ССЫЛКА

«ОБРАЗОВАНИЕ. Частично [онлайн]. Доступно на . Июл 2021 ».

Iconic Memory & Partial Report Experiment — Видео и стенограмма урока

Иконическая память

Иконическая память — это тип визуальной памяти, которая длится всего доли секунды. Все, на что вы смотрите, может создать такую ​​же выцветшую фотографию.

Наша иконическая память — это способ, которым наше зрение сообщает нашему мозгу о том, что мы наблюдали, давая ему возможность решить, предпринимать ли какие-либо действия в ответ на эту информацию.

Не все, что мы видим, подвержено этой участи исчезновения. Некоторая информация, которую мы видим, должна храниться для использования мозгом в краткосрочной или долгосрочной перспективе. Поскольку мы видим гораздо больше, чем нам нужно или мы можем сохранить, наша иконическая память — это возможность уловить информацию на короткий период, пока ее не проанализирует мозг. Все это происходит в мгновение ока.

Может быть полезно вспомнить термин «иконическая память», подумав о том, как иконки являются изображениями, которые мы можем видеть.

Полный отчет об эксперименте

До того, как исследователи поняли очень многое об этой очень кратковременной памяти, было много предположений о том, насколько наше зрение действительно воспринимает.Это можно проверить с помощью экспериментов.

Еще раз подумайте о наборе из девяти чисел, который вы видели в начале этого урока. Когда участники подобного эксперимента видели эти числа еще меньше времени, чем вы, они не могли вспомнить многие числа. Иногда они могли сообщить о первой строке и, возможно, об одном или двух числах во второй строке.

Этот тип отчета считался версией всего отчета этого эксперимента, поскольку участников просили вспомнить как можно больше из всего набора изображений.

При подходе к отчету в целом создается впечатление, что люди могут обрабатывать только несколько изображений за раз. В конце концов, если вы можете сообщить только несколько изображений, возможно, это все, что можно обработать за один раз.

Частичный отчет об эксперименте

Но подождите! Познакомьтесь с Джорджем Сперлингом, американским психологом, который задавался вопросом, действительно ли мы воспринимаем только несколько образов за раз или воспринимаем гораздо больше? Он решил попробовать другой метод, чтобы участники вспомнили то, что они видели.

Как и раньше, участник будет видеть на экране набор чисел. Сразу после этого использовался тональный сигнал, чтобы указать, какую из строк сообщить экспериментатору. Так, например, высокий тон будет означать, что вы должны сообщить о верхней строке, средний тон — для средней линии, а низкий — для нижней строки.

Этот метод считался подходом с частичным отчетом, потому что участники не пытались рассказать обо всем, что они видели, а вместо этого им было сказано, какую именно часть вспомнить.

Угадайте, что они нашли? Участники могли запомнить большую часть, если не всю указанную строку, независимо от того, какая это линия — верхняя, средняя или нижняя. Так что это значило?

Используя иконическую память, мы можем сохранить информацию только в течение доли секунды, прежде чем мозг должен решить, сохранять ли ее для более длительного использования. Тем не менее, наше видение включает в себя гораздо больше, чем мы можем помнить в долгосрочной перспективе.

Сперлинг знал, что это так, потому что независимо от того, какая строка была указана участнику, они часто могли сообщить об этом, если тон сразу указывал, какую строку следует вспомнить.

Но если вы попросите участника сообщить все числа, которые они видели, как в подходе с полным отчетом, он может никогда не добраться до третьей строки. Это потому, что наша знаковая память настолько недолговечна, что к тому времени, когда мы дойдем до того, чтобы сообщить все числа, мы забыли многие из них. Тем не менее, мы их видели и обрабатывали. Мы просто не сможем вспомнить их все позже. Но если участника сразу же просят сообщить об определенной строке, он часто может сделать это хорошо.

Метод полного отчета, казалось, предполагает, что мы можем обработать только несколько визуальных образов.Тем не менее, метод частичного отчета показал, что мы действительно получаем много визуальной информации. Мы просто не можем хранить все это очень долго, если наш мозг не решит, что это полезная информация. Сперлинг обнаружил, что наша знаковая память ограничена долей секунды.

Резюме урока

Иконическая память — это тип зрительной памяти, которая длится всего доли секунды и сообщает нашему мозгу о том, что мы наблюдали.

В прошлом исследователи думали, что, возможно, наше зрительное восприятие ограничено несколькими изображениями одновременно.Когда участникам эксперимента показали набор изображений и попросили вспомнить как можно больше, они смогли запомнить только небольшую их часть.

Однако в эксперименте Сперлинга с частичным отчетом участники могли вспомнить ту часть чисел, которую их просили сообщить относительно точно, по сравнению с подходом с полным отчетом. Это дало Сперлингу указание на то, что мы можем воспринимать больше, чем просто несколько изображений. Вместо этого кратковременная природа иконической памяти является причиной того, что мы можем сообщать только несколько чисел за раз в эксперименте.

Таблица терминов

Результаты обучения

Легко достигните этих целей после того, как вы подробно изучите урок:

• Объясните значение знаковой памяти
• Противопоставьте подходу всего отчета и подходу частичного отчета
• Признать важность работы Джорджа Сперлинга

Да, ваш терапевт тоже думает о вас

Источник: Эрика Виттлиб / Pixabay

При первой встрече с пациентами я призываю их рассказать, для чего они хотели бы использовать терапевтическое пространство.Чаще всего это встречается с желанием поговорить с кем-то, у кого нет суждений, предвзятости или личного мнения.

К сожалению, насколько пациенты верят, что хотят этого, это просто невозможно. На самом деле это даже не терапевтическое средство. Терапевты тоже люди. Это означает, что у них есть чувства и личные переживания, которые могут быть вызваны терапевтической работой — вызваны вами. Но в то время как пристрастие других может вызывать беспокойство, исходящее от вашего терапевта, на самом деле может быть очень полезным.

Ваши отношения с терапевтом могут стать корректирующим эмоциональным переживанием. Это означает, что, подвергаясь повторному воздействию эмоциональных ситуаций, которые могли быть трудными в прошлом, при более благоприятных обстоятельствах (Alexander, 1946), вы можете добиться лучших результатов. Со временем вы можете ожидать определенной реакции от окружающих, потому что вы знаете, какие ответы вы обычно получаете. Когда ваш терапевт по-другому реагирует на вас, потому что он осознает динамику в игре и может контролировать свои собственные мысли и чувства, ваше удивление уступает место чувству безопасности, чтобы исследовать больше.

Эти корректирующие эмоциональные переживания могут происходить потому, что у вашего терапевта есть собственные эмоциональные переживания, а не потому, что она их лишена. Она знает, как использовать их, чтобы быть рядом с вами как во время занятий, так и между ними.

Она позволяет тебе воздействовать на нее.

