Всех ли очевидцев страшного ждет «афганский синдром»?

• Клаудиа Хаммонд
• BBC Future

8 января 2015

Автор фото, Getty

Говорят, психологическая травма, подобная той, что получили очевидцы случившегося в редакции парижского сатирического журнала Charlie Hebdo, может спровоцировать стрессовое расстройство у любого человека. Корреспондент BBC Future решила разобраться – не очередной ли медицинский миф перед нами?

Любое страшное событие — будь то автомобильная авария или стихийное бедствие — может оказать существенное устойчивое воздействие на состояние человека. Принято считать, что посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР, тяжелое психическое состояние, которое часто еще называют «вьетнамским синдромом», «афганским синдромом», «чеченским синдромом» – в зависимости от войны, в которой участвовали страдающие этим расстройством) может развиться у каждого.

Поэтому в 1990 гг. стали предприниматься попытки ввести обязательное разовое посещение психотерапевта или участие в кризисном собеседовании для людей, переживших экстремальную ситуацию.

Однако эффективность этого подхода не подтвердилась. По итогам комплексного анализа подобной практики был сделан вывод о том, что обязательное посещение психотерапевта после получения психологической травмы следует отменить, а некоторые специалисты даже заявляют о том, что «индустрия чрезвычайных ситуаций» выступала за проведение такой терапии без объективных оснований. Судя по имеющимся сведениям, утверждение о том, будто ПТСР развивается у большинства людей, неверно. Более того, в этой сфере существуют и другие заблуждения.

Сразу после тяжелого события его очевидцы по вполне понятным причинам приходят в шоковое состояние, испытывают тревогу и страх. Случившееся занимает важное место в их сознании, и в течение нескольких дней или недель их могут мучить воспоминания, кошмарные сны и постоянное ощущение опасности. Конечно, приятного мало, но все эти чувства — нормальная реакция на ситуацию, в которой возникает угроза жизни или человек становится свидетелем травмы или смерти других людей.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Симптомы ПТСР вполне реальны и очень страшны, но почему они возникают не у всех людей — это пока загадка

Воспоминания могут стать настолько навязчивыми, что начинают мешать нормальной мыслительной деятельности. Испытывая чувство вины, человек снова и снова возвращается к пережитому, например задавая себе вопрос о том, что еще можно было сделать, чтобы спасти других. Он всеми силами старается избегать любых мест или действий, которые напоминают ему о случившемся, либо вообще перестает реагировать на окружающий мир, чтобы только ничего не чувствовать. Он постоянно настороже и пугается даже случайных прохожих: достаточно пройти мимо него по улице — и вот уже его сковывает ужас, а сердце готово выпрыгнуть из груди.

Поразительная стойкость

Да, симптомы ПТСР вполне реальны и очень страшны. Тем, у кого они появляются, важно оказать необходимую помощь. Но для постановки диагноза ПТСД эти симптомы должны сохраняться в течение как минимум одного месяца после события и оказывать отрицательное влияние на работу или личную жизнь пострадавшего либо мешать ему заниматься любимым делом.

Следует отметить, что у большинства людей эти симптомы постепенно проходят, поэтому на самом деле ПТСР — не такое распространенное явление, как можно было ожидать. Даже такие экстремальные ситуации, как война, на большинство людей не оказывают существенного воздействия. К примеру, ПТСР развилось только у 4% британских военнослужащих, вернувшихся из Ирака (среди тех, кто принимал участие в боевых действиях на иракской территории, этот показатель составил 6,9%). Среди военнослужащих запаса симптомы ПТСР появились в среднем у 6% людей. По мнению исследователей, это может быть связано с тем, что вернувшись к прежней жизни «на гражданке», бывшие военные вынуждены справляться со своими проблемами в одиночку, тогда как действующие военнослужащие находятся среди своих сослуживцев, не понаслышке знающих, что такое война.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Симтомы ПТСР проявляются далеко не у всех, даже переживших страшную трагедию

Нападения на мирное население тоже не вызывают ПТСР у большинства людей. По итогам исследования, в котором приняли участие более 10 тыс. человек, в том числе полицейские и строители, оказывавшие помощь пострадавшим в результате теракта 11 сентября 2001 г., было установлено, что на 75% очевидцев эти события не оказали никакого продолжительного воздействия.

Правда, иногда симптомы могут проявиться позднее. Примерно у 8,5% участников исследования проблемы возникли спустя значительное время. Известны даже случаи, когда военнослужащие, принимавшие участие во Второй мировой войне, возвращались домой вроде бы в нормальном состоянии, работали всю жизнь как ни в чем не бывало, а на пенсии их вдруг снова начинали одолевать тяжелые воспоминания и кошмары.

Опыт Норвегии

Я съездила в Норвегию и встретилась с выжившими очевидцами трагедии, случившейся на норвежском острове Утёйа в 2011 году. В тот страшный день террорист расстрелял 69 участников молодежного лагеря; многие стали свидетелями убийств. Некоторым удалось спрятаться в туалетах — они просидели там три часа, зная, что убийца бродит поблизости и выискивает новые жертвы.

Сразу после этого события Атле Дюрегров, директор Центра кризисной психологии в Бергене (Норвегия), заявил, что, по его оценкам, у 30-50% очевидцев разовьются серьезные психологические проблемы, в том числе ПТСР. И хотя в итоге правильным оказалось максимальное значение названного им диапазона, все равно половина участников трагедии, видевших смерть своих друзей и бежавших, чтобы спасти свою жизнь, смогли каким-то образом оправиться от потрясения.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Около половины выживших после расстрела молодежи на острове Утёйа в 2011 году столкнулись с устойчивыми психологическими проблемами, в том числе с ПТСР

Трагедия произошла во время летних каникул, и большинство ребят осенью должны были перейти в новые школы, что осложняло положение. Но в стране уже был разработан план действий в подобных обстоятельствах, вызванных стихийным бедствием или преступлением, и очевидцам событий была оказана поддержка. Сотрудников каждой школы, где учились пострадавшие от психологической травмы, проинструктировали о порядке действий, для ребят были ослаблены строгие требования к посещаемости. Им также была предложена возможность самостоятельно выбрать, когда и как рассказать о случившемся своим новым одноклассникам.

Некоторые подростки, желая избежать вопросов, решили выступить перед всем классом и поделиться своими переживаниями. Родственникам погибших и спасшимся ребятам была предоставлена возможность снова посетить остров в другое время, поскольку по опыту прошлых чрезвычайных ситуаций было известно, что позже люди начинают воспринимать ситуацию немного иначе.

Подобная помощь оказалась эффективной, и теперь опыт Норвегии перенимают другие страны.

Никто не застрахован?

Еще один миф по поводу ПТСР предполагает, будто симптомы расстройства развиваются только у слабых. На самом же деле причина, по которой даже после самых страшных событий ПТСР проявляется не у всех, до сих пор остается загадкой.

До недавних пор в настольной книге американских психиатров «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств» излагались реакции людей на само событие. Считалось, что сильный страх, ощущение беспомощности или ужаса являются предвестниками ПТСР, однако из последнего издания эти признаки пришлось исключить, поскольку было установлено, что они не позволяют определить, у кого разовьется это состояние, а у кого нет.

Разумеется, реакция психики зависит и от характера самого события. Так, в вооруженных силах США распространенность ПТСР почти втрое выше, чем в Великобритании, — отчасти это связано с тем, что там больше военнослужащих запаса, но также и с тем, что продолжительность службы составляет год, а не полгода, как в Великобритании. По данным многочисленных исследований, проведенных после терактов 11 сентября 2001 г.

среди тех, кто работал в башнях-близнецах, наибольшая вероятность развития ПТСР наблюдалась у людей, которые получили травмы, находились на верхних этажах, видели, как другие падают или спрыгивают со зданий, а также у тех, чьи работодатели погибли в результате трагедии.

Но то же касается женщин, молодежи, низкооплачиваемых работников и тех, кто в предыдущие годы сталкивался с другими кризисными ситуациями. Таким образом, развитие ПТСР определяется целым рядом разнообразных факторов.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Полицейские и военные — наиболее очевидные жертвы ПТСР, но они же и наиболее подготовлены к стрессовым ситуациям

Неверно и представление о том, будто дети, пережив чрезвычайную ситуацию, быстро приходят в себя. У них тоже бывает ПТСР. Чтобы установить факторы, способствующие появлению этого состояния, были проанализированы результаты десятков исследований, проведенных среди перемещенных детей. Естественно, одним из факторов оказалось насилие, но угадать, кто находится в группе риска развития ПТСР, по-прежнему нелегко, и даже количество нанесенных ребенку психологических травм не является показателем.

Помимо факторов риска существуют и такие, которые способствуют сопротивляемости пострадавших и защищают их от развития ПТСР. Большую помощь в этом могут оказать семья и коллеги.

Но и эти признаки не позволяют точно определить, кто входит в группу риска. И пока мы не изучим это явление глубже, важно обеспечить оказание психологической помощи, как только она потребуется.

Справка: Посттравматический синдром у военнослужащих | Анализ событий в политической жизни и обществе Германии | DW

В США его называют «вьетнамским» синдромом. Но можно говорить и об «иракском» или «афганском», а в России — об «афганском» или «чеченском». В Германии посттравматический синдром у солдат тоже стал «афганским».

Природные или техногенные катастрофы, неожиданная гибель близкого человека, пытки, ранения и увечья, изнасилование, то есть события, образы и ощущения, выходящие далеко за рамки привычной жизни человека, могут стать причиной серьезного психического расстройства, известного под названием «психотравматический синдром». И, конечно, война.

Травма, которая всегда с тобой

Первыми сформулировали и выделили посттравматический синдром как самостоятельный диагноз у военнослужащих американские психотерапевты. Это было «потерянное поколение» вьетнамской войны. Так что немецкие медики, столкнувшиеся с этим расстройством, могли опереться на богатый опыт. Один из ведущих специалистов в Германии по посттравматическому синдрому, заведующий отделением психиатрии и психотерапии в госпитале бундесвера в Гамбурге Карл-Хайнц Бизольд (Karl-Heinz Biesold) описывает причины возникновения посттравматического синдрома так: «Посттравматический синдром возникает в тех случаях, когда человек переживает какое-то событие, которое совершенно не вписывается в его предыдущий опыт. На мозг обрушивается столько впечатлений и ощущений, что он не в состоянии их переработать. Это приводит к тому, что человек не может избавиться от этой травмы. Какие-то определенные раздражители — это могут быть звуки или запах — срабатывают как спусковой крючок, и запечатленные в мозгу травмирующие образы возвращаются».

Опасность для себя и окружающих

Посттравматический синдром зачастую приводит к серьезным отклонениям в поведении пациентов. Они находятся в состоянии постоянного стресса, страха за свою жизнь. Это выражается в излишней подозрительности, мании преследования и непредсказуемых реакциях на внешние раздражители.

В результате человек теряет социальные контакты, замыкается в себе. У людей, страдающих посттравматическим синдромом, отмечается повышенная склонность к употреблению алкоголя и наркотиков. Притупленность эмоций и бессонница могут вылиться в тяжелые депрессии вплоть до самоубийства.

Посттравматический синдром может привести и к немотивированным приступам ярости, повышенной агрессивности к окружающим. Особенно опасно это, когда пациенты — бывшие военнослужащие. Это уже испытала на себе Америка с ее вьетнамскими ветеранами, Россия с ветеранами афганской и чеченской войн.

Автор: Даниэль Шешкевиц
Редактор: Андрей Кобяков

В России найден новый способ лечения синдрома посттравматического расстройства

Несмотря на высокий уровень развития современной медицины, многие проблемы этой сферы остаются нерешенными. Например, синдром посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), который является следствием пережитой психологической травмы в результате военных действий, физических травм, техногенных или природных катастроф, плохо откликается на лекарственную терапию. Однако ученые Южно-Уральского государственного университета нашли альтернативный способ лечения синдрома.

Предложенная научным коллективом ЮУрГУ в рамках Проекта 5-100 методика, которая может заменить лекарственную терапию — умеренные гипоксические тренировки или временное помещение организма в условия со сниженным уровнем кислорода. Способ был экспериментально проверен на крысах совместно с НИИ общей патологии и патофизиологии (г. Москва), НИИ морфологии человека (г. Москва), в результате чего учеными ЮУрГУ подтверждена положительная динамика течения болезни. Результаты исследования опубликованы в июне 2018 года в научном журнале Journal of Applied Physiology.

Директор Высшей медико-биологической школы, доктор биологических наук, профессор Вадим Цейликман: «Синдром посттравматических стрессовых расстройств сопровождается не только нарушением психического здоровья, но и повреждением внутренних органов. И если невозможно подобрать терапию, то нужно последовательно искать выходы в других направлениях. Одно из них — адаптационная медицина. Это немедикаментозное воздействие умеренными гипоксическими тренировками, которые проводятся следующим образом: человек или животное помещаются на ограниченное время в условия со сниженным уровнем кислорода, при этом организм переносит гипоксическую тренировку без резкого дискомфорта. Организм находится в условиях низкого парциального давления кислорода, и, соответственно, снижается парциальное давление кислорода в крови, т. е. появляется гипоксия. Умеренные гипоксические тренировки могут активировать защитные резервы организма».

Гипоксические тренировки осуществляются в особых барокамерах, в которых контролируется содержание кислорода. Длительность курса определяется врачом.

Мировая практика уже имеет опыт использования гипоксических тренировок при лечении других патологий и заболеваний, эффективность тренировок подтверждается многочисленными исследованиями. Так, особенно эффективны гипоксические тренировки при болезнях сердечно-сосудистой системы, а также коррекции болезни Альцгеймера. Однако именно учеными ЮУрГУ впервые была определена возможность применения этой методики при лечении ПТСР.

Признаками посттравматического стрессового расстройства являются высокий уровень тревожности, непроизвольные воспоминания о психотравмирующей ситуации, вызывающие состояние стресса. Симптомы ПТСР сохраняются в течение длительного времени после пережитой психической травмы, и расстройство практически не поддается медикаментозному воздействию. Именно поэтому возникает необходимость в применении нового подхода в лечении.

Кроме того, командой ученых ЮУрГУ была доказана связь посттравматического стрессового расстройства с надпочечниковой дисфункцией у животных. Другими словами, надпочечниковая дисфункция становится следствием синдрома ПТСР. Было обнаружено, что коррекция функций надпочечников позволяет улучшить поведенческий статус организма, и гипоксические тренировки способствуют этому.

Открытие ученых ЮУрГУ открывает широкие перспективы для лечения синдрома ПТСР у людей. Однако до внедрения инновационного способа в широкую практику новый метод лечения синдрома ПТСР должен пройти серьезную апробацию в медицинских учреждениях, что может растянуться на несколько десятилетий. Тем не менее, уже сегодня очевидно преимущество новой методики, которая может быть полезна для тех, кому не помогла лекарственная терапия.

Поствоенный синдром читать онлайн бесплатно

Сергей Скобелев

Поствоенный синдром

Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения с реальными людьми случайны.

КАНЛЫЯТ

Таких мест в мире больше не было. Эта дотационная страна как две капли походила на соседние и в то же время абсолютно от них отличалась. Стоило однажды оказаться в Дагестане, чтобы навсегда проникнуться его двуличием. Здесь было в порядке вещей объявлять о региональных успехах на фоне повальной безработицы, говорить о религии мира и хоронить каждый месяц очередного имама, а сыновей собирать в леса — к джамаатам. Тут жили самые свободолюбивые народы, и они же терпели севших на хвост федерального бюджета чинуш, искренне верящих в их спасительную миссию. Дагестан, южный край России, был необычайно тёплым, но его чужеродным холодом обдавало любого иноземца с севера. На его землях веками обитали мудрые гуманные люди, половина которых числилась в пособниках экстремистского подполья.

Старшему сержанту внутренних войск Олегу Самойлову запомнилась архитектура. В оперативных сводках мелькали десятки снимков из Чечни, Ингушетии и всего Северного Кавказа в целом, но все они перечеркивались Дагестаном. Его Олег узнавал мгновенно: по однотипным домам, бедным или богатым, но до тошноты похожим друг на друга, по узким пустым улицам и по той неведомой атмосфере, которую не описать сухими рапортами.

Сегодняшнее утро мало чем выделялось среди всех проведённых в Дагестане за последние пять лет. Разве что не в пример тёплым летним денькам ранние вёсны отличались нестерпимым холодом. Ледяной воздух пронизывал даже сквозь бушлат. Свет восходящего солнца был тусклый, будто сепия, и оттого разобрать мелкий шрифт на бумаге становилось непросто. Ручка в замёрзших пальцах всё норовила черкнуть соседнюю клетку — выше или ниже — отметить галочкой «проверено» другой дом и совсем иную семью. Здесь эта ошибка могла стоить жизни: своей или, скорее всего, чужой и не сейчас. Каждая семья хранила в шкафах целые кладбища. Режим КТО официально снят, но проверка граждан в округе продолжалась третьи сутки. Проезд к небольшому аулу, ближайшему к лесному массиву, заблокировали полицейские машины. Чуть поодаль стоял камуфлированный «Тигр», на котором прибыл отряд Самойлова. Бойцы внутренних войск рассредоточились по посёлку: по двое с автоматами на концах дороги, пролегающей между параллельными рядами одноэтажных домов с крытыми жестяными крышами красного отлива. Ещё две группы по трое шли вдоль аула, проводя паспортный контроль. Сновал в разные стороны участковый, время от времени повторяя в громкоговоритель:

— Уважаемые граждане! Покиньте дома для проверки личности! Паспорта иметь на руках!

Группу, в которой состоял Самойлов, возглавлял командир отряда капитан Пономарёв: высокий, крепко сложенный мужчина с пробором тёмно-русых волос, чуть выглядывающих из-под защитной каски.

— Мухаммедовы, значит? — коротко спросил капитан, сверяя паспорта в руках с двумя дагестанцами, вышедшими за деревянный забор дома. — Чем живёте?

— Города ежжу, базар, — нервно ответил молодой.

— У нас огород, грядки, — добавил отец. — летом торгуем, а сейчас сын в магазине подрабатывает. Проблем с законом нам не надо.

Командир в последний раз бросил взгляд на дом за спинами жильцов, закрыл паспорта и кивнул стоявшему по правую руку Самойлову. Заледеневшими пальцами Олег поставил две галочки напротив фамилий «Мухаммедов». Получились они неровные, как горы Кавказа.

— Хорошо. — Понамарёв протянул документы. — Ничего подозрительного вокруг не замечали? В соседнем доме, например.

Одинокая постройка, следовавшая за жильём огородников, была наглухо зашторена и закрыта. Пустовал дворик: хозяева на досмотр паспортов не вышли.

— Тихие, — глухо ответил Мухаммедов-старший. — Их здесь не любят. Вчера младшая в магазин выходила, и всё.

— Ясно, — кивнул капитан. — Спасибо, можете быть свободны.

Группу прикрывал низенький рядовой Семёнов: единственный из трёх бойцов с укороченным автоматом у бока. Пономарёв и Самойлов были при введённых в испытания пистолетах «Грач», и то зачехлённых. Они направились к зашторенной постройке, осторожно оглядывая крыши и углы воздвигнутых впереди зданий. Всё вокруг внушало недоверие: серое холодное утро, непроницаемость местных жителей, которые, казалось, что-то скрывали, лес в нескольких километрах от аула, где ещё две недели назад коллеги из ФСБ зачистили очередных боевиков. Недавно действовал и отряд Пономарёва: активные мероприятия по последней наводке они отработали позавчера.

Читать дальше

Жестокость в отношении детей в Чечне — это поствоенный синдром

Дети злоупотребляны Маккой Шапихановой со своей родной матерей (Youtube)

В последние годы в Чечне участились случаи жестокого обращения с детьми. Как показывает практика, дети страдают от необъяснимой агрессии и жестокости взрослых. Психологи считают, что это поствоенный синдром.

В Чечне возбуждено очередное уголовное дело по поводу физического насилия в отношении детей. Гудермесский отдел следственного комитета РФ начал следствие в отношении жителей селения Бачи-юрт, мужа и жены, которых обвиняют в жестоком отношении и физическом насилии над двумя дочерьми в возрасте 10 и 11 лет. Установлено, что отец и мачеха систематически жестоко избивали девочек, порой даже беспричинно. Обвиняемые водворены в изолятор временного содержания, а пострадавшие дети с младшими двумя сестрами переданы родной матери для воспитания.

Три года назад, в селении Новые Атаги Шалинского района, произошел вопиющий случай, в реальность которого многие люди отказывались даже верить. Мачеха, пытаясь избавиться от детей мужа от первого брака, вгоняла им в тела иглы от шприцов. В больнице врачи извлекли из мягких тканей пятилетнего мальчика шесть иголок, а из тела четырехлетней девочки — два фрагмента игл.

Об истязании малышей стало известно, когда они пожаловались родственникам на боли в животе. Мачеха запугивала детей ножом, из-за этого они боялись пожаловаться на нее своим тетям и дядям. Во время следствия выяснили, что она также подмешивала им в еду шампунь или же вообще не кормила детей.

Задержанная мачеха — Макка Шабиханова, которой на тот момент исполнилось лишь 23 года, на первом же допросе призналась. Суд, даже с учетом чистосердечного признания приговорил ее к десяти годам тюремного заключения.

После этого случая, в общество буквально взбудораженное происшедшим выступило с осуждением осужденной мачехи. Многие требовали для нее самого максимального тюремного наказания. Даже известная исполнительница народных песен Макка Межиева, распространила свое видеообращение с просьбой передать ей лично истязательницу малышей для жестокого наказания.

Не успела эта история закончиться, как еще одну мачеху, жительницу Грозного правоохранительные органы задержали за аналогичное преступление. 23-летнюю Марину Байсултанову обвинили в жестоком избиении четырехлетней падчерицы Мархи Юсуповой. Ребенок был в критическом состоянии доставлен в реанимацию в состоянии комы. Врачи зафиксировали у девочки закрытую черепно-мозговую травму, перелом предплечья, термический ожог лица и многочисленные гематомы на теле. Ребенку сделали трахеостомию (рассечение передней стенки трахеи для обеспечения дыхания).

Задержанная на суде утверждала, что избила девочку в состоянии аффекта, и вину свою не признала. Экспертиза показала полную ее вменяемость и Октябрьский суд города Грозный приговорил Марину Байсултанову к девяти годам заключения.

Вышеописанные случаи произошли в течении последних несколько лет. А так как, по мнению многих, насилие над детьми — второстепенная проблема для поствоенной республики, на нее обращают внимание лишь только в первые дни после происшествия.

Казалось бы, в чеченском обществе, которое издревле культивирует воспитание детей, как один из важных аспектов развития народа, такие вещи должны вызывать самые гневные реакции. Однако, такие случаи происходят настолько часто, что возможно следственные органы просто не успевают реагировать, а общество — осуждать.

Отношение людей к таким случаям, когда родители, в основном своем мачехи избивают падчериц и пасынков естественно гневно отрицательное. Но с каждым разом, то ли психологическое восприятие притупляется, или по другим причинам мало кто выступает с резким осуждением.

Психологи, к которым в последнее время стали часто обращаться люди, излишняя агрессия в отношении детей носит симптомы поствоенного стресса.

«Во время активной фазы войны, люди спасались от военных действий, их психика на тот момент была гораздо прочнее. Организм сам мобилизовал свои внутренние силы для отражения панических атак», — рассказывает «OC Media» Марина, психолог из Грозного.

Сейчас же по словам психолога, когда человек внутренне более расслаблен, то уже ему приходится решать другие, не менее серьезные жизненные проблемы, такие как улучшение бытовых условий, налаживание мирной жизни.

«С того момента, когда в послевоенной республике человек может уже спать в своем доме, в удобной постели, не вздрагивая от всяких посторонних шорохов, мозг расслабляется и организм начинает вести себя по-другому. Все те переживания, которые человек перенес во время стресса, уже теперь начинают проявляются. Это, в первую очередь излишняя беспочвенная агрессия, от которой страдают прежде всего беззащитные дети», — продолжает Марина.

Проблема жестокости над детьми, по уверению психологов имеет также свои яркие социальные корни. Неустроенность в жизни, непрощенные обиды, возможно психологические травмы, нанесенные в детстве, все это сказывается на формировании характера человека.

Жестокость в современном чеченском обществе — это проблема, на которую необходимо обращать внимание и пренебрежение ею, может вызвать опасные последствия для народа, считает психолог Элиза.

