Почему Макиавелли стал любимым автором тиранов | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Никколо Макиавелли называют первым политологом нового времени. Взглянуть на эту личность с неожиданной стороны предлагает профессор Дирк Хёгес (Dirk Hoeges), автор вышедшей в Германии книги «Власть и иллюзии».

Главный труд Макиавелли — «Государь» — широко и скандально известен. Один из советских словарей иностранных слов толкует «макиавеллизм» как политику, основанную на культе грубой силы, на пренебрежении нормами морали, как коварство, вероломство, двуличие и лицемерие. Однако в высокой нравственности, честности, личном благородстве Макиавелли, как считает не только профессор Хёгес, сомневаться не приходится. Это был очень умный человек, обладавший многочисленными талантами, политик, дипломат, философ, историк, поэт, драматург, театральный режиссер и композитор.

Министр и ссыльный

О жизни Никколо Макиавелли известно довольно много. Он родился в 1469 году, вырос во Флоренции, был ее гражданином и патриотом.

Знатное происхождение и незаурядные способности позволили Никколо Макиавелли быстро сделать карьеру. Он присоединился к политическим противникам правившего во Флоренции семейства Медичи и, когда его Медичи были изгнаны, стал исполнять обязанности министра иностранных дел республики.

Но в 1512 году Медичи при поддержке испанских и швейцарских войск вернулись к власти. Макиавелли долго и с пристрастием допрашивали, пытали на дыбе, посадили в тюрьму и не казнили лишь потому, что он в свое время спас от смерти нескольких известных приверженцев Медичи. В конце концов, Макиавелли сослали в деревню Сант-Андреа, в его небольшое поместье. Восемь лет длилась эта ссылка, невыносимая для столь деятельного человека, каким он был.

Семья Макиавелли (у него было шестеро детей) едва сводила концы с концами. Однако, как это порой бывает, ссылка оказалась самым плодотворным периодом его литературного творчества. Именно тогда были написаны «Рассуждения по поводу первой декады Тита Ливия», знаменитый трактат «Государь», биографическое повествование «Жизнь Каструччо Кастракани из Лукки» о собирателе итальянских земель, комедия «Мандрагора» (кстати, много раз ставившаяся на сценах российских театров), теоретический труд «О военном искусстве». ..

Макиавелли на портрете Санти ди Тито. Фрагмент

Лишь в 1520 году, после смерти Лоренцо Медичи, Макиавелли разрешили вернуться ко двору и даже поручили написать историю Флоренции. Власть как будто снова начинала благоволить к нему. Но в 1527 году произошел новый переворот. Этого удара Никколо Макиавелли уже не выдержал. 21 июня 1527 года он скончался в возрасте 58 лет.

До нас дошел портрет Макиавелли работы итальянского художника Санти ди Тито. На ней изображен худой, коротко остриженный человек с живым, проницательным взглядом. Высокий лоб с залысинами, темные глаза, нос с горбинкой, сжатые как будто в полуулыбке губы… Никакой жестокости, свирепости, коварства в его облике нет. Ничего, что позволило бы предполагать в нем человека, который в трактате «Государь», как говорят, учил политиков забывать о честности, справедливости, верности слову, исповедуя принцип «цель оправдывает средства».

Но что значит: «учил политиков»? Никколо Макиавелли, как напоминает в своей книге «Власть и иллюзии» Дирк Хёгес, адресовал «Государя» вполне конкретному человеку — «его светлости Лоренцо де Медичи». Это было не просто традиционное для тех времен посвящение и не просто подхалимская попытка опального философа вновь снискать расположение своего давнего покровителя.

Макиавелли мечтал покончить с раздробленностью Италии, очистить ее от иноземных завоевателей — испанцев, французов, швейцарцев и немцев, создать сильное государство. Именно эта цель (а не вообще всякая цель) оправдывала в его глазах «средства». Созданию сильной, самостоятельной Италии, по мнению Макиавелли, можно и должно было приносить в жертву всё — в том числе мораль и добродетель. К тому же представления о морали и добродетели были в те времена (полтысячи лет назад), мягко говоря, несколько иными, чем сегодня.

Наставления тиранам

И, тем менее, можно возразить: Макиавелли написал то, что написал. А именно: «Все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли». «Надо действовать так, чтобы тех, кто больше уже не верит, заставить верить силой». «Надо побеждать силой или хитростью, внушать народу любовь и страх, устранять людей, которые должны или могут повредить…» Впрочем, высказывания Макиавелли далеко не всегда однозначны.

Судите сами: «Есть два способа борьбы: один, опираясь на закон, другой — действуя силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю. Государь должен уметь пользоваться обоими».

Как бы там ни было, но Дирк Хёгес пытался реабилитировать не книгу, а ее автора. Поэтому важно понять, почему Макиавелли все это писал. В той ситуации он был убежден, что тирания является «горьким, но необходимым лекарством». Кроме того, Макиавелли просто называл вещи своими именами, показывал, что природа власти имеет вовсе не божественный характер, что политику определяют не Бог или церковь, а реальные, земные интересы и человеческие слабости. Именно за последовательный антиклерикализм Макиавелли его произведения (не только «Государь», но и фривольные пьески, в которых он насмехался над религией и монахами) вплоть до 1929 года были запрещены католической церковью.

Всё так. Но что касается тиранов, то для очень многих из них «Государь» Макиавелли стал настольной книгой, а его так называемые наставления правителю, данные полтысячи лет назад, принимались как практические рекомендации.

Наполеон говорил, что Макиавелли — «единственный писатель, которого стоит читать». Владимир Ильич Ленин очень одобрительно отзывался об «умном флорентийце». Что касается Сталина, то в его времена в СССР книги Макиавелли выходили несколько раз. Причем, в предисловии к изданию 1939 года Макиавелли был объявлен «великим прогрессивным писателем».

Можно, однако, усомниться в том, что Сталин и другие тираны, увлекавшиеся Макиавелли, действительно внимательно читали «Государя». Во всяком случае, они весьма односторонне воспринимали рекомендации автора, совершенно игнорируя, например, такое: «Государь не должен быть … скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив». Или такое: «Государь должен проявлять беспокойство, замечая, что кто-либо почему-либо опасается говорить ему правду». Очень актуально, не правда ли?

Смотрите также:

• Медичи: олигархи Флоренции

  Власть и страсть

  Более 300 лет европейская культура и политика формировались под воздействием клана Медичи. Флорентийские правители — богатейшие банкиры и купцы, щедрые покровители искусства и жаждущие власти политики — создали могущественную сферу влияния, в том числе и в Германии. Выставка »Медичи — люди, власть и страсть» в музейном комплексе Мангейма Reiss-Engelhorn-Museen рассказывает о жизни семейства.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Курфюрстина Пфальцская

  Мало кто даже из немцев знает о том, что последняя представительница прямой линии рода Медичи, Анна Мария Луиза (1667-1743), заключила в 1691 году брак с курфюстом Пфальцским Иоганном Вильгельмом II (Johann Wilhelm von der Pfalz). 270-летие со дня ее смерти послужило поводом для выставки. Но не только это. Было обнаружено много новых любопытных фактов.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Шапка курфюрста

  В 2012 году провели эксгумацию останков Анны Марии Луизы. При этом ученые сделали необычное открытие: на покойнице была надета шапка курфюрста, а не семейная корона Медичи. Для выставки в Мангейме была создана точная копия головного убора, а также трехмерная модель головы Анны Марии Луизы. Эти и другие экспонаты можно будет увидеть до 28 июля 2013 года.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Не функция, а личность

  Инициаторы проекта хотели показать представителей рода Медичи, прежде всего, не как меценатов, банкиров и политиков, а как живых людей, полных противоречий. Информация для выставки была почерпнута из результатов различных исследований. В Мангейме знакомят и с особенностями работы ученых.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Лоренцо Великолепный

  Пожалуй, он — самый знаменитый из Медичи. Лоренцо Великолепный (1449-1492) был и прожженным политиком, и ценителем прекрасного. Он оказывал поддержку Сандро Боттичелли и сам сочинял стихи. Благодаря ему Флоренция превратилась в центр культуры Возрождения. На снимке — мраморный бюст Лоренцо Медичи, созданный в 19-м веке.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Понтифик Медичи

  Посредством банковских сделок Медичи удалось вовлечь католическую церковь в свою сферу влияния и, таким образом, проложить путь членам семейства к Святому Престолу. На снимке брат Лоренцо Великолепного — папа римский Климент VII, в миру Джулио де Медичи (1478-1534). Он прославился своей бескомпромиссностью, которая, как уверены историки, и привела к отделению Англиканской церкви от Рима.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Великий герцог тосканский

  Козимо I (1519-1574) — символ влиятельности семейства Медичи. Жесткий властитель и абсолютист, он лишил флорентийских патрициев права голоса и подчинил себе почти всю Тоскану. Но лишь незадолго до своей смерти Козимо I удалось добиться звания великого герцога тосканского. Впрочем, в историю он вошел и как благодетель, осушивший, например, болота в окрестностях Пизы — рассадник малярии.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Покровитель Галилея

  Медичи были не только крупными меценатами и коллекционерами произведений искусства, но и покровителями ученых. В числе их протеже — легендарный Галилео Галилей (1564-1642). В честь своего покровителя герцога Тосканского Козимо II ученый назвал открытые им спутники Юпитера »светилами Медичи». На выставке можно увидеть и реконструкцию телескопа Галилея, воссозданого в 1906 году.

• Медичи: олигархи Флоренции

  Город-наследник

  О величии и значении рода Медичи сегодня напоминает великолепие и роскошь Флоренции. Все семейные сокровища, произведения искусства и драгоценности, накопленные целыми поколениями, Анна Мария Луиза де Медичи завещала в наследство городу-музею на реке Арно.

  Автор: Марие Тодескино, Татьяна Вайнман

Макиавеллизм — это… Что такое Макиавеллизм?

макиавеллизм — коварство, вероломность, вероломство, злокозненность, коварность, иезуитизм, иезуитство Словарь русских синонимов. макиавеллизм см. коварство Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З …   Словарь синонимов

Макиавеллизм — политика, основанная на культе грубой силы, коварстве, пренебрежении нормами морали во имя достижения и сохранения власти. По английски: Machiawellianism См. также: Государственная политика Финансовый словарь Финам …   Финансовый словарь

Макиавеллизм —  Макиавеллизм  ♦ Machiavelisme    Форма цинизма, предающего мораль в угоду политике. Противоположна (или симметрична) кинизму Диогена. Под макиавеллизмом, чаще всего в негативном смысле, обычно подразумевают действительно присущую Макиавелли… …   Философский словарь Спонвиля

МАКИАВЕЛЛИЗМ — МАКИАВЕЛЛИЗМ, макиавеллизма, мн. нет, муж. (полит.). Политика, направленная на создание диктаторской власти единоличного правителя в централизованном буржуазном государстве, беспринципно и цинично использующая все средства для достижения своей… …   Толковый словарь Ушакова

МАКИАВЕЛЛИЗМ — термин, используемый для обозначения беззастенчивой политики, добивающейся своих целей, пренебрегая нормами морали. Н. Макиавелли действительно говорил, что каждое действие гос ва (или его правителя) допустимо, особенно во внешних,… …   Философская энциклопедия

МАКИАВЕЛЛИЗМ — (от имени итал. госуд. деятеля, писателя, историка Н. Макиавелли) англ. machiawelli anism; нем. Machiavellismus. 1. Политика правителя, пользующегося любыми средствами для упрочения госуд. власти. 2. Политика, основанная на культе грубой силы,… …   Энциклопедия социологии

Макиавеллизм — ■ Слово, которое надо произносить с трепетом …   Лексикон прописных истин

макиавеллизм — а, м. МАХИАВЕЛИЗМ а, м. machiavélisme m. От имени ит. политического деятеля Никколо Макиавели (macchiavelli 1469 1527). Политика государства, использующая любые средства (обман, предательство, убийство). БАС 1. || Коварство, вероломство. БАС 1.… …   Исторический словарь галлицизмов русского языка

Макиавеллизм — термин в политологии, обозначающий государственную политику, основанную на культе грубой силы, пренебрежении нормами морали и тому подобном.[1]; «для упрочнения государства допустимы любые средства насилие, убийство, обман, предательство»[2]. … …   Википедия

макиавеллизм — политика, основанная на культе грубой силы, пренебрежении нормами морали в т. п.; названа по имени Никколо Макиавелли (14g9 1527) политического деятеля и мыслителя Флоренции; перен. коварство, вероломство. Новый словарь иностранных слов. by… …   Словарь иностранных слов русского языка

Макиавелли и его идеи в современном обществе — Информационно-аналитический Центр (ИАЦ)

Одним из ярких представителей политической мысли ХV—ХVI веков был знаменитый итальянский мыслитель и политик Никколо Макиавелли (03.05.1469 — 21.06.1527), известный прежде всего своими трудами «Правитель» (1513), «Размышления на первую декаду Тита Ливия» (1519), «История Флоренции» (1532), «Государь» (1513).

Никколо Макиавелли вошёл в историю политической мысли как создатель новой «науки о политике». Толкование им политики отделялось как от теологии, так и от этики, что впервые было озвучено публично.

До недавних пор трактаты Макиавелли, известного политического деятеля эпохи Возрождения (так называемого «расцвета гуманизма»), рассматривали только в рамках политических учений.

Однако в последние годы теории Макиавелли вызывают много дискуссий в разрезе новейших научных направлений и сфер деятельности. Наиболее обсуждаемыми являются вопросы морали, применимости учения Макиавелли в контексте политики и совсем новый аспект — использование учения Макиавелли как руководства по «практическому менеджменту». Кто такой Никколо Макиавелли и каковы основные направления его учения, рассмотрим в данной статье.

«Цель оправдывает средства» и «Победителей не судят — эти жёсткие высказывания Никколо Макиавелли всегда вспоминаются, когда хочется подчеркнуть злонравность действий какого-то политика (обычно это называют «аморальность», что некорректно, поскольку мораль, во-первых явление общественное — это общепринятые нормы нравственности, а во вторых, какая-то нравственность есть у каждого, нет человека без нравственности, дело в том злая она или добрая). Пример второму — Гитлер, Муссолини, Хорти, Горбачёв, Ельцин и др.). Людей, которые придерживаются этого принципа (а таких очень много), называют «макиавеллистами».

Этим понятием обычно обозначают политику, основанную на культе насилия, злонравия. Никколо Макиавелли считается родоначальником современной политологии как науки, при этом в своих книгах по политическому устройству выдвинул ряд принципов, которыми современные политики и бизнесмены придерживаются в своей деятельности как его последователи.

Следует заметить, что сам Макиавелли не был крупным политическим деятелем, что не мешало, видимо, ему использовать принцип «цель оправдывает средства» в реальной жизни, раз он эти принципы так ярко и выпукло описывал в своих трудах. Набраться всегда есть везде, даже служа в качестве государственного секретаря во Флоренции.

Никколо Макиавелли — родоначальник современной политологии

Портрет Никколо Макиавелли. Художник Санти ди Тито, вторая половина XVI века

Никколо родился 3 мая 1469 года недалеко от города-государства Флоренции в семье адвоката. Он получил классическое образование. В ту эпоху территория современной Италии была ареной непрерывной борьбы между самостоятельными итальянскими государствами. В эту борьбу вмешивались Франция, Испания и Священная Римская империя. Своя игра была и у Папы Римского. Он наблюдал за деятельностью Чезаре Борджиа, руководил флорентийской милицией.

Никколо Макиавелли занимал пост государственного секретаря во Флоренции. Он выполнял различные дипломатические поручения и вволю поварился в котле политической жизни. В конце концов в 1513 году (в сорок четыре года) он был обвинён в заговоре, арестован, освобождён, после чего удалился в своё поместье, где создал ряд произведений, которые и сегодня, спустя более чем 500 лет, популярны среди политиков и бизнесменов и считаются мировой классикой. В 1520 году он вернулся во Флоренцию, в качестве историографа написал «Историю Флоренции».

Макиавелли умер в 1527 году и кенотаф в его честь находится в церкви Санта-Кроче во Флоренции.

Основные принципы учения Макиавелли

Он считал политическую сферу самостоятельной, относительно независимой от других областей жизни общества. Предметом политической науки Макиавелли считал власть во всех её проявлениях. Макиавелли анализировал (в своих трудах) политику Италии как социальную реальность, а не как воображаемый, идеальный мир. Государство Макиавелли рассматривал как политическую форму организации общества, но отличал от самого понятия «общество».

Он сформулировал концепцию циклического развития государственных форм. В основе этой концепции лежала идея кругооборота, взаимообращения добра и зла. Тиранию, олигархию и охлократию (власть толпы, черни) он считал формами, «дурными во всех отношениях». «Хорошими сами по себе» считал монархию, аристократию, демократию.

Предпочтение Макиавелли отдавал смешанной форме государства, умеренной республике. Слово «республика» в буквальном переводе с латинского языка означает «общественное, общее дело». В республике, по мнению Макиавелли, сочетались достоинства монархии (сильное объединяющее начало), аристократии (мудрость и добродетельное правление) и демократии (свобода и участие людей в управлении).

Теоретически он отделял политику государства от норм морали (общепринятых в обществе нравственных стандартов поведения) и подходил к достижению важных политических целей с жёстко рациональных позиций. Макиавелли был сторонником объединения раздробленной Италии с помощью сильной власти и любыми средствами. Но Италия стала единой лишь в 1870 году, через триста с лишним лет после смерти теоретика.

Почему взгляды Макиавелли до сих пор живы в политической сфере? Дело в том, что за почти пятьсот лет после его «Государя» в политической сфере западной цивилизации мало что изменилось. Более того, реальные политические события в различных странах впоследствии неоднократно подтверждали идеи, которые были высказаны в своё время итальянским мыслителем-теоретиком, например, то каким путём приходили и добивались власти ряд правителей-диктаторов в западной цивилизации и не только в ней. Хотя, конечно, существовали и другие способы ведения политики.

В обстановке феодальной раздробленности, в которой находилась Италия, Макиавелли полагал, что сильный, хотя бы и жестокий и лишённый угрызений совести правитель лучше, чем бесконечная усобица. Так, Макиавелли писал:

«Что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечёт нажива: пока ты делаешь им добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но, когда у тебя явится в них нужда, они тотчас же от тебя отвернутся. И худо придётся тому государю, который, доверяясь их посулам, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая даётся за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время».

Макиавелли отстаивал поведение правителя, которое мы могли бы счесть нравственно порицаемым, злонравным, он же считал его приемлемым, но только при определённых обстоятельствах, когда свободе государства угрожали. В действительности он поддерживал представление о том, что мы теперь называем чрезвычайными полномочиями правительства.

Он полагал, что человек должен всегда действовать в согласии со временем, и это правило относил и к этике взаимоотношений.

«Просто неразумно и непрактично постоянно придерживаться морали. Каждому, кто намеревается быть всегда добродетельным, придётся претерпеть много бед от недобродетельного большинства».

Часто о Макиавелли пишут, что он поддерживал тиранию. Однако Макиавелли определял тиранию как правление в собственных корыстных целях и презирал её, так же как и коррупцию, полностью противоречащую интересам государства. А свои трактаты Макиавелли делал исключительно для применения в общественной деятельности; он вовсе не концентрировался на частных отношениях.

Макиавелли выделял два типа отношений: общественные и частные — и отмечал, что необходимо, чтобы в обществе были такие нравы, при которых ценность каждого из типов отношений была повседневно и неотъемлемо равна другому. Однако, если возникает конфликт между государством и личностью, тогда приоритет приобретают интересы государства, то есть общественный тип отношений. Соответственно, в определённых ситуациях цель не оправдает средства, а диктует средства. Хотя следует заметить, что можно идти и от средств, когда «средства оправдывают цель».

Обстоятельства, по мнению некоторых, периодически требуют, чтобы правительство действовало способами, которые, по Макиавелли, будут публично нравственно приемлемы для общества, но будут скрыто нести зло и будут нравственно порицаемы, если правда об их сути всплывёт.

Макиавелли не поддержал бы общий принцип, что цель оправдывает средства; он полагал, что одна особенная цель (свобода) диктует средства. В этом бы он разошёлся с некоторыми политиками прошлого и современности, которые этот принцип берут за основу. Не был он и нравственно порочен или бессовестен: он просто полагал, что принципы выстраивания отношений в обществе были опасно догматическими, непрактичными и безответственными. Поэтому можно сказать, что нравственно порочное изображение Макиавелли — не что иное, как искажение образа того, кто наблюдал власть, как вокруг себя, так и на собственном опыте, замечая то, что действительно работало в условиях жизни его общества. Взгляд Макиавелли на эффективное руководство помогает понять инструменты, философию, которые, по его мнению, необходимы для достижения целей в политике. При этом нужно опять-таки заметить, что есть и другие средства, которые не попали в поле рассмотрения Макиавелли, как в силу особенностей эпохи, так и в силу личных его качеств.

Интересно, что Никколо Макиавелли считается автором идеи о всеобщей воинской повинности (трактат «О военном искусстве»), которая чуть позже была введена повсеместно.

Изучение рынка, поведения продавцов и покупателей является едва ли не ключом к пониманию покупательских решений. Интерактивный подход, управление взаимоотношениями потребителей и производителей услуг — все эти дисциплины позаимствовали свои базовые идеи (принципы) из Макиавелли с поправкой на современную среду применения. Например, использование простого языка для передачи сложных идей считается моментом первостепенной важности. Правильный подбор сообщения и использования политических технологий с тем, чтобы «протолкнуть» политические идеи и общаться с избирателями, — всё это есть у Макиавелли. Сегментирование рынка и понимание того, чего хотят люди, — основа основ практики продаж на рынке. «Государь» и «О военном искусстве» полны фундаментальных исследований такого рода, равно как и примеров их применения.

Пользоваться этим или нет — нравственный выбор каждого, но ознакомится — точно стоит, хотя бы для того, чтобы понимать как на нас пытаются воздействовать и управлять нам.

Теперь остановимся более подробно на сути его трактата «Государь», в котором как раз и сконцентрированы основные постулаты идей Макиавелли.

О произведении «Государь»

В 1513 году Макиавелли поселился в своём имении Страде близ Флоренции.

В это время он написал своё рассуждение о первой декаде (десяти книгах) Тита Ливия, трактат о военном искусстве, «Историю Флоренции» и книгу «Государь», посвящённую герцогу Урбинскому, к которому он обращается в конце её с пламенным воззванием стать освободителем Италии от варваров.

Он говорит:

«Италия, находящаяся в рабстве хуже египетского рабства евреев, ждёт своего Моисея, освободителя и законодателя; она готова идти за знаменем, лишь бы нашёлся человек, который поднял бы знамя».

По мнению Макиавелли, никакие нравственные обязанности не должны удерживать герцога от этого дела.

«Оно справедливо, потому что та война справедлива, которая необходима, и свято оружие, когда оно единственная надежда».

Для успешности войны по его мнению необходимо преобразование военного устройства:

• воинами должны быть граждане;
• наёмные войска бессильны и опасны;
• нужно сформировать национальное войско введением всеобщей обязанности служить в нём.

Современные учёные полагают, что необходимо понимать трактат как руководство для государя, желающего освободить от иноземцев и объединить Италию. С этой точки зрения понятно, что Макиавелли ставит первой надобностью государя приобретение военного могущества. Кроме того он доказывает примером испанского короля Фердинанда Католика, что очень полезным политическим орудием может служить вероучение (Фердинанд Католик действительно следовал тем принципам, которые излагает Макиавелли).

Цитата Николло Макиавелли

Мыслитель считал, что вероучения — важные средства политики, поскольку помогают воздействовать на умы и нравы людей. Именно поэтому умные правители и законодатели всегда ссылаются на волю богов, а «нужное» вероучение помогает создать, сплотить армию и завоевать территории. Макиавелли считал, что государство должно использовать вероучение для руководства людьми, поскольку людям свойственно сомневаться в распоряжениях человека, но распоряжения божества не обсуждаются. Сам Макиавелли не был религиозен в смысле слепого следования тому или иному вероучению, но если для достижения цели требуется опираться на то, во что верят широкие слои населения, он не видел даже повода для сомнений — необходимо это использовать.

Трактат о государе не более как теоретические построения, возникшие из анализа тогдашней деятельности правителей. Ближе всего подходил к идеалу политического деятеля по понятиям Макиавелли Цезарь Борджиа; в трактате о государе оправдываются всякие его поступки, «полезные для расширения могущества».

Заметки на полях

Ни одна семья в истории Италии не оставила такого следа и не обросла столькими легендами, мифами, слухами и предположениями, как клан Борджиа. Их сластолюбие и жестокость вошли в предание, об их скандальных похождениях судачил весь Рим — и это в самую распутную и кровавую эпоху, когда никого было не удивить ни развратом, ни инцестом, ни заказными убийствами. Род подарил католическому миру двух римских пап, два десятка кардиналов, и почти за каждым из них тянулась очень дурная слава. Но настоящим исчадием всего «святого» семейства стал истинный плод с «яблони» Борджиа — жестокий красавец Чезаре (Цезарь).

Чезаре (Цезарь) Борджиа — политический идеал Макиавелли

Чезаре (Цезарь) Борджиа (1475 — 1507), политический деятель эпохи Возрождения из испанского рода Борха (Борджиа). Его цель была — создать на базе папства сильное итальянское государство, а ещё — своё собственное, которое бы заняло большую часть Апеннинского полуострова и играло решающую роль на европейской арене. Посол Флоренции при дворе Борджиа — Никколо Макиавелли, писал позднее, что Чезаре действительно мог объединить Италию. Он был удачлив, целеустремлен и дьявольски хитер.

Предпринял неудачную попытку создания в центральной Италии собственного государства под эгидой Святого Престола, который занимал его отец — Александр VI.

