ВНУТРЕННЯЯ РЕЧЬ • Большая российская энциклопедия

• В книжной версии

  Том 5. Москва, 2006, стр. 474

• Скопировать библиографическую ссылку:

  ---

Авторы: Т. В. Ахутина

ВНУ́ТРЕННЯЯ РЕЧЬ, без­звуч­ная, со­кра­щён­ная фор­ма ре­чи, диа­лог с са­мим со­бой, сред­ст­во мыш­ле­ния. В разл. тео­ри­ях В. р. рас­смат­ри­ва­ет­ся как без­звуч­ная внеш­няя речь (Дж. Б. Уот­сон), под­го­то­вит. сто­ро­на внеш­ней ре­чи (К. Гольд­штейн, Б. Г. Анань­ев), фа­за ре­че­во­го мыш­ле­ния (Л.

 С. Вы­гот­ский, А. Р. Лу­рия), про­ме­жу­точ­ная фор­ма ме­ж­ду внеш­ней ре­чью про се­бя и свёр­ну­тым ум­ст­вен­ным дей­ст­ви­ем (П. Я. Галь­пе­рин) и др. В роc. пси­хо­лин­гви­сти­ке раз­ли­ча­ют «внут­рен­нее про­го­ва­ри­ва­ние» (скры­тую фи­зио­ло­гич. ак­тив­ность ор­га­нов ар­ти­ку­ля­ции), соб­ст­вен­но В. р. и «внут­рен­нее про­грам­ми­ро­ва­ние» (не­осоз­на­вае­мое по­строе­ние схе­мы вы­ска­зы­ва­ния).

Наи­бо­лее раз­ра­бо­тан­ная кон­цеп­ция В. р. бы­ла пред­ло­же­на Л. С. Вы­гот­ским, от­во­див­шим В. р. центр. роль в пе­ре­хо­де от мыс­ли к сло­ву и от сло­ва к мыс­ли. Вы­гот­ский рас­смат­ри­вал В. р. как про­дукт ин­те­рио­ри­за­ции; она фор­ми­ру­ет­ся как часть сис­те­мы выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций в свя­зи с раз­ви­ти­ем про­из­воль­но­го по­ве­де­ния в три эта­па: ин­тер­пси­хи­че­ский (взрос­лый го­во­рит, ре­бё­нок вы­пол­ня­ет), экс­т­ра­пси­хи­че­ский (эго­цен­три­че­ская речь – ре­бё­нок вслух го­во­рит сам с со­бой) и ин­трап­си­хи­че­ский (ре­бё­нок пла­ни­ру­ет дей­ст­вие, опо­сре­дуя мыш­ле­ние ре­чью).

В про­цес­се диф­фе­рен­циа­ции ре­че­вых функ­ций «речь для се­бя» всё боль­ше обо­соб­ля­ет­ся «от ре­чи для дру­гих»: в 3 го­да эго­цен­трич. речь ма­ло от­ли­ча­ет­ся от внеш­ней ком­му­ни­ка­тив­ной ре­чи, то­гда как по ме­ре при­бли­же­ния к 7 го­дам она ста­но­вит­ся всё бо­лее от­ры­воч­ной и фраг­мен­тар­ной, не­обыч­ной по син­так­си­су и се­ман­ти­ке и по­сте­пен­но поч­ти пол­но­стью ухо­дит внутрь, пре­вра­ща­ясь во В. р. Бла­го­да­ря В. р. прак­тич. дея­тель­ность и мыш­ле­ние че­ло­ве­ка опо­сре­ду­ют­ся сло­вом и из­ме­ня­ют­ся вме­сте с раз­ви­ти­ем обоб­ще­ния от ло­ги­ки дей­ст­вия и слу­чай­ных свя­зей ме­ж­ду по­ня­тия­ми к ло­ги­ке, ис­хо­дя­щей из сис­те­мы тео­ре­тич. свя­зей, ус­ваи­вае­мых в про­цес­се школь­но­го об­ра­зо­ва­ния.

В. р. ха­рак­те­ри­зу­ет­ся со­кра­щён­но­стью, осо­бы­ми син­так­си­сом, лек­си­кой и се­ман­ти­кой. В. р. пре­ди­ка­тив­на: фра­зы со­кра­ща­ют­ся за счёт под­ле­жа­ще­го и от­нося­щих­ся к не­му слов (пси­хо­ло­гич. под­ле­жа­щее да­но не­по­сред­ст­вен­но из си­туа­ции), а ска­зуе­мое и его груп­па, как пра­ви­ло, со­хра­ня­ют­ся.

Во В. р. син­так­сис и фо­не­ти­ка сво­дят­ся к ми­ни­му­му, а на пер­вый план вы­сту­па­ет смысл (по Л. С. Вы­гот­ско­му, это со­во­куп­ность всех пси­хо­ло­гич. фак­тов, воз­ни­каю­щих в соз­на­нии бла­го­да­ря сло­ву). Сло­ва В. р. идио­ма­тич­ны, т. е. их смысл пре­об­ла­да­ет над об­ще­при­ня­ты­ми зна­че­ния­ми.

По­строе­ние вы­ска­зы­ва­ния, «путь от мыс­ли к сло­ву», про­хо­дит, по Л. С. Вы­гот­ско­му, че­рез ряд внутр. пла­нов: от мо­ти­ва, по­ро­ж­даю­ще­го к.-л. мысль, к со­зре­ва­нию са­мой мыс­ли, за­тем к опо­сред­ст­во­ва­нию её во внутр. сло­ве, за­тем в зна­че­ни­ях внеш­них слов и, на­ко­нец, во внеш­ней ре­чи. Идея, со­дер­жа­щая­ся в мыс­ли как еди­ное це­лое, раз­во­ра­чи­ва­ет­ся в ре­чи в ви­де по­сле­до­ва­тель­но­сти зна­че­ний. Ес­ли че­ло­век не мо­жет чёт­ко «уло­вить» свою мысль, это зна­чит, что он не мо­жет опо­сре­до­вать дви­же­ние мыс­ли сло­вес­ны­ми зна­че­ния­ми. При­вле­чён­ное для фик­си­ро­ва­ния мыс­ли язы­ко­вое зна­че­ние ста­но­вит­ся смыс­лом, свя­зан­ным с кон­крет­ной си­туа­ци­ей.

Т. о., про­цесс пе­ре­хо­да В. р. во внеш­нюю речь, её пе­ре­струк­ту­ри­ро­ва­ние, про­те­ка­ет че­рез со­пос­тав­ле­ние субъ­ек­тив­ных смы­слов с язы­ко­вы­ми зна­че­ния­ми. «Диа­лог мыс­ли и сло­ва» со­став­ля­ет осн. со­дер­жа­ние пла­на внутр. ре­чи.

Ре­зуль­та­ты совр. пси­хо­лин­гви­стич. и ней­ро­лин­гви­стич. ис­сле­до­ва­ний со­звуч­ны с кон­цеп­ци­ей В. р., пред­ло­жен­ной Л. С. Вы­гот­ским. Ра­бо­ты Дж. С. Бру­не­ра, П. Грин­филд, Дж. Вер­ча, У. Чей­фа, Э. Бейтс по­зво­ли­ли со­от­не­сти син­так­сис В. р. с чле­не­ни­ем по схе­ме «под­ра­зу­мевае­мое дан­ное – вы­ра­жае­мое но­вое» («дан­ное», как оче­вид­ное, с мень­шей ве­ро­ят­но­стью упо­ми­на­ет­ся во В. р.) и свя­зать его с ме­ха­низ­ма­ми вни­ма­ния.

Внутренняя речь — Психологос

Внутренняя речь (англ. implicit speech, inner speech, covert speech) — беззвучная речь, скрытая вербализация, возникающая, например, в процессе мышления. Является производной формой внешней (звуковой) речи, специально приспособленной к выполнению мыслительных операций в уме.

В наиболее отчетливой форме представлена при решении различных задач в уме, внимательном слушании речи других людей, чтении про себя, мысленном планировании, запоминании и припоминании. Посредством внутренней речи происходит логическая переработка сенсорных данных, их осознание и понимание в определенной системе понятий, даются самоинструкции при выполнении произвольных действий, осуществляется самоанализ и самооценка своих поступков и переживаний. Все это делает внутреннюю речь весьма важным и универсальным механизмом умственной деятельности и сознания человека. В более узком, психолингвистическом смысле внутренняя речь — начальный момент порождения речевого высказывания, его «внутреннее программирование» до реализации в устной или письменной речи.

Генезис внутренней речи недостаточно изучен. По предположению Л. С. Выготского (1932, 1934), она возникает из эгоцентрической речи — разговора ребенка с самим собой вслух во время игры и других занятий, который постепенно обеззвучивается и синтаксически редуцируется, становится все более сокращенным, идиоматическим и предикативным, с преобладанием в нем глагольных форм и, в конце концов, на пороге школьного возраста превращается во внутреннюю речь — речь «про себя и для себя», причем ее осознание и совершенствование происходит под влиянием письменной речи, развивающейся уже в школьном возрасте.

По предположению П. П. Блонского (1935), внутренняя речь возникает одновременно с внешней речью в результате беззвучного повторения ребенком обращенных к нему слов взрослых, что наблюдается уже в конце 1-го года жизни.

Логико-грамматическая структура развитых форм внутренняя речь может быть весьма различной в зависимости от содержания мысли и порождающей ее ситуации. Обычно во внутренней речи мысль выражается очень обобщенно в виде семантических комплексов, состоящих из фрагментов слов и фраз, к которым могут присоединяться различные наглядные образы и условные знаки, превращающие внутренней речи в индивидуальный код, отличный от устной и письменной речи. Однако в момент мыслительных затруднений внутренняя речь становится более развернутой, приближающейся к внутренним монологам, и может переходить в шепотную и даже в громкую речь, что позволяет более точно анализировать объекты мысли и контролировать свою мыслительную деятельность.

Психофизиологические исследования внутренней речи весьма затруднены из-за скрытого характера всех ее процессов. Наиболее изучен ее речедвигательный компонент — зачаточная артикуляция слов, сопровождающаяся микродвижениями речевых органов (языка, губ, гортани) или повышением тонуса их мускулатуры. По данным электромиографических исследований, при мыслительной деятельности выявляются 2 вида речедвигательных реакций: тонические (низкоамплитудные, связанные по-видимому с общей активизацией речедвигательного анализатора) и фазические (высокоамплитудные с кратковременными вспышками речедвигательных потенциалов, связаны с микродвижениями речевых органов при скрытой артикуляции слов.

Интенсивность и длительность речедвигательных реакций весьма нестабильна и зависит от многих факторов: трудности и новизны решаемых задач, степени автоматизации мыслительных операций, включения в мыслительную деятельность тех или иных образов, индивидуальных особенностей памяти и мышления.

При повторении одних и тех же умственных действий речедвигательная импульсация уменьшается или полностью прекращается, возобновляясь лишь в момент перехода от одних умственных действий к другим. При скрытой артикуляции слов максимальная ЭЭГ активация мозга наблюдается в левой сенсомоторной области на границе между лобным и височным речевым центрами. Эти исследования позволяют предполагать, что основная физиологическая функция скрытой артикуляции при мыслительной деятельности заключается в речедвигательной (проприоцептивной) активации мозга и образовании в его речевых отделах речедвигательных доминант, интегрирующих импульсы других анализаторов мозга в единую функциональную систему, которая может произвольно регулироваться посредством кинестезии внутренней речи — и таким путем осуществлять анализ поступающей в мозг информации, ее отбор, фиксирование, обобщение и другие операции мышления.

Внутренняя речь

Вну́тренняя речь —

1) планирование и контроль «в уме» речевых действий. В этом смысле В. р. близка мышлению и может рассма­три­вать­ся как одна из форм его реализации. 2) Внутреннее проговаривание — беззвучная речь «про себя», выпол­ня­ю­щая те же функции планирования и контроля и возникающая в опреде­лён­ных ситуациях деятель­но­сти (особенно при затруднениях в принятии решений, в условиях помех и т. п.). Советским психологом А. Н. Соколовым были обнару­же­ны скрытые артику­ля­ции — мелкие моторные движения — в процессе В. р. 3) Один из этапов внутреннего програм­ми­ро­ва­ния как фазы порождения речевого высказы­ва­ния (то же, что планирование, замысел). Этот вид В. р. соотносится прежде всего с общением, тогда как первые два — с мышлением. Теория фазовой структуры речевого акта была выдви­ну­та советским психологом Л. С. Выготским (1932) и получила развитие в советской психо­лингви­сти­ке (работы А. А. Леонтьева и др.). Согласно этой теории, порождение речи состоит из после­до­ва­тель­но сменяющих друг друга этапов: интенции, мотива, внутреннего программирования и реали­за­ции. В. р. явля­ет­ся средством представления семантической схемы высказывания.

В. р. как внутреннее проговаривание отличается от остальных видов В. р. по исполь­зу­е­мым сред­ст­вам. При внутрен­нем проговаривании используется естественный язык, в других видах В. р. — опреде­лён­ным образом органи­зо­ван­ная система предметных значений, независимых от конкретного нацио­наль­но­го языка (универсально-предмет­ный код — по И. Н. Горелову, семантический язык — по Ю. Д. Апресяну, код образов и схем — по Н. И. Жинкину).

Все 3 вида В. р. в онтогенезе являются результатом интериоризации внешней речи (через ступень так называ­е­мой эгоцентрической речи — по Выготскому).

• Жинкин Н. И., О кодовых переходах во внутренней речи, «Вопросы языкознания», 1964, № 6;
• Соколов А. Н., Внутренняя речь и мышление, М., 1968;
• Леонтьев А. А., Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания, М., 1969;
• Горелов И.  Н., Невербальные компоненты коммуникации, М., 1980;
• Выготский Л. С. Мышление и речь, Собр. соч., т. 2, М., 1982.

А. А. Леонтьев, А. М. Шахнарович.

Внутренняя речь: размытая грань между патологией и нормой

 

В 1913 году Карл Ясперс напишет в «Общей психопатологии»: «…психопатологи занимаются обширным материалом, для которого психологией пока не описано «нормальных» соответствий». Немногое можно добавить к этой фразе сегодня: иногда психиатрия и психология будто не замечают друг друга, сталкиваясь на одной территории. Один из сложных вопросов, который интересует и психиатров, и психологов – внутренняя речь (ВР), практически ежеминутное явление нашей жизни, над которым мы не привыкли задумываться.  Но при попытке его описать оно начинает выглядеть странным и чуждым: как назвать то, что происходит в нашей голове? Внутренний голос? Я им говорю – сам с собой? Или я его слышу? А если я представляю беседу с кем-то, значит, у меня в голове – чужой голос? На ум неизбежно приходят обороты, в которых описывают искаженное, расстроенное мышление психиатрических пациентов; но если они уместны для всех, в чем тогда «расстройство»? Попробуем разобраться, что психологам удалось выяснить о норме и как она превращается в патологию.

 

 

Такую очевидную для всех вещь, как внутренняя речь, нужно еще постараться увидеть. По справедливости она считается трудным для исследования предметом из-за крайней вариабельности  и субъективности, внешнему наблюдателю внутренняя речь практически недоступна. За одним исключением: так называемая private speech, то, что Жан Пиаже называл «эгоцентрической речью» у  детей. Многие люди говорят, находясь в одиночестве, и это часто настораживает окружающих, но для специалистов никогда не считалось патологическим признаком само по себе [1]. На самом деле «мысли вслух» выполняют регуляторную функцию: помогают справиться с эмоциями [2] и выполнять сложные задания [3]. Причем, чем задание труднее, тем больше человек склонен  проговаривать свои действия вслух: в этот момент внутренняя речь как бы становится внешней, поэтому считается, что private speech имеет непосредственное отношение к ВР и называется иногда одной из ее форм.  

 

Интуитивное решение проблемы — самоотчеты, в которых люди описывали бы свою внутреннюю речь. Разные исследования пытались использовать дневники и структурированные интервью, но один из наиболее разработанных на сегодня инструментов — VISQ (Varieties of Inner Speech Questionnaire), которым уже многие годы занимается команда психологов под руководством Alderson-Day [4]. Последняя версия состоит из 35 вопросов,  которые выявляют следующие, вполне узнаваемые по личному опыту характеристики ВР:

 

– диалоговый или монологовый характер, «участие» других людей во внутреннем диалоге

– связь с мотивацией, оценочной деятельностью и самооценкой

– конденсация ВР — тенденция в процессе сокращать предложения, опускать окончания, приближаясь к максимально быстрой передаче смысла

– буквальное и метафорическое использование языка

–  особенности восприятия собственных мыслей, тенденция обращаться к себе, «говорить о себе» (в 1, 2 или 3 лице)

 

Кроме ретроспективных самоотчетов, в которых испытуемого просят охарактеризовать свою ВР в целом, есть методы, которые предполагают отчет о сиюминутном опыте. Участнику эксперимента предлагают в лабораторных или в естественных условиях носить устройство, которое издает сигналы (например, звуковые), и описывать свои ощущения в момент сигнала [5].

 

И у ретроспективного, и у «сиюминутного» описания множество методологических ограничений; основной их смысл в том, что большинство людей непривычны к саморефлексии, далеки от терминологической точности (например, называют одним словом совершенно разные переживания), сталкиваются с непреодолимыми трудностями, пытаясь определить, в какой момент и в какой последовательности появились те или иные мысли, и в целом серьезно предубеждены относительно собственного мыслительного процесса [6]. Точно так же, как и ученые относительно собственных теорий: сопровождая эксперименты многочисленными инструкциями и консультациями, да и просто формулируя вопросы, они неизбежно вкладывают в них свое понимание проблемы. Оставляет желать лучшего и качество исследований; вот цитата одного из признанных феноменологов по проблеме ВР:

 

…our studies have never been designed to study subjects who were a representative sample of some larger population (мы никогда и не пытались подобрать репрезентативную по отношению к более крупной популяции выборку).

 

Немного более объективным исследование ВР помогают сделать эксперименты, где ученые пытаются «нарушить» ход ВР и посмотреть, как это скажется на выполнении разных задач. Типичный пример такого эксперимента — двойное задание. Испытуемому предлагают задачу, которую нужно решить «про себя», возможно, с использованием внутренней речи, но в то же время просят, например, произносить определенный звук. Такая постановка эксперимента учитывает уже известный нам факт, что задания выполняются легче, когда мы их проговариваем, потому что внутренняя речь содержит «зачатки» внешней, и легко в нее превращается благодаря связи с артикуляторной системой. Таким образом, если выполнение задания ухудшается при подавлении артикуляции, мы можем считать, что «поймали» внутреннюю речь [7]. Можно обойтись и без второго задания, если есть возможность провести электромиографию: когда человек «готов» заговорить, у него напрягаются мышцы, вовлеченные в артикуляцию, даже если в итоге он этого не сделает [8].

