Ни во что не верить — опасно или полезно? Краткий курс нигилизма — Нож

Как проницательно заметила философ Ханна Арендт, нигилизм — это не набор «опасных идей», а постоянная угроза, неразрывно связанная с самим процессом мышления. Какой бы верной и неопровержимой ни казалась та или иная идея на первый взгляд, размышляя над ней достаточно долго, мы рано или поздно начинаем сомневаться в ее истинности, а затем и в том, знают ли те, кто верит в эту идею, о том, истинна она или нет.

Отсюда — лишь один шаг до вопроса, почему все остальные настолько уверены в том, что нам теперь кажется сомнительным. К этому моменту мы уже балансируем на грани нигилизма и оказываемся перед непростым выбором: продолжить размышления и потерять связь с обществом или остановиться и потерять связь с реальностью.

Активный и пассивный нигилизм по Фридриху Ницше

Почти за сто лет до Арендт Фридрих Ницше описал в своем дневнике (опубликованном после смерти его сестрой) два вида нигилизма: активный и пассивный.

Ницше утверждал, что нигилизм возникает тогда, когда «высшие ценности теряют свою ценность».

Такие ценности, как истина или справедливость, часто наделяются сверхъестественной силой. Мы говорим: «Истина освобождает» или «Справедливость восторжествует». Когда вдруг оказывается, что эти ценности лишены приписываемой им силы — когда истина не освобождает, а правосудие не свершается, — мы чувствуем разочарование.

Но вместо того, чтобы упрекать себя в том, что мы слепо верили в эти ценности, мы виним сами ценности в том, что они не оправдали наших ожиданий.

По словам Ницше, в этот момент мы встаем перед выбором: стать активными нигилистами, отвергнуть навязанные нам ценности и создать собственные; или стать пассивными нигилистами и продолжить верить в традиционные ценности, вопреки сомнениям в их истинности.

Активный нигилист разрушает, чтобы найти то, во что стоит верить. По мнению Ницше и русских нигилистов XIX века, только ценности, прошедшие это испытание, могут сделать нас сильнее.

Пассивный нигилист не хочет рисковать и поэтому цепляется за безопасные, традиционные ценности. Ницше утверждает, что такая самозащита в действительности намного опаснее саморазрушения, так как вера ради самой веры ведет к поверхностной жизни и послушному принятию всего, во что верят остальные.

Сегодня слово «нигилизм» часто используется для описания отношения к положению вещей в современном мире. Причем ему почти никогда не дается определение — как будто каждому отлично известно, что оно значит.

Но теперь мы знаем, что нигилизм может быть активным и пассивным. И если мы хотим лучше понять современный нигилизм, мы должны проследить его эволюцию с точки зрения эпистемологии, этики и метафизики, а также рассмотреть его различные проявления: самоотрицание, отрицание смерти и отрицание мира

.

Эпистемологический нигилизм: вы уверены в своем знании?

Эпистемологический нигилизм отрицает возможность достижения знания и утверждает, что наши самые заветные убеждения не имеют под собой основания.

Согласно этой позиции любые притязания на объективную истину ложны, а иллюзия знания создается, чтобы скрыть тот факт, что ничего не известно наверняка.

Томас Кун в своей книге «Структура научных революций» (1962) утверждал, что какими бы утонченными и эффективными ни были созданные нами модели для описания реальности, мы не можем доказать, что они действительно отражают объективную реальность.

Когда мы утверждаем истинность чего-либо на основании прошлого опыта, возникает проблема индукции

: если что-то имело место ранее, это еще не значит, что оно должно произойти снова.

Когда мы утверждаем истинность чего-либо на основании научных доказательств, мы впадаем в заблуждение, которое в логике называется обращением к авторитету: утверждения других (даже экспертов) не могут служить основанием истинности, ведь даже эксперты могут быть необъективными и могут ошибаться. Поэтому, когда ученые делают свои заключения на основе выводов, сделанных учеными прошлого, они совершают ту же логическую ошибку.

Это, в свою очередь, ведет к еще одной проблеме — проблеме бесконечного регресса

: любое утверждение, сделанное на каком-либо основании, неизбежно влечет за собой вопросы об основании этого основания, затем — об основании того основания — и так далее, и так далее.

Может показаться, что эпистемологический нигилизм ничем не отличается от скептицизма, ведь скептик также сомневается в том, что у какого-либо знания может быть надежное основание. Здесь уместно будет вернуться к различию между активным и пассивным нигилистом: активного нигилиста можно сравнить с радикальным скептиком; пассивный же нигилист знает, что есть основания для сомнений, но всё равно продолжает верить. Следовательно, для пассивного нигилиста знание основано на вере.

Таким образом, нигилистом можно назвать не только того, кто отвергает возможность существования надежного знания, но и того, кто, зная о том, что всё знание ненадежно, предпочитает игнорировать этот факт.

Все научные теории основаны на других научных теориях, которые, в свою очередь, основаны на третьих теориях, любая из которых может оказаться ложной.

Но до тех пор, пока научные теории продолжают приносить плоды — в первую очередь плоды в виде технического прогресса, — истинностью этих теорий можно пренебречь.

Однако, пренебрегая окончательной истиной, пассивный нигилист обесценивает и сам поиск знания. Другими словами, для пассивного нигилиста знание не имеет значения.

Подумайте о том, как безответственно в повседневной жизни люди бросаются словами «знание» или «уверенность». Если кто-то говорит, что поезд скоро прибудет, мы либо вовсе не спрашиваем, откуда им это известно, либо сталкиваемся с абсолютным аргументом в современном мире: потому что так показывает их телефон. Если телефон окажется прав, его авторитет подтвердится. Если телефон окажется неправ, мы, скорее всего, будем винить в этом поезд, а не телефон. Поскольку телефон стал нашим главным гарантом знания, признать, что он может ошибаться, — значит признать, что не только наше основанное на информации из телефона знание, но и всё наше знание вообще может не иметь под собой основания.

В конце концов, мы и в других случаях предпочитаем не задаваться вопросом, почему мы так уверены в своих знаниях. Таким образом, пассивный нигилизм — это вовсе не радикальная «постмодернистская» позиция, а часть повседневной жизни.

Моральный нигилизм: с чего вы взяли, что ваши ценности универсальны?

В нравственной философии нигилизм определяется как

отрицание морали. Как утверждает Дональд Аллен Кросби в книге «Призрак абсурда» (1988), моральный нигилизм — следствие эпистемологического.

Если знание и истина не имеют объективных оснований, то нет объективных оснований и для суждений о добре и зле. А значит, мораль основана лишь на нашем представлении о добре и зле, которое может быть разным для каждой исторической эпохи, каждой культуры и каждого отдельного человека.

Тот или иной поступок обычно считается правильным, потому что так говорит Бог, потому что так подсказывает здравый смысл или потому что он может сделать нас счастливыми.

Философ Иммануил Кант осознавал, что использование Бога или счастья в качестве основания для морали ведет к моральному скептицизму. Вера в Бога может побуждать людей поступать нравственно, но только для того, чтобы попасть в рай, а не в ад. Стремление к счастью может побуждать людей поступать нравственно, но невозможно знать заранее, какие поступки в итоге принесут счастье.

Поэтому Кант выступал в пользу нравственности, основанной на здравом смысле. Он предложил принцип универсализации поступков: прежде чем совершить поступок, человек должен представить, смогло бы общество, состоящее из существ, наделенных разумом, существовать, если бы все поступали так, как собирается поступить он.

Кант верил, что логика (а не Бог или стремление к счастью) может подсказать нам, является ли тот или иной поступок правильным (универсализуемым) или неправильным (неуниверсализуемым).

Но мораль, основанная на здравом смысле, также имеет свои недостатки. На один из них указал Жак Лакан в тексте «Кант с Садом» (1989): использование принципа универсализации в качестве критерия добра и зла дает возможность хитрым людям (вроде Маркиза де Сада) оправдать свои ужасные злодеяния, если им удастся доказать, что эти злодеяния могут пройти кантовский тест. Другой недостаток, описанный Джоном Стюартом Миллем в трактате «Утилитаризм» (1861), состоит в том, что разум — не единственный инструмент, которым наделен человек, поэтому следование кантианскому закону морали превратит людей в бессердечных роботов.

Ницше указал на еще один недостаток: здравый смысл может оказаться ничуть не более надежным, чем Бог или счастье. В книге «Генеалогия морали» (1887) Ницше отмечает, что разум — это не нечто абсолютное и универсальное, а нечто, возникшее со временем. Так же, как лабораторные крысы могут научиться принимать рациональные решения после участия в нескольких экспериментах, так и люди научились быть рациональными благодаря многовековым философским, религиозным и политическим «экспериментам».

Отвергнуть мораль — или исповедовать то, во что не веришь?

Активный нигилист и пассивный нигилист по-разному реагируют на моральный скептицизм.

Способность подвергать что угодно сомнению позволяет активному нигилисту либо отринуть мораль вообще, либо выработать собственные нравственные принципы.

Однако может оказаться, что его нравственные принципы на самом деле заимствованы, так как иногда очень трудно понять, когда мы мыслим самостоятельно, а когда — в соответствии с нашим воспитанием. Поэтому активный нигилист скорее попросту отвергнет мораль и будет оценивать, насколько тот или иной поступок приближает его к желаемой цели.

В таком случае поступки человека будут приравнены к поступкам животного или машины. Раз животное нельзя считать аморальным из-за того, что оно ест других животных, то и человека, утверждает активный нигилист, нельзя считать аморальным из-за того, что он крадет у других людей, когда голоден. Яркий пример активного нигилизма такого типа — древнегреческий софист Фрасимах.

В «Республике» Платон приписывает Фрасимаху слова, что «справедливость» — это всего лишь то, что выгодно сильнейшему.

Читайте также

Добра и зла не существует. Как жить в мире без морали

Пассивный нигилист не станет отвергать традиционную мораль из-за того, что у нее нет надежного основания. Вместо этого он заявляет, что обоснованность морали не имеет значения.

Пассивный нигилист подчиняется закону морали не ради морали, а ради подчинения. Для него жить в соответствии с представлениями других людей о добре и зле предпочтительнее, чем жить, не придерживаясь никаких моральных норм. Моральные нормы служат человеку компасом, и пассивный нигилист скорее будет руководствоваться неисправным компасом, чем рискнет отбросить компас в сторону и заблудиться.

Моральные нормы также создают ощущение принадлежности к социальной группе. Общие нормы и ценности настолько же важны для совместной жизни, как и общий язык. Отвергая мораль, активный нигилист тем самым отвергает общество. Пассивный же нигилист боится одиночества, поэтому выбирает быть частью группы. Таким образом, для пассивного нигилиста важно не то, насколько обоснована та или иная моральная норма, а то, насколько она общепринята.

Пассивный нигилист ценит мораль лишь как средство достижения цели, а не как самоцель. Он принимает ту или иную систему моральных ценностей в первую очередь ради чувства общности с другими людьми. Пассивный нигилист напоминает зрителя, который болеет за команду хозяев спортивного чемпионата просто потому, что за нее болеют все остальные. Он принимает моральные нормы потому, что они принимаются обществом, частью которого он хочет быть.

Политический нигилизм: отрицание власти

Под политическим нигилизмом, как правило, подразумевается отрицание власти. Именно так его понимали русские нигилисты XIX века, которым в итоге удалось убить царя. У этой революционной формы нигилизма, которую можно соотнести с активным нигилизмом, нет пассивного компонента.

Опасность активного нигилизма заключается в анархизме и готовности пожертвовать обществом ради личной свободы, а опасность пассивного нигилизма — в конформизме и готовности пожертвовать личной свободой ради общества.

Пассивный нигилист рассматривает знание и мораль лишь как средства для достижения цели — комфорта и безопасности. Именно стремление избежать сомнений и неопределенности в конечном счете приводит к тому, что пассивный нигилист становится более деструктивным, чем активный нигилист.

Политические и моральные системы, поощряющие свободу и независимость, для пассивного нигилиста менее привлекательны, чем системы, требующие бездумного следования традиции и беспрекословного подчинения власти.

Пассивный политический нигилизм — бегство от свободы

Люди часто говорят, что хотят быть свободными и независимыми, но свобода может быть тяжким бременем. Сёрен Кьеркегор определяет страх как «головокружение свободы», которое возникает, когда мы заглядываем в «зияющую бездну» неограниченных возможностей. Как часто посетители ресторана при взгляде на обширное меню спешат обратиться за советом к официанту!

Ницше был обеспокоен тем, что всё больше людей считают бескорыстие, самоотрицание и готовность к самопожертвованию моральными идеалами, и видел в этом свидетельство распространения нездорового пассивного нигилизма в Европе. Столетием позже Эрих Фромм в книге «Бегство от свободы» (1941) выразил схожую обеспокоенность распространенным среди европейцев «страхом перед свободой».

Ханна Арендт предостерегала, что нигилизм — это не только личный, но и политический кризис. Более того, нигилизм иногда поощряется представителями власти, которым кризис играет на руку.

Даже метафизический нигилизм может иметь политическую подоплеку. Если человек верит, что вселенная бессмысленна, его легко убедить в том, что беспокоиться по поводу репрессий, войн и проблем окружающей среды тоже нет смысла.

Симона де Бовуар писала в «Этике двойственности» (1948), что одна из форм, которые принимает нигилизм, — это ностальгия, желание вернуться к тому чувству свободы, которое мы испытывали в детстве, когда еще не знали, что свобода подразумевает ответственность. Это значит, что нигилизм в такой форме также выгоден корпорациям, стремящимся продать нам средства, которые помогают убежать от реальности.

Вот почему так важно уметь распознавать нигилизм не только в себе, но и в окружающем мире. Мы должны научиться определять источник нигилистических взглядов на мир и понимать, кому выгодно, чтобы мы их исповедовали. Только так мы сможем не чувствовать себя беспомощными в этом безразличном мире.

НИГИЛИЗМ • Большая российская энциклопедия

НИГИЛИ́ЗМ (от лат. nihil – ни­что), тер­мин, упот­реб­ляю­щий­ся для обо­зна­че­ния разл. ми­ро­воз­зрен­че­ских (ре­лиг., фи­лос., этич., эс­те­ти­че­ских) на­прав­ле­ний и со­ци­аль­но-пси­хо­ло­гич. ус­та­но­вок, для ко­то­рых ха­рак­тер­но от­ри­ца­ние об­ще­при­ня­тых цен­но­стей, норм, тра­ди­ций и ус­то­ев.

Ис­то­ки он­то­ло­ги­че­ско­го Н. мож­но ус­мот­реть в соч. Гор­гия «О том, че­го нет, или О при­ро­де», в ко­то­ром он в по­ле­ми­ке с кон­цеп­ци­ей бы­тия Пар­ме­ни­да ис­хо­дил из по­ня­тия ни­что. В 12 в. как Н. (nihilianismus) бы­ло оце­не­но ере­тич. уче­ние, от­ри­цав­шее че­ло­ве­че­скую при­ро­ду Хри­ста, в кон. 18 в. по­ня­тие «Н.» ис­поль­зо­ва­лось для ха­рак­те­ри­сти­ки фи­ло­со­фии И. Кан­та и И.  Г. Фих­те (пись­мо Ф. Яко­би к Фих­те с оцен­кой его «аб­со­лют­но­го идеа­лиз­ма» как Н. по­ло­жи­ло на­ча­ло дис­кус­сии во­круг это­го по­ня­тия в нем. фи­ло­со­фии). По­ня­тие «Н.» встре­ча­ет­ся в эс­те­ти­ке Жан По­ля, в ис­то­ри­ко-фи­лос. лек­ци­ях Ф. Шле­ге­ля (при­ме­ни­тель­но к пан­те­из­му), в ре­лиг.-фи­ло­с. со­чи­не­ни­ях Ф. К. фон Баа­де­ра (атеи­стич. «сци­ен­ти­ст­ский» Н.) и др. Ши­ро­кий куль­тур­но-ис­то­рич. смысл оно по­лу­ча­ет у Ф. Ниц­ше как вы­ра­же­ние ис­то­рич. судь­бы ев­роп. куль­ту­ры, её все­об­ще­го кри­зи­са и упад­ка (décadence), пре­одо­леть ко­то­рый Ниц­ше на­де­ет­ся пу­тём «пе­ре­оцен­ки всех цен­но­стей»: «Что обоз­на­ча­ет ни­ги­лизм? – то, что выс­шие цен­но­сти те­ря­ют свою цен­ность. Нет це­ли. Нет от­ве­та на во­прос «за­чем?»» (Во­ля к вла­сти. СПб., 2011. С. 27).