Погиб в бою, пережив отца менее чем на четыре года. Чезаре (Цезарь) Борджиа был похоронен в церкви Санта-Мария-де-Виана, недалеко от места гибели. Покоя он не обрёл и после смерти. Через двести лет епископ Калахоррский, бывший в тех местах, узнал, чья это могила, и, помня о Борджиа-отравителях, приказал удалить из церкви «нечестивые останки». Где они теперь — неизвестно. Таков был политический идеал Никколо Макиавелли: порочный и не считающийся ни с какими средствами ради достижения целей (Источник).

Макиавелли хвалит даже вероломное убийство мелких владетелей в Синигалье. Он говорит, что можно совершать какие угодно злодейства, чтоб упрочивать повиновение страхом. Понятия Макиавелли о людях очень дурны; он говорит:

«о людях вообще можно сказать, что они неблагодарны, непостоянны, лживы, трусливы и корыстолюбивы».

Потому для государя полезнее действовать страхом, чем желание приобрести любовь. Ложь, вероломство, жестокость хороши, когда нужны для упрочения власти. Но истреблять внутренних врагов следует всех за один раз, чтобы спокойствие общества не подвергалось продолжительному страданию. Когда свирепости длятся мало времени, они меньше раздражают народ. Государь должен по возможности щадить денежные интересы своих подданных, потому что людям легче терять жизнь, чем имущество. Вывод из всех своих рассуждений Макиавелли высказывает в конце книги словами:

«Государь, в особенности новый, не может соблюдать всего того, за что считаются люди хорошими. Ему часто бывает надо для сохранения власти поступать против честности, жалости и религиозных заповедей, но он должен заботливо притворяться сострадательным, честным, религиозным » (выделено нами).

Мы видим, что Никколо Макиавелли даёт советы о том, как нужно действовать для приобретения власти, а не о том, как должно править государством, когда власть уже упрочена; его книга руководство не для всех государей, а только для тех, кто хочет захватить власть или основать новое государство, возможно, и на обломках старого. Он сам знает, что рекомендуемые им средства дурны; он только считает их необходимыми для объединения Италии, для её освобождения от иноземного владычества. Правда, что он ошибается и в этом: те дурные средства, которые рекомендует он, никогда не приносили ничего, кроме вреда.

Таким образом, в трактате «Государь» Макиавелли разбирает те условия и способы действий, которые позволяют правителю успешно приобретать и удерживать власть в государстве: он должен, по мысли Макиавелли, повиноваться только голосу рассудка, а в случае необходимости — пренебрегать любыми высоконравственными соображениями. Под неизгладимым впечатлением падения Савонаролы он писал:

«…Многие люди измышляли такие государства и владения, которых никто никогда не знал в этом мире. Правила, по которым мы живём, и те, по которым нам следовало бы жить, так сильно отличаются друг от друга, что человек, бросающий уже сделанное ради того, что он должен был бы делать, скорее губит себя этим, чем спасает…
Поэтому правителю нужно поступать надлежащим образом, когда это возможно, но он должен знать, как пойти на зло, если это необходимо».

Не удивительно, что и современники Макиавелли, и последующие поколения находили его советы шокирующими. Разумеется, вероломство, обман и жестокость в политике были вещами обычными, однако они традиционно считались отступлением от «христианских добродетелей», к которым подобало стремиться всем людям, включая королей и принцев. Макиавелли не просто вывел на общее обозрение скрытые принципы повседневной политики, но и поставил их выше христианских заповедей: ведь он писал о том, как следует вести успешную политику, используя и вероучения. Подобная форма была непростительна, он срывал табу, но игнорировать содержание общество не могло. И в этом несомненная заслуга Макиавелли, за что можно быть ему благодарными.

В поздних сочинениях Макиавелли стал высказывать некоторые сомнения в успешности политики настоящего «макиавеллиевского» правителя: ведь, в конце концов, сам он был республиканцем и почитателем Римской республики.

В чём состоит отличие учения Макиавелли от других политических воззрений?

«Государь» и сегодня остаётся книгой, вызывающей самые противоречивые оценки. В 2001 году этот трактат был признан Немецким литературным обществом самой спорной книгой всех времён и народов, обойдя «Лолиту» Набокова и «Молот ведьм» (знаменитый средневековый трактат, написанный в конце XV века теологами-доминиканцами Яковом Шпренгером и Генрихом Инститорисом. Этот труд объединил опыт борьбы инквизиции с многочисленными ересями, став самым значительным документом того времени).

Тем не менее, идеи Макиавелли и поныне используются в политике, которая со времени «Государя» осознаётся как искусство прихода к власти и удержания власти, а также как наука об укреплении государства и власти правителя. Его идеи таким образом используются и в управлении, и в социальной психологии, и в других современных науках.

Само понятие «макиавеллистический» используется для обозначения борьбы за власть и — шире — за достижение цели любой ценой, невзирая на средства достижения цели, а также в смысле

«откровенный и циничный, не смущающийся творения откровенного зла в политике».

Трактат Макиавелли разительно отличается от политических трактатов Античности (в первую очередь, от книг Платона и Аристотеля), всегда строившихся на оглашаемой нравственной, этической основе (в «этическом государстве» действуют не законы, а общепринятые принципы нравственности, которые поддерживаются общественным мнением) и подчинявшей государство интересам народа Отличаются его идеи и от Средневековых опусов, в которых государство рассматривалось как проявление божественной воли, а не как инструмент в руках волевого государя, действующего отнюдь не по Божьему промыслу.

Конечно же, такая откровенность шокировала современников, и «Государь» был впервые напечатан уже после смерти автора в 1532 году. В 1546 году на Тридентском соборе прозвучало утверждение, что «Государь» написан рукой Сатаны, а с 1559 года трактат Макиавелли включили в первый «Индекс запрещённых книг».

Макиавеллизм как модное слово современности

В лингвистике есть понятие «модных слов» — употребляют их все, но часто не к месту и обычно не зная до конца их значения. Так и макиавеллизм стал одной из особенностей, расходящейся с общепринятыми нормами, и ,следовательно, — одним из направлений политической риторики XX века, да и XXI тоже.

Макиавеллизм предполагает схему «цель оправдывает средства», то есть для достижения цели в государстве необходимо пренебречь общепринятыми нравственными нормами. Власть и хитрость — вот два главных кита умелого политического лидера. Можно спорить с принципом макиавеллизма, но невозможно отрицать, что политическая жизнь, особенно западной цивилизации, проникнута борьбой за власть. Какова базовая концепция цивилизации — таковы и принципы её жизни.

Проявляется макиавеллизм в ситуациях, когда политик обладает свободой действий, когда у него хотя бы немного развязаны руки (то есть степень автономности высока). В таком положении оказался, например, американский политик Генри Киссинджер.

Макиавеллизм чаще всего расцветает в условиях абсолютистских, тоталитарных режимов, а также в период кризисов и революций, за которыми неизменно и следуют вышеперечисленные режимы.

Вообще многие лидеры XX века пользовались принципами Макиавелли, даже иногда не будучи с ними знакомыми. Что ещё раз доказывает их применимость правителями многих стран в своей деятельности. Вот только некоторые из этих принципов.

Макиавеллизм как деградация общественных нравов

Сторонники умеренного, так называемого «морального» подхода к политике считают, что лишь потребность выживания в опасных условиях приводит политика к формуле «цель оправдывает средства», хотя одно это оправдание показывает порочность такого подхода. Получается, что в одних ситуациях — один подход — «добренький», а в других (кризисных или ещё каких) — жестокий и циничный. И эти «философы» сетуют только о том, что эта формула может распространяться на мирное стабильное время. По их мнению — это, свидетельствует о деградации общественных нравов. Они не ставят вопрос вообще о том, что сам принцип порочен. Нет, для них он порочен только когда «всё хорошо», а как прижмёт или в отношении каких-то групп при определённых условиях — все средства хороши. Такой однобокий, не побоимся этого слова, фашистский подход и породил жестокость колониализма, расизма, нацизма и политтехнологов «цветных» революций современности.

При этом макиавеллизму почему-то ставится в вину, что век технологий и всеобщности образования, век прогресса науки стал также веком войны, ядерного оружия, геноцида. Причина не в нём, а в нравах людей, использующих такие принципы на практике в отношении других людей. Причина — в фашистском мышлении: «я могу творить всё что угодно в отношении них, потому что…» (и далее следует то или иное обоснования своего права вседозволенности по тем или иным признакам: цвета кожи, вероисповедания, нации, идеологии или даже того, что «кризис — вы держитесь…»).

Макиавеллизм как принципы управления людьми

Макиавеллизм, как и многие политические явления, объясняется психологией. В научных трудах макиавеллизм всегда присутствует в контексте управления общественным мнением и массовым бессознательным.

Доктор психологических наук В.В. Знаков (родился в 1950 году, основоположник изучения проблемы макиавеллизма в отечественной психологической науке) считал, что макиавеллист — это

«субъект, который манипулирует другими на основе кредо, определённых жизненных принципов, которые служат ему оправданием манипулятивного поведения».

В трудах Знакова выявлена связь макиавеллизма личности с подозрительностью, враждебностью, негативизмом, ориентацией на «Я» в общении, низкой степенью альтруистичности. То есть макиавеллизм присущ агрессивным эгоистам, если не сказать — социопатам.

Макиавеллизм как миф

Как и любое яркое явление, макиавеллизм «оброс» деталями и подробностями, которые развили учение Никколо и само явление макиавеллизма, сделали их не тождественными. Здесь надо согласиься с многочисленными экспертами, настаивающими на необходимости осторожности в проецировании макиавеллизма на плоскость межличностных отношений. Подкрепляется миф конечно же средствами массовой информации, которые сводят весь макиавеллизм к знаменитой фразе «Цель оправдывает средства».

Усложняет анализ современной политики на предмет следования принципам Макиавелли большая разница между оглашаемым и реализуемым по факту. Естественно, подробный и правильный анализ будет проведён спустя десятилетия.

Макиавеллизм в политике присутствует скорее «Летучим голландцем». Зато процветает в современных гуманитарных науках. Современные менеджеры (управленцы, если по-русски) перепробовали уже все науки: увлечение методами психологии породило поведенческую (бихевиористскую школу), интерес к точным наукам сделал доминирующим методом последних лет количественный подход. И несмотря на все эти научные изыскания, простые тезисы Макиавелли действуют и поныне, особенно на Западе, в рамках его концепции жизни.

Никколо Макиавелли и современность

«…Желающий предвидеть будущее должен обратиться к прошедшему. … Все события в мире во всякое время могут быть сопоставимы с подобными им в старину. Природа людей … во все времена почти одна и та же» [ 1 ]

Такими словами знаменитый флорентиец Никколо Макиавелли заканчивает одну из последних глав своего трактата «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия». Это высказывание близко по смыслу с тем, что можно найти в книге Екклесиаста в первой главе [ 2 ]:

«9 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

И это качество заезженной пластинки верно для западной цивилизации уже давно занимающейся самокопированием и хождением по кругу, которое у многих её представителей вызывает «томление духа». Это описал в своих произведениях Иван Антонович Ефремов, назвав «инферно». Развитие же — это всегда движение по спирали, но не имитационное брождение по кругу.

Однако, при этом Макиавелли же сказал, что:

«если кто-то пожелает заняться преобразованиями, и чтобы они ни у кого не вызывали протеста, он должен сохранить хотя бы следы прежних порядков. В таком случае народ не заподозрит изменений существующего строя, даже если новые установления будут несколько противоположны прежним».

В этом смысле либералы всех мастей поступают чрезвычайно глупо, даже не пытаясь сделать вид преемственности новейшей истории с советской и занимаясь оголтелой десоветизацией.

Может ли теория Макиавелли быть применима к современности? Мы можем, в качестве примера рассмотреть события России в 90-х годов. В эти годы в стране отсутствовало единство. В начале 90-х годов вслед за развалом СССР была реальная опасность распада и России. Парад суверенитетов, охвативший российские автономии, привёл на грань выхода из России Татарстана, Чечни и т.д. В этих условиях актуальна была концепция Макиавелли «О гражданском единовластии» (глава IX), в которой фактически обосновываются многие идеи нынешней «суверенной демократии». В этой главе Макиавелли пишет:

«Государю надлежит быть в дружбе с народом, иначе в трудное время он будет свергнут».

Долгое время наше общество было изолировано от социально-экономических воззрений Запада. Мы не имели ту интеллектуальную традицию, и с готовностью воспринимаем её готовые, отдельные к употреблению, постулаты. И уже повсюду слышны рассуждения о «среднем классе», который надо создавать, пестовать, холить и лелеять. Но эти рассуждения основываются на том, что толпо-«элитарное» устройство общества — единственно возможное. Так и Николо Макиавелли изучал взаимоотношения толпы и «элиты».

Он обратил внимание на то, что преподнесение обществу «элитариями» самих себя как лучших, избранных, а потому достойных творить то, что заблагорассудится — не работает, по крайней мере, в течение длительного времени. Он выявил закон циркуляции «элит». Когда одна «элита» перестаёт эффективно убеждать в своей «избранности» толпу, то эту «элиту» сменяет некая новая «элита», которую Макиавелли назвал «элитой львов». Однако «элита львов» постепенно перерождается в «элиту лис», что является первым признаком её деградации и грядущей смены «элит».

Но Макиавелли не увидел всей системы толпо-«элитаризма», её рукотворности, считая, что такова неизменная природа человечества — влачить существование в такой системе отношений, не думая об альтернативе. Мы не думаем, что идеи Макиавелли взяли бы на вооружение некоторые политические деятели, если он увидел и описал бы всю систему, а уж тем более — если бы предложил альтернативу ей. Хорошо, хоть высветил некоторые алгоритмы данной системы и выложил их напоказ всем.

Послесловие

Макиавелли — это теоретик-мыслитель, который жил в Эпохе Возрождения, который сумел весьма определённо постичь смысл основных тенденций эпохи, в которой жил, смысл её политических устремлений, требований и изложить, сформулировать их так, что они становились не просто высказываниями, афоризмами и максимами, а чтобы смогли самым активным способом воздействовать на тех, кто стремился к преобразованию, желая создать и увидеть свою новую Италию, не чураясь любых методов).

Есть разные мнения разных людей о Макиавелли, некоторые из них относятся к произведениям и к личности Макиавелли противоречиво. Некоторые очень резко негативно, за то, что он безжалостно и беспощадно раскрывал механизмы политической власти, её задачи, средства, и цели. А некоторые из Макиавелли делают политического мыслителя и политического деятеля, дела и мысли которого пригодны во все времена и во всех обстоятельствах.

Макиавелли был первым в истории, кто отделил политику от нравов общества и вероучений и сделал её самостоятельной дисциплиной, с присущими ей принципами и законами.

Вот уже почти 500 лет как Николло Макиавелли ушёл из жизни, а его работы вызывают дискуссии, эмоции. Макиавелли до сих пор в тех или иных аспектах упоминается философами, политологами, историками, а сегодня даже менеджерами.

Предлагаем Вашему просмотру видео:

Материалы:

[ 1 ] Долгов К. Н. Гуманизм, возрождение и политическая философия Никколо Макиавелли. М., 1982, с. 598.
http://samzan.ru/117145

[ 2 ] Книга Екклезиаста или Проповедника
http://days.pravoslavie.ru/Bible/B_ekkl1.htm

Макиавелли
http://redstory.ru/world/story/117.html

Политическое учение Макиавелли
https://banauka.ru/2191.html

Макиавеллизм
http://histnote.ru/esse-makiavellizm-istoriya-i-sovremennost/ http://www.unn.ru/pages/issues/vestnik/99990201_West_soc_2007_3%288%29/34.pdf
https://miritaly.ru/nikkolo-makiavelli/

Цитаты Макиавелли
http://greatwords.org/authors/1295/

Чезаре (Цезарь) Борджиа
http://eair.kz/index.php/istoriya/item/774-chezare-tsezar-bordzhia-baloven-dyavola
http://ru.assassinscreed.wikia.com/wiki/Чезаре_Борджиа

Макиавелли
http://redstory.ru/world/middle/157.html

Макиавелли, биография, произведения
http://rushist.com/index.php/west/3359-makiavelli-nikkolo-biografiya-i-proizvedeniya

Трактат «Государь»
http://eaculture.ru/books/1297

Иллюстрации:

https://cf.ppt-online.org/files/slide/n/nY8BVgJqprUfbk9K0SimPua1eGAFEM6T7RHOsW/slide-6.jpg

http://cs629505.vk.me/v629505252/4403d/GCLjdXptxBc.jpg

https://allyslide.com/thumbs/1c263be9d7d842136b7953111e9cd6c3/img6.jpg

https://ppt4web.ru/images/242/17682/640/img1.jpg

http://cf.ppt-online.org/files/slide/q/qcRHmTyDFO2xZC73lgbQVzdGU5nKoE6148iNuf/slide-9.jpg

https://cf.ppt-online.org/files/slide/t/tWaBVF3QlZJdTmk804O9UPsogp5vC71nyEHwu6/slide-11.jpg

http://900igr.net/up/datas/207579/003.jpg

http://images.myshared.ru/6/551542/slide_6.jpg

https://tsitaty.com/quotes-pictures/tsitaty-об-уме-правителя-первым-делом-судят-по-тому-никколо-макиавелли-144423.jpg

http://images.myshared.ru/71/1363294/slide_8.jpg

https://i.ytimg.com/vi/Klqo2vlTrLo/maxresdefault.jpg

http://itd0.mycdn.me/image?id=812501177089&t=20&plc=WEB&tkn=*e7vyzJTOSposMijIS5Mjk9O0kS8

http://mirznanii.com/images/88/33/9163388.gif

К вопросу о «Макиавеллизме» в политической этике Н. Я. Данилевского Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

УДК 321.01

Вестник СПбГУ. Политология. Международные отношения. 2017. Т. 10. Вып. 2

Н. В. Полякова

К ВОПРОСУ О «МАКИАВЕЛЛИЗМЕ» В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭТИКЕ Н. Я. ДАНИЛЕВСКОГО

В статье определяется специфика политико-этической концепции Н. Я. Данилевского, которая анализируется с точки зрения ее включенности в авторскую теорию культурно-исторических типов, а также более широко — в нравственно-этическую традицию русской философской мысли. Основное внимание уделяется присутствию темы «макиавеллизма» в политической этике русского философа и публициста. Автор делает вывод о том, что концепция политической этики Данилевского, будучи ориентированной на область внешней политики, в качестве своего стержня имела принципы эффективности и моральной целесообразности, которые были впервые четко сформулированы в контексте политической философии Н. Макиавелли. Библиогр. 17 назв.

Ключевые слова: политическая этика, макиавеллизм, моральная целесообразность, эффективность, внешняя политика, Н. Я. Данилевский.

N. V. Poliakova

TOWARDS THE QUESTION OF «MACHIAVELLIANISM» IN N. DANILEVSKY’S POLITICAL ETHICS

The article determines the specificity of the political-ethical concept of N. Danilevsky, which is analyzed from the point of view of its inclusion in the author’s theory of cultural-historical types, as well as more general political and ethical tradition of Russian philosophical thought. Emphasis is placed on the presence of the theme of «Machiavellianism» in the political ethics of the Russian philosopher and journalist. The author concludes that the concept of Danilevsky’s political ethics, being focused on the area of foreign policy, had as its core in the principles of effectiveness and moral appropriateness first clearly articulated in the context of the political philosophy N. Machiavelli. Refs 17.

Keywords: political ethics, Machiavellianism, moral appropriateness, effectiveness, foreign policy, N. Danilevsky.

«Макиавеллизм» давно стал синонимом аморализма и культа насилия в области политической практики, своеобразным брендом беззастенчивой политики, цинично добивающейся своих целей любыми средствами, вопреки моральным ценностям и традициям. Подобная трактовка этого понятия и сегодня активно присутствует как в научном, так и в обычном дискурсе. Но как концепт, наполненный резко негативным содержанием, «макиавеллизм» является производной теоретической конструкцией, созданной постфактум и имеющей мало общего с идеями самого автора трактатов «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» — флорентийского политического мыслителя и государственного деятеля Никколо Макиавелли. Известный французский философ М. Мерло-Понти даже полагал, что «макиавеллизм есть опровержение Макиавелли» [1, с. 256-257].

Полякова Наталья Валерьевна — кандидат философских наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9; [email protected]

Poliakova Natalia V. — PhD, Associate Professor, St. Petersburg State University, 7-9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; [email protected]

© Санкт-Петербургский государственный университет, 2017

Политико-философское наследие Макиавелли, в том числе и в области политической этики, можно и должно рассматривать без крайностей последующей «ма-киавеллистической» интерпретации, вырывающей идеи автора из общего исторического, политико-культурного и автобиографического контекста и апеллирующей исключительно к одной из работ политического философа — трактату «Государь»: «Макиавелли вовсе не сокрушитель политической этики, каким прослыл среди потомков» [2, с. 57]. Как отмечал еще в 1880 г. в своей работе «Макиавелли как политический мыслитель» профессор Московского университета А. С. Алексеев, критически-обличительные труды, направленные против Макиавелли, написаны зачастую людьми, которые были знакомы с его воззрениями лишь понаслышке или даже не читали его сочинений [3, с. 53]. Политический идеал автора, его видение сути политики и собственно политической этики приобретают рельефные очертания только в случае системного сопоставления и сравнительного анализа всех элементов его творческого наследия.

Порвав с классической традицией политической этики, флорентийский мыслитель разработал ее новую современную версию, ориентированную на приоритет эффективности: если нравственные средства не приводят к политическому успеху, то необходимо обратиться к средствам безнравственным, при условии, что они будут более результативно способствовать достижению поставленной цели. В отношении собственно моральных приоритетов Макиавелли признает необходимость для политика уметь приспосабливаться к ним с точки зрения своих специфически политических интересов и властных устремлений: «Если термин «мораль» обозначает лишь фактические убеждения данной культуры относительно высших норм, которые должны быть значимыми [gelten], тогда в нормальном случае может и даже должен существовать кратологический совет: приспособиться к этой морали или, по меньшей мере, выглядеть к ней приспособленным; приспособленным, конечно, не по причине объективной идентификации с этими нормами, а потому что слишком грубое их нарушение может отрицательно сказаться на собственной репутации и тем самым на собственной власти» [4, с. 48]. С этой точки зрения и религия в макиавеллистской политической философии приобретает статус политически эффективного инструмента, который может при определенных условиях приносить свои плоды в деле максимизации политического успеха. Для автора «Государя» и «Рассуждений о первой декаде Тита Ливия» в рамках его феноменологии политики «мораль и религия не более чем социальные факты, которые политик должен использовать, с которыми он так или иначе должен считаться» [5, с. 77].

Выбирая лучшее среди возможного, субъект, действующий в политике, опирается на принцип моральной целесообразности и неизбежно допускает малое зло. Отсюда добро и зло оказываются взаимосвязанными друг с другом в неразрывное целое внутри политического процесса, дополняя и опосредуя различные деяния и события в мире политики: «Во всех действиях людей… кроме трудностей успеха есть еще всегда рядом с добром и зло, так тесно с ним связанное, что невозможно пользоваться одним, не подвергаясь другому» [6, с. 506]. Таким образом, Макиавелли первым из числа политических мыслителей, встав на почву реализма, честно и открыто признал факт неразрешимого конфликта между политикой и моралью в ее христианском обличье. Известный британский философ Исайя Берлин отмечает в своем эссе «Стремление к идеалу»: «Читая его (Макиавелли. — Н. П.),

я открыл идею, которая меня поразила: не все высшие ценности, которыми живет и жило человечество, совместимы друг с другом» [7, с. 14].

Таким образом, итальянский политический философ утвердил нравственную дилемму политики не как крайний случай, а как норму ее бытия, выступив в роли автора концепции новой политической нормативности. «Если классическая философия государства, по сути, сводится к нормативной теории политических институтов, то «Государь» Макиавелли, напротив, можно считать хорошим примером политической этики», — утверждает в своей фундаментальной монографии «Мораль и политика» немецкий философ, директор-основатель Института перспективных исследований в Университете Нотр-Дам (США) Витторио Хёсле [4, с. 55]. При этом в контексте данного высказывания политическая этика — это та часть политической философии, которая представляет собой нормативную теорию не самих институтов, а действий, относящихся к их основанию и поддержанию.

Поэтому для достижения успеха в политике необходимо руководствоваться знаниями человеческой природы и правильным подбором средств воздействия на людей. «Я утверждаю, что учение Макиавелли сегодня гораздо более жизненно, чем четыре столетия назад, поскольку, если нынешние формы нашего существования претерпели значительное изменение, то в умах индивидов или народов не произошло глубоких сдвигов… Главный элемент политического искусства — человек. Именно из него мы и должны исходить», — таким образом обозначил в свое время актуальность нового подхода к пониманию политики Б. Муссолини в своей большой статье «Прелюдия к Макиавелли», вышедшей в свет в майском номере журнала «Иерархия» за 1924 г. (цит. по: [5, с. 76]).

Поэтому для последующих интерпретаторов творчество Н. Макиавелли предстает в качестве своеобразного рубежа между классической политико-философской парадигмой и современной политической наукой с ее акцентом на эффективности: «Мораль и политика — независимые сферы, их смешение теоретически так же абсурдно, как и практически опасно. По сути дела, такое понимание является специфической чертой современной политической теории: заложенное Макиавелли и Гоббсом, оно стало аксиомой современных социальных наук» [8, 8. 15].

В рамках отечественной этико-философской традиции проблема соотношения политики и морали всегда была включена именно в христианский контекст, а преобладающим настроением являлось этическое видение политического во всех его проявлениях. Кантианская формула неосознанно или осознанно оказалась определяющим принципом отечественной традиции философских размышлений в этом направлении: «Истинная политика не может сделать шага, не присягнув заранее морали… так как мораль разрубает узел, который политика не могла развязать, пока они были в споре» [9, с. 185]. Особенно остро эта тема стала обсуждаться во второй половине XIX в. в связи с распространением в русском обществе идей политического радикализма и нигилизма, возникновением волны политического террора и ответных контрмер насильственного характера [10].

