетравматических. Однако зрители, которых предупредили об отсутствии какого-либо контента, с гораздо меньшей вероятностью «запомнили» сцены, которых они на самом деле не видели. Интересно, что зрители, которым был показан блок текста , описывающий отсутствующих сцен, с большей вероятностью «запомнили».

Взятые вместе, эти данные доказывают, что невнимательный мониторинг источника может привести к искажению памяти и что эти искажения наиболее выражены при травматических воспоминаниях.Хотя это само по себе не отвечает на вопрос об эволюционной ценности или контексте, оно дает основу для понимания того, как эти умственные ошибки возникают в процессе формирования памяти, которая работает с высокой точностью в других контекстах. Возможно, поток эмоций и когнитивный диссонанс, сопровождающий травмирующие события, перегружает когнитивную обработку, необходимую для выполнения эвристики формирования памяти. Без этих тонких эвристик человеческий мозг пытается замкнуть петлю дополнительными элементами, реальными или воображаемыми.

Является ли это чистой ошибкой, недостатком мозга, который совсем недавно развил эти огромные новые когнитивные способности? Может быть. Или этот процесс формирования ложной памяти действительно может быть адаптивным? Одно биологическое преимущество, которое может возникнуть в результате искаженной памяти, заключается в том, что преувеличенное воспоминание о травме может способствовать усилению поведенческого отвращения к опасным ситуациям.

Обычно наш страх и отвращение к чему-то опасному со временем ослабевают, если мы не сталкиваемся с этим постоянно.Странная особенность запоминания травмирующих событий как еще более травмирующих со временем может помочь смягчить это. Страх — мощный мотиватор и очень важный обуславливающий механизм, позволяющий избежать опасности.

Эволюционное рассуждение выглядит примерно так. Во-первых, мы знаем, что травматический опыт войны может привести к посттравматическому стрессу и парализующему страху перед толчками и громкими звуками, отвращению, которое со временем только усиливается, а не улучшается. Если мы заменим африканскую саванну плейстоценовой эпохи на современный военный контекст, биологическая ценность этого отвращения станет более ясной.Представьте себе травмирующий опыт охотника или собирателя. Случайное столкновение со львом, змеей или даже рассерженным слоном может привести к травматическим воспоминаниям. Через «рост» травматической памяти человек будет постоянно испытывать крайний страх перед этой конкретной опасностью в будущем, без необходимости постоянно подвергаться опасности. Это может привести к феномену, подобному посттравматическому стрессу, и субъект будет сильно избегать раздражителя, которого боятся.

Эта форма обусловленного травмой обусловливания страха будет более устойчивой, чем генетически запрограммированная система предрасположенности к страху (например, те, которые могут иметь люди по отношению к змеям и крысам), потому что она может действовать на индивидуальном уровне, вместо того, чтобы ждать генетических адаптивных изменений. происходят в течение тысяч лет.

В целом, посттравматическое стрессовое расстройство может быть адаптивным, хотя и неуклюжим, неврологическим механизмом, чтобы научить людей избегать очень серьезных опасностей, и склонность «слишком вспоминать» травму может быть естественным способом гарантировать, что урок не будет забыт с течением времени.

посттравматических стрессов и памяти | Наука травматических воспоминаний

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — это психическое расстройство, которое может возникнуть после того, как кто-то пережил или стал свидетелем травмирующего или опасного для жизни события.Посттравматическое стрессовое расстройство может случиться с людьми из всех слоев общества, независимо от их возраста, кто они или откуда они. Тревожное событие обычно связано с боевыми действиями для многих действующих и отставных военнослужащих. Однако различные события могут вызвать его развитие, и все они подпадают под действие небоевого посттравматического стрессового расстройства. Эти события включают:

• Стихийные бедствия
• Террористические атаки
• Серьезные аварии
• Физическое насилие в детстве
• Насилие
• Сексуальное насилие, сексуальное насилие
• Похищение

Это примеры крайних причин посттравматического стрессового расстройства.Но есть много других, таких как потеря дома или работы, выкидыш, разрыв долгосрочных отношений или смерть любимого человека. Все это может подавить чью-то способность справиться с потерей и измениться здоровым образом.

По данным Американской психиатрической ассоциации, расстройство поражает 3,5 процента взрослых в США, и, по оценкам, каждому 11 человеку в течение жизни будет поставлен диагноз посттравматического стрессового расстройства. По данным АПА, женщины в два раза чаще страдают посттравматическим стрессовым расстройством, чем мужчины.

У человека может развиться посттравматическое стрессовое расстройство сразу после переживания травмирующего события или со временем после того, как событие прошло.

«Если мысли и чувства, связанные с опасным для жизни событием, расстраивают вас или вызывают проблемы в вашей жизни, у вас может быть посттравматическое стрессовое расстройство», — пишет Департамент по делам ветеранов США.

Ряд изнуряющих симптомов возникает после того, как кто-то подвергся травматическому событию. Такое воздействие можно испытать на собственном опыте или косвенно. Эти симптомы разной степени тяжести включают:

• Нежелательные воспоминания о травмирующих событиях
• Избегать всего, что вызывает неприятные воспоминания о травмирующем событии
• Воспоминания, которые включают повторное переживание события до точки, когда человек теряет связь с реальностью
• Эмоциональное онемение
• Отрыв от семьи, друзей
• Кошмары
• Страшные мысли
• Сильное беспокойство, повышенная бдительность или осведомленность об угрозах
• Боль
• Проблемы со сном
• Проблемы гнева
• Отвлекающие факторы

Люди с посттравматическим стрессовым расстройством могут испытывать симптомы, которые усиливаются.Посттравматическое стрессовое расстройство также может увеличить риск развития проблем с психическим здоровьем. Клиника Майо перечисляет несколько, включая употребление психоактивных веществ, расстройства пищевого поведения, суицидальные мысли, депрессию и тревогу.

ПТСР и травматические воспоминания: какая связь?

ScienceDirect объясняет, что травматическая память играет центральную роль в критериях, используемых для диагностики посттравматического стрессового расстройства. Он также цитирует исследования, которые показывают, что объем памяти, содержимое памяти и процессы памяти, на которые влияют травмирующие события, могут перейти в развитие посттравматического стрессового расстройства.

Помогать людям справляться с травматическими воспоминаниями очень важно для лечения расстройства. Травматические воспоминания могут формироваться после того, как опыт повысил уровень гормонов стресса и уровень эмоционального возбуждения. WebMD пишет, что стрессовые события могут вызвать плохие воспоминания, которые сложно забыть.

«Теория: в стрессовых ситуациях гормон стресса норадреналин может заставить мозг вспомнить, что произошло, чтобы избежать такой же угрозы в будущем», — говорится на сайте здравоохранения.

Другая проблема присутствующих травматических воспоминаний заключается в том, что они не всегда осознаются или доступны людям, у которых они есть. В эту группу входят те, кому официально не был поставлен диагноз посттравматического стрессового расстройства.

Неспособность задействовать тревожные воспоминания затрудняет некоторым людям увязать свою неспособность функционировать с петлей травмы, в которой они застряли. Они постоянно переживают стрессовые события, даже не подозревая об этом.

Однако, даже если они сознательно не осознают травмирующее воспоминание, они могут необъяснимо чувствовать, что их запускает какой-то объект, например фотография или песня, или вечеринка, например вечеринка или другое общественное мероприятие.Эти триггеры являются признаками повышенной чувствительности мозга и готовности защитить нас от ситуаций, которые сигнализируют об опасности.

В своей статье под названием «Наука, стоящая за травматическими воспоминаниями» TheMonkeyTherapist.com пишет, что во время состояния повышенной бодрости организм реагирует так, как будто травма повторяется снова, даже если человек не осознает, что это происходит. «Итак, в обычных ситуациях мы часто чувствуем страх или тревогу, но не знаем», — говорится на сайте.

В отчете Северо-Западного университета за 2015 год говорится, что травматические воспоминания прячутся в мозгу, как тень.Далее говорится, что «Сначала скрытые воспоминания, к которым нельзя получить доступ сознательно, могут защитить человека от эмоциональной боли, вызванной воспоминанием о событии.

«Но в конечном итоге эти подавленные воспоминания могут вызвать изнуряющие психологические проблемы, такие как тревога, депрессия, посттравматическое стрессовое расстройство или диссоциативные расстройства».

Исследование пришло к выводу, что лучший способ получить доступ к запертым воспоминаниям — это вернуть мозг в то состояние сознания, в котором он находился на момент записи воспоминаний.

Искажение памяти может усугубить стресс от травмы

Некоторые люди, пережившие травму, могут помнить происходящее событие, но не все детали, такие как время или место, где оно произошло.

В клинике Майо объясняют, что это может произойти, потому что травматическое событие записано и закреплено в их памяти. Однако конкретные детали или основные факты могут не быть закодированы в памяти человека, поэтому будет сложно восстановить эту информацию спустя годы после того, как травма прошла.

В то время как некоторые люди могут не вспомнить все, что произошло, другие могут в конечном итоге вспомнить то, что на самом деле не произошло или произошло не так, как они думают. Это называется искажением памяти или травмой «чрезмерного вспоминания», и это может повлиять на воспоминания о тревожных переживаниях.

Психология сегодня писатель Натан Х. Ленц, доктор философии, и Дерин Стрэндж, профессор судебной психологии, объясняют это, написав: «Фактически, травматическое искажение памяти, похоже, следует определенной схеме: люди склонны помнить, что пережили еще большую травму. чем они это сделали на самом деле.Обычно это приводит к большей тяжести симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) с течением времени, поскольку запомненная травма «растет».

Пополнение воспоминаний о травмирующем опыте может нанести вред психическому здоровью. Авторы пишут, что чрезмерное запоминание было связано с усилением симптомов посттравматического стресса.

Почему важно лечить посттравматическое стрессовое расстройство

PsychCentral пишет, что многие люди, пережившие травму, борются с тем, что происходит после переживания, потому что они не понимают биологические изменения, через которые проходят мозг и тело, и что этот процесс означает, как это повлияет на их жизнь и как можно вылечить это состояние. .

Биологические изменения усугубляются тремя основными нарушениями функции мозга, а именно:

Чрезмерно стимулированная миндалевидное тело: эта масса расположена глубоко в мозгу и отвечает за привязку воспоминаний к эмоциям и выявление угроз, связанных с выживанием. После травмы он может оставаться в состоянии повышенной готовности и искать угрозы повсюду.

Сниженный гиппокамп: эта часть мозга становится менее эффективной для создания синаптических связей, необходимых для консолидации памяти, потому что увеличение глюкокортикоида, гормона стресса, убивает клетки в этой области.Этот перерыв в общении держит тело и мозг в реактивном режиме, потому что он не знает, что тревожное событие прошло.

Неэффективная изменчивость: Повышенный уровень гормонов стресса удерживает организм в состоянии, при котором он не может сам себя регулировать. В результате симпатическая нервная система остается в высокой степени активированной, что приводит к утомлению организма и его систем.

Все эти нарушения регуляции показывают, почему помощь при посттравматическом стрессе отвечает интересам человека, с которым он сталкивается.

Однако, когда травматические воспоминания глубоко подавляются в мозгу, человек не получает необходимой помощи, потому что не осознает, что она ему нужна. Если вы подозреваете, что попали в петлю травмы, вам необходимо обратиться за помощью при посттравматическом стрессе, который поддается лечению.

Если это состояние не лечить, попытки вести нормальный образ жизни в повседневной жизни станут стрессовыми и наполнятся неприятными чувствами, включая страх и тревогу. Петли от травм бывает сложно разорвать, поэтому обратитесь за профессиональной помощью к специалистам, которые знают, как лучше всего лечить посттравматическое стрессовое расстройство.

Признаки того, что вы можете застрять в петле травмы, включают:

• Ощущение тряски, дрожи, учащенного дыхания или учащенного сердцебиения
• Гоночные мысли
• Чувство оторванности от себя, других
• Чувство эмоционального оцепенения
• Недоверие к людям, местам, ситуациям
• Пытаясь отразить навязчивые, нежелательные мысли
• Трудно переехать на
• Постоянное чувство страха, беспомощности или грусти

Если эти симптомы продолжаются дольше, чем вы думаете, короткий период, обратитесь за помощью.Люди с посттравматическим стрессовым расстройством могут получить лечение от этого расстройства в любое время, даже если они боролись с ним годами. Лечение может облегчить все симптомы посттравматического стрессового расстройства или сделать их менее серьезными.

Показатели успеха различаются, так как все страдают по-разному, но рекомендуется лечение, чтобы предотвратить ухудшение симптомов. VA рекомендует обратиться за лечением от посттравматического стрессового расстройства, если неприятные отвлекающие мысли продолжаются более трех месяцев или если есть вопросы или опасения по поводу употребления алкоголя и наркотиков.

границ | Иллюзии и заблуждения: связь экспериментально вызванных ложных воспоминаний с аномальными переживаниями и идеями

Понимание того, как наш мозг представляет и искажает наш мир и как такие представления определяют наше поведение, является ключевой целью нейробиологии и психиатрии (Kandel, 1999). ). Такие симптомы, как галлюцинации и бред, связанные с психическими заболеваниями, такими как шизофрения, вызывают серьезные изменения в восприятии реальности (Crow, 1980). ). Для людей, страдающих этими симптомами, мир может казаться странным, зловещим, а иногда и необъяснимым (Matussek, 1954 ; Конрад, 1958 год. ; Макги и Чепмен, 1961 год. ; Ариети, 1974 г. ).Стремление объяснить странные переживания может привести к формированию иллюзий (Maher, 1974 ; Капур, 2003 г. ), который затем формирует и искажает будущий опыт и атрибуции (Jaspers, 1963 ; Палли, 2007 ; Corlett et al., 2009b ). Восприятие (Гельмгольц, 1878/1971 ) и памяти (Schacter et al., 1998 ) существенно конструктивны; то, что мы воспринимаем и запоминаем, сильно зависит от нашего предыдущего опыта и ожиданий. Это взаимодействие между эфферентной стимуляцией и ожиданием сверху вниз отражает эффективный подход к представлению реальности (Rao and Ballard, 1999 ; Фристон, 2005 г. ), но это оставляет нас уязвимыми для ошибок; проявляются как перцептивные и когнитивные иллюзии: восприятия и воспоминания, отклоняющиеся от объективной реальности (Gregory, 1996). ).Наши воспоминания подвержены предубеждениям, зависящим от опыта (Bartlett, 1932 ) и очень изменчивы (Loftus, Palmer, 1974. ; Эстес, 1997 г. ). Например, с повторным извлечением воспоминания происходит повторная реконсолидация, процесс повторной стабилизации, который подвержен физиологическому шуму, который может искажать воспоминание о том, что на самом деле произошло (Estes, 1997). ; Corlett et al., 2009b ). Люди с шизофренией могут по-разному испытывать иллюзии. Например, они менее подвержены некоторым иллюзиям восприятия (Emrich, 1989 ; Dakin et al., 2005 г. ), но иногда у них формируются ложные воспоминания о том, что они воспринимали (Moritz, Woodward, 2002). ), и они могут ошибочно приписать источник этих воспоминаний сущностям, внешним по отношению к ним (Keefe et al., 1999 ). Эти наблюдения могли быть результатом плохой спецификации предшествующих ожиданий, приводящей к провалу иллюзий восприятия, путаницы воспоминаний и необычно заметных постоянных переживаний (Gray et al., 1991 ; Хемсли, 1994 ). Было высказано предположение, что симптомы психоза можно объяснить этими изменениями (Gray et al., 1991 г. ; Капур, 2003 г. ; Corlett et al., 2007a , 2009a , б ), и это привело к возобновлению интереса к тому, как пациенты выполняют те виды учебных задач, которые задействуют эти процессы (Corlett et al., 2007b ; Дженсен и др., 2008 г. ; Мюррей и др., 2008 г. ; Ройзер и др., 2009 г. ). В частности, недавняя работа привела к тому, что аномалии в передаче сигналов об ошибках прогнозирования являются возможным фактором, лежащим в основе возникновения психоза (Corlett et al., 2006). , 2007b ; Schlagenhauf et al., 2009 г. ). Однако в то время как недавние экспериментальные исследования гипотезы, как правило, включают в себя задачи обучения с подкреплением «проба за пробой» [с некоторыми заметными исключениями (Menon et al., 2005 г. ; Холт и др., 2006 г. ; Гиббс и др., 2007 , 2008 г. )], также возможно исследовать эти процессы в контексте области памяти, которая, как известно, является аномальной при шизофрении, — области эпизодической памяти (Tulving, 1987). ). Если ошибки предсказания управляют ложной памятью, а психоз является результатом ошибочной ошибки предсказания, тогда люди, подверженные психотическим переживаниям, могут быть по-разному восприимчивы к формированию иллюзорных ложных воспоминаний. Один хорошо зарекомендовавший себя способ создания иллюзорной памяти был описан Дизом (1959) и Родигером и Макдермоттом (1995). .Этот эффект «DRM» проявляется как большая тенденция к ложному утверждению, что слово-прототип (например, сон) было замечено, когда оно представлено после списка исследования, состоящего из ряда его семантических ассоциаций (ночь, сон и т. Д.). То есть субъекты сообщают об иллюзорных или ложных воспоминаниях о непредставленных словах, которые тесно связаны со словами, которые их просили запомнить. Самые последние теоретические взгляды на этот эффект тесно связаны с понятиями неожиданности и ошибки предсказания, которые мы подняли выше.Гипотеза несоответствия-атрибуции (Whittlesea and Williams, 1998 ; Уиттлси, 2002 ) предполагает, что субъекты контролируют свою когнитивную обработку, сравнивая ожидания относительно своей работы с текущей обработкой. Как истинное, так и ложное знакомство возникает, когда сравнение между ожиданиями и результатами в рамках эпизода обработки вызывает неожиданность или ошибку прогноза. Подобно ошибкам предсказания вознаграждения и другим нарушениям ожидания, это побуждает человека искать объяснение, приписывая удивление какому-либо правдоподобному источнику в текущей среде или аналогичным характеристикам в прошлом.Слова-прототипы в DRM кажутся удивительно беглыми, они превышают порог беглости, используемый для выполнения задачи. Субъекты приписывают эту беглость прошлому источнику, испытывая сознательное чувство знакомства со словами, которые им не были представлены (Whittlesea et al., 2005 ). Короче говоря, поскольку слово-прототип тесно связано со списком слов, которые были фактически изучены, оно обрабатывается с большей беглостью, и эта беглость порождает сигнал удивления, который неправильно интерпретируется как означающий, что слово действительно было представлено.Таким образом, эта иллюзия дает возможность исследовать функцию, связанную с ошибкой предсказания, в контексте эпизодической памяти. Если неожиданность или ошибка предсказания являются основой иллюзии DRM, то можно ожидать, что люди с ошибочной обработкой ошибок предсказания будут испытывать иллюзию по-разному. С этой целью мы стремились определить, существуют ли индивидуальные различия в эффекте DRM, которые могут быть связаны с ослабленными психозоподобными переживаниями и убеждениями (Eckblad and Chapman, 1983 ; Peters et al., 1999 г. ). Этот подход оказался успешным в предыдущих исследованиях нарушений исходной памяти и их связи с психозоподобными переживаниями (Simons et al., 2006 , 2008 г. ). Мы оценили эффект DRM у здоровых добровольцев и попросили их заполнить анкеты, в которых оценивалась их восприимчивость к необычным переживаниям и убеждениям. Основываясь на наших предыдущих выводах, люди, наиболее чувствительные к ошибкам прогнозов, с большей вероятностью будут испытывать аберрации восприятия и бредовые представления после лечения психотомиметическим препаратом кетамином (Corlett et al., 2006 г. ), мы предсказали, что те люди, которые были наиболее чувствительны к иллюзии DRM, будут иметь наиболее тяжелые психозоподобные переживания, включая странные переживания восприятия и странные убеждения.