В Рос­сии тер­мин «Н.» впер­вые был упот­реб­лён Н. И. На­де­ж­ди­ным (ст. «Сон­ми­ще ни­ги­ли­стов» с кри­ти­кой ро­ман­тиз­ма, в т. ч. по­эзии А. С. Пуш­ки­на, ж.  «Вест­ник Ев­ро­пы», 1829, № 1–2), им поль­зо­ва­лись С. П. Ше­вы­рёв, В. Г. Бе­лин­ский, Н. А. Доб­ро­лю­бов и др., од­на­ко ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние он по­лу­чил (от­час­ти бла­го­да­ря М. Н. Кат­ко­ву) по­сле вы­хо­да в свет в 1862 ро­ма­на И. С. Тур­ге­не­ва «От­цы и де­ти» с центр. об­ра­зом «ни­ги­ли­ста» сту­ден­та Ба­за­ро­ва – че­ло­ве­ка, «ко­то­рый не скло­ня­ет­ся ни пе­ред ка­ки­ми ав­то­ри­те­та­ми, ко­то­рый не при­ни­ма­ет ни од­но­го прин­ци­па на ве­ру, ка­ким бы ува­же­ни­ем ни был ок­ру­жён этот прин­цип» (От­цы и де­ти. СПб., 2008. С. 25). Ни­ги­ли­ста­ми ста­ли на­зы­вать ра­ди­каль­ную мо­ло­дёжь, от­вер­гав­шую ус­тои до- и по­ре­фор­мен­ной Рос­сии – со­слов­ные по­ряд­ки, ре­ли­гию, нор­мы мо­ра­ли и ка­но­ны идеа­ли­стич. эс­те­ти­ки и про­по­ве­до­вав­шую ес­те­ст­вен­но-на­уч. ма­те­риа­лизм и ате­изм. Ру­по­ром этих идей в нач. 1860-х гг. стал ж. «Рус­ское сло­во», ве­ду­щую роль в ко­то­ром иг­рал Д. И. Пи­са­рев, иг­но­ри­ро­вав­ший при этом тер­мин «Н. » и на­зы­вав­ший се­бя и сво­их еди­но­мыш­лен­ни­ков «реа­ли­ста­ми». Ес­ли М. А. Ба­ку­нин, С. М. Крав­чин­ский, П. А. Кро­пот­кин вкла­ды­ва­ли в тер­мин «Н.» по­ло­жит. со­дер­жа­ние, то в кон­сер­ва­тив­ной пуб­ли­ци­сти­ке и т. н. ан­ти­ни­ги­ли­стич. ро­ма­нах А. Ф. Пи­сем­ско­го («Взба­ла­му­чен­ное мо­ре», 1863), Н. С. Лес­ко­ва («Не­ку­да», 1864), Ф. М. Дос­то­ев­ско­го («Бе­сы», 1871–72) он при­об­рёл об­ли­чи­тель­ный смысл. К нач. 1870-х гг. сло­во «ни­ги­лист» поч­ти ис­чез­ло из рус. пуб­ли­ци­сти­ки, од­на­ко в зап.-ев­роп. лит-ре ста­ло упот­реб­лять­ся как обо­зна­че­ние рос. ре­во­люц. дви­же­ния. В даль­ней­шем фе­но­мен рус­ско­го Н. по­лу­чил ис­тол­ко­ва­ние в ра­бо­тах С. Л. Фран­ка (ст. «Эти­ка ни­ги­лиз­ма» в сб. «Ве­хи», 1909) и Н. А. Бер­дяе­ва («Ис­то­ки и смысл рус­ско­го ком­му­низ­ма», 1937).

В цик­лич. фи­ло­со­фии куль­ту­ры О. Шпенг­ле­ра Н. оп­ре­де­ля­ет­ся как «чис­то прак­ти­че­ское ми­ро­на­строе­ние ус­та­лых оби­та­те­лей боль­шо­го го­ро­да, имею­щих за спи­ной за­вер­шён­ную куль­ту­ру и не имею­щих уже ни­ка­ко­го внут­рен­не­го бу­ду­ще­го» («За­кат Ев­ро­пы». М., 1993. Т. 1. С. 543). В эк­зи­стен­ци­аль­ной фи­ло­со­фии М. Хай­дег­ге­ра Н. вслед за Ниц­ше рас­смат­ри­ва­ет­ся как «ос­нов­ное дви­же­ние в ис­то­рии За­па­да», ко­ре­ня­щее­ся в ме­та­фи­зи­ке, ис­то­ки ко­то­рой вос­хо­дят к др.-греч. фи­ло­со­фии (пре­ж­де все­го к Пла­то­ну) и ко­то­рая с её рас­ко­лом ми­ра на «су­щее» и «цен­ное» и про­ис­те­каю­щим из это­го «заб­ве­ни­ем бы­тия» оп­ре­де­ли­ла всё раз­ви­тие ев­роп. ци­ви­ли­за­ции («Ев­ро­пей­ский ни­ги­лизм» – в его кн. «Вре­мя и бы­тие». М., 1993. С. 63–176). Для А. Ка­мю Н. свя­зан с осоз­на­ни­ем пол­ной аб­сурд­но­сти че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, «бунт» про­тив ко­то­рой яв­ля­ет­ся един­ст­вен­ным вы­ра­же­ни­ем че­ло­ве­че­ской со­ли­дар­но­сти. Ха­рак­те­ри­зуя Н. как «по­гру­же­ние в без­ве­рие», К. Яс­перс про­ти­во­пос­тав­ля­ет ему «фи­ло­соф­скую ве­ру» в транс­цен­ден­цию.

Почему молодежь – нигилисты? На примере современной музыки

В терминологию слово «нигилизм» попало в XVIII веке, когда о нигилизме заговорил философ Фридрих Якоби. С тех пор нигилизм как явление и школа мысли развивался до тех пор, пока термин не стал популярным в общем смысле. В этом смысле термином начали называть мироощущение, напрямую связанное с абсолютным скептицизмом и отказом от традиционных норм. Сейчас подобные настроения актуальны для современной рэп- и постпанк-музыки: «Не хочу быть красивым, не хочу быть богатым», – как у Хаски, «Я просто тело, что тупо болит», – как у ЛСП, «Социум не в моде – в моде пустота», – как у постпанк-группы «Молчат Дома». Разберемся в основных направлениях нигилизма, рассмотрим его историю и сам термин в контексте современной молодежи и музыки, которую она слушает.

История и виды нигилизма

Нигилизм определяют как философскую позицию, которая заключается в отрицании или отсутствии веры в общепринятые, важные аспекты жизни. С течением времени в нигилизме появилось множество направлений. Например, экзистенциальный нигилизм фокусируется на отсутствии цели и ценности жизни. Метафизический – заявляет о возможном «не существовании» физических объектов. Моральный – отрицает наличие морали как чего-то присущего объективной реальности. Независимо от направленности мысли, у всех ветвей нигилизма есть нечто общее – отрицание чего-либо. Постепенно термин вошел в употребление и в России, во многом благодаря заслугам поэтов и писателей, в частности Тургенева. Но его значение использовалось не в философском смысле, а в более конкретном. Нигилистами называли молодых людей, которые были не согласны с устоявшимся государственным строем.

Такие идеи находили отражение в популярной культуре. Например, декадентская эстетика на границе XIX и XX веков, или культура «думеров» – сегодня. Остановимся на них чуть подробнее. Думер – это мем, который стал популярным около года назад. Под думером понимается определенный образ, визуально – это плохо нарисованный портрет молодого человека в черном худи, черной шапке и с сигаретой во рту. Главные описательные характеристики: алкоголизм, стыдится разговаривать со своей семьей, никакой надежды на карьерное продвижение, высокий риск опиоидной зависимости, не заводил друзей с 2012 года. Образу приписывают хроническую депрессию и мрачный взгляд на окружающий мир. Судить о популярности самого мема слишком сложно – мало репрезентативных данных. Но зато музыкальные плейлисты Doomer Music стали очень популярны, в частности russian doomer music (от 40 до 600 тысяч просмотров). Мы даже не будем пытаться объяснить этот феномен, просто воспримем его как факт – русская думер-музыка популярна. И здесь мы подходим к вопросу о связи культуры (в данном случае – музыки) с нигилистическими настроениями молодежи.

Нигилизм в современной музыке

Очевидно, что каждое поколение сталкивается с ужасами своего века. XX век – это война, диктаторские режимы, геноцид и развал института религии как главного поставщика смыслов. На территории СССР люди испытали на себе крах идеологии. Затем плавный переход в период «лихих 90-х» – с грабежами, убийствами, воровством и прочими ужасами. То есть из относительного идеологического комфорта люди окунулись в полный хаос, где большинству приходилось буквально выживать. Во всём этом и выросло молодое поколение, которое в итоге попало не в «лучший новый мир», а в сомнительный мир автократии. На этом фоне появилось много музыки, которая отрицает общепринятые нормы и свободно говорит о неудобном. И если идейно/по настроению музыка многих современных музыкантов продолжает линию альтернативы 80-х (Александр Башлачев, «Звуки Му», «Наутилус Помпилиус», «Аквариум», «Агата Кристи» и другие), то стоит отметить, что у сегодняшних музыкантов куда больше возможностей для контакта с аудиторией, для продвижения своего творчества. В 80-х всё ограничивалось продажей дисков и концертами-квартирниками, которые постоянно закрывали и срывали. Сейчас же музыканты творят намного более свободно и могут работать с публикой через различные каналы в интернете. Это кажется неважным в контексте нигилизма, но в данном случае мы предельно чётко видим количество заинтересованных в музыке с нигилистичным подтекстом. Рассмотрим более детально темы и тексты нескольких музыкантов из СНГ.

В числе первых – рэпер новой волны «Хаски» и его близкий друг и соратник по жанру – bollywood FM. Всё их творчество наполнено бытовым мраком. Например, в треке «Поэма о Родине» если речь заходит о малоэтажных домах, то они обязательно «бараки-недоростки, лишенные идентичности». Новостройки же названы «костылями». Всё это выглядит неприветливо, сравнивается с «пропойцами на голяках». Да и сам автор готов «бухать и дуть в подворотне до одури и затем рухнуть водородною бомбою». Если не рассматривать смыслы и фокусироваться исключительно на описательных образах, получится довольно блеклая картина. Даже когда «Хаски» пытается романтизировать: «Моя Родина – моя любовь: вид из окна – моногородок в платье серого сукна», – получается всё равно блекло, ведь сукно серое. Но если быть более конкретным, в треке «Пироман» рэпер намерен развенчать идею об особенности человека, называя всех «в конечном счёте удобрением». Но здесь есть надежда на светлое будущее, ведь даже если «ты равнодушен к людям был – но поможешь растениям». Дальше идет обращение к обществу, которое буквально тлеет у мониторов и не делает ничего, лишь «в хибарах арендованных делит коридоры». В свою очередь bollywood FM также отрицает обывательский образ жизни и не столько высмеивает его, сколько показывает, насколько он отвратительный. В песне «Энтузиаст» люди представлены такими безликими, словно они сделаны из китайской подделки конструктора LEGO. Но и своё собственное существование он называет «случайным» в строчке: «Меня мама из подручного сделала случайно».

Вопросы социума, его состояния и отношения к нему – это главные темы постпанка. В лучших традициях жанра белорусская группа «Молчат Дома» в песне «Люди надоели» поют о том, как «люди надоели, надоел им я». Но отдельного внимания заслуживает припев: «Мне больше не за чем мечтать. Их лучше взять и потерять. Их больше незачем любить. Их надо взять и отпустить». Пользователи сайта Genius трактуют текст как обращение к тем же самым «людям», но, возможно, речь идет о мечтах, которые ты теряешь, перестаешь любить, и в конце концов отпускаешь. Но до постпанка тема отрицания часто использовалась и в панке. Неизбежность в первом куплете песни «После меня» налицо: «И кто бы мог подумать, что не нужно думать. Уже спущен курок, не убежать от пули», – ведь если условная пуля выпущена и теперь не убежать, можно уже и не думать. «Можешь попытаться показаться глупым, но на нашей улице Бог не судит», – очевидная тщетность любых оправданий, ведь Бог здесь уже ничего не решает.

Музыкальный дуэт Аигел в своем новом альбоме «Эдем» возвращается к теме родного края. С ним невольно появляются и нигилистичные образы. Солистка группы Айгель Гайсина говорила, что трек «Оно выделяло тепло» для неё центральный: «Это автобиография, там даже адреса домов, где я родилась и жила, настоящие. «Эдем» – бюро ритуальных услуг рядом с домом моего детства, дом принадлежал больнице скорой помощи и торцом упирался в морг». Собственно, этот морг играет главную роль в первом куплете: «Прессованный прах наших предков: бомжей городских, работяг деревенских, которых великая стройка скурила и выдула в небо задумчиво из крематорной трубы». Великая стройка – типичный образ в советской идеологии, когда строили во имя великой идеи. Но о людях никто не говорил, они оказывались расходным материалом, который в итоге «скурила» крематорная труба. Дальше говорится о прадеде, который «строил и строил дом, сгоревший три раза подряд», а дед умер от разрыва сердца. В четвертом куплете речь идет о сыне, который «30 лет считался мертвым в лагерях и однажды встал в дверях» родного дома, но мать его не узнала и не пошла обнимать.

Экзистенциальная тщетность всё чаще встречается в текстах музыкантов. У Ic3peak, ЛСП, «масла черного тмина», Гречки, Опиа, даже у Fасе и Скриптонита встречаются похожие темы. Собственно, с чем это связано? Возможно, артисты поднимают вопросы, беспокоящие большинство. Или, может быть, автор в своём творчестве настолько «заразителен», что его мысли буквально перенимают остальные. Но поскольку дело касается нигилизма, то вполне вероятно, что все эти вопросы не имеют смысла. Чтобы разобраться во всём с академической точки зрения, мы поговорили с философом Алексеем Зеленским:

«Если мы сместимся с вопроса о существовании нигилизма к вопросу о существовании нигилистов, то обнаружим любопытную особенность: до определённой поры никто себя сам нигилистом не называл – нигилистами за что-то называли других. Так было в средневековом христианстве, так было с Фридрихом Якоби, усмотревшим нигилизм в философии Фихте; с Огюстом Контом, назвавшим негативной всю метафизику; с Ницше, диагностировавшим нигилизм во всей европейской культуре. Таким образом, нигилист и, соответственно, нигилизм – это, прежде всего, фантазия или сновидение западной культуры, рисующее субъект, способный последовательно держаться предельной крайности и удерживаться в ней и разумом, и поведением. Разумеется, на поверку всегда оказывалось, что найти полноценного нигилиста не удаётся. Нигилизм невозможно практиковать, его можно лишь исповедовать как форму трансгрессии или немыслимого радикализма. Существует он только в глазах наблюдателя.

Сразу же обратим внимание на то, что потенциал этого слова как ярлыка просто неисчерпаем: оно легко клеится к чему угодно. Пример Ницше, который безнадёжно «вляпался» в нигилизм, весьма показателен: чтобы прослыть нигилистом, было достаточно о нём заговорить. Современные справочники, чуть ли не через один, характеризуют Ницше как нигилиста и теоретика нигилизма, в то время как Ницше свои воззрения нигилизму однозначно противопоставлял и обвинял в нигилизме христианство и философию. И это выворачивание наизнанку слов Ницше не так удивляло бы, если бы его можно было списать на совесть поверхностных читателей. Однако вышло оно из-под пера мощнейшего философа, Мартина Хайдеггера. И Ницше, и Хайдеггер прекрасно понимали, что введение в дискурс слова «нигилизм» отрезает все пути назад и оставляет единственную возможность далее говорить и мыслить только под его знаком. Крайне упрощая суть, можно сказать, что нигилизмом можно объяснить всё, включая сам нигилизм, и ни к чему иному его свести невозможно.

Из сказанного мы можем вывести два следствия. Во-первых, причинно-следственные отношения понять нигилизм не помогут. Что толку от того, что в качестве причин мы упомянем развал Союза, дискредитацию идеологии, разъедающее влияние капитализма, падающие стандарты уровня жизни, удушающее общественно-политическое устройство, глобальные кризисы и угрозы, если всё это в наших глазах уже лишено позитивного смысла? Как найти объяснение для нигилизма, не ища ему оправдание? И как найти ему оправдание, не начав смотреть на мир глазами нигилиста?

Во-вторых, из сказанного мы можем понять причины, по которым мы используем слово «нигилизм». Конечно, для словарей по философии, литературе и искусству «нигилизм» представляет собой сегодня скорее музейную ценность, вышедшую из интеллектуальной и эстетической моды чуть ли не век назад. Зато этот термин теперь осел в гуманитарной публицистике, стал доступен широкой общественности, обрёл меновую стоимость.