Это возможно отчасти потому, что вы оба меняетесь по мере того, как ваши отношения продолжают укрепляться. Многие школы мысли об успехе терапии признают терапевтические отношения как важнейший механизм изменения.Идея состоит в том, что по мере того, как вы продолжаете поддерживать позитивное и здоровое взаимодействие с терапевтом, вы излечитесь от предыдущих травм в отношениях, воспользуетесь более точным восприятием себя и получите новый опыт, который изменит ваши мысли и чувства.

Эти здоровые взаимодействия предполагают честность, достоверность и глубину. Ваш терапевт должен позволить вам воздействовать на нее — заставить ее думать и чувствовать, размышлять и задавать вопросы — чтобы ответить вам в терапевтической манере. Например, в своей собственной работе я ощущал печаль и горе своих пациентов, чувства, которые они не ощущают полностью, но очевидны в их словах.Позволив себе испытать эти тяжелые чувства и идентифицировать их, пациенты могут полностью признать печаль своего опыта и начать двигаться вперед.

Она учится у тебя.

Ваш терапевт не будет притворяться, будто ходил в аналогичных туфлях, или «полностью понять это» без вашего ведома. Она признает, что ваш личный опыт полностью сформировал вашу уникальную точку зрения, поэтому она просто не может принять ваш образ мышления, чтобы говорить на вашем языке. Вы можете выразить словами свое эмоциональное страдание, потому что сила переходит от факторов стресса к вашим рукам, стимулируя свободу воли и рост.

У вашего терапевта есть только набор переживаний, которые он может назвать своим, но, работая с вами, он узнает гораздо больше. Ваше происхождение, предпочтения и обстоятельства открывают ее мир для опыта, которого она никогда не получит. Это позволяет ее осознанию и состраданию еще больше расшириться, унизив ее продолжать сохранять любопытство как к вам, так и к другим.

Ваш терапевт не является авторитетом в том, как смотреть на мир и интерпретировать любой данный опыт, просто потому, что она терапевт, а вы — пациент.Вы и ваш терапевт можете рассматривать одну и ту же ситуацию и находить разные значения, не обязательно правильные или неправильные. Фактически, ваш взгляд на вещи может открывать ей глаза, побуждая ее рассмотреть точку зрения, о которой она раньше не думала. Это так важно, особенно для нее, чтобы подтвердить ваш опыт, побудить вас продолжать выражать свою индивидуальность и, возможно, даже помочь вам интегрировать несколько точек зрения в результате. Но ваш способ интерпретации ситуации остается с ней, поскольку она все больше слышит о вашем опыте и сталкивается с другими похожими ситуациями, заставляющими задуматься.

Она осознает свою силу.

Большинство терапевтов не поощряют несбалансированные терапевтические отношения, в которых они являются всезнающими, а пациенты — всевозможными. Понятно, однако, что вам может казаться, что ваш терапевт обладает некоторой властью, потому что вы обращаетесь в ее офис за помощью. Это ставит вас в эмоционально уязвимое положение.

Ваш терапевт понимает это и знает, что у нее есть возможность влиять на вас. Из-за этого она работает над созданием пространства, отмеченного взаимным доверием, уважением и сотрудничеством.Она не может знать вас лучше, чем вы знаете себя. И она признается вам, что у нее нет ответов или решений проблем, которые вы оба вместе пытаетесь понять. Она будет напоминать вам разными способами, что она человек и несовершенна, при этом моделируя здоровые методы решения проблем и способы общения.

Она думает о тебе между сессиями.

Время между сеансами терапии часто отмечается вдумчивыми размышлениями и чувствами по поводу работы как для вас, так и для вашего терапевта.Вы продолжаете обрабатывать свою работу еще долго после окончания сеанса, перенося ее за пределы офиса в свой реальный мир. Это, несомненно, суть терапии и признак успешной работы. Этот процесс включает в себя напоминание себе и отработку новых навыков, продолжение ответов на открытые вопросы и замечание о новых мыслях, которые нужно вынести на занятие на следующей неделе.

Отношения терапевта с вами существуют между сеансами, даже если вы не общаетесь друг с другом. Она также думает о ваших разговорах, продолжая размышлять над ключевыми моментами в течение недели.Она может даже пересмотреть свое мнение или свое вмешательство во время сеанса. Могу сказать, что я часто думаю о своих пациентах, когда что-то, что мы обсуждали, всплывает снова и напоминает мне о них, или когда я внезапно понимаю, что темы в нашей работе развиваются.

Она с нетерпением ждет встречи с вами.

Ваш терапевт решает работать с вами, потому что считает, что вы оба дополняете друг друга, принося пользу и исцеляя. Она работает, чтобы развивать ваши отношения вместе, моделируя здоровую динамику и признавая, что чем крепче отношения, тем больше ваш рост.Из-за этого она рада видеть вас каждую неделю и, безусловно, чувствует ваше отсутствие, когда вас нет дома. Она гордится вами и вашей совместной работой, с нетерпением ждет возможности поделиться своими мыслями и помочь поддержать и выделить ваш прогресс и достижения.

Пока ваш терапевт испытывает эти внутренние переживания, вы не обязаны заботиться о ней так, чтобы это затмило ваш собственный рост. Она удовлетворяет свои потребности в других отношениях и устанавливает межличностные границы в терапевтических отношениях, чтобы вы могли добиться успеха.Я обнаружил, что, когда пациенты видят своих терапевтов как реальных людей с очень похожими на них состояниями чувств, они еще более вовлечены в работу, способствуя еще большему успеху.

Ответ на книгу Дэвида Тейси «Джеймс Хиллман: разрушение психолога».

Ответ на книгу Дэвида Тейси «Джеймс Хиллман: разрушение психолога» Марк Сабан, Оксфорд, Великобритания

