Антиципирующий это: антиципирующий — это… Что такое антиципирующий?

Содержание

Синоним к слову антиципирующий

Все синонимы к слову «антиципирующий»

Синонимы к слову «антиципирующий» — 11 букв.

#	Синоним	Количество букв	Тип синонима
5	упреждающий	11 букв.	Слово

Синонимы к слову «антиципирующий» — 12 букв.

#	Синоним	Количество букв	Тип синонима
6	предваряющий	12 букв.	Слово

Синонимы к слову «антиципирующий» — 15 букв.

Синонимы к слову антиципирующий — это слова близкие по значению к слову антиципирующий, которые с легкостью заменяют его в текстах и в разговоре. Всего найдено синонимов к слову антиципирующий — 9 шт. Среди них могут всречаться как слова, так и словосочетания. Из найденных синонимов, слов — 8 шт, а синонимичных словосочетаний — 0 шт.Очень часто, особенно при разгадывании кроссвордов встречается вопрос : «Синоним к слову антиципирующий», поэтому в нашем словаре также представлено количество букв из которых состоит тот или иной синоним. Самый маленький синоним к слову антиципирующий состоит из 11 букв, а самое длинное состоит из 15 букв. Найти нужное слово-синоним по количеству букв вы можете воспользовавшись таблицей сверху, а конкретно графой количество букв.

О синонимах

Без слов синонимов в текстах различного характера, будь то повествование, рассуждение, побуждение не обойтись в преодолении неоправданного повторения одного и того же слова. Также применение слов синонимов вместо антиципирующий используется в литературе, как способ связи соседних предложений в тексте. В стилистике русской словесности при письменном изложении текста повторение одних и тех же слов идентифицируется как тавтология и является грубой лексической ошибкой. Таким образом, при изложении текста на начальном этапе используется одно из ключевых слов синонима, а дальше по тексту уже применяются подходящие по смыслу слова синонимы, раскрывающие и усиливающие тематику текста для более обширного представления.

Например, изначальное слово «антиципирующий» далее уже в зависимости от необходимой применимости, заменяется на предваряющий,предвосхищающий,предугадывающий,упреждающий.

Не забываем, что по своим качествам синонимы могут быть применимы с использованием приставки «не» к словам антонимам, словам противоположным по значению. При этом лексическое значение образованного слова антонима с приставкой не- также характеризуется как синоним.

Характеризуют слово синоним и многозначные слова, образующие сложным словосочетанием слов в своей многозначности по лексическому значению одно из слов предлагаемого синонима в контексте.

В завершении сказанного, хочется подчеркнуть, какую важнейшую роль синонимы играют в речи людей. Применение слов синонимов и умение пользоваться дополнительными ресурсами в виде словарей, дает возможность не только предельно точного и многообразного выражения своих мыслей, но и ведет к обогащению, насыщению нашего родного русского языка.

Добавить синоним к слову антиципирующий

Добавление синонима к слову:

Если вы не нашли синоним в списке выше, но знаете его, то вы можете помочь нам сделать наш сайт лучше, введите слово в соответствующее поле и нажмите добавить, после модерации Ваш синоним обязательно будет добавлен.

Поиск синонимов

Поиск синонима к слову:

Антиципирующий — переводы, синонимы, грамматика, статистика

Словарь

английский

Переводы

anticipatory

Словарь

испанский

Переводы

anticipado, previsor, anticipatoria, anticipada, anticipatorio

Словарь

немецкий

Переводы

erwartend, vorausschauend

Словарь

французский

Переводы

anticipatif, anticipation, anticipée, d’anticipation, anticipative

Словарь

итальянский

Переводы

anticipatoria, anticipatory, anticipatorio, anticipatrice, anticipazione

Словарь

португальский

Переводы

antecipatório, antecipatória, antecipação, antecipado, de antecipação

Словарь

нидерландский

Переводы

vooruitlopend, bij voorbaat, anticiperende, anticiperend, anticipatie

Словарь

норвежский

Переводы

forutse, gripende, forutseende, gripe, foregripende

Словарь

шведский

Переводы

föregripande, gripande, anteciperande, förutseende, i föregripande

Словарь

финский

Переводы

ennakoiva, ennakoivaa, ennakoivia, ennakoivan, ennakoivaan

Словарь

датский

Переводы

foregribende, anticiperet, forebyggende, førtidspension, før-

Словарь

чешский

Переводы

předběžný, anticipační, předvídání, předjímající

Словарь

польский

Переводы

antycypacyjny, wyczekujący, przedterminowy, wyczekiwanie, wyprzedzający

Словарь

венгерский

Переводы

előrelátó, előzetes, megelőző, előrehozott, előrejelző

Словарь

турецкий

Переводы

ileriye yönelik, beklenti, ileriyi gören, beklentisel, anticipatory

Словарь

греческий

Переводы

προβλεπτική, προληπτικά, προληπτικό, προληπτικής, προληπτική

Словарь

украинский

Переводы

антиципирующая, антиципирующей, антиципирующих, антиципирующую

Словарь

албанский

Переводы

paraprak, preliminar

Словарь

болгарский

Переводы

предчувстващ, очакващ, изпреварващо, изпреварващото, изпреварваща

Словарь

эстонский

Переводы

ennetav, ennetavat, ennetavate, ennetavaid, ennetavad

Словарь

хорватский

Переводы

preuranjen, anticipaciju, anticipatorno, anticipativno, anticipativan

Словарь

исландский

Переводы

Fyrirsjáanlegar

Словарь

литовский

Переводы

išankstinis, priešlaikines, numatymu, numatomas, laukiamo

Словарь

латышский

Переводы

iepriekšējs, priekšlaicīgs, ievada, paredzēšanas, priekšlaicīgu

Словарь

македонский

Переводы

антиципативен, предвремено, акција на, anticipatory, антиципаторна

Словарь

румынский

Переводы

anticipat, anticipativ, anticipativă, anticipată, anticipatorie

Словарь

словенский

Переводы

predvidevanju, anticipatorno, Preuranjen

Словарь

словацкий

Переводы

predbežný, predbežné, predbežného, predbežnému, k predbežnému

грамматика ощущений в одном эпистолярном метаромане

Памяти Александра Юрьевича Галушкина (1960—2014) — историка литературы, текстолога, секретаря Виктора Шкловского, его преданного исследователя

В статье пойдет речь об ощутимости, которую Виктор Шкловский в статье «Искусство как прием» (1916) провозгласил вслед за Львом Толстым важнейшей задачей искусства, противостоящего автоматизму обыденной жизни. Будучи введена в указанной работе, категория «ощутимости» получила практическое, наглядное и собственно «ощутимое» проявление в экспериментальном прозаическом тексте «Zoo, или Письма не о любви, или Новая Элоиза», который Шкловский написал в 1923 году в Берлине. Имея внешне простую структуру (стопка писем без сквозного сюжета), текст обнаруживал сложную прагматику — он мог работать и как любовная переписка, и как прозаический жанр (который постоянно обретает голос и говорит о себе), и как политическое заявление (см.: [Steiner 1985: 28]). На эту сложность впервые обратил внимание еще Юрий Тынянов, в очень краткой реплике успевший назвать его «эмоциональным, не боящимся сентиментальности» [Тынянов 1977: 166]. Это не только аллюзия на ироничное заглавие вышедших незадолго до «Zoo» мемуаров Шкловского, но и точная характеристика нового витка развития формалистской теории. В противоположность классификаторскому подходу своих ранних статей Шкловский не описал, но воспроизвел форму классического романа на материале своей биографии, поданной как хроника ощущений.

Сначала о событийном контексте. В марте 1922 года бывший военный комиссар Временного правительства, вынужденно «правый», т. е. не примкнувший к большевикам, эсер Виктор Шкловский ушел из Петрограда по льду Финского залива в поселок Райвола — тот, что в 1948 году переименовали в Рощино (сразу после «зимней войны» было недосуг). В приграничном карантинном лагере Шкловский возобновляет работу над воспоминаниями — к тому моменту они были уже частично изданы под названием «Революция и фронт» [Шкловский 1921]. Для человека, начавшего писать мемуары в 27 лет, успешный отрыв от чекистов был подходящим источником вдохновения. Уже несколько лет большевики расчищали «красным террором» свой путь к победе и наконец, 22 февраля 1922 года, Ленин прямо призвал наркома юстиции к усилению репрессий «особенно» в адрес меньшевиков и эсеров [Ленин 1970: 396]. Еще раньше, 8 февраля 1922 года, в «Известиях» появилось заявление Президиума ГПУ о задачах обезвредить эсеровское рассеяние в России. Карательный рейд был поддержан синхронным выходом в Берлине то ли сугубо справочной, то ли открыто провокаторской книги Георгия Семенова (Васильева) «Военная боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917—1918 гг.».

Шкловский был, несомненно, бывшим, но далеко не рядовым членом партии. За ним пришли 4 марта в Дом искусств на мойке, но не застали — он ездил добывать дрова. В поздней мемуарной книге «Эпилог» (1989) Вениамин Каверин пишет, что Шкловский увидел в своем окне свет и отправился к отцу, которому и оставил свой драгоценный груз [Каверин 1997: 11—14]. Вечером 5 марта он появился в квартире своего друга и соратника Юрия Тынянова на Греческом проспекте, где жил и автор будущих мемуаров, приходившийся хозяину двоюродным братом. Лидер ОПОЯЗа изложил свои планы побега, и больше его не видели. На следующий день все, кто оказался в квартире Тынянова, были задержаны чекистами на трое суток. За это время квартира набилась битком. Действовал ставший впоследствии широко применявшийся принцип «всех впускать — никого не выпускать». Шкловский не зашел ни к Тынянову, ни к Елизавете Полонской и был прав — там тоже ждала засада. Он заехал в Госиздат за деньгами, ввергнув тамошних служащих в шоковое состояние. Поскольку они еще не знали, кто страшнее — ГПУ или Шкловский, авторские ему выдали сразу от греха подальше [там же: 30—31]. Их не хватило, чтобы уйти далеко. Более того, их не могло хватить даже на недолгое пребывание в Финляндии.

22 марта в письме к своему дяде Исааку Шкловскому (Дионео) беглец писал, что временно живет у другого дяди Александра, скучает в Финляндии по русским издательствам, поэтому при первой же возможности собирается в Прагу или Берлин [Шкловский 1994: 284]. В этих городах можно было не знать ни одного языка, кроме русского. Живший в Лондоне Дионео подключает берлинские знакомства и помогает Шкловскому устроиться в эсеровскую газету «Голос России», где в феврале 1922 года вновь сменился главный редактор — им стал Николай Мартьянов, бывший участник покушения на Ленина и будущий издатель отрывных календарей для русской диаспоры Нью-Йорка. Первая заметка Шкловского в газете появляется уже 11 апреля, последняя датирована 15 октября. Участие в судьбе эсеров, и Шкловского в частности, принимал Максим Горький. Он выражал члену Политбюро ВКП(б) Алексею Рыкову, известному более или менее либеральными взглядами, протест против расправы над эсерами (см.: [Суровцева 2015: 179]). Это не возымело реакции. Но Горький мог помочь Шкловскому, по крайней мере, в его хлопотах по переезду, так как ясно, что гонораров от эмигрантской газеты не хватало даже на элементарные нужды. Российские поступления были исключены. О них ли речь, когда «Серапионовы братья» и другие сочувствующие собирают деньги, чтобы заплатить выкуп за Василису Шкловскую-Корди, арестованную большевиками с целью шантажа ее мужа, сбежавшего за границу? Муж страдает, но о себе беспокоится больше [1]. Горький далеко, и его заступничество малопродуктивно. В конце мая Шкловский перебирается в Гельсингфорс, а затем — в Берлин. Он важен и как центр русского рассеяния, и как место встречи с оставшейся в России интеллигенцией, которой еще выдают паспорта. В этом смысле Германия, в отличие от Финляндии, — опасный проходной двор. Но где-то надо работать, на что-то жить. И самое главное — снова почувствовать себя культурным героем, интеллектуальным лидером, классиком остранения (пока не устранили).

В Берлине, как выясняется, с этим нелегко. Жизнь организована совсем не так, как в живущем на разрыв аорты Петрограде времен военного коммунизма. Культурная атмосфера Берлина более дифференцирована и разрежена. Положение Шкловского осложняется революционным шлейфом, будь он хоть трижды социалистом, или тоже пострадавшим. он участвовал, метался, запятнал себя различными формами сотрудничества. Вдобавок он еще и глава скандальной критической школы. В глазах интеллигентного обывателя, безразличного к тонкостям литературного анализа, это просто версия футуризма, чьи гранды пошли на службу большевикам. Шкловский не годился для Берлина, будучи пугалом для консерваторов и парией для либералов. С таким багажом в России было намного проще. если бы не эсеровский процесс.

Шкловский все же возобновляет мемуарные опыты. В продолжение «Революции и фронта» в берлинском издательстве «Эпоха» выходит крошечная книжка «Эпилог», решенная в эстетике ранних выпусков ОПОЯЗа и снабженная подзаголовком «Конец книги «Революция и фронт». В то же самое время под обложкой петроградского альманаха «Часы» [2] публикуется еще один, сданный автором еще до бегства из России мемуарный экстракт — «В пустоте». Первый из упомянутых текстов посвящен ассирийскому походу еще российской армии, второй — сумбурной задержке Шкловского в 1920 году в Херсоне в качестве начальника подрывного отряда (на этот раз уже на стороне красных, с которыми эсеры и меньшевики вынужденно сближались на Гражданской войне). Вскоре оба фрагмента вошли в полную версию мемуаров, получивших цитатное название «Сентиментальное путешествие». Шкловский работал над итоговой рукописью до осени 1922 года, после чего поехал в Прагу к Роману Якобсону, надеясь получить поддержку под эгидой «Русской акции» Чехословацкого правительства, которое одно из немногих в Европе (наряду с Сербией, благодарной за помощь в Первой мировой войне) оказывало поддержку русским.

В середине октября 1922 года Шкловский вернулся из Праги с небольшой ссудой, которую он так никогда и не вернул. В конце года рукопись книги «Сентиментальное путешествие» была сдана в издательство «Геликон». Параллельно Шкловский в быстром темпе работает над новой книгой — эпистолярным романом «Zoo. Письма не о любви, или третья Элоиза», который станет одной из главных книг не только короткого эмигрантского периода, но и всей его творческой биографии. В 1920-е годы Лидия Гинзбург восклицала на страницах своих записок (восклицание — нечастая для нее интонация), что «Zoo» — «самая нежная книга наших дней» [Гинзбург 1989: 73], а Лидия Сейфуллина, по свидетельству самого Шкловского, кричала во время очередного скандального диспута в актовом зале Тенишевского училища: «Вы же умный человек, ведь вы написали Zoo» [Чудаков 1990: 96]. В третьем предисловии к роману, написанном для сборника «Жили-были» (1964), семидесятилетний Шкловский пишет, что его «душа износилась на сгибах», эта книга «ее согнула тогда» [Шкловский 1973: 167]. Спустя двадцать лет писателю на пороге девяностолетия достает мудрости признаться, что «Zoo» в 1982 году нравится ему больше, чем когда была написана. И к тому же «нравится больше, чем то, что, например, сейчас пишу» [Шкловский 1984: 78].

Исходя из сохранившихся штампов на редактурах издательства (самый ранний датирован 7 мая), Шкловский сдал текст не позднее конца апреля [Янгиров 1998: 489]. В вышеупомянутой «теории прозы 2.0» Шкловский вспоминает, что нуждался и за неделю надиктовал книгу [Шкловский 1984: 77]. Это преувеличение, усиленное и мифологизированное давностью лет. Работа над рукописью велась, по-видимому, несколько месяцев. Интимность выбранного жанра требовала тщательной обработки — в этом было основное отличие от «Сентиментального путешествия», которое структурно предполагало поспешность, исходило из неряшливости формы, вынужденно приносимой в жертву оперативности путевых заметок. Эпистолярный роман требовал ответственности, по меньшей мере, за двоих — к нарратору (альтер-эго Шкловского) добавлялся адресат (Аля, которой в реальности соответствовала Эльза Триоле, предмет недолгого увлечения автора в Берлине). В противоположность авантюрному травелогу — наличие узнаваемого прототипа задавало повышенные требования к форме высказывания. Эпистолярные условности были в центре внимания Шкловского в 1916—1919 годы, когда писались программные методологические статьи, и взывали, как оказалось, к преодолению. Пока Шкловский был в «сентиментальном путешествии», он, по его словам, «падал камнем» и старался не думать, но «смешал два ремесла», наблюдая и фиксируя [Шкловский 2002: 142]. Так и получилась книга — актуализация события через текст, строящийся как рефлексия, синхронная действию. Напротив, «Zоо» — это несмешанное ремесло и отложенная рефлексия. Здесь автор с помощью любовного романа решает вопросы теории и истории литературы, обращаясь через голову адресата к своим гонителям, от которых ему пришлось сначала скрываться, а потом просить простить.

Берлинский оригинал 1923 года с необходимостью лишен «матрешки» предисловий, которыми текст оброс к середине века по мере новых публикаций. Нет здесь и «Письма вступительного», впервые увидевшего свет в ленинградском переиздании 1924 года и сильно переписанного, вплоть до подозрительного стилистического диссонанса с остальным текстовым массивом, для переиздания в составе мемуаров на этапе поздней «оттепели». Изначально роман должен был иметь одно «оригинальное», структурно обусловленное предисловие. Второе, уже отчужденное от материала и написанное с небольшой критической дистанции, добавится к ленинградскому изданию в 1924 году, третье — в 1963-м, когда издательство «Советский писатель» подготовит к печати мемуарный сборник «Жили-были». Первое предисловие, написанное в Берлине в начале марта 1923 года, отличается максимальной предметностью самоанализа. Это крепкая продукция действующего формалиста, для которого проза — все еще прием и объект разбора, а не образ жизни и капитал, который приходится проживать.