С 1990-х годов нигилизм ассоциируют с девизом ‘No future!’ Установка, озвученная в этом девизе, на самом деле характеризует не только определённые молодёжные субкультуры, но и достаточно широко признаётся в квир-, транс- и гей-субкультурах. Идеологический посыл: «Требование думать о будущем и жить ради будущего не даёт нам быть такими, какими мы хотим быть здесь и сейчас. Поэтому – к чёрту будущее!» Таким образом, мишенью ‘No future!’ становятся такие конвенциональные ценности позднекапиталистического общества: здоровье, жизнь, карьера, репутация, продолжение рода. Реалистические представления о собственном будущем, как полагают, мало совместимы с желанием покрыть своё тело татуировками, шрамами и пирсингом, равно как и с наркоманией, незащищённым сексом, операциями по смене пола, попаданием в базу исполнительных органов за проституцию или распространение наркотиков. В этом можно было бы усмотреть отказ платить символический взнос за право войти в «нормальное общество», который традиционная психология приписывает маргиналам. Однако, можно повернуть ситуацию иначе: а что, если в содержании этого «взноса» подразумевается тот или иной жест символического отказа от будущего? Что, как не отказ от «будущего», по факту совершает три четверти населения, неспособного позволить себе заботу о здоровье, долголетии и благоденствии? Скандальность ‘No future!’ в том, что этот девиз делает латентный неприглядный консенсус капитализма явным.

Мы в последнюю очередь думаем о том, что контент, характеризуемый как «нигилистический», может представлять собой всего лишь утрированную норму, стоит лишь сбросить градус ажитации. Ницше разоблачил в нигилизме интеллектуализацию и морализацию слабости воли, то есть такую смысловую переработку, в результате которой уныние, озлобленность, зависть подаются в форме чего-то возвышенного, как явный или подразумеваемый упрёк кому-то. К примеру, в текстах некоторых рэп-исполнителей из СНГ в качестве контекста выступает «депрессивная провинция» (как у рэпера «Хаски», в треке «Поэма о Родине»). Всё, что озвучивается в таких текстах, является статистически заурядным, то есть типичным для жизни большинства. Заурядность и является главным объектом символической обработки: например, бараки, по определению лишённые индивидуальности, становятся топорщащимися недоростками, сравниваются с пропойцами и каретами ППС. Заурядность, типичность поглощает без остатка пустоту, ничтожность, которую на этом месте тщится видеть автор текста. Провинциальность – это такое «ничтожащее ничто», в мельницу которого должен попасть камень метафоры, которая позволит зафиксировать ничтожество в форме, неудобной для перемалывания. Понятно, что буквально это описание понимать нельзя, потому что, стоит только отключить образный регистр, на нас обрушивается бредовая речь сумасшедшего: «Человечья требуха в фоторамках окон», «Помнишь, ты умерла, и мы твоё мясо ели, что пахло как мумия, забытая в Мавзолее. ..» – некрофилические и каннибалистические фантазии на границе симптомов психотического распада и вымученной метафоры провинции в духе upside-down (из сериала Stranger Things). Таким образом, между прочим, провинция находит один из способов прописки в мейнстримовом медийном пространстве: если по гламурности ей с метрополией тягаться нелепо, то по криповатости она вне конкуренции.

Средства нигилизма служат не демонстрации «ничто на месте нечто» (смысла, истины, ценностей), а, скорее, не позволяют негативности стать обыденной».

Нигилизм | Философский словарь

(лат. nihil – ничто) – исходно – одна из характерных черт буддистской и индуистской философии. Согласно присущему…

(лат. nihil – ничто) – исходно – одна из характерных черт буддистской и индуистской философии. Согласно присущему им Н. (или пессимизму), в посюстороннем мире в принципе не присутствует изначальная реальность, ибо она не имеет имени и формы; оформленной же и получившей имя является приносящая страдания иллюзия. Жизнь, таким образом, выступает ничем иным как нескончаемой сменой рождений и смертей, лишенной смысла и назначения. Спасение человека суть спасение от жизни.

В истории философии европейского типа Н. воплощался в ряде разнокачественных версий:

I) Универсалия неклассической европейской культуры, последовательно анти-рационалистическая философская концепция, мироощущение и поведенческий принцип, фундированные акцентированным отрицанием (в смысле хайдеггеровской “негации”) тех или иных социокультурных оснований. Как особый термин “Н.” был введен в оборот немецким философом Ф.Г.Якоби в его послании к Фихте (1799). Слово “Н.” приобрело широкую распространенность среди интеллектуалов Европы после осмысления богоборческих интенций Великой французской революции и во многом благодаря роману И.С.Тургенева “Отцы и дети” (1862). Ницше, заимствовав термин “H.” y Тургенева, обозначал им явление, связанное с переоценкой всех высших ценностей, т.е. именно тех, которые только и наполняют смыслом все действия и стремления людей. Как отмечал Ницше, “… нигилизм петербургского фасона (что означает истовую веру в неверие, готовую принять за это любые муки), эта горячность свидетельствует в первую очередь о потребности в вере…”. По Ницше, нет больше ничего, во имя чего следует жить и к чему надо было бы стремиться: “что означает нигилизм? То, что высшие ценности теряют свою ценность, нет цели, нет ответа на вопрос зачем”. Вместе с исчезновением страха перед человеком уходит и безусловная любовь к нему. H. y Ницше суть порождение трагического распада мира на бытие и смысл. Н. может быть преодолен лишь посредством имманентизации человеком идей “воли к власти” и “вечного возвращения”. Таким образом, H. y Ницше, выступая в ипостаси не идеологии, а метафизики, преследовал цель обоснования жизнеутверждающих принципов, обозначения “нового пути к “Да”. Согласно Ницше, традиционный европейский Н. шопенгауэровского типа характеризуется стремлением к жизни “в согласии с целями, установленными извне”. Русский же Н., по Ницше, “научившись не доверять какому-то одному авторитету… стремился найти другой”. По замечанию Ницше, люди привыкли полагать опорой “если не Бога и не науку, то совесть, разум, общественный инстинкт или историю”, рассматриваемые как “имманентный дух с присущей ему целью, на чью милость можно положиться”. Осознание же того, что внешнего целеполагания нет, как и нет внешнего для человека мирового порядка, результируется в отказе людей от попыток осмысления чего-либо, лежащего вне пределов посюсторонней субстанции бытия. Тем не менее, нередко, с точки зрения Ницше, философы и мечтатели измысливают “в качестве истинного мира новый мир, потусторонний нашему” в сравнении с каковым наш мир полностью обесценивается. И лишь когда человек осознает то, что и этот якобы “подлинно-истинный” мир – не более чем творение рук человеческих, компенсация неосуществленных желаний, – вот тогда, по Ницше, и начинается подлинный Н. Любая картина мира утрачивает смысл, а сам этот мир полагается единственно-данным, хотя и бесструктурным, бесцельным и лишенным ценности. По Ницше: “Сознание отсутствия всякой ценности было достигнуто, когда стало ясным, что ни понятием “цели”, ни понятием “единства”, ни понятием “истины” не может быть истолкован общий характер бытия… Недостает всеобъемлющего единства во множестве совершающегося: характер бытия не “истинен”, а ложен… в конце концов, нет более основания убеждать себя в бытии истинного мира… Коротко говоря: категории “цели”, “единства”, “бытия”, посредством которых мы сообщили миру ценность, снова изымлются нами – и мир кажется обесцененным”. Обесцененным – в смысле того, что ему (миру) вообще бессмысленно приписывать какую бы то ни было ценность /как, например, приписывать массу буквам алфавита – А.Г., T.P./. Как же акцентированно утверждал сам Ницше, именно состояние ума как нуждающегося в цели, должно быть преодолено. Таким образом, Н., по Ницше, предполагает картину мира, предельно лишенную иллюзий; картину миpa, радикально враждебного всевозможным человеческим устремлениям; картину мира, лишенного всякого – в т.ч. и морального – порядка. Согласно Делезу (“Ницше и философия”), всеобщая история являет собой переход от предыстории к постистории. В интервале между данными полюсами процедуры культурной дрессировки были призваны превратить изначально первобытное животное в “индивида суверенного и дающего законы”, в субъекта, способного осуществить кантовское “управляем именно мы”. История не достигла своей цели: возник человек озлобленный, человек больной; болезнь эта называется “Н.”. Излагая ход мыслей Ницше, Делез отмечает: последний человек, “уничтожив все, что не есть он сам”, заняв “место Бога”, оказался отвергнут всеми и всем. Этот человек должен быть уничтожен: настал момент перехода от ничто воли (болезнь Н.) к воле к ничто, от Н. незавершенного, болезненного и пассивного к активному Н. (Не случайно, что Хайдеггер усматривал одну из заслуг Ницше в том, что тот осмыслил Н. как принцип, логически центрирующий на себе европейскую историю.) В психоанализе Н. понимался как результат разрушения баланса между гнетущим ханжеством традиций и буйством бессознательного. В рамках как французского (Камю, Сартр), так и немецкого (Ясперс) экзистенциализма Н. трактуется как изначальная бытийная данность. Постулирование роли Н. как значимого основания перспективных мыслительных подходов осуществили Адорно в своей “негативной диалектике” и Маркузе (стратегия “Великого Отказа”). Н. требует многомерного и радикального самооправдания от всякой (в первую очередь, утонченной) культуры: по саркастической оценке Мертона, нигилисты – это те, кто “не верует в Бога” и “не ходит в баню”.

II) В современной философии, культурологии и психологии европейский Н. второй половины 20 в. может ассоциироваться с рядом интеллектуальных феноменов:

1) С теоретическими установками, присущими определенной генерации европейских мыслителей: так, стиль Фуко, внешне отвечая позитивистским критериям (работа с многочисленными архивными документами, первичными текстами и т.п.), фундирован пафосным Н. по отношению к пониманию фактов в позитивизме. По мысли Фуко, “если интерпретация никогда не может быть завершена, то это просто потому, что нечего интерпретировать. Не существует никакого абсолютно первого объекта интерпретации, поскольку по сути все уже представляет собой интерпретацию, каждый знак сам по себе является не вещью, открывающейся для интерпретации, но интерпретацией других знаков”. Тексты Фуко, сопровождаемые колоссальным критическим инструментарием (цитаты, документы и т.д.), выступают по сути сказочными фантазиями-романами.

2) С пафосным интеллектуально-аксиологическим поворотом, осуществляемым постмодернизмом (см. Постмодернизм, Этика).

3) С массовыми явлениями психоневротического и патологически-деструктивного порядка (см. “Сверх-Я”, “Смерть Бога”).

III)

1) Духовное явление, порожденное русским изданием византийского христианского канона и содержащее сильное переживание элемента православной аскезы: московское православие, как известно, никогда не имело собственно богословской модели оправдания культуры как таковой. Нередко отмечалось, что у русских нет культуропоклонства, свойственного людям западной цивилизации (у Достоевского: “все мы нигилисты”; у Бердяева: русские по природе своей – апокалиптики или нигилисты). Как писал Флоренский, “идиотизм, идиот в древнем смысле этого слова – вовсе не слабоумный, а частный человек, не участвующий в исторической жизни, живущий в себе, вне связи с обществом. Быть идиотом – это, пожалуй, наилучший удел, особенно если бы можно было идиотствовать до конца, то есть сделаться полным идиотом”.

2) Радикальная форма русского просветительства – сопряженная с православным Н. нравственная критическая рефлексия над культурой, созданной-де привилегированным слоем и для него лишь предназначенной (“рафинированный” Н. Запада не был связан с Просвещением). По мысли Бердяева, Л.Толстой – “гениальный выразитель религиозно обоснованного нигилизма в отношении к культуре. В нем сознание вины относительно народа и покаяние достигли предельного выражения”. Поясняя неприятие русскими однозначных, рационализированных, “чистых” общественных форм, их эмоциональную устремленность к “концу истории”, их отказ от логической ступенчатости исторического процесса, Шпенглер подчеркивал: Россия есть апокалиптический бунт против античности – против совершенной формы, совершенной культуры. По Г.Флоровскому же, русский Н. суть анти-исторический утопизм.

IV) В философии М.Мамардашвили, Н. – своеобразный способ пережить собственное поражение, итог “несамодостаточности человеческих состояний”. В этом контексте Н. не требует ответов на смысложизненные вопросы, требующие духовного напряжения; он есть отказ от пафосной формулы “Я могу”, отказ от установки на преодоление экзистенциальных жизненных обстоятельств. Нигилист такого типа возлагает надежды на “самодействующие механизмы” человеческого бытия. Такой Н. исключает для человека осуществление поступков в положении “лицом к лицу” с подлинной сутью дел; он ориентирован на взаимодействие с “масками-марионетками”, не являющимися носителями высоких жизненных смыслов. Как утверждает Мамардашвили, “поступок – это случившееся состояние мысли”. По Мамардашвили, “если человек достигает степени самоуважения посредством упрощенных схем, то он скорее убьет того, кто покусится разрушить эти схемы, чем расстанется с ними”.

Нигилизм (Кириленко, Шевцов, 2010) | Понятия и категории

НИГИЛИЗМ (лат. nihil — ничто) — в самом общем смысле учение, центральным постулатом которого является полное отрицание традиций, норм, правил, общественных устоев, авторитетов. Нигилизм — сложное социально-историческое явление, имеет много разновидностей.  Существует нигилизм социально-политический, связанный с отрицанием общественно-политического строя. Такой нигилизм проявляет себя в революционном движении; сторонники его склоняются к анархизму. Существует этический нигилизм, отрицающий общечеловеческую мораль, существование добра вообще. Такой нигилизм переходит в пессимизм. Можно говорить и об эстетическом нигилизме, отрицающем художественные каноны, само понятие прекрасного. Нигилизм может быть познавательным, декларирующим недостижимость истины. Он граничит с агностицизмом и скептицизмом. Наконец, можно говорить о нигилизм как философской позиции, в рамках которой отрицается наличие абсолютных устоев существования, смысловой направленности жизни.

Термин «нигилизм» давно вошел в культурный обиход. В Средние века еретиков, отрицающих историческое существование Христа, называли нигилианистами. О нигилизме как характеристике рационалистического способа философствования писали в XVIII-XIX вв. представители иррационалистической философии (Ф.Г.  Якоби). Представитель философии романтизма Жан Поль называл «нигилизмом» романтическую поэзию. Для датского философа С. Кьеркегора эстетическая точка зрения, точка зрения иронии и игры являлась выражением нигилизма. Многие исследователи считают, что термин «нигилизм» занял прочное место в европейской культуре благодаря И. Тургеневу и его роману «Отцы и дети». «В наше время полезнее всего отрицание», — говорил Базаров.

Нигилизм как российский культурно-исторический феномен связан с движением русской радикальной общественной мысли 60-х годов XIX в. (Н. Чернышевский, Дм. Писарев). Русский нигилизм включал в себя и критически-разрушительное отношение к современному обществу, и программу радикальных реформ. Утилитаризм как составная часть нигилизма стремился заменить абстрактные понятия добра и зла учением о пользе как основном критерии морали. Другим пунктом радикального умонастроения было «разрушение эстетики», борьба с «чистым» искусством, превращение искусства в «приговор» действительности. Наконец, нигилизм в области науки и философии выражался в отрицании всего, что находилось за пределами чувственного опыта, в отрицании всякой метафизики — «схоластики XIX века».

Ф.М. Достоевский в своем «Объяснительном слове» к речи о Пушкине сблизил нигилиста как «отрицательный тип» с «лишним» человеком, «в родную почву и в родные силы не верующим» и от этого страдающим. Писарев, яркий представитель русского нигилизма, писал: «Надо эмансипировать личность от тех разнообразных стеснений, которые на нее налагает робость собственной мысли, авторитет предания, стремление к общему идеалу и весь тот отживший хлам, который мешает живому человеку дышать». Русский нигилизм — это не синоним простого неверия, «усталости культуры», ее разложения. Русский нигилизм — это своеобразный синтез позитивизма, индивидуализма и социально-этического или социально-эстетического утопизма, это выражение потребностей «жизни», устремленной в будущее, как они поняты русской радикальной мыслью. Разрушение старого неотделимо в русском нигилизме от поисков новой науки и нового искусства, нового человека, нового общества. Можно провести определенные аналогии между разрушительным пафосом русского нигилизма и «переоценкой ценностей» ницшеанской философии. Недаром чешский мыслитель и политический деятель Т. Масарик называл Писарева «русским Ницше».

Дальнейшая судьба понятия нигилизм тесно связана с философией Ф. Ницше. Нигилизм для Ницше — это не один из многих типов умонастроения, а характеристика ведущей тенденции в европейской философской культуре. Суть нигилизма, с точки зрения Ницше, это утрата веры в сверхчувственное основание бытия. «Бог умер» — вот формула нигилизма. Он, по мнению Ницше, некое «промежуточное» состояние, он может быть выражением и силы, и слабости человека и общества.