В этот период наиболее рельефно традиционный взгляд на данную проблему был сформулирован с позиций христианского универсализма русским философом В. С. Соловьевым: «Полное разделение между нравственностью и политикой составляет одно из господствующих заблуждений и зол нашего века. С точки зрения христианской и в пределах христианского мира, эти две области — нравственная

и политическая — хотя и не могут совпасть друг с другом, однако должны быть теснейшим образом между собою связаны» [11, с. 264]. Именно В. С. Соловьев стал впоследствии одним из наиболее яростных критиков концепции культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского. В цикле своих статей 1883-1888 гг., позднее составивших сборник «Национальный вопрос в России», обвиняя автора «России и Европы» в проповеди национального эгоизма, он сам отстаивал позицию, согласно которой отрицание нравственного долга перед человечеством приведет в конечном итоге к полному моральному нигилизму. «С точки зрения этической признавать крайним пределом человеческих обязанностей и высшей целью нашей деятельности культурно-племенную группу, к которой мы принадлежим, как нечто более конкретное и определенное сравнительно с человечеством — значит для последовательного ума открывать свободную дорогу всякому дальнейшему понижению нравственных требований», — отмечал В. С. Соловьев в написанной им для Энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона статье о Н. Я. Данилевском [12].

Н. Я. Данилевский, русский философ, социолог, политический мыслитель и публицист, прервал устоявшуюся традицию и предложил в своей политико-философской работе «Россия и Европа» новое для отечественного дискурса видение сути политической этики. Впоследствии это позволило исследователям его творчества заявлять о «макиавеллизме» Н. Я. Данилевского: «…подобно Гегелю и Энгельсу, Данилевский высоко оценивает историческую роль морального зла» [13, р. 284]. Его позиция выражалась в том, что в политике «нет места закону любви и самопожертвования» и что «начало здраво понятой пользы, очевидно, недостаточное и негодное как основание нравственности, должно дать гораздо лучшие результаты как принцип политический по той простой причине, что он применяется здесь к своему настоящему месту» [14, с. 27].

Истоки подобного поворота нужно искать как в теоретико-методологических предпосылках, так и в содержательных аспектах творчества самого Н. Я. Данилевского. Как отмечает В. В. Зеньковский в своей книге «Русские мыслители и Европа: Критика европейской культуры у русских мыслителей», Данилевский, будучи близок по многим позициям славянофилам, тем не менее, был чужд характерной для этого направления идеи «всечеловеческой» культуры и, соответственно, задачи синтеза Запада и России, «недостатки и теневые стороны европейской культуры его мало волнуют, — он мало даже входит в то, что называют «имманентной» критикой, так как чувствует себя стоящим на почве иной культуры, чем та, которой живет Европа. Сознание своеобразия славянского культурного типа достигает в Данилевском такой силы, такой ясности, что он глядит на Европу как бы с другого берега» [15, с. 134]. Его интересы были связаны с конкретным культурно-историческим типом — славянским, на защиту которого он направил весь свой идейный инструментарий, выработанный в том числе и в контексте того значения, которые имели для самого автора «России и Европы» естественнонаучные знания: «У него исчезает универсализм славянофилов. Он делит человечество на замкнутые культурно-исторические типы, человечество у него не имеет единой судьбы. Речь идет не столько о миссии России в мире, сколько об образовании из России особенного культурно-исторического типа» [16, с. 99].

Следуя логике своей историко-культурологической концепции, Данилевский полагал, что история цивилизаций движется по пути смены различных форм

«зависимостей», т. е. подчиненного состояния народов, что вынудило его сформулировать конкретные задачи национальной внешней политики для России как центра будущего Всеславянского союза. И в этом контексте применение правил христианской нравственности «к межгосударственным и даже международным отношениям было бы странным смешением понятий, доказывающим лишь непонимание тех оснований, на которых зиждятся эти высшие нравственные требования» [14, с. 26].

Таким образом, концепция политической этики H. Я. Данилевского, будучи ориентированной в первую очередь на область внешней политики, в качестве своего стержня имела принципы эффективности и моральной целесообразности, которые в свое время были впервые четко сформулированы в политико-философских трудах Hикколо Макиавелли. Хотя сам автор «России и Европы», упреждая возможные обвинения, все-таки вынужден был оговаривать дополнительно, что при этом «не оправдывается макиавеллизм, а утверждается только, что всякому свое, что для всякого разряда существ и явлений есть свой закон. «Око за око, зуб за зуб», — строгое правило, Бентамовский принцип утилитарности, то есть здраво понятой пользы, — вот закон внешней политики, закон отношений государства к государству. Тут нет места закону любви и самопожертвования» [14, с. 27].

В определенном смысле к этим политико-этическим выводам H. Я. Данилевского вполне можно применить ту характеристику, которую в свое время дал результатам творчества H. Макиавелли известный итальянский мыслитель А. Грамши в своей «Заметке о Макиавелли», написанной им в тюремном заключении: «Ограниченность и узость Макиавелли состояли только в том, что он был «частным лицом», писателем, а не главой государства или армии, который тоже является определенной личностью, но имеет в своем распоряжении силу государства или армии, а не полчища слов. Шльзя, однако, основываясь на этом, утверждать, будто Макиавелли тоже был «безоружным пророком»: это было бы слишком дешевым остроумием. Макиавелли никогда не говорит, что он думает изменить действительность и сам намерен принять в этом участие: он всего лишь наглядно показывает, как должны были бы действовать исторические силы для того, чтобы оказаться эффективными» [17, с.кколо Макиавелли в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного ин-та, 2002. С. 45-268.

4. Хёсле В. Об отношении морали и политики. Часть I // ПОЛИС. Политические исследования. 2013. № 4. С. 45-61.

5. Федорова М. М. Классическая политическая философия. М.: Весь Мир, 2001. 224 с.

6. Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Макиавелли H. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 143-527.

7. Берлин И. Стремление к идеалу // Берлин И. Философия свободы. Европа. М.: Швое литературное обозрение, 2001. С. 7-25.

8. Hosle V. Moral und Politik: Grundlagen einer Politischen Ethik fur das 21. Jahrhundert. Munchen: Beck, 1997. 1216 s.

9. Кант И. К вечному миру // Трактаты о вечном мире: сборник / сост.: И. С. Андреева, А. В. Гу-лыга. М.: Изд-во социально-эконом. литературы, Соцэкгиз, 1963. С. 150-192.

10. Полякова Н. В. Феномен русского нигилизма в зеркале правоконсервативной критики: опыт актуализации стратегий // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 6. Политология. Международные отношения. 2013. № 4. С. 78-85.

11. Соловьев В. С. Национальный вопрос в России // Соловьев В. С. Сочинения: в 2 т. М.: Правда, 1989. Т. 1. С. 259-639.

12. Соловьев В. С. Николай Яковлевич Данилевский // Литература и жизнь. URL: http://dugward. ru/library/solovyev_vl/solovyev_v_s_danilevskiy.html (дата обращения: 05.03.2017).

13. Mac-Master R. Danilevsky, a Russian totalitarian Philosopher. Cambridge: Harvard University Press, 1967. 368 p.

14. Данилевский Н. Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. 6-е изд. / предисл. Н. Н. Страхова; статья К. Н. Бестужева-Рюмина; сост., вступ. статья и коммент. А. А. Галактионова. СПб.: Изд-во СПбГУ, Глагол, 1995. 552 с.

15. Зеньковский В. В. Русские мыслители и Европа: Критика европейской культуры у русских мыслителей. Париж: YMCA-press, 1955. 278 с.

16. Бердяев Н. А. Русская идея: основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 43-271.

17. Грамши А. Никколо Макиавелли // Грамши А. Искусство и политика. М.: Искусство, 1991. С. 198-210.

Для цитирования: Полякова Н. В. К вопросу о «макиавеллизме» в политической этике Н. Я. Данилевского // Вестник СПбГУ Политология. Международные отношения. 2017. Т. 10. Вып. 2. С. 123-129. DOI: 10.21638/11701/spbu06.2017.203

References

1. Merlo-Ponti M. Znaki [Signs]. Moscow, Iskusstvo Publ., 2001. 429 p. (In Russian)

2. Riklin A. Nikkolo Makiavelli: Iskusstvo vlastvovat’ [Niccolo Machiavelli: the Art of power]. Transl. from German by T. P. Gusarova. St. Petersburg: Aletheiia Publ., 2002. 224 p. (In Russian)

3. Alekseev A. S. Makiavelli kak politicheskii myslitel’ [Machiavelli as a political thinker]. Niccolo Makiavelli: pro et contra. Lichnost’ i tvorchestvo Nikkolo Makiavelli v otsenke russkikh myslitelei i issledovatelei: Antologiia [Niccolo Machiavelli: pro et contra. The person and works of Niccolo Machiavelli in the evaluation of Russian thinkers and scholars: anthology]. St. Petersburg: Publ. Russkogo Hristianskogo gumanitarnogo instituta, 2002, pp. 45-268. (In Russian)

4. Hosle V. Ob otnoshenii morali i politiki [On the relation of morality and politics]. Part I. POLIS. Politicheskie issledovaniia, 2013, no. 4, pp. 45-61. (In Russian)

5. Fedorova M. M. Klassicheskaia politicheskaia filosofiia [Classical political philosophy]. Moscow, Ves’ Mir Publ., 2001. 224 p. (In Russian)

6. Machiavelli N. Rassuzhdeniia o pervoi dekade Tita Liviia [Discourses оп the first decade of Titus Livius]. Machiavelli N. Gosudar’. Rassuzhdeniia o pervoi dekade Tita Liviia [The Prince. Discourses оп the first decade of Titus Livius]. Rostov-n/Donu, Feniks Publ., 1998, pp. 143-527. (In Russian)

7. Berlin I. Stremlenie k idealu [The pursuit of the ideal]. Filosofiia svobody. Evropa [The Philosophy of freedom. Europe]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2001, pp. 7-25. (In Russian)

8. Hosle V. Moral und Politik: Grundlagen einer Politischen Ethik für das 21. Jahrhundert [Morality and politics: foundations of a Political ethics for the 21st century]. Munchen, Beck, 1997. 1216 p. (In German)

9. Kant I. K vechnomu miru [Perpetual peace]. Traktaty o vechnom mire: sbornik [Treatises of eternal peace: a collection]. Eds I. S. Andreeva, A. V. Guliga. Moscow: Publ. social’no-ehkonom. literatury, 1963, pp. 150-192. (In Russian)

10. Polyakova N. V. Fenomen russkogo nigilizma v zerkale pravokonservativnoi kritiki: opyt aktual-izatsii strategii [The phenomenon of Russian nihilism in the mirror of the right-wing conservative critics: experience of actualization of strategies]. Vestnik of Saint-Petersburg University. Series 6. Political science. International relations, 2013, no. 4, pp. 78-85. (In Russian)

11. Solov’ev V. S. Natsional’nyi vopros v Rossii [The national question in Russia]. Solov’ev V. S. Sochine-niia [Works], in 2 vols. Vol. 1. Moscow, Pravda Publ., 1989, pp. 259-639. (In Russian)

12. Solov’ev V. S. Nikolai Iakovlevich Danilevskii [Nikolay Yakovlevich Danilevsky]. Literatura i zhizn [Literature and life]. Available at: http://dugward.ru/library/solovyev_vl/solovyev_v_s_danilevskiy.html (accessed: 05.03.2017) (In Russian)

13. Mac-Master R. Danilevsky, a Russian totalitarian Philosopher. Cambridge, Harvard University Press, 1967. 368 p.

14. Danilevskii N. Ia. Rossiia i Evropa: Vzgliad na kul’turnye i politicheskie otnosheniia Slavianskogo mira k Germano-Romanskomu [Russia and Europe: a look at cultural and political relations of the Slavic world to Germano-Romance]. 6th ed. Preface by N. N. Strahov; article by K. N. Bestuzhev-Ryumin; compilation, introd. the article and commentary by A. Galaktionov. St. Petersburg, St. Petersburg University Press, Glagol Publ., 1995. 552 p. (In Russian)

15. Zen’kovskii V. V. Russkie mysliteli i Evropa: Kritika evropeiskoi kul’tury u russkikh myslitelei [Russian thinkers and Europe: Criticism of European culture in Russian thinkers]. Paris, YMCA-press, 1955. 278 p. (In Russian)

16. Berdiaev N. A. Russkaia ideia: osnovnye problemy russkoi mysli XIX veka i nachala XX veka [The Russian idea: the Basic problems of Russian thought the XIX century and early XX century]. ORossii i russkoi filosofskoi kul’ture: Filosofy russkogo posleoktiabrskogo zarubezh’ia [About Russia and Russian philosophical culture: Philosophers of the Russian post-revolutionary Diaspora]. Moscow, Nauka Publ., 1990, pp. 43-271. (In Russian)

17. Gramshi A. Niccolo Machiavelli. Gramshi A. Iskusstvo i politika [Art and politics]. Moscow, Iskusstvo Publ., 1991, pp. 198-210. (In Russian)

For citation: Poliakova N. V. Towards the Question of «Machiavellianism» in N. Danilevsky’s Political Ethics. Vestnik SPbSU. Political science. International relations, 2017, vol. 10, issue 2, pp. 123-129. DOI: 10.21638/11701/spbu06.2017.203

Статья поступила в редакцию 24 февраля 2017 г.

Статья рекомендована в печать 20 марта 2017 г.

Макиавеллизм и стратагемность как способы политической и повседневной деятельности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

качества, заложенные в ценностных стереотипах других народов, в частности, американцам стать более отзывчивыми и внимательными друг к другу, а русским научиться пользоваться гражданской свободой.

Примечания

1 См.: Йоргенсен М.В., Филлипс Л. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков, 2008. С. 18.

2 См.: Зражевская Н.И. Идеология и ценности масс-медиа в контексте зарубежной коммуникативистики // Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания: Материалы 4-й Междунар. конф. РКА «Коммуникация-2008». М., 2008. С. 217.

3 Поликарпова Е. Аксиологические функции масс-медиа в современном обществе. М., 2002. С. 20.

4 См.: Паршина О.Н. Стратегия формирования эмоционального настроя в президентской риторике // Риторика и культура речи в современном обществе и образовании: Сб. материалов Х Междунар. конф. по риторике. 1-3 февраля 2006 г. М., 2006. С. 301-305; Данилина В.В. Публичная речь как средство формирования имиджа президента // Там же. С. 124-127.

5 См.: ЖданкинаА.Ю. Средства выразительности политической речи (на материале речей В.В. Жириновского // Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания… С. 200.

6 См.: Чикилева Л.С. Американский президентский дискурс как разновидность политического дискурса // Риторика и культура речи в современном обществе и образовании. С. 446-450.

7 Послание Федеральному Собранию Российской Федерации 5 ноября 2008 года. Москва, Большой Кремлёвский дворец // http://www.kremlin.ru. — 15.10.09.

8 Институт социально-политических исследований Российской академии наук. 10 лет российских реформ глазами россиян. Аналитический доклад. Доклад публикуется в соответствии с пп. 1.3 и 1.2 Договора о совместной деятельности, подписанного директором Института социально-политических исследований

удк 32(450) + 929 макиавелли

макиавеллизм и стратагемность

как способы политической и повседневной деятельности

В.П. Барышков

Саратовский государственный университет E-mail: [email protected]

в статье рассматривается соотношение скрытости, макиавеллизма и стратагемности как характерных особенностей определенного вида социальной практики (манипуляции), применяемой в политике. Ставится вопрос об использовании соответствующих приемов и способов деятельности, а также противодействии им не только в политике, но и в повседневной жизнедеятельности.

РАН академиком РАН Г.В. Осиповым и директором Института комплексных социальных исследований РАН профессором M.K Горшковым 5 декабря 2001 г. www.ispr.ru/SOCOPROS/socopros214.html. — 15.10.09.

9 См.: Сергеева А.В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность. M., 2004.

10 См.: Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Mатериалы к словарю. M., 2002. (Язык. Семиотика. Культура. Mалая сер.).

11 Институт социально-политических исследований Российской академии наук. 10 лет российских реформ глазами россиян…

12 Там же.

13 Дмитрий Mедведев представил на V Красноярском экономическом форуме программу развития страны. Источник: сайт Edinros.Ru. 15.02.2008. Copyright @ 2008, Фонд «Перспектива» // www.arhperspectiva.ru. -15.10.09.

14 Там же.

15 Там же.

16 Сергеева А.В. Указ. соч. С. 15.

17 Институт социально-политических исследований Российской академии наук. 10 лет российских реформ глазами россиян.

18 Послание Федеральному Собранию Российской Федерации 5 ноября 2008 года // http://www.kremlin.ru. — 15.10.09.

19 Шмелев А.Д. Указ. соч. С. 30.

20 The full text of President Barack Obama’s Inaugural Address, delivered Jan. 20, 2009. // http://www.wlwt.com/ president-obama/index.html. — 15.10.09.

21 См.: ЙоргенсенМ.В., Филлипс Л. Указ. соч. С. 18.

22 См.: Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. M., 1999.

23 См.: Шмелев А.Д. Указ. соч.

24 См.: ШатуновскийИ.Б. «Правда», «истина», «искренность», «правильность» и «ложь» как показатели соответствия/несоответствия содержания предложения, мысли и действительности// Логический анализ языка: Культурные концепты. M., 1991; Йоргенсен М.В., Филлипс Л. Указ. соч. С. 18.

Ключевые слова: манипуляции в политике, скрытость, макиавеллизм, стратагемность, мораль, социальная технология.

Machiavellism and stratagemity as Means of Political and Everyday Activity

V.P. Barishkov

This article considers relations between concealment, Machiavel-lism and stratagemity as characteristic features of a certain type of

© В.П. Барышков, 2Q1Q

В.П. Барышков. Макиавеллизм и стратагемность как способы политической деятельности

social practice (manipulation) explored in politics. The author raises the question of possibility to use certain corresponding methods and devices of action as well as opposition to them both in Dolitics and evervdav life.

Key words: manipulation in politics, concealment, Machiavellism, stratagemity, morality, social technology.

Знание, как и оружие, лучше скрывать от противника, особенно знание, используемое как оружие.

П. Слотердайк

Стратегии деятельности в условиях кризисного общества предполагают, по крайней мере, осознание ситуации. В российском социуме в эту ситуацию включаются и новые политические условия, в которых существуют люди на протяжении последних двадцати лет. Иное, по сравнению с советской эпохой, политическое сознание формируется на основе изменения политической реальности и смены ценностных ориентиров в целом в сознании общества и личности.

Сознание современного российского социума можно назвать катастрофическим. Отечественный философ В.Н. Порус использует парадоксальный оборот: надо обжить катастрофу1. Помимо определения современных условий в России как катастрофических, собственно смена сознания имеет кардинальный, и в этом смысле, также катастрофический характер. Вопрос заключается в том, как катастрофа может быть осознана? Особенность кризисной ситуации состоит в том, что ее «обжитие» — это формирование прежде всего нового пространства, пространства посттравматического состояния, которое складывается в результате применения остающихся еще ресурсов. Только что нанесенная рана становится фактором жизни. Меняется сознание. Оно соответствует определенной стадии болезни. Формируется «больное» сознание. На таком фоне могут развиваться стратегии сотрудничества, когда люди поддерживают друг друга в беде — «мобилизационная» стратегия.

Другая возможная стратегия в условиях общенационального кризиса — уход в частную жизнь. Человек стремится обрести опору здесь (стратегия индивидуального спасения). Это индивидуалистическая стратегия. Ей соответствует западная мифологема «мой дом — моя крепость». Дом следует отстаивать, защищать от нападения, т.е. следует быть готовым к ведению «боевых» действий.

Элементы военной науки могут использоваться в повседневности как теория обороны своего «дома». Она предполагает сегодня достижение соответствующих целей не только и не столько за счет применения военной силы в ходе «боестол-кновений», сколько иными — скрытыми — воздействиями в рамках стратегии непрямых действий. В современной военной теории изменилось соотношение между тактикой льва (сила и честность)

и тактикой лисицы (мистификация и искусное притворство). В скрытом противоборстве особое значение имеет применение хитрости и всевозможных уловок. Это не столь характерно для прошлого. К примеру, во Второй мировой войне вопросы стратегического обмана противника не были актуальными, поскольку большее внимание уделялось военной силе, а не слухам2. Сегодня тактические руководства даже для небольших военных подразделений предусматривают обязательные «меры по обману противника» и вполне значительной оказывается роль непрямых действий в военных доктринах современных армий. Появились формы противоборства с применением информационных и иных скрытых технологий.

Политическая деятельность социума и ее технологии, так же как военная стратегия и тактика, глубоко проникают в повседневную жизнь современного человека и трансформируют ее, привнося туда принципы, формы и методы борьбы, заимствованные из политической реальности, а также вынуждают гражданина принимать ответные меры в связи с экспансией политики в различные области его жизни. Здесь приходится отличать ложь, лицемерие и цинизм от благонравия и искренне выражаемых намерений профессиональных субъектов политической деятельности. Проблемы лжи и обмана, честности и доверчивости весьма актуальны для политики, так же как для многих профессиональных сфер и межличностных взаимоотношений в целом.

Важной особенностью информационной борьбы, например, является то, что как сам факт, так и последствия ее ведения не всегда являются очевидными для того, против кого она ведется. Область науки, в которой изучают этот фактор, условно обозначается как «военно-коммуникативная». Это прикладной аспект коммуникативных исследований, имеющих сегодня достаточно широкое распространение в мире. В целом данную область можно определить как область порождения и обработки информации с боевыми целями. Одной из сторон коммуникативно-информационного взаимодействия является манипуляция — как на социальном, так и на межличностном уровне.

Манипулятивный подход — важная составная часть профессиональной культуры в разных областях деятельности, в том числе в политике. Суть манипуляции заключается в том, что манипулятор, преследуя свои цели, скрыто, неявно стремится возбудить у адресата (человека, которым манипулирует) намерения, не совпадающие с существующими у него актуальными желаниями. Как подмечает П.С. Таранов, манипуляция есть использование самого человека (его свойств, характера, личности) для затеваемых с ним (блокировка, переориентация или расправа) нечестных «игр»3. Манипуляция в межличностном общении имеет место тогда, когда возникающий у манипулятора замысел внедряется с помощью специальных ухищрений в психику адресата и

заставляет последнего действовать в соответствии с разработанной для него программой поведения, которую он изначально воспринимает как свою собственную.

Таким образом, с одной стороны, в ходе манипуляции манипулятор осуществляет скрытое программирование мыслей и намерений адресата, а с другой—адресат не осознаёт оказываемого на него воздействия и не знает конечной цели манипулятора. К манипуляции прибегают тогда, когда прямое принуждение или обман невозможны или нежелательны. Манипуляция считается успешной в той мере, в которой манипулятору удаётся переложить ответственность за нужное ему событие на адресата. Однако ответственность не может быть просто передана — она должна быть принята в результате свободного выбора. Но как раз свободы манипулятор предоставлять и не хочет. Вместо этого он так организует воздействие, чтобы у адресата создалась иллюзия собственной свободы в принятии решения4.

Каждый виновник автомобильной аварии в первый момент чувствует шок и стыд. Если в этом состоянии ума его обругать, часто бывает, что от виновника отлетает раскаяние, и он начинает сопротивляться, вместо того чтобы признать свою ошибку. Поэтому с виновником аварии нужно разговаривать по-хорошему, утешать его, выслушивать его объяснения и ждать, пока его возбуждение уляжется, чтобы только после этого сделать ему выговор. Только так можно надеяться на успех в обращении с виновником дорожного происшествия. Таким образом, сначала следует отпустить на свободу чувством вины, потому что в этой фазе человека нельзя убедить с помощью поучений. Только когда возбуждение пройдет, настает время для выговора.

Обманщики также стремятся внушить своим потенциальным жертвам чувство полного доверия и лишь после этого приступают непосредственно к обману. Здесь все идет в дело: формирование соответствующей репутации и создание имиджа правдивого, честного человека, открытая, обаятельная улыбка, доверительный тон разговора, создание некой легенды, обеспечивающей некритическое восприятие со стороны объекта обмана, лесть, вызывание жалости, игра на индивидуальных личностных особенностях человека, создание соответствующей ролевой ситуации.

Один из приемов состоит в том, чтобы говорить с человеком о нем самом. Это правило касается как мужчин, так и женщин. Карнеги рассказывает в своей книге о знаменитом брачном аферисте-многоженце, который завоевал сердца и капиталы двадцати трех богатых американок, прежде чем угодил в тюрьму! Когда журналистка спросила, как ему удалось влюбить в себя столько дам, он ответил, что это совсем не трудно: все, что надо делать, — это говорить с женщиной о ней самой. Талантливый обманщик, прежде чем обмануть человека, должен в какой-то степени если не

полюбить его, то хотя бы отнестись с симпатией. Как правило, жулики высокого разряда создают впечатление весьма обаятельных людей5.

Как видим, отличительной чертой манипуля-тивного действия является скрытость. Принцип скрытости как неочевидности самого факта противоборства и тем более источника наносимого удара — характерный признак профессиональной деятельности на любом поле боя, в том числе признак политического и административного противоборства. Сто сорок лет назад русский беллетрист Николай Помяловский в повести «Мещанское счастье» представил катехизис чиновника, его «служебные начала». В письме молодой чиновник пишет к своему другу: «Я вполне чиновник, наглухо застегнутый, бескорыстный и бесстрастный. Служу пока счастливо, но не без хитрости, чиновник должен быть великим психологом. Необходимо изучить начальников, подчиненных, сослуживцев, их жен, знать весь город, как пять своих пальцев… Подкопов бездна! Здесь все враги закона, а нас самый небольшой кружок. Мы отбываем свой пост, насколько то возможно. Целый год я трудился, чтобы выворотить секретаря вон — выворотили, наконец!… и никто не знает, откуда ему такое счастье»6.