«К нам часто обращаются люди прося помощи в улаживании семейных конфликтов. В основном своем жены жалуются на мужей тиранов. От мужской агрессии, женщины часто вымещают свое зло на своих детях. Тут и замыкается круг. Следует отметить, что такое происходит в семьях, в которых мужьям и женам от 30 до 40 лет. То есть, это поколение которое выросло во время войны, и видело уже в достаточно взрослом возрасте ее ужасы. Зачастую их действия следует воспринимать именно в этом контексте, что это поколение войны», — рассказывает Элиза.

Масштабы таких семейных трагедий видимо большие, если и мужчины, и женщины, порой сами понимают безвыходность ситуации и ищут помощи в спасении семьи. Взрослые понимают, что если она распадется, то в первую очередь ущерб будет нанесен их общим детям. Люди обращаются за помощью не только к психологам, но и к муллам. Обретение духовности, жить в гармонии с собой и окружающими людьми по мнению психологов очень важно, но не менее ценно и обустроенность в реальной жизни.

«Когда мужчина, из-за тяжелой экономической ситуации не может содержать семью, то его авторитет в глазах жены, детей, чтобы мы не говорили падает. В стране очень тяжелая ситуация. В Чечне же вообще трудно выживать, потому, что планка уровня жизни обществом необдуманно слишком завышена. Необходимо иметь большой дом, хорошую машину и т. д. В поиске всего этого, люди не заботятся о своем внутреннем мире, душевном равновесии. Это очень важно. Наши предки, несмотря на их брутальность, уделяли этому больше внимания. Например, детей вообще не били. Наказывали, но не били, потому что ценность в человеке именно в его личностной и неприкасаемой другими свободе. А для человека, которого в детстве часто бьют или живет под постоянным гнетом взрослых, это все не проходит бесследно для его психики», — продолжает беседу Элиза.

Чеченское общество, несмотря на то, пережило две войны, не прошло психологическую реабилитацию. Нет никакой соответствующей государственной программы. Хотя, практически все российские военнослужащие участвовавшие в военных действиях, обязаны пройти курсы социальной адаптации у себя дома. Чеченцы же этого лишены. В первую очередь страдают от этого дети.

 

Какова литературная основа успешного немецкого сериала «Вавилон-Берлин» — Российская газета

Официально подтверждено: в основу третьего сезона, который будет состоять из десяти эпизодов, ляжет сюжет «Тихой смерти» (Der stumme Tod), второй книги из цикла о Гереоне Рате немецкого писателя Фолькера Кутчера. Ну да кто бы сомневался. К сожалению, на русском языке — будем надеяться, что только пока — ее не издавали, так что читателю, не владеющему в достаточной степени немецким, она недоступна. Приходится довольствоваться скупым, но чрезвычайно интригующим синопсисом: известно, что речь пойдет о мрачном закулисье киноиндустрии Германии начала тридцатых годов прошлого века.

Ждать премьеры, судя по всему, придется еще довольно долго, а пока поклонники сериала, коих после успешного начала набралось немало, чтобы скоротать время, могут (если до сих пор этого не сделали) обратиться к первой книге «Мокрая рыба», ставшей базисом для сценария первых двух сезонов. Тем более что различия между телешоу и романом многочисленны.

Понятно, что ТВ и литература, пусть даже самая непритязательная, ставят перед собой неодинаковые задачи и по-разному развлекают публику. Книга Кутчера написана сухим языком и содержит массу деталей работы берлинской полиции, что даже вызвало жалобы читателей, ожидавших увидеть тот лоск безумного и надрывного декадентства, который дает все основания сериалу носить свое имя. Авторы русскоязычной адаптации предсказуемо принесли в жертву маркетингу малопонятную «Мокрую рыбу», заменив ее на хорошо теперь узнаваемый «Вавилон-Берлин», чем и сбили с толку искателей выдуманных приключений.

Болезненной меланхолии, как и в сериале, в романе хватает, но вот лихой атмосферы исступленного кабаре в нем нет и в помине. Не говоря уже о таких нехитрых, но при наличии мастерства (а уж им звездная троица шоураннеров — Том Тыквер, Ахим фон Боррис и Хендрик Хандлёгте — обладает точно) очень эффектных аттракционах, как драка один на один на крыше поезда (в лучших традициях голливудских боевиков) или заграничный разведывательный полет над секретной военной базой.

Вместо всего этого — сдержанный и дотошный нуарный детектив, не менее вольно, чем телеадаптация, оперирующий историческими фактами, которые тут, впрочем, играют заметно меньшую роль и выступают в качестве красочных декораций. Жирная сюжетная линия о кровавой борьбе русских троцкистов с советскими резидентами вообще отсутствует, а авантюристка Сорокина, одна из важнейших фигур сериала (блестящая роль Северии Янушаускайте), объявляется в конце.

Хотя без развесистой клюквы любители этой заморской ягоды при чтении «Мокрой рыбы» все равно не останутся, детище Тыквера со товарищи заметно более политизировано и сосредоточено не на самом криминале, а на связанной с ним деструктивной активности русской эмиграции и подпольных националистов-реваншистов, стремящихся ускорить неминуемый крах хлипких и бестолковых демократов. Тем самым подготавливая почву для скорого прихода к власти понятно кого.

Советский Союз, имевший вполне продуктивные контакты с Веймарской республикой, почему-то по сценарию этой затее сочувствует, параллельно бесцеремонно устраивая в чужой столице ненавистным троцкистам форменные «дни святого Валентина». На этом фоне диковинные для подразумеваемого времени и места брутальные черносотенцы Кутчера (в сериале их нет) смотрятся почти невинным анахронизмом.

Но как российские зрители, так и российские читатели к подобным манипуляциям, которые всегда в случае чего можно списать на художественный вымысел (несколько, конечно, покривив душой), уже, увы, привыкли. Однако, пусть это и так себе оправдание, и от Кутчера, и от Тыквера их соотечественникам тоже достается на орехи.

Идеализированный жителями ФРГ миф о «золотом веке» и «утраченной демократии» разрушается безжалостно. Бессовестные интриги элит, коррумпированная полиция, бандитский беспредел, наркотический эскапизм обывателей, зверские расправы над местными коммунистами, озверевшие фанатики слева и справа — все это, пусть и в разных пропорциях, и в книге, и в фильме в наличии и задает тон.

Статья о продолжении сериала Вавилон-БерлинЧто же до отличий, коренящихся в концептуальной разнице форматов, они характерно сказываются не только на фабуле, но и на персонажах. Оба главных героя — книжный и экранный Гереон Рат — по своим моральным качествам далеки от Эраста Фандорина, но второй способен вызвать если не симпатию, то хотя бы сочувствие. Уступив соблазну поэксплуатировать модный нынче поствоенный синдром («Подпольная империя» и «Острые козырьки», рассказывающие примерно о том же времени в США и Британии соответственно, во многом обязаны своим успехом именно этому приему), авторы сериала сделали Гереона ветераном со всем комплексом сопутствующих мучительных проблем. У Кутчера же это не по годам расчетливый и циничный сотрудник полиции, повоевать не успевший — и потому куда более уравновешенный.

Примерно такую же драматичную трансформацию при переходе на экран пережил и центральный женский персонаж — Шарлотта Риттер. Хладнокровная карьеристка, отвечающая всем требованиям современного архетипа «сильной независимой женщины», уверенно держащаяся за свое место в полиции, совсем не похожа на несчастную, запутавшуюся, все еще наивную бедную девушку из сериала, вынужденную перебиваться временной работой, совмещая ее с торговлей собой. Очевидно, отчасти дело в том, что именно она вводит зрителя в пышное царство порока, живописуемое телевизионщиками, отчасти — в стремлении усложнить отношения между ней и Гереоном, в то время как их книжные версии быстро закручивают роман.

В общем, для поклонников ТВ-шоу, которых не слишком смутит ограниченный арсенал увеселительных опций, оригинальный текст представляется подходящим чтением, предлагая в значительной степени иной взгляд на недолгую, но яркую и судьбоносную для человечества историю Веймарской республики. Может он приглянуться и сторонним любителям детективной беллетристики, послужив поводом отложить, наконец, очередную безразмерную сагу о пьющем полицейском из какой-нибудь скандинавской страны и обратиться к феномену рефлексии современных немцев на тему своего трагического прошлого. Которое, как известно, определяет и настоящее, и будущее.

Оригинал текста читайте на сайте «Года литературы»

Российская премьера третьего сезона, точная дата которой пока неизвестна, состоится на телеканале ViP Premiere и в онлайн-кинотеатре ViP Play

Поствоенный синдром Для чего СБУ обвинила Россию в покушении на Авакова: Украина: Бывший СССР: Lenta.ru

Советник главы Службы безопасности (СБУ) Юрий Тандит 15 сентября в эфире телекомпании «112 Украина» выступил с заявлением о том, что спецслужба выявила всех причастных к подготовке покушения на министра внутренних дел страны Арсена Авакова. По данным СБУ, в нем участвовали представители добровольческого батальона «Слобожанщина» и бойцы патриотической организации «Оплот», которые осуществляли планирование на территории России. «Лента.ру» задумалась, для чего киевские власти увязали между собой две враждующие организации и к каким последствиям это может привести.

О раскрытом на стадии подготовки покушении на министра внутренних дел Украины сотрудники СБУ сообщили еще 11 сентября — в официальном заявлении спецслужбы не фигурировало никаких особенных подробностей. «В результате спецоперации правоохранители разоблачили преступную группу, которая готовила убийства высокопоставленных чиновников милиции, народного депутата, волонтеров и бизнесменов», — говорилось в сообщении. По данным СБУ, «у злоумышленников изъят большой арсенал оружия: четыре мины МОН-50, 67 гранат, четыре гранатомета РПГ-22, три автомата Калашникова, винтовка Мосина, дробовик Mossberg, более двух килограммов тротила в шашках, 18 электродетонаторов, приборы ночного видения, оптические прицелы, бинокли, дальномер, более пяти тысяч патронов различных калибров, холодное оружие, глушители и магазины к автоматам».

Чуть позже ситуацию прокомментировал сам Аваков, который и назвал имя главного подозреваемого — командира батальона «Слобожанщина» Андрея Янголенко. Согласно официальной версии, группа, которую возглавлял руководитель «Слобожанщины», готовила ряд покушений — причем не только на министра внутренних дел, но и на командира батальона «Азов» Андрея Билецкого, советника главы МВД Всеволода Кожемяко и командира роты «Восточный корпус» Олега Ширяева. По данным украинской «Комсомольской правды», задержание происходило в главном управлении милиции Харьковской области, куда командира батальона вызвали на совещание.

Арсен Аваков и Арсений Яценюк

Фото: Евгений Котенко / РИА Новости

Насколько можно судить из заявлений, министр внутренних дел не был удивлен тем, что покушением на него руководил один из командиров батальона, входящего в структуру МВД. Более того, назвал происходящее «поствоенным синдромом»: «Это проблема человека, пришедшего с войны». Уже 14 сентября суд выдал санкцию на арест Янголенко, тем самым подтвердив обоснованность выдвинутых против командира добровольческого батальона обвинений. Почти сразу на харьковских ресурсах появились материалы, в которых самые разные люди выражали легкое недоумение в связи с происходящим: биография Янголенко не слишком располагает к сомнениям в его благонадежности.

Батальон «Слобожанщина» был создан весной 2014 года, на волне увлечения украинцев различного рода добровольческими подразделениями, однако в отличие от большинства подобных объединений военизированная структура была сформирована на базе министерства внутренних дел, под личным кураторством Арсена Авакова. До определенного момента батальон трудно было заподозрить в симпатиях к радикальным организациям неонацистского толка — созданная патрульно-постовая служба на основе гражданских формирований (по характеристике Авакова), «Слобожанщина» получала помощь от заинтересованных лиц и из бюджета Харьковской области и редко выезжала дальше стрельбищ.

Материалы по теме

00:09 — 13 сентября 2015

Другая война

На Украине разрастается вооруженная борьба за контрабанду

13:18 — 9 апреля 2015

Ситуацию не очень изменила даже отправка батальона в зону АТО (антитеррористической операции, как в Киеве называют боевые действия на юго-востоке Украины): на протяжении первых месяцев лета бойцы спецподразделения охраняли административные границы Донецкой и Луганской областей и были довольно далеко от фронта. Позже они все-таки приняли участие в ряде операций, засветились в скандале с кражей полученной от волонтеров помощи, мародерстве и преступлениях против мирных жителей. Спустя два месяца батальон отправили обратно в Харьковскую область, однако советник министра внутренних дел потом заверит, что только благодаря усилиям «Слобожанщины» Волноваха не оказалась в руках ополченцев.

К настоящему времени выдвинуто несколько версий происходящего. Самая интересная принадлежит супруге арестованного командира Инне Янголенко, которая отметила, что это не первая попытка уничтожения батальона «Слобожанщина». Женщина обвинила следственные органы в том, что они подбросили оружие в квартиру Янголенко, и напомнила, что ее мужа уже пытались убить: 6 марта 2015 года на одной из улиц Харькова взорвали автомобиль, в котором находились супруги Янголенко, в результате чего оба получили ранения различной степени тяжести.

Андрей Янголенко

Кадр: видео «Общественное ТВ Донбасса» / YouTube

Версия жены арестованного харьковского комбата лучше других укладывается в политический контекст происходящего на Украине: понятно, что обвинение знаменитого командира военизированной структуры, входящей в сферу интересов МВД, бьет по самому Авакову, которого администрация президента уже долгое время пытается отправить в отставку. Дело в том, что глава МВД считается чиновником, близким к нынешнему премьеру Арсению Яценюку, а кроме того — крайне раздражает националистов.

Гораздо больше вопросов вызывает информация, опубликованная 15 сентября — об участии в покушении лидера «Оплота» — харьковской организации, которая с 2010 года занималась защитой советских памятников от вандалов и основной своей целью заявляла помощь семьям погибших или получивших ранения сотрудников милиции и военнослужащих. Разветвленная структура «Оплота» включала шесть дочерних организаций, однако основным направлением приложения сил активистов была общественная деятельность, которая сильно активизировалась с началом Евромайдана.

Среди сторонников организации было немало и довольно специфических активистов — постоянных посетителей спортивного клуба с одноименным названием «Оплот». Еще в феврале 2014 года глава «Оплота» Евгений Жилин утверждал, что организация насчитывает порядка 350 членов, и более 2000 сторонников по всей Украине. Неудивительно, что именно «Оплот» стал активным поставщиком так называемых «титушек», выступавших в поддержку власти Виктора Януковича во время беспорядков в Киеве. Соответствующим образом бойцы «Оплота» проявили себя и в ходе отторжения Донбасса от остальной территории Украины, принимая участие в боях на юго-востоке Украины на стороне ополченцев.

Обвинение в совместных действиях, выдвинутое против двух крупных военизированных группировок, которые к тому же не только враждуют, но и дислоцируются в одном городе, можно было бы списать на неуемную фантазию следователей из Службы безопасности, если бы не один важный момент. Несколько крупных украинских информационных ресурсов, в том числе «Обозреватель», опубликовали информацию о том, что формальным поводом для ареста командира «Слобожанщины» стал донос одного из бойцов «Оплота».

После того как эти данные получили распространение на городских ресурсах Харькова, стал понятен масштаб замысла. Обе полувоенные и довольно хорошо вооруженные организации, напомним, не только придерживаются прямо противоположных политических взглядов, но и имеют непосредственное отношение к структуре МВД. Один этот факт автоматически означает, что любой конфликт между представителями двух враждующих группировок (а особенно — вооруженный и с большим количеством жертв) может привести к увольнению главы МВД, который не контролирует ситуацию в собственных добровольческих батальонах. А в том, что такой конфликт назревает, сомнений уже нет.

Дело в том, что на свободе остается родной брат главы батальона «Слобожанщина» — Сергей Янголенко, который до 12 сентября был командиром «добровольческого» батальона патрульной службы милиции особого назначения «Харьков-1». Эта военизированная структура — в некотором роде близнец «Слобожанщины»: сегодня этот батальон решает ряд тактических задач на блокпостах вокруг Харькова и на границе с Россией, а его группа быстрого реагирования патрулирует один из районов города. Сергея Янголенко после задержания брата почти сразу отстранили от должности, но фактически командир «Харькова-1» сохраняет влияние и широкие возможности для ответных действий. Есть и психологический момент: бывшие сотрудники правоохранительных органов прекрасно осведомлены, чем занимаются их коллеги, — то есть у бойцов «Слобожанщины» и «Харькова-1» будет большой соблазн свести счеты с бойцами «Оплота».

Это означает, что Харьков находится на пороге войны силовиков, «добровольцев» и патриотов. Причем все это — накануне местных выборов, когда ситуация и без того накалена из-за конфликта политических интересов в городе. Понятно и то, для чего в эту круговерть заранее вписали некие российские интересы: в случае развития событий по негативному кровавому сценарию киевская власть поспешит обвинить Москву в еще одной провокации вблизи от линии фронта.

Послевоенные синдромы

Физические раны, полученные военнослужащими, участвовавшими в боевых действиях на передовой, трагически очевидны. Что не так очевидно, так это психологические раны, и даже вопрос о том, можно ли вообще назвать послевоенные синдромы психологическими расстройствами, вызвало много споров.

Однако с ними необходимо разбираться, если они указаны в бланке заявления на страхование.

Хотя весьма вероятно, что психологическая травма, нанесенная войной, повлияла на солдат с самого начала войны, фраза «солдатское сердце» использовалась только во время Гражданской войны в США, и, вероятно, это был первый раз, когда такой синдром был признан.После Первой мировой войны «контузия» использовалась для описания поведения некоторых вернувшихся солдат. После Второй мировой войны у нас была боевая усталость, посттравматическое стрессовое расстройство после войны во Вьетнаме, затем синдром войны в Персидском заливе. Тот факт, что конфликты часто имеют свои собственные отличительные послевоенные симптомы, вызвал множество медицинских споров относительно того, является ли их происхождение чисто психологическим или существует также физическая причина.

Первая мировая война — Контуз

Термин контузия был введен Чарльзом Майерсом в 1917 году, когда считалось, что он является прямым результатом физических травм от таких вещей, как погребение заживо, движения воздуха во время сильной бомбардировки, истощение или даже давление при ношении тяжелых ранцев. на груди и сердце.Однако вскоре стало понятно, что ужасы, пережитые на фронте, вызывают психологическую травму.

Хотя синдром, возможно, был распознан, врачи не знали, как лечить своих пациентов. Целью медиков было как можно быстрее вернуть солдат на фронт. Отдых и гипноз, лечение электрическим током и «лечение разговором» использовались с разной степенью успеха, но во всех случаях больного довольно бесполезно поощряли «противостоять своей болезни по-мужски».Было широко распространено мнение, что наиболее эффективным лекарством было обращение с солдатами как можно ближе к полю боя, позволяющее быстро вернуться на фронт.

К концу Первой мировой войны армия ликвидировала 80 000 случаев выявленных контузий. Неустановленное, но значительное число таких людей оставалось невыявленным и часто классифицировалось как симулянты или наказывалось за трусость. Некоторые из них, которые просто не могли справиться с давлением, сбежали, и из 306 солдат, расстрелянных за дезертирство, большая часть из них, вероятно, пострадала от контузии.(В 2006 году они были помилованы посмертно в знак признания этого факта).

Большинство офицеров и несколько солдат были возвращены в военные госпитали Нетли или Крейглокхарт. Здесь к ним относились с небольшим сочувствием, и как пострадавшие, так и те, кто о них заботился, верили, что они стали меньше мужчинами и меньше солдатами из-за своих психологических травм.

Вторая мировая война — Боевая усталость

В 1922 году правительство опубликовало отчет Военного министерства по расследованию «контузий».Рекомендации по-прежнему были очень ориентированы на скорейшее возвращение солдата к полезной военной службе, и все еще существовало преобладающее мнение, что каким-то образом не хватало моральных качеств солдата. В отчете говорилось, что «ни одному солдату нельзя позволять думать, что потеря нервного или психического контроля обеспечивает достойный путь к бегству с поля боя».

Однако во время Второй мировой войны военная медицина претерпела изменение парадигмы, поскольку они пришли к пониманию того, что все мужчины, независимо от их мужества, уязвимы для развития психологических симптомов в результате стресса в зоне боевых действий.

Как и во время Первой мировой войны, было распространено мнение, что быстрая реабилитация предпочтительнее диагностики ненормального психического состояния. Большинство армий признали, что еда, отдых и несколько спокойных дней вернули жертве в состояние, в котором он мог вернуться в свое подразделение, и предоставили такие объекты, как станции по ликвидации последствий раненых в Нормандии, которые были созданы, чтобы дать измученным в боях солдатам 24 часа для отдыха. по истечении этого времени их либо отправляли обратно в бой, либо, с большей неохотой, отправляли на работу вдали от боя.

Исследования проводились до настоящего времени на военнослужащих, переживших Вторую мировую войну, которые все еще страдают от последствий своего военного опыта, и показали, что травматический опыт войны сохраняется и в дальнейшей жизни.

Вьетнамская война — посттравматическое стрессовое расстройство

Первоначально называвшееся поствьетнамским синдромом, посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) было название, данное тем, кто страдает не только острой реакцией на боевые действия, но и более длительной реакцией на стресс.Симптомы усталости, учащенного сердцебиения, диареи, забывчивости, кошмаров, нарушения сна, потери концентрации, головных болей, спутанности сознания и головокружения были похожи на комплекс симптомов, испытанных во время двух мировых войн, а также войны в Корее, и это также было реализовано. были общие долгосрочные последствия.

Медикаментозное лечение симптомов и название синдрома позволили в значительной степени устранить стигматизацию послевоенной травмы. Кроме того, этот термин больше не ограничивался ветеранами войны, но также использовался для описания проблем, с которыми сталкивались гражданские лица, подвергшиеся травматическим инцидентам, не связанным с войной.

Война в Персидском заливе — синдром войны в Персидском заливе

Показатели смертности и заболеваемости во время войны в Персидском заливе были намного ниже, чем во время предыдущих конфликтов. Однако по возвращении домой военнослужащие британских, канадских и американских вооруженных сил начали сообщать о подобных хронических заболеваниях.

Наиболее частыми симптомами были боли в мышцах и суставах, усталость, боль в груди, одышка, диарея, нарушение сна, депрессия и раздражительность. Хотя они похожи на те, которые были обнаружены при предыдущих послевоенных синдромах, о них сообщалось чаще, и сообщалось о более неспецифических соматических симптомах.Это привело к тому, что было проведено огромное количество исследований, чтобы определить, был ли синдром, характерный для войны в Персидском заливе, и если да, то причины.

Профессор Саймон Уэссели — директор Центра исследований военного здравоохранения Королевского колледжа и советник-консультант британской армии по вопросам психиатрии. Он провел обширное исследование, чтобы объяснить проблемы со здоровьем ветеранов войны в Персидском заливе. Профессор Уэссели был главным исследователем исследования, опубликованного в Lancet в 1999 г. и озаглавленного «Существует ли синдром войны в Персидском заливе?».Были опрошены три военные когорты; мужчины, которые служили в Персидском заливе, мужчины, которые служили в Боснии, и мужчины, находящиеся на действительной службе, но не развернутые; всего около 12 500 человек. Им было задано 50 вопросов об их симптомах. Образцы ответов из когорт неактивной службы и Боснии были очень похожи, и действительно, ветераны конфликта в Боснии не сообщали о каких-либо существенных различиях в послевоенном синдроме. Интересно, что результаты когорты стран Персидского залива также имели тот же образец ответов, но результат был неизменно выше.Основополагающее сходство в сообщениях о симптомах не подтверждает существование уникального синдрома войны в Персидском заливе или физиологического заболевания, которое могло бы быть вызвано химическим оружием, но явно было что-то, вызывающее более частое ухудшение здоровья.

Халида Исмаил, которая участвовала в вышеупомянутом исследовании, позже вернулась к этой теме и опубликовала в 2001 году статью, озаглавленную «Обзор свидетельств« синдрома войны в Персидском заливе ». Был сделан вывод о том, что плохое состояние здоровья, связанное с войной в Персидском заливе, было результатом сложного взаимодействия ряда факторов.

В 2005 году правительство Великобритании приняло выражение «синдром войны в Персидском заливе» для назначения военных пенсий. Споры о том, соответствуют ли симптомы медицинским критериям, которые можно было бы назвать «синдромом», стали академическими.