 

Кроме того, задания с вовлечением ВР можно сопроводить разными видами нейровизуализации и энцефалографии [9], но они сталкиваются с теми же проблемами, что и самоотчеты. Трудно понять, к каким процессам относится зафиксированная деятельность мозга: чтению задания, выполнению его или реакции на звуковой сигнал.

 

 

Не существует единого определения внутренней речи, которое позволяло бы охватить все ее проявления. Разговор с другом, в котором нужно было ответить по-другому, чтение книги про себя и процесс выбора между мороженым и пирожным отличает заведомо большее количество характеристик, чем на данный момент введено в научный обиход. Пытаясь классифицировать ВР, ученые скорее выделяют признаки, которые проще описать и привязать к результатам исследований в смежных областях (в психиатрии и в нейропсихологии). Тем не менее, о том, какой бывает ВР у разных людей и даже у одного человека, удалось выяснить следующее:

 

1) Развернутая и сокращенная ВР [10]

 

Развернутая внутренняя речь больше похожа на внешнюю, носит больше характеристик «настоящего» текста, и мы легче представляем, как она звучит: например, «видим» рифму, читая стихотворение. Ее касается та же закономерность, что и эгоцентрической речи: в состоянии психоэмоционального напряжения и при решении сложной задачи человек склонен переходить от конденсированной ВР к развернутой [11].

 

Сокращенную или «конденсированную» ВР Выготский в своих классических трудах назвал «мышлением в чистых значениях» [12]: она лишена большинства характеристик устной речи, за счет чего становится менее «четкой», но более «быстрой». Здесь возникают сомнения, нужна ли вообще для мышления речь. В философии этот вопрос всегда проблематизировался, в то время как естественная наука безоговорочно принимала, что речь, язык и основанное на них мышление — ключевое отличие человека от животных. Эту уверенность иллюстрирует известный фрагмент из Энгельса, где он высмеивает «идеализм» Дюринга:

 

Процитируем лишь следующее: «Кто способен мыслить только при посредстве речи, тот ещё не испытал, что значит отвлечённое и подлинное мышление». Если так,то животные оказываются самыми отвлечёнными и подлинными мыслителями, так как их мышление никогда не затемняется назойливым вмешательством речи [13].

 

Сейчас мы гораздо больше знаем о поведении животных и уже не можем безапелляционно заявить, что они неспособны к формированию понятий, планированию деятельности и усвоению символов [14].

 

Некоторые феноменологи настаивают на признании феномена «несимволизированного мышления», когда некая идея реализуется непосредственно, без участия слов: например, человек замечает на улице знакомого и думает, подойдет ли он поздороваться [15]. Для этого «вопроса» или «ожидания» внутренние рассуждения не нужны, легко себе представить, что это делают животные.

 

Скорее было бы правильно представить формы ВР от развернутой до «чистого мышления» как континуум, спектр: описаны, например, ВР с частичным пропуском слов, с бессмысленными словами, или вообще без слов, но с сохранением ощущения ВР, в виде, например, внутреннего ритма речи [16]. Поэтому разногласия Энгельса и Дьюринга могут быть не так уж принципиальны, возможно, у них всего лишь отличается субъективный опыт внутренней речи.

 

2) Активная и пассивная ВР, вербальное воображение [16]

 

На таком же континууме, по всей видимости, располагаются разные виды ВР в зависимости от того, насколько пассивно они переживаются. Точно так же, как пользователей соцсетей время от времени завораживают вопросом: «Голос, которым вы думаете — мужской или женский?», не каждый может сходу ответить, слышит он свой внутренний голос или говорит им.

 

Наиболее распространено среди респондентов ощущение, что ВР — активный феномен, то есть они полностью сами ее контролируют. Но нередко встречается и разновидность опыта, при которой ВР как будто случается сама по себе, «приходит в голову», хотя человек и признает себя единственным возможным ее источником. Еще один вариант — inner hearing, когда человек «слышит» внутреннюю речь, воспринимает ее пассивно, как будто в голове прокручивается собственный или чужой голос. При этом ощущение звучания этого голоса может отсутствовать или быть так же выражено, как для активной ВР. Точно так же респондент называет себя самого, свое собственное мышление единственным возможным источником такого опыта, то есть при всех настораживающих оборотах в описании inner hearing не является отчетливым феноменом воздействия или пассивности при шизофрении. Тем не менее, в исследованиях его оценили как достаточно редкий [15] и настораживающий [7] феномен. Делаются предположения, что склонность к опыту по типу inner hearing может предрасполагать к вербальному галлюцинозу [7]. Но и здесь мы еще не переходим в область психиатрии: небольшой процент населения имеет субклинический вербальный галлюциноз стационарного течения и при этом не нуждается в помощи [16]. То есть следует признать существование ситуации, когда особенности нервной организации и/или субъективного восприятия ВР подходят под определение галлюциноза, но не критерии психического расстройства. 

 

В качестве примера inner hearing Hurlburt [17] приводит знакомую многим ситуацию, когда в голове «заедает» знакомая песня: ее звуковые характеристики отчетливо вспоминаются, но при этом не ощущаются, как звук; нельзя сказать, что тот, у кого в голове «заела» песня, сам ее поет — поет ее исполнитель. Это описание вызывает уже другие ассоциации: часто такую форму принимает то, что психиатр мог бы назвать обсессивным, а психотерапевт — интрузивным, но редкие работы комментируют это феноменологическое сходство.

 

Еще одна форма, которой может объясняться появление фрагментов ВР, содержание которых менее контролируемо, чем обычно — так называемое вербальное воспоминание и вербальное воображение. Многие свойства, выявленные в психологические экспериментах, роднят вербальное воображение с понятием ВР: оно также поддается интерференции в опытах с двойным заданием и задействует те же нейроанатомические области [18]. В связи с этим выдвигается гипотеза, что по своему происхождению и сути ВР и есть вербальное воображение [19], но и против нее есть много аргументов: например, содержание и функции ВР.

 

3) О ком, для чего и сколько

 

Общепринято мнение, что ВР занимает нас практически постоянно, но при попытках измерить ее частоту вышеописанным методом с отчетами «по сигналу» выяснилось, что есть люди, которые ни разу за весь день не зарегистрировали у себя ВР при подаче сигнала, и частоту их ВР оценили в 0%; были и те, у кого частота ВР составила 100% [17]. Медианная ВР составила всего лишь около 20% [20].

 

Что касается содержания внутренней речи, в исследовании на выборке студентов получили вполне предсказуемые результаты. В основном респонденты думали о самих себе – близкие люди, друзья и коллеги занимали в их сознании существенно меньшее место. Среди тем доминировали собственное эмоциональное состояние и текущая ситуация, а среди функций ВР на первый план вышли планирование, запоминание информации, самомотивация и принятие решений [21].

 

 

 

Две принципиальных точки зрения на происхождение ВР были сформулированы еще в середине прошлого века, и все нынешние теоретические построения базируются на них. Основатель бихевиоризма Д.Б. Уотсон полагал, что наша деятельность немногим отличается от деятельности животных, построенной на условных рефлексах. Двигательным актом является не только речь, но и пресловутое мышление — именно он впервые предположил, что во время ВР отмечается напряжение гортанных мышц. Обнаружил он и много других свидетельств тому, что ВР сопровождается двигательной активностью, близкой к артикуляции: шепотом, мычанием, шевелением губами. На этом основании он сделал вывод, что наша «внутренняя» активность — всего лишь редуцированная внешняя, ее отличие состоит только в уменьшении выраженности собственно двигательного ответа [7,12].

 

Более популярной стала теория советского психолога Л.С. Выготского, которую продолжают разрабатывать и в наше время [7,12]. Он предположил, что при формировании у ребенка ВР происходит интернализация его опыта коммуникации со взрослыми. Частично он поддержал мнение Уотсона, но считал, что при интернализации речь подвергается значительным изменениям:

 

• сокращению синтаксиса
• лексической агглютинации, когда про себя мы пользуемся гибридными словами для сложносоставных понятий
• над «конвенциональным» значением слова преобладает «личное», основанное на персональном опыте и не всегда понятное окружающим
• насыщение лексических единиц смыслом, когда, также в связи с персональным опытом они приобретают более широкое значение, чем в общем употреблении, во внешней речи.

 

Интересно отметить, что появление этих признаков во внешней речи (гибридные слова — неологизмы, ориентация на непонятные собеседнику смыслы слова, имеющие личное значение) в классической патопсихологии указывает на расстройства мышления по шизофреническому типу [23].

 

Говоря о становлении ВР у ребенка, стоит также упомянуть концепцию Theory of Mind (ToM), или «модели чужого сознания» – способность приписывать другим, как и себе, широкий спектр состояний сознания (относящихся к познанию и мотивации), а также способность на основе этого представления о состоянии других понимать смысл их действий и пробовать их прогнозировать [24]. Предполагают, что ToM в том виде, в котором она существует у взрослых, является результатом взаимодействия двух функциональных систем: ранних форм распознавания намерений другого и постепенно формирующейся речи [25]. Функциональная организация, свойственная для ТоМ и для речи у детей, с возрастом претерпевает значительные изменения: общих структур становится гораздо больше [26]. То есть речь идет о взаимном влиянии, и становление ВР находится под воздействием функции ТоМ, ТоМ как бы оказывается включена во внутреннюю речь, переплетена с ней [7].

 

 

С точки зрения нейропсихологии, ВР базируется на ряде процессов [7]

 

• функциональная сеть, обеспечивающая возможность речи в целом. Сюда входит связь с двигательной корой (в форме субвокальной артикуляции, напряжения гортанных мышц, вплоть до бормотания и шевеления губами) и «ожидание обратной связи» – вигильность сенсорных систем, которые при внешней речи призваны контролировать, правильно ли выполнен запланированный речевой акт (проприоцепция от артикуляторных мышц [27], слуховое восприятие собственной речи [28]). 
• лексическая память, предоставляющая процессу ВР «чистые значения», и фонетическая память, необходимая для их развертывания до формы, напоминающей собственную или чужую речь;
• долговременная память, из которой мы извлекаем предмет для размышлений, и кратковременная память, в которой мы удерживаем для запоминания только что сказанное и прочитанное;
• системы ToM  и так называемой социальной когниции — способности оценить, в каких отношениях человек находится с другими членами социума, и строить поведение в обществе на основании этих оценок.  

 

По отдельности все эти процессы достаточно активно изучаются методами нейровизуализации, но исследований, которые подходили бы к вопросу, используя именно оптику ВР, пока недостаточно.

 

Самый известный нейровизуализационный феномен, который, по всей видимости, имеет отношение к ВР — default mode network, сеть пассивного режима работы мозга, то есть система нейронов, активных в состоянии пассивного бодрствования. Феноменологически этому состоянию соответствует так называемое mind wandering: состояние рассеянности внимания, «сны наяву». Исследования по-разному оценивают вербальную составляющую mind wandering, по всей видимости, большую часть времени занимает при этом зрительное воображение, а на ВР приходится всего лишь около 30% [29].  Разные исследователи обнаруживают в сети пассивного режима работы области, активность которых связана с ТоМ и такими компонентами речи, как, например, семантическая память.

 

 

Что касается работ, посвященных непосредственно нейровизуализации ВР, их основная идея — крайняя схожесть нервной организации ВР с таковой для обычной, «внешней» речи [9], однако есть и различия, представляющие интерес. Задействованными в ВР оказываются области, необходимые для продукции и восприятия речи, такие как нижняя лобная извилина, дополнительная моторная область, верхняя и средняя височная извилины.  Для внутренней речи, как и для внешней, характерна преимущественная левосторонняя латерализация, но отдельные функции были специфически локализованы в правом полушарии, как, например, способность вообразить чужой голос [30]. Интересной, но предсказуемой находкой стала вовлеченность в процессы ВР, особенно диалогового характера, областей, которые традиционно ассоциируются с ТоМ, таких как медиальная префронтальная кора, задние отделы клина и предклинья и теменно-височная область, включающая задние отделы верхней височной извилины, угловой извилины и нижней височной дольки.

 

 

Знание об этих процессах и их нейронных механизмах может лечь в основу представления об организации ВР, и, что еще интереснее, служить основой для исследования физиологических причин патологии ВР при различных психических расстройствах. Многие клинические описания неизбежно включают самоотчет пациента об особенностях ВР, но путь от такого клинического описания до удовлетворительного понимания болезни неблизкий. Прежде всего, нужно понимать, что среди адаптированных индицидов, не удовлетворяющих критериям психического расстройства, ВР крайне вариабельна, и многие ее особенности, которые считаются патологическими в традиционной психопатологии, на самом деле регулярно обнаруживаются у «нормы». Далее, внутренняя речь, как и просто речь, как и все высшие нервные функции — это просто термин, под которым нам удобно объединить разрозненные явления; иллюзия, что в хаотично расположенных элементах нам видится изображение. На самом деле, и с точки зрения функциональной организации в головном мозге, и с точки зрения нейропсихологии, ВР — результат взаимодействия компонентов крайне сложной сети. Все домены мозга, которые имеют отношение к ВР, известны нам по исследованию других функций, и все нейропсихологические процессы, которые необходимы для осуществления ВР, участвуют и в осуществлении других видов нервной деятельности. Составив полное представление о том, как функционируют эти системы вне патологии, мы извлекли бы больше информации из сравнения с патологически функционирующими системами. И, коль скоро «патология» так же вариабельна, как и «норма», более перспективными для ВР могут быть исследования по типу «глубокого фенотипирования», когда один объект исследуется всесторонне, а не объединяется с другими в группы, которые при смене парадигмы окажутся случайными.

 

Автор текста: Шишковская Т.И.

 

Список литературы:

 

1. Комментарии в популярных изданиях: https://www.wonderzine.com/wonderzine/life/life/241767-nice-talking-to-you или https://theconversation.com/is-talking-to-yourself-a-sign-of-mental-illness-an-expert-delivers-her-verdict-77058
2. Day K. L., Smith C. L. Understanding the role of private speech in children’s emotion regulation //Early Childhood Research Quarterly. – 2013. – Т. 28. – №. 2. – С. 405-414.
3. Fernyhough C., Fradley E. Private speech on an executive task: Relations with task difficulty and task performance //Cognitive Development. – 2005. – Т. 20. – №. 1. – С. 103-120.
4. Alderson-Day B. et al. The varieties of inner speech questionnaire–revised (VISQ-R): replicating and refining links between inner speech and psychopathology //Consciousness and cognition. – 2018. – Т. 65. – С. 48-58.
5. Csikszentmihalyi M., Larson R. Validity and reliability of the experience-sampling method //Flow and the foundations of positive psychology. – Springer, Dordrecht, 2014. – С. 35-54.
6. Hurlburt R. T., Heavey C. L. Investigating pristine inner experience: implications for experience sampling and questionnaires //Consciousness and Cognition. – 2015. – Т. 31. – С. 148-159.
7. Alderson-Day B., Fernyhough C. Inner speech: development, cognitive functions, phenomenology, and neurobiology //Psychological bulletin. – 2015. – Т. 141. – №. 5. – С. 931.
8. Laurent L. et al. Inner speech sustains predictable task switching: direct evidence in adults //Journal of Cognitive Psychology. – 2016. – Т. 28. – №. 5. – С. 585-592.
9. Alderson-Day B. et al. The brain’s conversation with itself: neural substrates of dialogic inner speech //Social Cognitive and Affective Neuroscience. – 2015. – Т. 11. – №. 1. – С. 110-120.
10. Fernyhough C. Alien voices and inner dialogue: towards a developmental account of auditory verbal hallucinations //New ideas in Psychology. – 2004. – Т. 22. – №. 1. – С. 49-68.
11. Winsler A. E., Fernyhough C. E., Montero I. E. Private speech, executive functioning, and the development of verbal self-regulation. – Cambridge University Press, 2009.
12. Мышление и речь : сборник / Лев Выготский: АСТ: Астрель; Москва; 2011
13. Энгельс Ф. Анти-Дюринг 1878 //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения/Ф. Энгельс.–Москва-Ленинград: Государственное социально-экономическое издательство. – 1931. – Т. 14. – С. 386.
14. Вааль Ф. Д. Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?. – Альпина Паблишер, 2016.
15. Heavey C. L., Hurlburt R. T. The phenomena of inner experience //Consciousness and cognition. – 2008. – Т. 17. – №. 3. – С. 798-810.
16. Hanssen M. et al. The incidence and outcome of subclinical psychotic experiences in the general population //British Journal of Clinical Psychology. – 2005. – Т. 44. – №. 2. – С. 181-191.
17. Hurlburt R. T., Heavey C. L., Kelsey J. M. Toward a phenomenology of inner speaking //Consciousness and Cognition. – 2013. – Т. 22. – №. 4. – С. 1477-1494.
18. Price C. J. A review and synthesis of the first 20 years of PET and fMRI studies of heard speech, spoken language and reading //Neuroimage. – 2012. – Т. 62. – №. 2. – С. 816-847.
19. Hubbard T. L. Auditory imagery: empirical findings //Psychological bulletin. – 2010. – Т. 136. – №. 2. – С. 302.
20. Mihelic J. M. Exploring the phenomena of inner experience with descriptive experience sampling. – 2010.
21. Morin A., Uttl B., Hamper B. Self-reported frequency, content, and functions of inner speech //Procedia-Social and Behavioral Sciences. – 2011. – Т. 30. – С. 1714-1718.
22. Ширвиндт М. Л. ” БИХЕВИОРИЗМ” УОТСОНА //Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Психология. – 2013. – Т. 7. – №. 2. – С. 65-75.
23. Блейхер В. М., Крук И. В., Боков С. Н. Клиническая патопсихология: Руководство для врачей и клинических психологов. — М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2002.- 512 с. (Серия «Библиотека психолога»).
24. Baron-Cohen S. The evolution of a theory of mind. – in Corballis, M, & Lea, S (eds) The descent of mind: psychological perspectives on hominid evolution. Oxford University Press 1999
25. Fernyhough C. Vygotsky, Luria, and the social brain //Self and social regulation: Social interaction and the development of social understanding and executive functions. – 2010. – С. 56-79.
26. Newton A. M., de Villiers J. G. Thinking while talking: Adults fail nonverbal false-belief reasoning //Psychological Science. – 2007. – Т. 18. – №. 7. – С. 574-579.
27. Whitford T. J. et al. Neurophysiological evidence of efference copies to inner speech //Elife. – 2017. – Т. 6. – С. e28197.
28. Scott M. et al. Inner speech captures the perception of external speech //The Journal of the Acoustical Society of America. – 2013. – Т. 133. – №. 4. – С. EL286-EL292.
29. Bastian M. et al. Language facilitates introspection: Verbal mind-wandering has privileged access to consciousness //Consciousness and cognition. – 2017. – Т. 49. – С. 86-97.
30. Yao B., Belin P., Scheepers C. Brain ‘talks over’boring quotes: Top-down activation of voice-selective areas while listening to monotonous direct speech quotations //NeuroImage. – 2012. – Т. 60. – №. 3. – С. 1832-1842.

