ИНДИВИД — это… Что такое ИНДИВИД?

ИНДИВИД — ИНДИВИД, ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ (от лат. individum неделимый) понятия, используемые, как правило, для описания и отображения разнообразных ипостасей бытия личности. Понятие «индивид» (впервые введено в научный оборот Цицероном как латинский аналог… …   Новейший философский словарь

ИНДИВИД — ИНДИВИД, ИНДИВИДУУМ [лат. individuum неделимое, особь] 1) каждый самостоятельно существующий живой организм; 2) отдельный человек, личность. Словарь иностранных слов. Комлев Н.Г., 2006. ИНДИВИДУУМ, ИНДИВИД (лат., individuum, от in не, и dividere… …   Словарь иностранных слов русского языка

индивид — См. человек… Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999. индивид см. че …   Словарь синонимов

ИНДИВИД — ИНДИВИД, индивидуум муж., лат. неделимое, лицо, особь, личность, единица, быть или жить, сущ.

, жен. Индивидуальный, личный, частный, свой, особый. ность жен. состоянье и принадлежность личного и частного. Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863… …   Толковый словарь Даля

Индивид — Индивид, индивидуум (лат. individuum бөлінбейтін, дербес, жеке) өзгеше әлеуметтік атом, яғни социум болмысының онан әрі принципиалды бөлінбейтін элементі ретінде адамзаттың, қоғамның, халықтың, таптың, әлеуметтік топтың жеке алынған өкілін… …   Философиялық терминдердің сөздігі

индивид — (от лат. individuum неделимое) 1) Человек как единичное природное существо, представитель вида Homo sapiens, продукт филогенетического и онтогенетического развития, единства врожденного и приобретенного (см. генотип …   Большая психологическая энциклопедия

ИНДИВИД — ИНДИВИД, индивида, муж. (книжн.). То же, что индивидуум. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 …   Толковый словарь Ушакова

ИНДИВИД — ИНДИВИД, а, муж. (книжн.). То же, что индивидуум. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 …   Толковый словарь Ожегова

индивид — См. Особь (Источник: «Словарь терминов микробиологии») …   Словарь микробиологии

индивид — индивид. См. индивидуум. (Источник: «Англо русский толковый словарь генетических терминов». Арефьев В.А., Лисовенко Л.А., Москва: Изд во ВНИРО, 1995 г.) …   Молекулярная биология и генетика. Толковый словарь.

Социальный индивид и личность | Философский штурм

Систематизация и связи

Еще в трудах советских психологов, как ни парадоксально, отмечена разница между социальным индивидом и личностью.

Социальный индивид – это продукт воспитания общества, способный реагировать на события только так, как принято в его обществе. Его мировоззрение – это мировоззрение большинства. Он не в состоянии взглянуть на мир с точки зрения чужой культуры. Для этого социальный индивид сначала должен превратиться в личность.

В древности, когда контакты между народами были минимальными, личностью имели шанс оказаться только путешественники и купцы. Знакомясь с чужими обычаями, они поневоле сравнивали их со своими, открывая более объективные критерии оценки, и в результате выходили за пределы одной культуры. Личность – это самостоятельно приобретенное и более стойкое состояние ума, которым уже не способен повелевать социум, или те, кто незаметно управляют этим социумом.

Поэтому призывы к национальному единству и преследованию национал предателей – это стремление ликвидировать объективно мыслящих людей, чтобы в обществе остались только легко внушаемые социальные индивиды.

Внушение индивидам нужных идей в основном происходит посредством возбуждения у них нужных эмоций. Попробуйте что-нибудь объяснить человеку в состоянии гнева, страха или страстной любви – ничего не получится. Эмоции ослепляют интеллект. И когда манипулятор возбуждает Ваши эмоции, то это означает – он хочет заставить Вас действовать, не задумываясь.

Обратите внимание, как легко политические дискуссии переходят сегодня в крики и голословные лозунги. Ведь для создания эмоционального фона не нужен объективный анализ фактов – достаточно нарисовать перед мысленным взором индивида нужную картинку: «убитые праведники», «смеющиеся враги», «продажные либералы».

Можно, конечно, привычно посетовать на традиционный русский менталитет, склонный к мифологии и патернализму. Однако, до пятидесятых годов двадцатого века корейский народ имел общий менталитет, что не помешало возникновению очень разных корейцев на севере и на юге.

Всякий народ подобен полю. Если поле культивировать, то одних растений в нем становится больше, других – меньше. Результат зависит от того, какие растения сочли сорняками. В России уже несколько веков сорняком считается личность, а в двадцатом веке презрение к ней лишь усилилось. Этим и объясняется необыкновенная легкость возврата к тоталитарному прошлому в России.  

Issue 4 :: Choice of socialized individuals: operationality (not) against reality

1. Avtonomov V.S. (1993) Chelovek v zerkale ekonomicheskoy teorii [Man in the mirror of economics] Moscow: Nauka.

2. Avtonomov V.S. (1998) Model’ cheloveka v ekonomicheskoy nauke [Human model in economic theory]. St-Petersburg: Ekonomicheskaya shkola.

3. Balafoutas L., Nikiforakis N. (2012) Norm enforcement in the city: A natural field experiment. European Economic Review, vol. 56, no. 8, pp. 1773–1785.

4. Becker G. (1968) Crime and punishment: an economic approach. Journal of Political Economy, vol. 72, no. 2, pp. 169–217.

5. Coase R. (1993) Firma, rynok i pravo [The Firm, The Market and The Law]. Moscow: Delo.

6. Ellickson R.C. (1991) Order without Law. How Neighbors Settle Disputes. Cambridge: Harvard Univ. Press.

7. Friedman M. (1994) Metodologiya pozitivnoy ekonomicheskoy nauki [The Methodology of Positive Economics]. THESIS, issue 4, pp. 20–52.

8. Fromm E. (1976) Imet’ ili byt’? [To have or to be?] Moscow: AST.

9. Glimcher P.W., Fehr E. (eds.) (2014) Neuroeconomics: Decision Making and the Brain. London: Academic Press.

10. Gravelle H., Garoupa N. (2002) Optimal Deterrence with Legal Defence Expenditures. Economic Inquiry, vol. 40, no. 3, pp. 366–379.

11. Mackkay Е. (2019) Pravo i ekonomika dlya kontinental’noi pravovoi traditsii [Law and economics for Civil Law Systems]. Moscow: Delo.

12. Ménard C. (2017) Meso-institutions: The variety of regulatory arrangements in the water sector. Utilities Policy, no. 49, pp. 6–19.

13. Ménard C., Jimenez A., Tropp H. (2018) Addressing the policy-implementation gaps in water services: The key role of meso-institutions. Water International, no. 43 (1), pp. 13–33.

14. Mercuro N., Medema S. (2019) Ekonomicheskaya teoriya I parvo: ot Poznera k postmodernizmu и dalee [Economics and the Law. From Posner Postmodernism and Beyond]. Moscow: Gaidar Institute.

15. North D. (1997) Instituty, institutsionalnye izmeneniya i funktsionirovanie ekonomiki [Institutions, institutional change and economic performance]. Мoscow: Nachala.

16. Polinsky A.M., Shavell S. (2000) The Economic Theory of Public Enforcement Law. Journal of Economic Literature, vol. 38, pp. 45–76.

17. Robbins L. (1993) Predmet Ekonomicheskoy Nauki [The Subject Matter of Economics]. THESIS, issue 1, p. 18.

18. Shastitko A.E. (2008) Dostovernost’ obyazatel’stv v diskretnykh strukturnykh al’ternativakh upravleniya transaktsiyami [The credible commitments in discrete structural alternatives of governance mechanisms]. Moscow: Bureau of economic analysis.

19. Shastitko A.E. (2013) Ekonomicheskie effekty oshibok v pravoprimenenii i pravoustanovlenii [Economic effects of law enforcement and establishment mistakes]. Moscow: Delo.

20. Shastitko A.E. (2019) Mezoinstituty: umnozhenie sushchnostey ili razvitie programmy ekonomicheskikh issledovaniy [Meso-institutions: Proliferating essences or evolving economic research programme?] Voprosy ekonomiki, no. 5, pp. 5–25.

21. Shastitko A.E. (2010) Novaya Institutsyonalnaya ekonomicheskaya teoriya [New Institutional Economics. Moscow]: Мoscow: Teis.

ЗОЛОТАЯ МАСКА — ФЕСТИВАЛЬ И ПРЕМИЯ

«Индивиды и атомарные предложения» – это я у Бертрана Рассела позаимствовал. Атомарное предложение описывает некие единичные обстоятельства, факты, а индивид может являться содержанием этого предложения. Существует индивид, сам по себе, а предложения вокруг него меняются и меняются, выстраиваются в какие-то цепочки, связываются в молекулярные предложения, которые где-то обрываются… В чем беда с математическими формулами? В том, что это такие же фрагменты речи – они описывают очень частные вещи. У тех, кто в математике не рубит, как я, например, есть надежда, что существует некая формула, описывающая нашу Вселенную. А на самом деле, математика ничуть не компактнее, чем речь, – для того чтобы описать вселенную, нужно сопоставимое ей количество значков.

Всеволод Лисовский, интервью интернет-изданию «Инде»

Лидер радикального крыла сегодняшнего российского театра и автор нашумевшего панк-променада «Неявные воздействия», показы которого нередко заканчиваются для его участников общением с сотрудниками полиции, выпустил в Казани, пожалуй, самую серьезную свою работу: смешивая в одном проекте профессиональных актеров и артистов-любителей, Лисовский сочиняет остроумное эссе о принципиальной непознаваемости мира, перед которой в равной степени пасуют и гуманитарный, и математический тип мышления, – чтобы в конце концов выйти на фундаментальный разговор о таких базовых для театра категориях, как «актер», «роль» и взаимоотношения между сценой и зрительным залом.

газета «Коммерсант»

Казанская лаборатория «Угол» – независимая площадка, которая открылась совсем недавно, в 2015 году, но уже прочно закрепилась на театральной карте страны. Команда «Угла» отлично знает, чего больше всего не хватает за пределами столиц – интенсивности обмена идеями и людьми. «Угол» выпускает спектакли, организует лекции и обсуждения, принимает гастроли независимых театров и проводит ежегодные «полевые» лаборатории в музее-заповеднике Свияжск, где можно встретить самых интересных современных режиссеров, драматургов и критиков. «Индивидов» придумал и поставил Всеволод Лисовский, автор «Неявных воздействий» (постдраматического променада, сделанного на базе Театра.

doc), и этот проект – еще один эксперимент с границами восприятия. Пять артистов стоят на сцене и в течение часа рассказывают истории – каждый в свой микрофон, зрители сидят в наушниках. Артистам неизвестно, кого из них слышит зал, – это решает методом случайных чисел звукорежиссер; а зритель может в любой момент переключить свои наушники на канал математических формул, соединяя два потока текста в уникальный, особый для каждого из оказавшихся в зале, спектакль.

Екатерина Рябова

На странице использованы фотографии Руслана Яковлева

Словарный запас: ИДЕНТИЧНОСТЬ — Strelka Mag

Идентичность есть у каждого, только не все об этом знают. О том, как её использовать, что об этом думали Данте и Аристотель и как поступить, если у идентичности кризис, Strelka Magazine расспросил философа, политолога и психолога.

 

ЧТО НАПИСАНО В СЛОВАРЕ

«Идентичность (лат. identificare „отождествлять“, позднелат. identifico „отождествляю“) — психологическое соотнесение индивида с социальной группой или этносоциальной общностью, с которой он разделяет определённые нормы, ценности, групповые установки, а также то, как воспринимают человека окружающие, с какой из групп его соотносят». (Словарь социолингвистических терминов. Москва, 2006. Российская академия наук)

 

ЧТО ГОВОРЯТ ЭКСПЕРТЫ

Александр Павлов, доцент Школы философии НИУ ВШЭ, член редколлегии журнала «Логос»

Идентичность — сознательное или бессознательное соотнесение себя с большими и малыми группами по тем или иным основаниям. Возможно, главное в идентичности — это чувствительность к этим конкретным основаниям. Например, если человеку важно осознавать себя «мужчиной», то он, полагаясь на собственные представления о «мужчинах», старается соотносить себя с другими мужчинами. В данном случае речь идёт о процессе идентификации. Сократу иногда приписывают слова, будто он благодарил судьбу за то, что родился человеком, а не животным, мужчиной, а не женщиной, греком, а не варваром. Неважно, говорил это Сократ или нет, важен сам смысл высказывания, приписываемый одному из мудрейших людей. Это не что иное, как осознание своей идентичности, которая в данном случае строится по разным основаниям — человек, мужчина, гражданин страны.

Идентичность может быть исследована на разных примерах. Самые главные: пол и гендер, раса, нация, класс, религия и, возможно, профессия. Это если говорить об основных «общностях», с которыми так или иначе идентифицируют себя люди. Однако можно говорить и о менее масштабных «группах», скажем, о «готах» или о самых преданных фанатах «Звёздных войн», сделавших из франшизы целую религию. Следовательно, выражается идентичность в каждом конкретном случае по-разному. Например, какой-нибудь гражданин США признает себя белым гетеросексуальным хорошо обеспеченным мужчиной протестантского вероисповедания. Каждый из этих пунктов имеет для этого конкретного человека разный приоритет: возможно, ему важнее быть гетеросексуальным, нежели белым, и осознавать себя скорее американцем, а уже после протестантом. Но может быть и наоборот. В зависимости от этих приоритетов и формируется сложносоставная идентичность человека.

В идеале ощущать свою принадлежность к чему-либо — это и не благо, и не вред для личности. Оценка зависит от отношения общества к конкретной общности. Например, искренне убеждённый в своих взглядах национал-социалист в гитлеровской Германии, не мыслящий себя без партии, государства и вождя, — это благо или вред для развития личности? Или скромный православный, часто посещающий храм, — это благо или вред для развития его личности? Или ощущать себя «чернокожим гангста-рэпером» — это благо или вред для развития личности? А как влияет на развитие личности ваша самоидентификация с «пацанами на раёне»? С точки зрения социологии к этому надо относиться скорее безоценочно.

Идентичность может меняться с изменением достатка, семейного положения, места жительства, знания языков, кризиса мировоззрения. Кроме того, с получением различного опыта меняются приоритеты в общностях, с которыми индивид хочет быть ассоциированным: сегодня вы — житель города Петушки, который ценит малую родину и мыслит себя «петушинцем», завтра вы — приехавший в Москву искать своего счастья «гость столицы», а уже через пару лет вы «гордый москвич», презирающий «понаехавших».

Идентичность может и исчезнуть. Скажем, вас изгоняют из города-государства, где вы жили, и то, как вы это будете переживать и чем станете заниматься, зависит от вас. Другое дело, что одно из наиболее сильных чувств — это чувство родины, отечества. История (мысли, литературы и чего бы то ни было ещё) знает много примеров, когда человек тяготился, не имея возможности всецело связывать себя с родиной. Мечтой Данте была объединённая умиротворённая Италия, которая бы к тому же указывала истинный путь в истории и другим народам («Италия, раба, скорбей очаг, // В великой буре судно без кормила, // Не госпожа народов, а кабак!»). Вас могут изгнать из отечества, но вы от этого не перестанете чувствовать единство с родиной, но можете и перестать, если идентичность с отечеством вам не так уж и важна.

Представить себе человека, который себя ни с чем и ни с кем не ассоциирует, довольно сложно. Аристотель говорит, что человек по природе стремится к общению (а не только к знанию), и если кто-то живёт вне общества, то он либо зверь, либо Бог. Думаю, если переиначить, то можно сказать, что человек, который себя ни с чем не идентифицирует, либо нечеловек, либо Бог. Даже в советском мультфильме про Маугли обезьяны кричали, что он «такой же, как мы, только без хвоста». Сам же Маугли идентифицировал себя с волками.

Александра Сербина, кандидат политических наук, преподаватель РГГУ

Идентичность — это очень гибкий механизм, с помощью которого регулируются взаимоотношения индивидов в любом коллективе. Разумеется, можно выделить бесчисленное количество типов идентичности и попытаться определить, какая из них объективная или субъективная, но это довольно бесперспективное занятие, поскольку, как и любой механизм, идентичность можно легко подстроить под себя.

Например, надо найти виновных в неурожае, или объяснить любовь какой-то группы к определённой еде, или охарактеризовать большую группу согласно религиозным убеждениям. Поэтому использование идентичности в целях удовлетворения чьих-либо произвольных идеологических, политических или религиозных интересов столь распространено.

Важно учитывать, что идентичность сильно различается по источнику её происхождения. Самоназвание или самоидентификация может быть как индивидуальной, так и коллективной, но источником для наделения тем или иным именем может выступать как сама группа, так и иные социальные акторы.

И это принципиальный момент — принятия имени и отождествления с ним. Внешнее конструирование идентичности очень хорошо иллюстрирует русская поговорка «назови хоть горшком — только в печку не ставь». Объект может как принять навязываемую характеристику, так и бороться с ней. Здесь можно вспомнить борьбу за эмансипацию женщин, права геев или против сегрегации чёрного населения.

Сама идентичность — это своеобразная попытка каталогизировать угрозы и одновременно закрепить определённый статус себя и своей группы. При появлении угрозы происходит выстраивание иерархии идентичностей. Например, студенческие протесты против повышения платы на обучение, в рамках которых разные группы преодолевают гендерные, политические, социальные и прочие различия для достижения общей цели и преодоления опасности потери статуса.

Сабина Грин, психофизиолог

Термин «идентичность» описывает определённого рода самоосознанность. Принятие того, кем был ранее и кто ты сейчас. Принятие своего социального «я» в контексте общества.

Можно ли говорить, что человек начинает ощущать идентичность с какого-то определённого возраста? Что он может сказать: «Вчера я был не самоидентичен, а вот сегодня — вполне»? Конечно, это маловероятно. Однако есть явления, связанные с идентичностью, которые в какой-то момент становятся видны для окружающих. Например, кризис идентичности. По эпигенетической концепции (согласно которой от рождения до смерти личность проходит 8 стадий развития и 8 кризисов, порождённых конфликтом развития «Я». — Прим. ред.) Эрика Эриксона, это неприятное явление впервые ярко проявляется в юношестве — в озабоченности тем, как выглядишь в глазах окружающих, и тем, как хочешь, чтобы тебя видели.

Когда тебе 19 лет, ты себя считаешь уже взрослым, хочешь сам зарабатывать на карманные расходы, принимать решения и сидеть в офисе. Идёшь устраиваться на работу и понимаешь, что тебе не нравится работать: сидеть в офисе фигово, начальник ни во что тебя не ставит. А дома хорошо, друзья тебя уважают, и мама кормит. Появляется желание всё бросить и вернуться назад. Если человек его преодолевает — это победа и новый этап. Если нет, наступает так называемая диффузия идентичности, когда человек уходит от принятия решения, проявляет инфантильность и стремится оставить всё как есть.

Если отойти от господина Эриксона, то подобные периоды наступают в жизни много раз и природу они имеют очень разную. Невозможно заранее определить, от чего в нас случится очередной личностный сдвиг: из-за потери работы, неразделённой любви, попадания в неприятную ситуацию, наступления пенсионного возраста или переезда. Для человека понятие «идентичность», конечно, искусственное, но в науке оно помогает описать явления, которые на каждом шагу сопровождают нашу психику при очередном соприкосновении с действительностью.

 

ПРИМЕРЫ УПОТРЕБЛЕНИЯ

ТАК ГОВОРИТЬ ПРАВИЛЬНО

«Правильно „ощущать идентичность с. ..“, а не „к…“. Правильно так: „Ощущать свою идентичность с патриотами“, а не „ощущать свою идентичность к либералам“». (Александр Павлов)

ТАК ГОВОРИТЬ НЕПРАВИЛЬНО

«Не стоит путать идентичность с бытовыми стереотипами. Например, „все немцы пьют пиво и едят сосиски“ — это стереотип, а не характеристика для выделения идентичности. Как раз сами стереотипы — это поиск в Другом потенциальных угроз».

Существование

Майкл Нелсон

Впервые опубликована 10.10.2012

Существование поднимает глубокие и важные проблемы в метафизике, философии языка и философской логике. Многие спорные моменты могут быть сгруппированы вокруг двух вопросов:

Является ли существование свойством индивидов? и Допуская, что существование является свойством индивидов, есть ли индивиды, у которых его нет?

Какой смысл имеет вопрос, является ли существование свойством? Полный ответ на него предполагает общую теорию свойств, обсуждение которой, разумеется, не входит в задачи этой статьи. Я кратко очерчу ее ландшафт для нашего обсуждения существования (более глубокое обсуждение см. в статьях о свойствах и субстанции). Свойства противостоят индивидам. Это различение можно объяснить через отношение реализации. Мой кот реализует свойство быть голодным, так как он именно таков, а вот в качестве индивида сам он ничем не реализован. Хотя свойства тоже реализуют что-то — свойство быть красным, к примеру, обладает свойством быть цветом — реализуются только свойства; индивиды же исключительно реализуют. Так что наш первый вопрос: реализуется ли существование, и если да, то реализуется ли оно индивидами, такими как Обама, мой стул или фиговое дерево на моем заднем дворе? Верно ли, что индивиды, в дополнение к обычным свойствам вроде свойств быть человеком, быть удобным для сидения или нуждающимся в дополнительной влаге, реализуют также свойство, выражаемое глаголом «существует»?