Мы должны быть благодарны Дэвиду Тейси за то, что он открыл тему, которая имеет решающее значение для развития юнгианских идей и которую мы, возможно, можем описать как проблему imitatio Jungi.Тейси, в характерной для него строгости и прямолинейности, решил ответить на эти вопросы в откровенно личной и (авто) биографической статье. Хотя это совершенно законная стратегия, учитывая акцент Юнга на важности «личного уравнения», я хочу комментировать не этот аспект статьи. Конечно, не бывает вида из ниоткуда. Как неоднократно отмечал Юнг, объективность в психологии — химера. То, что мы здесь имеем, — это чтение Тейси Хиллмана, а за этим, неизбежно, чтение Тейси Юнга.Скорее, как несчастный посетитель, который жалуется: «Какая ужасная еда! И такие маленькие порции! »Тейси утверждает, что, с одной стороны, Хиллман украл идеи Юнга, а с другой — что он все понял неправильно. Заявление Хиллмана об оригинальности. Этот спор происходит в тени того, что Гарольд Блум назвал «опасением влияния» (Bloom 1997, 2003). Для Блум все чтение неверно. Если это так, то тогда важный вопрос заключается не в том, неправильно ли мы понимаем Юнга, а в том, как мы неправильно его понимаем. Те, кто пытается передать Юнга «таким, какой он есть», обречены на то, что Блум называет слабым неверным толкованием.Такое прочтение может функционировать только как бледная реконструкция или бескровное факсимиле, единственное достоинство которого — простота — неизбежно выдаст двусмысленность и сложность оригинала. Примером может служить работа Якоби «Психология К.Г. Юнг (1973). В лучшем случае такая работа предлагает нам палец, указывающий на оригинал. Блум предполагает, что вместо этого мы должны стремиться к сильному неверному прочтению, чтению, которое переосмысливает оригинал, стремясь « снова увидеть, чтобы оценить и оценить по-другому » (Bloom 2003, p.4, курсив в оригинале). Однако любое прочтение такого рода «должно настаивать на своей исключительности и полноте, и оно не должно отрицать своей пристрастности и необходимой фальсификации» (Блум 2005: 50). Ссылаясь на три фазы творения в лурианской каббале, Блум предполагает, что сильное неправильное прочтение включает в себя «ограничение… подмена и… представление» (Блум 0021-8774 / 2014/5904/524

© 2014, Общество аналитической психологии

Опубликовано: Wiley Publishing, 9600 Garsington Road, Oxford OX4 2DQ, UK и 350 Main Street, Malden, MA 02148, США.DOI: 10.1111 / 1468-5922.12098

Ответ на «Джеймса Хиллмана» Тейси

525

2003, стр. 4). Ограничение, потому что новые перспективы, навязанные неверным читателем, будут «ограничивать значение больше, чем они восстанавливают или представляют смысл». Подмена (в каббале — разбивание сосудов), потому что должно произойти «разрушение и замена одной формы другой». И, наконец, Репрезентация, которую мы могли бы понимать как реституцию или восстановление (каббалистический тиккун): создание новой вещи, совпадающее с возвращением к истокам (там же., стр. 4-6). В данном случае вопрос заключается в том, дает ли архетипическая психология Хиллмана сильное (неправильное) прочтение Юнга. Или, выражаясь юнгианскими терминами, удается ли Хиллману индивидуальное прочтение Юнга. Или, говоря языком Хиллмана, удастся ли Хиллману установить отношения с Юнгом, предав Юнга (Hillman 1983a). Ибо, если Блум прав, а я думаю, что он прав, это был бы единственный способ достоверно следовать (в прямом смысле) Юнгу. То, что Тейси называет провалами Хиллмана, затем можно рассматривать как успехи.Например, мы могли бы истолковать заявление Хиллмана об оригинальности не как пустое хвастовство, а как честное признание того, что его Юнг может быть только Юнгом Хиллмана (то есть Юнгом, который был полностью проглочен, переварен и извергнут Хиллманом). Переосмысливая аналитическую психологию по своему собственному образу, то есть как пуэрскую психологию, Хиллман неизбежно ограничит Юнга в соответствии с собственными ограничениями (Хиллмана), и, таким образом, его переосмысление Юнга будет ощущаться и выражаться в первую очередь через его собственную уязвимость (« рана и глаз — одно и то же »(Hillman 1977, стр.107)). Иконоборчески разрушая структурную систему, которую он унаследовал в Собрании сочинений («Я», «Индивидуация», «Целостность»), Хиллман стремится разбить сосуд, заключенный в тюрьму Души, — деструктивный шаг, вызванный только необходимостью творческого неверного прочтения. Но что действительно имеет значение, так это то, удастся ли Хиллману после всего этого добиться тиккуна, реституции, восстановления. После этих ограничений и замен, свойственных чтению Юнга Хиллманом, могут ли оставшиеся разбитые сосуды стать строительными материалами, которые требуются Хиллману для достижения реституции и, наконец, раскрытия психологии, которая отдает должное богатству и глубине ее истоков в Юнги? Но здесь возникает ключевой вопрос: что вообще важно в Юнге? Возможный ответ может заключаться в том, что у Юнга нет ничего существенного.«Юнг» — это просто название списка разнородных идей, хороших и плохих. Почему бы тогда не выбрать то, что нам нравится, и отвергнуть то, что нам не нравится? Хотя этот эклектичный подход «пикап-и-микс» может кому-то подойти, я подозреваю, что Хиллман, Гигерих, 1 Тейси и даже

1

Привлечение Тейси Гигериха к его критике Хиллмана кажется мне умным, но проблематичным. В конце концов, Гигерих атакует Хиллмана по причинам, прямо противоположным аргументам Тейси. Гигерих оценивает архетипическую психологию Хиллмана так: «логически … это большой шаг вперед, настоящее продвижение психологической теории за пределы традиционного юнгианства».Благодаря архетипической психологии психологическая теория… вышла на новый уровень отражения »(Giegerich 2008, p. 104). В отличие от Тейси, Гигерих винит Хиллмана не в том, что он отошел слишком далеко от Юнга, а скорее в том, что он не ушел достаточно далеко. В конечном счете, Гигерих отвергает психологию Юнга и Хиллмана как просто «попытки избежать современности, избежать безоговорочного переживания трансформации, посвящения в современную форму сознания» (Giegerich 2010, p. 282). Естественно, только собственная версия аналитической психологии Гигериха (его собственное сильное неверное толкование Юнга) способна на такую ​​трансформацию.

526

Марк Сабан

Сам Юнг без колебаний отверг бы это. Для всех них что-то или, скорее, какое-то понятие (как бы они ни расходились во мнениях) обосновывает и информирует психологию Юнга в целом. Если они правы в этом, то сильное неверное толкование Юнга, чтение, которое преуспевает в достижении конечной стадии реституции Блума, тиккуна, возвращения к истокам, должно в некотором смысле оставаться верным такой концепции, независимо от того, сколько сосудов будет разбито. по пути.Это придает огромное значение вопросу о том, как именно следует понимать это юнгианское понятие. Ответ Хиллмана ясен: понятие — это Душа, а сосуд — это образ: основной рассказ Хиллмана, его миф о Юнге состоит в том, что Юнг, противостоящий его собственному центральному понятию в Auseinandersetzung, изображенному в Красной книге (2009), затем продолжает подорвать его, построив громоздкую систему с научными претензиями и монотеистическими фантазиями о христоцентрической целостности. Согласно этому мифическому повествованию, судьба Хиллмана требует, чтобы он разбил этот сосуд и позволил понятию взлететь в полете воображения.То, что внутри такого мифа есть эндемические трудности, ясно показывают энантиодромные колебания, которые впоследствии влияют на развитие Хиллмана: от внутреннего к внешнему, от женского к мужскому. Тейси абсолютно прав, считая такие колебания симптомом внутренних проблем, связанных с позицией Хиллмана. В самом деле, явная сила этих сверхкомпенсаторных толчков, кажется, прямо указывает на следующее:

Односторонность в первоначальной формулировке идеи Хиллманом. Аргумент Тейси состоит в том, что эта односторонность Хиллмана («персонажа, определяемого анимой и пуэр ») приводит его к пренебрежению« целями развития, социальной адаптации, нормативной морали »и клинической практики.Я вижу, к чему стремится Тейси, но мне не хватает четкого представления о том, что является основанием для критики Тейси. Без такой концепции мы возвращаемся к «Юнгу» как к простому списку ингредиентов: анима, «я», индивидуация, развитие, клиническое и т. Д. Если это все, что в конечном итоге составляет Юнга, то зачем нам вообще понятие? Если мы действительно видим, что психология Хиллмана каким-то образом предала Юнга, не сумев сохранить в живых то, что имеет значение в (хотя и переосмысленной) аналитической психологии — тогда, более чем когда-либо, нам необходимо живое ощущение того, что это (понятие) могло бы быть — помимо , то есть простой список того, что Хиллман упустил.Я надеюсь найти такую ​​концепцию в следующем разделе.

Краткий обзор второй части эссе Тейси Вкратце, Тейси утверждает, что неразрешенный материнский комплекс Хиллмана искажает его мышление, так что он бессознательно ведет к созданию непривязанной пуэрской психологии. Любопытно, что даже если гипотеза Тейси верна, этот аргумент не может повлиять на потенциальную обоснованность архетипической точки зрения Хиллмана. Фактически,

Ответ на «Джеймса Хиллмана» Тейси

527

Диагноз Тейси можно легко перевести в термины Хиллмана: потому что Хиллман не оказал должной чести правильному богу или архетипической доминанте (в данном случае Великой Матери) его мысли и действия неизбежно, потому что бессознательно, происходят под ее влиянием.Все искажения и инфляции, которые Тейси выделяет в жизни и мышлении Хиллмана, проистекают из этой центральной проблемы. Хиллман, антигеракл (герой, обреченный на вечную борьбу с концепцией героя), фатально не осознает единственной доминирующей фантазии, в которой жизнь и карьера находят свой скрытый смысл. Хотя Хиллмана, человека, можно опровергнуть таким аргументом, его основная идея, тем не менее, остается неизменной. По иронии судьбы, анализ Тейси, таким образом, кажется, поддерживает центральное послание архетипической психологии — психологическое здоровье требует, чтобы мы уделяли религиозное внимание всем богам и архетипическим фантазиям, которые играют роль в нашей жизни.Фактически, единственным аргументом, который фатально разрушил бы психологию Хиллмана, было бы предположение, что вся психология и все аспекты психологии обязательно должны быть в объятиях Великой Матери и, следовательно, отказ Хиллмана от нее одновременно сигнализирует о его неудаче как психолога. Конечно, Тейси не приводит этого аргумента, но важно то, что не только Хиллман, но и сам Юнг счел бы такую ​​теорию невозможной для понимания. В случае Юнга это однополярное видение психологии было бы совершенно чуждым диалектическим принципам, в рамках которых действует его психология (Rychlak 1991): сама психическая энергия требует биполярного оппозиционного напряжения для своего движения к постоянному разрешению.Любой человек, психология или культура, которые полностью находятся под властью Великой Матери, должны быть, по мнению Юнга, такими же бесплодными, односторонними и редуктивными, как униполярная психология Фрейда, которая, по его мнению, бесконечно вращается вокруг сексуальности. Как говорит Хиллман: «Если мы будем придерживаться точки зрения исключительно из какой-то одной… [конфигурации]… мы уже осуществили отлучение, оторвавшись от общения с множеством форм» (Hillman 1983b, p. 93). Для Юнга один полюс требует другого: пуэр требует сенекса и анимуса.На мой взгляд, именно здесь мы находим существенного Юнга; в этой динамике раскрывается понятие. Более того, именно в тонком и дифференцированном развертывании этих самых сизигий мы находим большую часть лучших и, я подозреваю, самых устойчивых произведений Хиллмана. Здесь Хиллман действительно мыслит Юнга вперед, тщательно раскрывая сложные и парадоксальные взаимодействия, при которых сенекс обнаруживается в пуэре, пуэр в сенексе (Hillman 2005), анимус и анима связаны друг с другом во взаимодополняемости, точно так же, как инь дополняет ян, а ян дополняет инь (Hillman 1985). .Этот скрупулезный комплекс мысли раскрывает Хиллмана как ювелира, микрокосмически работающего с ляписом, чтобы усилить образ Тейси, и именно в этой работе Хиллман выделяется, не загрязненный риторической инфляцией, которая слишком часто портит его работы в других местах. В свете этого мне кажется, что лекарство, которое рекомендует Тейси (то есть здоровая доза, связанная с развитием и клиническими проявлениями), никогда не могло реально вылечить диагностированную Хиллманом односторонность. На мой взгляд, единственный эффективный фармакон для Хиллмана должен быть найден — simili similibus — в пределах

528

Марк Сабан

его собственный внутренний другой — короче говоря, ему просто нужно было принимать свое собственное лекарство: глубокое жилище в этом своего рода парадоксально биполярное осознание (изображенное в алхимической эмблеме орла, прикованного к жабе, или в образе ренессансного пуэрсена), которое сам Хиллман неоднократно рекомендует нам в своих трудах.И, несмотря на все его эксцессы в других местах, на этих страницах мы обнаруживаем Хиллмана, который является одновременно сильным неверным читателем и раненым наследником Юнга.

Ссылки Bloom, H. (1997). Беспокойство влияния: теория поэзии. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. —— (2003). Карта неверного прочтения: с новым предисловием. Нью-Йорк и Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. —— (2005). «Необходимость неверного прочтения». Каббала и критика. Нью-Йорк: Континуум. Гигерих, В. (2008). Логическая жизнь души: к строгому пониманию психологии.Нью-Йорк: Академические издательства Питера Лэнга. —— (2010). Душа всегда думает: Сборник статей на английском языке, том 4. Весенний журнал. Хиллман, Дж. (1977). Психология переосмысления. Нью-Йорк: HarperCollins. —— (1983a). «Предательство». В свободных концах: основные статьи в архетипической психологии. Даллас: Spring Publications, стр. 63-81. —— (1983b). «Раскол». В свободных концах: основные статьи в архетипической психологии. Даллас: Spring Publications, стр. 82-97. —— (1985). Анима: анатомия персонализированного понятия. Даллас: весенние публикации.—— (2005). Сенекс и Пуэр, унифицированное издание сочинений Джеймса Хиллмана. Том 3. Нью-Йорк: Весенние публикации, стр. 30-70. Якоби, Дж., 1973. Психология К. Г. Юнга; Введение с иллюстрациями. Нью-Хейвен: издательство Йельского университета. Юнг, К. Г. (2009). Liber Novus. Красная книга. Отредактировал и перевел С. Шамдасани. Нью-Йорк: W.W. Нортон. Rychlak, J., (1991). «Юнг как диалектик и телеолог». У Юнга в современной перспективе. Ред. Пападопулос, Р.К., Сайман, Г.С. Бриджпорт: призма-единство.