В своем внешнем проявлении нигилизм есть следующее: «высшие ценности теряют свою ценность». Как это происходит? Постепенно, говорит Ницше, возникает осознание того, что в мире нет некоей «цели», достижением которой озабочен весь мир, в мире нет «единства», которое до сих пор было основой его спокойствия, «встроенности» в мир, нет «истины». С помощью этих понятий человек полагал себя смыслом и мерой ценности всех вещей, «он создал такое целое, чтобы иметь возможность веровать в свою собственную ценность». Человек создал мир, подтверждающий его собственную значительность, и вот этот мир зашатался. Нет истины, нет морали, нет Бога. Но нигилизм можно истолковывать двояко. Нигилизм «слабых» — это упадок и разложение. Радикальный нигилизм, нигилизм сильных» — это путь абсолютного авторства — созидания новой морали, нового человека. Необходимо, говорил Ницше, встать на путь «переоценки ценностей». Переоценка ценностей, по его мнению, должна осуществляться на пути формирования новых ценностных потребностей. Должны исчезнуть ценности «сверхчувственного мира» — всё то, что находится за пределами человеческой жизни. Основой новых ценностных ориентиров должна стать «воля к власти» — основополагающее начало жизни. Воля к власти есть абсолютное превозмогание, она не имеет цели. Поэтому разрушительная программа Ницше не предполагала ликвидацию ценностей вообще; скорее, Ницше предлагал максимальное сближение цели и ценности, что позволяло говорить об относительности ценности-цели, ее достижении и преодолении. Ценности — это условие стимулирования и поддержания воли к власти, это «полезные ценности».

М. Хайдеггер рассматривал Н. как завершение господствующей тенденции европейской философии — ее субъективизма — и в «определенном правильно понятом смысле — конец метафизики как таковой», вершиной которой является идея сверхчеловека. Для Хайдеггера сама философия Ницше — это завершенный «классический» нигилизм, не столько сражающийся с прошлым, сколько выражающий его сущность. Декарт и Ницше — это две стороны одной медали. Наивный нигилизм Протагора, скрытый нигилизм Декарта лишь обнаружили себя в философии Ницше. Нигилизм — это способ осознания европейской культурой себя, но и неспособность отрешиться от себя, от своего субъективизма, «гуманизма», «антропоморфии». Субъект в европейской философии всегда на первом плане — будь то познающий субъект Нового времени или «волящий» субъект, «белокурая бестия» Ницше. Вся прошлая философия нигилистична, это метафизика субъективности, метафизика человека как «рационального животного», будь то Декарт, Гегель или Ницше. В философии Ницше метафизика открыто заявляет о себе в качестве «антропологии», учения о «перспективах», «точках зрения», «мировоззрении».

Хайдеггер утверждает необходимость мыслить бытие «из себя самого», «а не сообразно тому, как мы его схватываем и воспринимаем». Бытие для него — это не условие сущего, его нельзя понять исходя из человека как субъекта познания, деятельности, «власти». Избавленное от антропоморфизма западной метафизики, бытие лишается привычных человеческих характеристик, выступающих как «ценность» для человека. Бытие, таким образом, превращается для человека в «ничто». «Нигилизмом, — делает парадоксальный вывод Хайдеггер, — тогда нужно будет называть принципиальное недумание о существе Ничто».

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 246-248.

Нигилизм Ницше — странное открытие для общества

В 1844 году родился Ф. Ницше. Он болел и писал книги, которые изменили сознание образованных людей. Ницше сделал многих из нас нигилистами.

Нигилизм в русской культуре

Слово «нигилизм» в русской культуре ввёл в обиход Иван Тургенев. Нигилисты не романтики. Они, как Базаров, позитивисты, ибо они выкидывают из языка описания все ненаблюдаемые сущности. Согласно Далю, нигилизм – это безобразное, безнравственное учение, отвергающее всё, что нельзя ощупать. Нельзя «ощупать» прежде всего субъективность, то, что составляет в человеке его изъятие из сферы сущего.

Нигилизм в европейской культуре

В европейской культуре слово «нигилизм» ввёл в оборот Ницше, для которого нигилизм обозначал обесценивание высших ценностей. И Ницше поясняет, что это значит: «Нет цели. Нет ответа на вопрос «зачем?». Но высшие ценности потому и существуют, что люди ставят цели и пытаются ответить на этот вопрос.

Правда, Хайдеггер считал, что Ницше так и не смог распознать сущность нигилизма, ибо не смог связать нигилизм с историей бытия. Хотя Ницше и не обещал связать ценности с бытием.

Ницше раскрывает сущность нигилизма, указывая на связь между ценностями и природой человека. Обесценивая ценности, человек продолжает держаться за ценности. Почему? Потому что, не учреждая ценности, он не сможет выйти за пределы субъективности.

Нигилизм Ницше

Чем Ницше поразил сознание русских? Простыми для Европы словами: что падает, провозгласил Ницше, то нужно подтолкнуть. Пусть падает, не нужно ему подставлять своё плечо. Если тебя ударили по одной щеке, то ты не должен подставлять другую. Страдать – страдай, но не сострадай. Ибо сострадание губительно для человека. Не будь христианином. Отвечай на силу силой. Не надейся на небесное царство. Помни, что ты живёшь на земле. Имей мужество быть дерзким, опирайся только на самого себя. Учись быть господином.

Когда говорят, что человек есть дух, тогда, смеялся Ницше, забывают сказать, что дух есть желудок. Добрые люди, согласно Ницше, никогда не говорят правду. Перестанем же быть добрыми. Станем лучше, станем злее, и особенно по отношению к близким. «Не щади ближнего своего», – наставлял нас Заратустра. А уж о дальнем и говорить нечего. «Идя к женщине, не будь толерантным, не забудь взять плеть», – рессентиментно рассуждал Ницше.

Что значит «Бог мёртв»

О смерти Бога Ницше впервые сообщает в «Весёлой науке». Глашатаем вести о том, что Бог умер, выступает не атеист, не учёный, не позитивист и даже не европеец, а безумец. Почему? Видимо, потому что есть вещи, которые не высказываются обычным образом. Они высказываются человеком на грани безумия. К таким вещам относится и смерть Бога.

Один безумец уже искал человека при свете дня на агоре и не нашёл его. Сами эти поиски были, конечно, оскорбительными для людей, собравшихся на агоре. Почему же поиски Бога не оскорбляют людей? Ведь убить Бога так же невозможно, как отцепить землю от солнца. Отцепить землю от солнца – значит уничтожить и землю, и солнце. И всё же, настаивает Ницше, люди убили Бога. Но в этом убийстве есть один аспект, на который Ницше почему-то не обращает внимания. Убили его как-то тихо, по-бытовому, даже не заметив его смерти. И вот это-то безразличие к Богу и потрясает в убийстве Бога. Его убили между делом, занимаясь насущными вопросами. Ницше даже как будто бы сожалеет об этом. Но вот теперь, когда Его нет, нужно осознать и пережить Его смерть. Ницше слишком торопится возвестить о сверхчеловеке.

Но если смерть Бога – это такое событие, которое никто не помнит, то это значит, что его не было. А если бы оно и было, то была бы какая-то вселенская смерть. И Ницше даёт понять это, полагая, что человек без Бога обречён жить на земле без солнца, во мраке ночи, без пространственных и временных координат, без низа и верха. Если всякий миг начинается ночь, то это такая ночь, которая никогда не завершится днём. И только в такой ночи может возникнуть вопрос: не нужно ли нам сегодня зажечь фонарь посреди белого дня и не придётся ли нам самим стать богами? Ведь вся земля теперь наша, мы её господа, но готовы ли мы к этой миссии?

Разбитый фонарь

Безумный человек, сообщив о том, что произошло невозможное, понял, что он обратился к людям, которые так и не поняли, что они сделали. Люди сочли его безумцем, а себя нормальными. И тогда безумец разбил свой фонарь. Безумец разбил свой фонарь не перед праздными зеваками, не перед теми, кто не верит в Бога, а перед тем, кто Его убил и убивает, не ведая о том, что творит. Христос умер, как только он не родился в душе человека. Это неведение о чудовищном событии, лишившем людей звезды, свет от которой ещё виден, и стало предвестником ночи, опустившейся на Европу.

Какая тень легла на Европу

Разбитый фонарь безумца означает, что с некоторых пор в Европе перестал гореть огонь безумия, который позволял ей видеть невидимое. Европа стала слишком рациональной. Теперь в ней предпочитают видеть видимое и не видеть невидимое. Отсюда следует, что вера в христианского Бога сделалась в Европе неправдоподобной, ибо этот Бог был не только на небе, но и на земле, а его захотели спустить с небес на землю. Бог на земле – это человек. И Ницше посоветовал этому человеку изменить свою сущность, то есть стать сверхчеловеком.

Критика хайдеггеровской интерпретации

слов «Бог мёртв»Хайдеггер полагает, что слова Ницше «Бог» и «христианский Бог» служат для обозначения сверхчувственного мира вообще. «Бог – наименование сферы идей, идеалов», – пишет Хайдеггер. Но Ницше нигде не говорит о том, что Бог – это наименование. У Ницше Бог – «самое святое». У Него есть кровь и плоть. Если мы прислушаемся, то, говорит Ницше, мы услышим, как гробокопатели роют могилу для захоронения Бога. Вряд ли гробокопатели хотят похоронить сверхчувственный мир. Разве мы не чуем, пишет Ницше, как воняет гниющее тело Бога? Но «наименование» Хайдеггера не гниёт. Следовательно, дело не в противопоставлении мира чувственного и сверхчувственного, метафизического и физического, дело в том, что Бог есть нечто чувственно-сверхчувственное, и Ницше говорит об этом прямо. Но тогда слова Ницше «Бог мёртв» означают не конец сверхчувственного мира, не то, что он лишился своей действенной силы, не конец метафизики, а то, что вера в христианского Бога стала в Европе неправдоподобной. И вот это событие отбрасывает теперь свою тень на всю Европу, которая не знает, что делать с тем, что больше человека, которая хочет скрыть это своё незнание идеей сверхчеловека.

НИГИЛИЗМ — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

НИГИЛИЗМ (от лат. nihil — ни­что) — термин, употребляющийся для обозначения разлинчых мировоззренческих направлений и социально-психологических установок, для которых характерно отрицание общепринятых ценностей, норм, традиций и устоев.

Ис­то­ки он­то­ло­ги­че­ско­го нигилизма мож­но ус­мот­реть в сочинение Гор­гия «О том, че­го нет, или О при­ро­де», в ко­то­ром он в по­ле­ми­ке с кон­цеп­ци­ей бы­тия Пар­ме­ни­да ис­хо­дил из по­ня­тия ни­что.

В XII веке как нигилизм (nihilianismus) бы­ло оце­не­но ере­тическое уче­ние, от­ри­цав­шее че­ло­ве­че­скую при­ро­ду Хри­ста, в конце XVIII века по­ня­тие «нигилизм» ис­поль­зо­ва­лось для ха­рак­те­ри­сти­ки фи­ло­со­фии И. Кан­та и И.Г. Фих­те (пись­мо Ф. Яко­би к Фих­те с оцен­кой его «аб­со­лют­но­го идеа­лиз­ма» как нигилизм по­ло­жи­ло на­ча­ло дис­кус­сии во­круг это­го по­ня­тия в немецкой фи­ло­со­фии).

По­ня­тие «нигилизм» встре­ча­ет­ся в эс­те­ти­ке Жан По­ля, в ис­то­ри­ко-фи­лосовских лек­ци­ях Ф. Шле­ге­ля (при­ме­ни­тель­но к пан­те­из­му), в ре­лигиозно-фи­ло­совских со­чи­не­ни­ях Ф.К. фон Баа­де­ра (атеи­стический «сци­ен­ти­ст­ский» нигилизм) и др. Ши­ро­кий куль­тур­но-ис­то­рический смысл оно по­лу­ча­ет у Ф. Ниц­ше как вы­ра­же­ние ис­то­рической судь­бы ев­ропейской куль­ту­ры, её все­об­ще­го кри­зи­са и упад­ка (décadence), пре­одо­леть ко­то­рый Ниц­ше на­де­ет­ся пу­тём «пе­ре­оцен­ки всех цен­но­стей»: «Что обоз­на­ча­ет ни­ги­лизм? — то, что выс­шие цен­но­сти те­ря­ют свою цен­ность. Нет це­ли. Нет от­ве­та на во­прос «за­чем?»» (Во­ля к вла­сти. СПб., 2011 год. С. 27).

В Рос­сии тер­мин «нигилизм» впер­вые был упот­реб­лён Н.И. На­де­ж­ди­ным (статья «Сон­ми­ще ни­ги­ли­стов» с кри­ти­кой ро­ман­тиз­ма, в т. ч. по­эзии А.С. Пуш­ки­на, журнал «Вест­ник Ев­ро­пы», 1829 год, № 1-2), им поль­зо­ва­лись С.П. Ше­вы­рёв, В.Г. Бе­лин­ский, Н.А. Доб­ро­лю­бов и др., од­на­ко ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние он по­лу­чил (от­час­ти бла­го­да­ря М.Н. Кат­ко­ву) по­сле вы­хо­да в свет в 1862 году ро­ма­на И. С. Тур­ге­не­ва «От­цы и де­ти» с центральным об­ра­зом «ни­ги­ли­ста» сту­ден­та Ба­за­ро­ва — че­ло­ве­ка, «ко­то­рый не скло­ня­ет­ся ни пе­ред ка­ки­ми ав­то­ри­те­та­ми, ко­то­рый не при­ни­ма­ет ни од­но­го прин­ци­па на ве­ру, ка­ким бы ува­же­ни­ем ни был ок­ру­жён этот прин­цип» (От­цы и де­ти. СПб., 2008 год. С. 25).

Ни­ги­ли­ста­ми ста­ли на­зы­вать ра­ди­каль­ную мо­ло­дёжь, от­вер­гав­шую ус­тои до- и по­ре­фор­мен­ной Рос­сии — со­слов­ные по­ряд­ки, ре­ли­гию, нор­мы мо­ра­ли и ка­но­ны идеа­ли­стические эс­те­ти­ки и про­по­ве­до­вав­шую ес­те­ст­вен­но-на­учный ма­те­риа­лизм и ате­изм. Ру­по­ром этих идей в начале 1860-х годов стал журнал «Рус­ское сло­во», ве­ду­щую роль в ко­то­ром иг­рал Д.И. Пи­са­рев, иг­но­ри­ро­вав­ший при этом тер­мин «нигилизм» и на­зы­вав­ший се­бя и сво­их еди­но­мыш­лен­ни­ков «реа­ли­ста­ми». Ес­ли М.А. Ба­ку­нин, С.М. Крав­чин­ский, П.А. Кро­пот­кин вкла­ды­ва­ли в тер­мин «нигилизм» по­ло­жит. со­дер­жа­ние, то в кон­сер­ва­тив­ной пуб­ли­ци­сти­ке и т. н. ан­ти­ни­ги­ли­стич. ро­ма­нах А.Ф. Пи­сем­ско­го («Взба­ла­му­чен­ное мо­ре», 1863 год), Н.С. Лес­ко­ва («Не­ку­да», 1864 год), Ф.М. Дос­то­ев­ско­го («Бе­сы», 1871-1872 годы) он при­об­рёл об­ли­чи­тель­ный смысл. К началу 1870-х годов сло­во «ни­ги­лист» поч­ти ис­чез­ло из русской пуб­ли­ци­сти­ки, од­на­ко в западно-ев­ропейской литературе ста­ло упот­реб­лять­ся как обо­зна­че­ние россиского ре­во­люционного дви­же­ния. В даль­ней­шем фе­но­мен рус­ско­го нигилизма по­лу­чил ис­тол­ко­ва­ние в ра­бо­тах С.Л. Фран­ка (статья «Эти­ка ни­ги­лиз­ма» в сборнике «Ве­хи», 1909 год) и Н.А. Бер­дяе­ва («Ис­то­ки и смысл рус­ско­го ком­му­низ­ма», 1937 год).

В цик­лической фи­ло­со­фии куль­ту­ры О. Шпенг­ле­ра нигилизм оп­ре­де­ля­ет­ся как «чис­то прак­ти­че­ское ми­ро­на­строе­ние ус­та­лых оби­та­те­лей боль­шо­го го­ро­да, имею­щих за спи­ной за­вер­шён­ную куль­ту­ру и не имею­щих уже ни­ка­ко­го внут­рен­не­го бу­ду­ще­го» («За­кат Ев­ро­пы». М., 1993 год. Т. 1. С. 543). В эк­зи­стен­ци­аль­ной фи­ло­со­фии М. Хай­дег­ге­ра нигилизм вслед за Ниц­ше рас­смат­ри­ва­ет­ся как «ос­нов­ное дви­же­ние в ис­то­рии За­па­да», ко­ре­ня­щее­ся в ме­та­фи­зи­ке, ис­то­ки ко­то­рой вос­хо­дят к древне-греческой фи­ло­со­фии (пре­ж­де все­го к Пла­то­ну) и ко­то­рая с её рас­ко­лом ми­ра на «су­щее» и «цен­ное» и про­ис­те­каю­щим из это­го «заб­ве­ни­ем бы­тия» оп­ре­де­ли­ла всё раз­ви­тие ев­ропейской ци­ви­ли­за­ции («Ев­ро­пей­ский ни­ги­лизм» — в его книге «Вре­мя и бы­тие». М., 1993 год. С. 63–176). Для А. Ка­мю нигилизм свя­зан с осоз­на­ни­ем пол­ной аб­сурд­но­сти че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, «бунт» про­тив ко­то­рой яв­ля­ет­ся един­ст­вен­ным вы­ра­же­ни­ем че­ло­ве­че­ской со­ли­дар­но­сти. Ха­рак­те­ри­зуя нигилизм как «по­гру­же­ние в без­ве­рие», К. Яс­перс про­ти­во­пос­тав­ля­ет ему «фи­ло­соф­скую ве­ру» в транс­цен­ден­цию.