В литературе о свойствах идет спор между «щедрой» концепцией свойств, согласно которой любому предикату естественного языка и вообще любому классу индивидов соответствует какое-то свойство, и «скупой» концепцией, согласно которой предикат выражает свойство лишь в том случае, если объекты, относительно которых истинен этот предикат, имеют внутреннее сходство. Если верна щедрая концепция, то наш первый вопрос может показаться тривиальным: существование является свойством индивидов, так как предложение вроде «Билл Гейтс существует» грамматически корректно и имеется класс всех индивидов, а значит, и соответствующее ему свойство существования. Иначе говоря, дело выглядит так, будто наш первый вопрос интересен лишь при истинности скупой концепции. Но видимость обманчива. Как мы увидим в параграфе 1, вопрос о том, действительно ли логическая форма таких суждений, как «Билл Гейтс существует», имеет субъектно-предикатную структуру и, соответственно, действительно ли глагол «существует» предицируется индивидам, вызывает разногласия. Вопрос, является ли существование свойством индивидов, возможно, более прозрачен при скупой концепции свойств. Но он все же может быть задан и при щедрой концепции — в качестве вопроса, является ли существование свойством индивидов, задействованным при рассуждениях о существующем и несуществующем; и тогда он оказывается вопросом о логической форме предложений, используемых в нашем экзистенциальном дискурсе.

Истоки спора о том, является ли существование свойством, можно отыскать в несогласии ряда средневековых последователей Аристотеля со взглядами этого античного греческого философа на соотношение сущности и существования индивида. Но тут нужен контекст. Мы начинаем с различения акциденции и сущности и отношения этого различения к контингентности и необходимости. Некоторые свойства вещи контингентны в том смысле, что вещь могла бы и не обладать ими. Сейчас я пишу, но вместо этого мог бы выйти на пробежку. Так что работа над статьей прямо сейчас — одно из моих контингентных свойств. Контингентные свойства противостоят необходимым свойствам. Я с необходимостью человек в смысле невозможности для меня быть не человеком. Все контингентные свойства — акциденции, и все сущности необходимы, но, согласно аристотеликам, некоторые необходимые свойства являются акциденциями. Сущностные свойства вещи неотделимы от их носителя не только в том смысле, что такие свойства с необходимостью присущи объекту, но и в более глубоком смысле востребованности этих свойств для любого адекватного объяснения объекта; они — часть любой адекватной дефиниции данной вещи или ответа на вопрос «Что это такое?». Я сущностным образом человек и, возможно, личность, которой я фактически являюсь, если вдобавок к общим сущностям есть еще и индивидуальные. Я необходимо тождествен чему-то и с необходимостью таков, что 2+2=4, но эти свойства относятся к числу моих акциденций, поскольку они не входят в состав какого-либо адекватного объяснения того, чем я являюсь и что отличает меня от других. Хотя это различение необходимых и сущностных свойств вещи вызывает споры, нет сомнений, что Аристотель проводил его и что с ним соглашалось большинство его средневековых последователей, так что здесь перед нами первый исторический случай обсуждения интересующего нас вопроса о существовании. Аристотель, похоже, не видел в существовании чего-то сверх сущности; между артикуляцией того, что есть некая вещь, и существованием этой вещи нет никакого зазора. Св. Фома Аквинский, однако, провел знаменитое различение между сущностью и существованием вещи. В четвертой главе его трактата о «Сущем и сущности» Аквинат аргументирует примерно так. Можно понимать, что такое человек или феникс, не зная, существуют ли они. Если так, то существование есть что-то добавочное к сущности. Словом, Аквинат доказывал, что существование — это отдельное свойство, так как существование не является частью природ большинства объектов и, значит, они могут представляться или мыслиться отдельно от их существования.

Целый ряд выдающихся философов, в том числе Дэвид Юм, Иммануил Кант, Готлоб Фреге и Бертран Рассел, следовали Аристотелю в отрицании того, что существование есть свойство индивидов, даже если они и отрицали другие его воззрения. Юм доказывал (в «Трактате о человеческой природе», 1.2.6) отсутствие впечатления существования, отличного от впечатления объекта, сводимого, согласно Юму, в конечном счете к связке качеств. Поскольку все наши содержательные идеи заимствованы от впечатлений, Юм сделал вывод, что существование не является свойством, отдельным от объекта. Кантовская критика онтологических аргументов в пользу существования Бога базировалась на отрицании тезиса, что существование есть свойство объекта. Сторонники онтологического аргумента доказывали, что понятие Бога как всесовершенной вещи или такого сущего, больше которого не может быть помыслено, влечет его существование, поскольку существование — это совершенство, а существующее сущее больше несуществующего. Кант возражал (в «Критике чистого разума», А596/B624-A602/B630), заявляя, что существование не является свойством. «Итак, если я мыслю вещь посредством каких угодно предикатов и какого угодно количества их (даже всесторонне определяя ее), то от добавления, что эта вещь есть, к ней решительно ничего не прибавляется. В противном случае существовало бы не то же самое, а больше того, что я мыслил в понятии, и я не мог бы сказать, что существует именно предмет моего понятия» (А600/В628). Наконец, Рассел и Фреге утверждали, что существование есть не свойство индивидов, а второпорядковое свойство — свойство понятий, по Фреге, или пропозициональных функций, по Расселу. Сказать, что динозавры не существуют, — значит, грубо говоря, сказать, что свойство быть динозавром не реализовано; сказать, что Жан-Батист Ботул не существует, — значит сказать о нереализованности некоего свойства, к примеру свойства быть послевоенным критиком Канта и создателем ботулизма. В обоих случаях это несводимо к утверждению о несуществовании какого-то индивида, не имеющему, по Расселу и Фреге, никакого смысла.

Представление о том, что существование не является свойством индивидов, стало общепринятым в начале XX века. Хотя доводы Аристотеля, Юма и Канта в пользу этого тезиса убеждали некоторых, согласие на сей счет было вызвано главным образом соображениями, решительнее всего высказанными в [Russell 1905] и состоящими в том, что отрицание существования как свойства первого порядка — единственный способ избежать вывода о наличии несуществующих вещей, а значит, и различия бытия и существования, о котором идет речь в нашем втором рамочном вопросе. Тезис о наличии несуществующих вещей поддерживался австрийским философом Алексиусом Мейнонгом. Мейнонг утверждал, что существование является подлинным, но не универсальным свойством индивидов. Хотя мейнонгианство может быть мотивировано по-разному, главной мотивацией для него оказывается загадка отрицательных единичных предложений о несуществовании, которые, как кажется, истинно утверждают несуществование индивида, как в предложении «Жан-Батист Ботул не существует». Кажется, что для истинности таких предложений их субъект должен обозначать некую вещь, относительно которой истинно предицируется несуществование, но тогда имеются вещи — обозначаемые подобными сингулярными терминами, — которые не существуют. Фреге же и Рассел использовали такие предложения для доказательства, что эти выражения вообще не являются подлинными сингулярными терминами и что все отрицательные экзистенциальные предложения имеют общую форму утверждения о нереализованности того или иного свойства. В следующем параграфе я рассмотрю эту концепцию Фреге и Рассела об истинных отрицательных экзистенциальных предложениях. Во втором параграфе я обсужу мейнонгианство, сопоставляя предлагаемую Мейнонгом концепцию истинных отрицательных экзистенциальных предложений с расселовской концепцией, рассмотренной в первом параграфе. В конце статьи обсуждается антимейнонговская концепция, признающая существование универсальным свойством индивидов, а также смежные проблемы с существованием в контексте квантифицированных темпоральных и модальных логик.

1. Фреге и Рассел: существование не есть свойство индивидов
2. Мейнонгианство
3. Антимейнонгианская первопорядковая концепция
4. Заключение
Библиография

 

Отрицать, что существование — это свойство индивидов, можно по двум группам оснований. Первая — озадаченность Юма и Канта тем, что существование добавляло бы к объекту. В чем отличие красного яблока и красного существующего яблока? Чтобы быть красным (и даже чтобы быть яблоком), оно уже должно существовать, поскольку только существующие вещи реализуют какие-то свойства. (Этот принцип — концептуального предшествования существования предикации — отрицается мейнонгианцами). Говорить, что оно красное, яблоко и к тому же существует, — значит без нужды повторяться. Идея здесь, как кажется, в том, что реализация любого свойства предполагает существование и что поэтому оно не есть еще одно свойство, дополняющее подлинные свойства вещи. И дело не просто в том, что всё, реализующее какое-либо свойство, существует, так как это же верно для самотождественности, бытия человеком или не-человеком — допуская истинность закона исключенного третьего — и бытия таким, что 2+2=4: все это, похоже, беспроблемные свойства индивидов, даже при отрицании такого статуса у существования. Суть данной идеи в том, что реализация любого свойства концептуально предполагает существование субъекта — так, что даже мысль о существовании как дополнительном свойстве такой вещи оказывается некогерентной. Существование вещи предшествует любому предицированию относительно этой вещи, и поэтому некогерентным будет мыслить существование свойством этой вещи. Эта идея стоит за аристотелевским тезисом о том, что существование не является чем-то таким, что выходит за пределы ее сущности.

Второе соображение в пользу отрицания существования как свойства индивидов связано с загадкой отрицательных единичных экзистенциальных предложений. Допустим, что существование — это свойство означенного подлежащим в единичном экзистенциальном предложении. Тогда «Рональд Макдональд не существует» предицирует несуществование означенного подлежащим, и реальной оказывается вещь — означенная единичным термином и субъект предикации, — наделенная свойством несуществования. Но это, сокрушался Рассел, противоречит здравому представлению о реальности, согласно которому все является существующим. Так что мы должны отрицать тезис о существовании как свойстве означенного подлежащим в экзистенциальных предложениях.

Чтобы оценить альтернативную концепцию Рассела, рассмотрим вначале общие утверждения о несуществовании. Сказать, что лисы существуют, — значит сказать, что некоторые из наличных вещей — лисы, т. е. что свойство быть лисой реализовано. Это отражается в стандартной записи предложений «лисы существуют» и «есть лисы» в квантифицированной логике первого порядка в виде ∃xFx, где Fx передает предикат «является лисой». Общие видовые термины в таком случае не обозначают индивидов, относительно которых мы затем (избыточно) утверждаем, что они существуют, используя предикат «существует», или (парадоксально) говорим, что их нет, используя предикат «не существует». Обозначают же видовые термины свойства, и простые, кажущиеся субъект-предикатными предложения, такие как «лисы являются хищниками», объявляются имеющими более сложную логическую форму: ∀х (Fx → Cx) , где Cx передает предикат «является хищником». (Я обхожу стороной непростой вопрос, квантифицированы ли вообще неопределенно-общие выражения, еще более острый потому, что некоторые из них, похоже, допускают исключения: «птицы летают» — это истина, хотя пингвины — нелетающие птицы; «у кошек четыре ноги» — истина, хотя в моем районе живет трехногая кошка). При таком анализе общие тезисы о несуществовании будут беспроблемными. Предложение «драконы не существуют», согласно этому анализу, говорит о нереализованности свойства быть драконом. Возьмем самый широкий класс наличных вещей — и ничто в нем не обладает свойством быть драконом. Это и говорит ¬∃xDx, где Dx передает предикат «является драконом». Важно то, что здесь не требуется идентификация какой-то вещи с последующим предицированием этой вещи свойства несуществования.

Концепция Фреге и Рассела, в соответствии с которой существование является свойством второго порядка, основана на идее, что кажущиеся сингулярными утвердительные и отрицательные экзистенциальные предложения вроде «Билл Гейтс существует» и «Рональд Макдональд не существует» по их более глубокой логической форме оказываются общими утвердительными и отрицательными экзистенциальными тезисами. Я сосредоточусь на той разновидности этой концепции, которую можно найти у Рассела.

Рассел утверждал, что обычные собственные имена, такие как «Билл Гейтс», — это замаскированные определенные дескрипции, наподобие «самого богатого человека в мире». А согласно расселовской концепции определенных дескрипций, такие дескрипции являются не подлинными реферирующими терминами, а квантифицированными выражениями. Предложение «самый богатый человек в мире живет в Вашингтоне» по своей логической форме имеет квантифицированную, а не субъект-предикатную структуру, эквивалентную примерно такой конструкции: имеется какой-то один-единственный самый богатый человек, который живет в Вашингтоне. Индивиды прямо не входят в пропозицию, выраженную указанным предложением, и не являются условиями его истинности.

Эти черты расселовской концепции определенных дескрипций важны для истолкования кажущихся сингулярными утвердительных и отрицательных экзистенциальных предложений, так как они избавляют вещи от необходимости служить означаемым сингулярных терминов для осмысленности и истинности отрицательных экзистенциальных предложений. Кажущиеся сингулярными экзистенциальные предложения, такие как «Билл Гейтс существует», ассимилируются общими экзистенциальными предложениями типа «лисы существуют». Если допустить, что собственное имя «Билл Гейтс» допускает превращение в результате анализа в определенную дескрипцию «самый богатый из ныне живущих людей», то предложение «Билл Гейтс существует» имеет логическую форму, которую более корректно можно выразить словами «есть кто-то, уникальным образом более богатый, чем кто-либо другой из живущих ныне людей». Если допустить, что мы можем мысленно схватывать свойства и при этом последовательно и рационально размышлять о том, реализованы они или нет, то об этом утверждении нельзя сказать ни того, что оно избыточно, ни того, что оно неинформативно. Аналогичным образом расселовская концепция позволяет избавляться от проблем, порождаемых кажущимися сингулярными экзистенциальными отрицательными предложениями вроде «Рональд Макдональд не существует». Истинность этого предложения не требует наличия такого означаемого данного термина, относительно которого затем предицируется несуществование. «Рональд Макдональд» — это сокращение «клоун-талисман гамбургеров». Предложение «Рональд Макдональд не существует» выражает пропозицию следующей формы: дело не обстоит так, что имеется какой-то один-единственный клоун-талисман гамбургеров. Эта пропозиция истинна, даже если все наличное существует. В ней идет речь о свойстве быть клоуном-талисманом гамбургеров и говорится, что это свойство не является уникальным образом реализованным. Но поскольку само свойство — подлинный предмет предицирования — существует, мы не обязаны допускать реальность несуществующих вещей для признания истинности данного предложения.

Стратегия Рассела опирается на два тезиса. Первый состоит в том, что отрицание в отрицательных экзистенциальных предложениях имеет широкий охват, применяясь не только к предикату, но и ко всему подчиненному предложению. Так что предложение «Рональд Макдональд не существует» не содержит приписывание предиката «является несуществующим» субъекту «Рональд Макдональд». Более правдоподобно его можно представить как «Дело не обстоит так, что [Рональд Макдональд существует]». Второй тезис — в том, что «Рональд Макдональд» не есть подлинное реферирующее выражение и что предикат «существует» на деле означает что-то вроде «реализован». Отметим, что первого в отрыве от второго недостаточно для решения проблем кажущихся сингулярными отрицательных экзистенциальных предложений. Даже если глубинной формой «Рональд Макдональд не существует» оказывается «Дело не обстоит так, что [Рональд Макдональд существует]», при допущении, что «Рональд Макдональд» — настоящий сингулярный термин, остается проблема отыскания реальной вещи, служащей означаемым для «Рональд Макдональд». Эта вещь в таком случае оказывается частью реальности и поэтому — если исходить из ложности мейнонгианства — существует. Но тогда подчиненная пропозиция «Рональд Макдональд существует» истинна, а ее отрицание, соответственно, ложно. Проблема истинных сингулярных отрицательных экзистенциальных предложений не связана с допущением, что они подразумевают приписывание свойства несуществования. Поэтому вес расселовского решения проблемы сингулярных отрицательных экзистенциальных предложений падает на второй из отмеченных тезисов.

Второй компонент расселовского решения — тезис о том, что обычные собственные имена, такие как «Билл Гейтс», представляют собой замаскированные определенные дескрипции, — сталкивается с рядом возражений. Одним из них является семантический аргумент (см. [Kripke 1972]). Допустим, что дескриптивным эквивалентом имени «Билл Гейтс» оказывается «самый богатый человек в мире». Адекватного семантического понимания предложения «Билл Гейтс богаче, чем кто-либо другой из ныне живущих людей» было бы в таком случае достаточно для признания его истинности. (Точнее, этой чертой наделено предложение «Если кто-то богаче, чем кто-либо другой из ныне живущих людей, то Билл Гейтс богаче, чем кто-либо другой из ныне живущих людей»). Но это кажется нелепым. Совершенно точно, что для определения истинности этого предложения мы должны собирать эмпирические данные. Тот, кто интересуется, не является ли кто-то, скажем Уоррен Баффетт, еще более богатым, чем Билл Гейтс, не демонстрирует тем самым иррационального поведения или семантического невежества, как в том случае, когда кто-то интересуется, не оказываются ли две недели продолжительнее четырнадцати дней.

Не исключено, что эти соображения должны мотивировать дескриптивиста к отказу от описаний по «великим делам» в пользу таких металингвистических описаний, как «человек, именуемый “Биллом Гейтсом”», или же в пользу каузальных дескрипций вроде «человек, находящийся в начале цепи использований имени “Билл Гейтс”». Можно признать достаточность семантической компетенции для знания истинности предложения «Билл Гейтс именуется Биллом Гейтсом»; правдоподобно и то, что любой рефлексирующий человек, говорящий по-английски, знает — при возможной опоре также на экстрасемантические факты относительно использования языка — об истинности любого высказывания мысли о том, что «Билл Гейтс — это человек, находящийся в начале цепи использований имени “Билл Гейтс”». Так что эти дескрипции, похоже, выдерживают атаку со стороны семантического аргумента, представленного в предыдущем абзаце. Но они сталкиваются с другим возражением, которое может быть высказано и относительно более простой версии дескриптивизма, а именно с модальным возражением [Kripke 1972]. Хотя абсолютно невозможно, что Билл Гейтс не является Биллом Гейтсом, кажется метафизически возможным, что Билл Гейтс — не самый богатый из ныне живущих людей, а средний американец, и кажется метафизически возможным, что его зовут не «Билл Гейтс» и что он не находится в каузальном начале какой-либо конкретной цепи использований имени «Билл Гейтс». Это наводит на мысль, что обычные собственные имена и их предположительные дескриптивные эквиваленты, рассмотренные выше, на деле семантически не эквивалентны: они по-разному входят в модальные конструкции вроде «необходимо, что» (см. дальнейшее обсуждение этих проблем в статье об именах (англ.)).

В ответ на модальный аргумент дескриптивист может воспользоваться такими индивидуально-сущностными дескрипциями, как «человек, тождественный Биллу Гейтсу», «билл-гейтсовеющий человек», или же ригидификациями приведенных ранее дескрипций: «человек, де-факто именуемый “Биллом Гейтсом”» и «человек, де-факто находящийся в начале цепи использований имени “Билл Гейтс”», которые обозначают одного и того же человека во всех возможных мирах, где они вообще что-то обозначают. Правдоподобным выглядит тезис, что семантической компетентности достаточно для признания истинности предложения «Билл Гейтс — это человек, тождественный Биллу Гейтсу» и что это предложение выражает необходимую истину. Так что эти версии дескриптивизма, похоже, избегают проблем, обсуждавшихся в предыдущих абзацах. Первые два кандидата, впрочем, не выглядят очень уж обещающими в плане решения проблемы кажущихся истинными сингулярных отрицательных экзистенциальных предложений. Мы знаем, в чем состоит свойство быть тождественным Биллу Гейтсу, — но лишь потому, что нам известен результат заполнения одного из мест двухместного отношения «тождествен с» индивидом Биллом Гейтсом. Но пока мы считаем, что реальность не включает в себя вещь, тождественную с Рональдом Макдональдом, нам остается лишь гадать, в чем состоит свойство быть тождественным с Рональдом Макдональдом. Поскольку содержания таких свойств производны от индивидов, служащих референтами их имен, они оказываются слабыми кандидатами на роль дескриптивных эквивалентностей для основательной версии дескриптивизма, и они едва ли могут проливать свет на истинность кажущихся сингулярными отрицательных экзистенциальных предложений, таких как «Рональд Макдональд не существует». Сходные соображения оказываются справедливы и относительно упомянутой выше предикативной концепции.