Автор говорит здесь об этапах оформления замысла — от очерков русского Берлина к любовной теме, которая придала отдельным фрагментам смысловую связь, а затем уже к эпистолярной форме, выстроившей их в определенную последовательность. Роль посредника или, если угодно, инструмента жанрового превращения сыграло стихотворение в прозе Велимира Хлебникова «Зверинец». Оно приведено в качестве обширного эпиграфа и значимо перекликается с заглавием романа. Запрет писать о любви, приписываемый женщине-адресату, — нарочитое ограничение, создающее эффект сопротивления в реализации магистральной темы. материал повествования (литература и окололитературный быт) превосходно знаком автору, но прямого отношения к любви не имеет. Не имея права писать о любви, повествователь превращается в экскурсовода по современному литературному процессу, мотивируя эту роль, что характерно, «обликом» женщины как «человека другой культуры, потому что человеку твоей культуры незачем посылать описательные письма» [Шкловский 2002: 271]. Таким образом, сквозным приемом романа становится актуализация «иностранного» компонента остранения. Эмиграция позволяет обратиться к своему как чужому. То же самое происходит и с традиционной эпистолярной формой. Исследователи отмечают, что Шкловский вовсе не воспроизводит ее, изученную им же вдоль и поперек, не стилизует ее, так как это было бы изящно и бессмысленно; он пишет «вторым слоем», показывая, куда она может развиваться в условиях модернистской перезагрузки формы [Логу- нова 2009: 121].

Это случай метаромана в письмах, филологическая проза par excellence. Структура писем, в свою очередь, основана на принципе примыкания, словесного varieté, пионером которого в русской традиции был Василий Розанов с его манерой «записок» и «выдержек», которые он сам называл «опавшими листьями», а Шкловский анализировал в первопроходческом очерке «Розанов» в 1921 году (подробнее: [Левченко 2013]). О феномене варьете Шкловский будет говорить в письме 22-м, предлагая краткое резюме собственного литературного метода.

Самое живое в современном искусстве — это сборник статей и театр variété, исходящий из интересности отдельных моментов, а не из момента соединения. Нечто подобное замечалось во вставных номерах водевиля. Но в театрах такого рода виден уже новый момент, момент соединения частей. В одном чешском театре, такого же дивертисментного типа, как «Scala», мне пришлось видеть еще один прием, кажется применяемый уже давно в цирках. Эксцентрик в конце программы показывает все номера, пародируя и разоблачая их. Например, фокусы он демонстрирует, стоя спиной к публике, которая видит, куда пропадает исчезнувшая карта [Шкловский 2002: 317].

Автор наглядно показывает, как писать, тотчас же себя разоблачая, — эта концепция, антиципирующая опыты французского «нового романа» (в первую очередь, Мишеля Бютора), начинает зарождаться еще в статьях Шкловского периода 1921—1922 годов (в частности, в упомянутой работе «Розанов»), далее развивается в заметках для газеты «Жизнь искусства» (собраны в книгу «Ход коня» 1923 года) и прорастает в художественно-теоретических проектах — «Сентиментальном путешествии» и особенно «Zoo».

Преимущественно лоскутный текст эпистолярного метаромана ткется из воспоминаний о литературе, оставшейся в России, историй из жизни русских писателей метрополии и диаспоры, суждений о литературной кухне русского Берлина, теории стиля, устройства текста, риторики и структурных новаций «молодой» русской прозы, наконец, о метафорах любви, будь то наводнение, зоопарк или автомобиль.

Книга строится и как роман в письмах, и как сборник афоризмов, и как путеводитель по возможным сравнениям и метафорам, позволяющим воспроизвести мир чувств, в первую очередь — результаты наблюдения. Покинув царство логоса — литературоцентричную Россию, — Шкловский последовательно перерабатывает избыточный визуальный опыт. Берлин, на языке которого он не говорит, прорастает в «Zoo» экскурсионной составляющей — местами и маршрутами. Ни до, ни после в текстах Шкловского не было такого количества незнакомых, словно пробуемых на вкус, иностранных собственных имен, по которым так увлекательно восстанавливать пути протагониста и автора [3].

Реальный комментарий к тексту «Zoo» был подготовлен в начале нового столетия Александром Галушкиным при участии Владимира Нехотина. Эта работа сопровождала автобиографическую трилогию («Сентиментальное путешествие» — «Zoo» — «Третья фабрика»), переизданную для широкого читателя. В этом смысле возвращаться к реалиям, упомянутым в романе, в ближайшее время нет необходимости, — сами по себе Курфюрстендамм и Йоркштрассе, фамилии писателей и названия произведений не нуждаются в толковании и образуют материал интерпретации, как и риторический контекст их упоминания. Другое дело — опыты чтения «Zoo», которые начиная с 1970-х годов отражают этапы актуализации формализма в современной науке о литературе. Если, например, в классической книге о методологии формализма эпистолярная форма Шкловского понимается в контексте исторической поэтики приемов [Ханзен-Лёве 2001: 536—537], то в следующем десятилетии актуализируются политические референции, и «чистую» поэтику сменяет изучение пограничности и трансгрессивности как самого Шкловского, так и субъекта его романа [Avins 1983: 94—97]. Углубляя «внелитературную», то есть нечувствительную к риторике, трактовку романа, Светлана Бойм на рубеже веков говорит о механизме ностальгии, который включается в «Zoo» самим фактом принадлежности (пусть и временной) эмигрантской культуре [Boym 2002: 220]. Примечательно, что текст Шкловского — не только проявление ностальгии по России, но и проекция потенциальной ностальгии по Берлину, который автор намеревается покинуть, — не потому ли так детальны и меланхоличны описания города, не потому ли так автобиографичен образ «скучающего обезьяна во внутреннем Zoo»? Эти прочтения освобождают текст Шкловского от вынужденного «славистического» провинциализма и позволяют настроить оптику, адекватную этому сложному многоуровневому произведению. В том числе избавляют от необходимости подробно аргументировать обращение к его сенсуалистическому уровню.

Текст «Zoo» изобилует особым вниманием к чувственным (в первую очередь, визуальным) аспектам слов и вещей. Дело не только в негативной риторике «нелюбви» и табу на прямое выражение чувств, которое сформулировано автором и не требует дешифровки. Даже наполненный реалиями текст «Сентиментального путешествия» не идет в сравнение с обилием визуальных метафор и описаниями того, что можно увидеть, заметить, подсмотреть. Столь пристальное внимание к визуальным возможностям словесного высказывания натренировано чтением Велимира Хлебникова, чье стихотворение в прозе «Зверинец» Шкловский предпослал своему тексту целиком. то есть было принципиально важно не обозначить отсылку, а показать пилотирующий источник в нередуцированном виде.

В работе о пересечении риторических кодов в прозаическом стихотворении Хлебникова «Зверинец» Нина Рудник-Сегал заостряет внимание на явном преобладании понятий, связанных с категорией зрения. Она утверждает, что «футуристическая установка на визуальность становится порождающим началом “Зверинца” как одного из парадигматических текстов русской литературы» [Рудник 2011: 198]. Во всей своей патетической значимости текст Хлебникова задает перспективу восприятия всего, что далее пишет Шкловский. Чужое слово, неожиданно приведенное целиком, а не в виде цитатного экстракта, сигнализирует о том, что, в отличие от наследия прочих писателей, с которым Шкловский привык обращаться достаточно свободно, Хлебников мыслится как автор целостных высказываний, не нуждающихся в интерпретации и дополнительных контекстах. Это глыба литературы, от которой нечего отсечь. Иначе говоря, стихотворению Хлебникова, написанному в период его символистского неофитства и увлечения идеями панславизма, приписывается качество священного текста [4]. И подобно священному тексту, «Зверинец» проектирует фарватер — за ним тянутся вторичные, более частные, дискретные и рыхлые (впитывающие, цитирующие) тексты наподобие «Zoo». Таким образом, эпиграф становится рефрактором, фокусирующим и проясняющим перспективу последующего текста.

У Хлебникова в «Зверинце» все зримо и ощутимо. Здесь в свернутом виде присутствуют мотивы, которые будут повторяться в письмах протагониста и Али. Зоопарк — это модель мира: сюда «немцы ходят пить пиво» [5], а «красотки продают тело», здесь «обезьяны … выказывают концы туловища», а «нетопыри висят подобно сердцу современного русского», морж похож на Ницше, а челюсти ламы движутся направо и налево, как в представительной демократии (цит. по: [Шкловский 2002: 273—274]). Внимательное чтение эпиграфа, который в среднестатистическом случае проскакивает, как важная, но незаметная таблетка со стаканом воды, обнаруживает практически прямые референции в тексте Шкловского, который критикует чужих ему немцев и зажато реагирует на случайно увиденный стриптиз, с тоской обнаруживает свои черты в меланхолично мастурбирующем шимпанзе, жадно перечисляет достоинства и пороки русской литературы и несовершенства политики, загнавшей его в Берлин.

В широко известном вступлении к сборнику «Гамбургский счет» (1928) Шкловский назовет Хлебникова чемпионом воображаемого состязания писателей. Трудно переоценить важность этого имени для формализма, так как и первая книга Романа Якобсона, вводившая в научный оборот понятие «приема», была написана на материале Хлебникова. Насколько необходим Хлебников автору «Zoo», явствует уже из четвертого письма, где протагонист Шкловского греется «у огня чужих редакций», как апостол Петр, незаметно отрекшийся от Иисуса у костра, где на него давило «общественное мнение» [Шкловский 2002: 278]. Крест на могиле Хлебникова с надписью «Председатель Земного Шара» прямо сопоставлен с крестом с надписью «Иисус Христос — Царь Иудейский». Но «Зверинец» не только взывает к авторитету учителя и помогает оформиться зоологическим метафорам Шкловского, но и задает новаторскую для прозы того времени визуальную доминанту. Подобно тому, как у Хлебникова выстраивается череда выпуклых образов, письма Шкловского Але практически лишены абстрактных рассуждений — одни лишь предметы и действия в их взаимосвязи. В «Zoo» Шкловский не просто время от времени пробует, как в «Сентиментальном путешествии», визуальную риторику, но превращает ее в ключевую концепцию. Позднее ее возможности будут лабораторным путем выявлены и отработаны в авантюрном романе «Иприт», написанном в соавторстве с Всеволодом Ивановым (1925) под уже рефлексивным влиянием кино. В этом отношении Шкловский, по возвращении в Россию совершивший неожиданный скачок в кинематограф, в действительности воплощает опыт работы над текстом «Zoo» и в последующем литературном развитии сближается с такими популярными в России 1920-х годов текстами, как «Доногоо Тонка» Жюля Ромэна (1919) [6] и «Манхэттен» Джона Дос Пассоса (1925).

Во втором письме — ложном ответе на первое, которое Аля адресует сестре в Москву, — сразу после приветствия идет примечательная фраза: «Я уже два дня не вижу тебя» [там же: 276]. обрамлением к нему работает финал письма: «Потом я загляделся на тебя» [там же: 277]. В самом деле, если Аля — «реализация метафоры», о чем так поспешно говорится в последнем письме, адресованном ЦИК [там же: 329], то ее можно было и не видеть, достаточно использовать как мотивировку заметок о современной литературе, из которых в основном состоят письма. Четвертое письмо — о сходстве протагониста с апостолом Петром и значении Хлебникова, что комментирует упоминавшийся выше эпиграф. Здесь кажутся сильными местами описания боли— скорее, тактильные, чем визуальные, но при ближайшем рассмотрении также ощутимо присутствие видимого мира — ср. образы костра, степи, моря, а главное, сна, который как море [там же: 282]. Важнейший раздел — шестое письмо, очередная референция к эпиграфу, где знаменитый берлинский зоосад описывается как развернутая аналогия с жителями города. И неслучайно встык с этим пассажем идет в следующем письме развернутая характеристика Зиновия Гржебина, русского издателя с «мясным» лицом, напоминающим даже «кишки, наполненные пищей» [там же: 288]. Возникает эффект, будто Шкловский осваивает ремесло сценариста, которое даст ему на родине хлеб с маслом, если не ровный достаток. Концентрация на зримости, визуальной ощутимости в «Zoo» сильна настолько, что даже написанное позднее «Письмо вступительное» воспроизводит эту доминанту. Визуальные контексты здесь самые разнообразные — от натуралистичных («…слепой локализует чувство осязания на конце своей палки» [Шкловский 1973: 173] до цитатных (фрагменты «Войны и мира», где капитан Тушин чувствует себя великаном, бросающим ядра). Совершая уступку советской цензуре, протагонист подчеркивает, что асфальт и световая реклама Берлина, машины и волнующие женщины вселяют в него растерянность. Старательно заглаживая эмигрантскую «вину», он может допустить и неловкую прямолинейность (ср. несуразную фразу «Кажется, я здесь нехороший» [там же: 175]), однако это может работать и на более широкое противостояние России и Запада, периодически актуальное с середины XIX века. Избыточная визуальность и эстетская чувственность Берлина нервируют протагониста «Zoo», но не стоит забывать, что именно из эмиграции Шкловский привезет в Россию понимание кинематографа как важнейшего медиума своего времени. Ведь уезжал он в эмиграцию противником кинематографа [7], а по возвращении пошел работать на кинофабрику…

Еще один важный аспект построения книги состоит в мнимости эпистолярного порядка. текст «Zoo» вовсе не воспроизводит диалогическую структуру. Выше уже говорилось, что первое письмо, открывающее основной массив книги, не принадлежит Шкловскому и адресовано оно тоже не ему. Эльза Триоле, уже оставившая своего французского мужа Андре и живущая в берлинском пансионе, пишет в Москву своей сестре Лиле Брик. Шкловский публикует это и еще несколько писем своей корреспондентки, откупаясь от нее тем, что у нее якобы очевидный литературный дар, даже его, профессионала, якобы охватывает зависть. Включение чужих писем в книгу — своеобразная инвестиция в ту, что написала их, точнее, в продукт письма, таким путем становящийся литературой. Шкловский упорствовал в поддержке версии о «нетронутом», неотредактированном характере писем, хотя здесь важен не столько момент аутентичности, сколько сам принцип комбинации повествовательных голосов, которые могут принадлежать одному или разным субъектам.

Бессмысленность проверки в данном случае лишь подтверждает, что литература живет по своим законам и моделирует реальность, как ей вздумается. В письме Эльзы сестре Лиле бросаются в глаза «двенадцать железных мостов», под которыми нужно проехать, чтобы попасть в пансион. Эльза добавляет, что друзья с Унтер-ден-Линден заходить по дороге не будут. Число этих мостов откровенно отсылает к 12 воротам Небесного Иерусалима, поскольку железные мосты в западной части города (куда не дойти пешком из восточного Митте, где проходит упомянутая «улица под липами», Унтер-ден- Линден) — это железнодорожные виадуки линии S-Bahn, ведущей в сторону Шарлоттенбурга. Двигаться под этими сооружениями, исполненными сурового индустриального обаяния, означает проходить обряд перехода и/или ступени инициации, реализуемые в традиционных культурах с помощью ворот (реальных или условных). Изящная и дерзкая игра с классическими мотивами заставляет предположить, что текст Эльзы претерпел редакторское вмешательство. Если, конечно, исходить из того, что Шкловский использовал в романе настоящую переписку.

Второе письмо, наконец, вводит в действие мужского протагониста. При этом показательно, что в тексте письма нет ни действия, ни размышления. Это демонстрация силы лирической прозы, что-то вроде учебника любовной риторики. Корреспондент не забывает четко и последовательно перечислить все доступные ему виды ощущений. Он не видит свою возлюбленную, не слышит ее в молчащем телефоне, тонет в собственных слезах, которые в одном из последующих писем плавно сольются с рекой Шпрее… Его клонит к телу возлюбленной, как заснувшего пассажира к соседу, но следует пробуждение и очередной долгий взгляд… Лишь в самом конце письма он наматывает свою жизнь на мысль о ней… текст последовательно переключает чувственные регистры и обрывается, так и не оформив ни одной мысли. Автор письма подытоживает, что напугал корреспондентку своей любовью. Но ведь именно этого он и добивался, играя роль брутального демобилизованного солдата, только что приехавшего из немытой России. В своем следующем, то есть четвертом, письме протагонист обещает не писать о любви, но в итоге выходит на возвышенную историю гибели Хлебникова. Не ради близости к мэтру, но для оправдания чувств эпистолярный Шкловский вспоминает, как был свидетелем неудачной любви Хлебникова. Этот пример помогает пережить свое горе, взять «сердце в зубы» и писать книгу, лишний раз свидетельствуя о письме как сублимации влечения и безнадежной привязанности.