 

 

Особенности внутренней речи | Диплом по психологии

Недостаточная изученность феномена внутренней речи и значительные расхождения в точках зрения различных авторов на данный феномен обусловлены, вероятно, не только трудностями изучения речи, преимущественно не имеющей внешних проявлений, но и отсутствием общепринятого определения внутренней речи, обусловливающего понимание сущности данного феномена.

Рассмотрим взгляды различных авторов на сущность внешней и внутренней речи и встречающиеся в литературе определения понятия «внутренняя речь»:

• «Речь, произносимую вслух, называют внешней. Однако когда человек думает, он говорит про себя, выражая мысли словами и фразами в виде так называемой внутренней речи» [5, с.46].
• «Внешняя речь связана с процессом общения, обмена ин­формацией. Внутренняя речь прежде всего связана с обеспечением процесса мыш­ления. Это очень сложное с психологической точки зрения явление, которое обес­печивает взаимосвязь речи и мышления» [8, с.347; 10].
• «Внутренняя речь … неразрывно связана с мышлением и является его основой. Граница между внутренней и «внешней» речью условна. Так, достаточно частым вариантом использования речи в мышлении являет­ся «мышление вслух» (Безродная Г. В., Шпике Т. А., Емельянова Т. В., 2004)» [9, с.141].
• «Существенно отличны между собой … внешняя, громкая устная речь и речь внутренняя, которой мы по преимуществу пользуемся, когда, мысля про себя, мы отливаем наши мысли в словесные формулировки» [20, с.393].
• «Внутренняя речь – беззвучная речь, скрытая вербализация, возникающая, например, в процессе мышления. … В наиболее отчетливой форме представлена при решении различных задач в уме, внимательном слушании речи других людей, чтении про себя, мысленном планировании, запоминании и припоминании. Посредством внутренней речи происходит логическая переработка сенсорных данных, их осознание и понимание в определенной системе понятий, даются самоинструкции при выполнении произвольных действий, осуществляется самоанализ и самооценка своих поступков и переживаний. Все это делает внутреннюю речь весьма важным и универсальным механизмом умственной деятельности и сознания человека» [16].

Таким образом, определения понятия «внутренняя речь» и точки зрения на основания для разграничения внешней и внутренней речи можно классифицировать на следующие основные группы:

1. Внешняя речь – это речь, произносимая вслух, а внутренняя речь – это речь «про себя», не произносимая вслух. Данная группа определений, хоть и наиболее тесно связана с названиями изучаемых видов речи (внешняя речь – речь, направленная вовне, внутренняя речь – речь «внутри себя»), однако, вероятно, отражает одну из особенностей, но не основополагающее различие между внешней и внутренней речью, поскольку «большей частью внутренняя речь происходит про себя, «внутри», но может совершаться и вслух, например, при затруднениях в мышлении; когда мы остаемся наедине или забываем об окружающих» [4].
2. Внешняя речь служит для реализации коммуникативной функции, т.е. применяется в целях общения между людьми, а внутренняя речь выполняет сигнификативную функцию, сопровождая когнитивные психические процессы человека и, главным образом, мышление. Данная группа определений встречается наиболее часто, однако и эта точка зрения не является исчерпывающей: «Неправильно было бы целиком интеллектуализировать внутреннюю речь. Внутренняя речь … часто бывает эмоцио­нально насыщена. Но не подлежит сомнению, что с внутренней речью мышление связано особенно тесно» [20, с.394].

Таким образом, в современной психологии границы между внешней и внутренней речью проведены недостаточно отчетливо; кроме того, существуют некоторые расхождения в определении понятия «внутренняя речь» различными авторами.

Для того, чтобы уточнить определение внутренней речи и провести границу между понятиями «внутренняя речь» и «внешняя речь», обратимся к анализу особенностей самого феномена внутренней речи. Л.С.Выготский, подробно рассматривая явление внутренней речи, выделил следующие ее особенности:

1. Особый синтаксис внутренней речи, а именно отрывочность, фрагментарность, сокращенность внутренней речи в сравнении с внешней речью: «внутренняя речь по мере своего развития обнаруживает не простую тенденцию к сокращению и опусканию слов, не простой переход к телеграфному стилю, но совершенно своеобразную тенденцию к сокращению фразы и предложения в направлении сохранения сказуемого и относящихся к нему частей предложения за счет опускания подлежащего и относящихся к нему слов. … Совершенно аналогичное положение создается в ситуации, где подлежащее высказываемого суждения наперед известно собеседникам. Представим, что несколько человек ожидает на трамвайной остановке трамвая «Б» для того, чтобы поехать в определенном направлении. Никогда кто-либо из этих людей, заметив приближающийся трамвай, не скажет в развернутом виде: «Трамвай Б, которого мы ожидаем, для того чтобы поехать туда-то, идет», но всегда высказывание будет сокращено до одного сказуемого: «Идет» или «Б» … Наедине с собой нам никогда нет надобности прибегать к развернутым формулировкам. Здесь всегда оказывается необходимым и достаточным одно только сказуемое. Подлежащее всегда остается в уме, подобно тому как школьник оставляет в уме при сложении переходящие за десяток остатки. Больше того, в своей внутренней речи мы всегда смело говорим свою мысль, не давая себе труда облекать ее в точные слова … Внутренняя речь есть в точном смысле речь почти без слов» [2].
2. Преобладание во внутренней речи смысла слова над его значением.
3. Особые способы объединения, сочетания слов и значений во внутренней речи:
   1. Агглютинация – способ объединения слов, отличающийся от принятого во внешней речи. «Замечательным в этом являются два момента: во-первых, то, что входящие в состав сложного слова отдельные слова часто претерпевают сокращения с звуковой стороны, так что из них в сложное слово входит часть слова; во-вторых, то, что возникающее таким образом сложное слово, выражающее весьма сложное понятие, выступает с функциональной и структурной стороны как единое слово, а не как объединение самостоятельных слов» [там же].
   2. Заключение большого смыслового содержания в одно или несколько слов: «смыслы слов, более динамические и широкие, чем их значения, обнаруживают иные законы объединения и слияния друг с другом, чем те, которые могут наблюдаться при объединении и слиянии словесных значений. Смыслы как бы вливаются друг в друга и как бы влияют друг на друга, так что предшествующие как бы содержатся в последующем или его модифицируют. … Особенно ясным примером этого закона является название гоголевской поэмы «Мертвые души». Первоначальное значение этого слова означает умерших крепостных, которые не исключены еще из ревизских списков и потому могут подлежать купле-продаже, как и живые крестьяне. Но, проходя красной нитью через всю ткань поэмы, эти два слова вбирают в себя совершенно новый, неизмеримо более богатый смысл и означают уже нечто совершенно иное по сравнению с их первоначальным значением. Мертвые души – это не умершие и числящиеся живыми крепостные, но все герои поэмы, которые живут, но духовно мертвы» [там же].

Исходя из анализа перечисленных особенностей внутренней речи, Л.С.Выготский приходит к выводу о том, что «внутренняя речь оказывается динамическим, неустойчивым, текучим моментом, мелькающим между более оформленными и стойкими крайними полюсами изучаемого нами речевого мышления: между словом и мыслью» [там же].

При этом Л.С.Выготский употребляет понятие «мысль» в значении, связанном не только с процессом мышления, как видно из следующего фрагмента текста его научного произведения: «Мысль не состоит из отдельных слов так, как речь. Если я хочу передать мысль, что я видел сегодня, как мальчик в синей блузе и босиком бежал по улице, я не вижу отдельно мальчика, отдельно блузы, отдельно то, что она синяя, отдельно то, что он без башмаков, отдельно то, что он бежит. Я вижу все это вместе в едином акте мысли, но я расчленяю это в речи на отдельные слова. Мысль всегда представляет собой нечто целое, значительно большее по своему протяжению и объему, чем отдельное слово. … Мысль можно было бы сравнить с нависшим облаком, которое проливается дождем слов. Поэтому процесс перехода от мысли к речи представляет собой чрезвычайно сложный процесс расчленения мысли и ее воссоздания в словах. Именно потому, что мысль не совпадает не только со словом, но и с значениями слов, в которых она выражается, путь от мысли к слову лежит через значение. Так как прямой переход от мысли к слову невозможен, а всегда требует прокладывания сложного пути, возникают жалобы на несовершенство слова и ламентации по поводу невыразимости мысли» [там же]. Пример, приведенный в данном фрагменте («я видел сегодня, как мальчик в синей блузе и босиком бежал по улице») Выготский обозначает словом «мысль», однако по содержанию данный пример представляет собой продукт не столько процесса мышления, сколько процессов восприятия и памяти.

Таким образом, под словом «мысль» Выготский, вероятно, подразумевает фигурирующие во внутренней психической деятельности невербализованные сочетания различных образов и/или представлений (элементы первой сигнальной системы). Однако процесс мышления всегда участвует в процессе речи, как минимум, потому, что вербализация образов и представлений представляет собой процесс отнесения образов и представлений к определенным категориям, соответствующим условным знакам языка. Кроме того, как пишет Выготский, «мысль» образует единое целое, которое необходимо расчленить на отдельные составляющие (т.е. осуществить мыслительную операцию анализа) для того, чтобы затем эти составляющие перевести в условные знаки языка (элементы второй сигнальной системы).

Таким образом, вывод Л.С.Выготского о том, что внутреннюю речь составляют переходы от мыслей к словам и от слов к мыслям, следует рассматривать как вывод о том, что внутренняя речь содержит перевод элементов первой сигнальной системы в элементы второй сигнальной системы и наоборот.

По результатам психологических и психофизиологических исследований внутренней речи, осуществленных позднее, выяснилось, что внутренняя речь содержит неосознаваемые аспекты: «А.Н.Соколов показал, что в процессе мышления внутренняя речь представляет собой активный артикуляционный, несозна­ваемый процесс, беспрепятственное течение которого очень важ­но для реализации тех психологических функций, в которых внутренняя речь принимает участие» [10, с.327]. Вероятно, эти данные подтверждают точку зрения Л.С.Выготского об участии элементов первой сигнальной системы в процессе внутренней речи.

Дальнейшие исследования явления внутренней речи выявили еще одну ее особенность, заключающуюся в том, что внутренняя речь в определенных ситуациях произносится вслух: «элементы этой (эгоцентрической) речи можно встретить и у взрослого, кото­рый, решая сложную интеллектуальную задачу, размышляя вслух произносит в процессе работы какие-то фразы, понятные только ему самому … При возникновении затруднений в деятельности человека активность его эгоцентрической речи возрастает» [10, с.328-329]. Согласно результатам психофизиологических исследований, даже при отсутствии внешних проявлений внутренней речи в моменты решения человеком сложных задач фиксируется повышенная активность речедвигательного аппарата [4]. Возможно, перечисленные данные свидетельствуют о том, что для решения сложных интеллектуальных задач человеку требуется переработка информации с применением второй сигнальной системы, т.е. в таких случаях требуется речевая деятельность в рамках сигнификативной ее функции.

Кроме того, аналогичное явление произнесения внутренней речи вслух проявляется и в другого рода ситуациях: «монологизирование наблюдается у взрослого в минуты особенно сильного эмоционально­го напряжения» [20, с.411]. Вероятно, в таких случаях основной функцией внутренней речи является эмоциональная функция.

Проведенный теоретический анализ особенностей внутренней речи позволяет сформулировать следующие выводы о различиях между внутренней и внешней речью и сущности явления внутренней речи:

1. Внешняя и внутренняя речь человека различаются, прежде всего, по своим функциям: внешняя речь направлена на реализацию преимущественно коммуникативной функции, на процесс общения и обмена информацией между людьми, а внутренняя речь направлена прежде всего на реализацию сигнификативной функции и переработку информации. При этом внешняя и внутренняя речь образуют единство, соответствующее единству сигнификативной и коммуникативной функций речи (п.1.2). При этом оба данных вида речи могут служить еще и для реализации эмоциональной функции речи.
2. Внутренняя речь осуществляет переработку информации посредством перевода, преобразования, трансформации элементов первой сигнальной системы (образы, представления) в элементы второй сигнальной системы (условные знаки, слова) и наоборот. При этом, независимо от содержания перерабатываемой информации, цели и направления переработки, в процессе внутренней речи всегда участвует мышление как основа речевой деятельности.

Далее: Диагностика внутренней речи

Как мы думаем: словами, картинками или как-то иначе?

• Келли Оукс
• BBC Future

8 сентября 2019

Автор фото, BBC / Getty Images

Исследование внутренней речи — удивительно сложная задача. Думаем ли мы обычно словами или образами? С кем чаще всего мы говорим мысленно? И способны ли мы ясно осознать, что происходит в нашем мозге в определенный момент?

О чем вы думали секунду назад? Или, точнее, как вы об этом думали? Ответить на этот вопрос сложнее, чем кажется.

Вы могли повторять про себя слова, которые только что прочитали, могли видеть какую-то картинку своим внутренним зрением или переживать какие-то эмоции.

Вполне возможно, что все эти вещи происходили в вашем мозге одновременно и в определенной комбинации… или вы думали о другом и совсем другим способом.

Попытка узнать, что происходит в нашем собственном сознании, на первый взгляд, не кажется чем-то чересчур сложным.

Но когда мы начинаем это делать, мы сразу вмешиваемся в само явление, которое хотим исследовать.

Или, как отметил в 1890 году американский философ Уильям Джеймс, «пытаться проанализировать собственное сознание, это — все равно, что включать свет, чтобы лучше рассмотреть, как выглядит тьма».

Психолог Рассел Гэлберт из Университета Невады в Лас-Вегасе уже несколько десятилетий изучает, что происходит в сознании людей.

Исследователь обнаружил, что мысли, которые проносятся в нашей голове, намного разнообразнее, чем можно было бы предположить.

«Многие считают, что они думают словами, но они ошибаются», — объясняет он.

Автор фото, BBC / Getty Images

Підпис до фото,

Если попросить людей поговорить с собой мысленно, активируются другие участки мозга, чем когда они это делают спонтанно

В ходе одного небольшого исследования 16 студентов колледжа попросили прочитать короткий рассказ. Исследователи выборочно фиксировали их мысли во время чтения. Лишь четверть этих мыслей содержали слова, и только 3% были похожи на последовательный рассказ.

Эти результаты нельзя обобщить для всех, но они дают пищу для размышлений, когда речь идет о наших собственных внутренних переживаниях.

Изучать внутренний голос — совсем не легкая задача. Если просто спрашивать людей, о чем они сейчас думают, — это вряд ли покажет точный результат.

Отчасти потому, что мы не привыкли уделять пристальное внимание нашим блуждающим мыслям, а отчасти потому, что во время таких опросов люди могут домысливать больше, чем на самом деле происходило в их мыслях.

Метод, которым пользуется Гэлберт, называется «описание выборочного опыта».

Исследуемые носят весь день с собой некое устройство. Когда оно подает звуковой сигнал, они должны сосредоточиться на том, что именно происходило в их голове за секунду до этого.

В конце дня они разговаривают с психологом, который, задавая им точные вопросы, выясняет, о чем и в какой форме они думали. Были ли это слова, образы, эмоции, физические ощущения или что-то другое?

Большинству людей нужно несколько дней, чтобы научиться сосредотачиваться на своих мыслях. В течение следующих нескольких дней с помощью вопросов исследователя им удается лучше настроиться на то, о чем они думали в определенный момент.

Сначала это почти никому не удается, кроме, пожалуй, тех, кто имеет хороший опыт в медитации, отмечает ученый.

Автор фото, BBC/ Getty Images

Підпис до фото,

Наш внутренний монолог происходит по разным причинам, так же, как мы с разной целью пользуемся обычным языком

Метод неожиданного сигнала дает более естественные результаты, чем искусственные условия лаборатории, когда вас намеренно заставляют сосредоточиться на мыслях.

Гэлберт сравнивает его с высадкой на парашюте в лесу. Несколько маленьких животных могут, конечно, испугаться, но в целом вы увидите более или менее обычную картину происходящего в природе.

Обзор исследований, обнародованный Гэлбертом в 2013 году, показал огромные индивидуальные различия в том, как происходит внутренний диалог у разных людей.

В среднем участники эксперимента вели разговор с собой примерно 23% времени. Но в целом диапазон варьировался от 100% (внутренний монолог происходил постоянно) до 0% (люди никогда не говорили с собой мысленно).

Лучший собеседник

Но что происходит в вашей голове в моменты, когда вы не разговариваете с собой?

За годы исследований Гэлберт вывел пять категорий мнений: внутренняя речь, которая ведется в самых разных формах, внутреннее видение (может содержать изображения предметов, которые вы видели в реальной жизни, или мысленных образов), чувства, например, гнев или радость, сенсорное осознание (например, осознание того, каков на ощупь ковер под вашими ногами), несимволизированные мысли.

Последние трудно определить, это — и не слова и не образы, но это — также мнения, и они, несомненно, присутствуют в вашем сознании.

Каждая категория может иметь самые разные проявления. Внутренняя речь, к примеру, может происходить в виде одного слова, предложения, какого-то монолога или даже беседы.

Что такое внутренний диалог, известно любому, кто когда-то репетировал важный разговор или обдумывал аргументы в споре.

Но человек, с которым мы разговариваем мысленно, это не кто-то другой — обычно этот голос принадлежит другой стороне нашей личности.

Автор фото, BBC / Getty Images

Підпис до фото,

Одни люди все время разговаривают с собой мысленно, другие — вообще никогда не делают этого

Во время исследования в 2015 году Малгожата Пучальска-Василь, психолог из Люблинского католического университета имени Павла II, попросила студентов описать виды внутренних голосов, с которыми они разговаривали.

Исследовательница составила список четырех наиболее распространенных внутренних собеседников. Ими стали — верный друг, отец или мать, напыщенный соперник и беспомощный ребенок.

Каждый голос может всплывать в различных ситуациях — отец критикует с заботой, напыщенный соперник сосредотачивается на успехе, а не на поддержке. Мы примеряем на себя эти разные роли, чтобы справиться с непростыми ситуациями, например, сложным экзаменом или спортивной игрой.

Недавно Гэлберт начал совмещать свой метод исследования с МРТ-сканами мозга. Его исследование показало, что то, что люди говорят о своих мыслях, и то, что происходит в их мозге, совпадает.

Впрочем, исследователи отмечают, что они не делают обобщений, а их выводы касаются только участников эксперимента.

Фамира Рейси, сотрудница Лаборатории внутренней речи при Университете Маунт-Роял в Канаде, и ее коллеги недавно применили другой метод исследования мыслей.

Они просили участников перечислить мысли, которые возникали в их голове одна за другой в определенное время.

Автор фото, BBC / Getty Images

Підпис до фото,

Мы думаем словами гораздо меньше, чем нам кажется

Результаты оказались похожими на то, что выяснили предыдущие исследования. При выполнении своих повседневных дел люди разговаривали с собой мысленно обо всем: от учебы до своих эмоций, других людей и самих себя.