Панель II: Аккультурация, аккомодация и взаимная слепота в терапевтической диаде

Спикер: Сунил Бхатия, доктор медицинских наук,

Изложение дела: Марджи Сперри, PsyD, MFT

Дискуссант: Роджер Фри, PhD, PsyD, RPsych

Модератор и собеседник: Аннет Ричард, депутаты

Несмотря на наши лучшие намерения признать и осмыслить роль, которую субъективность терапевта играет в терапевтическом процессе, признание ценностей и допущений, которые являются неотъемлемой частью нашей причастности к определенным социокультурным и политическим контекстам, по своей сути является трудным.Эта группа исследовала способы, которыми оба члена терапевтической диады могут быть слепы к этим предположениям и ценностям, включая те, которые также связаны с культурой психоанализа и, в частности, с психологией самости.

Психология деколонизации: власть, гражданство и идентичность

Сунил Бхатиа, доктор медицинских наук,

Наш уважаемый приглашенный оратор на пленарном заседании II, Сунил Бхатия, рассказывает нам, как его личная и профессиональная история привела его к оспариванию «претензий психологии на универсализм и ее отказа признать историю, культуру и политику».Он строит свою беседу вокруг трех очень амбициозных вопросов, предупреждая нас о необходимой пристрастности и неполноте своих ответов. Вопросы следующие: 1) Как евро-американская психология как доминирующая сила поддерживает колонизацию и расистские модели самости и человеческого развития? 2) Как мы «деколонизируем» и децентрируем определенный язык, идеи, символы и нарративы «аккультурации», которые отражают и увековечивают доминирующие евро-американские ценности? 3) Как мы можем совместно создавать, делиться, представлять себе «деколонизированный» терапевтический / клинический контекст?

Усилия Бхатии по деколонизации психологии сосредоточены на «изучении нашей собственной силы и проливании света на то, как мы участвуем в создании тех самых систем, которые стремимся изменить».Он включает в себя понимание и документирование процесса колонизации и того, как он повлиял на людей, попытка переосмыслить разрушительные колониальные дискурсы самости. Он показывает нам, что даже несмотря на то, что колониализм, возможно, давно ушел, колониальность все еще очень жива в евро-американских идеологиях, системах власти и ценностях, которые формируют психологическое знание и культурные и межличностные терапевтические встречи.

Обращаясь к теме конференции, Бхатия спрашивает, как мы можем преодолевать различия, когда у нас нет моделей для отношения между различиями на равных.Он призывает нас к «радикальной ориентации нашего сознания» (Kendi, 2019, p. 23), столкнувшись с расистской историей нашей дисциплины, посредством которой евро-американская психология, по сути, предоставила исходный материал, из которого психологические портреты незападного «Другого» »Были нарисованы. Он дает нам впечатляющий взгляд на эту историю через труды Стэнли Холла, Спенсера и Дарвина, а также одного из наших главных психоаналитических предков, Эрика Эриксона.

Основная часть его презентации сосредоточена на нашем понимании самости мигрантов и процесса аккультурации, а также на том, как этот термин нужно деколонизировать.Большинство теорий в психологии не говорят о том, как структурные факторы, такие как белизна и расистские американские законы о миграции, влияют на процесс аккультурации цветных мигрантов. Он приводит нам конкретный пример, взятый из его исследования сикхской диаспоры, и анализирует, как траектории аккультурации и личность глубоко связаны с культурной силой и политикой нашего времени. Он утверждает, что и психология, и психоанализ в значительной степени игнорировали явные способы, которыми белизна как привилегия, сила и норма формирует идентичность как белых людей, так и небелых мигрантов.

Бхатия в заключение излагает свое видение транснациональной культурной / критической психологии, которое в высшей степени приспособлено к тому, как человеческое развитие формируется контекстами власти, расизма, гражданственности, колониальности психологии, белизны и маргинальности. Он дает нам пример того, как принятие психологией идеологии дальтоников приводит к непреодолимому разрыву между психологией и принципами социальной справедливости. Он цитирует Ибрама Кенди (2019) в надежде, что деколонизация и освобождение возможны в нашей практике и в обществе, когда «белое тело больше не представляет себя как американское тело, черное тело больше не стремится быть американским телом, зная об этом. нет такой вещи, как американское тело, есть только американские тела, расовые по силе ».

(обобщено Аннетт Ричард)

Аккультурация, аккомодация и взаимная слепота в терапевтических целях:

Клиническая картина

Марджи Сперри, PsyD, MFT

В своей клинической презентации Марджи Сперри применяет герменевтическую чувствительность Кушман, чтобы продемонстрировать, как социально-политическая и экономическая история терапевтов формируют терапевтический процесс. Принимая решение Сухарова (2019) о том, чтобы «активно заниматься нашей историей», чтобы увидеть последствия нашего положения в определенное время и в определенном месте, она исследует аспекты своей истории, которые ранее не были исследованы, в том числе происхождение социально-экономического положения ее семьи. привилегия.Сперри, родившаяся и выросшая в Южной Калифорнии, подробно описывает связь между нынешними экономическими привилегиями своей семьи и их ранним приобретением земли и историей ведения сельского хозяйства. Сперри описывает сложные отношения между Мексикой и Калифорнией, в том числе способы, которыми семья воспользовалась программой Брасеро (1942-1964), которая позволила мексиканским мужчинам работать в качестве сельскохозяйственных рабочих в Соединенных Штатах. Поскольку владельцы ферм в США получали выгоду от «дешевой рабочей силы», мексиканские и американские рабочие страдали от неудовлетворительных условий труда.

Затем Сперри исследует, как ее история пересекалась с историей Розы, иммигрантки в США из Мексики. Хотя культурное происхождение Розы всегда было частью их диалога, Сперри ретроспективно размышляет о сложности их жизненных историй, их сходных и различных социально-политических и экономических историях, а также о том, как их взаимная слепота к своей истории динамически влияла на понимание, которое они достигли.

Хотя семья матери Розы была экономически благополучной, ее отец изо всех сил пытался найти свою профессиональную основу, поскольку экономика Мексики рушилась.Проблемные отношения Розы с отцом были основным направлением ее работы со Сперри, и лечение было направлено на склонность Розы патологически приспособиться к своему отцу, тем самым поддерживая ее усилия по освобождению от финансовых ожиданий и « манипуляций » отца. Несмотря на успех их работы, Сперри поднимает вопросы о достигнутом ими взаимопонимании. Были ли они вложены в то, чтобы увидеть трудности ее отца через социально-политическую призму, которая изображает его как нарушителя репрессивных традиций, скрывая при этом то, что он также является их жертвой? Сперри заключает, что увлечение историей включает в себя противостояние сложным историческим течениям, которые повлияли на наше понимание мира, обнаружение себя в этой сложной истории, даже когда мы противостоим внутренним противоречиям, и помощь нашим пациентам в том же.