Участники

Все протестированные участники были студентами Кембриджского университета, привлеченными с помощью плакатов и рекламы по электронной почте. Возраст участников был от 18 до 22 лет (средний 21,16, стандартное отклонение 1,13 года). Они участвовали в исследовании, чтобы получить шанс выиграть приз за самое точное выполнение компьютерной задачи.Всего было протестировано 50 участников (18 мужчин и 32 женщины). Все испытуемые предоставили информированное согласие и четко понимали, в чем заключалась задача, до начала. Исследование было одобрено Кембриджским комитетом по этике психологических исследований, Кембридж, Англия.

Когнитивная задача

Задача DRM была воспроизведена Whittlesea et al. (2005) . Словесные стимулы были взяты из Stadler et al. (1999) . Было 36 семантических прототипов, каждый со списком из 15 часто встречающихся словосочетаний (Stadler et al., 1999 г. ). Например, для слова-прототипа холодный ассоциатами (в порядке убывания ассоциативной частоты) будут жаркий, снег, теплый, зима, лед, влажный, холодный, холодный, жара, погода, мороз, воздух, дрожь, арктический и мороз . Слова в каждом списке, как правило, вызываются как ассоциированные с прототипом при свободном вспоминании, чем выше в списке, тем сильнее ассоциация со словом-прототипом (Stadler et al., 1999 ).

Два сокращенных списка по шесть слов были созданы из каждого списка из 15 слов.Первый сокращенный список состоял из элементов с нечетными номерами из каждого списка, начиная с третьего слова (в приведенном выше примере: теплый, ледяной, холодный, тепло, замораживание, дрожь), а другой сокращенный список состоял из элементов с четными номерами. элементы из списка, начинающиеся с четвертого слова (в данном случае зима, мокрый, холодный, погодный, воздушный, арктический). 15-е слово, прототип и два старших партнера из списка в сокращенные списки не попали. Это привело к 72 спискам из шести слов, каждый из которых связан с прототипом и двумя высшими связями.Восемнадцать из этих списков из шести слов были назначены для каждого из четырех условий теста для каждого участника. Это было сделано случайным образом для каждого условия и для каждого участника.

Задача была представлена ​​в программе доставки DMDX-стимула на портативном ПК Advantech PPC-123T под управлением Windows 98 с экраном 12,1 дюйма.

В каждом испытании участникам показывали один список из шести слов. Каждое слово отображалось белыми буквами в центре черного экрана в течение 120 мс, за которым сразу следовало следующее слово в списке.После представления этих шести слов в течение 3 секунд отображался вопрос, спрашивающий, встречалось ли в списке конкретное слово, например: «Вы видели слово тигр?» В начале задания были представлены два практических испытания. , состоящий из слов, которых нет в списках задач. Мы приняли этот метод быстрого последовательного визуального представления (RSVP) из-за нашего интереса к отношениям между ожиданием, опытом и памятью (Luo et al., 1998 ; Макдермотт и Ватсон, 2001 г. ; Whittlesea et al., 2005 г. ). Действительно, формирование ложных воспоминаний о быстро представленной визуальной информации и наличие галлюцинаций могут иметь много общего (Reed et al., 2008 ). В этом отношении второстепенная цель нашего исследования состоит в том, чтобы напрямую связать гипотезы значимости психоза с переживаниями, подобными галлюцинациям. Участникам было предложено ответить как можно быстрее и точнее, нажав клавишу компьютера, соответствующую их решению. Клавиши были левой и правой клавишей Shift на стандартной клавиатуре, соответствующая клавиша была помечена наклейкой с надписью «да» или «нет», чтобы избежать путаницы.Роль отдельных ключей у разных испытуемых уравновешивалась. После Морица и Вудворда (2002) , мы попросили испытуемых указать, насколько они уверены в своих решениях, связанных с памятью, удерживая кнопку дольше, если они были более уверены. Если они догадывались, что нажимали клавишу, если они были очень уверены, то нажимали и держали дольше.

Было четыре различных списка и целевых условий слова, каждое из которых состояло из 18 испытаний, представленных в разном порядке для каждого испытуемого:

(1) Соответствующий прототип приманки — прототип был представлен сразу после одного из списков шести его высокочастотных партнеров.В списке единомышленников прототипа не значилось.

(2) Инконгруэнтный прототип приманки — прототип был представлен сразу после одного из списков шести высокочастотных ассоциатов для другого прототипа. В списке единомышленников прототипа не значилось.

(3) Высший представленный партнер — высший партнер был представлен сразу после одного из списков шести высокочастотных партнеров для своего прототипа. В этом случае самый высокий сотрудник, представленный в вопросе, был вставлен в список случайным образом в местах 2–5, так что ему всегда предшествовало хотя бы одно слово и никогда не было последним словом.

(4) Наивысший партнер не представлен — высший партнер был представлен сразу после одного из списков шести высокочастотных партнеров для другого прототипа.

Анкеты

Испытуемые заполнили следующие анкеты:

— Весы Чепмена (Eckblad and Chapman, 1983 г. ), который обеспечивал меру шизотипии, разделенную на подшкалы магического мышления, физической ангедонии, социальной ангедонии и аберрации восприятия.- Инвентарь заблуждений Петерса (Peters et al., 1999 ), которые предусматривали меры необычных убеждений, включая поддержку и озабоченность. — Шкала социальной желательности Марлоу-Крауна (Strahan and Gerbasi, 1973 ), которые позволили измерить склонность участника давать ответы, которые воспринимаются исследователем как приемлемые, вместо того, чтобы давать отчет о своем истинном опыте. Он ставит вопросы о поведении, которое является социально желательным, но относительно необычным, или социально нежелательным, но относительно распространенным среди населения.

Субъекты также заполнили другие анкеты, данные из которых будут представлены в другом месте.

Плановые анализы

Результаты задачи DRM

Эффект DRM был резюмирован как разница в вероятности ложной тревоги для связанного прототипа и вероятности ложной тревоги для несвязанного прототипа. Учитывая цель исследования; Чтобы исследовать взаимосвязь между ослабленными психотическими переживаниями и восприимчивостью к иллюзии DRM, мы также вычислили более непрерывный показатель иллюзии, включив уверенность субъекта в его воспоминания.Во-первых, мы скорректировали межпредметную изменчивость уверенности, вычтя среднюю достоверность каждого субъекта по всем условиям из их ответа в каждом испытании, а затем возведя это значение в квадрат, чтобы выразить уверенность испытуемых для каждого испытания как положительное значение. Затем мы вычислили среднюю степень достоверности ошибок, которые субъекты совершали при испытаниях DRM (когда их спрашивали, был ли им представлен соответствующий прототип приманки). Это дало нам оценку уверенности испытуемого в том, что он воспринимал слова-прототипы, которых на самом деле не было.

Связь данных задания и анкеты

Общее количество баллов

субъектов по шкалам шизотипии Чепмена дало сводку об их общей шизотипии, включая ослабленные положительные и ослабленные отрицательные симптомы. Склонность субъекта к утверждению странных убеждений, а также его озабоченность и убеждения были оценены с помощью Инвентаря заблуждений Питерса (PDI). Общие баллы по обеим шкалам отдельно регрессировали как по вероятностному, так и по доверительному анализу DRM.

Учитывая наши априорные гипотезы о значимости, ожидании и убеждениях, последующие запланированные анализы игнорировали физическую и социальную ангедонию (поскольку они относятся к ослабленным негативным симптомам) и исследовали взаимосвязь между уверенностью в иллюзии DRM и суммированными баллами субъектов за магическое представление и шкалы аберраций восприятия. Пункты шкалы Magical Ideation отражают виды аберрантных переживаний, которые имеют решающее значение для моделей психозоподобных переживаний, основанных на значимости (Gray et al., 1991 г. ; Хемсли, 1994 ; Капур, 2003 г. ; Corlett et al., 2007a , 2009b ). Например, шкала магических представлений включает в себя такие элементы, как «Я заметил звуки в своих записях, которых нет в другое время», «Я чувствовал, что для меня были сообщения о том, как все было организовано, например, в витрине магазина. », И« Иногда у меня возникает ощущение, что энергия набирается или теряется, когда определенные люди смотрят на меня или прикасаются ко мне ». Пункты подшкалы аберраций восприятия больше касаются интенсивности восприятия, необычных телесных переживаний и аберраций свободы воли.

Теория обнаружения сигналов и психозоподобные переживания

На принятие субъектом решения по этой задаче, возможно, повлиял ряд различных факторов, включая их перцептивную чувствительность (их способность воспринимать очень быстро предъявляемые стимулы) и предвзятость их реакции (например, как часто они считали, что мы на самом деле представим им слова, которые мы впоследствии допросил их). Мы зафиксировали предвзятость чувствительности и реакции испытуемых с помощью анализа теории обнаружения сигналов (SDT) (Green and Swets, 1966). ).Короче говоря, SDT рассматривает принятие решений в условиях неопределенности как процесс различения двух распределений; внутренний физиологический шум и влияние реальных сигналов (плюс шум) на нервную систему (см. рис. А). Чувствительность восприятия суммируется с помощью d ‘(d-простое число), разницы в пиках внутреннего шума и распределений сигнал плюс шум. Мы оценили d-prime для каждого испытуемого на основе наших данных как разницу между нормализованной частотой совпадений (правильное подтверждение слова, которое было представлено) и нормализованной частотой ложных тревог (неправильное подтверждение слова-прототипа, которое не было представлено.Чем более чувствителен участник к различению представленной целевой и прототипной приманки, тем больше будет значение d ′ (MacMillan and Creelman, 1991 ; Шапиро, 1994 г. ; Лиса, 2004 ). Мы рассчитали смещение или критерий смещения ответов испытуемых, умножив сумму стандартизованных оценок вероятности попадания и частоты ложных тревог на −0,5 (MacMillan and Creelman 1991 ; Шапиро, 1994 г. ; Лиса, 2004 ). Когда частота ложных тревог для прототипов приманок равна частоте промахов для представленных целей, участник с такой же вероятностью скажет «да», как и «нет», вынося суждения о распознавании (MacMillan, 1991). ; Шапиро, 1994 г. ; Лиса, 2004 ).Когда это происходит, значение для c равно нулю, и критерий считается несмещенным (MacMillan, 1991 ; Лиса, 2004 ). Когда частота ложных тревог больше, чем частота пропусков, смещение происходит в сторону ответа «да», что указывает на смещение либерального критерия с отрицательным значением (MacMillan, 1991). ; Лиса, 2004 ). С другой стороны, когда частота промахов превышает частоту ложных тревог, смещение происходит в сторону ответа «нет», что указывает на смещение консервативного критерия с положительным значением (MacMillan, 1991). ; Лиса, 2004 ).См. Рисунок 3. Баллы Bias и Criterion были преобразованы в наши показатели позитивной шизотипии, чтобы оценить взаимосвязь между иллюзорными воспоминаниями и ошибочными убеждениями и переживаниями.

Результаты задачи DRM

Наши испытуемые продемонстрировали иллюзию DRM-памяти; частота ложных срабатываний для слов-прототипов, которые были семантически связаны с предыдущим списком слов, была значительно выше, чем частота ложных срабатываний для слов-прототипов, не связанных с предыдущим списком [ t (49) = 10.828, р. <0,001]. Распознавание было хорошим, испытуемые правильно сообщили, что видели слово, с которым они были представлены, значительно лучше, чем случайность [ t (49) = 10,678, p <0,001]. Однако их работа не была идеальной, в среднем испытуемые неправильно догадались, что представленное слово на самом деле было новым в 5 из 18 испытаний.

Связь данных задания и анкеты

Мы не обнаружили связи между вероятностью совершения DRM-ошибок и оценками шизотипии или заблуждением.Однако это, возможно, неудивительно, учитывая, что Моррис и Вудворд не обнаружили разницы между количеством ложных воспоминаний, сформированных пациентами с шизофренией и подобранными контрольными субъектами (Moritz and Woodward, 2002). ). Однако пациенты с шизофренией были более уверены в допущенных ими ошибках памяти DRM (Moritz and Woodward, 2002). ). Точно так же мы наблюдали значительную корреляцию между уверенностью испытуемых в своих ложных воспоминаниях и их общим баллом по шкале Чепмена ( r = 0.271, p = 0,04, r ² = 0,07). [Была также сильная тенденция к этому показателю, предсказывающему количество необычных убеждений, подтвержденных в инвентаре заблуждений Питера ( r = 0,272, p = 0,06, r ² = 0,07]. Когда мы исследовали субшкалы, наиболее релевантные исследуемым когнитивным моделям, мы обнаружили значительную корреляцию между положительной шизотипией и уверенностью в иллюзии DRM ( r = 0.374, p = 0,008, r ² = 0,11). Субъекты, которые были наиболее уверены в своих ложных воспоминаниях, скорее всего, испытали аберрации восприятия или поддержали магические идеи (см. Рис. ). В апостериорных подтверждающих анализах ни социальная, ни физическая ангедония не были достоверно связаны с достоверностью ошибок DRM ( r p > 0,5).

Рис. 1. Взаимосвязь между уверенностью в DRM и странными убеждениями / переживаниями: диаграмма разброса уверенности субъекта в ошибках DRM и положительных оценок шизотипии по их самооценке.

При частичном корреляционном анализе учитывались потенциально мешающие факторы; корреляция оставалась значимой, когда возраст ( r = 0,374, p = 0,008) и социальная желательность (согласно шкале Марлоу-Крауна, r = 0,383, p = 0,007, r ² = 0,15). Было слишком мало участников-левшей, чтобы исследовать влияние их на интересующие нас переменные, однако удаление участников-левшей не устранило значимую взаимосвязь между оценками магического мышления и восприимчивостью к DRM ( n = 45, r = 0.397, p = 0,007, r ² = 0,16).

Мы также исследовали взаимосвязь между неспособностью вспомнить события, которые были на самом деле представлены, и шизотипическими переживаниями. Не было значимой связи между странными переживаниями и убеждениями и количеством неудач в подтверждении пережитых событий, равно как и уверенности субъектов в этих ошибках и серьезности своих необычных переживаний и идей. Связь между уверенностью в ошибках памяти и положительными шизотипическими чертами оказалась специфической для ложных воспоминаний DRM, а не связана с плохим выполнением задания или неадекватной уверенностью в ложных воспоминаниях в целом.

SDT и психозоподобный опыт

Не было значимой корреляции между d ‘и психозоподобными переживаниями или убеждениями. Однако наблюдалась значимая отрицательная корреляция между критерием и положительной оценкой шизотипии ( r = -0,353, p = 0,019, r ² = 0,12), то есть субъекты с более либеральной предвзятостью (рассчитано из их решения по испытаниям DRM) также с большей вероятностью подтвердили наличие необычных переживаний восприятия и придерживались необычных убеждений (см. рисунки 2 и 3). ).

Рис. 2. Корреляция между критерием и положительной шизотипией: диаграмма разброса значений критериев испытуемых и их восприимчивости к странным убеждениям. Низкий критерий или отрицательный критерий соответствует критерию либерального принятия или предвзятости ожидания.

Рис. 3. Теория обнаружения сигналов, память и психоз. (A) Роль знания или беглости в принятии решений относительно памяти.Субъекты делают выводы о том, пережили они событие или нет, сравнивая беглость / осведомленность, которую они испытывают, с этими распределениями. Зеленым цветом обозначены события, которые действительно произошли, красным — события, которые не имели места. Область под кривыми синего цвета представляет собой область наибольшей неоднозначности. (B) Критерий, который субъекты используют для умозаключений, отражает их предвзятость в принятии решений, субъекты с низким критерием подтверждают большее количество переживаний, которые на самом деле не имели места.Наблюдаемая нами корреляция между низким критерием и положительной шизотипией предполагает, что аберрации восприятия и странные убеждения, о которых сообщали испытуемые, были связаны с этим значением критерия. Субъекты с низким критерием по задаче DRM с большей вероятностью будут сообщать об уверенных иллюзорных ложных воспоминаниях, мы также ожидаем, что они наполняют двусмысленные или неопределенные восприятия (например, изображение скал с поверхности Марса) смыслом, делая вывод, что они представляют лицо.

Наконец, в качестве теста на внутреннюю непротиворечивость, мы исследовали корреляцию между критерием и достоверностью ложных воспоминаний DRM, значимую взаимосвязь ( r = –0.362, p = 0,016, r ² = 0,13) объединяет два наших измерения чувствительности к иллюзии, которые относятся к психозоподобным переживаниям и убеждениям; субъекты с либеральной предвзятостью при выполнении задачи были более уверены в допущенных ими ошибках DRM и с большей вероятностью имели странные представления и убеждения.

Мы создали иллюзорные воспоминания у здоровых людей, используя хорошо зарекомендовавший себя подход. Как и ожидалось, участники с большей вероятностью ошибочно утверждали, что они вспомнили слово, когда оно было семантически связано со словами, с которыми они фактически были представлены.Критически настроенные люди, склонные к необычным переживаниям и убеждениям, были более уверены в этих иллюзорных воспоминаниях.