Ритм чередования писем соблюдается не всегда. Кокетливые признания протагониста в том, что он завидует своей корреспондентке, не спасли бы его в наши дни от обвинений в сексизме. Он очень агрессивно навязывает свою любовь, пугает возлюбленную слишком сильными, брутальными чувствами, шантажирует ее описаниями своих страданий и ставит в безвыходное положение, изводя многословными сублимирующими рассказами о безразличных ей вещах. Иногда он даже хамит. «Ты никогда не будешь права передо мной, потому что не имеешь ни мастерства, ни любви…» [там же: 304]. Самое главное, что у женщины, которая вынуждена это читать, не очень много возможностей высказаться. Удельный вес ее писем несопоставим с маниакальной болтовней протагониста. При этом среди писем Али встречается предельно изощренный случай метатекста, или «текста о тексте», — зачеркнутое письмо, или в высшей степени выразительный маркер: «читать (не) надо» [8]. Таким способом автор, собирающий фрагменты и оставляющий за собой последнее слово, приписывает героине им же выдуманное, построенное на гендерных стереотипах поведение. Независимо от исторической судьбы своего прототипа Аля из романа— конструкция, которую исполнитель роли влюбленного строит из собственной тревоги, тоски, нереализованности. Играя на близости понятий, нельзя вновь не заглянуть в конец текста и не привести цитату из финального, 30-го письма, адресованного вместо женщины в ЦИК: «Я придумал женщину и любовь для книги о непонимании, о чужих людях, о чужой земле. Я хочу в Россию» [там же: 329]. Когда-то не слишком любимый Шкловским поэт Некрасов писал в память о еще менее любимом критике Добролюбове: «Как женщину ты родину любил». История повторилась в виде образцового фарса. Если, конечно, нельзя назвать иначе переключение любовных страданий на Центральный Исполнительный Комитет СССР…

Наконец, третья особенность, на которую следует обратить внимание, заключается в умножении синонимических (или аналогических) рядов. Шкловский только на первый взгляд пишет о вещах далеких, слабо связанных, перескакивающих от свойства к свойству. В действительности у него все упорядоченно и даже однообразно. Разнообразие предметов уравновешивается простотой механизма аналогии. Протагонист, говоря о себе, тасует ограниченный набор олицетворений — он то животное, то машина, то вещь. Подобным же образом всем человеческим чувствам соответствуют качества вещей (акцент делается на предметном мире, через который наглядно описывается человек). Стихия здесь маркирует сильные чувства — например, ветер и наводнение. Экстремальность российского опыта описывается через библейские притчи — так задается инерция возвышенного в антитезе «низменному» Берлину. Эмигрантам соответствуют звери в клетках зоопарка у вокзала Цоо. Это выводит на потенциальное противостояние «чужой» буржуазной Германии и «своей» советской России, чем в финале остается лишь воспользоваться, изобразив покаяние и попросившись домой — уже «всерьез», уже «вне игры».

Тем не менее фраза «я поднимаю руку и сдаюсь» из последнего письма осталась частью все той же игры, по правилам которой написан текст «Zoo». Нет никаких оснований, чтобы доверять ей больше, чем всем остальным словам в этой книге. Ведь даже одни и те же фигуры могли работать у Шкловского в разных режимах. По наблюдению одного из наиболее тонких и проницательных исследователей подтекстов русской литературы, «берлинский Zoo выступает у Шкловского и как метонимия, и как метафора русской эмиграции» [Ронен 1999: 167]. Под метонимией здесь имеется в виду, что первая волна русской эмиграции в Берлине селилась в основном вокруг Тиргартена — неподалеку от вокзала Цоо, в начале бульвара Курфюрстендамм и на прилегающих улицах. Один из крупнейших и старейших зверинцев Европы распространяется вширь, за свои пределы, и агентами этого распространения служат русские эмигранты. Но трансляция по смежности, как определяют метонимию, тотчас же оборачивается замещением по сходству, то есть метафорой. Ронен подчеркивает, что зверинец — это не только и даже не столько убогий эмигрантский удел, но и литературный быт как таковой, и необязательно эмигрантский. В этом смысле грустный «обезьян» из 6-го письма, занимающийся «скучным обезьяним делом», за которое протагонисту «обидно и стыдно» [Шкловский 2002: 285], органично связан с упомянутой в 5-м письме обезьяньей Великой и Вольной Палатой (ОБЕЗВЕЛВОЛПАЛ), учрежденной Алексеем Ремизовым в 1919 году.

Визуальное богатство лирических метафор контрастирует с таким же видимым и осязаемым, но подчеркнуто убогим вещным миром эмигрантской жизни. Протагонист капризен и сварлив, так что берлинские кирхи кажутся ему похожими друг на друга, между домами не проходы, а проломы, а поезд унтергрунда всплывает во время воображаемого наводнения «дохлым угрем» [там же: 293]. Проститутка в красной шляпе говорит ему что-то на непонятном языке (видимо, это раздражает особо). Берлинские театры, подарившие ему как теоретику принцип варьете, находятся, как ему кажется, на низкой ступени развития, в ночных клубах танцуют несчастные женщины в чулках и без, и все это производит на него жалкое впечатление, хотя и врезается в память — как ржавые краны, стальные мосты и прекрасные каналы, «когда по берегу их идет высокий помост городской железной дороги» [Там же: 324]. Знакомый и устойчивый комплекс эмигрантского провинциализма в исполнении одного из самых передовых теоретиков своего времени — достойное продолжение Достоевского в Париже. Шкловский, создав протагониста «Zoo», разоблачил важную психологическую черту безответного влюбленного. Он/она говорит, что вместо любви предметом разговора будут искусство и автомобили, но немолчно говорит о своей любви, полагаясь на перформативность слова. Оно продлевает «прием затрудненной формы» — тот самый, о котором Шкловский косноязычно и увлеченно писал в статье «Искусство как прием»: «…воспринимательный процесс в искусстве самоценен и должен быть продлен; искусство есть способ пережить делание вещи, а сделанное в искусстве не важно» [Шкловский 1929: 13]. Реализовать этот прием на практике довелось, в конечном счете, именно в «Zoo». Возможно, именно поэтому этот эпистолярный метароман так нравился Шкловскому до самой смерти, как бы от чего ни приходилось отрекаться.

Библиография / References

[Гинзбург 1989] — Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом. Л.: Советский писатель, 1989.

(Ginzburg L.Ya. Chelovek za pis’mennym stolom. Leningrad, 1989.)

[Каверин 1997] — Каверин В.А. Эпилог. М.: Аграф, 1997.

(Kaverin V.A. Epilog. Moscow, 1997.)

[Левченко 2013] — Левченко Я. Тень Василия Розанова в повествовательном ландшафте Виктора Шкловского // (Не)музыкальное приношение, или Allegro affettuoso: сборник статей: к 65-летию Бориса Ароновича Каца. СПб.: Издательство ЕУСПб, 2013. с. 426—440.

(Levchenko Ya. Ten’ Vasiliya Rozanova v povestvovatel’nom landshafte Viktora Shklovskogo // (Ne) muzykal’noe prinoshenie, ili Allegro affettuoso: Sbornik statej: k 65-letiyu Borisa Arono vicha Kaca. Saint Petersburg, 2013. P. 426—440.)

[Левченко 2014] — Левченко Я. Звезды и планеты. Ранние литературные опыты Виктора Шкловского // Методология и практика русского формализма: Бриковский сборник / отв. ред. Г.В. Векшин. Вып. 2. М.: Азбуковник, 2014. с. 402—407.

(Levchenko Ya. Zvezdy i planety. Rannie literaturnye opyty Viktora Shklovskogo // Metodologiya i praktika russkogo formalizma: Brikovskij sbornik / Ed. by G.V. Vekshin. Vol. 2. Moscow, 2014. P. 402—407.)

[Ленин 1970] — Ленин В.И. О задачах Наркомюста в условиях новой экономической политики // Ленин В.И. Полн. собр. соч. изд. 5-е. м.: Политиздат, 1970. т. 44 (Июнь 1921 — март 1922). с. 396—400.

(Lenin V.I. O zadachah Narkomyusta v usloviyah novoj ekonomicheskoj politiki // Lenin V. I. Poln. sobr. soch. 5 ed. Moscow, 1970. T. 44 (Iyun’ 1921 — Mart 1922). P. 396—400.)

[Логунова 2009] — Логунова Н.В. «Zoo, или Письма не о любви, или третья Элоиза» как филологический эпистолярный роман // Изв. РГПУ им. А.И. Герцена. 2009. № 101. с. 114—122.

(Logunova N.V. «Zoo, ili Pis’ma ne o lyubvi, ili Tret’ ya Eloiza» kak filologicheskij epistolyarnyj roman // Izv. RGPU im. A.I. Gercena. 2009. № 101. P. 114—122.)

[Никольская 1986] — Никольская Т. Эмоционалисты // Russian Literature. 1986. Vol. 20, № 1. P. 61—70.

(Nikol’skaya T. Emocionalisty // Russian Literature. 1986. Vol. 20. №1. P. 61—70.)

[Ронен 1999] — Ронен О. Пути Шкловского в «Путеводителе по Берлину» // Звезда. 1999. № 4. с. 164—172.

(Ronen O. Puti Shklovskogo v «Putevoditele po Berlinu» // Zvezda. 1999. № 4. P. 164—172.)

[Рудник 2011] — Рудник (Сегал) Н. «Зверинец» В. Хлебникова: слово и изображение // Toronto Slavic Quarterly. 2011. Vol. 35. C. 197—256.

(Rudnik (Segal) N. «Zverinec» V. Hlebnikova: Slovo i izobrazhenie // Toronto Slavic Quarterly. 2011. Vol. 35. P. 197—256.)

[Суровцева 2015] — Суровцева Е.В. Сборник переписки М. Горького с большевистскими и советскими вождями: Проблемы сопоставления и комментирования // Филологические науки. Вопросы теории и практики: В четырех частях. Ч. 2. Тамбов: Грамота, 2015. с. 178—180.

(Surovceva E.V. Sbornik perepiski M. Gor’kogo s bol’shevistskimi i sovetskimi vozhdyami: Problemy sopostavleniya i kommentirovaniya // Filologicheskie Nauki. Voprosy teorii i praktiki: In 4 vols. Vol. 2. Tambov, 2015. P. 178—180.)

[Тынянов 1977] — Тынянов Ю.Н. Литературное сегодня (1924) // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. с. 150—166.

(Tynyanov Yu.N. Literaturnoe segodnya (1924) // Tynyanov Yu.N. Poetika. Istoriya literatury. Kino. Moscow, 1977. P. 150—166.)

[Ханзен-Лёве 2001] — Ханзен-Лёве О. Русский формализм. методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М.: Языки русской культуры, 2001. (Hansen-Löve A.A. Russkiy Formalizm. Metodologicheskaya rekonstruktsiya razvitiya na osnove printsipa ostraneniya. Moscow, 2001.)

[Чудаков 1990] — Чудаков А. Спрашиваю Шкловского // Литературное обозрение. 1990. № 6. с. 93—103.

(Chudakov A. Sprashivayu Shklovskogo // Literaturnoe obozrenie. 1990. № 6. P. 93—103.)

[Шкловский 1921] — Шкловский В. Революция и фронт. Пг.: 23-я государственная типография, 1921.

(Shklovsky V. Revolyuciya i front. Petrograd, 1921.)

[Шкловский 1929] — Шкловский В. О теории прозы. 2-е изд. М.: Федерация, 1929.

(Shklovsky V. O teorii prozy. 2 ed. Moscow, 1929.)

[Шкловский 1973] — Шкловский В. Собр. соч.: В 3 т. М.: Художественная литература, 1973. т. 1. с. 163—231.

(Shklovsky V. Sobr. soch.: In 4 vols. Moscow, 1973. Vol. 1. P. 163—231.)

[Шкловский 1984] — Шкловский В. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1984.

(Shklovsky V. O teorii prozy. 2nd ed. Moscow, 1984.)

[Шкловский 1985] — Шкловский В. Сюжет в кинематографе (1919) // Шкловский В.Б. За 60 лет: Работы о кино. М.: Искусство, 1985. C. 16—20.

(Shklovsky V. Syuzhet v kinematografe (1919) // Shklovsky V. B. Za 60 let: Raboty o kino. Moscow, 1985. P. 16—20.)

[Шкловский 1994] — Шкловский В. Статьи. Письма / Публ. А.Ю. Галушкина // Тыняновский сборник. Пятые тыняновские чтения. М.; Рига, 1994. с. 282—286.

(Shklovsky V. Stat’i. Pis’ma / Ed. by A.Yu. Galushkin // Tynyanovskij sbornik. Pyatye tynyanovskie chteniya. Moscow; Riga, 1994. P. 282—286.)

[Шкловский 2002] — Шкловский В. «Еще ничего не кончилось…». М.: Пропаганда, 2002.

(Shklovsky V. «Eshche nichego ne konchilos’…». Moscow, 2002.)

[Янгиров 1998] — Янгиров Р.М. Из рукописей В.Б. Шкловского // Тыняновский сборник 10: Шестые, Седьмые, Восьмые тыняновские чтения. М.; Улан-Батор: Книжная палата, 1998. с. 488—513.

(Yangirov R.M. Iz rukopisej V.B. Shklovskogo // Tynyanovskij sbornik 10: Shestye, Sed’mye, Vos’ mye Tynyanovskie chteniya. Moscow; Ulan-Bator, 1998. P. 488—513.)

[Avins 1983] — Avins C. Border Crossings. The West & Russian Identity in Soviet Literature. 1917— 1934. Berkeley, L.A.: University of California Press, 1983.

[Boym 2002] — Boym S. The Future of Nostalgia. New York: Basic Books, 2002.

[Sheldon 1975] — Sheldon R. Viktor Shklovsky and the Device of Ostensible Surrender // Slavic Review. 1975. Vol. 34. Issue 1 (March). P. 86—108.

[Steiner 1985] — Steiner P. The Praxis of Irony: Viktor Shklovsky’s Zoo // Russian Formalism: A Retrospective Glance: A Festschrift in Honor of V. Erlich / Ed. by R.L. Jackson, S. Rudy. New Haven: Yale University Press, 1985. P. 27—43.

[1] В письмах эсеру Сергею Постникову из Райволы буквально говорится: «Мне очень жалко себя. А в России жена, которой нужно отправить в тюрьму хоть посылку. И я о ней ничего не знаю» [Янгиров 1998: 504].

[2] Не столько официальный орган, сколько демократичная площадка движения эмоционалистов (Юрий Юркун, Анна Радлова, Сергей Радлов, Адриан Пиотровский), наряду с альманахом «Абраксас» не ставившая целью уточнять суть и ядро движения, но скорее ориентированная на свободное самоопределение. Очевидно, что Шкловский не имел никакого отношения к эмоционализму, кроме общего интереса к экспрессионистской эстетике (подробнее об этом интересе см.: [Никольская 1986]). Здесь не место подробно анализировать поэтику фрагмента, опубликованного в «Часах», но это, видимо, самый путаный и во всех отношениях амбивалентный материал, вошедший в «сентиментальное путешествие».

[3] Направление этой работы намечено в статье о скрытой полемике Набокова со Шкловским: [Ронен 1999].

[4] Эти качества заставляют искать переклички между эпиграфом к «Zoo» и стихотворением в прозе «Свинцовый жребий», которое Шкловский написал на патриотически-милитаристской волне 1914 года (подробнее об этом: [Левченко 2014]).

[5] Неоднократное упоминание «немцев» в тексте Хлебникова не должно вводить в заблуждение: он никогда не бывал в Берлине, а в 1908 году лишь недавно впервые посетил Петербург. «Немцы» — бездуховные потребители женских тел — возникают как персонификация Запада, негативная противоположность Востока. «Зверинец»— набор идеологических штампов, вдохновленных Боснийским кризисом: тут и медведь — не северянин, а монгол, и носорог — Иван Грозный, и у сокола глаз — как у казака.

[6] Насколько повесть Жюля Ромэна оказалась на рубеже 1920—1930-х годов важна для Шкловского, свидетельствует ее аллегорический разбор в статье «Памятник научной ошибке», представляющей собой опыт ироничного, по меньшей мере двусмысленного, покаяния, продолжающий стилистику «Zoo» (подробнее: [Sheldon 1975]).

[7] В ранних текстах о кино Шкловский писал, что кино не допускает двусмысленности, в нем невозможны намеки, из которых ткется настоящая литература, а также кино безразлично к мотивировкам [Шкловский 1985: 18—19]. Подытоживая, можно заключить, что в таком виде кино не является «эстетически» организованным сообщением.

[8] Как литературный прием в беловом варианте текста зачеркивание получило распространение уже во второй половине XX века: например, в виде пробела на месте якобы устраненного фрагмента в повести «Москва—Петушки» Венедикта Ерофеева (глава «Серп и Молот — Карачарово») или в виде линии поверх строки в поэзии Нины Искренко.

Тревога при психических нарушениях непсихотического уровня | Михайлова Н.М., Сиряченко Т.М.

Переживание пациентами тревоги, тревожного беспокойства в медицинской практике встречается чрезвычайно часто, о чем свидетельствует клинический опыт врачей самых разных специальностей.