«Довольной много исследований свидетельствуют, что внутренняя речь играет важную роль в регуляции поведения, решении проблем, критическом мышлении, рассуждении о будущем», — отмечает Фамира Рейси.

Когда мозг «молчит»

Разговор с самим собой также важен для саморефлексии.

Нейрофизиолог Джилл Болт Тейлор описала это в книге «Мой инсульт был мне наукой». Женщина вспоминает, как в течение нескольких недель после инсульта, который она перенесла в 37 лет, у нее пропала внутренняя речь, ее мозг «молчал».

«Какой жуткой задачей было находиться там, внутри моего молчаливого мозга… пытаясь вспомнить, кто я? Что я делаю?»

Поскольку изучение того, что происходит в сознании людей, требует немалых усилий и времени, масштабных исследований, которые бы объяснили индивидуальные различия, пока не хватает.

Остается множество других вопросов, например, зависит ли внутренняя речь от национальности или типа личности.

Хотя ученые пока не могут пролить свет на большинство вопросов о нашем сознании, научиться осознавать свои мысли может быть довольно полезно.

«Это даст вам возможность содержательно общаться с самим собой», — говорит Фамира Рейси.

Или, как добавляет одна из ее коллег: «Внутренняя речь — это фонарик в темной комнате вашего сознания».

Хотите поделиться с нами своими жизненными историями? Напишите о себе на адрес [email protected], и наши журналисты с вами свяжутся.

Урок 1. какая бывает речь — Русский язык — 2 класс

Русский язык. 2 класс.

Урок 1. Какая бывает речь

Перечень вопросов, рассматриваемых в теме:

1) Изучение понятий «язык» и «речь».

2) Изучение роли русского языка в жизни и в обществе.

3) Знакомство с видами речи: устной, письменной, внутренней.

Тезаурус:

Речь — это способность говорить, выражать, передавать что-либо словами — устно или письменно.

Устная речь — это способность человека говорить и слушать, умение человека произносить слова при помощи языка, губ, рта.

Письменная речь — способность человека писать и читать.

Внутренняя речь — речь про себя.

Основная и дополнительная литература по теме урока

1. Канакина В. П., Горецкий В. Г. Русский язык. 2 класс. Учебник для общеобразовательных организаций. В 2-х частях. Ч. 1. – М.: Просвещение, 2017. — С. 6–7.

2. Канакина В. П. Русский язык. Рабочая тетрадь. 2 класс. Ч. 1. С. — М.: Просвещение, 2012. — С. 3–4.

Открытый электронный ресурс по теме урока

Канакина В. П. и др. Русский язык. 2 класс. Электронное приложение. — М.: Просвещение, 2011. Ссылка для скачивания: http://catalog.prosv.ru/attachment/ca950bac-d794-11e0-acba-001018890642.iso

Теоретический материал для самостоятельного изучения

Прочитайте высказывание Л. Успенского: «Всё, что люди совершают в мире человеческого, совершается при участии и посредством языка. Язык есть важнейшее орудие общения между людьми. Умело и с наибольшей пользой применять любое орудие может лишь тот, кто его глубоко, тщательно изучил, кто знает, как оно устроено, из каких частей состоит, как работает, какого обращения требует с собой».

Надо ли изучать язык? Трудное ли это дело — знать родной язык?

Несомненно.

Знать свой родной язык — это огромное счастье, так как знание родного языка даёт человеку очень многое. Это и чувство уверенности в себе, и чувство гордости за достижения в области культуры своего народа, которые он может познать с помощью родного языка. Всё это очень важно для человека. Речь человека «растёт», «взрослеет», «развивается» вместе с ним. Общение с человеком тем приятнее, чем богаче его речь.

Сегодня на уроке вы узнаете, какая бывает речь, научитесь различать устную речь и письменную.

Язык — слов. русский нелегко, но интересно. На огромной Земля нам, дан дар — при слова. отвечать на вопросы, составлять и делиться мыслями и человек владеть

Что такое Речь — это способность говорить, выражать, передавать что-либо словами — устно или письменно.

Для нужна речь? Речь помогает передавать знания, узнавать новое,общаться; делиться мыслями и чувствами; договариваться о чём-нибудь; согласовывать свои действия.

Речь разных слушание, речь про (внутренняя чтение и

Слушание —вид речевой деятельности, направленный на восприятие и понимание звучащей речи. Слушание важным который влияет на взаимодействие и между

Говорение — высказывание своих мыслей и передача чужих мыслей в устной форме на родном или иностранном языке.

Устная — это человека и умение произносить при губ, рта. и «устная речь» от уста —

Во устной речи говорящие и друг замечают собеседника, исправить речевые

Письменная — это человека писать и читать. Для мы буквы.

В Руси на — берёзовой коре. тогда ещё не

А мы в печатаем на

Во письменной речи тот, кто не и не того, к  обращается; не реакцию может предугадать её; при можно допущенные

Итак, которой мы пользуемся при и называют речью. А которой мы пользуемся при и называют письменной.

Существует ещё внутренняя речь. Это про себя. С ней мы не к людям. Она не средством

Внутренняя связана с и важное в человека. Например, мальчик думает, как попросить маму записать его в кружок «Лёгкая атлетика». Он делает это про себя, без внешнего проявления.

Кстати, «про себя» так остаться «про себя», а преобразоваться в или речь.

Обратите внимание! Вам понять Вы узнали, что речь, познакомились с речи.Теперь вы знаете, что «устная» и «письменная» речь себя» речь), а их

Ваше велось на русском языке. Русский язык по праву считается из богатых, и языков На нём и многие писатели, Именно передает нам о и приобщает к богатству, многими людей. изучать язык в мире становится всё и больше. Любите и изучайте русский язык! Развивайте речь!

Примеры и разбор решения заданий тренировочного модуля

Задание.Верные высказывания.

Закрасьте рядом с высказыванием цветом, квадраты —

С устной люди:

• бегают
• рассказывают другу
• пишут

Подсказка: устная речь — это способность человека говорить и слушать, умение человека произносить слова при помощи языка, губ, рта.

Правильный

• бегают
• рассказывают другу
• пишут

Задание. Устная и письменная речь.

Разместите предложенные слова в колонки по указанному критерию.

Устная речь	Письменная речь

говорение письмо слушание чтение

Подсказка.Устная речь – это способность человека говорить и слушать, умение человека произносить слова при помощи языка, губ, рта; письменная речь – способность человека писать и читать.

Правильный

Устная речь	Письменная речь
говорение	письмо
слушание	чтение

Внутренняя речь: определение и использование

Внутренняя речь — это форма внутреннего, самостоятельного диалога: разговора с самим собой. Фраза «внутренняя речь» была использована российским психологом Львом Выготским для описания стадии овладения языком и процесса мышления. Согласно концепции Выготского, «речь началась как социальная среда и стала интернализованной как внутренняя речь, то есть вербализованная мысль» (Кэтрин Нельсон, Рассказы из детской кроватки , 2006).

Внутренняя речь и личность

«Диалог запускает язык, разум, но как только он запускается, мы развиваем новую силу,« внутреннюю речь », и именно это необходимо для нашего дальнейшего развития, нашего мышления…. «Мы — наш язык», — часто говорят; но наш реальный язык, наша настоящая идентичность лежит во внутренней речи, в том непрерывном потоке и порождении смысла, который составляет индивидуальный разум. Именно через внутреннюю речь ребенок развивает свои собственные представления и значения; именно через внутреннюю речь он достигает своей индивидуальности; наконец, именно посредством внутренней речи он конструирует свой собственный мир »(Оливер Сакс, Seeing Voices . University of California Press, 1989).

Внутренняя речь — это форма речи или мысли?

«Как ни сложно изучать внутреннюю речь, были попытки описать ее: говорят, что это сокращенная версия настоящей речи (как сказал один исследователь, слово во внутренней речи — это« всего лишь оболочка мысли ») , и это очень эгоцентрично, что неудивительно, учитывая, что это монолог, в котором говорящий и аудитория — одно и то же лицо », (Джей Ингрэм, Talk Talk Talk: Decoding the Mysteries of Speech .Doubleday, 1992).

«Внутренняя речь включает как внутренний голос, который мы слышим при чтении, так и движения мышц речевых органов, которые часто сопровождают чтение и называются субвокализациями, » (Маркус Бадер, «Просодия и повторный анализ». Повторный анализ в обработке предложений , стр. под редакцией Джанет Дин Фодор и Фернанды Феррейра. Kluwer Academic Publishers, 1998).

Выготский на Внутренней речи

«Внутренняя речь не является внутренним аспектом внешней речи — это функция сама по себе.Это все еще остается речью, т. Е. Мыслью, связанной со словами. Но если во внешней речи мысль воплощается в словах, то во внутренней речи слова умирают, порождая мысль. Внутренняя речь — это в значительной степени мышление чистыми значениями. Это динамичная, изменчивая, нестабильная вещь, порхающая между словом и мыслью, двумя более или менее стабильными, более или менее четко очерченными компонентами словесной мысли »(Лев Выготский, Мысль, и язык , 1934. MIT Press, 1962 г.).

Лингвистические характеристики внутренней речи

Выготский выделил ряд лексикограмматических особенностей, которые выходят на первый план как в эгоцентрической речи, так и в внутренней речи.Эти особенности включают упущение субъекта, выдвижение на первый план предикации и очень эллиптическую связь между этими формами и речевой ситуацией (Выготский 1986 [1934]: 236) »(Пол Тибо, Агентство и сознание в дискурсе: Я-Другой Динамика как сложная система . Континуум, 2006).

«Во внутренней речи единственное действующее грамматическое правило — это ассоциация через сопоставление. Подобно внутренней речи, фильм использует конкретный язык, смысл которого исходит не из дедукции, а из полноты индивидуальных влечений, определяемых образом, который они помогают развить «(Дж.Дадли Эндрю, Основные теории кино: введение . Oxford University Press, 1976).

Внутренняя речь и письмо

«Письмо является частью процесса поиска, развития и артикуляции внутренней речи, этого резервуара внутренней мысли и языка, от которого мы зависим в общении» (Глория Ганнауэй, Transforming Mind: A Critical Cognitive Activity . Greenwood, 1994). .

«Поскольку это более осознанный поступок, письмо порождает иное понимание использования языка.Риверс (Rivers, 1987) связал обсуждение Выготским внутренней речи и языкового производства с письмом как открытием: «По мере того, как писатель расширяет свою внутреннюю речь, он начинает осознавать вещи, о которых он раньше не подозревал. Таким образом, он может написать больше, чем осознает »(стр. 104).

Зеброски (1994) отметил, что Лурия рассматривал взаимную природу письма и внутренней речи и описал функциональные и структурные особенности письменной речи, которые «неизбежно приводят к значительному развитию внутренней речи.Поскольку письменная речь задерживает непосредственное появление речевых связей, подавляет их и увеличивает требования к предварительной внутренней подготовке к речевому акту, она дает богатое развитие внутренней речи »(стр. 166)» (Уильям М. Рейнольдс и Глория Миллер, ред., Справочник по психологии: педагогическая психология . Джон Вили, 2003).

Что голос в вашей голове говорит о вас

Но и эти категории оставляют место для вариаций. Возьмите внутреннюю речь, которая может иметь форму отдельного слова, предложения, какого-то монолога или даже разговора.

Идея внутреннего диалога, а не монолога, будет знакома любому, кто когда-либо репетировал важный разговор или пересказывал аргумент в уме. Но человек, с которым мы разговариваем в своей голове, не всегда заменяет кого-то другого — часто этот другой голос является другим аспектом нас самих.

В исследовании 2015 года Малгожата Пухальска-Василь, психолог из Люблинского католического университета Иоанна Павла II, Польша, попросила студентов описать различные типы внутренних голосов, с которыми они разговаривали, и составила список из четырех общих внутренних собеседников. : верный друг; амбивалентный родитель; гордый соперник; и беспомощный ребенок.Каждый голос может появляться в разных ситуациях — амбивалентный родительский тип может предложить заботливую критику, но гордый соперник, скорее всего, будет сосредоточен на успехе, а не на поддержке. Мы можем взять на себя эти разные роли, чтобы помочь себе пережить такие ситуации, как тяжелое испытание или спортивная игра.

Херлберт, однако, меньше озабочен тем, почему люди испытывают определенные виды внутреннего опыта, чем тем, что именно они думают. Он начал разрабатывать DES в 1970-х годах и за это время, по оценкам, обучил сотни людей искусству чтения собственных мыслей — от ветеранов войны во Вьетнаме с посттравматическим стрессовым расстройством до женщин с булимией, а также многих людей с более типичным повседневным трудом. сегодняшние переживания.

Тем не менее, не все уверены, что метод работает. В книге 2007 года, написанной в соавторстве с Херлбуртом, Describing Inner Experience? Сторонник встречается со скептиком, философ Эрик Швицгебель из Калифорнийского университета в Риверсайде утверждает, что «люди склонны к значительным интроспективным ошибкам даже в самых лучших условиях». Комментируя эту книгу, философ Майя Спенер из Университета Бирмингема утверждала, что то, может ли интроспекция предоставить полезную информацию о разуме, зависит от конкретного вопроса, на который вы хотите ответить, но цели DES, по ее словам, не всегда ясны.«Например, мы не должны и, вероятно, никто не будет ожидать, что интроспективные отчеты испытуемых о болезненных переживаниях будут точными в отношении вопросов об эволюционном происхождении боли», — писала она. «С другой стороны … мы ожидаем, что такие отчеты будут точными в отношении наличия болезненного опыта».

У большинства из нас есть внутренний голос, но если вы относитесь к меньшинству, у которого его нет, возможно, именно поэтому

Читая этот текст, вы, вероятно, можете услышать свой внутренний голос, повествующий слова.

Внутренняя речь — беззвучное производство слов в уме — это ключевой аспект нашей ментальной жизни.

Он связан с широким спектром психологических функций, включая чтение, письмо, планирование, память, самомотивацию и решение проблем.

Хотя по оценкам исследователей, по крайней мере половину нашей жизни мы тратим на разговоры с самими собой, у разных людей это может быть разным.

Проблема поднялась в социальных сетях на этой неделе после того, как автор вирусной статьи написал о своем шоке после того, как обнаружил, что у некоторых людей нет внутренней речи.

Загрузка

У некоторых людей есть внутренний монолог, в котором они постоянно комментируют все, что они делают, в то время как другие производят лишь небольшие фрагменты внутренней речи здесь и там в течение дня.

Проявление внутренней речи людей также может быть разным.

Самый распространенный тип — это мотивационная или оценочная внутренняя речь, когда внутренняя речь используется для оценки нашего собственного поведения.

Пример этого — когда спортсмен мысленно готовится к большой игре (когда он «настраивает» себя) или когда он оценивает свое выступление после матча.

Другой тип — диалогическая внутренняя речь, которая представляет собой склонность вступать в прямую беседу с самим собой.

Этот тип внутренней речи может быть в виде полных предложений или в сокращенной форме (потому что вы уже знаете значение того, что говорите), и может даже включать в себя высказывание того, что, по вашему мнению, может сказать кто-то другой.

Внутренняя речь, беззвучное производство слов в уме, является ключевым аспектом ментальной жизни большинства людей. (

ABC Open участник tassiescape

)

Что скажете?

У всех есть внутренняя речь?

В исследовании 2011 года звуковой сигнал прослушивался у 30 участников, и когда звуковой сигнал срабатывал, участники должны были записывать, что происходило в их голове.

Наши внутренние голоса

В этом подкасте All in the Mind исследует работу наших внутренних голосов и их связь с нашим развитием и творчеством.

Подробнее

Спустя несколько недель исследователи обнаружили, что некоторые участники испытывали внутреннюю речь почти все время, некоторые испытывали ее время от времени, а другие никогда ее не испытывали.

В нескольких других исследованиях участникам предлагалось заполнить анкету об их опыте внутренней речи.Несмотря на то, что подавляющее большинство респондентов утверждают, что обладают той или иной формой внутренней речи, меньшинство нет.

Эти результаты вызывают два вопроса.

Во-первых, что творится в головах людей, у которых нет внутренней речи?

Конечно, есть индивидуальные различия, но некоторые люди думают образами, концепциями и эмоциями.

И когда их спрашивают «о чем вы думаете?», Эти люди переводят свои невербальные мысли в слова, которые затем используют для общения.

Loading

Во-вторых, если внутренняя речь важна для широкого спектра психологических функций, как люди могут выжить без нее?

Это открытый вопрос, но очевидно, что люди, у которых нет внутренней речи, способны преуспевать в своей личной и профессиональной жизни.

Что происходит в головах людей без внутренней речи?

Так почему же у некоторых людей нет внутренней речи? Исследования показывают, что для воспроизведения внутренней речи требуется сеть мозговой активности, охватывающая от лобной доли до слуховой коры, которая расположена рядом с вашими ушами.

Загрузка

Эти сети аналогичны тем, которые используются, когда мы говорим вслух (что также требует двигательной коры головного мозга, потому что нам нужно двигать языком, губами и т. Д.).

Одна теория предполагает, что люди, которые не производят внутреннюю речь, не могут активировать эти сети без активации своей моторной коры.

Другая теория — плохой самоанализ, который относится к способности человека исследовать свои собственные психические процессы.

Согласно этой теории, каждый человек производит внутреннюю речь, но некоторые люди осознают это, а другие нет.

Или, может быть, мы неправильно об этом думаем. Возможно, отсутствие внутренней речи является настройкой мозга по умолчанию (есть ли у детей или животных внутренняя речь?), И что-то необычное может быть в людях, у которых она есть.

Как бы то ни было, у неспособности воспроизводить внутреннюю речь может быть луч света.

Например, внутренняя речь может помочь нам решить проблемы, но она также может подавить нас, что может привести к развитию тревоги, депрессии, расстройства пищевого поведения и многих других форм психических заболеваний.

Некоторые люди говорят, что у них нет внутренней речи, в то время как другие испытывают почти постоянный внутренний диалог. (

Mohamad Hassan (Pixabay)

)

Понимание функции и дисфункции внутренней речи, а также того, почему у одних людей она есть, а у других нет, является важной областью психологических исследований.

В конечном итоге это может открыть новые отрасли, а также произвести революцию в сфере образования и психического здоровья.

Брэдли Н. Джек — научный сотрудник факультета психологии Австралийского национального университета.

Границы | Типы внутреннего диалога и функции разговора с самим собой: сравнения и значения

Введение

Внутриличностное общение происходит в нескольких режимах и включает исследование широкого спектра процессов и поведенческих областей (см. Эту тему исследования). Два таких режима — это разговор с самим собой и внутренний диалог. Что касается разговора с самим собой, психологи первоначально описывали внутреннюю и личную речь в контексте процессов развития, включая сродство между речью и мышлением (Выготский, 1962).Хотя внутренние диалоги давно были признаны такими философами, как Фома Аквинский и Святой Августин, а также писателями, поэтами и другими мыслителями, формальное психологическое теоретизирование таких явлений было введено только недавно, в конце 20-го и начале 21-го века ( Германс, Кемпен, 1993; Маркова, 2005).