Итак, почему может случиться так, что эти уверенные, но ложные утверждения имеют тенденцию согласовываться с тенденцией подтверждать убеждения о таких вещах, как сверхъестественные явления или внеземные существа? Было высказано предположение, что ложное ощущение беглости или знакомства прототипных слов в этой задаче вызывает неожиданность или ошибку предсказания: прототипы кажутся более знакомыми, чем субъекты ожидают, что приводит их к заключению, что слова были ранее представлены (Whittlesea et al., 2005 г. ). Статистически значимая связь между восприимчивостью к этому эффекту и серьезностью шизотипических убеждений и переживаний предполагает, что ложная беглость, вызванная ошибками предсказания, может служить основой как для восприимчивости к иллюзии, так и для необычных переживаний и идей, характеризующих шизотипию. То есть порожденное задачей ложное знакомство может иметь общую когнитивную и нейронную основу с переживаниями ложного знакомства в повседневной жизни, переживаниями, которые проявляются как отклонения восприятия и странные убеждения.В предыдущей работе мы обнаружили, что более крупные ответы на ошибки прогнозирования (вызванные нарушением усвоенных ожиданий) предрасполагали здоровых субъектов к аберрациям восприятия и бредовым идеям, когда им вводили психотомиметический препарат кетамин (Corlett et al., 2006). ). В частности, область правой дорсолатеральной префронтальной коры (rDLPFC), по-видимому, чувствительна к ошибкам прогнозирования во время обучения (Fletcher et al., 2001 ; Корлетт и др., 2004 г. ; Тернер и др., 2004 г. )., и, чем больше величина этой реакции, тем больше вероятность того, что испытуемые испытали аберрантную значимость и референциальные идеи о кетамине (Corlett et al., 2006 г. ). Хотя у нас не было личностных показателей этих людей, примечательно, что ложные воспоминания о задаче DRM также связаны с усиленной активацией rDLPFC (Kim and Cabeza, 2007 ) и нарушения DLPFC ухудшают обработку памяти, основанную на знакомстве (Kishiyama et al., 2009 ). Взятые вместе, эти данные означают, что DLPFC сверх активности может вызвать ложное знакомство, вызванное ошибками прогнозирования, которое приводит к ложным воспоминаниям DRM, а также к странным переживаниям и идеям. Дополнительное подтверждение этому исходит из последующего наблюдения, что активация ошибок прогнозирования DLPFC нарушается у людей с ранним психозом, и степень этого нарушения позволяет прогнозировать тяжесть заблуждения у разных субъектов (Corlett et al., 2007b ). Настоящее открытие напоминает исследования здоровых людей, склонных к галлюцинациям, которые демонстрируют аналогичную предвзятость в отношении сообщений о стимулах, которых не было (Bentall and Slade, 1985 ; Цаканикос и Рид, 2005a , б ; Рид и др., 2008 г. ). Мы показываем, что ошибка подтверждения или ожидания, возможно, вызванная чувствительностью к ошибкам прогноза (Whittlesea et al., 2005 ), относится не только к отклонениям восприятия, но и к идеям, похожим на иллюзию. В том, что может быть самой ранней трансляционной нейробиологической теорией дофамина и положительных психотических симптомов, Роберт Миллер предположил, что дофамин в базальных ганглиях устанавливает порог значимости для когнитивных выводов, сродни уровню значимости в статистическом тесте; если бы дофамин был повышен в мозгу психотических людей, этот порог снизился бы с двумя последствиями; увеличение общего числа принятых выводов и увеличение доли тех, которые случайно оказываются неверными (Miller, 1976 ).Мы предполагаем, что индивидуальные различия в высвобождении или регуляции дофамина могут лежать в основе взаимосвязей между восприимчивостью к иллюзии DRM и ослабленными психозоподобными симптомами, о которых мы сообщаем, то есть те субъекты, которые сообщали о более уверенных ложных воспоминаниях, аберрантных переживаниях и убеждениях, имели сенсибилизированные системы дофамина. которые изменили их порог для заключения о том, что произошло определенное событие (см. рис. ). Базальные ганглии, в частности полосатое тело, участвуют в обработке значимости (Zink et al., 2003 г. ), обучение, основанное на ошибках прогнозирования (McClure et al., 2003 ; О’Догерти и др., 2003 г. ) и теории аберрантной значимости психоза (Gray et al., 1991 ; Капур, 2003 г. ). В предыдущей работе мы обнаружили отклоняющиеся от нормы ответы на ошибки предсказания в полосатом теле, однако сигналы в этой области не предсказывали аберрации восприятия или бредовые представления (Corlett et al., 2006). , 2007b ). Возможно, что DLPFC (область, неадекватное взаимодействие которой, как мы обнаружили, предсказывает бред) представляет собой слияние входных данных из множества регионов, любой шум из входных областей, таких как VTA и полосатое тело, вызывает неадаптивное обновление ожиданий, связанных с бредом (Corlett et al., 2007b ). Однако у некоторых пациентов с шизофренией наблюдается гипоактивность DLPFC и повышенное вовлечение полосатого тела (Meyer-Lindenberg et al., 2002 ). Эти противоречивые исследования могут изучать разные фазы психоза или задействовать разные когнитивные процессы с разными нейронными базами. Примечательно, что ни исследование фронтостриатальных взаимодействий (Meyer-Lindenberg et al., 2002) ), ни исследования фМРТ, демонстрирующие аберрантное вовлечение полосатого тела во время ожидания вознаграждения (Juckel et al., 2006 ) продемонстрировали связь между неправильной передачей сигналов в полосатом теле и бредом.Другое исследование, в котором изучалась связь между ошибочной ошибкой предсказания и заблуждением, связывало тяжесть заблуждения с неправильным задействованием лобной коры головного мозга (Schlagenhauf et al., 2009). ). Очевидно, что когнитивные и нейронные механизмы лобно-стриарного взаимодействия и их нарушение в формировании бреда — важная тема для будущих исследований. Мы считаем, что эта иллюзия ложной памяти и ее связь с аберрантными убеждениями и переживаниями отдают предпочтение байесовской модели обработки, в которой ожидаемая и полученная беглость сравнивается, чтобы судить о знакомстве, удивительная беглость, с которой обрабатываются слова-прототипы, предрасполагает испытуемых к выводу, что они знакомы. (Бенджамин и др., 1998 г. ). Мы утверждаем, что это байесовское объяснение распространяется на психозоподобные переживания. То есть определенные переживания неуместно удивляют и требуют объяснения, с повторяющимися неожиданными переживаниями, что объяснение перерастает в странное или несоответствующее убеждение (Hemsley and Garety, 1986 ; Флемингер, 1992 ; Corlett et al., 2009a ; Флетчер и Фрит, 2009 г. ). В этом отношении следует отметить, что испытуемые, которые были склонны одобрять использование слова из предыдущего списка ответов (критерий Последние вычислительные модели в психологии и нейробиологии признают пересечение между теоремой Байеса, SDT и ассоциативным обучением (Courville et al., 2006 г. ; Даян и Доу, 2008 г. ), во всех типах теории то, что изучается, запоминается и воспринимается, определяется не только текущими данными, но и прошлым опытом и ожиданиями (Alloy and Tabachnik, 1984 ). Наши данные подтверждают представление о том, что предсказания и ошибки предсказания взаимодействуют байесовским образом на службе познания и восприятия (Hemsley and Garety, 1986 ; Corlett et al., 2009a ; Флетчер и Фрит, 2009 г. ). Сильные априорные значения и сильные ошибки предсказания приводят к ложной беглости обработки и неуместному чувству знакомства, которое порождает аберрации восприятия и магические представления.Согласно Эстесу, сильные предубеждения в отношении предшествующего ожидания в памяти могут возникать из-за повторяющихся циклов воспоминаний и реконсолидации, в которых физиологический шум искажает реконсолидированную память и уводит ее от того, что произошло на самом деле. Недавно мы выдвинули гипотезу, что этот механизм может быть ответственным за поддержание бредовых идей и аберрантных представлений (Corlett et al., 2009b ) мы полагаем, что наблюдаемая связь между достоверностью DRM, систематической ошибкой критериев и положительной шизотипией обеспечивает первоначальную поддержку этой гипотезе.Конечно, наши наблюдения за взаимосвязью между этой предположительно управляемой ошибками иллюзией предсказания и повседневными переживаниями и убеждениями относятся к здоровым людям. Отношения между людьми, страдающими психическим заболеванием, еще предстоит выяснить, и поэтому мы должны быть осторожны в своих выводах. Тем не менее, следует подчеркнуть известную взаимосвязь между шизотипией и психотическим заболеванием, и, более того, такие исследования, как это, предлагают неоценимую возможность изучить опыт и убеждения, которые не загрязнены действием лекарств.Насколько нам известно, задача DRM не изучалась в условиях контролируемых фармакологических манипуляций. Однако есть свидетельства того, что поведенческие реакции и реакции мозга во время выполнения задач по запоминанию и принятию решений модулируются дофамином (Pessiglione et al., 2006). ; Schott et al., 2006 ; Гиббс и др., 2007 , 2008 г. ). Кроме того, природа дофаминергического эффекта на принятие решений (улучшает ли агонизм дофамина или ухудшает его восприимчивость) зависит от черт личности, таких как вера в паранормальные идеи (Krummenacher et al., 2009 г. ). Мы прогнозируем, что фармакологические исследования эффекта DRM покажут, что производительность модулируется генетической изменчивостью в дофаминергических локусах и введением дофаминергических препаратов. Эти фармакологические и генетические эффекты могут взаимодействовать с уязвимостью на уровне черт для психозоподобных идей и переживаний. Таким образом, мы продемонстрировали связь между иллюзорными воспоминаниями, отклонениями восприятия и странными убеждениями. Этот вывод подтверждает теорию о том, что неподходящий опыт значимости включает процесс атрибуции, который приводит к формированию аберрантных, но объясняющих убеждений (Kapur, 2003). ).Возможно, что неправильное задействование правой префронтальной коры опосредует формирование ложных воспоминаний, странные восприятия и необычные убеждения, сигнализируя о несоответствующих несоответствиях между ожиданием и опытом, которые вызывают новое обучение (Corlett et al., 2007a ). Хотя формирование новых ассоциаций может иметь адаптивные преимущества (Stevens and Price, 2000). ; Авила и др., 2001 ) в своей крайней форме гиперактивность ассоциации в конечном итоге приводит к психотическим симптомам.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

PRC является научным сотрудником Кембриджского университета по обмену Парк-Дэвис и молодым исследователем NARSAD, его также поддерживает Фонд Исаака Ньютона Кембриджского университета. JSS поддерживается BBSRC. GKM поддерживается MRC. PCF поддерживается фондом неврологии здоровья Бернарда Вульфа и фондом Wellcome Trust. Эта работа была выполнена в Институте поведенческой и клинической неврологии при совместной поддержке Совета по медицинским исследованиям и Wellcome Trust. JK поддерживается NIMH, NIAAA и NARSAD, он сообщает следующее: Консультации: AstraZeneca Pharmaceuticals, LP, Cypress Bioscience, Inc., HoustonPharma, Исследовательский институт Schering-Plough, Shire Pharmaceuticals и Pfizer Pharmaceuticals; Консультативные советы: Bristol-Myers Squibb, Eli Lilly and Co., Forest Laboratories, GlaxoSmithKline, Lohocla Research Corporation, Merz Pharmaceuticals, Takeda Industries и Transcept Pharmaceuticals, Inc.; Варианты исполнимых ордеров: Tetragenex Pharmaceuticals Inc .; Поддержка исследований: Исследовательский фонд Янссена; Ожидающие патенты: глутаматергические агенты при психических расстройствах (депрессия, ОКР), антидепрессивный эффект перорального кетамина и перорального кетамина при депрессии.

Сплав, Л. Б., Табачник, Н. (1984). Оценка ковариации людей и животных: совместное влияние предшествующих ожиданий и текущей ситуационной информации. Psychol. Ред. 91, 112–149. Ариети, С. (1974). Обзор шизофрении с преимущественно психологического подхода. Am. J. Psychiatry 131, 241–249. Авила М., Такер Г. и Адами Х. (2001). Генетическая эпидемиология и шизофрения: исследование репродуктивной пригодности. Schizophr. Res. 47, 233–241. Бартлетт, Ф. К. (1932). Вспоминая. Исследование по экспериментальной и социальной психологии. Кембридж, издательство Кембриджского университета. Бенджамин, А.С., Бьорк, Р.А., и Хиршман, Э. (1998). Предсказание будущего и реконструкция прошлого: байесовская характеристика полезности субъективной беглости. Acta Psychol. (Amst) 98, 267–290. Бенталл, Р. П., и Слэйд, П. Д. (1985). Проверка реальности и слуховые галлюцинации: анализ обнаружения сигнала. руб. Дж.Clin. Psychol. 24 (Pt 3), 159–169. Конрад, К. (1958). Die Beginnende Шизофрения. Г. Тиме. Штутгарт. Корлетт П. Р., Эйткен М. Р., Дикинсон А., Шанкс Д. Р., Хани, Г. Д., Хани, Р. А., Роббинс, Т. У., Буллмор, Э. Т. и Флетчер, П. К. (2004). Ошибка прогноза во время ретроспективной переоценки причинных ассоциаций у людей: данные фМРТ в пользу ассоциативной модели обучения. Neuron 44, 877–888. Корлетт П. Р., Фрит К. Д. и Флетчер П. С. (2009a).От наркотиков к депривации: байесовская основа для понимания моделей психоза. Психофармакология (Берл.) . 206, 515–530. Корлетт П. Р., Кристал Дж. К., Тейлор Дж. Р. и Флетчер П. С. (2009b). Почему сохраняются заблуждения? Фронт. Гм. Neurosci. 3, 12. Корлетт, П.Р., Хани, Г.Д., Эйткен, М.Р., Дикинсон, А., Шанкс, Д.Р., Абсалом, А.Р., Ли, М., Помарол-Клотет, Э., Мюррей, Г.К., Маккенна, П.Дж., Роббинс, Т.В., Буллмор , ET, и Флетчер, ПК (2006).Фронтальные реакции во время обучения предсказывают уязвимость к психотогенным эффектам кетамина: связывая познание, активность мозга и психоз. Arch. Gen. Psychiatry 63, 611–621. Корлетт П. Р., Хани Г. Д. и Флетчер П. С. (2007a). От ошибки предсказания к психозу: кетамин как фармакологическая модель бреда. J. Psychopharmacol. (Оксфорд) 21, 238–252. Корлетт, П. Р., Мюррей, Г. К., Хани, Г. Д., Эйткен, М. Р., Шанкс, Д. Р., Роббинс, Т. У., Буллмор, Э.Т., Дикинсон А. и Флетчер П. С. (2007b). Нарушенный сигнал ошибки предсказания при психозе: свидетельство ассоциативного объяснения заблуждений. Мозг 130, 2387–2400. Курвиль, А.С., Доу, Н.Д., Турецки, Д.С. (2006). Байесовские теории обусловливания в меняющемся мире. Trends Cogn. Sci. (Рег. Ред.) 10, 294–300. Ворона, Т. Дж. (1980). Положительные и отрицательные симптомы шизофрении и роль дофамина. руб. J. Psychiatry 137, 383–386. Дакин, С., Карлин, П., и Хемсли, Д. (2005). Слабое подавление визуального контекста при хронической шизофрении. Curr. Биол. 15, R822 – R824. Даян П. и Доу Н. Д. (2008). Теория принятия решений, обучение с подкреплением и мозг. Cogn. Оказывать воздействие. Behav. Neurosci. 8, 429–453. Диз, Дж. (1959). О предсказании возникновения тех или иных словесных вторжений в немедленном отзыве. J. Exp. Psychol. 58, 17–22. Экблад, М., и Чепмен, Л. Дж. (1983). Магическое мышление как индикатор шизотипии. J. Consult. Clin. Psychol. 51, 215–225. Эмрих, Х. М. (1989). Трехкомпонентная системная гипотеза психоза. Нарушение бинокулярной инверсии глубины как индикатора функционального дисбаланса . Br. J. Psychiatry Suppl. 37–39. Эстес, В. К. (1997). Процессы потери, восстановления и искажения памяти. Psychol. Rev. 104, 148–169. Флемингер, С. (1992). Видеть значит верить: роль «предсознательной» обработки восприятия в бредовой ошибочной идентификации. руб. J. Psychiatry 160, 293–303. Флетчер П. К., Андерсон Дж. М., Шанкс Д. Р., Хани Р., Карпентер Т. А., Донован Т., Пападакис Н. и Буллмор Е. Т. (2001). Ответы лобной коры головного мозга человека на неожиданные события предсказываются формальной теорией ассоциативного обучения. Nat. Neurosci. 4, 1043–1048. Флетчер, П. К., и Фрит, К. Д. (2009). Восприятие значит верить: байесовский подход к объяснению положительных симптомов шизофрении. Nat. Rev. Neurosci. 10, 48–58. Фокс, Дж. Р. (2004). Анализ обнаружения сигналов с эффектами избыточности аудио / видео в телевизионных новостях. Коммуник. Res. 31, 524–536. Фристон, К. (2005). Теория корковых реакций. Philos. Пер. R. Soc. Лонд., Б, Биол. Sci. 360, 815–836. Гиббс, А., Наудтс, К., Спенсер, Э., и Дэвид, А. (2008). Влияние амисульприда на эмоциональную память с использованием модели двойного процесса у здоровых добровольцев мужского пола. J. Psychopharmacol . Гиббс, А.А., Наудс, К. Х., Спенсер, Э. П., и Дэвид, А. С. (2007). Роль дофамина в искажении внимания и памяти эмоциональной информации. Am. J. Psychiatry 164, 1603–1609; Виктория 1624. Грей, Дж. А., Фелдон, Дж., Роулинз, Дж. Н. П., Хемсли, Д., и Смит, А. Д. (1991). Нейропсихология шизофрении. Behav. Brain Sci. 14, 1–84. Грин Д. М. и Светс Дж. А. (1966). Теория обнаружения сигналов и психофизика. Вайли. Нью-Йорк. Грегори, Р. (1996). Что такое иллюзии? Восприятие 25, 503–504.Гельмгольц, Х. фон (1878/1971). Факты восприятия. В Избранных произведениях Германа фон Гельмгольца, Р. Кал, изд. (Коннектикут, издательство Weslyan University Press). Хемсли, Д. Р. (1994). Нарушения восприятия и когнитивные нарушения как основа симптомов шизофрении. В «Нейропсихологии шизофрении», А. С. Дэвид и Дж. К. Каттинг, ред. (Хоув, Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс), стр. 97–118. Хемсли Д. Р. и Гарети П. А. (1986). Формирование поддержания бреда: байесовский анализ. руб.J. Psychiatry 149, 51–56. Холт, Д. Дж., Титон, Д., Лонг, Л. С., Гофф, Д. К., Катер, К., Раух, С. Л., Джадж, А., и Куперберг, Г. Р. (2006). Неправильное определение значимости бредовых пациентов с шизофренией. Schizophr. Res. 83, 247–256. Ясперс, К. (1963). Общая психопатология. Издательство Манчестерского университета. Манчестер. Дженсен, Дж., Виллит, М., Зипурски, Р. Б., Савина, И., Смит, А. Дж., Менон, М., Кроули, А. П., и Капур, С. (2008). Формирование аномальных ассоциаций при шизофрении: нейронные и поведенческие свидетельства. Нейропсихофармакология 33, 473–479. Юкель, Г., Шлагенхаф, Ф., Козловски, М., Вустенберг, Т., Виллринджер, А., Кнутсон, Б., Вразе, Дж., И Хайнц, А. (2006). Дисфункция прогнозирования вознаграждения вентрального полосатого тела при шизофрении. Neuroimage 29, 409–416. Кандел, Э. Р. (1999). Биология и будущее психоанализа: новый взгляд на новую интеллектуальную основу психиатрии. Am. J. Psychiatry 156, 505–524. Капур, С. (2003). Психоз как состояние аномальной значимости: структура, связывающая биологию, феноменологию и фармакологию в шизофрении. Am. J. Psychiatry 160, 13–23. Киф, Р. С., Арнольд, М. К., Байен, У. Дж., И Харви, П. Д. (1999). Нарушения мониторинга источников у больных шизофренией; анализ полиномиального моделирования. Psychol. Med. 29, 903–914. Ким, Х., и Кабеза, Р. (2007). Доверие к нашим воспоминаниям: разделение нейронных коррелятов уверенности в достоверных и иллюзорных воспоминаниях. J. Neurosci. 27, 12190–12197. Кишияма М. М., Йонелинас А. П. и Найт Р. Т. (2009).Новые улучшения памяти зависят от боковой префронтальной коры. J. Neurosci. 29, 8114–8118. Крумменахер, П., Мор, К., Хакер, Х., и Брюггер, П. (2009). Допамин, паранормальные явления и обнаружение значимых стимулов. J. Cogn. Neurosci . [Epub перед печатью]. Лофтус, Э. Ф., и Палмер, Дж. К. (1974). Реконструкция разрушения автомобиля: пример взаимодействия языка и памяти. J. Словесное обучение. Вербальное поведение. 13, 585–589.Луо, К. Р., Луо, К. Р., Джонсон, Р. А., и Галло, Д. А. (1998). Автоматическая активация фонологической информации при чтении: свидетельство из задачи решения семантической связанности. Mem. Cognit. 26, 833. Макмиллан Н. и Крилман К. (1991). Теория обнаружения: Руководство пользователя. Кембридж, издательство Кембриджского университета. Махер, Б.А. (1974). Бредовое мышление и расстройство восприятия. J. Individual. Psychol. 30, 98–113. Матуссек, П. (1954). Исследования бредового восприятия.В «Клинических корнях концепции шизофрении: переводы европейских вкладов в шизофрению», Дж. К. Каттинг и М. Шеперд, изд. (Кембридж, издательство Кембриджского университета), стр. 89–103. МакКлюр, С. М., Бернс, Г. С., и Монтегю, П. Р. (2003). Ошибки временного прогнозирования в задаче пассивного обучения активируют полосатое тело человека. Нейрон 38, 339–346. Макдермотт, К. Б., и Уотсон, Дж. М. (2001). Взлет и падение ложных воспоминаний: влияние продолжительности презентации. Дж.Mem. Lang. 45, 160. Макги, А., и Чепмен, Дж. (1961). Расстройства внимания и восприятия при ранней шизофрении. руб. J. Med. Psychol. 34, 103–116. Менон М., Вудворд Т. С., Помарол-Клотет Э., МакКенна П. Дж. И Маккарти Р. (2005). Повышенная яркость стимула делает заблудших шизофреников менее восприимчивыми к «иллюзии известных имен». Schizophr. Res. 80, 369–371. Мейер-Линденберг, А., Милетич, Р. С., Кон, П. Д., Эспозито, Г., Карсон, Р. Э., Куарантелли, М., Вайнбергер, Д. Р., и Берман, К. Ф. (2002). Снижение префронтальной активности указывает на усиление дофаминергической функции полосатого тела при шизофрении. Nat. Neurosci. 5, 267–271. Миллер, Р. (1976). Шизофреническая психология, ассоциативное обучение и роль дофамина переднего мозга. Med. Гипотезы 2, 203–211. Мориц, С., и Вудворд, Т.С. (2002). Уверенность в памяти и ложные воспоминания при шизофрении. J. Nerv. Ment. Дис. 190, 641–643. Мюррей, Г.К., Корлетт, П. Р., Кларк, Л., Пессильоне, М., Блэквелл, А. Д., Хани, Г., Джонс, П. Б., Буллмор, Э. Т., Роббинс, Т. В., и Флетчер, П. К. (2008). Черная субстанция / нарушение прогноза вентральной тегментальной награды при психозе. Мол. Психиатрия 13, 239, 267–276. О’Догерти, Дж. П., Даян, П., Фристон, К., Кричли, Х., и Долан, Р. Дж. (2003). Модели временных различий и обучение, связанное с вознаграждением, в человеческом мозге. Нейрон 38, 329–337. Палли, Р. (2007). Мозг предсказания: бессознательное повторение, сознательное размышление и терапевтическое изменение. Внутр. J. Psychoanal. 88, 861–881. Пессильоне, М., Сеймур, Б., Фландин, Г., Долан, Р. Дж., И Фрит, К. Д. (2006). Ошибки прогнозов, зависящие от допамина, лежат в основе стремления людей к вознаграждению. Nature 442, 1042–1045. Петерс, Э. Р., Джозеф, С. А., и Гарети, П. А. (1999). Измерение бредовых представлений в нормальной популяции: введение PDI (Peters et al. Delusions Inventory). Schizophr. Бык. 25, 553–576. Рао Р. П. и Баллард Д.Х. (1999). Предиктивное кодирование в зрительной коре: функциональная интерпретация некоторых внеклассических эффектов рецептивного поля. Nat. Neurosci. 2, 79–87. Рид П., Уэйкфилд Д., Харрис Дж., Парри Дж., Селла М. и Цаканикос Э. (2008). Наблюдение за несуществующими событиями: влияние условий окружающей среды, шизотипических симптомов и субклинических характеристик. J. Behav. Ther. Exp. Психиатрия 39, 276–291. Рёдигер, Х. Л., и Макдермотт, К. Б. (1995). Создание ложных воспоминаний: запоминание слов, не представленных в списках. J. Exp. Psychol. Учиться. Mem. Cogn. 21, 803. Ройзер, Дж. П., Стефан, К. Э., ден Ауден, Х. Э., Барнс, Т. Р., Фристон, К. Дж., И Джойс, Э. М. (2009). Выявляют ли пациенты с шизофренией аномальную заметность? Psychol. Med. 39, 199–209. Шактер, Д. Л., Норман, К. А., и Кутсталь, В. (1998). Когнитивная нейробиология конструктивной памяти. Annu. Rev. Psychol. 49, 289–318. Schlagenhauf, F., Sterzer, P., Schmack, K., Ballmaier, M., Rapp, M., Wrase, J., Юкель, Г., Галлинат, Дж., И Хайнц, А. (2009). Вознаграждайте изменения обратной связи у пациентов с шизофренией без лечения: актуальность для заблуждений. Biol. Психиатрия 65, 1032–1039. Шотт, Б. Х., Зайденбехер, К. И., Фенкер, Д. Б., Лауэр, К. Дж., Бунцек, Н., Бернштейн, Х. Г., Тишмайер, В., Гундельфингер, Э. Д., Хайнце, Х. Дж., И Дюзель, Э. (2006). Дофаминергический средний мозг участвует в формировании эпизодической памяти человека: данные генетической визуализации. J. Neurosci. 26, 1407–1417.Шапиро, М. (1994). Меры обнаружения сигналов памяти распознавания. В измерении психологической реакции на сообщения СМИ, А. Ланг, изд. (Хиллсдейл, Нью-Джерси, Лоуренс Эрлбаум). С. 133–148. Саймонс, Дж. С., Дэвис, С. В., Гилберт, С. Дж., Фрит, К. Д., и Берджесс, П. В. (2006). Отличие воображаемого от воспринимаемой информации затрагивает области мозга, вовлеченные в шизофрению. Neuroimage 32, 696–703. Саймонс, Дж. С., Хенсон, Р. Н., Гилберт, С. Дж., И Флетчер, П. С. (2008). Разделимые формы мониторинга реальности, поддерживаемые передней префронтальной корой. J. Cogn. Neurosci. 20, 447–457. Стадлер, М. А., Рёдигер, Х. Л., 3-й, и МакДермотт, К. Б. (1999). Нормы для списков слов, создающих ложные воспоминания. Mem. Cognit. 27, 494–500. Стивенс А. и Прайс Дж. (2000). Пророки, культы и безумие. Джеральд Дакворт. Лондон. Страхан Р. и Гербаси К. К. (1973). Вариация семантического стиля в анкетах личности. J. Psychol. 85, 109–118. Цаканикос, Э., и Рид, П. (2005a). Предсказывают ли положительные шизотипические симптомы ложные переживания восприятия в неклинических популяциях? Дж.Nerv. Ment. Дис. 193, 809–812. Цаканикос, Э., и Рид, П. (2005b). Видеть слова, которых нет: обнаружение предубеждений при шизотипии. руб. J. Clin. Psychol. 44, 295–299. Тулвинг, Э. (1987). Множественные системы памяти и сознания. Гум. Neurobiol. 6, 67–80. Тернер, Д. К., Эйткен, М. Р., Шанкс, Д. Р., Саакян, Б. Дж., Роббинс, Т. В., Шварцбауэр, К., и Флетчер, П. С. (2004). Роль боковой лобной коры в причинно-ассоциативном обучении: изучение превентивного и сверхобучения. Cereb. Cortex 14, 872–880. Уиттлси, Б. У. (2002). Ложная память и гипотеза несоответствия-атрибуции: иллюзия знакомства прототипа. J. Exp. Psychol. Gen. 131, 96–115. Уиттлси, Б. В., Массон, М. Э., и Хьюз, А. Д. (2005). Ложное воспоминание после быстро представленных списков: элемент неожиданности. Psychol. Res. 69, 420–430. Уиттлси, Б. В., и Уильямс, Л. Д. (1998). Почему незнакомцы кажутся знакомыми, а друзья — нет? Отчет о несоответствии-атрибуции чувства близости. Acta Psychol. (Amst) 98, 141–165. Зинк, К. Ф., Паньони, Г., Мартин, М. Э., Дхамала, М., и Бернс, Г. С. (2003). Реакция полосатого тела человека на явные бесполезные раздражители. J. Neurosci. 23, 8092–8097.