Термин «тревожность» имеет несколько значений и используется для описания: 1) естественных эмоциональных реакций на воздействие стрессовых факторов; 2) клинических симптомов, возникающих при различных психопатологических состояниях вне рамок психических заболеваний; 3) симптомов, характерных для определенных психических нарушений; 4) специфических диагностических критериев, определяющих тип расстройства («тревожная депрессия», «тревожно–фобическое расстройство»).
Понятие тревоги толкуется как аффект ожидания какого–либо неприятного события в отличие от переживания страха перед реальной или воображаемой угрозой.
Непатологические формы тревоги характеризуются проявлениями озабоченности реальной жизненной ситуацией (в макро– и микромире), побуждением к продуктивной деятельности в поиске выхода. Тревожное беспокойство, как правило, не отличается продолжительностью, исчезает при разрешении ситуации, под воздействием рационального переосмысления или под влиянием разъяснений. Это эмоциональное переживание знакомо большинству людей и в норме не оставляет следов.
О нормальной, психологически понятной тревоге говорят в тех случаях, когда она соответствует существующим обстоятельствам и не нарушает повседневную адаптацию. Нормальная тревога, которая возникает в стрессовой ситуации, запускает такие адаптивные механизмы, как повышение уровня бдительности и усиление интеллектуальных и психомоторных функций. Переживание тревоги может быть наполнено конкретным содержанием в результате устойчивой ассоциации с физическим или психологическим дискомфортом. Под антиципирующей (предвосхищающей или сигнальной) тревогой понимают состояние, при котором соматические симптомы тревоги имеют форму ожидаемых в данной конкретной ситуации. Гиперемия кожных покровов лица, шеи, возникающая при переживании стыда, сопутствует страху ожидаемого дискомфорта в социальных ситуациях.
Ощущение подавленности и никчемности сопряжено с тревогой, ассоциированной с утратой самоуважения.
Тревога при ожидании физической боли выражается преимущественно функциональными нарушениями сердечно–сосудистой системы и желудочно–кишечного тракта.
Соматизированная тревога связана как со страхом нарушения целостности и функционирования организма, так и с физикальными симптомами тревоги.
Помимо психологически понятных тревожных реакций, тревога входит в качестве основного симптома в клинические проявления разнообразных состояний с высокой вариабельностью степени выраженности тревоги и продолжительности этого расстройства. Неспецифический характер симптомов тревоги определяет их принадлежность к различным синдромам в рамках как психиатрической, так и соматической патологии. Патологическое состояние тревоги характеризуется стойкостью проявления беспокойства, особым мучительным характером этого переживания и проявляется целым рядом симптомов с разнообразным сочетанием телесных и душевных проявлений.
В настоящее время принято подразделение тревоги на когнитивную и соматическую. Когнитивная тревога оформляется в мысли или представлении о возможной или угрожающей телесной катастрофе при минимальной выраженности вегетативных расстройств. В противоположность этому соматическая тревога характеризуется преимущественно преобладанием вегетативных кризов, болевых ощущений, функциональных расстройств различных органов [10].
Тревога не имеет конкретного объекта при так называемой генерализованной, диффузной тревоге, но проявляется теми же соматовегетативными и психологическими симптомами. Паническая тревога характеризуется прежде всего внезапностью возникновения в виде приступа с переживанием физического страдания и субъективным ощущением витального страха и угрозы катастрофы здоровью и жизни. Симптомы тревоги обязательно сопутствуют фобическим и обсессивно–компульсивным нарушениям, хотя отнюдь не всегда доминируют и не определяют целостную картину и своеобразие этих синдромов.
Далеконе всегда при обращении к врачу звучат жалобы на собственно переживание тревоги. Гораздо чаще пациенты жалуются на сердцебиение, ощущение нехватки воздуха, неполноты вдоха, удушье, ощущение дурноты, необъяснимой слабости. Пациенты описывают внутреннее дрожание, головокружение с нарушением равновесия, неопределенные, зачастую мучительные ощущения в различных участках тела. При расспросе они отмечают нарушение пищеварения, иногда затруднение глотания, изменение аппетита в сторону его утраты или понижения, а нередко и повышения, изменение регулярности стула, учащенное мочеиспускание, расстройство сна.
Опытный врач уже по самому характеру предъявленных жалоб, их количеству или, наоборот, по выраженным затруднениям в их формулировке и в целом по несоответствию описания самочувствия объективной оценке состояния, задумается, о так называемой их невротической природе. При расспросе выяснится, что пациент (чаще пациентка) испытывает мучительное внутреннее напряжение, ощущает дрожь или чувство, похожее на необъяснимое волнение. Очень часто больные признаются, что «не могут расслабиться», снять усилием воли или отвлечением это ощущение напряжения. Они подтверждают, что наиболее подходящим определением для своего самочувствия признают переживание тревоги.
В отличие от очевидных проявлений тревожной ажитации с двигательным возбуждением в облике пациентов с непсихотическим тревожным расстройством обращает на себя внимание напряженность позы и взгляда, выдающие внутреннее беспокойство, иногда беспокойные или плотно сжатые руки. Характерны два варианта в манере изложения жалоб или описания расстройств. При одном из них пациентам свойственна многословность, сбивчивость речи, образность выражений. В других случаях, напротив, выражены трудности в передаче словами своих ощущений и переживаний. И тем и другим свойственна подчеркнутая апелляция к врачу, пристальное слежение за тоном и содержанием высказываний врача. Зачастую в поведении таких пациентов сквозит прежде всего поиск причин своего недуга с опасениями за здоровье, в различной степени их разработки и настаивание на дополнительных обследованиях, а не поиск помощи и облегчения. Должен обращать на себя внимание и тот факт, что ни врачебные разъяснения, ни отвергающие диагноз отрицательные результаты обследования не приносят пациентам удовлетворения и облегчения, не освобождают от тревожных опасений.
Психопатологический феномен тревоги является облигатным и определяет клиническую картину состояний, выделяемых в отдельную рубрику Международной классификации болезней 10–го пересмотра (МКБ–10) под общим названием «Невротические, стрессогенные и соматоформные расстройства», куда входят фобические и тревожные расстройства, паническое расстройство, генерализованное тревожное расстройство, обсессивно–компульсивное расстройство, смешанное тревожно–депрессивное расстройство. Симптомы тревоги включаются в клиническую картину стрессовых реакций (острых реакций дезадаптации, посттравматического стрессового расстройства), определяют подтип депрессивных реакций дезадаптации (тревожно–депрессивные и смешанные), а при соматоформном расстройстве расцениваются как вторичные симптомы.
Хотя в МКБ–10 в феноменологии депрессивного расстройства в классе аффективного заболевания симптомы тревоги не рассматриваются ни в качестве облигатных, ни в качестве факультативных признаков депрессии, однако является общепринятым выделение тревожной депрессии в виде определенного типа этого расстройства. При этом симптомы тревожного беспокойства включаются во все наиболее используемые шкалы оценки депрессии. В общеизвестной Шкале оценки депрессии Гамильтона симптомы психической и соматической тревоги выделяются в отдельные рубрики с указанием конкретных проявлений тревоги и степени их выраженности.
До настоящего времени не существует единства во взглядах на взаимоотношения тревожных и депрессивных расстройств [1]. Одними исследователями разрабатывается концепция коморбидности этих нарушений как двух различных болезненных проявлений. Другими выдвигаются аргументы в пользу признания самостоятельности тревожно–депрессивного расстройства в качестве отдельной нозологической единицы. До сих пор привычным в клинической практике остается рассмотрение тревожной депрессии, как широко распространенного, но особого типа депрессивного расстройства.
Доказательства и аргументы в пользу той или иной точки зрения не достигают окончательной значимости [1,14,15]. Признается, что депрессивные и тревожные синдромы имеют много общих психических и соматических симптомов. На это однозначно указывает сравнение соответствующих пунктов обеих шкал Гамильтона – для оценки депрессии и для оценки тревоги. В повседневной клинической практике подтверждается высокая сочетаемость симптомов тревоги и депрессии. В течение заболевания эти состояния могут сменять друг друга, чередоваться или сосуществовать. Принимается во внимание, какое из расстройств (тревожное или депрессивное) возникло первым. Однако зачастую не удается разделить клинические проявления тревожного и депрессивного расстройства или определить последовательность их развития.
Наиболее убедительные данные в пользу единства этих расстройств имеются в результатах эпидемиологических исследований. Показано, что в общей популяции встречаются в основном пациенты с сочетанием симптомов тревожности и депрессии, что и послужило основанием для выделения нозологической рубрики «смешанное тревожно–депрессивное расстройство».
При всех различиях во взглядах единодушно признается значение проблемы сочетанных проявлений тревоги и депрессии для терапевтической практики и выбора лекарственных методов лечения. Не случайно ставшее классическим подразделение антидепрессантов в схеме Кильгольца учитывает в первую очередь их воздействие на симптомы подавленности и заторможенности и на симптомы тревоги. Континуум препаратов с антидепрессивным действием включает в себя антидепрессанты с преимущественно стимулирующими свойствами на одном полюсе и анксиолитические, то есть преимущественно с противотревожными свойствами – на другом.
При анализе терапевтической активности антидепрессантов [7,10] обязательно прослеживается эффект их воздействия на тревожные симптомы депрессии, определяются сроки наступления этих эффектов, которые иногда значительно опережают собственно тимолептическое действие, а у ряда препаратов бывают отсроченными во времени. Следует помнить, что при проведении лечения некоторыми антидепрессантами приходится учитывать риск обострения симптомов тревоги на начальных этапах терапии.
В отечественной диагностической систематике непсихотические тревожные расстройства характеризуют клинические особенности депрессивных расстройств в рамках основных эндогенных заболеваний (циклотимия, малопрогредиентная шизофрения), а также реактивных состояний и неврозов.
Симптомы тревоги выявляются, как правило, при так называемых «сосудистых» депрессиях, сопряженных с признаками психоорганического синдрома. Эти особенности депрессивных расстройств обнаруживаются в депрессивных реакциях на несостоятельность и инвалидизацию, наступившие вследствие нарушения мозгового кровообращения. Рядом исследователей развитие «сосудистой» депрессии непосредственно связывается с органическим поражением головного мозга при инсультах и даже находит свое объяснение в локализации очага поражения. Несмотря на то, что эти депрессивные расстройства сохраняют непсихотический уровень на протяжении длительного времени, им свойственны частые колебания в состоянии, зависящие во многом от гемодинамических параметров. Обострение симптоматики «сосудистых» депрессий («мерцание» симптомов) в связи с повышением артериального давления и повторными сосудистыми кризами проявляется в первую очередь усилением тревожных проявлений в структуре депрессии. Это сопровождается поведенческими симптомами, возрастанием количества жалоб и настойчивой апелляцией к врачу, мучительным ощущением беспомощности с опасениями за свое будущее, ухудшением сна с тревожным ментизмом перед засыпанием и жалобами на беспокойный, поверхностный сон с яркими сновидениями, нередко кошмарного содержания. Усиление тревожного расстройства находит свое отражение и в большей выраженности когнитивных дисфункций с нарушением внимания, трудностями сосредоточения, несобранностью мышления и жалобами на забывчивость, что в целом определяет, так называемый, «псевдодементный» характер депрессии. Обратное развитие когнитивных нарушений при купировании тревоги и редуцировании депрессивных проявлений подтверждает отсутствие признаков выраженной деменции.
В МКБ–10 в самостоятельную диагностическую рубрику выделено органическое тревожное расстройство, включающее в себя основные диагностические критерии тревожного, панического расстройства или их сочетания, безусловно связанного причинно и во времени с органическим поражением головного мозга в связи с его заболеванием, повреждением или временной дисфункцией при системных заболеваниях. Характерным признаком является наличие параллелизма (связи) между возникновением или обострением тревожного расстройства и вызвавшего его заболевания. В позднем возрасте также сохраняется условность синдромального подразделения на тревожные депрессии и тревожное расстройство, поскольку зачастую их разграничение определяется степенью выраженности или преобладанием тревогиили депрессии при их сочетании в клинической картине.
Симптомы тревоги нередко лежат в основе поведенческих нарушений при таких тяжелых органических поражениях головного мозга, как болезнь Альцгеймера и другие первичные нейродегенеративные заболевания. Эти симптомы могут входить в клиническую картину депрессивных расстройств при болезни Альцгеймера на разных этапах заболевания [9].
На инициальных стадиях депрессивные реакции на первые признаки несостоятельности включают тревожные опасения в связи с осознанием краха или ослабления умственных возможностей. Общеизвестен симптом многократного повторения одних и тех же вопросов.
Иногда он обусловлен не только расстройством кратковременной памяти, забыванием того, о чем только что говорилось, но связан также с высоким уровнем тревожности. При достижении успокоения пациентов уменьшается и выраженность этих проявлений, улучшается собранность мышления и способность лучше фиксировать в памяти полученную информацию или припоминать необходимое. Усиление тревожности нередко характеризует реакции и поведение пациентов с когнитивным снижением при проведении тестирования когнитивных функций и памяти, значительно ухудшая показатели тестов и результаты деятельности.
Тревожный аффект выявляется и на развернутых стадиях болезни, нередко в определенных ситуациях, когда пациенты, страдающие деменцией, оказываются на какое–то время без окружения близких. Ухаживающие лица часто сообщают об усилении тревожности в поведении больных, когда их приходится оставить на какое–то время одних, заранее опасаются этого. При этом у больных усиливается переживание беспомощности, иногда развивается двигательное беспокойство. Состояние приобретает черты растерянности с усилением дезорганизации мышления, усугублением речевых затруднений.
В эпидемиологических исследованиях, проведенных в России, признается высокая распространенность депрессивных и тревожных состояний. Приводится актуальная численность больных с диагнозами, в рамках которых возможны проявления тревожного и депрессивного расстройства [8]. Этот показатель отражает число больных с указанными расстройствами, нуждающихся в помощи в каждый данный момент. Для расчета этого показателя, по методике авторов, необходимые данные получены на материале пациентов психоневрологического диспансера и городской поликлиники. Оказалось, что в общей практике тревожные и депрессивные расстройства имеют значительно большую распространенность, чем среди больных, наблюдающихся в диспансере.
Общее число жителей России, страдающих депрессивным и тревожным расстройством и нуждающихся в помощи в настоящее время, составляет 6–7% населения. Доля лиц, реально получающих помощь, весьма невелика (1:10), а до психиатра доходит только 0,3%. Таким образом, пациенты с выявленными расстройствами и получающие специализированную помощь, образуют лишь «верхушку айсберга» контингента пациентов с такими формами психической патологии [13]. Эти данные указывают на необходимость улучшения организации помощи этой группе пациентов, а также дают возможность оценить потребность в лекарственной терапии, прежде всего анксиолитиками.
Современные тенденции все более широкого выявления тревожных и депрессивных расстройств непсихотического уровня являются основанием для более распространенного применения психотропных препаратов для их лечения. Однако возникает целый ряд вопросов, связанных с особенностями психофармакотерапии этих нарушений в амбулаторных условиях.
Изучение практики использования антидепрессантов в психиатрии и общемедицинской сети показало, что она носит резко ограниченный характер и в плане показаний к их назначению, и в отношении использования не адекватных дозировок [5]. Результаты проведенных исследований свидетельствуют о высокой потребности в антидепрессантах, не уступающих по эффективности трициклическим антидепрессантам, но превосходящих их по переносимости и безопасности применения. Как в психиатрической, так и в общемедицинской практике известными преимуществами будут пользоваться как антидепрессанты с седативным и противотревожным действием, так и селективные анксиолитики небензодиазепинового ряда.
Особенности психопатологической структуры этих расстройств, кардинальными признаками которых является наличие симптомов тревоги в их разнообразном выражении, оправдывают выбор препаратов с отчетливым анксиолитическим действием.
Как показывает клиническая практика и о том же свидетельствуют результаты специально проведенных исследований [5,10], наиболее часто в условиях внебольничных учреждений находят применение и назначаются анксиолитики и препараты растительного происхождения. Назначение оправдано с целью купирования или значительного уменьшения выраженности симптомов тревоги.
Как известно, современные принципы лечения этих состояний предусматривают длительное, многомесячное лечение препаратами из класса анксиолитиков и антидепрессантов. В настоящее время общепризнана эффективность целого ряда препаратов в лечении стойких тревожно–невротических расстройств с синдромом «панических атак», генерализованным тревожным расстройством, ОКР, соматоформными нарушениями.
Ограниченный характер в применении антидепрессантов обусловлен прежде всего вполне оправданной настороженностью практических врачей в отношении побочных эффектов антидепрессантов и наиболее широко назначаемых трициклических антидепрессантов. И пациентам, и врачам хорошо знакомы такие нежелательные эффекты, обусловленные холинолитическими свойствами трициклических антидепрессантов (амитриптилин и др.), как сухость слизистых, запоры, задержка мочеиспускания, кардиотропные эффекты, нарушения аккомодации. Общеизвестные противопоказания к назначению трициклических антидепрессантов включают такие заболевания, как глаукома, аденома предстательной железы, нарушения ритма сердца.
Как указывает В.Н. Краснов [6], общая концепция терапии депрессий в последние годы видоизменяется и в существенной мере опирается на смену «поколений» антидепрессантов. Предпочтение отдается препаратам с наименее выраженными побочными действиями (новые селективные препараты, в т.ч. и анксиолитики). Терапевтическая схема и план лечения должны быть максимально индивидуализированы, то есть должны учитывать характер течения заболевания, особенности реактивности организма, соматоневрологическое состояние, прием сопутствующей терапии, личностные характеристики и другие факторы в каждом конкретном случае [7].
Появление новых анксиолитиков существенно обогатило врачебную практику расширением возможностей лечения больных с тревожным и депрессивным расстройством.
Недавно на фармацевтическом рынке России появился новый отечественный селективный анксиолитик Афобазол. Афобазол является первым в мире селективным анксиолитиком, лишенным побочных эффектов бензодиазепиновых транквилизаторов: гипноседативного действия, миорелаксирующего эффекта, расстройств памяти и др. При его применении не формируется лекарственная зависимость и не возникает синдром отмены. Афобазол обладает анксиолитическим действием с активирующим компонентом, не сопровождающимся гипноседативными эффектами [11].
Уменьшение или устранение тревоги (озабоченность, плохие предчувствия, опасения, раздражительность), напряженности (пугливость, плаксивость, чувство беспокойства, неспособность расслабиться, бессонница, страх), а следовательно, соматических (мышечные, сенсорные, сердечно–сосудистые, дыхательные, желудочно–кишечные симптомы), вегетативных (сухость во рту, потливость, головокружение), когнитивных (трудности при концентрации внимания, ослабленная память) нарушений наблюдается на 5–7 день лечения препаратом.
Максимальный эффект достигается к концу 4 нед. лечения и сохраняется в послетерапевтическом периоде в среднем 1–2 нед. Особенно показано применение препарата у пациентов с преимущественно астеническими личностными чертами в виде тревожной мнительности, неуверенности, повышенной ранимости и эмоциональной лабильности, склонности к эмоционально–стрессовым реакциям. Оптимальные разовые дозы препарата – 10 мг, суточные – 30 мг, распределенные на 3 приема в течение дня. Длительность курсового применения препарата составляет2–4 недели. При необходимости суточная доза препарата может быть увеличена до 60 мг.
Таким образом, благодаря широкому внедрению новых медикаментозных средств (Афобазол) в настоящее время представляется возможным подбор высокоэффективных и безопасных препаратов для коррекции психической патологии.