Ирак и Афганистан

Спекуляции о том, будут ли синдромы после Ирака или Афганистана, начались в начале кампании, что неудивительно, учитывая историю послевоенных синдромов, и особенно интенсивное внимание средств массовой информации и общественности после войны в Персидском заливе.В 2006 году в Lancet была опубликована статья под названием «Существует ли синдром войны в Ираке?», В которой сравнивалось состояние здоровья 3642 мужчин регулярных британских вооруженных сил, дислоцированных в Ираке в 2003 году, с 4295 их коллегами, которые не были задействованы. Был сделан вывод о том, что «увеличение общих симптомов в военной группе 2003 года было незначительным и не было признаков, указывающих на новый синдром». Они действительно обнаружили, что в целом симптомы участились в контрольной группе, возможно, из-за улучшения отчетности, и что улучшенное наблюдение за здоровьем и исследования, возможно, уменьшили проблемы со здоровьем и чувство пренебрежения, которое испытывали ветераны войны в Персидском заливе.

Рекомендации по андеррайтингу

При таком большом разнообразии симптомов и очень ограниченном медицинском объяснении причины послевоенные синдромы бывает трудно оценить. Есть некоторые научные доказательства того, что может быть связь с раком и синдромом войны в Персидском заливе, но это спорно. Следовательно, каждый случай должен быть подтвержден по существу, но, скорее всего, он будет оценен как посттравматическое стрессовое расстройство. Рейтинги будут зависеть от степени нарушения социальных и профессиональных функций, типа лечения и реакции на лечение, а также от злоупотребления наркотиками или алкоголем.Страхование жизни и критических заболеваний (КН), вероятно, будет принято по стандартным ставкам или с небольшой нагрузкой в ​​тех случаях, когда реакция на лечение хорошая и профессиональные и социальные дисфункции практически отсутствуют или отсутствуют. Однако в большинстве случаев страховки по инвалидности будут отклонены из-за непредсказуемого характера заболевания и из-за того, что оно имеет тенденцию к давности.

Энн Ллевеллин — менеджер по развитию андеррайтинга в PruProtect

границ | Долгосрочное влияние войны, гражданской войны и преследований на гражданское население — конфликт и посттравматический стресс в африканских общинах

Введение

Растет количество исследований, которые подчеркивают рост социальных и психологических бедствий в Африке (1).Чаще всего это происходит в таких областях, как конфликт, война, сексуальность, здоровье, болезни, противоречивая современность, климат, политика, культура, религия, этническая принадлежность, раса, бедность, голод, управление, экономика, миграции и т. Д. (2). В последние годы многие из этих психосоциальных проблем были вызваны военным конфликтом (3). Они сформировали нынешние взгляды африканских народов, политику, политику правительства, а также перемещения и миграции населения. Таким образом, они вызывают растущий интерес ученых к изучению этих африканских «проблем».В этой главе будет дан классический взгляд на посттравматическое стрессовое расстройство, посттравматическое стрессовое расстройство, чтобы изучить различные физические и психические клинические синдромы, связанные с военной травмой на африканском континенте на протяжении веков, и, как следствие, стремление к здоровью людей. Африканские народы в этом плане.

В этой главе описывается, как хронические войны как жизненный опыт создают значительные социальные и психологические проблемы на африканском континенте и вокруг него. Он покажет, как травма, наблюдаемая в конфликтных / постконфликтных условиях в Африке, вызывает не только серьезные психосоциальные проблемы, но также четко определенные с медицинской точки зрения психиатрические синдромы, такие как посттравматическое стрессовое расстройство, тревожность и депрессия, которые вызывают значительную заболеваемость и замедляют развитие у людей. многие африканские общины.В этой главе также будет обсуждаться дилемма порочных кругов травм, вызванных агрессивной агрессией в сегодняшней Африке и предвещающих замедление социально-экономического развития с сохранением из поколения в поколение. Будет обсуждаться отсутствие постконфликтной политики в области охраны психического здоровья почти во всех африканских странах и даны рекомендации по передовому опыту.

Массовая травма в Африке: войны и преследования

История массовой травмы в Африке

Травмы, особенно массовые травмы, связанные с войной, являются эндемическими и загадочными в Африке на протяжении более 600 лет.Более чем 400-летняя (от 1451 до 1870) история трансатлантической работорговли была связана с непрекращающимися набегами рабов, которые подпитывали вековое этническое соперничество и миграционные перемещения на континенте (4). Затем последовали 100 лет войн за иностранную колонизацию, в которой европейцы считали своим долгом «цивилизовать» африканцев: так называемое «бремя белого человека». Это характеризовалось тремя 3С: «завоевание, обращение и колонизация». Этот период характеризовался интенсивными религиозными войнами, навязанными иностранцами, поскольку бушевала конкуренция за африканские души, которую вели европейские христиане (католики против .Протестанты) и арабские мусульмане (ислам) с их обращенными африканцами. Этот период стал свидетелем самого сурового и самого жестокого обращения с африканцами со стороны европейских колонизаторов-завоевателей с частыми массовыми убийствами и геноцидом африканцев европейскими державами (5, 6). Наглядные примеры включают в Намибии документальные свидетельства немецких пыток «Первый геноцид 20 века: евроцентрическое уничтожение африканской крови в Намибии 1904–1907 (7)» (6). На протяжении всей истории происходило много бесчеловечных обращений с людьми со стороны людей. E.g., геноцид коренных народов Америки и Австралии, нацистский холокост и т. д. Однако в этой главе будут рассмотрены только негативные последствия травматизации, нанесенной войной, и преследований населения на африканском континенте.

После периода европейского завоевания и колонизации последовали войны за независимость, когда африканцы боролись за освобождение от колониального господства. Однако после обретения независимости африканские войны продолжались в форме сегодняшних мятежей, движений за прекращение, трансграничных конфликтов, фундаментализма и политических / правительственных войн.Во время всей этой военной травмы африканские народы пережили стресс и тревогу невообразимых масштабов.

Текущая военная травма в Африке

Исследования на африканском континенте, проведенные за последние два или около того десятилетия, задокументировали ужасающие последствия психического здоровья, связанные с психологическими травмами и стрессорами, после нескончаемой загадочной войны-травмы на африканском континенте (3, с. 8). Сюда входят сообщения об общих травматических синдромах посттравматического стрессового расстройства, тревогах, депрессии, психозах, черепно-мозговых травмах, эпилепсиях и других физических травмах, все с сопутствующими осложнениями / ассоциациями, включая злоупотребление психоактивными веществами, эпидемии e.ж., ВИЧ, холера, лихорадка Эбола и т. д. Также были сообщения о необычных или атипичных / необычных проявлениях последствий травм в Африке, таких как диссоциативные расстройства, одержимость духом (9), синдромы соматизации (3), синдром травмы изнасилования (10) , массовая истерия, или «болезнь нападения демонов» (11, 12), синдромы культовой идеологической обработки (13) и такие противоречивые, как синдром кивания в Уганде (14–16). Существуют также новые и вновь возникающие стрессовые угрозы африканскому континенту, связанные с продолжающейся массовой травматизацией, включая массовую радикализацию, «промывание мозгов», фундаменталистских фанатиков или религиозных деятелей, деструктивных культов, джихадистов, террористов-смертников, геноцидов, агрессивной агрессии, детей-солдат и, наконец, проблема перемещения населения, миграции и возрождения рабства (17).Вся эта травма способствует ежедневному психическому расстройству, которое ощущается повсюду в Африке, как будет подробно описано ниже.

Масштабы проблемы массовых военных травм в Африке

За последние 30 лет более трех четвертей африканских стран участвовали в военных действиях в той или иной форме, что привело к бесчисленным человеческим жертвам и неисчислимым страданиям. обыкновенный африканец (1, 3). Миллионы африканцев были травмированы, перемещены, обнищали, заболели, голодали или были вынуждены мигрировать из-за войны.Большинство африканских стран не производят оружие, но торговля стрелковым оружием распространяется по всему миру (18). Крупнейшие производители оружия — богатые развитые страны. Многие африканские страны имеют огромные и неуправляемые проблемы со здоровьем (физическим, психическим, социальным и экологическим) как следствие затяжных милитаризованных конфликтов (3). Каждый год вспыхивают войны. Используемое оружие стало более смертоносным, чему способствовала международная торговля стрелковым оружием. Развивающиеся страны стали полигоном для испытания нового оружия.

В сегодняшних войнах количество погибших среди гражданского населения намного превышает количество смертей воюющих солдат. В Первую мировую войну соотношение смертей гражданских и солдат составляло 1:10; сегодня соотношение составляет 10: 1 (19). В большинстве африканских войн жертвами становятся мирные жители, например, изнасилование женщин, использование гражданских лиц в качестве живого щита, дети-солдаты, геноцид, внутренне перемещенные лица (ВПЛ), беженцы и т. Д. (20). Война переместилась с полей сражений в городские войны. Часто наносятся удары по гражданской инфраструктуре в качестве уязвимых целей, таких как церкви, мечети, рынки, торговые центры, университетские городки.Идеологии и фундаментализмы являются движущей силой сегодняшних войн, что делает их непреодолимыми и непреодолимыми, как мы видели во многих африканских террористических актах. Африка присоединилась к милитаризации ранее мирных начинаний, таких как наука, медицина, космос, социальные сети, информационные технологии (ИТ), беспилотные летательные аппараты и т. Д. Трудно определить причины нынешних войн в Африке. Многие из них заперты в политических и управленческих дилеммах, в борьбе за контроль над ресурсами и территорией. Они составляют большинство гражданских войн и восстаний. E.g., Нигерия, Судан, Уганда, Южный Судан, Ливия, Эритрея, Эфиопия, Буркина-Фасо, Центральноафриканская Республика и т.д. , или давнее этническое соперничество, например, Руанда, Бурунди. Нарушения прав человека, диктатуры, политические репрессии и проблемы с выборами составляют еще одну группу, например, Кению, Демократическую Республику Конго и т. Д. Многие африканские лидеры правят десятилетиями и продолжают изменять конституции, чтобы обеспечить свое постоянное правление.Глобальные силы, особенно контроль над рынками и ресурсами (нефть, полезные ископаемые) или международная гегемония (экономическая, идеологическая, культурная, торговая и т. Д.) И фундаментализм (религиозный, расизм), разжигали множество войн через посредников в Африке, разжигая национализм и многовековой этнические конфликты. Часто глобальные силы объединяются с местными силами, вызывая так называемые «глокальные» факторы, разжигающие конфликты, например, жадность и коррупцию, оружейную промышленность, особенно торговлю стрелковым оружием (18). Они эксплуатируют нищету и невежество африканских народов, разжигая конфликты и увековечивая войны.Это обычно наблюдается в не слишком редких случаях East vs . Напряженность Запада, война с террором, фундаментализмы и т. Д. Результат всех этих боевых действий — огромные человеческие жертвы. На африканский континент приходится почти 88% смертей в мире, связанных с конфликтами, при этом на Азию и Ближний Восток приходится 9%, на Европу 2% и на Америку 1%, что хорошо видно на карте скрытых конфликтов Вирджила Хокина (21).

События массовой войны-травмы

В сегодняшних войнах, в том числе в Африке, больше всего страдают мирные жители (19).Типы перенесенных травм можно разделить на физические, психологические, социальные и экологические пытки, и они включают следующие (22):

Физические пытки

● избиения, удары ногами, выстрелы, бомбы, мины

● порезки, связывание и завязывание глаз, использование детей-солдат,

● Уродства, поджоги, принудительный труд,

● Сексуальное насилие (изнасилование, публичное изнасилование, групповое изнасилование, сексуальное рабство), осквернения

● Казни, массовые убийства, этнические убийства

Психологические пытки

● Угрозы, допросы, обвинения, похищения,

● Имитация казней, инкоммуникадо, задержания,

● Унижения, свидетели, лишения

Социальные пытки

● Уничтожение имущества и скота

●

, свидетельствование, перемещения, миграции

● Распад общины и семьи.

Экологические пытки

● Разрушение инфраструктуры,

● Политика выжженной земли,

● Непригодная для проживания среда — наземные мины, отравленные колодцы / реки и т. Д.

В качестве наглядного примера Musisi et al. (22) изучали травматические события, которые пережили люди в треугольнике Луверо во время «войны кустов» в Уганде с 1981 по 1986 год. Во время этой войны гражданские лица подверглись сильнейшим травмам со стороны тогдашних правительственных войск. Таблица 1 обобщает частоту травм (22):

Таблица 1 Сообщения о травмах, выживших после войны Буша 1981–1986 годов в Уганде — Луверовском треугольнике.

Войны вызывают физическое, психологическое, социальное и экологическое разрушение. Они стремятся разрушить самобытность, культуру, верования, язык, еду и т. Д. Людей, чтобы заставить их подчиниться новым навязанным идеям. Войны разрушают инфраструктуру и системы общества, например, правительство, семьи, сообщества, экономику, окружающую среду. Войны принуждают к лишению власти и внушению. Пытки используются для подчинения. Изнасилование женщин используется как орудие войны для изменения генетической структуры. Некоторые войны приводят к геноциду, как это было в Руанде, Дарфуре и т. Д.Такие травматические события выходят за рамки нормального человеческого опыта и приводят к множеству посттравматических последствий, которые мы видим в Африке, некоторые из которых продолжаются из поколения в поколение.

Жертвами войн в Африке чаще становятся гражданские лица, а не воюющие силы. Действительно, более 70% жертв в недавних африканских конфликтах составили некомбатанты. Большинство из них — женщины, дети и пожилые люди (23–25). Бедные и необразованные составляют основную часть жертв. Молодые и образованные (особенно мужчины) бегут в изгнание, лишив Африку социального капитала, необходимого для развития.Выжившие серьезно страдают, как описано ниже:

Физически: Они страдают от многих болезней — хирургических, гинекологических, инфекционных, неврологических, запущенного здоровья и эпидемий. Инфраструктура здравоохранения разрушена. Работники здравоохранения бегут (22).

Социально: Сообщества страдают от растущей бедности из-за спада производства и резкого падения образования из-за разрушения школ. Народные культуры, общества и общины разрушаются, и многие из них перемещаются.Целые сообщества становятся маргинализированными, создавая трансформационные эффекты. Закон и порядок рушатся, уступая место милитаризму и политическим репрессиям. Перемещения населения приводят к появлению беженцев, внутренне перемещенных лиц (ВПЛ), лиц, ищущих убежища, и бегства в изгнание образованной и профессиональной элиты, что усугубляет утечку мозгов и бегство социального капитала (26, 27).

Дети войны: Дети, рожденные в результате травм или получившие травмы, вызывают особую озабоченность.Многие из них являются сиротами и уязвимыми детьми, не имея взрослых, которые могли бы заботиться о них, что создает феномен домохозяйств, возглавляемых братьями и сестрами, или COTO (дети сами по себе). Некоторые из них являются нежелательными или неприемлемыми, поскольку являются продуктом изнасилования или инцеста. В редких случаях, когда бушует война, некоторых бросают, чтобы они росли в кустах или лесах дикими детьми. Дети в пострадавших от войны районах часто остаются сиротами, недоедают и не ходят в школу. Они живут в лагерях для вынужденных переселенцев; страдают от недоедания, задержки роста, депрессии, эпилепсии и по мере взросления тяготеют к городским центрам, где становятся уличными детьми или проститутками (24, 25, 27).Многие дети бродят в африканских лагерях для перемещенных лиц без взрослых, которые о них заботятся. После распада лагерей многие из таких детей уезжают жить в города как беспризорники, попрошайнича и воруя, чтобы выжить. Многие девушки стали секс-работниками, чтобы выжить. Все эти дети становятся городскими люмпинами и становятся жертвами наркомании и алкоголизма, а также преступлений. НПО и религиозные организации пытаются помочь, например, Транскультурная психосоциальная организация (TPO), ЮНЕСКО, World Vision, Фонд Питера С. Олдермана (PCAF) и т. Д.Однако без согласованной государственной политики по уходу за этими сиротами и уязвимыми детьми (OVC), пострадавшими от войны (войн), будет потеряно целое поколение африканских детей. Это может создать перекрестные проблемы между поколениями и будущие конфликты. Большинство из этих детей страдают хронической травмой в юном возрасте и заболевают психотравматическим расстройством развития (DTD) (28).

Дети-солдаты: ЮНИСЕФ определяет ребенка-солдата как любого человека в возрасте до 18 лет, который связан с вооруженными силами или вооруженной группой в любом качестве, от комбатантов до поваров или рабочих, перевозящих грузы (29).Дети-солдаты часто подвергаются насильственной вербовке, жестокому обращению и жестокому обращению со стороны вооруженных групп. Они часто вынуждены сами совершать зверства, иногда в отношении членов своих общин, включая их семьи. (24). Впоследствии они страдают от серьезных проблем с психическим здоровьем, которые затрудняют их лечение, реинтеграцию в общество и психологическую реабилитацию (24). Окелло и др. (25) обнаружили, что распространенность посттравматического стрессового расстройства у бывших угандийских детей-солдат составляет от 27 до 34,9% угандийских детей-солдат, проходящих реабилитацию.Однако Amone-P’Olak et al. (27) сообщили о 97–98% распространенности симптомов посттравматического стресса, посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), что не обязательно соответствует критериям полного диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (DSM) для ПТСР. У этих пострадавших от войны детей также были распространены другие психиатрические проблемы, такие как депрессия, различные тревожные расстройства, диссоциация, соматические жалобы, а также поведенческие проблемы, такие как агрессивное и деструктивное поведение.

Женщины, пережившие войну: Многие женщины подвергаются сексуальному и физическому насилию на войне, поскольку сексуальное и гендерное насилие (СГН) является оплотом многих африканских войн.Изнасилования и групповые изнасилования, похищения, сексуальное рабство, осквернение и принудительные браки являются обычным явлением. Многие молодые девушки вовлекаются в секс воюющими мужчинами в обмен на еду, безопасность, кров и финансовую помощь. Чтобы выжить, они следуют за мужчинами, куда бы они ни пошли, это явление называется «следование за лагерем», и многие занимаются сексом на выживание (8). Даже Силы ООН по поддержанию мира были виновны в сексуальных надругательствах над женщинами в зонах конфликтов в Африке (30).

Беженцы и внутреннее перемещение: Война заставляет людей бежать в поисках безопасности.Это также вызывает бедность, голод и потерю надежды на какие-либо реальные средства к существованию. Насилие и незащищенность становятся повседневными переживаниями. Какой бы ни была причина, драки и насилие вызывают беспокойство, панику и страх у людей, которые вынуждены бежать в поисках защиты. Это беженцы, иммигранты и вынужденные переселенцы, большинство из которых составляют дети, женщины и пожилые люди. Подавляющее большинство перемещенных лиц размещено в развивающихся странах либо в качестве внутренне перемещенных лиц (ВПЛ), либо в качестве беженцев в странах, соседних с зонами конфликта (26).Некоторые бегут в Европу и Северную Америку. Однако развивающиеся страны принимают подавляющее большинство беженцев как внутренне перемещенных лиц. Это составляет 13,9 миллиона беженцев в соответствии с мандатом Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ) или около 86% беженцев в мире. Африка к югу от Сахары как регион принимает около 30% глобальных беженцев. Большинство африканских беженцев остаются в африканском регионе, где они сталкиваются с ужасающими ситуациями (26). Они часто переживают травмирующие события не только в странах их происхождения, но и в странах их переселения.Более того, их горечь, прошлые и продолжающиеся травмы, а также стигма и дискриминация, с которыми они сталкиваются, делают этих беженцев и иммигрантов уязвимыми для развития проблем психического здоровья не только в отдельности, но и в семьях и сообществах, куда бы они ни уехали (3). Их проблемы с психическим здоровьем связаны с различными фазами переезда, включая предполетную подготовку, перелет и переселение. Предполетная фаза может включать физическую и эмоциональную травму человека или семьи, свидетельство убийства и социальные потрясения.Перелет предполагает неопределенное путешествие из принимающей страны к месту переселения и может включать трудные поездки, лагеря беженцев и / или центры содержания под стражей. Процесс переселения включает в себя такие проблемы, как потеря культуры, сообщества и языка, а также необходимость адаптироваться к новой и чужой среде. Эти переживания являются факторами риска проблем психического здоровья, распространенными из которых являются посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), большая депрессия, генерализованная тревога, панические атаки, расстройство адаптации, соматизация и злоупотребление психоактивными веществами.Многие кончают жизнь самоубийством (31). Частота их диагнозов варьируется в зависимости от населения и опыта. Различные исследования показали, что частота посттравматического стрессового расстройства и глубокой депрессии у оседлых беженцев колеблется от 10 до 40% и от 5 до 15% соответственно. Дети и подростки часто имеют более высокие уровни, согласно различным исследованиям, уровень посттравматического стрессового расстройства составляет от 50 до 90%, а большой депрессии — от 6 до 40% (24, 25, 27, 32).

С недавним ростом массового насилия во всем мире произошел беспрецедентный рост числа беженцев, лиц, ищущих убежища, и перемещенных лиц, что привело к нынешнему мировому иммиграционному кризису.Ни одна страна не обошла стороной. С этим пришли националистические, изоляционистские и ксенофобские настроения, а также протекционистская политика. Это особенно проявилось в связи с увеличением числа вероломных переселений беженцев из Африки через Средиземное море из Северной Африки (особенно из Ливии) в Европу, вызвавшей сенсацию во всем мире благодаря новым радикальным европейским подходам к работе с беженцами из стран Африки к югу от Сахары и Ближнего Востока. .

Рост войн, бедности, голода, болезней, а также политических репрессий в сочетании с глобализированными ожиданиями свободы и богатства создали опасный рассказ современной африканской молодежи, которой манипулировали, заставляя думать, что Африка — это «непригодный для жизни континент».Многие стремятся поехать в Европу или на Ближний Восток «любой ценой», что привело к массовой торговле людьми и домашнему рабству и фактическому возрождению слезливых рабских аукционов в Африке снова в этом 21 ^st век как было показано в одном выпуске новостей CNN по всему миру (17). Основная причина всего этого кроется в войнах на континенте и их международных виновниках, работающих с местными африканцами в эксплуатации африканских ресурсов и народов, подпитываемых мировой торговлей стрелковым оружием.Элитные африканцы к югу от Сахары, которые приезжают в Европу в качестве изгнанников, часто изображаются «обездоленными или отчаявшимися». Однако зачастую это относительно хорошо образованные африканцы из умеренного социально-экономического положения. Они перемещаются из-за общего отсутствия возможностей, страха преследований и насилия, чтобы избежать политических репрессий или сочетания этих факторов (26). Они увеличивают утечку мозгов из Африки.

Проблемы психического здоровья, связанные с массовыми травмами в Африке

Общие психические расстройства: тревога, депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство

Тревога и депрессия

В течение многих лет в Африке проблемы психического здоровья, вызванные войной, рассматривались как раздражающие «тревоги» и депрессии », не подходящие для лечения с помощью западной медицины, поэтому их относят к ведению народных и религиозных целителей (2, 33).Обычно термин «тревога» определяется как душевное расстройство или беспокойство, вызванное страхом опасности или несчастья; состояние тревоги и психического напряжения (34). Травма вызывает ухудшение психологического состояния, которое до DSM 5 (35) классифицировалось как форма тревожного расстройства, называемого посттравматическим стрессовым расстройством (36). Сегодня с медицинской или, точнее, с психиатрической точки зрения тревожность определяется как расстройство, характеризующееся состоянием чрезмерного страха, беспокойства и тревожного ожидания, возникающим в течение большего количества дней, чем обычно, по поводу ряда потенциально стрессовых событий, ситуаций или действий, таких как тяжелая болезнь, голод, стихийные бедствия или войны, которые часто приводят к травмам и ухудшению психического, физического и социального здоровья (35).Медицинская психиатрия также утверждает, что тревога может возникнуть «извне». Используя свои культурно-зависимые модели объяснения болезней, травмированные африканцы демонстрируют различное поведение, связанное с поиском здоровья, следуя своим «тревогам». Термин «синдромы посттравматического стрессового расстройства, обусловленный культурой» (37) будет обсуждаться в более широком контексте лечения, реабилитации и профилактики стресса и тревоги, связанных с травмами, которые наблюдаются сегодня на африканском континенте и во всем мире. Война причиняет травмы и плохое здоровье. Американский DSM IV классифицировал посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) в категорию тревожных расстройств (36).Однако DSM-5 (35) дифференцирует тревожные расстройства как отдельную категорию от «травм и расстройств, связанных со стрессом», в которую теперь классифицируется посттравматическое стрессовое расстройство, хотя его диагностические критерии остаются теми же и по-прежнему содержат значительную долю тревожной симптоматики.