Формула скрытных действий: умело поддерживать контакты — производить благоприятное впечатление — получать доступ к источникам информации. Создание образа простака — один из приемов. Хитер не тот, кого считают хитрым, а кого принимают за простака (П. С. Таранов). Данный прием является частью более общего способа психологического воздействия — «внушения чувства доверия», однако иногда приобретает самостоятельное значение. Еще в 1647 г.; Бальтасар Грасиан четко сформулировал данный принцип: «Употреблять расчет, но не злоупотреблять им. Напоказ его не выставляй, тем паче не позволяй разгадать, расчет надобно скрывать, он настораживает, особливо расчет тонкий, он ненавистен людям»7.

Суть данного приема заключается в том, чтобы всеми доступными способами стараться создать у человека ощущение его интеллектуального превосходства, одновременно нарочито принижая свои собственные умственные способности. В результате человек теряет бдительность, так как не ожидает какого-либо подвоха от простака, с которым он якобы имеет дело. На самом же деле простаком и «лохом» оказывается он сам. У китайцев есть специальное название для данного приема — «притвориться свиньей, чтобы убить тигра». Он означает, что от сильного врага скрывают клинок меча, представляются глупым, как свинья, поддаются во всем, изображают дружескую улыбку и прислуживают, подобно рабам. Но как только представляется случай, раб превращается в палача.

Можно констатировать, что воспитание «масс» уже идет по одному из магистральных

В.П. Барышков. Макиавеллизм и стратагемность как способы политической деятельности

направлений национальной безопасности — при-званности и способности граждан защитить себя. В настоящее время уже формируются целые концепции самообороны, рассчитанные на усвоение их обыденным сознанием. Одной из таких концепций является учение о применении скрытых действий в различных областях деятельности, в том числе политической. Это — стратагематика, учение о стратагемах.

В одном из комментариев к 36 китайским стратагемам, приводимом современным немецким исследователем X. Зенгером, подчеркивается различие морали и технологии: «Речи о человечности и добродетели могут использоваться, чтобы добиться чего-то от других. Но нельзя позволять провести себя с их помощью, по крайней мере, не в сражении — физическом или духовном. Как говорится, «жизненный опыт — это вопрос образованности, а здравый смысл в обращений людьми основывается на махинациях». Наше время провозглашает себя цивилизованным. Но чем цивилизованнее общество, тем больше места в нем занимают ложь и обман. В такой среде 36 стратагем представляют собой средство как защиты, так и нападения. Они несут в себе практическую мудрость, которая значительно ценнее пустых фраз морали и увещеваний»8. Подобная жизненная позиция и техника действия в значительной степени включает риск. Прежде всего риск осуждения в общественном мнении моральных оснований такого способа действия.

Там, где соперничество, борьба — там хитрость, уловки, а значит, построение хитроумных планов (стратагем). К условиям составления и успешной реализации стратагем относятся: умение рассчитывать ходы и предвидеть их последствия, знание психологических особенностей тех, против кого нацелен план и, наконец, упорство автора плана в реализации стратагемы. Стратагема подобна алгоритму, она организует последовательность действий. «Стратагемный подход» в Европе пытались культивировать иезуиты, которые были склонны вообще «технологизировать» разные социальные, культурные и духовные практики. Но подлинным основоположником подобного подхода в европейской культуре иногда считают Макиавелли. Макиавеллизм — это нарицательное выражение для обозначения технологического подхода к социальному манипулированию9. На эту тему в последнее время обращается достаточно пристальное внимание в публикациях. Правда, эти публикации принадлежат в основном психологам или, по крайней мере, лежат в русле политической психологии.

Насколько макиавеллизм соответствует стра-тагемности? В отличие от Сунь-цзы, впервые описавшего стратагемный подход в Китае (V в. до н.э.), Макиавелли не «инструктор» по технологии борьбы, а проповедник, учитель мудрости. Главная мысль «Государя» относится не к «рецептам» и алгоритмам, а к сферам моральной философии

и личной нравственной позиции: если правитель хочет добиться успеха, он должен полностью пренебречь моральными принципами. Макиавеллизм, в отличие от стратагемного подхода, не технология или ремесло, а морально-политическое учение. Хитрость у Макиавелли не выносится на первый план. Речь идет в первую очередь о том, что властитель, в частности, при условии чрезвычайного положения в государстве, освобождается от жесткого требования соблюдать этические нормы. Макиавелли, по сути, обосновывает, не вводя самого этого понятия, учение о государственных интересах. Он показывает, что предпосылкой длительного политического господства являются не христианские добродетели властителя, а его способность приобретать и сохранять политическую власть без каких-либо сомнений и видеть в этой задаче самоцель. Макиавелли лишь в отдельных случаях говорит об уловках, к которым должен прибегать властитель, чтобы завоевать и удержать власть. Но никакой теории хитрости он не разрабатывает и даже не пытается систематически различать разновидности уловок или составлять их перечень.

Как считают некоторые исследователи, Макиавелли не разделял мораль и политику, а показал особую роль морали в политике, морали как психологии человека и групп. Он показал, что от отношения людей к поступкам, политическим событиям зависит исход этих событий, зависят судьбы государей и государств10. Сравнивая макиавеллизм и стратагемность, А. Руслина отмечает, что «макиавеллизм осуждался с точки зрения «повседневной нравственности» — но изначально его принципы и не распространялись на рядовых людей и даже на частную жизнь самих властителей»11. С этим суждением трудно согласиться. В XV главе «Государя» мы читаем: «Тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру»12. Это высказывание Макиавелли относится к людям вообще, что следует и из названия главы.

Однозначно, что позднейшие последователи Макиавелли стали считать манипулирование допустимым в любом межличностном взаимодействии. Они уверены, что люди и сами ждут, чтобы ими манипулировали, другими способами от них сложно добиться чего-либо. Однако макиа-веллистские стратегии на уровне индивида могут быть успешны лишь до тех пор, пока на уровне общества в целом они отвергаются; там, где все макиавеллисты, макиавеллистские практики невозможны13. Отсюда можно сделать вывод: овладение макиавеллистскими способами поведения большинством людей и включение их в культуру социума делают применение этих способов, в том числе в политике, бессмысленным. Может ли большинство овладеть макиавеллистскими приемами?

Психологи рассматривают макиавеллизм как черту личности и даже тип личности. К последнему относятся люди, склонные манипулировать окружающими, в том числе и при помощи обмана. Главными составляющими макиавеллизма как свойства личности являются: 1) убеждение субъекта в том, что при общении с другими людьми ими можно и даже нужно манипулировать; 2) навыки, конкретные умения манипуляции. Последние включают в себя способность убеждать других, понимать их намерения и причины по-ступков14.

Молодежь во все времена является «лакмусовой бумажкой» любого процесса. Именно ей приписываются «пилотные» стратегии поведения. Так, у молодежи уровень макиавеллизма выше, чем у взрослых. С подросткового возраста до поздней юности уровень макиавеллизма растет, а затем начинает снижаться. Объясняется это тем, что основная задача молодежи — занять достойное место в жизни, возможно, любыми способами, в том числе и манипулируя людьми15. Катастрофические социальные условия вызывают к жизни соответствующие качества. Они и проявляются вполне выраженно уже в типах социального поведения. Эпоха романтиков 60-х сменилась эпохой более циничной, когда признается, что для достижения целей можно (и нужно) поступать нечестно и незаконно. Подобные приемы применялись и в прошлом, но тогда нормы морали отвергали их. Сегодня они занесены в список вполне возможных и как бы расширили рамки норм. Неправильное поведение как нормированное, вероятно, вытекает из дилеммы, в свое время отмеченной еще Р. Мертоном: общество показывает образцы успешной жизни, но не дает законных путей ее достижения. Тогда и вступают в действие незаконные пути. Можно посмотреть на это явление как на определенный выход из застоя в официально разрешенном движении к успеху16.

В результате рассмотрения принципов и содержания стратегий непрямых действий можно констатировать, что такой характер политического (и в целом — социального) действия достаточно широко обсуждается в литературе. Такому действию присущ технологический оттенок, и его распространение вызвано определенными социальными условиями — условиями трансформации общества.

Традиционно макиавеллизм считается некоей политической технологией. Им маркируется один из принципов и признаков политической деятельности (цель оправдывает средства). Однако при ближайшем рассмотрении в общепринятое понимание следует внести коррективы. Макиавеллизм не просто сторона политики, но и укорененный в психической структуре личности способ скрытого поведения людей, который наблюдается не только в политике, но и в повседневной жизни. Таким

образом, не политике мы обязаны цинизмом, она лишь выявляет и «специализирует» некоторые черты не только индивидуального, но и социального поведения человека. В то же время эскалация подобного стиля действия в политике ставит вопрос о способах противодействия ему в обществе, которое не склонно принять скрытость непрямого действия политиков как норму.

Примечания

1 См.: Порус В.Н. Обжить катастрофу. Своевременные заметки о духовной культуре России // Вопросы философии. 2005. № 11. С. 35.

2 Хотя тот же Петер Слотердайк замечает, что уже с периода Первой мировой войны значительно большим признанием стали пользоваться шпионаж и военное «просвещение» — интеллектуально-познавательное ведение войны, психологическое ведение войны, предательство, пропаганда (см.: Слотердайк П. Критика цинического разума. Екатеринбург, 2001. С. 372).

3 См.: Таранов П.С. Интрига: способ выживания. М., 2005. С. 474.

4 См.: КорнетовГ.Б. Парадигма педагогики манипуляции // Школьные технологии. 2006. № 1. С. 46.

5 Приводимый материал взят из книги: Щербатых Ю.В. Искусство обмана. Популярная энциклопедия. М., 2004. С. 94.

6 Помяловский Н.Г. Мещанское счастье. Молотов: Повести. М., 1987. С. 70.

7 Грасиан Б. Карманный оракул. М., 2008. С. 31.

8 Зенгер X. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать: В 2 т. М., 2004. Т. 1. С. 47-48.

9 См.: Руслина А.О. Макиавеллизм и стратагемность в западной и восточной культурах // Человек. 2007. № 6. С. 45.

10 См.: Флоренция в Москве. Идеи Макиавелли в России XXI века. М., 2002.

11 См.: Руслина А.О. Указ. соч. С. 45.

12 Макиавелли Д. Государь: Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные: Сб. М., 2008. С. 78.

13 См.: РуслинаД.О. Указ. соч. С. 49.

14 См.: ЗнаковД.В. Макиавеллизм, манипулятивное поведение и взаимопонимание в межличностном общении // Вопросы психологии. 2002. № 6. С. 50.

15 См.: Мещеряков А.В., Некрасова А.В. Макиавеллизм: правда и ложь в повседневной жизни // Человек. 2005. № 6. С. 9.

16 См.: Почепцов Г.Г. Информационные войны. Основы военно-коммуникативных исследовании. М., 2000. http://www.natahaus.ru/

Лекция в Госдуме «Мораль и политика: уроки Никколо Макиавелли»

«РФ-сегодня»

Лекция в Госдуме «Мораль и политика: уроки Никколо Макиавелли»

30 октября в Государственной Думе состоялась лекция Академик РАН А.Гусейнова в рамках цикла лекций «Развитие правовой системы в Российской Федерации» на тему «Мораль и политика: уроки Никколо Макиавелли».

Председатель Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Плигин, открывая осенний цикл лекций, касающихся вопросов права, Конституции, культуры, представил докладчика, как «уникального ученого — философа». Академик А.Гусейнов является директором Института философии РАН. По словам В.Плигина, слушателям «представилась уникальная возможность» не только послушать академика, но и «поговорить с ним по философским и прагматичным проблемам».

В.Плигин отметил, что, говоря о прагматичных вопросах, «мы, зачастую, забываем основы построения миропорядка и основы функционирования общественного механизма». «Всё кажется точечно, текуще, разорванно, а на самом деле, то что было, то и будет — нет ничего нового под солнцем», — задал философский настой аудитории Малого зала депутат.

Сквозь призму взглядов Никколо Макиавелли на соотношение морали и политики, важных для понимания исторических событий и современной общественной жизни, рассказал лектор, что известный в 15 веке писатель, философ, драматург Н.Макиавелли «прославился небольшой книжечкой», название которой переводится как «Государь» или «Князь». Написанное 500 лет назад, запрещенное на протяжении нескольких столетий произведение актуально и сейчас: понятие «макиавеллизм» прижилось в политике. Его значение лектор определил как «политический аморализм».

Новаторство Н.Макиавелли в понимании соотношения морали и политики А.Гусейнов считает в том, что философ впервые связал политику с аморализмом. Разбираясь в аморализме самой политики и присутствии его в политике, лектор представил различные точки зрения. Политика неизбежно культивирует и производит аморальные средства — это однозначно, по словам лектора, утверждается самим средневековым философом.

Политики и этика, тесным образом связанные между собой, с совпадением целей моральных и материальных потребностей, по Аристотелю, направлены во вне: «у лучшего человека и лучшего государства цели одни и те же». Макиавелли же считает, что государство — является формой организации нации, само государство представляет собой интересы, порой противоречивые, различных групп граждан. Принципиальной вещью, зафиксированной Н.Макиавелли, является различие интересов государства и личности.

Весь трактат написан в назидание государю, как свод советов для приобретения, сохранения и укрепления власти. Главный тезис состоит в том, что политик должен быть способен к моральному злу: жестокости, обману, скупости, лицемерию и другим «моральным деструкциям». Более того, по словам лектора, Н.Макиавелли формулирует постулат: если государь не способен переступить через мораль, то «он не соответствует своему предназначению». Но не это главное, по мнению А.Гусейнова, а то, что философ зафиксировал противоречие между политикой и моралью, и то, что через эту стадию проходят все люди, занимающиеся политикой.

Формула Н.Макиавелли: «не отклоняться от добра, если это возможно, но уметь вступать на путь зла, если это необходимо», — важна для его понимания, считает А.Гусейнов и напоминает, что действия зла, по Макиавелли, «должны быть единичны, и ни при каких случаях нельзя допускать присвоения чужого имущества и чужих жен», это значит, что честь для политика важнее всего. «Зло нужно совершать с явным пониманием того, что ты совершаешь зло» — это, по мнению лектора, «важный пункт в понимании Н.Макиавелли». Первый принцип — называть зло злом, а второй — применять логику меньшего зла, — важные постулаты Н.Макиавелли. С его точки зрения, политика не является нейтральной зоной, она подлежит оценке в категориях добра и зла, она неизбежно сопряжена с моралью, но аморализм не является ведущим, он лишь находится в наборе средств политика, важно, чтобы политик понимал, когда он находится за пределами морали.

При таком подходе мораль, уверен А.Гусейнов, «конечно, сохраняет автономность». Н.Макиавелли не считал, что политическая целесообразность может быть новым этическим принципом, он никогда не утверждал, что морально оправданно все, что полезно государству, тем самым «задается правильная диспозиция для соотношения между моралью и политикой», — заключил лектор.

В завершение лекции А.Гусейнов ответил на вопросы сотрудников Аппарата Госдумы, журналистов, студентов и преподавателей ведущих российских вузов.

 

Абдусалам Гусейнов прочитал в Госдуме лекцию о морали и политике

Директор института философии РАН Абдусалам Гусейнов прочитал в Госдуме лекцию на тему «Мораль и политика: уроки Никколо Макиавелли». Лекция состоялась в рамках цикла «Развитие правовой системы в Российской Федерации».

По словам Гусейнова, «макиавеллизм» — это политический аморализм. Философы спорят, идёт ли речь об аморализме в политике, или политика по сути своей аморальна. Превалирующая точка зрения западной политической науки, заимствованная отечественными учёными, состоит в том, что мораль и политика — это разные сферы. Политика — это самостоятельная реальность, у которой есть свои законы, критерии и оценки, и мораль здесь не при чём, утверждают сторонники теории Макиавелли. Политика неизбежно практикует аморальные средства и обращается к таким действиям, которые с моральной точки зрения являются недопустимыми. Эта точка зрения в своё время сломала утверждения античной эпохи. Аристотель, например, говорил о том, что политика является продолжением и объективированием этики, что политика — это форма общения свободных граждан ради достижения прекрасной цели и счастливой жизни. Аристотель утверждал, что цели политиков и граждан совпадают в том, что касается их моральных притязаний.

Государство объединяет большие массы людей, весь народ. Макиавелли рассуждал, что должен делать лидер, чтобы укрепить свою власть. «Он понимает политику как искусство сохранения и укрепления власти — это уже иное понимание политики, чем у Аристотеля», — пояснил Абдусалам Гусейнов. Что нужно делать, чтобы укрепить власть, какими качествами должен обладать государь? Макиавелли утверждает, что политик должен быть способен на аморальные действия: жестокость, обман, скупость, лицемерие. Если государь не умеет наступить на горло своим моральным принципам, то он не способен управлять страной, не соответствует своему назначению. Это мысль, которая потом была высказана философом Максом Вебером.

Макиавелли зафиксировал противоречие между политикой и моралью, которого не может избежать ни один государь, отметил Гусейнов. Через это, по его словам, проходят все люди, которые занимаются политической деятельностью. Например, Пётр I вынужден был предать суду своего сына за государственную измену, и царевич Алексей был казнён. «Не отклоняться от добра, если это возможно, но уметь вступать на путь зла, если это необходимо», — вот формула Макиавелли. Он признаёт, что нацеленность на добро — генеральная линия поведения человека и политика, а путь зла — это неизбежное отклонение. Есть вещи, которые ни при каких случаях нельзя допускать — например, присвоение чужого имущества и чужих жён. Честь для политика должна стоять на первом месте, считает Макиавелли. «Добро и зло — это то, что изначально задаёт векторы нашего поведения. У Макиавелли не было мысли, чтобы переименовывать зло и говорить, что оно есть относительное благо, — отметил Гусейнов. —  С точки зрения Макиавелли, политика не является этически нейтральной зоной. Она подлежит оценке в категориях добра и зла, и она сопряжена с аморализмом». Абдусалам Гусейнов подчеркнул, что соотношение морали и политики, из которого исходил Макиавелли, в ходе развития общества получило преобладание, в том числе в современной политической науке. Но понимание политики Аристотеля тоже существует и в практике и в теории, и множество мыслителей обосновывают именно такое понимание. «Политическая реальность и теория учитывают оба подхода, — сказал Гусейнов. — Но те, кто говорят. что политика грязное дело, не могут в качестве своего союзника иметь Макиавелли».

Никколо Макиавелли (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Биография

Относительно мало известно наверняка о ранней жизни Макиавелли. по сравнению со многими важными фигурами итальянского Возрождения (следующий раздел основан на Capponi 2010; Vivanti 2013; Celenza 2015) Он родился 3 мая 1469 года во Флоренции и в молодом возрасте стал ученик известного учителя латинского языка Паоло да Рончильоне. это предположил, что он учился во Флорентийском университете и даже беглый взгляд на его корпус показывает, что он получил отличную гуманистическое образование.Только с выходом его на всеобщее обозрение, с его назначением в 1498 году вторым канцлером республики Флоренции, однако, мы начинаем получать полную и точную картина его жизни. В течение следующих четырнадцати лет Макиавелли занимался в шквале дипломатической деятельности от имени Флоренции, путешествуя по основные центры Италии, а также королевский двор Франции и в императорскую курию Максимилиана. Большое количество сохранившихся букв, депеши и случайные письма свидетельствуют о его политическом задания, а также его острый талант к анализу личности и учреждения.

Флоренция находилась под республиканским правительством с 1494 года, когда ведущая семья Медичи и ее сторонники были отстранены от власти. В это время Макиавелли процветал под покровительством Florentine gonfaloniere (или пожизненный главный администратор) Пьеро Содерини. Однако в 1512 году с помощью папских войск Медичи разгромили вооруженные силы республики и распустили правительство. Макиавелли стал прямой жертвой смены режима: он первоначально был помещен в форму внутренней ссылки, а когда он был (ошибочно) подозревался в заговоре против Медичи в 1513 году, он был заключили в тюрьму и пытали несколько недель.Его выход на пенсию после этого на его ферму за пределами Флоренции дала повод и толчок чтобы он обратился к литературным занятиям.

Первое из его сочинений в более рефлексивном ключе также было в конечном итоге тот, который чаще всего ассоциируется с его именем, The Князь . Написано в конце 1513 г. (а возможно, в начале 1514 г.), но официально опубликован посмертно только в 1532 г., г. Принц был сочиненный в большой спешке автором, который, среди прочего, стремясь вернуть себе статус во флорентийских политических делах.(Многие из его коллеги в республиканском правительстве были быстро реабилитированы и вернулся на службу к Медичи.) Первоначально написано для презентация Джулиано де Медичи (который, возможно, оценил это), Посвящение было изменено после смерти Джулиано на Лоренцо де’Медичи, который почти наверняка не читал ее, когда она попала в его руки в 1516.

Между тем вынужденный уход Макиавелли на пенсию привел его к другим литературным занятиям. виды деятельности. Он писал стихи, пьесы и короткую прозу, писал этюды Искусство войны (опубликовано в 1521 г.), биографический и исторические очерки.Самое главное, что он составил другую свою главную вклад в политическую мысль, Рассуждений о десяти книгах Тита Ливия , экспозиция принципов республиканского правления маскируясь под комментарий к творчеству известного историка Римская республика. В отличие от The Prince , Дискурсов создавались в течение длительного периода времени. (возможно, начиная с 1514 или 1515 года и заканчивая 1518 или 1519 годом, хотя снова опубликовано только посмертно в 1531 г.).В книге может быть сформировались в результате неформальных дискуссий, в которых участвовал Макиавелли среди некоторых ведущих флорентийских интеллектуальных и политических деятелей при спонсорство Козимо Ручеллаи.

Ближе к концу своей жизни и, вероятно, в результате помощи друзей с хорошими связями, которых он никогда не переставал изводить вмешательство, Макиавелли начал возвращаться в пользу Медичи семья. В 1520 году кардинал Джулио де Медичи поручил ему составить История Флоренции , задание выполнено в 1525 г. и подарен кардиналу, который с тех пор вознесся на папский престол Климента VII в Риме.Другие небольшие задачи были правительства Медичи, но прежде, чем он смог добиться полная реабилитация, он умер 21 июня 1527 года.

2.

Принц : Сила анализа

Среди политических философов было распространено мнение, что существует существует особая связь между моральным добром и законным орган власти. Многие авторы (особенно те, кто сочинил книги зеркал князей или книги королевских советов в средние века и Ренессанс) полагали, что использование политической власти было только законно, если оно было осуществлено правителем, чьи личные моральные качества был строго добродетельным.Таким образом правителям советовали, что если они захотят чтобы добиться успеха — то есть, если они желали долгого и мирного правления и стремились передать свою должность своим потомкам — они должны обязательно вести себя в соответствии с общепринятыми этическими стандартами. доброта. В некотором смысле считалось, что правители преуспевают, когда сделал хорошо; они заслужили право на повиновение и уважение, поскольку они показали себя добродетельными и морально честными (см. Бриггс и Недерман готовится к печати).

Макиавелли подробно критикует именно этот моралистический взгляд на авторитетом в его самом известном трактате Принц .Для Макиавелли, нет моральных оснований судить о разнице между законным и незаконным использованием власти. Скорее авторитет и власть, по сути, равны: тот, у кого есть власть, имеет право команда; но добро не обеспечивает силы, а у хорошего человека нет больше авторитета в силу того, что он хороший. Таким образом, в прямом противоречии с моралистическая теория политики, Макиавелли говорит, что единственная реальная заботой политического правителя является приобретение и поддержание мощность (хотя он меньше говорит о мощности как таковой , чем о «Поддержание государства».) В этом смысле Макиавелли представляет резкую критику концепции власти, аргументируя что понятие законных прав на власть ничего не добавляет к фактическое обладание властью. Принц призван отражать застенчивый политический реализм автора, который полностью осведомлены — на основе прямого опыта с флорентийскими правительство — что добра и правды недостаточно для победы и сохранять политический пост. Таким образом, Макиавелли стремится учить и учить правила политической власти.Для Макиавелли власть характерно определяет политическую деятельность, и, следовательно, необходимо любому успешному правителю знать, как использовать власть. Только благодаря правильному применению силы Макиавелли верит, можно ли заставить людей подчиняться и будет ли правитель в состоянии поддерживать состояние в безопасности.

Таким образом, политическая теория Макиавелли представляет собой согласованную попытку исключить вопросы власти и легитимности из рассмотрения в обсуждение принятия политических решений и политических суждений.Нигде это не проявляется так отчетливо, как в его трактовке отношения между законом и силой. Макиавелли признает, что хорошо законы и хорошее оружие составляют двойную основу хорошо организованного политическая система. Но он сразу же добавляет, что, поскольку принуждение создает законность, он сосредоточит свое внимание на силе. Он говорит, «Поскольку без хорошего оружия не может быть хороших законов, я не буду рассматривают законы, но говорят об оружии »( Prince CW 47). В другими словами, легитимность закона полностью основывается на угрозе коэрцитивная сила; авторитет невозможен для Макиавелли как право помимо возможности обеспечить его соблюдение.Следовательно, Макиавелли ведет сделать вывод, что страх всегда предпочтительнее привязанности к предметам, так же, как насилие и обман выше законности в эффективном контролируя их. Макиавелли отмечает, что

В целом о мужчинах можно сказать: они неблагодарные, нелояльные, неискренний и лживый, робкий перед опасностями и жаждущий наживы…. Любовь — это узы долга, которые эти несчастные существа разрывают. всякий раз, когда им это удобно; но страх удерживает их страхом наказания, которое никогда не проходит.( Prince CW 62; перевод после доработки)

В результате нельзя сказать, что у Макиавелли есть теория обязательство отдельно от наложения власти; люди подчиняются только потому что они опасаются последствий невыполнения этого требования, будь то потеря жизни или привилегий. И, конечно, одна власть не может обязывать один, поскольку обязательство предполагает, что никто не может осмысленно выполнять иначе.