Возможная взаимосвязь и смешение этих двух явлений происходит в рамках теории и эмпирических исследований. Например, согласно Kross et al. (2014): «Разговор с самим собой — это повсеместный человеческий феномен.У всех нас есть внутренний монолог, в который мы время от времени участвуем »(стр. 321). То, как люди участвуют в внутренних монологах (или диалогах) и разговорах с самим собой, может быть разным. Например, люди могут попросить себя «Попробовать еще раз» или расслабиться, сказав: «Не волнуйтесь». В другом контексте можно спросить себя: «Что я могу сделать?» или «Достаточно ли моих талантов и знаний, чтобы выступить в предстоящих дебатах?»

Эти примеры разговора с самим собой могут также включать диалогические особенности. С точки зрения теории диалога (Hermans, 1996; Hermans and Gieser, 2012), люди могут принимать по крайней мере две точки зрения или «я-позиции» в рамках своего внутриличностного общения.Мы можем мысленно обсуждать несколько вариантов, как скрипач на крыше: «с одной стороны…, а с другой стороны…». Такие диалоги могут показывать еще большую сложность и детализацию. Например, мужчина может представить, как просьба о разводе повлияет на его супругу, как она, вероятно, отреагирует на этот запрос, следует ли ему пересмотреть свое решение на основе ее вероятного ответа и т. Д. Этот вид внутреннего диалога включает в себя постановку вопросов от имени воображаемый партнер и дающий ответы.

Как показывает предыдущий пример, внутренний монолог может легко превратиться во внутренний диалог между двумя субъектами в уме — между разными частями себя или между собой и воображаемым партнером.Другими словами, могут быть качественные и количественные различия в характере разговора с самим собой и внутреннего диалога. Разговор с самим собой, по-видимому, включает основные функции саморегулирования, такие как самоконтроль или саморегулирование («Попробуй еще раз»), тогда как внутренние диалоги включают более расширенные коммуникативные функции («Когда я говорю X, она ответит Y»). В настоящем исследовании мы стремились изучить степень совпадения этих двух форм внутриличностного общения.

Для наших целей разговор с самим собой можно определить как «самонаправленную или самореферентную речь (беззвучную или вслух), которая выполняет множество саморегулирующих и других функций» (Brinthaupt, 2019, para.7). Внутренняя диалогическая активность определяется как «участие в диалогах с воображаемыми фигурами, моделирование социальных диалогических отношений в собственных мыслях и взаимное противостояние точек зрения, представляющих различные Я-позиции, относящиеся к личной и / или социальной идентичности» (Олесь and Puchalska-Wasyl, 2012, p. 242).

Большинство определений разговора с самим собой и внутренней речи предполагают, что в этой форме внутриличностного общения и отправитель, и получатель представляют одного и того же человека (например,г., Фернихох, 2016). Напротив, внутренняя диалогическая деятельность этого не предполагает. Внутренние диалоги относятся к различным формам внутриличностного общения, где разные голоса могут представлять не только самого себя, но и близких людей, воображаемых друзей, потерянных родственников и супругов, учителей и наставников, медиа-звезд, голоса культуры и других (Hermans, 1996). Разговор с самим собой может быть просто отдельным словом, комментарием или командой без ответа или расширенным «разговором», в то время как взаимный обмен выражениями является сутью внутреннего диалога.

В то время как повседневная саморегуляция является важной особенностью разговора с самим собой (Brinthaupt et al., 2009), внутренняя диалогическая деятельность подчеркивает конфронтацию или интеграцию различных точек зрения как способ помочь человеку понять новый или странный опыт. Другими словами, разговор с самим собой, кажется, возникает в результате реакции или ожидания определенных событий или обстоятельств, тогда как внутренний диалог, по-видимому, включает в себя более рефлексивные или созерцательные виды внутриличностного общения. Кроме того, внутренние диалоги часто затрагивают личность человека (например,г., Бхатия, 2002; Batory, 2010), тогда как разговор с самим собой, похоже, применим к вопросам идентичности лишь косвенно.

В этой статье мы сначала описываем теоретические и исследовательские концепции разговора с самим собой и внутренней диалогической деятельности. Затем мы предлагаем возможные отношения между этими двумя формами внутриличностного общения. Затем мы сообщаем о результатах исследования, в котором сравниваются общие и субшкальные оценки этих конструкций. Природа отношений между внутренним диалогом и разговором с самим собой имеет важные последствия для феномена внутриличностного общения.Мы обсудим некоторые из этих последствий в заключении статьи.

Self-Talk и его различные функции

Большинство подходов к изучению разговора с самим собой предполагают, что он охватывает самореферентную или самонаправленную речь. Исследования изучают несколько вариантов этого феномена, в том числе положительные и отрицательные самооценки (Kendall et al., 1989), безмолвный разговор с самим собой (то есть внутреннюю речь) (McCarthy-Jones and Fernyhough, 2011) и вслух. (т.е. частная речь) (Дункан и Чейн, 1999).Исследования разговоров с самим собой уже давно популярны в областях клинической (например, Schwartz and Garamoni, 1989), спорта и физических упражнений (например, Hardy, 2006), развития (например, Diaz and Berk, 1992), образовательной (например, Deniz , 2009) и психологии личности (например, Brinthaupt et al., 2009).

Обширное исследование посвящено изучению того, как и почему люди разговаривают сами с собой, а также влияют ли различия в содержании разговора с самим собой на говорящего. Среди функций разговора с самим собой — общая саморегуляция (например,г., Mischel et al., 1996; Carver and Scheier, 1998), самоудаление (Kross et al., 2014), обучение и мотивация (Hatzigeorgiadis et al., 2011), самосознание, самооценка, самопознание и саморефлексия ( White et al., 2015; Морин, 2018).

Данные свидетельствуют о том, что разговор с самим собой также играет роль в облегчении различных когнитивных процессов (Langland-Hassan and Vicente, 2018), включая регулирование эмоций (Orvell et al., 2019), преодоление болезненных переживаний (Kross et al., 2014, 2017), мониторинг языкового развития и производства речи (например, Pickering and Garrod, 2013) и анализ перспектив (например, Fernyhough, 2009). Недавние исследования показывают, что разговор с самим собой не от первого лица может способствовать дистанцированию и адаптивной саморефлексии (например, Kross et al., 2014; White et al., 2015). Обращение к себе в третьем лице (он / она / они) или по имени, по-видимому, способствует преодолению стрессовых переживаний и связано с оценкой будущих стрессоров как проблем, а не угроз (Kross et al., 2014, 2017). Этот вид разговора с самим собой также связан с определенными формами мозговой активности, которые представляют собой самоконтроль без усилий (Moser et al., 2017) и регуляцию эмоций (Orvell et al., 2019).

Подробное функциональное представление появилось в результате разработки шкалы разговора с самим собой (STS) (Brinthaupt et al., 2009), которая измеряет частоту самооценки различных видов разговора с самим собой. Опираясь на исходный набор элементов, оценивающих несколько ситуаций, в которых может произойти разговор с самим собой, и возможные общие функции, выполняемые им, Brinthaupt et al.определили четыре широких типа. ССН включает в себя подшкалы самокритики (т. Е. Ситуации, когда с человеком случаются плохие вещи), самоутверждения (т. Е. Относящиеся к позитивным событиям), самоуправления (т. Е. Определение того, что нужно делать) и социальных -оценка (т.е. ссылка на прошлые, настоящие или будущие социальные взаимодействия).

Исследования психометрических свойств STS подтверждают эти четыре фактора, а также другие особенности меры (например, Brinthaupt et al., 2009, 2015; Brinthaupt and Kang, 2014).Дополнительное исследование (Morin et al., 2018) предполагает, что типы разговоров с самим собой, измеряемые ССН, часто встречаются в повседневном опыте такого рода внутриличностного общения. Таким образом, один из способов дать первоначальную оценку взаимосвязи между разновидностями разговора с самим собой и внутреннего диалога — это использовать меру, которая фиксирует, по крайней мере, некоторые из возможных функций, выполняемых разговором с самим собой.

Диалогическое Я и внутренние диалоги

Бахтин (1973) ввел понятие полифонического романа своим анализом литературных произведений Федора Достоевского.Этот анализ показал возможное расщепление личности на голоса, которые были не совсем связными, и каждый из них представлял относительно автономные точки зрения. Согласно Диалогической Теории Самости (DST) (Hermans, 1996), человеческое сознание функционирует как подобное «общество разума», содержащее ментальные репрезентации многочисленных голосов культуры, членов семьи, близких друзей, значимых других и других источников. Эти голоса могут участвовать в разнообразных коммуникациях, включая постановку вопросов и ответов, а также согласие и несогласие друг с другом (Hermans, 2003).

Предполагая множественность внутренних голосов, внутренняя диалогическая активность особенно применима к обмену мыслями или идеями между по крайней мере двумя I-позициями, представляющими определенные точки зрения (Hermans, 1996). Исследования показывают, что внутренние диалоги играют важную роль в построении идентичности (например, Bhatia, 2002; Hermans and Dimaggio, 2007; Batory, 2010), дифференцируя и интегрируя себя как часть процесса самоорганизации (например, Raggatt, 2012 ; Valsiner and Cabell, 2012), моделирование социальных диалогов (e.г., Puchalska-Wasyl et al., 2008; Puchalska-Wasyl, 2011), а также общая саморефлексия и понимание (например, Markova, 2005; Hermans, Hermans-Konopka, 2010; Rowan, 2011).

Разработки в рамках DST (Hermans and Hermans-Konopka, 2010) и связанные с ними исследования (например, Oleś and Hermans, 2005; Hermans and Gieser, 2012; Puchalska-Wasyl, 2016; Puchalska-Wasyl et al., 2018) привели к выявление нескольких форм и функций внутренней диалогической деятельности. Например, Нир (2012) выделил контрастирующих (или конфронтационных) и интегрирующих диалогов.Противоположные диалоги относятся к столкновению противоположных точек зрения и аргументации до тех пор, пока одна из них не получит очевидное преимущество перед другой. Интегрирующие диалоги имеют тенденцию к компромиссным решениям или интеграции противоположных точек зрения на более высокие уровни абстрактных значений. Пухальская-Василь (2010) выделила различия между тремя формами диалогической деятельности: монолог (подразумевающий собеседника или аудиторию), диалог и изменение точки зрения. Эта последняя форма относится к полифонии, описанной Бахтиным (1973) и Германсом (1996).В то время как диалог означает реальный обмен идеями между двумя или более точками зрения (I-позиции), монолог относится к одностороннему общению (будь то с самим собой или с другим человеком), в котором ответа не ожидается.

Исследователи недавно начали попытки измерить индивидуальные различия во внутренних диалогах. Например, опросник по разновидностям внутренней речи (VISQ) (McCarthy-Jones and Fernyhough, 2011; Alderson-Day et al., 2018) измеряет различные феноменологические аспекты внутренней речи, в том числе фактор диалогичности (или разговора с самим собой, возникающего как двусторонний разговор).Олесь (2009) и Олесь и Пухалска-Василь (2012) разработали Шкалу внутренней диалоговой активности (IDAS), которая фокусируется конкретно на диапазоне различных видов внутренних диалогов, постулируемых DST. Некоторые из измерений этой меры включают идентичность, социальные, поддерживающие, конфронтационные и задумчивые диалоги. Таким образом, IDAS позволяет более тщательно изучить концепции DST, чем VISQ.

Таким образом, DST рассматривает внутриличностное общение как сложный процесс внутренних диалогов.Эти диалоги принимают самые разные формы и функции, которые играют важную роль в развитии личности и идентичности. Однако до настоящего времени исследователям уделялось мало внимания взаимосвязи этих форм и функций с другими видами внутриличностного общения. Разговор с самим собой, по-видимому, является одним из видов внутриличностного общения, аналогичным внутренним диалогам.

Возможные связи между разговором с самим собой и внутренним диалогом

Как мы отметили ранее, уровни фокуса для STS и IDAS различаются.Внутренние диалоги имеют тенденцию применяться больше к более высокому уровню или мета-характеристикам внутриличностного общения, по сравнению с функциями саморегулирования, оцениваемыми СС. То есть СС измеряет, почему и когда люди могут разговаривать сами с собой, тогда как IDAS в первую очередь оценивает феноменологию того, как люди разговаривают сами с собой.

Потенциальные отношения между разговором с самим собой и внутренними диалогами теоретически интересны по нескольким причинам. Вполне возможно, что разные виды разговоров с самим собой отражают разные я-позиции.Например, самокритичный разговор с самим собой может выявить наличие конфронтационных диалогов, тогда как саморегулирующийся разговор с самим собой может быть более частым, когда люди участвуют в интегративных диалогах. Люди, сообщающие о частых размышлениях о внутреннем диалоге, также могут сообщать о более высоком уровне самокритичного разговора с самим собой.

Есть также некоторые вероятные различия между этими двумя видами внутриличностного общения. Разговор с самим собой включает в себя множество недиалогических функций, таких как внутренние монологи, которые отражают наблюдения или комментарии к своему опыту, которые не имеют межличностной или социальной направленности (например,г., Дункан и Чейн, 1999; Langland-Hassan and Vicente, 2018) или простые слуховые репетиции (например, MacKay, 1992), которые не включают более одной I-позиции. Таким образом, разумно ожидать, что некоторые виды разговоров с самим собой могут быть не связаны с частотой внутренних диалогов.

Fernyhough (2009, 2016) утверждает, что внутренняя речь по своей сути диалогична и позволяет людям взглянуть на свой внутренний и внешний мир, понять и интегрировать его. Этот процесс включает создание репрезентаций внутреннего опыта других людей.Таким образом, разумно предсказать, что некоторые виды разговоров с самим собой будут положительно связаны с определенными типами внутренних диалогов. Например, разговор с самим собой с целью социальной оценки, вероятно, похож на диалоги, в которых используется воображаемое социальное зеркало.

Некоторые исследования частоты разговоров с самим собой имеют отношение к теоретическим концепциям внутреннего диалога. Например, Бринтхаупт и Дав (2012) обнаружили, что взрослые, которые сообщали, что у них был воображаемый спутник в детстве, сообщали о более частом разговоре с самим собой, чем те, у кого его не было.Кроме того, они обнаружили, что взрослые, которые росли только детьми без братьев и сестер, чаще говорили с самим собой, чем те, кто рос с братьями и сестрами. Такой социальный опыт в детстве может играть роль в уровне комфорта или осознания людьми своего внутреннего диалога, а также в характере внутреннего диалога. Другие участники текущей темы исследования (например, Brinthaupt, 2019; ysiak, 2019) предоставляют дополнительную информацию о возможных отношениях между внутренними диалогами и разговором с самим собой.

Цели исследования

Наше исследование рассматривает два конкретных способа внутриличностного общения. В частности, мы исследуем отношения между функциями разговора с самим собой и типами внутреннего диалога, чтобы прояснить сходство между этими способами внутриличностного общения. Предыдущие исследования подробно изучали типы и функции разговора с самим собой и внутреннего диалога, измеряемые STS и IDAS-R. Однако до сих пор ни одно исследование не изучало, каким образом эти аспекты внутреннего диалога и внутреннего диалога связаны друг с другом и пересекаются друг с другом.Brinthaupt et al. (2009) построили и утвердили Шкалу разговора с самим собой в Соединенных Штатах, тогда как Олесь (2009) опубликовал Шкалу внутренней диалогической активности в Польше. В этом исследовании мы решили сравнить каждую из этих конструкций с использованием образцов из США и Польши. Мы исследуем отношения между этими двумя показателями с помощью корреляционного и факторного аналитического подходов. Мы не вводим новые способы оценки внутриличностного общения; нас не интересуют в первую очередь межкультурные различия.

В этом исследовании исследуются взаимосвязи между различными функциями разговора с самим собой, определенными STS, и типами внутренних диалогов, определенных IDAS. Наше общее ожидание заключалось в том, что люди, сообщающие о частых уровнях внутренней диалогической активности, также будут сообщать о частых разговорах с самим собой. Однако сила этих отношений будет зависеть от конкретных типов и субшкалов обоих видов внутриличностного общения. Изучая эти отношения, мы надеялись лучше прояснить теоретические и концептуальные сходства между разговором с самим собой и внутренними диалогами.

Материалы и методы

Участников

Участниками были две выборки студентов колледжей. Польская выборка состояла из 181 студента (117 женщин, 64 мужчины) в возрасте от 18 до 34 лет ( M = 24,94, SD = 4,24), которые посещали курсы, ведущие к получению степени магистра. Мы взяли образец Соединенных Штатов из исследовательского пула общей психологии университета, который состоял в основном из первокурсников и второкурсников. Эта выборка состояла из 119 студентов (66 женщин, 51 мужчина, двое пропавших без вести) в возрасте от 18 до 29 лет ( M = 19.18, SD = 1,86). Эти две выборки значительно различались по возрасту, t (297) = 13,92, p <0,001, но существенно не различались по половым пропорциям, X ² (2) = 3,39, p = 0,18 .

Меры

Шкала самовыражения (STS)

Шкала разговора с самим собой (STS) (Brinthaupt et al., 2009). STS состоит из 16 пунктов, представляющих четыре функции разговора с самим собой: самокритику, самоподкрепление, самоуправление и социальную оценку.Респонденты оценивают пункты STS, используя пятибалльную шкалу частот (1 = никогда, , 5 = , очень часто ) и используя общую основу «Я говорю сам с собой, когда». Каждая подшкала содержит четыре элемента. Для расчета баллов по подшкале и общей частоте элементы суммируются, причем более высокие баллы указывают на более частые разговоры с самим собой. Исследования обеспечивают хорошую поддержку психометрических свойств STS и целостности четырех подшкал (например, Brinthaupt et al., 2009, 2015; Brinthaupt and Kang, 2014).

Самокритика относится к разговорам с самим собой о негативных событиях (например, «Я должен был сделать что-то по-другому» и «Мне стыдно за то, что я сделал»). Самоусиление относится к разговору с самим собой о положительных событиях (например, «Я действительно счастлив за себя» и «Я хочу подкрепить себя за то, что преуспевает»). Самоуправление оценивает разговор с самим собой об особенностях общей саморегуляции (например, «Я мысленно исследую возможный образ действий» и «Я хочу напомнить себе о том, что мне нужно сделать»). Социальная оценка применяется к разговору с самим собой о будущем и социальных взаимодействиях людей в прошлом (например, «Я пытаюсь предугадать, что кто-то скажет и как я ему отвечу» и «Я хочу проанализировать то, что кто-то недавно сказал мне»).