В этой главе утверждается, что хронические войны как жизненный опыт вызывают серьезную классическую тревогу, депрессию и другие психические заболевания, а также общее плохое состояние здоровья во многих африканских сообществах и замедляют развитие (1–3).Войны, как травмирующие события, вызвали определенную совокупность тяжелых, длительных, эмоциональных и физических инвалидизирующих симптомов, особенно связанных с войной посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР), депрессии и тревоги с различными выражениями симптомов (2, 3, 33, 38). На более общем уровне психическая травма возникает, когда человек подвергается подавляющему событию, которое приводит к беспомощности перед невыносимой опасностью, тревогой и инстинктивным возбуждением. Поскольку стресс затрагивает всех, тяжелые травмирующие события (например, война) имеют тенденцию быть подавляющими, эмоционально расшатывая человека и оставляя чувство полной беспомощности.Например, человек сталкивается с угрозой жизни, риском травмы или потерей безопасности и находится в критическом моменте, когда обычные механизмы преодоления, похоже, не срабатывают (39). Следовательно, как утверждается в этой главе, история посттравматического стрессового расстройства в Африке тесно связана с войнами на континенте, которые на протяжении столетий вызвали на этом континенте состояние постоянной тревоги, депрессии и психосоциальной инвалидности.

Посттравматическое стрессовое расстройство

Стресс затрагивает всех, поскольку изменения и приспособление являются частью жизни, поскольку события разворачиваются почти каждый день.Однако некоторые события могут быть травмирующими и подавляющими, эмоционально расшатывая человека и оставляя чувство полной беспомощности. Это происходит, когда человек сталкивается с угрозой жизни, риском травмы, потерей безопасности или рассудка, когда обычные механизмы преодоления не работают (39). Психическая травма возникает, когда человек подвергается подавляющему событию, которое приводит к беспомощности перед лицом невыносимой опасности, беспокойства и инстинктивного возбуждения. Такие травматические события могут вызвать определенную совокупность тяжелых, длительных, эмоциональных и физических недееспособных симптомов, болезнь, которая теперь известна как посттравматическое стрессовое расстройство или посттравматическое стрессовое расстройство (39).

Американский DSM 5 (35) и Международный МКБ 10 (40) определяют посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) как совокупность симптомов, которые составляют диагностические критерии ПТСР. Их можно резюмировать следующим образом:

A . Испытывает, становится свидетелем, сталкивается с травмирующим событием или слышит о нем с угрозой для жизни, физической неприкосновенности себе или другим и вызывает страх, беспомощность или ужас.

Б . Повторное переживание травмирующего события в виде воспоминаний, навязчивых мыслей, кошмаров или воспоминаний и т. Д.

C. Избегание напоминаний о травмирующем событии в мыслях, ситуациях, местах, включая плохие воспоминания.

D. Гипервозбуждение , характеризующееся плохим сном с кошмарами, повышенной раздражительностью, вспышками гнева, повышенной бдительностью, испуганной реакцией или повышенной вегетативной активностью.

E . Симптомы длительностью более 1 месяца и причиняют значительный дискомфорт пострадавшим.

F. Могут быть также культурные симптомы , такие как диссоциация, состояние одержимости духом и соматизация.

G. Нарушение социального и профессионального / школьного функционирования.

ПТСР часто ассоциируется с такими осложнениями, как депрессия, панические атаки, фобии, злоупотребление психоактивными веществами, психоз и физические медицинские осложнения в зависимости от самой травмы, например, черепно-мозговая травма, судороги, заболевания, передающиеся половым путем (ЗППП), включая ВИЧ, вагинальные свищи , переломы, запущенные болезни, семейные дисфункции и др. (41). Универсальность симптомов посттравматического стрессового расстройства, существующих в разных культурах, была предметом многочисленных исследований и дискуссий.Bracken et al. (33) и Саммерфилд (38) утверждали, что посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) является своеобразной конструкцией Запада, и отрицали его универсальное применение в незападных культурах. Однако различные исследователи описали основной набор симптомов, обнаруживаемых во всех культурах и обществах, как основной синдром посттравматического стрессового расстройства, как описано в DSM-5 (35) и МКБ-10 (40). Boehnlein (42) изучал выражение симптомов ПТСР в разных культурах и культурные интерпретации общих физиологических процессов при ПТСР. E.г., кошмары. Он пришел к выводу, что, одновременно слушая буквальный (разговорный) язык, зная культурные метафоры и наблюдая соматический (телесный) язык, можно прийти к более полному пониманию человеческих страданий при уходе за травмированными (42). Таким образом, теперь различные исследователи соглашаются с различным выражением психологического дистресса в различных культурных условиях, что дает начало понятию «посттравматические синдромы, связанные с культурой» (43). Комбинации симптомов посттравматического стресса развиваются своевременно, что можно интерпретировать как составляющие подтипы посттравматического стрессового расстройства следующим образом:

Расстройство адаптации: Здесь травматическим событием может быть обычный или обычный человеческий опыт, может быть преходящий, не такой тяжелый и может быть обратимым или преодолимым.

Острое стрессовое расстройство: Здесь симптомы посттравматического стрессового расстройства проявляются в течение 30 дней после травмы.

Острый посттравматический стресс : Здесь продолжительность симптомов посттравматического стрессового расстройства составляет от 30 до 90 дней.

Хроническое посттравматическое стрессовое расстройство: Здесь продолжительность симптомов посттравматического стрессового расстройства составляет 90 и более дней.

ПТСР с отсроченным началом : Здесь симптомы ПТСР возникают в течение 6 месяцев или позже после травматического события.

Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство у детей: нарушение развития с травмой

Герман (44) описал концепцию сложного посттравматического стрессового расстройства в результате тяжелой или длительной и повторяющейся травмы человека, которая приводит к сложный процесс психологических реакций, при котором возникает сомнение в существовании ранее существовавших ценностей и взглядов на мир, приводящий к изменениям в личности, убеждениях и недоверии людей (44).У детей комплексное посттравматическое стрессовое расстройство проявляется как нарушение развития с травмой (DTD), а проявленные симптомы зависят от возраста ребенка, характера травмы, повторения травмы, пола ребенка и доступных ему систем поддержки (28). ). DSM 5 (35), однако, имеет тенденцию ограничивать реакцию детей на травму, проявляющуюся в форме либо реактивного расстройства привязанности (чрезмерно тревожная привязанность), либо расторможенного расстройства социальной активности (или расторможенной привязанности). Это ограничено, поскольку у детей наблюдаются различные симптомы травмы.Дети, пострадавшие от войны в Африке, страдают различными формами нарушений развития (14, 24, 32).

Массовые травмы, которые случаются на войне, почти всегда сопровождаются высоким уровнем посттравматического стрессового расстройства как у взрослых, так и у детей. Он принижает уважение к человеческой жизни, личному достоинству и тому, что составляет хорошую и значимую жизнь (19, 43). Сообщества часто прибегают к своим традициям, чтобы восстановить разрушенную жизнь. Именно через культурные традиции человек ценит человеческую жизнь, строит смысл жизни и уважает личное достоинство и достоинство других.В Африке это воплощено в концепции убунту или «человечности» (43).

Часто в Африке необычные формы посттравматического стрессового расстройства могут проявляться как формы сложного посттравматического стрессового расстройства. Они не соответствуют обычным диагностическим критериям посттравматического стрессового расстройства, часто встречаются редко, противоречивы по описанию и представлению и могут быть ограничены одним местом или группой. Часто они связаны с физическими расстройствами и могут быть связаны с полом, возрастом, местом проживания, культурой или религией. Их трудно объяснить с помощью общепринятых критериев болезни ПТСР, и их можно интерпретировать как синдромы посттравматического стресса, связанные с культурой.Исследователи могут писать о них как об отдельных случаях, и они часто представляют трудности с диагностикой и лечением, вызывая много споров относительно их диагноза, предполагаемых причин и подхода к лечению. В Африке эти атипичные синдромы посттравматического стрессового расстройства могут быть драматичными в виде диссоциативных симптомов (психологических или соматических), одержимости духом или сложных депрессивных симптомов с большой соматизацией, но с историей травмирующих событий в прошлом. Традиционные целители часто лечат их с помощью реактивного катарсиса, ритуалов и / или психодрамы (9).

Атипичные проблемы психического здоровья в результате массовой травмы в Африке

Необычные формы посттравматического стрессового расстройства и других психических последствий появляются в Африке как формы комплексного посттравматического стрессового расстройства и массовых тревог, но с сильным культурным и квазирелигиозным влиянием. Они не соответствуют обычному определению посттравматического стрессового расстройства или других известных психических синдромов в классическом понимании. Они могут быть редкими, противоречивыми и ограничиваться одним местом или группой. Часто они связаны с физическими расстройствами и могут быть связаны с полом, возрастом, культурой, религией или ограничиваться определенным географическим положением.Их трудно объяснить, используя общие критерии болезни DSM-5 или МКБ-10, и их можно интерпретировать как «синдромы посттравматического стрессового расстройства, связанного с посевом» (3). Исследователи пишут о них в отдельных отчетах о случаях заболевания, или их ошибочно называют некоторыми другими известными заболеваниями. Они часто представляют трудности с диагностикой и лечением, вызывая много споров относительно их диагноза, предполагаемых причин и подходов к лечению. Они будут описаны ниже.

Диссоциативные симптомы и массовая истерия

Van Duijl, et al.(9) сообщили о представлении симптомов посттравматического стрессового расстройства как диссоциативных состояний и состояний одержимости у травмированных групп беженцев в Уганде. Они часто сопровождались депрессивными симптомами и лечились традиционными целителями с использованием традиционных техник абреакции, катарсиса, ритуалов и психодрамы. Накалава и др. (12) также сообщили об этом в постконфликтных районах в Северной Уганде, а также о массовой истерии, обычно называемой «болезнью нападения демонов». Каггва (11) сообщил об аналогичных явлениях в Восточной Африке, возникших сразу после наступления независимой тревоги.Это было время после сильной травматической тревоги и неопределенности в Восточной Африке, сопровождавшей борьбу за независимость, например, восстание MAU-MAU в Кении (45) Rataemane et al. (46) описали случаи массовой истерии среди девочек школьного возраста в Южной Африке в период нестабильности после апартеида. Массовая истерия была распространена в Европе в средние века, например танцевальные мании во Франции (47). Эти массовые истерии проявляются как спонтанное массовое развитие идентичных симптомов у людей с общими признаками (например,g., находящиеся в одном лагере, школе или деревне для ВПЛ) и которые полагают, что они заболели посторонними или посторонними агентами (колдовством, демонами и т. д.). Им часто предшествуют массовые психические травмы, они характеризуются интенсивным массовым аффектом, тревогой и отрывом явных симптомов от сознания. В Африке их часто приписывают демонам и обиженным злым духам земли или мертвым. В современной Африке попытки лечения с помощью молитв и народных целителей часто терпят неудачу.Сообщается, что успешное лечение или вмешательство связано с выявлением и устранением источника конфликта, изоляцией и лечением индексного случая и рассредоточением других пострадавших (12). Принятие во внимание культурной модели массового недуга помогает понять феномен и произвести исцеление пострадавшего сообщества.

Синдромы культовой индоктринации

Культ определяется как «система религиозного почитания и преданности, направленная по отношению к определенной фигуре или объекту группой людей, чьи верования или обычаи рассматриваются другими как странные или устанавливающие чрезмерный контроль над членами» ( 48).Культы часто формируются после «промывания мозгов» и идеологической обработки со стороны харизматического (культового) лидера, который требует полного послушания и лояльности, как это было при Стокгольмском синдроме. Лидеры сект могут возглавлять религиозные или военные движения. Они требуют от новобранцев послушания и абсолютной лояльности. Личные чувства подавляются, и участники кажутся довольными и полными энтузиазма выполнять команды своих лидеров в любое время. Они адаптируют радикальное, но полное изменение своей системы ценностей, мировоззрения и демонстрируют снижение когнитивной гибкости и приспособляемости.Они кажутся «менее тревожными», поскольку развивают сужение, притупление и искажение аффекта с очевидным психологическим регрессом. Они обладают абсолютной искренностью, как того требует их лидер, который часто требует групповой изоляции от семьи и общества. Они часто адаптируют кодекс молчания. Они испытывают физические изменения, включая потерю веса и ухудшение внешнего вида, обычно из-за многодневного принудительного голодания как формы религиозного поста или самопожертвования. У них может появиться лицо, похожее на маску, пустой взгляд или уклончивый взгляд, а также кукольное веселье.

Культы все чаще встречаются в травмированной Африке или после эпидемий. На континенте было замечено множество деструктивных культов и культов судного дня. В качестве примеров можно привести культ Канунгу в Кибветере в 2000 году в Уганде, в результате которого погибло более 1000 человек (13). Кибветере возглавил культовое движение «Движение за восстановление десяти заповедей Бога» в Уганде, в котором тысячи людей погибли в преднамеренно устроенном аду, устроенном в его церкви с обещанием «пойти на небеса». Все это произошло после эпидемии СПИДа и гражданских войн в Уганде.Другие культы рассматривались как церкви религиозного возрождения, чтобы успокоить массовую тревогу, беспомощность и безнадежность среди населения, столкнувшегося с войной, бедностью, голодом или эпидемиями, а также с постоянной неуверенностью в будущем. Действительно, в сегодняшней Африке изобилует евангелизационными миссиями и миссионерами, обещающими богатство и рай страждущим новообращенным (49). Другие культы были вооруженными, милитаризованными и деструктивными по своей природе. Они вербуют последователей, обещая волшебные решения управленческих или политических проблем или «очистить и спасти свой народ».Примеры этого включают движение Святого Духа Алисы Лаквены в Уганде, из которого возникла Армия сопротивления Господа Джозефа Кони (LRA) (50). Алиса Лаквена была жрицей культа, которая вербовала и мобилизовала вооруженную «священную армию», которая была разбита армией правительства Уганды. Джозеф Кони был катехизатором, двоюродным братом Алисы Лаквены, которая приняла на себя остатки побежденной армии Лаквены, чтобы создать мятеж в Северной Уганде с обещанием воскресить «чистое племя ачоли, свободное от заражения со стороны посторонних, а затем сформировать правительство на основе о 10 библейских заповедях »(50).Другие милитаристские фундаменталистские культовые армии также были замечены в Африке, включая «Боко Харам» и «Аль-Шабаб», которые, по всей видимости, являются ответвлениями «Аль-Каиды» (51).

Большинство этих групп возникает из-за вездесущего беспокойства, которое мы наблюдаем в Африке, большая часть которого проистекает из войн, бедности, голода, массовых болезней или эпидемий, а также нарушения прав человека; все смешано с невежеством и традиционными африканскими верованиями в магию и сверхъестественные силы. Они вызывают большой дискомфорт среди африканцев, которых манипулируют, заставляя их считать их «спасителями», как средство избежать массовой нищеты, страданий и страданий, а также сопутствующего им постоянного беспокойства, которые проистекают из хронических войн.

Синдром травмы изнасилования

Впервые он был описан и описан Берджессом и Холмстромом (10) как имеющий место у женщин в Демократической Республике Конго, ДРК, которые подвергались неоднократным групповым изнасилованиям и сексуальному рабству. Изнасилования женщин и молодых девушек, в том числе групповые изнасилования, очень часто регистрировались в ДРК (41, 52), а также наблюдались в северной Уганде и других зонах конфликтов в Африке (8, 23). Женщины-жертвы обычно не сообщают об изнасиловании из-за культурного страха стыда и неприятия со стороны своих мужей или репрессалий со стороны насильников.Синдром травмы изнасилования обычно ассоциируется с другими психическими расстройствами, включая хроническую (нижнюю) боль в животе, депрессию, амнезию, диссоциацию, конверсионное расстройство (слабость нижних конечностей) или попытку суицида (53). Женщины могут обращаться после многих лет неудачного лечения, включая направление к гинекологу и лечение инфекций, передаваемых половым путем, включая ВИЧ / СПИД. Полезно лечение основного комплексного посттравматического стрессового расстройства с использованием антидепрессантов, анксиолитиков, средств против возбуждения (празозин) и когнитивно-поведенческой когнитивно-поведенческой терапии с учетом культурных особенностей.

Синдром кивки и синдромы голода

Синдром кивки был зарегистрирован в пострадавших от войны Северной Уганде и Южном Судане (54). Он представляет собой хроническое изнурительное заболевание, поражающее детей в возрасте от 3 до 18 лет. Винклер (55) сообщил о спорадических случаях кивательной болезни в Танзании, которые не были связаны с травмой, и классифицировал их как атипичную эпилепсию. В районах Северной Уганды, затронутых военным конфликтом, сообщения о кивковом синдроме впервые появились в 1997 году (54). Синдром кивки, NS, характеризовался недоеданием, задержкой роста, умственной отсталостью и судорогами примерно в 50% случаев, что побудило некоторых исследователей обозначить его как неврологическое эпилептическое расстройство (15, 16).Однако пострадавшие ачоли назвали его «luc luc или yengo wic» и признали это новым заболеванием среди них, связанным с повстанческой войной ЛРА. Они не называли это эпилепсией, то есть «Джейк или два одеру», это более знакомые термины, обозначающие эпилептические припадки, которые они всегда видели. Они считали, что синдром кивки вызван духами «сен» или мертвых людей, которые стали преследовать живых по разным причинам, включая неправомерные смерти и ненадлежащие захоронения.Сообщения о кивающем синдроме впервые появились в Северной Уганде в 1997 году и достигли масштабов эпидемии в 2000–2003 годах, когда людей переселили в лагеря для вынужденных переселенцев (14). Исследования на инфекционные (онхоцеркоз) и токсичные (гниение продуктов питания, химические вещества из боеприпасов и т. Д.) Не дали окончательных результатов в отношении причины, лечения или результата. Психиатрические исследования клинических обследований и полевых наблюдений показали, что дети с синдромом кивки подвергались тяжелым психологическим и физическим травмам, связанным с войной, а также неспецифическим поражениям ЦНС, включая нелеченые инфекции ЦНС (малярия, менингит) и недоедание (авитаминоз), что могло вызвать судороги. .Многие дети страдали посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) или расстройством, связанным с травмой развития (DTD), и депрессией. После окончания войны с ЛРА и расформирования лагерей ВПЛ в 2007 г. не было зарегистрировано новых случаев кивающего синдрома (14, 16). Тем не менее, дети с кивающим синдромом, у которых был поврежден мозг в результате поражения ЦНС, продолжали страдать и проявлять признаки умственной отсталости и других неврологических аномалий развития. Семейная терапия с использованием групповой межличностной психотерапии (IPT-G) помогла семьям детей с NS, уменьшив их депрессию и тревогу, чтобы лучше справляться и заботиться о своих детях с NS (16).Никакие другие меры эффективно не лечили НС, за исключением симптоматического лечения любых сопутствующих припадков или депрессии и недоедания (14). Те дети NS, у которых не было неврологических проблем, преуспели и после войны стали жить более или менее нормальной жизнью.

Аппетивная агрессия

Как правило, люди с посттравматическим стрессовым расстройством после травмы сталкиваются со многими проблемами в своей жизни, включая как навязанную, так и внутреннюю стигму, причем последняя является наиболее вредной (56). Интернализованная стигма или самостигма определяется как «состояние, в котором человек принимает и соглашается с общественными предрассудками относительно своего конкретного состояния и применяет это к себе» (56).Это связано с заниженной самооценкой и надеждой, может передаваться из поколения в поколение и отрицательно влиять на поведение. Это увековечивает симптомы посттравматического стрессового расстройства, депрессии, тревоги, злоупотребления психоактивными веществами, а также агрессию, ведущую к насилию в общинах, как «аппетитную агрессию». Аппетивная агрессия определяется как «совершение насилия и / или причинение вреда другому человеку с целью уменьшения боли, снятия тревоги / внутреннего напряжения или просто для развлечения». Травматические переживания приводят к эмоциональному дерегулированию, что, в свою очередь, приводит к легкой раздражительности и, в конечном итоге, к агрессии (например,g., испуганная реакция, повышенная бдительность и т. д.). Возникающее в результате насилие является результатом формы «реактивной агрессии» и потребности отомстить для снятия внутреннего напряжения / тревоги, что создает модель аппетитной агрессии (57). Лица, подвергшиеся ранее полученной травме, часто совершают насилие или причиняют боль / вред другим (жертвам) с целью получения удовольствия, связанного с насилием, хотя это уменьшается с повышением уровня насилия. Аппетитная агрессия временно снижает риск стресса, связанного с травмой, и, следовательно, адаптируется к выживанию в агрессивной среде (56).Иногда аппетитная агрессия приносит сильные социальные и психологические выгоды, особенно от людей, облеченных властью. Это снижает их уязвимость к психологическому стрессу, связанному с травмой, отсюда кажущийся защитный эффект и тенденция к самораспространению (57). Аппетитная агрессия может частично объяснить рост видов насилия, о которых сообщается в постконфликтных сообществах, включая насилие в семье, насилие по признаку пола, насилие со стороны интимного партнера, жестокое обращение с детьми, насилие со стороны толпы / бдительности, а также порочные циклы политических репрессий и пыток, включая «подавление беспорядков».«Токсический стресс», который часто наблюдается у бывших детей-солдат и вернувшихся похищенных девочек, вызывает аппетитную агрессию. Их аппетитная агрессия — это адаптация к их более раннему опыту насилия как формы посттравматического стрессового расстройства с испуганными реакциями, поскольку они чувствуют себя уязвимыми, имеют низкую самооценку и легко чувствуют угрозу. У них развивается внутренняя стигма (самостигма), и они всегда с подозрением относятся к намерениям других (параноидальные). Таким образом, они «атакуют упреждающе». Примеры этого — возвращенные дети-солдаты, которым трудно сидеть в классах и подчиняться указаниям учителей, чтобы извлечь пользу из знаний, полученных в рамках формального школьного образования.Они часто чувствуют себя отверженными, имеют низкую самооценку и стигматизацию. Вернувшиеся ранее похищенные девушки, пострадавшие от травм и сексуального насилия, тоже чувствовали себя так же. Лечение в форме нарративной экспозиционной терапии (NET) может помочь им восстановить автобиографию самих себя и воспоминания о своем прошлом опыте (56). Это дает им понимание того, почему они чувствуют себя и ведут себя именно так (аппетитная агрессия), уменьшает их внутренние страхи и напряжения и, таким образом, может уменьшить их склонность к насилию или избеганию.Это было невозможно сделать в Африке в более широком масштабе из-за ограниченности необходимых знаний и опыта для проведения NET в массовом масштабе у бывших участников африканских войн. Исследователи утверждают, что многие из нынешних африканских политических лидеров — бывшие комбатанты, страдающие посттравматическим стрессовым расстройством, и могут неосознанно участвовать в жестоких войнах агрессивной агрессии. Аппетивная агрессия может передавать травму из поколения в поколение и может быть психологической силой, движущей геноцидами.

Политика, выводы и рекомендации

Политика

Исторически более 600 лет Африка была ареной значительных психических расстройств и неуверенности, связанных с войной; от этнического соперничества, разжигающего военные набеги, рабских войн, европейской колонизации африканских народов (с целью завоевания, обращения и колонизации) до войн за независимость, а теперь и войн после обретения независимости, разжигаемых фундаментализмами, конкурирующими политическими идеологиями / преследованиями, расизмом, и борьба за контроль над ресурсами и, наконец, перемещение населения и торговля людьми.Все это было вызвано войной. За прошедшие годы это сформировало взгляды, политику и поведение многих африканцев в отношении здоровья. Сегодня африканские народы обеспокоены рядом вопросов, включая сексуальность, пол, здоровье, болезни, бедность, современность, климат, политику, культуру, религию, этническую принадлежность, расу, экономику, правительства, войны, перемещение, иммиграцию, и опасаются, что они могут в очередной раз теряют контроль над своим континентом.