В то же время макиавеллистская точка зрения прямо атакует это понятие. каких-либо оснований для получения власти, независимо от простого владения власть.По мнению Макиавелли, люди вынуждены подчиняться исключительно в почтение к высшей власти государства. Если я думаю, что должен не подчиняться определенному закону, что в конечном итоге заставляет меня подчиняться этому закон будет либо страхом перед властью государства, либо фактическим осуществление этой власти. Это сила, которая в конечном итоге необходимо для обеспечения противоречивых взглядов на то, что я должен делать; Я могу решить не подчиняться, только если у меня есть сила сопротивляться требований государства или если я готов принять последствия превосходство государства в силе принуждения.Аргумент Макиавелли в Принц призван продемонстрировать, что политика может только быть последовательно определенным с точки зрения верховенства силы принуждения; власть как право командования не имеет независимого статуса. Он обосновывает это утверждение ссылкой на наблюдаемые реальности. политических дел и общественной жизни, а также с помощью аргументов, раскрывающих корыстный характер всего человеческого поведения. Для Макиавелли это бессмысленно и бесполезно говорить о каких-либо притязаниях на власть и право командовать, которое не принадлежит вышестоящему руководству политическая сила.Правитель, живущий только своими правами, непременно увядать и умереть на тех же правах, потому что в суете политического конфликта те, кто предпочитает власть авторитету, более шансы на успех. Без исключения авторитет государств и их законы никогда не будут признаны, если они не поддерживаются шоу силы, которая делает повиновение неизбежным. Методы для достижения послушания разнообразны и сильно зависят от предвидения что принц делает упражнения. Следовательно, успешному правителю нужны особые подготовка.

3. Power,

Virtù и Fortune

Макиавелли представляет своим читателям видение политического правления якобы очищенные от посторонних морализаторских влияний и полностью осознающие основ политики в эффективном осуществлении власти. В термин, который лучше всего отражает видение Макиавелли требований политика власти — virtù . В то время как итальянское слово было бы обычно переводится на английский как «добродетель» и будет обычно передают условный оттенок моральной добродетели, Макиавелли, очевидно, имеет в виду совсем другое, когда говорит о virtù князя.В частности, Макиавелли использует концепцию virtù для обозначения диапазона личные качества, которые князь сочтет необходимым приобрести для того, чтобы «поддерживать свое состояние» и «добиваться великие дела », два стандартных показателя силы для него. Этот ясно дает понять, что не может быть эквивалентности между общепринятые добродетели и макиавеллистские virtù . Чувство Макиавелли того, что значит быть человеком virtù , таким образом, можно резюмировать по его рекомендации что принц, прежде всего, должен обладать «гибким расположение ».Эта линейка лучше всего подходит для офиса, на Отчет Макиавелли, который способен отличать свое поведение от добро к злу и обратно «как удача и обстоятельства диктовать »( Prince CW 66; см. Недерман и Богиарис 2018).

Не случайно Макиавелли также использует термин virtù в своей книге The Art of War , чтобы описать стратегическое мастерство генерала, который приспосабливается к различным условия боя в зависимости от ситуации. Макиавелли видит политика должна быть своего рода полем битвы другого масштаба.Следовательно, принцу, как и генералу, нужно владеть virtù , то есть знать, какие стратегии и техники, подходящие для конкретных обстоятельств (Дерево 1967). Таким образом, virtù оказывается тесно связанным с Представление Макиавелли о власти. Правитель вирт обязан быть компетентным в применении власти; обладать virtù действительно должен усвоить все правила связано с эффективным применением силы. Virtù для политики власти то же самое, что общепринятая добродетель. тем мыслителям, которые полагают, что нравственной добродетели достаточно, чтобы быть законный правитель: это пробный камень политического успеха.

Какова концептуальная связь между virtù и эффективное упражнение силы для Макиавелли? Ответ заключается в другой центральный макиавеллианский концепт, Fortuna (обычно переводится как «удача»). Фортуна — враг политический порядок, высшая угроза безопасности штат.Использование этой концепции Макиавелли широко обсуждалось. без очень удовлетворительного разрешения. Достаточно сказать, что как с virtù , Fortuna работает у него в отличительный способ. Где обычные представления рассматриваются Фортуна как в основном добродушная, хотя и непостоянная богиня, источник человеческих благ, а также зла, состояние Макиавелли — это злобный и бескомпромиссный источник человеческих страданий, несчастий и катастрофа. Хотя человек Fortuna может нести ответственность за такие успеха, достигнутого людьми, ни один человек не может действовать эффективно, когда прямо противостоит богине ( Беседы CW 407–408).

Самое известное обсуждение Макиавелли Fortuna происходит в Глава 25 из Принц , в которой он предлагает две аналогии для понимания человеческой ситуации перед лицом событий. Первоначально он утверждает, что состояние похоже на

.

одна из наших разрушительных рек, которая, когда гневается, поворачивает равнины в озера, сбрасывает деревья и здания, берет землю с одного места кладет в другое; все бегут до потопа; все поддаются его ярости и нигде не могут отразить его.

Однако ярость бушующей реки не означает, что ее нападения находятся вне контроля человека: до того, как пойдут дожди, можно принять меры предосторожности, чтобы предотвратить наихудшие последствия естественного элементы. «То же самое и с Fortuna », Наблюдения Макиавелли,

Она показывает свою силу там, где нет добродетели и мудрости. готовиться сопротивляться ей, и направляет ее ярость туда, где она знает, что нет дамбы или насыпи готовы удержать ее.( Prince CW 90)

Люди могут сопротивляться фортуне, но только в тех обстоятельства, при которых « добродетель и мудрость» уже подготовились к ее неизбежному приезду.

Макиавелли усиливает ассоциацию Fortuna с слепая сила природы, объясняя, что политический успех зависит после ознакомления с принципами работы Fortuna . Его собственный опыт научил его, что

Лучше быть стремительным, чем осторожным, потому что Fortuna женщина и ее необходимо, чтобы держать ее в подчинении, бить и растерзать ее.

Другими словами, Fortuna требует от тех кто будет контролировать ее. «Она чаще дает себя побеждать. мужчинами, использующими такие методы, чем теми, кто действует холодно », Макиавелли продолжает: «Поэтому всегда, как женщина, она друг молодых людей, потому что они менее осторожны, более смелее и смелее овладей ею »( Князь CW 92). Беспричинное поведение Fortuna требует агрессивного, даже насильственный ответ, чтобы она не воспользовалась теми мужчинами, которые слишком замкнутый или «женоподобный», чтобы доминировать над ней.

Замечания Макиавелли указывают на несколько важных выводов о Фортуна и ее место в его интеллектуальной вселенной. Во всем его корпусе Fortuna изображается как первоисточник. насилия (особенно направленного против человечности) и как противоположно разуму. Таким образом, Макиавелли понимает, что только подготовка к решительному отклику на превратности Фортуна обеспечит ей победу. Это то, что virtù обеспечивает: способность реагировать на удачу в в любое время и любым необходимым способом.

4. Нравственность, религия и политика

Эти основные строительные блоки мысли Макиавелли вызвали значительные разногласия среди его читателей, начиная с шестнадцатого века. века, когда он был объявлен апостолом дьявола, но также был прочитан и сочувственно применен авторами (и политиками) провозглашая доктрину «разума государства» (Meinecke 1924 [1957]). Главный источник спора касался Макиавелли. отношение к общепринятым моральным и религиозным нормам человека поведение, в основном в связи с Принц .Для многих его учение одобряет аморализм или, по крайней мере, аморализм. Самый экстремальный версии этого прочтения считают Макиавелли «учителем зло », в знаменитых словах Лео Штрауса (1958: 9–10) о основания того, что он советует лидерам избегать общих ценностей справедливость, милосердие, воздержание, мудрость и любовь к своему народу в предпочтение жестокости, насилия, страха и обмана. А более умеренная школа мысли, связанная с именем Бенедетто Кроче (1925) рассматривает Макиавелли просто как «реалист» или «Прагматик», выступающий за отказ от банального этика в вопросах политики.Моральным ценностям нет места в сортах решений, которые должны принять политические лидеры, и это категория ошибка серьезнейшего сорта, чтобы думать иначе. Пожалуй, самый мягкий версия аморальной гипотезы была предложена Квентином Скиннером. (1978), который утверждает, что действия правителя считаются порочными по соглашению это «последний лучший» вариант. Концентрация на претензия в Принц , что глава государства должен делать добро если он может, но должен быть готов совершить зло, если он должен ( Prince CW 58), Скиннер утверждает, что Макиавелли предпочитает соответствие моральным принципам при прочих равных .

Отсутствие интереса к этическим соображениям также пронизывает утверждение, популярное в начала и середины двадцатого века, что Макиавелли просто принимает позиция ученого — своего рода «Галилей из политика »- в различении «Факты» политической жизни и «ценности» моральное суждение (Olschki 1945; Cassirer 1946; Prezzolini 1954 [1967 [)]. Он тем самым поместив в контекст научной революции больше в целом. Суть макиавеллистской «науки» не в том, чтобы различать «справедливые» и «несправедливые» формы правительства, но чтобы объяснить, как политики используют власть для своих собственная выгода.Таким образом, Макиавелли поднимается на мантию основателя «Современная» политология, в отличие от теории Аристотеля. классическое нормотворческое видение политической науки добродетели. Более в последнее время интерпретация Макиавелли как ученого в значительной степени перестала существовать. вышли из фаворита, хотя некоторые недавно сочли целесообразным пересмотренный версия диссертации (например, Дайер и Недерман, 2016).

Другие читатели Макиавелли не находили ни малейшего намека на аморализм в его мысль вообще. Жан-Жак Руссо давно считал, что реальный урок Принц — научить людей правде о том, как князья ведут себя и, таким образом, разоблачают, а не празднуют, безнравственность в основе единоначалия.Различные версии этого диссертации были распространены совсем недавно. Некоторые ученые, такие как Гаррет Маттингли (1958) объявил Макиавелли высшим сатирик, указывающий на слабости князей и их советников. В тот факт, что позже Макиавелли написал язвительные популярные сценические комедии, является цитируется как доказательство в поддержку его сильных сатирических наклонностей. Таким образом, мы ничего не должен принимать в лицо Макиавелли о моральном поведении ценность, но вместо этого следует понимать его замечания как остро юмористические комментарий по связям с общественностью.С другой стороны, Мэри Дейтц (1986) утверждает что программа Макиавелли была продиктована желанием «заманить в ловушку» принцу, предлагая тщательно продуманный совет (например, вооружить люди), предназначенные для отмены линейки, если воспринимать ее всерьез и последовал.

Аналогичный диапазон мнений существует и в отношении теории Макиавелли. отношение к религии в целом и христианству в частности. Макиавелли не был другом институционализированной христианской церкви, поскольку он знал это. Discourses проясняет, что традиционные Христианство высасывает из людей энергию, необходимую для активной жизнедеятельности. гражданская жизнь (CW 228–229, 330–331).И Принц с равным пренебрежением и восхищением отзывается о современном состояние Церкви и ее Папы (CW 29, 44–46, 65, 91–92). Многие ученые использовали такие доказательства, чтобы указать, что Сам Макиавелли был глубоко антихристианским, предпочитая языческие гражданские религии древних обществ, таких как Рим, который он считается более подходящим для города, наделенного virtù . Энтони Парел (1992) утверждает, что Макиавелли космос, управляемый движением звезд и балансом юмор приобретает языческий и дохристианский оттенок.Для с другой стороны, Макиавелли лучше всего можно описать как обычного человека, если без энтузиазма, благочестия, готов преклониться перед внешними проявлениями поклонения но не был глубоко предан ни душой, ни разумом принципам Христианская вера. Несколько несогласных голосов, в первую очередь Себастьяна де Грация (1989) и Маурицио Вироли (2006 [2010]) попытались спасти репутацию Макиавелли от тех, кто считает его враждебным или враждебным равнодушен к христианству. Грация демонстрирует, насколько центральным библейским темы пронизывают все произведения Макиавелли, находя в них связную концепция божественно центрированного и упорядоченного космоса, в котором другие силы («небеса», «удача» и вроде) подчинены божественной воле и плану.Кэри Недерман (2009: 28–49) расширяет и систематизирует идеи Грации, показывая, как такие центральные христианские богословские доктрины, как благодать и свобода воли образуют важные элементы концептуальной структуры Макиавелли. Вироли рассматривает, напротив, историческое отношение к христианской религия, проявленная во флорентийской республике Макиавелли. день.

5. Государство и князь: язык и понятия

Макиавелли также приписывают (последний раз Скиннер 1978) впервые сформулировав «современную концепцию состояние », понимаемое в широком веберианском смысле слова безличная форма правления, обладающая монополией на принудительную власть в пределах установленных территориальных границ.Конечно, термин lo stato широко встречается в трудах Макиавелли, особенно в Принц , в связи с приобретением и применение власти в принудительном смысле, что передаёт её смысл в отличие от латинского термина статус (состояние или станция) от которого он произошел. Более того, ученые цитируют Макиавелли влияние на формирование ранних современных дебатов, окружающих «Разум государства» — учение о том, что благо само состояние имеет приоритет над всеми другими соображениями, независимо от того, морали или блага граждан — как доказательство того, что он полученный его современниками как теоретик государственного (Meineke 1924 [1957]).Имя и доктрины Макиавелли получили широкое распространение. используется для обоснования приоритета интересов государства в эпоха абсолютизма.

Тем не менее, как показал Харви Мэнсфилд (1996), внимательное прочтение Использование Макиавелли lo stato в The Prince и в другом месте не поддерживает эту интерпретацию. Макиавелли «Государство» остается личной вотчиной, владением в большей степени. соответствует средневековой концепции Dominium как основа правила. ( Dominium — латинский термин, который может быть с одинаковой силой переводится как «частная собственность» и как «Политическая власть».) Таким образом, «состояние» есть буквально принадлежит тому принцу, который контролирует его. Причем характер управления определяется личным качества и черты правителя — отсюда акцент Макиавелли на virtù как неотъемлемую часть успеха принца. Эти аспекты развертывания lo stato в Prince смягчает «современность» своей идеи. Макиавелли в лучшем случае является переходной фигурой в процессе, посредством которого язык государства возник в Европе раннего Нового времени, как Мэнсфилд заключает.

Еще один фактор, который необходимо учитывать при оценке общего применимость теории Макиавелли в . из той самой ситуации, в которой его князь вирт работает. Такой правитель приходит к власти не по династической наследственности или за счет народной поддержки, но исключительно в результате его собственной инициатива, умение, талант и / или сила (все слова английского эквиваленты для virtù , в зависимости от того, где это происходит в тексте).Таким образом, Макиавеллистский принц не может рассчитывать ни на что. ранее существовавшие структуры легитимации, как обсуждалось выше. В целях чтобы «поддерживать свое состояние», тогда он может полагаться только на свои собственный источник личных качеств, чтобы направлять использование власти и установить его притязания на власть. Это шаткое положение, поскольку Макиавелли настаивает на том, что муки удачи и заговоры другие люди делают принца постоянно уязвимым перед потерей его штат. Идея стабильного конституционного режима, отражающего нигде не видно тона современной политической мысли (и практики) в концепции княжеского правления Макиавелли.

В самом деле, можно задаться вопросом, действительно ли Макиавелли, несмотря на все его предполагаемые реализма, действительно считал, что принц совершенный virtù действительно может существовать. Иногда кажется, что он представьте, что успешный принц должен развить психологию полностью отличается от того, что было известно человечеству до сих пор, поскольку этот «новый» принц —

готов изменить свое поведение, как ветер удачи и перемены обстоятельства сдерживают его и … не отклоняться от правильного вести себя, если возможно, но быть способным вступить на путь проступок, когда это становится необходимым.(МП 62)

Эта гибкость составляет основу «практических» советов. что Макиавелли предлагает правителю, стремящемуся сохранить свое государство: не исключать никаких действий из-под контроля, но всегда быть готовым к совершать любые действия, требуемые политическими обстоятельствами. Все же Сам Макиавелли, по-видимому, сильно сомневался в том, что люди были психологически способны генерировать такие гибкие диспозиции внутри себя. Несмотря на большое количество его исторические примеры, Макиавелли может указать в The Prince на нет единого правителя, который продемонстрировал бы такую ​​переменную virtù что он считает необходимым для полного контроля над удачей.Скорее, его тематические исследования успешных правителей неоднократно указывают на положение принца, характеристики которого соответствовали его временам, но чьи последовательность поведения (как в случае с Папой Юлием II) « привели к его падению », если бы обстоятельства изменились ( Prince CW 92). Даже император Северус, чьи техники Макиавелли превозносит успех, потому что он использовал «курсы действия, необходимые для утверждения себя у власти »; он однако не следует имитировать повсеместно ( Prince CW 73).Оценка Макиавелли шансов на создание нового, психологически гибкий тип характера чрезвычайно осторожен, и имеет тенденцию выражаться в условной форме и в субъективном настроении: «Если бы можно было изменить свою природу в соответствии со временем и обстоятельства, всегда будет успех » ( Prince CW 91, перевод исправлен). Такие наблюдения должны сделать мы задаемся вопросом, усваивает ли совет Макиавелли князьям склонности, которые меняются в зависимости от обстоятельств, так «Практично» (даже в его собственном уме), как он утверждал.

6. Рассуждения о Ливии

: Свобода и конфликт

В то время как The Prince , несомненно, является самым читаемым из его работ, Рассуждения о Десяти Книгах Тита Ливия возможно наиболее честно выражает личные политические убеждения Макиавелли и обязательства, в частности, его республиканские симпатии. В Дискурсы , безусловно, опираются на тот же резервуар языка и концепции, которые вошли в The Prince , но прежний трактат приводит нас к выводам, совершенно отличным от многих ученые сказали «противоречащее последнему».Особенно, в двух работах Макиавелли последовательно и четко различает минимальную и полную концепцию «Политический» или «гражданский» порядок, и, следовательно, строит иерархию целей в рамках своего общего представления об общественных жизнь. Минимальный конституционный порядок — это тот, в котором живут подданные. безопасно ( vivere sicuro ), управляемый сильной правительство, сдерживающее чаяния дворянства и людей, но, в свою очередь, уравновешивается другими правовыми и институциональными механизмы.Однако в полностью конституционном режиме цель политический порядок — это свобода сообщества ( vivere libero ), созданный при активном участии, и раздор между дворянством и народом. В роли Квентина Скиннера (2002, 189–212) утверждал, что свобода формирует ценность, которая закрепляет Политической теории Макиавелли и руководствуется его оценками достоинства разных типов режимов. Только в республике, ибо которого Макиавелли выражает явное предпочтение, пусть эта цель достигнут.

Макиавелли занял эту позицию как с прагматической, так и с принципиальной точки зрения. основания. За свою карьеру секретарем и дипломатом в Во флорентийской республике он приехал, чтобы приобрести обширный опыт внутреннего работы французского правительства, которое стало его образцом для «Безопасное» (но не бесплатное) государство. Хотя Макиавелли делает относительно мало комментариев о французской монархии в г. Князь , он уделяет большое внимание Франции в Дискурсы .

Зачем Макиавелли восторженно хвалить (не говоря уже о том, чтобы анализировать) наследственной монархии в работе, предположительно предназначенной для продвижения превосходство республик? Ответ проистекает из стремления Макиавелли противопоставить лучший сценарий монархического режима учреждения и организации республики.Даже самый отличный монархия, по мнению Макиавелли, лишена некоторых характерных черт, которые присущи правильно сформированному республиканскому правительству и сделать последнее более желанным, чем первое.

Макиавелли утверждает, что величайшее достоинство французского королевства и его король — преданность закону. «Королевство Франция регулируется законами больше, чем любое другое королевство, в котором мы в наше время обладать знаниями », — заявляет Макиавелли ( Discourses CW 314, перевод отредактирован).Объяснение этой ситуации Макиавелли относится к функции Парламента. «Царство Франция », — заявляет он, —

живет по законам и порядкам больше, чем любое другое королевство. Эти законы и заказы поддерживаются Парламентом, в частности, Парижем: этим они обновляются каждый раз, когда он действует против принца королевства или в своих приговорах осуждает короля. И до сих пор он поддерживал сам, будучи настойчивым исполнителем против этой знати. ( Discourses CW 422, перевод отредактирован)

Эти отрывки из Бесед , кажется, предполагают, что Макиавелли восхищается институциональными механизмами. которые получают во Франции.В частности, французский король и дворяне, чья сила такова, что они смогут угнетать народ, проверяются законами королевства, которые соблюдаются независимый орган Парламента. Таким образом, возможности для необузданное тираническое поведение в значительной степени устранено, что делает монархия умеренная и «гражданская».

Однако такой режим, каким бы упорядоченным и законопослушным он ни был, остается несовместим с vivere libero . Обсуждая способность монарха удовлетворить желание народа свободы, Макиавелли отмечает, что

что касается… народного желания восстановить свою свободу, то князь, будучи не в состоянии удовлетворить их, должен выяснить, по каким причинам заставляют их желать свободы.( Дискурсов CW 237).

Он заключает, что некоторые люди хотят свободы просто для того, чтобы командовать другими; их, по его мнению, достаточно мало что их можно либо искоренить, либо откупить с почестями. К напротив, подавляющее большинство людей путают свободу с безопасностью, воображая, что первое тождественно второму: «Но все другие, бесконечные, желают свободы, чтобы жить в безопасности. ( vivere sicuro ) »( Discourses CW 237.Хотя король не может дать такой свободы массам, он может обеспечить необходимую им безопасность:

Что до остальных, кому достаточно жить безопасно ( vivere sicuro ), они легко удовлетворяются, делая приказы и законы, которые, наряду с властью короля, понимают безопасность каждого. И однажды принц делает это, и люди видят что он никогда не нарушает такие законы, они скоро начнут жить безопасно ( vivere sicuro ) и удовлетворенно ( Дискурсов CW 237).

Затем Макиавелли применяет этот общий принцип непосредственно к делу. Франции, отмечая, что

люди живут безопасно ( vivere sicuro ) ни за что другая причина, кроме того, что его короли связаны бесконечными законами, в которых понимается безопасность всего их народа. ( Дискурсов CW 237)

Законопослушный характер французского режима обеспечивает безопасность, но эту безопасность, хотя и желательно, никогда не следует путать с Свобода.Это предел монархического правления: даже лучшее королевство не может ничего лучше, чем гарантировать своему народу спокойствие и порядок правительство.

Макиавелли считает, что одно из последствий такого vivere sicuro — разоружение народа. Он комментирует, что независимо от того, «насколько велико его королевство», король Франция «живет данью» иностранным наемникам.

Все это происходит из-за того, что он разоружил свой народ и предпочел … Получить немедленную выгоду от ограбления людей и избегать воображаемой, а не реальной опасности, вместо этого делать то, что убедило бы их и сделало бы их состояния вечно счастлив.Этот беспорядок, если он приводит к тихим временам, является со временем причина стесненных обстоятельств, ущерба и непоправимого разорение ( Discourses CW 410).

Государство, которое делает безопасность приоритетом, не может позволить себе вооружить население, опасаясь, что массы применит свое оружие против дворянство (или, возможно, корона). Но в то же время такая режим безвозвратно ослаблен, так как он должен зависеть от иностранцев. сражаться от его имени. В этом смысле любое правительство, которое принимает vivere sicuro в качестве своей цели генерирует пассивное и бессильное население как неизбежный результат.По определению такой общество никогда не может быть свободным в понимании Макиавелли vivere libero и, следовательно, только минимально, а не полностью, политический или гражданский.

Подтверждение этой интерпретации границ монархии для Макиавелли можно найти в его дальнейших обсуждениях разоружения. людей и его последствий в The Art of War . Обращение вопрос о том, следует ли отдавать предпочтение гражданской армии перед корыстный, он настаивает на том, что свобода государства условна по военной готовности своих подданных.Признавая, что «Король [Франции] разоружил свой народ, чтобы может легче управлять ими », — заключает Макиавелли. «Что такая политика … недостаток в этом королевстве, потому что невнимание к этому вопросу — единственное, что заставляет ее слабый »(, ст. CW 584, 586–587). По его мнению, какие бы выгоды ни получило государство, отказавшись от военной роли люди менее важны, чем отсутствие свободы, обязательно сопровождает такое разоружение. Проблема не только в что правитель разоруженной нации в рабстве у военных доблесть иностранцев.Что еще более важно, считает Макиавелли, вооруженная гражданская милиция остается последней гарантией того, что ни правительство, ни какой-нибудь узурпатор не станут тиранировать народ: «Итак, Рим был свободен четыреста лет и был вооружен; Спарта, восемьсот; многие другие города были безоружны и свободны менее чем сорок лет »(, ст. CW 585). Макиавелли уверен что граждане всегда будут бороться за свою свободу — против внутренние и внешние угнетатели. Действительно, именно поэтому сменявшие друг друга французские монархи оставляли свой народ безоружным: они стремились поддерживать общественную безопасность и порядок, что для них означало исключение любых возможностей владения оружием их подданными.В Французский режим, потому что он стремится к безопасности превыше всего (для людей, а также их правителей), не может допустить того, что Макиавелли считается основным средством продвижения свободы.

Случай разоружения является иллюстрацией большей разницы. между минимально конституционными системами, такими как Франция, и полностью политические сообщества, такие как Римская республика, а именно статус классов в обществе. Во Франции люди полностью пассивно, а дворянство во многом зависит от короля, согласно к собственным наблюдениям Макиавелли.Напротив, в полностью развитом республика, подобная Римской, где реализация свободы первостепенно, и народ, и знать принимают активное (и иногда конфликтующие) роль в самоуправлении (McCormick 2011; Holman 2018). Свобода целого для Макиавелли зависит от свобода его составных частей. В своем знаменитом обсуждении этого субъект в Беседах , отмечает он,

Для меня те, кто осуждает смуты между дворянами и плебсами кажется, придираются к тому самому, что было основной причиной Сохранение свободы Римом….И они не понимают, что в в каждой республике есть две разные диспозиции: людей и великих людей, и что все законы, благоприятствующие свобода вызвана их разногласиями ( дискурсов CW 202–203).