Наиболее перспективными являются последние кандидаты, ригидифицированные металингвистические и каузальные дескрипции. Некоторые, однако, говорили о возможности зафиксировать важные различия в функционировании имен и их предположительно семантически эквивалентных ригидифицированных дескрипций любого рода. Во-первых, высказывались утверждения, что имя «Билл Гейтс» обозначает Билла Гейтса в любом возможном мире, в том числе в тех мирах, где он не существует; в ином случае предложение «Билл Гейтс не существует» не было бы истинным в таких мирах. Но, к примеру, ригидифицированное описание «человек, де-факто именуемый “Биллом Гейтсом”» не обозначает чего-либо в таком мире, так как ничто в области этого мира не удовлетворяет условию именования «Биллом Гейтсом» в действительном мире. И это связано с тем, что данному условию удовлетворяет только Билл Гейтс, который не является компонентом области возможного мира, о котором идет речь. Так что все равно можно увидеть различия во вхождении в модальные операторы имен и ригидифицированных дескрипций (дальнейшее обсуждение см. в [Salmon 1981]). Это возражение предполагает, что область квантификации варьируется от мира к миру и что индивиды, обозначаемые обычными именами, являются подлинно контингентными вещами, что может оспариваться. Данное возражение также предполагает, что охват дескрипции совпадает с областью того мира, относительно которого оценивается эта дескрипция, а оператор фактичности ригидифицирует лишь условие этой дескрипции, что тоже может оспариваться. Второе возражение против ригидифицированного дескриптивизма касается различий, которые, как иногда утверждается, существуют относительно сопряжения имен и ригидифицированных дескрипций с глаголами пропозициональных установок. Интуиция подсказывает, что Джонс сохранил бы убежденность в богатстве Билла Гейтса при небольших отличиях ситуации от той, что имеет место в действительности — к примеру, если бы я сегодня утром купил не кунжутный, а маковый бублик. Но если содержание убеждения Джонса соотносится с действительным миром, как диктуется ригидифицированным дескриптивизмом, то для сохранения его актуальной убежденности в этой контрфактической ситуации он должен был бы быть убежден в чем-то относительно другого возможного мира — действительного мира. Но неправдоподобным выглядит утверждение, что убежденность Джонса касалась бы другого возможного мира. Так что содержание убеждения Джонса не имеет отношения к действительному миру, и поэтому можно быть убежденным в том, что выражается предложением «Билл Гейтс богат», и при этом не быть убежденным в том, что выражается предложением «Человек, де-факто находящийся в начале цепи использований имени “Билл Гейтс”, богат» (см. [Soames 1998]).

В этом параграфе я рассмотрел тезис, согласно которому кажущиеся сингулярными экзистенциальные и отрицательные экзистенциальные предложения на деле являются общими экзистенциальными предложениями, трактуемыми затем как предложения, приписывающие свойство реализации или нереализации некоего свойства. Тогда исчезает необходимость приписывать бытие несуществующим вещам для объяснения истинности предложений вроде «Рональд Макдональд не существует», и это немалая победа. Мы увидели, однако, что успех этого начинания зависит от тезиса о наличии дескриптивных эквивалентов обычных собственных имен, отрицаемого многими философами языка.

 

Быть может, в таком случае нам надо отвергнуть дескриптивизм и принять, что обычные собственные имена являют собой механизмы прямой референции и что есть истинные подлинно сингулярные отрицательные экзистенциальные предложения, а поэтому и несуществующие объекты. «Рональд Макдональд» кажется реферирующим термином, допускающим экзистенциальное обобщение, в том смысле, что такое предложение, как «Рональд Макдональд не существует», влечет «Имеется что-то, что не существует», а «существует» кажется предикатом, применимым или не применимым к означаемому субъектных терминов. Мейнонгианец одобряет эти кажимости и заключает, что реальность содержит референты пустых имен и что эти референты не существуют. Мейнонгианец получает логическую и семантическую простоту ценой метафизической избыточности.

Мейнонгианство — это тезис о наличии объектов, которые не существуют, несуществующих вещей, включенных в максимально неограниченную область квантификации и дискурса. Одна из первейших задач мейнонгианца — указать индивидуализирующие условия для несуществующих вещей. Самый простой принцип свертывания — это наивный принцип, согласно которому для любого условия объектов имеется уникальный объект, в точности удовлетворяющий этому условию. Для наших целей можно представлять условие определяющим множество свойств; грубо говоря, свойств, выраженных предикатами, составляющими условие. В таком случае условие С совпадает с условием С’, если они определяют одно и то же множество свойств. Из этого следует, что любому множеству свойств соответствует один и только один объект с точно такими свойствами. Наивный принцип свертывания сталкивается с несколькими проблемами. В оставшейся части параграфа я рассмотрю эти проблемы и проведу различие между версиями мейнонгианства в терминах тех средств, которые использовались для разработки ограниченного принципа свертывания для объектов с целью избежать данных проблем.

Первая из них — это проблема неполных объектов. Условия не обязаны быть тотальными, т. е. мы не требуем, чтобы множество свойств, определяемое условием, было таким, что для всякого свойства верно, что либо оно, либо его отрицание является элементом этого множества. Так что в соответствии с наивным принципом свертывания условие бытия певцом определяет объект с именно таким свойством — быть певцом — и никакими другими. Множество с другими свойствами также является отдельным множеством свойств и поэтому соответствует другому условию, а значит — и другому объекту. Некоторые считают, что неполные объекты проблематичны сами по себе, так как они оказываются контрпримерами к бивалентности: скажем, наш певец ни носит костюм, ни не носит его. Но они также связаны с более общими угрозами парадоксальности. Наш певец — это объект с одним-единственным свойством: свойством быть певцом. Это его единственная определяющая характеристика. Так что наличие только одного свойства также является свойством нашего певца, и это свойство отлично от свойства быть певцом, которым он также обладает. Поэтому у нашего певца есть два свойства: противоречие. Одно из простых решений состоит в ограничении принципа свертывания тотальными условиями. Данное предложение, однако, осложняет применение мейнонгианской метафизики к проблемам фиктивной истины, ведь многие сказали бы об отсутствии фактов о том, есть ли у Шерлока Холмса родинка на левом плече, так как на этот счет в историях о Холмсе не сказано ничего определенного и нет никаких более глубоких оснований высказывать соображения по поводу ее наличия или отсутствия. Перспективность использования несуществующих объектов для объяснения кажущихся истин относительно художественных вымыслов — одно из главных достоинств этой теории. И данное решение подрывает главную мотивацию в пользу мейнонгианства, а именно идею наличия субъекта предикации, соответствующего любому объекту мысли: мы точно мыслим не только полные объекты.

Вторая проблема — это проблема противоречия. Наивный принцип свертывания генерирует объекты, нарушающие принцип непротиворечия. Возьмем условие быть чем-то, что выше всего. Согласно наивному принципу свертывания, это условие определяет объект и, таким образом, имеется объект, наделенный именно этим свойством — быть чем-то, что выше всего. Но в таком случае он выше самого себя, а это — противоречие при условии иррефлексивности отношения «выше чем». Иррефлексивность отношения «выше чем» не имеет логического характера. Но это не так с отношением тождества, поскольку «=» обычно считается логическим предикатом. Логической истиной является то, что все самотождественно; т. е. предложение  ∀x x = x истинно при любой интерпретации. Возьмем, однако, свойство быть отличным от самого себя. В соответствии с наивным принципом свертывания, это условие определяет объект, и такой объект оказывается отличным от самого себя. Но тогда этот объект не удовлетворяет условию x = x. Так что у нашего логически истинного предложения имеется контрпример. И это — противоречие.

Третья проблема, одно из расселовских возражений против мейнонгианства (см. [Russell 1905a, 1907]), связана с тем обстоятельством, что, согласно мейнонгианству, существование является свойством, а значит, находится в базе наивного принципа свертывания. Возьмем в таком случае условие «быть крылатым, лошадью и существующим». В соответствии с наивным принципом свертывания, имеется объект, наделенный в точности такими чертами. Но тогда этот объект существует, так как существование — одна из его характерных черт. Интуиция, однако, подсказывает отсутствие существующего крылатого коня; существование, как кажется, требует несколько большей субстанциальности. В самом деле, согласно наивному принципу абстракции, каждому из интуитивно несуществующих объектов, мотивирующих мейнонгианство — Зевсу, Пегасу, Санта-Клаусу и Рональду Макдональду — соответствует объект, в точности как они, но с дополнительным свойством существования. Но тогда имеется существующий Зевс, существующий Пегас и т. п. Перенаселенность имеется в области не только наличного, но также и существующего.

Итак, надо отвергнуть наивный принцип свертывания и найти ограниченный принцип, сопрягающий множество свойств с объектами. Он должен генерировать достаточное количество объектов для пригодности мейнонгианской цели обеспечения каждой мысли соответствующим объектом и при этом избегать рассмотренных выше проблем. Мы можем выделить две стратегии, предложенные учеником Мейнонга Эрнстом Малли [Mally 1912]. Первая из них проводит различие между двумя видами свойств, которые, следуя Теренсу Парсонсу [Parsons 1980], мы будем называть ядерными и неядерными свойствами. Хотя это различение остается не до конца ясным, ключевая идея состоит в том, что ядерные свойства относятся к природе вещи в широком смысле слова, а неядерные свойства внешни по отношению к ней; более точно можно сказать, что ядерные свойства, в отличие от неядерных, составляют часть характеристики того, чем является соответствующий объект. А затем принцип свертывания ограничивается условиями, включающими в себя только ядерные предикаты. Проблематичные свойства вроде существования и т.п. признаются неядерными и не охватываемыми принципом свертывания, не определяющими имеющиеся объекты. Индивидуализируют объекты ядерные, а не неядерные свойства. Во втором лагере мейнонгианцев проводят различие между двумя модусами предикации: Малли называл их определяющей и удовлетворяющей, Гектор-Нери Кастанеда [Castañeda 1974] — внутренней и внешней предикацией, Уильям Рапапорт [Rapaport 1978] — конституенцией и экземплификацией, Кит Файн [Fine 1982] — имплицитной и эксплицитной предикацией, а Эдвард Залта [Zalta 1983, 1988] — кодирующей и экземплифицирующей. Согласно этой концепции, существует один-единственный класс свойств, на который распространяется принцип свертывания, но этот принцип определяет кодированные, а не экземплифицированные свойства (если следовать терминологии Залта). Всякому условию соответствует уникальный объект, кодирующий именно такие свойства. Объект может экземплифицировать кодированные им свойства, а может и не экземплифицировать их. Шерлок Холмс кодирует свойства быть сыщиком, проживать на Бейкер-Стрит 221B и т.д., но он не экземплифицирует их. Он экземплифицирует (хотя и не кодирует) свойства являться вымышленным персонажем и быть героем рассказов Артура Конан-Дойла.

Как эти различения решают проблемы, возникающие, как было указано выше, в связи с наивным принципом свертывания? Я начну с концепции Парсонса. Парсонс фокусируется на проблемах противоречия и существующего крылатого коня. Следуя расселовскому обсуждению Мейнонга [Russell 1905a, 1907], Парсонс рассматривает угрозу противоречия, порождаемого невозможными объектами вроде круглого квадрата. Мейнонг заявлял о наличности круглого квадрата, но это, сокрушался Рассел, ведет к нарушению принципа непротиворечия, так как эта вещь оказывается в таком случае и круглой, и не круглой — в свете того обстоятельства, что она квадратная, из чего вытекает, что она не круглая. Ответ Парсонса (см. [Parsons 1980, 38–42]), похоже, состоит в отрицании того, что из бытия квадратным вытекает бытие в качестве чего-то некруглого; и тогда оказывается попросту ложным утверждение, что круглый квадрат не является круглым. Он полагает, что подобная импликация работает только в случае «реальных» объектов. Он говорит о наличии контрпримеров к тезису о том, что все квадратные объекты не круглы; в конце концов, круглый квадрат — это квадратный и круглый объект! Кажется, однако, что это решение не позволяет отвести рассмотренной выше более общей угрозы противоречия. Да и сам Парсонс признает ограниченную значимость своего ответа (см. [Parsons 1980, 42n8]). Он допускает, что неквадратность является ядерным свойством. Но тогда из его принципа свертывания вытекает наличие объекта, соответствующего условию быть неквадратным квадратом, реализующего несовместимые свойства быть квадратом и быть неквадратом.

Обратимся теперь к решению Парсонсом проблемы существования. Наивный принцип свертывания сталкивался с проблемой генерации существующего крылатого коня. Поскольку, однако, существование не является ядерным свойством, парсоновская версия принципа свертывания, соотносящая с объектами только ядерные свойства, обходит эту проблему. Условие «быть существующим крылатым конем» сформировано не только из ядерных свойств, и поэтому парсоновский принцип не соотносит его с объектом. Парсоновское различение ядерных и неядерных свойств обещает сходным образом разрешить и проблему неполных объектов. Вспомним нашего певца. Неверно, что этот объект обладает только одним свойством; но у него только одно ядерное свойство. Поскольку наличие лишь одного ядерного свойства — это неядерное свойство, подобно тому, как им является, согласно Парсонсу, бытие полным объектом, противоречия удается избежать.

Дистинкция ядерных и неядерных свойств остается неясной. Парсонс сопровождал ее списками ядерных («голубой», «высокий», «пнул Сократа», «является горой») и неядерных («существует», «мыслится Мейнонгом», «является полным») предикатов. Затем он говорит, что неядерные предикаты — это такие предикаты, которые не обозначают свойства индивидов [Parsons 1980, 24]. И, разумеется, объекты индивидуализируются ядерными, а не неядерными свойствами. Парсоновский принцип индивидуации объектов гласит: «(1) Никакие два объекта (реальные или нереальные) не обладают совершенно одинаковыми ядерными свойствами; и (2) относительно любого множества ядерных свойств верно, что какой-то объект обладает всеми свойствами из этого множества и никакими другими ядерными свойствами» [Parsons 1980, 19]. Неясно, однако, каким статусом в контексте этого различения наделены свойства тождественности индивида — такие как быть тождественным А, где А — индивидуальная субстанция, такая, к примеру, как сам Парсонс. Иногда он заявляет, что это неядерные свойства [Parsons 1980, 28]. Но в таком случае Парсонс вынужден признавать проблематичный тезис о тождестве неразличимых, а значит, и невозможность двух изначально разных, но качественно идентичных объектов (дальнейшее обсуждение см. в статье о тождестве неразличимых (англ.)). Большинство современных философов согласны, что объекты не индивидуализируются качественным путем, что их тождество и различие примитивны. Две качественно неразличимые сферы Макса Блэка примитивно различны, и благодаря этому одна из них обладает свойством быть именно этой вещью, а другая лишена его (см. [Black 1953]). Кроме того, трудно понять, почему свойства тождественности не являются свойствами индивидов. Соответственно, предположим, что мы считаем свойства тождественности индивида, — такие как быть тождественным А, ядерными свойствами — теми свойствами, которые подпадают под действие парсоновского ограниченного принципа свертывания. Тогда ядерные отрицания этих свойств тоже оказываются ядерными свойствами. Но в таком случае мы можем взять множество всех объектов, сконструировать свойство индивидуальной тождественности для каждого из них, сконструировать ядерное отрицание каждого из этих свойств, а затем сконструировать из этих свойств условие, которое, согласно парсоновскому принципу свертывания, соответствует какому-то объекту. Тогда имеется объект, отличный от всякого другого имеющегося объекта, а это — противоречие. Не очевидно, таким образом, что различение ядерных и неядерных свойств и ограничение принципа свертывания ядерными свойствами решает проблемы, с которыми сталкивается наивный принцип свертывания. (Дальнейшее обсуждение концепции Парсонса см. в [Fine 1982, 1984] и [Zalta 1992].)

Ранее я провел различие между двумя версиями утонченного мейнонгианства. Первая, основанная на различении ядерных и неядерных свойств, как оказалось, не лишена недостатков. И теперь я обращаюсь ко второй версии, основанной на различении кодирования и экземплификации свойства, сосредоточившись на трактовке Залты. В отличие от Парсонса, различающего различные виды свойств и ограничивая принцип свертывания только ядерными свойствами в надежде таким образом избежать проблем, осаждающих наивный принцип свертывания, Залта с той же целью проводит различие между двумя различными модусами обладания свойством. Экземплификация свойства — обычный способ обладания индивидом свойством; это то, что выше я называл реализацией. Обама экземплифицирует человечность, мой стул экземплифицирует комфортабельность, а фиговое дерево на моем заднем дворе — потребность во влаге. Принцип свертывания говорит скорее не о том, какие свойства в этом смысле экземплифицирует объект, а о том, какие свойства кодируются объектами. Так что относительно любого условия С для свойств имеется объект, кодирующий именно эти свойства, а вопрос, экземплифицируют ли такие объекты эти свойства, остается открытым.

Применим это различение к изложенным ранее в этом параграфе проблемам, с которыми сталкивается мейнонгианство. Согласно принципу свертывания, условие быть певцом определяет объект именно с таким свойством. Этот объект не экземплифицирует свойство быть певцом, а кодирует его. В самом деле, экземплификация свойства быть певцом предполагает экземплификацию других свойств — расположения в пространстве, наличия гортани и т. п., всех свойств, которых нет у нашего певца и которые он ни кодирует, ни экземплифицирует. Но какие-то свойства этот объект экземплифицирует, к примеру свойство кодировать только одно свойство. Здесь нет противоречия, так как певец кодирует только одно свойство — свойство быть певцом — и экземплифицирует множество свойств, в том числе свойство кодировать только одно свойство, самотождественность и т. д. В более общем виде принцип свертывания у Залты соотносит множества свойств с объектами, кодирующими, а не (с необходимостью) экземплифицирующими эти свойства. При неполноте этих множеств свойств, характеризующих объект, итоговый объект будет неполон относительно кодируемых им свойств. Но он не обязан быть неполным по отношению к тем свойствам, которые он экземплифицирует. Хотя наш певец не кодирует ни свойства носить голубые туфли, ни свойства не носить голубые туфли, мы можем сказать, что он экземплифицирует свойство не носить голубые туфли. Ограничение принципа свертывания кодированными свойствами обещает также избавление от других — обсуждавшихся выше — угроз противоречия. Вспомним логически невозможное условие «быть отличным от самого себя». Принцип непротиворечия касается экземплифицируемых, а не кодируемых объектом свойств (допуская, что наш мейнонгианец собирается объяснить невозможные объекты). Поскольку объект может кодировать несовместимые свойства, не экземплифицируя их, невозможные объекты не нарушают принцип непротиворечия. Наконец, можно снять и беспокойство Рассела относительно того, что мейнонгианский принцип свертывания генерирует существующих крылатых коней. Условие быть существующим крылатым конем скоррелировано с объектом, но этот объект лишь кодирует, а не экземплифицирует свойство существования. Существование может характеризовать объект без того, чтобы этот объект экземплифицировал существование. Так что мы не должны беспокоиться относительно перенаселенности существующих вещей, так как существующие вещи экземплифицируют существование, тогда как существующий крылатый конь не экземплифицирует его.

Концепция, основанная на различении кодирования и экземплифицирования, избегает стандартных возражений против мейнонгианства, обещая при этом множество выгод для этой концепции. Семантика и логика прозрачны и просты, и поверхностные формы интересующих нас в этой статье предложений естественного языка соответствуют их глубинным логическим формам. Но очевидны и онтологические издержки. Семантическая и логическая простота покупаются определенной метафизической ценой.

  

В двух предыдущих параграфах я обсуждал концепции, отрицающие, что существование — это свойство индивидов, и отрицающие, что существование — всеобщее свойство. В этом параграфе я рассмотрю концепции, согласно которым существование — это всеобщее свойство индивидов, в надежде объединить выгоды обоих уже обсуждавшихся концепций. Затем я рассмотрю взаимоотношение кванторов, темпоральных операторов, модальных операторов и всеобщего первопорядкового предиката существования в попытке продемонстрировать некоторые трудности, с которыми сталкивается подобная концепция.

Как для мейнонгианца, так и для сторонника рассматриваемой идеи собственные имена являются напрямую референциальными, а простые предложения, в которые они входят, выражают сингулярные пропозиции. Однако, в отличие от мейнонгианца, сторонник данной концепции настаивает, что абсолютно все существует. В таком случае предложение вроде «Рональд Макдональд не существует» либо выражает полностью артикулированную сингулярную пропозицию и поэтому является ложным, поскольку тут имеется существующий референт субъектного сингулярного термина, либо вообще не выражает пропозицию, которую можно оценить относительно ее истинности, так как сингулярный термин оказывается лишенным семантического содержания. В обоих случаях предложение не является истинным. Главной мотивацией всех альтернативных концепций, обсуждавшихся в предыдущих двух параграфах, было избежать этого вывода. Соответственно, нашей первой задачей будет объяснение того, каким образом предложения вроде «Рональд Макдональд не существует» оказываются осмысленными и вместе с тем, как кажется, иногда истинными, не отвергая при этом тезисы о существовании абсолютно всего и о том, что все имена — это приспособления для прямой референции.