Дополнительная литература:

Стра­хов Н.Н. Из ис­то­рии ли­те­ра­тур­но­го ни­ги­лиз­ма 1861–1865. СПб., 1890;

Алек­се­ев А. И. К ис­то­рии сло­ва «ни­ги­лизм» // Сб. ста­тей в честь ака­де­ми­ка А. И. Со­бо­лев­ско­го. Л., 1928;

Hingley R. Nihilists. Rus­sian radicals and revolutionaries in the reign of Al­e­xander II (1855–81). L., 1967;

Rauschning H. Revolution of nihilism. N. Y., 1972;

Der Ni­hi­lis­mus als Phänomen der Geistesgeschichte / Hrsg. von D. Arendt. Darmstadt, 1974.

© Большая Российская Энциклопедия (БРЭ)

Философия в бессмысленной жизни: система нигилизма, сознания и реальности | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

Есть много философских аргументов в пользу вывода о том, что жизнь имеет смысл. Следовательно, приводить доводы в пользу нигилизма (утверждение, что не только жизнь, но и вся реальность бессмысленны (ix)) — значит утверждать, что каждый аргумент в пользу смысла жизни содержит некоторую ошибку. Это амбициозное начинание, по-видимому, занимает центральное место в книге Джеймса Тартальи: как он прямо выражается, «нигилизм — это просто факт. ‘(19). В печати я поддержал один из аргументов в пользу смысла жизни, против которого открыто выступает Тарталья [1]. Но, хотя я не согласен с этим, по-видимому, центральным утверждением, я симпатизирую другой точке зрения, в отношении которой в этой книге приводится интригующий случай: что «управление пространством трансцендентности» является одной из центральных задач философии (183).

Полезное введение и открывающая глава резюмируют взгляды Тартальи и излагают его аргументы в пользу истинности нигилизма. Тарталья утверждает, что для того, чтобы сделать вывод о том, что жизнь имеет смысл, мы должны были бы предоставить не только причинное объяснение того, как появились люди, но и объяснение, которое также оправдывает приписывание цели человеческой жизни — телеологическое объяснение того, что мы здесь за .Необходимое объяснение в этих двух смыслах (причинном и телеологическом) «скажет нам, почему мы существуем» и, таким образом, объяснило бы смысл жизни (2). Поскольку он считает, что такого убедительного объяснения нет, Тарталья приходит к выводу, что жизнь бессмысленна. Однако он заверяет нас, что наша неспособность осмыслить реальность и, следовательно, жизнь в целом не мешает нам осмыслить вещи в пределах этой реальности: мы можем объяснять и осмысливать вещи в определенных ограниченных пределах. контекст.Но беспочвенность этого контекста влечет за собой, «что наши доводы в конечном счете беспочвенны: они — причины, данные в рамках существования, которое само лишено разума»; короче говоря, «все имеет смысл, пока мы не заходим слишком далеко» (43).

В приложении к введению (12-19) Тарталья вкратце опровергает некоторые из существующих аргументов об обратном, за исключением того, с которым я согласен: выдвинутого Дэвидом Э. Купером (18-9) [2]. ] Он обещает полностью обсудить этот аргумент в главе 2 (18) и заявляет, что для него характерны «тонкие отличия» от его собственной позиции, которые, по его словам, «должны быть оценены, когда моя позиция обсуждается» (19). .Однако работы Купера больше не упоминаются.

Глава 2 представляет собой обзор «ошибочных» стратегий совладания с нигилизмом, включая идею трансцендентного смыслового контекста (который может быть задуман как неявная ссылка на Купера), гуманизма и релятивизма. Хотя эта глава не является исчерпывающим обзором, она четко формулирует то, что, по мнению Тартальи, является неправильным во многих существующих попытках доказать, что жизнь имеет смысл. Он сравнивает жизнь с игрой в шахматы, а идею о том, что жизнь имеет значение, — с возможностью получить мат, который может мотивировать человека на ходы в игре.Однако нигилист считает, что «мат — это иллюзия» (43). Поэтому нам советуют вместо этого переориентировать наше внимание на сами действия, которые мы, возможно, раньше считали просто промежуточными целями. Обнаружив, что они фактически являются «единственными настоящими целями», мы должны ценить их «ради них самих» (43). Против обвинения в том, что нигилизм побуждает нас относиться к жизни менее серьезно, Тарталья утверждает, что «нет ничего вне жизни, что мы могли бы воспринимать более серьезно», чем сама эта бессмысленная жизнь (44).

Глава 3 защищает роль философского вопрошания (о смысле жизни и о том, как нам следует жить) в открытии «пространства трансцендентности». Принимая во внимание приведенный выше аргумент в пользу нигилизма, Тарталья заверяет читателя, что нигилизм совместим с идеей трансцендентности: он «просто утверждает, что не существует трансцендентного контекста значения ». (77). Глава 4 убедительно защищает трансцендентность на том основании, что «кажется, что сознание выходит за пределы мира объективных мыслей», поднимая «перспективу того, что реальность превосходит физическую вселенную» (85).Глава 5, «ключ к этой книге» (11), излагает «трансцендентную гипотезу» более подробно, опять же с особым упором на сознание. Он предполагает, что феномен сознания «должен быть отождествлен с чем-то в более широком контексте существования, чем мир, который он представляет»; это дает нам основание принять гипотезу, «что объективный, физический мир превосходит» (104). Здесь предложение Тартальи напоминает предложения экзистенциальных феноменологов, таких как ранний Хайдеггер, Карл Ясперс и Морис Мерло-Понти, которые пришли к выводу, что человеческое сознание (даже если мы признаем, что оно неизбежно воплощено) не может быть понято как чисто объективный, физический объект. или процесс в мире, поскольку это тот, благодаря которому для нас вообще существует значимый мир объектов.[3]

В главах 6 и 7 Тарталья применяет трансцендентную гипотезу для философского осмысления времени и универсалий, соответственно — и то, и другое, по его мнению, открывает дополнительные философские пути к трансцендентности. В то время как время является частью объективного мира, «временная перспектива« сейчас »превосходит объективный мир» и «движущаяся концепция настоящего является результатом незаконного наложения трансцендентного« сейчас »на объективный порядок» (144). Точно так же «у нас есть точка зрения на объективный мир, которая предполагает универсалии, но универсалии не могут принадлежать объективному миру», поэтому мы можем заключить, что универсалии «являются искажением трансцендентного бытия» (161).Том завершается резюме, которое еще раз напоминает читателю, что трансцендентная гипотеза не несовместима с нигилизмом, потому что «нет причин, по которым трансцендентный контекст должен быть контекстом значения; это было бы лишним требованием »(170).

Аргумент Тартальи в пользу нигилизма основан на идее, что успешное объяснение смысла жизни должно быть как причинным, так и телеологическим. Но почему нам нужно что-то знать о происхождении человека или верить в то, что человеческая жизнь существует для какой-то цели, чтобы предполагать, что жизнь имеет смысл? Как указывает Лешек Колаковски, даже необязательно, чтобы придающие значение объяснения были правдой, как в случае с генеалогическими мифами или мифами о человеческом происхождении, которые сочетают в себе «истину» и «поэзию» в различных пропорциях, возможно, в той или иной степени. где миф полностью «ложен» с чисто фактической точки зрения.Но вопрос фактической истины кажется неуместным для функции таких мифологических объяснений, которые заключаются не только в предоставлении «интересной информации о генеалогии сообщества», но и в обеспечении «принципа легитимности», который придает «смысл продолжающемуся существованию сообщества — — значение определенное и находящееся, так сказать, в источнике бытия »[4]. Нет оснований полагать, что мифологические объяснения происхождения человечества в целом функционируют иначе. Если мифологические объяснения не обязательно должны быть буквально истинными, чтобы придавать смысл жизни, почему мы должны настаивать на том, чтобы все объяснения смысла жизни были причинными и телеологическими по своей природе?

Как я упоминал в начале, успешный аргумент в пользу нигилизма будет означать, что все аргументы в пользу смысла жизни ошибочны.Я уже заметил, что Тарталья не может явно опровергнуть аргумент Купера в пользу этого заключения, но, на мой взгляд, он не может сделать этого и неявно. Купер утверждает, что нигилизм подорвет то, что Тарталья называет «социальным смыслом» (15) наших практик, и, в конце концов, станет невыносимым, потому что «деятельность, цель которой — способствовать чему-то, что само по себе оказывается бессмысленным, ретроспективно наследует эта бессмысленность »[5]. Мы действительно не могли бы продолжать жить, если бы опыт действительно был структурирован таким образом. Тот факт, что у большинства из нас он есть, предполагает, что он обычно не имеет такой структуры. Отсутствие мата подорвало бы смысл ходов в шахматной игре, которые не имеют внутреннего значения, за которое их можно было бы ценить «ради самих себя». Их смысл как раз и заключается в их вкладе в возможность мат. Следовательно, учитывая, что игра продолжается, есть как логическая, так и психологическая потребность предположить, что жизнь имеет смысл, а нигилизм ложен. Неявный ответ Тартальи на эту цепочку рассуждений состоит в том, что мы просто воздерживаемся от того, чтобы заходить слишком далеко в наших вопросах относительно смысла.Чтобы жить нормальной жизнью, самое большее, что нам нужно, — это предположение, что «наши цели стоят того, пока мы ими занимаемся» (47). «Нигилизм говорит нам, что у жизни нет общей цели, но мы все равно можем действовать так, как если бы она была» (172). «Конечно, нам не нужно поднимать теоретический вопрос о том, что — если вообще — делает наши цели стоящими, чтобы предполагать их; мы делаем это без усилий, как только перестаем об этом думать »(47).

Очень странно встретить в книге по философии предложение, которое поощряет перестать думать .Но в этом суть скрытого ответа Тартальи Куперу. Нам потребуется дополнительное утверждение трансцендентной гипотезы, чтобы сделать вывод о том, что жизнь имеет смысл: нам также потребуется утверждение, что трансцендентный контекст является трансцендентным контекстом значения . В то время как Купер думает, что нам нужно это дополнительное утверждение, потому что, очевидно, жизнь (в целом) терпима и была бы невыносима без нее, Тарталья считает, что жизнь выносима даже без этого утверждения — до тех пор, пока мы перестанем думать об этом. .На мой взгляд, это не опровержение аргумента Купера. И, безусловно, философы, все люди, должны продвигать данную линию вопрошания настолько далеко, насколько это возможно, даже если потенциальные последствия могут быть сочтены нежелательными или тревожными. Хотя Тарталья прав, утверждая, что «вам не нужно трансцендентного смысла, если нигилизм морально нейтрален и является просто фактом», для опровержения нигилизма нужен только один веский аргумент в пользу смысла жизни. Тарталья не доказал, что этот аргумент является несостоятельным.

Однако может не иметь значения, что истинность нигилизма все еще под вопросом, потому что нигилизм не только «утомителен» (7), он также не обязателен для «ключа к этой книге» (11): проект Тартальи по установлению трансцендентная гипотеза. Эта гипотеза в лучшем случае совместима с нигилизмом. Это не влечет за собой и не следует из этого. Тарталья признает, что «существование трансцендентной реальности не влияет на истинность нигилизма» (145) и что «если реальность трансцендентна, то нигилизм может быть неправдой» (179).В свете этих уступок первая половина книги Тартальи кажется ненужной, если не несущественной для второй.

Что касается второй половины, в которой Тарталья защищает трансцендентную гипотезу: здесь я полностью согласен. Однако для этой защиты было бы полезно обратиться к Карлу Ясперсу, чей философский проект в этом отношении чрезвычайно близок к проекту Тартальи. Оба стремятся объяснить значение научного исследования и человеческого существования в свете трансцендентности, все три из которых являются способами «окружающего» Ясперса. Заявление Тартальи о том, что опыт не является частью объективного мира, описываемого наукой, и его точка зрения о том, что «опыт и объективный мир являются частями интерпретации трансцендентной реальности» (122, 176), созвучны трехчастной системе Ясперса. Ясперс, который последовательно выступал против догматических религиозных и суеверных истолкований трансцендентности в пользу «философской веры», соглашался с тем, что «как только трансцендентность отделена от религиозного смысла, ее философский потенциал высвобождается.'(171). [6] Тарталья разделяет философскую цель Ясперса — провести курс между полным отрицанием трансцендентности и кажущимся подтверждением ее, но с заполнением пространства объективными (религиозными или суеверными) реальностями (180). Он разделяет видение Ясперса задачи философии «заботиться о пространстве трансцендентности» (183), которое, по Ясперсу, передается как факел от одного философского поколения к другому, иногда только как «мерцающая искра», до следующего поколения. великий мыслитель может снова зажечь его в более яркое пламя.[7] Тарталья нашел бы у Ясперса многое, что помогло бы сформировать этот ключ к его книге.

Неустановленное сходство между целями Тартальи и Ясперса указывает этому читателю, что концепция невыразимости была бы более подходящим компаньоном для трансцендентной гипотезы, чем нигилизм. Сам аргумент, который Тарталья не может опровергнуть, заключает, что контекст смысла существует, но это, как он правильно заявляет, «невыразимая тайна, которая обеспечивает меру человеческого существования — нечто« за пределами »человеческого, но все же близкое к нему. ‘(18-19).Если Купер временами сопротивляется языку «трансцендентности», то это делается для того, чтобы воспрепятствовать бессвязному неверному толкованию его «невыразимой тайны» как кантовского ноуменального царства, космоса или бога, который «выходит за пределы» человеческого мира аналогичным образом. внеземные существа, которых воображает Тарталья (49). [8] Такая концепция сделала бы результирующее объяснение смысла жизни круговым, потому что оно объяснило бы жизнь в терминах некоторых самых понятий и значений, которыми сама эта жизнь наделена, или (в случае пришельцев Тартальи) в терминах того, что есть «такая же часть физической вселенной, как и мы» (49). Учитывая фальшь нигилизма, требуется объяснение смысла жизни, которое избегает этой замкнутости. Такое объяснение обеспечивается обращением Купера к концепции невыразимости, которая придает смысл жизни именно посредством ссылки на определенно бессодержательный контекст смысла, находящийся за пределами самой жизни (хотя и близкой к ней). Совместимый (подобно нигилизму) с трансцендентной гипотезой, апелляция к невыразимости объясняет смысл жизни в терминах трансцендентного смыслового контекста, но не каузального или телеологического, который сделал бы объяснение круговым.Это обеспечило бы все, что Тарталья требует от нигилизма, без необоснованного и несостоятельного вывода о том, что жизнь, а следовательно, и методы и проекты, которые ей способствуют, бессмысленны.

Этот читатель обнаружил, что неортодоксальная практика обращения к концевым сноскам с использованием надстрочных и подстрочных якорей, в зависимости от содержания примечаний, иногда отвлекает от плавности самого текста. В целом книга Тартальи является интригующим вкладом в продолжающуюся философскую дискуссию о смысле (или бессмысленности) жизни и написана в ясном и увлекательном стиле.

---

[1] Гай Беннет-Хантер, Невыразимость и религиозный опыт (Routledge, 2014), гл. 2.

[2] Дэвид Э. Купер, «Жизнь и смысл», Ratio 18 (2005): 125–37, на 128; Мера вещей: гуманизм, смирение и тайна (Clarendon Press, 2002).

[3] См., Например, Морис Мерло-Понти, Феноменология восприятия , пер. К. Смит (Routledge, 2002), 105.

[4] Лешек Колаковски, «Кончина исторического человека», в Счастлив ли Бог? Избранные эссе (Penguin, 2012), 264-276, на 264.

[5] Купер, «Жизнь и смысл», 128.

[6] Карл Ясперс, Философская вера и откровение , пер. Э. Б. Эштон (Коллинз, 1967), 340; Беннетт-Хантер, Невыразимость и религиозный опыт , гл. 5.

[7] Причина и существование: Пять лекций , пер. У. Эрл (Рутледж и Кеган Пол, 1956), 141.

[8] Купер, «Жизнь и смысл», 133-4.

нигилизм | Определение и история

Нигилизм (от латинского nihil, «ничто»), первоначально философия морального и эпистемологического скептицизма, возникшая в России XIX века в первые годы правления царя Александра II.Этот термин широко использовал Фридрих Ницше для описания распада традиционной морали в западном обществе. В 20 веке нигилизм охватывал множество философских и эстетических позиций, которые в том или ином смысле отрицали существование подлинных моральных истин или ценностей, отвергали возможность знания или общения и утверждали абсолютную бессмысленность или бесцельность жизни или Вселенной.