Макиавелли знает, что здесь он принимает необычную перспективу, так как обычно вина за крах Римской республики был назначен враждующим группировкам, которые в конечном итоге разорвали его на части. Но Макиавелли считает, что точно такие же конфликты породили «Творческое напряжение» было источником римской свободы.За «те самые смятения, которые так много неосмотрительно осудить »прямо породили хорошие законы Рима и добродетельное поведение своих граждан ( Бесед CW 202). Следовательно,

Следовательно, вражда между народом и Сенатом должна быть устранена. рассматривается как неудобство, с которым необходимо мириться чтобы достичь величия Рима. ( дискурсов CW 211)

Макиавелли считает, что другие республиканские модели (например, принятые Спартой или Венецией) будет производить более слабые и менее успешные политические системы, которые либо застаиваются, либо склонны к распаду, когда обстоятельства меняются.

7. Популярная свобода и популярное слово

Макиавелли проявляет особую уверенность в способности людей, чтобы способствовать продвижению общественной свободы. в Discourses , он приписывает массам довольно обширный способность судить и действовать на благо общества в различных условиях, явно противопоставляя «рассудительность и стабильность» простые граждане с необоснованной осмотрительностью князя. Просто заявил: «Народ рассудительнее, стабильнее и лучше суд, чем князь »( Беседы, CW 316).Это не произвольное выражение личных предпочтений Макиавелли часть. Он утверждает, что люди больше озабочены, и больше готов защищать, свободу, чем принцы или дворяне ( Discourses CW 204–205). Где последние склонны путают их свободу с их способностью доминировать и контролировать свои ребята, массы больше озабочены защитой себя против угнетения и считают себя «свободными», когда они не подвергаются жестокому обращению со стороны более могущественных и им не угрожают такими злоупотреблениями ( Дискурсов CW 203).В свою очередь, когда они опасаются наступления против такого угнетения обычные граждане более склонны возражать и защищать общую свободу. Такая активная роль для людей, в то время как необходим для поддержания жизненно важной общественной свободы, является фундаментально противоположен иерархической структуре подчинение-и-правление, по которому монархический vivere sicuro остатков. Предпосылки vivere libero просто не поддерживает безопасность, которая является целью конституционная монархия.

Одна из основных причин того, что безопасность и свобода остаются, в конце концов, несовместимо для Макиавелли — и что последний должен быть предпочтительнее — несомненно, можно отнести к «риторическим» характер его республиканизма. Макиавелли явно рассматривает речь как метод, наиболее подходящий для разрешения конфликта в республиканская публичная сфера; на протяжении Дискурсов , дебатов возвышается как лучшее средство для определения самых мудрых курс действий и самые квалифицированные руководители.Традиция классическая риторика, с которой он, очевидно, был знаком, непосредственно связанные публичные выступления с разногласиями: правильное применение речь в сфере судебной экспертизы и совещательного жанра риторики — это враждебная обстановка, когда каждый оратор пытается убедить аудитория обоснованности своей позиции и недостойности его противники ». Эту тему, в свою очередь, подхватили позднесредневековые Итальянские практики и теоретики риторики, подчеркивавшие, что предметом искусства был lite (конфликт).Таким образом, Настаивание Макиавелли на раздоре как на предпосылке свободы также отражает его риторические пристрастия (Viroli 1998). Напротив, монархические режимы — даже самые безопасные конституционные монархии например, Франция — исключить или ограничить публичный дискурс, тем самым ставя себя в явно невыгодное положение. Намного легче убедить единственного правителя предпринять катастрофические или непродуманные курс действий, чем множество людей. Очевидное «Шум», вызванный неуверенной свободой общественности обсуждение в конечном итоге делает более вероятным решение, способствующее общее благо, чем закрытый разговор королевского двора.

Это связано с утверждением в Discourses о том, что популярный элементы внутри сообщества образуют лучшую защиту гражданской свободы а также самый надежный источник принятия решений о общественное благо. Похвала Макиавелли за роль народа в безопасность республики поддерживается его уверенностью в общем освещение воздействия публичных выступлений на организм гражданина. Недалеко от начало первых Дискурсов , он отмечает, что некоторые могут возражать против обширной свободы, которой пользовался римский народ собираться, протестовать и налагать вето на законы и политику.Но он отвечает что римляне смогли до

г.

поддерживать свободу и порядок благодаря способности людей различать общее благо, когда оно им было показано. Иногда, когда обычные Римские граждане ошибочно полагали, что закон или учреждение были созданы чтобы угнетать их, их можно было убедить, что их верования ошиблись… [через] средство от собраний, в которых некоторые влиятельный человек встает и произносит речь, показывая им, каковы они обманывают себя. И, как говорит Талли, люди, хотя и могут быть невежественным, может понять правду и легко уступить, когда ему говорят, что правда надежным человеком ( Discourses CW 203).

Ссылка на Цицерона (одна из немногих в Беседах ) подтверждает, что Макиавелли имеет в виду здесь ключевую черту классического республиканизм: способность людей реагировать и поддерживать слова одаренного оратора, когда он говорит правду о публике благосостояние.

Макиавелли возвращается к этой теме и рассматривает ее более подробно в конец первого Дискурс . В главе, предназначенной для демонстрации превосходство народного правительства над княжеским, он утверждает, что люди хорошо организованы и, следовательно, «расчетливы, стабильны и благодарен », если есть место для публичных выступлений и обсуждение в сообществе.Ссылаясь на формулу vox populi, vox dei , Макиавелли настаивает на том, чтобы

общественное мнение удивительно точно в своих прогнозах…. Что касается его суждения, когда два оратора одинакового уровня слышал пропаганду различных альтернатив, очень редко можно найти люди, неспособные принять лучший взгляд или неспособные оценить правда того, что он слышит ( Discourses CW 316).

Мало того, что люди умеют определять наилучший образ действий когда ораторы излагают конкурирующие планы, но на самом деле они лучше по мнению Макиавелли, более квалифицированных для принятия решений, чем князья.Например,

людей никогда нельзя убедить в том, что хорошо назначить занять должность человека с печально известными или коррумпированными привычками, в то время как принц может легко и разными способами убедить сделать это. ( Дискурсы CW 316)

Точно так же, если люди отойдут от законопослушного пути, они могут легко убедиться навести порядок:

К неконтролируемым и шумным людям могут обратиться хорошие человека и легко повел обратно на правильный путь.Но никто не может поговорить с злой князь, и единственное лекарство — сталь…. Чтобы вылечить болезнь народа слов достаточно. ( дискурсов CW 317)

Контраст Макиавелли разительный. Республикой управляли слова и убеждения — в общем, управляемые публичной речью — почти наверняка реализует общее благо своих граждан; и даже если он ошибается, всегда можно обратиться за помощью к дальнейшим обсуждениям. Нереспубликанские режимы, поскольку они исключают или ограничивают дискурсивные практики, в конечном итоге основываются на принудительном господстве и могут быть исправлено насильственными методами.

8. Характер республиканских лидеров

Аргументы Макиавелли в пользу республиканских режимов также апеллируют к его скептическое отношение к приобретению virtù любым отдельным человеком, и отсюда следует вывод, что действительно стабильное княжество никогда не может быть достигнуто. Эффект Макиавеллистская дихотомия между потребностью в гибкости и неизбежное постоянство характера заключается в демонстрации врожденного практическое ограничение в режимах одной линейки.Для читателя легко привели к выводу, что только потому, что человеческое поведение коренится в твердом и неизменном характере, правило одного человека внутренне нестабильно и ненадежно. В Дискурсах , Макиавелли представляет психологический аргумент в пользу того, что реалии человеческого характер имеет тенденцию отдавать предпочтение республике над княжеством, так как бывший «лучше приспособлен к разнообразным обстоятельствам. чем принц из-за разнообразия среди его граждан » ( Дискурсов CW 253).

Макиавелли иллюстрирует это утверждение ссылкой на эволюцию Римская военная стратегия против Ганнибала. После первого смыва Победы карфагенского генерала в Италии, обстоятельства Роману требовался осмотрительный и осторожный руководитель, который не совершал никаких действий. легионы к агрессивным военным действиям, для которых они не были готовый. Такое лидерство проявилось в лице Фабия Максима, «Генерал, который своей медлительностью и осторожностью удерживал врага на залив. И он не мог встретиться с обстоятельствами, более подходящими для его способами »( Discourses CW 452).Но когда более оскорбительный требовалась позиция, чтобы победить Ганнибала, Римская республика смогла обратиться к руководству Сципиона, личные качества которого были более соответствует времени. Ни Фабию, ни Сципиону не удалось спастись «Его пути и привычки» ( Discourses CW 452), но тот факт, что Рим мог обратиться к каждому в подходящий момент предлагает Макиавелли внутреннюю силу республиканского система.

Если бы Фабий был королем Рима, он мог бы легко проиграть эту войну, поскольку он не мог изменить свои методы в соответствии с обстоятельства изменились.Поскольку, однако, он родился в республике, где были разные граждане с разным нравом, это произошло что, как и Фабий, лучший человек, ведущий войну когда того требовали обстоятельства, позже у него был Сципион в время, подходящее для его победного завершения ( дискурсов CW 452).

Изменяющиеся события требуют гибкости реакции, и поскольку это психологически невероятно, чтобы человеческий характер изменился с раз республика предлагает жизнеспособную альтернативу: люди разных качества соответствуют разным требованиям.Разнообразие, характерное для гражданские режимы, которые так оскорбляли предшественники Макиавелли, оказывается несомненным преимуществом республик перед княжества.

Это не означает, что уверенность Макиавелли в способности республиканское правительство, чтобы исправить политические недостатки человеческих характер был необузданным. В конце концов, он не дает нам никаких реальных указаний на как республикам удается выявлять и утверждать лидеров, чьи качества соответствуют обстоятельствам. Одно дело наблюдать что такая изменчивость имела место внутри республик, и совсем другое продемонстрировать, что это необходимая или важная особенность республиканский строй.В лучшем случае Макиавелли предлагает нам своего рода эмпирическое обобщение, теоретические основы которого он оставляет неизведанным. И Discourses указывает, что республики имеют свои собственные внутренние ограничения в отношении гибкость реакции, необходимая для завоевания удачи. Как и в случае с отдельных людей трудно (если не невозможно) изменить их личные характеристики, так что

институты в республиках не меняются со временем … но меняются очень медленно, потому что менять их больнее, так как необходимо подождать, пока вся республика будет в состоянии переворот; и для этого недостаточно, чтобы один человек изменить свою собственную процедуру.( Дискурсы CW 453)

Если падение княжеств — это неизменная структура человеческого характера, то крах республик — это преданность увековечивание институциональных механизмов, время которых прошло. Можно ли более правдоподобно надеяться на создание более отзывчивые республиканские институты, чем требовать гибкости в личные качества князей непосредственно не исследуются Дискурсы .

Таким образом, Макиавелли, кажется, придерживается подлинно республиканской позиции.Но как мы можем согласовать это с его утверждениями в г. Принц ? Заманчиво отвергнуть The Prince как недостоверное выражение «реальных» взглядов Макиавелли и предпочтения, написанные за короткий период, чтобы доказать его политическое значение для вернувшихся мастеров Медичи из Флоренции. (Это в отличие от длительного процесса композиции Бесед .) Однако Макиавелли никогда не отказывался от Prince , и действительно ссылается на него в Discourses в Это говорит о том, что он рассматривал первого как компаньона для второго.Хотя было много споров о том, был ли Макиавелли поистине друг князей и тиранов или республик, и, следовательно, следует ли отбрасывать ту или иную сторону его творчества как Вспомогательные или второстепенные вопросы кажутся неразрешимыми. отметка Предложение Хуллюнга о том, что «оба» Макиавелли должны быть равный вес, таким образом, имеет определенную правдоподобность (Hulliung 1983 г.).

9. Место Макиавелли в западной мысли

Что значит «современное» или «оригинальное» в Мысль Макиавелли? В чем «место» Макиавелли история западных идей? Литература, обсуждающая это вопрос, особенно в связи с The Prince и Discourses вырос до поистине ошеломляющих размеров.Джон Покок (1975), например, проследил распространение теории Макиавелли. республиканская мысль во всем так называемом Атлантическом мире и, в частности, в идеи, которыми руководствовались создатели американского конституция. Пол Рахе (2008) приводит доводы в пользу аналогичного набора влияний: но с интеллектуальной сущностью и значением, отличным от Покок. Для Покока республиканизм Макиавелли — это гражданский гуманизм. разновидность, корни которой уходят в классическую античность; для Рахе, Республиканизм Макиавелли совершенно нов и современен.В «Неоримские» мыслители (в первую очередь, Петтит, Скиннер и Вироли) использовали Макиавелли как источник своего принципа «Свобода как не-господство», в то время как он также был помещен в работать в защиту демократических принципов и ценностей. Аналогично, случаи были созданы для политической морали Макиавелли, его концепции государство, его религиозные взгляды и многие другие особенности его работы как отличительная основа оригинальности его вклада.

Тем не менее, ученые сделали несколько твердых выводов.(В нестабильное состояние дел в текущих исследованиях Макиавелли хорошо представлены в Johnston et al. 2017.) Одно правдоподобное объяснение невозможность решить эти вопросы «современности» и «Оригинальность» заключается в том, что Макиавелли в некотором смысле оказался в ловушке между инновациями и традициями, между через antiqua и via moderna (чтобы принять использование Джанет Коулман 1995), в способ, который породил внутреннюю концептуальную напряженность в его мыслях как целиком и даже в рамках отдельных текстов.Эта историческая двусмысленность позволяет ученым приводить столь же убедительные доводы в пользу противоречивых заявляет о своей фундаментальной позиции, не делая вид вопиющее насилие над его доктринами. Этот пункт отличается от обвинение некоторых ученых в том, что Макиавелли «Непоследовательны» (см. Скиннер 1978) или просто движимы «Местные» повестки дня (Celenza 2015). Скорее характерные черты отчетливо макиавеллистского подхода к политике следует приписывают несоответствие между историческими обстоятельствами и интеллектуальная возможность.Что до сих пор вызывает беспокойство у Макиавелли стимулирующего мыслителя заключается в том, что в его попытке нарисовать разные выводы из банальных ожиданий своей аудитории, он по-прежнему включал важные черты именно тех условностей, которые он было сложно. Несмотря на его неоднократные собственные утверждения оригинальность (например, Prince CW 10, 57–58), его внимательное отношение к существовавшим ранее традициям означало, что он никогда не был полностью способный вырваться из своих интеллектуальных ограничений. Таким образом, Макиавелли на самом деле не следует классифицировать как чисто «Древний» или «современный», но вместо этого заслуживает находиться в промежутках между ними.

Макиавеллианская политика — Фонд экономического образования

Мораль поступка зависит от мотива, по которому мы действуем. Если мы откажемся от себя ради помощи нуждающемуся человеку, мы можем испытать радость милосердия. Если мы стремимся произвести впечатление на наших друзей, мы можем действовать из хвастовства и гордости. Если мы забираем доходы и богатство у одних людей и делимся полученными результатами с другими, мы участвуем в грабеже Робин-Гуда. Если мы поспешим провозгласить пожертвования миру и ожидаем награды в виде общественного признания и избрания, мы находимся в политике.

Политика — это термин, имеющий множество значений и различных коннотаций, относящийся к искусству политического управления, политике, целям или делам правительства, методам или тактике, задействованным в управлении ассоциацией, и многим другим видам деятельности. Везде, где есть правительство, появляется политика. Он встречается в демократических обществах, а также в абсолютных монархиях и самых безжалостных тоталитарных государствах. В последнем диктатор является единственным политиком; он распределяет трофеи и привилегии и назначает взыскания и наказания по своему усмотрению.В условиях демократии каждый гражданин имеет законное право участвовать в политике. Политика — это игра, в которой призы распределяются, а бремя возлагается в соответствии с умелым использованием давления и противодействия. Настойчивость может преобладать над разумом, целесообразность — над доказательствами, а власть — над справедливостью. Многие политики практикуют свое ремесло в соответствии с правилами и принципами, сформулированными Макиавелли.

Никколо Макиавелли был выдающимся итальянским писателем и государственным деятелем, который в своей самой известной работе Принц описал средства, с помощью которых правительство может получить и сохранить свою власть.Его «идеальное» правительство всегда строило планы и рассчитывало относительно политической выгоды и власти. Убеждение Макиавелли существенно отличалось от убеждения более ранних авторов: он отвергал идеальное и моральное и предпочитал реальное и практическое. Он сделал вывод, что политика не имеет ничего общего с моралью, этикой и религией, и что она неспособна соблюдать все правила иудео-христианской морали.

По стопам Макиавелли многие американские политики стремятся заручиться поддержкой электората любыми мыслимыми методами.Они болтают, уговаривают и уговаривают, а если это не помогает, притворяются, обманывают и обещают миру. Обещания полезны как для выполнения, так и, когда это целесообразно, для нарушения. Поскольку людей привлекает внешний вид, политики кажутся набожными и лояльными; тем не менее, в политической теории лучше быть умным победителем, чем набожным неудачником. Действительно, многие американские политики инстинктивно склонны к Макиавелли, отрицая значимость морали в политических делах и считая, что это хитрость и обман оправданы при стремлении к политической власти и ее поддержании.

Макиавеллистские наклонности многих американских политиков ищут и находят интеллектуальную поддержку у людей, которые сделали бы правительство арбитром экономической жизни. Многие ученые поставили бы политиков и их назначенных, правительственных чиновников в центр социального и экономического порядка, направляя и регулируя производственный процесс, фиксируя цены и «перераспределяя» доходы. Оказавшись у власти и оказавшись на рычагах политического контроля, макиавеллистские политики, скорее всего, будут служить своим корыстным целям.Они стремятся к успеху, говоря, во что люди верят или во что их можно заставить поверить, а не в то, что является очевидной правдой. Они думают о следующих выборах, а не о следующем поколении. Они ждут успеха своей партии, а не своих собратьев. Они предоставляют льготы и предоставляют права наиболее многочисленному классу избирателей, который, в свою очередь, дает свои голоса для избрания и переизбрания. В то же время они ложатся финансовым бременем на менее многочисленные классы граждан, которых можно игнорировать на избирательных участках.

Позиционирование как заинтересованные патриархи, политики направляют и направляют свой электорат к выгодам и льготам. Они публично защищают кормушки и громко аплодируют выпившим. Многие отстаивают интересы пожилых людей, которые в американской политической жизни стоят на первом месте. Другие выступают за особые услуги расовым и этническим меньшинствам, женщинам, рабочим, фермерам и многим другим.

К сожалению, правительство не в силах сделать каждого более благополучным.Правительство может поднять доход одного человека, только забирая у другого. Взять и отдать — это даже не игра с нулевым счетом; им требуется сложный передаточный аппарат, который может потреблять значительную часть взятого. И отдача, и получение могут отрицательно сказаться на продуктивных усилиях как бенефициаров, так и жертв; но даже если бы они были роботами и на них не повлиял бы процесс, стоимость одного передаточного устройства существенно снизила бы общее экономическое благосостояние.

Процесс перевода не соответствует согласованной политике перевода доходов. Каждый департамент и агентство правительства проводит свою собственную политику против усилий других департаментов и агентств. Министерство труда стремится повысить ставки заработной платы и снизить стоимость жизни; Министерство сельского хозяйства усердно работает над сокращением сельскохозяйственного производства и повышением цен на продукты питания. Точно так же Министерство торговли стремится сократить иностранный импорт и поднять цены на товары. Департамент жилищного строительства и городского развития стремится предоставлять недорогое жилье; И Министерство труда, и Министерство финансов значительно увеличивают стоимость жилья.Первый вводит дорогостоящие трудовые нормы, второй взимает налоги на жилье и, таким образом, увеличивает стоимость жилья или потворствует дефицитным расходам, что лишает ссудный рынок необходимых средств и увеличивает стоимость ипотеки. Одно государственное ведомство обвиняет крупный бизнес в монополистических тенденциях, но другие создают собственные государственные монополии и создают условия, которые поощряют монополистическую практику.

Различные правительственные ведомства являются активными защитниками особых интересов и заклятыми врагами общих интересов.Каждый департамент по-своему обещает предоставлять льготы своим подопечным за счет всех других людей, которых они не представляют. Все отделы вместе усердно трудятся, чтобы увеличить расходы на жизнь и снизить уровень жизни. Но, прежде всего, все они борются за макиавеллистские нравы и живут в соответствии с ними, которые освобождают политиков и правительственных чиновников от морального кодекса, регулирующего частное поведение.

Чему можно научиться у Макиавелли?

[Эта статья адаптирована из радиокомментария, первоначально транслировавшегося 7 декабря 2009 года.]

Позвольте мне начать с простого вопроса: почему мы до сих пор читаем эту книгу под названием The Prince , которая была написана 500 лет назад?

Это простой вопрос, но нет простого ответа. Если бы я представил Макиавелли студентам курса политологии, я бы подчеркнул важность Макиавелли в истории политической мысли. Я хотел бы указать, что до Макиавелли политика была строго связана с этикой, если не на практике, то в теории.Согласно древней традиции, восходящей к Аристотелю, политика — это подраздел этики: этика определяется как моральное поведение индивидов, а политика определяется как мораль индивидов в социальных группах или организованных сообществах. Макиавелли был первым теоретиком, решительно отделившим политику от этики и, следовательно, предоставившим определенную автономию изучению политики.

Макиавелли написал «Принц » в качестве справочника для правителей, и на протяжении всей работы он прямо заявляет, что ему неинтересны разговоры об идеальных республиках или воображаемых утопиях, как это делали многие из его предшественников: «Существует такой разрыв. между как человек живет и как должен жить , чтобы тот, кто пренебрегает тем, что делается, ради того, что должно быть сделано , познает свое уничтожение, а не его сохранение.”

Это яркий пример того, что мы называем политическим реализмом Макиавелли — его намерение говорить только об «действенной истине» политики, чтобы его трактат мог иметь прагматическое применение в практике управления. Но здесь все начинает усложняться.

Как так? Сделаем шаг назад. Один из парадоксов, окружающих Макиавелли, заключается в том, что никогда не существовало ничего похожего на школу Макиавелли. Несмотря на весь свой так называемый реализм, его политические теории не привели к каким-либо грандиозным социальным или политическим движениям, он не спонсировал никаких революций и не вдохновлял никаких новых конституций.В истории европейской или мировой политики он не так важен, как, например, такой человек, как Руссо, который во многих отношениях заложил идеологический фундамент Французской революции, не говоря уже о Марксе, теории которого привели к конкретным социальным и политическим результатам. трансформации во многих обществах 20-го века.

«Принца » даже не прочитал человек, которому он был посвящен, Лоренцо де Медичи. По правде говоря, этот странный небольшой трактат, которым знаменит или печально известен Макиавелли, никогда не помогал — по крайней мере, систематически — никому в реальном деле управления.Максимум, что можно сказать о The Prince в этом отношении, это то, что Киссинджер и Никсон предпочли его чтению перед сном.

Итак, почему мы все еще читаем этот трактат пять веков спустя?

Ответ, я думаю, связан с тем фактом, что эта книга — то, что мы называем классикой. Его непреходящая ценность, на мой взгляд, заключается не столько в его политических теориях, сколько в том, как он раскрывает или формулирует особый взгляд на мир. Prince показывает нам, как выглядит мир, если смотреть с строго деморализованной точки зрения.Я думаю, в этом и заключается очарование и скандал.

Итак, мы спрашиваем себя, например, как выглядит человеческая природа, если смотреть на нее с деморализованной или твердолобой реалистической точки зрения? Мы получаем однозначный ответ на этот вопрос в главе 17 книги The Prince . В этом отрывке Макиавелли обращается к типично макиавеллистскому вопросу: лучше ли принцу бояться или быть любимым:

Но поскольку правителю трудно одновременно бояться и любить, гораздо безопаснее бояться, чем любить, если одного из двоих не хватает.В общем, о людях можно сказать то же самое: что они неблагодарные, непостоянные, лжецы и обманщики, избегающие опасности, жадные до наживы; и пока вы служите их благополучию, они полностью принадлежат вам, предлагая вам свою кровь, имущество, жизнь и детей … когда случая не видно; но когда вы сталкиваетесь с этим, они обращаются против вас. И тот принц, который строит свои основы только на их обещаниях, оказавшись лишенным других приготовлений, погибает … Ибо людей меньше заботит причинение вреда тому, кто делает себя любимым, чем тому, кто заставляет себя бояться, потому что любовь держится обязательство, которое, поскольку люди — жалкие создания, разрывается каждый раз, когда на карту поставлены их собственные интересы; но страх удерживается страхом наказания, которое никогда не оставит вас.

В общем, люди — жалкие создания, управляемые только законом своих собственных интересов. Принцу лучше бояться, чем любить, потому что любовь непостоянна, а страх постоянен.

Я привожу этот отрывок, потому что он подчеркивает главную дихотомию, которая проходит через этот трактат, а именно дихотомию между тем, что Макиавелли называет добродетелью и удачей , добродетелью и богатством. Принц — это постоянная попытка определить в наиболее реалистичных терминах вид добродетели, которым должен обладать принц, если он хочет преуспеть в достижении своих целей.

Теперь здесь небольшая проблема. Слово virtù встречается 59 раз в The Prince, , и если вы посмотрите критическое издание Norton, вы заметите, что переводчик отказывается переводить итальянское слово virtù с любым согласованным английским эквивалентом. В зависимости от контекста virtù переводится как добродетель, сила, доблесть, характер, способности, способности, талант, энергия, изобретательность, проницательность, компетентность, усилие, умение, отвага, сила, доблесть, энергия, храбрость и т. Д. .Так что для тех из вас, кто читает The Prince на английском языке, вы, возможно, не в полной мере оцените степень, в которой политическая теория Макиавелли полностью определяется его представлением о длительном антагонизме между virtù и fortuna .