границ | Причинная теория мнемонической конфабуляции

Ошибки памяти можно разделить на две категории: ошибки из-за пропусков и ошибки из-за комиссии. Упущения забывают ошибки. Комиссии — это «ложные воспоминания». Конфабуляция — это своего рода комиссионная ошибка, которая возникает, когда пациенты рассказывают истории, заполняющие пробелы в их воспоминаниях.Известно, что различные неврологические синдромы вызывают конфабуляцию. Среди них синдром Корсакова (нарушение памяти, вызванное недостатком витамина B1, часто из-за хронического злоупотребления алкоголем), синдром расщепленного мозга, анозогнозия при гемиплегии (отрицание паралича), синдром Антона (отрицание слепоты) и синдром Капгра (иллюзия). что самозванец заменил человека, близкого к пациенту). Конфабуляция также может происходить у здоровых взрослых и маленьких детей. Иногда дети предлагают рассказы о сфабрикованных событиях, которые настолько правдоподобны и убедительны, что даже профессиональные детские психологи не могут отличить их от правильных воспоминаний (Ceci, 1995; Ackil and Zaragoza, 1998).Субъекты, находящиеся под гипнозом, могут болтать, когда их просят вспомнить информацию (Dywan, 1995). Более того, существует ряд экспериментов, которые предполагают, что мы иногда заявляем, что помним пережили события, которые мы только вообразили (Ceci, 1995; Hyman et al., 1995).

Что отличает конфабуляцию от заблуждения? Некоторые считают бредовые убеждения немемориальной формой конфабуляции (Coltheart and Turner, 2009), другие считают бредовые идеи ложными или необоснованными. п.18), а другие утверждают, что заблуждения — это принятия в отличие от убеждений (Dub, 2017). Независимо от того, являются ли заблуждения убеждениями, утверждениями или принятием, есть два основных различия между заблуждениями и заблуждениями. Во-первых, конфабуляции могут быть согласованы с остальными убеждениями субъекта, в то время как заблуждения, как правило, нет. Возможная последовательность конфабуляций обсуждается в разделе «Против эпистемической теории конфабуляции». Во-вторых, заблуждения, но не конфабуляции, обязательно устойчивы к контрдоказательствам и невосприимчивы к контраргументам (Dub, 2017).

Излишне говорить, что не все путаницы касаются прошлого и не все они возникают из-за сбоев в системе памяти. Конфабуляции также могут происходить внутри перцептивного и аффективного модулей. Тем не менее, основное внимание в этой статье уделяется мнемонической конфабуляции.

Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (сокращенно DSM) Американской психиатрической ассоциации, «библия» для психиатрической диагностики, не дает явного определения конфабуляции, но утверждает, что конфабуляция «часто подтверждается повторением воображаемых событий, которые необходимо заполнить. пробелы в памяти »(Американская психиатрическая ассоциация, 1994, стр.157). Согласно этому определению отличительным признаком конфабуляции является то, что она фиктивна. Хотя ложность может быть достаточным условием для конфабуляции, в этом нет необходимости. Не каждое «ложное воспоминание» можно квалифицировать как выдумку. Еще одна характеристика конфабуляции, помимо ложности, состоит в том, что субъект не осознает, что она говорит, и считает «ложное воспоминание» точным. Большинство определений конфабуляции перечисляют ложность и отсутствие обманного намерения как индивидуально необходимые и совместно достаточные условия для конфабуляции.Рассмотрим следующие определения:

Конфабуляции — это неточные или ложные повествования, предназначенные для передачи информации о мире или о себе (Berrios, 2000, p. 348).

Конфабуляция — это симптом, который иногда встречается у пациентов с амнезией и состоит в непроизвольном и бессознательном производстве «ложных воспоминаний», то есть воспоминаний об эпизодах, которые никогда не происходили на самом деле или которые произошли в другом пространственно-временном контексте, чем это существо. упомянутый пациентом (Далла Барба, 2002, стр.28).

Конфабуляции обычно понимаются как примеры ложных убеждений: мнения о мире, которые явно неверны, но, тем не менее, пациенты считают верными, несмотря на четко представленные доказательства обратного (Turnbull et al., 2004, p. 6 ).

В широком смысле конфабуляции обычно определяются как ложные нарративы или утверждения о мире и / или само по себе из-за какого-то патологического механизма или факторов, но без намерения лгать (Örulv and Hydén, 2006, p.648).

Конфабуляции — это ложные воспоминания, произведенные без сознательного осознания их ложности (Fotopoulou, 2008, p. 543).

Общим для всех этих определений является акцент на эпистемических поверхностных характеристиках, таких как убеждение, истина, свидетельства, знание, намерение. Ни одно из этих определений не ссылается на лежащие в основе механизмы, которые причинно ответственны за конфабуляцию. Причина в том, что существует множество нейропсихологических состояний, которые могут вызвать конфабуляцию, и что конфабуляция также может происходить без (известного) нейропсихологического дефицита.

Стандартное определение конфабуляции как «ложной памяти», созданной без осознания ее ложности, проблематично по трем причинам: во-первых, не все конфабуляции полностью ложны; некоторые из них частично верны, а частично ложны. Во-вторых, возможно, что конфабуляция полностью верна, но все же эпистемически неполноценна, потому что она верна просто случайно. В-третьих, по мнению некоторых, подлинные воспоминания не обязательно должны быть полностью точными. Учитывая, что (эпизодическое) воспоминание — это по своей сути конструктивный процесс, содержание воспоминаний может быть в некоторой степени ложным.Учитывая, что конфабуляции могут быть правдой по счастливой случайности и что подлинные воспоминания не обязательно должны быть полностью правдивыми, стандартное определение не может провести четкую границу между воспоминаниями и конфабуляциями.

В свете проблем со стандартным определением конфабуляции некоторые предложили эпистемологическое определение конфабуляции как необоснованной или неоправданной памяти (см. Hirstein, 2005, ch. 8; Michaelian, 2016b, p. 5–7). Эпистемический взгляд на конфабуляцию обещает избежать проблем стандартного объяснения, освободив место для достоверной конфабуляции и частично ложных воспоминаний.Но эпистемологическое описание также стирает различие между подлинной памятью и конфабуляцией, поскольку существуют подлинные воспоминания, которые являются необоснованными (неоправданными), а также должным образом оправданными конфабуляциями.

В этой статье утверждается, что конфабуляция по сравнению с подлинной памятью определяется не тем, что она ложна или необоснованна, а тем, что ей не хватает соответствующей причинно-следственной истории. Отличительной чертой конфабуляций является то, что они не удовлетворяют причинному условию запоминания.

Во избежание недоразумений стоит обратиться к общему беспокойству, которое может возникнуть по поводу философских попыток дать определение медицинским терминам, таким как «конфабуляция».«Тот факт, что DSM не дает явного определения конфабуляции и что литература по этой теме содержит ряд различных определений, может свидетельствовать о том, что медицинская профессия все еще находится в процессе разработки точного определения концепции конфабуляции. . Но если это так, то философии кажется преждевременным пытаться дать определение конфабуляции. Возможно, философии следует воздержаться от определения термина «конфабуляция» до тех пор, пока медицинские науки не определят четко обозначенные им явления.

Эту статью следует понимать как дружеское предложение помощи медицинским наукам. Философия, как заметил Джеймс (1987, с. 296), «необычайно упорная попытка ясно мыслить». Такая философия имеет все возможности для того, чтобы предложить новые взгляды на проблемы психиатрической классификации (см. Sadler et al., 1994; Perring, 2010). Я был бы рад, если каузальная теория конфабуляции, разработанная в этой статье, окажется полезным вкладом в продолжающуюся работу по созданию медицинского определения конфабуляции, которое было бы одновременно точным и исчерпывающим.

Раздел «Конструктивная природа памяти» утверждает, что состояние памяти должно быть фактическим в смысле точного представления объективной реальности и «аутентичным» в смысле сходства с первоначальным восприятием реальности субъектом. Раздел «Конфабуляция без лжи» выступает против стандартной концепции конфабуляции как «ложной памяти», указывая на то, что конфабуляции могут быть достоверными. Раздел «Против эпистемической теории конфабуляции» критикует эпистемологическую концепцию конфабуляции, указывая на то, что существуют должным образом обоснованные (оправданные) конфабуляции.В разделе «Причинная теория памяти» объясняется причинное условие запоминания, а в разделе «Причинная теория мнемонической конфабуляции» утверждается, что отличительной чертой конфабуляций является то, что они не соответствуют причинному условию. В разделе «Конфабуляция, неправильное воспоминание и повторное обучение» обсуждается клиническая полезность каузальной теории мнемонической конфабуляции по сравнению с некоторыми из ее конкурентов.

Конструктивная природа памяти

Согласно стандартной концепции памяти в философии, пропозициональная память работает как фотокопировальный аппарат, производящий копии прошлых пропозициональных установок.Содержание состояния памяти должно быть по типу идентичным содержанию исходной пропозициональной установки, из которой оно причинно проистекает. Эта ксерокопия , модель памяти восходит к глубокой древности. В Theaetetus Платон (1921, 191c8-e) сравнивает (феноменальную) память с восковым блоком, в котором впечатления запечатлены таким же образом, «как мы могли бы штамповать отпечаток кольца. Все, что стерто или не оставило впечатления, мы забыли и поэтому не знаем.Метафора восковой таблички подхвачена Аристотелем (1972) в De Memoria (450a, стр. 28–32). Августин (1991, стр. 191) называет память «чревом разума» и сравнивает ее с «большим и безграничным внутренним залом», «хранилищем» и «обширной пещерой», внутри которой «образы вещей воспринимаются. «Отложены, чтобы« родиться, когда в них возникнет необходимость ». Точно так же Юм (2000, стр. 12) утверждает, что память связана с повторным переживанием ментальных образов, которые являются копиями исходного опыта.Он заходит так далеко, что утверждает, что «память сохраняет первоначальную форму, в которой были представлены ее объекты, и что где бы мы ни отошли от нее, вспоминая что-либо, она проистекает из некоторого дефекта или несовершенства этой способности».

Ксерокопированная модель памяти расходится с тем, что наука говорит нам о работе памяти. Вместо того, чтобы быть запечатленными в стабильной форме, подобной восковой таблетке, долговременные воспоминания сохраняются миниатюрным молекулярным процессом, который должен постоянно выполняться для поддержания воспоминаний; подавление этого процесса может стереть долговременные воспоминания (см.Shema et al., 2007). Кроме того, было показано, что память — это не только пассивное устройство для воспроизведения содержимого, но также и активное устройство для обработки сохраненного содержимого. Психолог Энгель объясняет:

Воспоминания создаются в тот момент, когда они нужны, а не просто извлекают неповрежденный предмет, изображение или историю. Это говорит о том, что каждый раз, когда мы говорим или воображаем что-то из нашего прошлого, мы складываем это из кусочков и кусочков, которые, возможно, до сих пор хранились отдельно.В этом заключается причина того, почему изменение, добавление и удаление вещей из запоминаемого события является правилом, а не исключением (Engel, 1999, p. 6).