Это старый термин, применявшийся к некоторым еретикам в средние века.В русской литературе нигилизм , вероятно, впервые употребил Н.И. Надеждин, в статье 1829 года в газете Вестник Европы , в которой он применил его к Александру Пушкину. Надеждин, как и В.В. Берви в 1858 году приравнивал нигилизм к скептицизму. Михаил Никифорович Катков, известный консервативный журналист, истолковавший нигилизм как синоним революции, представил его как социальную угрозу из-за отрицания всех моральных принципов.

Именно Иван Тургенев в своем знаменитом романе « Отцы и дети » (1862) популяризировал этот термин через образ Базарова-нигилиста.В конце концов, нигилисты 1860-х и 1970-х годов стали рассматриваться как взлохмаченные, неопрятные, непослушные, оборванные люди, восставшие против традиций и социального порядка. Затем философия нигилизма стала ошибочно ассоциироваться с цареубийством Александра II (1881 г.) и политическим террором, который применялся в то время активистами подпольных организаций, выступавших против абсолютизма.

Иван Тургенев.

Дэвид Магаршак

Если для консервативных элементов нигилисты были проклятием времени, то для либералов, таких как Н.Г. Чернышевского, они представляли собой всего лишь преходящий фактор в развитии национальной мысли, этап борьбы за свободу личности и подлинный дух мятежного молодого поколения. В романе «» Что делать? (1863), Чернышевский пытался обнаружить положительные стороны нигилистической философии. Точно так же в своих воспоминаниях , князь Петр Кропоткин, ведущий русский анархист, определил нигилизм как символ борьбы против всех форм тирании, лицемерия и искусственности, а также за личную свободу.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишись сейчас

По сути, нигилизм XIX века представлял собой философию отрицания всех форм эстетизма; он выступал за утилитаризм и научный рационализм. Были полностью отвергнуты классические философские системы. Нигилизм представлял собой грубую форму позитивизма и материализма, восстание против установленного социального порядка; он отрицал всю власть, осуществляемую государством, церковью или семьей. Он основывал свою веру только на научной истине; наука была бы решением всех социальных проблем. Все зло, по мнению нигилистов, проистекает из одного источника — невежества, преодолеть которое может только наука.

На мышление нигилистов XIX века глубоко повлияли философы, ученые и историки, такие как Людвиг Фейербах, Чарльз Дарвин, Генри Бакл и Герберт Спенсер. Поскольку нигилисты отрицали двойственность людей как сочетание тела и души, духовной и материальной субстанции, они вступили в жестокий конфликт с церковными властями.Поскольку нигилисты подвергли сомнению доктрину божественного права королей, они вступили в аналогичный конфликт со светскими властями. Поскольку они презирали все социальные связи и семейный авторитет, конфликт между родителями и детьми стал имманентным, и именно эта тема лучше всего отражена в романе Тургенева.

Солнечный нигилизм: «С тех пор, как я обнаружил свою никчемность, моя жизнь стала драгоценной» | Австралийский образ жизни

Обычно я с осторожностью отношусь к прозрениям, вспышкам лампочек и неожиданным открытиям, которые меняют порядок жизни. Но, возвращаясь домой вечером в начале этого года, мое существование изменилось с единственной мимолетной мыслью.

Я находился в хроническом стрессе на работе, переполнялся ожиданиями, цеплялся за чувство достижения или высшей цели и на цыпочках приближался к полному истощению. Потом меня осенило: «Какая разница? Однажды я умру, и меня все равно никто не вспомнит.

Я не могу объяснить сокрушающееся чувство облегчения. Как будто мое тело выбросило запасы кортизола, что позволило моим легким полностью раздуться впервые за несколько месяцев.Стоя на обочине дороги, я смотрел в небо и думал: «Я всего лишь кусок мяса, несущийся в космосе на камне. Бессмысленно, бесполезно, бессмысленно ». Это было одно из самых утешительных открытий в моей жизни. Я открыл для себя нигилизм.

Нигилизм существовал в той или иной форме в течение сотен лет, но обычно ассоциируется с Фридрихом Ницше, немецким философом 19-го века (и предпочтительным пессимистом для старшеклассников с поднутрениями), который предположил, что существование бессмысленно , моральных кодексов бесполезны, а Бог мертв.

В этом десятилетии произошло культурное возрождение. Посмотрев на основные принципы, легко понять, почему. Аргумент Ницше о том, что «каждое убеждение, каждое мнение о чем-то истинном, обязательно ложно, потому что истинного мира просто не существует», кажется пугающе актуальным, когда мы спотыкаемся о «постправдивой» реальности.

В то время как Ницше (и готы, с которыми вы выросли) все это звучит как облом, поколения Y и Z смотрят на вещи более оптимистично и абсурдно. Современный нигилизм отточен с помощью мемов и шуток в Твиттере.Это проявляется в том, что подростки поедают капсулы Tide, фанаты умоляют знаменитостей сбить их на своих машинах, а также в большом количестве странных телешоу. Оказывается, спуск в небытие может быть довольно забавным.

Наблюдаем ли мы появление нового, более солнечного поколения нигилистов? Если смысл и цель являются переоцененными иллюзиями, то также может быть любое ощущение, что вы особенный или обреченный на великие дела. Это бальзам для группы, которая сгорает из-за исключительности, экономических спадов, исполнительского мастерства, жилищных кризисов и лучшей жизни в Instagram.

В своем сборнике эссе «Зеркало трюка»: размышления о самообмане писательница из Нью-Йорка Цзя Толентино пытается понять культуру и условия постглобального финансового кризиса в Америке. В частности, как культы самооптимизации и идентичности оставили нас потерянными и апатичными. В нескольких обзорах при обсуждении книги использовался термин «нигилистический», имея в виду как содержание, так и то, как они себя чувствовали.

Но, разговаривая с ней в начале этого года, Толентино высказал более теплый взгляд.Она призналась, что обнаружила чувство незначительности «действительно вдохновляющим» для ее написания, добавив: «Если мы здесь всего лишь на мгновение, и в целом, если ничего не имеет значения, это похоже на карт-бланш на безумие. из. Чтобы пробовать много вещей, старайтесь изо всех сил что-то делать, потому что шансы настолько велики, что ничто из этого не означает ничего, что извращенно заставляет меня пытаться ».

Она не считала бесцельность ядом, проникающим в нашу жизнь, чтобы превратить нас в злодеев-нигилистов из Большого Лебовски . Скорее, она утверждала, что у него есть потенциал, чтобы определить и успокоить страдающее поколение: «Я думаю, что это состояние тысячелетия. Это своего рода экстатическое, в основе своей ироничное, но в то же время невероятно искреннее, безумное качество ».

В прошлом году на разных концах света двое старшеклассников представили рассказы TEDx о нигилизме. Элиас Скьолдборг, ученик средней школы Hanwood Union в Вермонте, вышел на сцену, чтобы изложить свои доводы в пользу оптимистического нигилизма . Он был удачно озаглавлен «Или как быть счастливым эмо».

Во время своей презентации он напомнил аудитории своих одноклассников: «Если бы вы умерли прямо сейчас, это не имело бы значения, большая картина. Если бы ты никогда не родился, всем было бы наплевать.

Это хорошие новости. «То, что жизнь не имеет смысла, не повод … грустить», — сказал он. Если в нашей жизни нет необходимости, то единственное указание, которое у нас есть, — это выяснить, как найти счастье в нашем мгновенном всплеске сознания. Например, он услужливо предлагал своей аудитории заниматься хобби, помогать другим, решать проблемы, а не создавать их, и просто стараться изо всех сил.

Разрушая стереотип подростка-нигилиста, Сиддхарт Гупта представил свое выступление «Признания экзистенциального нигилиста» в розовой рубашке с пуговицами. Старшеклассник Международной школы Кадиаканала в Индии признался, что его вера в бесполезность жизни дала ему «возможность найти смысл во всем, что я делаю».

Не обремененный большой миссией, он был свободен искать свое: «Я все еще верю, что в жизни нет внутреннего смысла, но теперь я считаю, что из-за этого нет причин не отдавать все, что у меня есть, и пытаться. создать свой собственный смысл в этом, скорее всего, пустом существовании.

Одна из многих критических замечаний по поводу нигилизма заключается в том, что он открывает двери для необузданного эгоизма. Это следующий логический шаг, если вы думаете, что от жизни нет ничего, кроме личного счастья и удовольствия. Тем не менее, для людей, которые усвоили это послание, наблюдается тенденция не к жадности, а к общности.

Скьольдборг призвал аудиторию решать проблемы. Гупта стремился построить свой собственный смысл. Вся книга Толентино — это аргумент против корыстных неолиберальных систем, которые сокрушают людей ниже вас по экономической лестнице.

За месяцы, прошедшие после того, как я узнал, что я никуда не годен, моя жизнь стала более драгоценной. Когда ваше существование бессмысленно, вы переключаете внимание на вещи, которые более долговечны, чем ваше собственное эго. Я стал больше заниматься проблемами окружающей среды, моей семьи и общества в целом. Как только вы смиритесь с тем, что вы просто кусок мяса на камне, вы можете перестать нервничать и оценить сам камень.

Нигилизм и смысл | Philosophy Talk

«Нигилизм» основан на латинском слове «ничего»: nihil.Нигилизм используется для многих позиций в философии… что вообще ничего нет; что мы вообще ничего не знаем; что нет никаких моральных принципов и практически любой другой позиции, которую можно было бы сформулировать словом «ничего». Но наиболее распространенное использование и то, что мы исследуем сегодня, — это нигилизм, как представление о том, что ничто, что мы делаем, ничего, что мы создаем, ничто, что мы любим, не имеет никакого значения или ценности.

Нигилизм отражает не только философскую точку зрения, но и определенное настроение, определенную меланхолию: неужели , это , все, что есть? Неужели все человечество — всего лишь жалкие несколько лет событий на незначительной планете, о которых Вселенная не заботится? Имеет ли значение ? Для большинства людей проблема возникает не из-за чтения философии, а из-за усвоения современной точки зрения … крошечного места в мире, которое люди занимают — согласно науке.

Нигилизм впервые вошел в философский словарь как обвинение. Это началось не с того, что философы сказали: « Я, , нигилист», а « Вы, , нигилист». Некоторые философы считали, что если то, что говорили некоторые других философов , было правдой, то все было бы бессмысленным.

В частности, человек по имени Фридрих Якоби сказал, что кантианская философия — особенно в том виде, в каком она была разработана Иоганном Фихте — привела к нигилизму, мнению, что ничто не имеет значения.Это потому, что философия Фихте основывалась не на вере и откровении, а на ограниченной концепции разума. Он подчеркивал «я» как начало философии.

Якоби — обвинитель — указал на фундаментальную проблему нигилизма. Большинство религий, многие философии и общие убеждения многих людей предполагают, что источником ценности является что-то за пределами индивидуума, за пределами людей, за пределами физического мира, за пределами мира природы. Если не Бог, то, возможно, трансцендентное царство форм, как думал Платон.Нигилизм как обвинение — это вызов: если вы не верите в Бога или что-то еще трансцендентное и вечное, почему что-то имеет значение?

И к тому времени, когда мы подошли к Ницше, у нас есть философ, в некотором роде принимающий нигилизм. Он говорит: Бог мертв, все дозволено, и да здравствует.

Я думаю, здесь есть небольшая двусмысленность. Думайте об основной точке зрения Якоби как об аргументе. Первое: всякое значение и значение имеют непревзойденный источник. Но если у нас нет Бога, веры и откровения, тогда нет и трансцендентного источника.Вывод: с вашей точки зрения безбожия (признаете вы это или нет) в этом нет никакого смысла. Я не думаю, что Ницше действительно согласился с выводом о том, что в этом нет никакого смысла. Он признал, что не было того смысла, которого хотел Якоби. Но не то, чтобы не было , нет значения .

Я думаю, что Ницше квалифицировал бы первую предпосылку: некоторые виды значения и ценности требуют трансцендентного источника. Итак, со второй предпосылкой — нет никакого трансцендентного источника — вы получаете модифицированный вывод : нет никаких значений и значений того типа .Но Ницше считал, что — это значений и ценностей, а жизнь имеет смысл.

Итак, в каком-то смысле он нигилист: нет никакого трансцендентного смысла, чтобы обосновать смысл, исходящий из человеческих проектов и обязательств. Но в другом смысле это не так: человеческие проекты и обязательства сами по себе являются достоверным источником смысла.

В этих общих чертах, возможно, наш самый выдающийся гость — ницшеанец. Это Хуберт Дрейфус, почетный профессор Беркли, автор многих влиятельных книг и соавтор недавней книги, посвященной нашей теме, All Things Shining: Чтение западной классики для поиска смысла в светскую эпоху.

Ницше, нигилизм и причины повеселиться

Немецкого философа Фридриха Ницше (1844-1900) иногда называют злой фигурой, одержимой проблемой нигилизма и «смерти Бога».

Понятно, что эти идеи вызывают беспокойство: немногие из нас осмеливаются противостоять тому, что наши кумиры могут быть пустыми, а жизнь не имеет внутреннего смысла.

Но Ницше видит не только опасности, которые представляют эти идеи, но и те положительные возможности, которые они предоставляют.

Красота и строгость текстов Ницше проистекают из его видения того, что мы можем преодолеть нигилизм и разработать новые значимые способы быть людьми.

Утешение и цель через Бога

На протяжении веков Библия давала людям возможность ценить себя и над чем работать.

«Все мы, — заявляет апостол Павел, — с открытым лицом, созерцающие славу Господа, преображаемся в один и тот же образ от одной степени славы к другой» (2 Коринфянам 3:18).

В этом описании встречаются божественное и человеческое. Верующие чувствовали возвышение, потому что они привлекали внимание Бога. Бог возлюбил нас (1 Иоанна 4:19) и увидел нас, вплоть до наших греховных оснований (Евреям 4:13), но Его любовь оставалась неизменной. Эта любовь позволила нам вынести боль жизни. И поскольку он видел нас и наши недостатки, нам было рекомендовано понемногу совершенствоваться и соответствовать его образу.

«Смерть Бога может быть как разрушительной, так и освобождающей», — пишет Ницше.Эта фотография 1882 года была сделана Густавом Шульце. Викимедиа

Для Ницше, сына лютеранского пастора, рост научного понимания после эпохи Просвещения постепенно сделал невозможным сохранение веры в Бога.

«Бог мертв», — провозгласил Ницше.

Ницше видел опасность в этом атеистическом мировоззрении. Если бы мы не страдали, чтобы стать ближе к Богу, в чем был бы смысл жизни? У кого теперь мы черпаем силы, чтобы выдержать жизненные трудности? Бог был источником истины, справедливости, красоты, любви — трансцендентных идеалов, которые мы считали героически защищающими, ведущими жизни и умиранившими смертью, имеющими смысл и цель.Как мы могли теперь сыграть героя для себя?

Последствия смерти Бога ужасны, но также освобождают. В «Веселой науке» (впервые опубликованной на немецком языке в 1882 году) Ницше сообщает весть о смерти Бога человеком, обезумевшим от страха перед тем, на что может быть похожа безбожная жизнь. В конце концов, он врывается в церкви, чтобы петь заупокойную мессу к Богу.

Без Бога мы одни, открыты естественной вселенной, лишенной утешительной идеи о данной Богом цели для вещей.Согласно Ницше, этого состояния нигилизма — идеи о том, что жизнь не имеет смысла или ценности — нельзя избежать; мы должны пройти через это, как бы страшно и одиноко это ни было.

Новая заря

Для Ницше нигилизм может быть мостом к новому образу жизни. Мы «Животные неопределенного происхождения»: достаточно податливые, чтобы их можно было переделать.

Наша задача сейчас — перейти от старого христианского образа жизни человека к тому, что Ницше называет Übermensch или «сверхчеловеческим».

Проблема христианства, по мнению Ницше, в том, что оно медленно, но верно разрушает себя: по иронии судьбы, признание правдивости как добродетели в конечном итоге приводит к интеллектуальной честности, отвергающей веру.

Фридрих Ницше, портрет Эдварда Мунка (1903 г.). Викиарт

Наше стремление к честности породило «страсть к знаниям». Теперь поиск ответов на самые трудные вопросы жизни, а не поклонение Богу — наша самая большая страсть.Мы ищем наиболее точные причины нашего существования и, скорее всего, находим ответы в науке, а не в религии.

Ницше пишет для тех, кого воодушевляют вопросы. Действительно, знание и принятие того, что мы люди и склонны ошибаться — больше не обвиняемые в попытках достичь божественного стандарта — делает нас легче. Как он пишет в «Рассвете», «смерть» Бога устраняет угрозу божественного наказания, оставляя нас снова свободными как для экспериментов с разными способами жизни, так и для совершения ошибок на этом пути.Он хочет, чтобы мы ухватились за эту возможность обеими руками.