На самом деле невозможно перевести одним английским словом итальянское virtù , но важно, чтобы мы пришли к пониманию того, что Макиавелли имел в виду под этим словом, потому что это имеет прямое отношение к его попытке отделить политику от морали и религии. .Он прекрасно знал, что берет традиционное слово и удаляет из него все его религиозные и моральные коннотации.

Позвольте мне дать вам еще несколько терминов, которые, как мне кажется, охватывают значение virtù в Принц : Я думаю, что, вероятно, лучшее слово, которое у нас есть в английском, было бы «изобретательность». Высшее качество принца должно заключаться в изобретательности или эффективности. Он должен быть действенным. Еще одно хорошее слово для этого — предвидение, потому что если вы посмотрите на концепцию добродетели в The Prince , вы обнаружите, что самый добродетельный принц — это тот, кто может предсказывать или предвидеть случайные события в своем государстве.

Великий антагонист virtù — это fortuna , что мы должны понимать как временную нестабильность — поток и случайность временных событий. Фактически, любовь, в отличие от страха, подпадает под категорию удачи, потому что любовь случайна, на нее нельзя полагаться, она нестабильна, она коварно изменчива. Следовательно, очевидно, что принцу лучше бояться, чем любить, поскольку страх — это постоянное чувство, которое останется верным самому себе, независимо от того, насколько сильно изменятся обстоятельства.

Позвольте мне процитировать еще один известный отрывок из «Принц », в котором говорится о связи между удачей и добродетелью:

Я считаю, что это могло быть правдой, что фортуна — судья половины действий, но что она все еще оставляет другую половину или близкую к ней, чтобы мы управляли ею. И она похожа на одну из тех бурных рек, которые, когда приходят в ярость, заливают равнины, сносят деревья и здания, поднимают землю с одной стороны и осаждают ее с другой… Но это не означает, что люди в спокойные времена не могут принимать меры предосторожности с шлюзами и насыпями, чтобы, когда реки снова раздуваются, либо они двинутся по каналу, либо их напор не будет таким безудержным. и вредно. То же самое происходит с удачей, которая показывает свою силу там, где нет подготовленных ресурсов, чтобы противостоять ей.

В оставшееся время я хотел бы сосредоточиться на одном из ярких примеров Макиавелли того, каким должен быть добродетельный принц.Примеры — все в The Prince . Каждый раз, когда Макиавелли излагает теоретические предпосылки о политике, он приводит примеры, и почти всегда он приводит примеры из двух разных исторических эпох, античности с одной стороны и современной политической истории с другой, как бы предполагая, что история есть не что иное, как архив примеров, которые следует подражать или которых следует избегать.

Пример, на котором я хотел бы остановиться, — это Чезаре Борджиа. Борджиа был современником Макиавелли.Не хочу тратить слишком много времени на биографию этой очаровательной фигуры. Достаточно сказать, что он был «естественным» или незаконнорожденным сыном Папы Александра VI, который помог Борджиа собрать армию и завоевать регион Романья в центральной Италии.

В седьмой главе книги Принц, Макиавелли подробно обсуждает политическую карьеру Борджиа и предлагает читателю его образцом virtù . Он является воплощением изобретательности, действенности, мужественности, дальновидности, доблести, силы, проницательности и т. Д., Которые определяют концепцию политической виртуозности Макиавелли.

Я хотел бы прочесть отрывок из текста, в котором Макиавелли приводит пример этой виртуозности Чезаре Борджиа. Эпизод происходит после того, как Борджиа завоевал регион Романья, и теперь его задача — навести в государстве какой-то порядок. Как принц, только что завоевавший государство, может добиться послушания своих подданных, если для этих подданных характерна человеческая природа, управляемая непостоянством, жадностью, страхом и законом корысти? Что ж, вот как это сделал Борджиа:

Во-первых, чтобы принести «мир и послушание», он поставил на место жестокого и эффективного священника.

Позже Борджиа решил, что в такой чрезмерной власти больше нет необходимости, так как он боялся, что она может стать одиозной…. Однажды утром он поставил священника в Чезене на площади на две части, поставив рядом с ним деревянный брусок и окровавленный нож. Жестокость такого зрелища оставила этих людей одновременно удовлетворенными и ошеломленными.

Что замечательно в этом действии для Макиавелли, так это то, как Борджиа умудряется не только осуществлять власть, но также контролировать и манипулировать знаками власти.Одна из великих идей The Prince заключается в том, что для того, чтобы быть эффективным правителем, вы должны научиться управлять семиотикой власти, чтобы поставить себя в положение, при котором вам фактически не нужно использовать силу для достижения своих целей. .

То, как Борджиа обращается со своим министром, является ярким примером того, что Макиавелли восхваляет как политическую добродетель, потому что в этом случае Борджиа демонстрирует знание внутренней сущности народа или того, что люди нуждаются и ожидают от правителя.Зрелище наказания, с одной стороны, оставляет людей «удовлетворенными», потому что беззакония, жестокости и несправедливости действительно были совершены против людей служителем, но, с другой стороны, оно также оставляет их «ошеломленными» в том смысле, что оно напоминает всем об удивительной силе, действующей за кулисами.

Если мы посмотрим на символику наказания министра, мы обнаружим, что спектакль поставлен блестяще. Это похоже на то, как если бы Борджиа заявлял, используя своего рода ритуальный язык, что здесь один из моих министров, один из моих представителей, совершил насилие над политическим телом, и поэтому он получит свое справедливое наказание, то есть он будет разрезан пополам, потому что это то, что он сделал с нашим государством — он разделил его.

Фактически, если вы читаете письма Макиавелли об этом инциденте — Макиавелли в то время был дипломатом и действительно присутствовал, когда тело было помещено на площади Чезены — Макиавелли предполагает, что Борджиа даже использовал литературные намеки в этом зрелище наказания. . В песне 28 Данте Inferno так называемые «сеятели раздора» наказываются в аду расчленением.

Пример Чезаре Борджиа важен и по другой причине. Помните, Макиавелли говорит: «Я не знаю лучшего предписания для нового принца, чем пример его действий.И все же, если вы внимательно прочитаете седьмую главу «Принц », то обнаружите, что Борджиа в конечном итоге был побежден великим противником добродетели, а именно удачей.

Несмотря на всю свою дальновидность, Борджиа не мог предвидеть, что в решающий момент его кампании по завоеванию всей Италии его отец, Папа Александр VI, умрет преждевременно. Он знал, что его отец может умереть в любой момент, и он даже составлял планы на случай непредвиденных обстоятельств, но он не мог предсказать, что именно в тот момент, когда его отец умрет, он тоже заболеет и будет на грани смерти. смерть.

Сам Борджиа сказал мне [я был Макиавелли, потому что Макиавелли знал Борджиа и следил за его кампаниями], что он думал о том, что могло произойти, когда его отец умер, и он нашел решение для всего, за исключением того, что он никогда не думал, что когда его отец был при смерти, он тоже собирался умереть.

Эта история со всей ее иронией поднимает вопрос, который, на мой взгляд, касается самой сути The Prince и его яростных попыток отделить политику от морали.

Когда я читаю этот отрывок, я не могу не думать об одном из великих критиков Макиавелли, а именно о Шекспире. Пьесы Шекспира наполнены известными злодеями-макиавеллистами — леди Макбет, Яго, Эдмундом. Подумайте, например, о King Lear . В этой пьесе есть ряд персонажей, которые имеют явно макиавеллистский цинизм в отношении политики, которые считают, что политика — это не что иное, как эффективность, воля к власти, голые амбиции, прагматизм, лишенный этических соображений.Один из таких персонажей — Эдмунд, внебрачный сын Глостера. Другие — две дочери Лира, Риган и Гонерилья. А второй, конечно же, Корнуолл, муж Риган.

И я не могу не вспомнить ту сцену в Король Лир , когда Риган и Корнуолл ослепили Глостера, выколотив ему глаза, и слуга, который стоит рядом, не может вынести, морально не может вынести вида этого злодеяния, и поэтому обнажает меч и бросает вызов своему хозяину, Корнуоллу, во имя естественной справедливости.Они участвуют в битве на мечах, и Корнуолл получает ранение от слуги, прежде чем Риган наносит ему удар сзади и убивает его. А Корнуолл, который был на грани реализации своих откровенных политических амбиций всеми необходимыми средствами, какими бы порочными они ни были, заявляет: «Я истекаю кровью быстро, Риган; безвременно приходит эта боль ».

Эта линия всегда поражала меня как воплощение того, что Шекспир представлял себе как трагедию власти, когда она отделена от этики: что есть элемент непредсказуемости; что в ране есть что-то несвоевременное; что как бы вы ни старались контролировать исход событий и готовиться к их изменчивым непредвиденным обстоятельствам, всегда есть что-то, что приходит несвоевременно и, кажется, связано со смертью.

Несмотря на всю его виртуозность, кажется, что в основе предвидения Чезаре Борджиа лежит слепое пятно, потому что единственное, чего он не может предвидеть, поставить под свой контроль или манипулировать своей политической риторикой и стратегиями, — это смерть. Это приходит неожиданно. Он выпрыгивает на него из тени как последняя уловка или козырная карта состояния, которое, как он думал, он овладел.

В любом случае остается удивляться поразительной иронии судьбы трактата Макиавелли, который предлагает в качестве высочайшего образца virtù единственного главного героя современной итальянской политики, который был наиболее побежден и побежден силами фортуны .Жизнь Борджиа закончилась позорно и преждевременно, в нищете, цингой. Он умер через несколько лет после смерти отца, в возрасте 32 лет, в уличной драке в Испании.

Это как если бы трактат Макиавелли почти вопреки своей доктрине утверждает, что это видение мира, этот вид радикального политического реализма, в котором любые средства оправданы, если они служат обеспечению безопасности и консолидации власти, обречены никогда не процветать. . Это как в Корнуолле. Какая-то фатальная удача всегда побеждает хитрые и эффективные стратегии такого рода virtù .

В качестве собственной интерпретации «Принц » я выдвигаю то, что трактат с самого начала был обречен на такой же прискорбный провал, как и политическая карьера Борджиа. Под этим я подразумеваю, что неискупленный реализм «Принц » не случайно не оказал прямого, конкретного воздействия на политическую историю. Если бы его амбиции заключались в том, чтобы быть пособием, с помощью которого правители могли бы продвигать свои собственные планы, если бы его амбиции заключались в том, чтобы наставить принца, который однажды сможет объединить Италию и изгнать иностранцев, если бы его амбиции заключались в создании школы политической теории или продвижении своего рода трансформация в истории национальных государств, или даже если его амбиции были гораздо скромнее, а именно снискать расположение его автора к правителям Медичи во Флоренции, тогда у нас нет другого выбора, кроме как заключить, что в качестве политического трактата Принц был абортом.Ему не удалось достичь своих целей.

Неудачная судьба Принц заставляет задуматься, почему некоторые из великих утопических текстов нашей традиции оказали гораздо большее влияние на саму реальность, например, Республика Платона или своеобразная форма утопизма Руссо, которая была так важна. для Французской революции. Само христианство — его представление о другом мире за пределами так называемого реального мира — полностью изменило реальную политику Европы. Или Карла Маркса, если на то пошло.Это не реализм марксистского анализа, не его критика неустойчивых системных противоречий капитализма — это скорее его утопическая проекция будущего коммунистического государства, которая вдохновила социалистические движения и привела к политическим революциям во всем мире.

Вы не можете заставить реальность подчиниться своей воле, вы можете только соблазнить ее преображением. И факт остается фактом: реальность нельзя соблазнить реализмом, только транс-реализмом, если я могу использовать слово, которое обозначает нечто большее, чем фантазия, утопизм, интуиционизм или религиозный сверхъестественный подход.Трансреализм относится к чему-то, что не сопротивляется реальности и не ускользает от нее, но призывает реальность превзойти себя и превратить свою прозу в поэзию.

Я пытаюсь предположить, что реализм сам по себе обречен на своего рода беспомощность в мире реальности, в то время как реальная сила — настоящая добродетельная сила — похоже, соответствует той способности, которую Макиавелли презирал больше всего, а именно воображение. Именно человеческое воображение в конечном итоге доказывает, что является действительно действенной и революционной силой.

Вы можете послушать оригинальную трансляцию, из которой была адаптирована эта статья, и другие эпизоды радиопрограммы Роберта Харрисона на веб-сайте Entitled Opinions .

Макиавелли раскрыл жестокую правду о политике в «откровенном» трактате

В 1512 году испанские войска позволили изгнанному Медичи вернуться к флорентийскому правлению. Эта смена режима привела к тому, что Макиавелли был брошен в тюрьму и подвергнут пыткам.После освобождения он ушел из общественной жизни в ссылку на свою ферму, где начал писать работу, определившую его наследие.

К Рождеству 1513 года Макиавелли завершил Принц . На первый взгляд, его название на латыни De Principatibus , кажется, соответствует общепринятым классическим теориям княжеского правления. Подобную литературу часто называли «зеркалами для князей». Концентрируя идеи таких философов, как св. Августин и Платон , , эти работы существовали с раннего средневековья как «руководства» для правителей, призывающие к этическому управлению на путях добродетели и праведности.

Книга

Макиавелли, однако, содержала новый и шокирующий для своего времени тезис. Написано не на латыни, а на итальянском, «Принц » превозносит безжалостность и основывается на уроках, извлеченных из тактики Борджиа. «Чезаре Борджиа считали жестоким; Тем не менее, эта жестокость объединила Романью и принесла ей мир и стабильность », — написал он. Раньше проводники княжеского поведения подробно рассказывали о том, как правитель обретает власть благодаря своему праву и легитимности управлять. Для Макиавелли, однако, получение власти, какой бы законной или законной она ни была, не имеет значения, если правитель не может удержать ее.Цели оправдали бы средства.

Макиавелли писал, что побеждает не любовь, а страх: «Любовь — это узы долга, которые [подданные] разрывают, когда им это удобно; но страх держит их крепко страхом наказания, которое никогда не пройдет ». Макиавелли утверждал, что две цели любого принца — «поддерживать свое состояние [то есть власть]», чтобы иметь возможность «стремиться к чести и славе». Для достижения таких целей принц должен обладать «добродетелью», но такого рода, который меняет общепринятые или христианские представления о добродетельном поведении.

Добродетель в макиавеллистском понимании — это способность приспосабливаться. Он скорее гибкий, чем жесткий и определяется обстоятельствами. Усилит ли щедрость положение принца в данной ситуации? Или жестокость послужит ему лучше? Обладатель макиавеллистской «добродетели» будет знать, какую из них использовать, в зависимости от ситуации.

Качество добродетели также позволит принцу приспособиться к другому важному макиавеллистскому понятию «удача». Ни один правитель не может остановить разгул удачи.И все же иногда удачу можно увести, когда проницательный принц пользуется своим талантом. Во время восстания Орсини Борджиа применил свою «добродетель» — хитрость и обман — чтобы переломить ход своей неудачи.

Макиавелли | Западная цивилизация

Цель обучения

• Проанализировать влияние Макиавелли при его жизни и в наши дни

Ключевые моменты

• Никколо Макиавелли был итальянским историком эпохи Возрождения, политиком, дипломатом, философом, гуманистом и писателем, которого часто называют основателем современной политической науки.
• Его труды были новаторскими из-за его упора на практические и прагматические стратегии, а не на философские идеалы, примером которых являются такие фразы, как «Тот, кто пренебрегает тем, что делается ради того, что должно быть сделано, скорее приводит к гибели, чем к его сохранению».
• Его самый известный текст, Принц , оказал огромное влияние со времен его жизни до наших дней как на политиков, так и на философов.
• Принц описывает стратегии эффективного государственного деятеля и, как известно, содержит оправдания предательству и насилию с целью удержания власти.

Условия

Никколо Макиавелли (3 мая 1469 г. — 21 июня 1527 г.) был итальянским историком эпохи Возрождения, политиком, дипломатом, философом, гуманистом и писателем. Его часто называют основоположником современной политологии. В течение многих лет он был высокопоставленным чиновником Флорентийской республики, отвечая за дипломатические и военные дела. Он также писал комедии, карнавальные песни и стихи. Его личная переписка известна на итальянском языке. Он был секретарем Второй канцелярии Флорентийской республики с 1498 по 1512 год, когда Медичи были вне власти.Он написал свою самую известную работу, Принц ( Il Principe ) в 1513 году.

«Макиавеллизм» — широко используемый отрицательный термин для характеристики недобросовестных политиков, которых Макиавелли наиболее хорошо описал в «Принц ». Макиавелли описал аморальное поведение, такое как нечестность и убийство невинных людей, как нормальное и эффективное в политике. В некоторых ситуациях он, казалось, даже одобрял это. Сама книга получила известность, когда некоторые читатели заявили, что автор учил злу и давал «злые рекомендации тиранам, чтобы помочь им сохранить свою власть.Термин «макиавеллистский» часто ассоциируется с политическим обманом, коварством и realpolitik . С другой стороны, многие комментаторы, такие как Барух Спиноза, Жан-Жак Руссо и Дени Дидро, утверждали, что Макиавелли на самом деле был республиканцем, даже когда писал «Принц », и его сочинения были источником вдохновения для сторонников Просвещения. демократическая политическая философия.

Портрет Никколо Макиавелли Макиавелли — политический философ, печально известный своим оправданием насилия в своем трактате Принц .

Самая известная книга Макиавелли, Принц , содержит несколько политик. Вместо более традиционной целевой аудитории потомственного принца он концентрируется на возможности «нового принца». Чтобы сохранить власть, наследственный принц должен тщательно сбалансировать интересы множества институтов, к которым привык народ. Напротив, перед новым принцем стоит более сложная задача в управлении: он должен сначала стабилизировать свою новообретенную власть, чтобы построить прочную политическую структуру.Макиавелли предполагает, что социальные преимущества стабильности и безопасности могут быть достигнуты перед лицом морального разложения. Макиавелли считал, что лидер должен понимать общественную и частную мораль как две разные вещи, чтобы хорошо править. В результате правитель должен заботиться не только о репутации, но также должен иметь твердую готовность действовать безнравственно в нужное время.

Как политический теоретик, Макиавелли подчеркивал необходимость периодического систематического применения грубой силы или обмана, включая истребление целых благородных семей, чтобы предотвратить любую возможность бросить вызов власти принца.Он утверждал, что насилие может быть необходимо для успешной стабилизации власти и введения новых правовых институтов. Кроме того, он считал, что сила может использоваться для устранения политических соперников, для принуждения сопротивляющегося населения и для очищения сообщества от других людей с достаточно сильным характером, чтобы править, которые неизбежно попытаются заменить правителя. Макиавелли прославился своими политическими советами, благодаря которым его запомнили в истории благодаря прилагательному «Макиавеллианец».”

«Принц » иногда называют одним из первых произведений современной философии, особенно современной политической философии, в которой действующая истина считается более важной, чем любой абстрактный идеал. Это также находилось в прямом противоречии с доминирующими католическими и схоластическими доктринами того времени в отношении политики и этики. В отличие от Платона и Аристотеля, Макиавелли настаивал на том, что воображаемое идеальное общество не является моделью, по которой князь должен ориентироваться.

Идеи Макиавелли оказали глубокое влияние на политических лидеров всего современного Запада, чему способствовала новая технология печатного станка. В первые поколения после Макиавелли его основное влияние было в нереспубликанских правительствах. Один историк отметил, что Принц был высоко оценен Томасом Кромвелем в Англии и повлиял на Генриха VIII в его повороте к протестантизму и в его тактике, например, во время паломничества благодати. Копией также владел католический король и император Карл V.Во Франции, после первоначально неоднозначной реакции, Макиавелли стал ассоциироваться с Екатериной Медичи и резней в День Святого Варфоломея. Как сообщает один историк, в XVI веке католические писатели «ассоциировали Макиавелли с протестантами, тогда как протестантские авторы считали его итальянцем и католиком». Фактически, он, очевидно, оказывал влияние как на католических, так и на протестантских королей.

Современная материалистическая философия развивалась в 16, 17 и 18 веках, начиная с поколений после Макиавелли.Эта философия имела тенденцию быть республиканской, больше в первоначальном духе макиавеллизма, но, как и в случае с католическими авторами, реализм Макиавелли и поощрение использования инноваций для попытки контролировать собственное состояние были более приемлемыми, чем его акцент на войне и политике. Результатом стали не только новаторская экономика и политика, но и современная наука, побудившая некоторых комментаторов сказать, что Просвещение XVIII века включало «гуманитарное» смягчение макиавеллизма.

Хотя Жан-Жак Руссо ассоциируется с очень разными политическими идеями, важно рассматривать работу Макиавелли с разных точек зрения, а не только с традиционного представления.Например, Руссо рассматривал работу Макиавелли как сатирическую пьесу, в которой Макиавелли разоблачает недостатки единоначалия, а не превозносит аморальность.

Ученые утверждали, что Макиавелли оказал большое косвенное и прямое влияние на политическое мышление отцов-основателей Соединенных Штатов из-за его подавляющего фаворитизма республиканизма и республиканского типа правления. Бенджамин Франклин, Джеймс Мэдисон и Томас Джефферсон следовали республиканизму Макиавелли, когда они выступали против того, что они считали зарождающейся аристократией, которую, как они опасались, Александр Гамильтон создал вместе с партией федералистов.Гамильтон узнал от Макиавелли о важности внешней политики для внутренней политики, но, возможно, отказался от него в отношении того, насколько хищной должна быть республика, чтобы выжить.

Наш Макиавеллианский момент | Бостон Обзор

Макиавелли, которого много критиковали как простого тактика власти, на самом деле был философом народа. Его критика олигархического господства остается актуальной и сегодня.

Макиавелли: искусство учить людей, чего бояться
Патрик Бушерон, перевод Уилларда Вуда
Other Press, $ 14.99 (бумага)

Даже если 2020 год покажется апокалиптическим, разумно думать, что мы еще не достигли дна. Угроза климатической катастрофы и войн за ресурсы, строительство стен и лагерей беженцев, непомерное богатство могущественных олигархов наряду с бедностью и нестабильностью — все это не исчезнет с вакцинами или новыми президентами. Неудивительно, что среди всего этого Никколо Макиавелли вернулся в наши списки для чтения. В своей новой биографии флорентийского секретаря « Макиавелли: искусство учить людей, чего бояться », первоначально опубликованной на французском языке в 2017 году, историк Патрик Бушерон напоминает нам, что в неспокойные времена к Макиавелли всегда проявляется интерес, «потому что он человек пофилософствовать в ненастную погоду.Если мы читаем его сегодня, значит, нам следует волноваться. Он вернулся: просыпайся.

Хотя Макиавелли больше всего известен как коварный вдохновитель The Prince , то, что действительно делает его творчество таким отличительным, — это его классовый, материалистический взгляд на вещи.

Макиавелли родился в 1469 году во Флоренции и является центральной фигурой западного канона политической философии. Хотя он больше всего известен в народном воображении как коварный вдохновитель The Prince (написано в 1513 году), который многие считают своего рода практическим руководством по Карточному домику для захвата и сохранения политической власти, мы упускаем из виду самое важное, когда сводим его политическую мысль к упрощенному тезису о том, что цель оправдывает средства.В философии Макиавелли примечателен не этот неправильно понятый консеквенциализм; что действительно делает его творчество столь радикально отличительным, так это его классовое, материалистическое мировоззрение. Он происходил из бедной семьи, и его философия разрушила натурализованные иерархии и гегемонистские идеи, которые их воспроизводят. Джон Адамс справедливо назвал бы его основателем «плебейской философии», которая привела веские аргументы в пользу установления народного контроля над правительством.

Хотя у Макиавелли, похоже, было блестящее прошлое, а отец Никколо, Бернардо, получил образование юриста, унаследованные долги фактически лишили семью права на богатство, привилегии и политическую власть.Они жили в обветшалом палаццо на Виа Романа и полагались в основном на урожай со своей фермы, расположенной на окраине Флоренции. Эта относительная материальная депривация наложила отпечаток на молодого Никколо, который закрепил свою политическую философию на плебейской точке зрения, озвучивая требования тех, кто хочет жить без олигархического господства. В своем посвящении The Prince , Макиавелли описал себя как часть населения, «человека низкого и скромного положения», который, учитывая его положение «низко на равнине», мог ясно различать природу тех, кто «Высоко на горных вершинах.”

Несмотря на скромное воспитание, Макиавелли получил хорошее образование и унаследовал, помимо долгов отца, свою драгоценную библиотеку. Выросший в олигархической республике, контролируемой Медичи — финансистами, владевшими крупнейшим банком в Европе, — он обнаружил, что карьера на государственной службе для кого-то вроде него, не имевшего связи с grandi , была лишена права собственности. Но когда Медичи были отстранены от власти в 1494 году после поражения в войне против французского Карла VIII, возникли новые возможности.В 1498 году Макиавелли был назначен секретарем второго канцлера Флоренции, отвечающего за вооруженные силы республики. В течение четырнадцати лет, которые он служил республике, он писал отчеты о международных делах и немного стихов, путешествовал в качестве дипломатического представителя и создал гражданскую армию, чтобы заменить дорогостоящую и опасную систему обороны, которая опиралась на наемных солдат, оплачиваемых за счет ссуд. от финансовой олигархии. Но его политическая траектория была прервана, когда Медичи вернулся к власти в 1512 году.Макиавелли был изгнан со своего поста, предан суду за заговор, подвергся пыткам, заключен в тюрьму, а затем отнесен к частной жизни в сельской местности, что дало ему время для написания своих самых известных и значимых произведений — не только The Prince , но и Discourses о Первом десятилетии Тита Ливия (написано в 1517 году) и Искусство войны (написано в 1519–2020 годах) — с точки зрения политической практики, сформировавшейся в неспокойные времена.

Возможно, самая важная часть мудрости Макиавелли для нашего времени состоит в том, что республики имеют тенденцию становиться олигархическими, предоставляя немногим влиятельным людям косвенный контроль над правительством.