Причастность к дискомфорту и принятие его

Роджер Фри, доктор философии Psy.D. Р. Псих.

Канаду часто воспринимают как нацию, уникальную черту которой составляет мультикультурализм. В этом есть доля правды, но в повествовании есть и несомненные трещины. Большинство белых канадцев склонны ассоциировать расизм с тем, что происходит к югу от границы, и, как и их южные соседи США, они обращают внимание на рассказы и версии истории, которые соответствуют тому, как они хотели бы, чтобы их видели, и думали о себе.Расизм в Канаде можно воспринимать как неудобную правду. Но если мы присмотримся немного ближе, все увидят наследие колониального и поселенческого прошлого Канады и его влияние на настоящее.

Большинство белых психотерапевтов подвержены презумпции невиновности, потому что им нравится верить, что их психологическая осведомленность делает их невосприимчивыми к расовой дискриминации. Нам нужно спросить себя, как мы участвуем в дискриминационных расовых дискурсах, будь то в наших теориях, исследованиях или практике.Большинству белых терапевтов особенно легко пренебречь своей ролью в системном расизме.

Просьба признать нашу причастность может вызвать мощную ответную реакцию. Мы испытываем стыд и вину; мы чувствуем себя уязвимыми и неудобными. Ощущение дискомфорта важно, потому что именно тогда, когда мы начинаем чувствовать себя комфортно перед лицом расовой несправедливости, нам следует больше всего беспокоиться. Если мы собираемся вести содержательный диалог о расизме, то принятие нашего дискомфорта является необходимым первым шагом.

Понимание психологии романтической любви Роберта А. Джонсона

«Мы часто слышим, как мужчина и женщина пытаются« уладить дела », споря, критикуя друг друга, говоря логику, прокладывая дыры в аргументах друг друга, раскалывая волосы. Затем они задаются вопросом, почему все спонтанное чувство любви и тепла исчезло из их брака или их совместного времяпрепровождения! Подобные переговоры всегда являются «мечом»; люди разговаривают на мечах.
Меч не может строить отношения: он может Ничего не улаживаю, это не может связать вместе.Его можно только разорвать. Если вы хотите исцелить отношения, построить отношения, тогда вы должны научиться использовать язык арфы. Вы должны поддерживать другого человека, выражать свою любовь, чувства и преданность. Это абсолютный закон: арфа исцеляет и связывает; меч ранит и рассекает ». (30)

« В романтической любви мы стремимся быть одержимыми нашей любовью, взлететь к вершинам, найти окончательный смысл и удовлетворение в наших возлюбленных. Мы стремимся к ощущению целостности.
Если мы спросим, ​​где еще мы искали эти вещи, мы получим поразительный и тревожный ответ: религиозный опыт.Когда мы ищем чего-то большего, чем наше эго, когда мы ищем видение совершенства, чувство внутренней целостности и единства, когда мы стремимся подняться над незначительностью и пристрастием личной жизни к чему-то экстраординарному и безграничному, это духовное стремление. (52)

«Это потому, что мы не будем сознательно уступать место духовным устремлениям в нашей современной жизни … мы сознательно не заинтересованы в целостности — только в производстве, контроле и власти; мы не верим в дух — мы верим только в физическое и сексуальное.Но наше стремление к душе непроизвольно находит свой путь в одном месте, куда мы никогда не станем искать, — в проекциях, идеалах, экстазах и отчаянии, страстях и стремлениях романтической любви ». приверженность страсти не заменяет приверженность человеку. В нашей культуре эти два чувства полностью перепутаны. Мы все стремимся быть вечно «влюбленными»; и мы воображаем, что это то же самое, что быть преданным человеку.Но страсть угасает; страсть переходит к тому, к кому мы чувствуем влечение. Если мы стремимся следовать только туда, куда ведет страсть, тогда не может быть истинной преданности отдельному человеку … Мужчина предан женщине только тогда, когда он может внутренне подтвердить, что он связывает себя с ней как личность и что он будет с ней, даже когда он больше не «влюблен», даже когда он и она больше не пылают страстью, и он больше не видит в ней своего идеала совершенства или отражения своей души.»(103)

» Проекции сами по себе закон. Мы можем ими манипулировать; мы можем искусственно стимулировать их и поддерживать их жизнь в течение определенного времени. Но всегда наступает момент, когда … заклинание любовного зелья разрушается, проекции поднимаются … Если человек правильно окончил Леса Моруа, это открывает для него новый мир. Он обнаруживает, что есть части себя, возможности и силы, которые он не может реализовать через женщину. Он обнаруживает, что не может сделать женщину носителем всей своей не прожитой жизни и своего нереализованного «я».Он обнаруживает, что есть вещи, которые он должен делать сам и для себя: он должен иметь внутреннюю жизнь; он должен служить ценностям, которые имеют для него значение; у него должны быть интересы и энтузиазм, исходящие из его собственной души, которые не являются просто побочными продуктами его жизни с женщиной …
Это не повредит его отношениям с женщиной: напротив, это делает отношения возможными. По мере того, как он освобождает свою женщину от бремени нести за него свою душу, становится возможным впервые увидеть ее как женщину, связать с ней ее индивидуальность, ее особенность и ее человечность.Он понимает, что она также должна быть индивидуальностью, иметь свою жизнь и причину своего существования. Она также не может спроецировать на него всю себя, прожить свою жизнь через него или провести остаток своей жизни в качестве фольги для его неживого «я».
В этой эволюции на карту поставлен огромный потенциал. Это возможность быть полностью индивидуальным, но при этом искренне относиться к другим людям … Осознавая, что есть часть себя, которую нельзя пережить через другого человека, за которую он должен взять на себя ответственность, он пробуждается к неожиданной широте и сложности своего индивидуального «я».В свою очередь, когда он осознает свою уникальность, он становится способным напрямую относиться к женщине в ее индивидуальности. Проверка истинной индивидуации состоит в том, что она включает в себя способность относиться к другому человеку и уважать его или ее как личность …
Когда мужчина понимает, что он пытался прожить свою жизнь через другого человека, он обычно скучает по истинные последствия и скачки к неправильным выводам. Он начинает говорить о разлуке с женой, чтобы «найти себя». Он думает обо всем, чего не делал во время их брака.Он хочет иметь цель в жизни, он хочет реализовать какие-то цели, потому что чувствует, что жизнь ускользает от него. Он хочет вернуться в школу, начать новую карьеру, улучшить себя, сесть на диету, побывать в местах, куда он не смог пойти, и сделать то, что он не смог сделать.
Если он когда-нибудь взглянет на эти идеалы объективно, он сможет увидеть, что он может прекрасно делать большинство из этих вещей в своем браке или своих отношениях. Ему не нужно изобретать предложение «или-или»: «либо моя индивидуация, либо мой брак.»Причина, по которой он этого не делал, заключается не в том, что он женат, ни в том, что его жена стоит на его пути. Истинная причина в том, что у него не было самодисциплины или воображения, чтобы сделать это для себя. Он ожидал его жене, чтобы прожить для него его не прожитую жизнь; он ожидал, что она завершит его жизнь и сделает ее целостной, не прибегая к помощи самому себе. Затем, в тот день, когда он внезапно осознает, что он неполон, что он не наполнен, что он ничего не делая для собственного развития, он винит ее, а не себя.Он говорит, что она «стоит у него на пути», «тянет его вниз», не дает ему «быть самим собой».
Такое отношение только увековечивает циклы проекции … Мужчина, который придерживается такого подхода, обычно разрывает свои отношения, объявляет о том, как он собирается изменить свою жизнь самостоятельно, а затем отправляется на поиски другой женщины, которая все решит. его проблемы и сделать свою жизнь полноценной без особых усилий. Он снова возвращается к своей колее, пытаясь прожить свое бессознательное «я» через женщину; он изменил женщину, но образец тот же, и он ведет к тому же образу жизни.Его «индивидуальность» оказывается уклонением, круговой дорогой обратно в лес. Если бы этот мужчина остался в своих отношениях или в своем браке и взял на себя ответственность за развитие там своей индивидуальности, то он мог бы прямо столкнуться с проблемой.
Мы отчаянно нуждаемся в осознании того, что в жизни нам нужны оба качества: нам нужна индивидуальность, а также нам нужны отношения с конкретным человеком. Мы не можем иметь одно за счет другого; Ни один человек не может быть полноценным и индивидуальным, если он не находится в полном родстве, и его способность к истинному родству возрастает пропорционально тому, как он становится полноценным индивидом.Эти два аспекта жизни связаны между собой глубокой и древней связью, поскольку на самом деле они — две стороны одного архетипа, два лица одной реальности ». (111)