С точки зрения политики, массовые травмы — это глобальная проблема здравоохранения, причины которой, сохраняются, решения и профилактика ускользают от стран.Несмотря на такую ​​хроническую массовую травму на африканском континенте с последующей инвалидностью по психическому здоровью, в африканских странах практически отсутствует национальная политика в области психического здоровья, не говоря уже о национальной политике в области психического здоровья в постконфликтный период (1, 3, 20, 58–60) . Политика Африканского союза по постконфликтной реконструкции и развитию (PCRD) не упоминает психическое здоровье в своих рекомендациях (20). В исследованиях политики в области психического здоровья в африканских странах Omar et al. (61) и Flisher et al.(58) указали на отсутствие или очень неадекватное планирование психического здоровья в африканских странах. Многие исследователи указывают на неприоритетность проблем психического здоровья и недостаточную осведомленность о психическом здоровье как на лежащих в основе отсутствия политики, финансирования и услуг в области психического здоровья в постконфликтных африканских странах (1, 3, 59). Sankoh et al. (60) осудили отсутствие исследований и публикаций в области психического здоровья в Африке. В последнее время в литературе появились некоторые исследования и публикации по вопросам психического здоровья в постконфликтный период (29, 62–64), и только один журнал на континенте был посвящен психическим травмам в Африке: Африканский журнал травматического стресса сейчас подписывается. Автор: Health Rights International (www.petercaldermanfoundation.org/ajts) (65). Политические рекомендации в основном следовали рекомендованным ВОЗ мерам вмешательства в области психического здоровья в условиях ограниченных ресурсов — в основном, Программе действий ВОЗ по устранению пробелов в области психического здоровья и (mhGAP) (66), Руководству по оказанию первой психологической помощи (PFA) (67) (ВОЗ, Женева). . Ниже приводится лишь набросок политических рекомендаций относительно наименьшего из того, что необходимо сделать (37):

1. Оценка психосоциальных потребностей: начать с проведения научно обоснованных местных исследований, чтобы проинформировать политиков о необходимости постконфликтного психического здоровья. программы восстановления здоровья.Это должно учитывать необходимость лечения нынешних жертв, восстановления затронутых сообществ, урегулирования конфликтов, возмещения ущерба в области миростроительства и возмещения ущерба. Последнее важно, поскольку возмещение ущерба без правосудия может привести к увековечиванию конфликта в будущем.

2. Эти программы вмешательства должны быть организованы на национальном уровне на основе политического законодательства и финансирования, междисциплинарных подходов, местного мониторинга и контроля со стороны международных сотрудничающих агентств.

3. Политика вмешательства в области психического здоровья должна быть увязана с социально-экономическим развитием и правами человека.

4. Во избежание стигматизации жертв лечение должно проводиться в учреждениях первичной медико-санитарной помощи. Должен быть местный вклад и участие в предоставляемых вмешательствах, которые должны учитывать культуру и ситуацию.

5. Все африканские страны должны стремиться обеспечивать физическое и психическое здоровье внутренне перемещенных лиц, иммигрантов и беженцев.

Выводы и рекомендации

Во всем мире было много войн, преследований и травм.Однако, по большому счету, в этой главе речь идет только об африканских сообществах. С медицинской точки зрения, мы видим многие болезни и бихевиоризм как следствие хронических войн и преследований в Африке. В этой главе показано, как травма, проявленная в африканских войнах, продолжает вызывать сильные психические расстройства и заболеваемость во многих африканских общинах и тормозить социально-экономическое развитие. Такие диагнозы, как посттравматическое стрессовое расстройство, депрессия и тревожность, все чаще встречаются в современной Африке в их различных проявлениях.Атипичные формы этих психических проблем часто проявляются, учитывая различные модели объяснения причин болезней в различных культурах Африки. В своем стремлении к здоровью африканцы использовали различные методы, чтобы справиться или уменьшить свое психическое расстройство, включая традиционные исцеления, исцеления верой, очищающие ритуалы, примирение и разрешение конфликтов, но травма все еще продолжается. Африке необходимо переосмыслить и обуздать войны и их пагубные последствия, включая восставшее рабство.

Вопрос, ответ на который ускользает от многих в Африке, — это социальная справедливость для всех. Как Африка прокладывает путь к мирному развитию, свободе, соблюдению прав человека и благому управлению? Многие осуждают давнее наследие колониализма, разделившее африканские народы на страны, намеченные европейскими державами и последними, которые продолжают контролировать ресурсы Африки. Нет простых ответов и, конечно, нет простых особенностей / спецификаций, особенно в сегодняшних конкурирующих глобальных силах в разнообразных африканских культурных условиях.Предлагаются следующие рекомендации:

1. Всеобщее образование для всех, включая все этнические, гендерные, социальные классы, религиозные группы и политические убеждения, которое должно включать образование в области прав человека.

2. Политическая воля африканских лидеров к укреплению основанного на широком участии демократического управления в своих странах и удержания от вечных диктатур, войн и преследований.

3. Целенаправленное образование, позволяющее людям Африки знать исторические и социально-экономические корни своих проблем и понимать глобальные силы, увековечивающие их нынешние социально-экономические проблемы, включая необходимость контроля африканских ресурсов и дел африканцами и для африканцев. независимо от расы, религии, этнической принадлежности, пола, вероисповедания или политических / идеологических убеждений.

4. Укрепление посредством школьного и общинного образования всеобщего уважения прав человека; и избегать войны и содействовать миростроительству и разрешению конфликтов.

5. Все африканские страны должны подписать Конвенцию ООН против пыток (UNCAT) (68), так как все они подписали резолюции Совета ООН по правам человека (69). Им следует ратифицировать Конвенцию против пыток и включить ее в свое внутреннее законодательство.

6. Африканские страны должны подписать и поддержать Международный уголовный суд (МУС) (70), и они должны стремиться к созданию респектабельного функционирующего Африканского суда по правам человека и народов (71) с легким доступом для простых африканцев.

Заявление о доступности данных

Наборы данных, созданные для этого исследования, доступны по запросу соответствующему автору.

Вклад авторов

Авторы провели первичное исследование, проанализировали литературу, лечили предметы, собрали данные, проанализировали данные и подготовили рукопись.

Конфликт интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Управляющий редактор заявил о прошлом соавторстве с одним из авторов SM.

Список литературы

1. Мусиси С. Массовые травмы и психическое здоровье в Африке. Afr Health Sci J (2004) 4 (2).

Google Scholar

2. Прингл Ю. (2019). Психиатрия и деколонизация в Уганде: психическое здоровье в исторической перспективе. Глава 7, 177–207. doi: 10.1057 / 978-1-137-60095-0_7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

3. Мусиси С. Война и психическое здоровье в Африке.В: Njenga F, Acuda W, Patel V, Maj M, редакторы. Основы клинической психиатрии для стран Африки к югу от Сахары . Милан, Италия: Masson Publications (2005).

Google Scholar

4. Читатель Дж. Африка, Биография континента. В: Penguin Books . Лондон, Великобритания: Vintage Publishers. (1998).

Google Scholar

5. Саркин Дж. Геноцид гереро в Германии: кайзер Вильгельм II, его генерал, его поселенцы, его солдаты . Кейптаун, Южная Африка: UCT Press.(2010).

Google Scholar

8. Киньянда Э., Мусиси С. Военная травма и ее психологические последствия у женщин Гулуского района. In: Violence Against Women and Children: A Review of Women’s Studies, VOL XI Nos 1 & 2 . Университетский центр женских исследований: Издательство Филиппинского университета (2002 год).

Google Scholar

9. Ван Дуйл М., Нийенхейс Э., Компро И. Х., Джемаат Х. Б., де Йонг Дж. Т.. Диссоциативные симптомы и сообщения о травмах среди пациентов с одержимостью и сопоставимой контрольной группы в Уганде. Культура, медицина и психиатрия (2010) 34 (2): 380–400. doi: 10.1007 / s11013-010-9171-1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

11. Kaggwa BH. Проблема массовой истерии в восточной африке. East Afr Med J (1964) 41 (12).

Google Scholar

12. Накалава Л., Мусиси С., Киньянда Е., Окелло Е.С. Болезнь нападения демонов: случай массовой истерии после массовой травмы в начальной школе в Уганде. Afr J Of Traumatic Stress (2010) 1 (1): 43–8.

Google Scholar

14. Мусиси С., Акена Д., Накимули-Мпунгу Э., Аббо К., Окелло Дж. Нейропсихиатрические перспективы кивающего синдрома в Северной Уганде: исследование серии случаев и обзор литературы. Afr Health Sci (2013) 13 (2): 205–18. doi: 10.4314 / ahs.v13i2.3

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

15. Идро Р., Намусоке Х., Аббо С., Мутамба Б. Б., Какуза-Мвесига А., Опока Р. О. и др. Пациенты с синдромом кивки в Уганде выздоравливают при симптоматическом лечении: кросс-секционное исследование. BMJ Open (2014) 4 (11): e006476. doi: 10.1136 / bmjopen-2014-006476

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

16. Мутамба Б. Б., Кейн Дж. К., де Йонг Дж. ТВМ, Окелло Дж., Мусиси С., Корт Б.А. Психологические методы лечения, проводимые непрофессиональными медработниками в государственных системах здравоохранения с ограниченными ресурсами: эффективность групповой межличностной психотерапии для лиц, ухаживающих за детьми, страдающими синдромом кивки в Уганде. Psychol Med (2018) 48 (15): 2573–83.doi: 10.1017 / S0033291718000193

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

20. Африканский союз, Австралия. (2006). Политика постконфликтной реконструкции и развития, PCRD. ConAict, отдел управления. отдел мира и безопасности. Комиссия Африканского союза, Аддис-Абеба, Эфиопия.

Google Scholar

21. Хокинс В. Скрытые конфликты: как игнорируется худшее насилие в мире . (Олдершот: hgate) (2008). doi: 10.1177 / 02673231100250020507

CrossRef Полный текст | Google Scholar

22.Musisi S, Kinyanda E, Liebling H, Mayengo-Kiziri. (2000). Посттравматические пытки в Уганде. Трехлетнее ретроспективное исследование историй болезни в специализированном центре лечения пыток, Кампала, Уганда. Пытки Том. 10 No. 3.

Google Scholar

23. Киньянда Э., Мусиси С., Бирьябарема С., Эзати И., Обоке Х., Оджиамбо-Очиенг Р. и др. Сексуальное насилие, связанное с войной, и его медицинские и психологические последствия, как показано в Китгуме, Северная Уганда: перекрестное исследование. BMC Int Health Hum Rights. (2010) 10:28. doi: 10.1186 / 1472-698X-10-28

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

24. Бетанкур Т.С., Спилман Л., Оньянго Г., Болтон П. Психосоциальные проблемы пострадавшей от войны молодежи в Северной Уганде. Транкультурная психиатрия (2009) 46 (2): 238–56. doi: 10.1177 / 13634615015

CrossRef Полный текст | Google Scholar

25. Окелло Дж., Онен Т.С., Мусиси С. Психиатрические расстройства среди подростков, похищенных на войне и не похищенных в округе Гулу, Уганда: сравнительное исследование. Afr J Psychiatry (2007) 10: 225–31. doi: 10.4314 / ajpsy.v10i4.30260

CrossRef Полный текст | Google Scholar

27. Амоне-П’Олак К. Психическое состояние подростков, пострадавших от войны в Северной Уганде: поиск подходящих методов реабилитации (1). Пытки (2006) 16 (2): 93–107.

PubMed Аннотация | Google Scholar

28. Van Der Kolk BA. Расстройство с травмой развития: к рациональному диагнозу для детей со сложными историями травм.APA PsycNET. Психиатрические анналы (2005). 35 (5): 401–408

Google Scholar

31. Кивува П., Оденг М. (2017). Сорок восемь угандийцев покончили жизнь самоубийством на Ближнем Востоке. Газета «Новое видение», Том 032, № 207. 18 октября 2017 г.

Google Scholar

32. Окелло Дж. (2014). Военные травмы, привязанность и рискованное поведение у подростков в северной Уганде. Кандидатская диссертация. Faculteit Psychologie en Pedagogische Wetenschappen, Университет Гент, Бельгия.

Google Scholar

33.Bracken PJ, Giller JE, Summerfeild D. Психологические реакции на войну и зверства: ограничения современных концепций. Социальная медицина. (1995) 40 (8): 1995. doi: 10.1016 / 0277-9536 (94) 00181-R

CrossRef Полный текст | Google Scholar

34. Словарь Универсального колледжа Вебстера. (1997). Рэндом Хаус, Нью-Йорк, США. Стр36. ISBN 0-517-18361-7.

Google Scholar

35. DSM 5. Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам . 5-е изд.Арлингтон, Вирджиния, США: Американская ассоциация психиатров, APA (2013).

Google Scholar

36. DSM-IV. Диагностическое и статистическое руководство психических расстройств . 4-е изд. Вашингтон, округ Колумбия, США: Американская ассоциация психиатров, APA (1994).

Google Scholar

37. Мусиси С., Моллика Р., Вайс М. Поддержка беженцев и жертв войны. В: Hosman C, Jane-Llopis E, Saxena S, редакторы. Профилактика психических расстройств — эффективные вмешательства и варианты политики .Женева, Швейцария: ВОЗ (2005).

Google Scholar

38. Саммерфилд Д. Изобретение посттравматического стрессового расстройства и социальная полезность психиатрической категории. Br Med J (2001) 322: 95–8. doi: 10.1136 / bmj.322.7278.95

CrossRef Полный текст | Google Scholar

39. Walugembe JE. Новаторский взгляд на посттравматическое стрессовое расстройство в Уганде. Afr J Травматический стресс (2009) 1 (1). (Постгумус).

Google Scholar

40.МКБ-10. (1994). Международная классификация болезней — Психические расстройства и расстройства поведения (F40-F48). Всемирная организация здравоохранения, версия 10, Женева, Швейцария.

Google Scholar

41. Зихиндула Г. Последствия гендерного насилия для репродуктивного здоровья женщин: ВИЧ / СПИД и нежелательная беременность как непосредственные последствия . Германия: Lambert Academic Publishing (2011).

Google Scholar

42. Boehnlein JK. культурные интерпретации психологических процессов при посттравматическом стрессовом расстройстве и паническом расстройстве. Транскультурная психиатрия (2001) 38 (4): 461–7. doi: 10.1177 / 136346150103800403

CrossRef Полный текст | Google Scholar

43. Musisi S, Okello ES, Abbo C. Культура и традиционное исцеление в конфликтных / постконфликтных обществах. Afr J Of Traumatic Stress (2010) 1, 2: p80–85.

Google Scholar

44. Herman JL. Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство — синдром у лиц, переживших длительную и повторную травму. J Травматический стресс (1992) 5 (3): 377–91.doi: 10.1002 / jts.24

305

CrossRef Полный текст | Google Scholar

46. Ратаеман С.Т., Ратаеман ЛУЗ, Мохлахле Дж. Массовая истерия среди учащихся школ Мангаунг в Блумфонтейне, Южная Африка. Int J Psychosocial Rehabil (2002) 6: 61–7.

Google Scholar

47. Уоллер Дж. Как страдания и благочестивый страх приводили к странным вспышкам на протяжении веков; Оглядываясь назад: танцующие чумы и массовая истерия. Psychol (2009) 22 (7): 644–7.

Google Scholar

50.Герсони Р. Страдания Северной Уганды. В: . Результаты полевой оценки гражданского конфликта в Северной Уганде . Уганда (1997). Миссия USAID.

Google Scholar

51. Шейх Т.Л., Мохаммед А., Нуху Ф.Т., Аканде Ю. Координация психосоциальных мероприятий для внутренне перемещенных лиц (ВПЛ) после восстания в Северо-Восточной Нигерии. Afr J Traumatic Stress (2016) 5 (1): 17–22.

Google Scholar

53. Себит МБ.Тематическое исследование посттравматического стрессового расстройства, связанного с конверсионным расстройством и болевым расстройством в Танзании. Afr J Traumatic Stress (2013) 3 (1): 33–8.

Google Scholar

54. ВОЗ. (2011). Министерство здравоохранения Уганды. Отчет о бремени и эпидемиологии кивающей болезни в округах Китгум, Ламво и Падер на севере Уганды — август 2010 г.

Google Scholar

55. Винклер А. Клиническая классификация синдрома кивания головой и возможные причины. Эпилепсия. (2011) 49 (12): 2008–15. doi: 10.1111 / j.1528-1167.2008.01671.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

56. Зоммер Дж., Хинсбергер М., Элберт Т., Хольцхаузен Л., Каминер Д., Сидат С. и др. Взаимосвязь между травмой, злоупотреблением психоактивными веществами и аппетитной агрессией и ее связь с преступной деятельностью среди мужчин высокого риска в Южной Африке. Addictive Behav (2016) 64: 2017) 29–34. doi: 10.1016 / j.addbeh.2016.08.008

CrossRef Полный текст | Google Scholar

57.Вейерштолл Р., Хаер Р., Банхольцер Л., Эльберт Т. Становление жестоким: аппетитная агрессия, вызванная пагубной социализацией бывших конголезских солдат. Int J Behav Dev (2013) 37 (6): 505–13. doi: 10.1177 / 0165025413499126

CrossRef Полный текст | Google Scholar

58. Флишер А.Дж., Лунд К., Фанк М. Разработка и реализация политики в области психического здоровья в четырех африканских странах. J Health Psychol (2007). 12 (3): 515–516 doi: 10.1177 / 135

07076237

CrossRef Полный текст | Google Scholar

59.Дженкинс Р., Байнгана Ф., Ахмад Р., МакДэйд Д., Атун Р. Проблемы международной и национальной политики в области психического здоровья. Психическое здоровье в семейной медицине. (2011) 8 (2): 101–14.

Google Scholar

60. Санко О., Севали С., Уэстон М. Психическое здоровье в Африке. Комментарий. Lancet Global Health (2018) 6 (9): PE954 – E955. doi: 10.1016 / S2214-109X (18) 30303-6

CrossRef Полный текст | Google Scholar

61. Омар М.А., Грин А.Т., Берд П.К., Мирзоев Т., Флишер А.Дж., Кигози Ф. и др.Процесс разработки политики в области психического здоровья: сравнительное исследование Ганы, Южной Африки, Уганды и Замбии. Int J Of Ment Health Syst (2010) 4:24. doi: 10.1186 / 1752-4458-4-24

CrossRef Полный текст | Google Scholar

62. Мусиси С., Мурон Дж., Накку Дж. Использование мобильных психиатрических клиник для расширения доступа к психиатрической помощи в постконфликтных сельских районах Уганды . США: сборы симпозиума в APA-Сан-Франциско (2019).

Google Scholar

63. Окелло Дж., Дерлуин, И., Мусиси, С., Брокерт Э.Соответствие между потребностями психического здоровья и программными ответами для детей, пострадавших от войны в Северной Уганде. В: Derluyn I, Mels C, Parmentier S, Vandenhole W, редакторы. Помните. Реабилитация, реинтеграция и примирение детей, пострадавших от войны, Том 11 серии о правосудии переходного периода . Кембридж / Антверпен / Портленд, Intersentia: Софи Виндевогель, Университет Гент. (2012). п. 568.

Google Scholar

64. Накимули-Мпунгу Э., Кизито В., Окелло Дж., Олдерман С., Одоконьеро Р., Мойтабай и др.Групповая психотерапия для лечения депрессии у людей с ВИЧ / СПИДом в Северной Уганде: одноцентровое рандомизированное контролируемое исследование. Ланцет (2015 г.). 2 (5): p200–7. doi: 10.1016 / j.jad.2014.03.042

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Симптомы — Посттравматическое стрессовое расстройство

Симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) могут существенно повлиять на вашу повседневную жизнь.

В большинстве случаев симптомы развиваются в течение первого месяца после травматического события.

Но в небольшом количестве случаев может пройти несколько месяцев или даже лет, прежде чем симптомы начнут проявляться.

Некоторые люди с посттравматическим стрессовым расстройством переживают длительные периоды, когда их симптомы менее заметны, за которыми следуют периоды их ухудшения. У других постоянно наблюдаются тяжелые симптомы.

Специфические симптомы посттравматического стрессового расстройства могут сильно различаться у разных людей, но обычно попадают в категории, описанные ниже.

Повторное переживание

Повторное переживание — наиболее типичный симптом посттравматического стрессового расстройства.

Это когда человек непроизвольно и ярко переживает травмирующее событие в виде:

• воспоминаний
• кошмаров
• повторяющихся и тревожных образов или ощущений
• физических ощущений, таких как боль, потливость, тошнота или дрожь

У некоторых людей есть постоянные негативные мысли о своем опыте, они постоянно задают себе вопросы, которые мешают им смириться с этим событием.

Например, они могут задаться вопросом, почему с ними произошло событие и могли ли они сделать что-нибудь, чтобы его остановить, что может вызвать чувство вины или стыда.

Избегание и эмоциональное оцепенение

Попытка избежать напоминания о травмирующем событии — еще один ключевой симптом посттравматического стрессового расстройства.

Обычно это означает избегать определенных людей или мест, которые напоминают вам о травме, или избегать разговоров с кем-либо о пережитом.

Многие люди с посттравматическим стрессовым расстройством пытаются выбросить из головы воспоминания об этом событии, часто отвлекая себя работой или хобби.

Некоторые люди пытаются справиться со своими чувствами, стараясь ничего не чувствовать.Это называется эмоциональным оцепенением.

Это может привести к тому, что человек окажется изолированным и замкнутым, а также он может отказаться от занятий, которые раньше ему нравились.

Гипервозбуждение (чувство «на грани»)

Человек с посттравматическим стрессовым расстройством может быть очень тревожным и ему трудно расслабиться. Они могут постоянно осознавать угрозы и их легко испугать.

Это состояние известно как повышенное возбуждение.

Повышенное возбуждение часто приводит к:

• раздражительности
• вспышкам гнева
• проблемам со сном (бессоннице)
• трудностям с концентрацией внимания

другим проблемам

Многие люди с посттравматическим стрессовым расстройством также имеют ряд других проблем, в том числе:

посттравматическое стрессовое расстройство. иногда приводит к проблемам на работе и разрыву отношений.

ПТСР у детей

ПТСР может поражать не только взрослых, но и детей. Дети с посттравматическим стрессовым расстройством могут иметь симптомы, похожие на симптомы взрослых, например проблемы со сном и кошмары.

Как и взрослые, дети с посттравматическим стрессовым расстройством могут потерять интерес к занятиям, которые им нравились раньше, и у них могут появиться такие физические симптомы, как головные боли и боли в животе.

Другие симптомы, которые вы можете заметить у детей с посттравматическим стрессовым расстройством, включают:

• трудное поведение
• избегание вещей, связанных с травмирующим событием
• повторное воспроизведение травмирующего события снова и снова в игре

Когда обращаться за медицинской помощью

Это нормально — испытывать расстраивающие и сбивающие с толку мысли после травмирующего события, но у большинства людей они улучшаются естественным образом в течение нескольких недель.

Вам следует посетить своего терапевта, если у вас или вашего ребенка по-прежнему есть проблемы примерно через 4 недели после травматического опыта или если симптомы вызывают особую тревогу.

Ваш терапевт захочет обсудить с вами ваши симптомы как можно подробнее.

Они спросят, пережили ли вы травмирующее событие в недавнем или далеком прошлом и пережили ли вы это событие повторно через воспоминания или кошмары.

Ваш терапевт может направить вас к специалистам по психическому здоровью, если они сочтут, что лечение вам поможет.

Узнайте больше о лечении посттравматического стрессового расстройства

Последняя редакция страницы: 27 сентября 2018 г.
Срок следующего рассмотрения: 27 сентября 2021 г.

PTSD | Симптомы и лечение | Военные ветераны

Вы чувствуете себя на грани. Кошмары возвращаются. Внезапные звуки заставляют подпрыгнуть. Ты все больше и больше остаешься дома. Может быть, у вас посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)?

Если вы пережили тяжелую травму или опасное для жизни событие — будь то во время войны или в небоевой ситуации — у вас могут развиться симптомы посттравматического стресса или так называемого посттравматического стресса.Возможно, во время мероприятия вы чувствовали, что ваша жизнь или жизни других людей находятся в опасности или что вы не можете контролировать происходящее. Находясь в армии, вы могли быть свидетелями ранения или смерти людей или сами испытали физический ущерб.

Некоторые из наиболее распространенных симптомов посттравматического стрессового расстройства включают повторяющиеся воспоминания или кошмары о событии, бессонницу, потерю интереса и чувство онемения, гнева или раздражительности или постоянную настороженность, но есть много способов, которыми посттравматическое стрессовое расстройство может повлиять на вашу повседневную жизнь. .Иногда эти симптомы не проявляются в течение месяцев или даже лет после того, как произошло событие или после возвращения из службы. Они также могут приходить и уходить. Если эти проблемы сохраняются или мешают вашей повседневной жизни, у вас может быть посттравматический стресс.

Некоторые факторы могут увеличить вероятность травмирующего события, ведущего к посттравматическому стрессу, например:

Признаками посттравматического стрессового расстройства могут быть самые разные симптомы. Ниже приведены некоторые из наиболее распространенных симптомов посттравматического стрессового расстройства, которые могли заметить вы или окружающие:

Связанная информация Чувство на грани

Не только симптомы посттравматического стрессового расстройства, но и то, как вы на них реагируете, могут разрушить вашу жизнь.Вы можете:

Если у вас появляются признаки посттравматического стрессового расстройства, вам не нужно просто смириться с этим. В последние годы исследователи значительно расширили наше понимание того, что вызывает посттравматическое стрессовое расстройство и как его лечить. Сотни тысяч ветеранов, служивших в армии, морской пехоте, военно-морском флоте, военно-воздушных силах и береговой охране, прошли курс лечения от посттравматического стрессового расстройства и значительно облегчили свои симптомы.