Учитывая конструктивную природу поиска в памяти, возникает вопрос, в какой степени два токена пропозиционального отношения могут отличаться друг от друга, и один из них все еще связан с другим в памяти. Если запоминание не требует дублирования пропозициональных установок прошлого, каков допустимый диапазон отклонений между пропозициональной установкой и памятью о ней? Чтобы ответить на этот вопрос, полезно сгруппировать способы, которыми наша память обрабатывает содержимое, в две категории: мнемонические процессы, которые при правильной работе сохраняют истинностное значение закодированного содержимого, и мнемонические процессы, которые изменяют истинностные значения кодированного содержимого. закодированное содержимое.Примерами мнемонических процессов первого типа являются выравнивание, когнитивная динамика и расширение границ. Выравнивание относится к потере деталей, сгущению элементов и общему упрощению информации, закодированной в памяти. Выравнивание сохраняет истинность закодированного контента, поскольку, скажем, если верно, что на тутовом дереве сидит синяя сойка, то верно, что на дереве сидит птица. «Когнитивная динамика» — это термин Каплана (1989) для обозначения способности изменять суждение, чтобы проявлять единственное устойчивое убеждение.Когда вы отслеживаете кого-то или что-то по мере того, как вы (или оба) движетесь или по прошествии времени, вы должны изменять указатели и напряженные глаголы в суждении, чтобы по-прежнему выражать то же убеждение, что и раньше. Расширение границ — это явление, при котором субъект утверждает, что помнит, что видел окружающую область сцены, которая не была видна в изучаемом виде. Хотя расширение границ является ошибкой действия по отношению к стимулу (и, таким образом, нарушает условие аутентичности, обсуждаемое ниже), чаще всего это надежное предсказание мира, которое действительно существовало за пределами первоначального взгляда субъекта.

Некоторые мнемонические процессы, даже при правильной работе, изменяют истинностные значения закодированного содержимого. Речь идет о неправильной атрибуции, внушаемости и конфабуляции. Неправильная атрибуция включает в себя отнесение воспоминания к неверному источнику: ошибочное принятие фантазии за реальность или неправильное вспоминание того, что, скажем, друг рассказал вам мелочь, о которой вы на самом деле читали в газете. Внушаемость относится к воспоминаниям, которые имплантируются в результате наводящих вопросов, комментариев или предложений, когда субъект пытается что-то вспомнить.

Ранее уже поднимался вопрос о том, до какой степени два токена пропозициональной установки могут отличаться друг от друга, и один из них все еще связан с воспоминаниями о другом. В другом месте Бернекер (2010, стр. 36–9, 213–239) я утверждаю, что для того, чтобы психическое состояние квалифицировалось как воспоминание, оно должно точно отражать объективную реальность и , напоминая первоначальное восприятие реальности субъектом. Воспоминания должны быть достоверными, в смысле фактической правильности, и они должны быть подлинными, в смысле точного отражения прошлой точки зрения субъекта.Воспоминание считается подлинным, если оно проистекает из процесса сохранения истины, такого как выравнивание, когнитивная динамика и расширение границ (с этой точки зрения, можно не вспомнить что-то не только потому, что с его памятью что-то не так, но и потому, что представление переданный в память процесс является ложным. Память не допускает ни ошибки наследования, ни наследования ошибки.).

В работе Бернекера (2010, гл. 8) я утверждаю, что запоминание без вывода, которое позволяет содержанию прошлых и настоящих репрезентаций не быть идентичными по типам, а лишь достаточно схожими.Содержание памяти в достаточной степени похоже на содержание предшествующего психического состояния, чтобы считаться экземпляром неизведанного запоминания (при условии, что все другие условия памяти соблюдены), если оно должно быть идентично или соответствующим образом вытекает из него. оригинальный контент. Так называемый тезис следствия полностью совместим с ограничением достоверности запоминания. Причина в том, что отношение следования сохраняет истину. Если содержимое, введенное в процесс памяти, является достоверным и нет внешних обстоятельств, изменяющих истинностные значения содержимого, пока оно находится в хранилище, тезис о выводе гарантирует, что полученное содержимое также является достоверным.И поскольку каждое предложение влечет за собой само собой разумеющееся, тезис также допускает случаи, когда наша память работает как копировальный аппарат, производя дубликаты прошлых пропозициональных установок.

Точка зрения, согласно которой для запоминания требуются как истина, так и подлинность, разделяется не всеми в этой области. Некоторые отбрасывают условие истинности и просто требуют, чтобы воспоминания были подлинными (например, Newby and Ross, 1996). Другие ослабляют условие истины, утверждая, что воспоминания должны содержать только некоторые истины, но не обязательно должны быть полностью правдивыми.Бернштейн и Лофтус, например, пишут:

.

Вся человеческая память в некоторой степени ложна. Память по своей сути является реконструктивным процессом, посредством которого мы собираем воедино прошлое, чтобы сформировать связное повествование, которое становится нашей автобиографией. В процессе реконструкции прошлого мы окрашиваем и формируем наш жизненный опыт на основе того, что мы знаем о мире.

Точно так же Конвей и Лавдей заявляют:

Все воспоминания в некоторой степени ложны в том смысле, что они не представляют буквально прошлый опыт.… Одна из основных функций воспоминаний — генерировать значения, личные значения, которые позволяют нам понимать мир и действовать в нем адаптивно. Воспоминания, пожалуй, наиболее важны для поддержки широкого спектра социальных взаимодействий, в которых преобладает согласованность, а переписка часто менее важна.

Безусловно, существует решающее различие между утверждением, как я, о том, что воспоминания должны быть достоверными, даже если они не должны соответствовать точному воспроизведению некоторого ранее записанного содержания, и утверждением, как это делают вышеупомянутые авторы, о том, что воспоминания нуждаются в не быть (полностью) правдой.По общему мнению, человеческая память предназначена не только для хранения, но и для обработки закодированной информации. В результате такой обработки информации содержание состояния памяти может до некоторой степени отличаться от содержания исходной пропозициональной установки, из которой причинно возникает память. Спор идет о том, в какой степени память может изменять закодированное содержимое. В дальнейшем я предполагаю, что ментальное состояние квалифицируется как воспоминание только в том случае, если оно точно представляет объективную реальность и согласуется с первоначальным восприятием реальности субъектом.

Конфабуляция без лжи

Цель этого раздела — оспорить стандартное определение конфабуляции как «ложной памяти», утверждая, что конфабуляции могут соответствовать ограничению аутентичности и что они могут точно отражать объективную реальность.

В литературе предлагались различные схемы классификации видов конфабуляции. Согласно Schnider (2008, стр. 63–64), существует четыре типа конфабуляции: (1) вторжения в тестах памяти — это случайные искажения, когда испытуемого просят вспомнить детали рассказа.(2) Мгновенные конфликты — это ложные словесные утверждения в ходе обсуждения или другой ситуации, побуждающие пациента сделать комментарий. Эти предположения по своей сути правдоподобны, но часто ложны. (3) Фантастические предположения не имеют под собой реальной основы и, в отличие от мгновенных предположений, непостижимы, бессмысленны и неправдоподобны. (4) Спонтанная поведенческая конфабуляция представляет собой синдром, состоящий из мгновенной и фантастической конфабуляции, амнезии и дезориентации.Отличительной чертой этого типа конфабуляции является то, что пациенты действуют в соответствии со своими конфабуляциями.

Фантастические и спонтанные поведенческие конфабуляции заведомо ложны, противоречивы и причудливы. С другой стороны, вторжения и мгновенные конфабуляции могут быть «последовательными, внутренне последовательными и относительно банальными» (Moscovitch, 1995, p. 226–227). Подобные разговоры имеют тенденцию быть последовательными не только в определенное время, но и в течение более длительного периода времени. Часто наблюдалось, что пациенты упорствуют в своих конфабуляциях, даже несмотря на доказательства обратного.И учитывая, что внутренняя согласованность является важнейшим компонентом аутентичности, вполне разумно предположить, что конфабуляции могут удовлетворять ограничению аутентичности, характерному для запоминания.

Точно так же, как конфабуляции не обязательно должны быть непоследовательными, они не должны искажать объективную реальность. Вполне возможно, что конфабуляции содержат мало или совсем не содержат лжи (Michaelian, 2016b, p. 4). Конфабуляции, связанные с автобиографической информацией, могут ссылаться на фактическое положение дел, но только искажать контекст во времени (Talland, 1965, стр.56; Далла Барба и др., 1990). Например, мать может правильно вспомнить, что у нее есть дети, но не вспомнить, что они выросли и ушли из дома. Кусок болтовни может быть даже полностью правильным. Возможно, что пациент правильно фантазирует, рассказывая историю, которая, по чистой случайности, представляет объективную реальность. К примеру, конфабулятивный ипохондрик может вспомнить, что у него был рак щитовидной железы, с небольшими доказательствами или без них. Однако правда в том, что у него действительно был рак щитовидной железы, но он так и не был обнаружен.Маккей и Кинсборн представляют себе человека, у которого нет «доступа к своей биографической информации, но который случайно может дать правильный ответ, когда его спросят о его возрасте» (McKay and Kinsbourne, 2010, стр. 289; ср. Berlyne, 1972, стр. 32, цитируется в Хирштейн, 2005, с. 9). В результате нельзя исключить, что конфабуляции удовлетворяют не только условию подлинности, но и условию достоверности памяти.

В итоге, конфабулятивный процесс может привести к формированию либо истинного, либо ложного представления.Таким образом, хотя понятие «ложная память» достаточно знакомо, но является оксюмороном, понятие «достоверная конфабуляция» незнакомо, но указывает на возможную ситуацию.

Против эпистемической теории конфабуляции

В свете проблем, с которыми сталкивается стандартное определение конфабуляции как «ложное воспоминание», некоторые предположили, что ключевой особенностью конфабуляции является то, что они необоснованны, плохо подкреплены доказательствами или неоправданы (я использую «оправдание» для обозначения то, чем бы оно ни было, что вместе с истиной составляет разницу между знанием и простой истинной верой.В этом смысле надежность — это своего рода оправдание.) Очевидное преимущество такого эпистемического описания конфабуляции по сравнению со стандартным состоит в том, что она может обрабатывать случаи достоверной и последовательной конфабуляции.

Отличается ли понятие конфабуляции как «ложной памяти» от понятия конфабуляции как неоправданной памяти, зависит от того, на каком месте стоит спор между фаллибилизмом и инфаллибилизмом в отношении оправдания. Инфаллибилизм — это точка зрения, согласно которой убеждение не может быть одновременно оправданным и ложным.Полное оправдание требует или влечет за собой истину. Инфаллибилизм — это точка зрения меньшинства, потому что считается, что он ведет к скептицизму. Поскольку лишь в редких случаях наши доказательства некоторых утверждений гарантируют его истинность, инфаллибилизм, похоже, имеет контринтуитивное следствие, заключающееся в том, что оправдание является редким товаром. Если мы можем знать вещи только на основе дедуктивных аргументов, то очень немногие вещи, во что мы обычно верим на основе индуктивных, перцептивных или свидетельских свидетельств, квалифицируются как знания.Вот почему большинство эпистемологов поддерживают ту или иную версию фаллибилизма. Согласно фаллибилизму, возможно, что убеждение полностью оправдано, но ложно, и что убеждение истинно, но необоснованно. Учитывая фаллибилизм, существует заметная разница между стандартным представлением о конфабуляции как «ложной памяти» и эпистемическим представлением о конфабуляции как неоправданной памяти. Далее я предполагаю фаллибилизм.

Бортолотти (2010, стр. 44–45) мотивирует эпистемологическое понятие конфабуляции следующим образом:

Что, по-видимому, имеет отношение к обнаружению феноменов конфабуляции и заблуждения, так это не то, является ли сообщаемое состояние истинным, а то, конфликтует ли его содержание с другими вещами, в которые верит субъект, или его уровень убежденности не объясняется его правдоподобность или имеющаяся доказательная поддержка.

Главными защитниками эпистемического понятия конфабуляции являются Хирштейн (2005, гл. 8) и Михаэлиан (2016b, стр. 5–7). Хирштейн утверждает, что отличительным признаком конфабуляции является «не сама ложь, а то, что утверждения производятся неисправной когнитивной системой, которая порождает необоснованные мысли». Хирстайн предлагает следующий концептуальный анализ: Ян утверждает, что p тогда и только тогда, когда

(i) Ян утверждает, что р; (ii) Ян считает, что p; (iii) мысль Яна о том, что p необоснованна; (iv) Ян не знает, что ее мысль необоснованна; (v) Ян должна знать, что ее мысль необоснованна; (vi) Ян уверен, что p (Hirstein, 2005, p.187).

Подход Михаэлиана к конфабуляции в целом соответствует определению Хирштейна с точки зрения понятия необоснованности. Но в то время как понятие оправдания Хирштейна сочетает в себе интерналистские и экстерналистские элементы, Михаэлиан определяет оправдание с экстерналистско-релайабилистской точки зрения. Он пишет:

Конфабуляция… происходит, когда система эпизодической памяти субъекта функционирует ненадежно. Когда система работает ненадежно, она обычно дает неточное представление.В случаях, когда ненадежно функционирующая система памяти произвела неточное представление, можно сказать, что субъект конфабулирует фальсифицированно … В случаях, когда ненадежно функционирующая система памяти дает точное представление, можно сказать, что субъект верифицировал достоверно (Michaelian, 2016b, p. 6).

Есть три проблемы с эпистемологическим описанием конфабуляции в целом и с описанием Хирштейна в частности. Давайте обсудим эти проблемы по очереди.

Первая проблема касается условия (iv), которое, как предполагается, отражает идею о том, что конфабулятивный пациент не намерен лгать.Как указано, условие (iv) слишком слабое, поскольку оно исключает только случаи, когда конфабулятор не знает , что его мысль необоснованна. Это условие выполняется, когда конфабулятор считает , что ее мысль необоснованна, но у нее нет достаточных оснований для ее веры и, следовательно, она не может быть квалифицирована как , зная , что ее мысль необоснованна. Субъект может не знать, что ее мысль необоснованна, потому что ее вера в то, что ее мысль необоснованна, неверна, не обоснована или потому, что она геттеризирована.Простое решение данной проблемы — усилить условие (iv) следующим образом:

(iv *) Ян не (справедливо) считает, что ее мысль необоснованна.

Вместо того чтобы требовать, чтобы конфабулятор не знал, , что ее мысль является необоснованной, условие (iv *) требует, чтобы конфабулятор даже (обоснованно) не верил, что ее мысль необоснованна. Условие (iv *), кажется, лучше отражает суть того, что имеет в виду Хирштейн.

Другая проблема с описанием конфабуляции Хирстайном касается условия (v), которое гласит, что Ян должен, , знать, что ее мысль необоснованна: «если бы мозг конфабулятора функционировал должным образом, она бы знала, что утверждение необоснованно, а не сделай это »(Хирштейн, 2009, с. 652). Учитывая, что «должно» подразумевает «может», условие (v) исключает случаи, когда субъект не в состоянии знать, что ее убеждение необоснованно, потому что основания для убеждения недоступны через самоанализ и рефлексию.Чтобы проиллюстрировать этот момент, рассмотрим часто цитируемое исследование Нисбетта и Уилсона (1977), в котором нормальных испытуемых попросили указать причины, по которым они выбрали лучшую пару нейлоновых колготок из множества идентичных колготок. Участники выбрали колготки справа и составили составленные объяснения, ссылаясь на их особенности (вязкость, эластичность, прозрачность и т. Д.), А не на их положение на торговом столе. Носители индоевропейских языков читают слева направо и поэтому склонны сканировать поле зрения слева направо.Все, что находится на крайнем правом фланге, рассматривается последним и имеет первостепенный статус в отношении выбора. Однако участники отрицали, что на их выбор повлияла позиция. Дело в том, что участники эксперимента не были обязаны знать, почему они предпочли крайние правые колготки, потому что у них не было интроспективного доступа к причинам своего выбора. Это указывает на то, что условие (v) слишком строгое. Обратите внимание, что условие (v) все равно было бы слишком строгим, если бы в нем говорилось, что конфабулятор должен полагать (а не знать), что ее мысль необоснованна.

Гипонозное внушение — еще один пример людей, сообщающих о необоснованных убеждениях, не зная, что их убеждения необоснованны. В эксперименте, проведенном Rahmanovic et al. (2012) и сообщается Бортолотти и Кокс (2009, стр. 959), загипнотизированные участники получили внушение, что их недоминантная рука и рука принадлежат кому-то другому, и им было сказано забыть тот факт, что гипнотизер дал им это внушение. Затем загипнотизированных участников попросили взять предметы с подноса, расположенного рядом с рукой, на которую было произведено внушение.Если они использовали руку, не являющуюся целью внушения, их спрашивали, почему они использовали эту руку. Они предложили выдуманные причины, такие как «другая моя рука застряла» или «другая моя рука парализована». Участников также спросили, что они сказали бы, если бы врач осмотрел их руку и обнаружил, что рука в норме и принадлежит участнику. Некоторые участники отметили, что врач ошибается. Поскольку участники эксперимента не осознавали, почему их рука ощущается по-другому, они не могли знать или полагать, что их убеждения необоснованны.В результате снова получается, что условие Хирштейна (v) слишком жесткое.

У кого-то может возникнуть соблазн разрешить возражения, основанные на принципе «следует-подразумевает-может», на условие (v), добавив условие «при нормальных условиях». Затем измененное условие гласит:

.

(v *) В нормальных условиях Ян должна знать, что ее мысль необоснованна.

Однако проблема с условием (v *) состоит в том, что существует множество нормальных (непатологических) ситуаций, когда субъекту психологически невозможно осознать необоснованность своих мыслей.Речь идет о неявных предубеждениях и стереотипах. Предположительно, Хирштейн захочет исключить обычные предубеждения и стереотипы из определения конфабуляции. Но тогда фраза «в нормальных условиях» равносильна «в неконфабулятивных ситуациях», и определение конфабуляции оказывается круговым.

Третья и наиболее серьезная проблема, связанная с эпистемическим понятием конфабуляции, касается условия (iii), которое характеризует конфабулятивные мысли как необоснованные или неоправданные.Условие (iii), в отличие от условия (v), является существенным компонентом любого эпистемического описания конфабуляции. Есть два типа контрпримеров к тезису о том, что конфабуляции, но не воспоминания, необоснованны: подлинные воспоминания могут быть необоснованными , а конфабуляции могут быть оправданными . Таким образом, эпистемологическое описание не проводит различия между конфабуляцией и воспоминаниями.

Наиболее убедительные случаи запоминания без оправдания — это те, в которых субъект помнит это p, но где есть некоторая отрицательная информация, так что, если бы субъект узнал об этом, у нее больше не было бы оснований верить p.Здесь не место для споров о необходимости непобедимого условия для оправдания. В дополнение к явной правдоподобности мнения о том, что оправдание несовместимо с присутствием непобедимых побежденных, в литературе преобладают одобрения условий отсутствия побежденных. Несмотря на большое разнообразие концепций эпистемического оправдания, философы по обе стороны разделения интернализм / экстернализм разделяют идею о том, что оправдание несовместимо с непобедимыми побежденными.В случае эпистемического интернализма очевидно, что присутствие непобежденных побежденных подрывает оправдание. Ибо, если то, что оправдывает убеждение, является ментально доступным элементом (что-то, что можно узнать, получает ли оно, просто размышляя о своих ментальных состояниях), оправдание веры в p должно исключать наличие у человека достаточных оснований для предположения, что p ложно. или что вера в то, что p не обоснована или произведена способом, который в достаточной степени указывает на истину.