« Исеулт, похоже, тоже не заботит Счастье или благополучие Тристана. Ее беспокоит, ставит ли он ее на первое место, верен ли он только ей, будет ли он поддерживать с ней драму, которая перенесет ее в «заколдованный сад». Ни один из них не озабочен счастьем, благополучием или выживанием другого, а только обновлением их собственной страсти, переносом в волшебное место, использованием друг друга для продолжения интенсивной драмы.В конце концов, их единственная забота — использовать друг друга, чтобы полностью освободиться от обычной земли, улететь в тот волшебный воображаемый мир, где «великие певцы поют свои песни вечно». На самом деле они не любят друг друга. Они используют друг друга как проводники, чтобы получить интенсивный, страстный опыт, которого они жаждут ». (141)

« В те редкие моменты, когда мы любим, а не сосредоточены на собственном эго, мы перестаем спрашивать, о каких мечтах идет этот человек. чтобы исполнить для нас, какие напряженные и необычные приключения он или она собирается подарить.»(142)

» Страдание — это неизбежный путь, который нужно пройти на пути к сознанию, неизбежная плата за трансформацию, которую мы ищем. Мы никоим образом не можем избежать этого; мы, пытающиеся уклониться, никогда не добьемся успеха; и нам дважды не повезло, потому что мы все равно платим цену, но упускаем нашу трансформацию. Здесь действует ужасный и неизменный закон: мы трансформируемся только тогда, когда принимаем наши страдания сознательно и добровольно; попытка уклониться лишь помещает нас в кармические циклы, которые повторяются бесконечно и ничего не производят.
Вот почему мы страдаем, и вот почему бессознательно мы даже стремимся страдать: «Потому что мы жаждем брендинга; потому что мы стремимся осознать, что горит внутри нас».
Но нам дается свобода выбирать, кому взять на себя наши страдания. Большинство людей воспринимают это неосознанно. Вот почему обычно кажется, что страдание никуда не ведет, производит только боль; вот почему романтика часто кажется бессмысленным круговоротом: мы влюбляемся, устанавливаем свой идеал совершенства и со временем горько разочаровываемся.Мы страдаем. Мы следуем нашим проекциям, всегда ищем того, кто будет соответствовать невозможному идеалу и волшебным образом подарит нам нашу трансформацию. И когда мы не находим божественный мир, в котором ищем — в человеческом существе, — мы страдаем; мы впадаем в отчаяние.
Но если мы принимаем наши страдания сознательно, добровольно, тогда оно дает нам что-то взамен; он производит истинное преобразование. Сознательно страдать означает пережить «смерть эго», добровольно отказаться от проекций других людей, перестать искать «божественный мир» в своем супруге и вместо этого найти свою внутреннюю жизнь как психологическую и религиозную действовать.Это означает взять на себя ответственность за раскрытие своей целостности, своих бессознательных возможностей. Это означает подвергать сомнению свои старые стереотипы — быть готовыми к изменениям. Все это связано с конфликтом, самоанализом, обнаружением двуличия, с которым не хотелось бы сталкиваться. Это болезненно и сложно ». (155)

« Душа человека создана, в каком-то смысле, чтобы дать ему или ей возможность увидеть другую сторону космоса, испытать жизнь и увидеть широкую перспективу. и тд. Душа может делать только то, для чего она предназначена, что заложено в ее природе: она может вести нас только к бесконечному.»(160)

» Моя душа — это часть меня, которая всегда стремится обновить мое осознание того, что универсально, о великих мотивах жизни, которые выходят за рамки всех личных вопросов и выходят за рамки всех личных жизней, но являются общими для всех … Вот почему анима оказывает такое давление на жизнь человека: Анима не интересуется индивидуальными особенностями моей личной повседневной жизни — сбалансирован ли мой банковский счет, ясны ли мои отношения с людьми, подстрижен ли газон. Ее глаза устремлены на космические счета, уравновешенные на весах Весов, где единственная проблема — моя внутренняя целостность.Ее ценности — это не человеческие, а космические ценности; ее интересует только то, живу ли я и переживаю ли все великие темы человеческого существования, которые заложены в потенциале моего существа ». (161)

« Нам трудно представить, что значит вернуть часть нашей жизни ». собор.» Это не обязательно означает вовлечение во внешнюю коллективную религию. Это действительно означает различать то, что принадлежит нашей внешней жизни, и то, что принадлежит внутреннему «я».Это означает взять то, что мы пытались пережить через наши внешние отношения, и вместо этого прожить это в тихом, уединенном, внутреннем месте — месте, которое существует только на уровне духа ». (183)