Одна из важных идей, использовавшаяся Солом Крипке [Kripke 1973], Питером ван Инвагеном [van Inwagen 1977, 1983, 2003], Натаном Солмоном [Salmon 1998], Дэвидом Брауном [Braun 1993, 2005], Эми Томассон [Thomasson 1999, 2003, 2009] и др., состоит в том, что кажущиеся пустыми имена, такие как «Рональд Макдональд», отсылают к существующим, хотя и абстрактным, вымышленным персонажам. Вымышленные персонажи обладают как бытием, так и существованием. Поскольку из-за отсутствия у них пространственно-временной локализации мы не сталкиваемся с ними на улице, не видим их в автобусе и не прижимаемся к ним в кровати, правдоподобным выглядит предположение, что, когда кто-то говорит, что «Рональд Макдоналд не существует», он имеет в виду не ту ложную пропозицию, которую выражает это предложение, а истинную пропозицию, согласно которой (вымышленный персонаж) Рональд Макдональд не есть реальная личность или не является чем-то конкретным. В самом деле, именно эта мысль предполагается в естественном дополнении к сказанному: «Рональд Макдональд не существует; он — порождение рекламы!». Таким образом, в соответствии с этой концепцией, нет по-настоящему истинных сингулярных отрицательных экзистенциальных предложений. Все осмысленные сингулярные экзистенциальные предложения истинны, а их отрицания ложны. Мы ошибочно признаем некоторые сингулярные отрицательные экзистенциальные предложения истинными, смешивая или четко не различая существование и бытие чем-то конкретным. (Эдвард Залта указывает на возможность подобной интерпретации его теории мейнонгианского объекта, заменяя его элементарный неуниверсальный и подчас контингентный предикат существования ∃!x на элементарный неуниверсальный и подчас контингентный предикат конкретности С!x. Я обсуждаю эту версию теории объекта ниже). Достоинством этой концепции является простая семантика собственных имен и экономная метафизика. Ценой же оказывается ревизионистский взгляд на то, что имеется нами в виду при высказывании нами предложений, которые выглядят как истинные сингулярные отрицательные экзистенциальные предложения.

В конце этого параграфа я хочу кратко обсудить проблемы, возникающие при соотнесении кванторов, темпоральных операторов, модальных операторов и всеобщего первопорядкового предиката существования, так как оно оказывается источником еще одной значительной издержки, сопряженной с этой концепцией существования. Два набора интуиций, как кажется, тянут нас в противоположные стороны. Первый связан с мимолетностью и контингентностью существования. Вещи обретают существование и теряют его во времени. Хотя Платон и Декарт существовали, они больше не существуют; когда Платон существовал, Декарт еще не существовал; и в настоящий момент первый ребенок, рожденный в 2150 г. еще не существует, но будет существовать. Кажется, таким образом, будто разные вещи существуют в разные времена. Аналогичным образом из фактически существующих вещей какие-то могли бы не существовать, а другие вещи — вещи, которые фактически не существуют, — могли бы существовать вместо них или в дополнение к ним. И кажется, что разные вещи существуют в разных мирах. Эти интуиции вполне основательны. Второй набор интуиций связан с онтологическим статусом недействительных или отсутствующих вещей. Многих философов привлекает тезис актуализма, а именно тезис о том, что абсолютно все действительно, и объект сам по себе таков, каков он в действительности, а неактуализированные возможности этого объекта — это в известном смысле гипотетические способы быть таким объектом. Многие философы принимают и темпоральный аналог актуализма, впрочем, менее популярный, а именно презентизм, согласно которому абсолютно все присутствует, и объект сам по себе таков, каков он в настоящий момент, а каким он был или будет — это в известном смысле гипотетические способы быть таким объектом. Два этих набора интуиций в сочетании с рассматриваемой нами сейчас концепцией существования приводят к ряду трудностей.

Начнем с модальной проблемы. Возможен объект, отличный от всех действительно существующих объектов. К примеру, у меня мог бы быть брат, и, исходя из эссенциализма происхождения, верно, что, если бы у меня был брат, он отличался бы от всех действительно существующих объектов, поскольку никакая из действительно существующих вещей не могла бы быть моим братом. Наши интуиции о том, какими могли бы быть вещи, ведут нас к признанию истинности этого тезиса. Однако тезис актуализма гласит, что абсолютно все действительно и, согласно нашей концепции существования, существует, а значит, и действительно существует. Кажется, таким образом, что актуализм и наша концепция существования несовместимы с интуитивной возможностью объекта, отличного от всех существующих объектов, и интуицией, что у меня мог бы быть брат.

Мы можем артикулировать интуицию контингентности существования следующим образом. Путь A будет оператором актуальности, где  Aφ истинно относительно мира w при интерпретации I в том случае, если φ истинно относительно выделенного I мира: ∃x¬A∃y (y = x). Назовем это предложение Элиен. Проблема в том, что истинность Элиен предполагает онтологическое обязательство относительно только лишь возможных индивидов и поэтому ложность тезиса актуализма. Это беспокойство можно усугубить с помощью Формулы Баркан или одной из смешанных аксиом для модальных операторов и кванторов в эпохальной работе Рут Баркан Маркус по квантифицированной модальной логике [Marcus 1946], согласно которым все примеры предложения ◊∃xφ(x) → ∃x◊φ(x) являются логическими истинами. (В приведенных выше формулах φ(x) обозначает любую формулу, в которой переменная x может быть или не быть связанной.) Затем мы можем поменять местами модальность и квантор в Элиен, получив ∃◊x¬A∃y (y = x). Истинность этого второго предложения очевидным образом предполагает наличие чего-то недействительного, в противоположность предписаниям актуализма. Формула Баркан — отчасти именно поэтому — вызывает споры и отвергается сторонниками допущения в модальном дискурсе семантики возможных миров с разностью областей. Так что эта линия аргументации едва ли убедит всех, что наши модальные интуиции ведут к проблемам.

Имеется, однако, и еще одна линия аргументации, не предполагающая формальной правильности Формулы Баркан и опирающаяся на простейшее сочетание стандартных дефиниций истины для квантифицированных и модальных предложений. Элиен истинно при интерпретации I именно тогда, когда имеется мир w, доступный из выделенного I мира, с таким объектом в его области, который отсутствует в области выделенного I мира. Дело в том, что его истинность предполагает истинность ∃x¬A∃y (y = x) относительно w, и поэтому заманчиво заключить, что имеется свидетельство, удовлетворяющее условию ¬A∃y (y = x) относительно w. Но это неверно. Если актуализм истинен, то такого свидетельства нет, хотя оно и могло бы быть. Если мы — реалисты относительно семантики возможных миров, то сама модельная теория модального дискурса не содержит нередуцируемой модальности, а содержит миры как точки отсчета при оценивании и понятие истины относительно некоего мира; но тогда «имеется» в приведенной рекурсии истины не будет охватываться оператором возможности. Поэтому если Элиен истинно, то имеется объект o и доступный возможный мир w — такие, что o удовлетворяет ¬A∃y (y = x) относительно w, что, как кажется, противоречит тезису актуализма, так как то свидетельство в действительности не существует. (Дальнейшее обсуждение этой проблемы и некоторых из рассмотренных ниже ее решений см. в статье об актуализме (англ.)).

Одно из решений состоит в том, чтобы отвергнуть актуализм и допустить наличие только лишь возможных объектов. Согласно этой поссибилистской позиции, только лишь возможные объекты находятся в предельно неограниченной области квантификации как конституенты фундаментальной реальности. В таком случае попросту ложным будет говорить об актуальности абсолютно всего. Хотя эта позиция заслуживает серьезного внимания, я отложу ее в сторону и буду рассматривать только актуалистские решения. Другое решение опирается на мейнонгианское различение бытия, в смысле принадлежности самой широкой области квантификации и дискурса, и существования, а также тезис о наличии несуществующих объектов. Оснащенные мейнонгианской метафизикой, мы можем отвергнуть Элиен как выражение интуиции о контингентности существования, предпочтя ему следующее предложение, делающее то же самое: ∃x (¬E!x ∧ ◊E!x), где E!x — мейнонгианский логически элементарный предикат существования. Мейнонгианец может затем отрицать Элиен и апеллировать к истинности этого предложения для объяснения наших интуиций о контингентности существования. Тут получается, что все действительно, но некоторые из действительных вещей не существуют, хотя и могли бы. Данное решение наших проблем, однако, недоступно стороннику того взгляда, что существование является всеобщим свойством индивидов.

Бернард Лински и Эдвард Залта [Linsky and Zalta 1994] предлагают новое решение этой проблемы, перспективное в плане сочетания с положениями той концепции существования, которую мы рассматриваем в этом параграфе. (Сходная концепция отстаивается Тимоти Уильямсоном [Williamson 1998, 1999, 2000, 2002].) Я начинаю с интуитивной возможности наличия у меня брата. Вещь, кодирующая свойство быть моим братом, действительно существует, но как неконкретный объект. Этот объект неконкретен лишь контингентно; он мог бы быть конкретным, и если бы он был таковым, он экземплифицировал бы свойство быть моим братом (наряду с другими кодируемыми им свойствами и их необходимыми следствиями). Согласно этой концепции, мой возможный брат (равно как и любой другой предположительно только лишь возможный объект) действительно существует, но как неконкретный индивид, который мог бы быть конкретным. Данная концепция является актуалистской, так как абсолютно все оказывается действительным, и вместе с тем антимейнонгианской, так как абсолютно все существует. Заметим, однако, что Элиен, предложение, относительно которого двумя абзацами выше предполагалось, что оно схватывает наши интуиции о контингентности существования, в соответствии с этой концепцией будет ложным, поскольку каждый индивид является необходимо сущим. Нашу же интуицию о контингентности наличного надо будет объяснять в терминах контингентности конкретного и неконкретного. Эти интуиции, таким образом, объясняются истинностью не Элиен, а следующего предложения: ∃x(¬C!x ∧ ◊C!x), где C!x — логически элементарный предикат конкретности. Хотя объяснение контингентности существования структурно сходно с мейнонгианским, о котором шла речь в предыдущем абзаце, его метафизика существенно разнится, так что эти взгляды нельзя объединять.

Концепция Лински и Залта предполагает, что конкретность является акцидентальным свойством. Один и тот же неконкретный индивид (к примеру, мой возможный брат) мог бы быть конкретным, и один тот же конкретный индивид (я, к примеру) мог бы быть неконкретным. Это проблематично и, на мой взгляд, становится еще более проблематичным при рассмотрении темпорального аналога сказанного. От модальной проблемы контингентного сущего мы, таким образом, обращаемся к ее темпоральному аналогу, к проблеме темпорального сущего. Хотя объяснение двух этих проблем может и не совмещаться (Лински и Залта, к примеру, не предлагают темпоральной аналогии их объяснения контингентного сущего) из-за различий алетической модальности и темпоральности, в наших целях полезно рассматривать их в паре друг с другом. Интуитивно ясно, что вещи обретают существование и теряют его; существующее в одно время не существует в другое. Темпоральный аналог концепции Лински и Злата о контингентном сущем ведет к заключению, что все всегда существует. Наличное и существующее в какое-то одно время тождественно наличному и существующему в любое другое время; область квантификации фиксирована относительно всех времен. Изменения во времени касаются конкретности тех или иных индивидов. Сократ по-прежнему существует, но как неконкретный индивид, который был конкретным в 450 г. до н. э., и аналогичным образом — первый ребенок, который будет рожден в 2150 г. Эта концепция предполагает возможность сохранения вещи при ее переходе от неконкретности к конкретности, интуитивно признаваемом возникновением, и переходе от конкретности к неконкретности, интуитивно признаваемом уничтожением. Согласно этой концепции, таким образом, получается, что кажущееся возникновение, уничтожение или субстанциальное изменение в действительности являются формами качественного изменения; изменения качества конкретности. Это противоречит общепринятому представлению, что конкретность необходимо и всегда присуща любому реализующему ее объекту, а разрыв между конкретными и неконкретными индивидами обозначает такой разрыв между категориями бытия, через который не могут перемещаться индивиды. Подобно тому как одна и та же вещь не может перейти от бытия индивидом к бытию свойством, одна и та же вещь не может перейти от неконкретности к конкретности. Но предположим, что мы отвергаем этот взгляд на мимолетность существования. Как можно обосновать асимметрию постоянства и контингентности конкретности? Данное выше объяснение, что конкретность обозначает категорию бытия, объясняет постоянство конкретности, но влечет также вывод о ее необходимости. Хотя это еще не финал, данный момент указывает на желательность поисков альтернативного решения нашей проблемы.

Я обращаюсь теперь к перспективам теории, в соответствии с которой существование является всеобщим, подлинно контингентным и преходящим свойством индивидов. Подобный взгляд исходит из того, что область квантификации меняется от мира к миру и от времени ко времени, поскольку все наличное существует, но разные индивиды существуют в разных возможных мирах и в разные времена. В таком случае Элиен истинно. Но как же быть с приведенным выше аргументом, согласно которому истинность Элиен несовместима с тезисом актуализма? Ответ может состоять в отрицании последнего шага при одновременном признании наличия общих утверждений, которые могли бы оказываться истинными, а значит, истинны относительно какого-то доступного возможного мира, в отсутствие конкретных примеров этих утверждений, истинных относительно тех доступных миров. В немодальных контекстах квантифицированное предложение ∃xφ(x) истинно именно при наличии некоего свидетельства о, удовлетворяющего условию φ(x) . Аргумент, говорящий о том, что истинность Элиен предполагает наличие только лишь возможных индивидов, вполне естественно переносит эту дефиницию истины на истину квантифицированного предложения относительно только лишь возможного мира. И именно этот шаг я предлагаю отвергнуть. Модельная теория мод[а]льного языка — с ее пространством возможных миров и индивидов, населяющих области возможных миров, — содержит, подобно всему остальному при истинности актуализма, только актуально существующие вещи. Но предложения вроде Элиен истинны, и поэтому имеются только лишь возможные миры, относительно которых ∃x¬A∃y (y = x) истинно. Нет индивида, по отношению к которому истинно ¬A∃y (y = x), такого что благодаря нему истинно то квантифицированное предложение, хотя он должен был бы иметься при актуальности только лишь возможных миров. Это, возможно, будет более ясно, если от предложений, истинных относительно только лишь возможных миров, мы обратимся к пропозициям, истинным относительно только лишь возможных миров. Имеется мир w, относительно которого истинна экзистенциальная пропозиция «имеется нечто такое, что ни одно действительное сущее не тождественно ему», но нет истинной относительно w сингулярной пропозиции «отсутствует тождественная о действительная вещь» из-за отсутствия такой вещи, как о. Но если бы w был действительным, то подобная вещь имела бы место, и именно этот факт обосновывает истинность данной экзистенциальной пропозиции относительно w (см. [Adams 1981]). Таким образом, предложенная конструкция противоречит стандартной семантике квантифицированных предложений, сводящей истинность или ложность экзистенциальных и универсальных предложений к истинности и ложности их примеров, при расширении этой семантики на истину относительно мира. Эта конструкция предполагает также различение истины относительно мира, в терминах которой излагается модельная теория модальных операторов, и истины в мире, подразумевающей рассмотрение того, что имелось бы в случае действительности недействительного мира.

 

Я начал с заявления о том, что существование поднимает глубокие и важные проблемы в метафизике, философии языка и философской логике. Я рассмотрел некоторые из этих проблем и сделал обзор различных концепций существования. Ни одна из рассмотренных теорий не является полностью удовлетворительной и лишенной издержек. Первая концепция, предложенная Фреге и Расселом, трактует существование как второпорядковое свойство и ассимилирует кажущиеся единичными экзистенциальные предложения общими экзистенциальными предложениями. Эта идея предполагает дескриптивизм, тезис о том, что обычные собственные имена имеют дескриптивные эквиваленты, который может оказываться проблематичным. Вторая, мейнонгианская концепция требует допущения таких индивидов, которые не существуют. Мы видели, что эта концепция сталкивается с трудностями при формулировке когерентных и при этом информативных и убедительных принципов индивидуации для несуществующих индивидов; все разновидности этой концепции страдают также от проблемы метафизической перенаселенности. Наконец, я представил наивную концепцию, согласно которой существование является универсальным свойством индивидов. Эта концепция столкнулась с проблемой необходимости отрицания истинности интуитивно совершенно истинных сингулярных отрицательных экзистенциальных предложений вроде «Рональд Макдональд не существует». Ее проблемы связаны также с надлежащим объяснением взаимоотношения кванторов, модальных и темпоральных операторов. Существование, таким образом, остается серьезной проблемой философии языка, метафизики и логики, связанной к тому же с другими глубочайшими и важнейшими проблемами в этих сферах.

 

• Adams, R., 1981, “Actualism and Thisness,” Synthese, 49: 3–41.
• Aquinas, T., On Being and Essence, trans. Armand Maurer, 1968, Toronto: Pontifical Institute Medieval Studies.
• Black, M., 1952, “The Identity of Indiscernibles,” Mind, 61: 153–164.
• Braun, D.,1993, “Empty Names,” Noûs, 27: 449–469.
• –––, 2005, “Empty Names, Fictional Names, Mythical Names,” Noûs, 39: 596–631.
• Castañeda, H-N., 1975, “Individuation and Non-Identity: A New Look,” American Philosophical Quarterly, 12: 131–140.
• –––, 1986, “Objects, Existence, and Reference: A Prolegomenon to Guise Theory,” in R. Haller (ed.), Non-Existence and Predication, Amsterdam: Rodopi, 3–60.
• –––, 1989. Thinking, Language, and Experience, Minneapolis: University of Minnesota Press.
• Dancy, R., 1986, “Aristotle and Existence,” in Knuuttilla & Hintikka 1986, pp. 49–80.
• Findlay, J., 1963, Meinong’s Theory of Objects and Values, Oxford: Oxford University Press.
• Fine, K., 1982, “The Problem of Non-Existents. I. Internalism,” Topoi, 1: 97–140.
• –––, 1984, “Critical Review of Parsons’ Nonexistent Objects,” Philosophical Studies, 45: 94–142.
• Frege, G., 1884, Die Grundlagen der Arithmetik. English translation: J.L. Austin, The Foundations of Arithmetic, Oxford: Blackwell, second revised edition 1974.
• –––, 1892, “Über Sinn und Bedeutung,” Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik, 100: 25–50; translated by M. Black in P.T. Geach & M. Black (eds.), Translations from the Philosophical Writings of Gottlob Frege, Oxford: Blackwell, 1980, 56–78.
• Geach, P. T., 1954–1955, “Form and Existence,” Proceedings of the Aristotelian Society, 55: 251–272; reprinted in his God and the Soul, London: Routledge & Kegan Paul, 1969, pp. 42–64.
• –––, 1968, “What Actually Exists,” Proceedings of the Aristotelian Society, Supp. Vol. 42: 7–16.
• Griffin, N., 1985–86, “Russell’s Critique of Meinong’s Theory of Objects,” in Rudolf Haller (ed.), Non-Existence and Predication, Amsterdam: Rodopi (= Grazer Philosophische Studien, Volumes 25/26), 375–401.
• Haaparanta, L., 1986, “On Frege’s Concept of Being,” in Knuuttila & Hintikka 1986, pp. 269–290.
• Hintikka, J., 1984, “Are There Nonexistent Objects? Why Not? But Where Are They?” Synthese, 60: 451–458.
• –––, 1986, “The Varieties of Being in Aristotle,” in Knuuttila & Hintikka 1986, pp. 81–114.
• –––, 1986, “Kant, Existence, Predication and the Ontological Argument,” in Knuuttila & Hintikka 1986, pp. 249–268.
• Hume, D., 1951, A Treatise of Human Nature, L.A. Selby-Bigge (ed.), Oxford: Oxford University Press.
• Jacquette, D., 1989, “Mally’s Heresy and the Logic of Meinong’s Object Theory,” History and Philosophy of Logic, 10: 1–14.
• –––, 1996, Meinongian Logic: the Semantics of Existence and Nonexistence, Berlin and New York: de Gruyter.
• Kant, I., 1929, Critique of Pure Reason, N. Kemp-Smith (ed.), London: Macmillan.
• Knuuttila, S. & Hintikka, J., 1986, The Logic of Being, Dordrecht: Reidel.
• Kripke, S., 1972/1980, Naming and Necessity, Oxford: Blackwell.
• –––, 1973, Reference and Existence (The John Locke Lectures), The Saul Kripke Center Archives, The CUNY Graduate Center. (Copies available from The Saul Kripke Center upon request.)
• Lambert, K., 1983, Meinong and the Principle of Independence. Its Place in Meinong’s Theory of Objects and Its Significance in Contemporary Philosophical Logic, Cambridge: Cambridge University Press.
• Linsky, B., and Zalta, E., 1994, “In Defense of the Simplest Quantified Modal Logic,” Philosophical Perspectives 8: Logic and Language, J. Tomberlin (ed.), Atascadero: Ridgeview, 431–458.
• –––, 1996, “In Defense of the Contingently Concrete,” Philosophical Studies, 84: 283–294.
• Mackie, J., 1976, “The Riddle of Existence,” Proceedings of the Aristotelian Society, Supp. Vol. 50: 247–266.
• Mally, E., 1912, Gegenstandtheoretische Grundlagen der Logik und Logistik, Leipzig: Barth.
• Marcus, R.B., 1946, “A Functional Calculus of First Order Based on Strict Implication,” The Journal of Symbolic Logic 11: 1–16.
• Meinong, A., 1904, “On Object Theory,” in Realism and the Background of Phenomenology, R. Chisholm (ed.), Glencoe: The Free Press, 1960; translation of “Über Gegenstandstheorie,” in Untersuchungen zur Gegenstandstheorie und Psychologie, A. Meinong (ed.), Leipzig: Barth, 1904.
• Miller, B., 1975, “In Defence of the Predicate ‘Exists’,” Mind, 84: 338–354.
• –––, 1986, “‘Exists’ and Existence,” Review Of Metaphysics, 40: 237–270.
• Owen, G. E. L., 1965, “Aristotle on the Snares of Ontology,” in R. Bambrough (ed.), New Essays on Plato and Aristotle, London: Routledge and Kegan Paul, pp. 69–96.
• Parsons, T., 1975, “A Meinongian Analysis of Fictional Objects,” Grazer Philosophische Studien, 1: 73–86.
• –––, 1980, Nonexistent Objects, New Haven: Yale University Press.
• –––, 1982, “Are There Nonexistent Objects?” American Philosophical Quarterly, 19: 365–371.
• Pears, D., 1967, “Is Existence a Predicate?” in P. Strawson, (ed.), Philosophical Logic, Oxford: Oxford University Press, pp. 97–102.
• Priest, G., 2005, Towards Non-Being: the Logic and Metaphysics of Intentionality, Oxford: Clarendon Press.
• Prior, A., 1957, Time and Modality, Oxford: Clarendon.
• –––, 1967, Past, Present, and Future, Oxford: Clarendon.
• –––, 1968, Papers on Time and Tense, Oxford: Clarendon.
• Prior, A., and Fine, K., 1977, Worlds, Times and Selves, Amherst: University of Masssachusetts Press.
• Quine, W.V.O., 1948, “On What There Is,” Review of Metaphysics, 2: 21–38. Reprinted in his From a Logical Point of View, Cambridge, MA: Harvard University Press, 1953.
• Rapaport, W.J., 1976, Intentionality and the Structure of Existence, Unpublished doctoral dissertation, Indiana University at Bloomington.
• –––, 1978, “Meinongian Theories and a Russellian Paradox,” Noûs, 12: 153–180.
• –––, 1981, “How to Make the World Fit Our Language: An Essay in Meinongian Semantics,” Grazer Philosophische Studien, 14: 1–21.
• Routley, R., 1966, “Some Things Do Not Exist,” Notre Dame Journal of Formal Logic, 7: 251–276.
• –––, 1979, “The Semantical Structure of Fictional Discourse,” Poetics, 8: 3–30.
• Routley, R., 1980, Exploring Meinong’s Jungle and Beyond, Canberra: Research School of the Social Sciences.
• Russell, B., 1903, Principles of Mathematics, Cambridge: Cambridge University Press.
• –––, 1904, “Meinong’s Theory of Complexes and Assumptions (I),” Mind, 13(50): 204–219.
• –––, 1905a, “On Denoting,” Mind, 14: 479–493.
• Russell, B., 1905b, “Review of: A. Meinong, Untersuchungen zur Gegenstandstheorie und Psychologie,” Mind, 14: 530–538.
• –––, 1907, “Review of: A. Meinong, ‘Über die Stellung der Gegenstandstheorie im System der Wissenschaften’,” Mind, 16: 436–439.
• Salmon, N., 1981, Reference and Essence, Princeton, NJ: Princeton University Press.
• –––, 1987, “Existence,” in Philosophical Perspectives 1, J. Tomberlin (ed.), Atascadero: Ridgeview Press.
• –––, 1998, “Nonexistence,” Noûs 32: 277–319.
• Soames, S., 1998, “The Modal Argument: Wide Scope and Rigidified Descriptions,” Noûs 32: 1–22.
• Thomasson, A., 1999, Fiction and Metaphysics, Cambridge: Cambridge University Press.
• –––, 2003, “Speaking of Fictional Characters,” Dialectica 57: 207–226.
• –––, 2009. “Fictional Entities,” in J. Kim and E. Sosa (eds.), A Companion to Metaphysics, Oxford: Blackwell, 10–17.
• van Inwagen, P., 1977, “Creatures of Fiction,” American Philosophical Quarterly 14: 299–308.
• –––, 1983, “Fiction and Metaphysics,” Philosophy and Literature 7: 67–77.
• –––, 2000, “Quantification and Fictional Discourse,” in A. Everett & T. Hofweber (eds.), Empty Names, Fiction, and the Puzzles of Non-Existence Stanford: CSLI Press, 235–247.
• –––, 2003, “Existence, Ontological Commitment, and Fictional Entities,” in M. Loux and D. Zimmerman (eds.), The Oxford Handbook of Metaphysics Oxford: Oxford University Press.
• Wiggins, D., 1995, “The Kant-Frege-Russell view of existence”. In Modality, Morality, and Belief: Essays in Honor of Ruth Barcan Marcus, W. Sinnott-Armstrong (ed.), New York: Cambridge University Press, 93–113.
• Williams, C. J. F., 1981, What is Existence?, Oxford: Oxford University Press.
• –––, 1992, Being, Identity, and Truth, Oxford: Oxford University Press.
• Williams, S. G., 1995, “Existence,” in Jaegwon, K. & Sosa, E. (eds.), A Companion to Metaphysics, Oxford: Blackwell, 145–150.
• Williamson, T., 1998, “Bare Possibilia,” Erkenntnis, 48: 257–273.
• –––, 1999, “Existence and Contingency,” The Aristotelian Society: Supplementary Volume, 73: 181–203; to be reprinted in the Proceedings of the Aristotelian Society, Volume 100, forthcoming.
• –––, 2000, “The Necessary Framework of Objects,” Topoi, 19: 201–208.
• –––, 2002, “Necessary Existents,” in A. O’Hear (ed.), Logic, Thought, and Language, Cambridge: Cambridge University Press, 233–251.
• Zalta, E., 1983, Abstract Objects: An Introduction to Axiomatic Metaphysics, Dordrecht: D. Reidel.
• –––, 1988, Intensional Logic and the Metaphysics of Intentionality, Cambridge, MA: MIT Press.
• –––, 1992, “On Mally’s Alleged Heresy: A Reply,” History of Philosophical Logic, 13 (1): 59–68.