Литература
1. Бобров А.С. Эндогенные депрессии. Иркутск: РИО– ГИУВ, 2001, 384 с.
2. Вертоградова О.П. Азафен/ Лекарственные препараты, применяемые в психиатрии. М., 1980, с.178–180 3. Глушков Р.Г., Андреева Н.И., Алеева Г.Н. Депрессии в общемедицинской практике. РМЖ, 2005, том 13, № 12, с. 2–3 4. Говорин Н.В., Говорин А.В., Неверов И.В. Дифференцированная психофармакотерапия при ИБС. Ж. Клиническая фармакология и терапия, 1997, 6, 4.
5. Дробижев М.Ю. Практика использования антидепрессантов при лечении депрессий в психиатрии и общемедицинской сети (обзор результатов фармакоэпидемиологических исследований). Психиатрия и психофармакотерапия, 2004, том 6, № 5, с.221–223 6. Краснов В.Н. Современные подходы к терапии депрессий. РМЖ. Психиатрия. 2002, том 10, № 12–13, с.553–555 7. Мосолов С.Н. Клиническое применение современных антидепрессантов. РМЖ. Психиатрия, 2005, том 13, №12, с.852–857 8. Ротштейн В.Г., Богдан М.Н., Суетин М.Е. Теоретический аспект эпидемиологии тревожных и аффективных расстройств. Психиатрия и Психофармакотерапия, 2005, том 7, № 2, с.94–95 9. Селезнева Н.Д., Пономарева Е.В. Депрессивные расстройства в структуре деменции, обусловленной болезнью Альцгеймера: корреляции с динамикой когнитивного дефицита. В кн.:
Современное состояние исследований, диагностики и терапии нейродегенеративных заболеваний. М., 2005, с.15–22 10. Смулевич А.Б. Депрессии при соматических и психических заболеваниях. МИА. Москва, 2003, 432с.
11. Соловьева И.К. Анксиолитики: вчера, сегодня, завтра. Русский медицинский журнал. Т. 14, № 5, с. 385–388.
12. Топчий Н.В. Депрессивные расстройства в практике поликлинического врача. Фарматека, 2005, № 10 (105), с. 36–41 13. Тювина И.А., Прохорова С.В., Крук Я.В. Эффективность Азафена при лечении депрессивного эпизода легкой и средней степени тяжести. Психиатрия и Психофармакотерапия, 2005, том 7, № 4, с.201–203 14. Van Praag H.M. Depression, Aggression and Anxiety Disorders: Biological Hypothesis/ Europ.
Neuropsychopharmacology, 1992, 2, p.393–402 15. Van Praag H.M. Депрессия, тревожное расстройство, агрессия: попытки распутать гордиев узел. Медикография, 1998, том 20, № 2, с.27–34

Невротические экскориации в рамках психических расстройств

Кандидат медицинских наук, психиатр Терентьева М.А.

(Продолжение)

По данным методики “TCI” в группе больных с наличием сенсоипохондрии значимо более высокие результаты (р< 0,05) получены по шкалам “Антиципирующая тревога” (ИО1) (0.9), “Страх неопределенности” (ИО2) (0.9), “Астения” (ИО4) (1.0), “Фиксированные границы Я” (СТ1) (-1.0), кроме того, по шкалам “Ригидность” (ПН1) (-0.5), “Отстраненность” (ЗП2) (-0.5) наблюдаются повышения на уровне тенденций, не достигающие статистической значимости. Высокие результаты по шкалам ИО1, ИО2, ИО4 отражают выраженность личностной и ситуационной тревоги у больных с НЭ в рамках сенсоипохондрии. Тревога приобретает антиципирующий характер и может проявляться в любой субъективно значимой ситуации. Другой характерной особенностью является наличие страха неопределенных ситуаций. Предполагаемая двойственность исхода или решения проблемы может надолго “выбить из колеи” пациента. Бедность приспособительного репертуара, низкая вариативность адаптационно-регуляторных стратегий вызывает у больных стрессовые реакции при необходимости преодоления амбивалентных ситуаций. Отмеченные особенности структуры личности выявлены во всех трех группах и обусловливают более высокую потребность в активном функционировании адаптационно-регуляторных механизмов, направленных на совладание с тревогой и редукцию психического напряжения. По-видимому, повышенная личностная тревожность является неспецифической особенностью больных с НЭ и не связана с развитием заболевания в рамках той или иной психической патологии. Сочетание характерологических черт, верифицируемых шкалами “Ригидность” (ПН1), “Отстраненность” (ЗП2), “Фиксированные Границы Я” (СТ1), отражает следующий психологический и поведенческий паттерн. Пациенты характеризуются вязкостью, ригидностью когнитивных процессов, трудностями переключения и принятия решений, они склонны придерживаться старых, упроченных в повседневной жизни способов и стратегий поведения, проявляют закрытость новому опыту и изменениям, предпочитают знакомые, давно освоенные ситуации. Эти особенности проявляются, в том числе, в восприятии своего заболевания, например, если, объяснение дерматологом роли (участия) психического спектра в этиопатогенезе экскориаций не совпадает с мнением пациента по поводу природы НЭ, то больной склонен игнорировать новую, субъективно неприемлемую информацию. В качестве компенсаторной тенденции пациент может прибегать к дистанциированию между собой и медперсоналом посредством выхода из лечебного процесса, смены лечебного учреждения, отказа от взаимодействия с врачом и обращения к процедурам самолечения. У больных данной группы при исследовании алекситимии отмечается наличие алекситимических тенденций у 40% и их отсутствие в 60% случаев. Эти результаты свидетельствуют о том, что у пациентов с НЭ в рамках сенсоипохондрии алекситимия не является значимым фактором снижения приспособительных возможностей. При изучении характеристик репертуара психологических защитных механизмов, получены следующие результаты (рис. 3). Рис. 3. Усредненные групповые показатели выраженности использования защитных механизмов (100% – максимальная выраженность каждого механизма) по шкалам опросника LSI. Анализ защитного репертуара больных демонстрирует значимое (по сравнению со средней выраженностью, (р< 0,05) преобладание активности незрелых защит (первые 4 шкалы на графике: “отрицание”, “вытеснение”, “регрессия”, “проекция”). Наиболее выраженными психологическими защитами являются “проекция” (82%), “регрессия” (71%) (рис.3). Совместным проявлением механизмов “проекция” и “регрессия” является тенденция к возврату на ранний сомато-сенсорный уровень реагирования в стрессогенных ситуациях с появлением сверхценных фиксаций на собственных телесных переживаниях. Наличие соматических ощущений “зуда” по типу истероалгий, усиливающихся в стрессогенных ситуациях, соответствует деятельности механизма “проекции”, перевода психического напряжения в соматическую сферу. Психологическая структура механизма “регрессии”, обусловливает тенденцию больных с НЭ этой группы реагировать на срессогенные стимулы не включением в проблемную ситуацию, а “уходом” от решения проблемы и редукцией психического напряжения (вызванного высокой личностной и ситуационной тревожностью) посредством аутосенсорной стимуляции кожных покровов. Таким образом, в данной группе преобладают незрелые защитные механизмы. Эти особенности обусловливают дефицит приспособительных возможностей, провоцируют развитие патологических компенсаторных реакций, формирующих на психологическом уровне особенности клинической картины невротических экскориаций. Изучение отношения больных с НЭ в рамках сенсоипохондрии к своей болезни и лечебному процессу с использованием методики “Атрибуция заболевания-выздоровления” (АЗВ) обнаруживает следующие особенности отношения к болезни (рис.4). Рис. 4. Средние групповые значения по шкалам опросника АЗВ У больных данной группы найдены значимо более высокие (по сравнению с сопоставимыми “экстернальность” \ “интернальность” шкалами, р< 0,05) показатели по шкале “Интернальность выздоровления”. Эта тенденция проявляется в использовании методов самолечения и склонности к прерыванию лечебного процесса, отказу от врачебной помощи (рис. 4), что подтверждается рассмотренными выше результатами методики TSI. Выявленные личностные особенности пациентов (высокие значений по шкалам “Фиксированные Границы Я” (СТ1), “Ригидность” (ПН1), “Отстраненность” (ЗП2)) оказывают влияние на восприятие и осознание причин развития заболевания. Больные с НЭ в рамках сенсоипохондрии вследствие аффективной ригидности, склонности к магическому мышлению и стереотипному использованию примитивных защитных механизмов “регрессия” и “проекция” могут воспринимать причины заболевания как “результат наветов со стороны соперниц, порчу, высшую кару, инфекцию”, что в свою очередь в значительной степени снижает их комплаентность, доступность таких больных для психофармакологической и психокоррекционной помощи. 2. Результаты исследования особенностей адаптационно-регуляторного репертуара в группе больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии. При изучении особенностей характера и темперамента, определяющих общий диапазон приспособительных реакций у больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии, с использованием опросника TCI получены следующие результаты (рис. 5). Рис. 5. Средние групповые значения по шкалам опросника TSI ПН1- Любознательность vs. Ригидность; ПН2- Импульсивность vs. Рефлексия; ПН3 – Расточительность vs. Умеренность; ИО1 – “антиципирующая тревога” vs. Оптимизм; ИО2- Страх неопределенности vs. Уверенность; ИО3- Застенчивость vs. Общительность; ИО4 – Астения vs. Энергичность; ЗП1- Сентиментальность vs. Бесчувственность; ЗП2 – Привязчивость vs. Отстраненность; К1- Социальное Принятие vs. Социальная Нетерпимость; К4 – Сострадание vs. Мстительность; С1- Ответственность vs. Oбвинение других; С2 – Целенаправленность vs. Дефицит целенаправленности; С4- Самопринятие vs. Самобичевание; С5 – Гармоничная Вторая Натура vs. Плохие привычки; СТ1 – Самозабвение vs. Фиксированные Границы Я; СТ2- Трансперсонализм vs. Индивидуализм; СТ3 – Спиритуализм vs. Материализм. В группе больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии обнаружены значимо более высокие (по сравнению с остальными шкалами, р< 0,05) показатели по шкалам “антиципирующая тревога” (ИО1) (0.7), “Страх неопределенности” (ИО2) (0.8), “Астения” (ИО4) (0.8) и по шкале “Фиксированные Границы Я” (СТ1) (-1.0), однако в отличие от группы больных с НЭ в рамках сенсоипохондрии (р< 0,05) в этой группе отмечается более высокая “Ригидность” (ПН1) (-1.0) и выраженность таких черт личности, как “Сентиментальность” (ЗП1) (1.0), “Привязчивость” (ЗП2) (0.8). Сочетание черт характера верифицируемых шкалами “Антиципирующая тревога” (ИО1), “Страх неопределенности” (ИО2), “Астения” (ИО4) отражает, как уже отмечалось, общую для всех экспериментальных групп личностную предиспозицию, проявляющуюся в повышенной ситуационной и личностной тревожности, трудностях функционирования в непрогнозируемых, плохо контролируемых ситуациях, низкой устойчивости к стрессогенным воздействиям. Больные с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии характеризуются склонностью к преувеличению ожидаемой опасности особенно в незнакомой или неожиданной ситуации. Кластер черт личности, описываемых сочетанием шкал “Ригидность” (ПН1), “Сентиментальность” (ЗП1), “Привязчивость” (ЗП2) отличает пациентов с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии от больных других экспериментальных групп. Аффективная ригидность коррелирует со сверхценным характером переживаний. Пациенты проявляют эгоцентризм и характеризуются обостренной реакцией на унижение или отвержение себя другими людьми. Они сентиментальны, и с одной стороны стремятся к формированию с окружающими теплых взаимоотношений, с другой, будучи склонными к гиперконтролю, испытывают постоянное внутреннее напряжение вследствие предъявляемых к себе высоких требований, несоответствия собственным ожиданиям, субъективного запрета на ошибку и несостоятельность особенно в сфере межличностных контактов. Наличие мнительности и впечатлительности часто усиливает фоновую тревогу, а воображение с опорой на негативную информацию относительно состояния своего здоровья может провоцировать возникновение телесных сенсаций. Исследование алекситимии обнаруживает у больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии значимо большую частоту алекситимических черт личности (71%) (по сравнению с другими группами, р< 0,05). Выраженность алекситимии в этой группе свидетельствует о трудностях адекватного восприятия и осознания своих телесных ощущений. Невозможность реализации эмоций в непосредственном поведении, являющаяся основной чертой алекситимической личности, усугубляет свойственную этим больным ригидность аффекта. Такие черты личности обусловливают низкую вариативность и недостаточную гибкость адаптационно-регуляторного репертуара, приводя к появлению патологических компенсаторных реакций, которые в свою очередь закрепляются и препятствуют принятию больным адекватной и конструктивной позиции в лечебном процессе, выработке более эффективных приспособительных стратегий. В связи с этим в группе больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии отмечается высокая резистентность к психокоррекционному воздействию. Выявленные особенности больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии (трудности освоения новых приспособительных средств с отходом от патологических способов редукции психического напряжения) подтверждаются и результатами исследования характеристик репертуара психологических защитных механизмов (опросник LIFE STYLE INDEX (LSI)) (рис. 5) и отношения к своему заболеванию и лечебному процессу (методика “Атрибуция заболевания-выздоровления” (АЗВ)) (рис.6). Рис. 6. Усредненные групповые показатели выраженности использования защитных механизмов (100% – максимальная выраженность каждого механизма) по шкалам опросника LSI. У больных НЭ с наличием сверхценной ипохондрии, как и в других экспериментальных группах, значимо более высокими (р< 0,05) защитными механизмами являются “проекция” (84%) и “регрессия” (70%). В отличие от группы с НЭ в рамках сенсоипохондрии (р< 0,05) здесь также активно используется механизм “интеллектуализация” (74%). Таким образом, репертуар активных психологических защит включает не только “примитивные”, но и “зрелые” механизмы. При этом ведущие психологические защиты сходны с таковыми в группе с НЭ в рамках сенсоипохондрии у больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии они приобретают особые черты в клинической картине болезни. Так, “проекция” проявляется в данной группе формированием сверхценных фиксаций на собственных телесных переживаниях и ожидании новых высыпаний, которые, по мнению больных, могут восприниматься другими людьми как уродующие. Дерматологические проявления рассматриваются больными как знак того, что “что-то не в порядке внутри организма”, “если на моей коже что-то появляется, то это результат того, что существует сбой работы внутри организма”, такой перевод видимого дефекта на поверхности тела в воображаемый дефект внутри тела также осуществляется по механизму “проекции”. Механизм “регрессии” на психологическом уровне коррелирует с такими чертами личности, как инфантилизм, эгоцентризм, склонность к симбиотическим отношениям, т.е. высокая конформность, зависимость от социального одобрения, что подтверждается высокими баллами по шкалам опросника TSI (“Ригидность” (ПН1), “Сентиментальность” (ЗП1), “Привязчивость” (ЗП2)). Проявлением механизма “интеллектуализации” являются трудности восприятия сенсорного уровня, осознания своих телесных переживаний, что коррелирует с выраженностью алекситимических тенденций в этой группе. Больные склонны переводить чувственные аспекты в ситуации осознания себя в “рациональные” (“Я чувствую” подменяется на “Я знаю, что со мной происходит”), что реализуется приписыванием симптому НЭ значения общего соматического неблагополучия. Другим проявлением механизма “интеллектуализации” становится склонность к снижению уровня тревоги за счет поиска “рационального” объяснения причин манифестации и обострений заболевания. При появлении признаков заболевания пациент начинает активно прочитывать специализированную или популярную медицинскую литературу с целью найти методы лечения. Эти поведенческие проявления на психологическом уровне приносят иллюзию контроля ситуации, способствуя компенсаторному снижению психического напряжения. Результаты исследования отношения к своей болезни и лечебному процессу, с использованием методики “Атрибуция заболевания-выздоровления” (АЗВ), подтверждают описанные тенденции (рис. 7). Рис. 7. Средние групповые значения по шкалам опросника АЗВ По данным методики АЗВ у больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии (рис.7) обнаружены значимо более высокие (по сравнению с сопоставимой “экстернальность” \ “интернальность” шкалой, р<0,05) значения по шкалам “интернальность заболевания” (3.45) и “интернальность выздоровления” (3.6), что свидетельствует о склонности приписывать возникновение своего заболевания внутренним факторам. Для пациентов этой группы характерно использование методов самолечения, сопровождающееся отказом от медикаментозной психофармакологической помощи. 3. Результаты исследования особенностей адаптационно-регуляторного репертуара в группе больных с НЭ в рамках импульсивных влечений. При исследование особенностей характера и темперамента, определяющих общий диапазон приспособительных реакций у больных с НЭ в рамках импульсивных влечений, с использованием опросника TCI, получены следующие результаты (рис. 8). Рис. 8. Средние групповые значения по шкалам опросника TSI ПН1- Любознательность vs. Ригидность; ПН2- Импульсивность vs. Рефлексия; ПН3 – Расточительность vs. Умеренность; ИО1 – “антиципирующая тревога” vs. Оптимизм; ИО2- Страх неопределенности vs. Уверенность; ИО3- Застенчивость vs. Общительность; ИО4 – Астения vs. Энергичность; ЗП1- Сентиментальность vs. Бесчувственность; ЗП2 – Привязчивость vs. Отстраненность; К1- Социальное Принятие vs. Социальная Нетерпимость; К4 – Сострадание vs. Мстительность; С1- Ответственность vs. Oбвинение других; С2 – Целенаправленность vs. Дефицит целенаправленности; С4- Самопринятие vs. Самобичевание; С5 – Гармоничная Вторая Натура vs. Плохие привычки; СТ1 – Самозабвение vs. Фиксированные Границы Я; СТ2- Трансперсонализм vs. Индивидуализм; СТ3 – Спиритуализм vs. Материализм. Также как в других экспериментальных группах у больных с НЭ в рамках импульсивных влечений обнаружены значимо более высокие (р< 0,05) значения по шкалам “Антиципирующая тревога” (ИО1) (0.7), “Страх неопределенности” (ИО2) (0.7), “Астения” (ИО4) (0.9), что отражает высокую личностную и ситуационную тревожность, обусловливающие выраженную потребность в активном функционирования адаптационно-регуляторных механизмов. В отличие от других экспериментальных групп (р< 0,05) у больных с НЭ в рамках импульсивных влечений получены более васокие значения по шкалам “Импульсивность” (ПН2) (0.6), “Сентиментальность” (ЗП1) (0.8), “Самозабвение” (СТ1) (0.6). Кластер личностных характеристик, верифицируемых этими шкалами, с точки зрения своей психологической структуры вносит вклад в формирование особенностей клинической картины болезни у пациентов с НЭ в рамках импульсивных влечений. Высокая импульсивность на поведенческом уровне проявляется в повышенной экспрессивности, быстрой пресыщаемости, трудностях контроля своих побуждений. В коммуникативной сфере проявляется наличием противоположно направленных тенденций, что является частым стрессогенным фактором для пациентов. Стремлением к формированию эмоционально близких межличностных связей, склонность к симбиотическим отношениям, сопровождается трудностями установления и поддержания социальных контактов, идеями собственной непривлекательности, малоценности, становящимися источником хронического стрессогенного воздействия и вызывающими импульсивное желание наносить себе расчесы. У больных с НЭ в рамках импульсивных влечений алекситимические тенденции выявлены у 32% пациентов, что значительно ниже по сравнению с больными других экспериментальных групп (р< 0,05) и соответствует большей доступности этих пациентов для психокоррекционной работы в целях переориентации позиции больного в лечебном процессе, выработки более эффективных адаптационно-регуляторных стратегий совладания со стрессогенными воздействиями и принятию психиатрической помощи. Исследование характеристик репертуара психологических защитных механизмов, с использованием опросника LIFE STYLE INDEX (LSI), обнаруживает следующие результаты (рис. 9). Рис. 9. Усредненные групповые показатели выраженности использования защитных механизмов (100% – максимальная выраженность каждого механизма) по шкалам опросника LSI При исследовании особенностей защитного репертуара больных с импульсивными самоповреждениями получена значимо более высокая (р< 0,05) активность механизмов “отрицания” (68%), “регрессии” (80%) и “замещения” (67%) (рис.9). Совместная деятельность этих защит на психологическом уровне коррелирует с тенденцией редукции напряжения посредством нанесения расчесов. Как уже отмечалось, активизация механизма “регрессии” обусловливает возврат на ранний соматосенсорный уровень реагирования в стрессогенных ситуациях и тенденцию больных с НЭ в рамках импульсивных влечений реагировать на психогенные стимулы не включением в проблемную ситуацию, а “уходом” от решения проблемы и редукцией психического напряжения посредством менее “энергоемкого”, регрессивного способа реагирования. В стрессовой ситуации происходит компенсаторный сброс напряжения, полученного в результате взаимодействия с внешней средой посредством аутосенсорной стимуляции. Активность механизма “отрицания” у больных с НЭ также соответствует тенденции отказа от активного совладания со стрессогенными ситуациями, и согласуется с представлением о корреляции “отрицания” с механизмом соматизации тревоги и тенденцией к формированию психосоматических расстройств. При изучение отношения больных с НЭ в рамках импульсивных влечений к лечебному процессу получены следующие результаты (по данным методики “Атрибуция заболевания-выздоровления” (АЗВ)) (рис. 10). Рис. Х. Средние групповые значения по шкалам опросника Рис. 10. Средние групповые значения по шкалам опросника АЗВ Пациенты данной группы (рис.10) в равных соотношениях рассматривают причины возникновения у себя заболевания: присутствует как “экстернальная”, так и “интернальная” атрибуция заболевания в отличие от группы больных НЭ с наличием сверхценной ипохондрии, где отмечается более высокая “интернальность” заболевания и выздоровления, коррелирующая, как представляется, с активностью механизма “интеллектуализации”. В группе больных с явлениями импульсивных влечений нет ригидного представления о причинах возникновении своего заболевания, а “интернальность” выздоровления” (3.1), соответствующая склонности к самолечению, проявляется только на уровне тенденции, не достигая статистической значимости. Пациенты этой группы более расположены к принятию врачебной помощи, чем больные с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии. Экспериментально выявленные характеристики приспособительного репертуара больных с НЭ подтверждают выдвинутую гипотезу о том, что “невротические экскориации” можно рассматривать как проявление патологического компенсаторного механизма, направленного на редукцию психического напряжения, в том случае, если эта редукция не обеспечивается адаптационно-регуляторными механизмами. Полученные результаты соответствуют представлениям о НЭ сформулированным в других работах [Koblenzer C.S., 1996; Cyr P.R., et al., 2002; Gupta M.A., et al., 2005]. Изучение приспособительных возможностей больных с НЭ (особенностей характера и темперамента, состава и структуры защитного репертуара, особенностей восприятия болезни) обнаруживает ряд общих характеристик, представленных во всех экспериментальных группах и коррелирующих с развитием НЭ. Выявленные особенности характера и темперамента: повышенная личностная и ситуационная тревожность, склонность к астеническому типу реагирования на стрессогенные воздействия, а также высокая активность и ригидность использования незрелых психологических защит соответствуют результатам исследований в этой области [Koblenzer C.S., 1996; Hepkins J., 2001, Van Mofaert M.,1992]. В работах отмечается, что повышенная тревожность, инфантилизм, низкая стрессоустойчивость, склонность к реакциям капитуляции и идеям самообвинения – выступают в качестве ключевых характеристик личности больных с НЭ, которые свидетельствуют, в первую очередь о преморбидной дефицитарности адаптационно-регуляторных средств, малой вариативности и негибкости приспособительного репертуара, и, во-вторых, обусловливают высокую потребность больных с НЭ в активных приспособительных механизмах, в связи с конституциональной предрасположенностью к формированию тревожных реакций. Обнаруженные у больных с НЭ особенности характера и темперамента, проявляющиеся в повышенной тревожности, низкой стрессоустойчивости, по-видимому, представляют собой неспецифические предиспозиции развития психосоматического расстройства и определяют на психологическом уровне предрасположенность к развитию патологических компенсаторных реакций, проявляющихся в форме НЭ. У пациентов с НЭ в рамках сенсоипохондрии обнаружена аффективная и когнитивная ригидность, дистанциированность в межличностных контактах, ригидность и низкая вариативность защитного репертуара, незрелость, входящих в него защитных механизмов. Эти особенности обусловливают трудности реализации тревоги в непосредственном поведении. Высокая ригидность затрудняет признание больными этой группы факта психической природы их заболевания и принятие медицинской помощи, что необходимо для “отказа” на психологическом уровне от патологических компенсаторных реакций и освоения новых адаптивных способов совладания со стрессом. У больных с НЭ в рамках сверхценной ипохондрии обнаруженные черты личности: аффективная ригидность, зависимость от подкрепления в сочетании с алекситимическими тенденциями, преобладание незрелых защитных механизмов, – соответствуют низкой вариативности приспособительного репертуара, ригидности как используемых адаптационно-регуляторных механизмов, так и патологических компенсаторных стратегий совладания со стрессогенными воздействиями. Ригидность приспособительных возможностей проявляется и в трудности принятия такими больными медицинской помощи и освоения новых адаптивных способов редукции психического напряжения. У больных с НЭ в рамках импульсивных влечений чертами личности, соответствующими на психологическом уровне особенностям клинической картины болезни, являются импульсивность и высокая ригидность защитного репертуара, в совокупности приводящие к импульсивному, стереотипному воспроизведению в стрессогенных ситуациях привычных неэффективных способов редукции психического напряжения. Отсутствие ярко выраженных алекситимических тенденций и аффективной ригидности делает для пациентов этой группы более доступным расширение приспособительного репертуара, освоение новых адаптационно-регуляторных стратегий. Таким образом, на основании результатов экспериментального исследования можно сказать, что группа больных с НЭ в рамках импульсивных влечений является более прогностически благополучной по сравнению с группами больных с НЭ в рамках сенсоипохондрии и сверхценной ипохондрии, с точки зрения возможностей принятия психокорекционного воздействия, направленного на расширение приспособительного репертуара и “отказ” от патологических компенсаторных реакций коррелирующих с появлением психосоматического симптома. Пациенты с НЭ нуждаются в психокоррекционной помощи направленной на повышение приспособительного ресурса личности, поэтому участие психолога важно на первом этапе работы с больным для своевременного выявления и корректировки его позиции в лечебном процессе с акцентом на принятие медицинской помощи со стороны врача. Это в свою очередь, требует осознания и принятия пациентом того факта, что его, казалось бы, дерматологическое заболевание имеет психопатологическое, а не соматическое происхождение. Психологическое вмешательство, направленное на коррекцию аффективной сферы, когнитивно-поведенческих установок и соответственно улучшение приспособительного ресурса личности позволит повысить эффективность комплексного лечения невротических экскориаций, активизировать личные усилия пациента по принятию комплексной медицинской помощи.