« Что требуется не столько внешняя, коллективная религия, сколько внутренний опыт нуминозного, божественного царства, который проявляется через психику. Для таких людей религиозная жизнь, базилика, находится в ежедневных часах уединенной медитации, символического ритуала, активного воображения, взаимодействия с образами, протекающими через фантазию, этического противостояния с внутренними «личностями», которые проявляются в наших снах.»(186)

» Человеческая любовь мужчины желает, чтобы женщина стала полноценной и независимой личностью, и побуждает ее быть собой. Романтическая любовь только утверждает, какой он хотел бы, чтобы она была, чтобы она могла быть идентична аниме. Пока романтика правит мужчиной, он поддерживает женщину только постольку, поскольку она желает измениться, чтобы отразить его спроектированный идеал. Романтика никогда не бывает счастливой с другим человеком таким, какой он есть ». (196)

Философия | DeYoung Personality Lab

Глубокий функционализм: ответ Россу и Сперретту

Более глубокий функционализм мог бы утверждать, что, поскольку все наши объяснения частичны и несовершенны (что, я думаю, мы можем принять как прагматическую необходимость, даже если вопрос о том, должно ли это быть так в принципе, остается открытым), даже объяснения физики являются по сути функционалист.В одном смысле это не несовместимо с редукционизмом: формы менее абстрактного, более общего объяснения (например, физика) все еще могут использоваться для объяснения тех же феноменов, которые объясняются более абстрактными, более специализированными способами (например, психология). , хотя обычно с потерей эффективности настолько большой, что делает их прагматически бесполезными (представьте, что вам нужно указать взаимодействие каждой частицы, непосредственно участвующей в любом акте восприятия, как в организме, так и в окружающей его среде). В другом смысле, однако, это незаконно шованизм редукционизма, который претендует на гегемонию более основных (обычно физических) причинных объяснений.С моей точки зрения, говорить о «роли», вызывающей эффект, имеет такой же смысл, как и о «реализаторе», вызывающем эффект, потому что не может быть жесткой границы между ролями и реализаторами. Все наши объяснительные конструкции (даже те, что относятся к физике) в конечном итоге являются скорее ролями, чем реализаторами из-за их частичности и несовершенства. Фактическая сложность мира (то есть того, что существует онтологически) всегда бесконечна по сравнению с нашей способностью моделировать ее (опять же, возможно, в принципе, но, по крайней мере, с прагматической точки зрения).Если мы наивно не думали, что наша модель фотона захватила все возможное, что можно знать о явлениях, которые мы описываем с помощью этой модели, мы не могли избежать вопроса о том, что именно реализует роль фотона (кто-нибудь из теории струн?). Кроме того, ответ на этот вопрос не решит проблему, а просто расширит бесконечную регрессию на один шаг дальше.

Из всего этого следует, что редукционизм — это концепция, применимая на практике только эпистемологически, то есть применима только к нашим объяснениям и пониманию.Вопрос об онтологическом редукционизме — это совершенно другой вопрос, который, возможно, в конечном итоге бессмысленен. Что может означать онтологическая редукция? Учитывая, что все наши объяснения неполны и неполны, ни одно из них не выделяет какую-либо часть Вселенной во всех ее деталях. Однако это не обязательно означает, что у нас нет доступа к какой-то кантовской вещи-в-себе; скорее это означает, что любой доступ, который мы можем иметь, всегда должен быть ограничен. Тем не менее, это ограничение имеет важные последствия.Если мы не можем признать онтологическую святость основных физических конструкций, есть ли у нас основания утверждать, что частицы x, y и z — это то, что «реально» существует, а все другие явления, онтологически говоря, являются просто взаимодействием этих частиц? Мне кажется, что нет. Скорее, мы должны предоставить равный потенциальный онтологический статус описаниям явлений на любом уровне. Любой из них может выявлять подлинные закономерности в структуре вселенной (см. Dennett, 1991, «Real Patterns»).

Применяя идею эпистемологической редукции (возможно, «эпистемологическое объединение» было бы менее спорной фразой), которая относится к гармонии, возможной в принципе между различными уровнями объяснения, к отношениям между психологией и нейробиологией, мы можем предположить, что ментальное описание M — это описание того же явления, что и физическое описание P, но на другом уровне. Состояние мозга P не заставляет вас думать мыслями, M; состояние мозга — это то, что вы думаете этими мыслями (при условии, что M и P сосуществуют во времени).Поскольку существует некоторая иерархия уровней объяснения, в которой вещи интуитивно кажутся более реализующими по мере продвижения вниз по биологии и химии к физике, эта иерархия указывает не на онтологическое первенство, а скорее на пространственно-временную специфичность. Состояния мозга могут измениться без изменения психических состояний, но психические состояния не могут измениться без изменения состояний мозга (это состояние часто называют «супервентностью»; ментальные супервентны на физическом). Означает ли это, что состояния мозга более реальны? Нет, просто они описывают более конкретно локализованные шаблоны.Опять же, помните, что на практике ни ментальное, ни физическое описание не может охватить явление во всех его деталях.

Причинные утверждения, таким образом, одинаково действительны на любом уровне (ментальном или физическом), но как насчет разных уровней? Можно сказать, что M1 вызывает M2, а можно сказать, что P1 вызывает P2, но может ли M1 вызывать P2 или P1 вызывать M2? Допускаем ли мы последнее утверждение, кажется, чисто эстетический вопрос. Может быть, менее аккуратно описывать причины на разных уровнях, но если эпистемологический редукционизм верен, ничто не сделает такое пересечение непонятным.Пример: если я тревожусь, то мое беспокойство эквивалентно определенному состоянию мозга (точнее, набору мозговых процессов). Эти мозговые процессы не вызывают у меня беспокойства; скорее, это мое беспокойство. Беспокойство может привести к тому, что я буду думать менее ясно. Мое запутанное мышление — это еще один конкретный набор мозговых процессов. Эту цепочку событий можно обоснованно описать несколькими другими способами, помимо (1) «Из-за беспокойства я стал менее ясно мыслить». К ним относятся: (2) «Первый набор мозговых процессов вызвал вторую»; (3) «Тревога вызвала второй набор мозговых процессов»; и (4) «Первый набор мозговых процессов заставил меня думать менее ясно.»Это иллюстрирует мое мнение о том, что описание паттернов на любом уровне или на любых уровнях может обоснованно обсуждать причины. Кроме того, описание причин на разных уровнях не обязательно отрицает замкнутость физики, если мы не предполагаем, что ментальное описание каким-то фундаментальным образом Скорее, позвольте мне предположить, что все описания являются физическими описаниями (хотя «физическое», возможно, можно было бы плодотворно заменить каким-нибудь более общим термином) в том смысле, что все описания пытаются описать паттерны, имеющие равный онтологический статус, в той же вселенной.