Совместимость присутствия непобежденных побежденных с экстерналистской конструкцией оправдания зависит от рассматриваемой версии экстернализма. Учитывая строгую форму эпистемического экстернализма, субъект эпистемически оправдан в своей вере во что-то на всякий случай, если это убеждение является истинным; не имеет значения, считает ли субъект свою веру необоснованной. Пока кто-то полагается на то, что на самом деле является веской причиной для p, он имеет право верить в p, несмотря на то, что он убежден, что p ложно, или несмотря на то, что убежден в том, что p ненадежно сформирован.Эта позиция названа «безумным релайабилизмом» у Дрецке (2000, с. 595). По причинам, которые у меня нет места, чтобы вдаваться в подробности, релайабилизм бешеной собаки обычно отвергается. Все ведущие сторонники экстерналистского релайабилизма — Элвин Голдман, Роберт Нозик и Элвин Плантинга, если упомянуть лишь некоторых, — принимают условия отказа от побежденных. Они считают, что, хотя субъекту необязательно знать факторы, оправдывающие его веру, он может не знать свидетельств, подрывающих его веру. И нет никакой непоследовательности в утверждении, что то, что дает оправдание убеждению, является экстерналистским условием, но то, что отнимает оправдание от веры, — это внутреннее условие непобедимости.Условие безответственности гарантирует, что для того, чтобы убеждение стало оправданным, оно не должно быть несовместимым с исходной информацией, которой обладает субъект.

В свете этих предварительных положений рассмотрим следующий случай безосновательного запоминания. По телефону ₁ Джилл узнала, что Джон Ф. Кеннеди был убит в 1963 году. По телефону ₂ друзья Джилл подшучивают над ней. Они говорят ей, что Кеннеди был убит в 1964 году, и предоставляют ей правдоподобные, но вводящие в заблуждение доказательства на этот счет.Учитывая несовместимость оправдания с присутствием непобежденных побежденных, Джилл не знает на t ₂ , что Кеннеди был убит в 1963 году. Причина, по которой она этого не знает, состоит в том, что она не может исключить соответствующую альтернативу тому, что Кеннеди не была убита до 1964 года. Джилл не знает, что Кеннеди был убит в 1963 году, несмотря на то, что она до сих пор помнит этот факт из того, что она знала по тел. ₁ . Этот пример предполагает, что человек может помнить то, что он знал, но больше не знает — даже если он продолжает искренне верить в это — по той причине, что он больше не имеет никаких оснований верить в это.

Как упоминалось выше, есть два типа контрпримеров к тезису о том, что конфабуляции, но не воспоминания, неоправданы. Первый вид контрпримеров касался необоснованных воспоминаний; второй тип касается оправданных конфабуляций. В зависимости от того, как истолковывается понятие оправдания, конфабуляции могут квалифицироваться как должным образом обоснованные.

Как объяснялось в разделе «Конструктивная природа памяти», феномен расширения границ (ошибка совершения) имеет тенденцию быть удивительно точным, настолько, что Михаэлиан (2016b, стр.123) утверждает, что «расширение границ не обязательно снижает надежность запоминания». А поскольку Михаэлиан поддерживает релайабилизм в отношении оправдания, отсюда следует, что, судя по его собственному мнению, существуют мнемонические смешения, отвечающие условию оправдания.

Хирштейн (2005, с. 207) следует за Голдманом (1998), требуя, чтобы обоснованное убеждение основывалось не только на надежном процессе формирования убеждений, но и на том, чтобы у субъекта не было надежного или условно надежного процесса, который он был использован субъектом в дополнение к фактически используемому процессу, что привело бы к тому, что он не поверил p.Учитывая эту версию релайабилизма, очень маловероятно, что могут быть конфликты, которые удовлетворяют условию обоснования.

Два защитника эпистемической теории конфабуляции, Хирштейн и Михаэлиан, поддерживают релайабилизм в отношении оправдания. Тем не менее, эпистемологическую теорию конфабуляции можно комбинировать с другими объяснениями обоснования. Например, согласно теории обоснования когерентности, убеждение оправдывается в силу принадлежности к последовательной системе убеждений.А для того, чтобы система убеждений была последовательной, убеждения, составляющие эту систему, должны согласовываться друг с другом. Обычно считается, что согласованность включает три компонента: логическую последовательность, объяснительные отношения и различные индуктивные (не объясняющие) отношения. Как объяснялось в разделе «Конфабуляция без лжи», конфабуляции могут быть «связными, внутренне непротиворечивыми и относительно банальными» (Moscovitch, 1995, 226–227). Учитывая, что оправдание убеждения состоит в его согласованности с другими убеждениями в системе, и учитывая, что конфабуляции могут быть последовательными, следует, что конфабуляции могут удовлетворять условию когерентистского обоснования.Но если конфабуляции можно считать когерентистски обоснованными, то эпистемологическое описание терпит неудачу в попытке идентифицировать черту, которая отличает конфабуляции от воспоминаний.

Когерентизм и релайабилизм — не единственные объяснения эпистемического оправдания, после чего конфабуляции могут считаться оправданными. Другими показательными примерами являются причинная теория познания (Goldman, 1967), теория несостоятельности знания (Hetherington, 2001), деонтологические концепции эпистемологического обоснования (Chisholm, 1977), а также некоторые формы эвиденциализма (Conee and Feldman, 2004 г.).Однако обсуждение этих теорий эпистемического оправдания уведет нас слишком далеко.

Причинная теория памяти

Мы увидели, что есть веские причины отвергнуть два существующих описания мнемонической конфабуляции как «ложное воспоминание» и как необоснованное воспоминание. И поскольку могут быть конфабуляции, которые являются истинными и оправданными, это не помогает определять конфабуляции как убеждения памяти, которые либо ложны, , либо необоснованны.Куда все это нам ведет? Принуждены ли мы заключить, что конфабуляция — это «плохо определенный симптом» (Виктор и др., 1989, стр. 43) или «просто вежливый термин для простой лжи» (Уитлок, 1981, стр. 213)? Нет. Цель статьи — предложить новый взгляд на конфабуляцию, в соответствии с которой определяющая характеристика конфабуляции по отношению к подлинной памяти состоит не в том, что она ложна или необоснованна, а в том, что ей не хватает соответствующей причинно-следственной истории. В этом разделе я излагаю версию причинной теории памяти.В следующем разделе я утверждаю, что конфабуляции не удовлетворяют причинному условию запоминания.

Интуитивно запомнить что-то отличается как от изучения этого заново, так и от вердикта. Утверждение о том, что что-то помнит, подразумевает не только то, что субъект представлял это в прошлом, но и то, что ее текущее представление каким-то образом связано, что оно возникает из-за ее прошлой репрезентации. Следовательно, теория памяти должна разработать условие соединения , которое гарантирует, что содержимое памяти сохраняется, а не повторно изучается или создается.Условие связи гласит, что для запоминания предложения не только оно должно быть представлено ранее, но и настоящее представление должно быть соответствующим образом связано с прошлым представлением.

Условия связи, предлагаемые в литературе, делятся на три категории: теория удержания доказательств, теория простого удержания и теория причинности. Каузальная теория утверждает, что для того, чтобы помнить, что p, чье-то настоящее представление должно находиться в соответствующей причинной связи с его прошлым представлением, которое p *, где p идентично или достаточно похоже на p *.Ключевой вопрос, конечно, состоит в том, чтобы определить, что следует считать соответствующей причинной связью . Я вернусь к этому вопросу ниже. Основными конкурентами каузальной теории являются теория доказательств и теория простого удержания. Сторонники простой теории удержания , такие как Сквайрс (1969), считают, что для того, чтобы прошлое и настоящее представление были связаны с памятью, требуется лишь то, что в силу наличия определенного прошлого представления человек приобрел способность или предрасположенность. тот, кто сохранил и сейчас действует, занимая нынешнее представление; не должно быть причинной связи между прошлым и настоящим представлением.Согласно теории удержания доказательств , , впервые предложенной Нейлором (1971), для того, чтобы часть знания могла считаться воспоминанием, ее подтверждающие факторы (доказательства, основания, причины) должны быть такими же, как и те, которые поддерживают исходную часть знания, которая имеет был сохранен. Чтобы помнить, что p, вы должны знать это p, вы должны были знать это p в прошлом, и ваши основания для веры в p в прошлом должны быть такими же, как и основания для веры в p в настоящее время. С этой точки зрения, сохранение знаний включает в себя не только сохранение известных утверждений, но и подтверждающих причин.

Три причины говорят в пользу каузальной теории памяти и против конкурирующих теорий. Во-первых, простая теория удержания утверждает, что процесс удержания не является причинным, но она не дает нам подсказки относительно того, какой процесс отвечает за сохранение способности представлять предложение. Причинная теория имеет объяснительное преимущество перед простой теорией в том, что она дает ответ на вопрос о том, какой процесс делает возможным сохранение памяти. Во-вторых, в отличие от теории сохранения доказательств, каузальная теория не придерживается проблемного тезиса о том, что память подразумевает эпистемологическое обоснование (см. Раздел «Против эпистемической теории конфабуляции»).В-третьих, каузальная теория памяти дает лучшее объяснение истинности здравого смысла контрфактического утверждения: «Если бы S не представил в t ₁ , что p *, он не представил бы в t ₂ это p», чем простое или Теория сохранения доказательств.

Более поздним конкурентом каузальной теории памяти является (не причинный) симуляционизм (Michaelian, 2016b). Симуляционизм утверждает, что при эпизодическом запоминании субъект использует информацию, полученную во время опыта прошлых событий, чтобы построить имитацию целевого события из своего личного прошлого.Правильное функционирование системы памяти определяется тремя условиями: точностью, внутренними характеристиками и надежностью. Условие интернальности гласит, что вспоминающий субъект должен сам вносить либо сохраненный, либо сгенерированный контент в репрезентацию памяти (Michaelian, 2016b, p. 10). Условие надежности гласит, что для правильного функционирования системы памяти она должна иметь тенденцию давать наиболее точные представления. И комбинация трех условий предназначена для того, чтобы сделать причинное условие излишним.Как заявляет Михаэлиан (2016b, стр. 7): «Вместо того, чтобы определять надлежащее функционирование системы с точки зрения хранения информации, они определяют ее непосредственно с точки зрения надежности. … [Если] к теории добавлено условие надежности, само причинное условие больше не нужно ».

В ответ на вызов симуляторов причинной теории памяти я хочу отметить три момента. Во-первых, поскольку содержимое представления памяти сохраняется (не конструируется), возникает вопрос о том, что задействовано в процессе сохранения содержимого.Теория симуляции, как и теория простого удержания, не дает ответа. Я утверждаю, что если сторонники симультанионизма попытаются объяснить процесс, лежащий в основе сохранения содержания, они в конечном итоге вернутся к каузальной теории памяти. Во-вторых, симуляционизм определяет память с точки зрения надежного производства точных представлений. Но как наша система памяти может надежно создавать точные представления? Если на этот вопрос не ответить в терминах причинного процесса, связывающего прошлое и настоящее представление, то, насколько я могу видеть, у нас остается картина, в результате которой наблюдается замечательная корреляция между нашими представлениями в памяти и прошлыми событиями, но не с чем связана. объясните корреляцию.И снова причинная теория памяти имеет явное объяснительное преимущество перед симуляционизмом в том, что она объясняет процесс, лежащий в основе замечательной корреляции.

Не всякая причинная связь составляет память; некоторые причинно-следственные связи не соответствуют требованиям; они девиантны. Но что считается соответствующей причинно-следственной связью между прошлым и настоящим представлением? Интуитивно прошлое представление должно быть сохранено в памяти, которая представляет исходное событие и обеспечивает причинную связь между исходным эпизодом и способностью субъекта запоминать событие.Когда состояние запоминания является совместным продуктом следа и сигнала поиска, след должен быть неотъемлемой частью совместно достаточного состояния, ответственного за производство памяти. Другой способ сделать это — сказать, что след памяти должен быть, по крайней мере, недостаточным, но не избыточным фактором ненужного, но достаточного условия для состояния кажущегося запоминания. Mackie (1965) называет такой фактор условием inus . Характеристика причинной зависимости состояния запоминания от следа в терминах внутренних условий позволяет нам отличить запоминание чего-либо после подсказки от простого повторения самой подсказки.

Существует принципиальная разница между причинной зависимостью воспоминаний от следов, с одной стороны, и причинной зависимостью воспоминаний от прошлых репрезентаций, с другой. Зависимость воспоминаний от следов и подсказок лучше всего анализировать с точки зрения необходимых и достаточных условий. Причинная зависимость памяти от соответствующего прошлого представления лучше всего описывается в терминах контрфактического условия: если бы S не представляла в t ₁ , что p *, она не представляла бы в t ₂ , что p.Это условие позволяет нам правильно классифицировать ненормальные случаи, в которых прошлое представление совпадает с состоянием кажущегося запоминания, путем запуска некоего одноразового случайного причинно-следственного механизма, который производит мнимую память, содержание которой ранее было воспринято субъектом.

Чтобы обосновать приведенное выше контрфактическое условие, рассмотрим следующий случай. Из-за тяжелой депрессии Джейн убеждена, что она никому не нравится. Всякий раз, когда она встречает кого-то, кто ведет себя дружелюбно по отношению к ней, переживания трансформируются в ее памяти, так что впоследствии ей кажется, что этот человек вел себя по отношению к ней недружелюбно.Джейн не подозревает о предвзятости своей памяти. По тел. ₁ Джейн встречается с Дженнифер, которая открыто демонстрирует свою неприязнь к Джейн. По телефону ₂ Джейн, кажется, вспоминает, что Дженнифер не любила ее, когда они встретились по телефону ₁ . Несмотря на то, что заявление Джейн о воспоминаниях верно и существует причинно-следственная связь между ее опытом в t ₁ и ее мнимым воспоминанием об этом опыте в t ₂ , она не помнит, что Дженнифер не любила ее. Причина, по которой Джейн не помнит, заключается в том, что при прочих равных, если бы в то время Джейн думала, что она нравится Дженнифер, она все равно поверила бы на t ₂ , что Дженнифер вела себя недружелюбно.Это просто удача, что содержание мнимой памяти Джейн совпадает с ее прошлым представлением. Тем не менее, интуитивно, чтобы вспомнить что-то, соответствие между содержанием прошлых и настоящих представлений может быть не полностью случайным. Чтобы состояние кажущегося воспоминания было связано с памятью с прошлым представлением, должно быть так, чтобы, если бы прошлое представление было другим, тогда человек не занимал бы само состояние кажущегося вспомнить, что он действительно занимает.

Причинная теория мнемонической конфабуляции

Определяющая характеристика мнемической конфабуляции по отношению к подлинной памяти состоит в том, что состояние кажущегося вспоминания не может контрфактически зависеть от соответствующей прошлой репрезентации, при условии, что она была прошлой репрезентацией. В некоторых случаях конфабулятивное состояние претендует на представление определенного прошлого представления, но оно отсутствует. В других случаях — это прошлое представление, и конфабуляция возникает, потому что следующее контрфактическое условное условие не удовлетворяется: если бы прошлое представление было другим, это вызвало бы другое состояние, кажущееся запоминанием, чтобы соответствовать другому прошлому представлению.Отличительной чертой конфабуляции является то, что любое совпадение содержания прошлого и настоящего является не чем иным, как счастливой случайностью. В подлинном воспоминании, однако, точно так же, как действительное прошлое представление вызывает соответствующее состояние кажущегося воспоминания, точно так же будут и альтернативные прошлые представления. Разные прошлые репрезентации порождают разные состояния воспоминания.

Причинная теория конфабуляции время от времени упоминалась в литературе, но она никогда не разрабатывалась и не защищалась от альтернативных концепций.Мартин и Дойчер (1966, стр. 173–175) отмечают в своей основополагающей статье «Вспоминание», что причинное условие запоминания защищает от возможности достоверной конфабуляции. Они рассматривают следующий случай. Кент попадает в автомобильную аварию. Его память об аварии стерта из-за второй автомобильной аварии, в которую Кент попал вскоре после первой аварии. В этот момент он уже не помнит первую аварию. И снова, вскоре после этого, гипнотизер внушает Кенту уверенность, что он попал в автомобильную аварию в определенное время и в определенном месте.По чистой случайности описание аварии гипнотизером совпадает с первой аварией Кента. После того, как он был загипнотизирован, Кент правильно полагает, что он попал в автомобильную аварию определенного типа в определенное время и в определенном месте. Несмотря на то, что Кент правильно описывает первую аварию, Мартин и Дойчер (1966, стр. 174) утверждают, что он не помнит, потому что «его рассказ о первой аварии даже частично не связан с его наблюдением». Я согласен с трактовкой Мартина и Дойчера достоверной конфабуляции.Но в отличие от них я использую причинное условие не только для того, чтобы исключить достоверное, но не ложное предположение.

Помимо Мартина и Дойчера, единственным сторонником каузальной теории конфабуляции является Робинс. В (2017a) Робинс предполагает, но не развивает причинную теорию конфабуляции, когда она утверждает, что многие конструктивные теории памяти не могут объяснить конфабуляции, потому что они отрицают существование причинной связи в случаях подлинного запоминания и поэтому не могут различать настоящие воспоминания из конфабуляций, в которых отсутствует связь (Робинс, 2017а).Однако суть рассказа Робина заключается в том, что он не может объяснить достоверную конфабуляцию. Согласно Робинсу, для того, чтобы состояние воспоминания квалифицировалось как конфабуляция, недостаточно того, что причинное условие нарушено; содержание состояния также должно быть ложным. Но, как мы видели в разделе «Конфабуляция без лжи», выдумки не обязательно должны быть ложными.

Основная идея каузальной теории конфабуляции состоит в том, что субъект конфабулирует, когда ее состояние кажущегося воспоминания не может контрфактически зависеть от соответствующей прошлой репрезентации, при условии, что прошлая репрезентация существует.Это определение конфабуляции поднимает вопрос о том, имеет ли значение, каким образом устанавливается контрфактическая зависимость. Чтобы проиллюстрировать последнюю проблему, рассмотрим версию примера автомобильной аварии Мартина и Дойчера. Однако на этот раз Кент правильно описывает первую аварию не случайно. Вместо этого гипнотизер не создавал бы в Кенте уверенности, что он попал в автомобильную аварию в определенное время и в определенном месте, если бы это убеждение не было правдой. В этом случае положение о причинной зависимости, по-видимому, остается в силе, хотя остается спорным, является ли это случаем подлинного запоминания.Оценка этого случая зависит от того, от какого диапазона возможных изменений должна зависеть мнимая память человека. Заимствуя термин из Нозика (1981, стр. 178), мы можем сказать, что мнимая память отслеживает прошлое представление, когда широкий диапазон возможных изменений прошлого представления вызывает соответствующие изменения мнимой памяти. Я склонен думать, что девиантные причинные цепи совместимы с запоминанием до тех пор, пока состояние кажущегося запоминания отслеживает соответствующие прошлые репрезентации.Тем не менее правдоподобность каузальной теории конфабуляции не зависит от того, на каком месте стоит вопрос о девиантных причинных цепочках.