 

Перевод В.В. Васильева

 

Нелсон, М. Существование // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой. URL=<http://philosophy.ru/existence/>.

Оригинал: Nelson, Michael, «Existence», The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Winter 2013 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/win2013/entries/existence/>.

 

1. Индивид, индивидуальность, личность. Философия: Учебник для вузов

1. Индивид, индивидуальность, личность

Общество представляет собой систему конкретно-исторических социальных связей, систему взаимоотношений между людьми. Отдельно взятый человек также есть определенная система, обладающая сложной структурой, которая не укладывается в пространственно-физические рамки человеческого организма.

Метод структурного анализа помогает вычленить те устойчивые компоненты, которые составляют понятия «человек», «индивид», «личность» и «индивидуальность». Длительное время в отечественной литературе они почти не различались и употреблялись как нечто взаимозаменяемое, что приводило к большой теоретической путанице. Между тем понятия «индивид», «личность», «человек» – однопорядковые, но не идентичные. Вместе с тем не следует впадать и в другую крайность – резкое разграничение и противопоставление этих понятий. Уже тот очевидный факт, что человек, с одной стороны, часть природы, природное существо особого рода, а с другой – часть социально-практического бытия, наводит на мысль, что по своей структуре понятия «человек», «личность», «индивидуальность» включают в себя как социальные, так и природные (биологические) компоненты, хотя и в различных измерениях и соотношениях.

Человек как система представляет собой относительно устойчивое единство элементов и их отношений, выделенных на основе принципов сохранения, или инвариантности, а также единства внутреннего содержания системы и ее внешних отношений. Структура – это относительно устойчивый способ организации и самоорганизации таких элементов системы, которые при изменении условий сохраняют устойчивость, стабильность и без которых система теряет свое прежнее качество.

Такими инвариантными элементами понятия «человек» как система являются социальное и природное, поскольку они сохраняются, остаются относительно неизменными при всех модификациях этого понятия (личность, индивидуальность). Биологическое и социальное – это два класса устойчивых компонентов (подструктур), составляющих структуру человека как целостной системы.

Наиболее общим, родовым понятием является понятие человека. Человек – это субъект общественно-исторической деятельности и культуры или, точнее, субъект данных общественных отношений и тем самым общемирового исторического и культурного процесса. По своей природе он представляет собой целостную биосоциальную (биопсихосоциальную) систему, уникальное существо, способное понятийно мыслить, производить орудия труда, обладающее членораздельной речью и нравственными качествами.

Что касается понятия индивид, то это – единичный представитель человеческого рода, отдельно взятый человек, безотносительно к его реальным антропологическим и социальным особенностям. Родившийся ребенок – индивид, но он не есть еще человеческая индивидуальность. Индивид становится индивидуальностью по мере того, как он перестает быть только «единицей» человеческого рода и приобретает относительную самостоятельность своего бытия в обществе, становится личностью.

В вопросе о соотношении общества и индивида нередко проявляются две тенденции: или их дуалистическое противопоставление, или растворение индивида в системе общественных отношений. Антиномия общественного и индивидуального преодолевается, если иметь в виду, что индивид – это не просто единичное эмпирическое существо, «вкрапленное» в общество, а индивидуальная форма бытия того же общества.

Конечно, каждый индивид, будучи представителем человеческого рода, носителем родовых качеств человека, в то же время является неповторимой индивидуальностью, которая (в отличие от рода) не вечна и исчезает вместе со смертью данного индивида. Но из этого вовсе не следует (как это может показаться при чисто количественном подходе к вопросу), что индивидуальное принципиально противоположно общественному, ибо с точки зрения качества индивид и общество однотипны (хотя и не тождественны). Их нельзя противопоставлять, ибо индивид есть общественное существо и всякое проявление его жизни (даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного ее проявления) является проявлением общественной жизни. Равным образом неправомерно отождествлять индивид и общество, ибо каждый индивид, обладая общеродовыми признаками, может выступать и как самобытная индивидуальность.

Человеческий индивид, взятый в аспекте его социальных качеств (взгляды, способности, потребности, интересы, моральные убеждения и т. д.), образует понятие личности. Личность – это динамичная, относительно устойчивая целостная система интеллектуальных, социально-культурных и морально-волевых качеств человека, выраженных в индивидуальных особенностях его сознания и деятельности. Хотя природную основу личности образуют ее биологические особенности, все же определяющими факторами ее развития (сущностным основанием) являются не ее природные качества (например, тот или иной тип высшей нервной деятельности), а качества социально значимые. Для личности характерны осознание мотивов своего поведения, постоянная работа сознания и воли, направленная на самореализацию, раскрытие индивидуальных способностей. Комплекс своеобразных неповторимых качеств и действий, характерных для данной личности, выражается в понятии «индивидуальность».

Личность представляет собой диалектическое единство общего (социально-типического), особенного (классового, национального и т. д.) и отдельного (индивидуального). В конкретно-исторических обстоятельствах она выступает как целостность, тип которой формируется определенной социальной системой. Личность – это действительность индивида как социального феномена и субъекта, реализующего себя в различных видах социального общения и действия.

Социальные качества личности проявляются в ее действиях, поступках, в ее отношении к другим людям. По этим проявляющимся вовне поступкам, а также посредством анкет, тестов и интроспекции (самонаблюдения) можно в известной степени судить о внутреннем мире человека, его духовных и нравственных качествах (как положительных, так и отрицательных). Это создает возможность не только объективного познания социальных качеств личности, но и формирующего воздействия на них. Познание структуры личности возможно как в общетеоретическом плане, так и в плане эмпирических исследований тех или иных аспектов этой структуры отдельными науками – биологией, психологией, физиологией, социологией, педагогикой и др.

Внутреннее содержание личности, ее субъективный мир – это не результат механического внедрения в ее сознание многообразных внешних воздействий, а итог внутренней работы самой личности, в процессе которой внешнее, пройдя через субъективность личности, перерабатывается, осваивается и реализуется в практической деятельности. Сложившаяся таким образом система воспитанных и самостоятельно выработанных индивидом социальных качеств проявляется в субъективной форме (идеи, ценности, интересы, направленность и т. д.), отражающей взаимодействие личности с окружающим объективным миром. В зависимости от характера общественных отношений, уровня знаний и силы воли индивид обретает возможность оказывать большее или меньшее влияние на факторы своего развития.

Понятие «личность» характеризует человека как активного субъекта социальных отношений. Вместе с тем каждый человек – это не только субъект, но и объект деятельности, совокупность функций (ролей), которые он выполняет в силу сложившегося разделения труда, принадлежности к тому или иному классу или социальной группе с их идеологией и психологией. Мировоззрение личности, формируемое социальным окружением, воспитанием и самовоспитанием, является одним из важнейших ее качеств, ее «стержнем». Оно в значительной мере предопределяет направленность и особенности всех социально значимых ее решений и поступков.

Социальная структура личности формируется как в производственной, так и в непроизводственной сферах: общественной деятельности, семье, быту. Степень развитости личности прямо зависит от богатства реальных общественных отношений, в которые она включена. Общество, человечество объективно заинтересовано в создании условий, обеспечивающих всестороннее развитие личности, формирование ярких, духовно и нравственно богатых индивидуальностей.

Индивидуальность – это неповторимый, самобытный способ бытия конкретной личности в качестве субъекта самостоятельной деятельности, индивидуальная форма общественной жизни человека. Личность по своей сущности социальна, но по способу своего существования она индивидуальна. Индивидуальность выражает собственный мир индивида, его особый жизненный путь.

Индивидуальность раскрывается в самобытности конкретного индивида, его способности быть самим собой среди других. Важную роль в развитии индивидуальности играют природные задатки, врожденные особенности. Индивидуальность – это единство уникальных и универсальных свойств человека, формирующихся в процессе взаимодействия его качеств – общих, типических (общечеловеческих природных и социальных признаков), особенных (конкретно-исторических, формационных) и единичных (неповторимых телесных и духовно-психических характеристик). По мере исторического развития деятельности человека все более развивается индивидуализация человека и его отношений в различных областях жизнедеятельности. Формирование индивидуальностей – величайшая ценность, так как развитие многообразия индивидуальных способностей и талантов, их состязательности в историческом плане представляет собой одно из необходимых условий социального прогресса.

Богатый опыт философско-антропологических изысканий, и прежде всего проблем личности, ее духовного самосовершенствования представлен в истории русской философии. Как отмечал еще В. В. Зеньковский, отечественная философия носит антропоцентричный характер. Труды русских мыслителей демонстрируют многообразие подходов к проблемам личности: от религиозно ориентированных до позитивистских, натуралистических и материалистических.

История представлений философов России XVIII—XX вв. о понятии личности тесно связана с особенностями развития философской мысли в стране. Во-первых, в противоположность западному мировоззрению, исходившему из индивидуалистически трактуемого «я» как последнего основания всего прочего и независимой сущности, русское мировоззрение, как отмечал С. Л. Франк, глубоко проникнуто общинным чувством, философией «мы», из которого только и вырастает «я». Во-вторых, в противоположность раздробленности, теоретизации и рационалистической атомизации жизни на Западе, русские мыслители выступали за синтетический, целостный подход в анализе теоретической и практической сфер жизни человека. Отсюда – разработка идеала «целостности» как единства теории и практики, мысли и действия, а задачи духовного самосовершенствования тесно увязывались с размышлениями о смысле истории, «цельности духа», «соборности».

Поэтому уже в философии славянофилов (Хомяков, Киреевский) разрабатывалась идея «целостной личности». Исходя из православного учения о трех элементах личности (тело, душа, дух), они подчеркивали важность согласования рассудка и чувств с другими требованиями духа, их подчинения «внутреннему корню разумения» в душе, слиянию в «одно живое и цельное зрение ума». Вслед за славянофилами С. Н. Трубецкой утверждал, что сознание личности может быть понято лишь при допущении идеи соборности, общественного целого, коллективного сознания.

Оригинальную философию «симфонической личности» развивал один из лидеров евразийства – Л. П. Карсавин. Он считал, что бытие носит личностный характер, состоит из существ потенциально личных (неодушевленные предметы), зачаточно личных (животные) и действительно личных (человек, социальные образования). Возможность превращения личности из потенциальной в актуальную осуществляется через познавательный акт. В качестве духовного существа личность есть свобода. Мир – это симфоническая всеединая личность, иерархическое единство множества симфонических личностей – индивидуальных и социальных. Наивысшей стадией симфонического мира является социальная личность (народ, семья, государство, человечество, вселенская церковь).

Содержательные мысли высказывал С. Л. Франк в своей философской антропологии: о двойственной природе человека (природное и сверхприродное, т. е. духовное существо), о диалектике взаимосвязи между Богом и человеком, внутренней антиномичности человека и т. д. Подчеркивая, что человеческая жизнь имеет форму общественной жизни, он отмечал, что двигателем ее является именно личность. Но личность не есть некая замкнутая в себе, самодовлеющая реальность. Изолированно мыслимый индивид есть лишь абстракция.

Важные аспекты теории личности развивал И. А. Ильин. Особое внимание он уделял проблеме борьбы со злом – наиболее трудной как для христианской этики, так и для других этических доктрин. Подвергнув критике концепцию непротивления злу Л. Н. Толстого, И. А. Ильин, хотя и не оправдывая применения насилия, все же считал его допустимым в определенных условиях, когда в интересах человека или общества необходимо прибегнуть к принуждению. Проблему преодоления зла он увязывал с проблемой формирования и воспитания духовно и морально здоровой личности, а эту последнюю – с пониманием смысла жизни человека.

Глубокую разработку категория личности получила в творчестве Н. А. Бердяева, причем на принципиально новой, экзистенциальной основе. Он считал, что понятие личности следует отличать от понятия индивида. Индивид – категория натуралистическая, обозначающая часть рода, общества, космоса. В этой своей ипостаси индивид связан с материальным миром. Личность же означает независимость от природы и общества, которые предоставляют лишь материю для образования активной формы личности. Личность нельзя отождествлять с душой, это не биологическая или психологическая, а этическая и духовная категория. Личность не есть часть общества или универсума. Напротив, общество есть часть личности, ее социальная сторона (качество), равно как и космос есть часть личности, ее космическая сторона. Этим объясняется, что в каждой личности есть нечто общее, принадлежащее всему человеческому роду, тому или иному профессиональному типу людей, но не в этом ее суть. Она в том, что личность – это микрокосм, универсум в индивидуально неповторимой форме, соединение универсального и индивидуального. Тайна существования личности – в ее абсолютной незаменимости, в ее однократности и несравнимости. Парадокс ее существования: она должна себя реализовывать на протяжении всей своей жизни, и в то же время она должна для этого уже изначально быть.

Будучи экзистенциально мыслящим философом, Бердяев вместе с тем не употреблял характерных для экзистенциализма понятий «экзистенция», «бытие-в-мире» и других «экзистенциалов», а выдвигал в качестве важнейшей именно категорию личности, которую основоположники экзистенциализма в Западной Европе, напротив, употребляли крайне редко, так как считали непригодной из-за ее социально-опредмеченной заземленности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Почему люди так отличаются друг от друга?

Анвей, доктор медицины, Кепп А.С., Узумку М., Скиннер М.К. (2005). Эпигенетические трансгенерационные действия эндокринных разрушителей и мужской фертильности. Наука 308 : 1466–1469.

Google Scholar

Бадяев А.В. (2009). Эволюционное значение фенотипической адаптации в новой среде: эмпирический тест эффекта Болдуина. Philos Trans R Soc Lond Ser B 364 : 1125–1141.

Google Scholar

Болдуин Дж. (1896 г.). Новый фактор эволюции. Натуралист 30 : 536–553.

Google Scholar

Болдуин Дж. (1902). Разработка и развитие . Макмиллан: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Бейтсон ППГ. (1966). Характеристики и контекст импринтинга. Biol Rev 4l : 177–220.

Google Scholar

Бейтсон П. (1983). Оптимальный аутбридинг. В: Bateson P (ed). Выбор партнера . Издательство Кембриджского университета: Кембридж, Великобритания. pp 257–277.

Google Scholar

Бейтсон П. (1988). Активная роль поведения в эволюции. В: Ho M-W, Fox S (ред.). Процессы и метафоры в эволюции .Wiley: Чичестер, Великобритания. С. 191–207.

Google Scholar

Бейтсон П. (2001). Фетальный опыт и хороший взрослый дизайн. Int J Epidemiol 30 : 928–934.

Google Scholar

Бейтсон П. (2006). Драйвер адаптивности: связь между поведением и эволюцией. Биологическая теория 1 : 342–345.

Google Scholar

Бейтсон П.(2012). Воздействие организма на потомков. Genet Res Int 2012 : 640612.

Google Scholar

Бейтсон П. (2014). Новое мышление о биологической эволюции. Биол Дж. Линн Соц 112 : 268–275.

Google Scholar

Бейтсон П., Глюкман П. (2011). Пластичность, надежность, развитие и эволюция .Издательство Кембриджского университета: Кембридж, Великобритания.

Google Scholar

Бейтсон П., Глюкман П., Хэнсон Массачусетс. (2014). Биология пластичности развития и гипотеза прогнозирующего адаптивного ответа. J Physiol 592 : 2357–2368.

Google Scholar

Бейтсон П., Мартин П. (1999). Дизайн для жизни: как развивается поведение .Мыс: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Beltman JB, Haccou P, ten Cate C. (2004). Изучение и освоение новых ниш: первый шаг к видообразованию. Evolution 58 : 35–46.

Google Scholar

Bolhuis JJ. (1991). Механизмы птичьего импринтинга: обзор. Biol Rev 66 : 303–345.

Google Scholar

Браун Э., Дэвид Л.(2011). Роль клеточной пластичности в эволюции регуляторной новизны. В: Gissis SB, Jablonka E (ред.). Трансформации ламаркизма: от тонких флюидов к молекулярной биологии . MIT Press: Кембридж, Массачусетс, США. С. 181–191.