Шкала внутренней диалоговой активности-R (IDAS-R)

Шкала внутренней диалоговой активности-R (IDAS-R). IDAS-R — это инструмент из 40 пунктов, предназначенный для измерения общего уровня внутренней диалогической активности, а также восьми различных видов внутренних диалогов.Первоначальная версия анкеты (IDAS) состояла из 47 пунктов и содержала семь подшкал (Oleś, 2009; Oleś and Puchalska-Wasyl, 2012). Респонденты оценивают применимость каждого пункта по пятибалльной шкале. В текущем пересмотре шкалы мы изменили формат ответа с исходной степени согласия (1 = , категорически не согласен, , 5 = , полностью согласен, ) на частотную шкалу (1 = , никогда не , 2 = ). редко , 3 = иногда , 4 = часто , 5 = очень часто ).Дополнительные изменения включали (1) разделение двух сложных предложений на простые элементы, содержащие четкие значения, (2) добавление четырех элементов, (3) изменение формулировок нескольких вопросов в связи с новым форматом ответа и (4) удаление одного элемента как не имеющего отношения к делу.

Чтобы проверить структуру и психометрические свойства IDAS-R, мы собрали данные от 654 польских участников (449 женщин, 205 мужчин) в возрасте от 16 до 80 лет ( M = 31,83, SD = 10,93). Все участники дали информированное согласие до завершения измерения.Для исследовательского факторного анализа мы использовали метод наименьших квадратов для извлечения факторов с вращением Облимина и нормализацией Кайзера. Результаты предоставили девять извлеченных факторов, которые объяснили 63% дисперсии. Однако один из этих факторов содержал низкие нагрузки, поэтому мы остановились на восьми факторах для окончательной версии, объясняющих 61% дисперсии. Каждый фактор состоит из пяти пунктов, в результате чего получается окончательная версия из 40 пунктов. Ниже мы описываем факторные шкалы, связанные с ними значения внутренней согласованности и примеры элементов.

Диалоги идентичности относятся к вопросам и ответам, касающимся идентичности, ценностей и жизненных приоритетов (например, «Благодаря диалогам с самим собой я могу ответить на вопрос:« Кто я? »И« Через внутренние обсуждения я прихожу к определенным истинам. о моей жизни и о себе »). Такие диалоги относятся к поиску подлинности и могут предшествовать важному жизненному выбору.

Неадаптивные диалоги — это внутренние диалоги, рассматриваемые как нежелательные, неприятные или раздражающие (например,г., «Я бы предпочел не вести внутренние разговоры» и «Разговоры в моей голове меня расстраивают»). Содержание и появление таких диалогов подразумевают нарушение задачи или поведение избегания.

Социальные диалоги — это внутренние диалоги, которые отражают будущие и прошлые разговоры (например, «Готовясь к разговору с кем-то, я практикую разговор в своих мыслях» и «Я продолжаю прошлые разговоры с другими людьми в моем сознании»). Эти элементы фиксируют частоту продолжения разговора с другими, подготовку к разговору, завершение обсуждения или создание альтернативных сценариев разговора.

Поддерживающие диалоги включают внутриличностное общение с людьми, которые оказали поддержку и чья близость ценится (например, «Когда я не могу поговорить с кем-то лично, я продолжаю разговор с ним / ней в уме» и «Я продолжаю дискуссии в моей голове с важными людьми в моей жизни »). Такие диалоги могут укрепить социальные связи и помочь преодолеть одиночество, поддерживая и укрепляя личность.

Спонтанные диалоги — это внутренние разговоры, которые спонтанно происходят в повседневной жизни (например,g., «Я разговариваю сам с собой и« говорю сам с собой »). Такие диалоги относятся к рассмотрению различных мыслей или мнений, а также к диалогической форме самосознания.

Размышляющие диалоги состоят из диалогов, включающих самообвинение, обдумывание неудач и напоминание о грустных или раздражающих мыслях или воспоминаниях (например, «После неудач я виню себя в своих мыслях» и «У меня в голове есть разговоры, которые сбивают с толку мне»). Эти предметы отражают общие тенденции размышлений в рамках внутренних диалогов.

Противоборствующие диалоги — это внутренние диалоги между двумя сторонами личности, такими как «хороший я» и «плохой я» (например, «Я чувствую, что я два разных человека, которые спорят друг с другом, каждый чего-то хочет». другой »и« Я спорю с той частью себя, которая мне не нравится »). Такие внутренние споры подразумевают чувство бессвязности, поляризации или даже фрагментации личности.

Изменение точки зрения относится к изменениям точки зрения в целях понимания сложных ситуаций или поиска решений (например,g., «Когда у меня есть трудный выбор, я обсуждаю решение с самим собой с разных точек зрения» и «В своих мыслях я принимаю точку зрения другого человека»). Такие диалоги могут включать плодотворную или противоречивую точку зрения другого человека.

Для каждой из этих подшкал суммирование пяти пунктов дает общий балл, причем более высокие баллы указывают на более высокую частоту такого рода диалогов. Также возможно вычислить общую оценку внутреннего диалога, суммируя оценки всех 40 пунктов.В текущем исследовании этот общий балл, называемый «Внутренняя диалогическая активность», отражает общую частоту участия человека во внутренних диалогах.

Процедура

Мы создали две параллельные версии мер на польском и английском языках. Для STS один из членов исследовательской группы, владеющий как польским, так и английским языками, первым перевел шкалу на польский язык. Другой коллега тогда перевел польскую версию STS на английский. Член группы, владеющий английским языком, просмотрел эту версию и указал на любые области, где есть уточнения, путаница и несоответствия.Затем мы создали окончательную польскую версию STS. Что касается IDAS-R, член команды перевел исходную (польскую) версию меры на английский язык. Затем англоговорящий член команды проверил эту версию для ясности. Затем член команды перевел эту версию на польский язык и выявил любые несоответствия или области путаницы. Затем мы внесли необходимые исправления для создания окончательной английской версии IDAS-R.

Исследование получило одобрение Институционального наблюдательного совета (IRB) Государственного университета Среднего Теннесси, США.Участники предоставили свое письменное информированное согласие, когда этого потребовало учреждение. Основные мероприятия выполняли в уравновешенном порядке индивидуально или небольшими группами по 5–10 человек. Демографические элементы появились в конце опроса.

Результаты

Описательная статистика для обоих образцов представлена ​​в Таблице 1. Как видно из таблицы, альфа-коэффициенты для STS и IDAS-R были одинаковыми для образцов в Соединенных Штатах и ​​Польше, с сопоставимыми и приемлемыми значениями.Обе выборки также показали схожие паттерны в относительной частоте четырех типов разговора с самим собой, причем саморегулирующийся разговор с самим собой был наиболее распространенным, а самоусиливающийся разговор с самим собой — наименее распространенным. Среди аспектов IDAS-R обе выборки сообщили об относительно низком уровне дезадаптивных и противостоящих диалогов и относительно высоком уровне социальных и спонтанных диалогов.

Таблица 1. Описательная статистика для шкалы разговора с самим собой и шкалы внутренней диалогической активности — пересмотренная для США, польской и комбинированной выборок.

Сравнение двух выборок показало, что студенты из США показали значительно более высокие баллы, чем их польские сверстники, по общему STS [ t (297) = 7,09, p <0,001, g = 0,84], а также социальная оценка [ t (297) = 5,71, p <0,001, г = 0,67], самоусиление [ t (297) = 4,06, p <0,001, г = 0,48 ], самокритика [ t (297) = 6.49, p <0,001, г = 0,77] и самоуправление [ t (297) = 5,40, p <0,001, г = 0,64] подшкалы STS. Аналогичная картина прослеживается для общей шкалы IDAS-R и пяти из восьми его подшкал. В частности, студенты из США показали более высокие баллы, чем польские студенты, по общему баллу IDAS-R [ t (297) = 3,33, p <0,001, g = 0,39], а также идентичности [ t (297) = 1,92, p <0.05, г = 0,23], спонтанный [ t (298) = 3,84, p <0,001, г = 0,45], жвачный [ t (298) = 3,40, p <0,001, г = 0,40], конфронтация [ t (298) = 3,06, p <0,002, g = 0,36] и изменение перспективы [ t (298) = 6,61, p <0,001 , г = 0,78] диалоги.

Таблица 2 сообщает о корреляциях между показателями STS и IDAS-R для каждой выборки и указывает те корреляции, которые достигли 0.001 уровень значимости. Соответствие между этими двумя видами внутриличностного общения оказалось неизменно положительным, с большинством корреляций в диапазоне от умеренного до сильного. Для польской выборки 36 из 44 корреляций между общими и субшкалами по шкале STS и IDAS-R были значительными. Для выборки из США 35 из 44 этих корреляций были значительными. В польской выборке значимые корреляции варьировались от 0,24 до 0,59; в выборке из США значимые отношения находились в диапазоне от 0.29 и 0,62. Более того, закономерности взаимоотношений в обеих выборках были похожи. Общие баллы STS и IDAS-R коррелировали 0,56 в польской выборке и 0,62 в выборке из США.

Таблица 2. Корреляции между STS и IDAS-R: результаты для польской выборки выше диагонали и для образца США ниже диагонали.

С одной стороны, эти результаты показывают умеренные положительные отношения между несколькими функциями разговора с самим собой и типами внутренних диалогов.С другой стороны, есть свидетельства возможной независимости этих видов внутриличностного общения. Для нашей следующей серии анализов мы стремились определить степень независимости субшкал STS и IDAS-R. Для ответа на этот вопрос мы использовали как канонический корреляционный, так и исследовательский факторный анализ с объединенными выборками.

Чтобы ответить на вопрос о наложении двух показателей внутриличностного общения, мы сначала использовали канонический корреляционный анализ, который позволил нам изучить взаимоотношения между субшкалами STS и IDAS-R более сложным и продвинутым способом.Этот анализ позволяет нам найти особенности, которые важны для объяснения ковариации между подшкалами STS и IDAS-R. Мы провели анализ объединенных выборок, при этом каждый участник был представлен своими баллами по четырем субшкалам STS и восьми подшкалам IDAS-R. Из-за потенциального негативного влияния выбросов на CCA, мы сначала исключили респондентов, которые набрали три стандартных отклонения выше или ниже среднего по общему баллу по любому из показателей. Это привело к новому размеру выборки — 293 человека (180 женщин в возрасте от 18 до 34 лет).Результаты этого анализа показали три значимых канонических корреляции: 0,64, 0,43 и 0,33 (все p <0,001), объясняя, соответственно, 41%, 19% и 11% дисперсии (см. Таблицу 3). Первая каноническая переменная представляла более половины отклонения от исходного набора переменных и объясняла около 25% отклонения от противоположного набора переменных.

Таблица 3. Канонические корреляции между IDAS-R и STS.

Интересно, что все нагрузки были отрицательными, с отсутствием функций разговора с самим собой (см. Канонические загрузки), что соответствовало сокращению внутренних диалогов всех видов.Однако, согласно обратным нагрузкам, эта переменная отражала наличие четырех функций разговора с самим собой, а именно: самоуправления, социальной оценки, самокритики и, в меньшей степени, самоподкрепления, а также почти всех типов внутреннего диалоги. Эту переменную можно обозначить как «диалогический разговор с самим собой». Вторая и третья канонические переменные представляли лишь небольшую величину остаточной дисперсии от исходных переменных (обе 16%) и очень мало объясняли остаточную дисперсию (3% и 2%) от противоположного набора переменных.

Чтобы изучить сходство обоих видов внутриличностного общения, мы также использовали исследовательский факторный анализ, главные компоненты с вращением Varimax и тест Скри для извлечения факторов. 12 подшкал (четыре STS, восемь IDAS-R) служили переменными в этом анализе. Мы нашли четырехфакторное решение согласно тесту Скри. Четыре извлеченных фактора объяснили 79% дисперсии (нагрузки см. В таблице 4).

Таблица 4. Результаты EFA: нагрузки для четырехфакторного раствора.

Факторы объясняют 49,3%, 11,7%, 8,9% и 7,2% дисперсии соответственно. Фактор 1 (Внутренняя Диалогичность) представлял различные виды внутренних диалогов IDAS-R, за исключением неадаптивных и конфронтирующих диалогов. Этот фактор объясняет почти половину дисперсии данных, при этом шесть из 12 подшкал имеют относительно высокие нагрузки. Что касается содержания этого фактора, то подшкалы IDAS-R связаны с контактом и объединением с внутренними диалогами себя и других, представляя адаптивную сторону внутренних диалогов.Интересно, что функции STS не сильно нагружали этот фактор.

Фактор 2 (саморегулируемый разговор с самим собой) содержал три подшкалы / функции СС: социальная оценка, самоуправление и самокритика. Эти субшкалы, кажется, представляют собой аспекты разговора с самим собой, которые отличаются от типов внутренних диалогов. Фактор 3 (деструктивная диалогичность) содержал неадаптивные и противоречивые подшкалы IDAS-R. Эти типы внутренних диалогов представляют собой своего рода психическую нагрузку, вызванную или сопровождающуюся неприятными или вызывающими напряжение диалогами.Фактор 4 (Самоусиливающийся разговор с самим собой) включал только подшкалу ССН самоподкрепления.

Подводя итог, и CCA, и EFA показали некоторое совпадение между разговором с самим собой и внутренней диалогической активностью. Однако результатов недостаточно, чтобы идентифицировать эти два способа внутриличностного общения как переменные аспекты одного и того же явления. Вместо этого они кажутся дополнительными типами внутриличностного общения, выполняющими разные функции.

Обсуждение

Целью данного исследования было изучить сходство между двумя видами внутриличностного общения с использованием двух недавних многомерных показателей внутреннего диалога и разговора с самим собой.Как мы и ожидали, между итоговыми и субшкалами оценок IDAS-R и STS была умеренная или сильная взаимосвязь. Эти результаты предполагают, что внутренняя диалогическая активность во многом отличается от обычных функций разговора с самим собой. Другими словами, во внутренних диалогах есть значительный компонент разговора с самим собой. Хотя Brinthaupt et al. (2009) разработали STS независимо от Dialogical Self Theory, функции саморегуляции, определенные их мерой, обеспечивают некоторую концептуальную и теоретическую поддержку этой теории.

Как корреляционные данные нулевого порядка, так и канонические корреляции показали значительную взаимосвязь между функциями разговора с самим собой и типами внутренних диалогов. Результаты в целом показали, что перекрытие STS и IDAS-R составляет от 30% до 40%. Общая дисперсия подшкал STS и IDAS-R, согласно каноническому корреляционному анализу, составила около 41%. Такие результаты показывают, что функции разговора с самим собой и типы внутреннего диалога, с одной стороны, явно взаимосвязанные переменные.

С другой стороны, есть разные элементы для каждого вида режима внутриличностной связи. Например, функции STS, по-видимому, представляют динамические аспекты внутриличностного общения, включая активную обработку текущих или недавних ситуаций и компенсацию поведенческих проблем и когнитивных нарушений (см. Brinthaupt, 2019, this Research Topic). С другой стороны, различные типы внутренней диалогической активности, по-видимому, представляют собой созерцательные аспекты внутриличностного общения, такие как размышления о себе или размышления о различных аспектах своей идентичности.Типы внутренних диалогов иллюстрируют качества осознания человеческого сознания: представления других в своем уме, преодоление одиночества, сохранение связей со значимыми другими, борьба за автономию и контроль социального зеркала (например, Пухалска-Василь и др., 2008; Rowan, 2011; Stemplewska-akowicz et al., 2012; Valsiner, Cabell, 2012).

Исследование самооценки предполагает, что внутренний диалог и разговор с самим собой, возможно, выполняют разные роли. Oleś et al. (2010) обнаружили, что общие и субшкальные баллы по шкале IDAS отрицательно и значимо коррелируют с самооценкой.Однако Brinthaupt et al. (2009) обнаружили, что самооценка существенно не коррелировала с общими и субшкальными оценками STS (за исключением самокритичного разговора с самим собой). В обоих исследованиях самооценка измерялась с помощью одного и того же инструмента — шкалы самооценки Розенберга, но собирались данные из разных групп населения / стран (Польша и США).

В настоящем исследовании были доказательства более частой активности внутриличностного общения в выборке из США, особенно в отношении функций разговора с самим собой.Неясно, отражают ли эти результаты культурные или возрастные различия между двумя выборками. Американские студенты были на несколько лет моложе польских участников. Вполне возможно, что молодые люди могут больше участвовать в личном общении (как IDAS-R, так и STS), чем люди старшего возраста. Если более молодые люди испытывают неопределенность во взрослой жизни (Hermans and Hermans-Konopka, 2010) и чаще участвуют в процессах построения идентичности в позднем подростковом и начинающем взрослом возрасте (Arnett, 2000; Hermans and Dimaggio, 2007), то можно ожидать увеличения отчеты о внутренних диалогах и разговорах с самим собой.

Культурные различия между выборками из США и Польши также могут быть причиной различий в описываемой частоте разговоров с самим собой и внутренних диалогов. Исследования показывают, что более высокая интеграция идентичности связана с менее частой внутренней диалогической активностью, измеряемой IDAS (Oleś, 2011), и что более высокая интеграция ясности самооценки связана с менее частой внутренней диалогической активностью (Oleś et al., 2010). Если две выборки различались по своей идентичности или ясности самооценки (что могло быть связано с возрастными различиями), это могло бы объяснить различия в частоте, которые мы наблюдали на STS и IDAS-R.Таким образом, изучение возрастных и культурных различий во внутриличностном общении представляется плодотворным направлением для будущих исследований.

Ограничения и последствия для будущих исследований

Мы применили аспекты внутриличностного общения, используя два метода самоотчета. Таким образом, данные этого исследования относятся в основном к аспектам внутреннего диалога и разговора с самим собой, о которых респонденты осознают или могут получить доступ после размышлений. Как отмечали другие (например, Beck, 1976), не все внутриличностное общение является сознательным, и нынешние меры ограничиваются теми ситуациями и опытом, которые респонденты могут вспомнить или сделать вывод на основе другой информации.Кроме того, список функций и типов разговоров с самим собой и внутренних диалогов, используемых STS и IDAS-R, не является исчерпывающим. Например, STS не измеряет частоту самоудаления и адаптивного совладания, которые, как было показано, являются неявными функциями разговора с самим собой от третьего лица (Kross et al., 2014) или общего «вы», которое используется для создание общего смысла, чтобы помочь «людям« нормализовать »отрицательный опыт, расширяя его за пределы себя» (Орвелл и др., 2017, стр. 1299). Могут быть дополнительные когнитивные, мотивационные или эмоциональные функции, не задействованные STS и IDAS-R (например,г., Alderson-Day et al., 2018; Latinjak et al., 2019).