Было показано, что два типа лечения эффективны при лечении посттравматического стрессового расстройства: консультирование и медикаменты.Профессиональная терапия или консультирование могут помочь вам понять свои мысли и реакции и научиться методам, позволяющим справляться с трудными ситуациями. Исследования показали, что несколько конкретных типов консультирования очень эффективны при лечении посттравматического стрессового расстройства. Лекарства также могут использоваться для уменьшения напряжения или раздражительности или для улучшения сна. Класс лекарств, наиболее часто используемых при посттравматическом стрессовом расстройстве, называется «селективными ингибиторами обратного захвата серотонина», но врач может работать с вами, чтобы выяснить, какое лекарство лучше всего подходит для вас.

«На терапии я научился по-другому реагировать на мысли, которые раньше застревали в моей голове».

Всего за несколько месяцев эти методы лечения могут привести к положительным и значимым изменениям в ваших симптомах и качестве жизни. Они могут помочь вам понять и изменить то, как вы думаете о травме и как вы реагируете на стрессовые воспоминания.

Возможно, вам придется поработать со своим врачом или консультантом и попробовать различные виды лечения, прежде чем вы найдете тот, который лучше всего поможет справиться с симптомами посттравматического стрессового расстройства.

Помимо лечения, вы можете изменить свой образ жизни, чтобы облегчить симптомы посттравматического стрессового расстройства. Например, общение с другими ветеранами, пережившими травму, может помочь вам установить связь с другими и доверять им; упражнения могут помочь снизить физическое напряжение; и волонтерство может помочь вам восстановить связь с вашим сообществом. Вы также можете сообщить своим друзьям и семье, когда определенные места или занятия вызывают у вас дискомфорт.

«Я хотел уберечь свою семью от войны, но я приносил войну с собой каждый раз, когда открывал дверь.Это помогает поговорить с ними о том, что я чувствую ».

Ваши близкие друзья и семья могут первыми заметить, что вам сейчас нелегко. Повернитесь к ним, когда будете готовы поговорить. Может быть полезно поделиться тем, что вы переживаете, и они могут оказать поддержку и помочь вам найти подходящее лечение.

Каждый день ветераны из всех родов и эпох военной службы подключаются к проверенным ресурсам и эффективным методам лечения. Вот как сделать следующий шаг: тот, который подходит именно вам.

Прочтите последнюю информацию о коронавирусе VA. Если у вас есть симптомы гриппа, такие как жар, кашель и одышка, позвоните, прежде чем посещать местный медицинский центр или клинику. Если у вас назначена встреча, подумайте о том, чтобы записаться на прием по телемедицине.

Впервые в VA? Подайте заявление на получение медицинских льгот.

Уже зарегистрированы в VA и заинтересованы в поддержке психического здоровья? Запишитесь на прием по психическому здоровью.

• Если вы уже зарегистрированы и пользуетесь услугами VA, самый быстрый способ записаться на прием к VA — позвонить в учреждение VA, где вы хотите получить помощь.
• С помощью VA Appointments tools вы можете запланировать некоторые медицинские приемы VA онлайн, просмотреть подробную информацию о предстоящих встречах и организовать свой календарь медицинского обслуживания.
• Если вы не пользуетесь медицинскими услугами VA, обратитесь в ближайший медицинский центр VA или ветеринарный центр, чтобы обсудить ваши потребности.

А как насчет других возможностей VA? VA предлагает множество инструментов и ресурсов.

• Портал самопомощи для ветеранов для преодоления повседневных проблем включает модули по управлению гневом, развитию родительских навыков и навыков решения проблем и многое другое.
• Приложения по психическому здоровью для ветеранов охватывают множество тем, от посттравматического стрессового расстройства до управления гневом и отказа от курения.
• VA TeleMental Health соединяет вас с поставщиком психиатрических услуг VA через компьютер или мобильное устройство у вас дома или в ближайшем медицинском учреждении VA. Вы можете узнать больше об этой опции в местном медицинском центре VA.
• Ветеринарные центры — это общинные консультационные центры по всей стране во всех 50 штатах и ​​территориях США, которые предоставляют широкий спектр социальных и психологических услуг, включая консультации по профессиональной перестройке для соответствующих критериям ветеранов, военнослужащих, включая компоненты Национальной гвардии и резерва. и их семьи.Консультанты и аутрич-сотрудники, многие из которых сами являются ветеранами, обладают опытом и подготовлены к обсуждению трагедий войны, утрат, горя и переходного периода после травмы. Чтобы узнать больше, посетите веб-сайт ветеринарного центра или найдите ближайший ветеринарный центр. Команды также доступны 24/7 по телефону 1-877-927-8387.

Как насчет поддержки помимо VA?

Есть целое сообщество поддержки, готовое помочь вам в любом вопросе. Используйте этот инструмент, чтобы найти ресурсы рядом с вами.

Как посттравматическое стрессовое расстройство превратилось из «контузного» состояния в признанный медицинский диагноз

Бои закончились, но солдаты все еще сражались. Их мучили воспоминания, кошмары и депрессия. Некоторые невнятно произносили речь. Остальные не могли сосредоточиться. Преследуемые и напуганные, солдаты боролись с призраками войны.

Какая война? Если вы угадали Вьетнам, Гражданскую войну в США или даже Первую мировую войну, вы ошиблись. Симптомы этих солдат были записаны не на бумажных картах, а на клинописных табличках, сделанных в Месопотамии более 3000 лет назад.

Тогда считалось, что древние солдаты были околдованы призраками. Но если бы их лечили сегодня, они, вероятно, получили бы формальный психиатрический диагноз посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Хотя этот диагноз уходит корнями в боевые действия, медицинское сообщество теперь признает, что посттравматическое стрессовое расстройство одинаково влияет как на гражданских лиц, так и на солдат. У пациентов развивается посттравматическое стрессовое расстройство после того, как они пережили, узнали или стали свидетелями травмирующего события, определяемого как «фактическая смерть или угроза смерти, серьезная травма или сексуальное насилие», и их навязчивые симптомы влияют на их способность справляться с ситуацией в настоящем.

Почти семь процентов взрослых американцев, вероятно, испытают посттравматическое стрессовое расстройство в течение своей жизни, но потребовались сотни лет и начало войны в промышленных масштабах, чтобы общество осознало пагубные физические и психические последствия переживания, наблюдения или осознания. травматических событий.

«Травматическая истерия»

Историки медицины задокументировали множество ранних описаний того, что теперь будет классифицировано как посттравматическое стрессовое расстройство. Геродот описывает афинского солдата, который ослеп после того, как стал свидетелем Марафонской битвы в 490 году до нашей эры.К. и шекспировский монолог в «Генрих IV, часть 1 », в котором леди Перси описывает бессонницу и неспособность своего мужа наслаждаться жизнью после битвы. Затем есть более современные описания, например, рассказы о бойцах Гражданской войны, у которых появилось то, что их врачи назвали «солдатским сердцем».

Но хотя первые врачи искали физическую причину, только в 1880-х годах психиатры связали симптомы с мозгом. В то время женщин, которые выражали сильные эмоции, называли «истерией» — заболеванием, которое якобы возникло из-за матки.Когда французский невролог Жан-Мартен Шарко увидел похожие симптомы у мужчин, он связал их с травматическими событиями, а не с биологической судьбой, и родился термин «травматическая истерия».

«С самого начала концепция травмы была связана с женской слабостью», — говорит Мэри Кэтрин Макдональд, историк посттравматического стрессового расстройства, работающая доцентом философии и религиоведения в Университете Олд Доминион. И когда на сцену разразилась Первая мировая война, она бросила вызов распространенному убеждению, что психологическая устойчивость — это вопрос личного характера, мужественности и моральной силы.

Шок от снаряда и боевая усталость.

От воздушного боя до отравляющего газа. Первая мировая война представила ужасающие новые боевые технологии в ранее невообразимых масштабах, и солдаты покинули фронт разбитыми. По-видимому, в одночасье возникла область военной психиатрии, и новый термин — контузный шок — появился для описания ряда психических травм, от лицевых тиков до неспособности говорить. Сотни тысяч мужчин с обеих сторон покинули Первую мировую войну с тем, что теперь будет называться посттравматическим стрессовым расстройством, и, хотя некоторые из них получили элементарную форму психиатрического лечения, после войны их поносили.Как отмечает историк Фиона Рид, «контузное лечение постоянно сочеталось с дисциплиной» в вооруженных силах, которым было трудно согласовать свои убеждения в мужестве и героизме с реальностью людей, которые несли невидимые раны.

Американский солдат во время Второй мировой войны, страдающий от «боевого шока», получает успокаивающее средство от врача. Такие термины, как «боевой шок», «психический коллапс», «боевая усталость» и «военный невроз» использовались для описания симптомов посттравматического стрессового расстройства во время Второй мировой войны.

Фотография Хейвуда Маги, Picture Post / Hulton Archive / Getty

Пожалуйста, соблюдайте авторские права.Несанкционированное использование запрещено.

К началу Второй мировой войны психиатры все больше осознавали, что бой будет иметь разветвления для психического здоровья, и пришли к выводу, что слишком много мужчин, склонных к тревоге или «невротическим наклонностям», были отобраны для службы в предыдущей войне. Но несмотря на то, что в преддверии Второй мировой войны в шесть раз больше американских мужчин было проверено и отклонено от службы, военная служба все же сказалась на себе. Во время Второй мировой войны симптомы посттравматического стресса проявлялись у американских солдат примерно в два раза больше, чем во время Первой мировой войны.На этот раз их состояние было названо «психиатрический коллапс», «боевая усталость» или «военный невроз».

Военные полагали, что выведение мужчин из боевых ситуаций или лечение их инъекциями таких препаратов, как амитал натрия, облегчит их психические расстройства. Это не сработало: почти 1,4 миллиона из 16,1 миллиона человек, служивших во время Второй мировой войны, прошли курс лечения от боевой усталости во время войны, и это состояние было причиной 40 процентов всех разрядов.

Поствьетнамский синдром

Растущее признание повсеместности психических травм во время войны побудило более сочувственно относиться к травмированным ветеранам.«Солдат в условиях современной войны страдает от лишений, с которыми трудно справиться в любой ситуации в гражданской или даже примитивной жизни», — писал психиатр Абрам Кардинер, чья книга 1941 года « Травматические неврозы войны » помогла изменить взгляды на то, что сейчас известно в ПТСР. . Но несмотря на растущее признание уникальных стрессов боя, а также исследования, которые показали, что последствия войны могут длиться десятилетиями, солдаты продолжали сталкиваться с устаревшими взглядами на свою способность оправиться от связанных с боевыми психических расстройств.

В 1952 году Американская психологическая ассоциация опубликовала Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM), наиболее близкое к библии в психиатрии. Справочник помогает профессионалам диагностировать психические заболевания и сильно влияет на все, от исследований до государственной политики и медицинского страхования. Но симптомы ветеранов были отнесены к категории расстройств, таких как депрессия или шизофрения, вместо того, чтобы считаться отдельным диагнозом.

Введите термин «поствьетнамский синдром», введенный в 1972 году психиатром Хаимом Шатаном.К тому времени ветераны Вьетнама возвращались домой в течение многих лет, и многие были охвачены эмоциональным онемением, непостоянством, воспоминаниями и гневом. Отчасти из-за того, что у многих возникли отсроченные симптомы, ветеранам было трудно получить доступ к лечению и льготам, несмотря на их невидимые раны.

С помощью лошадей ветеран армии находит исцеление в Йеллоустоне

Зеленый берет и ветеран армии Рэй Нелл был сломленным человеком с посттравматическим стрессовым расстройством и серьезным беспокойством, когда вернулся домой из Афганистана. Его вера в людей пропала.Друг познакомил его с искусством верховой езды, а природа дикой природы и животных вселила в него надежду и душевное спокойствие. Чтобы вдохновить других на использование дикой природы и лошадей для преодоления своих трудностей, Нелл предпринял 1000-мильную поездку по континентальному водоразделу с Мустанг Салли и двумя мулами, Top Gun и Magic. Кинематографист Бен Мастерс присоединился к Неллу через Йеллоустон, чтобы увидеть величие первого национального парка нашей страны и стать свидетелем важности сохранения дикой природы для исцеления самих себя.

Ветераны все чаще обращались к тому, что психиатр Роберт Лифтон назвал «уличной психиатрией», — сообществам самопомощи ветеранов, которые часто совмещали свое исцеление с антивоенными протестами. По пути они встретили клиницистов и исследователей, таких как Лифтон и Шатан, которые начали выступать за включение в DSM какой-либо диагностики стресса после боя. В 1980 году «посттравматическое стрессовое расстройство» стало официальным диагнозом в третьем издании DSM. Двенадцать лет спустя он был также включен в Международную классификацию болезней Всемирной организации здравоохранения.

Невидимые раны

Сегодняшнее определение посттравматического стрессового расстройства является более всеобъемлющим, чем когда-либо, и это состояние признается среди переживших сексуальное насилие или нападение, кризисы со здоровьем и операции, стихийные бедствия, тяжелую утрату, массовые стрельбы, несчастные случаи и многое другое. Посттравматическое стрессовое расстройство связано со всем: от воспоминаний и кошмаров до повышенной бдительности, проблем с концентрацией внимания, амнезии, диссоциации и негативных убеждений о себе или других.

С каждым годом исследователи разрабатывают новые методы лечения посттравматического стрессового расстройства и узнают больше о том, как травма влияет на мозг и тело.Они также борются с возможностью того, что последствия травм и стресса могут передаваться от одного поколения к другому через химические изменения, влияющие на экспрессию ДНК. Например, исследование 2018 года обнаружило высокую смертность среди потомков мужчин, переживших лагеря для военнопленных во время гражданской войны в 1860-х годах. Ученые все еще спорят о более раннем исследовании, в котором говорилось, что потомки выживших в Холокосте унаследовали другой баланс гормонов стресса, чем их сверстники.

Другие исследователи, такие как Джессика Грэм-ЛоПрести, выступают против ограничений самого официального диагноза посттравматического стрессового расстройства.Клинический психолог и доцент Саффолкского университета Грэм-ЛоПрести изучает влияние системного расизма на афроамериканцев. «Цветные люди испытывают множество симптомов в ответ на частоту и распространенность расизма, которые отражают симптомы посттравматического стрессового расстройства», — говорит она, отмечая, что просмотр видеозаписей жестокости полиции может усугубить страхи и стрессы в жизнях, уже затронутых повсеместным расистским опытом. . «Это не ново, но [эти образы] вызывают чрезмерную бдительность, эмоциональные реакции стресса и тревоги, а также чувство беспомощности и безнадежности.

Школьники настороженно смотрят на «Руди», собаку эмоциональной поддержки, которую привезли в первый день школы после разрушительного пожара Кинкейд в северной Калифорнии в 2019 году. Многие дети страдают от симптомов посттравматического стрессового расстройства из-за частых пожаров в площадь.

Фотография Лейси Аткинс, AP

Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.

Но хотя нынешнее определение посттравматического стрессового расстройства рассматривает переживание или наблюдение за единичным инцидентом расового террора как подстрекательское происшествие, оно не учитывает микроагрессию и динамику межпоколенческих отношений, с которой афроамериканцы сталкиваются каждый день.«Это сложный разговор, — говорит Грэм-ЛоПрести. «Это так ново, и исследователи цвета начинают получать много возражений, потому что поле в подавляющем большинстве случаев белое».

Пока Грэм Ло-Прести пытается соединить точки между расизмом и посттравматическим стрессовым расстройством, ее коллеги рассматривают потенциальные последствия другой пандемии: COVID-19. Психиатры готовятся к потоку пациентов, получивших травмы в результате того, что они пережили болезнь и потеряли из-за нее своих близких. После эпидемии атипичной пневмонии в Гонконге в 2003 году у некоторых пациентов и медицинских работников развилось посттравматическое стрессовое расстройство, а во многих исследованиях у людей, помещенных в карантин, было больше признаков посттравматического стресса, чем у людей, которые не страдали.

Но это не означает, что у всех, кто переживает травматическое событие, разовьется посттравматическое стрессовое расстройство или что люди с посттравматическим стрессовым расстройством не могут найти исцеление и радость. Как и при других хронических заболеваниях, посттравматическое стрессовое расстройство может перейти в стадию ремиссии, и по мере развития исследований посттравматического стрессового расстройства исследователи начали ценить героические попытки мозга исцелить себя после травмирующих событий.

«Это такая деструктивная идея — думать, что PSTD — это дисфункция», — говорит Макдональд. «Мы ошибаемся, когда думаем, что это признак поломки.Это признак стремления к выживанию «.

ОБЗОР ДОКАЗАТЕЛЬСТВ «СИНДРОМА ВОЙНЫ НА ЗАЛИВЕ»

2 августа 1990 года Ирак вторгся в Кувейт. Четыре дня спустя почти 700 000 солдат США и международная коалиция из 100 000 военнослужащих были мобилизованы в Персидский залив в рамках операции «Щит пустыни», в которую вошли 53 000 военнослужащих вооруженных сил Великобритании в рамках операции «Гранби». Воздушная кампания, операция «Буря в пустыне», началась 17 января 1991 года. 24 февраля 1991 года была проведена наземная война, которая длилась всего четыре дня.Тысячи иракских солдат были убиты в ходе боевых действий на печально известной дороге Басры «Смерть», одном из основных маршрутов, по которым они въезжали в Кувейт и выезжали из него. В войсках союзников погибло менее 300 человек.

Через несколько месяцев после окончания боевых действий стали появляться сообщения о ветеранах из Персидского залива США, жалующихся на различные симптомы. Группы ветеранов, средства массовой информации и некоторые исследователи утверждали, что некоторые ветераны Персидского залива страдали «синдромом войны в Персидском заливе», новым расстройством, которое, по их мнению, было вызвано различными воздействиями окружающей среды во время пребывания на театре военных действий в Персидском заливе.В этой статье рассматривается случай «синдрома войны в Персидском заливе».

Процесс возникновения нового заболевания зависит, прежде всего, от установления того, достаточно ли его клинические признаки отличаются от других известных состояний, а затем от того, можно ли идентифицировать этиологический фактор (факторы ).1 Социальные и культурные факторы, такие как восприятие своего здоровья и причины болезни также имеют значение при возникновении нового расстройства. Результат, вмешательства и уроки на будущее важны. Будет проведен обзор литературы по каждой из этих тем.

КЛИНИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЗДОРОВЬЯ У ВЕТЕРАНОВ ЗАЛИВА

Эпидемиологические исследования

В первоначальных отчетах о случаях описаны неспецифические симптомы, такие как усталость, головные боли и сыпь, которые не попали в признанные диагностические категории. В США ветераны Персидского залива были приглашены в добровольные медицинские регистры Министерства обороны США для тех, кто еще служит (Программа комплексной клинической оценки) 2, и Департамента по делам ветеранов для уволенных сотрудников.Некоторые люди действительно имели распознанные заболевания, такие как лейшманиоз, но у большинства из них проявлялись неспецифические симптомы. Наиболее частыми симптомами в обоих регистрах были утомляемость, головная боль, проблемы с памятью, нарушения сна, кожная сыпь, боли в суставах и одышка. Три Международной классификации болезней , категории девятого пересмотра (МКБ-9), опорно-двигательные расстройства (18,6%), психические расстройства (18,3%), а также симптомы, признаки и плохо определенные состояния (17,8%), составляли более 50% диагнозы первых 20 000 ветеранов, принявших участие в программе комплексной клинической оценки.2 Добровольный регистр Министерства обороны Великобритании, Программа медицинского освидетельствования, не обнаружил никаких свидетельств нового синдрома или драматической репрезентативности какого-либо одного расстройства. представители военного населения были нужны.

Популяционные исследования показали, что ветераны Персидского залива постоянно самостоятельно сообщают о широком спектре неспецифических симптомов и состояний по сравнению с военным контролем.Телефонный опрос случайной выборки ветеранов Персидского залива, которые проживали в Айове на момент зачисления в армию, имели более высокие показатели медицинских и психиатрических симптомов, о которых они сами сообщили, таких как астма, депрессия, посттравматическое стрессовое расстройство, усталость, фибромиалгия и злоупотребление алкоголем, чем в наши дни. военный персонал, который не был направлен в Персидский залив4. Обследование почти 4000 человек, работающих в настоящее время в четырех подразделениях ВВС США, показало, что ветераны Персидского залива сообщили о превышении всех 35 запрошенных симптомов по сравнению с ветеранами из стран, не проживающих в Персидском заливе; наиболее распространенными были заложенность носовых пазух, головная боль, усталость, боль и скованность в суставах, когнитивные трудности и трудности со сном.5 При опросе 1500 военнослужащих мобильного строительного батальона ВМС США (Seabees) ветераны Персидского залива сообщили о более высокой распространенности симптомов, в основном усталости, забывчивости, проблем со сном, сыпи, болей в суставах и головных болей, психологических симптомов, связанных с посттравматическим стрессом. расстройство и депрессия. Однако объективная оценка не выявила каких-либо различий между силой захвата руки, ферритином в сыворотке крови, С-реактивным белком, гаптоглобином или функцией легких.6 В ходе опроса военнослужащих в Великобритании ветераны Персидского залива сообщили, что все 50 симптомов запрашивали в два-три раза больше чаще, чем двое военнослужащих, ветераны, которые находились в другом развертывании (поддержание мира в Боснии), и ветераны, которые находились на действительной службе в то время, но не были отправлены в Персидский залив7 (рис. 1).Наиболее частыми симптомами во всех трех когортах были проблемы со сном, раздражительность, головные боли, утомляемость, забывчивость и боли в суставах (вставка 1). Распространенность симптомов в контрольных группах была похожа друг на друга, что позволяет предположить, что имел место специфический эффект Персидского залива, а не эффект развертывания. Хотя восприятие общего состояния здоровья было значительно ниже в группе стран Персидского залива, чем в двух других группах, уровень физического функционирования был примерно одинаковым во всех трех группах.

Вставка 1: 15 наиболее частых симптомов (%) в разбивке по месту службы (мужчины)

Рисунок 1

Распространение 50 симптомов в трех военных когортах Великобритании: развернуты в Персидском заливе, развернуты в Боснии и Эре (служат в вооруженных силах во время конфликта в Персидском заливе, но не развернуты в Персидском заливе).

Не было постоянного превышения количества госпитализаций в военные госпитали для объясненных и необъяснимых состояний среди ветеранов действующей службы в Персидском заливе.8 Восьмилетнее ретроспективное исследование всех британских ветеранов Персидского залива показало незначительное повышение уровня смертности от внешних причин, в основном от несчастных случаев, по сравнению с не соответствующими критериями. — Военнослужащие стран Персидского залива при более низком уровне смертности от причин, связанных с болезнями.9 Эти результаты аналогичны ранее полученным в США результатам с участием более 200 000 ветеранов3.

Статистические подходы к проблемам со здоровьем, связанным с войной в Персидском заливе

Факторный анализ — это набор статистических методов, которые исследуют структуру скрытых факторов, которая лежит в основе корреляций между набором наблюдаемых симптомов.Он использовался в качестве экономного метода представления и проверки данных с множественными симптомами у ветеранов войны в Персидском заливе5. Одно подразделение в Техасе предположило, что существует «синдром войны в Персидском заливе», основанный исключительно на факторной структуре в нерепрезентативной выборке ветеранов США в Персидском заливе. .3 10 11 Это вызвало много споров в научном сообществе и ветеранов Персидского залива, особенно после того, как дальнейшие исследования факторного анализа не смогли подтвердить выводы. познание настроения, такое как головные боли, раздражительность, проблемы со сном и тревожные сны; симптомы респираторной системы, такие как одышка и хрипы; и симптомы периферической нервной системы, такие как покалывание и онемение.Не было значительных различий в трех факторах структуры у ветеранов Персидского залива по сравнению с ветеранами Боснии и ветеранами, не участвовавшими в развертывании10. В выборке американских военнослужащих, находящихся на действительной военной службе, было выявлено пять факторов, которые были похожи у ветеранов Персидского залива и других стран: хотя у ветеранов Персидского залива был более высокий факторный балл, отражающий более серьезную тяжесть симптомов. В другом исследовании, проведенном в США, была получена трехфакторная структура со схожими симптомами, накладывающимися на них как в выборках стран Персидского залива, так и других стран. Они назвали эти факторы соматическим дистрессом, психологическим дистрессом и паникой.Факторы сильно сходились друг с другом в каждой из двух выборок.