К основоположению онтологии. Часть III. Данность реального бытия. Раздел II. Эмоционально-трансцендентные акты. Глава 32. Внутренняя активность и свобода — Гуманитарный портал

а) Своеобразие межличностной связи

Особым образом дело обстоит ещё с актами настроенности, поскольку они находятся по эту сторону всякого действия, да и всякого целеполагания. Само собой возникает желание считать благосклонность и зависть, симпатию и ревность, уважение и презрение, любовь и ненависть чем-то чисто внутренним, лишённым всякой трансценденции; тогда предметы этих актов можно будет считать чисто институтенциональными.

В действительности имеет место обратное. Как раз интенциональный объект в них выявить нелегко — даже если понимать его чисто схематически — как коррелят акта. Но никогда подлинный акт настроенности не существует без реального объекта, всякий раз его реальным объектом является некое лицо.

Никто не может любить или ненавидеть, не испытывая любви или ненависти к «кому-то». И даже там, где дело идёт о чём-то определённом в этом ком-то, к чему испытывается любовь, лицо всё-таки бывает затронуто. Правда, можно восхищаться природными явлениями; но здесь это восхищение есть, скорее, некое удивление, не настроенность на это удивительное как таковая, и восхищение это даже, собственно, не может быть отнесено на его счёт. И удивляющийся знает об этой невозможности и о том, что объект остаётся незатронутым. С другой стороны, можно презирать золото, уважать железо, можно любить страну или город, зависеть от предметов потребления. Но в действительности презирают засасывающую человека власть, уважают облагораживающее его оружие, любят жизненное пространство, его почву и область его дел, зависят от немых свидетелей его труда и усердия. Всегда оказывается втянуто также и бытие того или иного лица, и настроенность опосредованно относится к нему.

Что действительно исчезает в настроенности — это телеологически-активный момент. Он не прерывается совсем, но возвращается обратно в потенциальное состояние или, скорее, ещё не пробуждается к активности. Вместе с тем исчезает определённая цель как предмет активной интенции, а с ней и осознанно антиципирующий характер акта. Потенциально же она существует. И она остаётся ощутимой в постоянной возможности прорыва.

Это ощущение настроенности, например ощущение злобы к бесцеремонным эксплуататорам личных обстоятельств, существует как в носителе настроенности, так и в затронутом ей лице. И для обоих она в то же время является предчувствием возможного прорыва. Воля таится только в настроенности, а вместе с ней и дело; либо она зафиксирована бессилием совершать дела. При первой возможности она освободится и перейдёт в действие. В этом отношении и в настроенности уже заключены активность и антиципация, а с ними — ответная затронутость собственного лица и данность реальности чужого.

Данность эта между тем выражается ещё и по-другому. Подобно тому как воля весьма определённо принимает в расчёт чужую волю, включает её в свои шансы, ищет встречи с ней, так же и настроенность принимает в расчёт чужую настроенность. Ведь то, что она сущностно относится к некоему лицу, означает в первую очередь именно то, что она относится к этому лицу, как к определённым образом настроенному. Уважают и презирают не без разбора, даже не по внешней стороне, но по общей внутренней позиции, то есть по настроенности. Можно восхищаться благородством и жертвенностью, презирать в какой-либо личности мелочность, любить эту личность, осознавая её доброту, искренность, моральные преимущества.

Всякая настроенность уже соотнесена с некоей настроенностью. Мы в жизни вовсе не знаем её изолированной для себя. В живом противостоянии лиц эта соотнесённость является всесторонней и тотальной. Она связывает людей в их многослойном бытии друг с другом иными, более глубокими и элементарными узами, чем воля, поступки, переживание и опыт. Она образует сеть, состоящую из нитей в высшей степени актуальных, реальных отношений, благодаря которым лица до всякого сознательного размышления даны друг другу в глубоко ощущаемой действительности. Она представляет собой выдающийся случай данности реальности.

б) Первичная данность в занятии определённой позиции

Эти узы не только полагают себя вторичными поверх более грубой связи, поверх более жёсткой затронутое поступками. Они всегда уже предсу-ществуют, располагаясь ниже этого, и всякая грубо входящая в сознание данность реальности всегда уже возвышается на их основании — таким образом, что первичная данность лиц всегда уже включена в неё.

Правда, каким, собственно, образом чужие настроенности нам даны — это вопрос весьма загадочный. Онтический модус контакта обусловлен сложным сочетанием факторов. Но потому сама данность всё-таки менее всего представляется сомнительной. Она также не более загадочна, чем прочие данности, например чувственная данность телесного явления. И рассматриваемая в качестве самой данности она совершенно проста. Она существует как феномен независимо от её разложимости на факторы.

Феноменом же является то, что лица вообще прежде всего даны нам в их настроенностях, а не в их внешних проявлениях, не в их манерах, делах, движениях, выражениях. Эти моменты имеют значение повсюду, именно они, без сомнения, являются факторами данности; но не они суть то первое, что тяжестью своей реальности входит в сознание. Первое осознание лица имеет форму занятия внутренней позиции; это есть чувство того, что «определённым образом соприкасаешься» с неким человеком, ощутимое неприятие, отторжение или симпатия, открытость или замыкание в себе, доверие или недоверие, чувство близости или дистанции. Именно эти моменты правят так называемым первым впечатлением. И они остаются определяющими во всех более поздних, более отрефлексированных или «более объективных» впечатлениях. Правда, они могут быть и перекрыты последними; часто в ущерб подлинной данности реальности они фальсифицируются сознательными критериями, понятиями, конвенциями. Но самый слабый опыт, имея в них свой отзвук, вновь извлекает их на поверхность, доказывая тем самым их основополагающее значение.

Указанные моменты настроенности, будучи первым ответом на чужую настроенность, не только в высшей степени проспективны — в силу того, что они говорят нам, чего нам ждать от людей, — они уже и по содержанию являются очень определённой и актуальной затронутостью собственного лица чужим лицом. И в этом отношении в них заключена первая, предшествующая всем прочим, данность реальности.

Но поскольку лица не могут претендовать на собственный способ бытия, но разделяют способ бытия остального мира, то эта данность, точно так же как и в случае с поступками и волей, переносится на весь реальный мир.

в) Роль ситуации и форма её данности

Тем временем в стремлении и поступках встречается ещё и третья форма реального объекта наряду с вещью и лицом. Это соответствующая ситуация, в которой приходится действовать. Всякая инициатива человека ситуативно обусловлена, но в то же время и формирует ту или иную ситуацию. Она вызвана жизненными обстоятельствами, как бы находя в них свой повод, но сама в свою очередь предварительно формирует их.

Это отношение в очередной раз обнаруживает новую форму данности реальности. Ситуацию, в которой мы действуем, мы не выбираем произвольно. Мы можем, там, где мы её предвидим, в лучшем случае принять меры или отступить, но даже отступая, мы порождаем новую непреднамеренную ситуацию, а в целом мы даже неспособны её предвидеть. Ситуация приходит незванно, она застигает человека, он «оказывается» в ней. Но если уж он в ней оказался, то он заключен в ней: он не может выбраться «обратно», ведь ему пришлось бы сделать так, чтобы случившееся не случилось, что оптически невозможно; он не может и уклониться в сторону, даже это, если уж ситуация наступила, будет слишком поздно. Он, таким образом, вынужден двигаться «вперед», по закону времени, которое никогда не останавливается, он вынужден двигаться насквозь. А это означает, что он вынужден действовать. Ему приходится решать то, что ему всегда выпадает решать благодаря особого рода однажды ставшей ситуации.

У него нет свободы в том, хочет ли он вообще действовать или решать или нет. Фактически, впрочем, он принимает то или иное решение постоянно, как бы он себя ни вёл. Ему нисколько не помогает то, что он увиливает от действия. Недеяние есть тоже действие, и то, что оно производит в реальном мире, имеет столь же весомые последствия, что и при активном действии; участвующие в ситуации бывают затронуты недеянием в той же степени, что и уклоняющееся от действия лицо.

Как бы человек к этому ни относился, действовать ситуация принуждает его при любых обстоятельствах. Но то, как ему следует поступить, она ему не указывает. Так возникает оптически своеобразное положение: ситуация, в которой оказывается человек, — это для него одновременно свобода и несвобода, принуждение и простор для действий. Она есть принуждение к тому, чтобы принять решение вообще, но свобода в том, каким будет это решение.

Если сравнить эти два момента — а теперь уж они неразрывно связаны, — то в сущности ситуации обнаруживается парадокс: человек, оказавшись в определённой ситуации, подталкивается ей к свободному решению. Или кратко: однажды наступившая ситуация является для него «принуждением к свободе».

Именно это и означает, что он не может уклониться от неё «назад» или «в сторону», что он может двигаться лишь «сквозь» неё, но что способ, «каким» он сквозь неё пройдёт, зависит только от него. Если бы он мог просто пассивно подчиниться обстоятельствам, вообще не имея никакой другой возможности, принуждение было бы полным, и ему не оставалось бы никакой свободы. Но в жизни ситуации не таковы. Они не подталкивают ни к бездеятельности, ни к определённому делу, побуждая, пожалуй, сделать выбор между тем и другим. Они вызывают человека на принятие решения, апеллируя к его свободе. Тем самым они подталкивают его к осуществлению свободы.