Мы можем снова стать героями наших собственных историй, как только мы вернем от Бога нашу творческую волю. Ницше призывает нас относиться к своей жизни как к созданию произведений искусства, учиться у художников, как терпеть и даже праздновать себя, культивируя «искусство смотреть на себя издалека как на героев».

Влияние и актуальность

Ницше продолжает оказывать огромное влияние на философию и то, как мы видим нашу повседневную борьбу.

Многие сегодня будут относиться к его убеждению, что мы живем в состоянии кризиса, задавая вопросы о смысле жизни в эпоху, отмеченную изобилием, имиджем и ущербом, нанесенным религиозным фундаментализмом.

Напротив, Ницше предлагает нам путь к смыслу и цели без ужасных последствий тех, кто навязывает свою религию другим, независимо от цены.

Введение в нигилизм

Получите БЕСПЛАТНОЕ членское видео ! Подписывайтесь на нашу новостную рассылку.

Ниже приводится стенограмма этого видео.

В 1887 году Фридрих Ницше написал то, что должно было стать одним из его самых известных отрывков:

«Что значит нигилизм? Что высшие ценности обесценивают себя. Не хватает цели; «Почему?» не находит ответа ». (Воля к власти, Фридрих Ницше)

Взгляды Ницше на нигилизм являются одними из наиболее обсуждаемых как теми, кто изучает Ницше, так и теми, кто изучает нигилизм. В этой серии лекций мы исследуем нигилизм и его роль в мышлении Ницше.

В этой вводной лекции мы рассмотрим, что означает нигилизм, его историю и его значение для западной цивилизации. В последующих лекциях мы рассмотрим взгляды Ницше на нигилизм и его мысли о том, как его преодолеть.

В то время как философские семена нигилизма уходят в прошлое на тысячи лет, термин «нигилизм» начал широко использоваться на Западе только в середине XIX века.

Роман, опубликованный в 1862 году русским писателем Иваном Тургеневым, «Отцы и дети» часто упоминается как произведение, которое способствовало росту популярности этого термина.В романе одного из главных героев спрашивают, что значит быть нигилистом, и он отвечает:

«[нигилист] — это человек, который не преклоняется перед какой-либо властью, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы благоговением ни был закреплен этот принцип». (Отцы и дети, Иван Тургенев)

Сегодня тот смысл, в котором этот термин используется в словах «Отцы и дети», можно было бы рассматривать как форму политического нигилизма — отказа от политических норм и институтов того времени.

Со времени публикации этого романа многие писатели и философы придерживались нигилистических взглядов в различных областях, и, следовательно, также увеличилась двусмысленность этого термина, поэтому будет полезно прояснить его значение. Мы можем выделить четыре основных типа нигилизма, каждый из которых имеет схожую характеристику, а именно общую установку отрицания или отрицания смысла.

Ницше ссылается на это в наброске своей книги «Воля к власти», где он пишет:

«нигилизм» (.. . радикальное отрицание ценности, смысла и желательности) ». (Воля к власти, Фридрих Ницше)

Четыре типа нигилизма резюмировал Дональд Кросби в его наводящей на размышления работе о нигилизме «Призрак абсурда».

«Моральный нигилизм отрицает чувство морального долга, объективность моральных принципов или моральную точку зрения. Эпистемологический нигилизм отрицает возможность существования чего-либо подобного истинам или значениям, не ограниченным строго внутри или полностью относящимся к отдельному человеку, группе или концептуальной схеме.Космический нигилизм отрицает понимание или ценность природы, считая ее безразличной или враждебной по отношению к фундаментальным человеческим заботам. Экзистенциальный нигилизм отрицает смысл жизни ». (Призрак абсурда, Дональд Кросби)

На основании этого отрывка можно увидеть, что первые три типа нигилизма; моральный, эпистемологический и космический — все они отрицают значение важной области жизни, в которой люди его традиционно искали. На протяжении большей части истории люди предполагали, что требуется объективная основа для смысла — предположение, обоснованность которого мы рассмотрим в более поздней лекции, — и, как мы увидим в этой лекции, это привело к постулированию альтернативных миров, в которых такие объективные смысл можно найти.

Но когда кто-то отрицает абсолютную или объективную основу ценности, истины или значения, становится трудно не скатиться до нигилизма. Например, в случае морального нигилизма, отвергая объективность моральных принципов, утверждается, что было бы неправильно говорить о таких принципах как об истинных или ложных, скорее, они зависят от субъективных мнений и, следовательно, бессмысленны.

Приняв эти первые три типа нигилизма, можно достичь более общего типа нигилизма — экзистенциального нигилизма.Экзистенциальный нигилизм можно рассматривать как охватывающий три других типа, потому что, когда кто-то отрицает смысл жизни, они также, явно или неявно, отрицают смысл в областях, охватываемых другими тремя типами. Если кто-то отрицает, что моральные принципы и истины действительно существуют во Вселенной, и если кто-то считает, что Вселенная совершенно безразлична или даже враждебна человеческим надеждам и заботам, то он, вероятно, станет экзистенциальным нигилистом и будет утверждать, что жизнь бессмысленна и абсурдна. .

Экзистенциальный нигилизм — это тип, на который обычно ссылаются, когда термин нигилизм используется сам по себе, но это также тот тип нигилизма, который больше всего интересовал Ницше.

Учитывая важность экзистенциального нигилизма для философии Ницше и тот факт, что отчаяние по поводу бессмысленности или бессмысленности жизни является проблемой, с которой сталкиваются многие люди в современную эпоху, мы сосредоточимся на экзистенциальном нигилизме до конца этой лекции и в дальнейшем. последующие лекции из этой серии.

При обсуждении нигилизма обычно возникает вопрос: что именно означает отрицание смысла? Чтобы прояснить это, важно понимать, что на самом деле означает слово «значение».

Философ Дэвид Ручник в своей книге «Возвращение к древним: введение в греческую философию» указывает, что слово «значение» может быть определено в двух разных смыслах: «означать», как в «свинья» означает четвероногое млекопитающее, которое обычно встречается. на фермах », или, во-вторых,« значение »может быть определено как« иметь намерение или иметь цель », например,« я имел в виду сделать это ».

Основываясь на этих определениях, он предлагает, чтобы сказать, что человеческая жизнь имеет смысл, значит верить, что «у жизни есть цель, которую можно обозначить или объяснить».

Важно отметить, что для того, чтобы жизнь имела смысл, недостаточно , чтобы у нее была цель, если эта цель никому не известна. Скорее, чтобы жизнь имела смысл, у нее должна быть цель, которую люди могут обозначать или отождествлять с ней.

Почему людям нужен смысл жизни? Было много предположений относительно источника, казалось бы, универсальной потребности людей в значении, но, как и в случае со многими вопросами философии, нет четкого консенсуса.Философ Артур Шопенгауэр, оказавший большое влияние на Ницше, предположил, что именно неизбежность страдания в сочетании с осознанием неизбежности смерти порождает в людях желание иметь смысл жизни.

Но помимо этого вопроса, необходимо рассмотреть еще один вопрос: где люди обычно находят это желаемое значение? Как это ни странно звучит, смысл жизни традиционно находился в другой реальности. Эта альтернативная реальность, которую обычно называют « истинным миром », часто рассматривалась как источник истины и ценности и считалась местом назначения, с целью жизни, заключающейся в достижении входа или доступа в этот альтернативный мир либо после смерти человека. или в некоторых случаях при жизни.Такие теории, которые постулируют существование альтернативного мира как источника смысла, называются теориями двух миров.

Две мировые теории доминировали в мышлении в течение тысяч лет и тем самым давали смысл бесчисленному количеству людей. Общие теории двух миров — это мир форм Платона, духовный мир Декарта, ноумен Канта и рай христианства.

В частности, христианское небо было наиболее известной теорией о двух мирах на Западе на протяжении почти 2000 лет.Христианские учения внушали людям уверенность в том, что их жизни, какими бы трудными они ни были, были на что-то; то есть, у их земного существования была цель, и эта цель состояла в том, чтобы жить согласно воле Бога, чтобы достичь входа в Царство Небесное после смерти. Эта «история» — мощное «противоядие» от нигилизма, так как она дает людям желанную цель и смысл жизни, гарантируя верующему, что независимо от того, сколько страданий они могут вынести в этой жизни, им будет гарантирован вход в блаженное состояние. реальность после их смерти.

Важно понимать, что корни нигилизма уходят далеко за пределы начала современного периода. Ницше предположил, что чувство пессимизма было началом нигилизма, а пессимизм в отношении смысла жизни можно ясно увидеть в трудах многих древних, в том числе греческого поэта Теогниса, жившего в шестом веке до нашей эры:

«Лучшее для человека — не родиться и не увидеть света солнца; но, если однажды родился (второе лучшее для него), пройти через врата смерти как можно скорее.”

Однако, как объяснил Ницше, пессимизм — это только «предварительная форма нигилизма». Независимо от того, сколько страданий, боли и лишений человек вынужден вынести в жизни, нигилизм не возникнет, пока человек убежден в том, что в жизни есть смысл или цель. Популярность христианства заключалась в том, что оно могло дать людям из всех слоев общества — даже искалеченным, неизлечимо больным и грязно бедным — убежденность в том, что, несмотря на все страдания и зло, которые им пришлось пережить в своей жизни, в конечном итоге их жизнь имел цель.

Как выразился Эрнест Беккер:

«самое выдающееся достижение христианской картины мира: она могла брать рабов, калек, слабоумных, простых и сильных и делать их всех надежными героями, просто сделав шаг назад из мира в другое измерение вещей, измерение, называемое небом ». (Отрицание смерти, Эрнест Беккер)

В своей книге «Смерть Бога и смысл жизни» Джулиан Янг объясняет, что:

«На протяжении большей части нашей западной истории мы не говорили о смысле жизни.Это потому, что раньше мы были совершенно уверены, что знаем, что это такое ». (Смерть Бога и смысл жизни, Джулиан Янг)

И, как упоминалось ранее, именно христианство дало западной цивилизации ответ на вопрос: «В чем смысл жизни?» Но, как хорошо известно, роль христианства в западном мире начала колебаться в XVI веке. и 17 века. И именно господство науки было в первую очередь ответственным за это снижение приверженности христианской догме.Ницше использовал фразу «бог мертв», чтобы символизировать потерю веры в теорию христианства о двух мирах, и понимал, что с этой потерей веры кризис в отношении смысла жизни был неизбежен.

Если вернуться к началу научной революции, становится очевидным, что наука и нигилизм идут рука об руку. Эта идея выражена цитатой современного физика, лауреата Нобелевской премии Стивена Вайнберга, который заявил, что «чем больше вселенная кажется постижимой, тем больше она кажется бессмысленной.”

Ницше в своей книге «Веселая наука» повторяет идею о том, что наука и бессмысленность жизни идут рука об руку:

«Таким образом, как вы понимаете,« научная »интерпретация мира может оставаться одной из самых глупых из всех возможных интерпретаций мира, а это означает, что она будет одной из самых бедных по значению. Эта мысль предназначена для ушей и совести наших механистов, которые в наши дни любят выдавать себя за философов и настаивают на том, что механика — это учение о первом и последнем законах, на которых все существование должно основываться как на первом этаже.Но по сути механический мир был бы по сути бессмысленным миром. Если предположить, что ценность музыкального произведения оценивается по тому, сколько его можно подсчитать, вычислить и выразить формулами: насколько абсурдной была бы такая «научная» оценка музыки! Что бы можно было осмыслить, понять, уловить? Ничего, действительно ничего из того, что в нем «музыка»! » (Веселая наука, Фридрих Ницше)

Теория, выдвинутая философом Джордано Бруно в конце 16 века, была названа одним из первых научных семян нигилизма и является хорошим примером того, как научные теории принижали значение, которое люди находили в религиозных взглядах на мир.

Объединив взгляды Коперника с его гелиоцентрической вселенной, Николая Кузанского и его идею бесконечной природы вселенной, а также взгляды досократических философов Левкиппа и Демокрита на атомы, Бруно выдвинул теорию, согласно которой Солнце было только одна из бесконечного числа звезд, разбросанных по бесконечной вселенной. Бруно также предположил, что некоторые из этих звезд могут сопровождать другие планеты, где, как и на Земле, может существовать жизнь. Эта точка зрения вступила в противоречие с христианством, удалив человека из центра вселенной.

В то время как наука дала ответы на многие практические вопросы и улучшила жизнь многими непредвиденными способами, в отличие от религии, наука не дала ответов на вопросы, касающиеся цели и смысла жизни, скорее она вызвала скептическое отношение, которое просто поставило под сомнение взгляды христианства. и другие религии.

Ницше, писавший в конце 19 века, кажется, предвидел растущую волну нигилизма, которая охватит западный мир, особенно после Первой мировой войны, когда он сыграл значительную роль в мысли таких философов, как Бертран Рассел, Джон Пол Сартр. , Альбер Камю и Франц Кафка.Он понимал, что христианство до сих пор вселяло в людей уверенность в том, что жизнь имеет смысл, и поэтому со «смертью бога» мучительное чувство бессмысленности жизни будет вызывать у еще большего числа людей. Ницше думал, что современная цивилизация будет определяться тем, как с этим чувством бороться и в конечном итоге преодолевать его. В начале работы Ницше под названием «Воля к власти» он говорит:

«То, что я рассказываю, — это история следующих двух столетий. Я по-другому описываю то, что грядет, чего больше не может: наступление нигилизма.. . В течение некоторого времени вся наша европейская культура движется как к катастрофе, с мучительным напряжением, которое растет от десятилетия к десятилетию: неумолимо, неистово, стремительно, как река, которая хочет достичь конца, которая больше не отражает , который боится задуматься ». (Воля к власти, Фридрих Ницше)

У Ницше были свои собственные уникальные взгляды на нигилизм, поэтому он является одним из самых читаемых и цитируемых по этой теме. И в следующих нескольких лекциях мы более подробно рассмотрим некоторые из этих идей.В следующей лекции мы рассмотрим страдание и его роль в нигилизме Ницше.

Дополнительные ресурсы

Хорошие места для начала исследования нигилизма
Призрак абсурда: Источники и критика современного нигилизма (1988) — Дональд Кросби
Самопреодоление нигилизма (1990) — Кейджи Нишитани
Темная сторона: Мысли на Бесполезность жизни от древних греков до наших дней (1994) — Алан Пратт
Банализация нигилизма: ответы двадцатого века на бессмысленность (1992) — Карен Карр

Ницше и нигилизм
Воля к власти — Фридрих Ницше
Утверждение жизни: Ницше о преодолении нигилизма (2009) — Бернард Регинстер
Ницше: Сборник критических эссе (1973) — Роберт Соломон

Другие нигилистические произведения
Проблемы с рождением — Эмиль Чоран
Краткая история разложения — Эмиль Чоран
Чума — Альбер Камю
Падение — Альбер Камю
Мятежник — Альбер Камю

Дополнительная литература

Связанные

Чем не является нигилизм | The MIT Press Reader

Чтобы сохранить нигилизм как значимое понятие, необходимо отличать его от пессимизма, цинизма и апатии.

Нигилизм — одно из тех понятий, значение которых, как мы все почти уверены, мы знаем, если только кто-то не попросит нас дать ему определение.

Автор: Нолен Герц

нигилизма, не в отличие от времени (по Августину) или порно (в соответствии с Верховным судом США), является одним из тех понятий, которые мы все довольно уверен, что мы знаем смысл, если кто-то просит нас, чтобы определить Это. Nihil означает «ничего». -изм означает «идеология». Тем не менее, когда мы пытаемся объединить эти термины, сочетание, кажется, сразу же само себя опровергает, поскольку идея о том, что нигилизм является «идеологией ничего», кажется бессмысленной.Сказать, что это означает, что кто-то «ни во что не верит», на самом деле не намного полезнее, поскольку вера во что-то предполагает, что есть во что верить, но если это что-то равно ничего , тогда нечего делать во что верили, и в этом случае верить ни во что — опять же идея самооправдания.

Поэтому легко попасть в ловушку мысли «Все — нигилизм!» что, конечно, приводит к мысли: «Нет ничего нигилизма!» Таким образом, чтобы сохранить нигилизм как значимое понятие, необходимо отличать его от понятий, которые часто с ним связаны, но, тем не менее, отличаются от таких понятий, как пессимизм, цинизм и апатия.

Нигилизм против пессимизма

Если оптимизм — это надежда, то пессимизм — это безнадежность. Быть пессимистом — значит сказать: «Какой в ​​этом смысл?» Пессимизм часто сравнивают со взглядом на мир «Стакан наполовину пуст», но, поскольку он наполовину пуст, этот сценарий все же может быть слишком обнадеживающим для пессимиста. Более удачный сценарий может заключаться в том, что если пессимист упадет в колодец и кто-то предложит ему спасти, он, скорее всего, ответит: «Зачем беспокоиться? В колодце, вне колодца, мы все равно умрем.Другими словами, пессимизм мрачен и угнетает. Но это не нигилизм.