Связь между симптомами и психическим здоровьем

Все добровольные регистры и популяционные исследования неизменно показывают, что психические симптомы4-7 и психические расстройства 2 8 из них чаще встречаются у ветеранов Персидского залива, чем среди контрольных групп стран Персидского залива. Значительная часть ветеранов, включенных в добровольную регистрацию и получивших диагноз «симптомы, признаки и нечеткое состояние», страдала психическим расстройством, будь то депрессия, соматоформное расстройство, головные боли напряжения или посттравматическое стрессовое расстройство.Также сообщалось о связи доза-ответ между количеством зарегистрированных симптомов и посттравматическим стрессовым расстройством и депрессией у ветеранов Персидского залива.

Общая клиническая картина на сегодняшний день такова, что ветераны Персидского залива сообщают о большем количестве симптомов, которые кажутся мультиорганными и неспецифическими. Наиболее распространенные симптомы связаны с настроением и когнитивными функциями и, по-видимому, отличаются от других военнослужащих только частотой и серьезностью. Важным ограничением большинства исследований является то, что они использовали методы самоотчета о болезни, а не объективные измерения; это увеличивает риск систематической ошибки вспоминания и непреднамеренного подтверждения симптома в анкетах и ​​может привести к переоценке проблем со здоровьем.

Вставка 2: Клинические признаки «синдрома войны в Персидском заливе»

• Ветераны Персидского залива сообщают о симптомах в два-три раза чаще, чем военнослужащие, которые не были отправлены в Персидский залив

• Симптомы мультисистемные и неспецифические, такие как усталость, головная боль, проблемы с субъективной памятью, нарушение сна и боли в опорно-двигательном аппарате

• Основной образец сообщения о симптомах характерен не только для ветеранов Персидского залива

• Есть некоторые свидетельства того, что симптомы связаны с психологическим состоянием

• Несмотря на увеличение количества сообщений о симптомах, общее физическое функционирование ветеранов Персидского залива не сильно нарушено

Облучения, характерные для войны в Персидском заливе

Ряд факторов окружающей среды, характерных для конфликта в Персидском заливе, таких как предполагаемое химическое оружие, фосфорорганические пестициды, иммунизация, бромид пиридостигмина, пожары на нефтяных скважинах и обедненный уран, были постулированы как связанные с синдромом.В нескольких популяционных исследованиях сообщается о связи между широким спектром экспозиций, связанных с самими собой, и плохим здоровьем4. 6 7

Обедненный уран используется в боеприпасах и оружии. Небольшая группа солдат занималась обработкой обедненного урана, который затем выделялся, но никаких последствий для здоровья обнаружено не было; мониторинг поздних последствий продолжается в этой выборке.

В конце наземной войны было подожжено более 600 нефтяных скважин, что привело к появлению шлейфов черных облаков. Исследования по мониторингу окружающей среды в то время не выявили повышенных уровней токсичных газов, таких как сероводород и диоксид серы, но наблюдалось повышение уровня мелких твердых частиц.Военный персонал, участвовавший в борьбе с пожарами, был надлежащим образом защищен11. Дымовое пламя может вызвать раздражение глаз и носа и снизить легочную функцию. Несмотря на то, что респираторные симптомы встречаются часто, немногочисленные данные об объективной функции легких позволяют предположить, что нет объективных доказательств респираторного поражения, связанного с дымом нефтяных скважин6.

Существовала реальная угроза выброса нервно-паралитических агентов, таких как зарин, и волдырей, таких как иприт, и сигнализация химического оружия.Были частые, иногда несколько раз в день, предположительно ложные сигналы тревоги, и в каждом случае персоналу требовалось надевать ядерно-биохимические (ЯБХ) костюмы, которые были неудобными и вызывали частичную сенсорную депривацию. Произошло случайное разрушение иракской свалки оружия с выбросом химических веществ в Хамисии, но в то время о жертвах не сообщалось11, и не было послевоенного увеличения числа госпитализаций среди тех, кто, возможно, подвергся воздействию. Несмотря на отсутствие объективных доказательств широко распространенного воздействия химического оружия, на сегодняшний день известно, что, хотя это маловероятно, недостаточно доказательств, чтобы исключить, что короткие периоды сублетальных доз зарина могут вызывать неврологические нарушения.11

Пиридостигмина бромид использовался в качестве предварительной обработки от возможного воздействия нервно-паралитического газа. Он действует путем ингибирования холинэстеразы в нервно-мышечном соединении; Фактические дозы, частота и продолжительность введения пиридостигмина бромида варьировались от единицы к единице. Некоторые исследователи предположили, что бромид пиридостигмина может быть кандидатом воздействия, потому что некоторые люди генетически более восприимчивы к бромиду пиридостигмина и / или он мог действовать синергетически с пестицидами.12 Модели на животных показали, что стресс может увеличивать проницаемость гематоэнцефалического барьера для бромида пиридостигмина, хотя это и оспаривается. Самостоятельный отчет о приеме пиридостигмина бромида не был связан с послевоенной силой захвата кисти. Бромид пиридостигмина используется в гораздо более высоких дозах для пациентов с миастенией, что позволяет предположить, что он вряд ли был токсичным для ветеранов Персидского залива.

Были выпущены различные количества пестицидов (ДЭТА и преметрин) для борьбы с вредителями пустыни, населявшими военные лагеря с личным составом.Хотя обычно имеются явные доказательства токсического действия высоких доз органофофатов, отсроченные эффекты хронического воздействия низких уровней, возможно, в сочетании с пиридостигмина бромидом, неизвестны.

Существовала также реальная угроза биологического оружия, а именно сибирской язвы, чумы и ботулина. Программа Великобритании включала иммунизацию против чумы, коклюша для ускорения иммунного ответа и сибирской язвы. Программа США включала иммунизацию против сибирской язвы и ботулина.Персонал был вакцинирован либо перед отправкой, либо по прибытии на театр военных действий в Персидском заливе. Регулярные вакцинации в вооруженных силах — обычная практика, но иммунизация против биологического оружия — редкость, что приводит к предположениям о том, что множественные вакцинации могли повредить иммунную систему. Рук и Зумла выдвинули гипотезу, что схема множественных прививок, проводимая ветеранам Персидского залива во время стресса, особенно введение коклюша, могла взаимодействовать с пестицидами, вызывая сдвиг в профиле цитокинов Т-клеток с Th2 на Th3, что могло привести к развитию симптомов13. (рис 2).Получение нескольких вакцин во время развертывания, но не до развертывания, было связано с множественными симптомами у ветеранов из Великобритании в Персидском заливе, и это частично подтверждает эту теорию14.

фигура 2

Теоретическая модель Рук и Зумула13 потенциального воздействия множественной вакцины на иммунную функцию.

На сегодняшний день данные свидетельствуют о наличии серьезных предубеждений, которые могут опровергнуть сообщаемые ассоциации между воздействием и плохим состоянием здоровья. Большинство воздействий было оценено с использованием самоотчетов, и в настоящее время их невозможно измерить объективно.Предполагаемые облучения в театре Персидского залива систематически не измерялись. Возможные взаимодействия между различными воздействиями остаются плохо изученными.

Вставка 3: Воздействие на страны Персидского залива

• С помощью самоотчетов выяснилось, что широкий спектр воздействий, характерных для Персидского залива, связан с плохим здоровьем.

• Недостаточно объективных доказательств для какого-либо одного воздействия

• Долгосрочные эффекты низких доз постулируемых токсинов, таких как химические вещества, обедненный уран и пестициды, не определены, но вряд ли будут играть важную этиологическую роль в развитии симптомов

Роль стресса

Консультативный комитет при президенте США пришел к выводу, что, помимо других факторов, стресс, вероятно, был важным фактором, способствующим заболеваниям, связанным с войной в Персидском заливе.11 15

Подобные синдромы возникли в результате предыдущих конфликтов. Эти состояния получили много разных ярлыков: «синдром солдатского сердца и усилий» — это порождение Крымской войны, «контузия» и «неврастения» — после Первой мировой войны и «синдром агента Оранжа» — после войны во Вьетнаме16. были ужасающими с точки зрения человеческих жизней и экстремальных условий жизни. Не было обнаружено никаких физических причин для проблем со здоровьем, и психологическое воздействие конфликта стало все более очевидным.Посттравматическое стрессовое расстройство возникло как диагностируемое состояние после войны во Вьетнаме в попытке признать роль экстремального стресса в развитии определенных проблем психического здоровья. Также появляется все больше свидетельств того, что физические симптомы и состояния часто встречаются у людей с посттравматическим стрессовым расстройством.

Симптомы у ветеранов Персидского залива похожи на симптомы других конфликтов в том, что они включают усталость, одышку, головную боль, проблемы со сном, нарушение концентрации внимания и забывчивость.16 На первый взгляд, война в Персидском заливе не может сравниться с человеческими жертвами и условиями предыдущих конфликтов. При ближайшем рассмотрении ветераны Персидского залива испытывали значительный стресс. Угроза биологической и химической войны была реальной, постоянной и серьезной, и связанный с ней страх нельзя недооценивать. Утверждалось, что биологические и химические агенты в такой же степени психологичны, как и физическое оружие.

Подобные синдромы были выявлены и у гражданского населения. Ряд многосимптомных, необъяснимых с медицинской точки зрения синдромов очень похож на синдромы, обнаруживаемые у ветеранов Персидского залива.Эти состояния включают синдром хронической усталости, синдром тотальной аллергии, болезнь зубной амальгамы, хроническую болезнь Лайма, синдром больного здания, множественную химическую чувствительность, фибромиалгию и синдром раздраженного кишечника. Эти симптомы и состояния имеют тенденцию пересекаться друг с другом17 и обычно связаны с настроением. Они, как правило, схожи в том, что физическая причина не может быть идентифицирована, а стрессовые события связаны с их началом. Они имеют тенденцию различаться по этиологическому приписыванию состояния пациенту и средствам массовой информации, от вирусов до химикатов и зданий, в контексте неадекватных эпидемиологических или биологических доказательств причинно-следственной связи.Сообщалось о повышенных показателях синдрома хронической усталости и множественной химической чувствительности у ветеранов Персидского залива.

Вставка 4: Воздействие на страны, не относящиеся к Персидскому заливу

• Ряд факторов воздействия, не относящихся к Персидскому заливу, таких как курение, звание, отсутствие службы, были связаны с плохим здоровьем ветеранов Персидского залива

• Стресс, вероятно, сыграл важную роль в этиологии симптомов

• Симптомы у ветеранов Персидского залива имеют некоторое сходство с симптомами предыдущих конфликтов и у гражданского населения

Прочие объясняющие факторы

Социально-демографические факторы риска, относящиеся ко многим проблемам со здоровьем у гражданского населения, такие как социально-экономический статус и образ жизни, по-видимому, имеют отношение к плохому здоровью ветеранов Персидского залива.Рядовые примерно на 20% чаще сообщали о плохом здоровье, чем унтер-офицеры, и примерно на 70% чаще сообщали о плохом здоровье, чем офицеры. Бывшие ветераны Персидского залива примерно в два раза чаще сообщали о плохом психологическом и физическом здоровье 18, возможно, потому, что теперь они стали вести более сидячий гражданский образ жизни. Курение также было связано с плохим здоровьем. Подготовка перед развертыванием, сплоченность группы, такая как система «напарников», и отпуск после развертывания считались важными для предотвращения психического расстройства со времен Второй мировой войны.В одном предварительном опросе не было доказательств того, что прокси-маркеры этих факторов важны для плохого здоровья, за исключением, возможно, боевых подразделений18.

Социальные и культурные ценности играют роль в возникновении и принятии нового расстройства1. Преобладающее отношение к гомосексуализму мешало средствам массовой информации и общественному пониманию ВИЧ и СПИДа. Расстройства, определяемые клиническими признаками, а не патологией, такие как депрессия и необъяснимые с медицинской точки зрения синдромы, более уязвимы для искажения их определения преобладающим отношением общества и средств массовой информации.Трудно количественно оценить влияние изображений войны и информации в СМИ (рис.3) на возникновение и оценку симптомов у ветеранов Персидского залива, но можно предположить, что для некоторых ветеранов Персидского залива это могло привести к отнесению неспецифических симптомов к их опыт в Персидском заливе.3

Рисунок 3

Пример сообщения СМИ США (NBC News) о «синдроме войны в Персидском заливе».

Процедуры

Вмешательства были ограничены. Ввиду отсутствия единого идентифицированного фактора или четко определенного процесса лечения для лечения некоторые клиницисты успешно использовали мультидисциплинарную модель, основанную на лечении хронической боли.19 Модель оказания помощи потребует формирования терапевтических отношений, при которых клинический врач признает наличие симптомов у ветеранов. Это включает в себя подробное медицинское и психиатрическое обследование и, при необходимости, исследования, чтобы исключить физические и психиатрические объяснения симптомов. Пациента следует побуждать сместить свое восприятие своего состояния с одной причины (так как единственная причина не выявлена) к реабилитации, как это было бы в случае любого другого хронического состояния, такого как болезнь сердца.Пациента можно побудить к увеличению его функциональных возможностей, участвуя в поэтапной программе упражнений, которую он считает приемлемой, и продвигая стратегии, которые помогают ему не чрезмерно сосредотачиваться на своих симптомах. Любое сопутствующее психическое заболевание — обычно депрессия, тревога, посттравматическое стрессовое расстройство и проблемы с алкоголем — требует активного лечения.

Результаты исследования

На сегодняшний день проведено очень мало исследований результатов, в которых изучается течение и стойкость симптомов у ветеранов Персидского залива, а также отслеживается латентный период для возникающего заболевания.В когорте американских ветеранов Персидского залива, которые были обследованы вскоре после возвращения из Персидского залива, через два года распространенность симптомов посттравматического стресса увеличилась вдвое. Спустя два года симптомы посттравматического стресса также были связаны с усилением соматических симптомов. Исследование случай-контроль, проведенное среди случайно выбранной группы ветеранов Персидского залива США, показало, что психологические симптомы и необъяснимая усталость, как правило, сохраняются, но другие симптомы, такие как скелетно-мышечная боль, желудочно-кишечные жалобы и кожная сыпь, колеблются.Эти ранние результаты предполагают, что симптомы могут иметь отсроченное начало и меняться по течению. Другие исследования результатов, такие как исследования, проводимые Исследовательским отделом болезней войны в Персидском заливе Королевского колледжа в Лондоне, находятся в стадии разработки.

Методологические проблемы

Изучение плохого состояния здоровья ветеранов Персидского залива было ограничено как предотвратимыми, так и неизбежными методологическими проблемами. Исследования, в которых используются выборочные образцы, такие как ветераны, находящиеся на действительной службе или в резервных частях, имеют ограниченную возможность обобщения.Исследования, в которых не используется контрольная группа, не могут сделать выводы о новом заболевании, поскольку они не проверяли, присутствуют ли аналогичные проблемы в образцах, не относящихся к Персидскому заливу. Использование самоотчетов, хотя и является наиболее практичным инструментом в крупных опросах, может привести к переоценке проблем со здоровьем, поэтому их необходимо подтверждать объективными оценками.

Промежуток времени между конфликтом в Персидском заливе и текущими исследованиями составляет более 10 лет, что позволяет предположить, что маловероятно, что какой-либо причинный вывод может быть сделан на основе самоотчетов о воздействии.Тем не менее, почти не существует объективных методов измерения различных воздействий. Свидетельства того, что некоторые ветераны Персидского залива по-прежнему сообщают о плохом здоровье, нельзя игнорировать, и этиологические модели все еще необходимы. Возможно, модели, которые пытаются описать природу нездоровья, являются одним из путей продвижения вперед. Например, может ли нынешнее плохое состояние здоровья быть объяснено психиатрическими расстройствами, оцененными врачом?

Еще одна проблема, связанная с задержкой во времени, — это поиск ветеранов Персидского залива. Многие из них оставили службу и оставили военный опыт позади.Вопросы, связанные с конфиденциальностью, могут повлиять на отслеживание действующих и уволенных ветеранов. Социально-демографические характеристики большинства военнослужащих, то есть мужчин, молодых, мобильных и низших рангов, затрудняют отслеживание их группы.

Вставка 5: Методологические проблемы

• Время с момента конфликта в Персидском заливе (1990-91) и текущее состояние здоровья

• Систематическая ошибка отзыва о воздействии, характерной для Персидского залива

• Необходимость использования исследовательских выборок, репрезентативных для населения, которое было направлено в Персидский залив

• Для проверки различий в состоянии здоровья и воздействиях необходимо использовать соответствующие (другие военные) группы сравнения

Уроки будущего

Современные вооруженные силы отличаются от прежних вооруженных сил: большая часть состоит из подразделений боевой поддержки и других вспомогательных служб и меньшая часть боевых подразделений; используются передовые технологии, которые не лишены риска; а поддержание мира и преодоление человеческих страданий играют все более важную роль.

Постконфликтные проблемы со здоровьем, вероятно, будут и дальше возникать. Главной целью военных организаций должна быть профилактика. В настоящее время доступны такие механизмы, как информирование о рисках, сбор рутинных данных и заказные исследования.

Стратегии информирования о рисках, применяемые к гражданскому населению, возможно, должны быть рассмотрены военными организациями для дальнейшего развития их собственных устоявшихся механизмов информирования о рисках.20 Эффективное информирование о рисках включает обеспечение баланса между объемом, сроками и условиями распространения.Разным организациям необходимо рассмотреть подходящие для них стратегии, но ключевые компоненты информирования о рисках включают в себя определение риска (ов), который необходимо передать, понимание целевой аудитории (ей), выбор каналов и методов, с помощью которых будут распространяться сообщения. , реализация коммуникаций и оценка обратной связи. В будущих конфликтах персонал может быть осведомлен о физических и психических последствиях развертывания, а не только об очевидных жизненных событиях, таких как бой.

Одной из повторяющихся трудностей при установлении причинно-следственных связей между воздействием в Персидском заливе и последующим ухудшением здоровья было отсутствие достоверных данных о воздействии. Дальнейшее развертывание потребует планирования для измерения потенциальных факторов риска для окружающей среды. Некоторые меры связаны с логистикой, например, ведение медицинских записей в полевых госпиталях и за их пределами. Стандартизированные обследования перед развертыванием предоставят исходные данные о состоянии здоровья, на основании которых можно будет проводить проспективные исследования. Потенциальные факторы риска окружающей среды для каждой зоны конфликта следует активно искать и измерять на исходном уровне.

Первоначальное нежелание правительств признать наличие проблемы со здоровьем привело к появлению теорий заговора со стороны средств массовой информации и группы ветеранов3. 11 Поскольку обеспокоенность общественности и СМИ по поводу конкретных воздействий непредсказуема, военные организации и правительства должны быть готовы действовать быстро, заказывая исследования на раннем этапе и создавая центры оценки.

Наконец, исследования все еще продолжаются. В Великобритании в рамках трех проектов, ориентированных на население (Манчестерский университет, Королевский колледж и Лондонская школа гигиены и тропической медицины), продолжаются сборы эпидемиологических данных об этиологии и исходе болезни ветеранов из Великобритании в Персидском заливе.США продолжают инвестировать в генетические, иммунологические, токсикологические, клинические и эпидемиологические исследования, и результаты будут публиковаться еще долгие годы.

Вставка 6: Будущие конфликты

• Наблюдение и ведение медицинских записей во время развертывания должны быть ключевой стратегией в обнаружении и предотвращении проблем со здоровьем

• Следует поощрять проведение исследований раньше, чем позже

• Стратегии улучшения информирования о рисках будут приобретать все большее значение

Выводы

Ветераны Персидского залива действительно имеют проблемы со здоровьем.В настоящее время они имеют клинический профиль, связанный с другими необъяснимыми с медицинской точки зрения состояниями, такими как синдром хронической усталости. Единого этиологического фактора не выявлено, и вполне вероятно, что плохое состояние здоровья, связанное с войной в Персидском заливе, вызвано сложным взаимодействием множества факторов, таких как стресс, вакцинация и социальные факторы. Главный урок на будущее — предотвращение постконфликтных проблем со здоровьем за счет использования нескольких подходов, использования информации о рисках, эпиднадзора и заказа исследований.На сегодняшний день нет убедительных доказательств наличия синдрома, уникального для ветеранов Персидского залива. Полемика напоминает нам, что вооруженные силы состоят из людей, чья деятельность заключается в защите прав граждан в своей стране и в других странах, часто в экстремальных условиях.

ВОПРОСЫ (см. Ответы на стр. 715)

(1) Какое из следующих утверждений о симптомах плохого состояния здоровья, связанного с войной в Персидском заливе, является правильным?

(a) Симптомы редко связаны с психическими расстройствами

(b) Симптомы попадают в уникальный кластер, который отличается от других расстройств

(c) Один из наиболее частых симптомов — головная боль

(d) Симптомы, которые характерны для ветеранов Персидского залива, столь же характерны для ветеранов, не отправленных в Персидский залив

(e) Ветераны Персидского залива имеют серьезные физические недостатки

(2) При изучении плохого состояния здоровья, связанного с войной в Персидском заливе, использовались различные методы исследования.Какой из следующих методов с наибольшей вероятностью предоставит данные, основанные на выборках, репрезентативных для тех, кто участвовал в конфликте в Персидском заливе?

(а) Корпус серии

(б) Добровольные реестры

(c) Отобранные воинские части личного состава, находящиеся на текущей службе

(d) Популяционные перекрестные исследования

(e) Результаты исследования

(3) Что из нижеперечисленного является правильной интерпретацией имеющихся свидетельств в отношении облучения?

(a) Стресс, скорее всего, будет самым важным фактором в развитии симптомов

(b) Влияние обедненного урана на повреждение головного мозга хорошо известно

(c) Уровни использованных пестицидов были достаточно высокими, чтобы их можно было рассматривать как токсичные

(d) Высвобождение биологического и химического оружия маловероятно

(e) Множественные прививки связаны с усилением психологических проблем

(4) Какое из следующих утверждений верно?

(a) Имеются убедительные доказательства того, что средства массовой информации способствовали возникновению «синдрома войны в Персидском заливе»

(b) Соматически необъяснимые синдромы участились у ветеранов Персидского залива

(c) Чем больше боевых действий у солдата, тем выше вероятность того, что у него разовьются проблемы со здоровьем

(d) Современные конфликты менее стрессовые, чем предыдущие

(e) Большинство симптомов у ветеранов войны в Персидском заливе можно объяснить посттравматическим стрессовым расстройством

(5) В будущих конфликтах:

(a) Одна из целей информирования о рисках — предположить, что предполагаемая аудитория имеет одинаковые характеристики

(b) Компенсация должна выплачиваться раньше, чем позже, даже если медицинское состояние еще не определено четко

(c) Регулярное наблюдение за развернутым персоналом было бы полезным методом сбора исходных данных

(d) Запуск исследования следует отложить до тех пор, пока не появятся явные доказательства проблемы со здоровьем

(e) Больше нет необходимости в повышении сплоченности групп в воинских частях

ПТСР: военное расстройство, выходящее далеко за рамки поля боя

Если мы отсеиваем симуляторов, с одной стороны, и глубоко травмированных, с другой, у нас все равно останется огромное количество ветеранов, у которых был совершенно обычный военный опыт, но которые все же чувствуют себя опасно отчужденный домой.С клинической точки зрения такое отчуждение — это не то же самое, что посттравматическое стрессовое расстройство, но оба, похоже, являются результатом военной службы за границей, поэтому понятно, что ветеринары и даже клиницисты склонны объединять их. В любом случае, это заставляет задуматься о том, что именно такого в современном обществе, к которому так смертельно уныло возвращаться домой.

Soldier’s Creed

Любое обсуждение посттравматического стрессового расстройства и связанного с ним чувства отчуждения в обществе должно учитывать тот факт, что многие солдаты скучают по войне после ее окончания.Этот тревожный факт можно найти в письменных отчетах о войне за войной, стране за страной, век за веком. Как бы неловко это ни было сказать, похоже, что отказ от нее частично связан с травмой войны. Существуют древние человеческие формы поведения на войне — верность, взаимопомощь, сотрудничество — которые олицетворяют хорошую военную службу и которые нелегко найти в современном обществе. Это может вызвать своего рода ностальгию по тяжелым временам, которым подвержены даже мирные жители: после Второй мировой войны многие лондонцы утверждали, что скучают по общинной подземной жизни, которая характеризовала жизнь во время Блица (несмотря на то, что более 40000 мирных жителей погибли. ).И пропущенная война даже не обязательно должна быть стрельбой: «Я пережил эпидемию СПИДа», — написал мужчина на доске комментариев моего онлайн-выступления о войне. «Теперь, когда СПИД больше не является смертным приговором, я должен признать, что скучаю по тем дням крайнего братства … которые привели к глубоким эмоциям и пониманию, которые выше всего, что я испытывал со времен эпидемии чумы».