Google Scholar

Кэри Н. (2012). Эпигенетическая революция . Значок: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Chali D, Enquselassie F, Gesese M.(1998). Исследование детерминант рахита методом случай-контроль. Ethiop Med J 36 : 227–234.

Google Scholar

Chevin L-M, Lande R. (2011). Адаптация к маргинальным местообитаниям путем эволюции повышенной фенотипической пластичности. J Evol Biol 24 : 1462–1476.

Google Scholar

Cortijo S, Wardenaar R, Colomé-Tatché M, Gilly A, Etcheverry M, Labadie K et al .(2014). Картирование эпигенетической основы сложных признаков. Наука 343 : 1145–1148.

Google Scholar

Кубас П., Винсент С., Коэн Э. (1999). Эпигенетическая мутация, ответственная за естественные вариации симметрии цветков. Природа 401 : 157–161.

Google Scholar

Danchin E, Charmantier A, Champagne FA, Mesoudi A, Pujal B, Blanchet S.(2011). За пределами ДНК: интеграция инклюзивного наследования в расширенную теорию эволюции. Нат Рев Генет 12 : 475–486.

Google Scholar

Дарвин К. (1871). Происхождение человека и отбор по признаку пола . Мюррей: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Дукас Р. (2013). Влияние обучения на эволюцию: устойчивость, инновации и видообразование. Anim Behav 85 : 1023–1030.

Google Scholar

Эрвин DH. (2008). Макроэволюция экосистемной инженерии, конструирование ниш и разнообразие. Trends Ecol Evol 23 : 304–310.

Google Scholar

Foster SA, Sih A. (2013). Поведенческая пластичность и эволюция. Анимационное поведение 85 : 1003.

Google Scholar

Фостер С.А., Вунд Массачусетс. (2011). Эпигенетический вклад в адаптивную радиацию: выводы из трехиглой колюшки. В: Hallgrimsson B, Hall BK (ред.). Эпигенетика: связывание генотипа и фенотипа . Калифорнийский университет: Беркли, Калифорния, США. pp 317–336.

Google Scholar

Герхарт Дж. К., Киршнер М.В. (2007). Теория облегченной вариации. Proc Natl Acad Sci USA 104 : 8582–8589.

Google Scholar

Гилберт С.Ф., Эпель Д. (2009). Экологическая развивающаяся биология: интеграция эпигенетики, медицины и эволюции . Синауэр: Сандерленд, Массачусетс, США.

Google Scholar

Gissis SB, Jablonka E. (2011). Трансформации ламаркизма: от тонких флюидов к молекулярной биологии .MIT Press: Кембридж, Массачусетс, США.

Google Scholar

Глюкман П., Хэнсон М. (2004). Матрица плода . Издательство Кембриджского университета: Кембридж, Великобритания.

Google Scholar

Глюкман П., Хэнсон М. (2006). Несоответствие : почему наш мир больше не соответствует нашему телу . Издательство Оксфордского университета: Оксфорд, Великобритания.

Google Scholar

Gluckman PD, Hanson MA, Buklijas T.(2010). Концептуальная основа происхождения здоровья и болезней, связанных с развитием. J Dev Origin Health Dis 1 : 6–18.

Google Scholar

Глюкман П.Д., Хэнсон М.А., Спенсер Г.Г., Бейтсон П. (2005). Влияние окружающей среды во время развития и их последующие последствия для здоровья и болезней: значение для интерпретации эмпирических исследований. Proc R Soc Ser B 272 : 671–677.

Google Scholar

Голлин Е.С. (ред.). (1981). Пластичность развития: поведенческие и биологические аспекты вариаций в развитии . Academic Press: Нью-Йорк, Нью-Йорк, США.

Готтлиб Г. (1992). Индивидуальное развитие и эволюция . Издательство Оксфордского университета: Нью-Йорк, Нью-Йорк, США.

Google Scholar

Харди А.(1965). Живой ручей . Коллинз: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Гейзенберг М. (2013). Выбор действия. В: Menzel R, Benjamin PR (ред.). Обучение и память беспозвоночных . Academic Press: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Хорн G, Роуз SPR, Бейтсон PPG. (1973). Опыт и пластичность в центральной нервной системе. Наука 18l : 506–514.

Google Scholar

Яблонька Е., Баранина М.Дж. (1995). Эпигенетическое наследование и эволюция . Издательство Оксфордского университета: Оксфорд, Великобритания.

Google Scholar

Яблонька Е., Баранина М.Дж. (2005). Эволюция в четырех измерениях . MIT Press: Кембридж, Массачусетс, США.

Google Scholar

Яблонька Е., Баранина М.Дж.(2010). Эпигенетическая наследственность между поколениями. В: Pigliucci M, Müller GB (ред.). Эволюция — Расширенный синтез . MIT Press: Кембридж, Массачусетс, США. С. 137–174.

Google Scholar

Яблонька Э, Раз Г. (2009). Эпигенетическая наследственность между поколениями: распространенность, механизмы и значение для изучения наследственности и эволюции. Q Rev Biol 84 : 131–176.

Google Scholar

Джахур Ф, Бадалу А, Рид М, Форрестер Т.(2008). Уникальные метаболические характеристики основных синдромов тяжелого детского недоедания. В: Форрестер Т., Пику Д., Уокер С. (ред.). Отдел исследования тропического метаболизма Университета Вест-Индии Ямайка, 1956–2006: Дом, который построил Джон . Рэндл: Кингстон, Онтарио, Канада. С. 25–60.

Google Scholar

Джиртл Р.Л., Скиннер МК. (2007). Эпигеномика окружающей среды и восприимчивость к болезням. Nat Rev Genet 8 : 253–262.

Google Scholar

Йоханнес Ф., Порчер Э., Тейшейра Ф. К., Салиба-Коломбани В., Саймон М., Агиер Н. и др. . (2009). Оценка влияния эпигенетической изменчивости между поколениями на сложные черты. PLoS Genetics 5 : e1000530.

Google Scholar

Джонсон Л.Дж., Трикер П.Дж. (2010). Эпигеномная пластичность популяций: ее эволюционное значение и потенциал. Наследственность 195 : 113–121.

Google Scholar

Джонс А.П., Фридман Мичиган. (1982). Ожирение и аномалии адипоцитов у потомства крыс, недоедающих во время беременности. Наука 215 : 1518–1519.

Google Scholar

Кандел Э. Р., Шварц Дж. Х. (1982). Молекулярная биология обучения: модуляция высвобождения передатчика. Наука 218 : 433–443.

Google Scholar

Kappeler PM, Barrett L, Blumstein DT, Clutton-Brock TH. (2013). Ограничения и гибкость в социальном поведении млекопитающих: введение и синтез. Philos Trans R Soc Ser B 368 : 1–10.

Google Scholar

Kruuk LEB, Clutton-Brock TH, Rose KE, Guinness FE.(1999). Ранние детерминанты репродуктивного успеха в течение всей жизни у благородных оленей различаются между полами. Proc R Soc Lond Ser B 266 : 1655–1661.

Google Scholar

Лахман М., Яблонька Е. (1996). Наследование фенотипов: адаптация к изменчивой среде. J Теорет Биол 181 : 1–9.

Google Scholar

Laforsch C, Beccara L, Tollrian R.(2006). Индуцируемые защиты: актуальность химических сигналов тревоги у дафний. Limnol Oceanogr 51 : 1466–1472.

Google Scholar

Laland K, Odling ‐ Smee J, Turner S. (2014). Роль внутренних и внешних конструктивных процессов в эволюции. J Physiol 592 : 2413–2422.

Google Scholar

Lande R.(2009). Адаптация к необычной среде путем эволюции фенотипической пластичности и генетической ассимиляции. J Evol Biol 22 : 1435–1446.

Google Scholar

Ли Т.М., Цукер И. (1988). На перинатальное развитие детенышей полевок влияет фотопериодический анамнез матери. Am J Physiol 255 : R831 – R838.

Google Scholar

Лернер Р.(1984). О природе пластичности человека . Издательство Кембриджского университета: Кембридж, Великобритания.

Google Scholar

Левонтин RC. (1983). Ген, организм и окружающая среда. В: Бендалл Д.С. (ред.). Эволюция от молекул к людям . Издательство Кембриджского университета: Кембридж, Великобритания. С. 273–285.

Google Scholar

Ллойд Морган С. (1896 г.). О модификациях и вариациях. Наука 4 : 733–740.

Google Scholar

Лоренц К. (1935). Der Kumpan in der Umwelt des Vogels. Дж Орнитол 83 : 289–413.

Google Scholar

Marler P, Slabberkoorn H. (2004). Музыка природы: наука о пении птиц . Elsevier / Academic Press: Сан-Диего, Калифорния, США.

Google Scholar

Ниман Х.Дж.(2014). Карл Поппер и две новые тайны жизни . Мор Зибек: Тюбинген, Германия.

Google Scholar

McMillen IC, Robinson JS. (2005). Истоки развития метаболического синдрома: прогнозирование, пластичность и программирование. Physiol Rev 85 : 571–633.

Google Scholar

Meysman FJR, Middelburg JJ, Help CHR.(2006). Биотурбация: свежий взгляд на последнюю идею Дарвина. Trends Ecol Evol 21 : 688–695.

Google Scholar

Miles JL, Landon J, Davison M, Krageloh CU, Thompson NM, Triggs CM et al . (2009). Крысы с пренатальной недостаточностью питания демонстрируют повышенное предпочтение бегу с колесом по сравнению с нажатием рычага для получения пищи в задаче выбора. Br J Nutr 101 : 902–908.

Google Scholar

Мочек А.П.(2012). Природа воспитания и будущее evodevo: к теории эволюции развития. Integr Compar Biol 52 : 108–119.

Google Scholar

Мочек А.П., Султан С., Фостер С., Ледон-Реттиг С., Дворкин И., Нийхаут Х.Ф. и др. . (2011). Роль пластичности развития в эволюционных инновациях. Proc R Soc Ser B 278 : 2714–2723.

Google Scholar

Моран Н.А.(1992). Эволюционное поддержание альтернативных фенотипов. Amer Nat 139 : 249–278.

Google Scholar

Муссо Т.А., Фокс CW. (1998). Материнские эффекты как адаптации . Издательство Оксфордского университета: Нью-Йорк, Нью-Йорк, США.

Google Scholar

Благородный Д., Яблонка Е., Джойнер М., Мюллер Г., Омхольт SW. (2014). Эволюция развивается: физиология возвращается в центр внимания. J Physiol 592 : 2237–2244.

Google Scholar

Odling-Smee FJ, Laland KN, Feldman MW. (2003). Конструирование ниши: забытый процесс эволюции . Издательство Принстонского университета: Принстон, Нью-Джерси, США.

Google Scholar

Осборн ВЧ. (1896 г.). Онтогенная и филогенная изменчивость. Наука 4 : 786–789.

Google Scholar

Pfennig DW, McGee M. (2010). Ресурсный полифенизм увеличивает видовое богатство: проверка гипотезы. Philos Trans R Soc Ser B 365 : 577–591.

Google Scholar

Pfennig DW, Wund MA, Snell-Rood EC, Cruickshank T, Schlichting CD, Moczek AP. (2010). Влияние фенотипической пластичности на диверсификацию и видообразование. Trends Ecol Evol 25 : 459–487.

Google Scholar

Пирсма Т., ван Гилс Дж.А. (2010). Гибкий фенотип: телесно-ориентированная интеграция экологии, физиологии и поведения . Издательство Оксфордского университета: Оксфорд, Великобритания.

Google Scholar

Пильуччи М. (2001). Фенотипическая пластичность: за пределами природы и воспитания .Издательство Университета Джона Хопкинса: Балтинор, Мэриленд, США.

Google Scholar

Pigliucci M, Müller GB. (2010). Эволюция: Расширенный синтез . MIT Press: Кембридж, Массачусетс, США.

Google Scholar

Расулзадеган М. (2011). Эволюционная роль РНК-опосредованной эпигенетической изменчивости? В: Gissis SB, Jablonka E (ред.). Трансформация ламаркизма: от тонких флюидов к молекулярной биологии .MIT Press: Кембридж, Массачусетс, США. pp 227–235.

Google Scholar

Rauschecker JP, Marler P. (1987). Импринтинг и кортикальная пластичность . Wiley: Нью-Йорк, Нью-Йорк, США.

Google Scholar

Считыватель SM, Laland KN. (2003). Инновации в животных . Издательство Оксфордского университета: Оксфорд, Великобритания.

Google Scholar

Речави О.(2014). Список гостей или черный список: наследуемые малые РНК как иммуногенные воспоминания. Trends Cell Biol 24 : 212–220.

Google Scholar

Реми Дж. Дж., Хоберт О. (2005). Межнейрональный хеморецептор, необходимый для обонятельного импринтинга у C. elegans. Наука 309 : 787–790.

Google Scholar

Роуэлл CHF. (1971).Переменная окраска саранчовых саранчовых. Adv Insect Physiol 8 : 145–198.

Google Scholar

Saastamoinen M, van der Sterren D, Vastenhout N, Zwaan BJ, Brakefield PM. (2010). Прогнозные адаптивные реакции: влияние питания и полета взрослых особей тропической бабочки Bicyclus anynana в зависимости от условий. Натуралист 176 : 686–698.

Google Scholar

Sandman CA, Davis EP, Buss C, Glynn LM.(2012). Подверженность пренатальному психобиологическому стрессу оказывает программирующее влияние на мать и ее плод. Нейроэндокринология 95 : 7–21.

Google Scholar

Shettleworth SJ. (2010). Познание, эволюция и поведение , 2-е изд. Издательство Оксфордского университета Нью-Йорк, Нью-Йорк, США.

Google Scholar

Скиннер Б.Ф. (1984).Отбор по последствиям. Behav Brain Sci 7 : 477–481ß.

Google Scholar

Slijper EJ. (1942). Биолого-анатомические исследования двуногой походки и вертикальной осанки у млекопитающих с упором на маленькую козочку, рожденную без передних ног. I и II. Proc Kon Ned Akad Wetensch 45 : 407–415.

Google Scholar

Слобода Д.М., Харт Р., Доэрти Д.А., Пеннелл К.Э., Хики М.(2007). Возраст при менархе: влияние пренатального и послеродового роста. J Clin Endocrinol Metab 92 : 46–50.

Google Scholar

Snell-Rood EC. (2012). Селективные процессы в развитии: последствия для затрат и выгод фенотипической пластичности. Integr Compar Biol 52 : 31–42.

Google Scholar

Snell-Rood EC.(2013). Обзор эволюционных причин и последствий поведенческой пластичности. Anim Behav 85 : 1004–1011.

Google Scholar

Сол Д., Дункан Р.П., Блэкберн TM, Кэсси П., Лефевр Л. (2005). Большой мозг, улучшенное познание и реакция птиц на новую среду обитания. Proc Natl Acad Sci USA 102 : 5460–5465.

Google Scholar

Spalding DA.(1873 г.). Инстинкт с оригинальными наблюдениями за молодняком. Macmillan’s Mag 27 : 282–293.

Google Scholar

Спектор Т. (2012). Одинаково разные: почему вы можете изменить свои гены . Вайденфельд и Николсон: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Stouder C, Паолони-Джакобино А. (2010). Трансгенерационные эффекты эндокринного разрушителя винклозолина на паттерн метилирования импринтированных генов в сперматозоидах мышей. Репродукция 139 : 373–379.

Google Scholar

Sultan SE, Spencer HG. (2002). Структура метапопуляции предпочитает пластичность локальной адаптации. Amer Nat 160 : 271–283.

Google Scholar

Торп WH. (1956). Обучение и инстинкт у животных . Метуэн: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

van Buskirk J, Steiner UK.(2009). Фитнес-затраты на развитие канализации и пластичности. J Evol Biol 22 : 852–860.

Google Scholar

Виккерс М.Х., Брейер Б., Маккарти Д., Глюкман П. (2003). Сидячий образ жизни в послеродовой период определяется пренатальной средой и усугубляется послеродовым гиперкалорийным питанием. Am J Physiol Regul Integr Compar Physiol 285 : R271 – R273.

Google Scholar

Vickers MH, Breier BH, Cutfield WS, Hofman PL, Gluckman PD.(2000). Гиперфагия, ожирение, гипертония и постнатальное усиление гиперкалорийного питания у плода. Am J Physiol 279 : E83 – E87.

Google Scholar

von Moltke HJ, Olbing H. (1989). Die Ausbildungs- und Berufssituation contergangeschadigter junger Erwachsener. Реабилитация 28 : 78–82.

Google Scholar

Waddington CH.(1957). Стратегия генов . Аллен и Анвин: Лондон, Великобритания.

Google Scholar

Вагнер Г.П., Павлицев М., Чеверуд Ю.М. (2007). Путь к модульности. Nat Rev Genet 8 : 921–931.

Google Scholar

Уэллс МДж. (1967). Сенсибилизация и эволюция ассоциативного обучения. В: Саланки Дж. (Ред.). Симпозиум по нейробиологии беспозвоночных .Пленум: Нью-Йорк. pp 391–411.

Google Scholar

Вест-Эберхард MJ. (2003). Пластичность и эволюция развития . Издательство Оксфордского университета: Нью-Йорк, Нью-Йорк, США.

Google Scholar

Wyles JS, Kunkel JG, Wilson AC. (1983). Птицы, поведение и анатомическая эволюция. Proc Natl Acad Sci USA 80 : 4394–4397.

Google Scholar

Вунд MA.(2012). Оценка влияния фенотипической пластичности на эволюцию. Intergr Compar Biol 52 : 5–15.

Google Scholar

Пандемическая практика: фанаты ужасов и болезненно любопытные люди более психологически устойчивы во время пандемии COVID-19

Основные моменты

•

Поклонники фильмов ужасов испытывают меньше психологического стресса во время COVID-19.

•

Поклонники «препперских» фильмов сообщили, что они более подготовлены к пандемии.

•

Болезненно любопытные люди демонстрируют большую положительную устойчивость во время COVID-19.

•

Болезненно любопытные люди больше интересуются фильмами о пандемии во время пандемии.

Abstract

Одно из объяснений того, почему люди участвуют в пугающих вымышленных переживаниях, заключается в том, что эти переживания могут действовать как симуляции реальных переживаний, из которых люди могут собирать информацию и моделировать возможные миры.Это исследование (n = 310), проведенное во время пандемии COVID-19, проверяло, связано ли прошлое и текущее взаимодействие с тематически релевантными художественными произведениями СМИ, включая фильмы ужасов и пандемию, с большей подготовленностью и психологической устойчивостью к пандемии. Поскольку болезненное любопытство ранее было связано с использованием средств массовой информации ужасов во время пандемии COVID-19, мы также проверили, было ли болезненное любопытство связано с подготовкой к пандемии и психологической устойчивостью во время пандемии COVID-19.Мы обнаружили, что поклонники фильмов ужасов проявили большую стойкость во время пандемии, а поклонники «выживших» жанров (инопланетные вторжения, апокалиптические фильмы и фильмы о зомби) проявили большую стойкость и готовность. Мы также обнаружили, что характерная черта болезненного любопытства была связана с положительной устойчивостью и интересом к фильмам о пандемии во время пандемии. Взятые вместе, эти результаты согласуются с гипотезой о том, что знакомство с пугающими выдумками позволяет аудитории практиковать эффективные стратегии выживания, которые могут быть полезны в реальных ситуациях.

Ключевые слова

Ужас

Морбидное любопытство

Устойчивость

COVID-19

Симуляция

Художественная литература

Регулирование эмоций

Рекомендуемые статьи Цитирующие статьи (0)

© 2020 Else

Все права защищены.

Рекомендуемые статьи

Цитирование статей

Когда люди более изобретательны, чем команды

Исследование показало, что команды, как правило, превосходят отдельных сотрудников, пытаясь создать эффективные инновации, такие как высоко цитируемые технологические патенты или научные публикации.Но новое исследование раскрывает фактор, который играет ключевую роль в определении того, будут ли результаты команды превосходить результаты изобретателей-одиночек: структура изобретения, то есть степень, в которой изобретение может быть разбито на отдельные компоненты или «модули». ».

Широко распространено мнение, что прорывные инновации с большей вероятностью будут достигнуты командами. Исследования показали, что команды, как правило, превосходят отдельных сотрудников, пытаясь создать эффективные инновации, такие как высоко цитируемые технологические патенты или научные публикации.

Однако наше исследование выявило фактор, который играет ключевую роль в определении того, будут ли результаты команды превосходить результаты изобретателей-одиночек: структура изобретения, то есть степень, в которой изобретение может быть разбито на отдельные компоненты. или «модули».

Мы проанализировали 1 603 970 патентов на полезные модели (выданных за инновации в функции , , например, за продукт, процесс или машину) и 198 265 патентов на дизайн (инновация в форме , , например, за отличную визуальную конфигурацию или украшение продукта), подана в период с 1985 по 2009 год в Ведомство США по патентам и товарным знакам.

Мы подсчитали количество «прорывных» изобретений, определяемых как те, количество цитирований которых находится в пределах 5% лучших в своем классе продукции. (Успех изобретения обычно измеряется тем, как часто на него ссылаются в патентах последующие изобретатели.) Затем мы проверили, будет ли у данного изобретателя больше шансов получить патент на революционное изобретение при его разработке в составе группы изобретателей. или как индивидуальный изобретатель.