Мы полагаем, что методологические артефакты вряд ли объяснят результаты. Нагрузки факторного анализа не отражают исключительно положительные и отрицательные валентные элементы из показателей. Например, в Факторе 1 появились задумчивые диалоги, а в Факторе 2 — самокритичный разговор с самим собой. Результаты, по-видимому, более точно соответствуют общей частоте использования каждого вида внутриличностного общения с тремя наименее частыми аспектами (дезадаптивный и противостояние диалогам и самоподкрепляющемуся разговору с самим собой), возникающие как отдельные, второстепенные факторы.Кроме того, обе шкалы использовали один и тот же формат ответа, что должно уменьшить количество артефактов ответа. Тем не менее, STS использует специальную обучающую подсказку («Я говорю сам с собой, когда…» возникают определенные ситуации). С помощью IDAS-R участники оценивают утверждения, относящиеся к ситуациям диалогического мышления, относящимся к себе и другим. Таким образом, существует различие между , когда человек разговаривает с самим собой (STS), и , как , когда человек разговаривает с самим собой (IDAS-R). Дальнейшие исследования необходимы для тщательного и систематического изучения содержания заданий и построения индикаторов STS и IDAS-R.

Поскольку STS и IDAS-R имеют семантически перекрывающееся содержимое элементов, важно проверить прогнозируемую ценность каждой шкалы с помощью внешних критериев. Хотя нам еще предстоит изучить внешние критерии, которые могли бы помочь в различении разговора с самим собой и внутреннего диалога, есть некоторые свидетельства того, что внутренние диалоги более тесно связаны с самооценкой, чем разговор с самим собой (Brinthaupt et al., 2009; Oleś et al., 2010), предполагая потенциальные различия в функциях, выполняемых этими двумя видами при внутриличностном общении.Изучение работы внутреннего диалога и разговора с самим собой в конкретных контекстах саморегулирования (например, в новых или стрессовых ситуациях) может дать дополнительное представление о прогностической ценности и совпадении показателей.

В будущих исследованиях необходимо будет продолжить изучение структуры и свойств STS и IDAS-R. Одно из возможных направлений — изучить внутриличностное поведение, зависящее от конкретной ситуации. Например, в определенных контекстах или ситуациях (например, преодоление стресса, принятие решения или построение личной идентичности) могут быть определенные поведенческие сигнатуры (Mischel and Shoda, 1995), содержащие различные комбинации внутреннего диалога или типов разговора с самим собой. .Как показывают материалы, представленные в данной теме исследования, помимо внутреннего диалога и разговора с самим собой, существуют и другие виды внутриличностного общения. Изучение отношений между разновидностями внутриличностного общения также было бы достойной целью для будущих исследований.

Заключение

Мы показали, что отношения между внутренним диалогом и разговором с самим собой интересны и сложны, и что изучение этих отношений является теоретически ценной исследовательской целью. Существует несколько дополнительных режимов, категорий и функций, обслуживаемых внутриличностным общением или относящихся к нему (например,г., Хиви и Херлберт, 2008). Исследователи могут счесть полезным использовать IDAS-R и STS для дальнейшего изучения совпадений и различий между этими явлениями.

Заявление о доступности данных

Наборы данных, созданные для этого исследования, доступны по запросу соответствующему автору.

Заявление об этике

Исследования с участием людей были рассмотрены и одобрены Institutional Review Board (IRB), Государственный университет Среднего Теннесси, США.Это исследование охватывало две страны. Пациенты / участники предоставили письменное информированное согласие на участие в этом исследовании, когда это требовалось национальным законодательством и требованиями учреждения.

Авторские взносы

PO концептуализировал исследование, провел эмпирическое исследование в Польше, отредактировал и написал первую версию рукописи. TB подготовил идею исследования, руководил эмпирическим исследованием в Соединенных Штатах, наконец отредактировал, исправил и исправил первую версию рукописи.RD провела эмпирическое исследование в США и подготовила базу данных. DP, провел эмпирическое исследование в Польше, подготовил базу данных и выполнил вычисления.

Финансирование

Публикация данной статьи поддержана Люблинским католическим университетом Иоанна Павла II, Польша.

Конфликт интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Олдерсон-Дэй, Б., Митренга, К., Уилкинсон, С., Маккарти-Джонс, С., и Фернихаф, К. (2018). Пересмотренный вариант опросника внутренней речи (VISQ-R): воспроизведение и уточнение связей между внутренней речью и психопатологией. Сознательное. Cogn. 65, 48–58. DOI: 10.1016 / j.concog.2018.07.001

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бахтин М. (1973). Проблемы поэтики Достоевского , 2-е изд.Анн-Арбор, Мичиган: Ардис.

Google Scholar

Баторий, А. М. (2010). Диалогичность и построение идентичности. Внутр. J. Dial. Sci. 4, 45–66.

Google Scholar

Бек, А. Т. (1976). Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Новая американская библиотека.

Google Scholar

Бхатия, С. (2002). Аккультурация диалогических голосов и построение диаспорического Я. Theory Psychol. 12, 55–77. DOI: 10.1177 / 0959354302121004

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бринтхаупт, Т. М. (2019). Индивидуальные различия в частоте разговоров с самим собой: социальная изоляция и когнитивные нарушения. Фронт. Psychol. Cogn. Sci. 10: 1088. DOI: 10.3389 / fpsyg.2019.01088

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бринтхаупт, Т. М., и Дав, К. Т. (2012). Различия в частоте разговоров с самим собой в зависимости от возраста, статуса единственного ребенка и воображаемого детского статуса компаньона. J. Res. Чел. 46, 326–333. DOI: 10.1016 / j.jrp.2012.03.003

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бринтхаупт, Т. М., Хайн, М. Б., и Крамер, Т. Е. (2009). Шкала разговора с самим собой: разработка, факторный анализ и проверка. J. Pers. Оценивать. 91, 82–92. DOI: 10.1080 / 002238

484498

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Карвер, С. С., и Шайер, М. Ф. (1998). О саморегуляции поведения. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Дениз, К. (2009). «Осведомленность, убеждения и практики учителей в раннем детстве в отношении частной речи детей», в Private Speech, Executive Functioning, and the Development of Verbal Self-регуляция , редакторы A. Winsler, C. Fernyhough и I. Montero (Cambridge : Cambridge University Press), 236–246. DOI: 10.1017 / CBO9780511581533.019

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Диас, Р.М., и Берк, Л. Э. (ред.). (1992). Частная речь: от социального взаимодействия к саморегулированию. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.

Google Scholar

Дункан Р. М. и Чейн Дж. А. (1999). Частота и функции самооценки частной речи у молодых людей: опросник самовербализации. Can. J. Behav. Sci. 31, 133–136. DOI: 10,1037 / h0087081

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Fernyhough, C. (2009).«Диалогическое мышление», в Частная речь, исполнительное функционирование и развитие вербальной саморегуляции , ред. А. Винслер, К. Фернихо и И. Монтеро (Кембридж: Издательство Кембриджского университета), 42–52.

Google Scholar

Fernyhough, C. (2016). Внутренние голоса: история и наука о том, как мы разговариваем сами с собой. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Харди, Дж. (2006). Говоря ясно: критический обзор литературы для разговоров с самим собой. Psychol. Спортивные упражнения. 7, 81–97. DOI: 10.1016 / j.psychsport.2005.04.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Hatzigeorgiadis, A., Zourbanos, N., Galanis, E., and Theodorakis, Y. (2011). Разговор с самим собой и спортивные результаты: метаанализ. Перспектива. Psychol. Sci. 6, 348–356. DOI: 10.1177 / 1745691611413136

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Германс, Х. Дж. М. (1996). Озвучивание себя: от обработки информации к диалогическому обмену. Psychol. Бык. 119, 31–50. DOI: 10.1037 / 0033-2909.119.1.31

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Херманс, Х. Дж. М. (2003). Построение и реконструкция диалогического Я. J. Constr. Psychol. 16, 89–130. DOI: 10.1080 / 107205303

902

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Германс, Х. Дж. М., и Димаджио, Г. (2007). Я, идентичность и глобализация во времена неопределенности: диалогический анализ. Ред.Gen.Psychol. 11, 31–61. DOI: 10.1037 / 1089-2680.11.1.31

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Херманс, Х. Дж. М., и Гизер, Т. (2012). Справочник по диалогической самости. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Херманс, Х. Дж. М., и Херманс-Конопка, А. (2010). Диалогическая теория Я. Позиционирование и контр-позиционирование в глобализирующемся обществе. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Германс, Х.Дж. М. и Кемпен, Х. Дж. Г. (1993). Диалогическое Я. Значение как движение. Сан-Диего, Калифорния: Academic Press.

Google Scholar

Кендалл П.С., Ховард Б.Л. и Хейс Р.С. (1989). Самореферентная речь и психопатология: баланс позитивного и негативного мышления. Cogn. Ther. Res. 13, 583–598. DOI: 10.1007 / BF01176069

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кросс, Э., Брюльман-Сенекаль, Э., Парк, Дж., Берсон, А., Догерти, А., Shablack, H., et al. (2014). Разговор с самим собой как механизм регулирования: важно то, как вы это делаете. J. Pers. Soc. Psychol. 106, 304–324. DOI: 10.1037 / a0035173

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кросс, Э., Викерс, Б. Д., Орвелл, А., Гейнсбург, И., Моран, Т. П., Бойер, М. и др. (2017). Разговор с самим собой от третьего лица снижает беспокойство по поводу Эболы и восприятие риска за счет развития рационального мышления. Здоровье и благополучие 9, 387–409. DOI: 10.1111 / aphw.12103

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Langland-Hassan, P., и Висенте, А. (ред.). (2018). Внутренняя речь: Новые голоса. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Латиньяк, А. Т., Торрегросса, М., Комутос, Н., Эрнандо-Гимено, К., и Рамис, Ю. (2019). Целенаправленный разговор с самим собой, используемый для саморегуляции в мужских баскетбольных соревнованиях. J. Sports Sci. 37, 1429–1433. DOI: 10.1080 / 02640414.2018.1561967

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маккей, Д. Г. (1992).«Ограничения теорий внутренней речи», в Слуховые образы , изд. Д. Райсберг (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates), 121–149.

Google Scholar

Маркова, И. (2005). Диалогичность и социальные представления. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Маккарти-Джонс, С., Фернихо, К. (2011). Разновидности внутренней речи: связи между качеством внутренней речи и психопатологическими переменными в выборке молодых людей. Сознательное. Cogn . 20, 1586–1593. DOI: 10.1016 / j.concog.2011.08.005

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мишель В., Кантор Н. и Фельдман С. (1996). «Принципы саморегуляции: природа силы воли и самоконтроля», в Социальная психология: Справочник основных принципов , ред. Э. Т. Хиггинс и А. В. Круглански (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 329–360.

Google Scholar

Mischel, W., and Shoda, Y.(1995). Когнитивно-аффективная системная теория личности: переосмысление инвариантности личности и роли ситуаций. Psychol. Ред. 102, 246–286. DOI: 10.1037 / 0033-295X.102.2.246

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Морин, А. (2018). «Саморефлексивные функции внутренней речи: тринадцать лет спустя», in Inner Speech: New Voices , ред. П. Лангланд-Хассан и А. Висенте (Oxford: Oxford University Press), 276–298.

Google Scholar

Морин А., Духнич К. и Рэйси Ф. (2018). Самостоятельное использование внутренней речи у студентов университета. Заявл. Cogn. Psychol. 32, 376–382. DOI: 10.1002 / acp.3404

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Moser, J. S., Dougherty, A., Mattson, W. I., Katz, B., Moran, T. P., Guevarra, D., et al. (2017). Разговор с самим собой от третьего лица способствует регулированию эмоций без задействования когнитивного контроля: объединение данных ERP и fMRI. Sci. Отчет 7: 4519. DOI: 10.1038 / s41598-017-04047-3

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нир, Д. (2012). «Высказывание внутреннего конфликта: от диалогического к переговорному Я», в Справочник по диалогическому Я , ред. Х. Дж. М. Херманс и Т. Гизер (Кембридж: Издательство Кембриджского университета), 284–300. DOI: 10.1017 / cbo97811334.020

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Олесь П. К. (2009). Czy głosy umysłu da się mierzyć? Skala wewnętrznej aktywności dialogowej (SWAD) [Можно ли измерить голоса разума? Шкала внутренней диалогической активности (IDAS). Prz. Психол . 52, 37–50.

Google Scholar

Олесь П. К. (2011). «Dialogowe ja: zarysteorii, inspiracjebadawcze, ciekawszewyniki [Диалогическое Я: Краткое изложение теории, вдохновение для исследования и сложные результаты]», в Dialog z Samym Soba̧ , ред. PK Oleś, M. Puchalska-Wasyl, and E. Brygoła ( Варшава: Wydawnictwo Naukowe PWN), 143–171.

Google Scholar

Олесь, П. К., Баторий, А., Бушек, М., Хоражи, К., Драс, Ю., Янковский, Т., и другие. (2010). Wewnętrzna aktywność dialogowa i jej Psyologiczne korelaty. Czas. Psychol. 16, 113–127.

Google Scholar

Oleś, P. K., and Hermans, H. J. M. (ред.). (2005). Диалогическое Я: теория и исследования. Люблин: Wydawnictwo KUL.

Google Scholar

Олесь П. К., Пухальска-Василь М. (2012). «Диалогичность и личностные черты», в «Справочник по диалогу« Я », ред.Дж. М. Херманс и Т. Гизер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 241–252. DOI: 10.1017 / cbo97811334.017

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Орвелл, А., Айдук, О., Мозер, Дж. С., Гельман, С. А., и Кросс, Э. (2019). Лингвистические сдвиги: относительно легкий путь к регулированию эмоций? Curr. Прямой. Psychol. Sci. 28, 567–573. DOI: 10.1177 / 0963721419861411

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пухальска-Васыл М. (2010).Диалог, монолог и смена ракурса — три формы диалогичности. Внутр. J. Dial. Sci. 4, 67–79.

Google Scholar

Пухальская-Василь, М. (2011). «Внутренняя диалогическая активность: типы и корреляты личности», в Юнгианская и Диалогическая самоперспективы , ред. Р. А. Джонс и М. Мориока (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Palgrave McMillan), 100–116. DOI: 10.1057 / 9780230307490_7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пухальская-Василь, м., Хмельницкая-Кутер, Э., и Олесь, П. К. (2008). От внутреннего собеседника к психологическим функциям диалогической деятельности. J. Construct. Psychol. 21, 239–269. DOI: 10.1080 / 10720530802071476

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Puchalska-Wasyl, M., Oleś, P.K., and Hermans, H.J.M. (ред.). (2018). Диалогическое Я: Вдохновение, соображения и исследования. Люблин: Towarzystwo Naukowe KUL.

Google Scholar

Раггатт, П.Т. Ф. (2012). «Позиционирование в диалогическом Я: последние достижения в построении теории», в Справочник по Диалогическому Я , ред. Х. Дж. М. Херманс и Т. Гизер (Кембридж: Издательство Кембриджского университета), 29–45. DOI: 10.1017 / cbo97811334.004

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Роуэн, Дж. (2011). «Диалогическое Я и душа», в Юнгианские и Диалогические Я-Перспективы , ред. Р. А. Джонс и М. Мориока (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Palgrave McMillan), 152–166.DOI: 10.1057 / 9780230307490_10

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шварц, Р. М., и Гарамони, Г. Л. (1989). Когнитивный баланс и психопатология: оценка модели обработки информации положительных и отрицательных состояний ума. Clin. Psychol. Ред. 9, 271–294. DOI: 10.1016 / 0272-7358 (89)

-5

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Stemplewska-akowicz, K., Zalewski, B., Suszek, H., and Kobylińska, D. (2012). «Когнитивная архитектура диалогической самости: экспериментальный подход», в Справочник по диалогической самости , ред.Дж. М. Херманс и Т. Гизер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 264–283. DOI: 10.1017 / cbo97811334.019

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Валсинер Дж. И Кабелл К. Р. (2012). «Самосоздание посредством синтеза: расширение теории диалогической самости», в Справочник по диалогическому «Я» , ред. Х. Дж. М. Херманс и Т. Гизер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 241–297.

Google Scholar

Выготский Л. (1962). Мысль и язык. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Уайт Р. Э., Кросс Э. и Дакворт А. Л. (2015). Спонтанное самоудаление и адаптивная рефлексия в подростковом возрасте. Child Dev. 86, 1272–1281. DOI: 10.1111 / cdev.12370

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Внутренняя речь говорит о мозге — Ассоциация психологической науки — APS

Читаете ли вы газету или обдумываете свое расписание на день, велика вероятность, что вы слышите свою речь, даже если не произносите слов вслух.Эта внутренняя речь — монолог, который вы «слышите» в своей голове, — явление повсеместное, но в значительной степени неизученное. Новое исследование рассматривает возможный механизм мозга, который может объяснить, как мы слышим этот внутренний голос в отсутствие реального звука.

В двух экспериментах исследователь Марк Скотт из Университета Британской Колумбии обнаружил доказательства того, что мозговой сигнал под названием следственный разряд — сигнал , который помогает нам отличать сенсорные ощущения, которые мы производим сами, от тех, которые производятся внешними стимулами, — играет важную роль. роль в нашем опыте внутренней речи.

Результаты двух экспериментов опубликованы в Psychological Science , журнале Ассоциации психологических наук.

Разряд следствия — это своего рода прогностический сигнал, генерируемый мозгом, который помогает объяснить, например, почему другие люди могут пощекотать нас, но мы не можем пощекотать себя. Сигнал предсказывает наши собственные движения и эффективно нейтрализует ощущение щекотки.

И тот же механизм играет роль в том, как наша слуховая система обрабатывает речь.Когда мы говорим, внутренняя копия звука нашего голоса генерируется параллельно с внешним звуком, который мы слышим.

«Мы проводим много времени в разговоре, и это может привести к перегрузке нашей слуховой системы, из-за чего нам будет трудно слышать другие звуки, когда мы говорим», — объясняет Скотт. «Ослабляя влияние, которое наш собственный голос оказывает на наш слух, — используя предсказание« разряда следствий », наш слух может оставаться чувствительным к другим звукам».

Скотт предположил, что внутренняя копия нашего голоса, производимая следствием разряда, может быть сгенерирована даже тогда, когда нет никакого внешнего звука, а это означает, что звук, который мы слышим, когда говорим внутри нашей головы, на самом деле является внутренним предсказанием звука нашего собственного голос.

Если разряд следствия действительно лежит в основе нашего переживания внутренней речи, предположил он, то сенсорная информация, поступающая из внешнего мира, должна нейтрализоваться внутренней копией, производимой нашим мозгом, если два набора информации совпадают, точно так же, как когда мы попробуй себя пощекотать.

И это именно то, что показали данные. Воздействие внешнего звука было значительно уменьшено, когда участники произнесли в голове слог, соответствующий внешнему звуку.Однако на их исполнение существенно не повлияло, когда слог, который они произносили в своей голове, не совпадал со слогом, который они слышали.

Эти данные свидетельствуют о том, что внутренняя речь использует систему, которая в первую очередь участвует в обработке внешней речи, и может помочь пролить свет на определенные патологические состояния.

«Эта работа важна, потому что эта теория внутренней речи тесно связана с теориями слуховых галлюцинаций, связанных с шизофренией», — заключает Скотт.