Кажется, что все эти люди упускают не опасность или потерю как таковые, а близость и сотрудничество, которые часто порождают опасность и потеря.Люди эволюционировали, чтобы выживать в чрезвычайно суровых условиях, и наша способность к сотрудничеству и общению явно помогла нам в этом. Структурно отряд охотников-собирателей и взвод в бою почти одинаковы: в каждом случае группа насчитывает от 30 до 50 человек, они спят на общей территории, проводят патрулирование, полностью зависят друг от друга. для поддержки, комфорта и защиты, и они разделяют групповую идентичность, ради которой большинство рискуют своей жизнью. Личный интерес включается в групповой интерес, потому что личное выживание невозможно без группового выживания.С эволюционной точки зрения совсем не удивительно, что многие солдаты позитивно реагируют на бой и пропускают его, когда он уходит.

Есть очевидные психологические стрессы у человека в группе, но могут быть еще большие стрессы у человека в изоляции. Большинство высших приматов, включая людей, очень социальны, и есть несколько примеров, когда люди выживали вне группы. Современный солдат, возвращающийся из боя, выходит из сплоченной ситуации, в которой люди эволюционировали, в общество, где большинство людей работают вне дома, дети получают образование от незнакомцев, семьи изолированы от более широких сообществ, личная выгода почти полностью затмевает коллективное благо. , и люди спят одни или с партнером.Даже если он или она находится в семье, это не то же самое, что принадлежать к большой самодостаточной группе, которая разделяет и переживает почти все вместе. Какими бы ни были технологические достижения современного общества — а они почти чудесны — индивидуальный образ жизни, порождаемый этими технологиями, может быть глубоко жестоким для человеческого духа.

«Вы должны быть готовы сказать, что мы не являемся хорошим обществом, что мы античеловеческое общество », — предупредила антрополог Шэрон Абрамовиц, когда я опробовала эту теорию на ней.Абрамовиц находился в Кот-д’Ивуаре во время начала гражданской войны в 2002 году и на собственном опыте испытал чрезвычайно тесные узы, созданные трудностями и опасностями. «Мы плохо относимся друг к другу. Наш трайбализм касается очень узкой группы людей: наших детей, нашего супруга, возможно, наших родителей. Наше общество отчуждающее, техничное, холодное и загадочное. Наше основное желание как людей — быть ближе к другим, и наше общество не позволяет этого ».

Это старая проблема, и сегодняшние ветеринары — не первые американцы, которые сопротивляются возвращению домой.Источником постоянного замешательства на американской границе — с конца 1600-х годов до конца индейских войн в 1890-х годах — было явление, известное как «белые индейцы». Этот термин относился к белым поселенцам, которые были похищены индейцами — или просто сбежали к ним — и настолько увлеклись этой жизнью, что отказались уехать. По мнению многих писателей того времени, в том числе Бенджамина Франклина, обратного никогда не было: индейцы никогда не сбегали, чтобы присоединиться к белому обществу. И если мирный договор требовал, чтобы племя отказывалось от своих приемных членов, этих членов часто приходилось помещать под стражу и возвращать домой силой.Неизбежно многие сбегут, чтобы воссоединиться со своими индийскими семьями. «Тысячи европейцев — индийцы, и у нас нет примеров, чтобы хотя бы один из этих аборигенов по собственному желанию стал европейцем», — писал американский писатель французского происхождения по имени Мишель-Гийом-Сен-Жан де Кревекёр в эссе, опубликованном в 1782 году.

Можно сказать, что боевые ветеринары — это современные белые индейцы, и что они скучают по войне, потому что, наконец, это был опыт человеческой близости, который им нелегко найти дома.Не семейная близость, что бывает достаточно редко, а близость общности и племени. Такая близость, которая бесконечно почитается в голливудских фильмах, но на самом деле проявляется в современном обществе только тогда, когда что-то идет не так — когда торнадо уничтожает города или самолеты вылетают в небоскребы. Эти события вкратце дают нам повод действовать сообща, и большинство из нас так и поступает. «Есть что сказать об использовании риска для создания социальных связей», — отметил Абрамовиц. «Иметь за что бороться и бороться — это хорошо и важно.

Безусловно, общество, которое мы создали, тяжело сказывается на нас практически по всем параметрам, которые мы используем для измерения человеческого счастья. Эта проблема может непропорционально сильно затронуть людей, например солдат, которые радикально меняют свое положение на родине.

Невероятно сложно измерить и количественно оценить человеческий опыт, но некоторые исследования показали, что многие люди в определенных современных обществах сами сообщают о высоком уровне счастья. И тем не менее, многочисленные кросс-культурные исследования показывают, что по мере роста благосостояния и урбанизации в данном обществе также увеличивается количество депрессий, самоубийств и шизофрении (наряду с проблемами со здоровьем, такими как ожирение и диабет).Согласно исследованию Всемирной организации здравоохранения, люди в богатых странах страдают от однополярной депрессии более чем в два раза чаще, чем в бедных странах, а люди в странах с большим неравенством доходов, таких как Соединенные Штаты, подвергаются гораздо более высокому риску в какой-то момент жизни у них развиваются расстройства настроения. Межкультурное исследование женщин 2006 года, посвященное депрессии и модернизации, сравнивало показатели депрессии в сельской и городской Нигерии, а также в сельской и городской Северной Америке и показало, что женщины в сельских районах обеих стран гораздо реже подвержены депрессии, чем городские женщины.А городские американские женщины — самая обеспеченная демографическая группа из участников исследования — были из женщин, склонных к депрессии.

В Америке, чем больше человек ассимилирован в современном обществе, тем выше вероятность того, что он или она разовьется депрессией в течение своей жизни. Согласно исследованию 2004 года, опубликованному в журнале The ** Journal of Nervous and Mental Disease, мексиканцев, родившихся в Соединенных Штатах, сильно ассимилированы в американскую культуру и имеют гораздо более высокие показатели депрессии, чем мексиканцы, родившиеся в Мексике.В противоположность этому, общины амишей имеют чрезвычайно низкий уровень сообщений о депрессии, потому что, отчасти, как предполагается, они полностью сопротивлялись модернизации. Они даже не водят машины. «Экономические и маркетинговые силы современного общества создали среду, способствующую принятию решений, которые максимизируют потребление за счет долгосрочной стоимости благополучия», — заключил один обзор этих исследований, опубликованный в журнале Journal of Affective Disorders в 2012 году. «По сути, люди втянули тело с долгой историей гоминидов в перекормленную, недоедающую, малоподвижную, нехватку солнечного света, недосыпающую, конкурентную, несправедливую и социально изолированную среду с ужасными последствиями.

Более полумиллиона лет наши недавние предки-гоминиды вели кочевой образ жизни в условиях крайнего принуждения на равнинах Восточной Африки, но появление сельского хозяйства изменило это примерно 10 000 лет назад. Это всего 400 поколений — недостаточно, чтобы генетически адаптироваться к последовавшим изменениям в питании и обществе. Земля, обрабатываемая в частном порядке, и накопление капитала сделали людей менее ориентированными на групповое благосостояние, и промышленная революция подтолкнула общество еще дальше в этом направлении. Никто не знает, как так называемый информационный век повлияет на нас, но есть большая вероятность, что домашние технологии и Интернет только усилят наш дрейф к солипсизму и отчуждению.

Между тем, многие виды поведения, имевшие высокую ценность для выживания в нашем эволюционном прошлом, такие как решение проблем, сотрудничество и межгрупповая конкуренция, по-прежнему вознаграждаются выбросами дофамина и других гормонов в нашу систему. Эти гормоны служат для подкрепления того поведения, которое изначально вызывало эти гормоны. Групповая принадлежность и сотрудничество были явно адаптивными, потому что у многих животных, включая человека, они вызывают всплеск уровня нейропептида, называемого окситоцином.Окситоцин не только создает ощущение благополучия в людях, но и способствует повышению уровня доверия и привязанности, которые еще больше их объединяют. Гоминиды, которые были вознаграждены окситоцином за сотрудничество друг с другом, должны были переиграть, перехитрить и превзойти тех, кто этого не сделал. Это гоминиды, от которых произошли современные люди.

Морские пехотинцы помогают одному из раненых в Афганистане в 2010 году.

Бреннан Линсли / AP Images.

Согласно одному исследованию, опубликованному в журнале Science в июне 2010 года, эта обратная связь окситоцина и групповой лояльности создает ожидание того, что члены будут «жертвовать собой, чтобы внести свой вклад в благосостояние группы.«Нет лучшего описания солдатского духа, чем этот приговор. Одна из самых заметных особенностей жизни в армии — это то, что вы практически никогда не одиноки: день за днем, месяц за месяцем вы достаточно близки, чтобы поговорить, если не прикоснуться, к десятку или более людей. Вы вместе едите, вместе спите, вместе смеетесь, вместе страдаете. Этот уровень близости очень близко дублирует наше эволюционное прошлое и должен создать почти постоянную систему вознаграждения окситоцином.

Встреча героя

Когда солдаты возвращаются в современное общество, они должны пройти — среди прочего — через ужасную отмену окситоцина.Хроническая изоляция современного общества начинается с детства и продолжается всю нашу жизнь. Младенцы в обществах охотников-собирателей носят их матери от 50 до 90 процентов времени, часто в бинтах, которые держат их привязанными к спине матери, чтобы ее руки были свободны. По словам приматолога и психолога Харриет Дж. Смит, это примерно соответствует уровню переносимости среди других приматов. О том, насколько отчаянно важно прикосновение к приматам, можно понять из знаменательного эксперимента, проведенного в 1950-х годах психологом и приматологом Гарри Харлоу.Детенышей макак-резусов разлучили с матерями и предложили на выбор два вида суррогатов: симпатичная мать из махровой ткани или неприветливая мать из проволочной сетки. Однако у матери из проволочной сетки был сосок, из которого можно было выдавать теплое молоко. Младенцы неизменно быстро принимали пищу, чтобы броситься назад и прижаться к махровой матери, которая была достаточно мягкой, чтобы создать иллюзию привязанности. Но даже этого недостаточно для психологического здоровья: в отдельном эксперименте более 75 процентов детенышей макак-резусов, выращенных с махровыми матерями — в отличие от настоящих — выросли и стали жестокими и пренебрежительными по отношению к своим детенышам.

В 1970-е годы американские матери поддерживали контакт кожа к коже со своими девятимесячными младенцами всего лишь 16 процентов времени, что является уровнем контакта, который традиционные общества, вероятно, сочли бы формой жестокого обращения с детьми. Также немыслима обычная практика, когда маленьких детей заставляют спать в одиночестве в своей комнате. В двух американских исследованиях семей среднего класса в 1980-х годах 85 процентов маленьких детей спали одни — цифра, которая выросла до 95 процентов среди семей, считающихся «хорошо образованными».«Североевропейские общества, включая Америку, — единственные в истории, где в таком количестве очень маленьких детей заставляют спать в одиночестве. Считается, что изоляция вызывает страхи, которые заставляют многих детей крепко привязываться к мягким игрушкам, чтобы успокоить их. Только в североевропейских обществах дети проходят хорошо известную стадию развития привязанности к чучелам животных; в других местах дети получают чувство безопасности от взрослых, спящих рядом с ними.

В более широком смысле, в большинстве человеческих обществ почти никто не спит один.Сон в той или иной семейной группе был нормой на протяжении всей истории человечества и до сих пор остается обычным явлением в большинстве стран мира. Опять же, общества Северной Европы — одни из немногих, где люди спят одни или с партнером в отдельной комнате. Когда я был с американскими солдатами на удаленной заставе в Афганистане, мы спали в узких фанерных хижинах, где я мог дотянуться до трех других мужчин, где я спал. Они храпели, разговаривали, вставали посреди ночи, чтобы воспользоваться трубками для мочи, но мы чувствовали себя в безопасности, потому что были в группе.Талибан регулярно атаковал позиции, и наиболее решительные атаки часто случались на рассвете. Другое подразделение в соседней долине было почти захвачено и потеряло 50 процентов именно в этой атаке. И все же в окружении этих шумных, храпящих мужчин я спал лучше, чем когда-либо в одиночестве в лесах Новой Англии.

Многие солдаты скажут вам, что одна из самых сложных вещей в возвращении домой — это научиться спать без безопасности группы хорошо вооруженных людей вокруг них.В этом смысле находиться в зоне боевых действий со своим взводом безопаснее, чем находиться в американском пригороде в одиночестве. Я знаю ветеринара, который чувствовал такую ​​угрозу дома, что вставал посреди ночи и строил боевые позиции из мебели в гостиной. Это радикально отличается от того, что переживают воины в других обществах, таких как яномами из бассейнов Ориноко и Амазонки, которые вступают в войну со всей своей возрастной когортой и вместе возвращаются лицом к лицу, какими бы психологическими последствиями ни были.Как сказал мне один антрополог, травма обычно является групповым опытом, поэтому восстановление после травмы также должно быть групповым опытом. Но в нашем обществе это не так.

«Весь наш подход к психическому здоровью был захвачен фармацевтической логикой», — сказал мне Гэри Баркер, антрополог, чья группа, Promundo, посвящена пониманию и предотвращению насилия. «ПТСР — это кризис связи и разрыва, а не болезнь, которую вы носите внутри себя».

Эта индивидуализация психического здоровья — не только проблема Америки или ветеранов; это влияет на всех.Британский антрополог по имени Билл Уэст сказал мне, что крайняя бедность 1930-х годов и коллективная травма, нанесенная Блицем, послужили объединению целого поколения англичан. «Я связываю опыт Блица с голосованием в Лейбористской партии в 1945 году, а также с созданием Национальной службы здравоохранения и сильного государства всеобщего благосостояния», — сказал он. «Эту политику в 60-е годы поддерживали все политические партии. Такая культурная сплоченность, наряду с христианством, очень помогла после войны.Вопрос о том, кроются ли проблемы людей в личности, остается открытым. Если достаточно людей в обществе болеют, вы должны задаться вопросом, не боле ли на самом деле общество ».

В идеале мы бы сравнили общество охотников-собирателей с постиндустриальным обществом, чтобы увидеть, какое из них лучше справляется с посттравматическим стрессовым расстройством. Когда бойцы сиу, шайенны и арапахо вернулись в свои лагеря после уничтожения Кастера и его полка, например, в Литтл-Бигхорне, были ли они травмированы и отчуждены этим опытом — или они снова вписались в общество? Невозможно узнать наверняка, но менее прямые сравнения все же могут пролить свет на то, как сплоченность влияет на травму.Например, в экспериментах с лабораторными крысами субъект, получивший травму — но не травмированный — после нападения более крупной крысы, обычно выздоравливает в течение 48 часов , если его не содержат в изоляции, согласно данным, опубликованным в 2005 году в журнале Neuroscience & Биоповеденческие обзоры. Те, которые содержатся отдельно от других крыс, являются единственными, у которых развиваются долгосрочные травматические симптомы. И исследование факторов риска посттравматического стрессового расстройства у людей полностью подтвердило эти результаты. В исследовании 2000 года, опубликованном в журнале « Journal of Consulting and Clinical Psychology», было обнаружено, что «отсутствие социальной поддержки» примерно в два раза надежнее при прогнозировании того, кто заболел посттравматическим стрессовым расстройством, а кто нет, чем тяжесть самой травмы.Другими словами, вы можете получить легкую травму — наравне, скажем, с обычным тыловым развертыванием в Афганистане — и испытать длительное посттравматическое стрессовое расстройство просто из-за отсутствия социальной поддержки дома.

Антрополог и психиатр Брэндон Корт обнаружил похожее явление в деревнях на юге Непала, где уже много лет идет гражданская война. Корт объяснил мне, что там есть два типа деревень: исключительно индуистские, которые сильно стратифицированы, и смешанные буддийско-индуистские, которые гораздо более открыты и сплочены.Он сказал, что дети-солдаты, как мужчины, так и женщины, которые возвращаются в индуистские деревни, могут оставаться травмированными в течение многих лет, в то время как дети из деревень смешанной религии, как правило, выздоравливают очень быстро. «Посттравматическое стрессовое расстройство — это нарушение выздоровления, и если лечение направлено только на выявление симптомов, оно вызывает патологию и отчуждает ветеринаров», — считает Корт. «Но если акцент делается на семье и сообществе, это ставит их в ситуацию коллективного исцеления».

Израиль, возможно, единственная современная страна, в которой сохраняется чувство общности, достаточное для смягчения последствий боевых действий в массовом масштабе.Несмотря на десятилетия непрекращающейся войны, в Армии обороны Израиля уровень посттравматического стрессового расстройства составляет всего 1 процент. Две из главных причин связаны с национальной военной службой и близостью боевых действий — война практически на пороге. «Быть ​​в армии — это то, чем занималось большинство людей», — сказал мне доктор Арье Шалев, посвятивший последние 20 лет изучению посттравматического стрессового расстройства. «Те, кто возвращается с боя, снова интегрируются в общество, в котором этот опыт очень хорошо понимается.Мы провели исследование 17-летних подростков, потерявших отца в армии, по сравнению с теми, кто потерял отцов в результате несчастных случаев. Те, чьи отцы погибли в бою, добились большего успеха, чем те, чьи отцы не умерли ».

По словам Шалева, чем ближе общественность к реальной битве, тем лучше будет понимание войны и тем меньше трудностей будет для солдат, когда они вернутся домой. Израильтяне извлекают выгоду из того, что можно назвать общим общественным смыслом войны. Такое общественное значение, которое часто встречается в более общинных, племенных обществах, кажется, помогает солдатам даже в полностью современном обществе, таком как Израиль.Вероятно, это не вызвано пустыми рефлексивными фразами, такими как «Спасибо за вашу службу», которые многие американцы вынуждены предлагать солдатам и ветеринарам. Во всяком случае, эти комментарии только подчеркивают огромную пропасть между военными и гражданским обществом в этой стране.

Ветераны обнимаются вместе в Парк-Сити, штат Юта, в июле 2008 года.

Эд Каши / VII.

Другой израильский исследователь, Реувен Гал, обнаружил, что предполагаемая легитимность войны была более важной для общего морального духа солдат, чем боевая готовность подразделения, в котором они находились.И эта легитимность, в свою очередь, была функцией физического расстояния войны от родины: «Израильские солдаты, которые были внезапно мобилизованы и брошены в ужасные сражения в середине дня Йом Киппур в 1973 году, не сомневались в легитимности войны. — писал Гал в журнале Journal of Applied Psychology в 1986 году. борются за свое выживание.

В этом смысле израильтяне гораздо больше похожи на сиу, шайеннов и арапахо в Литтл-Бигхорне, чем на нас. Удаленность Америки от ее врагов означает, что ее войны, как правило, велись далеко от ее населенных пунктов, и в результате эти войны было труднее объяснить и оправдать, чем войны Израиля. Люди, которые понесут психическую цену этой двусмысленности, конечно же, будут солдатами.

Яркая сияющая ложь

«Я разговаривал с мамой только один раз с Марса», — сказал мне вьетнамский ветеринар по имени Грегори Гомес о физической и духовной дистанции между его домом и зоной боевых действий.Гомес — чистокровный апач, выросший в Западном Техасе. Он говорит, что его дед был арестован и казнен техасскими рейнджерами в 1915 году, потому что они хотели его землю; они натянули его на ветку дерева, отрезали его гениталии и засунули их ему в рот. Следовательно, Гомес не чувствовал преданности правительству США, но он все равно вызвался служить во Вьетнаме. «Большинство из нас, индийских парней, которые уехали во Вьетнам, поехали, потому что мы были воинами», — сказал мне Гомес. «Я не боролся за эту страну. Я боролся за Мать-Землю.Я хотел испытать бой. Я хотел знать, как у меня дела ».

Гомес служил в подразделении морской пехоты США, одном из самых элитных подразделений вооруженных сил США. Он был частью группы из четырех человек, которая на вертолете должна была проникнуть на вражескую территорию к северу от демилитаризованной зоны и оставаться там в течение двух недель. У них не было ни медика, ни поддержки, и они даже не осмеливались есть пайки C, потому что, по словам Гомеса, они боялись, что запах их тела выдаст их. Они ели вьетнамскую еду и смотрели, как вражеские солдаты проходят всего в нескольких ярдах в густых джунглях.«Каждый, кто пережил что-то подобное, пережил травму, и вы никогда не сможете вернуться назад», — сказал он мне. «Вам 17, 18 или 19, и вы просто уперлись в эту стену. Вы становитесь очень старыми людьми ».

Американские индейцы пропорционально предоставили больше солдат для войн Америки, чем почти любая другая этническая группа в этой стране. Они также являются продуктом древней и яркой воинственной культуры, которая прилагает большие усилия, чтобы защитить воина от общества, и наоборот. Хотя эти традиции, очевидно, сломались после окончания индийских войн, возможно, есть чему поучиться из принципов, на которых они стоят.Когда Гомес вернулся домой, он фактически изолировал себя более десяти лет. Он не пил и жил нормальной жизнью, за исключением того, что иногда заходил в магазинчик на углу за содовой и попадал в Оклахому или Восточный Техас, даже не подозревая, как туда попал.

Наконец он начал посещать терапевта в клинике В.А. а также пройти традиционные индийские ритуалы. Эта комбинация, казалось, сработала. В 1980-х он прошел чрезвычайно болезненную церемонию под названием Танец Солнца.В начале церемонии танцорам протыкают кожу груди деревянными шпажками. Кожаные ремешки привязывают к вертелам, а затем прикрепляют к вершине высокого шеста в центре танцевальной площадки. Под ровную барабанную дробь танцоры движутся по кругу, опираясь на кожаные ремни, пока, спустя много часов, шпажки, наконец, не оторвутся. «Я танцую в ответ, вскидываю руки и кричу, и я вижу, как веревки и пронзающие палки, как в замедленной съемке, летят от моей груди к дедовскому дереву», — рассказал мне Гомес об этом опыте.«И у меня было невероятное чувство эйфории и силы, будто я мог все. Вот когда происходит исцеление. Вот тогда и происходят перемены в жизни ».

Америка — это в значительной степени деритуализированное общество, которое, очевидно, не может просто заимствовать у другого общества, чтобы залечить свои психические раны. Но дух общинного исцеления и расширения прав и возможностей, лежащий в основе этих церемоний, несомненно, может быть преобразован в светское современное общество. Шокирующая разобщенность для ветеранов заключается не в том, что мирные жители не знают, через что они прошли — нереально ожидать, что кто-то полностью поймет опыт другого человека, — но то, через что они прошли, не кажется актуальным дома.Учитывая глубокое отчуждение, которое поражает современное общество, когда боевые ветеринары говорят, что они хотят вернуться к войне, у них может быть совершенно здоровая реакция на кажущуюся пустоту современной жизни.

Одним из способов изменить эту динамику может быть подражание израильтянам и обязательная национальная служба (с военным или боевым вариантом). Мы также могли бы подражать непальцам и постараться, чтобы общины лучше объединяли людей разных этнических и религиозных групп. Наконец, мы могли подражать многим племенным обществам, включая апачей, избавившись от парадов и заменив их той или иной формой церемонии возвращения на родину.Почти универсальный компонент этих церемоний — драматический пересказ боевого опыта сообществу воинов. Мы могли бы добиться этого в День ветеранов, сделав все города и мэрии страны доступными для ветеранов, которые хотят публично рассказать о войне. В этом случае банальная фраза «Я поддерживаю войска» будет означать, что мы действительно будем приходить в вашу ратушу каждый день ветеранов, чтобы выслушать этих людей. Некоторые ветеринары будут сердиться, некоторые будут гордиться, а некоторые будут плакать так сильно, что не могут говорить.Но подобная общественная церемония, наконец, вернет опыт войны всей нашей нации, а не просто оставит это людям, которые воевали.

Он также может начать воссоздавать общество, которое на протяжении поколений духовно каннибализировало себя. Мы все думаем, как спасти ветеринаров, но главный вопрос в том, как спасти самих себя. Если мы это сделаем, с ветеринарами все будет в порядке. Если мы этого не сделаем, это все равно не имеет значения.

.