Именно будучи свободным существом человек «испытывает» ситуацию как некое принуждение. Он испытывает её, следовательно, как реальную силу, а именно — как нечто такое, что затрагивает его не только внешне, но до глубины души, в сущностном ядре личности. Реальное побуждение к свободе, которое от неё исходит, есть особенный и новый модус его затронутое реальным миром, в котором он живёт. Ибо эта затронутость задевает глубже всякой иной. Она не есть чисто «происходящее», что затрагивает его здесь; она есть неудержимое вталкивание в состояния ответственности и вины. Ибо вне опасности оказавшись виновным, человек в ценностном конфликте не может принимать решения. Ценностный же конфликт создаётся ситуациями.

Фатальность происходящего есть лишь внешняя фатальность, сколь бы тяжела она ни была. Фатальность ситуаций — даже если те представляются пока ещё неопределёнными, неустойчивыми, эфемерными, невесомыми — это фатальность внутренняя. Ибо она затрагивает моральное бытие человека. Он ощущает отдачу того, что решает и делает, «принуждаемый к свободе». Но теперь человеческая жизнь существенным образом заключена в непрерывной цепи ситуаций, ей эта жизнь постоянно держится в напряжении. И каждая отдельная ситуация вызывает человека на дело, дело же влечёт за собой ответную затронутость. Это единственная, продолжительная нагрузка, создаваемая неразрываемой цепью требований, предъявляемых к его свободе. В этой нагрузке — вновь иначе и гораздо более решительным образом — он испытывает жёсткость реального. И испытывает её он при помощи органа своей свободы.

перевод на русский, синонимы, антонимы, произношение, примеры предложений, транскрипция, значение, словосочетания

Другие результаты
And his response was so great.	И его ответ был просто прекрасен.
My goal was to raise awareness and to raise the morale.	Моей целью было привлечь внимание и поднять моральный дух.
My goal is not to find technology to kill the new microscopic life around us.	Я не стремлюсь найти технологию уничтожения микробов вокруг нас.
My goal is to find new technology from this life, that will help save us.	Моя цель — с помощью микробов найти технологии, которые нас спасут.
Her response is one that I will never forget.	Я никогда не забуду её ответ.
Our goal is to bring a health worker within reach of everyone, everywhere.	Наша цель — сделать работника здравоохранения доступным везде и каждому.
It is a free response born from the heart of each and everyone.	Это отклик изнутри, по воле каждого сердца.
Yes, a free response!	Именно по воле.
That’s a fractional precision of 0,000000004.	Величина погрешности составляет 0,000000004.
He set an ambitious goal.	Он поставил амбициозную цель.
So basically, if this response happens infrequently.	Таким образом, временами эта реакция необходима .
What was incredible was we had a 60 percent response rate.	Удивительно было получить 60% ответов.
The learning zone is when our goal is to improve.	Зона обучения — для самосовершенствования.
For the ancient Egyptians, having their name last for eternity was their goal.	Для древних египтян обладать именем для вечности — главная цель.
Unfortunately, this is not at all what we see in response to a cyber attack.	К сожалению, это совсем не то, что мы видим в ответе на кибератаку.
The goal, of course, is to persuade climbers to clean up after themselves.	Цель, конечно, убедить альпинистов убирать за собой.
In response, Yusor’s mom told her to be kind to her neighbor.	В ответ мама Юсур посоветовала ей быть доброй с соседом.
For me it’s a goal by Lionel Messi.	Для меня это гол в исполнении Лионеля Месси.
My response was based on observations of the crime scene.	Мои действия были основаны на наблюдениях за местами преступления
We received a response to the message you sent home.	Мы получили ответ на сообщение, которое ты послал домой.
He says I ignored the true goal of the mission.	Он утверждает, что я пренебрег истинной целью нашего задания.
Patrick Jane is a huge part of that goal.	В релизации этой задачи Патрик Джейн играет не последнюю роль.
Scored a goal in soccer, happy as a clam.	Забила гол в футбольном матче, без ума от радости.
And I abandoned my goal to master Tuvan throat singing.	И я бросил свою мечту стать мастером Тувинского горлового пения.
It closes up for days in response to human touch.	Она закрывается на несколько дней в ответ на человеческое прикосновение.
His expression twisted in response to something I’d said.	Его выражение лица изменилось в ответ на мои слова.
We need to make a plan to control public response.	Мы должны составить план, как контролировать реакцию общественности.
Was the media response to binders full of women	Реакция медиа на фразу про папки с женщинами
Response to the testimony has been swift and vocal.	Реакция на обвинение была громкой и незамедлительной
We gave her three ampoules of Naloxone, no response.	Мы дали ей три ампулы налоксона, никакой реакции.
The goal is to block signals that cause seizures.	Это делается с целью блокировки сигналов, которые провоцируют конвульсии.
Which is the only response to such circumstantial evidence.	Что может быть единственной реакцией на столь косвенные улики.
See the response to my new bit about skiing?	Ты видел реакцию на мой новый номер про лыжи?
The goal was to possess everything the world had to offer in odors.	Его целью было овладеть всеми запахами, какие мог предложить мир.
My goal was to find a new way to express group excitement.	Я хотел найти для группы новый способ выражения восторга.
I didn’t expect my hasty words to bring on such a strong response.	Я не ожидала, что мои поспешные слова повлекут за собой такой сильный ответ.
You simply need to move through all four stages so we can monitor the response.	Вам просто нужно пройти через все четыре стадии, а мы сможем проверить реакцию.
That is the ultimate goal and hope of every believer.	В этом заключается цель, к которой стремится каждый верующий.
Sometimes the puck deflects off you and ricochets into your own goal.	Иногда шайба попадает в тебя и рикошетит в твои ворота.
She didn’t generate the same emotional response in the unsub.	У Субъекта она не вызывала такого же эмоционального отклика.
A young girl finds no response from a heartless world and chooses to die.	Девочка не находит никакого живого отклика в бессердечном мире и хочет умереть.
Failure to surrender will be met with instant and lethal response.	В случае отказа наш ответ будет мгновенным и смертельным.
See how my response to you begins to lead us towards a classical confrontation?	Ты замечаешь, что мой ответ на него приводит нас к классическому противостоянию?
I was hoping you’d help me compose a response.	Я надеялась, что вы поможете мне составить ответ.
Sally has a right to her opinion, but I’m not gonna dignify it with a response.	Салли имеет право на свое мнение, но я не удостою ее ответом.
Today he was talking a more realistic response to the empire’s problems.	Сегодня он демонстрировал более реалистичный подход к стоящим перед Империей проблемам.
Its small features and oversized eyes trigger a hormonal response in humans.	Его маленькие размеры и огромные глаза запускают гормональную реакцию у людей.
That’s the appropriate response if anyone gets near your anus.	Вот адекватный ответ если кто-то подбирается к твоему анусу.
Chandler’s instant response indicated she’d already worked the numbers.	Моментальный ответ Чандлер доказывал, что она уже проработала этот вариант.
The weakness of the form is its inflexible response to novel ideas.	Недостатком такого общества является его плохая восприимчивость к любым новым идеям.
In response Deeth intimidated the-ten-year-old sickly heir of the Sexon.	В ответ Диф напугал до смерти хилого и болезненного наследника Сексонов.
and we are not leaving this pitch until we score a goal!	И мы никуда не уйдём с этого поля пока не забьём гол.
We have a definite goal, toward which the country advances.	У нас есть точная цель, к которой страна идет.
Our goal is to pass a watershed act for the Delaware River.	Наша цель провести закон о водоразделе для реки Делавэр.
That’s a proper objection for a question, not for a response.	Подходящий протест для вопроса, а не для ответа.
He punched up data delivered in response to an old query.	Он вызвал данные, доставленные в ответ на старый запрос.
Shuffled feet and downcast eyes was the only response he was offered.	Единственным ответом ему были опущенные глаза и шарканье ног.
The Scarecrow crouched in response, eyes burning even brighter.	Пугало пригнулось в ожидании огненного разряда, и глаза его вспыхнули еще ярче.
He has a goal and will doggedly continue to move toward it.	У него есть цель, и он будет упрямо продвигаться к этой цели.
Over time, the conditioned response will become ingrained in his psyche.	Со временем этот условный рефлекс закрепится в его психике.

Матрица управления рисками: прогнозирование и снижение рисков

Риски, которые вы ожидаете, указаны в первом столбце и служат заголовками для каждой строки. Заголовки столбцов состоят из атрибутов риска, таких как вероятность, последствия и метрика для отслеживания каждого риска. Вероятность и последствия оцениваются по шкале от одного до десяти, где один означает, что риск практически невозможен при нулевом воздействии на проект. Остальные заголовки — это порог риска, дата, к которой должен быть оценен порог, а затем короткая фраза, в которой излагается план действий.

Матрица создается в многофункциональной мастерской. Менеджер проекта обычно ведет сессию и планирует заранее, создавая основу матрицы, перечисляя некоторые из вероятных рисков и заполняя остальные атрибуты и факторы управления рисками. Менеджер проекта часто может вывести эти риски из списка условий проверки границ. Создание этой матрицы должно происходить в течение первых десяти-пятнадцати процентов продолжительности проекта.

После создания инструмента быстро просматривайте его на еженедельных собраниях команды.Цель состоит в том, чтобы пройтись по каждой из критических метрик, добавить новые метрики по мере необходимости и удалить старые, если риск был устранен. Когда наступает триггерный момент, пора пересмотреть план действий и запустить его. Основываясь на новых знаниях, вы можете обновлять и изменять его. Секрет, однако, в том, чтобы действовать, а не ждать, пока «все станет лучше», потому что это случается редко.

Какие бизнес-задачи мы решаем?

Управление рисками — злая сестра-близнец инноваций.Любой разрыв с прошлым рискован. Один из способов управления этими рисками — это микроменеджмент, но это, как правило, подавляет инновации. Другой способ, согласующийся с тенденцией к делегированию полномочий и расширению прав и возможностей команд, — это заставить команду самостоятельно управлять рисками.

С точки зрения более широкого бизнеса наличие системы управления рисками помогает улучшить выполнение проекта, поскольку команда может предвидеть, предотвращать и снижать риски, предотвращая задержки или дополнительные расходы по проекту. К сожалению, пока команда решает задачу, график идет, а расходы по проекту накапливаются.

предвосхищение — определение и значение

Хотя невозможно охватить каждый угол и точку зрения аудитории, это упражнение действительно полезно в , когда нужно предвидеть отклик на вашу работу.

Заговор Волоха »Споры о текстуализме

Двадцать пять лет назад было введено дорог с расчетом на рост.

Новая региональная бизнес-группа в округе Колумбия вызывает беспокойство, поскольку она продвигает региональное сотрудничество

Не вмешиваемся ли мы в , ожидая альтернативную статью?

Прекрасный отпуск, отправившись в Лас-Вегас События | Искусство и…

Заговор Волоха »Споры о текстуализме

Я думаю, он читает «чайные листы» NoSpin … в ожидании , этот налог в конечном итоге стекает к нему, как только налоговая база сокращается и они переходят к «плану Б»…. прочтите недавнюю статью о зарплатах в ФРС, которые сейчас в среднем (на некоторых должностях) выше, чем в частном секторе.

Сенат предложит подоходный налог с высокопоставленных лиц «PubliCola

Двадцать пять лет назад было введено дорог с расчетом на рост.

Не вмешиваемся ли мы в , ожидая альтернативную статью?

Архив 2009-12-01

Двадцать пять лет назад было введено дорог с расчетом на рост.

Македония, угадав его маневр и потерпев неудачу на момент , опередив его.

Глава 25

Очевидно, что управление компанией в не принесет особой пользы, поскольку предвосхищает потребности экономики.

Раннее слово: Обама берется за бюджет — Блог Форума — NYTimes.com

Качественный опыт полевой работы в северо-западном регионе Камеруна

Берил Ндонгва Баму, Элизабет Де Шаувер и Герт Ван Хов

исследование: С какими проблемами сталкиваются качественные исследователи? Качественные исследования, 7 (3),

327-353.

Эллис, К. (2007). Раскрытие секретов, раскрытие жизней: этика отношений в исследовании с близкими

другими людьми. Качественный запрос, 13 (1), 3-29.

Гивен, Л.М. (Ред.). (2008). Энциклопедия качественных методов исследования Sage. Лондон,

Великобритания: Sage Publications.

Гоках, Т. (2006). Наивный исследователь: Проведение социальных исследований в Африке. Международный журнал

методологии социальных исследований, 9 (1), 61-73.

Guillemin, M., & Gillam, L. (2004). Этика, рефлексивность и «этически важные моменты» в исследовании

. Качественный запрос, 10 (2), 261-280.

Холлоуэй И. (1997). Основные концепции качественного исследования.Оксфорд, Великобритания: Blackwell Science.

Хау, К. Р. и Моисей, М. С. (1999). Этика в образовательных исследованиях. Обзор исследований в области образования

, 24, 21-59.

Хаббард, Г., Бакет-Милберн, К., и Кеммер, Д. (2001). Работа с эмоциями: выпуски для

исследователя в полевой и командной работе. Международный журнал социальных исследований

Методология, 4 (2), 119-137.

Джеффри Б. и Троман Г. (2004). Время этнографии.British Educational Research

Journal, 30 (4), 535-548.

Джол, С. К., и Ренганатан, С. (2010). Стратегии получения доступа при проведении полевых исследований:

Размышления двух исследователей. Электронный журнал методов исследования бизнеса,

8 (1), 42-50.

Джексон, А., и Маццеи, Л. (2012). Теоретическое мышление в качественных исследованиях: просмотр данных

с разных точек зрения. Лондон, Великобритания: Рутледж.

Джонсон, Н.(2009). Роль личности и эмоций в качественном сенситивном исследовании: рефлексивный отчет

. ЗАПРОС, 4, 23-50.

Комета, С. С., & Ако, Н. Р. (2012). Гидрогеоморфологические последствия урбанизации

в Баменде, Камерун. Журнал устойчивого развития, 5 (6), 64-

73.

Мандиянике Д. (2009). Дилемма проведения исследования в своей стране в качестве возвращающегося студента

— размышления о полевых исследованиях в Зимбабве.Площадь, 41 (1), 64-71.

Ману И. Н., Анду В. Н., Тала Д. Н. и Агарих В. Н. (2014). Социально-экономический эффект

краж скота на скотоводов северо-западного региона Камеруна. Научный журнал

сельскохозяйственных наук, 4 (6), 299-305.

Мерриам С., Джонсон-Бейли Дж., Ли М., Ки Ю., Нтсеане Г. и Мухамад М. (2001). Власть

и позиционирование: переговоры о статусе инсайдера / аутсайдера внутри и между культурами.

Международный журнал непрерывного образования, 20 (5), 405-416.

Молле, Дж. А. (2011). Этические проблемы в исследованиях социальных наук в развивающихся странах: полезный

или символический. В Р. Криббе (ред.), Передача академических ценностей в азиатских исследованиях:

Материалы семинара (стр. 1-9). Канберра: Исследование Австралии и Нидерландов

Сотрудничество

Мукередзи, Т.Г. (2012). Проблемы сбора качественных данных в политически нестабильной сельской среде

: опыт Зимбабве. Международный журнал качественных

методов, 11 (1), 1-11.

Нганэ, Э. Б., Нганэ, Б. К., Нджиб, Г., Ава, Э. Т., и Эхабе, Э. Э. (2012). Землепользование

и связанные с ним модели деградации в основных сельскохозяйственных целях во влажной тропической саванне

на северо-западе Камеруна. Журнал сельскохозяйственных исследований, 2 (6), 318-

323.

Нинд, М. (2008). Проведение качественных исследований с людьми с ограниченными возможностями обучения, общения

и другими ограниченными возможностями: методологические проблемы.Источник:

http://eprints.ncrm.ac.uk/491/1/MethodsReviewPaperNCRM-012.pdf

Изобретая будущее, предугадывая его

Хазем Давани, генеральный директор «Никто не может предвидеть будущее так, как Predata. , — начинает Хазем Давани, генеральный директор компании. Predata, компания, занимающаяся прогнозной аналитикой, использует альтернативные данные и машинное обучение в сочетании с пониманием человеческого поведения, чтобы предвидеть будущие события. Благодаря своей облачной платформе Predata предоставляет сигналы или вероятности, которые указывают на вероятность того, что событие определенного типа произойдет за тридцать дней до его начала.Например, платформа Predata может предсказать, что террористический инцидент в определенной стране имеет высокую вероятность произойти в течение следующих двух недель. «Наша платформа может прогнозировать различные глобальные макро-события, от политической нестабильности до движений рынка, что позволяет клиентам предвидеть риски и выявлять возможности», — объясняет Давани. Predata имеет разнообразную клиентскую базу, в которую входят финансовые учреждения, политические организации и аналитические центры, такие как Центр стратегических и международных исследований, которые ищут поддержки Predata для управления рисками.

В относительно новой отрасли, такой как прогнозная аналитика, самая большая проблема — это объем доступных данных. Во всем мире 4,2 миллиарда активных пользователей Интернета, что вдвое больше, чем несколько лет назад, и каждый пользователь генерирует новые данные каждый день. Кроме того, сегодня в каждой отрасли есть собственная конфиденциальная информация. Просеивать все это, чтобы найти закономерности и сделать точные прогнозы, может быть чрезвычайно сложно. Платформа Predata нашла способ эффективно анализировать большие объемы информации с помощью искусственного интеллекта и машинного обучения на анонимных онлайн-метаданных, чтобы найти закономерности, предшествующие крупным событиям.Однако то, что отличает Predata от других аналитических компаний, — это их понимание человеческого поведения. «Наши специалисты по обработке данных и инженеры изобрели очень сложные системы для анализа массивных наборов данных и их понимания. Наше главное преимущество заключается в том, что этот анализ основан на наших моделях человеческого поведения, поэтому модели, которые обнаруживает система, отражают реальную мировую активность », — добавляет Давани. Таким образом компания смогла точно предсказать, когда Северная Корея проведет пусковые испытания ракет за последние несколько лет.