Это исследование было поддержано грантами Совета по естественным наукам и инженерным исследованиям Канады Брайану Гику, Джанет Ф. Веркер и Эрику Ватикиотис-Бейтсон.

Внутренняя речь, внутренние монологи и «слышимые голоса»: изучение разговоров между нашими ушами

Немного странно, что мы говорим сами с собой внутри наших голов. Еще более странно, что мы делаем это практически все время, пока не спим. Самое странное, что, несмотря на изоляцию коронавируса, которая делает нашу внутреннюю болтовню еще более очевидной, мы не часто внешне обсуждаем разговор в голове.

Точно так же наше научное исследование внутренней речи продвинулось на удивление мало. Чарльз Фернихофф — профессор кафедры психологии Даремского университета и автор книги «Голоса внутри », посвященной внутренней речи. Он предполагает, что первая задача состоит в том, чтобы точно определить, как называть шумы, которые мы производим в нашей голове: «Многие люди говорят о внутреннем голосе, но я избегаю этого термина, потому что он очень расплывчатый и пушистый, и его трудно определить. .

Фернихоф говорит, что люди могут ассоциировать термин «внутренний голос» с такими понятиями, как «внутреннее чувство» или «моменты вдохновения», но он и его команда изучают внутреннюю речь, формальный научный термин, включающий словесную основу. разговоры, которые мы ведем сами с собой в наших головах. В своем исследовании Фернихофф утверждал, что внутренняя речь — это особый тип слухового мышления, отличный от, например, воображения срабатывания сирены. Как мы увидим, происхождение внутренней речи и ее уникальные характеристики отделяют ее от других явлений, происходящих между нашими ушами.

Овладеть внутренней речью

Исследователи в области Фернихау выбрали непростую область изучения. В то время как поведенческие нейробиологи могут имитировать реакцию страха у мышей, а исследователи нейровизуализации могут изучать высококонсервативные пути вознаграждения у нечеловеческих приматов, для изучения внутренней речи человека действительно требуются добровольцы. Эти испытуемые часто не особо склонны к сотрудничеству: «Людям очень трудно размышлять над своей внутренней речью.Причина, по которой ему уделялось мало внимания, как в обществе, так и в культуре, но также и с научной точки зрения, заключается в том, что очень трудно овладеть собственной внутренней речью », — говорит Фернихох.

Стремление Фернихоу понять внутреннюю речь началось с наблюдения внешней речи в начале развития мозга. Его исследования начались в области психологии развития, изучая, как маленькие дети ведут себя, играя в одиночку. Фернихо заметил, что его испытуемые проводят много времени, разговаривая сами с собой вслух.Казалось, что это не только раздражает родителей, которые работают из дома. «[Дети] производят сильное впечатление, и исследования подтверждают это, что они делают это по какой-то причине — они делают это потому, что это полезно. Они получают от этого некую когнитивную выгоду », — говорит Фернихаф.

По мере того как дети стареют, эта полезная вслух постепенно прекращается. Родители просто попросили их замолчать или было что-то более сложное? Фернихо нашел ответ в работе влиятельного советского психолога Льва Выготского.Выготский, по словам Фернихоу, считал, что речь была чем-то, что началось как чисто социальный инструмент общения между людьми, который в ходе развития постепенно усвоился. Этот процесс интернализации, по словам Фернихоу, дает нам «инструменты для мышления», которые приносят пользу нашему развитию.

Эволюционное преимущество внутренней речи?

Не все аспекты нашей внутренней речи дают очевидные преимущества нашему поведению. Любой, кто с тревогой потратил часы на внутреннюю обработку тревожных мыслей об экзамене только для того, чтобы у него не было времени действительно подготовиться к нему, может удивиться, почему такие бесполезные примеры внутренней речи не были вырезаны на более раннем этапе эволюции.Несомненно, ранний человек был бы гораздо более «приспособлен» к своей среде, если бы он просто бросил копье прямо в мамонта, не размышляя о том, как они собираются извлечь копье позже и будет ли этот конкретный мамонт таким же восхитительным, как и тот. тот, которого они поймали прошлой зимой?

Джонни Смоллвуд, профессор факультета психологии Йоркского университета, сделал изучение одной особенно бесцельной формы размышлений, мечтаний, своей собственной исследовательской нишей.«Такие вещи, как мечтания, даже если они могут казаться« бесцельными », должны играть некоторую довольно важную роль в том, как мы руководствуемся своей жизнью», — говорит Смоллвуд.

Но какова эта роль? страны и культуры грезят наяву. У всех его участников было одно общее — они были склонны думать о будущем. Смоллвуд считает, что это общее открытие намекает на то, почему внутренние состояния, такие как мечтание и внутренняя речь, получили такое широкое распространение.«Один из способов выбора внутренней системы репрезентации состоит в том, что вы можете подготовиться к взаимодействию с другим человеком и подумать о том, что он может быть счастлив или недоволен, если вы скажете ему. Затем, когда вы попадаете в такую ​​ситуацию, у вас меньше шансов сказать не то, что может сделать взаимодействие более плавным », — говорит Смоллвуд.

Нет такой вещи, как универсальное поведение

Внутренние процессы, такие как внутренняя речь и мечтания, могут дать нам эволюционное преимущество.Но самое интересное в этих процессах не их функция, а их преобладание. Фернихоу отметил, что внутренняя речь, несмотря на то, что, возможно, кажется многим людям наиболее врожденным поведением, не является повсеместной. «Вы, безусловно, обнаружите, что частная речь у детей довольно универсальна. Вы не найдете много детей, которые развиваются типичным образом, не использующим частную речь. Но когда дело доходит до взрослых, я встречал людей, у которых явно не было внутренней речи », — говорит Фернихаф.

Эти внутренне молчаливые добровольцы вместо этого обычно полагались на образы в своих повседневных мыслях, а картинки заменяли слова в качестве предпочтительного инструмента мышления. «На мой взгляд, это говорит о том, что многие люди делают это, потому что это удобно. Но это ни в коем случае не существенный компонент сознания », — говорит Фернихоу. «Мы находим разные способы добиться одного и того же результата, и я думаю, что это одно из чудес психологии».

Варианты нашего мышления не ограничиваются тем, используем ли мы слова или изображения.Иногда может нарушиться сама природа нашего мышления. Фернихоу остро осознал это, когда он поделился своими открытиями психологии развития с коллегами-психиатрами, которые восприняли его комментарии о внутренней речи как относящиеся к слуховым галлюцинациям или «слышанию голосов».

В зеленой библиотеке Дворца Даремского университета прошла выставка под названием « Слышать голоса: страдания, вдохновение и повседневность » в 2016-17 годах. Изображение предоставлено с выставки Дарема: Andrew Cattermole Photography

Эти галлюцинации чаще всего связывают в массовой культуре с психическим расстройством — шизофренией.На самом деле шизофрения — сложное заболевание, а слуховые галлюцинации — лишь часть часто разнообразного спектра симптомов. Идея о том, что слышание голоса является уникальной особенностью шизофрении, также вводит в заблуждение, предполагает Фернихаф. «Слышание голоса влияет на самые разные психиатрические диагнозы, от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) до расстройств пищевого поведения. Это также происходит у небольшого, но значительного числа людей, не страдающих психическим заболеванием, которые довольно часто слышат голоса, но не обращаются за помощью к ним, потому что они их не беспокоят.”

Слушание голоса

Есть ли принципиальная разница между внутренней речью и слуховыми галлюцинациями? Этот вопрос был целью проекта «Услышав голос», который Фернихоу помогает вести в Дареме, финансируемого Wellcome Trust. Исследование все еще продолжается, но некоторые первые выводы заключаются в том, что разница между этими внутренними состояниями очень проста. «Идея состоит в том, что когда кто-то слышит голос, то на самом деле они делают некую внутреннюю речь, но по какой-то причине они не осознают, что сами создали этот кусок языка в своей голове», — говорит Фернихаф.«Это воспринимается как исходящее откуда-то еще или от кого-то еще».

Эту идею усложняют многие типы внутренней речи и слуховых галлюцинаций. Фернихоу считает, что его теория применима к некоторым типам обоих переживаний, но не ко всем. Некоторые галлюцинации обладают акустическими свойствами, как будто говорящий находится с вами в комнате. Иногда в голосе есть акцент, тембр или высота звука. «Очень сложно определить, что заставляет некоторых людей испытывать чувство чужого, неприятного, особенно когда у некоторых людей есть то, что кажется таким же, но они не находят его огорчающим», — говорит Фернихаф.«Я думаю, единственное, на что вы действительно можете указать, — это то, что по какой-то причине этот опыт слышать свой голос не похож на вас. Это исходит от другого автора или агентства. И это, как вы понимаете, может быть очень неприятным ».

Внутренняя речь внутри сканера

Чтобы облегчить этот дистресс, потребуется исследование как «нормальных», так и патологических форм внутренней речи. Для этого психологи полагаются на методы визуализации, такие как фМРТ и ПЭТ-сканирование.Тем не менее, самые большие достижения в этой области были связаны не столько с используемым оборудованием, сколько с тем, как исследователи заставляют своих участников «делать» внутреннюю речь.

В начале этих нейровизуализационных исследований исследователи отметили, что, когда они просили своих участников задействовать внутреннюю речь, области основной языковой системы мозга начинали светиться. Для большинства людей это означает активацию левого полушария, особенно в передней части мозга, которая называется зоной Брока.

Пока мы говорим, наши соответствующие зоны Broca будут освещены. Учитывая связи развития между внешней и внутренней речью, может иметь смысл активация одних и тех же областей мозга. Но Фернихоу говорит мне, что в этих первоначальных исследованиях были серьезные недостатки.

«Проблема в том, что когда мы проводим подобные эксперименты со сканированием, мы обычно помещаем людей в сканер и говорим им:« Хорошо, пока вы лежите там, я хочу, чтобы вы произнесли какую-то внутреннюю речь, и мы говорим им, какую внутреннюю речь делать », — говорит Фернихаф.Добровольцев просят повторить определенную фразу, например «Я люблю футбол», пока они лежат внутри сканера.

Фернихоф отмечает, что, за исключением самых преданных поклонников, внутренняя речь немногих людей состоит из повторяющихся заявлений об их любви к спорту. Чаще всего он сложен и разбит на более мелкие кусочки мысли. Чтобы попытаться контролировать этот тип естественной внутренней речи, команда Фернихоу применила другой подход, в котором использовалась описательная выборка опыта, метод, при котором испытуемым предлагается записать, каким был их внутренний опыт непосредственно перед звуком пейджера.Этот процесс трудоемкий, так как людей часто нужно обучать, чтобы эффективно фиксировать детали их внутреннего опыта.

Послушайте подкаст «Услышав голос», в котором мы слышим собранные Элизабет Сванхолмер свидетельства о том, как люди делились своим опытом слышания голоса.

По мнению Фернихоф, со временем конечный результат будет гораздо более ценным. «Мы смогли запечатлеть моменты, когда они просто спонтанно произносили внутреннюю речь, потому что это то, что было у них в голове в то время.Не потому, что мы им сказали », — говорит Фернихох.

Так была ли разница в том, что мозг воспроизводит эту более «естественную» внутреннюю речь в отличие от повторяющейся, запрещенной речи? Фернихофф говорит, что был резкий контраст. «Используя описательную выборку опыта, мы получили совершенно иную картину активации мозга. Мы обнаружили активацию гораздо глубже, в мозгу, в областях, которые вы бы ассоциировали с восприятием и пониманием речи, а не с производством речи ». Хотя результаты необходимо воспроизвести, Фернихофф считает, что если мозг людей будет действовать по-разному в зависимости от того, выполняют ли они задачи спонтанно или в ответ на инструкции, это может иметь разветвления для всех видов нейробиологии, основанной на визуализации.

Эти фундаментальные открытия о природе нашего внутреннего опыта будут расширены только в том случае, если нейробиология внесет изменения в то, как проводятся эксперименты, говорит Фернихаф. Эти изменения на практике также должны быть на фундаментальном уровне. «У нас есть фантастические машины и программное обеспечение, которые сообщают нам, что происходит в определенном кластере нейронов в определенный момент. Мы не очень хороши в другом, а именно в том, чтобы спрашивать людей об их опыте, в получении субъективного качества опыта.Мы действительно должны улучшить нашу игру », — говорит Фернихаф.

В дальнейшем Fernyhough попытается привлечь этот альтернативный подход к анализу голосов как часть Hearing the Voice . Фернихаф считает, что изучение огромного количества различных типов голосов, которые люди слышат при здоровье и болезни, поднимет вопросы не только о мозге, но и о природе языка и самого разума. Изучение этих различий может стать самой большой проблемой исследования мозга.Но по крайней мере, это вызов, который нравится Фернихоу: «Так много людей в психологии и когнитивной науке как бы ищут то, что делает нас всех одинаковыми. И я часто думаю, что это ошибочное предприятие. Я думаю, что мы такие разные во многих отношениях, во многих отношениях. И я думаю, что наши умы — это всего лишь одна из сторон, в которой мы очень, очень разные. “

Беспокоитесь о том, что слышите голоса? Посетите ресурсы по адресу Understanding Voices , чтобы получить дополнительную информацию.

У тебя есть внутренний голос? Не все ли

Вы когда-нибудь задумывались о том, как вы думаете?

Вы говорите себе: «Не забывай молоко» перед тем, как уйти из дома, а затем, когда вы вернетесь домой без него в конце дня, вы говорите себе: «Как я мог быть таким глупым?» Есть ли постоянный «разговор сам с собой» в течение дня?

Многие люди используют языковую болтовню, чтобы организовать и сосредоточить свои мысли. Однако оказывается, что у некоторых вообще нет такого внутреннего монолога.Вместо этого они могут больше полагаться на визуализацию (для того, чтобы «увидеть себя», покупающим молоко в магазине). Другие используют комбинацию этих методов.

Людям по обе стороны этого «внутреннего монолога» непросто представить себе другой способ существования — до такой степени, что это напугало всех во время онлайн-дебатов, которые стали вирусными в феврале.

Рассел Херлберт — профессор психологии Университета Невады в Лас-Вегасе. На протяжении десятилетий он экспериментировал с внутренними переживаниями людей, их мыслями, чувствами и ощущениями.Что касается вирусной путаницы с внутренним речевым имуществом, то он немного посмеивается и говорит, что часто слышит, как люди утверждают, что у них вездесущий внутренний монолог, но его эксперименты показывают, что это не всегда так.

Но вместо того, чтобы спорить с ними, он говорит: «Что ж, давайте выясним».

Его испытания начались давно. Будучи аспирантом в начале 70-х, он начал задаваться вопросом, как ученые могут исследовать изначальные внутренние переживания субъектов, переживания, которые находятся в вашем нынешнем сознании, до того, как ваш мозг попытается их осмыслить или дать им какую-то интерпретацию.

«Цель моего исследования не в том, чтобы исследовать внутреннюю речь или внутренний монолог или как бы вы это ни называли, а в том, чтобы исследовать ваш опыт таким, какой он есть на самом деле», — говорит Херлберт.

Он думал, что какие-нибудь пейджеры могут сработать, но тогда не было ни сотовых телефонов, ни пейджеров. Итак, Херлберт, имеющий инженерное образование, разработал и запатентовал устройство, которое издает нерегулярные звуковые сигналы. Каждый раз, когда срабатывал звуковой сигнал, он просил испытуемых делать заметки о том, что они пережили в этот момент.

По мере того, как студенты проводили свои дни, звуковые сигналы срабатывали в случайное время. Им было дано указание попытаться прояснить, что происходило в их головах в тот момент.

Звуковые сигналы срабатывали всего несколько раз. Это было сделано намеренно, чтобы испытуемые забыли, что они у них есть (и, таким образом, не загрязняли свой мыслительный процесс мыслями об эксперименте).

Позже исследователи задавали студентам вопросы, чтобы лучше понять, как они думали, когда звучали звуковые сигналы.Они что-то визуализировали? Испытываете тактильные ощущения? Чувствуете эмоцию? Эта линия исследования называется описательной выборкой опыта (DES).

Он говорит, что одним из ключевых выводов было то, что «не стоит ожидать хорошего ответа в первый день». По сути, требуется день или два обучения DES, прежде чем люди найдут способы сосредоточиться и выразить то, что они испытывают в данный момент.

В своем исследовании он обнаружил, что большинство испытуемых изо всех сил пытались сформулировать, как они разговаривают сами с собой.Когда он спросил их о конкретных словах или предложениях, многие не ответили.

«И в ходе этого мы с вами вместе, я думаю, вы бы сказали, что мы решаем:« ну, я думал, что у меня есть внутренняя речь, но на самом деле у меня нет »».

Его исследование показало, что субъекты разговаривали сами с собой в 26% случаев, но многие никогда не сталкивались с внутренней речью, в то время как у других она была в 75% случаев (средний процент составлял 20%).

Херлберт работал с другими исследователями, такими как Чарльз Фернихоф, использовать DES-опрос, когда испытуемые находились внутри МРТ-сканеров.В исследовании, проведенном в 2018 году всего с пятью участниками, сканер показал, что область мозга, связанная с определенными темами, загоралась, когда испытуемые говорили, что они думают об этих вещах, обеспечивая физическую связь с самими абстракциями мыслей.

Тем не менее, ученые борются с большой неопределенностью.

Что вызывает внутренний монолог?

Некоторые исследования показывают, что люди часто используют более внутреннюю вербализацию, когда находятся под давлением. Возможно, они репетируют ответы на вопросы собеседования.Или, может быть, они спортсмены, пытающиеся сосредоточиться.

Люди, сообщающие о внутреннем монологе, склонны воспринимать эти голоса как свои собственные. Этот разговор с самим собой обычно имеет знакомый темп и тон, хотя точный голос может меняться в зависимости от того, является ли текущий сценарий счастливым, пугающим или расслабленным. Иногда они могут использовать целые предложения. В других случаях они могли полагаться на сжатую игру слов, которая была бы бессмысленной для кого-либо еще.

Но что вызывает внутреннюю речь? Исследователь из Университета Британской Колумбии Марк Скотт обнаружил, что в мозгу существует сигнал, называемый «следствием разряда», который помогает нам различать сенсорные ощущения, которые мы создаем внутри, и ощущения от внешних стимулов — и этот сигнал играет большую роль во внутренней речи.Это также играет роль в том, как наша слуховая система обрабатывает речь. Когда мы говорим, существует внутренняя копия звука нашего голоса, генерируемая одновременно с нашим речевым голосом.

Что касается онлайн-дебатов по поводу внутреннего монолога, Херлбурт понимает, что онлайн-комментаторы заняли твердую позицию по этому поводу. Некоторые люди просто не могут представить себе, что у них нет внутреннего голоса; другие озадачены постоянной внутренней болтовней.

«Половина из этих людей, вероятно, права, а половина из них не правы относительно своих собственных [внутренних монологов] характеристик.