В рамках своего взгляда на самосознательную и социально вовлеченную историю Бушерон предлагает Макиавелли, который является «разведчиком»: человека, способного мыслить с неизведанной и опасной территории, и, следовательно, кого-то, кого нужно читать «не в настоящем». но в будущем времени ». Перспективный анализ Бушерона основан на прошлом — в его исследованиях взаимосвязи между политической властью и городскими преобразованиями в средневековом Милане — и направлен на расширение границ исторической интерпретации.В своей предыдущей книге Léonard et Machiavel (2008) Бушерон объединил историографию и литературу, представив встречу между Леонардо де Винчи и Макиавелли, основываясь на немногочисленных и фрагментарных следах их вероятных встреч. В новой книге он также применяет гибридный формат в «попытке гармонировать по стилю» с «искусством мышления» Макиавелли, объединяя поэзию и политику. Результатом стала серия интимных снимков жизни и творчества Макиавелли. Они не только точны (хотя источники не цитируются), но также интригуют и игривы.Каждая из тридцати глав занимает всего три страницы и сопровождается запоминающимся изображением — от портретов Макиавелли, Лоренцо Медичи и монаха Джироламо Савонаролы до копии оригинального посвящения Макиавелли в году «Принц » и изображения гробницы Макиавелли. в базилике Санта-Кроче.

Введение к английскому изданию The Art of Teaching the People What to Fear , написанному в июне 2019 года для читателей в Соединенных Штатах, начинается с темы страха в политике и выпуска журнала Time с Трампом. крышка.Бушерон утверждает, что Соединенные Штаты вступили в «момент Макиавелли» — «зарождающееся осознание неадекватности республиканского идеала» — после террористических атак 11 сентября и что сегодня, при «Трамповской Америке», происходит слияние политика и художественная литература позволили усовершенствовать методы доминирования, установив «общее пренебрежение к« фактической истине вопроса »». Ссылаясь на 1984 Джорджа Оруэлла, Бушерон считает Соединенные Штаты захваченными пропагандистской машиной, которая подорвала реальность и здравый смысл — это шестое чувство, о котором говорил Макиавелли, дополнительное знание людей о том, что доминирует над ними.«Учитывая повсеместное отсутствие реализма в сегодняшней политике США, ясно, что республика будет казаться Макиавелли коррумпированным порядком не потому, что несколько влиятельных людей нарушают правила или потому что фракция пытается подорвать честность выборов, а потому, что людей «либо обманули, либо заставили объявить о своей гибели». Возможно, самая важная часть мудрости Макиавелли для нашего времени состоит в том, что республики имеют тенденцию становиться олигархическими, предоставляя немногим влиятельным людям косвенный контроль над правительством.

• • •

В первых пяти главах книги Искусство учить людей тому, чего бояться , Boucheron сочетает биографические детали и различные интерпретации работ Макиавелли. Чтобы проиллюстрировать широкий диапазон интерпретаций и общую враждебность к учению флорентийского секретаря, он ссылается на тенденциозное описание Эмиля Литтре XIX века Макиавелли как автора, теоретизирующего «практику насилия и тирании, применяемую мелкими тиранами Италии» и как фигура, относящаяся к «любому беспринципному государственному деятелю.Boucheron также опровергает распространенное ошибочное приписывание: это был иезуит Джованни Ботеро, а не Макиавелли, который изобрел концепцию «разума государства», идею о том, что у государства нет закона, кроме самосохранения. Раздел заканчивается важной главой об источнике материалистической мысли Макиавелли: стихотворением Лукреция из шести книг De rerum natura или О природе вещей , которое разрушает неоплатонизм, обсуждая «мир, у которого нет создателя, где природа постоянно изобретает себя заново.«Подобно тому, как опасное стихотворение Лукреция« сворачивает »и« сбивает мир с рельсов и сбивает его с петель », книги Макиавелли — союзники революции.

Джон Адамс справедливо назвал бы Макиавелли основателем «плебейской философии», которая приводила веские аргументы в пользу установления народного контроля над правительством.

Во втором разделе обсуждается встреча Макиавелли с политической реальностью Флоренции и его роль дипломата. Бушерон утверждает, что именно неспособность режима Савонаролы противостоять тщеславию и излишествам побудила Макиавелли заняться темами лидерства, применения силы и чрезвычайного положения, «взяться за свой политический план в тот момент, когда [Савонарола] уехал. выключенный.За время работы в дипломатии Макиавелли «мог наблюдать, обсуждать и сравнивать» внутреннюю работу власти в разных состояниях, узнавая «о скорости, необходимой для принятия решений, искусстве удивлять окружающий мир и безжалостности, требуемой от него. правитель, проводящий политику ». Поскольку он «всегда разочаровывался в государственных деятелях, с которыми встречался», он был свободен от интеллектуального притупления, неизбежного для тех, кто «очаровывается могущественной фигурой» и отказывается от своего интеллекта.Ближе всего к утверждению лидера он подошел к Чезаре Борджиа, незаконнорожденному сыну Папы Александра VI и блестящему полководцу. Но после смерти папы и последующей неспособности Борджиа обеспечить свой контроль над Романьей Макиавелли показывает ему пример слабости, выпадающей на долю тех, кто полагается на других, а не на свои собственные ресурсы.

Падение

Макиавелли и его самая известная работа, Принц , анализируются в третьем разделе. Для Бушерона наиболее революционным элементом в творчестве Макиавелли является его реализм, его стремление «точно описывать, как происходят события, и оставить задачу составления последующих правил действий другим».Таким образом, Бушерон читает «Принц » как упражнение по типологии, в котором Макиавелли классифицирует княжества, которые были «завоеваны силой, хитростью или удачей: эти княжества, по сути, подпадают под влияние смелых героев. удача, новые принцы ». Что касается «правил действия» Макиавелли, пишет Бушерон, у них «нет другой цели, кроме их полезности: использовать их или нет по необходимости». Следовательно, новый принц, как «беспринципный виртуоз своего самосохранения», всегда должен ожидать «худшего от тех, кем он правит».«Даже новый могущественный принц, опирающийся на поддержку простых людей, не может быть в безопасности; заговоры и измена приходят с территорией. Для Макиавелли полагаться только на любовь тех, кто вас поддерживает, — это верный путь к катастрофе.

Даже новый могущественный принц, опирающийся на поддержку простых людей, не может быть в безопасности; заговоры и измена приходят с территорией. Для Макиавелли полагаться только на любовь тех, кто вас поддерживает, — это верный путь к катастрофе.

Следующий раздел «Политика письма» отходит от политической работы Макиавелли, чтобы сосредоточиться на его личной жизни и его театральных произведениях.Например, Boucheron предлагает анализ пьесы The Mandrake (1524), в которой плебей Каллимако с помощью монаха соблазняет Лукрецию, молодую жену Никии, старческого дворянина. Для Бушерона эта драма — политическая аллегория, в которой коррумпированная Флоренция лишается свободы Медичи. Boucheron продолжает преследовать пикантную и мрачную красоту Макиавелли, следуя за ним от театральной сцены до публичного дома. Молча оценивая, он сочетает переписку Макиавелли со своей женой Мариеттой Корсини, от которой у него было пятеро детей, с письмом своему другу Луиджи Гвиччардини, в котором он описывает «свою« отчаянную колею »со старой и ужасно уродливой проституткой.Пытаясь оставаться в неопределенном пространстве, Бушерон пытается опровергнуть собственное суждение, признавая, что «показать непристойность — значит сделать видимым то, что обычно происходит вне поля зрения», и что это означает быть «носителем плохих новостей». Это делает Макиавелли не только «разведчиком» опасной территории, но и «отвратительным персонажем», который подрывает традиционные представления о морали. Даже если Бушерон, кажется, обеспокоен прискорбным сексуальным поведением флорентийского секретаря, он живет в этой неудобной зоне, отказываясь уклоняться от ужасных черт, присущих гению Макиавелли.

• • •

Оставив позади дом и бордель, Boucheron посвящает следующий раздел, «Республики разногласий», анализу «Рассуждений Макиавелли о первых десяти книгах Тита Ливия » и его «энергичной попытке извлечь из материалов истории некую философию». практическое искусство свободы ». С точки зрения демократической политики это самый интересный раздел в этой маленькой книге. Бушерон описывает республику как правительство, которое принимает во внимание общественное мнение и считает Макиавелли сторонником народа.«Народ может управлять», — пишет Бушерон, потому что

способен на правду. Люди знают, чего хотят, или, точнее, они знают, чего не хотят: чтобы над ними господствовали. Благодаря этому знанию люди приходят к истине, которая есть истина господства.

В этих рамках законы о правосудии не являются результатом адекватных законодательных процедур, а, скорее, результатом конфликта, продукта сопротивления народа господству.

В этих рамках законы о правосудии не являются результатом адекватных законодательных процедур, а, скорее, результатом конфликта, продукта сопротивления народа господству.

Анализируя силу республик, Бушерон делает наблюдение, которое кажется важным для понимания современных популярных режимов, которые пали или коррумпировались из-за их собственной реакции на заговоры и восстания. Если мы возьмем случай Уго Чавеса в Венесуэле, который был избран в результате подавляющего большинства на перераспределительной платформе и пережил олигархический переворот через три года своего президентства, идеи Макиавелли позволяют нам понять процесс политических действий и реакции и их непредвиденные последствия в относительная сила режима после переворота.Думая вместе с Макиавелли, Бушерон приходит к выводу, что

переворотов укрепляют государство, которое они призваны подорвать. И все еще . . . становясь сильнее, государство становится слабее. . . . заговоры дают князю повод для страха, а страх дает ему повод обезопасить себя, а самообеспечение дает ему повод причинять вред другим, что порождает ненависть и, довольно часто, гибель князя.

Углубляясь в взаимосвязь между фундаментальным насилием и политикой в ​​мысли Макиавелли, Бушерон утверждает, что «перевороты раскрывают то, что государства обычно скрывают, то есть составляющее их насилие», а когда это насилие проявляется и разоблачается, сила государства парадоксальным образом , уменьшается.Неудачный переворот вынуждает нового принца укрепиться и прибегнуть к превентивному насилию; эта демонстрация силы неизбежно ослабляет основы любого хорошего режима, даже если обеспечивает его выживание.

Хотя насилие может быть необходимо, это не означает, что Макиавелли думал, что цель оправдывает средства. Как отмечает Бушерон, флорентийский секретарь никогда не писал тех слов, которые сделали его таким известным. Фактически, одобрение этого девиза противоречило бы его политической философии. Как говорит Бушерон, поскольку «философия необходимости основывается на принципе изменчивости времен и непредсказуемости политического действия» Макиавелли, конец не может не оставаться неизвестным.Эта точка зрения перекликается с мыслью Макиавелли, но, возможно, неизвестным остается не сама цель, понимаемая как конечная причина политических действий, а скорее успех предприятия. Макиавелли заявляет, что цель нового принца — создать республиканские основы, которые позволили бы плебеям жить свободно, без господства олигархии. Только прочный конституционный порядок оправдал бы незаконные и насильственные методы. Однако, поскольку на момент основания не было возможности узнать, сможет ли новый порядок выдержать силу, незаконные действия могут быть оправданы только ex post facto , по прошествии значительного количества времени.В настоящем времени нет оправданных, безупречных средств, только необходимые.

Задокументировав народное восстание и его голоса, предоставив ему место в официальной истории, Макиавелли был первопроходцем для историков социальной истории, которые пытались уловить многогранные повествования и демократизировать знания, привлекая простых людей к основной сюжетной линии.

В заключительной части этого биографического портрета Бушерон обращается к последним годам жизни Макиавелли и описывает его как «государственного историка», которому Флорентийская академия поручила написать «официальную хронику» города-государства.Следуя своему реалистическому подходу к политике, в своей книге «История Флоренции » (опубликованной посмертно в 1532 году) Макиавелли описал не только «весь размах раздоров, разногласий и вражды, которые разыгрывались в политике его города», но и тяжелое положение. плебеев, делая видимым то, что обычно исключается из официальных отчетов. Ссылаясь на восстание 1378 г. ciompi (шерстяных рабочих), которое свергло правительство и на короткое время установило плебейский революционный режим, Макиавелли включает речь анонимного мятежного рабочего, в котором говорится о радикальном равенстве между дворянами и плебеями, «созданном природой в так же.Представленный по очереди как философ-разведчик и сомнительный товарищ, Макиавелли теперь становится общественным историком, написав историю, направленную на «придание равного достоинства ciompi и Медичи, давая тем, кто не имеет голоса, услышать, говоря: Проще говоря, это было возможно ». Задокументировав народное восстание и его голоса, предоставив ему место в официальной истории, Макиавелли был первопроходцем для историков социальной истории, которые пытались уловить многогранные повествования и демократизировать знания, привлекая простых людей в основную сюжетную линию.

• • •

Макиавелли умер довольно внезапно в 1527 году, примерно через месяц после того, как Рим был разграблен мятежными войсками Карла V, Медичи были свергнуты, и народное восстание восстановило популярную республику во Флоренции. Его работы были опубликованы несколько лет спустя в трех томах с санкции Папы Климента VII. Но благословение церкви длилось недолго. Три десятилетия спустя, после того как «иезуиты организовали кампанию против Макиавелли в Италии», его работы были запрещены.Вскоре после этого его имя превратилось в «-изм», который стал синонимом тирании, а его учения постепенно стали «невидимыми, как туман».

«Когда опрокидывание кажется неизбежным», как пишет Бушерон, реализм, непочтительность и приверженность Макиавелли свободе простых людей могут привести нас в безопасную гавань.

Бушерон заканчивает книгу, показывая, как этот туман собирался в лужи и даже потоки каждый раз, когда Макиавелли читают, «когда грозит гроза» — от якобинцев во время Французской революции до Антонио Грамши, Луи Альтюссера и современных читателей. .Как «пробуждающий», чья мысль может обрушиться, подобно бушующей реке, на крепости, содержащие «непрозрачность репрезентации, которую мы сегодня назвали бы усталостью от демократии», Макиавелли кажется хорошим компаньоном в эти неспокойные времена, когда институциональная порядок ставится под сомнение в Соединенных Штатах, и экономическая катастрофа, вызванная пандемией, грозит затянуться на долгие годы. «Когда опрокидывание кажется неизбежным», — пишет Бушерон, — реализм, непочтительность и приверженность Макиавелли свободе простых людей могут привести нас в безопасную гавань.

Уведомление об исправлении: в более ранней версии этого эссе неправильно описывалось разграбление Рима в 1527 году. Предложение обновлено.

Макиавелли и Трамп: что первые могут рассказать нам о последних

«Я хочу научить их пути в ад, чтобы они могли избежать его».

Печально известный итальянский философ Никколо Макиавелли написал эти слова в 1526 году, в конце своей жизни.Он предупреждал граждан Флорентийской республики XVI века, чтобы их не обманули хитрые лидеры.

Самая известная книга Макиавелли, Принц , широко рассматривается как инструкция для тиранов, и так оно и есть. Но Макиавелли — это не только это. Да, он учил правителей управлять более безжалостно, но в то же время он также показывал правящим, как ими руководят.

Другими словами, он раздавал справочник обеим сторонам.

Макиавелли тоже много чего хотел сказать о вещах, имеющих значение сегодня.Он писал о том, почему демократии болеют и умирают, об опасностях неравенства и партийности и даже о том, почему внешний вид и восприятие имеют гораздо большее значение, чем правда и факты.

Эрика Беннер, профессор политической философии Йельского университета, пишет обо всем этом в своей новой книге « Будь как лис: Макиавелл» i в его мире . Недавно я говорил с ней о наследии Макиавелли и о том, что он мог бы рассказать нам о Трампе и упадке либеральных демократий во всем мире.

«Когда вы смотрите на такие общества, как Америка и Британия, и на различные другие либеральные демократии, — сказала она мне, — вы видите те трещины, о которых предупреждал Макиавелли, и это должно нас беспокоить».

Полный текст нашей беседы вы можете прочитать ниже.

---

Шон Иллинг

Даже люди, которые никогда его не читали, Макиавелли известен как великий учитель безнравственности. Заработана ли эта репутация?

Эрика Беннер

Это заслужено в том смысле, что когда вы его быстро читаете, особенно в переводе, создается впечатление, что он учит вас быть злом, делать все возможное, чтобы получить и удержать власть, даже если это означает делать то, что люди считают неправильным.Но это еще не все. Однако, чтобы увидеть это, вы должны читать между строк и замечать все тонкости и нюансы.

Шон Иллинг

Его самая известная книга — Принц. О чем она и почему люди должны ее читать сегодня?

Эрика Беннер

Это о том, как амбициозные люди, которые хотят получить и удержать политическую власть, могут это сделать. Похоже, что это книга советов, которая идет вразрез со всеми обычными книгами советов для лидеров, которые говорят им быть справедливыми и благородными.Макиавелли переворачивает все с ног на голову и говорит: «Вы должны быть готовы быть жестокими, холодными и закулисными, если вы хотите добиться успеха в таком мире, как наш».

Шон Иллинг

Но у такой безжалостности есть обратная сторона, не так ли?

Эрика Беннер

Совершенно верно. Он на самом деле показывает, как эта тактика может навлечь на вас неприятности, если вы наивно прочтете эту книгу и примете ее за чистую монету. Для более проницательных очевидно, что он дает всевозможные намеки на то, почему это не сработает в долгосрочной перспективе, хотя, безусловно, сработает в краткосрочной перспективе.

«Но, в конце концов, мы, граждане должны увидеть эти манипуляции насквозь».

Шон Иллинг

Prince также является своего рода предупреждением для граждан. Что за сообщение?

Эрика Беннер

Он пытается показать обычным гражданам способы, которыми амбициозные люди приходят к власти, и как эти люди могут казаться решениями проблем, но в конечном итоге только усугубляют ситуацию. Он говорит людям, что если вы потворствуете политику, который обещает все исправить, если только вы откажетесь от немного большей власти, вы пострадаете гораздо больше в будущем.

Шон Иллинг

Макиавелли был одним из первых, кто популяризировал идею о том, что восприятие важнее реальности, что хитрый лидер должен подчинять правду своей воле. Интересно, что он подумает о таких фразах, как «постправда» и «альтернативные факты».

Эрика Беннер

Думаю, он сказал бы: «Ничего нового». Это происходит с тех пор, как люди начали заниматься политикой. Но он считает, что граждане несут ответственность больше, чем политики. Да, вы можете сесть и сказать: «Посмотрите на Дональда Трампа или Владимира Путина» или кого бы то ни было, и указать, как они лгут здесь и там и как это дает им преимущество или позволяет им использовать страхи.Но, в конце концов, мы, граждане должны увидеть эти манипуляции насквозь.

Одна вещь, которую Макиавелли пытается сделать, — это заставить граждан увидеть уловки, которые политики используют, чтобы одолеть их, и манипулировать ими, чтобы добиться подчинения и занять более некритическую позицию. Если бы он был жив сегодня, я полагаю, он бы повторил все эти предупреждения и, вероятно, сказал бы: «Я же сказал вам».

Шон Иллинг

Но Макиавелли мало верил в способность обычного человека заметить, что его обманывают.Он знал, что распространитель альтернативных фактов найдет аудиторию среди тех, кто хочет, чтобы сказанное им было правдой, даже если это явно не так.

Эрика Беннер

Если кто-то хочет выступить в роли спасителя в трудные времена, он всегда найдет людей, которые его поддержат, и ему будет легче получить эту поддержку, если он будет играть в игры, которые Макиавелли описывает в Принц — . а именно, использование обмана с целью эксплуатации людей в политических целях.Но да, он не питал иллюзий по поводу доверчивости рядового гражданина.

Тем не менее, он настаивает на том, что только люди могут защитить себя от такого рода манипуляций. Он просто предупредил их, что если они не сделают этого, если они невольно отдадутся лживому принцу, они в конечном итоге окажутся под игом абсолютного лидера. И как только это произойдет, будет слишком поздно — свобода уже утрачена.

«Когда вы смотрите на такие общества, как Америка и Британия, а также на различные другие либеральные демократии, вы видите те трещины, о которых предупреждал Макиавелли — и это должно нас беспокоить.”

Шон Иллинг

Все это связано с идеями Макиавелли о том, почему демократии болеют и приходят в упадок, которые, возможно, являются его самыми важными идеями и, безусловно, наиболее актуальны сегодня.

Эрика Беннер

Да, думаю, ты прав. Ключевой вопрос для Макиавелли, помимо всех философских вопросов о человеческой природе, — как защитить демократию или республику. Он считает, что демократия — лучшая форма правления, и всегда спрашивает, почему одни живут дольше, чем другие.

Он видит две большие проблемы, лежащие в основе демократии. Один из них — это пристрастие, и под этим он не обязательно подразумевает организованные политические партии, а скорее общество, которое в конечном итоге разделено на части, команды или лагеря. Когда люди начинают считать себя смертоносными соперниками, группами с разными интересами и несовместимыми взглядами на общество, вы не сможете поддерживать демократию. По этой причине гражданский конфликт был его главной заботой.

Если вы посмотрите на такие общества, как Америка и Британия, а также на различные другие либеральные демократии, вы увидите те трещины, о которых предупреждал Макиавелли — и это должно нас беспокоить.

Шон Иллинг

Его опасения по поводу партийности были связаны с другой современной проблемой: неравенством. Как они были связаны и что он предупреждал о неравенстве в условиях демократии?

Эрика Беннер

Вы знаете своего Макиавелли! Он не был строгим эгалитаристом. Он не думает, что лучшие общества являются коммунистическими, в которых вся собственность находится в общем владении, но он действительно думал, что чрезмерное неравенство разрушит демократию, потому что разрушит всякое чувство общего проекта или общей приверженности общим ценностям и учреждения.

Когда вы сталкиваетесь с гротескным неравенством, которое мы наблюдаем сегодня в США, демократия заболевает. Люди перестают разговаривать друг с другом, перестают заботиться о заботах друг друга; разделения углубляются по мере того, как доступ к ресурсам становится все более и более неравным. Он постоянно писал, что необходимо поддерживать разумный баланс социальных возможностей и благосостояния, иначе демократические институты рухнут.

«Не воспринимайте свои учреждения как должное. Не воспринимайте свои законы как должное. Не воспринимайте порядок как должное.Если вы это сделаете, вы потеряете свою демократию ».

Шон Иллинг

Он был историком, поэтому на какие народы, княжества или республики он указал в качестве примеров этих уроков? И много ли сегодня вы видите параллелей?

Эрика Беннер

Ну, Рим был главным. Он уделял пристальное внимание падению Римской республики и думал, что упадок Рима был вызван пристрастием и неравенством. Партии в Риме, которые в итоге вступили в гражданскую войну, примерно соотносились с богатыми и бедными; это была классовая борьба.

Он столкнулся именно с этими проблемами в своем родном городе, который имел очень долгую и гордую традицию пытаться быть достаточно эгалитарной республикой, но со временем был втянут в конфликт из-за такого рода внутренних разногласий. По мере того, как богатые становятся богаче, они пытаются получить больше власти, и чем больше политической власти они получают, тем богаче становятся. В то же время бедные становятся еще беднее. В конечном итоге вы получаете гражданский конфликт.

Он видел, как это происходило во Флоренции, писал о том, как это происходило в Риме, и думал, что будущие демократии умрут, если они не усвоят эти уроки.

Шон Иллинг

Каким образом люди несут ответственность за поддержание здоровья своих демократий?

Эрика Беннер

Много способов. Граждане во времена Макиавелли не включали в себя столько людей, как сегодня, но его уроки не менее актуальны. Он думал, что первая обязанность заключается в том, чтобы обострить свои чувства и обратить внимание на способы злоупотребления властью и способы, которыми лидеры переступают порог и незаметно лишают свободы и стандартов.

Вы должны быть внимательны, когда лидеры начинают приводить аргументы, направленные на то, чтобы натравить одну группу граждан против другой, когда они заявляют, что им нужно больше власти и вынуждены ограничивать суды, когда они начинают подрывать верховенство закона ради целесообразности.

Ключевым моментом для Макиавелли было всегда ценить верховенство закона — это ключевая вещь, которую должны делать граждане. Вот почему они должны быть осторожны с тем, кого они ставят у власти. Демократия никогда не бывает полностью стабильной, и как только верховенство закона нарушено, его очень трудно вернуть.Достаточно одной авторитарной или одной диктаторской партии, чтобы подорвать все нормы, поддерживающие демократическую жизнь.

Шон Иллинг

Многие люди считают безразличие Дональда Трампа к верховенству закона именно такой угрозой.

Эрика Беннер

По уважительной причине. Попытки Трампа ослабить верховенство закона в начале своего президентства довольно наглы. Пока что закон и поддерживающие его институты выглядят надежными. Но Макиавелли сказал бы, что на это нельзя рассчитывать.

Великие учреждения не защищают себя. В случае первых нападок США и Трампа на верховенство закона не законы защищали самих себя. Это были отдельные люди и люди, которые поставили ногу и сказали: «Нет, то, что вы пытаетесь сделать, мы не дадим на это».

Шон Иллинг

Итак, что бы Макиавелли посоветовал демократическим гражданам сегодня?

Эрика Беннер

Не воспринимайте свои учреждения как должное. Не воспринимайте свои законы как должное.Не воспринимайте порядок как должное. Если вы это сделаете, вы потеряете свою демократию.

---

Поддержите ли вы объяснительную журналистику Vox?

Информированный электорат необходим для функционирования демократии. Vox стремится предоставлять четкую и краткую информацию, которая помогает людям понять проблемы и политику, которые влияют на их жизнь, — и это никогда не было так важно, как сегодня. Но наша отличительная объяснительная журналистика стоит дорого. Поддержка наших читателей помогает нам делать нашу работу бесплатной для всех.Если вы уже сделали финансовый вклад в Vox, спасибо. Если нет, подумайте о том, чтобы сделать взнос сегодня всего от 3 долларов.

.

No related posts.