Каузальная теория конфабуляции выносит верный вердикт в случае достоверной и обоснованной конфабуляции. Потому что то, что состояние кажущегося припоминания истинно по совпадению, не означает, что оно контрфактически зависит от соответствующей прошлой репрезентации. Точно так же то, является ли состояние кажущегося вспоминания, скажем, когерентистически оправданным, не имеет никакого отношения к тому, зависит ли оно контрфактически от соответствующей прошлой репрезентации.Вот почему каузальная теория конфабуляции позволяет нам исключить вердиктные и хорошо обоснованные конфабуляции из рядов подлинной памяти.

Конфабуляция, неправильное воспоминание и повторное обучение

Михаэлиан (2016b) недавно предпринял интересную атаку на каузальную теорию конфабуляции. Он допускает, что каузальная теория конфабуляции позволяет нам проводить различие между запоминанием и достоверной конфабуляцией, с одной стороны, и неверным воспоминанием и фальсифицированной конфабуляцией, с другой.По словам Михаэлиана, причинная теория конфабуляции не позволяет нам проводить различие между конфабуляцией, с одной стороны, и повторным обучением и неправильным воспоминанием, с другой.

Михаэлиан рассматривает повторное обучение, конфабуляцию и неправильное воспоминание как отдельные виды «ошибок памяти». Повторное обучение «происходит в определенных случаях, когда память субъекта о событии полностью зависит от внешней подсказки» (Михаэлиан, 2016b, стр. 3). В то время как повторное обучение связано с «отсутствием интернальности», конфабуляция, как говорят, связана с «недостаточной надежностью» (см. Раздел «Против эпистемической теории конфабуляции»).Неправильное запоминание «происходит, когда условие надежности выполняется, а условие точности — нет» (Михаэлиан, 2016b, стр. 9).

Учитывая различие между повторным обучением, конфабуляцией и неправильным воспоминанием, Михаэлиан утверждает, что каузальная теория конфабуляции имеет следствием уничтожение различия между достоверной конфабуляцией и повторным обучением. Он утверждает, что каузальный подход «не делает различий между достоверной конфабуляцией и повторным обучением, ни одно из которых не предполагает трассировки связи» (Michaelian, 2016b, p.4–5). Предположительно, идея состоит в том, что с точки зрения каузальной теории памяти нет разницы между случаем повторного обучения, когда нет никаких следов памяти (отсутствие внутренней целостности), и случаем достоверной конфабуляции, где может быть некоторая следы памяти, но там, где они не могут сыграть соответствующую роль для контрфактической зависимости мнимого состояния памяти от соответствующего прошлого представления. И помимо смешения достоверного смешения и повторного обучения, причинная теория также объединяет фальсифицированное смешение и неверное воспоминание.Михаэлиан пишет:

[T] каузалист будет… испытывать трудности с различением неправильного воспоминания и фальсифицированного смешения. Потому что он считает, что неправильное воспоминание характеризуется надежностью и неточностью, а фальсифицированное смешение — ненадежностью и неточностью (Michaelian, 2016b, p. 10).

Цель этого раздела — показать, что возражения Михаэлиана против каузальной теории конфабуляции не выдерживают критики. Сделаю три очка.

Во-первых, было бы ошибкой включать повторное обучение в таксономию ошибок памяти. Повторное обучение происходит, когда человек узнает информацию, забывает ее, а затем повторно получает ее либо из того же, либо из другого источника (Робинс, 2017b, стр. 82). Доступность различных источников (дневники, фотографии и т. Д.) О каком-то прошлом событии, вместе с неуловимостью памяти создает возможность повторного получения, а не сохранения информации о событии.

Повторное обучение явно отличается от запоминания, но это не означает, что повторное обучение — это ошибка памяти .Повторному обучению обычно предшествует , когда забывается, что может или не может рассматриваться как ошибка памяти. И повторное обучение иногда сопровождается ошибкой мониторинга источника , которая представляет собой тип ошибки памяти, когда источник воспоминания неправильно приписывается какому-то конкретному воспоминанию (Johnson et al., 1993). Например, вы можете заново узнать о текущем событии из местных новостей, забыть о событии, заново узнать о событии от друга, но позже сообщить о том, что узнали о нем в местных новостях (где вы изначально получили информацию), тем самым отражая неверная атрибуция источника.Таким образом, даже если повторному обучению может предшествовать ошибка памяти (забвение) и может сопровождаться ошибкой памяти (ошибка мониторинга источника), это само по себе не является ошибкой памяти. Михаэлиану известно, что

повторного обучения… не входит в число ошибок памяти, которые обычно изучаются психологами. Но повторное обучение явно тесно связано с запоминанием, и, хотя это неестественно рассматривать повторное обучение как ошибку, если субъект осознает, что он заново учится, то же самое относится и к другим ошибкам, обсуждаемым здесь — в тех случаях, с которыми мы сталкиваемся. обеспокоен, если предполагается, что субъект думает, что он вспоминает.Следовательно, уместно включить его в таксономию ошибок памяти.

Микаэлиан, кажется, говорит, что повторное обучение — это ошибка памяти, если субъект ошибочно считает себя вспоминающим. Но даже если мы согласимся с этим утверждением, проблема повторного обучения — это ошибочный мониторинг источника, а не повторное получение информации. Как ни крути, повторное обучение — это не ошибка памяти.

Во-вторых, Михаэлиан утверждает, что каузальная теория объединяет достоверную конфабуляцию и повторное обучение, поскольку «ни один из них не предполагает следовой связи.Основное предположение состоит в том, что каузальная теория может отличить повторное обучение от достоверной конфабуляции только посредством разорванной причинной связи. А поскольку причинно-следственная связь в любом случае разорвана, то, по крайней мере, так думает Микаэлиан, нет ничего, что могло бы отличить достоверную конфабуляцию от повторного обучения. Но это просто не так. Для теоретика каузальной теории есть и другие способы отличить достоверную конфабуляцию от повторного обучения. Во-первых, повторное обучение, в отличие от конфабуляции, предполагает повторное получение информации.Еще одно различие связано с отношением к предмету. Мы увидели, что конфабуляции воспринимаются субъектом как настоящие воспоминания. Однако в обычных случаях повторного обучения субъект не считает себя вспоминающим ложно.

В-третьих, Михаэлиан утверждает, что каузальная теория объединяет неверное воспоминание и фальсифицированное смешение, поскольку оба рассматриваются «как характеризующиеся неточностью». Даже если бы мы приняли микаэлиановское определение неверного воспоминания как надежное, но ложное, критика не выдерживает критики, поскольку у теоретика причинной связи есть другие способы отличить неверное воспоминание от ложного смешения.Как отмечает сам Михаэлиан, теоретик каузальной теории может указать на выполнение условия надежности как на различие конкретных неправильного запоминания по сравнению с фальсидным предположением. Более того, люди, которые рассказывают истории, часто очень уверены в своих «воспоминаниях» даже после того, как им демонстрируются противоречащие доказательства; Обычно это не относится к обычным случаям неправильного запоминания.

Соображения относительно клинической полезности

«Конфабуляция» не является ни обычным, повседневным термином (например, «память» и «забывание»), ни техническим философским термином (например, «оправдание» и «знание»), а скорее медицинским термином (например, «поражение мозга»). »И« дефицит витамина B1 »).Учитывая, что «конфабуляция» — это медицинский термин, мы должны ожидать, что критерии конфабуляции можно будет проверить в клинических условиях. Но беспокоит то, что каузальная теория конфабуляции имеет менее тесные связи с клинической практикой и исследованиями в области когнитивных наук, чем, скажем, эпистемическая теория конфабуляции. Ибо хотя кажется возможным проверить, является ли убеждение пациента в памяти обоснованным или нет, похоже, что невозможно проверить, удовлетворяет ли процесс, порождающий убеждение пациента в памяти, условию контрфактической зависимости, обсуждаемому в разделе «Причинная теория памяти»; по крайней мере, так может возразить критик.Я считаю, что в ответ на озабоченность по поводу того, что каузальная теория конфабуляции не улучшает диагноз, необходимо сделать два момента.

Как объяснялось в разделе «Против эпистемической теории конфабуляции», эпистемическая теория конфабуляции бывает двух видов. Михаэлиан защищает экстерналистско-релайабилистское прочтение эпистемологической теории, в то время как понятие оправдания Хирштейна сочетает в себе как интерналистские, так и экстерналистские элементы. Начнем с Хирштейна.

Хирштейн (2005, стр.204) поддерживает гибридную теорию обоснования, которая включает как внутренние, так и внешние особенности. Внешняя особенность оправдания состоит в отсутствии повреждения мозга, а внутренняя особенность состоит в согласованности психических состояний испытуемого, а также в их подобии истине. Хирштейн (2005, стр. 204) пишет: «Конфабуляторы часто, кажется, верят, что их конфабуляции оправдываются другими состояниями, предполагаемыми воспоминаниями или восприятием, но обычно эти состояния также необоснованны.«Итак, согласно Хирштейну, недостаточно обеспечить связность мыслей; мысли также должны быть хорошо обоснованными в том смысле, что они имеют высокую степень вероятности истины. Хирштейн перечисляет высокую степень вероятности истины среди внутренних признаков оправдания, поскольку он предполагает, что здоровый субъект обладает «способностью оценивать вероятность того, что мысль истинна» (2005, стр. 208).

Но как мы можем сказать, действительно ли наши кажущиеся воспоминания являются репрезентациями прошлого? Очевидное предположение состоит в том, что мы можем узнать, что наши мнимые воспоминания верны, сравнив их с дневниками, фотографиями, свидетельствами и тому подобным.Проблема с такого рода свидетельствами, однако, состоит в том, что возникает вопрос о том, предоставляет ли чья-то мнимая память знания, поскольку использование этого свидетельства предполагает надежность некоторой памяти (своей или чужой). Чтобы понять это, представьте, что вы помните, как положили ключ в ящик. Вы открываете ящик, а там ключ. Разве это не подтверждает ваш опыт памяти? Нет, потому что ключ может быть в ящике, а вы его туда не положили.Затем представьте, что вы пытаетесь подтвердить свой опыт воспоминаний о том, что кладете ключ в ящик, спрашивая свою подругу, видела ли она, как вы кладете ключ туда. Если ваш друг отвечает утвердительно, оправдывает ли это ваш опыт памяти? Нет, потому что (мнимая) память вашего друга может быть таким же продуктом фантазии, как и ваше собственное. Проблема проверки мнимой памяти только перекладывается от вас на друга. В результате любая попытка подтвердить достоверность воспоминаний носит круговой характер.Не существует способа, не вызывающего вопросов, чтобы определить истинность мнимых воспоминаний. Ни одно воспоминание нельзя проверить, не полагаясь на другие воспоминания (см. Bernecker, 2008, 97–104). В результате интерналистское условие оправдания Хирштейна, при котором нам нужно «оценить вероятность того, что мысль истинна», трудно использовать в клинической практике.

Теперь рассмотрим экстерналистско-релайабилистское прочтение Михаэлианом эпистемической теории конфабуляции. Традиционно знание определялось как обоснованная истинная вера.Согласно релайабилизму, условие обоснования должно быть заменено условием, что истинная вера была произведена в результате надежного процесса. Знание надежно порождает истинную веру. Михаэлиан объясняет, что понятие надежности, лежащее в основе его симуляционистской теории, является модальным понятием в отличие от статистического или вероятностного понятия (Michaelian, 2016b, p. 6; ср. Michaelian, 2016a, p. 140–142). Согласно вероятностному понятию , процесс формирования убеждений является надежным тогда и только тогда, когда условная вероятность приобретения истинного убеждения на основе этого процесса больше определенного значения.В обычных случаях надежных процессов можно ожидать, что значение будет> 0,5. Согласно модальному понятию , процесс формирования убеждений является надежным тогда и только тогда, когда в реальном мире и в некоторых подходящих возможных мирах число истинных убеждений к числу ложных убеждений, возникающих в результате процесса, превышает определенное значение. . Значение не обязательно должно быть точным и может меняться в зависимости от контекста. Важно понимать, что модальное понятие надежности сформулировано в терминах контрфактов, т.е.е., сослагательные условные утверждения, антецедент которых устанавливает противоречащую факту ситуацию.

Учитывая модальное понятие надежности, не представляется возможным эмпирически определить, является ли данный процесс надежным. Разработка эксперимента для выяснения того, приобретет ли субъект в каком-то возможном мире больше истинных, чем ложных убеждений на основе некоторого процесса, кажется столь же безнадежным, как и определение того, будет ли субъект представлять в t ₂ это p, даже если (вопреки факту) она не представляла на t ₁ , что p *.Поскольку кажется невозможным эмпирически проверить контрфакты, принято думать, что на них «нельзя положиться и плодотворно использовать их в эмпирически-практических областях, таких как медицина» (Sadegh-Zadeh, 2015, p. 250). Но, возможно, это поспешный вывод. Пересмотрите контрфактическое понятие причинности. Существует четкая связь между понятием контрфактической зависимости и понятием влияния и манипулируемости: если событие x зависит от события y, то x подвергается влиянию или манипулированию y.Манипулируемый взгляд на причинность распространен в эмпирических науках: x является причиной y, если изменение x изменяет y, то есть если мы можем манипулировать y, манипулируя x. А учитывая связь между контрфактической зависимостью и манипулируемостью, кажется возможным интерпретировать эксперименты, проверяющие наличие влияния и манипулируемости, как проверку наличия контрфактической зависимости (см. Winship and Morgan, 1999).

Мы можем заключить, что соображения клинической полезности не могут использоваться для определения причинной и эпистемологической интерпретации конфабуляции.Причина в том, что и надежный подход Михаэлиана к конфабуляции, и мой собственный причинно-следственный подход к конфабуляции работают с контрфактическими условностями. Мы также увидели, что могут существовать косвенные способы проверки утверждения о том, что два события контрфактически зависят друг от друга.

Заключение

В целом, конфабуляции по отношению к подлинным воспоминаниям определяют не то, что они ложны или не имеют эпистемического обоснования, а то, что они не могут быть причинно связаны с соответствующими прошлыми репрезентациями либо потому, что нет соответствующих прошлых репрезентаций, либо потому, что причинно-следственная связь была разорвана.

Авторские взносы

Автор подтверждает, что является единственным соавтором данной работы, и одобрил ее к публикации.

Финансирование

Работа поддержана грантом профессора Александра фон Гумбольдта.

Заявление о конфликте интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Сноски

Список литературы

Акил, Дж.К., и Сарагоса, М. С. (1998). Мемориальные последствия принудительной конфабуляции: возрастные различия в восприимчивости к ложным воспоминаниям. Dev. Psychol. 34, 1358–1372. DOI: 10.1037 / 0012-1649.34.6.1358

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Американская психиатрическая ассоциация (1994). Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам, 4-е изд. . Вашингтон, округ Колумбия: American Psychiatric Publishing.

Андерсон А. Р. и Белнап Н.Д. (1975). Привлечение: логика релевантности и необходимости , Vol. 1. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Google Scholar

Анскомб, Г. Э. М. (1981). «Опыт памяти и причинно-следственная связь», in Collected Philosophical Papers, Vol. 2 Метафизика и философия разума , изд. Г. Э. М. Анскомб (Оксфорд: Блэквелл), 120–130.

Аристотель (1972). «De Memoria et remiscentia», в Аристотель о памяти , изд Р. Сорабджи (Провиденс, Род-Айленд: издательство Brown University Press), 47–60.

Августин С. (1991). Признания . Под редакцией Х. Чедвика. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Эйер, А. Дж. (1956). Проблема знания . Хармондсворт: Пингвин.

Google Scholar

Бернекер, С. (2008). Метафизика памяти. Берлин: Springer.

Google Scholar

Бернекер, С. (2010). Память: философское исследование . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Бернекер, С.(2011). Дальнейшие мысли о памяти: ответы Шехтману, Адамсу и Гольдбергу. Philos. Stud. 153, 109–121. DOI: 10.1007 / s11098-010-9638-5

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Берриос, Г. Э. (2000). «Конфабуляции», в Расстройства памяти в психиатрической практике , ред. Г. Э. Берриос, Дж. Р. Ходжес (Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета), 348–368.

Google Scholar

Бортолотти, Л. (2010). Заблуждения и другие иррациональные убеждения .Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Бортолотти, Л., Кокс, Р. Э. (2009). «Безошибочное» незнание: сильные и слабые стороны эпистемических определений конфабуляции. Сознательное. Cogn. 18, 952–965. DOI: 10.1016 / j.concog.2009.08.011

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Каррутерс, П. (2005). Сознание: очерки с точки зрения высшего порядка. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Каррутерс, П.(2009). Как мы узнаем свой разум: взаимосвязь между чтением мыслей и метапознанием. Behav. Brain Sci. 32, 121–182. DOI: 10.1017 / S0140525X0

45

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

Сечи, С. (1995). «Ложное убеждение: некоторые аспекты развития и клинические аспекты», в Искажения памяти: как разум, мозг и общества реконструируют прошлое, , изд. Д. Л. Шактер (Кембридж / Массачусетс: издательство Гарвардского университета), 91–125.

Google Scholar

Чисхолм, р.(1977). Теория познания, 2-е изд. Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл.

Кони Э. и Фельдман Р. (2004). Эвиденциализм: Очерки эпистемологии . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Колтер, М., Тернер, М. (2009). «Конфабуляция и заблуждение» в Confabulation: Views from Neuroscience, Psychiatry, Psychology, and Philosophy , ed W. Hirstein (Oxford: Oxford University Press), 173–188.

Google Scholar

Далла Барба, Г.(1993). Конфабуляция: знания и воспоминания. Cogn. Neuropsychol. 10, 1–20. DOI: 10.1080 / 02643299308253454

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Далла Барба, Г. (2002). Память, сознание и временность . Дордрехт: Клувер.

Google Scholar

Далла Барба, Г., Чиполотти, Л., и Денес, Г. (1990). Автобиографическая потеря памяти и конфабуляция при синдроме Корсакова: отчет о болезни. Cortex 26, 525–534.DOI: 10.1016 / S0010-9452 (13) 80302-4

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дебригард, Ф. (2014). Память для воспоминаний? Воспоминание как форма эпизодического гипотетического мышления. Synthese 191, 155–185. DOI: 10.1007 / s11229-013-0247-7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ДеЛука, Дж. (2001). Взгляд когнитивной нейробиологии на конфабуляцию. Нейропсихоанализ 2, 119–132. DOI: 10.1080 / 15294145.2000.10773294

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Догерти, Т. (2011). «Фаллибилизм», в Энциклопедии философии Рутледж, , ред. С. Бернекер и Д. Притчард (Лондон: Рутледж), 131–143.

Google Scholar

Дрецке, Ф. (2000). Право: эпистемические права без эпистемических обязанностей? Philos. Феноменол. Res. 60, 591–606. DOI: 10.2307 / 2653817

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дуб, Р.(2017). Заблуждения, принятия и познавательные чувства. Philos. Феномен. Res. 94, 27–60. DOI: 10.1111 / phpr.12220

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Dywan, J. (1995). Иллюзия знакомства: альтернатива отчетно-критериальному отчету о гипнотическом воспоминании. Internat. J. Clin. Exp. Hypn. 43, 194–211. DOI: 10.1080 / 00207149508409961

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Энгель С. (1999). Контекст — это все: природа памяти .Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: В. Х. Фриман.