Если пессимист упадет в колодец и кто-то предложит его спасти, он, скорее всего, ответит: «Зачем беспокоиться? В колодце, вне колодца, мы все равно умрем ».

Фактически, мы могли бы даже пойти так далеко, чтобы сказать, что пессимизм — это против нигилизма. Подобно нигилизму, пессимизм можно рассматривать как порождение отчаяния. Факт нашей смерти, разочарование в наших желаниях, непредвиденные последствия наших действий, твиты наших политических лидеров — все это или все это может привести нас либо к нигилизму, либо к пессимизму.Однако там, где эти две дороги расходятся, возникает вопрос о том, живем ли мы в своем отчаянии или прячемся от него.

Быть с пессимистом — значит знать, что вы с пессимистом. Но вы можете быть с нигилистом и не иметь ни малейшего представления. В самом деле, вы могли бы быть нигилистом и не иметь ни малейшего представления. Такое отсутствие осознания является сутью нигилизма, поскольку нигилизм заключается в том, чтобы прятаться от отчаяния, а не останавливаться на нем. Это различие было проиллюстрировано Вуди Алленом в его фильме «Энни Холл» (1977), когда его альтер-эго Элви Сингер обменялся следующим образом с парой, которую он останавливает на улице, чтобы получить совет:

ALVY ( Он движется по тротуару к молодая модно выглядящая пара, обнимая друг друга руками ): Ты-ты выглядишь как действительно счастливая пара.Эээ … ты?

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА: Ага.

ЭЛВИ: Ага! Итак … ч-ч-как вы это объясните?

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА: Я очень мелкая и пустая, у меня нет идей и ничего интересного сказать.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: И я точно такой же.

ЭЛВИ: Понятно. Что ж, это очень интересно. Значит, тебе удалось кое-что придумать, а?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Верно.

Элви Сингер — пессимист. Мужчина и женщина — нигилисты.

Больше всего в этой сцене проясняет то, что она показывает, как пессимист может раскрыть личность нигилиста, точно так же, как можно было бы утверждать, что пессимизм немецкого философа Артура Шопенгауэра помог Ницше раскрыть его собственный нигилизм.Прежде чем они столкнутся с Элви, они просто счастливые мелкие и счастливо пустые пары. Однако, когда он просит их объяснить свое счастье, они больше не мелкие и пустые; вместо этого они вынуждены пробудиться от задумчивости и осознать себя. Не , что они счастливы, показывает их нигилизм; скорее, это их попытка объяснить пессимисту , почему они счастливы , которая показывает их нигилизм. На первый взгляд, они родственные души, которые нашли друг друга.Но поверхность — это все, что они есть. Попытка пойти еще глубже показывает, что глубже нет ничего. И именно пессимист, столкнувшись с такой счастливой парой, спросит: «Почему?» это показывает их ничтожество.

Эта статья взята из книги Нолен Герц «Нигилизм».

Если, как я предположил ранее, нигилизм и пессимизм — противоположности, то на самом деле нигилизм гораздо ближе к оптимизму. Видеть стакан наполовину полным — значит думать, что мы должны быть довольны тем, что имеем, а не сосредотачиваться на том, чего не хватает.Но быть довольным тем, что у нас есть, также может быть способом оставаться самодовольным, игнорировать то, чего не хватает, чтобы избежать необходимости искать перемен. Точно так же верить в то, что в конце концов все получится, что в конце туннеля всегда есть свет, — значит верить в то, что жизнь телеологична, что есть некая цель или цель — будь то Бог или Справедливость — незримо действующая за тем мы переживаем.

Веря в существование сверхчеловеческих целей и сверхчеловеческих целей, мы теряем из виду человеческие цели и человеческие цели.Точно так же, когда мы возводим кого-то вроде Мартина Лютера Кинга младшего до статуса святого или пророка, мы видим в нем нечто большее, чем простой смертный, тем самым освобождая себя от ответственности за попытки подражать ему, поскольку мы просто должны надеяться. что кто-то вроде него придет снова. Если оптимизм приводит нас к самоуспокоенности, заставляет ждать, когда произойдет что-то хорошее или кого-то еще заставит что-то хорошее случиться, тогда оптимизм заставляет нас ничего не делать. Другими словами, не пессимизм, а оптимизм подобен нигилизму.

Нигилизм против цинизма

В Древней Греции циник был кем-то, кто жил как собака (греческое kynikos означает «собачий»), или, если быть более точным, был кем-то, кто жил согласно философии циников оставаться верным. природе, а не соответствию тому, что этот человек считал социальной уловкой. Сегодня циник — это тот же человек, который смотрит на общество свысока и считает его фальшивкой, хотя не потому, что циник считает общество неестественным, а потому, что циник считает людей, из которых состоит общество, фальшивыми.Быть циником — значит предполагать худшее из людей, думать, что мораль — всего лишь притворство, и предполагать, что даже когда кажется, что люди помогают другим, они на самом деле пытаются помочь себе. Циник, верящий только в свои собственные интересы, кажется другим ни во что не верящий. Следовательно, цинизм может показаться нигилизмом. Но это не нигилизм.

Циник может даже радоваться жизни. В частности, циник может получать удовольствие, высмеивая тех, кто утверждает, что существует альтруизм или что политики являются самоотверженными государственными служащими, и особенно находит смехотворной идею о том, что мы должны стараться видеть в людях хорошее.

Цинизм, как и пессимизм, связан с негативом. Однако, в то время как пессимизм связан с отчаянием, с чувством бессмысленности жизни перед лицом смерти, цинизм — это скорее презрение, чем отчаяние. Циник не сказал бы, что life бессмысленен, но просто сказал бы, что то, что люди говорят о жизни , бессмысленно. Циник может даже радоваться жизни. В частности, циник может получать удовольствие, высмеивая тех, кто утверждает, что существует альтруизм или что политики являются самоотверженными государственными служащими, и особенно находит смехотворной идею о том, что мы должны стараться видеть в людях хорошее.

Пессимисты не нигилисты, потому что пессимисты скорее принимают отчаяние, чем избегают его. Циники не являются нигилистами, потому что циники скорее принимают лживость, чем уклоняются от нее. Ключевой частью ухода от отчаяния является готовность верить, верить, что люди могут быть хорошими, что добро вознаграждается и что такие награды могут существовать, даже если мы их не испытываем. Но для циника такая готовность верить — это готовность быть наивным, легковерным и поддаваться манипулированию. Циник издевается над такими убеждениями не потому, что циник утверждает, что знает, что такие убеждения обязательно ложны, а потому, что циник осознает опасность, которую представляют люди, которые утверждают, что знают, что такие убеждения обязательно истинны.

Скептик ждет доказательств, прежде чем выносить суждение. Циник, однако, не доверяет свидетельствам, потому что циник не верит, что кто-то способен объективно предоставить доказательства.

Скептик ждет доказательств, прежде чем выносить суждение. Циник, однако, не доверяет свидетельствам, потому что циник не верит, что кто-то способен объективно предоставить доказательства. Циник предпочел бы оставаться в сомнении, чем рисковать быть обманутым, и поэтому циник считает тех, кто идет на такой риск, обманщиками.По этой причине циник может раскрыть нигилизм других, призывая людей защищать отсутствие цинизма, подобно тому, как пессимист выявляет нигилизм других, призывая людей защищать свое отсутствие пессимизма.

Пожалуй, лучшим примером способностей циника к откровениям является спор между Фрасимахом и Сократом во вступительной книге Платона «Республика». Трасимах сначала представлен как насмешник Сократа за то, что он спрашивает других об определении справедливости, а затем требует, чтобы ему заплатили, чтобы он рассказал им, что такое справедливость на самом деле.Умиротворенный Фрасимах определяет справедливость как уловку, изобретенную сильными, чтобы воспользоваться преимуществами слабых, как способ для сильных захватить власть, манипулируя обществом, заставляя поверить в то, что послушание — это справедливость. Трасимах далее утверждает, что, когда это возможно, люди поступают несправедливо, кроме тех случаев, когда они слишком боятся быть пойманными и наказанными, и поэтому Фрасимах заключает, что несправедливость лучше справедливости.

Когда Сократ пытается опровергнуть это определение, сравнивая политических лидеров с врачами, с теми, кто имеет власть, но использует ее для помощи другим, а не для помощи себе, Фрасимах не принимает опровержение, как другие, а вместо этого опровергает опровержение Сократа.Фрасимах обвиняет Сократа в наивности и утверждает, что Сократ подобен овце, которая думает, что пастырь, который защищает и кормит овец, делает это потому, что пастырь хороший , а не понимает, что пастырь откармливает их для убоя . Сократ никогда не может по-настоящему убедить Фрасимаха в том, что его определение справедливости неверно, и, действительно, цинизм Трасимаха настолько убедителен, что Сократ тратит остаток «Республики», пытаясь доказать, что справедливость лучше несправедливости, пытаясь опровергнуть очевидный успех теории справедливости. несправедливых людей, делая метафизические заявления о влиянии несправедливости на душу.Таким образом, Сократ может противостоять цинизму в видимом мире только через веру в существование невидимого мира, невидимого мира, который, как он утверждает, на более реален, чем на видимый мир. Другими словами, именно цинизм Фрасимаха заставляет Сократа раскрыть свой нигилизм.

Здесь мы видим, что нигилизм на самом деле гораздо более тесно связан с идеализмом, чем с цинизмом. Циник представляет себя реалистом, кого-то, кого заботят действия, а не намерения, кто сосредотачивается на том, что люди делают, а не на том, чего люди надеются достичь, кто помнит о невыполненных обещаниях прошлого, чтобы не попасться в еще не исполненных обещаниях о будущем.Однако идеалист отвергает цинизм как безнадежно отрицательный. Сосредоточившись на намерениях, надеждах и будущем, идеалист может дать позитивное видение, чтобы противостоять негативу циника. Но отвергая цинизм, отвергает ли идеалист и реальность?

Нигилизм на самом деле гораздо более тесно связан с идеализмом, чем с цинизмом.

Идеалист, как мы видели на примере Сократа, не может бросить вызов циничному взгляду на реальность и вместо этого вынужден конструировать альтернативную реальность, реальность идей.Эти идеи могут образовывать связную логическую историю о реальности, но это никоим образом не гарантирует, что идеи представляют собой нечто большее, чем просто рассказ. По мере того как идеалист все больше и больше сосредотачивается на том, как реальность должна быть , идеалиста все меньше и меньше заботит, насколько реальность является . Утопические взгляды идеалиста могут быть более убедительными, чем антиутопические взгляды циника, но антиутопические взгляды, по крайней мере, сосредоточены на этом мире , тогда как утопические взгляды, по определению, сосредоточены на мире, не существует .По этой причине использовать потусторонний идеализм для опровержения потустороннего цинизма — значит заниматься нигилизмом.

Нигилизм против апатии

Наряду с пессимизмом и цинизмом нигилизм также часто ассоциируется с апатией. Быть апатичным — значит быть без пафоса, без чувств, без желаний. Хотя нам всем время от времени дают выбор, который не особенно влияет на нас так или иначе («Вы хотите съесть итальянский или китайский?»), Такую бескорыстность все время испытывает апатичный человек.Таким образом, быть апатичным означает не заботиться ни о чем. Пессимист чувствует отчаяние, циник испытывает презрение, но апатичный человек ничего не чувствует. Другими словами, апатия рассматривается как нигилизм. Но апатия — это не нигилизм.

Пессимист чувствует отчаяние, циник испытывает презрение, а апатичный человек ничего не чувствует.

Апатия может быть отношением («Меня не волнует , а ») или чертой характера («Меня не волнует , все »).Однако в любом случае апатичный человек выражает личное чувство (или, если быть более точным, бесчувствия ) и не заявляет о том, что каждый должен чувствовать (или, опять же, не чувствовать). Апатичный человек прекрасно понимает, что другие люди чувствуют иначе, поскольку они вообще что-либо чувствуют. И поскольку апатичный индивид ничего не чувствует, апатичный индивид не испытывает никакого желания убеждать других, что они точно так же ничего не должны чувствовать.Другие могут заботиться, но апатичный человек — нет, и поскольку им все равно, апатичному человеку наплевать на то, что заботят другие.

Тем не менее, апатия по-прежнему часто рассматривается как оскорбление, оскорбление или упрек со стороны тех, кому не все равно. Например, в передаче MTV «Дарья» (1997–2002) — шоу об «крайне апатичной» старшекласснице — Дарья Моргендорфер и ее подруга Джейн Лейн разговаривают следующим образом:

ДАРЬЯ: В школе случается трагедия, и все думают о ней. мне. Умер популярный парень, и теперь я популярен, потому что я несчастная девчонка.Но я не несчастный. Я просто не такой, как они.

ДЖЕЙН: Это действительно заставляет задуматься.

ДАРЬЯ: Забавно. Большое спасибо.

ДЖЕЙН: Нет! Вот почему они хотят с вами поговорить. Когда они говорят: «Ты всегда несчастлив, Дарья», они имеют в виду: «Ты думаешь, Дарья. Я могу сказать, потому что ты не улыбаешься. Теперь этот парень умер, и это заставляет меня думать, от этого болит моя маленькая голова, и я перестаю улыбаться. Итак, скажи мне, как ты справляешься с постоянными мыслями, Дарья, пока я не вернусь к своему нормальному овощному состоянию.

ДАРЬЯ: Хорошо. Так почему ты меня избегаешь?

ДЖЕЙН: Потому что я пыталась не думать.

Таким образом, апатичный индивид, подобно пессимисту и цинику, может раскрыть нигилизм других, хотя, в отличие от пессимиста и циника, апатичный индивид делает это, на самом деле не пытаясь это сделать. В то время как пессимист и циник призывают других объяснить отсутствие пессимизма или цинизма, апатичный человек — это тот, кому бросают вызов, бросают вызов другим, чтобы объяснить его или ее отсутствие пафоса.Пытаясь привлечь внимание апатичного человека, тот, кто действительно заботится, вынужден объяснить , почему он или она заботится, объяснение, которое может показать, насколько значимой (или бессмысленной) является причина, по которой этот человек заботится.

Апатичному человеку все равно. Однако не заботиться — это не то же самое, что не заботиться ни о чем. Апатичный человек ничего не чувствует. Но у нигилиста есть чувства. Просто нигилист чувствует себя ничего .И действительно, потому что нигилист может испытывать такие сильные чувства, сильные чувства к чему-то, что есть ничто, нигилист не является и не может быть апатичным. Нигилисты могут иметь сочувствие, сочувствие и антипатию, но не могут иметь апатию.

Не заботиться — это не то же самое, что не заботиться ни о чем. Апатичный человек ничего не чувствует. Но у нигилиста есть чувства.

Ницше попытался продемонстрировать действующие в нигилизме чувства в своем аргументе против того, что он называл «моралью жалости».«Мораль сострадания гласит, что хорошо испытывать жалость к тем, кто в ней нуждается, и особенно хорошо, когда такая жалость тронула помощь тем, кто в ней нуждается. Но, согласно Ницше, то, что часто мотивирует желание помочь, — это то, как мы можем видеть себя благодаря тому, как мы видим других в нужде, в частности, как мы видим себя способными помочь, достаточно сильными, чтобы помочь.

Мораль жалости для Ницше заключается не в том, чтобы помогать другим, а в том, чтобы возвышать себя, уменьшая других, уменьшая других до их нужды, до той нужды, которой у нас нет, и это показывает, сколько у нас, напротив,Жалость нигилистична постольку, поскольку она позволяет нам уклоняться от реальности, например, позволяя нам чувствовать, что мы лучше, чем мы есть, и что мы лучше тех, кто в ней нуждается. Следовательно, мы можем избежать признания того, что нам, возможно, только повезло больше или нам повезло.

Мораль жалости побуждает нас испытывать жалость и чувствовать себя хорошо из-за жалости. Такие чувства хуже, чем ничего не чувствовать, потому что если мы чувствуем себя хорошо, когда чувствуем жалость, тогда мы мотивированы только на то, чтобы помогать людям, которых мы сочувствуем, а не на то, чтобы помочь покончить с системной несправедливостью, которая в первую очередь создает такие жалкие ситуации.В то время как апатия может помочь нам не быть ослепленными нашими эмоциями и более ясно видеть ситуации несправедливости, жалость с большей вероятностью побудит нас увековечить несправедливость, сохраняя условия, которые позволяют нам помогать нуждающимся, которые позволяют нам видеть самих себя. как хорошо для помощи тем, кого мы видим только как нуждающихся .

Однако это не означает, что мы должны попытаться достичь апатии, что мы должны попытаться заставить себя ничего не чувствовать. Популярные версии стоицизма и буддизма призывают к спокойствию, непривязанности, стремлению не чувствовать то, что мы чувствуем.Заставлять себя стать апатичным — это нигилизм, поскольку это означает уклоняться от своих чувств, а не противостоять им.

No related posts.