Наша платформа может прогнозировать различные глобальные макро-события, от политической нестабильности до движений рынка, что позволяет клиентам предвидеть риски и выявлять возможности

Компания работает со своими клиентами, чтобы определить типы потенциальных результатов, которых они хотели бы ожидать. Например, северокорейские эксперты из беспартийного вашингтонского аналитического центра, Центра стратегических и международных исследований (CSIS), искали надежный индикатор, который помог бы своим аналитикам предсказать, когда режим Ким Чен Ына проведет испытание запуска баллистической ракеты.Predata работала со своими аналитиками, чтобы объединить наборы данных о событиях с альтернативными данными и алгоритмами прогнозирования платформы. CSIS смогла создать прогнозирующие сигналы риска, которые могли бы предвидеть ракетную активность на несколько дней и недель вперед. Эксперты аналитического центра использовали эти сигналы для точного прогнозирования самых последних запусков ракет Северной Кореей и, что еще более впечатляюще, успешно предсказали три случая, когда не было запуски ракет.

Predata успешно предоставляет своим клиентам сигналы, которые дают им значительную вероятность того, произойдет ли событие.Хотя онлайн-платформа компании предназначена для помощи аналитикам, компания стремится масштабировать свою платформу, чтобы охватить более обширную клиентскую базу. В настоящее время Predata создает упрощенную версию своей платформы, которая будет показывать клиентам обобщенное представление о сигналах, которые для них наиболее важны. Это поможет расширить потенциальную аудиторию платформы и открыть ее для использования персоналом в организации, отличной от аналитиков и специалистов по обработке данных.

9: Прогнозирование проблем и устранение неисправностей | EJI

Преодолевая барьеры

Возможные решения ряда указанных выше препятствий описаны ниже.Этот список ни в коем случае не является исчерпывающим, и во многих случаях решения одной проблемы могут положительно повлиять на другие проблемы.

Члены MDT не возбуждают дела

Вы можете быть обеспокоены тем, что, хотя вы «построили это — они не пришли». Это не редкость. Вам нужно будет установить доверительные отношения между членами MDT, прежде чем они почувствуют себя достаточно комфортно, чтобы передавать дела на рассмотрение членам MDT.Более глубокое знакомство друг с другом, сопротивление склонности обвинять друг друга и наличие четких и согласованных руководящих принципов по всем аспектам совместной работы — все это отличные способы построить фундамент доверия. Будьте терпеливы и настойчивы по мере роста вашей команды. Предложите помощь в подготовке презентаций. Во время презентации Координатор MDT должен способствовать обсуждению, чтобы уменьшить разницу в мощности и не «обвинять» кого-либо. Вы также можете подумать о проведении сеансов подведения итогов после встречи с докладчиками, чтобы в режиме реального времени обдумать, что прошло хорошо, а что можно улучшить.Это предотвращает накопление негативных впечатлений и помогает лучше подготовить членов команды к следующей презентации.

Недоверие

Построение доверительных отношений непросто при любых обстоятельствах, но особенно когда разнообразная группа профессионалов собирается для целей интеграции и сплоченности. Некоторый тимбилдинг может происходить неформально, например, беседы перед собранием по рассмотрению дела.Более согласованные усилия включают участие в упражнениях по построению команды, посещение групповых тренингов, по мере возможности участие в общественной деятельности вне работы и обеспечение безопасной зоны для членов MDT, чтобы они могли выражать свое мнение, не опасаясь насмешек или репрессий.

Избегайте ловушек обвинения

При рассмотрении дела будут случаи, когда MDT выявляет системный сбой, на который агентство или его представитель могли бы отреагировать более активно.Ошибки будут. Хотя может возникнуть соблазн обвинить в неудаче представителя агентства, воздержитесь. Лучше всего обсудить способы предотвращения сбоя в будущем. Сосредоточение внимания на том, что лучше для жертвы, а не на том, как агентство потерпело неудачу, не даст дискуссии сорваться с рельсов. Используйте эту возможность, чтобы сосредоточиться на том, как система может лучше реагировать в будущем. MDT должен быть безопасным местом для честного выражения мнения.

Низкая посещаемость собраний команды

Исследования показывают, что посещаемость является постоянной проблемой для многих МДП.Прогулки частично связаны с отсутствием достаточного количества времени для посещения собраний, но это также и проблема приверженности. Члены команды могут не присутствовать, если они чувствуют, что не получают достаточной пользы. Определите основную причину отсутствия посещаемости. Например, одно исследование показало, что, когда основной упор в MDT сместился с судебного преследования дел на предоставление услуг, участие сотрудников правоохранительных органов снизилось. Рассмотрите возможность видеоконференцсвязи (например, Skype) или других новых технологических достижений, если можно обеспечить соответствующие меры безопасности.Кроме того, может быть полезно узнать, могут ли представители команды из местных агентств добровольно участвовать в MDT по борьбе с жестоким обращением с пожилыми людьми, исходя из своих интересов, а не по назначению. Иногда члены команды могут возмущаться, что их назначили на собрание сообщества, и сопротивляться присутствию. Хотя этого не всегда можно избежать, часто в каждом агентстве есть персонал, который с удовольствием участвовал бы в MDT, если бы представилась такая возможность. Наличие членов команды, которые ценят работу MDT, имеет решающее значение для эффективности команды.

Отсутствие технической поддержки

У Координатора MTD есть много задач, за которые он / она отвечает. Если возможно, подумайте о предоставлении канцелярской поддержки. Возможно, стажер из ближайшего университета сможет ввести данные, разослать по электронной почте напоминания о предстоящих встречах по рассмотрению дела и предоставить другую соответствующую канцелярскую поддержку. Добровольцы — еще один вариант, хотя необходимо будет учесть соображения, касающиеся конфиденциальности и конфликта интересов.

Неравный статус членов MDT

Команды могут быть парализованы неравенством среди членов MDT, когда одни голоса заглушаются, а голоса других остаются доминирующими. Когда члены MDT с более низким статусом чувствуют себя менее уверенно, они с меньшей вероятностью выскажут свое мнение, что может привести к снижению защиты интересов клиента. Если социальные работники будут вести себя тихо в кабинете врачей, медицинские потребности клиента могут быть удовлетворены, но не его социальные потребности.Однако в большинстве случаев медицинские проблемы не более важны, чем социальные проблемы, поэтому ни одна дисциплина не должна доминировать при планировании ухода. Одним из способов решения проблемы справедливости для MDT является признание неравенства между членами MDT. Доход — один из индикаторов разницы в статусе. Например, психолог зарабатывает в 2,5 раза больше, чем социальный работник. Профессиональный статус тоже важен. Иногда врачи могут намекать на других членов MDT. Окружные прокуроры иногда являются доминирующей личностью, но также имеют более высокий статус, чем большинство членов MDT.Кроме того, некоторые дисциплины имеют неблагоприятное восприятие других дисциплин. Например, «следователи службы охраны не являются следователями в том смысле, в каком следователи по уголовным делам являются следователями». Такое отношение, выраженное или подразумеваемое, подрывает сплоченность MDT и, в конечном итоге, их способность работать вместе. Конкретная цель MDT — собрать все мнения, чтобы прийти к наилучшему решению для клиента. Убедитесь, что все участники выражают свое мнение и что члены MDT считают, что их мнение ценится.^{Периодически напоминайте каждому члену команды, что его или ее уникальные знания и вклад в команду бесценны. Возможно, предупредите ваших потенциальных членов MDT, что будут предприняты явные попытки уравнять членов MDT. Принятие руководящих принципов о том, как члены команды будут взаимодействовать и участвовать во встречах, может быть полезным инструментом для предотвращения потенциального конфликта.}

Различные структуры вознаграждения

Члены

MDT, вероятно, знают, что структура вознаграждения различается в разных агентствах, но могут не учитывать, как это влияет на MDT.Медицина и социальные услуги работают по модели специализации, что снижает текучесть кадров между этими дисциплинами. Однако правоохранительные органы ценят разносторонний опыт и часто меняют свой персонал, что приводит к смене кадров каждые два года (во многих ведомствах). Аналогичным образом, некоторые агентства сосредотачиваются на индивидуальных, а не на командных достижениях, что может поставить некоторых членов команды в невыгодное положение. Другой пример касается окружных прокуроров, которые занимаются делами, которые могут повлечь за собой уголовную ответственность, в то время как APS уделяет более широкое внимание неуголовным делам, таким как пренебрежение собой.

Оборот

Может быть неприятно постоянно «тренировать» новых членов MDT, но это свойственно MDT. Воспринимайте текучесть кадров как возможность расширить понимание MDT для ряда профессионалов в агентстве, а также увеличить количество контактов, которые MDT имеет в каждом агентстве. Даже когда MDT заменяется MDT, этот человек будет иметь опыт работы в MDT, что может повлиять на то, как они будут действовать на новом месте.

Устойчивое развитие — это сложно

Устойчивое развитие — одна из самых неприятных проблем, связанных с MDT. MDT может потребоваться творческий подход и запросить финансирование из нескольких источников, как частных, так и государственных. Следует отметить, что в целом финансирование становится проще, если MDT проработает какое-то время и получит возможность «доказать» (продемонстрировать) свою ценность. Многие МДТ начинают с грантового финансирования, а затем переходят на более стабильные источники финансирования, как только их ценность будет оценена.Например, округ Санта-Клара в Калифорнии теперь поддерживает свои FAST MDT за счет средств штата и округа.

Заработная плата координатора MDT

Заработная плата представителей MDT обычно поддерживается агентством участника. Однако Координатору MDT могут потребоваться выделенные средства, которые можно получить через контракты и гранты, такие как государственные гранты VOCA. Сопутствующими расходами может быть страхование ответственности, в зависимости от задач, выполняемых Координатором MDT.

Иерархическая структура

Отличительной чертой MDT является совместное сотрудничество и групповое принятие решений. Это не всегда легко для агентств, более знакомых с иерархической структурой. Командная подготовка призвана облегчить эту проблему.

Государственные и местные законы несут в себе информацию об обмене информацией

Хотя в подавляющем большинстве штатов есть некоторые положения или механизмы для обмена информацией (для получения дополнительной информации см. Пункт Инструментария: Законодательный обзор многопрофильных команд и обмена информацией, может возникнуть необходимость в законодательных действиях, которые делают обмен информацией явным образом доступным и / или продвигает использование МДЦ.Законодательные изменения могут быть длительным процессом, но к ним стоит стремиться. Однако следует признать, что у законодательства есть свои плюсы и минусы.

Команда потеряно голов

При таком большом количестве различных повесток дня и задач, представленных в MDT, выбор и поддержание командных целей может оказаться сложной задачей. Ссылаясь на формулировку миссии и видения в начале каждой встречи команды, вы можете сохранить целенаправленную команду.

Сопротивление заинтересованных сторон

Когда MDT находится на начальной стадии разработки, всегда будет один или два администратора агентства, которые отклонят предложение участвовать в MDT или, что еще хуже, запретят сотруднику присоединиться к MDT. Ваш харизматичный руководитель команды будет важной силой в убеждении этих людей в преимуществах MDT. Будьте настойчивы.

Содержимое ящика вызывает беспокойство

членов MDT, незнакомых с жестоким обращением с пожилыми людьми, могут найти эти случаи тревожными, если не невероятными.Как уже упоминалось, вовлеките всю команду в обучение жестокому обращению с пожилыми людьми. Преимущества MDT — как в образовании, так и в подтверждении того, что эти случаи действительно имеют место, и в предоставлении эмоциональной поддержки, когда работа с этими тревожными случаями становится ошеломляющей. Члены должны помнить о вторичной травме, выявляя ее и получая помощь тем, кто в ней нуждается.

Потеря фокуса

Если сосредоточить внимание на жертвах, эти проблемы можно преодолеть.Проведение ежегодного рабочего семинара может стать для команды форумом для обсуждения проблем и совместной работы над поиском решений. Фокус, цели, миссия, процедура и любые другие аспекты MDT могут быть пересмотрены и улучшены. Кроме того, выездные семинары могут значительно помочь в построении команды и предоставить форум для перекрестного обучения для новых членов и для тех агентств, которые имеют высокую текучесть кадров.

В ожидании нового учебного года

Наши дети, которые посещают местный школьный округ Harrisburg R-VIII, вернутся в школу 26 августа.Этот учебный год, несомненно, будет не похож ни на один из нынешних. Но дети этого ждут. Некоторых больше, чем когда-либо прежде, поскольку они не были в классе с марта.

Мы реализовали летнюю программу чтения, чтобы помочь нашим детям не отставать от обучения, несмотря на нехватку времени в классе.

Спасибо множеству волонтеров, которые этим летом часами читали с нашими детьми.

«В начале лета с нами связалась учительница и предложила научить некоторых детей в приемных семьях», — объясняет координатор волонтеров Сара Хопкинс. «Мы подарили ей идею помочь нам скоординировать летнюю программу чтения. Она пришла и провела для всех наших детей оценку чтения, а затем дала нам план для каждого ребенка, чтобы помочь с их навыками чтения. Мы набрали добровольцев, некоторые из которых были учителями, которые все лето уделяли время тому, чтобы приходить и читать с нашими детьми. На прошлой неделе мы пригласили этих детей на угощения и на времяпрепровождение в парк.

«Наша летняя программа чтения помогла хорошо подготовить наших детей к летней школе школьного округа Гаррисберг, которую дети начали посещать в июле и заканчивают на этой неделе.”

Благодаря совместным усилиям летней школы школьного округа и нашей летней программы чтения, наши дети академически подготовлены к успеху в начале нового учебного года. Не говоря уже о том, что мы снова были благословлены ВСЕМИ необходимыми школьными принадлежностями, поэтому наши дети также хорошо оснащены всем, от цветных карандашей до научных калькуляторов. Спасибо всем, кто помог в этом!

Как и все школьные округа по всей стране, нашему округу Гаррисберг R-VIII было сложно определить, как будет выглядеть начало 2020/21 учебного года.В письме избирателям в бюллетене Bulldog Express за июль 2020 года суперинтендант выразил это следующим образом:

У нас было одно из самых тяжелых испытаний для родителей, студентов и сотрудников, но мы будем настойчивыми. У нас нет выбора. Наши дети зависят от нас. Вещи будут выглядеть иначе; нам придется вносить изменения по ходу дела. Возможно, нам придется перезапустить, использовать опорную точку, перейти в виртуальную среду, дистанцироваться от социальных сетей и т. Д. Что бы ни бросили в нас, мы сделаем это вместе.
— Стив Комбс, суперинтендант R-VIII Гаррисберга

Гибкость — ключевой компонент.Подробные планы были объявлены в июне округом и существуют на учебный год, при том понимании, что эти планы, возможно, придется изменить.

Вы угадываете или ожидаете? — Омеризмы

Когда мы оцениваем варианты, которые связаны с решениями других людей, например, следующий шаг конкурента или решение сотрудника остаться или уйти, мы можем либо угадать этот шаг, либо предвидеть его.

Между ними большая разница.

Когда мы угадаем, мы бросаем кости.Мы говорим, что у нас нет информации, на основе которой можно было бы обработать решение, и поэтому мы просто выбираем случайным образом.

Но когда мы ожидаем, мы активно оцениваем. Мы учитываем все, что нам известно, оценивая (на том или ином уровне) альтернативные варианты, а затем делаем наилучшую оценку потенциального результата.

Наши решения из любого подхода могут быть верными или совершенно неверными. Это, конечно, часть неопределенности процесса.

Но дело не в этом.

Дело в оценке, оценке вариантов, вдумчивом рассмотрении возможностей.

Когда мы ожидаем, мы принимаем во внимание самую лучшую имеющуюся у нас информацию. По мере возможности мы проявляем инициативу в наших обсуждениях. Мы активны в своем мышлении.

Ожидание является упреждающим, что мы должны поддерживать некоторое подобие контроля над судебными разбирательствами. Гадание — это реакция, признание того, что вещи находятся вне нашего контроля.

Да, бывают ситуации, когда у нас нет данных, нет прецедентов, и мы просто бросаем кости и смотрим, куда все упадет. Но это не норма. Обычно бывает или прецедентов.

Богема бильярдный центр в Барнауле

Антиципирующий это: антиципирующий — это… Что такое антиципирующий?

Синоним к слову антиципирующий

Все синонимы к слову «антиципирующий»

Синонимы к слову «антиципирующий» — 11 букв.

Синонимы к слову «антиципирующий» — 12 букв.

Синонимы к слову «антиципирующий» — 15 букв.

О синонимах

Добавить синоним к слову антиципирующий

Поиск синонимов

Популярные слова

Антиципирующий — переводы, синонимы, грамматика, статистика

грамматика ощущений в одном эпистолярном метаромане

Библиография / References

Тревога при психических нарушениях непсихотического уровня | Михайлова Н.М., Сиряченко Т.М.

Невротические экскориации в рамках психических расстройств

а) Своеобразие межличностной связи

б) Первичная данность в занятии определённой позиции

в) Роль ситуации и форма её данности

перевод на русский, синонимы, антонимы, произношение, примеры предложений, транскрипция, значение, словосочетания

Матрица управления рисками: прогнозирование и снижение рисков

предвосхищение — определение и значение

Качественный опыт полевой работы в северо-западном регионе Камеруна

Изобретая будущее, предугадывая его

9: Прогнозирование проблем и устранение неисправностей | EJI

Преодолевая барьеры

В ожидании нового учебного года

Вы угадываете или ожидаете? — Омеризмы

Добавить комментарий Отменить ответ