Подобно предыдущему исследованию, мы обнаружили, что патент на утилиту с большей вероятностью станет прорывом, если его создала группа изобретателей.Однако мы также обнаружили, что это командное преимущество полностью исчезает для патентов на дизайн . Индивидуальные изобретатели с такой же вероятностью создают патенты на прорыв в области дизайна, как и коллективы.

Почему команды теряют преимущество при создании дизайнерских изобретений?

Рассмотрите знаковые дизайны, такие как пышная бутылка Coca-Cola или iPhone, и то, как наше восприятие их в целом является целостным, то есть мы воспринимаем их дизайн целиком, а не их отдельные компоненты, такие как открывание бутылки или искривление углов айфона.Все элементы взаимосвязаны — они в значительной степени взаимозависимы, поэтому мы не можем сразу выделить точный вклад каждой из частей в дизайн в целом.

Мы считаем, что эта взаимозависимость между частями изобретения существенно влияет на динамику процесса изобретения. Команда, работающая над дизайном, вероятно, столкнется с трудностями, если попытается применить подход «разделяй и властвуй» для поиска целостного решения.

Представьте себе команду, пытающуюся создать новую картину.Это возможно, но усилия, необходимые для координации и обмена идеями между членами команды, требуют много времени и ресурсов. Напротив, изобретатель-одиночка может мысленно оценивать, повторять и отбрасывать возможности с легкостью, потому что он не сталкивается с требованиями команды к общению и координации. Эти дополнительные усилия перевесили бы преимущества совместной работы, когда настоящее изобретение является целостным, как и большинство патентов на промышленные образцы.

Наша теория предполагает, что эффективность коллективов и изобретателей-одиночек сильно зависит от фундаментального аспекта изобретения: его уровня модульности или того, насколько легко его можно разделить на различные компоненты.Технологические изобретения различаются по модульности. Некоторые изобретения очень модульны и могут быть разделены на четко определенные компоненты. Например, ПК Dell сконфигурированы так, чтобы принимать широкий спектр независимых и взаимозаменяемых компонентов, которые можно легко соединить вместе, не влияя на общую функциональность. Если команда работает над технологическим изобретением, которое является модульным, членов группы можно поощрять работать автономно, что позволяет им воспользоваться преимуществами разнообразия знаний и общих ресурсов с минимальными затратами на координацию.

Однако другие технологические изобретения включают в себя множество взаимозависимых элементов, которые трудно разделить на отдельные части. Надежный двухтактный двигатель внутреннего сгорания, впервые изобретенный Карлом Бенцем, является примером такого целостного изобретения. Каждый компонент был специально разработан, чтобы вписаться в тесно интегрированную и сложную структуру. Эти функции нельзя было легко адаптировать или поменять местами, поскольку компоненты сильно зависели друг от друга для получения желаемого эффекта.

Подобно конструкторским изобретениям, мы утверждаем, что изобретатель-одиночка, вероятно, быстрее добьется прогресса в интегральных изобретениях, поскольку команда может быть замедлена из-за проблем коммуникации и координации. С другой стороны, прорывные модульные изобретения чаще достигаются благодаря совместной работе. Изучая все патентов на полезную модель в нашей выборке, мы обнаружили, что вероятность того, что команда изобретателей совершит прорыв, значительно уменьшится, если изобретение будет менее модульным.Более того, преимущество команд полностью исчезло бы, когда патент на полезность был в высшей степени интегральным (или немодульным).

Означает ли это, что сотрудничество не имеет внутренней ценности для целостных инноваций? Напротив: мы находим, что сотрудничество улучшает развитие изобретателей. Обширное сотрудничество позволяет изобретателям усваивать навыки своих коллег и создавать сетевые ресурсы, которые служат каналами для получения ценной информации. Предыдущие сотрудники могут предложить обратную связь по идеям и выявить другие ценные ресурсы, предоставляя изобретателю-одиночке некоторые преимущества, ориентированные на работу в команде, без каких-либо затрат на координацию, вызванную командой.

Соответственно, мы обнаруживаем, что изобретатели-одиночки, которые никогда не сотрудничают, как правило, работают плохо, тогда как те, кто часто сотрудничал в прошлом, демонстрируют более высокую вероятность создания прорывов при работе с целостными изобретениями.

Итак, чтобы увеличить свои шансы на достижение прорыва, совместите структуру сотрудничества с изобретением и уровнем его модульности — и не забывайте учитывать истории сотрудничества новаторов. Компромисс между затратами и выгодой для команд может резко измениться в зависимости от степени, в которой изобретение может быть разделено на независимые компоненты.Автоматическое предположение, что команда — лучший способ продолжить работу, может свести на нет ваши инновационные усилия. Одиноких изобретателей, особенно тех, кто создал разветвленную сеть сотрудничества, необходимо признать эффективным ресурсом для разработки и комплексных изобретений.

Прекращение войны с наркотиками: в цифрах

См. Также: Бетси Перл и Марица Перес «Прекращение войны с наркотиками»

Введение

Президент Ричард Никсон призвал к войне с наркотиками в 1971 году, приведя в действие программу жесткой борьбы с преступностью, которая по-прежнему приносит катастрофические результаты.Политики на всех уровнях правительства приняли более суровые законы о вынесении приговоров и усилили правоприменительные меры, особенно в отношении мелких правонарушений, связанных с наркотиками. Последствия этих действий усугубляются для цветных сообществ, которые непропорционально нацелены на правоприменение и сталкиваются с дискриминационной практикой во всей системе правосудия. Сегодня исследователи и политики сходятся во мнении, что война с наркотиками потерпела поражение. В этом информационном бюллетене резюмируются результаты исследований, отражающих необходимость замены войны с наркотиками более справедливой и эффективной моделью, в которой злоупотребление психоактивными веществами рассматривается как проблема общественного здравоохранения, а не как проблема уголовного правосудия.

Война с наркотиками

• Каждые 25 секунд кого-то в Америке арестовывают за хранение наркотиков. Число американцев, арестованных за хранение, утроилось с 1980 года, достигнув 1,3 миллиона арестов в год в 2015 году — в шесть раз больше, чем количество арестов за продажу наркотиков.
• Пятая часть заключенных — 456 000 человек — отбывает срок по обвинению в наркотиках. Еще 1,15 миллиона человек находятся на испытательном сроке и условно-досрочном освобождении за преступления, связанные с наркотиками.
• Было доказано, что содержание под стражей за преступления, связанные с наркотиками, мало влияет на уровень злоупотребления психоактивными веществами.Напротив, заключение связано с повышенной смертностью от передозировки. В первые две недели после освобождения из тюрьмы вероятность смерти у людей почти в 13 раз выше, чем у населения в целом. Основная причина смерти среди недавно освобожденных лиц — передозировка. В течение этого периода риск смерти от передозировки у людей на 129 процентов выше, чем у населения в целом.
• Заключение под стражу практически не влияет на общественную безопасность. Уровень преступности имеет тенденцию к снижению с 1990 года, и исследователи объясняют это снижение от 75 до 100 процентов факторами, не связанными с тюремным заключением.

Расовые различия

• Вероятность ареста чернокожих американцев по обвинению в марихуане в четыре раза выше, чем у их белых сверстников. Фактически, на чернокожих американцев приходится почти 30 процентов всех арестов, связанных с наркотиками, несмотря на то, что на них приходится всего 12,5 процента всех потребителей психоактивных веществ.
• У чернокожих американцев почти в шесть раз больше шансов попасть в тюрьму за преступления, связанные с наркотиками, чем у их белых коллег, несмотря на равный уровень употребления психоактивных веществ. Почти 80 процентов людей, отбывающих наказание за федеральное правонарушение, связанное с наркотиками, — чернокожие или латиноамериканцы.В государственных тюрьмах цветные люди составляют 60 процентов отбывающих наказание за наркотики.
• В федеральной системе средний чернокожий обвиняемый, осужденный за преступление, связанное с наркотиками, будет отбывать почти такой же срок (58,7 месяца), что и белый обвиняемый за насильственное преступление (61,7 месяца).
• Цветные люди составляют 70 процентов всех обвиняемых с обязательным минимальным наказанием. Прокуроры в два раза чаще преследуют обязательный минимальный приговор для чернокожего обвиняемого, чем белый обвиняемый, обвиняемый в том же правонарушении, а чернокожие обвиняемые с меньшей вероятностью получат освобождение от обязательных минимумов.В среднем обвиняемые, подлежащие обязательному минимуму, проводят в тюрьме в пять раз дольше, чем осужденные за другие правонарушения.

Экономическое влияние

• С 1971 года война с наркотиками обошлась Соединенным Штатам примерно в 1 триллион долларов. В 2015 году федеральное правительство потратило около 9,2 миллиона долларов каждый день на заключение под стражу людей, обвиняемых в преступлениях, связанных с наркотиками, — это более 3,3 миллиарда долларов в год.
• Правительства штатов потратили еще 7 миллиардов долларов в 2015 году на заключение лиц в тюрьмы по обвинениям, связанным с наркотиками.Северная Каролина, например, потратила более 70 миллионов долларов на заключение под стражу людей за хранение наркотиков. А Грузия потратила 78,6 миллиона долларов только на то, чтобы задержать цветных людей за преступления, связанные с наркотиками, что в 1,6 раза больше текущего государственного бюджета на услуги по лечению наркозависимости.

• Напротив, легализация марихуаны позволит сэкономить около 7,7 млрд долларов в год на предотвращенных расходах на правоприменение и принесет дополнительные 6 млрд долларов налоговых поступлений. Чистая сумма — 13,7 миллиарда долларов — могла бы ежегодно отправлять в государственные университеты более 650 000 студентов.

Опиоидная эпидемия

• В 2016 году 11,8 миллиона американцев злоупотребляли рецептурными опиоидами или героином. Около 3,6 процента подростков (в возрасте от 12 до 17 лет) и 7,3 процента молодых людей (в возрасте от 18 до 25 лет) сообщили о злоупотреблении опиоидами в прошлом году.
• Каждые 16 минут в Америке от передозировки опиоидов умирает человек. В 2016 году 42 249 американцев умерли от передозировки опиоидов — это больше, чем число людей, погибших в дорожно-транспортных происшествиях.
• В период с 2014 по 2016 год смертность от передозировки опиоидов по всей стране увеличилась примерно на 48 процентов.Хотя у белых самый высокий уровень смертельных передозировок опиоидов, число смертельных случаев среди цветных сообществ растет. За тот же период смертность от опиоидов выросла почти на 53 процента среди латиноамериканцев и на 84 процента среди чернокожих.
• американцев составляют менее 5 процентов населения мира, но потребляют 80 процентов всех опиоидов, производимых в мире. Примерно 1 из 100 взрослых американцев, или 2,4 миллиона человек, страдает расстройством, связанным с употреблением опиоидов.
• Опиоидная эпидемия обходится Соединенным Штатам примерно в 504 миллиарда долларов в год, включая расходы для систем здравоохранения и правосудия, а также экономические последствия преждевременных смертей.
• Врачи выписали 259 миллионов рецептов на опиаты в 2012 году — этого достаточно, чтобы каждый взрослый американец имел свой рецепт, а 19 миллионов оставались лишними. С 1999 по 2010 год среди женщин число смертей от передозировки болеутоляющих, отпускаемых по рецепту, подскочило на 400 процентов.
• Смертность от опиоидов с 2015 по 2016 год подскочила на 28 процентов, в значительной степени из-за резкого увеличения передозировок фентанила — синтетического опиоида, который до 50 раз сильнее героина. Впервые синтетические опиоиды стали основной причиной всех смертей, связанных с наркотиками, и только в 2016 году унесли около 20 000 жизней.

Воздействие вмешательств

Снижение вреда

• Многие юрисдикции сокращают количество смертельных случаев за счет расширения доступности налоксона, препарата, предотвращающего передозировку опиоидов. Каждый месяц службы экстренной помощи в Нью-Йорке спасают 180 жизней, вводя налоксон. Программа штата Массачусетс снизила количество смертей, связанных с опиоидами, на 11 процентов за счет распределения налоксона среди лиц, подверженных риску передозировки, а также их родственников, друзей и поставщиков услуг.
• Программы доступа к шприцам обеспечивают людей чистым инъекционным оборудованием для предотвращения совместного использования шприцев, что приводит к значительному снижению заболеваемости болезнями, передаваемыми через кровь.После внедрения услуг по доступу к шприцам штат Вашингтон задокументировал 80-процентное снижение числа новых диагнозов гепатита В и гепатита С. А в округе Колумбия программы доступа к шприцам привели к 70-процентному снижению числа новых ВИЧ-инфекций за два года, что сэкономило 44,3 доллара США. миллионов в пожизненных расходах на здравоохранение. На национальном уровне исследователи подсчитали, что программы доступа к шприцам приносят доход от инвестиций в размере 7,58 долларов на каждый потраченный доллар.
• В настоящее время более чем в 60 международных городах действуют контролируемые предприятия по закачке (SIF).SIF — это безопасные, гигиеничные места, где люди могут вводить предварительно полученные лекарства под наблюдением врача. Эти учреждения доказали свою эффективность в обеспечении доступа людей к медицинским и социальным службам, а также в снижении смертности от передозировок и болезней, передаваемых через кровь. Например, в течение двух лет безопасное место инъекции в Ванкувере, Британская Колумбия, было связано с 35-процентным снижением смертности от передозировки в непосредственной близости от него. Безопасные места инъекций также увеличили количество подключений к службам наркопотребления.В течение года после открытия центра в Ванкувере наблюдалось 30-процентное увеличение числа обращающихся за лечением среди потребителей безопасных инъекций по сравнению с годом до открытия центра.
• Ряд американских городов, включая Филадельфию, Сиэтл и Нью-Йорк, работают над внедрением SIF. По оценкам Филадельфии, SIF спасут до 76 жизней каждый год и предотвратят до 18 случаев ВИЧ и 213 случаев гепатита C. Исследования, проведенные в Нью-Йорке, показали, что SIF предотвратят примерно 130 передозировок и сэкономят до 7 миллионов долларов на здравоохранении. стоит ежегодно.

Суды по делам о наркотиках

• По всей стране насчитывается более 3100 судов по делам о наркотиках. Это специализированные судебные программы, которые могут уменьшить рецидивизм, приговаривая обвиняемых к лечению от наркозависимости, вспомогательным услугам, а также надзору и мониторингу вместо тюремного заключения. Интервью с участниками суда по делам о наркотиках показывают значительно более низкие показатели повторного совершения преступлений (40 процентов) по сравнению с группами сравнения (53 процента). В частности, участие в судах по наркотикам снизило количество преступлений, связанных с наркотиками, а также имущественных преступлений в будущем.
• Продольное исследование судов по делам о наркотиках в округе Малтнома, штат Орегон, показало, что программа имеет долгосрочные преимущества. Спустя четырнадцать лет после регистрации в программе вероятность повторного ареста за правонарушение, связанное с наркотиками, была на 24 процента ниже, а вероятность рецидива в целом — почти на 30 процентов.
• Национальная оценка судов по наркотикам показала, что участники на 26 процентов реже сообщали об употреблении психоактивных веществ после завершения программы, чем лица, рассматриваемые через традиционные судебные системы.Участники суда по делам о наркотиках также реже, чем неучастники, сообщали о неудовлетворенных потребностях в образовании, занятости и финансовых услугах.
• Показатели завершенных судебных заседаний по наркотикам значительно различаются в зависимости от программы и составляют от 30 до 70 процентов. Низкие показатели завершения среди участников предполагают, что программы суда по наркотикам могут не обеспечить необходимой поддержки для некоторых людей. Успешное окончание школы также менее распространено среди цветных сообществ. В некоторых судах по делам о наркотиках процент неудач чернокожих участников превышает показатель белых участников на 30 и более процентов.Примечательно, что неуспешных участников часто приговаривают к длительным срокам лишения свободы, что ставит под сомнение способность модели снизить вовлеченность в систему уголовного правосудия.

Переадресация с помощью правоохранительных органов

• Программы переадресации с помощью правоохранительных органов (LEAD) позволяют сотрудникам направлять людей на лечение или в социальные службы, а не арестовывать наркотики на низком уровне. Модель была впервые представлена ​​в Сиэтле, где дала положительные результаты. У лиц, переадресованных через программу LEAD, вероятность повторного ареста на 58 процентов ниже, чем у аналогичных лиц, задержанных через систему уголовного правосудия.
• LEAD ассоциируется со значительным увеличением жилищной и экономической стабильности. После направления в LEAD у участников на 33 процента больше шансов получить доход или льготы, на 46 процентов больше шансов получить работу или пройти профессиональное обучение, и на 89 процентов больше шансов получить постоянное жилье по сравнению с месяцем до направления. Каждый месяц, когда люди имели стабильное жилье, вероятность их ареста снижалась на 17 процентов. Каждый месяц занятости был связан с 41-процентным снижением вероятности ареста.
• В среднем участники LEAD проводили в тюрьме на 39 дней меньше в год и имели на 87 процентов меньше шансов попасть в тюрьму, чем группы сравнения.
• Для каждого участника LEAD было связано с ежегодным сокращением расходов на уголовную и судебную системы на 2100 долларов. Среднегодовые затраты на неучастника увеличились на 5 961 доллар за тот же период.

Бетси Перл — руководитель кампании по реформе уголовного правосудия в Центре американского прогресса.

Примечания

Почему великий человек лучше хорошей команды

Каждый раз, когда генеральному директору, квотербеку, инженеру или автору платят смехотворные суммы денег, десятки инвесторов, квотербеков и ученых вскакивают, чтобы обсудить ценность отдельных участников по сравнению с командами. Билл Тейлор написал самую последнюю из многих интересных статей, в которой провокационно утверждал, что «великих людей переоценивают», в ответ на комментарий генерального директора Facebook Марка Цукерберга о том, что хороший инженер стоит 100 средних инженеров.

Я слышал, как многие утверждают, что ни один человек не стоит цены многих. Но что интересно, я никогда не слышал этого от лидера.

Как генеральный директор, я управлял публичными компаниями, частными компаниями, стартапами, реструктуризацией и продажей активов — в каждом случае я никогда не видел ситуации, когда количество лучше качества, когда дело касается людей. Никогда. Великих людей трудно найти, и они стоят бесконечного числа обычных людей.

И как ученый, занимающийся мозгом, я знаю, что великих людей не только более ценны, чем легионы посредственности, они часто более ценны, чем группы, в которые входят великие личности. Вот почему:

По правде говоря, наш мозг очень хорошо работает индивидуально, но имеет тенденцию распадаться на группы. Вот почему у нас есть отдельные лица, принимающие решения в бизнесе (и почему, как это ни парадоксально, у нас есть групповые решения в правительстве). Программисты становятся экспоненциально быстрее, когда пишут индивидуально; дизайнеры лучше всего работают в одиночку; художники редко сотрудничают, а когда они это делают, то редко получается. Из каждого правила есть исключения, но в целом это так.

Очевидно, что нет широко распространенного признания преимуществ индивидуальных вкладчиков — во многих отношениях это идет вразрез с нашей склонностью к равенству.И слава богу, потому что это дает тем из нас, кто понимает настоящую ценность великих людей, огромное конкурентное преимущество! Но всем, кто заинтересован в принятии более эффективных решений в отношении своих команд, стоит потратить некоторое время на понимание науки, лежащей в основе личного величия.

Во многих отношениях отдельные люди следуют обратному правилу по отношению к сетям людей. Рассмотрим два фундаментальных закона сетей: и закон Меткалфа, и закон Рида предполагают, что по мере роста сети людей ценность сети существенно возрастает.(Согласно закону Меткалфа ценность сети пропорциональна квадрату количества людей в сети, тогда как закон Рида демонстрирует, что ценность для любого человека в сети растет экспоненциально с каждым новым членом.) Верно и обратное: Ценность участника непропорционально снижается с каждым дополнительным человеком, вносящим свой вклад в один проект, идею или нововведение.

Это верно для всех областей, но только до тех пор, пока необходимо выполнить отдельные части работы.Безусловно, есть очевидная ценность в том, чтобы маркетолог работал с программистом над проектом или биолог работал с химиком над проблемой. Правильный тимбилдинг — важная вещь. Но когда действие может быть выполнено в достаточной степени одним человеком с соответствующими навыками, следует избегать выполнения действия в группе.

Концепция снижения приростной стоимости — это, по сути, «степенная функция» или, более технически, масштабная инвариантность, когда наибольшее влияние оказывает наименьшая часть населения.Существует множество примеров силовых функций, включая закон Стивенса, закон Кеплара, «длинный хвост», закон Ципфа и принцип Парето (или правило 80/20). А степенные законы объясняют множество природных явлений (например, землетрясений), финансов (например, распределение доходов), языка (частота слов) и даже электронной коммерции (например, продажи книг на Amazon). Практически все сложные системы подчиняются степенным законам внутри самой системы.