Google Scholar

Гильбоа А., Ален К., Стусс Д. Т., Мело Б., Миллер С. и Москович М. (2006). Механизмы спонтанных конфабуляций: стратегический поисковый счет. Мозг 29, 1399–1414. DOI: 10.1093 / brain / awl093

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гольдман, А. И. (1998). «Reliabilism», в Энциклопедия философии Рутледж, , изд. Э. Крейг (Лондон: Рутледж), 204–208.

Хетерингтон, С.(2001). Хорошие знания, плохие знания: о двух догмах эпистемологии . Оксфорд: Clarendon Press.

Google Scholar

Хетерингтон, С. (2017). Фаллибилизм. Интернет-энциклопедия философии . Доступно в Интернете по адресу: http://www.iep.utm.edu/ (по состоянию на 5 июля 2017 г.).

Хирштейн, В. (2005). Мозговая фантастика: самообман и загадка конфабуляции . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Хирштейн, В.(2009). «Имя и природа конфабуляции», в The Routledge Companion to Philosophy of Psychology , ред. Дж. Саймонс и П. Кальво (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Тейлор и Фрэнсис), 647–658.

Хьюм, Д. (2000). Трактат о человеческой природе . Под редакцией Д. Ф. Нортона и М. Дж. Нортона. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Хайман И. Э., Муж Т. Х. и Биллингс Ф. Дж. (1995). Ложные воспоминания о детских переживаниях. Заявл. Cogn.Psychol. 9, 181–197. DOI: 10.1002 / acp.23500

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джеймс, В. (1987). Очерки, комментарии и обзоры . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Джонсон, М. К., Хейс, С. М., Д’Эспозито, М., и Рэй, К. Л. (2000). «Конфабуляция», в Справочнике по нейропсихологии , Vol. 2, Память и ее расстройства, 2-е изд. , ред. Ф. Боллер, Дж. Графман и Л. С. Чермак (Амстердам: Elsevier Science), 383–407.

Google Scholar

Каплан Д. (1989). «Демонстрации», в темах от Kaplan , ред. Дж. Алмонг, Х. Веттштейн и Дж. Перри (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 481–563.

Келлог, Р. (2012). Основы когнитивной психологии, 2-е изд. . Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж.

Льюис, Д. (ред.) (1986). «Истинная галлюцинация и протезное зрение», в Philosophical Papers , Vol. 2, (Oxford: Oxford University Press), 273–286.

Google Scholar

Örulv, L., и Hydén, L.-C. (2006). Конфабуляция: осмысление, само-творчество и мировоззрение при деменции. Discourse Stud. 8, 647–673. DOI: 10.1177 / 1461445606067333

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маки Дж. (1965). Причины и условия. Am. Филос. Q. 2/4, 245–255.

Маккей Р. и Кинсборн М. (2010). Конфабуляция, заблуждение и анозогнозия: мотивационные факторы и ложные утверждения. Cogn. Нейропсихиатрия 15, 288–318. DOI: 10.1080 / 135468004871

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Михаэлиан, К. (2016a). Мысленное путешествие во времени: эпизодическая память и наши знания личного прошлого . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Михаэлиан, К. (2016b). Конфабуляция, неправильное воспоминание, повторное обучение: имитационная теория памяти и неудачного запоминания. Фронт. Psychol. 7: 1857. DOI: 10,3389 / fpsyg.2016.01857

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Москович, М. (1995). «Конфабуляция» в Искажение памяти. Как разум, мозг и общество реконструируют прошлое, , изд. Д. Л. Шактер (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета), 226–251.

Google Scholar

Москович, М. (1989). «Конфабуляция и система лобных долей», в разновидностях памяти и сознания: очерки в честь Энделя Тулвинга, , ред.Х. Л. Рёдигер и Ф. И. Крейк (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум), 133–160.

Google Scholar

Ньюби, И. Р., и Росс, М. (1996). За пределами метафоры соответствия: когда точность не может быть оценена. Behav. Brain Sci. 19, 205–206. DOI: 10.1017 / S0140525X00042321

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нисбетт Р. и Уилсон Т. Д. (1977). Рассказывать больше, чем мы можем знать: устные отчеты о психических процессах. Psychol. Ред. 84, 231–259.DOI: 10.1037 / 0033-295X.84.3.231

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нозик Р. (1981). Философское объяснение . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Олссон, Э. Дж. (2017). «Когерентизм», в Справочнике Рутледж по философии памяти , ред. С. Бернекер и К. Микаэлиан (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рутледж), 310–322.

Google Scholar

Пол, Л. А. (2011). «Контрфактические теории», в Оксфордский справочник по причинно-следственной связи , ред.Биби, К. Хичкок и П. Мензис (Oxford: Oxford University Press), 158–184.

Google Scholar

Платон (1921). Теэтет . Пер. Х. Н. Фаулера. Классическая библиотека Леба. Лондон: Уильям Хейнеман.

Поллок, Дж. Л., и Круз, Дж. (1999). Современные теории познания, 2-е изд. . Лэнхэм, Мэриленд: Роуман и Литтлфилд.

Рахманович, А., Барнье, А. Дж., Кокс, Р. Э., Лэнгдон, Р. А., и Колтер, М. (2012). Это не моя рука: снотворный аналог соматопарафрении. Cogn. Нейропсихиатрия 17, 36–63. DOI: 10.1080 / 13546805.2011.564925

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Робинс, С. К. (2016b). Изображение прошлого: следы памяти и причинная теория памяти. Philos. Stud. 173, 2993–3013. DOI: 10.1007 / s11098-016-0647-x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Робинс, С. К. (2017a). Конфабуляция и конструктивная память. Synthese. DOI: 10.1007 / s11229-017-1315-1.[Epub перед печатью].

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Робинс, С. К. (2017b). «Следы памяти», Справочник Рутледж по философии памяти , ред. С. Бернекер и К. Микаэлиан (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рутледж), 76–87.

Google Scholar

Садег-Заде, К. (2015). Справочник по аналитической философии медицины, 2-е изд. . Дордрехт: Спрингер.

Сэдлер, Дж. З., Виггинс, О. П., и Шварц, М. А. (1994). Философские взгляды на психиатрическую классификацию .Балтимор, Мэриленд: Издательство Университета Джона Хопкинса.

Google Scholar

Шактер, Д. Л. (2001). Семь грехов памяти . Бостон, Массачусетс: Хоутон Миффлин.

Google Scholar

Шнидер, А. (2008). Конфабулирующий разум: как мозг создает реальность . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Шема Р., Сактор Т. К. и Дудай Ю. (2007). Быстрое стирание ассоциаций долговременной памяти в коре с помощью ингибитора PKMζ. Наука 317, 951–953. DOI: 10.1126 / science.1144334

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шумейкер, С. (ред.) (2003). «Люди и их прошлое», в Identity, Cause and Mind (Oxford: Clarendon), 19–48.

Google Scholar

Саттон, Дж. (2003). «Истина в памяти: гуманитарные и когнитивные науки», в Доказательство и истина: гуманист как эксперт , ред. И. МакКалман и А. МакГрат (Канберра, ACT: Австралийская гуманитарная академия), 145–163.

Google Scholar

Талланд, Г. А. (1965). Расстройство памяти . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Academic Press.

Тернбулл О., Дженкинс С. и Роули М. (2004). Приятность ложных убеждений: эмоциональный рассказ о конфабуляции. Neuro Psychoanal. 6, 5–45. DOI: 10.1080 / 15294145.2004.10773432

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Дамм, И., и д’Юдевалль, Г. (2010). Конфабуляция в сравнении с экспериментально индуцированными ложными воспоминаниями у пациентов Корсакова. J. Neuropsychol. 4, 211–230. DOI: 10.1348 / 174866409X478231

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Виктор М., Адамс Р. Д. и Коллинз Г. Х. (1989). Синдром Вернике-Корсакова, 2-е изд. . Филадельфия, Пенсильвания: Ф.А. Дэвис.

Уитли Т. (2009). «Повседневная конфабуляция» в Confabulation: Views from Neuroscience, Psychiatry, Psychology, and Philosophy , ed W. Hirstein (Oxford: Oxford University Press), 203–222.

Google Scholar

Уильямсон, Т. (2000). Знание и его пределы . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Уиншип, К., и Морган, С. Л. (1999). Оценка причинно-следственных связей по данным наблюдений. Annu. Rev. Sociol. 25, 659–707. DOI: 10.1146 / annurev.soc.25.1.659

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Земах, Э. М. (1983). Память: что это такое и чего не может быть. Philos. Феноменол. Res. 46, 31–44. DOI: 10.2307 / 2107578

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эпидемия подавленной памяти — как это произошло и что нам нужно извлечь из этого | Марк Пендерграст

«Этот том представляет собой важный, но односторонний вклад в литературу по консультированию по психическому здоровью. … Каждая глава завершается вопросами для обсуждения, призванными побудить к дальнейшим размышлениям и размышлениям. … Подводя итоги: рекомендуется.(MM Slusser, Choice, Vol. 56 (2), октябрь 2018 г.)
«Эпидемия подавленной памяти Марка Пендерграста мастерски оценивает миф о подавленных и восстановленных воспоминаниях, а также о разрушительном ущербе, нанесенном теми, кто распространяет миф.» (Джеймс Макгоу, профессор нейробиологии и поведения, Калифорнийский университет, Ирвин, автор книги «Память и эмоции»)

«Как показывает Марк Пендерграст с новыми исследованиями и другими доказательствами, многие терапевты продолжают использовать методы, которые создают ложные и пагубно вредные воспоминания в их жизни. клиентов.Эпидемия подавленной памяти необходима, хотя и пугает, при чтении, и она не позволит нам забыть ». (Кэрол Таврис, социальный психолог, соавтор, «Ошибки были сделаны (но не мной)» и других книг)

«В 1980-х и 1990-х годах я был удивлен и потрясен, когда представители моей профессии психиатры внесли свой вклад в одну из самое пагубное психологическое безумие, которое когда-либо происходило, начавшееся в Соединенных Штатах и ​​распространившееся на большую часть «цивилизованного» мира. Идея заключалась в том, что люди «подавляли» или «отделяли» годы травмирующих воспоминаний об ужасных злоупотреблениях, и некоторые были убеждены, что у них несколько внутренних личностей.В книге «Эпидемия подавленной памяти» Марк Пендерграст описал и объяснил эту продолжающуюся эпидемию во всем ее ужасе ». (Гарольд Мерски, почетный профессор психиатрии, Западный университет, Лондон, Онтарио и автор «Анализа истерии»)

«Во время повального увлечения ведьмами в Европе тысячи людей были замучены и убиты на основании призрачных свидетельств. Можно подумать, что в эту эпоху науки, что мы не попались бы на такую ​​чушь, но, как показывает Марк Пендерграст в этом разоблачении современной охоты на ведьм, « подавленные воспоминания » являются сегодняшним призрачным свидетельством, и они тоже существуют исключительно в умах современных инквизиторов, которые разрушили живет и разрушает семьи во имя чего-то несуществующего.Чтобы узнать, как это могло произойти сегодня, прочтите «Эпидемия подавленной памяти» и будьте готовы к шоку ». (Майкл Шермер, журнал Publisher Skeptic, ежемесячный обозреватель Scientific American, президентский научный сотрудник Университета Чепмена, автор книги «Почему люди верят в странные вещи», «Моральная арка, небеса на Земле»)

«Поскольку война кажется все более удаленной благодаря ее виртуализации, но все же ощущается более непосредственной Благодаря видеоиграм и жестокостям, доступным в Интернете, книга Такера дает ключевые рекомендации для понимания роли, которую популярные фильмы играют в отображении пространств «виртуальной войны», и, что более важно, для разработки способов усложнения милитаризованного насилия, пронизывающего культуру США.»(Сьюзан Джеффордс, профессор кафедры английского языка и женщин, Вашингтонский университет, США)

« Многие люди считают, что «терапия восстановленной памяти» — это прошлое отклонение истеблишмента психического здоровья, которое разжигало моральную панику по поводу сексуального насилия. в 1990-е гг., а затем пошли на убыль. Но, как показывает Марк Пендерграст с новыми исследованиями и другими доказательствами, многие терапевты, находящиеся под национальным радаром, продолжают использовать методы, которые создают ложные и пагубно вредные воспоминания у их клиентов. Эпидемия подавленной памяти — важное, хотя и страшное чтение.Это не позволит нам забыть ». (Кэрол Таврис, социальный психолог, соавтор, «Ошибки были сделаны (но не мной)» и других книг)

Что эксперты хотят, чтобы вы знали о ложных воспоминаниях

Каждое воспоминание, которое у вас когда-либо было, переполнено ошибками. Я бы даже сказал, что память — это во многом иллюзия.

Это потому, что наше восприятие мира глубоко несовершенно, наш мозг заботится только о том, чтобы вспомнить крошечный кусочек того, что мы на самом деле переживаем, и каждый раз, когда мы вспоминаем что-то, у нас есть возможность изменить память, к которой мы обращаемся.

Я часто пишу о том, как наша память сбивает нас с пути, уделяя особое внимание «ложным воспоминаниям». Ложные воспоминания — это воспоминания, которые кажутся реальными, но не основаны на реальном опыте.

Для этой конкретной статьи я пригласил нескольких ведущих исследователей памяти прокомментировать то, что они хотели бы, чтобы все знали об их области.

Прежде всего, у нас есть Элизабет Лофтус из Калифорнийского университета в Ирвине, которая является одним из основоположников области исследования ложной памяти и считается одним из самых выдающихся психологов 20, 90, 286, века.’

Элизабет Лофтус говорит, что вам нужны независимые доказательства, подтверждающие ваши воспоминания.

По словам Лофтуса: «Одно главное сообщение, которое я пытался передать в своих трудах, на уроках и в моем выступлении на TED, звучит так: просто потому, что кто-то рассказывает вам что-то с большой уверенностью, подробностями и эмоциями, это не так. это не значит, что это произошло на самом деле. Вам нужно независимое подтверждение, чтобы знать, имеете ли вы дело с подлинным воспоминанием или с чем-то, что является продуктом какого-то другого процесса.”

Затем у нас есть ученый, занимающийся памятью, Аннелис Вредевельдт из Vrije Universiteit Amsterdam, которая проделала увлекательную работу над тем, насколько хорошо мы запоминаем, когда вспоминаем вещи вместе с другими людьми.

Аннелис Фредевельдт советует быть осторожным при задании вопросов о воспоминаниях.

По словам Вредевельдта: «Я бы хотел, чтобы все знали, как (не) исследовать воспоминания о событии.

Когда вы пытаетесь получить от кого-то историю, будь то очевидец преступления или дикая ночь, кажется естественным задать ему много вопросов об этом.Однако закрытые вопросы, такие как «какого цвета его волосы?» Или того хуже, наводящие вопросы, такие как «он был рыжим, не так ли?» Часто приводят к неправильным ответам.

Гораздо лучше позволить человеку рассказать историю по собственному желанию, не прерывая и не задавая вопросов. В лучшем случае вы можете спросить человека, может ли он рассказать вам немного больше о чем-то, что он упомянул, но ограничьтесь открытым и общим запросом, например: «Можете ли вы рассказать мне об этом больше?»

Исследования показывают, что истории, рассказанные в ответ на запросы бесплатного отзыва, намного точнее, чем истории, рассказанные в ответ на серию закрытых вопросов.Так что, если вы действительно хотите разобраться в чем-то, сдерживайте себя и не задавайте слишком много вопросов! »

Наконец, у нас есть Крис Френч из Голдсмитса, Лондонский университет, который провел десятилетия исследований аномальных и паранормальных воспоминаний и считает, что некоторые из них могут быть результатом ложных воспоминаний.

Крис Френч хочет, чтобы вы перестали верить распространенным мифам о памяти.

«Мои 5 самых популярных сообщений на память:

1. Память не работает как видеокамера , точно записывая все детали наблюдаемых событий.Напротив, память (как и восприятие) — это конструктивный процесс. Обычно мы запоминаем суть события, а не точные детали.

2. Когда мы создаем память, могут возникнуть ошибки . Обычно мы заполняем пробелы в наших воспоминаниях тем, что, по нашему мнению, мы должны были испытать, не обязательно тем, что мы действительно испытали. Мы также можем включить дезинформацию, с которой столкнулись после события. Мы даже не будем осознавать, что это произошло.

3. Мы не только искажаем воспоминания о событиях, свидетелями которых мы были, мы можем иметь полностью ложные воспоминания о событиях, которые никогда не происходили . Такие ложные воспоминания особенно часто возникают в определенных контекстах, например (непреднамеренно) в результате использования некоторых сомнительных психотерапевтических методов или (намеренно) в психологических экспериментах.

4. Нет убедительных доказательств, подтверждающих существование психоаналитической концепции вытеснения , несмотря на то, что она является широко принятой концепцией.

5. В настоящее время нет способа отличить, в отсутствие независимых свидетельств, является ли конкретное воспоминание истинным или ложным . Даже воспоминания, которые являются подробными и яркими и хранятся со стопроцентной уверенностью, могут быть полностью ложными ».

Вывод остается: ваша память невероятно пластична. Поскольку вы часто не можете распознать ложное воспоминание после того, как оно закрепилось, единственный способ предотвратить ложные воспоминания — это знать, что они существуют, и избегать вещей, которые способствуют им.

Хотите узнать больше о науке ложной памяти? Узнайте о работе Лофтуса, Вредевельда, Френча и сотен других увлекательных ученых, занимающихся памятью, в моей новой книге The Memory Illusion .

Психологические и социальные истоки автобиографической памяти в JSTOR

Абстрактный

Недавнее исследование памяти маленьких детей на личные эпизоды позволило по-новому взглянуть на феномен инфантильной амнезии, впервые идентифицированный Фрейдом.Новое исследование показывает, что дети учатся делиться воспоминаниями с другими, что они приобретают повествовательные формы пересказа воспоминаний, и что такие пересказы эффективны в восстановлении пережитых воспоминаний только после того, как дети могут использовать репрезентацию опыта другим человеком на языке в качестве восстановления переживаний. собственный опыт. Эта компетенция требует уровня владения репрезентативной функцией языка, который проявляется не раньше, чем в среднем или позднем дошкольном возрасте.

Информация о журнале

Psychological Science, ведущий журнал Ассоциации психологических наук, является одним из ведущих журналов в своей области, с рейтингом цитируемости / импакт-фактором, который помещает его в 10 ведущих психологических журналов мира. В журнале публикуются авторитетные статьи, представляющие интерес, по всем разделам научной психологии, включая поведенческие, клинические, когнитивные, нейронные и социальные науки. Помимо этих полноформатных статей, Psychological Science также предлагает краткие обзоры новых исследований.

Информация об издателе

Сара Миллер МакКьюн основала SAGE Publishing в 1965 году для поддержки распространения полезных знаний и просвещения мирового сообщества. SAGE — ведущий международный поставщик инновационного высококачественного контента, публикующий более 900 журналов и более 800 новых книг каждый год, охватывающий широкий спектр предметных областей. Растущий выбор библиотечных продуктов включает архивы, данные, тематические исследования и видео. Контрольный пакет акций SAGE по-прежнему принадлежит нашему основателю, и после ее жизни она перейдет в собственность благотворительного фонда, который обеспечит дальнейшую независимость компании.Основные офисы расположены в Лос-Анджелесе, Лондоне, Нью-Дели, Сингапуре, Вашингтоне и Мельбурне. www.sagepublishing.com

.

No related posts.