Вот как силовые функции связаны с мозгом. Как описано в моей книге Wired for Thought , мозг представляет собой сложную сеть нейронов.В головном мозге около 100 миллиардов нейронов связаны друг с другом, и они подчиняются сетевому закону — ценность нейрона экспоненциально возрастает по мере роста общей нейронной сети. Но когда мозг становится очень активным, он возвращается к степенному закону, когда всплеск активности следует за затишьем. Эти всплески, неофициально называемые нейронными лавинами, связаны с передачей и хранением знаний, коммуникацией и вычислительной мощностью — короче говоря, интеллектом.

То же самое и с людьми.Наш интеллект невероятно сложен, и в результате великий человек может намного превзойти ценность многих посредственных умов. Поэтому абсурдно задавать вопросы типа «сколько нужно посредственных людей, чтобы коллективно обыграть Каспарова в шахматном матче?»

Заурядные умы также могут разрушить ценность или вклад великого ума. Как бы хорошо Каспаров ни играл в шахматы, он не преуспел бы в парном разряде с посредственным шахматистом против одного Бобби Фишера. Или возьмем, к примеру, Давида Микеланджело.Второй художник, врезавшийся в Давида, вызвал бы огромные разрушения скульптуры, даже если бы этим художником был Пикассо. С каждым последующим взмахом резца от новых художников ценность, красота и общее влияние Дэвида уменьшались. Идеальный — хотя и разрушительный — пример степенной функции.

Лидерам необходимо постоянно принимать сложные решения. Одно решение простое: найти лучших людей и дать им возможность делать великие дела.

Социально изолированные люди более склонны к впервые диагностированному и распространенному сахарному диабету 2 типа — Маастрихтское исследование — | BMC Public Health

Это исследование является первым, в котором оценивается связь между СД2 и широким спектром функциональных и структурных характеристик сети у взрослых.Исследование показывает, что у более социально изолированных людей (меньший размер социальной сети) чаще был впервые диагностирован и ранее диагностирован СД2, тогда как эта связь не наблюдалась с предиабетом. У женщин близость и тип отношений были связаны с впервые диагностированным и ранее диагностированным СД2. Отсутствие социального участия было связано с предиабетом, а также с ранее диагностированным СД2 у женщин и с ранее диагностированным СД2 у мужчин. Проживание в одиночестве было связано с более высокими шансами ранее диагностированного СД2 у мужчин, но не у женщин.Менее эмоциональная поддержка, связанная с принятием важных решений, была связана с впервые диагностированным СД2 у женщин, а также с впервые и ранее диагностированным СД2 у мужчин. Менее практическая поддержка, связанная с работой, была связана с ранее диагностированным СД2 у женщин и впервые диагностированным СД2 у мужчин. Менее практическая поддержка болезни была связана с впервые диагностированным и ранее диагностированным СД2 у мужчин и женщин. Эти ассоциации не наблюдались при предиабете.

Все связи между характеристиками социальных сетей и диабетическим статусом не зависели от ИМТ, уровня образования, статуса занятости, потребления алкоголя, статуса курения, общего состояния здоровья и хронических состояний, таких как предшествующие ССЗ и гипертония.

Структурные характеристики социальной сети

Настоящее исследование показало, что социальная изоляция, на которую указывает меньший размер социальной сети, была связана с более высокими шансами впервые диагностированного и ранее диагностированного СД2 у мужчин и женщин. Этот вывод согласуется с продольным анализом, проведенным Altevers et al. (2015) и Лукашек и др. (2017), которые обнаружили, что слабая структурная поддержка (измеряемая индексом социальных сетей [SNI], включая показатель размера социальной сети) увеличивает риск СД2 [9, 27].Кроме того, наши данные показывают, что меньший размер социальной сети был связан только с СД2, а не с предиабетом. Это также согласуется с продольными данными, которые не обнаружили значительной связи социальной интеграции, включая структурные характеристики, с предиабетом [12]. Кроме того, мы, а также Галло и др. (2015) наблюдали связь между характеристиками структурной сети и СД2 у обоих полов [13], в то время как Altevers et al. (2015) обнаружили эту связь среди мужчин, но не среди женщин [9].Возможное объяснение этого несоответствия заключается в том, что Altevers et al. (2015) ограничили изменчивость в своей выборке путем дихотомии индекса социальных сетей (SNI), в то время как мы и Gallo et al. (2015) использовали непрерывную шкалу. Следовательно, их незначительные результаты у женщин могут быть связаны с низкой мощностью [9].

У женщин более высокий процент членов сети, проживающих в пределах пешей доступности, и более высокий процент членов домохозяйств были связаны с впервые или ранее диагностированным СД2.Точно так же сеть, состоящая из меньшего количества друзей, была связана с более высокими шансами ранее диагностированного СД2 у женщин, предполагая, что меньший размер сети при СД2 в значительной степени объясняется меньшим количеством друзей, чем у тех, у кого есть NGM. Связь близости и типа взаимоотношений с СД2 у женщин указывает на то, что сеть, централизованная для тех, у кого самые близкие отношения, с меньшим количеством членов сети на социальном и географическом расстоянии, связана с СД2. У мужчин мы заметили, что более высокий процент членов семьи был связан с впервые диагностированным СД2.Более того, эти ассоциации снова не наблюдались при предиабете.

Поскольку мы первые, кто обратился к составу социальной сети с точки зрения близости и типа отношений в отношении СД2, и поскольку значимые ассоциации в основном наблюдались у женщин, необходимы дальнейшие исследования, чтобы подтвердить наши выводы.

Проживание в одиночестве было связано с более высоким риском впервые диагностированного и ранее диагностированного СД2 у мужчин, но не у женщин. Этот вывод согласуется с предыдущими лонгитюдными исследованиями, которые определили, что проживание в одиночестве является фактором риска СД2 [11, 27], в то время как наличие партнера снижает риск СД2 [12] у мужчин, но не у женщин.Более того, аналогично Hilding et al. (2015), мы обнаружили только пограничные значимые связи между жизнью в одиночестве и предиабетом [12]. Однако эти незначительные оценки риска могут быть отнесены на счет низкой мощности, поскольку у нас была относительно небольшая выборка для изучения этой связи (менее 40 мужчин с предиабетом жили одни).

Отсутствие социального участия было связано с предиабетом у женщин и с ранее диагностированным СД2 как у мужчин, так и у женщин. В продольных исследованиях было показано, что участие в общественной деятельности снижает риск преддиабета и СД2 у женщин и риск преддиабета у мужчин [12].Однако в этом поперечном исследовании мы не можем исключить возможность того, что ранние изменения метаболизма глюкозы могут вызывать неспецифические жалобы, такие как усталость и плохое самочувствие, что может объяснить, почему люди решили ограничить свое участие в жизни общества. В любом случае социальное участие может служить целью вмешательства или индикатором, подходящим для стратегий профилактики диабета.

Функциональные характеристики социальной сети

В настоящем исследовании мы наблюдали, что меньшая эмоциональная поддержка при принятии важных решений была связана с впервые диагностированным СД2 у женщин, а также с впервые диагностированным СД2 у мужчин и с ранее диагностированным СД2.Менее практическая поддержка с небольшими рабочими местами была связана с ранее диагностированным СД2 у женщин и впервые диагностированным СД2 у мужчин. Менее практическая поддержка болезни была связана с впервые диагностированным и ранее диагностированным СД2 у мужчин и женщин. Оба Norberg et al. (2007) и Jones et al. (2015) показали, что низкая эмоциональная поддержка была связана с СД2 у женщин [7] и пожилых людей [8], хотя их методы, используемые для оценки функциональной поддержки, были менее подробными. Продольные результаты Norberg et al.(2007) предполагают, что низкая функциональная поддержка увеличивает риск СД2 [7].

Насколько нам известно, это исследование является первым, в котором оценивается связь широкого спектра мер функциональной поддержки с предиабетом, впервые диагностированным СД2 и ранее диагностированным СД2. Наши результаты показывают, что эмоциональная поддержка при принятии важных решений и практическая поддержка на небольшой работе и во время болезни были важными характеристиками, на которые следует обратить внимание в стратегиях профилактики СД2. Однако в этом перекрестном исследовании мы не можем оценить, получили ли участники абсолютно более низкий уровень функциональной поддержки или считают ли они его менее адекватным своим потребностям (что означает относительно более низкое), и, следовательно, их удовлетворенность функциональной поддержкой составляет ниже.Недавно было показано, что низкая удовлетворенность социальными сетями связана с повышенным риском СД2 [27].

Сильные стороны и ограничения

Основным преимуществом настоящего исследования было измерение структурных и функциональных характеристик с использованием генератора имен, одного из самых известных, наиболее подробных и наиболее широко используемых инструментов для изучения сетевых данных, ориентированных на эгоизм. [28]. Это привело к гораздо более широкому спектру структурных и функциональных характеристик социальных сетей, чем оценивалось в предыдущих исследованиях.Затем мы смогли изучить ассоциации структурных и функциональных сетевых характеристик у лиц с предиабетом, впервые диагностированным и ранее диагностированным СД2 по сравнению с пациентами с НГМ. Связь преддиабета и вновь диагностированного СД2 ранее редко изучалась. Кроме того, мы скорректировали анализы по нескольким различным переменным, то есть возрасту, индексу массы тела, уровню образования, статусу занятости, статусу курения, потреблению алкоголя, общему состоянию здоровья и хроническим заболеваниям, продемонстрировав надежные результаты, что делает маловероятным остаточное смешение.Наконец, популяционная модель Маастрихтского исследования и ее размер были ключевыми активами [22].

Также следует упомянуть несколько ограничений. Исследование носит поперечный характер, поэтому нельзя исключать возможность обратной причинно-следственной связи. Кроме того, поскольку мы провели несколько статистических тестов, наши анализы могут включать ложноположительные результаты. Однако большинство значимых ассоциаций имели значение p ≤0,01 или даже ≤0,001, что ограничивало вероятность ложноположительных результатов.Кроме того, данная популяция исследования состояла из относительно здоровых участников, как это часто бывает в популяционных когортных исследованиях, и возможно, что мы не включали в популяцию тех, кто был наиболее социально изолирован. Следовательно, мы могли недооценить величину эффекта.

Последствия

Ориентация на характеристики социальных сетей может оказаться многообещающей стратегией профилактики СД2. Более социально изолированные люди (меньший размер сети) чаще страдали СД2.Следует поощрять расширение их сети, поскольку мы показали, что меньший размер социальной сети был связан с СД2 как у мужчин, так и у женщин. Более того, участие в общественной жизни было связано с предиабетом и ранее диагностированным СД2, и стимулирование участников к вступлению в клуб также может быть рассмотрено при разработке будущих мероприятий. Кроме того, социальное участие может использоваться как индикатор в стратегиях профилактики диабета. Более того, вмешательства, направленные на изменение поведения (например,g., физическая активность) также может адаптироваться к социальной сети участника, поскольку было показано, что сетевое таргетирование может использоваться для увеличения принятия конкретных мер общественного здравоохранения [17]. Кроме того, поскольку мужчины, живущие в одиночестве, подвергаются более высокому риску развития СД2, их следует указывать как группу высокого риска.

Более того, нацеливание на характеристики социальных сетей может также иметь преимущества при других хронических состояниях, поскольку было показано, что большинство людей с длительным расстройством являются мультиморбидными [3], а характеристики социальных сетей связаны с сердечно-сосудистыми заболеваниями, эндокринная и иммунная функции [29].Кроме того, было обнаружено, что социальная изоляция и проживание в одиночестве увеличивают вероятность смерти [30].

Правило уведомления о нарушениях | HHS.gov

Правило уведомления о нарушении HIPAA, 45 CFR §§ 164.400-414, требует, чтобы организации, покрытые HIPAA, и их деловые партнеры предоставляли уведомление в случае нарушения незащищенной защищенной медицинской информации. Аналогичные положения об уведомлении о нарушениях, внедренные и соблюдаемые Федеральной торговой комиссией (FTC), применяются к поставщикам личных медицинских карт и их сторонним поставщикам услуг в соответствии с разделом 13407 Закона о HITECH.

Определение нарушения

Нарушение — это, как правило, недопустимое использование или раскрытие в соответствии с Правилом конфиденциальности, которое ставит под угрозу безопасность или конфиденциальность защищенной медицинской информации. Недопустимое использование или разглашение защищенной медицинской информации считается нарушением, если охваченная организация или деловой партнер, в зависимости от обстоятельств, не продемонстрирует, что существует низкая вероятность того, что защищенная медицинская информация была скомпрометирована, на основе оценки риска по крайней мере следующие факторы:

1. Характер и объем задействованной защищенной медицинской информации, включая типы идентификаторов и вероятность повторной идентификации;
2. Неуполномоченное лицо, которое использовало защищенную медицинскую информацию или которому было раскрыто;
3. Была ли фактически получена или просмотрена защищенная медицинская информация; и
4. Степень снижения риска для защищенной медицинской информации.

Субъекты, на которые распространяется защита, и деловые партнеры, где это применимо, имеют право по своему усмотрению предоставлять необходимые уведомления о нарушениях после недопустимого использования или раскрытия без проведения оценки рисков для определения вероятности того, что защищенная медицинская информация была скомпрометирована.

Есть три исключения из определения «нарушение». Первое исключение применяется к непреднамеренному получению, доступу или использованию защищенной медицинской информации сотрудником или лицом, действующим под руководством покрываемой организации или делового партнера, если такое приобретение, доступ или использование были осуществлены добросовестно и в пределах объем полномочий.Второе исключение относится к непреднамеренному раскрытию защищенной медицинской информации лицом, имеющим право доступа к защищенной медицинской информации в покрываемой организации или деловом партнере, другому лицу, имеющему право доступа к защищенной медицинской информации в покрываемой организации или деловом партнере, или в организованном медицинском учреждении. в котором участвует застрахованная организация. В обоих случаях информация не может быть использована или раскрыта способом, не разрешенным Правилом конфиденциальности.Последнее исключение применяется, если охваченная организация или деловой партнер добросовестно полагает, что неуполномоченное лицо, которому было сделано недопустимое раскрытие, не смогло бы сохранить информацию.

Незащищенная защищенная медицинская информация и рекомендации

Защищенные организации и деловые партнеры должны предоставлять необходимые уведомления только в том случае, если нарушение связано с незащищенной защищенной медицинской информацией. Незащищенная защищенная медицинская информация — это защищенная медицинская информация, которая не была сделана непригодной для использования, нечитаемой или неразборчивой для неуполномоченных лиц благодаря использованию технологии или методологии, указанной Секретарем в руководстве.

Это руководство было впервые выпущено в апреле 2009 г. с запросом на общественное обсуждение. Руководство было переиздано после рассмотрения полученных комментариев общественности и определяет шифрование и уничтожение в качестве технологий и методологий для того, чтобы сделать защищенную медицинскую информацию непригодной для использования, нечитаемой или неразборчивой для неавторизованных лиц. Кроме того, руководство также применяется к незащищенной личной медицинской карте, позволяющей идентифицировать информацию о здоровье в соответствии с правилами Федеральной торговой комиссии. Охватываемые организации и деловые партнеры, а также организации, регулируемые правилами FTC, которые защищают информацию, как указано в руководстве, освобождаются от предоставления уведомлений после нарушения такой информации.

Просмотреть руководство, определяющее технологии и методологии, которые делают защищенную медицинскую информацию непригодной, нечитаемой или нечитаемой для неавторизованных лиц.

Требования к уведомлению о нарушениях

В случае нарушения незащищенной защищенной медицинской информации, покрываемые организации должны уведомить о нарушении затронутых лиц, Секретаря и, при определенных обстоятельствах, средства массовой информации. Кроме того, деловые партнеры должны уведомить защищенные организации, если нарушение происходит в деловом партнере или им самим.

Индивидуальное уведомление

Защищенные организации должны уведомить затронутых лиц после обнаружения нарушения незащищенной защищенной медицинской информации. Субъекты, на которые распространяется действие страховой защиты, должны предоставить это индивидуальное уведомление в письменной форме по почте первого класса или, альтернативно, по электронной почте, если пострадавшее лицо согласилось получать такие уведомления в электронном виде. Если застрахованная организация имеет недостаточную или устаревшую контактную информацию для 10 или более лиц, застрахованная организация должна предоставить заменяющее индивидуальное уведомление, разместив уведомление на домашней странице своего веб-сайта на срок не менее 90 дней или предоставив уведомление в основных печатных или вещательных СМИ, где, вероятно, проживают пострадавшие.Застрахованное лицо должно включать бесплатный номер телефона, который остается активным в течение как минимум 90 дней, по которому люди могут узнать, была ли их информация причастна к нарушению. Если застрахованная организация имеет недостаточную или устаревшую контактную информацию менее чем для 10 лиц, застрахованная организация может предоставить заменяющее уведомление альтернативной формой письменного уведомления, по телефону или другим способом.

Эти индивидуальные уведомления должны быть предоставлены без необоснованной задержки и ни в коем случае не позднее, чем через 60 дней после обнаружения нарушения и должны включать, насколько это возможно, краткое описание нарушения, описание типов информации, которая была затронута. в случае нарушения, шаги, которые должны предпринять пострадавшие лица, чтобы защитить себя от потенциального вреда, краткое описание того, что застрахованное лицо делает для расследования нарушения, уменьшения ущерба и предотвращения дальнейших нарушений, а также контактная информация застрахованного лица (или деловой партнер, если применимо).

В отношении нарушения, совершенного деловым партнером или со стороны делового партнера, в то время как покрываемая организация несет полную ответственность за обеспечение уведомления физических лиц, покрываемая организация может делегировать ответственность за предоставление индивидуальных уведомлений деловому партнеру. Субъекты, на которые распространяется защита, и деловые партнеры должны учитывать, какая организация находится в наилучшем положении для направления уведомления физическому лицу, что может зависеть от различных обстоятельств, таких как функции, которые бизнес-партнер выполняет от имени объекта, на который распространяется действие страховки, и какая организация имеет отношения с физическое лицо.

Уведомление для СМИ

Субъекты, на которые распространяется действие Конвенции, в которых произошло нарушение, затрагивающее более 500 жителей штата или юрисдикции, помимо уведомления затронутых лиц, обязаны направить уведомление известным средствам массовой информации, обслуживающим штат или юрисдикцию. Охватываемые организации, скорее всего, направят это уведомление в форме пресс-релиза в соответствующие средства массовой информации, обслуживающие пострадавший район. Как и индивидуальное уведомление, это медиа-уведомление должно быть предоставлено без необоснованной задержки и ни в коем случае не позднее, чем через 60 дней после обнаружения нарушения, и должно включать ту же информацию, которая требуется для индивидуального уведомления.

Уведомление Секретарю

В дополнение к уведомлению затронутых лиц и средств массовой информации (при необходимости), охваченные организации должны уведомить Секретаря о нарушениях незащищенной защищенной медицинской информации. Субъекты, на которые распространяется действие страховки, уведомят Секретаря, посетив веб-сайт HHS, заполнив и отправив в электронном виде форму отчета о нарушении. Если нарушение затрагивает 500 или более физических лиц, покрываемые организации должны уведомить Секретаря без необоснованной задержки и ни в коем случае не позднее, чем через 60 дней после нарушения.Однако, если нарушение затрагивает менее 500 человек, застрахованное лицо может ежегодно уведомлять Секретаря о таких нарушениях. Сообщения о нарушениях, затрагивающих менее 500 человек, должны быть переданы Секретарю не позднее, чем через 60 дней после окончания календарного года, в котором нарушения были обнаружены.

Уведомление делового партнера

Если нарушение незащищенной защищенной медицинской информации происходит в деловом партнере или им, деловой партнер должен уведомить покрываемую организацию после обнаружения нарушения.Деловой партнер должен без необоснованной задержки и не позднее, чем через 60 дней после обнаружения нарушения, направить уведомление субъекту, на который распространяется действие страхового покрытия. Насколько это возможно, деловой партнер должен предоставить застрахованному лицу идентификационные данные каждого лица, затронутого нарушением, а также любую другую доступную информацию, которая должна быть предоставлена ​​застрахованным лицом в своем уведомлении затронутым лицам.

Административные требования и бремя доказывания

Охватываемые организации и деловые партнеры, в зависимости от обстоятельств, обязаны продемонстрировать, что все необходимые уведомления были предоставлены или что использование или раскрытие незащищенной защищенной медицинской информации не являлось нарушением.Таким образом, в отношении недопустимого использования или раскрытия информации, покрываемая организация (или деловой партнер) должна вести документацию о том, что все необходимые уведомления были сделаны, или, в качестве альтернативы, документацию, подтверждающую, что уведомление не требовалось: (1) ее оценка риска, демонстрирующая наличие низкая вероятность того, что защищенная медицинская информация была скомпрометирована в результате недопустимого использования или разглашения; или (2) применение любых других исключений из определения «нарушения».

Субъекты, на которые распространяется защита, также должны соблюдать определенные административные требования в отношении уведомления о нарушениях.Например, организации, на которые распространяется действие страхового покрытия, должны иметь письменные правила и процедуры в отношении уведомления о нарушениях, должны обучать сотрудников этим политикам и процедурам, а также должны разработать и применять соответствующие санкции в отношении сотрудников, которые не соблюдают эти политики и процедуры.

Инструкции для лиц, на которые распространяется действие гарантии, по отправке уведомлений о нарушениях секретарю

Отправить уведомление о нарушении секретарю

Просмотр нарушений, затрагивающих 500 или более человек

.